Главная цель КСППЭ эмоциональных состояний — диагностика физиологического аффекта. На пути к ее достижению перед экспертами встают еще две важные задачи: отграничить исследуемую аффективную реакцию, с одной стороны, от патологического аффекта или иных временных болезненных расстройств психики, а с другой — от обычных состояний эмоциональной напряженности или эмоциональных реакций, не достигших глубины физиологического аффекта. Решение всех этих задач основывается на анализе и экспертной оценке ситуации, личности, индивидных качеств субъекта, его актуального психофизиологического состояния к моменту эмоционального реагирования, а также особенностей поведения в период и после аффективного деяния.

Оценка ситуации

Одно из главных качеств эмоций — их ситуационность. Эту зависимость хорошо описывает структурная формула эмоций П. В. Симонова²⁵. Из нее следует, что необходимыми и достаточными причинами развития аффектогенной ситуации являются высокая личностная значимость угрожающего психотравмирующего фактора и наличие условий, порождающих у субъекта дефицит информации о путях, средствах и времени нейтрализации возникшей угрозы и удовлетворения актуализированной ею потребности в безопасности.

Личностная значимость травмирующего психику воздействия определяется местом фрустрируемой потребности в иерархии потребностей человека. Иерархия потребностей индивидуальна, однако у всех людей обязательно включает в свой состав так называемые основные потребности. К ним относятся биологические, инстинктивные потребности (в жизни, продолжении рода) и некоторые высшие

социальные потребности, прежде всего потребности в социальном признании, уважении, самоактуализации, сохранении и повышении ценности своего «Я». Основные потребности невыводимы друг из друга и не взаимозаменяемы. Именно поэтому они обладают наиболее высоким аффектогенным потенциалом. При невозможности их удовлетворения в социально приемлемой форме личность бывает «вынуждена» переходить на эволюционно примитивный видовой, «аварийный» способ аффективного разрешения ситуации. Такие аффекты особенно легко возникают при наличии в ситуации обстоятельств, угрожающих жизни, здоровью, социальному престижу, чести, достоинству, самооценке и самоуважению как самой личности, так и тех лиц, с которыми она себя идентифицирует. Это прежде всего малолетние дети, члены семьи, близкие и другие значимые для субъекта люди, в том числе и случайные лица, способные вызвать сочувствие, сопереживание субъекта. Именно большинство этих обстоятельств закон объединяет в понятиях «насилие» или «тяжкое оскорбление» и указывает на их направленность на «виновного или его близких» как на существенное и необходимое условие возникновения сильного душевного волнения.

По мнению большинства правоведов, ситуация насилия или оскорбления со стороны потерпевшего должна существовать реально, а не в воображении субъекта. Однако, как справедливо замечает М. М. Коченов, это требование «не следует понимать слишком прямолинейно»²⁶. Субъективная тяжесть оскорбления во многом определяется особенностями личности обвиняемого, ее ситуационной динамикой. Оскорбительное поведение потерпевшего может по-разному отразиться в сознании обвиняемого в зависимости от актуального состояния его мотивационной сферы, настроения, характера предшествующих переживаний. Особенно сильно травмирующие влияния переоцениваются аномальными личностями, что обусловливает типичную для них парадоксальность аффективного реагирования.

Нередко препятствия в удовлетворении потребностей возникают не вследствие описанных межличностных конфликтов, а в результате наличия у личности внутренних барьеров: при одновременной актуализации ситуацией двух или более приблизительно равных по силе, но разнонаправленных и внутренне противоположных мотивов, при столкновении в сознании различных желаний, целей, ценностей. В этих случаях аффектогенная ситуация принимает характер внутренне конфликтный. Различают три типа внутриличностного конфликта: 1) когда субъекту приходится выбирать между двумя в равной степени привлекательными, но требующими противоположных действий решениями; 2) когда одна и та же цель одновременно оказывается в равной степени привлекательной и непривлекательной; 3) при необходимости выбора из двух в равной степени непривлекательных решений. Внутри- и межличностные конфликты могут сочетаться. Конфликтность— основной признак аффектогенной ситуации.

Наряду с личностной значимостью травмирующей ситуации на развитие аффектов существенное влияние оказывают ее информационные характеристики. Наибольшую аффектогенность имеют новые, необычные для личности ситуации, для овладения которыми в опыте субъекта нет готовых, апробированных программ поведения. Этот фактор может иметь абсолютное и относительное значение. В последнем случае речь идет о невозможности экстренно найти правильный выход из сложной ситуации вследствие ее быстротечности, резкого дефицита времени для решения, наличия помех наблюдения.

Это качество конфликтной ситуации может быть определено как ее внезапность. Его не следует путать с внезапностью возникновения сильного душевного волнения, установление которого входит в задачу юристов. Оценка же внезапности развития конфликтной ситуации составляет необходимый элемент экспертного анализа аффектогенности ситуации. Такая оценка ситуации может и должна выполняться и учитываться экспертами при диагностике аффекта. По мнению М. М. Коченова, аффектогенной может быть названа любая ситуация, в которой человек обязан действовать, но не находит подходящих способов действия.

Нетрудно увидеть, что информационные характеристики психотравмирующего воздействия, как и его значимость, сугубо индивидуальны и детерминированы не только объективными условиями ситуации, но и особенностями личности субъекта, его динамическими (быстрота познавательных процессов, способность к концентрации внимания и др.) и содержательными (ценности, интеллект, опыт, навыки и др.) свойствами. В связи с этим аффектогенное значение ситуации не может быть понято лишь на основании изучения ее объективных аспектов. Адекватна» экспертная оценка ситуации возможна только при учете личности субъекта, взаимодействующего с этой ситуацией. Принцип совместного двуединого рассмотрения личности и ситуации — один из основных в КСППЭ эмоциональных состояний.

Оценка личности

Парадоксальность аффективного реагирования состоит в том, что, протекая как примитивная, чуждая личности реакция, аффект по механизму своего развития вместе с тем имеет «максимально личностный, минимально опредмеченный характер»²⁷. Именно поэтому психологический анализ личности — один из важнейших этапов КСППЭ эмоциональных состояний. Основная его задача — дать научный контекст для экспертной оценки аффективной феноменологии, получить надежные объяснительные критерии особенностей развития, структуры, динамики и трансформации эмоциональных реакций.

Наши данные подтверждают данные ряда криминалистов о том, что лица, совершившие преступление в состоянии аффекта, в основном имеют положительную социальную направленность. Они имели хорошие производственные и бытовые характеристики, нередко пользовались авторитетом у окружающих. Данные анкетных личностных тестов (MMPI и 16-PF Кеттела) также свидетельствовали о хорошей их социализации, тенденции к конвенциальному (одобряемому) поведению, легкости и беспрепятственности его реализации в жизни.

Отличительной особенностью лиц, у которых эмоциональная реакция не достигла глубины аффекта, было значительно худшее усвоение социальных (правовых, морально-этических) норм, наличие неконвенциальных трудно исправляемых установок, пренебрежение нравственными правилами, эгоистическое стремление разрешать жизненные затруднения с помощью «самопопустительства» и «самовзвинчивания»²⁸.

Довольно типичны результаты исследования сферы субъективных отношений. Во всех случаях, где эмоциональная реакция достигла глубины аффекта, в беседе с исследуемым, по материалам дела, данным проективных методик («незаконченные предложения», Тематический апперцепционный тест — ТАТ) было отмечено существование длительных конфликтов в сфере наиболее значимых для личности отношений (супружеских, бытовых, семейных, в сфере производственной деятельности и общения), нередко наличие в прошлом кризисных периодов в жизни личности. Это совпадает с данными Б. В. Сидорова²⁹, отметившего на своем материале существование хронической травмирующей обстановки в 59,2%. Причина конфликтов не всегда была связана со стечением внешних обстоятельств. В существенной степени она порождалась личностными особенностями самого исследуемого, неадекватно завышенным уровнем его притязаний, неумением разделять в жизни идеальные (желаемые) и реальные (достижимые в данной конкретной ситуации) цели³⁰. Следующие за этим жизненные неудачи порождали хроническую неудовлетворенность индивида своими достижениями, накопление неизжитых обид, разочарований, несбывшихся надежд. Особенно отчетливо эти зависимости (механизмы) были выражены у аномальных личностей.

Наибольшее внимание в психологической, психиатрической и криминалистической литературе уделено характерологическому аспекту лиц, совершивших аффективные деликты.

Наши данные свидетельствуют о существовании среди исследуемых лиц с аффективными деликтами двух основных характерологических типов: с преобладанием черт возбудимости и тормозимости. Первым были свойственны активность, настойчивость, агрессивность, эгоцентризм, негибкость установок, но вместе с тем достаточный контроль за своим поведением, позволявший им долгое время сдерживать эмоциональное возбуждение, что вело к его кумуляции. По данным теста Розенцвейга, у них доминировали внешнеобвиняющие формы реагирования с тенденцией в ряде случаев воспринимать трудности не в качестве задачи, требующей разрешения, а как непосредственную угрозу их личности. У части исследуемых лиц тип реакции был препятственно-доминантным («с фиксацией на препятствии»), свидетельствующим о том, что всякий фрустратор надолго приковывал их внимание, становился у них источником длительных отрицательных переживаний.

Для второго типа были характерны пассивность, зависимость от мнения лидера и «значимых» членов группы, высокий уровень тревожности, склонность к сомнениям, нерешительность, уступчивость, слабость волевого контроля. Отмеченные характерологические качества определяли доминирование отказных поведенческих реакций, лишая эти личности возможности своевременного эмоционального отреагирования. Как и у личностей первого типа, это способствовало кумуляции аффектов. При исследовании тестом Розенцвейга характерным типом реакции был самозащитный (с фиксацией на защите своего «Я»), свидетельствующий о слабости, уязвимости личности с тенденцией порицать себя, не выражая недовольства вовне.

Таким образом, несмотря на различия и даже полярность характерологических черт, лицам, совершившим деяние в состоянии физиологического аффекта, были свойственны склонность к застреванию на психотравмирующих моментах, тенденции к кумуляции аффективного напряжения. Эти качества хорошо определялись личностными методиками (MMPI, тест Роршаха, тест Розенцвейга) и отчетливо выступали при клинико-психологическом анализе стереотипов поведения испытуемых. Они отграничивали описанные характеры от эмоционально лабильных (неустойчивых) личностей, у которых КСППЭ констатировала обычные эмоциональные реакции (неаффективной глубины). По другим критериям лица данных групп существенно не различались. Для тех и других были типичны признаки эмоциональной неустойчивости, ранимости, повышенной обидчивости, сензитивности (чувствительности), вспыльчивости.

Наши данные показали, что аффекты в практике КСППЭ очень редко являются результатом единственного экстремального воздействия, с которым личность не может справиться в связи с дефицитом времени и отсутствием подходящей программы действий. Напротив, обнаружено, что криминальному аффекту исследуемых обычно предшествовала довольно длительная драматическая история развития конфликтных отношений, без влияния которой невозможно было понять парадоксальность аффективного взрыва в ответ на незначительный повод. При этом речь шла не о простом количественном накоплении эмоционального напряжения при повторных психотравматизирующих воздействиях, а о длительном процессе переживания конфликтной ситуации, о неудачных попытках «совладания» с ней, приводящих к порождению ложных личностных смыслов. Благодаря этой перестройке личности наступало временное смягчение внутреннего конфликта, но не устранялись его причины. В ряде таких случаев имели место признаки патологического развития личности. Формировался типичный порочный круг: вследствие неудачной психологической защиты личность трансформировалась, наступившая же трансформация «фиксировала» конфликт, переводила его в неосознаваемую форму (сферу), чем повышала чувствительность личности к повторным аналогичным или сходным воздействиям. Указанный механизм по закону «снежного кома» приводил к расширению неотреагированных аффективных комплексов и росту эмоциональной напряженности до такой значительной степени, что даже относительно несильное травмирующее воздействие играло на этом фоне роль «последней капли» и вызывало тяжелый аффективный взрыв.

Выдвигаемое нами положение о развитии личности как о существенной стороне процесса аффективной кумуляции получило подтверждение в результатах исследования Н. Б. Морозовой³¹. Автор показала, что особенно тяжелые аффективные реакции у подростков возникают именно на фоне психогенных развитии личности, формирующихся в три этапа под воздействием пролонгированного психогенного травмирования в семье одним из родителей. На первом этапе происходит изменение эмоциональной ориентации подростка, поляризация его отношения к родителям, что ведет к повышению чувствительности к психотравмирующему воздействию. На втором этапе происходит формирование комплекса сверхценных переживаний, приводящих к аномалии личности подростка и еще больше обостряющих его переживания. Третий этап характеризуется упрочением сверхценных смыслов, развитием явлений агрессивного аутистического фантазирования, как бы «проторяющих» дорогу грядущему брутальному (криминальному) аффекту. Разрешающий внешний повод («последняя капля») во всех случаях был ничтожен.

Сразу отметим важный момент. Этап агрессивного фантазирования наблюдался в части случаев (у молодых обвиняемых) и в наших исследованиях. Он ни в коем случае не может рассматриваться как сознательное планирование мести или как подготовка будущей агрессии. Представляя собой закономерный феномен состояния фрустрации, он протекает непроизвольно и отражает работу неосознаваемых защитных механизмов личности. На этом основании данный феномен не подлежит правовой оценке, но может и должен быть учтен экспертами как показатель глубины и длительности психотравмирующего воздействия, как симптом неэффективности процессов психологической компенсации.

Описанная нами закономерная связь, точнее двуединство процессов аффективной кумуляции и развития личности, позволяет сформулировать два важных методологических вывода. Во-первых,—обязательность динамического подхода к оценке личности в КСППЭ. Во-вторых,— необходимость перехода при экспертной оценке от простой констатации аффективной кумуляции к раскрытию процессов ее переживания как механизмов неадекватного, неудачного смыслопорождения.

Из первого вывода вытекает, что данные экспериментально-психологического исследования и тестов имеют для КСППЭ скорее вспомогательное значение и должны быть распространены на момент содеянного с предельной осторожностью. Необходимо учитывать, что они нередко описывают личность, находящуюся в новой социальной позиции, т. е. по существу новую личность, результат душевного кризиса и нового смыслопорождения в ситуации личностного краха при взятии под стражу и осуждении. В связи с изложенным следует еще раз повторить, что основное значение в КСППЭ эмоциональных состояний имеет анализ жизненного пути обвиняемого, его целостного поведения, оценка информации, содержащейся в материалах дела, об особенностях формирования личности, системе ее общественных отношений, ценностных ориентации, способах самоактуализации в психологический период, относящийся к содеянному.

Реализация второго вывода (положения) делает необходимым клинико-психологическое исследование механизмов переживания психотравмирующей ситуации, в частности процессов психологической компенсации и психологических защит личности.