В ходе развития личности, особенно в формировании ее самосознания, огромную роль играет механизм      психической идентификации с другими людьми. Это явление выражается в сознательном желании или подсознательной тенденции быть таким, каким является другой, значимый для него человек, личность, достойная, с его точки зрения, уважения и восхищения. Сознательно или подсознательно, произвольно или непроизвольно, он стремится иметь такие же представления, ценностные ориентации, установки и эмоции, социальные и другие навыки и авторитет, как и этот человек — предмет сочувственной идентификации. Данное явление четко наблюдается во взаимоотношениях родителей и детей, руководителей и подчиненных, учителей и учеников, в супружеских парах, а также в других эмоционально насыщенных взаимоотношениях.

В процессе своего развития ребенок переживает психическую идентификацию с родителями и другими людьми, которые по образу мыслей, ценностным ориентациям и поведению для него являются предметом      подражания . Таких людей называют также      социальными моделями .

Различают несколько разновидностей идентификации по объекту. Человек может идентифицировать себя, например, с любимым индивидом, с «агрессором» (с человеком, который обладает над ним властью), с представителями своего пола (это так называемая половая идентификация) и т. п.

Есть еще одна разновидность идентификации, которая очень важна для понимания истоков того воздействия, которое оказывает на человека смерть близких, дорогих людей.      Это психическая идентификация с предметом любви, который мы потеряли . Интересно знать, каким образом возникает это явление, как его объяснить на основе представлений современной психологии.

Известно, что одним из важнейших результатов развития ребенка является формирование его      половой идентификации . Она основывается на выполнении      ролей , соответствующих его полу. Однако ребенок переживает психическую идентификацию не только с родителем, одинакового со своим пола, но и с другим родителем: в первые годы жизни эта двойная идентификация наблюдается у всех детей и во всех этнокультурных средах. Когда идентификация с родителем противоположного пола сохраняется долгое время, правильная половая идентификация ребенка может нарушиться, а это, в свою очередь, может препятствовать освоению соответствующих его биологическому полу социальных ролей. Вот почему при нормальном развитии уже в дошкольном возрасте ребенок психологически устанавливает более тесные отношения с родителем своего пола, в некоторой степени удаляясь от родителя противоположного пола, которого до этого горячо любил.

Это —      психологическая потеря ,      депривация , и она в определенной мере компенсируется путем идентификации с его ценностями, представлениями, моральными принципами и идеалами, но не с его личностью (с характером, социальными ролями, стилем поведения и т. п.).

Оказывается, что психическая идентификация, этот защитный механизм, освобождающий человека от груза тяжелых переживаний (сожаления, страха и тревоги), возникающих вследствие потери, закрепляется в психической структуре личности. Он становится чертой ее характера и механизмом адаптации в определенных ситуациях. Этот механизм активно работает, в частности, в тех случаях, когда в зрелом возрасте человек теряет своих родителей или авторитетных родственников. Работу этого механизма можно наблюдать также в тех случаях, когда человек теряет любимого представителя противоположного пола — жену (мужа), любимую женщину.

Иначе говоря, одним из основных путей освобождения от чувства лишения (депривации) и продолжения продуктивной деятельности является такая глубокая психологическая идентификация с идеями и ценностями покойного, которая позволяет личности исследовать их, усваивать, верить и распространять, приписывая им широкую социальную ценность. Работой этого механизма можно объяснить те многочисленные реальные случаи, когда вдова и дети скончавшегося видного государственного деятеля, писателя, ученого или другие его родственники и друзья посвящают дальнейшую свою жизнь исследованию и распространению его взглядов, раскрытию социально-исторического значения и их пропаганде.

Знание механизма идентификации с покойником позволяет также понять, почему многих видных деятелей даже их родственники по-настоящему начинают ценить только после смерти: именно эта невосполнимая потеря вызывает к жизни глубокую и продолжительную мотивацию идентификации с идеями покойного. А когда он еще был жив и носил собственные ценности и идеалы, потребность в такой компенсаторной деятельности ощущалась в значительно меньшей степени. Существование механизма психической идентификации позволяет нам понять также появление      последователей выдающейся личности: настоящие искренние последователи, по всей вероятности, появляются только после его смерти. Только в том случае, когда выдающийся мыслитель имеет реальную власть над людьми, он может заставить своих подчиненных стать его последователями. Но для этого он должен иметь подлинно новаторские идеи, идеалы и цели.

Более того, даже часть людей, которые при жизни видного деятеля из-за зависти или других мотивов не любили его, «потеряв» его, нередко меняют свое отношение, начинают в какой-то мере идентифицироваться с покойником, вытесняют из сферы своего сознания и поведения прежние свои отрицательные оценки и чувства. Такие люди нередко даже публично выступают в качестве близких друзей покойника. Даже предатели в какой-то мере меняются. Они «вспоминают», а чаще всего сочиняют «случаи» встреч с ним, нередко представляя себя в роли благодетелей. Они сообщают последующим поколениям, будто это их заслуга, что покойник понял свою талантливость и стал целенаправленно работать, что в трудные часы его жизни именно они спешили ему на помощь и т. п. Во всем этом, без сомнения, значительное место занимают самовосхваление и двурушничество обычно маленьких, заурядных людей, но нет сомнения, что некоторые из этих «мемуаристов» искренне верят в то, что говорят. Искренне заблуждаясь, человек в первую очередь обманывает самого себя, и мотивация самообмана раскрывается без особого труда: он старается повысить чувство собственного достоинства, иметь высокую положительную самооценку.

Примеров, подтверждающих эти утверждения, во множестве можно найти как в жизни, так и в литературе. Достаточно вспомнить, например, сколько новых друзей преследуемых при жизни поэтов      Егише Чаренца, Паруйра Севака и      Ованеса Шираза появилось после их смерти. Где же были они, когда эти выдающиеся личности, составляющие гордость армянского народа, страдали от преследований и нужды, истратив свои силы и время на самозащиту и защиту своих идей от разных демагогов и завистливых карликов.

Таким образом, смерть другого может оказать глубокое влияние на весь последующий ход жизни человека, по-новому ориентируя его деятельность и развитие его убеждений. Чем глубже психическая идентификация с умершим, тем значительнее эти изменения. Нам стал известен, например, следующий интересный случай: молодой отец почти не интересовался жизнью и развитием своего ребенка. Его отцовские чувства, по-видимому, были еще неглубоки: все свободное время он предпочитал проводить с товарищами. Но его отец, дедушка ребенка, боготворил малыша, каждый день водил на прогулку, не представлял своей жизни без внука. Но когда дед умер, отец мальчика как будто преобразился: он, по-видимому, пережил глубокую психическую конверсию. В своих отношениях с ребенком он начал проявлять такую же преданность и нежность, как и покойный дедушка. Трудно поверить, что он просто сознательно решил играть роль дедушки. Он пережил ускоренное психическое развитие, созрел, воспринял установки и оценки своего отца, стал мудрым отцом.

Мы видим, таким образом, что психическая идентификация с умершим родственником — такой механизм, который позволяет человеку выйти из создавшейся тяжелой ситуации в какой-то мере освобожденным от чувства лишенности и способствует социально-психологическому созреванию человека. Особенно в тех случаях, когда оставшийся в живых человек осознает, что недостаточно ценил и любил покойника при его жизни, он переживает      внутренние конфликты и диссонансы с такими психологическими последствиями, как пробуждение совести, сожаление, психологический кризис и, вследствие всего этого, пересмотр своих взглядов, самооценки и взаимоотношений с людьми. Эти действия, преследующие цель      защитной переадаптации и компенсации , иногда приводят к крайностям.

Например, когда в честь покойника совершают показательные и излишние действия (установка чересчур дорогих памятников, организация традиционных ритуалов, необоснованные и не очень искренние похвалы и т. п.), которые, конечно же, обусловлены угрызениями совести и чувством вины, хотя свою роль играют также тщеславие, показуха, другие эгоистические факторы и мотивы. Всеми этими действиями человек хочет успокоить свою нечистую совесть, поэтому они имеют защитно-компенсаторный характер. Все или почти все делается не столько ради покойника и его памяти, сколько ради себя.

Очевидно, что эта точка зрения, представленная здесь пока в весьма сжатом виде, позволяет объяснить широкий круг социально-психологических явлений и должна быть расширена в процессе дальнейшего развития психологической танатологии.

Дегуманизация