Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
1. Усовершенствовать процедурные нормы создания комиссии по разрешению служебных споров. В статье 70 Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации» № 79-ФЗ предусмотрено участие представителей выборного профсоюзного органа в разрешении индивидуальных служебных споров, которое направлено на соблюдение баланса интересов нанимателя, с одной стороны, и государственным служащим, с другой.
Сформулировав законодательные положения о способах разрешения споров с участием государственных служащих подобным образом, законодатель не учел, что государственный служащий может полностью попасть в зависимость от решения представителя нанимателя. В данной ситуации профсоюз может выступить в роли организационного механизма осуществления и нормативного проведения процедуры разрешения служебных споров.
В указанной процедуре формирования комиссии наблюдается достаточно высокий уровень субъективизма, так как представители выборного профсоюзного органа избираются в комиссию по служебным спорам на конференции гражданских служащих государственного органа, куда могут войти заинтересованные лица, для того чтобы разрешить спор в свою пользу.
Для реального соблюдения баланса интересов государственных служащих и представителя нанимателя необходимо включить в комиссию по рассмотрению служебных споров представителей профсоюзов других государственных органов, что позволит объективно и непредвзято оценить ситуацию лицами, не заинтересованными в исходе спора, и укрепить позицию государственного служащего.
2. Создать независимую экспертную комиссию, которая обладала бы полномочиями окончательного принятия решений по разрешению служебных споров. В ее состав необходимо включить представителей всех профсоюзных организаций города/области, представителя нанимателя и государственного служащего. За счет создания независимой экспертной комиссии обеспечилась бы взаимосвязь профсоюзных организаций друг с другом, укрепились их общие позиции.
3. Рассмотреть и внести изменения в Федеральный закон «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» от 12.01.1996 г. № 10-ФЗ. Где в случаях нарушения законодательства о труде профсоюзы были бы обязаны по просьбе членов профсоюза, других работников, а также по собственной инициативе обращаться с заявлениями в защиту их трудовых прав в органы, рассматривающие трудовые споры. Таким образом, изменить данную норму и сделать ее не разновидностью одного из вида прав профсоюза, а непосредственной обязанностью.
4. Создать социальный институт, который станет объективным фактором самоорганизации службы и существенным подспорьем в ее управлении. Таким институтом может стать профессиональный союз государственных служащих.
5. Интегрировать профессиональный союз государственных служащих в государственно-служебную деятельность на всех уровнях служебной иерархии. Интересен в этом отношении опыт Норвегии, где вопрос участия государственных служащих в процессе принятия решений регулируется «Основным трудовым соглашением», которое заключается между государством и центральным объединением государственных служащих. Оно призвано создавать благоприятную обстановку для сотрудничества сторон. Это благотворно сказывается на условиях труда, способствует эффективному лидерству, повышению эффективности работы и положительному взаимоотношению с населением.
6. На российской государственной службе практически не используется медиативный подход для разрешения споров. Учитывая все преимущества медиации как альтернативного средства разрешения спора, полагаем, что было бы целесообразно предусмотреть в статье 70 Федерального Закона «О государственной гражданской службе» № 79-ФЗ, медиацию как способ разрешения спора между государственным служащим и представителем нанимателя. Внесение указанных изменений позволит сократить нагрузку на судебные органы за счет достижения договоренностей на переговорном этапе разрешения конфликтной ситуации, что, в свою очередь, позволит наладить диалог между государственным служащим и представителем нанимателя как структурными элементами одного государственного органа и принять совместное, компромиссное решение.
Внесение вышеперечисленных изменений позволит повысить эффективность защиты профсоюзами прав государственных служащих, увеличить их роль в разрешении конфликтных ситуаций с представителем нанимателя.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК:
1. Миннигулова Д.Б. Правовое регулирование коллективных служебных споров на государственной гражданской службе // Правовое государство: теория и практика. – 2011. – № 3. – С. 63.
2. Черепанова М.И. Роль профсоюзов в управлении карьерой персонала государственной службы // Дневник Алтайской школы политических исследований. – 2001. – № 12. – С. 93.
О НЕКОТОРЫХ ВОПРОСАХ РАЗГРАНИЧЕНИЯ СОУЧАСТИЯ
И ИНЫХ ВИДОВ СОВМЕСТНОЙ ПРЕСТУПНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Мнацаканян Д.Л., научный руководитель проф. Кленова Т.В.
(Самарский университет)
Институт соучастия в уголовном праве имеет важное теоретическое и практическое значение, при этом остается одним из наиболее дискуссионных институтов в доктрине уголовного права, а в практике правоприменения квалификационные ошибки, связанные с неправильным выводом о соучастии, его формах и видах, широко распространены. Актуальность темы подтверждается также регулярным изменением оснований и пределов уголовной ответственности за соучастие в преступлении и нестабильностью позиций Верховного Суда РФ по вопросам установления соучастия в преступлениях разных видов.
В действующем уголовном законодательстве соучастием признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления (статья 32 УК РФ). Соответственно, соучастие строго отграничивается от прикосновенности к преступлению. Под последним понимается общественно опасная деятельность, связь которого с совершенным или совершающимся преступлением не имеет признаков причинно-следственной связи (недонесение о преступлении, заранее не обещанное укрывательство, попустительство). В УК РФ прикосновенность не только строго отличили от соучастия, но и вносили изменения, последовательно направленные на декриминализацию прикосновенности.
Так, не была установлена уголовная ответственность за недонесение, и произошла частичная декриминализация преступлений, предусмотренных ст. 308 и 316 УК РФ. В последние годы эта тенденция стала меняться, в первую очередь в отношении преступлений террористической направленности, но без изменения содержания понятия соучастия. Так, появились новые уголовно-правовые запреты «публичного оправдания терроризма» (ст. 205.2), «участия в деятельности террористической организации» (ст. 205.5), «несообщения о совершении преступления террористической направленности» (ст. 205.6).
Говоря о разграничение соучастия и иных видов совместной преступной деятельности, хотелось бы обратить внимание на субъективные признаки соучастия: «соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления». Неспроста термин «умышленное» повторяется дважды. Возникает вопрос, осознают ли лица, которые «прикасаются» к преступлению умышленный характер своих действий или же они находятся в состоянии «неведения»? Ввиду того, что лицо, способствующее заранее не обещанному укрывательству, осознает преступный характер деяний другого лица, стоит утверждать об умышленном характере его действий, не относящихся к «неведению».
Многие современные авторы отмечают, что, например, «заранее не обещанное укрывательство», предусмотренное ст. 316 УК РФ как самостоятельное преступление, следует отличать от укрывательства как разновидности соучастия в преступлении. При разграничении видов укрывательства и, следовательно, определении его юридической природы решающее значение имеет момент наличия или отсутствия причинной и виновной связи между действиями укрывателя и тем преступлением, которое укрывается. Если укрывательство какого-либо противоправного деяния обещано заранее, то оно становится пособничеством преступлению и, следовательно, относится к институту соучастия.
Другие авторы отмечают, что говоря о заранее достигнутой договоренности, необходимо определить момент предоставления обещания о совершении деяний, относящихся к укрывательству. Если обещание было дано на стадии неоконченного преступления, то мы всецело можем утверждать, что соучастие имело место, а именно пособничество преступлению. Если же оно было дано после окончания деяния – это прикосновенность к преступлению в форме заранее не обещанного укрывательства.
Что же касается введения в УК РФ специальных составов прикосновенности к преступлениям террористической направленности, то встает вопрос об отсутствии единообразного подхода к криминализации деяний. Так, общественная опасность террористического акта и убийства двух и более лиц может признаваться равной ввиду того, что лишение человека жизни имеет место быть в обоих преступлениях. Так почему же лицо за несообщение о преступлении террористической направленности несет ответственность, а за несообщение о готовящемся квалифицированном убийстве, которое могло бы повлечь такие же глобальные последствия, нет? Исходя из этого, норму о недонесении следовало бы вернуть в общую часть действующего УК РФ в полном объеме, как относящуюся к институту прикосновенности к преступлению. Введение специального состава должно указывать на дифференциацию ответственности за преступления, совершаемые в аналогичных условиях.
Анализируя приговоры по статье 205.6 УК РФ, можно прийти к выводу, наказания за такие преступления назначаются в виде штрафа в размере от 10 000 до 30 000 или в виде условного осуждения. Неужели цена человеческой жизни настолько низка? Получается, что специальный состав этого преступления предусматривает дифференциацию ответственности в сторону смягчения, а не в сторону ужесточения. Как же можно за столь серьезные преступления назначать самый мягкий вид наказания? Это что «подоходный налог на терроризм?» Как мы можем говорить о борьбе с терроризмом, когда законодатель вводит такие специальные составы с таким низким пределом ответственности. Таким образом, дифференциация ответственности в связи с введением специального состава при отсутствии общего состава, который, исходя из вышесказанного, мы относим к прикосновенности к преступлению в виде недоносительства, критична как в доктрине уголовного права, так и в практике.
К ВОПРОСУ РЕФОРМИРОВАНИЯ ООН
Прояева С.С., научный руководитель доц. Юдина Т.Ф.
(Самарский университет)
18 сентября 2017 на заседании Высокого уровня состоялось выступление, в котором Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш обозначил позицию по очередной инициативе реформ, направленных на борьбу с бюрократией: сокращение штата сотрудников организации, достижение гендерного баланса, укрепление структур в области борьбы с терроризмом, упрощение процедурной составляющей деятельности организации [3]. Но, несмотря на важность данной проблемы, это направление является далеко не единственным актуальным способом реформирования ООН. Преодоление ситуации, где все государства, за исключением постоянных членов Совета Безопасности, выглядят приглашенными гостями в организации, где их голос не имеет решающего значения – ключевая цель процесса, направленного на реформирование ООН.
Структура и компетенция основных органов ООН являются наиболее проблемными зонами реформы: действующая система лишена механизмов, обеспечивающих возможность организации оперативно влиять на ситуации нарушения норм международного права. В связи с этим обсуждается вопрос, связанный со статусом членов Совета Безопасности. Реформу предлагается провести в двух направлениях. Первое из них – расширение числа постоянных членов. Возможный вариант решения – предоставление статуса государствам, осуществляющим крупные взносы в ООН, но вариант выглядит сомнительным с точки зрения этики и принципа равенства государств. Второе направление реформы Совбеза связано с правом вето постоянных членов – инструментом, позволяющим заблокировать любое из решений органа. В настоящий момент отмена данного права возможна только при добровольном отказе от него самим государством, однако США, Россия и Китай не готовы пойти на такие меры, что приводит к тупику любые дискуссии.
Эта ситуация вынуждает обратиться к Генеральной Ассамблее, уполномоченнойУставом ООН рассматривать общие принципы сотрудничества в деле поддержания международного мира и безопасности [2]. Но полномочие представляет собой декларацию, так как фактически ГА ООН лишена какой-либо реальной возможности реагирования на факты нарушения международного права. Резолюции и определения Генеральной Ассамблеи носят рекомендательный характер и зачастую игнорируются. Реальные полномочия орган имеет лишь в отношении функционирования самой организации. И хотя вопросы бюджетной политики ООН являются немаловажными, орган, в котором представлены на сегодняшний день 193 государства, стоило бы наделить возможностями решать судьбу не только ООН, но и самих этих государств. Необходимо в качестве минимальной гарантии предоставить Генассамблее право решения вопросов реагирования на ситуации нарушения мира и безопасности, преступления против человечности, глобальные катастрофы и наделить эти решения обязательным характером, позволяющим добиваться исполнения с использованием ресурсов организации.
В системе ООН существует еще один орган, эффективность работы которого на сегодняшний день оценивается очень низко, несмотря на имеющийся у него потенциал. Таким органом является Международный Суд ООН. В условиях того, что без согласия сторон начать разбирательство Международный суд не имеет право (для этого существует заявительный порядок и необходимость признания юрисдикции суда странами-участницами спора [1]), в настоящее время он функционирует как консультативный орган. В целях решения этой проблемы на сегодняшний день выделяют несколько способов реформирования Суда:
1) признание обязательности юрисдикции, как минимум, в отношении наиболее значимых вопросов, связанных с реализацией Устава ООН, соблюдением принципов международного права, защитой прав человека;
2) признание обязательности исполнения решений Суда, отмена вето при решении Советом Безопасности вопроса о принудительном исполнении и принятии соответствующих мер;
3) расширение субъектного состава лиц, имеющих право обращения в Суд за счет международных и межправительственных организаций, а также административно-территориальных образований [4].
Также ключевое направление – развитие военных структур ООН, мандатов на миротворческие операции, повышение их эффективности в рамках принципа невмешательства во внутренние дела государства и повышение конкурентоспособности «голубых касок» в сравнении с силами военных блоков, в первую очередь, НАТО. Эти действия, в свою очередь, позволят сократить случаи полулегальных так называемых «гуманитарных интервенций» и оставаться в границах правового поля при реализации операций по урегулированию и предотвращению международных конфликтов, актов агрессии, преступлений против человечности.
Таким образом, некоторые из проблем ООН возможно решить лишь путем радикальных структурных изменений самой организации, что затруднительно в силу кардинальных различий интересов ее многочисленных участников, но ряд вопросов может быт решен и без вмешательства в фундаментальные основы организации, путем четкого определения целей, задач и полномочий каждой структурной единицы ООН.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК:
1. Статут Международного Суда (Принят в г. Сан-Франциско 26.06.1945) // СПС «Консультант Плюс».
2. Устав Организации Объединенных Наций (Принят в г. Сан-Франциско 26.06.1945) ратифицирован Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20.08.1945 «О ратификации Устава Организации Объединенных Наций» // СПС «Консультант Плюс».
3. Доклад Генерального секретаря о работе Организации А/72/1/Генеральная ассамблея. Официальные отчеты. Семьдесят вторая сессия, 2017.
4. Бударагина Л.В. Повышение эффективности деятельности Международного Суда ООН. – «Российский судья». – 2016. – № 8.
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ НАЗНАЧЕНИЯ АДМИНИСТРАТИВНОГО НАКАЗАНИЯ БЕЗ ПРИМЕНЕНИЯ НАКАЗАНИЯ
В ВИДЕ АДМИНИСТРАТИВНОГО ВЫДВОРЕНИЯ
Хараузов Д.С., научный руководитель ст. преп. Степанова В.В.
(Тольяттинский государственный университет)
В соответствии со ст. 3.2. КоАП РФ одним из видов административных наказаний является административное выдворение. В научной литературе справедливо отмечается, что «по степени тяжести правовых последствий административное выдворение – одно из наиболее серьезных наказаний, применяемых к иностранным гражданам и апатридам» [1].
О.Н. Шерстобоев, исследуя данную меру наказания, справедливо сравнивает административное выдворение с мерами уголовной ответственности по форме осуществления, длительности карательного воздействия и затратам на исполнение [2]. Действительно, к иностранному лицу, совершившему соответствующее административное правонарушение, применяется наказание, реализуемое в виде административного выдворения, которое влечет за собой запрет на въезд на территорию Российской Федерации в течение пяти или десяти лет, в соответствии со ст. 27 Федерального закона от 15.08.1996 г. № 114-ФЗ «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в российскую Федерацию». Таким образом, административное выдворение оказывает достаточно репрессивное воздействие на правонарушителя, поскольку лишает его возможности нахождения на территории страны определенное время.
В соответствии со ст. 3.3. КоАП РФ административное выдворение может являться как основным, так и дополнительным видом наказания, применяемым к правонарушителям – иностранным гражданам или лицам без гражданства.
Общие правила назначения административного наказания обязывает судей и должностных лиц назначать наказание в пределах, установленных законом, предусматривающих ответственность за конкретное административное правонарушение, что не позволяет назначать основное административное наказание без дополнительного, если они оба являются обязательными.
За ряд административных правонарушений, совершенных специальным субъектом – иностранным гражданином или лицом без гражданства, предусмотрено обязательное наказание в виде административного выдворения. При определенных обстоятельствах, таких как наличие семьи и официального места работы на территории Российской Федерации, совершение противоправного деяния впервые, раскаяние в совершении правонарушения и пр. назначение административного выдворения за впервые совершенное преступление данного вида является, на наш взгляд, слишком строгим видом наказания. Однако действующее законодательство об административных правонарушениях не содержит общего механизма назначения наказания ниже нижнего предела, что исключает возможность в полной мере обеспечить защиту прав и свобод иностранного гражданина, а также членов его семьи. Несмотря на это, суды общей юрисдикции различных регионов Российской Федерации выносят в подобных случаях постановления без назначения наказания в виде административного выдворения, хотя они и являются на основании положений КоАП РФ обязательной санкцией. Примерами тому могут служить многочисленные материалы судебной практики: Постановление Центрального районного суда г. Тольятти Самарской области от 18 октября 2017 г. в отношении Маджидова Р.Р.; Постановление Засвияжского районного суда г. Ульяновска Ульяновской области от 15 мая 2017 г. по делу № 5-81/2017; Постановление Центрального районного суда г. Тольятти Самарской обл. от 12 ноября 2015 г. (дело № 5-945/2015); Постановление Комсомольского районного суда г. Тольятти Самарской обл. от 21 сентября 2017 г. (дело № 5-573/2017) и др.). Таким образом, можно говорить об устоявшейся судебной практике назначения административного наказания ниже нижнего предела.
Для обоснование своей позиции суды Российской Федерации прежде всего ссылаются на ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод ETS # 005, согласно которой: «Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случая, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц». В соответствии с данной международной нормой права органы власти государств, подписавших настоящую Конвенцию, должны ограничивать права человека лишь в той минимальной степени, которая требуется для обеспечения безопасности в государстве.
Кроме того Практикой Европейского суда по правам человека были выработаны критерии, которые необходимо учитывать при принятии решений, связанных с выдворением (депортацией) иностранного гражданина или лица без гражданства, а именно:
– характер и тяжесть правонарушения, совершенного заявителем;
– длительность пребывания заявителя в стране, из которой он или она подлежит выдворению;
– время, прошедшее с момента совершения правонарушения, и поведение заявителя в течение этого периода;
– национальности различных заинтересованных лиц;
– семейное положение заявителя, например, продолжительность брака и другие факторы, подтверждающие действительность семейной жизни пары;
– знал ли супруг о правонарушении в момент его или ее вступления в семейные отношения;
– есть ли в браке дети, и если есть, то их возраст;
– серьезность трудностей, с которыми супруг может столкнуться в стране, в которую должен быть выдворен заявитель.
Основой вынесения судами общей юрисдикции постановлений о назначении административного наказания иностранному гражданину или лицу без гражданства без назначения наказания в виде административного выдворения является позиция Конституционного Суда Российской Федерации по данному правовому вопросу, выраженная в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2013 г. № 4-П, обязывающая суды назначать административное наказание ниже низшего предела, если на то есть обоснованные причины. Также суды в Российской Федерации обращаются к позиции Конституционного Суда РФ, изложенной в определении от 02.03.2006 года № 55-О, в соответствии с которой, исходя из общих принципов права, установление ответственности за нарушение порядка пребывания (проживания) иностранных граждан в Российской Федерации и, соответственно, конкретной санкции, ограничивающей конституционные права граждан, должно отвечать требованиям справедливости, соразмерности конституционно закрепленным целям. Лежащая на государствах ответственность за обеспечение публичного порядка обязывает их контролировать въезд в страну и пребывание иностранцев и высылать за пределы страны правонарушителей из их числа, однако подобные решения, поскольку они могут нарушить право на уважение личной и семейной жизни, охраняемое в демократическом обществе статьей 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, должны быть оправданы крайней социальной необходимостью и соответствовать правомерной цели. Уполномоченные органы исполнительной власти и суды обязаны соблюдать вытекающие из Конституции Российской Федерации требования справедливости и соразмерности, которые предполагают дифференциацию публично-правовой ответственности в зависимости от тяжести содеянного, размера и характера причиненного ущерба, степени вины правонарушителя и иных существенных обстоятельств, обусловливающих индивидуализацию при применении взыскания.
Несмотря на это, положения КоАП РФ до сих пор не содержат правового механизма назначения наказания иностранному гражданину или лицу без гражданства без административного выдворения.
Как верно отмечают М.С. Михайлов и К.В. Екимова: «применение административного выдворения за пределы Российской Федерации на практике требует очень осторожного и взвешенного подхода, основанного на точном соблюдении судьями норм миграционного законодательства и КоАП РФ с обязательным учетом норм международного права, что, безусловно, будет способствовать наиболее эффективному достижению целей административной ответственности» [3].
Таким образом, в целях наиболее полной реализации прав и свобод человека, находящегося на территории Российской Федерации, а также вынесения судебных решений, основанных непосредственно на Кодексе об Административных Правонарушениях Российской Федерации, необходимо внести в него соответствующие изменения. Как один из возможных вариантов, можно дополнить КоАП РФ ч. 2.4. ст. 4.1. следующего содержания: «При наличии исключительных обстоятельств, связанных с характером совершенного административного правонарушения и его последствиями, личностью и имущественным положением привлекаемого к административной ответственности физического лица, судья, орган, должностное лицо, рассматривающие дела об административных правонарушениях либо жалобы, протесты на постановления и (или) решения по делам об административных правонарушениях, могут за совершение административных правонарушений, за которые настоящим Кодексом предусмотрено обязательное административное наказание в виде административного выдворения, назначать только основное административное наказание».
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК:
1. Назарова М.В. Административное выдворение как специфический вид административного наказания // Полицейское право. – № 4 (4). – 2005. – С. 59: [Электронный ресурс]. – URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=20220184 (дата обращения: 24.03.2018).
2. Шерстобоев О.Н. Административное выдворение иностранных граждан и лиц без гражданства за пределы Российской Федерации: сущностные характеристики // Современное право. – № 12. – 2007. – С. 58: [Электронный ресурс]. – URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=24999438 (дата обращения: 24.03.2018).
3. Михайлов М.С., Екимова К.В. Административное выдворение: отдельные аспекты правоприменительной практики // Фундаментальные основы правового государства и актуальные вопросы реформирования современного законодательства. Сборник статей Международной научно-практической конференции. – Пенза, 2018. – С. 183: [Электронный ресурс]. – URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=32232875 (дата обращения: 26.04.2018).
ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ТРАНСПЛАНТАЦИИ ОРГАНОВ
И (ИЛИ) ТКАНЕЙ ЧЕЛОВЕКА ПОСЛЕ СМЕРТИ
Чернова Ю.А., научный руководитель асс. Старкова Ю.М.
(Самарский филиал Московского городского педагогического университета)
Актуальность темы обусловливается проблемами, возникающими в сфере правового регулирования и реализации права человека на распоряжение телом после смерти в целях трансплантации. Это право не является прямо закрепленным в Конституции, но оно прямо затрагивает личные конституционные права человека, как право на достоинство личности, право на личную неприкосновенность, право на неприкосновенность частной жизни (ст. 23) и другие конституционные права [1].
Такой пробел в науке обусловлен недостаточным нормативным регулированием права человека распоряжение телом после смерти в целях трансплантации. В результате применения существующих норм законодательства, регулирующих указанное право, образуется дисбаланс публичных и частных интересов – прав доноров и их представителей и реципиентов.
Право человека на распоряжение телом после смерти в целях трансплантации – неотъемлемая, материально обусловленная и гарантированная государством возможность индивида выразить согласие или несогласие на изъятие внутренних органов и (или) тканей из своего или, в случае, если лицо управомочено, чужого тела (после необратимой гибели всего головного мозга) в целях трансплантации внутренних органов (внутреннего органа) и (или) тканей реципиенту [5].
Согласно ст. 5 федерального закона «О погребении и похоронном деле», человек имеет право выразить согласие или несогласие на изъятие органов и (или) тканей из своего или чужого тела после смерти [3].
В Российской Федерации действует презумпция согласия, в соответствии с которой забор донорского материала разрешен в случае, если лицом не было высказано возражение против изъятия. Данное положение закреплено в ст. 8 Закона Российской Федерации «О трансплантации органов и (или) тканей человека» [2]. А вот порядок выражения согласия или несогласия на изъятие органов и (или) тканей человека установлен в Федеральном законе «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» [4]. Согласно ч. 6 ст. 47 указанного закона, правом на прижизненное волеизъявление на изъятие органов и (или) тканей из своего тела после смерти должно быть выражено в устной форме в присутствии свидетелей или в письменной форме, заверенной руководителем медицинской организации либо нотариально и должно вносится в медицинскую документацию гражданина. Исходя из этих 3 Федеральных законов, мы сталкиваемся с проблемами дублирования норм, что требует осмысления.
Еще одной проблемой является законодательное регулирование механизма выражения учёта волеизъявления на изъятие органов и (или) тканей из тела человека. Ведь волеизъявление управомоченного лица вносится в медицинскую документацию гражданина. При этом легальное определение медицинской документации отсутствует. Граждане, не имеющие медицинской документации, лишаются права на распоряжение телом после смерти. Вероятнее всего, данное положение ущемляет права иностранцев, у которых может отсутствать медицинская документация на территории Российской Федерации, а также лиц без определённого места жительства. Более того, вне поля правового регулирования остаётся случай, когда гражданин погибает в одном городе, а его медицинская документация остаётся в другом городе.
Проблема может быть решена законодательным регулированием прав иностранцев по вопросам трансплантации органов и тканей человека, а также законодательным закреплением понятия «медицинская документация». Представляется, что без доступа к медицинской документации умершего изъятие у него органов и (или) тканей производиться медицинскими сотрудниками не должно, что, несомненно, должно быть закреплено в действующем законодательстве Российской Федерации.
Также не указано, в присутствии какого количества свидетелей должно быть выражено волеизъявление в устной форме, должны ли эти свидетели являться медицинскими сотрудниками, каким образом и кем должна заноситься данная информация в медицинскую документацию гражданина. Отсутствие закреплённой на законодательном уровне регламентации по осуществлению права человека на распоряжение телом ведёт к затруднениям при реализации указанного права, а, следовательно, к нарушению данного права.
Отсутствие в законодательстве обязанности медицинских учреждений оповещать родственников о смерти человека и сообщать им об отсутствии сведений в медицинской документации гражданина об его отказе на изъятие органов и тканей из его тела после смерти, лишает родственников и иных управомоченных на распоряжение телом человека после смерти лиц права выразить несогласие на изъятие органов и (или) тканей из тела умершего.
Считаем необходимым законодательное закрепление обязанности медицинских работников, ответственных за решение об изъятии донорского материала из трупа человека (членов консилиума врачей), по принятию разумных возможных мер по оповещению родственников или иных законных представителей о смерти человека и о возникшем у них праве на распоряжение его телом. К примеру, к возможным мерам относилось бы уведомление родственников по телефону, указанному в медицинской документации умершего.
Самой высокой смертностью в Российской Федерации являются ДТП. В связи с этим считаем разумным перенять опыт американского законодателя и ввести дополнительную обязательную графу для заполнения при получении водительских прав, в которой бы граждане Российской Федерации закрепляли волеизъявление об изъятии донорского материала из их тела после смерти. Информация о данном волеизъявлении должна передаваться в медицинское учреждение, где находится медицинская документация гражданина, и в них бы делается соответствующая запись о волеизъявлении гражданина за подписью главного врача медицинского учреждения.
Перечисленный перечень мер позволит обеспечить реализацию права человека на распоряжение телом после смерти, гарантировать достоинство личности, личную неприкосновенность и при этом сохранить справедливый баланс публичных и частных интересов, обеспечить реализацию интересов реципиентов, находящихся в листе ожидания за счёт введения дополнительных мер по учёту волеизъявления граждан об изъятии донорского материала из их тела после смерти, в том числе, при выражении волеизъявления при получении водительских прав.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК:
1. Конституция Российской Федерации: принята на всенародном голосовании 12 декабря 1993 (с учетом поправок, внесенных законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ). Собрание законодательства РФ. 04.08.2014. – № 31. – Ст. 4398.
2. Федеральный закон от 12.01.1996 № 8-ФЗ (ред. от 07.03.2018) «О погребении и похоронном деле». Собрание законодательства РФ. 1996. – № 3. – Ст. 146.
3. Федеральный закон от 21.11.2011 № 323-ФЗ (ред. от 07.03.2018) «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации». Российская газета. – 2011. – № 263.
4. Закон РФ от 22.12.1992 № 4180-1 (ред. от 23.05.2016) «О трансплантации органов и (или) тканей человека». Ведомости СНД и ВС РФ. – 1993. – № 2. – Ст. 62.
5. Инструкция по констатации смерти человека на основании диагноза смерти мозга. Приказ Министерства здравоохранения РФ от 20.12.2001. № 460. Российская газета. – 30.01.2002. – № 18.
ЗАПРЕТЫ И ОГРАНИЧЕНИЯ В СФЕРЕ РАСПРОСТРАНЕНИЯ ИНФОРМАЦИИ КАК СРЕДСТВО ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ЭКСТРЕМИСТСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Якунина А.В., научный руководитель проф. Полянский В.В.
(Самарский университет)
Во всем мире идет активная борьба за право на анонимность, которое давно стало мировым стандартом обеспечения основных прав человек и гражданина в цифровую эпоху. В то время как в Российской Федерации власти, вводя значительные ограничения на свободу выражения мнений в интернете и взяв курс на тотальное отслеживание сетевой активности, безосновательно квалифицируя критические высказывания по определенным темам. На сегодняшний день в России остро ставится вопрос об отсутствии критериев запрета и ограниченийв сфере распространения информации [1].
Обмен информацией способствует развитию всех сфер общества, поэтому обеспечение свободного распространения и получения такой информации рассматривается как неотъемлемый признак правового государства. Однако те угрозы, которые исходят от экстремизма сегодня, безусловно, стали серьезным вызовом свободе распространения информации, провозглашенной в качестве основополагающей демократической ценности.
На наш взгляд, в первую очередь это связано с возрастанием роли информации и развитием информационных технологий в современном обществе. Появляются новые, все более доступные формы распространения информации, которые сделали ее сильнейшим инструментом как информационного, так и психологического воздействия на общество. При этом вместе с общественно значимой все большее распространение получает информация, несущая угрозы безопасности общества и государства [2].
Законодательство Российской Федерации, как и законодательство большинства демократических государств, закрепляет гарантии свободы распространения информации и устанавливает требования к ее ограничению в соответствии со стандартами, выработанными международным сообществом.
Выделяется два критерия основных ограничений, а именно:
– правовая определенность закона, налагающего ограничения;
– соразмерность серьезности вмешательства в осуществление права целям защиты иных конституционных ценностей.
Правовое противодействие экстремизму осуществляется в условиях, которые, с одной стороны, направленны на борьбу с информацией экстремистского характера и требуют принятия решительных мер, способных противостоять угрозам, но в то же время не допускают отклонения от конституционных и международных гарантий свободы распространения информации.
Критерий соразмерности ограничения свободы распространения информации целям противодействия экстремизму не всегда достигается в законодательных и правоприменительных решениях. По нашему мнению, данный критерий может считаться соблюденным в случае, если мера ограничения не просто пригодна и целесообразна для защиты конституционных ценностей, но обусловлена серьезностью вреда, который гарантированно предотвращается данным ограничением.
Интернет в силу своей уникальной и неоднородной природы являются специфическим источником размещения информации экстремистского характера, что необходимо учитывать при противодействии экстремизму. Интернет может быть как формой распространения информации среди неопределенного круга лиц, так и формой передачи информации конкретному лицу. Распространение и передача информации требуют различных мер ограничения, и, следовательно, нельзя считать оправданным и эффективным применение ко всем Интернет-ресурсам тех же мер ограничения, что и к средствам массовой информации. Данный подход не учитывает неоднородность Интернет-ресурсов и многообразие выполняемых ими функций, требующих разных режимов правового регулирования [3].
Запрет распространения информации в целях противодействия экстремизму можно считать соразмерным ограничением только в том случае, если запрещаемая информация объективно инициирует, обосновывает, оправдывает или подразумевает возможность совершения насилия или иных противоправных действий, основанных на нетерпимости. Под данную категорию не подпадают высказывания, содержащие критику или несогласие с теми или иными убеждениями, дискуссии по поводу межнациональных, межконфессиональных и иных социальных конфликтов. На сегодняшний день для преследования мнений активно применяется устаревшее законодательство, и именно поэтому на наш взгляд, критика власти все чаще приравнивается к «экстремизму». Для решения проблемы, необходимо скорректировать размытое и излишне широкое антиэкстремистское законодательство, а также смягчить или отменить меры, которые, так или иначе, направленны на пресечение общественных дискуссий.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК:
1. Федеральный закон от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» // Российская газета. – 2002. – № 138-139.
2. Федеральный закон от 14 июня 2011 г. № 142-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием правового регулирования в сфере средств массовой информации» // Собрание законодательства РФ. – 2011. – № 25. – Ст. 3535.
3. Малько A.B. Право гражданина на информацию: необходимость, природа, гарантии реализации // Правоведение. – 1995. – № 3. – С. 14.
СОДЕРЖАНИЕ
Секции Стр.
| Английская филология ……………………………………………………… | 3 |
| Археология …………………………………………………………………… | 7 |
| Государственное и муниципальное управление …………………………... | 13 |
| Деловой английский язык …………………………………………………… | 25 |
| Журналистика ………………………………………………………………... | 28 |
| Зарубежное регионоведение и международные отношения ……………… | 33 |
| Здоровьесберегающая деятельность образовательных учреждений …….. | 39 |
| Иностранный язык в области профессиональной коммуникации ……….. | 48 |
| Иностранный язык делового общения ……………………………………... | 55 |
| История ……………………………………………………………………….. | 56 |
| Культура речи и деловое общение …………………………………………. | 61 |
| Культурология ……………………………………………………………….. | 66 |
| Литературоведение ………………………………………………………….. | 70 |
| Массовая коммуникация ……………………………………………………. | 96 |
| Организация перевозок, управление и безопасность на транспорте …….. | 100 |
| Организация работы с молодёжью …………………………………………. | 106 |
| Педагогика …………………………………………………………………… | 115 |
| Перевод и переводоведение ………………………………………………… | 122 |
| Политология ………………………………………………………………….. | 134 |
| Проблемы становления и развития государственной и муниципальной службы ………………………………………………………………………... | 136 |
| Психология профессиональной деятельности …………………………….. | 140 |
| Психология …………………………………………………………………... | 148 |
| Российская и зарубежная история …………………………………………. | 159 |
| Русское языкознание и теория языка ………………………………………. | 163 |
| Связи с общественностью …………………………………………………... | 168 |
| Социально-экономическое образование …………………………………… | 170 |
| Социология …………………………………………………………………... | 176 |
| Теология и история религий ……………………………………………….. | 182 |
| Теория и история культуры ………………………………………………… | 188 |
| Теория и методика естественнонаучного образования …………………… | 203 |
| Теория и практика обучения иностранным языкам ……………………….. | 204 |
| Теория и практика социальной и социокультурной деятельности ……… | 213 |
| Физическая культура и спорт для лиц с ограниченными возможностями здоровья и инвалидов ……………………………………………………….. | 216 |
| Физическая культура и спорт студенческой молодёжи …………………... | 217 |
| Философия техники …………………………………………………………. | 224 |
| Философия …………………………………………………………………… | 230 |
| Экономическая теория ………………………………………………………. | 232 |
| Этнология …………………………………………………………………….. | 232 |
| Юридические науки …………………………………………………………. | 238 |
НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ
Общественные и гуманитарные науки
Материалы
XLIV -й Самарской областной
студенческой научной конференции.
Часть II .
Компьютерная верстка, макет М. С. Степанова
Подписано в печать 01.06.2018. Формат 60х84/16.
Бумага офсетная. Печать оперативная.
Уч.-изд. л. 16,0. Печ. л. 16,0.
Гарнитура Times. Тираж 480 экз.
Самарский университет
443011, г. Самара, ул. Академика Павлова, 1.
ООО «САМАРАМА»
443087, Самара, ул. Стара-Загора, 167
Тел. 8 960 931 74 78. E-mail: oraborodina@yandex.ru
Отпечатано с предоставленного оригинал-макета
в типографии ООО «Акцент»
г. Самара, ул. Ерошевского, 3
Тел. 8 (846) 263 07 73
Дата: 2018-12-28, просмотров: 199.