Смысл и значение работ В. И. Ленина выходят далеко за рамки литературной критики. Они дают решающую ориентировку во всей истории и стратегии революционной борьбы в России XIX—XX веков. Исторические обстоятельства сложились так, что стало «после 1905-го года всерьез говорить о политике без выяснения отношений к марксизму и к социал-демократии нельзя, невозможно, немыслимо» (письмо В. И. Ленина к М. Горькому от 22-го ноября 1910 г.).
Все вынашивавшиеся русской критикой почти два столетия проблемы получили свое исчерпывающее разрешение именно в свете идей В. И. Ленина, касался ли он этих проблем непосредственно или они попадали в более широкий круг других обсуждавшихся им проблем. При этом гениальная четкость ленинской мысли выступала во всей своей силе особенно в разработке тех вопросов, которые неверно решали критики, причислявшие себя к марксистскому лагерю и действительно к нему принадлежавшие, но скатывавшиеся к меньшевистскому оппортунизму (Плеханов), философскому идеализму (Луначарский) или допускавшие вульгарно-социологическое упрощение марксизма в решении отдельных вопросов (Воровский).
На протяжении почти двух веков истории русской критики мы прослеживали, как формировался ее предмет, как он претерпевал ущербные и извращенные толкования у реакционеров и декадентов, достигнув своего наиболее полного положительного раскрытия в реалистической критике революционных демократов. И вот В. И. Ленин в 1905 году провозгласил: «Литературное дело должно стать частью общепролетарского дела». Это определение не умаляло значения литературы («часть» дела), наоборот, возвышало ее, так как в это время быть частью пролетарского дела значило быть участником грандиозной борьбы единственно последовательного революционного класса за счастье всего народа.
Возрастала и роль литературной критики. По-новому вставали проблемы философско-эстетической методологии, тенденциозности литературы, служения писателей народу.
Диалектика Гегеля и материализм Фейербаха, от которых после Герцена и Чернышевского отказывались даже передовые критики, заново были рассмотрены и оценены В. И. Лениным. Разъяснилось, что не всякий материализм есть марксизм, не всякая диалектика приемлема для марксизма. В книге «Материализм и эмпириокритицизм» (1908) В. И. Ленин раскрыл не только воинствующий характер диалектического материализма, но и его истинность.
Ленинская «теория отражения» была дальнейшим шагом в разработке марксистской гносеологии с учетом новейших открытий естествознания и четко ставила вопрос о природе сознания.
Под литературную критику подводилась подлинная диалектико-материалистическая основа, заменялся ее старый фундамент, созданный еще Чернышевским, сторонником антропологического материализма.
Существеннейшие положения ленинской «теории отражения» заключались в следующем: «Наше сознание есть образ внешнего мира, который существует независимо от нас как объективная реальность»; «процесс отображения действительности не есть простой, непосредственный «зеркально-мертвый акт» (именно здесь особенно грешил старый материализм), а сложный раздвоенный, зигзагообразный; критерием истинности наших познаний может быть только реальная общественная практика, исторический опыт.
Эта теория дает возможность правильно понять соотношение истин относительной и абсолютной, являвшееся одним из камней преткновения для многих теоретиков реализма в прошлом.
Ленинская «теория отражения» упрочивала реализм как самый последовательный метод в искусстве.
Русская критика много билась над решением проблемы народности литературы, гражданского и патриотического долга писателя. Предлагались, как мы знаем, различные толкования этой проблемы, и было в свое время введено плодотворное разграничение понятий «национальность» и «народность». Но только ленинское учение о двух национальных культурах в каждой национальной культуре в буржуазном обществе давало окончательное научное разъяснение сложного вопроса о народности («Критические заметки по национальному вопросу», 1913).
В каждой национальной культуре есть две культуры: буржуазная, реакционная, и демократическая, революционная. Господствующей является культура господствующего класса, но к ней не следует относить классиков русской литературы, хотя многие из них принадлежали к господствующим сословиям. Дело, которому они себя посвятили, служило народу, демократическому движению, расшатывало эксплуататорский строй. Великие писатели были вместе с народом, представляли русскую демократическую культуру.
При этом В. И. Ленин не разрывал народность и классовость, народность и патриотизм. Он указывал на диалектические связи между этими понятиями. Классовость определяется не тем, в каком сословии родился писатель, а тем, что собой по существу представляют его взгляды. И в этом смысле Л. Толстой оказывался выразителем взглядов миллионов крестьянства, «зеркалом» русской революции. В своем служении свободе народа он был подлинным патриотом. В статье «О национальной гордости великороссов» (1914) В. И. Ленин напоминал о деятельности Радищева, декабристов, революционеров-разночинцев 70-х годов, которые старались всеми средствами освободить свое отечество от эксплуататоров, врагов отчизны. Естественно, что и сознательным пролетариям не чуждо чувство национальной гордости. Патриотизм связан с борьбой за независимость родины не только от иностранного порабощения, но и от порабощения внутреннего, от помещиков и капиталистов. Гегемоном в этой борьбе нз рубеже XIX—XX веков в России выступил пролетариат.
Мы знаем, что сама критика, временами оглядываясь на свое прошлое, начинала осознавать основные этапы, которые она прошла. Разночинцы подчеркивали достоинства и недостатки дворянского этапа литературного развития, марксисты в борьбе с народничеством указали на преходящий характер и разночинного этапа борьбы. Плеханов начинал уже заново переписывать историю общественных идей в России с позиций, близких к марксизму, но содержавших в себе меньшевистские извращения.
Но только В. И. Ленин создал целостное учение о трех этапах русского освободительного движения, показав преемственность между ними, ведущие его силы и самую сущность понятия «народные интересы». В. И. Ленин разъяснил понятия «дворянский революционер», «просветитель» применительно к русским условиям, указал на борьбу двух, либеральной и демократической, тенденций в русском пореформенном движении, на предательскую роль русской либеральной буржуазии, на то, что подлинным наследником революционеров-дворян и разночинцев, выразителем общенародных интересов теперь является пролетариат. В. И. Ленин разработал учение о победе социализма в одной стране и о конкретных путях его строительства в России.
Все эти проблемы получили свое органическое сочетание в учении В. И. Ленина о партийности литературы.
В статье «Партийная организация и партийная литература» (1905) В. И. Ленин говорит не только о партийной печати, т. е. о партийной публицистике в собственном смысле, которая должна была быть проникнута духом партии, но и о проникнутой тем же духом партии художественной литературе, которая должна появиться в процессе борьбы пролетариата и особенно после его победы. В. И. Ленин имел в виду не только писателей-коммунистов, но и писателей беспартийных.
Есть еще один важный оттенок в статье В. И. Ленина: если желательно подчинение литературы воле и программе партии, то это не значит, что писатель теряет свободу творчества. В. И. Ленин против шаблонного отождествления литературного дела со всякими другими сторонами пролетарского дела, он указывал, что в такой сложной области, как художественное творчество, «безусловно необходимо обеспечение большего простора личной инициативе, индивидуальным склонностям, простора мысли и фантазии, форме и содержанию» К Писатель свободно выбирает свои темы и свободно, добровольно приобщается к партийной точке зрения.
Литературная критика всегда отличалась своей ярко выраженной партийностью. Ведь критика — это теоретическое самосознание литературных направлений. Мы видели, особенно на примерах демократической критики 60—70-х годов, критики «Современника» и «Отечественных записок», какой она была воинствующе «партийной». Но если партийность свойственна любой идеологии, то это еще не значит, что можно механически отождествлять, как иногда делают исследователи, партийность, например, Чернышевского с той партийностью, о которой говорил В. И. Ленин. Конечно, партийность революционных демократов в известной мере предшествовала марксистской партийности. Но ленинское учение о партии пролетариата и о партийности литературы обладает рядом принципиальных особенностей, которые нельзя затушевывать.
Каждое движение имеет свой руководящий авангард. Партия пролетариата в ленинском понимании — это нечто большее, чем просто хорошо организованный штаб движения или редакция передового журнала. Это партия «особого типа», носительница самого передового мировоззрения, научного коммунизма; она вносит это мировоззрение в качественно иной, чем, скажем, крестьянство, слой масс — в класс пролетариев. Эта теория «внесения сознания» резко отличается от всех прочих форм просветительства или «хождения в народ». Вносится научное сознание в класс последовательно революционный, и вносится сознание в тесной связи с практической деятельностью класса, имеющего свою ясную цель в революционной борьбе. Крестьянство из ведущей силы демократической революции становится ведомой, а гегемоном ее выступает пролетариат. Эта ленинская партийность до конца правильно освещала всю расстановку сил на политической и литературной арене, раскрывала реакционную роль русской буржуазии, всех ее форм и разновидностей — либералов, кадетов, эсеров. Партия большевиков воплощала волю класса пролетариев, который, освобождая самого себя, освобождал весь народ, гуманизм которого носил последовательно действенный, истинный, боевой, революционный характер.
Твердость и определенность социалистических требований пролетарской партийности нисколько не заслоняли в глазах В. И. Ленина заслуг предшествующих эпох русской и мировой культуры.
В борьбе с махистами и эмпириокритиками В. И. Ленин опирался не только на марксизм, но и на Чернышевского и Фейербаха, так как махисты и эмпириокритики старались опорочить материализм во всех его разновидностях.
В. И. Ленин видел, «как страшно далеки от народа» декабристы, но он с великой гордостью писал о героях Сенатской площади, разбудивших Россию. В. И. Ленин завершил идейный разгром народничества, высмеял беспомощные попытки Михайловского всеми средствами бороться с историческим материализмом. Но В. И. Ленин учил, что недостаточно оценивать явления с точки зрения последующих этапов истории, важно посмотреть, что значили эти явления в свое время. В. И. Ленин высоко оценил роль того же Михайловского как одного из «лучших представителей и выразителей взглядов русской буржуазной демократии», в свое время действовавшего в «пользу освобождения России».
Только тот, кто ясно понимал соотношение классовых сил на политической арене при гегемонии пролетариата в революции, тот мог ясно осветить и такое сложное явление, как творчество Л. Толстого. Народники уже видели противоречия писателя, но они считали их противоречиями личной мысли Толстого. Плеханов резко и прямо осудил богоискательство Толстого с позиций пролетариата, но всего творчества не охватил; получался какой-то маленький, заблудившийся Толстой, а не великий писатель, своими произведениями много способствовавший самосознанию России и колебавший трон. И только В. И. Ленин охватил Толстого целиком, правильно указал на его силу и слабость, вскрыл их источник. Противоречия Толстого оказывались противоречиями крестьянства, которое и боролось, и смирялось. В. И. Ленин расценивает Толстого с точки зрения противоречий патриархального крестьянства, чьи интересы он выражал, и с точки зрения рабочего класса, до позиций которого Толстой не поднялся. Только совмещение обеих точек зрения дает полный портрет Толстого. Под таким же двойным историческим освещением даны у В. И. Ленина и портреты Герцена и писателей-народников.
Даже в самом пролетарском движении, когда особенно остро вставали вопросы борьбы с антипартийными отклонениями, В. И. Ленин конкретно разбирался в характере ошибок тех или других деятелей. Этим определялась его тактика борьбы за Луначарского при всех богостроительных ошибках последнего, вера в то, что Горький непременно выйдет на правильный путь.
В. И. Ленин больше всего ценил в искусстве реализм и считал пролетарское искусство наследником именно этого направления. Мы помним, как задолго до В. И. Ленина передовые русские критики и писатели самостоятельно, изнутри почувствовали несовершенство, недостаточность в новых условиях метода старого критического реализма.
Уже Щедрин указывал, что дело «отрицания» — только полдела, нужны подлинно народные положительные герои. Но вслед за Омулевским, автором романа «Шаг за шагом», он сознавал, что еще нет «широкой общественной арены», на которой передовой герой мог бы показать «свои действительные силы, борясь открыто, лицом к лицу, с своими исконными врагами...». Шелгу-нов был недоволен и такими передовыми героями, как герои романа «Чернышевского «Что делать?». Титанизм Рахметова выглядел слишком отвлеченным. Каким же образом можно было достичь полного слияния реальных героев революционного дела с народом, литература и критика еще не знали. Требования «народного реализма» Шелгунова не могли осуществиться именно потому, что критик сам отвлеченно представлял себе народ, его «опытную мудрость». Михайловский верно почувствовал в Горьком демократический дух, но считал невозможным сближение писателя с социал-демократией, т. е. не понял истинного источника творчества автора будущего романа «Мать». Чувствовал какую-то особую правду у марксистов Короленко, особенно силу целей у писателей-«знаньевцев» чувствовал Блок, но до Октября 1917 года «музыка» революции была ему еще не понятной, хотя и привлекательной. Именно в пролетарском движении получала диалектическое разрешение проблема героя и массы.
Сбивчиво, по-сектантски ставил вопрос о пролетарской литературе Плеханов. В предисловии к сборнику «Песни труда» он говорил об особой классовой пролетарской поэзии, которая якобы теряет всякий смысл для другого класса. Но уже Плеханов говорил о необходимости изображения «хорошей жизни», т. е. идеалов, которые у пролетариата выглядели реалистичнее, чем у какого-либо другого класса.
Луначарский требовал от искусства «открыть восхищенным взором душу пролетария», разделял учение о партийности литературы, высоко оценил «Мать». Но, с другой стороны, Луначарский был слишком терпим к чуждым реализму исканиям в искусстве и недостаточно глубоко видел связь пролетарской тенденциозности с объективной истиной действительности. Воровский уже отчетливо говорил о качественном своеобразии пролетарского реализма, который изображает не только то, что есть, но и то, что будет, так как класс пролетариев борется за будущее и знает, каково оно должно быть и как его достичь. Самая постановка этой проблемы пролетариатом была важной чертой современности. Но и Воровский не оценил роль образов Нила в «Мещанах», Ниловны в романе «Мать».
Подлинное движение героев «снизу вверх» и слияние авангарда с массой понимал только В. И. Ленин. Он обосновал философски и практически слияние сущего и будущего в новой «свободной литературе», в реализме, который впоследствии получил название социалистического.
Мечта о будущем, наконец-то, становится реальностью, достигаемой через сознательную борьбу пролетариата, возглавившего народ. Пролетариат — поистине хозяин не только в настоящей исторической ситуации, но он и властелин будущего. Его будущее в искусстве не что иное, как «опережающее отражение», если употребить современную литературоведческую терминологию.
Проблема мечты, будущего, романтики волновала и М. Горького. К четкому решению этого вопроса, без тени идеализации будущего и настоящего, он пришел в результате многолетних размышлений. Как бы с сознанием ленинских установок о праве на «забегание вперед», о праве на мечту М. Горький говорил уже в советский период, что, помимо прошлого и настоящего, «нам нужно знать еще третью действительность — действительность будущего... Мы должны эту третью действительность как-то сейчас включить в наш обиход, должны изображать ее. Без нее мы не поймем, что такое метод социалистического реализма» (из выступления на пленуме Союза советских писателей в 1935 г.). Понятие о третьей действительности не таит в себе лакировки и идеализации действительности, если оно рассматривается как составная часть практической деятельности пролетариата, строителя социализма.
Этот сложный комплекс вопросов об особом, более перспективном, чем критический реализм, типе реализма марксистская критика и, прежде всего, В. И. Ленин обсуждали в то время, когда декаденты покушались на самые основы реализма. Старый критический реализм не мог до конца противостоять этим покушениям и разбить антиреалистические, реакционные теории. Это смогли сделать только марксизм и пролетарское искусство.
С особенной силой ленинские принципы руководства литературой как «частью» общепролетарского дела сказались в годы Советской власти. Тогда же и деятельность Горького подтвердила плодотворность «партийности» творчества, метода социалистического реализма, основные посылки теории которого были заложены в ленинских работах.
Так в ленинизме, деятельности Горького и писателей пролетарского движения завершались двухвековые искания русской критики, раскрывалась внутренняя логика всего ее развития.
Советская литература и критика достойно продолжают традиции русской классической литературы и критики.