Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
Очень давно, еще в 18 веке, на территории Башкирского края, в Белебеевском уезде появились Бунины. Что известно о них нашим современникам? И чем может быть полезна эта информация для нас сегодня? Есть ли причина гордиться этой фамилией? И какой след оставили Бунины в жизни дореволюционной России?
Бунины это представители древнейшего дворянского рода, которые проживали в губерниях центральной России. Этот старинный род происходит из Польши. Родовой герб Буниных создан, скорее всего, еще во времена рыцарей. На гербе изображены: щит с серебряными крестами и перстнем, который увенчан рыцарским шлемом с короной и страусовыми перьями.
Из исторических документов, известных на данный момент, фамилия Бунин в Белебеевском уезде упоминается в конце 1700-х годов. Коллежский протоколист, впоследствии подпоручик Иван Федотович Бунин жениться на княжне Наталье Михайловне Ураковой. Ее отец, князь Михаил Иванович Ураков, был представителем известного княжеского рода Ураковых, которые сыграли в истории нашего края заметную роль. К их числу можно отнести генерал-лейтенанта Василия Егоровича Уракова, родившегося примерно в 1780-х годах.
Иван Федотович Бунин, вероятно, не долго прослужил в армии, так как в 1826 г., он числился по документам, все так же подпоручиком. Но на гражданской службе Иван Федотович Бунин достиг больших успехов. В Белебеевской нижней расправе к тому времени он служил судьей.
О детях Ивана Федотовича и Натальи Михайловны пока известно не много. Точно можно сказать только то, что у них была дочь Ольга и сын Михаил, названный так в честь отца Натальи Михайловны, князя Михаила Ивановича Уракова
Какое образование получил Михаил Иванович Бунин, пока сказать трудно. Можно лишь предположить, что он окончил военное училище. На 1811 г., он имел чин поручика. По рассказам родственников он был героем войны 1812 г. Окончил военную службу в чине майора. В 1834 г., он записан как майор и судья Белебеевского уезда. Значит, к тому времени он имел опыт на гражданской службе и непосредственно в судебном департаменте уезда. В сельце Илькино он имел три крестьянских двора, которые достались ему по наследству, в 1819 г., от его сестры, штабс-капитанши Ольги Ивановны Черновой.
Михаил Иванович Бунин женился на Екатерине Ивановне, дочери Ивана Петровича Куроедова, предположительно в 1821г. Так как по раздельному акту, в этом году, ей досталось, от своего отца, десять крестьянских дворов в том же сельце Илькино. Екатерина Ивановна была внучкой Аксиньи Степановны Аксаковой, родной тети писателя Сергея Тимофеевича Аксакова. И таким образом род Буниных породнился с родом Аксаковых. В последствии сам Аксаков упоминал Михаила Ивановича Бунина своим родственником.
У Михаила Ивановича и его жены были сыновья: Иван, Василий и Борис, дочери: Наталья, Александра, Ольга и Вера. Умер Михаил Иванович Бунин до 1850 года.
Сын Михаила Ивановича, Иван Михайлович Бунин родился в 1825 году. С 1836 года воспитывался в Неплюевском казачьем военном училище. В 1841 году закончил его и был произведен в корнеты и направлен для прохождения дальнейшей службы в Уфимский казачий полк. В 1845 году отправлен на Кавказ в линейный казачий полк. Высочайшим повелением переведен во второй Лабинский казачий полк в чине хорунжего в 1846 году. И продолжал службу казачьим сотником. За годы военной службы он был награжден боевыми наградами: орденами Святой Анны 4-ой степени с надписью «За храбрость» и 3-ей степени с мечами и бантом. В январе 1854 года, уволен Высочайшим приказом от службы по семейным обстоятельствам с присвоением следующего чина: штабс-ротмистра кавалерии с мундиром.
Во время службы на Кавказе у Ивана Михайловича произошла одна не случайная встреча. Известный лекарь Николай Иванович Соколов (1809-1863), сопровождал на минеральные воды больных военных чинов. Там они познакомились и подружились. И в результате Николай Иванович вскоре женился на его сестре Наталье Михайловне Буниной. Таким образом, Соколовы породнились и с Буниными и с Аксаковыми
Иван Михайлович Бунин был женат на Софьи Михайловне Потаповой. У них было много детей: сыновья Михаил, Василий, Борис, Пантелеймон, Адриан, Николай, дочери: Екатерина (старшая), Надежда (старшая), Ольга, София, Вера, Александра, Лариса, Любовь, Надежда (младшая), Екатерина (младшая), Наталья. Некоторые дети умерли в детстве из-за болезней. Всего детей, предположительно, было чуть больше двадцати. Так же были и воспитанники из бедных, оставшихся без родителей детей. Например, в церковной книге можно увидеть запись брака воспитанницы из мещан, на церемонии которого присутствовал Иван Михайлович. Бунины всегда с уважением относились ко всем людям не зависимо от их социального положения.
Будучи хорошо образованным человеком, на гражданской службе Иван Михайлович Бунин занимал несколько ответственных должностей. В 1861 году получил Высочайшее благоволение. В 1863 еще одно Высочайшее благоволение и орден Станислава 2-ой степени. В 1864 году медаль памяти кавказской войны. С 1867 года назначен земским уездным исправником. Исправник это глава полиции в уезде, который занимался безопасностью в уезде и подчинялся губернатору. Земский исправник возглавлял нижний земский суд. Исправник избирался сроком на три года и имел гражданский чин надворного советника. Согласно табелю о рангах, этот чин соответствовал чину подполковника в армии.
В 1871 году был избран предводителем уездного Белебеевского дворянства и прослужил на этой должности 18 лет. Предводителей дворянства избирали сроком на три года. Тем, кто прослужили три срока (9 лет), присваивался гражданский чин пятого класса статский советник, в армии был выше полковника, но ниже генерала. К таким чинам обращались: «Ваше Высокородие».
Девять лет Иван Михайлович прослужил председателем уездной земской управы.
22-го февраля 1876 года в Белебее был образован уездный училищный совет, председателем которого избрали Ивана Михайловича Бунина. К 1880-му году в Белебеевском уезде было 29 школ и 21 училище. За этими статистическими данными стоит кропотливый труд, часть которого по праву принадлежит Ивану Бунину
В 1877 году Бунин был награжден орденом Святой Анны 2-ой степени.
По рассказам родственников, у Ивана Михайловича был ручной журавль. Приручить дикую птицу не так-то просто, на это нужно время и терпение, а самое главное любовь. Хотя в его характере была жесткость, требовательность и прямолинейность, чему, конечно, же, поспособствовала военная служба на Кавказе, он всегда старался быть справедливым ко всем людям.
Несмотря на свою занятость Иван Михайлович часто ездил за границу, куда именно к сожалению не известно. Иван Михайлович купил большое имение в Илькино у своего родственника Аксакова.
Писатель Иван Алексеевич Бунин, дальний родственник белебеевских Буниных, тоже бывал в Илькино. Бунины всегда отличались большой гостеприимностью и поэтому дом в Илькино часто был полон гостей, среди которых были многочисленные родственники и друзья.
Иван Михайлович много трудился на Государственной службе и активно участвовал в общественной деятельности уезда, что позволяло ему содержать большую семью. Умер в 1896 году в Илькино. Более подробно об Иване Михайловиче, о его службе и о том, что с ним случилось, я собираюсь написать в своей книге о Белебеевских Буниных
Первый сын, у Ивана Михайловича, Михаил родился 21 октября 1858 года. По рассказам родственников он был хорошо образованным человеком, очень мудрым, культурным, вежливым и необычайно добрым. Он и его жена, Александра Петровна Яльцева, очень любили детей. Они воспитывали не только своих детей, но и детей свои родственников. Для них не существовало социальных границ. Наравне с дворянскими детьми в доме росли две девочки сиротки умершего кучера и его жены, крестьянский мальчик и многие другие дети. Все они получили хорошее образование и воспитание. Для детей нанимали гувернанток. Все Бунины и их дети знали несколько языков.
Для крестьян соседних деревень, Михаил Иванович, на собственные деньги, построил школу и больницу. За это, другие помещики, обвиняли его в социалистических идеях.
О гражданской службе Михаила Ивановича известно не много. Какое-то время он служил в земской управе. Но, судя потому, что он дослужился до чина действительного статского советника, можно сделать вывод, что он много трудился на высоких должностях в уезде.
После революции, когда начались беспорядки, Михаил Иванович с семьей переехал в свой городской дом в Белебее. Оставаться в имении было опасно. Взбунтовавшиеся крестьяне жгли и разоряли помещичьи усадьбы. Народ не учитывал ни личные качества помещиков, не их заботу и помощь простым людям. Не о каких заслугах и добрых делах никто не вспомнил. В 1918 году в имении Бунина располагалась Петроградская детская колония. Не смотря на все эти события, Михаил Иванович, спокойно и стойко переносил свое разорение и унижение. И даже находил оправдание, действиям народа, говоря, что всего этого давно надо было ожидать, ведь уже дышать нечем русскому крестьянину, погибает он в бедности и нищете. Только задумайтесь, действительный статский советник, к которому все обращались: «Ваше Превосходительство», мог так любить русский народ, как мог только человек справедливый, придерживающийся твердых моральных принципов. Не смотря на все эти события, он как обычно много читал и продолжал заниматься повседневными делами. Но вскоре из Белебеевского дома Буниных выгнали. Михаил Иванович с семьей скрывались в Михайло-Архангельском соборе. Далее он и некоторые из его родственников уехали во Владивосток. Оттуда было легче перебраться за границу. Сам Михаил Иванович, к сожалению, не смог уехать из России. Он заболел и умер в июле 1920-го года. В возрасте шестидесяти одного года. Похоронен во Владивостоке. Его сын Иван со своей женой и другими родственниками уехали в русский Харбин, а от туда уже в США. Там, Иван Михайлович, открыл свою ферму. Детей у него не было. Иван Михайлович умер в 1960 году, в возрасте 62 года, его жена Надежда Ивановна в 1989 году, в возрасте 87 лет.
Василий Иванович Бунин, брат Михаила Ивановича, пять лет прослужил председателем земской управы. О его образовании и культуре можно судить, прочитав надпись сделанную им на обратной стороне своей фотографии, которую он подарил своему сыну Николаю. «Моему дорогому сыну Николаю на память. Не забывай: хочу видеть тебя всегда только в первых рядах лучших людей. Для этого надо быть честным и трудолюбивым человеком, строгим к себе и справедливым к окружающим тебя. Избегай бездельников и пьяниц, это люди охваченные матерью пороков. Все мои лучшие чувства и желания принадлежат тебе. Твой все душой В. И. Бунин». Такие строки мог написать только любящий отец, интеллигент чеховского периода. Пишут ли подобные строки своим детям, любящие отцы нашего времени? Есть о чем поразмышлять…
Третий сын Ивана Михайловича, Борис Иванович Бунин. Родился он 22 декабря 1876 года. Как и многие Бунины (практически все мужчины этого рода были офицерами царской армии) Борис выбрал военную службу. Воспитывался во 2-м Оренбургском кадетском корпусе и в Александровском военном училище. Закончил службу в чине подполковника. Награжден: серебряной медалью в память Священного коронования Их Императорского Величества, серебряной медалью за поход в Китай, орденом святого Станислава 3-й степени, орденом святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», орденом святой Анны 3-й степени с мечами и бантом, иностранными орденами: кавалерский крест французского ордена Почетного легиона и кавалерский крест бельгийского ордена Леопольда. Имел приз за отличную стрельбу. Официально служил в полках Приамурского военного округа. А фактически был офицером контрразведки. После официального выхода на пенсию по ранениям, Борис Иванович продолжал служить в контрразведке. В свободное от службы время он стал работать как ученый-геолог по поиску полезных ископаемых в Приморском крае. Последние годы служил главой города Ольги. В 1919 году был расстрелян вместе с другими чиновниками. Детей у него было пятеро: Виктор, Вера, Всеволод, Татьяна, Лидия. Подробнее о подвигах Бориса Бунина на службе в контрразведке и открытиях в геологии пишут краеведы Дальнего Востока.
Потомки Белебеевских Буниных живут в разных городах России и в США. Жаль, что в то тяжелое время они стали чужими на своей родине. И никто не вспомнил об их заслугах перед Отечеством и об их любви к простому народу. Но будем надеяться, что современные жители Приморья более благодарные и не забывают историю своего родного края!
Александр Бунин.
Газета «Заветы Ленина», № 10 (11418), 8 февраля 2013 года
*****
Помещики богатые и знатные, или желавшие, чтобы так думали о них другие, старались возвести обширный каменный дом, окружив его множеством также каменных пристроек, флигелей, колоннад, оранжерей и теплиц. Дом окружали сад с прудами и парк, регулярный или пейзажный, в зависимости от вкусов и средств владельца. Среди деревьев белели статуи в античном стиле, а нередко и памятники. Историки дворянского быта начала XIX столетия отмечают, что в то время вообще была мода таким монументальным образом увековечивать память родственников, друзей или благодетелей.
Величина усадебного дома и роскошь, окружавшая его, зависели от состояния помещика, а оно могло формироваться разными способами. Одним из источников средств для существования «благородного» человека была служба. Кто не служил, тот старался выгодно жениться или получить наследство. Но, так или иначе, для большинства поместного дворянства главным и нередко единственным источником благосостояния были крепостные «души»; от их числа зависели также общественный вес и значение владельца. Впрочем, настоящих богачей, считавших своих крестьян десятками тысяч, а вернее сказать - не знавшим им счета, было все-таки немного. Следом за аристократами тянулись дворяне помельче и победнее…
И все же быт и жилища большинства дворян оставались вынужденно скромными и непритязательными. В отличие от вельможной усадьбы, выраставшей на возвышенном берегу и господствовавшей над округой, дом небогатого помещика ютился в лощине, чтобы защититься от ветров и стужи. Стены были ветхие, оконные рамы в щелях, окна - в трещинах. Такой убогий вид многие усадьбы сохраняли на протяжении почти полутора веков, не меняясь за все время от второй четверти XVIII и до середины XIX века. Причиной была, конечно, бедность, которую хозяева не могли преодолеть даже нещадной эксплуатацией труда крепостных.
В усадьбе «средней руки» бывало сто, двести и более крестьянских дворов, в которых жили от нескольких сот до 1–2 тысяч крепостных крестьян. Дом владельца находился на небольшом отдалении от села, иногда рядом с церквовью. Был он просторным, но чаще всего деревянным, двухэтажным и непременно с «залой» - для приема гостей и танцев. Двор, как и в старину, занимали хозяйственные постройки: кухня, людские избы, амбары, каретный сарай, конюшня. В некоторых имениях строили новый дом, не снося прежнего. Он предназначался для семьи старшего сына или для жены хозяина, почему-либо не желавшей жить под одной крышей со своим супругом.
Новый дом, в отличие от старого, в котором десятилетиями сохранялся дух прежнего времени, охотнее украшали изящной мебелью, зеркалами, картинами. Важное место среди картин в дворянской усадьбе занимали фамильные портреты. Многие из них сохранились до наших дней, и сегодня есть возможность вглядеться в лица людей, не просто живших в эпоху крепостного права, но во многом своими характерами и страстями сделавшими ее такой, какой она была и запомнится навсегда в истории России.
Е. Сабанеева так передавала виденный ею в детстве на стене гостиной портрет своего прадеда, Алексея Прончищева, калужского помещика: «Прадед изображен в мундире секунд-майора екатерининских времен. Надо лбом волосы взбиты и слегка напудрены, затем падают длинно по плечам. Лоб высокий, глаза карие, брови слегка сдвинуты над переносьем, линия носа правильная и породистая, углы рта, нагнутые немного вниз, придают лицу выражение не то презрительное, не то самоуверенное».
О Прончищеве говорили, что он был красавец, но при этом мемуаристка отчетливо помнит, что каждый раз, упоминая о прадедушке, люди невольно понижали голос, словно боялись, «что он с того света услышит их»; а ее мать прямо сказала однажды: «Слава Богу, что этого красавца нет более в живых…»
Все эти недомолвки удивляли ребенка и возбуждали любопытство. Позднее девочка из рассказов старых дворовых о «дедовских деяниях» смогла представить себе настоящий образ этого человека и понять чувство неприязни, которое он возбуждал к себе даже много лет спустя после смерти…
Образы шальных русских бар нередко окружены ореолом ностальгической грусти по старому времени. В действительности же эти проявления «страшных бурь неукротимой вспы-льчивости», которые иногда пытаются представить как проявления «благородного» характера, были следствием распущенности и привычки к совершенно бесконтрольной власти над другими людьми…
Вопреки распространенному мнению, уровень образования русских дворян в общем был невысоким. Большинство из помещиков XVIII столетия если и учились в детстве, то, как говорилось, - «на медные деньги». Сельский дьячок обучал дворянского недоросля грамоте, читать и писать по Псалтири - и такими скромными результатами ограничивались успехи в образовании многих «благородных» отпрысков. Этого им казалось достаточно. Ведь полученных знаний было довольно для того, чтобы жениться и потом, в конце жизни, поставить свою подпись под завещанием.
Несколько иное положение занимали те, чьи родители были свободнее в средствах, особенно из числа столичного дворянства, понимавшие необходимость образования, и в том числе знания иностранных языков, для успешной карьеры при дворе или на государственной службе. Однако отцы, получившие скверное воспитание при Анне и Елизавете, оказывались не слишком требовательными в подборе хороших учителей для своих детей. Так в гувернеры в дворянские дома попадали всевозможные авантюристы – бывшие солдаты, парикмахеры или просто бродяги, единственным педагогическим аттестатом для которых было иноземное происхождение, по преимуществу французское или немецкое. Неразборчивость и слепое доверие ко всему иностранному приводили к курьезным ситуациям. Известен случай, когда богатый родитель нанял для сына гувернера, думая, что он француз. Отрабатывая господские стол и деньги, тот честно преподавал ученику язык своей родины. Впоследствии, когда питомец его захотел блеснуть парижским произношением, выяснилось, что говорит он по-чухонски, потому что гувернер его оказался - уроженцем Финляндии.
Но наука не шла впрок и тем, кто учился у настоящих, а не поддельных наставников, имевших опыт и рекомендации, чьи услуги стоили чрезвычайно дорого. Верхние слои дворянства с малолетства привыкали к роскоши и удовлетворению любых желаний без всякого труда или усилия со своей стороны, что воспитывало инфантильность и развивало лень.
Привычка относиться к своей жизни как к бесконечному развлечению приводила к тому, что и усвоенные в совершенстве иностранные языки превращались в средство для коротания досуга или удовлетворения чувственности. Знаменитый Новиков в своем журнале «Живописец» сокрушался, что французские любовные романы в десять раз популярнее у российской читающей публики, чем книги серьезного содержания…
М.Е.Салтыков-Щедрин, вспоминая соседей-помещиков, среди которых прошло его детство, утверждал, что большинство из них были не только бедны, но и чрезвычайно плохо образованны. Основная масса землевладельцев состояла из дворянских недорослей, ничему не учившихся и нигде не служивших, или из отставных офицеров мелких чинов. Только один помещик окончил университет и двое, среди которых был и отец писателя, получили сносное домашнее воспитание. Салтыков писал: «В нашей местности исстари так повелось, что выйдет молодой человек из кадетского корпуса, прослужит годик-другой и приедет в деревню на хлеба к отцу с матерью. Там сошьет себе архалук, начнет по соседям ездить, девицу присмотрит, женится, а когда умрут старики, то и сам на хозяйство сядет. Нечего греха таить, не честолюбивый, смирный народ был, ни ввысь, ни вширь, ни по сторонам не заглядывался. Рылся около себя, как крот, причины причин не доискивался, ничем, что происходило за деревенской околицей, не интересовался, и ежели жилось тепло да сытно, то был доволен и собой, и своим жребием. Печатное дело успехом не пользовалось. Из газет (их и всего-то на целую Россию было три) получались только «Московские ведомости», да и те не более как в трех или четырех домах. О книгах и речи не было…»13
История села Пониклы
Материалы собраны по рассказам старожилов села Пониклы:
Косарева Филиппа Фадеевича – 1880 г.р.
Кавыршина Григория Парфёновича – 1881 г.р.
Куколева Григория Гурьяновича – 1881 г.р.
Жигулина Якова Калиновича – 1881 г.р.
и других граждан.
Автор записи: житель с. Пониклы Георгий Ефремович Горлов – 7.06.1894 г.р.
Возникновение села Пониклы
– Наши предки поселились в селе Поникла по государственному крестьянскому переселению из бывшей Курской губернии, Львовского уезда (волость и село не помнится) в 1807 году.
Переселились 30 хозяйств с 30 разными фамилиями:
Акульшины
Апаликовы – выбыли
Арчибасовы – выбыли
Авдеевы – выбыли
Аленины – уехали в Сибирь
Важовы – выбыли
Горловы, Давыдовы, Жигулины, Жилины, Забловские, Зайцевы,Косаревы,Клыковы,Красновы,Куколевы,Кавыршины,Карповы выбыли,Лыковы,Мелиховы,Пилюгины,Соповы.Шестаковы
Шепелевы,Шашковы,Ядыкины,Конновы – выбыли
Молозины – выбыли,Полянские – выбыли,Рудневы – вымерли
Название с. Пониклы происходит от слова «поник головой, пропал» т.е. сидит в яме (смерть). После земельной реформы 1861 года провели надел земли – на каждую живую мужскую душу (женщины лишались земли) нарезалось земли по 7 десятины казённой меры. Всего было нарезано под село Пониклу 1 700 десятин. (К 1910 году с. Поникла имела около 180 хозяйств, а 1930 году, к моменту проведения коллективизации, имелось 317 хозяйств с населением около 2 000 душ обоего пола.) Всего купчей земли у богатеев с. Пониклы было около 2 000 десятин.
– Надельной земли, или, как её называли, «душевой» имелось 1700 десятин казённой меры (1 десятина = 2 400 кв. саженей-1,09 га). Дома строились деревянные, называли их избами; однокомнатные, с маленькими окошками, в которые вставлялась вместо стёкол выскобленная требуха животных. Печи делались глинобитные, топились по-чёрному, т.е. во время топки печи открывались двери или в стене прорубалось отверстие, куда и шёл дым.
Освещение было – лучинка или сальники. В хозяйстве была 1-2 рабочие лошади, но больше было безлошадных; 1-2 коровы (не у каждого), мелкий скот (очень мало).
Землю обрабатывали деревянными сохами, в которую впрягалась одна лошадь. Сеяли: рожь (осенью), ячмень, овёс, полбу и гречиху. Пшеница в то далёкое время на землях с. Пониклы не родилась до появления более усовершенствованных орудий сельского хозяйства, как-то: плуги деревянные, косули деревянные, в которых впрягались по 4 пары рабочих быков (у богатых).
Уборка проводилась серпами, крюками, т.е. косами, насаженными на крюк с пальцами, и брали хлеб руками. Вязали в снопы, привозили на ток и молотили цепами; веяли деревянными лопатами на ветру. Работали с раннего утра до поздней ночи. Ели тюрю, т.е. ржаной хлеб с водой.
– Людей грамоте не учили. Школ не было и в помине. И только в конце XIX века появились учителя – добровольцы, которые находили квартиры и учили грамоте только детей мужского пола, девочек грамоте не учили. За обучение брали деньгами – от 50 копеек до 1 рубля с мальчика за учебный сезон или по 25–30 копеек в месяц с одного ученика. Учили и служилые люди – фельдфебели. Чему же учили? Читать на русском и славянском языках, молитвам, чтению Евангелия, псалтыря, часослова и немного писать.
В селе имелась казённая винная лавка в частном дому. Крестьяне на своих огородах и в поле сеяли понемногу коноплю и лён, обрабатывали их, пряли из них нитки и ткали холсты. Из них шили рубашки, кальсоны (портки) и в них же всюду ходили. Обувью служили лапти, а по праздникам и в обедни, и к венцу в церковь ходили в калошах, сплетённых из липовых лык. О промышленных товарах и речи не могло быть, т.к. таковых не было. Всё делалось своими руками и из своего материала. Крестьяне хлеб возили для продажи на лошадях в город Самару, на расстояние в 170 километров. Продавали его по цене за пуд: рожь – 30-35 копеек, овёс – 25 копеек. Позднее возили продавать пшеницу по цене 40-45 копеек за пуд. ( И только с пуском в эксплуатацию Сибирской железной дороги в 1894 году поездки крестьян в город Самару прекратилась.)
В с. Поникла приходом была церковь села Красноярка в 7 км. При церкви была церковно-приходская школа, где некоторые мальчики села Пониклы учились грамоте.
Чему же учили в школе и какие были ученики? В основном учили священному писанию, молитвам, Закону Божьему, псалтырю, часослову, чтению Евангелия, русскому языку, грамматике, 4 действиям задач по Вишневскому. Учебники были следующие: Евангелие (на русском и славянском языках), часослов, псалтырь (на славянском языке), молитвенник, Закон божий, задачник в 4-х действиях Вишневского, русский язык, грамматика, а также исполь-зовали аспидную доску, грифель. При школе имелась библиотека, где ученики брали книги для чтения. Книги были душеспасительного назначения, про святых и сказки. За малейшую провинность ученика применялись следующие меры наказания: ставили на колени на парту или в угол на горох, гречиху (всё это насыпалось в решето); оставляли без обеда, шла в ход аршинная линейка, очень строго было. Два раза в неделю приезжал поп из Красноярки на своей лошади на уроки по Закону Божьему. За выезд поп получал 1 рубль с земства. По окончании 3-х отделений (классов) ученику проводился в мае месяце экзамен. Экзаменационная комиссия состояла из уездного инспектора Народных училищ, приходского попа и учительницы. Ученик после прохождения экзамена награждался похвальным листом, и обязательно каждый получал Евангелие.
– Домашние обряды справлялись шумно, особенно в зажиточной части населения. Свадьбы (браки) устраивались богато, собиралось много людей в поездках на тройках и в парах хороших рысаков с колокольчиками в дуге, и везли жениха с невестой к церкви к попу заключать брак, т.е. венчаться. После венчания молодых гуляли целую неделю, опивались водки и наедались мяса, благо мясо было своё, а водка стоила 42 копейки 1 бутылка; а четверть водки (5 бутылок) стоила 2 руб. 10 коп.
Расторжение браков происходило очень редко, только с разрешения самого архиепископа. Крестины исполнялись только в церкви попами. Никаких ЗАГСов не было. Замечательно то, что после расторжения брака муж и жена имели право жениться и выходить замуж только через 7 лет. Если кто-то из православных христиан долго не говел и не молился Богу Великим постом, то поп через волостного урядника вызывал к себе в приход нарушителя православия и давал ему нагоняй, который запоминался на всю жизнь.
*****
На происходивших в январе 1809 года выборах на 10 трех-летие избраны: губернским предводителем коллежский ассессор Савва Федорович Осоргин.
Уезднымии предводителями дворянства:
Уфимского, Стерлитамакского, Челябинекого и Троицкого уездов надворный советник Петр Николаевич Пекарский.
Оренбургского и Верхнеуральского уездов штабс-капитан князь Евграф Алексеевич Кутыев.
Мензелинского и Бирского уездов майор Денис Федорович Петров.
Бугульминского и Белебеевского уездов капитан Степан Петрович Мартынов.
Бузулукского и Бугурусланского уездов капитан Андрей Гаврилович Жданов.
*****
Ныне в пригородной зоне, на юго-западе от Уфы, на речке Берсианке (Чесноковке) находится деревня Осоргино. На момент отмены крепостного права в 1861 г. селение состояло из отдельных пяти дворянских владений Горельской, Дебу, Нагаткиной, Ильиной и Филиппович. Всего в Осоргино насчитывалось пять усадеб и 106 крестьянских дворов, проживало (без господских семей) 191 дворовый и 789 чел. крепостных. Это был очень крупный населённый пункт, не случайно потом он станет центром Осоргинской волости, в котором выделялась обширная усадьба Нагаткиной (87 чел. дворовой прислуги). Поблизости находилась деревня Новое Осоргино (Леонтовка), принадлежавшая помещику Чертову. Судя по плану Осоргино за 1820 г., каждая усадьба с прилегающими крестьянскими дворами располагалась на некотором удалении друг от друга, почему в ряде источников указывалось несколько селений под названием Осоргино.
После основания Уфы земли вблизи города раздавались служилым людям, почему здесь возникло множество помещичьих сёл и деревень. По окладной книге V ревизии (1795 г.) в Уфимском уезде среди других помещиков указан подпоручик Фёдор Осоргин – владелец «вновь заведенного» при речке Чесноковке сельца Осоргино. Часть крестьян принадлежала его жене Марфе Александровне. В окладной книге также указано, что в 1801 г. сюда были переведены крестьяне из села Никольского (Белый Ключ тож) Вольского уезда Саратовской губернии.
О подпоручике Фёдоре Осоргине известно, что в мае 1782 г. он участвовал в торжествах по случаю открытия Уфимского наместничества. После завершения церемонии уфимское и оренбургское дворянство решило избрать из своей среды депутатов для поездки в Петербург с благодарностью императрице Екатерине II. Ими стали секунд-майор Борис Ананьевич Нагаткин и прапорщик Тимофей Степанович Аксаков. Среди дворян-выборщиков находился и подпоручик Фёдор Осоргин. Все трое были не только знакомы, но и состояли в родстве. Старшая сестра Тимофея Степановича Аксакова – Аксинья Степановна вышла замуж за Бориса Ананьевича Нагаткина. Их сын Василий Борисович женился на Александре Фёдоровне Осоргиной.
У Фёдора Васильевича и Марфы Александровны Осоргиных был сын и четыре дочери. В уже упомянутой окладной книге V ревизии указано, что в сельцо Осоргино Уфимского уезда в 1802 г. переведены крепостные из села Смолькова Карсунского уезда Симбирской губернии и причислены «за помещиц девиц Осоргиных»: Надежде досталось 15 душ мужского пола, Анне – 18, Акулине – 19, Александре – десять душ.
К следующей VI ревизии (1811 г.) все сёстры Осоргины были уже замужем и каждой досталась своя часть сельца с крепостными и землёй. Полковнице Надежде Фёдоровне, по мужу Лукъяновой, отошли 6 дворовых людей и 48 крестьян мужского пола. Коллежская асессорша Анна Фёдоровна, по мужу Гаславская, владела 5 душами дворовых и 32 крестьян, ещё 14 душ крестьян в сельце принадлежало её мужу Михаилу Николаевичу Гаславскому. Подпоручица Александра Фёдоровна Нагаткина имела в собственности 6 дворовых и 37 крестьян, а помещица титулярная советница Акулина Фёдоровна, по мужу Племянникова, унаследовала 7 дворовых людей и 58 крестьян. Достаточно внушительное имение Ф.В. Осоргина распалось на несколько в общем средних поместий.
Обстоятельства раздела наследства немного раскрывает доверенность Акулины Фёдоровны Племянниковой от 10 сентября 1811 г., приложенная к ревизской сказке, крестьянскому старосте Трофиму Герасимову. Он, видимо, управлял господским хозяйством. В доверенности говорилось, что «Оренбургской губернии Уфимского уезда в сельце Осоргине состоят принадлежащие мне крестьяне и дворовые люди, переведенные после пятой ревизии из разных мест, доставшиеся мне по наследству от покойного отца моего подпоручика Федора Васильича Осоргина и по разделу от матери моей подпоручицы Марфы Александровой Осоргиной равно купленные у надворной советницы Александры Кондратьевой Квашниной-Самариной. А как ныне по высочайшей воле состоялась 6-я ревизия, то на сей случай, приказываю тебе где следует подать удобным числом означенным крестьянам ревизские сказки, показав в них самовернейшим образом, без малейшей утайки как ревизские, равно вновь рожденные и разными случаями выбывшие души мужеска пола. В чем я тебе верю и что по сему учинишь спорить и прекословить не буду. Помещица твоя Акулина Федорова дочь по мужу Племянникова, титулярная советница».
Все эти семьи прочно осели в уфимских краях и по ревизиям 1834, 1850 и 1858 гг. крестьяне Акулины Фёдоровны Племянниковой принадлежали уже её замужним дочерям Елизавете Львовне Горельской и Надежде Львовне Ильиной.
Таким образом, подпоручик Фёдор Васильевич Осоргин (умер до 1811 г.) был прапрадедом Михаила Ильина. Его фамилию писатель и взял в качестве литературного псевдонима. Акулина Фёдоровна Осоргина, в замужестве Племянникова, была прабабушкой, а Надежда Львовна Племянникова, в замужестве Ильина, являлась бабушкой писателя и приходилась племянницей Александре Фёдоровне Нагаткиной (урождённой Осоргиной).
По последней X ревизии 1858 г. в районе Осоргино располагались усадьба / сельцо Фелипповическое (Осоргино) надворной советницы Клавдии Васильевны Филипповичевой (крепостных – 56 душ обоего пола), Осоргино (Нагаткино) поручицы Александры Фёдоровны Нагаткиной (370 душ), Осоргино (Нагаткино, Горельское) коллежской советницы Елизаветы Львовны Горельской, урождённой Племянниковой (149 душ), Ильинское (Осоргино) коллежской ассесоршы Надежды Львовны Ильиной, также урождённой Племянниковой (182 души), Дебовка (Осоргино) генерал-майора Александра Осиповича Дебу (223 души) и рядом деревня Ново-Осоргино (Лентовка, Чертовка) поручика Ивана Львовича Чертова (имение было им приобретено в 1854 г. у статской советницы Марии Михайловны Лентовской).
По всей видимости внучка Ф.В. Осоргина Александра Михайловна Гаславская вышла замуж за сына уфимского гражданского губернатора (в 1827–1835 гг.) Осипа Львовича Дебу. Мария Михайловна Лентовская (в девичестве Гаславская?) вероятно также была внучкой Фёдора Осоргина.
В метрической книге уфимской Покровской церкви за 25 апреля 1832 г. сохранилась запись о крещении сына Николая родившегося у лейб-гвардии Литовского полка поручика Александра Осиповича Дебу и его жены Александры Михайловны. Восприемниками были гражданский губернатор действительный статский советник и кавалер Иосиф (Осип) Львович Дебу и коллежского советника Саввы Фёдоровича Осоргина жена Евгения Григорьевна, Оренбургского уланского полка юнкер Александр Михайлович Гаславский и тайного советника Льва Дебу дочь девица Роза Львовна, а также надворный советник Александр Егорович Лентовский и генерал-майорша Аграфена Моисеевна Чуйкевичева.
Таким образом, уфимскими родственниками писателя Михаила Осоргина были не только Племянниковы и Нагаткины, но и Гаславские, Горельские, Филипповичевы, Дебу, Лентовские, а также потомки единственного сына Фёдора Васильевича и Марфы Александровны Осоргиных – Саввы Фёдоровича.
В XVIII в. у супругов Осоргиных в Оренбургской губернии было ещё одно имение, основную часть которого впоследствии унаследовал именно Савва Фёдорович Осоргин. Находилось оно в селе Смолькове (Троицком тож) Бугурусланского уезда. Сохранилась ревизская сказка этого села. По V ревизии (1795 г.) Фёдор Васильевич Осоргин был владельцем 106 душ крестьян и дворовых обоего пола, Марфа Александровна – 2661. Смольково располагалось в 20 верстах к северу от пригорода Сергеевска (ныне в Самарской области) и, вероятно, было основано не позднее середины XVIII в. В ревизской сказке рядом с именами некоторых крепостных указано «старинная того села», «старинная того села мужа госпожи моей», «старинная господина моего». По другим припискам можно сделать заключение, что супруги Осоргины переселяли своих крепостных в Оренбургскую губернию из других вотчин. У Марфы Васильевны было имение в Симбирском наместничестве в селе, которое также называлось Смольково. Об этом говорят примечания в ревизской сказке: «выдана в замужество Симбирского наместничества Тагайской округи в село Смолькова госпожи моей за крестьянина», «взята Симбирского наместничества Тагайской округи из села Смолькова госпожи моей старинная». Возможно, прапрабабушка Михаила Осоргина происходила из рода симбирских дворян Смольковых. В ревизской сказке против одной из крепостных сделана пометка, что она «взята Алатырского уезда из села Ахматова госпожи моей невестки Пелагеи Ильиной дочери по мужу Смольковой». Род Смольковых был внесен в первую часть симбирской дворянской родословной книги жалованного или действительного дворянства.
У Фёдора Васильевича Осоргина были «старинные» имения в Саратовском и Владимирском наместничестве. В ревизских сказках об одной из его крепостных отмечено: «взята Саратовского наместничества той же округи из села Белого Ключа мужа госпожи моей старинная». В 1801 г. из этого села Никольского (Белый Ключ тож) Вольского уезда Саратовской губернии были переведены крестьяне в Уфимский край. О другой крепостной сказано: «взята Гороховецкой округи из села Свята господина моего старинная». Бывшее помещичье село Свято находилось в Гороховецком уезде Владимирской губернии, на просёлочном тракте из Гороховца в Муром. Михаил Осоргин в рассказе «Земля» писал, что его предки «придя из стран варяжских… одни жили близ Мурома в своих деревнях, другие спустились пониже и повернули к востоку, к степям и к монголам». В XVI–XVII вв. под Муромом в своих имениях жили дворяне Осоргины (первоначально фамилия звучала как Осорьины). Именно из этой семьи происходила, причисленная православной церковью в лику святых, Юлиания Муромская (Лазаревская). Писатель Михаил Осоргин был ее потомком.
До 1811 г. крепостные, жившие в с. Смольково Бугурусланского уезда, как и в уфимском имении, были разделены между детьми Осоргиных. В 1803 г. некоторые крестьяне, принадлежавшие Марфе Александровне, были «перечислены за дочерей её девиц». Надежде досталось 12 душ мужского пола, Анне – 8, Акулине – 7, Александре – 9 душ.
Основная же часть крестьян с. Смольково Бугурусланского уезда отошла во владение сыну. Савва Фёдорович Осоргин, видимо, был достаточно заметной фигурой не только в своем уезде, но и Оренбургской губернии. В 1809–1812 гг. в чине коллежского ассесора он является губернским предводителем дворянства, в 1821–1823 гг. кандидатом на эту должность. В сентябре 1824 г. во время посещения губернии императором Александром I в Оренбурге дворянство Бугурусланского уезда на встрече представлял именно С.Ф. Осоргин. Также он присутствовал в Уфе на бале в честь императора. В 1832 г. надворный советник и кавалер Савва Осоргин был избран одним из депутатов от дворянства губернии для принесения императору благодарности за дарованные дворянству права.
Кроме родового имения в с. Смольково Бугурусланского уезда С.Ф. Осоргину принадлежали несколько других владений в Оренбургской губернии. В начале XIX в. на севере Бирского уезда при речке Урюш он основал сельцо Осоргино (потом д. Барский Урюш или просто Урюш) и в 1816 г. перевёл сюда крестьян из с. Троицкого (Смольково) и деревень Саловки, Гавриловского (Бахметьево) и Михайловки (Кудрино) Бугурусланского уезда. Интересно, что эти селения находились вблизи бугурусланского Ново-Аксакова. В 1828 г. жена Саввы Фёдоровича Евгения Григорьевна Осоргина купила имение в с. Спасском (Наврозово) Белебеевского уезда.
На 1861 г. в первом стане Белебеевского уезда существовала большая деревня Спасское (Наврозовка), принадлежавшая девицам Осоргиным (90 дворов, 2869 дес. земли, 633 крепостных крестьян, дворовых не имелось). А в первом стане Бирского уезда лежала маленькая деревушка Осоргино (Урюш) из 16 дворов (7 дворовых и 61 крепостной)4, в 1865 г. владельцем её был внук основателя, поручик Савва Михайлович Осоргин.
Потомки Саввы Осоргина – дворяне Оренбургской, а затем и Самарской губернии упоминаются в различных источниках. С Николаем Саввичем Осоргиным был знаком Сергей Тимофеевич Аксаков. В одной из библиотек Красноярского края оказался экземпляр «Десятой сатиры» Буало в переводе С.Т. Аксакова, вышедший отдельным изданием в Москве в 1821 г. На обложке книги есть надпись: «Любезнейшему Николаю Саввичу Осоргину в знак памяти и приязни от Переводчика». В 1863–1864 гг. Д.С. Осоргин был владельцем винокуренного завода в с. Святодухове Бугурусланского уезда Самарской губернии.
Вероятно, рассказывая внуку об уфимской родне, бабушка Михаила Осоргина, говоря с гордостью, «ты помни, что мы не какие-нибудь, а столбовые, дворян много, а столбовые все на счету, записаны в одну книгу», вспоминала не только о многочисленном роде Осоргиных, но о Племянниковых и Ильиных. (УФИМСКИЕ ДИНАСТИИ Я.С. Свице Новые материалы по уфимской родословной писателя Михаила Осоргина)
*****
В 1810 г. был учрежден высший законосовещательный орган при императоре — Государственный совет. Он централизовал законодательное дело, обеспечил единообразие юридических норм. Созданная при Александре I система государственных органов с небольшими изменениями просуществовала до 1917 г.
Дата: 2018-11-18, просмотров: 673.