В годы войны мироощущение советских людей резко изменилось. Многие мемуаристы отмечают, что чувствовали себя тогда более свободными, чем в предвоенное время. Во многом, по-видимому, это объяснялось тем, что война избавила людей от внутренней раздвоенности, присущей мирной жизни. Ориентироваться в окружающей действительности стало значительно проще: враг перед тобой и его надо уничтожить! Война принесла чувство единения со страной и властью даже тем, кто был далек от восхищения Сталиным и его режимом. В условиях войны люди почувствовали, как много зависит от них. На фронте человек ценился не по социальному происхождению, не по наличию или отсутствию неблагонадежных родственников, а по тому, как он воевал. Ежедневно рискуя жизнью, люди переставали бояться доносов: дальше фронта не пошлют!

Война заставила правящий режим на время отказаться от массовых чисток и репрессий. Но система идеологического контроля за гражданами продолжала действовать и даже усилилась. 16 июля 1941 г. был восстановлен институт военных комиссаров[351]. В каждой роте имелся политрук, в батальоне, полку, дивизии, корпусе — военный комиссар, в армии и фронте — член Военного Совета. Комиссар должен был воспитывать у бойцов «готовность биться до победного конца против врагов нашей Родины», «насаждать твердой рукой революционный порядок и воинскую дисциплину».

Из воспоминаний писателя-фронтовика В. Быкова

«Примитивные, импровизированные на ходу политбеседы и политинформации практически дезинформировали и никого ни в чем не убеждали, так как строились по типу агитации полуграмотной красноармейской массы времен гражданской войны. В Отечественную же основной контингент бойцов, особенно из молодежи, был гораздо выше в своем политическом развитии, а главное — он вовсе не нуждался в надобности убеждать себя воевать за свободу родной земли. Необходимостью того было изначально проникнуто сознание всех — от командующего до последнего повозочника транспортной роты. Другое дело — как достичь победы над сильным, организованным, отлично вооруженным врагом? Но тут штатные партийные пропагандисты ничего нового предложить не могли, кроме как привычно агитировать солдат бесстрашно отдавать жизнь за Родину».

Уважение солдат в наибольшей степени заслужили те комиссары, которые брали на себя фактически командирские обязанности, первыми поднимаясь из окопа и увлекая бойцов в атаку. Но это был удел, в основном, ротных политруков и комиссаров батальона и полка. А политработники более высоких рангов, которыми нередко становились профессиональные партийные аппаратчики, появлялись на передовой лишь изредка, будучи заняты составлением отчетов о морально-политическом состоянии вверенного личного состава.

Еще одной обязанностью комиссаров, наряду с руководством деятельностью партийных и комсомольских организаций, было «строго контролировать проведение в жизнь всех приказов высшего командования» и «своевременно сигнализировать Верховному командованию и правительству о командирах и политработниках, не достойных звания командира и политработника и порочащих своим поведением честь Рабоче-Крестьянской Красной Армии».

Введение института военных комиссаров подрывало присущий армии принцип единоначалия. В октябре 1942 г. должность комиссара была окончательно упразднена. Комиссаров сменили заместители командиров по политической части (замполиты).

Помимо комиссара, представлявшего в войсках партию, в каждом батальоне находился представитель особого отдела НКВД, бдительно следивший за настроениями солдат и офицеров. В 1943 г. особые отделы вошли в систему армейской контрразведки СМЕРШ («смерть шпионам»), подчиненной Наркомату обороны, а после войны были переданы Министерству госбезопасности СССР.

Основной задачей СМЕРШ являлась борьба со шпионажем в прифронтовой полосе. Борьба против вражеской агентуры внесла несомненный вклад в победу. Но в то же время органы СМЕРШ, проявляя чрезмерную бдительность, огульно зачисляли в шпионы воинов, вышедших из окружения или бежавших из вражеского плена. Для многих, с риском для жизни пробиравшихся через линию фронта «к своим», встреча с контрразведчиками оканчивалась трагически — расстрелом или штрафбатом.

Не дремала и военная цензура, не только пресекавшая разглашение военной тайны, но и следившая за проявлением любых сомнений в правильности политики партии.

В тылу были созданы политотделы в совхозах и МТС, на предприятиях появились уполномоченные ГКО и парторги ЦК. Партийные структуры в еще большей степени, чем до войны, стали подменять собой государственные органы.

Перемены в идеологии

В годы войны заметно усилился наметившийся уже в конце 30-х гг. идеологический поворот. На смену интернационалистским лозунгам пришли национальные, патриотические. Стремясь сплотить страну против агрессора, Сталин обратился к патриотическим чувствам русского народа и военным традициям старой России.

Уже в первом выступлении Сталина начавшаяся война была названа Отечественной. В докладе по случаю 24-й годовщины Октябрьской революции в ноябре 1941 г. Сталин произнес знаменательные слова о «великой русской нации, нации Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова, Суворова и Кутузова». Имена царских полководцев впервые были поставлены в один ряд с именами революционных вождей. В военно-патриотическом воспитании стало широко использоваться прославление русского оружия. Появились апологетические произведения о самых жестоких русских царях — Иване Грозном и Петре Великом. В 1942–1944 гг. были учреждены ордена Суворова, Кутузова, Ушакова, Александра Невского, Богдана Хмельницкого.

В 1943 г. красные командиры вновь стали именоваться офицерами, были возрождены погоны (со времен гражданской войны был привычен образ врага —офицера-золотопогонника). Официальная пропаганда говорила о введении погон как о шаге, имеющем большое патриотическое значение, поднимающем советского офицера на новую высоту.

В 1943 г. был распущен Коминтерн. Официально принятое решение объяснялось невозможностью руководить коммунистическим движением из одного центра. Кроме того, Сталин подчеркивал, что ликвидация Коминтерна свидетельствует об отсутствии у Советского Союза намерения «большевизировать» другие страны. Вероятно, роспуск Коминтерна был вызван стремлением Сталина успокоить союзников, и, в то же время, избавиться от всего, напоминающего о прежней интернационалистской идеологии. Функции Коминтерна, давно превратившегося в инструмент советского партийного руководства, были просто переданы одному из отделов ЦК ВКП(б).

C 1944 г. на смену «Интернационалу» пришел новый гимн СССР, тяжеловесно-торжественную музыку которого написал А. Александров, а текст — С. Михалков и Г. Эль-Регистан[352]. Вместо «Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов» новый гимн начинался словами «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь».