Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

Опасный симптом, если ребенок берет все, что плохо лежит. Часто он не помнит, когда и у кого взял вещь; не может объяснить, для чего. Он берет даже то, что ему совсем не нужно, тут же бросает или теряет украденное. Он ворует потому, что не может не воровать.

Эта болезнь называется клептоманией. И определя­ется она как «периодически внезапно возникающее вле­чение к хищению вещей». Здесь бесполезны воспитатель­ные меры, нужно срочно обращаться к психиатру.

Когда родители оставляют это без внимания или про­буют «лечить» недуг сами, болезнь заходит слишком да­леко. Многие дети, страдающие клептоманией, со вре­менем оказываются в тюрьмах.

Следовательно, клептомания, которой часто боятся люди, готовящиеся взять в семью ребенка, — это не осо­бенность детей из неблагополучных семей, а психичес­кое расстройство, болезнь, которая никак не связана с социальным положением человека. Клептомания прояв­ляется навязчивым воровством, причем человек ворует не ради получения ценностей, а ради самого процесса.

Часто клептоман искренне пытается отказаться от  привычки воровать, но не может справиться с собой» иногда он просто не помнит, как все происходило, и конечно не прилагает больших усилии, чтобы «замести следы»

По американской статистике, клептомания выявля­ется менее чем у 5% арестованных воров, да и тогда ее трудно отграничить от симуляции. Несколько чаще она встречается у женщин, хотя это может быть связанно с более частым воровством среди них. Клептомания часто проявляется в моменты сильных стрессов, например по­тери близкого человека, развода, разрыва важных свя­зей. При дифференциальной диагностике с другими фор­мами воровства важно обратить внимание на то, имело ли оно место после неудачной попытки воспротивиться импульсу, было ли единичным действием, представля­ют ли какую-то ценность украденные вещи и насколько они необходимы субъекту в данный момент.

Поскольку клептомания встречается редко, о ее лече­нии известно из описания отдельных случаев и неболь­ших групп больных. Психотерапия, направленная на восстановление критики, и психоанализ эффективны, но зависят от мотивации больного.

В какой-то период о клептомании говорили и писали очень много. Сейчас это слово чаще употребляется в оби­ходе, чем в медицине. Возможно, потому, что психиат­ры так и не смогли договориться о природе этого нару­шения.

Так, М. И. Буянов рассматривает клептоманию как одну из форм нарушения влечений. Кроме того, он гово­рит о существовании некой «предрасположенности к во­ровству» (на генетическом уровне), описывая случай с мальчиком, отец которого был профессиональным вором. Мальчик никогда не видел отца, тем не менее с раннего детства был замечен в склонности к воровству которой впоследствии с трудом удалось справиться Впрочем, Буянов считает, что случаи истинной клепто­мании очень редки и обычно этим словом оправдывают обычное воровство.

В. Я. Гиндикин, как и М. И. Буянов, рассматривает клептоманию как редкую форму нарушения влечений. Он связывает ее с наличием психопатии или психопатоподобного состояния.

В. В. Ковалев (1995) не употребляет термин «клепто­мания», а говорит о «привычном воровстве» как форме активной реакции протеста, которая стала привычкой. Он пишет, что позывы к воровству «ввиду относитель­ной легкости фиксации различных форм реагирования в детском возрасте... могут закрепляться и постепенно приобретать характер истинных расстройств влечений».

Таким образом, сам факт существования истинной клептомании остается под вопросом. Неясны порожда­ющие ее факторы и прогноз. Тем не менее нелепое, стран­ное, необъяснимое воровство, накатывающее периоди­чески на вполне, казалось бы, благополучных детей, продолжает существовать. Родители, да и сами дети, при­ходят в отчаяние от невозможности справиться с ситуа­цией. Можно ли им чем-то помочь?

Прежде всего, необходимо проанализировать извест­ные случаи.

Мальчик, укравший пенал у одноклассника, был уличен мамой и был за это наказан. Мама была в отчаянии от этой кражи, поскольку знала, что это не первый и не последний такой случай, и чу вствовала себя совершенно беспомощной. Если эта кража раскроется, сын станет изгоем в классе — ни дети, ни их родители не простят ему воров­ ство. Ей было невыносимо стыдно за сына, и она чувствовала себя плохой матерью. Все эти чув­ства она попыталась передать своему ребенку.

Она говорила сыну о том, как ужасно чувствует себя мальчик, у которого пропал пенал, как ругают его родители. Она говорила о том, что может случиться, если родители мальчика устроят настоящий розыск. Как сына уличат в воровстве перед всем классом и как ребята перестанут дружить с ним, не будут приглашать его к себе домой,    будут показывать на него пальцем общим знакомым и предупреждать их: «Ты с ним не дружи, он вор». Она объявила ему, что завтра же он должен отдать пенал тому, у кого он его взял, и извинить­ся, иначе она сама вынуждена будет сделать это перед всем классом. Мальчик как будто вполне прочувствовал сказанное. Он сильно плакал, гово­рил, что не сможет пойти завтра в школу, по­скольку ему очень стыдно. Но он поклялся, что все-таки пойдет и отдаст украденную вещь. Он плохо спал ночью: вертелся и вскрикивал...

Через день он украл у своего двоюродного брата сломанный перочинный нож. Описывая свои чувства в момент совершения кражи, дети говорят, что не могли не украсть, их как будто что-то потянуло.

Подобные кражи ставят родителей в тупик и приво­дят их в отчаяние, поскольку обычные воспитательные меры оказываются в этих случаях малоэффективным. Такие случаи воровства называют клептоманией.

Еще один пример детской клептомании (А. Протопопов, 2006).

К психологу обратилась мать по поводу клеп­томании ее девятилетнего сына Сергея.

Первые слабые признаки этого явления были ею замечены приблизительно за полгода до случая приведшего ее к психологу, что по времени прак­тически совпадало с возникновением у мальчика проблем с успеваемостью по одному из предметов. Разумеется, это совпадение по времени могло быть чисто случайным, однако психолог принял это во внимание, тем более что неуспеваемость вызвала определенное обострение его отношений с преподавателем этого предмета, который был к тому же классным руководителем. Каких-либо заметных событий в семье в этот период не было отмечено.

Мать постаралась тотчас же объяснить сыну недопустимость такого поведения, но «найден­ные» ручки, карандаши и прочие безделушки про­должали время от времени появляться в доме. При­мерно за два месяца до обращения к психологу клептомания Сережи была замечена в школе, где он учился, что вызвало резкое ухудшение отноше­ния к нему со стороны учеников и учителей. Одна­ко вопреки бурному осуждению и усилившемуся контролю, клептомания Сережи после этого еще более обострилась. Это, соответственно, вызвал лавинообразное обострение отношений в школе.

Продолжать обучение в этой школе стало невоз­можным.

Разговоры матери с классным руководителем ничего не дали, кроме повторения уже много раз слышанных ею обвинений в адрес Сережи. В возду­хе витала идея сменить школу, однако увереннос­ти в том, что в новой школе не начнется то же самое, не было.

Для того чтобы обрести такую уверенность, требовалось осмысление ситуации, на основании которого можно было бы строить прогнозы и вы­рабатывать практические рекомендации.

Первое, что сделал психолог, — убедился в том, что это была действительно инстинктивная клептомания, а не осознанное воровство.

Характер и ценность украденных предметов говорили о сугубой инстинктивности такого поведе­ния — среди украденного никаких ценных предме­тов не было. Карандаши, ручки, блокнотики, значки, яркие безделушки и тому подобное. Ника­кого рационального смысла в краже всего этого не могло быть, поскольку всем этим мальчик был обес­печен в достатке, к тому же он хорошо понимал, что этим еще более обостряет свои отношения в школе, и не хотел этого обострения. Однако оста­новиться он не мог. Объяснить мотивы своих поступ­ков тоже не мог. Нашел, и все. Если же ситуация была такова, что оправдание «нашел» никак не подходи­ло, то он просто ничего не мог сказать и, скорее все­го, — искренне. Что лишний раз говорит об инстинк­тивности мотивировки таких действий.

Хорошо известно, что инстинктивная клептомания возникает у некоторых людей как реакция на низко? положение в групповой иерархии и является биологичес­ки защитной реакцией на ограниченный доступ к ресурсам, в естественных условиях практически неизбежный для низкоранговых членов группы. Особенно вероятна клептомания в случае, если низкое положение в иерар­хии сочетается с высокими иерархическими амбициями-другими словами, если ранговый потенциал этого чело­века сильно «недореализован».

Классическая психология склонна объяснять такие явления подсознательным протестом против плохого от­ношения окружающих к данному человеку, однако если бы это был именно протест, то, скорее всего, он проявлял­ся бы в форме разного рода «пакостничества», которого в данном случае не было. Кроме того, в случае протестных мотиваций отличались бы и нюансы реагирования — оно было бы гораздо более адресным, кроме того, возникало бы в несколько других условиях.

Реакцией на сильную недореализацию потенциала может быть не только клептомания, но и более опасные явления, такие как склонность к тирании и маниакаль­ным действиям. Например, сильно недореализованный потенциал был в детстве у Наполеона. Следует подчер­кнуть, что клептомания, как и другие явления этого ге­незиса, возникает вовсе не как реакция на «плохую жизнь». Человек может быть сыт, одет, обеспечен, иметь прекрасные, теплые отношения в семье, но если в значимой для него группе он занимает низкий ранг, то у него могут развиться описанные поведенческие реакции.

Учитывая повышенную инстинктивность поведения Сережи, низкий статус его в классе, а так­же то, что клептомания усиливалась: от слабо выраженной в ответ на критику учителем его неуспеваемости, до очень сильной в ответ на от­крытую его травлю, можно считать, что гипоте­за о клептомании Сережи как реакции на низкое положение в групповой иерархии получала вполне убедительное подтверждение. Отсюда естествен­но вытекала рекомендация — так или иначе до­биться повышения иерархического ранга Сережи в школе. Однако подняться в иерархической пирами­де с самого дна, тем более так четко обозначенно­го, да при таких особенностях характера Сережи, было совершенно нереально. Можно было говорить о реальных шансах занять не очень низкий ранг лишь при вхождении в иерархию в новой группе, ко­торой текущий ранг Сережи был неизвестен.

Таким образом, школу нужно было обязательно менять, и срочно.

К счастью, школу удалось найти и получить со­гласие администрации на переход туда Сережи. Сережа был принят учениками и учителями впол­не нормально, никаких признаков травли и униже­ний не наблюдается до сих пор, клептомания тоже не возобновляется. Учитывая, что с момента опи­сываемых событий прошло уже более двух лет, можно полагать, что произведенный анализ и дан­ные рекомендации были правильными.

Еще одна история из реальной жизни (Т. А. Попова, 2006).

Мама и папа, кипящие от возмущения, гнев недоумения и боли, привели на прием к психотерапевту двенадцатилетнюю девочку. «Объяснит нам, с ней все в порядке, она нормальная?!» Поел нескольких долгих и томительных минут они смогли рассказать, что же случилось. «Мы были я гостях у друзей, с которыми дружим уже много лет. После вечеринки друзья пошли нас провожать В это время Аня стала хвастать новыми украше­ниями. На вопросы о том, откуда они у нее, говори­ла, что подарила одноклассница. Как оказалось потом, эти украшения она украла у дочери друзей. Мы не знаем, как теперь смотреть в глаза этим людям, а ей хоть бы что. Конечно, на следующий день папа пошел с ней возвращать украденное. Мы ожидали, мы очень надеялись, что это станет для нее тяжелым испытанием, уроком на всю жизнь! ... Но, понимаете, она не раскаивается, она ведет себя так, как будто ничего не случилось... Уже на обратной дороге, после того как вернули украше­ния, Аня пыталась беззаботно заговаривать с па­пой о каких-то пустяках, и, вообще, было видно, что ей не стыдно, что она не понимает, что сде­лала что-то ужасное. Мы просто потерялись пос­ле всего этого. Мы не знаем, как это понять и объяснить. Ведь она была всегда такой хорошей де­вочкой».

Все это рассказывала мама, возбужденная, воз­ мущенная, переполненная гневом и стыдом. Папа в это время сидел, скорбно уставившись взглядов в одну точку. Было видно, что оба они страдают, потрясены тем, что сделала их дочь. Дочь всегда была предметом их гордости и источником, пи­тавшим их самолюбие. Девочка очень рано стала опережать в развитии своих сверстников, почти круглая отличница, она была очень начитана и имела широкий кругозор. Могла свободно поддерживать беседу практически на любую тему. Очень хо­рошенькая и живая во всех своих проявлениях, она легко вызывала симпатию у собеседника. Вот только друзей среди сверстников у нее не было. И поделиться своими проблемами ей было не с кем: родители ждали от нее только сногсшибательных успехов. Очень сильное впечатление производил взгляд ее черных глубоких глаз: проникновенный и недетский, временами просто завораживающий.

Мама продолжала: «Я понимаю, все дети вору­ют. И мы в детстве таскали яблоки из соседских садов. Но если бы я оказалась сейчас на ее месте, да я бы от стыда сгорела, я бы... не знаю... а ей хоть бы хны... как так можно?! Я уже не знаю, нормаль­ная она или нет. Скажите, почему она себя так ведет?»

Дальше стал рассказывать папа: «Вы знаете, ведь у нее есть одна странность...» Он сделал паузу, встал и начал медленно расхаживать по кабинету: «Да, одна странность... Аня разговаривает со своими фантазиями... в любом месте... в любое время... Это пугает...»

Можно привести множество примеров, когда ребенок ворует и родители ничего не могут с этим поделать. Практика показывает, что это очень разные дети из разных семей, но их объединяет общая проблема: эти дети воруют. Делают очень больно своим родителям, но и сами страдают, не всегда они осознают глубину своих страданий, но так уж устроена психика вообще и детская пси­хика в частности: изгонять из сознания то, что слишком болезненно и невыносимо.

Болезнь ли так называемая клептомания (некоторые специалисты отказываются от этого термина)? Это не поддающееся контролю систематическое воровство без материальной выгоды для себя. Это действительно пси­хическое расстройство, и его должен лечить психиатр.

Чаще наблюдаются два крайних варианта детской клептомании:

ü случаи, когда стремление взять чужое и воровство присутствует в жизни ребенка очень редко, незна­чительно и проходит как бы само собой;

ü случаи, когда дети воруют «регулярно», несмотря на наказания и меры воздействия со стороны родителей.

В чем же различие между этими детьми? Конечно, мы должны учитывать, как родители воспитывают этих де­тей, в каком окружении они растут и т. п., но основная отгадка лежит внутри каждого конкретного ребенка.

В психике ворующих детей как будто чего-то не хва­тает, в их внутреннем мире как будто отсутствуют важ­ные, жизненно необходимые части. Попробуем разоб­раться, что это такое.

Бывают случаи, когда ребенок, поддавшись искушению, украл что-то однажды, был разоблачен, испытал мощное потрясение и больше никогда этого не повторяет.

Как правило, это дети, у которых в целом хорошо  сформированы нормы социального поведения, есть четкое собственное понимание того, что такое «хорошо», а что такое «плохо», и такие дети в большей или меньшей степени способны посмотреть на себя глазами другого человека (предпосылки анализа собственного поведе­ния). Также они имеют способность (или предпосылки этой способности) контролировать свои импульсы, то есть сильные позывы к каким-либо действиям. В норме все это ребенок приобретает к 3-4 годам. Нужно помнить, что, чем младше ребенок, тем больше вероятность час­тичной утраты этих качеств в периоды сильных стрес­сов. Чем более патологична или неадекватна среда, в ко­торой развивается ребенок, тем больше вероятность того, что эти качества либо не сформируются, либо будут не­устойчивыми.

Эти обстоятельства дают широкий спектр вариантов детского воровства: от крайнего варианта, когда дети воруют очень редко, по мелочам и не в любой ситуации (чаще всего «за компанию»), — и тогда есть вероятность, что при благоприятных обстоятельствах это явление ис­чезнет, до крайнего варианта, когда дети, несмотря ни на что, воруют часто, много и в разнообразных ситуаци­ях, — тогда можно ожидать, что такие дети станут асо­циальными подростками, асоциальными взрослыми, склонными к совершению правонарушений.

В различных статьях психологов можно встретить це­лые списки «причин, по которым дети крадут: стремле­ние получить внимание и заботу, месть родителям, обида,  зависть, неспособность различать «мое» и «не мое» т. п. На самом деле не может быть единственной причины детского воровства, это всегда сочетание в различны «пропорциях» недостаточно самостоятельного контроля или недостаточно сформированных внутренних норм социально приемлемого поведения, недостаточность или отсут­ствие собственных моральных критериев («что хорошо и что плохо?»), слабо развитая способность анализировать свое поведение, думать о своем поведении (смотреть на себя глазами другого). Компоненты этого внутрипсихического «коктейля» формируются на определенном этапе воз­растного развития. И важно помнить, что, упустив момент их формирования, родителям невозможно без помощи грамотного специалиста восстановить или сформировать их заново.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ:

1. Дайте определение болезни «клептомания».

2. Объясните причины клептомании и результаты ее лечения.

3. Приведите примеры клептомании.

4. Изложите основные особенности детской клептома­нии.

 

                                                        Глава 9                

                  ПСИХОКОРРЕКЦИЯ ВОРОВСТВА

Как мы уже отмечали выше, детские воровство и ложь относятся к так называемым «стыдным» проблемам. Родителям чаще всего неловко говорить на эту тему, им нелегко признаться психологу, что их ребенок совершил «ужасный» проступок — украл деньги или присвоил чужую вещь. Тем более они не хотели бы, чтобы об этом узнали в детском коллективе. В связи с этим, коррекционные занятия следует проводить в основном индивиду­ально.

9.1. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ КОРРЕКЦИОННОЙ РАБОТЫ

Коррекционная работа должна быть направлена на то, чтобы помочь ребенку сформировать такие черты лич­ности, которые помогут ему воздержаться от кражи или обмана. Эти черты должны быть прямо противополож­ными тем, что побуждают его к совершению проступка. Воровать и лгать не будут дети, благополучные в эмоци­ональном плане, у которых в достаточной степени раз­виты воля и нравственные представления, кто умеет сдерживать свои желания.

Это можно считать целью и задачами проводимой коррекционной работы, а также объяснением выбора средств и методов коррекционного воздействия.

Считается, что воровство в детском возрасте (если это не психическое заболевание) — это несозревание социально-моральных норм, неразграничение понятий «свое—чужое». Чтобы восстановить у детей представле­ния о честности и правдивости, необходимо использовать любые социально-культурные подходы, которые пока­жут, что воровать — нечестно. Нами разработаны специ­альные опросники, с помощью которых дети обучаются правильному поведению. Это групповые занятия, наце­ленные на разграничение понятий «свое — чужое».

У детей также отсутствуют представления о послед­ствиях воровства. Они не знают, что воровство заканчи­вается наказанием. Конечный результат для них — в са­мом акте воровства. Чтобы «излечить» от него, психолог просит ребенка, например, нарисовать себя в тюрьме. Спрашивает, что он там будет испытывать. Один мальчик написал: «Я буду худым, не будет солнца, плохая еда».

Психически больной ребенок часто ворует, сам не зная для чего, и, сообщая об этом, как прежде, продол­жает воровать. Его практически невозможно остановить ничем. Запреты или наказания — бездейственны. По­мочь способен только специалист. Но если специалист считает, что ребенок вполне нормален, а он все время продолжает красть, причем все без разбора, что суме­ет, — следует задуматься, не подает ли он таким путем сигналы о том, что ему в жизни многого недостает, но больше всего нежности и ласки, в которых он испыты­вает подлинный, не мнимый дефицит, особенно в непол­ных семьях. (А. И. Баркан, 1996).

Бессмысленно вести разговор о проблеме детского во­ровства, не связав его напрямую с формированием строгих, даже непреложных запретов — табу. Сейчас эта задача существенно усложнилась. Как ни странно, одним  из препятствий стал рационализм, вошедший сейчас в моду  сильно отразившийся на принципах воспитания. Считается, что детям, даже малолетним, все надо объяснять. Мы думаем, что это заблуждение, как, впрочем, и любой «перегиб». Да, конечно, многое надо объяснять, но есть вещи, которые объяснять не стоит и даже вред­но, ибо это может расшатать «гранитные берега» основ человеческой этики. Например, как рационально объяс­нить, почему нельзя совершать убийство? Грех? А вы докажите! Кто это сказал? Бог? А вы докажите, что Он есть.

Заповеди в этом смысле иррациональны, то есть не­подвластны человеческому разуму, не находятся в поле его выбора.

«Не укради» — это заповедь. И выбора здесь нет. Нельзя — и все!

Понятно, что в нашей сегодняшней ситуации не очень: то легко воспитывать честность. И именно поэтому те­перь на это надо обращать гораздо больше внимания, чем раньше. Родители, как правило, это понимают. Они не понимают другого: как в условиях «размытых берегов» основ человеческой этики с этим справиться?

Безусловно, детское воровство — явление неприятное, «о вряд ли смертельное. Многие из вполне благополуч­ных сегодня взрослых наверняка вспомнят хотя бы один Подобный эпизод из собственного детства.

На вопрос: «Как избежать детского воровства?» не ответишь: «Возьмите ручку, записывайте рецепт». Но  очевидно одно: ни запрет, ни страх наказания, ни что-то другое вовсе не уберегут ребенка. Его остановит только глубокое внутреннее чувство — стыд. Нельзя предста­вить себе: «Стыдно, но ворую», потому что стыд — это  нежелание души мириться с плохим поступком или от­каз от его совершения.

 — Мамочка, я сегодня учительницу обманула — ты только не говори никому!

Вот повод привить немножко стыда.

Одна мама ответит: —       Да ладно! Учительница же все равно ничего не узнает.

И девочка станет хитрой.

Другая мама закричит: — Как ты могла?! Бессовестная, бесстыжая! И девочка замкнется, усвоив: делиться с мамой опасно.

А третья мама расстроится, поговорит с доче­рью спокойно, исповедь ее выслушает. И девочка начнет многое понимать...

Из таких повседневных «мелочей», взглядов и фраз складывается постепенно у ребенка нравственная шка­ла ценностей. Если для взрослых главное — деньги, квар­тиры, дачи и для достижения этого все средства хороши, им никогда не обмануть своих детей. Они быстро поймут мамину «правду» и начнут следовать ей в собственной жизни.

Психологи единодушны во мнении, что тенденция к воровству у детей не излечивается с помощью наказа­ния. Это верно, что общество учит уважать законы, при­бегая к суровым мерам. Но так же верно, что ни одна из них не применима к ребенку дошкольного возраста. Согласно закону, он еще не способен отвечать за свои по­ступки. И родители поступят правильно, если займут такую же позицию и будут считать проявления воровства у ребенка поступком безответственным. Воровство «из­лечивается» не только внушением и оценкой поведения малыша. Важно еще так повести разговор, чтобы он за­хотел вас понять и согласился с вашим мнением.

Воровство — относительно редкое явление среди ма­леньких детей, но оно составляет проблемы хотя бы по­тому, что ребенок еще не имеет никакого понятия о соб­ственности. Он знает разницу между «иметь» и «не иметь», у него есть желания, он может испытывать за­висть, но малыш еще не настолько независим, чтобы прийти к агрессивному самоутверждению, которое ле­жит в основе воровства. Подобное стремление может воз­никнуть в том случае, если среда, в которой он растет, освобождает его от авторитета родителей и вынуждает нарушить право чьей-то собственности. Так обычно слу­чается в семьях, где живут в скученности и тесноте, где родители не интересуются детьми, бросая их на произ­вол судьбы, а у старших детей есть немало дурных при­вычек, каким и подражают малыши.

Что делают родители, когда узнают, что ребенок ворует? Прежде всего, стараются понять, ворует ли он все­рьез или невинно уходит с чужими вещами в кармане. Это разные вещи. Совершив кражу, ребенок намеренно скрывает это от других, сознавая, что сделал что-то дур­ное, нарушил право собственности. Когда же, напротив, Речь идет о невинном присвоении (хотя и заслуживаю­щем порицания), достаточно обратиться к сознанию ма­лыша и разъяснить ему общепринятые правила. А если такое разъяснение ни к чему не приведет, родители должны задуматься о причинах плохого поступка. Обычно речь идет о серьезной неудовлетворенности ребенка, о ег₀ протесте и враждебности по отношению к авторитетам и, несмотря на независимость, с которой он бросает им вызов, это свидетельствует о неспособности контролиро­вать свои порывы. Ясно, что наказание лишь поддержит в ребенке все эти чувства. В то же время, если постарать­ся ободрить его, помочь ему понять и принять общество в котором он живет, и его образ жизни, то ребенок смо­жет избавиться от чувства враждебности и развить са­моконтроль.

И все же мы должны рассматривать воровство как один из симптомов самоутверждения ребенка в жизни. Однако точно так же, как мы не упрекаем его за то, что у него поднялась температура, мы не должны наказы­вать его и за кражу. Возвратим владельцу то, что он унес, постараемся выяснить, чего ребенку недостает дома, и попытаемся сделать все возможное, чтобы дать ему то, чего ему не хватает. Очень важно, чтобы между родителями и детьми сложились добрые отношения. Только тогда удастся внушить ребенку представление об истинной порядочности и честности. Есть люди, ко­торые считают, будто у каждого бывает желание ук­расть. Возможно, именно поэтому родители так остро реагируют на такое пристрастие у своих детей,— они открыто делают то, о чем взрослые могут думать лишь тайком. Если родители признают, что между ними и детьми не такая уж большая разница, они скорее пой­мут своих детей и быстрее установят с ними ясные и простые отношения.

Жалобы на детское воровство весьма распространены. И это первое, что нужно объяснить родителям (А. А. Венгер 2001). Обычно они считают, что столкнулись с редким и оттого особо тяжелым отклонением в детском раз­витии. Это представление вызвано тем, что рассказывать о воровстве собственного ребенка не принято, а следова­тельно, родителям не приходилось слышать об этом от своих знакомых. Чтобы они это осознали, полезно выяс­нить у них: «А вы сами рассказали своим знакомым о том, что ваш сын ворует? Нет? Вот видите, и они вам не рассказывают».

Многие жалобы на детское воровство просто неадек­ватны. Так, если подобная жалоба относится к до­школьнику, то ее правильная формулировка должна быть следующей: «Ребенок берет вещи без спроса» (или «Берет вещи, которые ему запретили брать»). Дело в том, что под воровством принято понимать сознатель­ное нарушение соответствующей моральной нормы, тогда как дошкольники еще вообще не владеют мораль­ными нормами. Относиться к «воровству» дошкольни­ка следует так же, как и к любым другим его проступ­кам; этот проступок ничуть не более серьезен, чем любое баловство.

Чем бы ни были вызваны кражи и в каком бы возрас­те они ни совершались, родителей надо предостеречь от обвинений типа «ты вор» или «из тебя вырастет вор» и т. п. Вообще, желательно отказаться от использования слов «вор», «воровство», «кража» и использовать более Мягкие выражения: «брать чужое», «взять то, что тебе не принадлежит» и т. п. Иначе у ребенка может сложить­ся негативная самооценка, которая будет побуждать его к дальнейшим правонарушениям («Раз я все равно уже  вор, то я и дальше буду воровать»).

Другой аспект поведения родителей должен быть напрев, лен на предотвращение использования украденных денег или вещей и получения от этого удовольствия. Например если ребенок вытащил у мамы из кошелька деньги и успел их потратить, то надо отменить ближайшее запланирован­ное развлечение или предполагавшуюся покупку желанной вещи: предназначенные для этого деньги уже потрачены. Если пропажа обнаружилась вовремя и деньги были возвра­щены, то отменять развлечение или покупку не нужно, дос­таточно их на некоторое время отложить.

Если дома появляются вещи неизвестного происхож­дения, которые ребенок, по его словам, «нашел», то не надо устраивать разбирательств, выясняя, не украдены ли они у кого-либо. Однако в любом случае следует зап­ретить какое бы то ни было использование таких вещей (даже если они действительно найдены). Если неизвест­но, кто владелец этой вещи и кому она должна быть воз­вращена, то родители могут забрать ее себе, выбросить или кому-нибудь подарить (но не позволять, чтобы ее дарил ребенок: это может стать для него слишком при­влекательным).

Для подростков кражи иногда служат средством полу­чения денег на наркотики. Поэтому при наличии жалобы на кражи рекомендуется в процессе обследования прове­рить, нет ли каких-либо указаний на то, что подросток употребляет наркотики (косвенными показателями слу­жат выраженная антисоциальная тематика, признаки нарушения влечений, ярко выраженные эмоциональные  нарушения).

Следует затронуть еще один немаловажный момент, связанный с проблемой воровства (М. Кравцова, 2001).

Воровство — это такое явление нашей жизни, с кото­рым ребенку рано или поздно придется столкнуться, как бы взрослые ни старались оградить его от подобных не­приятностей. Либо его обсчитают в магазине, либо ста­щат что-нибудь из кармана, либо позовут в соседский сад за яблоками. И каждый родитель должен быть готов к вопросу: «Почему этого делать нельзя? Почему другие так делают — и ничего?»

Став жертвой воришек впервые, малыш может очень болезненно переживать это. Он будет считать себя вино­ватым в том, что случилось, ему будет очень неприятно, даже противно (многие обворованные люди говорили о чувстве брезгливости как основной реакции на то, что с ними произошло).

Ребенок может даже перестать доверять людям, во всех незнакомцах ему будут мерещиться воры. Он может захотеть отплатить окружающим тем же, для него это станет своеобразной местью.

Поэтому необходимо обсудить в семье проблему воров­ства, выразить свое отношение к этому, научить детей оберегать свое имущество.

Ребенка необходимо учить не только уважению чужой собственности, но и бдительности. Он должен знать, что не все люди считают чужое неприкосновенным.

Причины или соображения, которые заставляют ре­бенка воздержаться от кражи, по всей вероятности, дол­жны быть прямо противоположными тем, что побужда­ет его к ней. Воровать не будут, во-первых, те дети, у которых в достаточной степени развиты воля и нравственные представления. Во-вторых, те, кто умеет сдерживать свои желания. В-третьих, эмоционально благополучные дети.

Очень часто можно услышать мнение, что большинство людей удерживаются от правонарушений (в том числе и воровства) только из-за страха перед неизбеж­ным наказанием. Но это не единственная причина.

Учитель предложил учащимся первых и вторых классов послушать рассказ о мальчике Вите, ко­торого другой мальчик, Темка, звал воровать яб­локи у соседа (для которого продажа этих яблок была основным средством прокормить семью).

На глазах у Вити Темку жестоко наказывают, но он снова лезет в сад и опять зовет Витю с со­бой. Витя очень хочет попробовать яблок, но не решается пойти с Темкой.

Учитель спрашивал у ребят: почему Витя не идет воровать яблоки? 27% опрошенных сказали, что Витя побоялся наказания, 39% — что сочув­ствовал тому, кого собирались обворовать, 34% указали на моральные соображения (Вите стыд­но, он знает, что воровать нехорошо, и т. д.).

Результаты этого опроса показывают, что страх воз­мездия не является единственной и значимой причиной, удерживающей от совершения кражи даже семи-восьмилетних детей.

В сказке «Айболит» попугай Карудо выкрал у Бармалея ключ от темницы, чтобы спасти своих друзей. На детский взгляд — это поступок, сопряженный с риском и вызывающий восхищение. Взрослые могут понять и оправдать того, кто совершает кражу от безысходности, ради спасения своих близких (например, от голода).

Но ни обследование чужих сумок и карманов, ни попытки нажиться за чужой счет оправданы быть не мо­гут. Все это надо объяснить детям.

Но самое важное, это пример, который подают взрос­лые своим поведением. Первые и самые главные уроки нравственности ребенок получает в семье, наблюдая за поведением близких.

Очень полезно разбирать вместе с ребенком различные ситуации, связанные с нарушением или соблюдением мо­ральных норм (М. М. Кравцова, 2001). Например, на де­тей 6-7 лет сильное впечатление производит рассказ Н. Носова «Огурцы». Напомним содержание этого рассказа.

Мальчик-дошкольник своровал с колхозного поля огурцы, за компанию со своим старшим при­ятелем. Приятель, однако, огурцы домой не понес, так как опасался наказания, а отдал их все маль­чику. Мама мальчика очень рассердилась на сына и велела отнести огурцы обратно, что тот после долгих колебаний и сделал. Когда мальчик отдал огурцы сторожу и узнал, что нет ничего страш­ного в том, что один огурец он съел, ему стало очень хорошо и легко на душе. Именно на возможность исправить содеянное, на не­обходимость нести ответственность за свои поступки, на муки совести и на облегчение, испытываемое в резуль­тате улаживания проблемы, следует обращать особое  внимание ребенка. Кстати, в этом же рассказе поднима­йся еще одна проблема. Когда мама велит сыну вернуть огурцы, тот отказывается, боясь, что его застрелит сторож. Мама отвечает, что пусть лучше у нее никакого сына не будет, чем сын — вор.

Такая «шоковая терапия» не всегда столь эффектив­на и довольно опасна в случае с эмоционально возбудимыми детьми. Оставляя ребенка один на один с проступ­ком, отрекаясь от него, можно только усугубить проблему вызвав вместо раскаяния и желания исправиться, отчая­ние и желание оставить все как есть или сделать еще хуже. В качестве свидетельства этого М. М. Кравцова (2001) приводит очень красочный пример.

Одноклассницы Маша, Катя и Алена рассмат­ривали магниты для доски на столе учителя. По­том они пошли играть. Через некоторое время вос­питательница продленной группы услышала, что девочки о чем-то спорят. Оказалось, что Маша и Катя увидели в руках у Алены большой магнит. Они решили, что Алена забрала этот магнит со стола учительницы.

Воспитательница попросила Алену показать магнит, та отказалась, мотивируя это тем, что это ее собственная вещь. Воспитательница на­стаивала, что если девочка не покажет магнит, значит, она его украла с учительского стола.

Маша с Катей тоже кричали, что Алена магнит украла. Девочка отказывалась показывать свой магнит, плакала. У нее началась истерика. Выру­чила ее классная руководительница, доброжела­тельным тоном успокоившая Алену и выяснившая, наконец, что магнит действительно принадлежит девочке. Свою настойчивость воспитательница  объяснила нелегким характером Алены, которая вечно нарушает дисциплину, со всеми ссорится, очень упряма. Иногда даже одного разговора на эту тему достаточно чтобы зародить в ребенке комплекс неполноценности, который будет отравлять ему жизнь.

М. Кравцова (2001) работала с тринадцатилетней девочкой. Ее близкие были уверены, что она ворует деньги у отчима. Оказалось, что все кражи совершал брат отчима, старавшийся свалить вину на девочку (он даже инсценировал пропажу денег из своего кармана). И родные верили, что ви­новата девочка, потому что в пятилетнем возра­сте она украла у мамы деньги и накупила на них угощений своим друзьям.

Но однажды истинный вор все-таки просчитал­ся, все раскрылось. Девочка была «реабилитирова­на» в глазах родных. Однако в отношении детской души закон «лучше поздно, чем никогда» не рабо­тает. И никто не может сказать, какой невосполнимый ущерб был нанесен личности подростка несправедливыми обвинениями, ситуацией, когда все, кроме мамы (что, правда, уже немало), были настроены против ребенка, не верили ему. Не только возможность несправедливого обвинения Должна удерживать взрослых от «называния вещей сво­ими именами». Вспомните мальчика из рассказа «Огур­цы», о котором уже говорили. Самым страшным для него был не мамин гнев, не страх перед сторожем и его ружьем, а сознание, что он совершил нечто такое, из-за чего мама его больше не любит. Хорошо, что она хотя бы ос­кала ему возможность искупить свою вину, иначе воздействие отчаяния и безысходности было бы губитель­ным для детской души. Это разрушило бы уверенность в себе, создало у ребенка чувство собственной порочности

Идя по пути осуждения и наказания, родители тем самым закрепляют за ребенком репутацию вора. Даже если проступок был единственным, родные уже видят на ребенке печать порочности, в каждой его шалости и не­удаче им мерещится зловещий отблеск прошлого. Они ожидают, что дальше будет еще хуже, и стоит ребенку оступиться, как они почти с облегчением восклицают: «Вот оно, пожалуйста! Мы знали, что так все и будет, чего еще можно от него ожидать?!»

Создается впечатление, что ребенка как бы подталки­вают к противоправному поведению. Маленький чело­век, попавший в ситуацию непонимания и неприятия, может озлобиться, его кражи могут уже иметь совсем иной — криминальный — смысл. Сначала это будет по­пытка отомстить обидчикам, почувствовать свое превос­ходство над ними, а затем уже может стать и способом удовлетворения материальных потребностей (М. Крав­цова, 2001).

Помимо бесед родителей, учителей, психолога, боль­шое значение в коррекционной работе с ворующими деть­ми имеют различные виды психотерапии, в том числе игротерапия, арттерапия, сказкотерапия и др., и не толь­ко с дошкольниками и детьми младшего школьного воз­раста, но и с подростками.

Арттерапевтические упражнения включают в коррекционное занятие, так как они ориентированы на присущий каждому человеку внутренний потенциал здоровья и силы, на естественное проявление мыслей, чувств, настроений в творчестве, принятие человека таким, каков он есть, вместе со свойственными ему способами самоисцеления и гармонизации. Кроме этого, изобрази­тельная деятельность является мощным средством сближения людей, своеобразным «мостом» между пси­хологом и ребенком. Арттерапевтическая работа в боль­шинстве случаев вызывает у детей положительные эмо­ции, помогает преодолеть апатию и безынициативность, сформировать более активную жизненную позицию. Продукты изобразительного творчества являются объек­тивным свидетельством настроений и мыслей человека, что позволяет использовать их для ретроспективной, динамической оценки состояния, проведения соответ­ствующих исследований и сопоставлений.

9.2. ИГРОТЕРАПИЯ

Рассмотрим использование технологии игротерапии в психокоррекции воровства на примере игры «Укради!» (X. Кедьюсон, Ч. Шеффер, 2006).

Специалистам по игровой терапии нередко приходит­ся иметь дело с детьми, совершающими кражи.

Кражи, совершенные детьми, крайне болезненны для родителей, особенно если воровство приобретает систе­матический характер и, по мере взросления ребенка, ста­новится все более изощренным. Родители во многих слу­чаях оказываются бессильны предотвратить его. При этом подобное поведение ребенка и реакции на него ро­дителей лишь усиливают друг друга, поскольку у ребен­ка появляется ощущение своей власти над родителями и, по мере того как родители стремятся все более жестко  контролировать ребенка, воровство становится для нег все более привлекательным занятием.

Подобная форма нарушения поведения и связанные с ней семейные проблемы наиболее характерны для детей из неблагополучных семей. Д. Винникотт высказывает предположение, что склонность ребенка к воровству мо­жет быть связана с попыткой получить материнскую  любовь и внимание, которых ему, возможно, не хватало в раннем детстве (УтгисоМ Б., 1971) Безусловно, воп­рос о том, руководствуется ли ребенок при совершении кражи желанием получить понравившийся ему предмет или испытать чувство любви и привязанности со сторо­ны матери, может быть предметом специального обсуж­дения.

Очевидно, склонность ребенка к воровству в семье оп­ределенным образом связана, с одной стороны, с прояв­ляющейся в нем тенденцией освоения определенной драматической роли и, с другой — независимо от его стремления, — с желанием получить понравившийся предмет. Эта склонность может трактоваться с точки зрения внутрисемейных отношений, что следует учиты­вать любому психологу, сталкивающемуся с проявле­ниями подобного поведения. Глубокое укоренение дет­ского воровства в семейных отношениях, как правило, не осознается родителями, которые считают, что про­блему можно решить лишь жестким контролем поведе­ния ребенка.

Специалист по игровой терапии, применяющий семейно-ориентированный подход, может помочь членам семьи разобраться в характере их отношений и в том,  какое значение имеют совершаемые детьми кражи, — тем самым он будет способствовать изменению этих от­ношений.

Основная задача игры «Укради!» заключается в том, т0бы в условном игровом, интерактивном контексте помочь семье заново пережить драматизм кражи. Уча­ствуя в подобной игре, дети и родители могут в опреде­ленной мере дистанцироваться от напряженной внутри­семейной ситуации и усвоить некоторые новые способы поведения — их можно будет использовать дома с целью решения проблем, вызванных воровством ребенка и при­вычным для членов семьи ощущением себя в роли воров или пострадавших лиц. Участники игры могут лучше уяснить тяжесть психологической и эмоциональной на­грузки, которую несет воровство.

Использование игры, ориентированной на исследова­ние глубокого эмоционального подтекста кражи, бази­руется на положениях динамической игровой терапии. В целом ее можно определить как интегративный игро­вой психотерапевтический подход, при котором члены семьи привлекаются к разнообразным творческим, экс­прессивным видам деятельности, использующим элемен­ты драматического и изобразительного искусства, видео­игр и т. д. Психолог должен стремиться строить игровые отношения таким образом, чтобы они затрагивали эмо­ционально значимые аспекты реальных внутрисемей­ных отношений. Процесс динамической игровой терапии основывается на том, что психолог и члены семьи начи­нают активно участвовать в простейших интерактивных Играх с использованием средств самовыражения и постепенно  осуществляют переход к новым совместным формам экспрессивного поведения, предполагающим большую свободу выбора.

Игра «Укради!» лучше всего подходит детям в возрасте от 6 до 12 лет. Она применяется после того, как психо­лог достаточно хорошо познакомится с членами семьи и убедится, что склонность ребенка к воровству действи­тельно имеет место. Как правило, на это уходит от одно­го до двух месяцев. Если родители продолжают жало­ваться на совершаемые ребенком кражи, психологу необходимо выяснить, что именно и каким образом кра­дет ребенок. Затем он предлагает родителям и ребенку поиграть в игру «Укради!».

Приступая к игре, психолог располагает все необхо­димые принадлежности в одной части кабинета и прово­дит линию, отделяющую ее от остального помещения. Родителю предлагают «охранять» предметы, давая «вору» команды остановиться, а ребенку — «воровать» их. В ходе игры «вор» должен, проникнув за линию, схватить какой-либо предмет и перенести его на свою половину. Если это ему удается, он может «приказать», чтобы одна из конечностей «охранника» больше не дви­галась. «Украв» еще один предмет, он может «парализо­вать» другую конечность «охранника». Игра продолжа­ется до тех пор, пока «охранник» не будет полностью «парализован ».

Обычно в игре используются косынки, подушки, фи­гурки животных и т. д., а в роли «границы» выступает лента или веревка. Функции судьи, который подтверж­дал бы, что предмет действительно был перенесен на по­ловину «вора», берет на себя психолог или второй роди­тель. Как правило, чтобы «парализовать» «охранника» ребенок просит его убрать за спину руку, а ногу держать а весу; он может также попросить закрыть (завязать) глаза или замолчать — так что «охранник» не сможет больше «приказывать» остановиться.

В процессе игры психолог напоминает ее участникам 0 том, что не следует слишком серьезно к ней относить­ся. Когда «охранник» полностью «парализован», а все вещи перенесены на сторону «вора», происходит обмен ролями: ребенок становится «охранником», а роди­тель — «вором». Родитель может «парализовать» разные части тела «охранника», если ему удастся что-нибудь «украсть». В процессе игры ее участники несколько раз меняются ролями до тех пор, пока каждый из них не ос­воит роли «охранника» и «вора» и не будут проявлены связанные с этими ролями чувства. Тогда психолог мо­жет несколько изменить правила, чтобы они больше со­ответствовали этим возможностям. В конце занятия он также может попросить участников игры изобразить на рисунке ее наиболее значимые моменты, либо, сделав своевременно видеозапись, ее обсудить. Основная цель игры заключается в том, чтобы дать детям и родителям возможность в той или иной мере осознать характер сво­их отношений. Как правило, наибольший психотерапев­тический эффект связан с изменениями в ходе игры, ког­да ребенок и родитель пытаются ввести в нее новые элементы, отражающие их отношения.

Наиболее характерные примеры этих изменений — манипуляции участников игры с предметами. Нередко родители прячут мелкие предметы у себя на теле либо крепко держат их, чтобы «вор» не смог их унести, но это лишь  повышает интерес к ним ребенка. В эти моменты психолог может предложить договориться, как поступить с оставшимися предметами, или даже попытаться обсудить, что они могут означать с точки зрения взаимо­отношений родителя и ребенка. Примером глубокого субъективного значения предмета могут быть моменты связанные с осознанием ребенком значимости своего «Я», а также того, что может значить сохранение пред­мета в руках родителя (например, любовь и внимание со стороны ребенка). С учетом всего этого, моменты переговоров участников игры относительно того, что делать с оставшимися предметами, могут иметь очень большое значение.

Игру «Укради!» лучше всего использовать с детьми младшего школьного возраста, для которых характер­ны нарушения поведения или проявления патологичес­кой привязанности. Как правило, эти дети плохо подда­ются психотерапии в ее традиционных вербальных и невербальных вариантах.

В качестве игротерапии можно использовать домаш­ний театр, например проигрывание этюдов — простых сценок, в которых ребенок вместе со взрослыми может «проиграть» сложные житейские ситуации. Своеволь­ным детям очень полезно научиться прогнозировать по­следствия своих поступков. Но при проигрывании подоб­ных этюдов важно позаботиться о том, чтобы самолюбие ребенка не пострадало, чтобы он ни в коем случае не был опозорен перед другими детьми и перед взрослыми! По­этому, например, в этюдах «хозяин — собака» не следует говорить прямо о воровстве собаки, а нужно делать упор на безрассудные поступки, на их печальные и курьезные последствия.

Примеры этюдов.

Этюд 1. Собака, обидевшись на хозяина за то, что он ушел и оставил ее одну, устроила в доме ужасный беспорядок (побольше живописных дета­лей!). Что было, когда хозяин вернулся и увидел это безобразие?

Этюд 2. Собака требует, чтобы хозяин любил только ее, тогда как он любит еще и... (перечис­лить нескольких человек или назвать кого-то од­ного, к примеру — маму). Она во что бы то ни стал о хочет добиться своего, но избирает не совсем обычный способ: залезает к хозяину в портфель (в стол), вынимает (придумать — что) и прячет. Проделка обнаруживается. Реакция хозяина? За­воевывает ли собака его любовь?

Этюд 3. Собака завела новые знакомства среди дворовых псов и, решив произвести на них впечат­ление, пригласила целую свору домой, сделав вид, что она живет одна и является полноправной хо­зяйкой квартиры. Нужно как можно смешней при­думать, какое разорение и беспорядок учинили в доме четвероногие гости и как на это среагировал внезапно вернувшийся хозяин.

9.3. СКАЗКОТЕРАПИЯ

Сказкотерапия — анализ басен, сказок (литератур­ных и психологических), что способствует формирова­нию «нравственного иммунитета», то есть способности ребенка к противостоянию негативным воздействиям духовного, ментального и эмоционального характера, исходящим из социума.

С. Коростелёва (2006) в работе с родителями ворующих детей использовала басни. Она установила высокую эффективность басен, которые созданы 2,5 тысячи лет назад, но актуальны и сегодня. Например, басня Эзопа «Мальчик-вор и его мама».

Мальчик в школе украл у товарища дощечку и принес матери. А та не только его не наказала, но даже похвалила. Тогда в другой раз он украл плащ, и мать приняла это еще охотнее. Время шло... Мальчик стал юношей и взялся за кражи покруп­нее. Наконец, поймали его однажды с поличным и повели на казнь, а мать шла следом и колотила себя в грудь. Перед казнью сын наклонился и ска­зал матери: «Кабы наказала ты меня, когда я в первый раз принес краденую дощечку, не докатил­ся бы я до такой судьбы и не пришлось бы сейчас ч к мне умирать...»

Басня учит: если не наказать за вину в самом начале, она становится все больше и больше. Конечно, бывают и такие случаи, когда родители, наобо­рот, излишне категоричны по отношению к своему ребен­ку. Порой, хорошей беседе о поведении они предпочитают угрозы, повышенный тон, гневные тирады, а то и применя­ют физические наказания. А ведь гнев и злоба — это признак бессилия, и до добра это еще никогда не доводило.

В басне Эзопа «Сотворение человека» говорится о том, что глину, из которой Прометей вылепил человека, он  замешал не на воде, а на слезах. Поэтому и не следует действовать на человека силой — это бесполезно, а ели нужно, то лучше укрощать его и смягчать, успока­ивать и урезонивать, по мере возможности, и к такому отношению он отзывчив и чуток.

Самая большая трудность в коррекционно-реабилитационной работе с ворующими детьми — изменение отно­шения к подростку. Ведь если взрослый продолжает ви­деть в нем преступника, это мгновенно передается подростку и становится серьезным барьером в процессе реабилитации. Но как изменить это отношение, сформи­рованное годами?

А. А. Пискунов и его коллеги (2001) попробовали сде­лать это при помощи сказки «Вор и маска».

Жил как-то мудрый король со своей прекрасной  дочерью. Когда наступила пора принцессе выхо­дить замуж, король объявил, чтобы кандидаты в женихи явились во дворец для отбора. Было постав­лено только два условия: иметь хорошую репута­цию (это было требование короля) и быть краси­вым (этого желала принцесса).

Среди узнавших об этом людей был один вор. Жизнь, полная преступлений и обмана, наложила отпечаток на его лицо. Морщины лжи и преда­тельства обезобразили его внешность, но когда-то он был красив.

Природная хитрость не давала ему покоя, и вор решил бороться за руку принцессы.

«Я придумаю, как обойти других!» — подумал он. Он тайно посетил знаменитого изготовителя масок и заказал маску, которая возвращала ему облик невинной юности.

С помощью маски вору удалось легко пройти первые туры отбора. Сначала, возвращаясь вечерам домой, он смеялся над тем, как легко ему удалое обмануть советников короля.

«Ну и глупцы же они!» — думал он, рассматривая в зеркале свое настоящее лицо. Однако через несколько недель он понял, что дело обстоит не так просто. Вор остался в числе последних два­дцати претендентов на руку принцессы, и их фо­тографии были напечатаны во всех газетах. Те­перь репортеры все время толпились у дверей его дома и задавали вопросы, на которые ему совсем не хотелось отвечать. Вор притворялся скромным и говорил, что, наверное, не пройдет дальнейший отбор и что его личная жизнь не представляет никакого интереса. Теперь он больше не рисковал снимать маску даже ночью и жил в постоянном страхе разоблачения.

Вскоре его известили, что он остался в числе последних трех кандидатов. Понимая, что в слу­чае разоблачения его ждет казнь, вор решил бе­жать из страны. Но, когда он выходил из дому, его приветствовали два солдата, присланные коро­лем. Было слишком поздно!

В день последнего тура вор отправился во дво­рец, ожидая самого худшего. Впрочем, в нем еще теплилась надежда, что не он окажется избран­ником принцессы. Однако девушка уже приняли решение и говорила с другими кандидатами очень недолго, просто из вежливости. Потом она взял его за руку и сказала отцу: «Вот он».

В отчаянной попытке избежать разоблачения, вор отвел короля в сторону:

— Ваше величество, — сказал он. — Это боль­шая честь для меня, но мне необходимо время на подготовку. Нельзя ли отложить обручение на один год?

Король с радостью согласился. Конечно, насто­ящим намерением вора было желание при первой же возможности убежать из страны, однако это оказалось невозможным. Теперь он стал вторым по известности человеком в королевстве. Толпы зевак постоянно собирались вокруг его дома в на­дежде хоть мельком увидеть будущего короля. Его приглашали произносить речи, присутствовать на церемониях. И что было хуже всего — целовать младенцев. А он ненавидел младенцев! И при этом ему надо было сохранять видимость чести и доб­родетели, стараясь соответствовать той лжи, на которую его обрекла маска. Он проклинал себя за то, что купил ее.

Целый год ему пришлось терпеть эти муки, и никто не догадывался, что за внешностью благо­родного человека скрывается душа вора.

Наконец настал день Королевского Обручения. Уверенный, что его ждет разоблачение и смерть, вор отправился во дворец с тяжелым сердцем.

Принцесса вышла встретить своего избранни­ка, и он попросил ее остаться на короткое время с ним наедине. Девушка подумала: «Может быть, он меня, наконец, поцелует?» Но вместо этого он бросился к ее ногам:

— Ваше Королевское Высочество, — зарыдал вор. — Я должен сделать ужасное признание. Можете ли вы простить меня?

И он поведал ей всю историю обмана и рассказал, что он вовсе не прекрасный принц, а уродли­вый вор. После того как он закончил, наступило долгое молчание. Наконец принцесса заговорила.

— Я прощу тебя. — сказала она. — Но только при одном условии: сними маску и покажи мне, какой ты на самом деле!

С трудом он заставил себя поднести руки к лицу. Дрожа от стыда и страха, он снял маску и повернулся к принцессе.

- Чудовище! — закричала она и дала ему поще­чину.

- Да, да, я знаю, — бормотал он. — Я...

- Что это за глупая шутка? — снова закрича­ла принцесса. — Чего ты добиваешься?

- Что вы хотите сказать?

- Возьми это, — сказала она ему, подавая зер­кало.

Он взглянул в зеркало. Потом в изумлении не­сколько раз перевел взгляд с зеркала на маску и опять на зеркало. Там было одно и то же лицо! За тот год, что ему пришлось прожить как добродетельному и порядочному человеку, его лицо изменилось. Да что лицо, он сам изменился! Добродетельные поступки изменили его внешность и характер, хотя он сам и не ощущал этого. Но сомнений не было — он стал другим.

К счастью, принцесса скоро заметила забавную сторону происшедшего:

— Пойдем! — сказала она. —Давай сделаем вид, что ничего этого не было.

И пара направилась на встречу с королем. Потом, когда они стали новыми правителями страны, люди стали считать бывшего вора самым мудрым и справедливым королем из всех, что ког­да бы то ни было правили их народом.

Может быть, эта сказка поможет лучше понять, что произойдет с воспитанником, если педагог и психолог выступят в роли мудрых Изготовителей Масок и созда­телей той среды, в которой невозможно будет ее снять. Сначала, как и в сказке, это может напрягать и беспоко­ить подростка. Но нужно ненавязчиво создавать условия и ситуации, в которых постепенно растет социальный статус воспитанника. Постепенно формируется новый «кодекс чести» — то есть внутренний закон, который невозможно нарушать.

Переводя сказку на язык наших будней, можно пере­формулировать базовый принцип взаимодействия с ре­бенком. Зачастую ему говорят: «Ты плохой и должен исправиться!» А сказка советует иное: «Я вижу в тебе принца, хорошего добродетельного человека — соответ­ствуй тому образу, который я в тебе вижу!»

Педагог, воспитатель, социальный работник, психо­лог — как врач души знает все диагнозы больного, но верит и знает, что где-то скрывается его лучшая часть. И его мудрость позволяет увидеть эту лучшую часть и по­мочь ребенку поверить, что она в действительности су­ществует. Что воспитанник может быть хорошим и что-то изменить в жизни.

Нередко приходится от подростков слышать: «вот если бы родиться заново. Что стараться, ведь нельзя ни­чего изменить, все равно меня никто не полюбит».

Но нельзя путать жалость по типу «он несчастный ре­бенок, что вы от него хотите?», или ложную поддержку «да ты такой хороший, в тебе это и это хорошее» с истин­ным развитием личности воспитанника. Поэтому следу­ет создать условия, чтобы он сам захотел вести себя ина­че, осознал, что по-другому невозможно.

Отталкиваться от потенциала подростка, от его плю­сов, не значит «не видеть его проблем и минусов». Это значит — комплексно, многосторонне воспринимать его личность: сильные и слабые стороны. Где-то помогать, где-то ставить строгое ограничение, «где-то кнут, а где-то пряник». Главное, нужно осознавать, что и зачем сле­дует делать по отношению к подростку.

Ощущение осознанности своих действий по отноше­нию к ребенку (что я делаю, зачем, как это через неко­торое время отзовется в ребенке) и понимание множе­ства аспектов внутренней мотивации воспитанника являются перспективами формирования положитель­ного восприятия подростков и изменения отношения к ним.

Использование новых психолого-педагогических тех­нологий — арттерапии, игротерапии, сказкотерапии, музыкотерапии, библиотерапии, кинотерапии — позво­ляет решать следующие задачи:

— моделировать ранний детский опыт, насыщая его положительными переживаниями и образами;

— формировать запас жизненной прочности ребенка, анализируя многообразные жизненные ситуации способы поведения, «зашифрованные» в сказках и историях;

—проигрывать подавленные агрессию и обиду в игротерапевтических ситуациях;

—познавать многообразие образов окружающего мира, используя игры, сказки, рисунки, звуки, истории о реальных событиях;

— обсуждать понятия общечеловеческих ценностей, беседуя, играя, творя, провоцируя подростков на самостоятельный поиск ответов и объяснений.

Кроме того, эти технологии позволяют погрузить ребен­ка в мир иных взаимоотношений, поскольку развитие лич­ности опирается на идею творческой одаренности каждого человека. Под творческой одаренностью понимается энер­гия роста, данная человеку от природы для самосовершен­ствования. Энергия роста может быть заблокирована не­благоприятным детским опытом. Однако это не означает, что она исчезает совсем. Предполагается, что в психологи­чески благоприятной среде энергия роста и положитель­ные потенциалы личности актуализируются. В процессе этого происходит изменение отношения к прошлому опы­ту, его принятие; рождение доверия к взрослым, их сло­вам и предложениям, к будущему, к друзьям; приобрете­ние многообразного опыта творческого самовыражения посредством участия в конкурсах, спортивных состязани­ях, выполнения общественных поручений и т. д.

 

 

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1. Сформулируйте основные цели и задачи психокор­рекции воровства у детей разного возраста.

2. Объясните особенности психокоррекции воровства у детей с психическими отклонениями.

3. Объясните, почему физические наказания не являются эффективными мерами наказания ворующего ребенка.

4. Приведите возможные меры по психокоррекции детей, пострадавших от воровства.

5. Перечислите различные формы психокоррекционной работы с ворующими детьми и оцените их ре­зультативность.

 6. Объясните, в чем специфика использования игротерапии в психокоррекции воровства у детей и под­ростков.

7. Подберите в литературе или составьте примеры ска­зок для психокоррекции воровства у детей до­школьного, младшего школьного и подросткового возраста.

 

                Глава 10

                   ПРОФИЛАКТИКА ДЕТСКОГО ВОРОВСТВА

Профилактика возникновения воровских чувств и на­клонностей может быть осуществлена только в раннем детском возрасте. Опыт показывает, что «выбивать» та­кие качества в более поздних периодах детства бывает зат­руднительно. Например, полностью исправлять уже со­стоявшегося вора-подростка чаще всего невозможно. В лучшем случае, даже если он в дальнейшем перестает во­ровать, у него в сознании остается модель воровства с его полезными, приятными, выгодными атрибутами — со­блазн к воровству, который он может подавлять, — иног­да временно, иногда надолго, а иногда на всю жизнь, но эта единожды созданная и испытанная модель остаётся навсегда, готовая нести службу почти в любое время.

Отсюда вывод — для воспитания ребенка без воровс­ких наклонностей уже в раннем детстве необходимо со­здать у него в сознании «антимодели воровства», други­ми словами, отвращение к воровству, неприятие таких действий, чувство стыда за подобные поступки. К сожа­лению, в некоторых семьях присутствует неафишируе­мое понятие «допустимого, позволительного», «ограни­ченного», «безгрешного» воровства. В таких семьях дети могут учиться азам умного, скрытого, «невредного» во­ровства. А дальше, как говорится, дело техники — ребенок сам, используя свои умственные способности и опыт Других, может легко переступать границы, установлен­ие семейным воспитанием.

Воровство довольно часто встречается и у школьни­ков, что свидетельствует об упущениях в воспитании в дошкольном возрасте. Оно часто проявляется в форме посягательства на чужие вещи на бытовом уровне, в том числе в школе. Иногда такие поступки учеников раскры­ваются, иногда нет.

Психологическими тестами нельзя однозначно опре­делить — есть ли у ребенка воровские наклонности или нет. Но наличие у него некоторых личностных качеств может давать основания для подозрения таковых. На­пример, хитрость, трусость, хладнокровие, бессердеч­ность, лживость, завистливость и др. Но даже если та­кие качества достоверно установлены у человека, еще нельзя однозначно подозревать его в воровстве, потому что часто даже при наличии таких нежелательных ка­честв люди могут не совершать воровские поступки. Луч­шее доказательство во всех случаях воровства — это ра­зоблачение вора, которое часто бывает затруднительно по многим причинам. Поэтому у воров в ходу известное изречение «не пойман — не вор»,

Простая невнимательность к вопросу воровства в дет­ском возрасте, даже из-за наличия благородных и высо­конравственных традиций в семье («в нашем роду таких не было»), недостаточна для гарантированной профилак­тики этого порока в будущем. Если ребенок уличен в мел­ком воровстве, нельзя его строго наказывать за это, из­деваться над ним или устраивать всеобщие насмешки над этим поступком ребенка. В этих случаях, вместо того, чтобы отучиться от воровства, возможно, он будет ста­раться тщательнее скрывать такие поступки, прибегать ко лжи. Конечно, в семье должен быть такой психологиеский климат, чтобы у ребенка отпадала всякая необходимость в воровстве. Нужно целенаправленное, акцен­тированное воспитание ребенка в этом отношении. Даже в тех случаях, когда случаи воровства не наблюдались не только у ребенка, но и у его ближайшего окружения, нужно профилактическое воспитание. Только тогда ре­бенок в будущем, даже попадая в воровскую среду, может надежно сохранять свое нравственное лицо.

Самая простая мера профилактики детского воровства состоит в том, чтобы его не провоцировать. Например, не разбрасывать деньги по квартире, а хранить в недо­ступном для ребенка месте. Может быть, такое место най­ти непросто, зато во многих случаях подобной меры впол­не достаточно. Помимо денег, иногда начинаются проблемы с вещами. Очень часто даже в самых обеспе­ченных семьях дети не имеют личных вещей — то есть не имеют возможности свободно распоряжаться вещами, в том числе дарить, портить и уничтожать. И поэтому не отвечают за них. В этой ситуации ребенок не осознает разницы между «моим» и «нашим». Он может взять из дому вещи, не воспринимая их продажу или дарение как кражу. Важно четко очертить для ребенка границу меж­ду его собственными вещами и общими, которыми он имеет право пользоваться, но не имеет права распоря­жаться.

Многих родителей пугает идея, что часть вещей должна быть передана ребенку в «безраздельную» собствен­ность. Им кажется, что таким образом они потеряют дей­ственный рычаг контроля над ребенком, например, возможность отобрать у него велосипед, если он закон­чит четверть с тройками. Но именно отсутствие у  ребенка опыта обладания собственностью провоцирует краями Эффективным способом профилактики воровства является также выделение ребенку карманных денег. Соб­ственные деньги воспринимаются детьми с большой от­ветственностью. Как правило, даже семилетние дети распоряжаются регулярно выдаваемой им суммой очень разумно, а лет с девяти начинают их копить на крупные покупки, что свидетельствует об успешном преодолении своей импульсивности. Поэтому из тех значительных сумм, которые тратятся на ребенка, стоит часть выдавать на руки. Это позволяет сэкономить не только деньги, но и нервы.

Доверительная беседа — лучшая профилактика воз­можных сложностей. Родителям следует обсуждать про­блемы ребенка, рассказывать о своих. Особенно хорошо будет, если они поделятся собственными переживания­ми, расскажут о своих чувствах в подобной ситуации. Ребенок почувствует искреннее желание понять его, дру­жеское живое участие.

Активность ребенка нужно направлять « в мирное рус­ло», выяснить, что на самом деле его интересует (заня­тия спортом, искусством, собирание какой-нибудь кол­лекции, книги, фотографирование и т. д.). Чем раньше это будет сделано, тем лучше. Человек, жизнь которого наполнена интересными для него занятиями, чувствует себя более счастливым и нужным. Ему нет необходимос­ти привлекать к себе внимание, у него обязательно по­явится хоть один друг.

Ребенку необходимо нести ответственность за кого-то или что-то в семье — за младшего брата, за наличие в доме свежего хлеба, за поливку цветов и непременно, начиная с 7-8 лет, за собственный портфель, стол, ком­нату и т. д. Нужно постепенно передавать ему дела, де­литься с ним ответственностью.

Наибольшую тревогу вызывают случаи воровства, выходящие за рамки дома или неоднократно повторяю­щиеся. А из всех возрастных категорий наиболее опасен подростковый возраст.

Когда ребенок часто ворует, это перерастает в дурную привычку. Если он ворует за пределами семьи — это уже потакание своим порочным желаниям. Если ворует ре­бенок старшего возраста — это черта характера.

Детские проблемы на фоне проблем взрослых часто выглядят смешными, надуманными, не стоящими вни­мания, но ребенок так не думает. Для него очень многие ситуации могут казаться безвыходными. Не следует за­бывать об этом и почаще вспоминать свое детство и свои детские проблемы, задумываться, как на его месте по­ступили бы вы. Ребенок должен знать, что он может рас­считывать на внимание и понимание со стороны своих близких, их сочувствие и помощь.

               КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ:

1. Обоснуйте эффективность профилактики воровства в раннем детском возрасте.

2. Предложите варианты моделей профилактики во­ровства с учетом разных личностных качеств ребен­ка.

3. Объясните возможные меры профилактики кражи денег и вещей ребенком в семье.

4. Предложите возможные меры профилактики во­ровства у детей вне семьи.

 

 

                Приложения

ПРИЛОЖЕНИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ ПСИХОЛОГА  

                   РОДИТЕЛЯМ ДОШКОЛЬНИКОВ

Большинство родителей при воспитании детей до­пускают ошибку, оценивая поведение ребенка масш­табами взрослого. И ни в какой другой сложной вос­питательной ситуации не проявляется это так ярко, как в случаях воровства. «О, боже, мой ребенок украл! Что из него выйдет, если он уже сейчас это делает? Откуда у него такие задатки? Я в отчаянии, не знаю, что делать!» — жалуются матери. Но чаще всего из-за стыда за «неудавшегося» ребенка они вообще не реша­ются с кем-нибудь поговорить об этом. Они сами берут­ся за дело — естественно, со всей строгостью, ибо счи­тается, что меры надо принимать именно сейчас, пока не стало поздно. Побои, домашние наказания, серьез­ные разговоры и угрозы должны вернуть ребенка на путь истинный.

Все родители хотя бы один раз сталкиваются с этой проблемой. Отсюда — внимание! — ворующий ребе­нок — далеко не потерянный, и нет еще повода для уг­рызений и тревог. Надо просто знать об этом.

Сначала одно важное утверждение: не существует предрасположения к воровству! «А клептомания?» —  спросите вы. Следует сказать, что это только больное во­зражение отчаявшихся родителей. Психиатрия, правда, признает клептоманию формой психического заболе­вания. Но ваш ребенок нормален.

Воровство в детском возрасте еще не сама болезнь, ц₀ симптом заболевания. И это заболевание душевного по­рядка. Именно на этом должно быть сосредоточено вни­мание родителей (X. Райнпрехт, 2006).

Что делать, если дошкольник принес в дом чужую вещь. Приведем примеры. Из рассказа матери:

«Моя дочка ходит в детский сад. Недавно мы столкнулись с проблемой, о которой мне очень стыдно говорить: дочка стала воровать. Сперва притащила домой игрушку. Сказала, что подари­ли. Я поверила. Но игрушка дорогая, и я, подумав, что родители подарившего ребенка будут недо­вольны такой щедростью, игрушку решила вер­нуть. Принесла в садик, а воспитательница гово­рит: «Мы вчера всей группой эту игрушку целый день искали, Миша ее потерял». Легко понять чувства этой матери. Вообще, реакция подавляющего числа родителей в подобных случаях ук­ладывается в три сценария: одни испытывают растерян­ность («Как это могло произойти с моим ребенком?») другие впадают в панику («Что подумают люди?», «Я плохая мать...»), а третьи хватаются за ремень («Чтоб неповадно было!»). Но ни один из этих вариантов нельзя назвать правильным!

Не теряйте голову, не занимайтесь самобичеванием я оставьте в покое ремень. Успокойтесь! Подумайте, что могло стать причиной такого поведения вашего ребенка.

Во-первых, как только «это» произошло в первый раз, реакция родителей должна последовать незамедли­тельно.

Во-вторых, не нужно поддаваться эмоциям. В мину­ты гнева многие мамы и папы напрочь забывают о том, _что их сын (дочь) — это всего лишь дитя. Не совершайте подобной ошибки. Не судите ребенка «взрослым» судом, безжалостным и беспощадным. Он вряд ли исправится только лишь «по вашему велению». Правильный вы­ход — воспитать в ребенке собственное (и осознанное) «хотение» поступать честно.

Конечно, реакция на воровство ребенка будет зависеть и от его возраста.

Разумеется, бессмысленно родителю затевать беседу, если его малышу всего 2-3 года. В столь малом возрасте для крохи вообще не существует разделения «свое — чу­жое» . Мир крутится вокруг него одного, и всеми его бла­гами он рассчитывает пользоваться тогда, когда поже­лает.

Довольно часто мама может лицезреть, как ее дитя хватается ручонками за понравившуюся в гостях игруш­ку, проводит с ней весь вечер, а когда наступает время уходить, со слезами расстается с забавой. Хуже, если на следующий день родительница обнаруживает чужую куклу у малыша в комнате. В этом случае ребенку надо дать понять, что он поступил очень плохо и некрасиво.

Возможно (если это произошло впервые), малыш про­пустит наказ взрослого мимо ушей и инцидент повторит­ся вновь. Но скорее всего, слова самого родного и люби­мого человека окажутся хоть и болезненными, но действенными.     

Как правило, родители понимают: если такое слу­чилось с ребенком, которому не исполнилось еще и че­тырех лет, его поступок трудно назвать настоящей кра­жей. Малыш еще не в состоянии различать «моя вещь» — «не моя». Ребенок постарше (4-6 лет) спосо­бен усвоить границы собственности. Но ему пока труд­но сдерживать свою естественную импульсивность: захотелось, знаю, что не мое, все равно взял. Причем цена вещи при этом для него роли не играет. Взрослые же обычно бывают очень шокированы произошедшим, если взятая вещь — дорогая. И гораздо менее остро реагируют, если это какая-нибудь мелочь — пластмас­совая игрушка, например.

Ребенок берет чужое без спроса вполне осознанно, уже понимая, что его могут за это наказать.

К сожалению, некоторые родители полагают, что тут нет их вины, считают, например, что дурному их научи­ли ребятишки в детском саду. Но не все так просто.

Малыш никогда не пойдет на воровство без нужды — это должны понимать абсолютно все родители. Незачем ребенку, если он купается в любви взрослых, специаль­но их огорчать. По большому счету, именно из-за дефи­цита положительных чувств и эмоций, которые должны исходить от родителей, ребенок идет на крайние меры. Таким неблаговидным с точки зрения морали способом он стремится привлечь внимание матери и отца.

Именно поэтому, между прочим, в обеспеченных се­мьях нередко процветает детское воровство. Пока взрос­лые тратят массу сил на зарабатывание денег и личные проблемы, их детки, обеспеченные всеми материальны­ми благами, тоскуют по обычной ласке и человеческим объятиям. Не получив последних, самых ценных в этот период развития, малыши воспринимают украденную вещь как заместитель родительского чувства.

Прежде чем давать оценку действиям ребенка, роди­телям следует разобраться, что же происходит на самом деле. Не копирует ли ребенок взрослых, которые не все­гда различают свое и чужое? Нужно внимательнее отне­стись к своему поведению, а также поведению бабушек и других взрослых, например родителей друзей своего ребенка. Может быть, там принято приносить какие-то полезные в домашнем хозяйстве вещи с работы и всем рассказывать об этом.

Если ребенок принес домой чужую игрушку, следует выяснить, не поменял ли он ее на свою, такие обмены распространены среди детей, и если это делается по вза­имной договоренности, то нет ничего предосудительно­го. Также нужно иметь в виду, что для детей не очень важна денежная стоимость игрушки.

Если игрушку принесли из общего фонда детской иг­ровой комнаты, возможно, что таким образом ребенок реализует свою давнюю мечту. Игрушку следует, конеч­но, вернуть, но при этом задуматься: может быть, вы не­достаточно внимательны к потребностям ребенка. Луч­ше все-таки не допускать ситуаций, когда устойчивое и Длительное желание ребенка остается неудовлетворен­ным, вызывая излишние напряжение и нервозность. Используя удобный повод (день рождения, какой-либо Успех ребенка), постарайтесь подарить ему то, о чем он страстно мечтал.

Сложнее всего вариант, если принесенная игрушка принадлежит кому-то из детей. Родителям нужно постараться понять нюансы отношений между своим ре­бенком и хозяином игрушки. Что стоит за этим простуд, ком — желание привлечь к себе внимание и подружить­ся или, наоборот, пренебрежение к другому ребенку который, возможно, занимает позицию отверженного в группе. Важно, как было обнаружено присутствие чу­жой вещи — ее случайно увидели среди спрятанных предметов или ребенок рассказал сам, что произошло. Следует обратить внимание на то, как он сам относится к своему поступку — обнаруживает ли чувство стыда, раскаяния или считает, что все произошедшее — в по­рядке вещей. Если чувство вины отсутствует вообще, оценка родителей должна быть резкой и определенной: пусть ребенок почувствует, что им не нравится его по­ведение, что они удивлены его поступком. Нужно вы­разить уверенность в том, что он уже взрослый и знает, «что такое хорошо и что такое плохо», но, конечно, это больше не повторится. Если ребенок знает, что посту­пил неправильно, то разумнее, давая оценку, сосредо­точиться не на том, чтобы вызвать у него чувство вины, а обрисовать картину переживаний того, кто лишился своей игрушки, и выработать стратегию возврата вещи без излишних унижений. Нередко бывает именно так, что страх признаться и невозможность вернуть все на прежние позиции делает ребенка малодушным, усугуб­ляя его неправильное поведение. Не следует допускать, чтобы ребенка судили публично, не обязательно и на­стаивать на демонстративных извинениях. Лучше орга­низовать камерную встречу двух детей, без взрослых, когда может состояться передача игрушки. Пусть ребе­нок предложит поиграть какой-либо из своих игрушек и даже взять ее на некоторое время домой, если его то­варищ захочет.

Что делать, если дошкольник берет дома деньги?

Случаи, когда дети в дошкольном возрасте берут у ро­дителей деньги, являются нечастыми. Сразу же следует выяснить, для чего они понадобились малышу, один из неприятных вариантов — это вымогательство со сторо­ны старших товарищей, например, по двору. Это следу­ет жестоко пресекать сразу же, что является сугубо взрос­лой задачей. Ребенок не должен испытывать страха, давления, не должен попадать в положение жертвы. В этом случае не нужно осуждать его слишком строго.

Другой вариант — ребенок берет деньги, чтобы купить на них подарки (жевательную резинку, роботов, другие «бесценные» вещи) своим товарищам. Как правило, это является попыткой повысить свой статус, укрепить по­ложение среди друзей. Следует объяснить, что друзья, которых можно расположить подарком, — это не самая надежная компания. Лучше предложить своему ребен­ку другие способы повышения статуса — собрать его дру­зей у себя дома, поиграть со всей компанией, при этом не забывая уважительно отзываться о своем ребенке, показывать, насколько вы с ним считаетесь.

Если не удалось выяснить, для чего понадобились день­ги ребенку, следует выразить свое огорчение по поводу их отсутствия, рассказать ему, для чего они предназнача­лись. Уместно также пояснить, что денег хватает в семье не на все и вы тоже вынуждены ограничивать себя в неко­торых вещах, — например, хотелось бы купить новые туф­ли, сходить в театр, но пока это придется отложить.

Еще одной причиной краж может стать стремление ребенка привлечь к себе внимание родителей. Например если в семье не до него — родители близки к разводу постоянно заняты на работе и т. д.

Обычно в таких случаях пропажи денег или вещей быстро обнаруживаются. Нередко за этим следу_ет громкое разбирательство, скандал. То есть цель «воришки» достигнута — получена немалая порция роди­тельского внимания. Даже такая реакция устраивает ребенка больше, чем недостаток тепла или полная от­страненность.

Что делать? Психологически обоснованное поведение взрослых в этих случаях — меньше внимания уделить самому факту воровства (не игнорируя его), гораздо боль­ше — восстановлению утраченных теплых отношений с ребенком. Возможна даже совершенно неожиданная ре­акция — похвалить за какие-то успехи или сделать сыну или дочери подарок. Не исключено, что если они и не признаются в краже, то, во всяком случае, испытают неловкость и стыд.

В краже денег в семье есть еще один нюанс.

Характерен он для семей, где взрослые воспитаны по старому социалистическому принципу «все — общее».

С самого раннего возраста у ребенка должен быть свой личный уголок. Хорошо, если это отдельная комната. Нет такой возможности — тогда пусть это будет, напри­мер, стол и шкаф, где хранятся книжки, игрушки, ко­торые малыш может в любое время взять, разобрать, по­дарить другу и даже сломать. Ни старший брат, ни сами родители без его разрешения не должны пользоваться этими вещами. Таким образом он поймет, что есть собственное имущество, а что — чужие предметы, которые брать без спроса недопустимо.

В семьях с хорошим достатком характерна обратная ситуация. Зачастую ребенку доступны все земные радо­сти, но при этом мама с папой время от времени напоми­нают чаду, что его личных вещей в доме нет, — все при­обретено взрослыми и принадлежит только им. Это крайне оскорбляет чувства детей. Получается, они нахо­дятся в неравном положении со старшими и, пока не вырастут, не могут чем-то обладать. Вот тогда-то неко­торые ребята и залезают в папин бумажник.

Впрочем, иногда этого не требуется. Когда в семье есть нехорошая привычка разбрасываться деньгами (раски­дывать купюры где попало), ребенок может беспрепят­ственно взять «мелочь» себе в карман, не боясь наказа­ния: «Все равно ее никто не считает!». Но вряд ли бы он так поступил, если бы родители бережно относились к личному капиталу. Сначала воришка сунет нос в фамиль­ную кассу, а потом и на чужую бессовестно позарится.

Сложилось ошибочное мнение, что воровство прису­ще детям из неблагополучных семей, однако воровство наблюдается и у детей из так называемых благополуч­ных семей. И в первом, и во втором случаях — это по­следствия неправильного воспитания. В неблагополуч­ных семьях асоциальность самих родителей, низкий материальный достаток толкает детей на кражи. Слож­нее в семьях, в которых и уровень материальной обеспе­ченности достаточный и воспитанию детей уделяется внимание. Дело не в количестве, а в качестве воспита­тельных воздействий. Можно выделить ошибки в про­цессе воспитания:

  — отсутствие, последовательности в воспитании, ког­да в одной ситуации ребенка могут наказать за про­ступок, а в другой — за угрозой наказания не сле­дует;

— несогласованность требований взрослых, предъяв­ляемых к ребенку; такая ситуация характерна для семей, где есть бабушки и дедушки, но нередко она встречается и в семьях только с папой и мамой, ко­торые не могут договориться между собой, когда одно и то же действие ребенка оценивается по-раз­ному;

— «двойная мораль», когда действия родителей рас­ходятся с делом;

— вседозволенность, которая может быть следствием безнадзорности;

— тотальный контроль поведения и действий ребенка.

Задача родителей — научить ребенка нести ответ­ственность за свои действия. Если ребенок совершил кра­жу, то сначала нужно выявить мотивы и потребности, причину его поступка, затем сказать ему о своих чувствах и желаниях, в дальнейшем даже можно подарить ему украденное.

В одной восточной притче рассказывается о том, как профессиональный вор попросился на ночлег к священ­нику и наутро украл у него фамильную реликвию. Не ус­пел он покинуть город, как его поймали и привели к свя­щеннику с украденным, И тот сказал: «Я ему подарил эту вещь». После этого вор исцелился и перестал воровать.

Воспитывая детей, слушайте свой внутренний голос Просто любите их, они воспитаются сами, доверьтесь им, не говорите, как нужно делать, делайте это.

Итак, ребенок дошкольного возраста может украсть (тайно взятый кусочек сахара тоже относится сюда же) до следующим мотивам и причинам.

1. Несознательность. Ребенок еще не различает, что значит «мое» и «твое». Он не понимает значения слова «собственность». Он еще не вписался в порядки челове­ческого общества. Но никогда не рано начинать знако­мить его с некоторыми понятиями. Ребенок должен знать, что принадлежит ему лично. Он за эти вещи отве­чает, за ними следит, и это никто не может у него отнять. Что такое деньги, ребенок должен узнать достаточно рано. Слишком затянувшееся стремление родителей не давать ребенку карманных денег — неправильная поли­тика.

Каким иным образом узнает ребенок цену денег? Мож­но подарить ему копилку, чтобы научить обращаться с деньгами. Надо прививать детям правильное понимание собственности, тогда они будут уважать собственность других.

2. Привычка. Чего только дети не наблюдают в жиз­ни своих родителей! Во время прогулки мать подняла яблоко из чужого сада и положила его в карман. В дру­гом саду сорвали чужие цветы. Отец не вернул одолжен­ную книгу. Оставили у себя найденную чужую вещь. Ребенок, будучи свидетелем всего этого, научился, что не надо быть таким уж щепетильным. Для него это ста­новится привычкой, и он не находит ничего ужасного в том, чтобы тайком взять из папиной коллекции пару Марок, ведь у него еще много таких же!

 

3. Спортивный интерес. У детей богатая фантазия. Некоторые телевизионные передачи развивают у ребенка такие же дерзкие идеи, как и чтение приключенчес­ких книг и сказок. Это так интересно и захватывающе — что-то у кого-то стащить. Так, два тринадцатилетних сына обеспеченных родителей из спортивного интереса «добывали» разные вещи из частных домов и прятали их в укромном месте. При этом они казались себе очень взрослыми и отважными.

Во всех этих трех причинах виноваты родители и вос­питатели. Они упустили возможность научить ребенка поступать в соответствии с моральными ценностями на­шего общества: «Ты не должен трогать того, что тебе не принадлежит, на твою собственность тоже никто не по­сягает». Достаточно ли часто говорят это ребенку?

4. Знак протеста. В этой причине самая большая вина воспитателей и родителей. Она характерна для всех детей, которые вдруг начинают брать тайком то, что им не принадлежит. Ребенок становится маленьким вориш­кой из внутреннего протеста против взрослых. Об этом надо подумать в первую очередь. В большей части сопро­водительных бумаг, которые вместе с детьми прибыва­ют в детский дом написано: «ворует». В этих случаях речь идет о ребенке из неблагополучного окружения. О ребенке, пережившем родительские ссоры, бессердечие, побои, душевные муки, а также непонимание там, куда он был отдан на воспитание. Любой педагог, который встречается с ребенком по поводу случаев воровства, сра­зу предполагает неблагополучные отношения в семье. Почти во всех случаях предположение подтверждается.

Вот некоторые примеры.

ü Родители ссорятся. Ребенок мстит на  это воровством.

ü у отца нет времени для сына. Сын «покупает» это время тем, что незначительным воровством обра­щает на себя внимание отца.

ü Ребенку не хватает тепла в родительском доме. Он крадет, чтобы выразить свой протест или же купить ворованными вещами любовь других взрослых или своих соучеников.

ü Дома не поощряют увлечений ребенка. Он «органи­зует» средства для приобретения нужных ему ма­териалов.

ü Балованный ребенок не умеет владеть собой и в кон­дитерской прячет кое-что в свой карман.

ü Отверженный ребенок. Этому все равно. Мелкое во­ровство для него — способ самоутверждения.

Каждая мать в какой-то момент ловит своего вориш­ку. И от нее зависит, вернет ли она его на правильный путь или воспитает настоящего вора. Последнее, к со­жалению, случается у родителей, не понимающих се­рьезности ситуации. Они реагируют наказаниями и без конца тычут: «Ты вор», «Из тебя ничего путного не по­лучится, раз ты уже сейчас воруешь», «Тебя нельзя по­слать в магазин, приносишь не всю сдачу», «На тебя нельзя положиться!», «От тебя приходится все запи­рать!». Ребенок, которому бесконечно твердят о его изъянах, в конце концов, и сам начинает верить в то, что он — заблудшая овечка.

С воспитательной точки зрения намного ценнее отне­стись к ребенку с пониманием, доверием. Поговорить с ним по-хорошему, если его поймали с поличным. Обра­щаться к нему с любовью и теплом. Искать корень зла не в ребенке, а в самих себе.

Не всегда можно сразу понять психологические причины, приводящие к воровству. Но каковы бы они ни были, надо соблюдать несколько правил обращения _с детьми (М. М. Кравцова, 2002):

ü Ни в коем случае не навешивать «уголовных» ярлыков на ребенка, называя его вором, предсказы­вая ему «плохую дорожку» в жизни и т. д.

ü Избегать сравнений с другими детьми и самими со­бой в детстве, говоря, например, так: «В нашей се­мье такого отродясь не водилось», или: «Как я за­видую другим родителям, которым не приходится стыдиться своих детей».

ü Не заставлять ребенка «ради справедливости» от­давать свою лучшую игрушку.

ü Не «перегибать», обсуждая вину ребенка, — иначе он будет утаивать от родителей все проступки, ко­торые считает стыдными.

ü Не возвращаться к тому, что было, когда ребенок вызовет ваше недовольство в следующий раз.

ü Помните, что многие жизненные ситуации обрати­мы и главное — найти способы их психологически грамотно исправить.

ü Если ребенок ворует, это необходимо пресечь — но только если вы абсолютно уверены в фактах. Ничто не ранит тяжелее, чем несправедливое обвине­ние. Родители должны ему сказать, что его поведение неприемлемо, но в то же время важно заверить, что очень его любят — даже если не одобряют сей­час его поведения.