По заграничным делам

Еще в декабре месяце прошлаго 1748 году киргис-кайсацкой Меньшой орды знатнейшей семиродской старшина Исеть-тархан просил тайнаго советника Неплюева, дабы ему позводил с улусами его зимовать в низовых местах по реке Яику, что ему и позволено было с таким подтверждением, чтоб они все кочевали на степной стороне, почему сперва и разположились они близ Кулагиной крепости против и между форпостов Сарачика и Баксая до Коровей луки, где к Гурьеву городку самой крайней форпост содержится, дав от себя войску Яицкому письменное обязательство в спокойном пребывании и чтоб конских своих табунов на сю сторону Яика реки не перегонять. Однако спустя несколько времени стали их и на сю сторону перегонять, извиняясь тем, что принуждены оное учинить от жестокой зимы и от глубоких снегов, дабы лошадей не поморить, но понеже при всем том содержали себя спокойно, то послан был к войску Яицкому указ, дабы оное отозвалось к ним на сие от себя так, что хотя они о неперепущении их за Яик и запретительные указы имеют, однако по соседству и по дружбе с ними, видя их от жестокости зимней крайнюю нужду, на сей стороне Яика содержания конских их табунов им не запрещают, только б содержали их подле самого Яика, и кибитками своими отнюдь не переходили б, чем они были весьма довольны, а когда сообщено им было, по уведомлению из Астраханской губернской канцелярии, что в марте месяце наместник Калмыцкаго ханства Дондук Даша с калмыцкими улусами перешел на сю сторону Волги, и чтоб они, киргисцы, от калмык имели осторожность, то все они на свою сторону перебрались и вскоре после того в степь отдались, однако ж при откочевании по их воровскому обыкновению не прошло от них без продерзости, ибо с форпостов увезли 4 человека: трех русских и однаго калмыка.

Отправленной ко двору в прошедшем году с выбором и прошением в ханы Нуралея-салтана Джанбек-салтан представлен был пред Ея Императорское Величество, и то избрание, не упоминая ни Меньшой, ни Средней орд, от Ея Императорскаго Величества всемилостивейше конфирмовано, о чем наперед дано было знать указом из коллегии иностранных дел от 13 апреля, а 26 маия и сам оной салтан в Оренбург прибыл.

Чрез бывшаго при нем обер-офицера прислан был к тайному советнику Неплюеву помянутому Нуралею-салтану на ханство пожалованной от Ея Императорскаго Величества за государственною печатью патент<18> с татарским переводом, которой положен был в особой ящик, шуба соболья, покрытая богатою парчею, шапка парчевая, опушенная черною лисицею да сабля с надписью на его, ханское, имя и с поясом в футляре, что все повелено ему отдать при объявлении его народу ханом. Сверх онаго о том же ханстве к салтанам, беям, старшинам и ко всему киргис-кайсацкому народу Ея Императорскаго Величества особливая грамота, а к матери ханской Пупай-ханше Абулхаировой, от канцлера<18> письмо, и при том от Ея Императорскаго Величества знак милости – кусок богатой парчи, отданы были из вышереченной коллегии в руки означенному Джанбек-салтану самому.

Нуралей-хан об оном от тайнаго советника заранее уведомлен и для принятия оных Ея Императорскаго Величества высочайших милостей зван был в Оренбург, почему он с братьями своими, с старшинами и с немалым числом народа прибыл 8 числа июля и занял под лагерь свой место за Яиком, верстах в 5 от города. К принятию ж его учрежден был лагерь подле самаго Яика реки на той стороне. Имевшаяся тогда армейская драгунская команда вся, тако ж и гарнизон весь поставлены были в парад, от которых как он подъехал к лагерю в карете тайнаго советника, отдана была честь с барабанным боем и музыкою, а как проехал он артиллерию, то выпалено из 7 пушек.

Тайный советник с имеющимся при нем генерал-маиором Штокманом и штаб-офицерами встретил его, хана, по тому этикету, как и отец его Абулхаир-хан встречаем был, а потом по немногим в ставке его, тайнаго советника, разговорам он с ханом и с бывшими при нем салтанами и старшинами вышел пред народ, и тут чрез ассесора Рычкова публично прочтен был пожалованной хану на ханство патент и грамота к народу о возведении его на ханство по народному выбору и прошению, из-за чего надета на него, хана, присланная от двора Ея Императорскаго Величества шуба и шапка, и саблею, от двора же Ея Императорскаго Величества присланною, тут же опоясан, и так он, хан, будучи одет, тут же на разосланном золотом ковре, став на колени, публично пред всем народом по присланной из Государственной коллегии иностранных дел форме присягу верности учинил, а из-за того как от тайнаго советника, так и от генерал-маиора и от всех бывших при том, с высочайшею Ея Императорскаго Величества милостию поздравлен. После чего был пребогатый трактамент, и при питии за высочайшия здоровья произходила пушечная пальба, о чем, яко же и о прочем произсходившем в то время значится в особом держанном тогда журнале.

И понеже особливым указом, из Государственной коллегии иностранных дел присланным, повелено при свидании с ним, ханом, представлять и стараться о собрании и о свободе всех российских у киргис-кайсаков имеющихся пленников, о чем и к нему, хану, прислана была особая грамота, того ради тайный советник при первой с ним в городе конференции, вруча ему, хану, ту грамоту, представлял наисильнейшим образом, напомянув ему, хану, и братьям его, бывшим при том, что еще отец их, Абулхаир-хан, всех собрать и отдать обещал, и в том перед смертию своею в бытность у бригадира Тевкелева обязался. Сие выслушав, хан и салтаны почли все то за самое справедливое дело, только просили притом, чтоб во первых повелено было отмстить смерть отца их, и для того требовали они от тайнаго советника о даче им военных людей, объявляя, что чрез оное войско хан и над народом может удобнее усилиться, а к тому ж бы и барайту по его сообщениям чинить, без которой он, хан, по состоянию народа чинимых ему повелений якобы и исполнять не в состоянии; и как тайный советник отозвался, что он того без особливаго Ея Императорскаго Величества указу учинить не может, то просили они, дабы о том описаться, при чем сие и оставлено.

В ту ж его, хана, бытность 2 числа августа подал он с братьями своими общее письмо, в котором просили они, дабы на том месте, где отец их погребен, построить знатное строение, и для того б дать им людей хоть до двух тысяч человек, коими де то строение в 15 дней окончать возможно, а то место, где отец их погребен, от Орской крепости разстоянием только в 5 днях<19>, и понеже видно было, что они не для чего инаго, как токмо для своего усильства над народом и для однаго тщеславия своего того требовали, того ради и на сей их запрос чинены отговорки в такой силе, что наперед надлежит оное место осмотреть, есть ли тут потребные к строению материалы – глина, известь, вода и протчая – и ежели сие окажется, то тогда и о посылке потребнаго числа людей разсуждаемо быть может.

Во оную ж ханскую бытность соглашенось о перемене брата его, Айчувак-салтана, котораго он и сменил родным же своим братом Адиль-салтаном. А понеже у него, салтана, была сосватанная невеста, старшины Серки-батыря дочь, того ради по прозбе ханской позволено было оному старшине зимовать близ города Оренбурга над рекою Яиком и брату его, Адиль-салтану, по их обыкновению приезжать к той своей сосватанной невесте.

Сего ж лета от зюнгорцов к Нурали-хану присыланы были посланцы, коими тамошней владелец требовал от хана сестру его, дочь Абулхаир-ханову, в жены, кою еще Абулхаир-хан отдать ему обещал, и чтоб вместо зюнгорцов, которые находились в полону у киргисцов, отдавали ему киргисцы торгаутских, то есть волских калмык. И хотя сие хан скрывал, но при отпуске его и с салтаном в орду посланной с ним капитан Андрей Яковлев оттуда репортовал, что хан, прибыв в орду, делал по отце своем по их обыкновению поминки, причем у него было немалое собрание народа, и с бывшими тут старшинами усоветовали они: 1) Чтоб в безопасности быть от зюнгорскаго владельца, для того б сестру его, ханскую, дочь Абулхаир-ханову, рожденную от калмычки, отдать оному владельцу в жены. 2) Собравшись бы им, иттить к Туркестану для отмщения Барак-салтану за убийство Абулхаир-хана. 3) Собрание российских пленных на том совете отложили они до тех пор, пока из походу возвратятся. 4) Хан в том собрании пожалованной ему на ханство патент всему народу объявил и читал, к тайному ж советнику писал он, хан, якобы зюнгорские посланцы с тем токмо присланы к нему, чтоб обоим народам, то есть зюнгорцам и киргисцам, иметь между собою дружелюбие и мир, в разсуждении ж обещаннаго отцем его и им собрания и отдачи пленных напоминал он о барайте, объявляя, акиб без того он киргисцев к отдаче их принудить не может, но в самом деле видимо было, что он барайты наипаче для того требовал, дабы над народом усиливаться, а особливо старался он с братьями своими, чтоб Средней орды владельцев всех из той орды выгнать, а вместо их по улусам разпределить бы своих братьев.

По получении о вышеозначенных ординских произхождениях в Государственной коллегии иностранных дел известия прислан был указ к тайному советнику от 2 числа ноября, в котором вышеозначенное ханское с зюнгорским владельцом сватовство признано интересам Ея Императорскаго Величества за весьма противное, что, уважая, для разрыву онаго разсуждено отправить еще бывшаго тогда в Москве бригадира Тевкелева. Между тем велено послать к нему, хану, переводчика Араслана Бекметева и крайне стараться, чтоб оную пересылку с зюнгорским владельцом пресечь, а наипаче сватовство их разорвать. По прошению его, ханскому, гробницу над могилою отца его в пристойном месте сделать и, взяв от него, хана, аманатов, послать туда русских до 50 человек и протчая. По которому указу за болезнию переводчика Араслана послан был другой переводчик, Гуляев, с наставлением склонять его, хана, к тому, чтоб он по прежней отца его прозбе пожелал на Илеке реке построить для себя городок, и тут бы гроб отца своего перенес, где и гробница построена быть может. Чего ради для снятия плана тому месту, где городу быть, и для учинения рисунка, каким образом оную гробницу строить, послан был со оным переводчиком кондуктор. Но что до разрыву сватовства принадлежало, то оное в следующем году само собой разорвалось смертию зговоренной той ханской сестры.

Вышепомянутой Барак-салтан по убивстве Абулхаир-хановом, боясь отмщения, из Средней орды откочевал к Туркестану и к Ташкенту, однако и оттуда прислал он к тайному советнику письмо, в котором уверял о своей непременной верности, и присланной от него, Барака, на словах доносил, яко ссора у них с Абулхаиром-ханом за то была, что хан пришедших к ним в Среднюю орду каракалпак грабил, но при убивстве Абулхаир-хановом сам он, Барак, будто б не был, и якобы об оном сожалеет и обещал весною, приехав в орду, ханским детям оное убивство заплатить по их обыкновению.

По внутренним делам

Указом Ея Императорскаго Величества из Государственной коллегии иностранных дел от 31 маия повелено было из ставропольских крещеных калмык нарядить 500 человек для наступающей компании во Остзею, выбрав самых лучших и доброконных людей всех о двух конь, с одним войсковым старшиною, которой наряд им был и учинен с тем, чтоб были к походу в ежечасной готовности, однако никуда движения им не было.

Сего ж году вешняя вода имела такой великой разлив, которой смотреть было удивительно и ужасно. Ибо шла сверху одним валом, которой под самым городом шел перпендикулярно вышиною на сажень, что было по утру в первой день Пасхи пред обедней. Сей водяной вал толь скоро и стремительно шел, что многие бывшие на поемных<20> местах иного убежища иметь от него не могли, как токмо взлазя на деревья едва спаслись, за которыми по крику их посыланы уже были нарочные люди в лодках, а имевшейся на берегу Яику реки плетневой меновой двор весь потопило и размыло, а многое и разнесло.

Торг и мена с азиатскими купцами в нынешнюю ярманку привозом золота и серебра был весьма умножителен.