Утром 10 мая 1943 года USS Monterey бросил якорь в порту Касабланка, французское Марокко. Офицер связи 1-го батальона, Лейтенант Дин Маккэндлесс, не был впечатлен. «Запах Касабланки донеся до нас раньше. чем мы ее увидели». 1

После докования полк высадился. Пока десантники ожидали выдвижения к месту дислокации, их окружили арабы, выпрашивая еду и сигареты, продавая безделушки и пытаясь купить наматрасники. Затем полк прошел через Касабланку до лагеря Дон Пассаж на окраине города. Для почти всех офицеров и солдат, таких как рядовой Уилтон Х. Джонсон из штабной роты 2-го батальона, «Касабланка казалась другим миром. Арабы разительно отличались от тех, кого я когда-либо видел». 2

12 мая 1943 года вся 82-я воздушно-десантная дивизия выдвинулась к своей тренировочной базе недалеко от небольшого городка Уджда, французское Марокко, расположенного недалеко от границы с испанским Марокко, более чем в трехстах милях отсюда. Некоторые подразделения перевозились медленно движущимися поездами, где десантники сидели в жарких пассажирских вагонетках и вагонах, рассчитанных на перевозку сорока человек или восьми лошадей. Другие ехали в кузовах 2,5-тонных грузовиков, двигавшихся длинными колоннами по ухабистым и пыльным дорогам. Самые везучие летели на самолетах С-47.

Рядовой Турк Сили ехала в вагонетке одного из воинских эшелонов. «Поездка была жаркой и грязной. Мы ели K-рационы и пытались спать на жестких деревянных сиденьях. Не было никаких туалетов. Мимо нас проезжали другие эшелоны, с немецкими и итальянскими военнопленными. На различных остановках мы впервые увидели арабские города - они нас не впечатлили». 3

15 мая под Уджду прибыли автоколонны, перевозившие часть полка. Лейтенант Боб Филдер, офицер связи из штабной роты 3-го батальон, описал Уджду как «маленький грязный арабский городок, расположенный в нескольких милях к западу от границы с Алжиром и примерно в тридцати милях к югу от Средиземного моря». 4

О том, что ранее эта область была редким пшеничным полем, теперь напоминали только стебли, песок и камни. Генерал Риджуэй намеренно выбрал район вблизи Уджды с его сильной жарой, чтобы закалить солдат. «Мы специально выбрали землю, которая не использовалась для выпаса скота или сельскохозяйственных целей. Мы тренировались в большой жаровне, где горячий ветер нес мелкую пыль, которая забивала ноздри, обжигала глаза и резала горло подобно абразиву». 5

Рядовой Дэйв Боумен из роты D прибыл к месту расположения лагеря после долгой поездки на эшелоне в вагоне 40/8. «Нашей роте отвели определенную территорию, которая в дальнейшем была разделена между взводами и отделениями. У отдельного солдата была половина палатки, поэтому мы объединялись попарно, и двое солдат жили в этой палатке. Нам было приказано выкопать траншею вокруг палатки, чтобы вода не залила, когда пойдет дождь. А теперь представьте себе, насколько хороша траншея, выкопанная на ровной площадке, когда проливной ливень пришел с сопровождающим ветром - и такое происходило больше, чем просто пару раз, пока мы были там».

Лейтенант Филдер быстро понял, что офицерское жилье было не намного лучше. «Мы расположились в четырехместных палатках и разложили наши спальные мешки на песок. . . в середине утра ветер начинал дуть, покрывая наши постельные принадлежности валки и оборудование с песком. Район, где находился лагерь, вскоре приобрел имя «Пыльный котел»». 6

Вскоре после того, как дивизия обосновалась в новом лагере недалеко от Уджды, полковник Гэвину получил приказ явиться к генералу Риджуэю. «Генерал Риджуэй позвонил мне и полковнику Такеру, чтобы проинструктировать нас относительно вероятного боевого задания. Оно руководилось Главным командованием союзных сил и было известно как операция «Хаски», которая должна была начаться 10 июля. Она предполагала захват Сицилии. 505-й полковая боевая группа должна была, находясь в авангарде, поддержать высадку с моря  1-й или 45-й [пехотной - А.П.] дивизии. Наш прыжок должен был состояться в лунную ночь 9 июля, 23:30. Наша точная задача была еще под вопросом. Анализ возможных задач показал, что предпринимаемые усилия будут весьма рискованными и дорогостоящими». 7

15 и 16 мая Гевин провел брифинги по операции «Хаски» для командиров своих батальонов и подполковника Харрисона Хардена, командира 456-го парашютного баитальона полевой артиллерии. Гевин и его штабисты провели следующую неделю, разрабатывая оперативные планы миссии. 24 мая Гевин провел разведку местности вокруг Уджды на самолете Пайпер Каб, чтобы найти полигон, похожий на местности на Сицилии, с целью отработки задач, поставленных в рамках операции «Хаски».

Во время нахождения вблизи Уджды 4 фактора должны были повлиять на тренировку и подготовить полковую боевую группу к предстоящему вторжению. Этими факторами были вода, еда, болезни и жара. Исключительное значение каждого из этих факторов вскоре стал очевидно рядовому Дэйву Боумену. «Мы продолжали тренировки, как и прежде - физические упражнения, действия ночью, нападения, оборона и прочие подобные учения и маневры. Когда мы начинали занятия в этой пустыне - или, точнее, в полупустыне - утром, у нас была только одна фляга воды, и она должна была прослужить нам в течение всего жаркого дня, когда мы испытывали нагрузку. Это называлось «водная дисциплина». Иногда нам приносили мешок Листера (мягкая тара ёмкостью около 140 л для дезинфекции и хранения воды - А.П.), полный воды, хорошо нагретый на солнце пустыни, но это было редкостью.

«Столь же болезненным для меня был тот скудный пищевой рацион, который мы там потребляли. Но это, возможно, имело незначительное значение для большинства, учитывая, что многие заразились малярией и желтухой, и мне кажется, мы все переболели дизентерией в то или иное время». 8

Количество, вкус и температура воды были сложно переносимы для большинства солдат, таких как рядовой запасного батальона Уильям Х. Такер. «Мы получили нашу воду из мешков Листера объемом пятьдесят галлонов, наполненных хлорированной водой, стоящей на солнце. там мне никогда не доводилось пить прохладной воды. Нам разрешали использовать половину фляги в день на человека для бритья и мытья. Неоднократно за время моего пребывания в Уджде я горячо клялся, что отдам десять долларов за стакан холодной воды, холодного пива или чего-нибудь холодного». 9

Капрал Гарри Буффон из роты I и некоторые из солдат полка использовали древний метод охлаждения воды, отчасти модифицировав. «Мы обвязывали наши фляги мокрыми носками, а затем подвешивали их в середине палаток, которые были открыты с обоих концов. Дуновения ветра охлаждали воду достаточно для того, чтобы ее можно было пить». 10

Одной из главных проблем. на которую жаловались почти все солдаты, была еда. Рядовой Берг Авадэниан из штабной роты 2-го батальона, называл еду, которая входила в меню служивших под Удждой, как «очень безвкусную, но, по крайней мере, питательную—омлет, сделанный яичного порошка, никогда полностью не смешивался, поэтому мы просто ели порошок. Порошок лимонного сока мы употребляли вместе с крепким кофе с сухим молоком. Хлеб был неплох, но настоящего масла не было - только заменитель.

«Мы могли видеть гамбургеры, поджаренные на гриле, но это была лишь иллюзия— это были ужасные котлеты из лосося. «Спам» (колбасный фарш или консервированное мясо, входившие в большинство рационов американских военных, несмотря на всеобщее отрицательное отношение к ним последних - А.П.) был обычным блюдом - я ненавидел его! Он и SOS (shit on a shingle) - куски говядины на тостах - часто были в меню. Иногда появлялись картофельное пюре и паршивая фасоль. Наших поваров называли "belly robbers" («грабящие животы»)».

«Шеф-сержант (так в оригинале, скорее всего. штаб-сержант - А.П.) [Кларенс У.] "Тади" Хейхерст, настоящий хороший парень, отвечал за полевую кухню.

«Однажды ночью, мой приятель, Джон Эверхарди, и я украли пятифунтовую банку тунца у поваров. Мы ели его весь следующий день на жаре. Я ненавижу тунца! Я не ел консервированного тунца с того самого дня под Удждой!» 11

Рядовой Сесил Прайн из роты B был гораздо худшего мнения о качестве еды. «Я действительно не знаю, что за помои они называли едой - они до сих пор дают о себе знать болью в желудке». 12

Рядовой Билл Бланк из роты G считал, что загрязнение пищи было хуже, чем ее качество. «Наши кухни были установлены на открытом воздухе, и в очередь на раздачу мы становились так же. Каждый день во время раздачи еды песчаная буря могла дунуть прямо в нашу сторону, и наша еда была бы полна песка». 13

Даже рационы, употребляемые в поле, были загрязнены песком. Рядовой В. А. "Арнольд" Джонс из штабной роты 2-го батальона был в ССС (см. главу 1 - А.П.) до войны и привык к еде на свежем воздухе - но здесь все было по-другому. «Вы вряд ли смогли бы есть грязь вместе с С-рационом» 14 Он услышал, как некоторые из его товарищей-солдат саркастически заметили: «Ну, это хотя бы придало С-рационам аромат». 15

Для солдат, таких как рядовой Рассел МакКоннелл из роты H, грязь в пище была только одной из проблем во время приема пищи. «Как только вы берете кусок хлеба или чего-то еще, на него сразу же садятся осы и шершни, и вам приходилось их стряхивать. Они за малым не залезали вам в рот. Это было абсолютное страдание». 16

Когда 505-я полковая боевая группа только готовилась к ночному боевому прыжку в месте, известном всего нескольким офицерам и солдатам в дивизии, медицинский отряд из 307-й воздушно-десантной медицинской роты уже воевал, сражаясь с болезнями. Каждый врач, который служил в медицинском отряде 505-й полковой группы, был десантником, который подвергся таким же изнурительным суровым испытаниям, как и все остальные. Каждый из них закончил парашютную школу; большинство из них пережили ад «Сковородки» и Алабамы, и теперь испытывала такие же трудности под Удждой. Каждый из них считал себя членом 505-й полковой группы, а не 307-й воздушно-десантной медицинской роты.

Сначала малярия, затем дизентерия сразили многих солдат. Рядовой Такер был одним из немногих десантников, у которых развилась аллергическая реакция на таблетки атабрина, принимаемые ежедневно для профилактики малярии. «Прием таблеток атабрина был обязателен. Офицер стоял в конце очереди на раздаче пищи и наблюдал, как каждый из нас глотал таблетку. После того, как я принял лекарство во второй раз, я сильно заболел. Наши жизни не были на вес золота, поэтому никто не обратил на меня внимания. Мучаясь от спазмов и адской боли, мне пришлось тащиться четыреста ярдов к пункту медицинской помощи.

«Я не был одинок в этом плане. Там уже было двое или трое наших. Нас отвезли в госпиталь, и в течение примерно десяти или двенадцати часов у меня были постоянные рвотные спазмы. Мне сказали, что я чуть не умер. Со мной ничего нельзя было сделать. У меня была сильная аллергия, и я еле выкарабкался. Я вернулся в свою роты через сутки или больше, но я не взял другую таблетку атабрина и подхватил малярию». 17

Рядовой Рассел МакКоннелл из роты H был одним из несчастных солдатыстрадавших от дизентерии: «Мы одновременно рвали и мочились. Каждый из нас болел дизентерией. Капитан [Джон Нортон] сказал: «Ладно, не чистите свои столовые приборы. У меня ее нет. На следующий день он подхватил ее». 18

Даже при частых случаях малярии и дизентерии первичной проблемой со здоровьем, по словам капитана Дэниэла Б. "Док" МаклИлвой-младшего, хирурга 3-го батальона, оставалась «диарея, которой страдали все. Ею не страдали одни рядовые, она была у всех нас». 19

Тренировки, проводившиеся поначалу в течение всего дня, нанесли тяжелый урон в виде тепловых ударов и быстрой потери веса, что усугублялось ограниченным калорийностью принимаемой пищи, нормированным употреблением воды и обезвоживанием, связанным с болезнями. Медперсонал сообщил, что если тренировки в разгаре дня продолжатся, то через несколько недель десантники будут неспособны вести бой. Поэтому, начиная с 23 мая, физподготовкой стали заниматься только ранним утром, в то время как основные тренировки проводились преимущественно ночью.

Это создало еще одну проблему: жара на протяжении дня не позволяла удобно спать. Рядовой Турк Сили понял, что «набивание соломы в чехол матраса делало сон немного более удобным. Скорпионы и муравьи как и мухи, были нашими постоянными спутниками». 20

Ночные тренировки была проведена на уровне отдельных бойцов и подразделений. Рядовой первого класса Элмо Белл из роты С отметил, что индивидуальные упражнения в основном были посвящены «рукопашному и штыковому бою». 21

В ночь на 25 мая были проведены обстрелы зданий с применением боевых ручных гранат. Отрабатывался каждый момент, связанный с боевыми действиями после ночного прыжка, такая как сбор подразделений в темноте; нахождение контейнеров с оружием, обслуживаемым расчетами,  боеприпасами, медикаментами и продовольствием; установление связи между подразделениями и командованием; ночные движения по азимуту. Рядовой Авадэниан участвовал как в батальонных, так и в учениях небольших подразделений, таких, как «атака противника» на вершине гор, по крайней мере, на расстоянии двадцати пяти миль от лагеря. Мы вернулись к середине утра, чтобы спрятаться в тени и поспать в наших палатках.

«Однажды ночью мне, а также еще пятерым ребятам из S-2, завязали глаза, выдали компас, карту, рационы, и десантировали после получаса полета на С-47. К полудню следующего дня мы нашли обратный путь - благодаря замеченным самолетам, поднимавшимся с поля на горизонте». 22

Ночные батальонные учения помогли каждому подразделению, например, лейтенанту Дину отделению связи (во главе с лейтенантом Дином Маккэндлессом) 1-го батальона, совершенствовать свою подготовку к действиям ночью. «Мы развернули всех достаточно  рассеянно, как должно было быть после настоящего десантирования в боевых условиях. В заданное время мы бросились к нашим разбросанным контейнерам с оборудованием, а затем к нашим позициям на местности, выбранной, чтобы быть похожей на Сицилию. Мои связисты наладили связь между батальонным коммутатором и телефонами всех рот. Как только мы подключились и смогли связаться с ротами, я доложил об этом подполковнику Горхэму [командиру батальона]. По отданному по телефону приказу роты должны были начать нападение». 23

Было важно, чтобы каждый солдат и медик, прежде чем 505-я полковая группа пойдет в бой, твердо знал, что делать, если получит ранение или травму. Хирург 3-го батальона, капитан «Док» МаклИлвой и другие врачи разработали инструкции практически для всех случаев жизни. «Для подготовки десантников-пехотинцев и десантников-медиков, все возможные сценарии получения ран мы разделили на четыре группы: раненые или травмированные, лежачие и находящиеся одни; раненые или травмированные, ходячие и находящиеся одни; раненые или травмированные, находящиеся вместе с медицинским персоналом; и раненым или травмированные, находящиеся вместе с боевыми подразделениями. Обучение, основанное на первой сценарии, предполагало, чтобы пехотинец был тщательно знаком со своим пакетом первой помощи, чтобы он мог неоднократно видеть на практике, как он должен поступать при получении того или иного ранения или травмы; как использовать бинты и морфий; как, будучи раненым, укрываться и защищаться , пока тебя не подберут свои или пленят враги. Эти люди проходили ежедневную подготовку под руководством офицеров-медиков, санинструкторов и офицеров своих рот на данном этапе за несколько недель до прыжка над Сицилией. Это принесло свои плоды. Многие солдаты должны быть обязаны своей жизнью этой подготовке.

«Согласно другому сценарию, акцент в обучении делался в основном на лечение легких ранений и нахождении в безопасном месте, пока не будет установлен контакт с союзными частями.

«За ранеными, изолированными с санинструкторами или врачами, медперсонал должен был ухаживать как в обычных условиях, теми способами, которые персонал сочтет возможными. Кроме того, местонахождения раненых [медикам] было поручено украсить видными издалека флагами с Красным крестом и ждать контакта с союзными силами.

«В четвертом случае (раненые или травмированные, находящиеся в боевых подразделениях) обучался практически один медперсонал. Мы видели что каждый санинструктор был тщательно подготовлен к тому, как внутривенно вливать плазму, оказывать первую помощь в случае любого ранения, как суметь контролировать кровотечение любого контролируемого типа. После нескольких недель тренировок санинструкторам стало очевидно, что любой дурак, который может схватить гайку плоскогубцами, сможет остановить кровотечение с помощью зажима.

«Моральный дух бойцов возрос (Бог свидетель, это всем было нужно), когда мы обсуждали вместе с ними в общих чертах виды ранений, виды лечения и т.д.. Главное, что мы попытались донести до солдат, заключались в том, что большинство ранений нефатальны и за ними можно надлежащим образом ухаживать самостоятельно или с помощью наличного медперсонала в течение нескольких дней без какого-либо тяжелых последствий». 24

Во время обучения в Уджде 82-я воздушно-десантная дивизия находилась в распоряжении командующего американской 5-й армией генерала Марка Кларка. Однако во время вторжения на Сицилию дивизия будет сражаться, будучи в составе 7-й американской армии во главе с уже ставшим легендарным генералом Джорджем С. Паттоном. 19 мая состоялся осмотр дивизии Кларком.

52-е транспортное крыло. несмотря на все усилия своего командира, бригадного генерала Хэла Кларка, было недостаточно подготовлено к действиям ночью. Экипажи самолетов С-47 за время нахождения в США не были подготовлены к полетам в тесном строю; ситуация продолжала оставаться таковой вплоть до развертывания крыла в Северной Африке. Аэродромы под Удждой, действуя с которых, экипажи 52-го крыла могли бы произвести учения совместно с 82-й дивизией, не были готовы вплоть до 25 мая 1943 года. Само же 52-е крыло и вовсе оказалось не в состоянии проводить совместные тренировки с 82-й дивизией вплоть до 1 июня. Банально не хватило времени, чтобы провести тренировки для экипажей крыла по ночной выброске десанта над Сицилией. Генералом Кларком для выброски десанта над Сицилией было предложено боевое построение из девяти самолетов, летевших тройками строем фронта (в оригинале - V-of-Vs configuration - А.П.). Девятка самолетов была в состоянии перевезти роту десантников. Такие формации следовали одна за одной через полторы минуты. Четыре или пять девяток самолетов составляли поток. Один поток перевозил один батальон десантников. Это построение стало стандартным для будущих воздушно-десантных операций, хотя и подвергалось незначительным изменениям: так, время между подходом потоков было впоследствии сокращено.

3 июня дивизию посетили генералы Паттон, Кларк и Брэдли, а также ряд иностранных генералов и высокопоставленных гостей. Смотр включал десантирование 1-го батальона в полном боевом снаряжении (операция получила кодовое название «Очковтирательство» - Eyewash). (25) Батальон летал на тридцати шести самолетах, а еще три использовались для «пополнения запасов». Впервые использовался камуфлированный парашютный купол Т-7. Сильный ветер привел к проблемам при посадке - двадцать два человека были госпитализированы с травмами при прыжке. Трое получили серьезные травмы:  лейтенант Джон Э. Самсел из штабной роты  получили сотрясение мозга; лейтенант Уилберт Х. Роббинс-младший из роты С травмировал ногу, а сержант Луис Л. Хэндхелд из роты В получил травмы спины.

Полковая боевая группа начала тренировочные прыжки 5 июня, когда 3-го батальон совершил десантирование, несмотря на ветер скоростью тридцать миль в час. Сильный ветер у земли привел к тому, что несколько солдат разбились при приземлении, сломав ноги и бедра. Штаб-сержант Филипп О. Мэттсон из роты G сломал обе ноги настолько серьезно, что его вместе с рядом других пострадавших отправили обратно в Соединенные Штаты.

Рядовой Говард Гудсон из роты I носил ручные гранаты в передних карманах брюк своей прыжковой униформы. «Когда мы приблизились к земле, там был достаточно сильный ветер. Он схватил меня, взмахнул мной и ударил меня о землю. И я ударился об эти ручные гранаты в моих карманах. В общем, я выглядел как один сплошной синяк». 26

Посадка бойца роты H рядового Ричарда Э. «Пэт» мало чем отличалась от посадки его сослужицев. «Там был ужасный нисходящий поток и почти всем было тяжело; мы де-факто отскакивали от земли когда приземлялись. Я знаю, что заходил на посадку и несколько раз отскакивал. После того, как я приземлился, я лежал там несколько мгновений, ощупывая точки на своем теле , чтобы быть уверенным, что у меня не было сломанных костей. После осмотра я решила, что все в порядке. Я встал и двинулся, чтобы собраться вместе со своей ротой. Первым человеком, которого я увидел, был один из лейтенантов моей роты. Он лежал на земле, я уверен, скорее от разочарования, чем от боли. Он лежал, стонал и говорил: «Я согнул ключицу. Я согнул ключицу».

«Я посмотрел на него и увидел, что его плечо дико торчит вверх. Я сказал:

«Сэр, мне кажется, вы сломали ключицу»

А он ответчает: «Нет, черт побери. Она согнута. Я пережил автокатастрофу в Штатах, мою правую ключицу заменили на металлический протез». Он был ужасно разочарован, потому что знал, что ему придется вернуться в Штаты, и он хотел остаться со своими людьми». 27 Из батальона Гевин получил доклад: в результате прыжка госпитализировано пятьдесят три человека.

Штабная рота полка совершила тренировочный прыжок 7 июня, потеряв шестерых травмированными (были госпитализированы) и одного погибшим —у рядового Гилберта С. Смита не раскрылся парашют. Столкнувшись с нарастающим числом небоевых потерь, Гевин решил сократить тренировочные прыжки до «минимального количества, которое позволит все же выполнить поставленные в рамках обучения цели». 28

9 и 10 июня была проведена операция «Ловкач» («Dodger»). Батарея А 456-го парашютного батальона полевой артиллерии, 1-й батальон и контейнеры с частями орудий были сброшены в 22:00 имитируя ожидаемую высадку подразделений, на позиции рядом с зоной высадки. В 23:30 вечера, батарея С того же батальона, 3-й батальон и контейнеры с частями орудий были сброшены в район высадки батальона. Целью учений было дать возможность попрактиковаться в десантировании расчетам орудий, но главное - проверить возможность нахождения контейнеров и сборки 75-м гаубиц. Кроме того, высадка десантников дала транспортным эскадрильям возможность отрабатывать полет в строю и навигацию, а также взаимодействие между десантниками и летчиками. Картина десантирования обеспечила возможность улучшать точность выброски с минимальным подверженностью дополнительным травмам. Выброска двух комплектов составных частей батальона была использована для отработки поиска и сбора снаряжения сразу после ночного прыжка. Впервые к комплектам оборудования были прикреплены люминесцентные элементы, и был проведен эксперимент с использованием металлических крикетов, которые Гэвин отметил как «очень хорошие». 29

После прыжков в ночь с 9 на 10 июня июня два батальона продвинулись на две мили в темноте вдоль вади Найма к оборонительным позициям, затем прошли еще шесть мили по руслу 10 июня, чтобы имитировать атаку, используя боевые боеприпасы. В ночь с 11 на 12 июня Гевин, майор Чарльз У. Коунс, командир 3-го батальона 504-го полка, и майор Краузе, командир 3-го батальона, 505-го полка совершили разведывательный полет к зоне выброски на бомбардировщиках «Москито»  RAF. 12 июня подполковник Горхэм покинул Уджду, чтобы провести аналогичную разведку.

Сержант Боб Джиллетт из полковой секции S-2 получил копии фотографий воздушной разведки, сделанных во время миссии Гэвина. «Моя секция построила детальный песочный макет основной цели "Y" на дороге к северо-востоку от Гелы. Мы располагали множеством фотографий дотов, но смертельную  эффективность занятых дотов мы не осознавали всерьез до того момента, пока мы не оказались на Сицилии». 30

Однажды ночью сержант Билл Бланк из роты G охранял палатку, где был установлен макет местности. «К моей радости, я увидел полковника Гевина, приближающегося к этой палатке. Чтобы повеселиться и дать ему знать, что палатка охраняется, я позволил ему приблизиться. Затем я щелкнул предохранителем на своей винтовке и приказал ему остановиться. Он резко остановился, и я позволил ему пройти дальше лишь после того, как он назвал верный пароль. Он знал, что его застрелят, если он не подчинится. Он хорошо нас обучил». 31

Располагая данными аэрофотосъемки целей, Гевин имел полномасштабные копии построенных укреплений на каждом объекте. Доты, траншеи, блокпосты и заграждения из колючей проволоки были одного типа и расположения на каждом объекте. Нападения на эти укрепления повторялись с использованием боевых патронов.

1-й и 2-й батальоны, поддерживаемые двумя взводами роты В 307-го воздушно-десантного инженерного батальона, имели задачу захватить укрепления, защищающие перекресток у цели «Y». Рядовой первого класса Харвилл Лазенби, командир отделения роты B 505-го полка, позднее узнал, что тренировка «должна была имитировать миссию на Сицилии - взятие укреплений цели «Y», в основном это были доты - окруженные колючей проволокой опорные пункты. Бангалорские торпеды использовались для пробития брешей в проволочных заграждениях, в то время как противник сковывался активным ведением огня». 32

Именно во время этих тренировок рядовой Нил Друган из роты В 307-го воздушно-десантного инженерного батальона узнал, как они будут нейтрализовывать укрепления, с которыми они столкнутся у цели  «Y» . «Джонни Дэвис и я должны были поместить макет бангалорской торпеды под колючую проволоку дота, зажечь ее и отбежать назад. Через тридцать секунд она взорвется, и тогда Эл Майер возьмет ранцевый заряд и забросит его внутрь макета дота». 33

В ночь на 14 июня в рамках генеральной репетиции, получившей кодовое обозначение «Пират» («Pirate») состоялось ночное десантирование штабов батальонов, командиров рот и взводов. Десантировавшиеся оказались рассеяны. Следующей ночью была проведена наземная часть операции, предполагавшая обустройство оборонительного периметра ночью. Во время разбора полетов, проведенного на следующий вечер в парижском театре в Уджде, суровой критике подверглись плохие действия 2-го батальона майора Джеймса Грея. На следующий день майор Грей вылетел в Кайруан, Тунис, чтобы осмотреть аэродромы. Гевин решил, что он ушел в самоволку, объясняя это тем, что об отъезде не было ему сообщено, хотя Грей утверждал по возвращении, что он рассказал капитану Альфреду В. Ирланду, адъютанту полка, о своих планах.

Гевин провел смотр 505-й полковой боевой группы 18 июня. Вскоре в полк для парашютной подготовке прибыли два энсина (воинское звание, соответствующее мичману в ВМФ России) ВМС США. Они должны был обеспечить 505-й полк артподдержкой кораблей флота во время вторжения. 21 июня Гевин более точно охарактеризовал офицерскому составу цели, поставленные перед полком в рамках ориентации операции «Хаски». На следующий день Гевин освободил Грея от должности командира батальона и заменил его старшим офицером 2-го батальона майором Марком Дж. Александером. На должность старшего офицера батальона Гевин выдвинул одного из лучших ротных командиров, капитана Джон "Джек" Нортон из роты H. Это было горькое разочарование для Нортона, который хотел повести в бой роту, которую он тренировал. Первоначальный командир роты Н, капитан Фредерик Л. Милл, заменил Нортона. Лейтенант Нил Л. МакРобертс также был переведен 22 июня из S-2 1-го батальона на должность командира роты F.

24 июня 1943 года генерал Риджуэй приказал 82-й воздушно-десантной дивизии передислоцироваться на исходный рубеж для операции «Хаски». «После шести недель в этом пыльной, продуваемой ветрами адской дыре, мы переехали в Кайруан в центре Туниса, исходную точку, из которой мы должны были отправиться к Сицилии». 34

Десантники снова сели на эшелоны с вагонами «40/8», 2,5-тонные грузовики и C-47 для передислокации. Лейтенант Джим Койл из роты Е был одним из счастливчиков, летевших на С-47. «Мы свернули лагерь и полетели в другой невыносимо жаркий район за пределами города Кайруан в Тунисе. Первый пилот на моем самолете сказал, что диспетчер на аэродроме передал ему, что на поле было 120° F, когда мы приземлились! Мы разместились в палатках в этом районе, а через несколько дней начались инструктаж перед тем что было нам известно как «боевой прыжок». Во время брифингов нам никогда не говорили, куда именно мы направляемся, но на выданных картах были итальянские названия». 35

Как будто страдания в Уджде не были достаточно плохими, неумолимая жара Кайруана и логистическая проблема, сговорившись, продолжили делать условия пребывания дивизии практически невыносимыми. Генерал Риджуэй, по крайней мере, мог использовать сады вблизи аэродромов для размещение своих солдат. «В тени грушевых и миндальных деревьев мы нашли убежище от жгучей жары, но для тех, кто должен был работать в куонсетских бараках, выхода не было. Это было похоже на жизнь и работу внутри печи. Всегда дул ветер, временами это был жаркий сирокко, шедший из пустыни и напоминавший дыхание ада, а в полдень градусник иногда стоял на отметке в сто двадцать шесть градусов. Впервые наша снабжение нарушилось, и на протяжении долгого времени мы жили почти исключительно на мармеладе и «спаме»». 36

Тем не менее, некоторые десантники, такие как рядовой В. А. Джонс, считали Кайруан с его жарой намного приятнее Уджды. «Это была хорошая идея. Нас разместили в большой оливковой роще. Мы были в какой-то тени. Это все равно что переехать в хороший отель». 37 В дополнение ко всему, Кайруан был достаточно близко к Средиземному морю, что позволяло наслаждаться относительно приятным прохладный ветерком по вечерам.

505-я полковая боевая группа должна была возглавить вторжение на Сицилию и не дать возможность вражеским резервам контратаковать высаживающиеся на побережье войска, блокируя ключевые дороги и нарушая вражеские коммуникации. Полковая боевая группа прыгала в ночь перед высадкой на берег в районе к востоку и северо-востоку от Гелы и к югу от Нишеми, чтобы обеспечить высадку американских 1-й и 45-й пехотных дивизий.

На 456-й парашютный батальон полевой артиллерии подполковника Харрисона Хардена возлагалась поддержка боевой группы артиллерийским огнем. Рота В, 307-го воздушно-десантного инженерного батальона под командованием капитана Уильяма Х. Джонсона оказывала помощь в штурме вражеских дотов. Отряду 82-й воздушно-десантной роты связи, которым командовал лейтенант Эдвард Качаински, предписывалось оказывать помощь в налаживании связи с 1-й и 45-й пехотными дивизиями, а отряду 307-м воздушно-десантной медицинской роты во главе со штаб-сержантом Джеком М. Бартли - помощь медицинскому отряду 505-го полка в эвакуации раненых.

3-й батальон 504-го парашютно-пехотного полка под командованием подполковника Чарльза Коунса, приданный 505-й полковой боевой группе на время операции, должен был приземлиться в зоне высадки «Q» на северном конце плацдарма и заблокировать дорогу к югу от Нишеми. 1-й и 2-й батальоны 505-го полк вместе с батареями А и В, 456-го парашютного батальона полевой артиллерии десантировались в зоне высадки «S» с задачей захватить цель «Y» - ключевой дорожный узел.

3-й батальон без роты I, штаб и штабная рота полка, рота обслуживания, совместно со штабной батареей и батареями С и D, 456-го батальона полевой артиллерии, десантировались в зоне высадки «T» и должны были занять возвышенность к югу от цели «Y». Рота I высаживалась к юго-востоку от зоны высадки 3-го батальона, чтобы захватить и заблокировать еще одну дорожную развязку и зажечь костер, который будет служить ориентиром для высадки 1-й пехотной дивизии на побережье.

Полковое отделение подрывников высаживалось в пяти милях к юго-востоку от сил, прыгавших в зоне высадки «X». Подрывникам ставилась задача подготовить автомобильные и железнодорожные мосты через реку Акате к подрыву и уничтожить их, если атакующего противника будет невозможно сдерживать. В день D+1 (на следующий день после высадки войск - А.П.) 505-я полковая боевая группа временно подчинялась 1-й пехотной дивизии, после чего помогала в захвате аэродрома в Понте Оливо.

К десантированию 505-й полковой боевой группы привлекались пять групп 52-го транспортного крыла. 61-я группа перевозила 3-й батальон 504-го полка, ведя за своим потоком на Сицилию остальные подразделения. Второй поток (3-й батальон 505-го полка)перевозила 314-я группа; затем шла 313-я группа, перевозившая 1-й батальон. 316-я группа, шедшая следом, перевозила штаб полка, шедшая последней 64-я группа перевозила 2-й батальон.

По прибытии в Кайруан майор Марк Александер, командир 2-го батальона, встретился с командиром 64-й транспортной группы, полковником Джоном Черни и его заместителем подполковником Томми Томпсоном. Основной у Александра была лишь одна просьба: «Куда бы нас не высадили, они должны были приложить все усилия, чтобы высадить нас всех вместе, чтобы у нас была возможность организованно сражаться как цельное подразделение». 38

Капитан Уиллард «Билл» Фолмер, командир роты I, только что приземлился после перелета из Уджды со своим подразделением. «Кто-то подошел ко мне, когда я вышел из самолета, и сказал, что Краузе (командир 3-го батальона - А.П.) хотел, чтобы я и другие офицеры роты подошли в район, где они занимались планированием». 39

Капитану Фолмеру было поручено отдельное специальное задание: захват системы дотов на дорожной развязке и розжиг костра на холме, просматривавшемся с береговых плацдармов недалеко от города Гела, который должен был стать ориентиром для высадки 1-й пехотной дивизии. Зона высадки находилась недалеко от озера Бивьере, ее пересекали узкая долина и крутые хребты. Фолмер внимательно слушал все. что ему сообщали относительно задачи роты. «Была задача, которую он [майор Краузе] хотел возложить на меня. Там была рацон, куда я должен был десантироваться только со своей ротой, и главное, что мы должны были обязательно сделать, - это разжечь этот костер в два часа ночи. У нас был кое-кто, кто, в чем я был уверен, сделает это. Это вполне должно было быть по плечу  [лейтенанту Джорджу] Кларку. Он [Краузе] дал мне две размытые фотографии. Это не было абсолютно эффективно, но их качества хватило мне, чтобы проинструктировать всех относительно места,  над которым нас собирались десантировать». 40

По мере того, как Фолмер изучал фотографии, он заметил, что выбросить всю его роту в узкую долину будет проблематично, и планировал обсудить эту проблему с пилотом транспортной авиации, командовавшим той девяткой самолетов, которая будет перевозить его людей. «Я сказал: «Я хотел бы обсудить этот вопрос», и он сказал: «Нет, не встречайся с пилотами». Я думал, что мне не стоит приветствовать этого парня, но я сделал и, не проронив ни слова, ушел». 41

Ранее, находясь еще в Алабаме, Фолмеру поручили доставить по воздуху продовольствие в батальон, который располагался на небольшой полянке посреди несколько высоких сосен. «Ранее я имел дело с доставкой продовольствия к моменту завтрака для батальона положить еду на землю в время завтрака для батальона, и это побудило меня тщательно разбираться со всеми проблемами, с которыми ты сталкиваешься. Пилоты были новичками и не были хорошо обучены, и я знал, что они сбросят ребят не в тех местах. Осознавая это, я просто решил дождаться темноты». 42

Вскоре после наступления темноты Фолмер выскользнул из палатки и двинулся через оливковую рощу, где размещалась его рота, пересек изгородь из кактусов, и прошли значительное расстояние до палаток и самолетов авиагруппы, которая должна была перевозить 3-й батальон. По дороге он думал о приказе майора Краузе не разговаривать с пилотами. Но Фолмер ставил успех задания  выше собственной карьеры. «В глубине души я осознавал, что когда вы идете вперед и делаете что-то, что вам приказали не делать, это попахивает военным трибуналом». 43

Фолмер смог найти палатку подполковника, командовавшего группой. «Я сказал: «Мне поставлена задача десантироваться вместе с группой бойцов в этот район на карте. Я хотел бы знать [имя пилота] и где он находится, и я бы хотел получить разрешение поговорить с ним». Он передал меня сержанту. Сержант дал мне все, что я хотел. Имя человека, которого он мне дал, было [капитан Уильям р.] Боммар. Он больше беспокоился о том, разбужу ли я этого парня.

«Когда я добрался до палатки, я попросил у них прощения, потому что там лежали трое или четверо летчиков. Я представился Боммару, и он сказал: «Я слышал, что вы, вероятно, хотели увидеть меня». Я сильно удивился. «Кто ему такое сказал?»

«Он достал фонарик, и мы рассмотрели вопрос, и он изучил егоо. По-видимому, командир группы сказал ему, что у него будет особая работа. Он был так же хорошо подготовлен, как и я, плюс он был просто подходящим парнем.

«Во-первых, чтобы я не спутался с остальными четырьмя девятками, я спросил его: «Вы можете быть последней девяткой в потоке?»» 44

Изучив аэрофотоснимки и карту, Фолмер определил, что его роту надо выбросить в узкую долину с крутыми хребтами по обеим сторонам. Стандартное строй девятки приведет к широкой зоне рассеиванию, когда девять самолетов сбросят роту Фолмера. Фолмер попросил Бомара лететь узким фронтом, где одна тройка шла бы за другой. «Мы посмотрели на побережье на карте, и мы увидели реку, я думаю, что это была река Аката, спускающаяся к [морю]. Это было весомым подспорьем наряду с полумесяцем. Затем, когда вы летели дальше, вы начинали видеть начало небольшого внутреннего озера, почти идущего параллельно побережью, затем железную дорогу и дорогу. Они будут почти подряд. Если бы вы повернули правильно, туда, где мы бы пройти дальше вглубь долины, вы могли бы увидеть все это». 45

Белый дом, видимый только с правой стороны кабины при пролете над долиной, стал ориентиром для десантирования. Финальная просьба Фолмера сводилась к тому, чтобы Боммар сел с правой стороны кабины. «Единственный небольшой спор между нами произошел, когда я спросил его о том доме на склоне холма, что мы видели на фотографии.

«Он ответил: «Сэр, я не сижу с правой стороны».

«Я сказал: «Не могли бы вы сделать это для нас, только в этот раз? Так бы вы смогли оценить, когда вы должны дать нам зеленый свет, чтобы все эти парни позади вас не оказались над океаном. Убедитесь, что они будут над землей». Я знал, что белый дом стоит достаточно далеко в глубине острова, чтобы мы все приземлились на том месте, где должны были быть.

«Подумав над решением этой проблемы некоторое время, он ответил: «Да, сэр»» 46

С планом высадки, разработанным к их взаимному удовлетворению, Фолмер поблагодарил Боммара и отправился к своей палатке, уверенный, что вне зависимости от того, насколько сильно он рискнул, выполнение задачи должно стоять выше своего собственного благополучия.

6 июля 505-й полк отпраздновал первую годовщину своего формирования барбекю. У арабов купили трех быков, а кто-то в полку чудесным образом нашел и доставил достаточно пива, чтобы у каждого человека в полку была хотя бы кружка этого питья. По мнению сержанта Отиса Сэмпсона из роты Е, это было максимально возможным воплощением рая, который мог быть в Северной Африке. «Какой-то старый бычок, который пережил большую часть прошлой истории ранней Африки, наконец, оказался зажаренным на гриле в качестве особого удовольствия для 505-го полка. Он был особенным. Не считая настоящих стейков, у нас также было пиво, и если карты были разыграны правильно, можно было время от времени возвращаться в строй, что некоторые из нас и делали. Это была хорошая вечеринка». 47

Через два дня офицеров и бойцов полковой боевой группы отвезли на автобусах в место в нескольких милях отсюда, где они приняли свой первый душ с момента прибытия в Северную Африку. Рядовой Авадэниан из штабной роты 2-го батальона наслаждался освежением. «над нашими головами были пятидесятипятигаллонные бочки с дырками, под которыми мы ходили Они были над головой пятьдесят пять галлонов бочки с дырками, под которыми мы все вместе ходили. Это было здорово! Мы высохли за считанные минуты». 48

Некоторые солдаты, такие как рядовой первого класса Рассел У. Браун из роты F, также смогли искупаться в Средиземном море. «Хорошо было просто посидеть в воде». 49

7 и 8 июля были проведены брифинги для информирования каждого бойца о задаче своей роты или взвода. Рядовой Говард Гудсон из  2-го взвода роты I был проинформирован командиром взвода об их задаче, хотя пункт назначения не был раскрыт. «Лейтенант [Джордж] Кларк отвел некоторых из нас туда, где стоял песчаный макет, сказал нам, где именно мы должны были прыгать и что мы должны были делать. Мы должны были подняться на эту высоту у западного берега озера и поджечь все, что сможем найти . . . что-то, что реально будет гореть. Причина, по которой мы это должны были сделать, заключалась в том, что 16-й пехотный полк 1-й дивизии должен был пройти через наш район». 50

Рядовой первого класса Дуглас М. Бейли служил в батарее B 456-го парашютного батальона полевой артиллерии. "Они устроили ящик с песком в куонсетском бараке, куда мы ходили группами и где лейтенант с указкой показывал нам разные цели, которые мы уничтожим». 51

Перед рассветом в день выброски сержант Билл Данфи из роты I разбудил бойцов своего отделения. «9 июля началось с раннего завтрака, после чего нам выдали основную боекомплект патронов, гранаты и рационы. Нам выдали два предмета, которые были уникальными для операции на Сицилии, ими были спасательные жилеты «Мэй Вест» и противогазами». 52

Каждому десантнику было выдано все снаряжение, оружие, боеприпасы и продовольствие, чтобы быть самодостаточным в течение нескольких дней. Типичная боевая нагрузка каждого десантника включала в себя  основной и запасной парашюты. Каждый нес свою личное оружие, боеприпасы и гранаты; обычно в этот набор входила винтовка M1, 168 патронов 30-го калибра, четыре осколочные гранаты, одна дымовая граната, плюс штык, траншейный нож и нож-стропорез. Помимо своей прыжковой формы, десантник носил шлем, перчатки, спрятанные внутри формы шелковую карту для побега и компас, наручные часы, подсумки с ремнями, платок. Дополнительная одежда включала две пары носков и одну пару трусов. Каждому был выдан массет -  рюкзак, в котором содержались набор столовых принадлежностей, один К-рацион и один D-рацион, зубная щетка, зубной порошок, безопасная бритва с пятью лезвиями, один кусок мыла, карандаш, бумага, десять пачек сигарет Camel, спички, зажигалка, и таблетки Halazone для очистки воды. Наконец, в снаряжение входили тридцатифутовая веревка, одеяло, плащ-палатка, противогаз, шанцевый инструмент, два набора первой помощи и фляга, наполненная водой. Многие несли дополнительные патроны 30-го калибра для пулеметов или другие специальные предметы. Офицеры и сержанты также имели пистолеты 45-го калибра и патроны к ним. Вместе с основным и запасным парашютами, средний вес переносимого снаряжения колебался в пределах восьмидесяти - девяноста фунтов.

Групповое оружие (минометы калибра 60 и 81 мм, пулеметы 30-го калибра, базуки и 75-мм гаубицы) и боеприпасы к нему, дополнительные боеприпасы к стрелковому орудию, медикаменты, взрывчатка (пластид, капсюль-детонаторы, подрывные машинки) и средства связи (радиоприемники, провода, телефоны), уложенные в специальные контейнеры, были прикреплены под фюзеляжами С-47, а механизмы их сброса - проверены.

Рядовой первого класса Даг Бейли из батареи В, 456-го парашютного батальона полевой артиллерии, помогал загрузить контейнеры на борт. «Мы загрузили 75-мм гаубицы в шести контейнерах под самолет, а с собой в отсек взяли мягкий мешок, содержащий прицел, затвор и набор из двух скрепленных друг с другом колес [гаубицы]». 53

Во время погрузки контейнеров со снаряжением в и под самолеты, рядовой Дэйв Боуман увидел, как приближается из взводных роты D, лейтенант Уэверли Рэй. «Трое ребят из авиационного корпуса пыхтели на летном поле, загружая один из наших контейнеров со снаряжением в самолет. В этот момент мимо проходил Рэй. Мгновение он наблюдал за ними, а потом подошел,  поднял [контейнер] и загрузил его внутрь, к удивлению парней. Когда он ушел, один из них воскликнул: «Боже, вы, десантники, все такие силачи?»

««Ну, нет, как бы мы ни хотели так же выглядеть, это не так». Даже для десантников он был гораздо сильнее. Он был необычайно сильным человеком. Полагаю, его без преувеличения можно назвать силачом». 54

Лейтенант Роберт М. Пайпер был помощником адъютанта полка. «Заключительные брифинги были проведены с целью проверить, знает ли каждый боец о своей роли в общем плане. Были выданы нарукавные повязки вторжения с изображением американского флага, носимые на правом рукаве, а также полоски белой ткани, которые должны были носить на левом рукаве для опознавания своих ночью. Отдельные парашюты были выданы и оставлены в самолетах для использования в ту ночь.

«Позднее в тот же день были проведены конференции летчиков и джампмастеров, на которых

были детально целиком оговорено взаимодействие ВВС и ВДВ. Важно, чтобы все десантники знали тип строя, в котором будет совершаться полет, точки поворота, воздушную поддержку и инструкции ВВС относительно выброски десанта. Именно на этих конференциях были даны ответы на все вопросы, и десантники с летчиками в полной мере осознали стоящие перед ними задачи. Именно на этих конференциях офицеры-десантники выяснили, что территория, которую они так хорошо знали, находится на Сицилии.

«Днем солдаты одевались и готовили свое снаряжение к бою. А после ужина командиры рот провели финальные брифинги». 55

Майор Марк Александер собрал солдат и офицеров своего 2-го батальона для последнего разговора в тот вечер. Рядовой Берг Авадэниан восхищался Александером. «Он был поистине великим комнадиром - он вселил в нас уверенность. Он был жестким, но внимательным. Я чувствую, что обязан жизнью его командованию». 56

В ходе брифингов десантникам сообщили, что противостоящие силы из частей итальянской армии и нескольких немецких технических подразделений. Итальянская армия имела плохую репутацию после того, как последовательно была разгромлена англичанами и американцами в Северной Африке. Так что десантники были уверены в том, что с легкостью справятся со всем, что итальянцы бросят на них.

Генерал Риджуэй был уверен, что его десантники хорошо зарекомендуют себя в своем первом бою. «К моменту взлета в направлении Сицилии люди были настолько худыми и сильными, настолько злыми и безумными, что они прыгнули бы в адское пламя, лишь бы выбраться из Африки. . . Гевин проделал огромную работу по подготовке к этой операции, и все было готово, вплоть до последнего патрона». 57

Чего никто в 82-й воздушно-десантной дивизии не знал, так это того, что на Сицилии были размещены парашютно-танковая дивизия «Герман Геринг» и 15-я танково-гренадерская дивизия. С помощью сверхсекретной британской «Ультры» - машины, расшифровывающей шифрованные немецкие военные сообщения, - было выявлено наличие этих мощных немецких подразделений на Сицилии. «Ультра» была использована для успешного взлома немецкого кода «Энигма», который, по мнению немцев, был полностью защищен от вражеского декодирования. Это позволяло союзникам быть в курсе относительно расположения и планов противника без его ведома. Сохранение в тайне факта существования «Ультры» имело первостепенное значение для союзников, поэтому никакие подразделения союзников, участвовавшие во вторжении на Сицилию, не были проинформированы о присутствии на острове двух немецких дивизий.

Это беспокоило генерала Омара Брэдли, одного из немногих генералов США, имеющих достаточный допуск, чтобы знать о существовании «Ультра» и ее информации. «Из-за крайней секретности «Ультра» нам не разрешили передать эту информацию в соединения или включать ее в распространяемые нами разведывательные сводки. Если бы нас спросили, есть ли на острове немцы, нам пришлось бы солгать и сказать: «Возможно размещение немецкого техперсонала». Это был жестоко по отношению к наших солдатам и офицерам, но необходимо для того, чтобы скрывать существование «Ультры». 58

Парашютно-танковая дивизия «Герман Геринг» была парашютно-егерским (fallschirmjagers) соединением Люфтваффе, которое в процессе своего развития было переформировано в танковую дивизию. Несмотря на свою недостаточную укомплектованность, дивизия имела значительное количество бронетехники: более 131 танков и штурмовых орудий (включая роту из семнадцати танков Pz.Kpfw. VI «Тигр»), самоходную артиллерию и разведывательные подразделения с большим количеством бронетранспортеров и зенитных орудий. Хуже того, дивизия была развернута к северу от зоны высадки 505-й полковой боевой группы. Она находилась в идеальной исходной позиции, чтобы мощным контрударом сбросить в море высаживающиеся на пляжах подразделения американских 1-й и 45-й пехотных дивизий.

За пару часов до взлета полковник Гевин, стоя на своем джипе, говорил со своими людьми. Рядовой В. А." Арнольд " Джонс из минометного взвода штабной роты 2-го батальона запомнил те слова, что он адресовал собравшимся:  «Помните, что вы пришли сюда не для того, чтобы умереть за свою страну, а для того, чтобы заставить умереть за свою страну этих ублюдков. Он не дураки, они умные люди. Вы должны действовать немного усерднее, чем они, если хотите вернуться домой». Он продолжил: «Посмотрите на парней слева и справа от себя. Все они являются твоими друзьями. Но, если вы не пойдешь туда, говоря: «Я поступлю так-то и так-то. Он не достанет меня», - тогда вы не вернешься назад. Некоторые из вас уже не будут со мной завтра»». 59

По мнению бойца роты H рядового Рассела МакКоннелла, десантникам было все равно куда прыгать и против кого сражаться. «Африка была настоящим адом. Мы знали, что на Сицилии будет не хуже. Мы с нетерпением ждали этого. К тому времени, когда мы были готовы отправиться на Сицилию, мы были более чем рады этому».