Изучая взаимодействие политической и социаль­ной сфер, политическая социология рассматривает гражданское общество как одну из центральных, основополагающих категорий. Нельзя не отметить, что в настоящее время существует множество подхо­дов к его определению. Чаще всего под гражданским обществом понимается сфера общества, которая пред­ставлена самоуправлением индивидов и добровольно сформировавшимися ассоциациями и организациями граждан, способными защитить себя от прямого вме­шательства и произвольной регламентации со сторо­ны государственной власти. Для некоторых исследова­телей оно также ассоциируется с существующими за­падными демократиями, которые характеризуются многопартийной парламентской системой, т. е. плюралистической демократией; свободой личности; мно­гообразием отношений собственности; наличием пра­вового государства. Но несмотря на различные интер­претации, с момента своего возникновения и до наших дней понятие «гражданское общество» имеет четко выраженный антиэтатистский импульс и значи­тельный демократический потенциал.

Итак, «гражданское общество» принадлежит к числу понятий социологической и политической теории (наряду с понятиями свободы, справедливости, равен­ства, демократии), которые имеют как теоретическое, так и практическое значение. Такого рода понятия нелегко определять, поскольку в силу чрезвычайной содержательной широты в них наличествует большая «зона» неопределенности, что и порождает значитель­ные различия в их толковании.

Тем не менее можно вычленить два специфических параметра или функции, понятия «гражданское обще­ство»: теоретико-аналитический и нормативный. Пер­вое значение используется как научная категория для анализа и объяснения явлений социальной реаль­ности. В этом смысле гражданское общество — агреги­рованное понятие, обозначающее специфическую со­вокупность общественных коммуникаций и социаль­ных связей, социальных институтов и социальных ценностей, главными субъектами которой являются гражданин со своими правами и гражданские (не госу­дарственные) организации, ассоциации, объединения, общественные движения и гражданские институты.

Понятие гражданского общества во втором значе­нии имеет преимущественно статус нормативной кон­цепции, которая объясняет мотивацию граждан и других социальных субъектов в развитии содержания и различных форм гражданской активности. Для трансформируемого общества особое значение имеет именно эта функция.

Понятие гражданского общества уже несколько ве­ков играет стратегически важную роль в европейских и англо-американских странах, чего нельзя сказать о России, в жизни которой оно как в теоретическом, так и в практическом смысле занимало традиционно незначительное место.

В основе идей и опыта исторических концепций и практических моделей гражданского общества ле­жат три достаточно различных источника. Один из них уходит в глубь европейско-средиземноморской традиции, когда в итальянских городах-республиках времен Ренессанса возникали первые зачатки граж­данского общества.

Эта традиция хорошо отражена Н. Макиавелли. Он формулирует и подчеркивает такие важнейшие цен­ности гражданского общества, как мир и безопасность граждан, наслаждение своим имуществом и богат­ством, право каждого иметь и отстаивать свои убеж­дения.

Другой исторический источник связан с континентально-европейской традицией, формировавшейся под влиянием немецкого культурного круга. Появле­нию свободного гражданина во многом способство­вала гильдия как одна из первых форм объединения ремесленников, торговцев, как первая форма ассоциа­ций, защищавших их и оказывавших влияние на про­цесс управления городами.

Третий, наиболее значимый исторический ко­рень — это либеральная англо-американская традиция: Дж. Локк, отстаивавший право частной собственности на основе естественного права и свободы; А. Смит, объявивший модернизацию и саморегуляцию необхо­димыми компонентами гражданского общества; Т. Пейн с его концепцией минимального государства, подразумевающей самостоятельное гражданское об­щество и весьма ограниченную роль государства как необходимого зла; А. де Токвиль, описавший демокра­тию в Америке; Д. С. Милль, создавший образец отно­шений государства и гражданского общества, не зави­сящего от государства. Последовательная трактовка гражданского общества как особой, внегосударственной сферы социума стала утверждаться в Европе вслед за публикацией книги А. Токвиля «О демократии в Америке». Именно в Америке получили оптимальное для своего времени развитие формы политической демократии и элементы гражданского общества, сло­жилось эффективное позитивное взаимодействие между ними. Добровольные ассоциации граждан при­шли на помощь властям. «Свободная сфера» общественной жизни переполнилась так называемыми «об­ществами», негосударственными учреждениями, объединениями вне сферы государственной власти. Государство стало отстраняться (диссоциироваться) от ряда функций, которые оно ранее выполняло, поэтому обществу пришлось ассоциироваться.

С развитием капиталистических отношений уже в конце XIX в. резко возросла эмансипация личности от государства, сократилось пространство прямого ре­гулирующего воздействия последнего. В ходе интен­сивного развития и усложнения горизонтальных со­циальных связей усиливается структурированность общества, появляются все новые и новые общественные организации и движения, что активизировало процесс вытеснения «локковского» толкования граж­данского общества «токвилевской» интерпретацией. После первой мировой войны процесс демократиза­ции государственных и общественных образований усилился.

В конце XIX и в течение XX в. дискуссии об отноше­ниях гражданского общества и политического госу­дарства утихли, а интерес к проблеме снизился.

С начала XIX в. и до наших дней наблюдаются две противоположные линии развития этого понятия в виде частей дихотомической теоретической пара­дигмы: гражданское общество — политическое госу­дарство. Одна линия опирается на германскую куль­турную традицию, достигая кульминации у Гегеля и Маркса. Гегель стремился примирить либерализм и идею универсального государства, утверждая, что государство — это не радикальная негоция общества, находящегося в состоянии непрерывной войны всех против всех (Гоббс), и не инструмент его совершенст­вования (Локк), а новый момент, охраняющий незави­симость гражданского общества с целью его трансформации и трансценденции. Только государство как абсолютный дух и универсальная политическая об­щность способно достичь общего интереса.

Для Гегеля гражданское общество — это противопо­ставляемая семье и государству, но взаимосвязанная с ними система частных и групповых интересов, где каждый стремится только к собственным целям, но без взаимодействия с другими не может достичь их; при этом государство олицетворяет морально-полити­ческое единство и общий интерес.

Маркс предложил свое решение проблемы, сняв различие между гражданским обществом и государ­ством путем так называемого обобществления госу­дарства и политики. Это привело к тому, что государство уравнялось с обществом и, превратившись в единственного защитника общества, поглотило его. Для Маркса гражданское общество — это общество, ос­нованное на частной собственности, в котором со­циальные отношения принимают форму классовых антагонизмов, предопределяющих возникновение го­сударства.

На практике, когда стали строить социализм, это привело к модели этатистского общества. Кроме того, многие заблуждения возникли потому, что Маркс ото­ждествил понятия «гражданское» и «буржуазное» об­щество, поэтому у нас первое долгое время имело негативный идеологический оттенок.

По сути, этот подход характеризуется приматом политического, апофеозом государства, восхвалением институционального порядка, коллективистской ориентацией. Акцент ставится на политическое реше­ние общественных вопросов, т. е. на решение их госу­дарством. Еще Ж.-Ж. Руссо создал классическую форм­улу, согласно которой государство, воплощающее не­посредственное верховенство суверенного народа, выше отдельной личности и обладает правом принуж­дения по отношению к ней. Не в этой ли формуле нашли оправдание террору якобинцы и позже боль­шевики?

Свое дальнейшее развитие эта линия получила в со­циал-демократической традиции. Гражданское общество признается сердцевиной всей политики, здесь традици­онно больше развито стремление к справедливости, равенству. Государство с его властными отношениями должно участвовать в обеспечении функционирования гражданских институтов, чтобы гарантировать их де­мократическое управление, сдерживая рынок, стремя­щийся к поглощению и разрушению всего, что несов­местимо с его логикой.

Этот подход отвергает либеральную идею «государ­ства — ночного сторожа» и подчеркивает, что государ­ство должно быть демократическим и социальным.

Другая — либеральная — линия развития концепции гражданского общества (либеральная традиция) центр тяжести переносит на свободу, ставя ее превыше всех ценностей. Здесь особый упор делается на функцию саморегуляции гражданского общества, выступаю­щего хранителем индивидуальных прав и свобод, за­щитником (гарантом) их от посягательства государ­ства. При таком подходе гражданское общество нужно для того, чтобы создать ряд защитных структур в от­ношениях между индивидом и государством.

Свободная и независимая личность — это централь­ная фигура гражданского общества. Сторонники та­кого подхода свое внимание сосредоточивают на раз­рушительной энергии государства, способной оказывать деструктивное воздействие на такие институты, как семья, церковь, профессиональные и локальные ассоциации и др., забывая при этом, что и сами ин­ституты гражданского общества могут взаимно подрывать друг друга, проявляя экспансионизм (например, рынок). Здесь акцент ставится на примате обществен­ного, апофеозе права и свобод, ассоциативности и са­моорганизации, индивидуалистических ценностных ориентациях. Общественные проблемы решаются гражданами, а государство служит интересам обще­ства и личности.

Получив широкое распространение в США, эта кон­цепция укоренилась там, возможно, благодаря тому, что государственным идеалом было самоуправление свободных людей на свободной земле и сильное недоверие к любой исполнительной власти, которая во время революции ассоциировалась с колониальной администрацией, а бюрократия появилась позже де­мократии и на ее базе. В Европе же демократизация политической системы произошла значительно позд­нее возникновения управленческого аппарата, бюро­кратии, который был разветвленным и довольно безболезненно был инкорпорирован в политические сис­темы демократии.

Современные концепции

Дискуссии об отношениях государства и граждан­ского общества возобновились в конце XX в. и про­должаются по сей день. Так, например, А. Арато счита­ет, что простое разграничение государства и граждан­ского общества идет от английской либеральной традиции. С развитием капитализма государство от­тесняется, освобождая тем самым «волшебную силу рынка». Учитывая данный процесс, Арато предложил заменить дихотомическое противопоставление госу­дарства и гражданского общества моделью, состоящей из трех частей: государства, гражданского общества и экономики. Другой исследователь, Т. Янссон, харак­теризуя отношения государства и гражданского обще­ства, считает, что мы имеем дело с драматическим «треугольником»: государство находится наверху, а внизу, с одной стороны, местное самоуправление, муниципалитеты, относящиеся к общественной сфере и государству; с другой (также внизу) — добровольные объединения, помещающиеся в «частной, социальной, свободной сфере», управляемой по правилу Бентама, согласно которому целью общества является наиболь­шее счастье возможно большего числа граждан.

В результате в одних странах распространение по­лучил коммуналистский тип общества (с акцентом на местное самоуправление), а в других странах обще­ство стало «ассоциативным». Добровольные организации становились общенациональными.

Здесь важно подчеркнуть, что на протяжении ис­тории человечества менялось понимание как при­знаков государства (единая территориальная орга­низация политической власти в масштабах всей стра­ны; особая организация политической власти, обладающая специальным механизмом, системой ор­ганов и учреждений, осуществляющих непосредствен­ное управление обществом; организация обществен­ной жизни на основе права; верховенство государ­ственной власти), так и его сущности, и причин возникновения. Это было обусловлено тем, что на различных этапах исторического развития и в разных культурных средах на первый план выходили те или иные функции государства.

Идея гражданского общества на протяжении по­следних десятилетий расширялась и углублялась, до­полняясь идеями демократии, основанной на полити­ческом плюрализме, консенсусе и партнерстве кон­курирующих социальных групп, идеями ограничения государственной власти установленными правовыми нормами; индивидуальной свободы человека; расши­рения демократии в социальном плане. Широкое рас­пространение получила теория плюрализма, согласно которой основная задача современного демократиче­ского государства состоит в достижении общеграж­данского консенсуса путем учета и координации мно­жества интересов и потребностей различных групп населения, в снятии или смягчении противоречий, поиске гражданского согласия. Государство при этом воспринимается как сообщество свободных индиви­дов, объединяющихся на солидарной основе. Однако, как показывает практика, государственные институты не всегда являются эффективным инструментом демо­кратизации гражданского общества, поскольку их усиление нередко приводит к росту бюрократизации и увеличению власти государства.

Несмотря на то, что понятие «гражданское обще­ство» давно стало для многих западных социологов и политологов олицетворением идеальной модели развития западных обществ, до сих пор не существует общепринятой единой теории этого общества. Такое явление объясняется отсутствием в социальной дей­ствительности завершенного, поддающегося унифицированию экономических, социальных, полити­ческих, моральных параметров нормального состоя­ния гражданского общества. Иными словами, не существует в чистом виде обществ, соответствующих изложенным моделям.

В связи с этим ряд авторов подчеркивают ограни­ченность обеих моделей и традиций, выдвигая идею укрепления границ между различными сферами граж­данского общества без стремления регулировать то, что в них происходит. Государство должно всячески ограничивать воздействие экономического неравен­ства на политическую систему. Зрелое гражданское общество сокращает количество функций, закрепленных за государством, до минимума, сохраняя лишь наиболее важные: обеспечение правопорядка и без­опасности личности, охрану окружающей среды и т. д. Сегодня в России гражданское общество не разви­то, оно находится в стадии формирования, многие его элементы вытеснены или «заблокированы». Иначе го­воря, в нынешней ситуации по содержанию, степени развитости нет гражданского общества, которое было бы адекватно современному открытому и демократи­ческому обществу, но есть его отдельные элементы, вытесненные в небольшие оазисы автономной обще­ственной жизни. Дело в том, что Россия традиционно принадлежит к тем странам, которые больше ориентированы на государство, чем на общество. Среди насе­ления глубоко укоренено убеждение в необходимости сильного государства, что, к сожалению, нередко ото­ждествлялось с самоволием власти. Общество по тра­диции недостаточно автономно и независимо, а граж­дане часто оставлены на милость и немилость госу­дарства и всемогущих политиков. Достаточно вспомнить историю государства Российского, его тра­диции, специфику, где весьма своеобразно перепле­лись элементы восточной и европейской форм госу­дарственного управления. Приведем для иллюстрации образное высказывание А. Грамши: «На Востоке (и в России) государство было всем, гражданское обще­ство находилось в первичном, аморфном состоянии. На Западе между государством и гражданским обще­ством были упорядоченные взаимоотношения, и, если государство начинало шататься, тотчас выступала на­ружу прочная структура гражданского общества. Госу­дарство было лишь передовой траншеей, позади кото­рой была прочная цепь крепостей и казематов»¹.

К историческим, или традиционным, основаниям, сдерживающим развитие гражданского общества в России, следует добавить современные причины, блокирующие возможности его развития.

Термин «гражданское общество» вновь стал ак­туальным в 80-е годы XX в., когда в социалистических странах проявились экономическая стагнация и кри­зис легитимности власти как результат негативных эффектов ригидной экономической, социально-по­литической и правовой системы, идеологического диктата. В России, Польше, Югославии начались многочисленные дискуссии о назревших реформах. В ходе дискуссий был выдвинут тезис о необходимо­сти сужения сферы вмешательства государства и поли­тических институтов вообще в экономическую и об­щественную жизнь и о развитии на этой основе гражданского общества как особой сферы социальной жизни, относительно свободной от государственного принуждения. Гражданское общество стало в опреде­ленном смысле регулятивной идеей, определившей возможное направление общественных реформ. В данном контексте эта категория приобрела нор­мативный характер, описывая не нечто существующее, но то, что должно осуществиться. Она выражала по­требность в изменениях и их направленность, аль­тернативу, иное состояние иного общества. К размышлениям и анализу, способствовавшим все более широкому ее применению, подталкивала неудовлетво­ренность общим положением дел в бывших социалис­тических странах. Поэтому не будет преувеличением обозначить современную, «ожившую» в последнее десятилетие концепцию «гражданского общества» в качестве демократической альтернативы авторитар­ному социализму.

В свое время социализм появился на исторической сцене с двумя великими целями-обещаниями, пробу­дившими большие надежды: 1) новой демократии, бо­лее широкой и содержательной, чем все предшествую­щие; 2) новых экономических отношений, ведущих к равенству и благосостоянию, т. е. удовлетворению человеческих потребностей на основе принципа распределения по труду (и по потребностям в перспек­тиве).

На практике же с самого начала вместо расширения демократии началось ее сужение, а с установлением пролетарской диктатуры произошло не только отри­цание прав человека и его свобод, но проявились без­законие и насилие. Что касается второго обещания, то реальный социализм вместо удовлетворения челове­ческих потребностей ввел различного рода «диктатуру над потребностями», создал жесткую и авторитарную систему социально-экономического и политического регулирования, основной целью которой стало уста­новление контроля над обществом. В результате сузи­лась и угасла инициатива масс, ослабла их мотивация к созидательной деятельности в рамках нового строя, которая вначале была реальной политической и мо­ральной движущей силой. Данная движущая сила, с одной стороны, опиралась на привлекательные цели, а с другой — на так называемую негативную легитима­цию, т. е. на непопулярность старых режимов, что и привело их к кризису. Поскольку в социалистиче­ских странах общество оказалось полностью подчи­ненным авторитарному государству, т. е. олигархиче­ским структурам, в иерархии которых весьма важную роль играла коммунистическая партия, то проистекав­шие из этого политический волюнтаризм и полити­ческая вседозволенность вытеснили идею о верховен­стве права.

В социалистических странах длительное время гос­подствовало убеждение, что государство — лучший «сторож» общества и соответственно социализма. Раз­личные социалистические теории об отмирании го­сударства отмирали сами, а государство не только оставалось, но и укреплялось, все больше обюрокрачи­ваясь и отчуждаясь от граждан. Парадокс социалистического государства заключался в том, что его руково­дители и коммунистическая партия, которая им управ­ляла, не осознавали, что, усиливаясь таким образом, в общественном плане они становились слабее. Со­циалистическое государство существенно сузило авто­номию социальности и гражданского общества, обес­печив себе контроль над всеми сферами общества. К сожалению, со временем усилились также регулятивные, политические, идеологические, репрессивные и другие функции государственного аппарата.

Когда сегодня употребляется термин «гражданское общество», то это не означает «возврат назад». Речь идет о термине, который дает возможность охватить, включить предшествующее знание о социалистических и других обществах и исправить то, что в социа­лизме было ошибочно, например отношения государ­ства и общества. Гражданское общество опирается на достижения и опыт развитых стран, на результаты современных научных исследований. Любая попытка механического копирования, трансплантации или имитации бесплодна. Необходимо анализировать ли­беральную и социалистическую традиции, их взаимовлияние и синтез в известных школах и теориях, имея в виду, что либерализм эволюционировал к социаль­ному либерализму, а социализм стал более восприимчив к некоторым либеральным ценностям.

Российские проблемы

Рассматривая основные элементы гражданского об­щества применительно к российским реалиям, следует исходить из того, что право и свободы человека и гражданина являются основной детерминантой политической системы общества, которое стремится быть открытым и демократическим. Положение чело­века в социалистическом и постсоциалистическом об­ществах намного важнее, чем другие элементы, через которые определяли социализм до сих пор. Это были собственность на средства производства, господство­вавший тип общественного распределения, монополь­ное положение коммунистической партии. В рамках теоретической посылки, что постсоциалистическим обществам следует возвратить «человеческое лицо», должно быть реабилитировано и понятие граждан­ства, т. е. следует возвратить человеку политическую и экономическую субъектность, моральную, религиоз­ную и творческую автономию. Трудно предположить, что человек может быть свободным, когда экономиче­ская монополия любого рода неизбежно служит ограничением его активности.

За годы реформирования в России произошли су­щественные изменения в направлении формирования гражданского общества. Возникли элементы рыноч­ной инфраструктуры, в первую очередь банковской и торговой, был ликвидирован в значительной мере товарный дефицит, приостановлен интенсивный рост цен. Однако на фоне позитивных изменений проис­ходят падение производительности труда и ослабле­ние его мотивации, сокращается объем производства, снижаются качество и уровень жизни широких масс населения.

На протяжении последнего десятилетия в России идет массовое обнищание населения в целом, и осо­бенно тех социальных слоев (средние слои, моло­дежь), которые должны быть наиболее заинтересова­ны в развитии гражданского общества. Положение тех, у кого основным источником доходов остается заработная плата и социальные выплаты, продолжает ухудшаться несмотря на то, что большинство работаю­щих продолжают трудиться добросовестно. Около 22% населения России в 1997 г. имели денежные доходы ниже прожиточного минимума². Одна треть населе­ния едва сводит концы с концами. Значительно ухуд­шилось положение работников бюджетной сферы (особенно если учесть постоянно сохраняющуюся за­долженность по выплате заработной платы). В настоя­щее время размер ставок (окладов) работников первых 14 разрядов единой тарифной сетки ниже прожиточ­ного минимума. Межотраслевое и межрегиональное неравенство в заработной плате также продолжает углубляться, составив в 1997 г. отношение 1:10. К этому еще следует добавить и рост безработицы — 9% эконо­мически активного населения. А если учесть скрытую безработицу, то этот процент значительно возрастет. Ситуация резко усложняется, если вспомнить о слабой материальной базе культуры, образования, искусства, всей духовной жизни в целом как важнейшей предпо­сылке развития гражданской культуры и гражданского общества. Равенство в бедности в обществе, которое традиционно не было склонно к социальным различи­ям, создает солидную социальную основу для автори­тарного режима, комбинируемого с националистиче­ским популизмом.

Процесс ускоренного социального расслоения охватывает российское общество неравномерно. Все резче верхние слои отделяются от массовых слоев, концентрирующихся на полюсе бедности. Наклады­вающиеся друг на друга процессы обнищания населе­ния и растущего социального расслоения приводят к гипертрофированным формам социального нера­венства и, образно говоря, создают «поле слез» и «поле чудес». Разрыв в уровнях зарплаты 10% самых низко­оплачиваемых и 10% высокооплачиваемых россиян в декабре 1997 г. был 13-кратным (по официальным данным, которые существенно занижены). В странах с рыночной экономикой такое соотношение не пре­вышает, как правило, 5 раз. Следует отметить, что приведенные цифры характеризуют легальный сегмент экономики. Подобное соотношение чревато социаль­но-политическими потрясениями, а не социальным миром.

Результаты социологических исследований под­тверждают, что в массовом сознании создается пред­ставление о том, что богатство в наше время приоб­ретено многими индивидами и группами несправед­ливо. На вопрос: «Что помогло разбогатеть многим людям сегодня?», заданный в рамках ежегодного ис­следования Института социологии РАН, 88% ответили, что помогла занимаемая ранее влиятельная долж­ность; 84% — разграбление и присвоение государ­ственной собственности; 84% — родственные связи и лишь 14% ответили, что помогла предприимчивость.

В современном российском обществе средний класс, как он понимается в западных сообществах, находится в зародышевом состоянии. Если процесс реформирования России удастся направить в благо­приятное русло, то вследствие изменений в экономи­ческой структуре средние слои будут все более погло­щать прежние социальные слои и классы и станут важной социальной силой. Правда, сегодня трудно сказать, станут ли они гарантом развития гражданско­го общества, как на Западе, поскольку «новые русские» ориентированы пока не на производство, а на пере­распределение благ, и это обстоятельство может ока­заться решающим для будущего страны.

Большинство российского населения стало равным в бедности и сильно зависимым от государства, вер­нее, от государственных чиновников, бюрократии (за­держки с выплатой зарплаты, отсутствие частной собственности у большинства населения и т. д.).

Формирование и развитие институтов гражданско­го общества предполагает наличие свободных, эконо­мически независимых, самостоятельных и самоосоз­нающих себя граждан. Это сложно сказать о гражда­нах России, поскольку сужается пространство индивидуальной свободы и прав (скажем, право на труд фактически поставлено под угрозу).

Существенным элементом гражданского общества является верховенство права. Это шире, чем идея пра­вового государства. Идея правового государства при­шла из немецкой политической и правовой теории и вначале означала ограничение государственной ад­министрации правом, законом. Но само государство могло быть авторитарным, так как концепция право­вого государства не ограничивает принимающего законы в том, каковы должны быть эти законы и до каких границ по отношению к правам человека они могут распространяться. Поэтому правовое государство могло быть не только авторитарным, если зако­нодательный орган не избран демократически, но и тоталитарным, когда законы простираются на все стороны общественной и частной жизни, т. е. возмож­на так называемая «тоталитарная демократия», или ти­рания большинства с помощью закона.

Немецкая теория была подчеркнуто этатистской. И у Гегеля государство понимается как сфера обобще­ствления, которая в ценностном и в правовом смысле стоит над обществом. В свою очередь идея о господ­стве права, развиваемая в англосаксонской полити­ческой и правовой философии, намного шире и боль­ше соответствует пониманию правового государства в наше время. Верховенство права подразумевает, что ни один субъект не может нарушать установленные правила, в том числе и законодатель. Меньшинству также гарантированы необходимые права, а сами пра­вила устанавливаются в соответствии с определенны­ми принципами и в рамках демократических учрежде­ний. «Ни для одного человека, находящегося в граж­данском обществе, не может быть сделано исключение из законов этого общества»,— писал в свое время Дж. Локк. Единые требования предъявляются ко всем чле­нам гражданского общества, где двойной стандарт не­приемлем и морально осуждается. Но в то же время, как писал в свое время В. О. Ключевский, «право — ис­торический показатель, а не исторический фактор, термометр, а не температура... Закон — рычаг, который движет тяжеловесный, неуклюжий и шумный паровоз общественной жизни, называемый правительством, рычаг, но не пар». И тем не менее без правового госу­дарства, когда само государство, все социальные об­щности, отдельный индивид уважают право и находят­ся в одинаковом отношении к нему, нет гражданского общества. Право здесь выступает способом взаимосвя­зи государства, общества и индивида. Верховенство закона, гарантии прав личности, взаимная ответствен­ность государства и личности, принцип разделения властей на законодательную, исполнительную и судеб­ную — необходимые условия невмешательства госу­дарства в дела гражданского общества.

В настоящее же время в России чиновничий ап­парат, представляющий государство на всех уровнях, воспользовавшись «смутным» переходным временем, осуществил «приватизацию государства», «переписав на себя» гигантские «ломти» бывшей госсобствен­ности (например, «Газпром» и др.). Парадоксальным образом у нас реализовалась Марксова оценка прус­ского государства как «частной собственности бюро­кратии».

В российском обществе получила широкое распро­странение коррупция. Криминализированное и кор­румпированное государство — основное ^препятствие для развития гражданского общества. Т. Пейн в свое время справедливо предупреждал, что деспотическое государство — вид гриба, вырастающего на «почве» коррумпированного общества.

Все это вместе взятое в условиях правового бес­предела привело к разрушению целостности россий­ского общества, росту в нем аномии, если воспользо­ваться термином Э. Дюркгейма. Свидетельством чему является то кризисное состояние, которое фиксиру­ется по всем социально-экономическим и другим по­казателям ООН и существенно сужает рамки развития гражданского общества в России. В настоящее время население в своем большинстве не доверяет ни од­ному из институтов власти (правительство, президент, Совет Федерации, Государственная Дума, руководите­ли регионов, суд, милиция, прокуратура и т.д.): от 50 до 6896 опрошенных в мае 1996 г. отказали им в доверии. И данная тенденция еще усилилась в по­следующие годы.

Ослабление государственной власти в условиях не­развитого гражданского общества — большая пробле­ма. Только тогда, когда человек как индивид превращается в экономического и политического субъекта, он естественно включается в более широкие эконо­мические и политические ассоциации и общности, результатами деятельности которых обменивается с другими людьми. Это ведет к усложнению эконо­мической жизни.

Отношения личного, частного и общественного в гражданском обществе должны быть уравновешены, ибо концепция гражданского общества подразумевает и определенную автономию общественных сфер.

Автономия общества — важный элемент граждан­ского общества, означающий самостоятельность и са­модеятельность различных общественных сфер и ас­социаций: экономики, т. е. производства в широком смысле, профсоюзов, университетов, печати, науки, общественных объединений граждан, церкви, религи­озных объединений и т. д. Роль государства по от­ношению к этим общественным агентам должна сво­диться к установлению самых общих рамок в виде закона, регулирующего правила игры, которых не­обходимо придерживаться, чтобы сохранить права и свободы для всех членов общества. Экономический, социальный, политический и культурный плюрализм, являющийся альфой и омегой гражданского общества, устанавливается на основе автономии общественных факторов, прав и свобод человека и гражданина.

Автономия различных сфер общества подразумевает, что они могут самоорганизовываться в соответствую­щие ассоциации, демократическая внутренняя жизнь которых имеет важное значение для гражданского общества. Существующие ныне в российском обществе многочисленные самостоятельные ассоциации, обще­ства, организации, движения создают неплохие предпо­сылки для дальнейшего развития гражданского обще­ства. Однако опыт развития трансформирующихся об­ществ, в том числе и России, свидетельствует о том, что появление добровольных ассоциаций, направленных против господства государства, нередко приводило к их соперничеству друг с другом за право представлять народ, результатом чего было и «огосударствление», т. е. превращение в составную часть государственной влас­ти (например, военизированные отряды казачества). Бесспорен также и факт, что в борьбе за народную поддержку значительное влияние приобретали движе­ния, выступавшие с националистическими лозунгами.

Это вело к негативным последствиям, блокирую­щим и вытесняющим гражданское общество, когда вместо формирования различных демократически ориентированных движений, инициатив, партий, идей возникают противостоящие друг другу демокра­тические и национальные идеи и движения, причем сегодня в России национально ориентированные субъекты (движения, партии, идеи) нередко домини­руют над демократическими.

Это обстоятельство объективно работает против самой идеи гражданского общества, которая, по опре­делению, не«,может быть реализована в политических границах закрытого национального государства. Гражданское общество в полном смысле этого слова должно быть открытым обществом. Декларируемое национальное общество, как правило, — это подтвер­ждает опыт европейской истории — закрытое и авто­ритарное общество.

Важным элементом гражданского общества являет­ся «гражданская культура», основу которой составляет демократическая политическая культура. В странах Восточной Европы преобладает авторитарный менталитет, проявляющийся в авторитарной политической культуре. Консенсус по поводу основных социальных ценностей, без чего невозможно развитие граждан­ского общества, подлинная интеграция людей в обще­стве до сих пор не достигнуты. На этой почве возникла ситуация аномии, когда одна ценностно-нормативная система разрушена, а другая еще не сформировалась. Значительное число граждан ощущает отчуждение от социальных процессов, свою социальную невостребованность. В обществе нет устоявшейся политической системы, нет четкой экономической политики, нет общей идеологии, нет общепринятой системы ценно­стей. В этих условиях проявляется новая тенденция, характеризующаяся комбинацией элементов новой гражданской культуры с элементами старой традици­онной авторитарной культуры. Из первой берется идея (преимущественно номинально) об участии граждан в управлении, которая, однако, все более раз­мывается в пользу господствующих элит путем насаждения теории о необходимости предоставления реаль­ных рычагов управления избранным и подготовлен­ным и о рациональности как легитимной основе (в веберовском понимании). В условиях нарастания аномии усиливаются авторитаристские настроения — воз­растает потребность в сильном лидере, в авторитар­ном государстве.

Эта постоянно присутствующая сегодня в россий­ском обществе опасность значительно возрастает, ко­гда вместо дихотомии «гражданское общество (поли­тическое) — государство» все четче прослеживается дихотомия «элита — масса». На вопрос: «В чьих интересах действует правительство в настоящее время?» — 52% респондентов ответили: «В интересах отдельных групп», 25,8% — «В интересах богатых слоев» и только 3,8% — «В интересах общества»³.

Экономическое положение в обществе высшего слоя, составляющего по разным исследованиям от 5 до 10% населения, резко отличается от положения остальных слоев. Этот слой концентрирует в своих руках как экономическую, так и политическую власть, что в условиях отсутствия демократических институ­ций серьезно влияет на социоэкономическое положе­ние остального населения.

В последнее время все активнее на первый план выдвигается идея соединения правового и социаль­ного государства с целью синтеза институтов либера­лизма (свобода, верховенство права и т. д.) и некото­рых традиционных требований социализма (забота о благосостоянии граждан; создание достойных усло­вий их существования, благоприятной среды обита­ния для всех; обеспечение определенной степени со­циального равенства; солидарность, общественная за­бота о слабых, поддержка талантливых и т. д.).

Социально ориентированное государство формирует новый тип социальных связей между людьми, основан­ный на принципах социальной справедливости, со­циального сотрудничества и гражданского согласия. Оно берет на себя ответственность за поддержание стабиль­ного социально-экономического положения своих граждан и социального мира в обществе. Многие индуст­риально развитые страны сегодня стремятся реализовать такой подход в государственном строительстве. При подобном подходе государство понимается как меха­низм управления делами общества, т. е. регулирования общественных отношений и учета интересов различных групп населения, снятия или смягчения противоречий и поиска гражданского согласия, иными словами, как механизм, осуществляющий функцию интегрирования общества, в котором сталкиваются групповые интересы не только на классовой основе, но и на национальной, конфессиональной, экономической и др. При этом государство воспринимается не как безликое коллектив­ное сообщество граждан, в котором индивидуальность растворена, а как объединение свободных индивидов на солидарной основе. Этот синтез нелегок и непрост, так как часто речь идет о противоположных идеях. Нелегко примирить, например, конкуренцию и рынок с неко­торыми идеями о ликвидации эксплуатации и с участи­ем в управлении производителей; идею социального партнерства — с прибылью как мотивацией к труду и т. д. Либеральное государство не оглядывается на «социальный вопрос», который должно было решать социалистическое государство, а последнее не обеспе­чивало свободу человеку и творчество (в том числе и экономическо-производительное), поэтому поиск путей синтеза внешне полярных идей труден, но не­обходим. Концепция правового государства сегодня должна дополняться и корректироваться, по крайней мере минимальными элементами социального государ­ства, хотя вполне очевидно, что фактические гарантии, особенно социально-экономических прав и свобод, зависят не только от принятых подходов и деклариру­емых принципов, но и от реальных возможностей самого государства.

Встает вопрос: в какой мере концепция гражданско­го общества и правового государства вписывается в нашу действительность, где политическую жизнь ха­рактеризуют авторитарность и всплески националистических и популистских заявлений политических лидеров? Современное российское общество является квазигражданским, его структуры и институты, обла­дая многими формальными признаками гражданского общества, не выполняют в полной мере его функции. С этим и связана часто звучащая пессимистическая оценка перспектив развития гражданского общества в современной России, объясняющая это российской спецификой. В преодолении такого состояния, обусловленного процессом трансформации, вклю­чающим в себя противоречия процессов деэтатизации, деидеологизации, приватизации, и состоит спе­цифика современного этапа развития всех постсоци­алистических обществ, включая Россию.

Дело в том, что перед государствами этих стран встала задача создания новых взаимоотношений с гражданским обществом, находящимся в стадии ста­новления. У населения традиционно сильны надежды на помощь со стороны государства, так как ценности свободы, частной собственности, индивидуализма длительное время не имели широкого распространения в общественном сознании. Поэтому ослабление социальной функции государства привело к росту конфликтов на постсоветском пространстве. Камнем преткновения становится и аппарат государственного управления, который явно «не дотягивает» до веберовских стандартов рациональной бюрократии, допуская такую степень индифферентности по отношению к обществу, которую в наше время не может себе позволить даже самое либеральное из современных западных обществ⁴. Сегодня этот аппарат фактически бесконтролен.

Подводя некоторые итоги, можно сделать вывод, что для создания необходимых предпосылок развития гражданского общества в России требуется выполне­ние ряда условий, и прежде всего учета того, что длительное подавление элементов гражданского обще­ства определило неуправляемый, нередко разруши­тельный характер демократических преобразований в России, ориентированных по преимуществу на уничтожение созданных ранее социальных институ­тов (как сферы «несвободы») и поощрение стихийных тенденций общественного развития («свободы»), что в условиях неупорядоченности правовой составляю­щей приводит к хаотичному состоянию общества, усиливаемому эффектом поликультурности, поликонфессиональности и полиэтничности.

Цитируемая литература

¹ Грамши А. Избр. соч. Т. 3. М., 1957. С. 200.

² Россия в цифрах. М., 1997. С. 51.

³ См. подробнее: Гражданское общество: теория, история, современность / Отв. ред. 3. Т. Голенкова. М., 1999. С. 25.

⁴ См.: Облонский А Бюрократия: теория, история, современность // Знамя. 1997. № 7.

Глава четвертая                                  

ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА

Политическая культура является одной из наиболее распространенных и вместе с тем неоднозначных концепций в современной политологии и полити­ческой социологии. В последнее десятилетие наблюдается активизация научных поисков содержания ее составляющих, а также определения новых приложе­ний в рамках различных дисциплин. Термин «полити­ческая культура» стал широко использоваться не толь­ко в научном, но и в политическом языке средств массовой информации. Поэтому в поисках ответов на практические вопросы исследователи с неизбежно­стью сталкиваются с необходимостью теоретико-ме­тодологического осмысления феномена полити­ческой культуры на основе нового знания и нового опыта в связи с тем, что этот феномен рассматрива­ется в обществознании в рамках различных исследо­вательских парадигм. Предлагаемый обзор теоретиче­ских подходов позволит, кроме того, более точно выстроить как теоретико-методологические, так и прикладные основания анализа политической культуры в рамках политической социологии с учетом сложившихся исследовательских традиций.