Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

ГЛАВА

святое семейство?

Согласно Евангелию от Матфея, святое семейство бежало в Египет, спасаясь от гнева царя Ирода, который, посчитав себя обманутым волхвами, решил, что сгубить всех младенцев Вифлеема проще и надежней, чем вызнавать, кто из них Христос (Мф. 2:1—16). Как известно, бойня оказалась бесполез­ной для Ирода, зато имя свое он обессмертил, и теперь практически каждый цивилизованный человек знает, что слова «ирод» и «изверг» - синонимы.

Впрочем, всякая душа когда-нибудь получает по заслугам (это мое мне­ние, а не утверждение, ежели что), и душа душегуба не исключение. Так что не будем усугублять положение бестелесной субстанции отдельно взятого правителя (тем более что многие современные нам персонажи уже давно переиродили своего «духовного отца»), а сосредоточимся на географии тех мест, где описанное Матфеем варварство приключилось.

Итак, в коротком отрезке Евангелия от Матфея топоним Египет (в грече­ском оригинале -Аΐγυπτος) употреблен несколько раз, и нет никаких при­чин подозревать, что он там оказался случайно. Традиционная трактовка географии этого эпизода однозначна и не предполагает дискуссий: дело было на территории, ныне принадлежащей Израилю/Палестине, а святое семейство бежало в тот Египет, который и сейчас Египет. Вариант простой и незамысловатый, не требующий дополнительных пояснений. А главное соответствующий нынешней карте мира. При желании можно, конечно, удивиться, зачем понадобилось Иосифу энд Компани шарашить с новорож­денным через безводную пустыню в землю пленения иудеев, если можно было двинуться в родной Назарет, куда после египетских странствий семья и вернулась, убоявшись уже сына Ирода. Но можно и не удивляться. Отпра­вились так отправились. Через пустыню - значит, через пустыню.

Но кое-кто упорно продолжает считать, что на Ближнем Востоке еван­гельских событий не происходило. Имеет этот кто-то право на такую точ­ку зрения? Очевидно, имеет. И вот теперь этот кто-то (не будем показы­вать пальцем, хотя все знают, на кого надо показать) предлагает всем ин­тересующимся этой небанальной историей задаться вопросом: а не было ли где еще в древнем мире места, связанного с названием Египта или с египтянами?

На первый взгляд - не было. И на второй. И даже на третий. Это если бить в лоб. А вот если не в лоб, а по лбу, то оказывается, что слово египтянин применялось не только к обитателям древнего Мисра.

А к кому же еще? А к тем, к кому до сих пор применяется, только не для всех это очевидно. Хотя слово это есть в нескольких европейских языках. Речь о цыганах, которых до сего дня в Англии называют gypsies (в среднеан­глийском было gyptians), а в Испании - gitanos. Оба этих слова, как и старо­французское gyptiens, восходят через разное посредство к вульгарной ла­тыни с ее Egyptanus (то есть египтянин). А латинское слово, ясен пень, ведет к тому самому греческому, которое и употреблено в Новом Завете. Ну считали люди Средневековья, что цыгане и египтяне одним мисром мазаны, что тут поделаешь? И вот теперь зададимся вопросом: а в какую страну от­правился Иосиф Обручник - в землю египтян или в страну цыган? Тради­ционный ответ известен.

А нетрадиционный вычисляем. Если древняя Галилея тождественна Гал­лии, то святое семейство, скорее всего, спасается на ближайших цыганских землях. То есть на юге нынешней Франции или в Испании. Где жили цыга­не, на вульгарной латыни называемые египтянами. Вот такое, понимаете ли, фламенко получается. Оно же цыганочка с выходом. Всеми культурными людьми называемое бегством в Египет.

Косвенно это подтверждается древней легендарной историей горо­да Сент-Мари-де-ла-Мер в Галлии, где почитаются мощи трех Марий и их служанки св. Сары. Предполагается, что в Галлию в компании с Иосифом Аримафейским, св. Лазарем, Марией Магдалиной и прочими достойными людьми прибыли две Марии - Мария Иаковлева и Мария Саломея-повитуха. Им и Магдалине прислуживала некая Сара, позднее признанная святой. И вот тут наблюдается любопытный поворот сюжета: эта самая Сара как бы была египтянкой, но при этом почитается она небесной покровительницей не египтян, а цыган. Так что вполне вероятно, что для времен написания Евангелий земля цыган была также и землей египетской. Ну, и в качестве десерта: древнее название города Сент-Мари-де-ла-Мер - Оппидум Ра. Если это не египетский (цыганский?) сюжет, то я пас.

Южногалльским покоем неожиданно оканчивается путь еще одного «еги­петского» святого, причем не какого-нибудь там неизвестного и малозначи­мого для церковной истории, а самого основателя христианского монашества Антония Великого. Его мощи непостижимым образом оказались в Сент-Антуан-л’Аббеи (фр. Saint-Antoine-l’Abbaye), неподалеку от Вьенна, где пре­бывают с X века (традиционного, разумеется), то есть со времен докрестопоходных, а часть мощей была передана в Арль. Как говорится, «где Кура, где твой дом!», и какое отношение египетская пустыня имеет к галльским циви­лизационным радостям? Однако именно в Галлии оказываются мощи св. Ан­тония Египетского и именно там они начинают работать, излечивая больных эрготизмом. И это очередной (возможно, несущественный, но все же) повод задуматься, какие земли в древности могли называть египетскими.

Еще одно небезынтересное свидетельство выныривает из Евангелия от псевдо-Матфея:

«(22) И когда они шли, Иосиф сказал Ему: Господи, нам придется стра­дать от великой жары; если Тебе угодно, мы пойдем приморской дорогой, чтобы можно было отдыхать, проходя через города, которые на берегу. И Иисус сказал ему: не страшись ничего, Иосиф; Я сокращу путь, так что то, что надо пройти в тридцать дней, вы пройдете в один день. И когда Он говорил еще, они увидели горы и города Египта.

И, исполнившись радости, они вошли в один город, который называется Сотин (Sotinen). И так как они не знали там никого, у кого могли бы попро­сить гостеприимства, то вошли в храм, который египтяне называли Капи­толием (саріtolium). В этом храме стояли сто семьдесят пять идолов, и они каждый день служили этим божествам кощунственной службой.

(23) И случилось, что, когда блаженная Мария со Своим Младенцем во­шла в храм, все идолы упали на землю, на лица свои, и оказались разру­шенными и разбитыми. Так исполнилось то, что сказал пророк Исайя: “Вот Господь восседает на облаке, и все творения рук египтян затрепещут при виде Его”.

 

Сент-Мари-де-ла-Мер

 

(24) И когда начальник этого города Афродисий (Affrodosio, Afrodisio) узнал об этом, он пришел в храм со всем войском своим и всеми военачаль­никами. И когда жрецы храма увидели Афродисия, приближающегося со всем войском, они подумали, что он идет покарать их, ибо изображения бо­гов были низвержены. И когда он вошел в храм и увидел все статуи повер­женными на лица их и разбитыми, он приблизился к Марии и поклонился Младенцу, которого Она держала на руках. И когда он поклонился Ему, он обратился с речью ко всем своим воинам и спутникам, и он сказал: если бы этот Младенец не был Богом, наши боги бы не пали на лица свои при виде Его, и не простерлись бы перед Ним. Это свидетельствует, что Он их Вла­дыка. Итак, мы не поступим благоразумно, если не совершим перед Ним того же, что совершали перед нашими божествами. Ибо в этом случае мы рискуем вызвать Его гнев, такой, какой погубил Фараона, царя египетского, который не внял великим знамениям и был поглощен морем вместе со всем своим войском.

Таким образом, весь народ этого города признал Иисуса Христа своим Господом (Domino Deo)».

Что это за город такой, Сотин(ен), в котором есть Капитолий? Говорят, что это египетский Бубастис. Но египетский Бубастис никогда названия не менял, Капитолием знаменит не был, и на каком основании считается, что Бубастис и Сотин(ен) одно и то же место, загадка. Более того, в Древнем Египте вообще не было города с подобным названием. Конечно, как это обычно случается с древними рукописями, существует несколько вариантов написания топонима. Помимо указанного Сотина/Сотинена (Sotinen), это Sotrina и Sohinen¹. Но и таких имен в Египте не обнаруживается.

Считается, что римляне начали строить Капитолии во многих колониях со времен ранней империи. И, по идее, храмовых комплексов с таким на­званием должно быть немало. Однако на практике все не совсем так, как пытаются представить традиционалисты. Возможно, конечно, что храмов с функционалом, подобным капитолийскому, в римском мире было не­сколько десятков или даже сотен, однако автоматического перенесения на­звания Капитолий практически никогда не происходило.

И лишь однажды урбаноним Капитолий был успешно привит на нерим­ской почве. Произошло это в Галлии, в городе Тулузе (или Толосе, как ранее назывался сей населенный пункт). Но Тулуза далеко не Сотинен, не Сотрина и даже не Сохинен. Так что и тулузский Капитолий не удовлетворяет усло­виям поиска.

Действительно: не удовлетворяет... до тех пор, пока мы не вспомним, как часто называли Тулузу в древности и с именем какого святого связано за­рождение христианства в этих местах. А святого, принесшего благую весть на юг Галлии, звали Сатурнин (Сарнин на окситанском наречии, Сернин на французском, Садурни на каталанском, Саторди на баскском, Серенин на испанском и т.п.). Соответственно, говоря о Тулузе, христиане имели в виду город св. Сатурнина/Сернина/Сарнина/Садурни. И тогда псевдоматфеевский Сотинен/Сотрина/Сохинен/Сирен с идолами в Капитолии - это просто город Сатурнина, Тулуза. Кстати, именно за отказ поклониться тем самым капитолийским идолам и пострадал св. Сатурнин. Об этом сообща­ют Яков Ворагинский в «Золотой Легенде» и Григорий Турский в «Истории франков»:

Предвидя свою мученическую смерть, Сатурнин сказал одному из своих двух священников: «Теперь меня собираются принести в жертву, момент жертвоприношения близок. Оставайтесь около меня, прошу вас, пока я не встречу свой конец». Его схватили и повели в Капитолий, но только одного, оба его священника покинули его.

 

_________________

1 -Димитрием Ростовским приведен еще один вариант написания топонима: Сирен.

Увидев, что они убежали, Сатурнин, как рассказывают, стал молиться и произнес следующие слова: «Господь Иисус Христос, услышь меня от­туда, где Ты находишься на небесах: пусть эта церковь до конца своего времени существования останется без епископа, выбранного из числа ее собственных граждан».

Нам известно, что вплоть до нашего дня так оно и происходит. Са­турнина же привязали к ногам дикого быка и погнали из Капитолия, так он и закончил свои дни. Гациан, Трофим, Павел, Стремоний и Марциал провели свои дни в необычайной святости, им удалось привести мно­го людей в церковь и распространить веру в Христа среди всех тех, кого они встретили. Потом они умерли в радости, осознавая, что веруют. Они закончили земное существование кто через мученичество, другие через полное признание, но все соединились на небесах.

Естественно, во времена младенца Христа город еще не мог ассоцииро­ваться с Сатурнином, однако автору псевдо-Матфея история тулузского святого могла быть неплохо известна, отсюда и явный анахронизм в тексте.

Кстати, Тулуза расположена меньше чем в 200 км от Безье, и это весьма любопытный штрих для нашего повествования.

Ведь имя Афродисий из вышеприведенной цитаты псевдо-Матфея из­вестно гораздо лучше, чем топоним Сотин(ен). Потому что редкое и запоми­нающееся. Так вот, человек с таким именем фигурирует епископом диоцеза Безье в Лангедоке. Все в той же Южной Галлии. К которой, как ни крути, ведут все христианские дороги. Потому что все остальные, как говорится в фольклоре, ведут в Рим. Он же Roma. Эх, ромалы! Ой, египтяне!

Глава 12 . Катарский вопрос

Неплохо было бы помнить, что всех «несогласных» Южной Франции, Ита­лии, Арагона, Германии и прочих центральноевропейских земель заклейми­ли именем, которое они сами себе никогда не присваивали и на которое не претендовали. Ведь катары (в переводе с греческого, кстати) - это чистые, очищенные, совершенные. Для католиков (то есть для римской курии) они и были «совершенные»: совершенные еретики. Сами себя они так не называли (в ходу были более человеколюбивые добрая жена и добрый муж).

 Очень по­хоже, что все еретичество катаров состояло в том, что они: 1) плевать хотели на притязания какого-то там папы, возомнившего себя пупом Вселенной; 2) были той ветвью первоначального гностического христианства, которую якобы затоптали еще в первые века нашей эры. С этой точки зрения так на­зываемые катары были чудовищно неудобны Риму.

Во-первых, присутствие в самом центре Европы независимого анклава мешало «единению в католи­ческом экстазе» всех «прогрессивных сил» будущего Европейского союза. В то время как избранник избранников, добрый Римский Архипастырь, засыпал под колыбельную очередной феи-утешительницы, гнусныя отще­пенцы Тулузы, Безье и Каркассона позволяли себе возмутительно искренне верить Новозаветному Слову Божию и жить в согласии с ним. В поселениях этих, с позволения сказать, христиан деление на молящихся/работающих/воинов было условным, они (еретики) не чтили Ветхий Завет, подозревая, что тот не имел к Христу никакого отношения. И вообще: папа у челове­ка может быть только один. И если кое-кто не почитает мать и отца своего (а римский папа - он же всеотец!), он должен быть (по иудейскому закону, кстати) побит камнями. Правда, представители курии были людьми тонки­ми и даже где-то цивилизованными, поэтому грубое, скотское забитие кам­нями заменили рафинированным поджариванием на костре. Да, вкус, ба­тенька, отменная манера...

Так вот-с, сказав про «во-первых», хорошо бы не забыть про «во-вторых». Во-первых, как мы помним, независимый анклав сильно беспокоил кое-кого на Тибре (или в Авиньоне, или еще где, сейчас уже точно не скажешь). А во-вторых, наличие гностического первохристианства в самом сердце Европы в XIII веке означает, что евангельские события отстояли от этого момента не на 1000 с лишним лет, а от силы на 100-200, а то и меньше. По большому счету мы должны осознать, что ереси, против которых выступали якобы во втором/третьем/четвертом веках нашей эры Ориген, Ириней и прочие отцы Церкви, благополучно существовали в Лангедоке и Провансе времен альби­гойских Крестовых походов. Я намеренно не говорю, в каком веке это было, ибо по традиционной хронологии это XIII столетие, но веры этой проримской хронологии нет никакой. Итак, речь о крестоносном времени, когда одни христиане (подписанные Римом) пошли войной на других христиан (не имевших счастья лобызать папскую обувь).

Возможно, именно в это время и стали возникать как грибы после дождя сочинения отцов Церкви, обличавшие еретиков всех мастей. И задвигать их (еретиков) в легендарное прошлое, во времена далекие и незапамятные.

И еще о ересях. В истории Церкви наблюдается удивительная вещь. Большая часть неортодоксальных учений возникает как бы на Востоке или имеет существенный восточный компонент. Однако получают распростра­нение эти ереси отнюдь не там, где возникли, и совсем не там, где жили и проповедовали первые гностики. Дуалистические секты упоминаются как действующие лишь на территории Центральной Европы (Галлия, Германия, Северная Италия, Испания), которая и становится ареной борьбы католи­ков с духовной оппозицией. Манихеи, массилиане, присциллиане, публикане, катары, вальденсы, ариане и прочие некатолики здравствуют лишь в европейском контексте и именно в тех точках, где курии нужно было раз­бираться с неугодными. При этом обычно еретики, скажем, II века ничем не отличаются от еретиков XIII. Катары всплывают сначала во II-III веках, потом исчезают на 1000 лет, чтобы быть уничтоженными в ХIII-ХIV веках. Манихеи то появляются, то исчезают, казнь Присциллиана в конце IV столе­тия совершается вследствие обвинения его двумя Соборами в ереси и кол­довстве (типичная для ХV-ХVI веков, но, мягко говоря, совершенно неправ­доподобная для IV века формулировка). Нам, с одной стороны, говорят, что катары ХI-ХIV веков не имеют никакого отношения к катарам II столетия и речь может идти только о совпадении названия, а с другой выясняется, что по своей сути учения гностиков II века мало чем отличаются от учений гностиков позднего Средневековья. И это, заметьте, при абсолютно не со­впадающем экономическом, политическом, да и просто бытовом контексте. Если между гностиками II и XIII веков нет практически никаких отличий, не свидетельствует ли это, что речь идет об одних и тех же людях, учениях и событиях? И не разнесены ли они на 1000 лет только на бумаге? Ведь если со­временному человеку, воспитанному в более-менее гуманистическую эпоху, рассказать, что все гонения, притеснения и казни, к коим причастна Рим­ская Церковь, происходили на временном интервале в 50-100 лет (а не за 1000-1500 лет, как уверяет традиционная история), он (современник) того гляди задастся вопросом: «А чем РКЦ отличается от некоторых режимов XX века, за симпатию к которым можно нынче даже оказаться за решеткой?» Католики и так постоянно извиняются: то за сожженного Джордано Бруно, то за соучастие в Холокосте, то еще за какие гадости. А тут - бац: чистый ге­ноцид и террор против своих же собратьев по вере. Это не мелкие шалости а-ля содомия или потрава конкурента ядом. Тут все по-взрослому. За это надо бы и ответить, причем не плаксиво покаявшись перед телекамерами, как практикуют в последнее время наследники св. Петра.

А когда все размазано на 1000-1500 лет, всегда можно сказать, что да, мол, были перегибы на местах и в некоторые периоды (лютые времена были: не ты, так тебя!), шла борьба с ересями, но в основном словом, а не огнем и мечом, и только изредка и в самых крайних случаях самые одиозные из представителей РКЦ решались применить силу. Этих нетопырей в своих ря­дах мы, конечно, осуждаем, но стоит ли из-за двух-трех непотребных вспле­сков за 1000 лет чернить светлый образ Ватикана?

Любопытно было бы вообще рассмотреть вопрос, откуда проросла та просто животная ненависть, которую Римско-Католическая Церковь испы­тывала к еретическим движениям Средневековья. Нет, понятно, что важ­ности влияния на умы (читай: сбора с этих неокрепших умов бабла всеми правдами и кривдами) никто не отменял. Плюс заинтересованность в тер­риториях, плюс контроль местных владык, плюс, плюс, плюс. Но тех, кто всего-то ратовал за возвращение к простоте первоначального христианства, не ждало ничего, кроме массового геноцида руками папских наймитов.

Стоит отметить, что так называемые еретики сами никогда не шли на открытый конфликт с Римским Архипастырем. Более того, многие из них обращались к владыкам Рима за благословением (как, например, Пьер Вальдо). Однако вместо него получали отнюдь не отеческое напутствие, а банду карателей в места компактного проживания. Причем основной задачей пап­ских зондеркоманд было не усмирение, а практически тотальное уничтоже­ние отклонившихся от католического курса.

Это сегодня Римская Ктолическая Црковь любит всех. Или делает вид, что любит. Папа извиняется за досадную поспешность в деле Бру­но, не отрицает, что Галилей был местами прав, лобызается с иудеями и - страшно сказать - пытается говорить добрые слова о православных. Даже дату Рождества Христова нынешний Великий понтифик готов под­вергнуть сомнению (не торопимся радоваться: душка Бенедикт за то, чтобы удревнить христианство). Недалек тот час, когда глава Ватикана, сокрушенно вздыхая и обильно слезоточа, падет ниц перед братьями му­сульманами и признает ошибкой роста коммерческие походы в Святую землю, по недоразумению названные Крестовыми. Да, сегодня РКЦ лю­бит всех. Белых и черных, кришнаитов и саентологов, здоровых и боль­ных, богатых и бедных. Даже атеистов, и тех любит. И признает за ними право таковыми оставаться.

Но не стоит обольщаться. Ибо любовь Ватикана - это всегда сложно сконструированное искусственное чувство, являющееся инструментом для достижения политических целей. Так, заглядывая с любовью в глаза кар­диналу, какой-нибудь Борджиа предлагал ему кубок с ядом. Прикрываясь словами о всепрощении и глубоком сострадании ближнему, римские перво­священники отправляли в мясорубки квазирелигиозных войн сотни ты­сяч людей. А что самое омерзительное, римские понтифики с остервенелой фарисейской настойчивостью уничтожали собратьев по вере на том лишь основании, что последние были настоящими евангелистами, следовавшими заветам Христа. Механизм был отработан до автоматизма. Сначала людей, не согласных с римской моделью христианства, объявляли еретиками, по­том отлучали от Церкви, проклинали или анафематствовали, а затем по­просту уничтожали. Причем даже тех, кто не собирался сопротивляться с мечом в руках, как, например, вальденсы.

Так откуда же растут корни римской ненависти?

Ответ, как обычно, пришел с неожиданной стороны.

В книге английского исследователя средневековой символики Гарольда Бэйли «Забытый язык символов» (впервые издана в 1912 году) обнаружива­ется следующая информация:

Любопытно, что существует прямое доказательство влияния вальденсов, и оно стоит в конце одного из самых ранних изданий Библии (изда­ния 1535 года, которое известно у коллекционеров как оливетан) - умело скрытое при помощи шифра заявление:

Les Vaudois, people e’angeique

Ont mis ce threor en publique

(Вальденсы, народ Евангелия, выпустили в люди это сокровище).

Средством передачи и укрытием от большого мира для этой интерес­ной криптограммы являются стансы, которыми завершается книга. Пер­вые буквы слов этого стихотворения составляют, как вы сейчас увидите, упомянутое секретное сообщение.

Lecteur entends, si vérité’ adresse Viens donc ouir instamment sa promesse Et vif parler: lequel en excellence Veult asseurer nostre grille esperance Lesprit iesus qui visite et ordonne Noz tenders meurs, ici sans cry estonne Tout hault raillart escumant son ordure.

Prenons vouloir bienfaire librement,

Iesus querons veoir éternellement.

(Читатель, слушай, если к тебе обращается истина. Приходи же по­стоянно, чтобы слышать ее обещание и живую речь, которая стремится великолепно упрочить нашу хрупкую надежду. Дух Иисус, который по­сещает нас и предписывает наши мягкие нравы, здесь без крика изум­ляет любого высокомерного крикуна, извергающего с пеной свою грязь. Возымеем желание добровольно творить благо, будем стремиться вечно видеть Иисуса)^[53].

Итак, вот оно: прямое указание, кто был настоящим народом Евангелия. Вальденсы, люди долин, как их называли. До сих пор во франкоговорящей части Швейцарии сохранился кантон Во (Vaud), жители которого называ­ются vaudois (то есть те самые вальденсы-vaudois). А как же многократно благословенный еврейский народ? В пролете, граждане, в пролете. Как фа­нера-беспилотник над Иерусалимом. Кстати, после этого и слова Песни Пес­ней «Азъ цвѣтъ польный и кринъ удольный» приобретают совсем другой оттенок. Ведь удольный - это и есть долинный, из долины. Вот чем гордился Соломон, а не тем, что он Нарцисс Саронский и лилия долин, как лукаво пере­иначили это в Библии короля Якова, а затем и в Синодальном переводе. Нет там в греческом оригинале никакого Саронского Нарцисса. Как нет и нар­циссизма, свойственного совсем другим человеческим общностям, вообще.

И понятно, чего всегда боялись паписты. Они панически опасались ра­зоблачения. Ведь вся их властная конструкция построена на грандиозной исторической фальсификации. Только убрав подальше от себя евангель­ский пейзаж и устранив со сцены настоящих сторонников Христова учения, можно было объявить себя подлинным апостольским христианством. Толь­ко ведя линию от Петра (а не от Павла), можно было легитимно подтащить к Евангелиям Ветхий Завет. А вредоносные катары-альбигойцы-вальденсы постоянно мешали воплощению в жизнь этой грандиознейшей аферы. Толь­ко стерев их с лица земли, и можно было рассчитывать на неограниченную власть в духовной (а параллельно и в светской) сфере.

Очевидно, не все были в восторге от такого вероломного попрания Хри­стова учения, отсюда и судьбоносный раскол Церквей, и взаимное анафематствование, и прочие размежевания.

Со временем, конечно, многое забылось. И кто шел войной на брата сво­его, стало не так уж важно. Стерлись из памяти события, исказились до не­узнаваемости имена, сменились поколения владык и рабов.

В мире сем победил тот, кто и должен был победить.

Но ведь Царство Христа не от мира сего.

И это утешает.

Народ Евангелия не зря «выпустил в люди... сокровище».

 

Глава 13. Галльский вопрос

 

Есть в истории темы, трогать которые не положено. То есть лежит себе факт у всех на виду, валяется, можно сказать, в течение многих веков, но обсуж­дение его - табу. Как будто заклятие на нем какое-то или порча. Лингвисты и историки брезгливо морщатся при упоминании таких тем и практически всегда вешают на человека, вторгающегося в закрытую зону, ярлык дилетан­та. В лучшем случае от профессиональных гуманитариев можно услышать что-то типа: «ерунда» или «случайное совпадение»; а в худшем: «Куда вам со свиным рылом в кошерный заповедник, где каждая тварь давно на учете?!» Ни первая, ни вторая реакции не предполагают детального разговора на ин­тересную тему, а ставят на нем жирный крест до тех пор, пока очередной со­мневающийся не разворошит унылый профессиональный муравейник. А дальше - опять: «Ерунда, совпадение, учет и контроль, да вы, батенька, дилетант!» и т.д.

Одной из таких заказанных для непрофессионалов тем является нали­чие галльского пояса Евразии. Любой человек, хоть отчасти знакомый с историей, географией и топонимикой Старого Света, сможет легко найти эту зону, идущую от Атлантики до Ближнего Востока. Начинается этот не­видимый ныне пояс в Португалии, далее идет через испанскую Галисию, продолжается во Франции (в девичестве - Галлии), Германии (тоже часть Галлии, плюс остатки прежней роскоши: Голштиния и город Галле), Ав­стрии (Гальштат), Италии (вся верхняя часть итальянского сапога, чуть ли не до Рима, была когда-то Галлией^[54], и сегодня об этом напоминает огром­ное количество топонимов типа Галлиате, Галарате, Семигаллия и пр.) и Швейцарии (Гельветика), перетекает в Галицию (ныне Австрия, Венгрия, Чехия, Польша, Украина, Россия), островками напоминает о себе в Румы­нии городом Галац и Латвии (Латгалия), уходит на юг и являет себя во всейкрасе в нынешней Турции (древняя Галатия и Геллеспонт) и Израиле (Га­лилея). И это только то, что совсем на поверхности. Более скрупулезное изучение карты Европы и части Азии наверняка приведет к кратному рас­ширению вышеприведенного списка.

Но в научной литературе термин «галльский пояс» отсутствует. Его, поя­са, как бы и не существует вовсе. Действительно, это какое ж родство может быть между Галисией и Галицией? Никакого не может быть. Вот знатный языковед Фасмер в статье Галиция так и пишет: «...совпадение... является чистой случайностью». А что еще остается великому этимологу, выводяще­му название города Галич из слова «галица» (галка то есть)? По его компе­тентному мнению, вся Галиция несется птицей-галкой (не путать с гоголев­ской птицей-тройкой) по просторам европейской истории. Выступление, прямо скажем, на уровне «в Москве по улицам ходят медведи», но научный мир считает Фасмера чуть ли не главным по этимологическим тарелоч­кам в русскоязычной культуре.

Ну и прочие немцы от этимологии не отстают от славного Макса Юли­уса Фридриха Фасмера. Говоря о происхождении имени галлов, западные лингвисты то выводят его из греческого этнонима галаты (а его, в свою оче­редь, от слова молоко), то вспоминают об ирландских гойделах, о которых в древнем мире никто не ведал, то вдруг галлы происходят от немецкого Walh (чужестранец, с заменой начального W на G). И ничего, что германское слово могло приобрести свой нынешний вид лишь в период становления французского языка (то есть в позднем Средневековье), а галаты уже были галатами в минус III веке ТИ. И неважно, что всеведущие историки счита­ют галатов галлами, переселившимися в Малую Азию. Прибыли, были обо­званы молочно-белыми, убыли. А осадочек в виде имени остался. Правда, у кого остался и как вернулся в Галлию, не очень понятно, но в древнем мире и не такие чудеса случались, так что чего уж там.

А во времена Возрождения странные франки отчего-то стали ассоции­ровать слово «галл» со словом «петух» и даже сделали последнего символом Галлии, не понимая, что это всего лишь омонимия gallus на латыни означает и галла, и петуха). Но фасмеры открыли им глаза, открыли. И теперь фран­цузы точно знают, что галлус галлусу практически люпус эст. А всякие там швейцарские гельветы - это вообще не галлы, а так... черт знает кто.

Что касается голштинцев, то им в предки без затей записали некое мифи­ческое племя, упомянутое Адамом Бременским, дабы не было никаких ассо­циаций с лягушатниками-французами. А уж откуда в названии австрийско­го Гальштата взялась первая часть, ученые, пишущие о кельтской гальштатской культуре, просто не могут и представить. Ну действительно, кельты и галлы: что тут может быть общего?

Короче, галльская топонимика имеется, древних источников, свидетель­ствующих о наличии этой топонимики, предостаточно, но все это абсолют­но случайно. Аналогии беспочвенны, измышления шовинистичны, попыт­ки сблизить абсурдны.

А почему? Потому что самая простая этимология слова «галл» лежит на поверхности. Но, принимая ее на вооружение, сталкиваешься с необходи­мостью сделать следующий напрашивающийся шаг. И шаг этот, мягко гово­ря, переворачивает некоторые представления об истории Европы. А кому это надо?! Зачем корежить славное, доброе прошлое, приносящее ныне не­которым группам особей неплохие дивиденды? Это ж того-с... бесперспек­тивно в плане стрижки овец!

Однако мы по правилам «отдельных особей» играть не нанимались, по­сему будем шагать когда и куда нам вздумается. И первым делом отправимся в сторону здравого смысла, который подсказывает, что таких случайностей, в которые нас хотят заставить поверить, не бывает. А дальше - все проще простого. В этимологических словарях и справочниках есть масса полезных статей, сведя данные из которых воедино, мы получим более чем удовлетво­рительный результат и обнаружим, что всевозможные европейские галлы - птенцы одного родового гнезда.

Для начала обратимся к словарю Фасмера и найдем в нем древнерусское слово гологолить: «болтать», ст.-слав, глаголъ «слово», глаголати «говорить», чеш. hlahol «гомон, речь», hlaholiti «звучать, возвещать».

Удвоенный корень, по-видимому, родственный слову голос и ср.- ирл. gall «слава; лебедь», кимр. galw «звать», др.-исл. kalia «звать, петь», ср.-в.-н. kaizen, kelzen «болтать, хвастать»; см. Торп 41; Ельквист 1, 435; Хольтхаузен, Awn. Wb. 148; Бернекер 1, 323; Мейе - Вайан 31. Сопоставь ление с др.-инд. gargaras «вид музыкального инструмента» или др.-инд. ghargharas «гремящий, булькающий, шум» (см. Бернекер 1, 320; Мейе, Et. 229) сомнительно, потому что здесь г и.-е. происхождения, как в греч. γαργαρίζω «булькаю». Едва ли удачнее сравнение с др.-исл. gala «петь» (см. галдётъ и галитъся), а также с арм. gai. galium «strepito, susurro» (из *ghl-ghl-); см. Петерссон, ArArmSt. 99.

Обратите внимание на то, что ирландское gall означает слава. Также не упустите из виду, что мы имеем дело с так называемым удвоенным корнем (ГОЛ/ГОЛ), и этот корень имеется в таких важнейших с культурологиче­ской точки зрения словах, как голос, глаголица, глагол (в значении слово), нагал (др.-русск. пароль) и т.д.

Теперь идем дальше и открываем статью голос:

укр. голос, блр. голас, ст.-слав, гласъ φωνη, болг. гласът, сербохорв. niâc, словен. glâs, чеш. hlas, польск. glos, в.-луж. hiös, н.-луж. gîos. || Обра­зование на -so аналогично лит. garsas «звук», др.-инд. bhäsä «речь, язык», лит. balsas «голос»: bilti «заговорить»; ср. к. гологолитъ. || Ср. осет. yalas «голос» (Хюбшман, Osset. Et. 33), далее, др.-исл. kalia «кричать, гово­рить», ирл. gall (*galno-) «знаменитый», кимр. galw «звать, призывать»; см. Фортунатов, AfslPh 4, 578; Бернекер 1, 323; Траутман, BSW 77; Торп 42; Мейе, MSL 14, 373; Перссон 852 (согласно которому, сюда же и лат. gallus «петух»; против см. Вальде - Гофм. 1, 580 и сл.); Стокс 107. Далее, сюда же нагал «пароль».

Не указать на родство русского голос и латинского gallus (петух) Фасмер не мог. Это было выше его германофилии и русофобии.

Запомним этот великолепный пассаж и откроем словарь Даля, который писал, что голосовик - это «птица с хорошим, громким голосом; голоси­стая». И чем тот же петух (gallus) не gallus’oвик?

Теперь возвращаемся к средневековым галлам, которые избрали в каче­стве своего символа голосистую птицу по имени галлус. Омонимия, говори­те? Ну-ну.

А сопоставив все вышеизложенное, кто-то еще сомневается, что за народ галлы?

Галлы - это люди гологолящие, говорящие (ГОЛ/ГОЛ), то есть люди гла­гола = люди слова. По-русски эти ребята так и называются: люди слова/сла­вы. Или славяне.

И при таком раскладе все вдруг резко встает на места. Люди глагола (сло­ва) - это не этнический критерий, а языковой, культурный! И тогда понятно, почему мы находим так называемые славянские корни по всей Европе. Это не русские наследили, как пишет Фоменко. Русские - это часть огромной славянской культуры, которая включает в себя всех людей слова/глагола (го­лоса). И культура эта действительно была распространена от Атлантики до самых до окраин (привет израильской Галилее!). И Голштиния - это тоже часть культуры голоса, недаром даже немцы признают там существенный славянский компонент. И Галиция с Галисией оказываются не седьмой водой на киселе, а частью единого культурного пространства.

И становится понятным, почему последними словами Христа были слова на одном из славянских наречий¹. А на каком еще языке должен был гологолить галилеянин (или галл?), Бог Слова, как Его называет весь мир, или Бог Славы, как его нередко величали славяне? Также выкристаллизовываются некоторые аспекты развития христианства, которое никак не могло возник­нуть в семитской ближневосточной среде по той простой причине, что в ней господствовали совершенно иные культура и этика, коренным образом противоречившие культуре слова.

В этом ракурсе можно совершенно по-новому взглянуть и на судьбу знаменитого глаголического Реймского Евангелия, на котором присягали французские (галльские) короли. Это было их родное, исконно-посконное, а всякую там латынь завезли «понаехавшие тут» папские товарищи.

_______________

¹ Сравните «Элои, Элои! ламма савахфани?» (передача евангелистом текста на непонят­ном языке) и «Леле, Леле, лем з мя ся осташ» (лемкивский диалект русинского языка). Пере­вод практически идентичен: «Отец, Отец, почему ты оставил меня?»

 

Ну что ж, этимологии - хорошо, а материальные свидетельства лучше. И было бы совсем нелишним полюбопытствовать, имеются ли отличные от филологических доводы в пользу того, что кельты (галлы) - это те же славя­не, только в профиль.

Оказывается, такие свидетельства и доводы существуют. Но решительно отвергаются (или, скажем так, до недавнего времени решительно отверга­лись) всеми передовыми носителями научного знания - как у нас в стране, так и за ее пределами. Несмотря на повсеместно приводимые и цитируемые наглядные пособия в виде карт культуры полей погребальных урн:

или Гальштатской, а затем и Латенской культуры:

Галыитатская и Латенская культуры

И ведь достаточно сопоставить то, что зафиксировано на картах, с галль­ским поясом и ареалом расселения славян. Однако же на клетке слона до сих пор висит табличка «буйвол».

Вот, что писал в 1979 году добросовестный советский историк-археолог В.В. Седов:

«Отождествление славян с различными этническими группами, упо­минаемыми древними авторами, характерно для средневековья и перво­го этапа нового времени. В сочинениях западноевропейских историков можно встретить утверждение, что славяне в древности назывались кельтами. Среди южнославянских книжников было распространено мне­ние, что славяне и готы - один и тот же народ. Довольно часто славян отождествляли с фракийцами, даками, гетами и иллирийцами.

В настоящее время все эти догадки и теории имеют лишь историогра­фический интерес и не представляют какой-либо научной значимости. Желающих познакомиться с ними подробнее, можно отослать к интерес­ной книге И. Первольфа и первым страницам статьи В. Антоневича.»

Вот так: если некие Первольф и Антоневич в XX веке ознакомили всех интересующихся с подробностями, то тема закрыта, а значимость сообщений древних авторов на сей счет была самими же древними авторами преувели­чена. Ну не смогли эти темные книжники и фарисеи подняться до вершин истинно научного знания, не смогли. Не осилили его. Не переварили. Позво­лили себе опуститься до недостойных настоящего культуртрегера материй.

Однако, как выяснилось чуть позже (впрочем, подозреваю, что об этом было известно всегда, просто не озвучивалось), средневековые сочинители знали, о чем пишут. И вот уже в 2002 году все тот же историк-археолог В.В. Седов - как будто другой человек:

Славянское кузнечное ремесло I тыс. н. э., как показали металлогра­фические изыскания, по своим особенностям и технологической струк­туре ближе всего к металлообрабатывающему ремеслу кельтов и про­винций Римской империи, где продолжались и развивались традиции железообработки кельтов. Это касается не только Висло-Одерского ре­гиона, но и славянского населения, распространившегося на Восточно-Европейской равнине. Казалось бы, носители Черняховской культуры, среди которых были и славяне, должны являться преемниками высокого мастерства скифских ремесленников по обработке черных металлов. Но оказывается, что техника обработки железа у Черняховского населения не базировалась на опыте кузнецов Скифии, а развивалась на кельтских традициях.

Гончарное производство пшеворской культуры также было наследи­ем кельтского ремесла. В Малопольше на ряде пшеворских памятников (Иголомья, Зофиполь, Тропишув) раскопками исследовано несколько де­сятков горнов для обжига глиняной посуды, по своей конструкции сход­ных с кельтскими гончарными печами. Активно функционировали они уже в римское время, когда в пшеворском ареале широкое распростра­нение получила гончарная керамика. Очевидно, что основой развития гончарной техники в Висло-Одерском регионе стали местные кельтские традиции.

Кельтское влияние, как показала польская исследовательница Я. Розен- Пшеворска, проявляется не только в материальной культуре, но и в ду­ховной жизни славян. Оно было настолько мощным, что следы этого воз­действия обнаруживаются даже в языческих культовых сооружениях ран­него средневековья. Так, исследованные на славянском поселении в Гросс Радене в округе Шверина языческая культовая постройка 1Х-Х вв. и хра­мовое здание УП-УШ вв. в Фельдберге в округе Нейбрандебург находят аналогии в кельтском культовом строительстве. Деревянные стилизован­ные фигуры, обнаруженные в Гросс Радене, находят параллели в кельтском искусстве. С храмами кельтов сопоставимо также славянское святилище в Арконе на острове Рюген, известное по описаниям Саксона Грамматика. Вполне очевидно, что культовые языческие постройки северо-западных славян раннего средневековья восходят к храмовому строительству кель­тов Средней Европы. Более того, Я. Розен-Пшеворска видит кельтские тра­диции в скульптуре ряда ранних христианских построек Польши.

Нет, ну надо же, какое революционное открытие: должны были разви­ваться в лоне скифских кузнечных традиций, а, поди ж ты, следовали кель­тским! И в гончарной технике как-то пронзительно резко обозначились кельтские мотивы. А раньше-то их и не замечали, потому как, следуя вели­ким фасмерам и нефасмерам земли русской, считали средневековых авто­ров фантазерами и выдумщиками, просто тьфу. И строили, как неожиданно оказалось, славяне ровно так же, как кельты. И фигуры деревянные, пони­маете ли, уже находят параллели в кельтском искусстве. Раньше не нахо­дили, а теперь - пожалуйста.

Конечно, речи о том, что славяне изобрели что-то свое или пользовались опытом предков, не идет и идти не может, ибо какие у дикарей и людоедов могут быть придумки или традиции? Вот у германцев - да, могут быть. У римлян могут. У греков (это у них последние 700 лет полный застой, а до этого они насократили и наплатонили столько, что о-го-го!). Даже у кельтов могут быть культурные традиции и развитие ремесел. А вот славяне - те только заимствовать способны. Причем не у первоклассных цивилиза­ций, а токмо у периферийных. Деревня, эх...

Впрочем, уже то, что связь кельтского и славянского установлена и за­фиксирована, пусть и на примитивном уровне, - большая победа. А без­успешные стыдливые попытки провести грань между кельтским и славян­ским радуют вдвойне.

Объяснить в рамках ТИ, как на определенном историческом этапе все кельтское вдруг резко и без шума-пыли стало славянским, невозможно. Признать, что кельты и славяне являются одними и теми же народами, как писали, между прочим, средневековые авторы, историки не в состоянии, потому как картина мира уже устоялась и разрушать ее - всем дороже. По­этому усматривать общность и говорить о влиянии кельтов на славян бу­дут, и уже это делают. А вот следующего шага, скорее всего, ждать придется очень долго.

В 2005 году вышла отменная монография С.В. Цветкова под названием «Кельты и славяне». Автор с душераздирающей скрупулезностью анализи­рует все стороны культурного наследия кельтов и славян и приходит к сле­дующим выводам:

Посмотрите, сколько общих черт обнаруживается у славянских и кельтских племен:

1. Гиперборейцев, венетов, невров и антов принимали различные ав­торы за славян и за кельтов, не говоря уже об их культурной близости и преемственности. Во многом путаница, созданная античными авторами, вызвана их достаточно презрительным отношением к варварам. К тому же, имея дело с высшей прослойкой племен Центральной Европы, где тон задавали кельты и германцы, именно они и были главными информато­рами тех же римлян, те же славянские племена приписывались к одному из этих двух народов, тем более, что сами кельты не были этнически еди­ным народом.

2. Принимая во внимание тот факт, что становление славянского эт­носа происходило на территории Повисленья не только при огромном культурном влиянии кельтов, о чем говорит изучение пшеворской архео­логической культуры, но и имело место возможно значительное этниче­ское «вливание» кельтов в праславянскую среду, можно говорить о том, что собственно славянские племена, известные уже под этим именем византийским, арабским и западноевропейски источникам, представля­ли собой смесь кельтских и праславянских племен (возможно, венетов, которые уже достаточно давно входили в ту общность, которую мы се­годня называем кельтской цивилизацией). Более того, не исключена воз­можность, что славянские племена под именем венетов, андов, лугиев и, возможно, под другими именами изначально входили в разноэтничный состав кельтского сообщества. Не вызывает сомнения общий антропо­логический тип обоих племен, тем более, что у антропологов существует особый «кельтско-славянский» тип строения черепа. И кельтов, и славян связывает немало характерных черт чисто человеческих: добродушие, традиционное гостеприимство, бесстрашие в бою, любовь к танцам и музыке, отношение к власти и религии. И тех, и других считали самыми жестокими народами Европы. Не вдаваясь в морально-этические оцен­ки, позволим лишь заметить, что во многом жестокость кельтов и сла­вян была вызвана религиозно-мистическими представлениями о мире, где четкое разграничение людей на «своих», то есть живущих в реальном мире, и «чужих», то есть представителей потустороннего мира, давало повод смотреть на людей других племен как на своеобразную «не­жить», с которой можно особенно не церемониться.

3. Представления о происхождении мира и человека у кельтов и сла­вян не просто похожи, но имеют глубокие индоевропейские корни, что позволяет говорить о необыкновенно архаичных представлениях этих народов даже в I тыс. н. э. Немало схожих черт имеют многие обычаи и обряды этих двух народов, в частности, похоронный обряд, и именно от кельтов в славянскую среду пришел обычай сгибать мечи погребенных воинов и ломать или сгибать оружие. Жертвоприношения, приносимые различным богам, практически не отличаются как по их систематизации (бескровные жертвы, кровавые и растительные), так и по обрядовой сто­роне, не говоря уже о повторении акта творения мира при расчленении жертвы.

4. Летописные волохи - это кельты, именем которых стали называть русских языческих жрецов волхвами (а скорее всего именно кельты, вер­нее их жрецы-друиды и были первыми русскими волхвами, также как, впоследствии, греки были первыми православными священниками на Руси). И у славян, и у кельтов власть жрецов была главенствующей. Толь­ко после принятия христианства ситуация изменилась у обоих народов, и светская власть стала стоять выше духовной власти. Таким образом, факел древней кельтской культуры был передан друидами в надежные руки волхвов.

5. Кельты, переняв строительство языческих храмов у римлян, пере­дали эти традиции славянам. Это относится и к строительству оборони­тельных сооружений. В крепостном строительстве славян использованы те же принципы и те же технологические приемы, что и у кельтов.

6. Языческие пантеоны кельтов и славян близки. Близки были и от­ношения к особо почитаемым природным объектам: деревья, рощи, леса, родники, ручьи, реки, холмы, горы, камни. Очень близка сакраль­ная, особенно солярная символика, имеющая общие индоевропейские корни.

7. Кельты, будучи лучшими кузнецами и литейщиками Европы, пере­дали славянам знания и в этой отрасли, сделав их основными поставщи­ками железных изделий в Центральной Европе. Все кузнечные и литей­ные технологические приемы славян имеют корни в кельтском мире.

8. Кельтские традиции в декоративно-прикладном и ювелирном ис­кусстве нашли свое отражение в славянских традициях, особенно на се­вере Древней Руси, которая, судя по всему, до позднего средневековья не теряла связей с остатками могучего прежде кельтского мира. Поражает близость русских и кельтских традиций в изготовлении книжных мини­атюр, хотя, если вспомнить о версии, что первую славянскую письмен­ность, глаголицу, изобрел ирландский монах, то эта общность традиций становится более понятной.

9. Помимо взаимовлияния в языческий период, кельты оказали боль­шое влияние на славянские страны во времена становления и распро­странения христианства, более того, заложили основы византийского и, впоследствии, русского православия.

Из всего вышесказанного закономерно вытекает, что раннесред­невековые славяне во многом прямые потомки кельтов и не только наследники, но и носители кельтских традиций и кельтской культу­ры. Сам феномен кельтской цивилизации, как, впоследствии и сла­вянской, в ее полиэтничности и в превосходстве духовных ценностей над мирскими. Может быть поэтому, уже под знаменем христианства, всю Европу охватил настоящий кельтский ренессанс. Выпестованная в ирландских монастырях ученость и книжность выплеснулась в ди­кую Европу, закладывая там основы поэзии, прозаической литерату­ры и многих других видов искусства. Благодаря последним остаткам кельтской цивилизации на островах современная Европа смогла стать оплотом мировой цивилизации. Не будем же забывать, кому мы этим обязаны.»

И если бы не кривая хронология, которой следует автор, он бы пришел ровно к тому же выводу, что и я на основании анализа этимологического материала. Впрочем, можно определенно сказать, что С.В. Цветков (ныне, увы, покойный) оказался проницательнее большинства историков, не по­сягавших даже думать о том, что «раннесредневековые славяне во многом прямые потомки кельтов и не только наследники, но и носители кельтских традиций и кельтской культуры».

Да, славяне действительно потомки кельтов (галлов). Равно как и кельты (галлы) - потомки славян. Потому что это одна и та же общность людей, у которой профессиональные хозяева мира украли прошлое, чтобы лишить ее будущего. В чем значительно и преуспели. Хочется верить, что временно. Ничего личного, но все же...

А чтобы окончательно подвести черту под темой кельто-славянского единства, спешу передать нелаконичный привет всем реставраторам под­линной древности от Бартоломея Английского.

Был такой средневековый автор, как бы XIII века. Живший, по мнению современных нам историков, во Франции, Саксонии, Богемии, Польше и еще черт знает где, носивший нормальное еврейское имя Бартоломей (Бар Толмай) и, видимо, за этот неземной космополитизм прозванный Англикус (то есть английский).

Так вот-с, этот самый ученый человек написал книгу «О свойствах ве­щей», в которой изложены некоторые представления об исторической гео­графии и этногенезе народов. Конечно, нет никакой уверенности, что по­явившееся в самый расцвет гуманистического бума сочинение не вышло из-под пера какого-нибудь немецкого автора конца XV века, но не будем ме­лочиться. При любом раскладе «О свойствах вещей» - достаточно древняя работа. Даже если это не заявленный XIII век.

Вот кусочек из трактата Бартоломея Английского:

«Галлация - область в Европе, занятая древними галльскими племена­ми, от которых она и берет свое название, как говорит Исидор в книгах IX и XV. Ведь галлы, призванные на помощь царем Вифинии, разделили царство, когда принесли ему победу. Итак, смешавшись затем с греками, сначала [образовались] галлогреки. Ныне же от древнего названия гал­лов они зовутся галлами, а край их называется Галлацией. А край этот обширнейший и плодороднейший, включающий большую часть Европы, которая ныне многими Рутенией называется.»

Замечательно, не правда ли? Особенно про Галлацию, которая занимает большую часть Европы и называется многими Рутенией. И еще:

«Рутия, или Рутена, она же провинция Мезии, расположена по границе Малой Азии, гранича с римскими пределами на востоке, с Готией на севере, с Паннонией на западе, а с Грецией на юге. Земля же огромна, а речь и язык [ее] такой же, как у богемов и славян. И она в некоторой части своей назы­вается Галацией, а жители ее некогда галатами назывались. Говорят, что им направил послание апостол Павел. Смотри выше о Галации.»

На мой взгляд, тут без обиняков заявляется, что галаты/галлы из Галации говорят на таком же языке, как славяне и богемы. И именно им направил Послание апостол Павел. А что это за послание, все и так знают. Ярослав Аркадьевич Кеслер всем всё очень культурно на этот счет объяснил^[55]. Так перед чьими неразумными очами был распят Иисус Христос?

А еще из того же Англикуса про латвийские реалии:

«Семигаллия - небольшая провинция, расположенная за Балтийским морем, близ Озилии и Ливонии в нижней Мезии(?), называемая так, по­тому что она населена галатами, которые захватили ее и смешались с жи­телями [этой] земли. Вот почему называются семигаллами те, которые произошли от галлов, или галатов, и местных народов. Земля красива и богата хлебом, пастбищами и лугами, но народ [ее] языческий и грубый, суровый и жестокий.»

Так что, похоже, Латгалия из той же оперы, что и Семигаллия, она же Земгалия, средняя часть Латвии.