Для Маркса характерен своеобразный методологический дуализм: наряду с диалектическим обоснованием, к которому он относится с большим почтением, он нередко использует также обычное каузальное обоснование. Такое смешение телеологии с причинностью несомненно снижает убедительность как телеологическое, так и каузального обоснования. В "Коммунистическом манифесте" неизбежность наступления коммунизма обосновывается чисто диалектически. Первым звеном диалектической триады является первобытный коммунизм, в котором все противоположности еще скрыты и связаны и из которого они очень постепенно начинают свое восходящее развитие. Затем следует длительный период все усиливающихся и углубляющихся противоположностей, которые, заостряясь в классовой борьбе, приводят к последней, высшей и абсолютной противоположности: буржуазии и пролетариата. На третьем этапе пролетариат, низведенный до состояния, когда он не имеет ничего, кроме элементарного человеческого статуса, превращается в носителя всеобщих идеалов гуманности, установление которых и было его изначальной целью. Утверждающийся коммунизм, снова снимающий все классовые противоречия, является повторением первобытного коммунизма, но уже на более высокой ступени.

Однако в "Капитале", также перенасыщенном диалектикой, Маркс обосновывает неизбежное наступление коммунизма иначе, а именно путем анализа капиталистического способа производства. Это уже попытка установить причинную связь между капитализмом и следующим за ним коммунизмом.

Два способа обоснования - каузальное объяснение и телеологическое понимание - формально не исключают друг друга. При поверхностном подходе они кажутся даже похожими, так как в обоих используется каузальная посылка и в заключении говорится о том, что обосновываемое событие должно иметь место. Однако одновременное применение каузального и теологического обоснования ведет к тому, что сомнительными становятся они оба. Если есть причина для наступления какого-то события, то с логической необходимостью можно утверждать, что это событие должно иметь место. Не вполне последовательно после этой констатации заявлять, что данное событие тем более должно иметь место, что оно является средством для достижения определенной цели. Эту проблему диалектика решает просто: она ограничивается свойственным ей телеологическим обоснованием и отставляет в сторону каузальное обоснование. Первое объявляется высшим и соответствующим самой природе разума, второму отводится сугубо вспомогательная роль. При этом упускается из виду, что телеологическое обоснование представляет собой не объяснение, а понимание и всегда имеет индуктивный, вероятностный характер.

Э. Трельч, высоко оценивавший диалектику Гегеля, скептически относился к попыткам Маркса связать диалектику с материализмом и дополнить ее каузальным обоснованием. Трельч считал, что Маркс преобразует диалектику в реалистическом и позитивистском духе, совершенно чужеродном ее сути и затемняющем то ключевое обстоятельство, что диалектика немыслима без понятий цели и ценности.

"...Диалектика при всем своем реалистическом и позитивистском преобразовании, при всем своем отрешении от божественных мировых целей в действительности самым тесным образом связана с целью и с идеей ценности, с понятием восходящего развития. Динамика не может быть превращена в принципиальное понятие, не приняв вместе с этим в себя определенной направленности"¹⁹ .

Трельч упрекает Энгельса в наивности за определение диалектики как причинной связи, пролагающей себя через все зигзаги и временные регрессы поступательного движения от низшего к высшему. Телеологическая направленность и нарастание ценности всегда принадлежит диалектике, хотя она и чуждается космически-духовного обоснования и вытекающих впервые из этого обоснования смысла и цели. Наоборот, направление ценности в развитии через антагонизмы является самоочевидным своеобразием закона природы. "Ясно, что никакое натурализирование диалектики не смогло уничтожить заложенную в нее однажды мистику тождества общего и особенного, единства противоположностей и ценностного нарастания в объяснении всеобщего, и что именно этим, бессознательного проскользнувшим в новое учение остатком гегельянства марксистская диалектика обязана своим громадным значением. Это означает, что с чисто философской точки зрения натурализирование диалектики есть чудовищная нелепость"²⁰.

Диалектика и ценности

Диалектика, как в ее гегелевском варианте, так и в ее марксистском варианте сохраняет неразрывную связь с целями и ценностями. В обоих случаях она дает лишь телеологическое, а не каузальное обоснование. Выражение "материалистическая диалектика" является, таким образом, внутренне непоследовательным, если "материалистичность" предполагает принцип причинности и предпочтение каузального обоснования телеологическому, а "диалектика" означает приоритет целей и ценностей над причинами и требование ставить телеологическое обоснование выше каузального.

На телеологический характер диалектики и ее неразрывную связь с ценностями обращает внимание неомарксист Г. Маркузе. Он пишет, что в аристотелевской логике суждение, составившее ядро диалектического мышления, было формализовано в форме высказывания "S есть Р". Но эта форма скорее скрывает, чем обнаруживает основополагающее диалектическое положение, утверждающее негативный характер эмпирической действительности.

"...Мыслить в соответствии с истиной означает решимость существовать в соответствии с истиной, реализация сущностной возможности ведет к ниспровержению существующего порядка... Таким образом, ниспровергающий характер истины придает мышлению качество императивности. Центральную роль в логике играют суждения, которые звучат как демонстративные суждения, императивы, - предикат "есть" подразумевает "должно быть". Этот основывающийся на противоречии двухмерный стиль мышления составляет внутреннюю форму не только диалектической логики, но и всей философии, которая вступает в схватку с действительностью. Высказывания, определяющие действительность, утверждают как истинное то, чего "нет" в (непосредственной) ситуации; таким образом, они противоречат тому, что есть, и отрицают его истину"²¹ .

Утвердительное суждение содержит отрицание, которое исчезает в обычной форме высказывания "S есть Р". Маркузе приводит в качестве примеров суждения: "Добродетель есть знание", "Совершенная действительность есть предмет совершенного знания", "Истина есть то, что есть", "Человек свободен", "Государство есть действительность Разума" и др. "Если эти суждения должны быть истинными, тогда связка "есть" высказывает "должно быть", т.е. желаемое. Она судит об условиях, в которых добродетель не является знанием, в которых люди... не свободны, и т.п. Верификация высказывания включает процесс развития как действительности, так и мышления: (S) должно стать тем, что оно есть. Категорическое утверждение, таким образом, превращается в категорический императив; оно констатирует не факт, а необходимость осуществления факта.

Например, можно читать следующим образом: человек (на самом деле) не свободен, не наделен неотъемлемыми правами и т.п., но он должен быть таковым, что он свободен в глазах Бога, по природе и т.п. Диалектическое мышление понимает критическое напряжение между "есть" и "должно быть", прежде всего, как онтологическое состояние, относящееся к структуре самого Бытия".

Диалектическое рассуждение всегда идет, по Маркузе, в модусе долженствования, даже если оно не пользуется никакими логическими связками, кроме "есть". Это вполне отвечает характеру коллективистической жизни, связанной глобальной целью и постоянно стремящейся преобразовать или во всяком случае переосмыслить существующее в свете того долженствования, которое диктуется этой целью. Вместе с тем рассуждения Маркузе хорошо иллюстрируют тот механизм, с помощью которого диалектика оказывается способной создать видимость постоянного приближения к цели, которую ставит перед собой коллективистическое общество. Этот механизм достаточно прост: нужно постоянно стирать границу между "есть" и "должен", между тем, что реально существует, и тем, что, как предполагает идеология коллективистического общества, должно иметь место.

Иными словами, диалектика предписывает использование многозначного языка, в котором на протяжении одного и того же рассуждения "есть" означает то существование, то долженствование, причем нет никакой возможности установить, какое из этих двух диаметрально противоположных значений имеется в виду в каждом конкретном случае. Благодаря этому создается и укрепляется основная иллюзия коллективистического человека - его ощущение, будто он живет одновременно в двух разных мирах: в скудном и полном тягот и бедствий мире настоящего и одновременно в совершенном, желаемом мире будущего, в мире "есть" и в мире "должно быть".

Диалектика и законы природы

Как и его современники О. Конт, Дж. С. Милль и др., Маркс полагал, что в человеческой истории действуют определенные законы. По Марксу, именно они определяют диалектику социального развития. Телеологический характер диалектики не согласуется не только с принципом причинности, но и с понятием закона природы, также играющим центральную роль в методологии естественных наук. Эту сторону дела подчеркивает К. Манхейм: "Понятие диалектики - логической последовательности тезиса, антитезиса и синтеза - выглядит на первый взгляд необычайно рационально и фактически представляло собой попытку сконденсировать весь процесс развития в одну логическую формулу, представить всю историческую действительность доступной рациональной дедукции. Этот вид рационализма совершенно отличается, однако, от того, который находит свое выражение в буржуазном идеале естественных наук. Последний ставит себе целью выяснение общих законов природы; это демократический, а не диалектический вариант мышления. Ничего удивительного, что демократическое и научно ориентированное поколение специалистов сделало все, что было в их силах, чтобы освободить марксизм от диалектического фактора»²² .

Манхейм характеризует диалектику как попытку рационализировать иррациональное. Такая попытка ведет к парадоксу и является чуждой естественнонаучному мышлению. Основная функция диалектики состоит в рациональном объяснении "исторической личности", т.е. личности, взятой во всей ее исторической разнородности и неповторимости. При поиске исторических законов и обобщений индивид, как правило, теряется, диалектический же подход возвращает его как составляющую неповторимого процесса исторического развития и прогресса. "Таким образом, попытка понять принципиально иррациональный, исторически неповторимый индивидуум в рациональных категориях ведет к парадоксу в рамках диалектики, поскольку способствует созданию такого варианта рационализма, который должен вести к отрицанию самого рационализма"²³ .

Еще одна функция диалектики - прослеживание "внутренней линии" развития цивилизации. "Она снова рационализирует нечто в основе своей иррациональное и чуждое недиалектическому естественнонаучному мышлению"²⁴ .

И наконец, диалектика представляет собой подход, ведущий к открытию смысла в историческом процессе. Следствием этой философской рационализации истории является "такая форма рациональности, которую трудно согласовать с позитивизмом естественных наук, чуждых всяким этическим оценкам и метафизике вообще"²⁵ . Манхейм прав, что диалектическая рациональность представляет собой особый тип рациональности, несовместимый, в частности, с рациональностью естественно-научного мышления и ведущий к неразрешимым парадоксам. Он полагает, что диалектика консерватора Гегеля "помогает решать проблемы по сути своей романтические"²⁶ . Речь, однако, надо вести не только и не столько о романтизме, утверждающем приоритет абстрактного, вымышленного мира над реальным, сколько о коллективизме, ставящем цель радикально преобразовать существующий социальный мир в соответствии с утопическим, не допускающим реализации образцом.

______________
¹ См. в этой связи: Ивин А.А. Аксиология. М.: 2006. Гл. 9.
² Коллингвуд Р. Дж. Идея истории. Автобиография. М.: 1980. С. 52-53.
³ Левит К. О смысле истории // Философия истории. Антология. М.: 1995. С. 266.
⁴ Гегель Г.В.Ф. Собрание сочинений. М., 1935. Т. VIII. С. 13.
⁵ Toynbee A.J. A Study of History. L, 1936. V. II. P. 178.
⁶ Ясперс К. Истоки истории и ее цель. М.: 1991. Вып. 2. С. 172-174.
⁷ Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992. Т. II. С. 311.
⁸ Там же. С. 322.
⁹ Тацит. Анналы. III, 18.
¹⁰ Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. II. С. 305.
¹¹ Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1. С. 34.
¹² Ясперс К. Истоки истории и ее цель. Вып. 2. С. 150.
¹³ Ясперс К. Указ. соч. С. 143. "...В конечном счете, - пишет Р. Арон, - уникальное и необратимое становление, по своему определению, не несет в себе закона, поскольку оно не воспроизводится - по крайней мере, возвращаясь к его началу, нельзя представить указания высшей власти, правила, которым подчиняется всеобщее движение" (Арон Р. Введение в философию истории. М.: 2002. С. 83).
¹⁴ К. Манхейм предлагал термин "principia media", напоминающий по своему смыслу термин "тенденция". Principia media - это "в конечном счете универсальные силы, действующие в конкретных условиях, они составляются из разнообразных факторов, наличествующих в данном месте и в данное время, и есть особая комбинация обстоятельств, которая может никогда больше не повториться" {Mannheim К. Man and Society in the Age of Reconstruction. N.Y., 1967. P. 178). "Неспециалист, осмысливающий социальную реальность, - писал Манхейм, - понимает события прежде всего благодаря бессознательному использованию таких principia media, которые суть частные принципы, действующие только в рамках определенной эпохи" (Ibid).
¹⁵ Тиллих П. История и Царство Божие // Философия истории. Антология С. 239-240.
¹⁶ См.: Досон К. Христианский взгляд на историю // Философия истории. Антология. С. 259.
¹⁷ См. в этой связи: Ивин А.А. Аксиология. М.:2006. Гл. 11.
¹⁸ См.: Ивин А.Л. Основы теории аргументации. М., 1997. Гл. 5 ("Аргументация и ценности"). Гл. 6 ("Объяснение и понимание в аргументации").
¹⁹ Трельч Э. Историзм и его проблемы. Логическая проблема философии истории. С. 281.
²⁰ Там же. С. 282.
²¹ Маркузе Г. Одномерный человек. С. 174.
²² Манхейм К. Диагноз нашего времени. М.: 2003. С. 591.
²³ Там же.
²⁴ Там же.
²⁵ Там же. С. 591-592.
²⁶ Там же. С. 591.

Глава 7. ДИАЛЕКТИКА В КОММУНИСТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЕ

1. Социальные предпосылки коммунистической диалектики

Из долгой истории диалектики рассмотрим, наконец, последний и, пожалуй, наиболее интересный ее этап, - ее развитие в философии коммунистической культуры ХХ в. Может показаться, что тот исторический период, когда определенный стиль мышления господствует, является лучшим временем для изучения и описания этого стиля. Пример с анализом диалектического стиля мышления в философии коммунистического общества выразительно показывает, что это не так. Диалектику изучали миллионы людей и считалось, что они знают и успешно применяют ее. Коммунистическая же философия, не пытаясь обобщить опыт реального диалектического мышления, в конце концов засушила диалектику и превратила ее в набор общих, либо давно уже известных, либо лишенных ясного смысла фраз.

Нет смысла называть имена тех, кто в коммунистические времена занимался диалектикой и диалектической логикой. Прошло не так уж много времени, но уже сейчас очевидно, что все эти люди писали, в сущности, одно и то же, и что ни один из них не отошел даже на полшага от того краткого, неизвестно кем написанного изложения диалектики, которое содержалось в «Кратком курсе истории ВКПб (КПСС)». Не было открыто никаких новых законов или принципов диалектики, ее изложение ограничивалось перефразировкой давно и хорошо известного содержания. В общем, если диалектика понимается как особый стиль мышления, - это не удивительно. Диалектика представляет собой философскую теорию, утверждающую внутреннюю противоречивость всего существующего и мыслимого и считающая эту противоречивость основным или даже единственным источником всякого движения и развития. Элементы диалектики имеются во всякой философии, отстаивающей идеалы коллективистического общества. Диалектика как учение о противоречии, являющемся двигателем всякого развития, возникла в средневековой философии, прежде всего в христианской концепции бога, человека и человеческой истории. Как связная и универсальная теория диалектика впервые была изложена, однако, только в Х1Х в. Гегелем. Она была активно подхвачена марксизмом, которому не удалось ни углубить, ни прояснить основные идеи Гегеля. В ХХ в. диалектику пытались разработать марксизм-ленинизм и неомарксизм, однако без особого успеха. В частности, в неомарксизме диалектика свелась к идее универсального развития, радикально отрицающего свои предшествующие ступени («негативная диалектика»).

Теоретический социализм

Теоретический социализм начал складываться еще в период начала формирования капитализма. Массовым социальным движением социализм стал во второй половине XIX в. Вскоре в нем наметились два крыла: радикальный социализм, ставивший целью обозримого будущего свержение капитализма и построение совершенного коммунистического общества, и умеренный социализм (социал-демократия), отодвигавший создание социалистического общества на неопределенное будущее и ориентированный не на подготовку социалистической революции, а на постепенное совершенствование существующего капиталистического общества с целью достижения больших свободы, справедливости и солидарности. В 1920-е гг. пути радикального социализма и социал-демократии решительно разошлись, хотя нужно отметить, что некоторые социал-демократические партии до сих пор употребляют в своих программных документах слово «социализм».

В этот же период на историческую арену вышла новая, некоммунистическая версия социализма — национал-социализм. Этот социализм, круто замешанный на национализме (расизме), тоже намеревался построить «рай на земле», но лишь для избранной части человечества и притом за счет подавляющего его большинства. Национал-социализм с самого начала означал жестокую войну, и его история оказалась недолгой.

Социализм интернационального типа, или коммунизм, намеревался обеспечить прекрасное будущее для всего человечества; опираться предполагалось на пролетарскую солидарность, научно-технический прогресс и более эффективную, чем капиталистическая, централизованную организацию экономики. Данный тип социализма просуществовал дольше, но и он, в конце концов, разрушился из-за малоэффективной экономики, основанной на централизованном планировании, и безудержного экспансионизма.

Коммунистическая утопия

В теоретическом плане коммунизм — это утопическая концепция, отстаивающая возможность или даже необходимость создания совершенного общества, охватывающего все человечество и исключающего частную собственность, тяжелый, монотонный труд и неравенство людей. Коммунистическое побуждение возникает из общей идеи прогресса, но выделяется верой в то, что активная человеческая деятельность приведет, в конечном счете, к окончательному изменению действительности и «именно благодаря человеку на Земле будет осуществлено все то, что в раю было лишь потенциальностью».

Первые коммунистические теории стали возникать в XVI—XVII вв. Резкое ослабление религиозной веры, и в частности веры в существование «рая на небесах», вместе с невиданным ранее развитием науки и техники послужили почвой для возникновения иллюзии всемогущества человека. Представлялось, что он способен своими силами, не уповая на милость Бога, построить общество изобилия и особо человечных отношений между людьми. Возникли десятки концепций коммунизма, особую известность из числа которых получили теории Т.Мора, Т. Кампанеллы, А. де Сен-Симона, Ш. Фурье, Р.Оуэна и др. Э. Кабе сформулировал основной принцип коммунистического общества: «каждый по способностям, каждому по потребностям». Было выдвинуто предположение, что построению собственно коммунистического общества должен предшествовать переходный период — период социализма, руководствующийся принципом: «от каждого по способностям, каждому по труду». Фурье и Оуэн попытались предпринять практические шаги по постепенному формированию коммунистических ячеек в рамках капиталистического общества в надежде, что со временем такие ячейки вытеснят капитализм. Сен-Симон и Фурье сформулировали те основные проблемы, которые в первую очередь должно разрешить коммунистическое общество: устранение эксплуатации человека человеком, уничтожение различия между умственным и физическим трудом, различия между городом и деревней и т.д.