За последние 10-15 лет резко изменилось отношение к музыкальным занятиям, особенно профессиональным. Если раньше при поступлении в музыкальную школу ребёнок должен был выдержать серьёзный конкурс, то теперь педагогам приходится чуть ли не "зазывать" детей учиться музыке. Для того, чтобы набрать класс, приходится ходить в общеобразовательные школы и приглашать детей на учёбу. Одна наша знакомая начинающая преподавательница-пианистка столкнулась с ситуацией, когда поступить на работу в музыкальную школу она могла лишь в случае, если сама приведёт с собой учеников. "Набёрешь класс - милости просим!" - сказала директор школы, - "а так нагрузки для тебя нет!".

Но набрать учащихся ещё полдела. Важно их выпустить. Причём для существования музыкальной школы не последнюю роль играет количественное соотношение "набранных" и "выпущенных". Отсев, разумеется, не приветствуется. Какой же процент поступивших в первый класс заканчивает музыкальную школу? Весьма незначительный. Директор одной из астраханских музыкальных школ была вынуждена проводить специальную работу со старшеклассниками, чтобы они не бросали занятия и окончили школу. Одну, весьма способную, девочку пришлось буквально упрашивать не бросать учёбу за месяц до окончания школы!

Особенно актуальна эта проблема в небольших городах и в сельской местности.

Профессиональное музыкальное образование испытывает аналогичные трудности. Если в 70-е - 80-е годы 20 века в Астраханской консерватории практически на все отделения существовал серьёзный конкурс, доходивший до 7-10 человек на место, то в начале 21 века угроза недобора встаёт едва ли не ежегодно. В процессе обучения ряд студентов задумывается о получении второго образования и начинает параллельно осваивать иную, весьма далёкую от музыки специальность. Музыканты становятся юристами, экономистами, туристическими агентами и в дальнейшем даже не пытаются совместить обе полученные профессии, бросая музыкальные занятия.

Существует ещё одна группа музыкантов, по-своему страдающая от "мотивационного кризиса". Это те профессионалы, которые сами не оставляют свою музыкальную профессию, но всячески препятствуют своим детям становиться музыкантами. В лучшем случае, они разрешают им заниматься музыкой "для себя", но не более.

Всё это, естественно, вызывает серьёзную тревогу. Конечно, не исключено, что ситуация временная и может быть выровнена в будущем, однако настоящее время как никакое другое требует пристального внимания к проблеме мотивации особенно в процессе занятий с молодыми музыкантами.

Для формирования положительной мотивации музыкант должен знать возможности своей профессиональной реализации. Работая со студентами астраханской консерватории, мы с удивлением обнаруживали, что у молодых людей крайне заужены представления о возможностях своей профессии (в том числе финансовых). На вопрос "кем вы можете работать?" мало кто мог дать более 3-4 вариантов ответа, причём большинство из них относились к шаблонной категории, сформировавшейся ещё в советские времена. Например, подавляющее большинство пианистов могли "увидеть" себя лишь в качестве работников государственных музыкальных образовательных учреждений: чаще всего преподавателей или концертмейстеров в музыкальных школах, училищах или вузах. Кое-кто задумывался об административной должности (заведующий отделением, директор). Несколько человек рассчитывали на ставку солиста филармонии в качестве солиста или ансамблиста в составе традиционного камерного ансамбля. Однако общность позиций практически всех опрошенных заключалась в том, что им кто-то должен был обязательно дать эту работу. Никто, за исключением единиц, не задумывался о возможности "свободного предпринимательства" в своей музыкальной деятельности. Такая позиция почти отсутствовала в сознании студентов. Студенты иных специальностей (струнники, духовики, народники и вокалисты) оказывались более "приспособленными" к реалиям современной жизни. Они уже могли вести речь об организации независимого ансамбля в статусе "частного предприятия", о создании и распространении аудио и видеозаписей со своим исполнением, о музыкальном сопровождении различных мероприятий и торжеств как возможных путях применения своих профессиональных навыков. В целом, их профессиональная позиция оказывалась более жизнеспособной, но лишь по отношению к пианистам. В процентном отношении к общему числу опрошенных уверенные в возможностях своей профессии и хорошо мотивированные студенты составляли менее 40%, тогда как пианисты - менее 5%. Ответы музыковедов оказались наиболее разнообразными. Их содержание колебалось от полного нежелания вообще задумываться о своём будущем (даже на выпускных курсах) до чёткой стратегии самореализации в выбранной профессии (научная деятельность, организация частной музыкальной школы, музыкальный менеджмент).

В целом, опрос студентов выявил массу нерешённых мотивационных проблем, связанных с незнанием ресурсов своей профессиональной деятельности или с ограничивающими установками в отношении ряда ресурсов. Когда одна из пианисток сказала, что играет в кафе на синтезаторе, несколько её коллег посчитали это признаком "дурного тона", имея в виду как кафе, так и синтезатор, которые, на их взгляд, размывают идеалы "элитной" специальности.

Вопрос о мотивах и целях музыкальной деятельности не является праздным. Осознание ресурсов своей профессии должно произойти как можно раньше. Ставка на виртуозное сольное исполнительство таит в себе опасность, так как обучающиеся не готовы к реальной жизни. Их подготовка не соответствует тем неожиданным и разнообразным требованиям, которые предъявляет жизнь, так как изначальные цели жестко заданы. Исполнители в своей массе не умеют подбирать музыку по слуху, плохо читают с листа. Это одна из проблем современной музыкальной педагогики - построение такой системы музыкального образования, которая давала бы возможность максимального раскрытия ресурсов профессии музыканта.