Говоря о теме произведения и о том, как она появляется, мы невольно «заехали» в область психологии творчества — то есть работы автора над своим произведением. Теперь, когда вы, будем считать, овладели «техминимумом», пришла пора поговорить об этом подробнее.
Для начала надо прямо сказать здесь то, о чем вы и сами давно догадываетесь. Все писатели — графоманы. В самом точном значении этого слова, в котором нет ничего уничижительного. Графоман — это просто человек, получающий удовольствие от процесса писания, и граф Толстой ничем не отличается в этом смысле от графа Хвостова[4].Отличаются только результаты их деятельности, но это уже второй вопрос.
Даже Джеймс Джойс, который, говорят, мог сутками мучиться над одной фразой, испытывал, когда фраза оказывалась найденной, наслаждение, не доступное ни одному казанове. Поэтому, уверен, вас не разочарует главное, что я хочу сказать: процесс писания — это в первую очередь процесс переписывания. Получите от этого максимум удовольствия. Думайте о себе как о скульпторе, который медленно высвобождает статую из мраморной глыбы и шлифует ее, и как о садовнике, который следит за ростом прекрасного цветка и формирует живую изгородь.
Попытаемся теперь обрисовать более подробно и последовательно, каковы типичные стадии этой работы. Помня при этом, что все указываемые «реперные точки» в каждом конкретном случае могут проходиться по-разному. Потому что все произведения, так же как все дети — индивидуальны и неповторимы, хотя и проходят через одни и те же фазы развития. Но при этом с произведениями можно и нужно обращаться куда более сурово, чем с детьми!
1. Замысел и сбор материала. Фактически — период внутриутробного развития. Много здесь не скажешь. Можно давать какие-то внешние советы — записывайте наброски и планы на листочки и в отдельную тетрадь, приучайте себя к регулярной работе. Но важнее помнить древнюю мудрость: даже девять женщин не могут родить ребенка за один месяц. На примере — печальном примере — Виктора Пелевина мы видим, чтó происходит, когда писатель оказывается связан контрактом выпускать по одной книге в определенное время, скажем, в год. Все книги Пелевина получали разноречивые, прямо противоположные отзывы — за исключением предпоследней. Вышедший осенью 2008 года сборник рассказов «П5» был единодушно оценен критиками как провальный. И все в качестве причины указывали на не афишируемые, но очевидно существующие обязательства культового писателя перед «Эксмо». К чести Пелевина, своим последующим произведением — «t» — он если и не сказал чего-то принципиально нового (правильнее всего охарактеризовать этот роман как идейный и сюжетный приквел к давешнему «Чапаеву и Пустоте»), то уж точно не обрушил окончательно свою репутацию.
Конечно, я не призываю вас всех, как Умберто Эко, выпускать по шестисотстраничному тóму раз в шесть-семь лет (и, подобно Эко, ждать с дебютом до пятидесяти). Просто помните: естественные процессы (а сочинительство — процесс естественный) должны идти естественным путем.
Одной из составляющих этого «естественного пути» является сбор материала. После двусмысленно знаменитой поездки советских писателей на строительство Беломорканала к самой идее о том, чтобы писатель ездил куда-то собирать материал, относятся порой с некоторым подозрением. Дескать — пишите о том, что знаете досконально, а о том, чего не знаете, лучше вообще не пишите! Совет не лишен смысла, но не всегда выполним. Потому что биография у человека одна, а фантазия безгранична. Так что если вы пишете боевик о «нефтянке», попросите знакомого сводить хотя бы на нефтеперабатывающий завод в Капотню — и вы сможете в прямом смысле набраться запахов для соответствующих страниц — а мы говорили, как важно давать читателю на страницах книги пищу для всех органов чувств, а не только для глаз.
Не надо, конечно, принимать этот совет буквально. Если пишете исторический роман — не обязательно делать это гусиным пером. Но всё-таки не постесняйтесь сходить на тусовку ролевиков и попросить, объяснив причину, немножко помахать двуручным мечом. Это может поспособствовать созданию ощущения подлинности — которого историческим романам так часто не хватает.
Поучительный пример пренебрежения этим правилом — недавняя «Нефтяная Венера» лауреата премии «Дебют» 2005 года Александра Снегирева. На мой взгляд, в романе (хотя он и вышел в финал «Нацбеста» 2009 года) множество несообразностей и недоработок, которые сейчас нет смысла разбирать по отдельности, но мне лично этот опус стал неинтересен довольно быстро — после того, как автор объявляет, что на УЗИ было видно, что будущий ребенок — даун, но врач-узист — принципиальный противник абортов, скрыл этот прискорбный факт от юных родителей. Всякий, кто заводил детей в последние лет пятнадцать, знает, что это просто невозможно! Синдром Дауна не выявляется однозначно на УЗИ, и врач не может пренебречь своими прямыми профессиональными обязанностями — это просто подсудное дело. Автору перестаешь верить и страданиям героя сопереживать не получается[5].
2. Первый полный черновик. Главное, что нужно на этой стадии — отключить «внутреннего редактора». Плюньте на сомнения и на все, что вы узнали на этих курсах, забудьте про описания, характеристики, героев, стиль и то, насколько вы хотите быть «одеты» перед читателем. Главное — прописать историю от начала до конца. Не тешьте себя мыслями, что вот вы отполируете до блеска первую страничку или первую главу, и она послужит вам путеводной звездой в дальнейшем пути. В подавляющем большинстве случаев это оказывается дорога в никуда. Да, безусловно, первая страничка или вся экспозиция до трамплина является камертоном — но уже после того, как всё произведение прописано от начала до конца.
Грубовато, но эффективно поступил Джек Керуак. Пиша по дорожным наброскам полный черновик своего дебютного романа «В дороге», он заперся в гостиничном номере и три недели колотил по клавишам, подхлестывая себя кофе и бензедрином, пока не закончил рукопись. Причем рукопись представляла собой бумажный свиток длиной 36 метров! Когда лист бумаги заканчивался, Джек не вынимал его из машинки, а подклеивал к нему скотчем следующий[6].
Но проза Керуака — это специфический вид «я-прозы» (недаром и начинается она со слова I, «Я»); не для всех он подходит. Но, впрочем, даже Керуак потом вносил правку в свою рукопись-артефакт, как можно убедиться, поглядев — хотя бы в Википедии — на фотографию этого единственного в своем роде объекта.
3. «Макроревизия». Не очень удачное слово, но оно довольно точно отображает то, что я хочу сказать — просмотр всего произведения в целом. Можно сказа, проверку алгеброй гармонии. Вот здесь как раз вам пригодятся (надеюсь) полученные на наших курсах знания. Проверьте, как инженеры, на изгиб и на прочность то, что делается при помощи «мертвой воды», «отвечающей» за то, чтобы тело вашего текста было сшито прочно и не криво. Можете идти прямо по пунктам наших лекций:
· Соответствует ли выбранная форма содержанию? Точно ли ваша истории тянет на роман? Может, это рассказ? Или повесть?
· Не слишком ли похожи персонажи на кого-то из реальных людей, на вас самого в частности? Есть ли у них желания? Не слить ли двух похожих героев в одного, или наоборот, разделить одного слишком вездесущего друга героя, который появляется слишком часто, на двух? Всегда ли оправдано словесное описание героя, вместо представления его?
· Четко ли вычленяется фабула — протагонист и его цель? Не провисает ли ее развитие? Не распыляется ли она? Виден ли конфликт — и нарастает ли он по мере приближения к финалу?
· Органична ли повествовательная позиция? Не вынуждает ли она к натяжкам и нельзя ли поменять ее?
Смело режьте не очень нужные боковые линии и сцены. Прислушайтесь к словам Исаака Башевиса Зингера: «Мусорная корзина — лучший друг писателя».
Впрочем, нобелевский лауреат Зингер писал задолго до появления персональных компьютеров. Поэтому не надо понимать его слова буквально. Вырезайте, но не выкидываете. Так сказать, применяйте команду cut, а не команду delete. Во-первых, можно использовать эти вырезанные сцены в отдельном рассказе — как Булгаков использовал не вошедшую в «Белую гвардию» важную, но не влезающую линию, в отдельном рассказе «Я убил». А во-вторых, не исключено, что на дальнейших этапах работы эти лишние сцены окажутся как раз не лишними.
4. Промежуточный черновик. К этой фазе стоит переходить после некоторой паузы — чтобы взглянуть на свой текст глазами как раз того самого «внутреннего редактора». Попробуйте решить — хорошо ли прописано все в вашем тексте? То есть — достаточно ли сбрызнуто «живой водой»?
Здесь опять можно идти прямо по пунктам наших лекций:
· Нет ли в описаниях «мест общего пользования»? Достаточно ли они выпуклы?
· Всегда ли оправдан диалог? Меняется ли протагонист по его ходу? И не грешат ли участники диалога репликами, обращенными не друг к другу, а «в зал»?
· Достаточно ли учтена в повествовании смена времен года и времени суток? Все ли сроки правдоподобны? Нет ли пустых периодов времени, которые читателю захочется перелистать? Не переставить ли местами части повествования, используя флэшбек?
· Соответствует ли стиль повествованию? Не возникает ли ощущения несообразности, несоответствия «одежды» «рассказу»?
Можете пройтись по тексту черновика несколько раз, обращая внимание всякий раз только на один аспект — как, говорят, при озвучивании голливудских фильмов есть один специальный человек, следящий только за тем, везде ли, где нужно, появляется шум мотора, другой — только за лаем собак и т.д.
Это именно та стадия, о которой Булгаков писал: «Роман надо долго править. Нужно перечеркивать многие места, заменять сотни слов другими. Большая, но необходимая работа!»
Можете счесть меня ретроградом, но эту работу лучше проделывать, распечатав текст на бумаге. Даже если вы читаете и пишете только с экрана. На бумаге все преображается, уж поверьте.
И на этой стадии пора задуматься — какова, собственно, тема того, что вы написали? Та ли, которую вы задумывали, если задумывали?
5. Правка на уровне фразы или авторедактура. Говорят, Довлатов тщательно следил за тем, чтобы в одной фразе не попадалось двух слов, начинавшихся с одной буквы. Я, честно говоря, не проверял на всех его текстах, да и не уверен в безусловной необходимости соблюдения этого принципа; но как пример отношения к работе над фразой — он, конечно, заслуживает уважения.
Эту стадию работы порой грубовато называют «ловлей блох». Звучит презрительно — но попробуйте насладиться величественной симфонией, когда вас кусает блоха.
При работе над фразой стоит обратить внимание на следующие вещи:
· не слишком ли часто повторяется глагол-связка «был»?
· не злоупотребляете ли вы без нужды пассивным залогом?
· не наползают ли друг на друга метафоры в одном абзаце? То есть не сказано ли у вас в одной фразе, что любовь героев двигалась стремительно и неотвратимо, как паровоз, а в другой — что налетела на препятствие, как машина на лежачего полицейского? Это может быть хорошо обыграно — но только если обыграно сознательно.
· все ли слова и выражения правильно сочетаются друг с другом? Я уже приводил пример героини, которая «засунула два пальца в рот и облегчила кишечник». А вот еще два примера, совершенно реальные, из моей недавней редакторской практики: «денно и нощно возле закрытой и опечатанной двери бдит службу часовой»; «Гоша поймал на улице беспризорную молодую кошку и оставил ее жить в пекарне, гделовкая охотница исправно ловила мышей».
· следите за грамматикой и орфографией! Не стесняйтесь пользоваться словарями. По возможности — держите их под рукой (на полке или в компьютере) как можно больше. Словарь Пушкина, словарь Островского, словарь Даля, этимологический словарь Фасмера, словарь синонимов... Вы когда-нибудь слышали о фотохудожнике, который не любил бы вертеть в руках разные фотоаппараты и о гитаристе, который не собирал бы коллекции гитар?
В последнее время приходится порою читать тексты — ужасно корявые и безграмотные — но при этом без единой орфографической ошибки. Так вот: не рассчитывайте, что компьютерный спеллчекер «всё поправит»! Кроме того, времена, когда встроенные подпрограммы проверки орфографии предлагали исправить «Христа» на «Хрониста», слава Богу, прошли — но MS Word (и OpenOffice) не распознают слóва вроде «коричневеть» (вот и сейчас он подчеркнул мне его красным!), пропустит частую опечатку «их» вместо «из» и с легкостью исправит «руссая» в «русская», а не в «русая», как вы имели в виду на самом деле.
Совет следить за грамотностью может показаться бестактным — вроде совета «регулярно принимайте душ» — но практика показывает, что некоторые авторы чуть ли не бравируют своей недостаточной грамотностью — я, дескать, не засушенный филолог, у меня талант природный! Что довольно глупо. Даже если вы претендуете на то, что вы такой самородок и с юмором относитесь к филологам и филологиням, которые всё знают, только сами ничего не могут — тем, что вы пишете книгу, вы признаёте, что входите в мир филологии. И ничто не скажет редактором о том, что вы полный новичок, быстрее и красноречивее, чем ошибки и опечатки.
В последнее время снова, как во времена Пушкина, встал вопрос о включении иностранной прямой речи в русскую прозу.
Умберто Эко в своей книге о переводе «Сказать почти то же самое» высказывает тонкое наблюдение о соотношении русского и французского языка в «Войне и мире»: герои книги переходят с французского на русский не тогда, когда они перешли бы на него «на самом деле», а тогда, когда переходят от светской болтовни или дутой риторики, воссоздающих дух эпохи и в которых звучание фраз важнее их смысла, к разговору по существу.
Видимо, бессознательно руководствуясь схожими соображениями, Герман Садулаев в бичующей «офисное рабство» книге «Таблетка» приводит целые диалоги — устные и е-мейльные — своего героя с голландским партнером на международном английском. Причем снобистское издательство Ad Marginem принципиально не снабжает их привычными нам подстраничными переводами.
Роман «Таблетка» кажется мне очень схематичным и вторичным, но не могу не признать, что такая политика в отношении иноязычных фраз в данном случае совершенно оправдана. Потенциального читателя романа об офисном рабстве переводы простейших фраз будут только раздражать. А оставленные без перевода — создают у читателя дополнительное ощущение причастности, позволяет идентифицировать себя с героем.
Виктор Пелевин в «Generation П» пошел еще дальше. При издании в интеллигентском «Вагриусе» все иноязычные вкрапления были переведены, как того строго-настрого требует советская издательская традиция. И издевательская надпись на майке компьютерщика Sick My Duck (характерная деталь среды, куда попадает главный герой) снабжена подстраничным примечанием: «Больная моя уточка». Формально — абсолютно корректным... и еще более издевательским, если вы понимаете, о чем тут речь.
Тут возникает вопрос об использовании так называемых «нецензурных выражений». Я твердо убежден: нет выражений нецензурных, а есть выражения неуместные в данном конкретном случае. И это мое убеждение — не продукт новейшей свободы слова. Сошлюсь на авторитет Пушкина, который говорил практически то же самое:
Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности.
Но когда будете размышлять над тем, насколько уместно и естественно звучат в данном конкретном случае брань и просторечие, вспомните то, что мы говорили ранее: литературный диалог не есть стенограмма диалога реального.
6. Нужны ли рукописи читатели? Я бы сказал — нет, ни в коем случае не показывайте никому свою работу, пока не сочтете ее полностью законченной, но понимаю, что это нереально. Писатели — люди. Им нужно одобрение, им нужны советы. Старайтесь все-таки, чтобы посторонние люди читали ваши работу хотя бы не раньше промежуточного черновика. Старайтесь именно давать читать, а не читайте сами — голос преображает, особенно если вы читаете близким людям, хорошо вас знающим. И ни в коем случае не принимайте их советы за истину в последней инстанции! Гений-то у нас — вы, а не ваш друг, знакомая студентка или преподавательница филфака или ваша девушка (особенно опасный случай — когда ваша девушка и есть преподавательница филфака).
То же самое относится к выкладыванию кусков или законченных, но «сырых» кусков текста в блоги. Впрочем, блоги — это уже скорее промоушн. О нем мы поговорим в следующий раз.
Закончить сегодняшнюю лекцию — и, собственно, цикл лекций о том, как научиться писать фикшн — я хочу шутливой журнальной колонкой Умберто Эко[7]. Признаюсь, мне доставила много удовольствия работа над переводом; надеюсь, вам тоже доставит удовольствие их чтение.
Как научиться хорошо писать
В Интернете я нашел целый набор инструкций, как научиться хорошо писать. И сделал свои, несколько отличающиеся. Думаю, они окажутся полезными многим, — особенно тем, кто посещает писательские курсы.
· Избегай аллитераций, даже если они соблазняют близоруких болванов
· Нельзя сказать, чтобы сослагательное наклонение было бы запрещено: наоборот, его представляется необходимым использовать, когда следует.
· Избегай устойчивых выражений: это осетрина второй свежести.
· Не пиши во время еды
· Не употребляй коммерческие сокращения & аббревиатуры и проч.
· Запомни (хорошенько), что скобки (даже если они кажутся необходимыми) прерывают нить повествования.
· Постарайся не заработать несварения... от злоупотребления многоточиями.
· Как можно реже пользуйся кавычками: не пиши «конец».
· Никогда не обобщай.
· Иностранные слова — это на самом деле моветон.
· Будь скуп на цитаты. Недаром же Эмерсон говорил: «Ненавижу цитаты. Говори лишь то, что сам знаешь».
· Сравнения — те же общие фразы.
· Не будь избыточен; не повторяй дважды одно и то же; повторять — это расточительство (под избыточностью понимаются бесполезные объяснения того, что читатель уже и так понял).
· Вульгарные слова используют одни говнюки.
· Всегда будь более-менее определен.
· Литота[8] — самое выдающееся из выразительных средств.
· Не пиши фраз, состоящих из одного слова. Нехорошо.
· Следи, чтобы метафоры не оказались слишком рискованными: они как пух на змеиных чешуйках.
· Расставляй, запятые, где следует.
· Различай функции точки с запятой и двоеточия: порой это не просто.
· Если не можешь подобрать нужного выражения на литературном языке — это еще не повод прибегать к просторечью: хрен редьки не слаще
· Не пользуйся непродуманными метафорами, даже если они кажутся тебе сильными: они подобны лебедю, сошедшему с рельсов.
· Так ли нужны риторические вопросы?
· Будь лаконичен, старайся уместить свои мысли в как можно меньшем количестве слов, избегая при этом длинных фраз — или членя их на обособленные обороты, которые неизбежно отвлекут невнимательного читателя — чтобы твой рассказ не участвовал в том умножении информационного шума, который, безусловно (в частности, когда он набит бесполезными или, во всяком случае, необязательными уточнениями), представляет собой одну из трагедий нашего времени, находящегося под властью масс-медиа.
· Не злоупотребляй ударениями, читатель сам поймет, чтó ты хочешь сказать.
· Прежде чем написать «это», назови этот предмет.
· Не будь напыщенным! Экономь восклицательные знаки!
· Не пытайся отъюзать иноязычные слова по правилам своего языка.
· Пиши правильно иностранные имена, такие как Дюшамп, Джорджио Армани и тому подобные.
· Прямо, без парафраз, указывай авторов и персонажей, о которых говоришь. Именно так поступал великий тосканский поэт XIV века, создатель «Божественной комедии»
· В начале произведения поставь capitatio benevoletiae, благодарственный колофон (вы вообще врубаетесь, о чем я?)
· Тщательно следи за граматикой.
· Бессмысленно напоминать, как утомительны умолчания.
· Не начинай слишком часто с красной строки.
По крайней мере, когда это не нужно.
· Никогда не используй «множественное величия». Мы убеждены, что оно производит отталкивающее впечатление.
· Не смешивай причину со следствием: это неправильно и ты таким образом ошибешься.
· Не строй фразы, в которых вывод логически не вытекает из предпосылок: если бы все так поступали, предпосылки следовали бы выводам.
· Не давай спуску архаизмам, классицистической элоквенции и прочим малоупотребительным лексемам, равно как и ризоматическим deep structures, которые симультантно демонстрируют грамматологическую вычурность и провоцируют деконструктивистское размывание высказывания, а кроме того, что хуже, подобный дискурс может не пройти верификации у лица, осуществляющего эдиционную практику, так как превосходит когнитивные возможности его рецепции.
· Не нужно быть многословным, но не нужно также говорить меньше того, что.
· Законченная фраза — это
[1] Доступно онлайн: http://magazines.russ.ru/inostran/1997/5/eco.html
[2] Перевод Е. Костюкович
[3] Точная цитата из письма Чехова Суворину от 27 октября 1888 выглядит так: «Требуя от художника сознательного отношения к работе, Вы правы, но Вы смешиваете два понятия: решение вопроса и правильная постановка вопроса. Только второе обязательно для художника. В „Анне Карениной“ и в „Онегине“ не решен ни один вопрос, но они Вас вполне удовлетворяют, потому только, что все вопросы поставлены в них правильно. Суд обязан ставить правильно вопросы, а решают пусть присяжные, каждый на свой вкус». См: http://feb-web.ru/feb/chekhov/texts/sp0/pi3/pi3-045-.htm
[4] Не исключено, что именно благодаря графскому титулу Дмитрия Ивановича Хвостова (1757 — 1835), над кипучей, но совершенно бесплодной деятельностью которого потешалось несколько поколений русских литераторов, в русском языке и укрепилось само слово «графоман».
[5] Прокол тем более необъяснимый, что сам Александр, как следует из намеков в его интервью, сам имеет этот грустный опыт — быть отцом дауна. Который, впрочем, в отличие от романной ситуации, умер во младенчестве.
[6] Зная длину стандартной машинописной страницы А4 — 297 мм, можно прикинуть, что рукопись составлена из 120 страниц. Правда, напечатанных через интервал, а не через два интервала, как принято в подсчетах объема.
[7] Вошедшей в книгу: Умберто Эко «Картонки Минервы. Заметки на спичечных коробках». СПб, «Симпозиум», 2008. Второе издание — «Симпозиум», 2010.
[8] Литота — прием, обратный гиперболе, «преуменьшение» («Мужичок с ноготок»)
КАК ИЗДАТЬ ГОТОВУЮ КНИГУ?
15 ноября 2012
Мы долго и, надеюсь, плодотворно говорили о том, как написать хорошую книгу. Но, как известно, написать хорошую книгу — это условие необходимое, но не достаточное для того, чтобы получить Нобелевскую премию. Ну или хотя бы найти своего читателя. Книгу необходимо еще издать. Или, грубо говоря, продать издателю. Как это сделать — и как при этом не продешевить? Об этом мы на прощание и поговорим.
Труднее оргазма
Начну с главного. Лучшее, что вы можете сделать, для того, чтобы продать свою книгу — это до поры до времени вообще не думать о том, как ее продать. (Между прочим, это главное преимущество начинающего автора перед матерым профессионалом, который от этих дум не может избавиться, несмотря на все старания). Это может показаться парадоксом, но это так. Вот чистосердечное признание Сергея Пархоменко — одного из самых харизматичных российских книгоиздателей:
Главная моя претензия ко многим рукописям, которые мне предлагают или которые уже изданы в другом месте, — это холодная прагматичность автора. Меня приводят в бешенство звонки вполне разумных, как мне раньше казалось, людей, которые мне с завидной регулярностью говорят: «У меня тут появилось свободное время, я решил написать книгу. Объясни мне, пожалуйста, лист это сколько — сорок тысяч знаков? Сколько должно быть таких листов? Ага, так-так. И что, лучше, чтобы было разделено на главы? А надо, чтобы оно развивалось последовательно — или лучше конец переставить в начало?» Я недолго могу поддерживать этот разговор, а потом разражаюсь страшными криками и объясняю человеку, что нет никаких рецептов: надо, чтобы его самого разрывало от страсти... Чтобы он пребывал в восторге и отчаянии от того, что он пишет книжку. Потому что никого не обманешь: это не сымитировать. Оргазм — можно, а хорошую книгу — нельзя[1].
Конечно, этот отрывок («разражаюсь страшными криками») характеризует Сергея Пархоменко в той же степени, что и его собеседников, но основополагающий принцип выражен точно. Когда «восторга» нет, вместо литературы появляется то, что называется «литературщина», а попросту говоря — вторичность. И не важно — пишете ли вы искусную стилизацию под дневник уездной барышни, которую охмурял Пушкин, или исповедь о своем годичном пребывании среди бомжей. Оригинальность книги, повторю еще раз, мало связана с оригинальностью темы. У редакторов очень острый нюх на эту литературщину, и, как мы видим, реагируют они на нее весьма бурно.
Три пути
Итак, ваша выстраданная и абсолютно свободная книга готова, распечатана и представляет собой то, что на издательском жаргоне называется «кирпич». От этого «кирпича» перед автором, как перед былинным богатырем стоящего перед вещим камнем, открывается три пути проникновения в издательство: через самотек, через личное знакомство, через агентство.
1. Самотек. Это не такая бессмысленная идея, как кажется. У всех издательств есть сайты, на сайтах прописаны электронные адреса редакторов. Вопреки распространенному представлению, практически все редакторы и многие главные редакторы, прежде чем отправить самотечное электронное письмо в корзину, обязательно на него взглянут, хотя бы мельком. Потому что, вы не поверите, они действительно любят книги — и ищут новые везде, где можно. Открыть «нового Айтматова» или «нового Пелевина» — одна из самых больших амбиций всякого настоящего издателя. И если с первых строк письма редакторы не убедятся, что оно написано параноиком, конспирологом или просто самовлюбленным дураком, — то обязательно прочитают. А если предлагаемая книга укладывается в издательские планы (в ту или иною серию и т.д.), — то ответят, и довольно быстро.
Красноречивейший пример — уже упомянутый мной на предыдущих лекциях «Брэнд» Олега Сивуна. Никому не известный молодой человек из Питера разослал по издательствам и литературным журналам свой дерзкий, выламывающийся из всех рамок опус, сопроводив его при этом, однако, вполне вежливым и вменяемым письмом. Подавляющее большинство не ответили ничего. Еще несколько ответили отказом. Но одно издательство («Издательство Ивана Лимбаха», чтобы быть точным) и один уважаемый журнал («Новый мир») — которые как раз искали что-то подобное, всерьез заинтересовались, между ними и автором завязалась переписка, — и «Брэнд» вышел, сначала в журнале, потом отдельной книгой — причем уже в другом издательстве, в «Иностранке».
Вероятность такого «хеппи-энда» еще увеличится, если соблюдать простейшие правила.
1. Не рассылайте письма веером по принципу «а вдруг прокатит?». Немного дольше, но гораздо эффективнее «стрельба одиночными». В «Иностранку» регулярно присылают фантастику, дамские романы, бизнес-пособия. И я раз за разом недоумеваю — всё это очень мило, но мы-то здесь при чем??? Если уж совсем не следите за словесностью (что само по себе настораживает), неужели трудно зайти в большой книжный магазин и сориентироваться — кто что примерно издает? Или, если в вашем городе нет нормального книжного магазина (а это, увы, реальная проблема) — зайти на сайт «Озона» или книжного магазина «Москва» (www.moscowbooks.ru), где книги можно отсортировать по рейтингам, по авторам, по жанрам, по сериям, по издательствам...
2. Старайтесь обращаться к конкретном человеку, если его имя указано на сайте. Потом ему можно и даже нужно еще и позвонить, поинтересоваться, дошло ли письмо. В этом нет ничего предосудительного или даже невежливого. Замотанные редакторы обычно даже бывают благодарны за такие напоминания.
3. Не уподобляйтесь Льву Толстому — внятно и коротко изложите фабулу и тему вашего произведения. Лучше не в приложении, а прямо в теле письма. В приложении стоит прислать синопсис, не больше чем на страничку. Конечно, ни синописис, ни тема не дадут представления о богатстве вашего языка и оригинальности метафор — но позволят судить о вашей вменяемости. Практика, увы, показывает, что это качество не присуще всем начинающим писателям по умолчанию. Имейте в виду: синопсис для редактора — это не аннотация для читателя. Если у вас в книге есть какая-то тайна, которая должна эффектно раскрыться в конце — не бойтесь ее раскрыть в синопсисе. Фразы-"завлекалочки" типа «Ксюше Плюшиной придется приложить все свои силы и проявить недюжинную смекалку, чтобы выйти из создавшегося положения...» — в синопсисе неприемлемы.
Как это ни странно на первый взгляд, авторам чисто развлекательной жанровой литературы такой способ подходит меньше всего. Из того, что «Эксмо» успешно издает женские иронические детективы, отнюдь не следует, что они готовы рассматривать готовые произведения новых авторов, работающих в этом жанре. Издание жанровой литературы — это поточное производство, четко расписанное на годы вперед. Представьте себе, что вы подволакиваете к конвейеру, на котором собирают автомобили, собственный полусобранный кузов и говорите — подвиньтесь, пожалуйста, я тоже хочу выпустить свой автомобиль под вашей известной маркой!
Плюс такого способа коммуникации с издательствами — его простота. Недостаток, помимо относительно невысокого КПД — страшная медлительность. Ответа из крупного издательства можно ждать полгода-год. Потом, когда (если) решение об издании будет принято, самого издания можно ждать еще год-полтора. Здесь нет ничьего злого умысла или высокомерия, такова логика издательского дела.
Но этот временной интервал можно существенно сократить, обратившись в так называемое микроиздательство или в издательство, работающее по принципу book-on-demand. Микроиздательство — это фирмочка, выпускающая под своим брэндом от одной-двух книг в месяц до одной-двух книг в год. Нечего и говорить, что занимаются этим делом симпатичнейшие чудаки-энтузиасты, не преследующие никакой коммерческой цели — только бы концы с концами свести. Решения они принимают быстро, по принципу «понра... — не понра...».
Как раз в последний год микроиздатели оживились и объединились в «Гильдию вольных издателей». На их сайте www.gviz.ru, на этой вот странице:http://boofest.gviz.ru/participants/ приведен список из тридцати с лишним «вольных печатников». Попробуйте «проработать его» — вероятность заинтересовать кого-то весьма велика. Ведь странные, выламывающиеся из общепринятых форматов книги — их прямая ниша. И именно из такого «независимого гнезда» начался полет в стратосферу, например, "Гарри Поттера«[2].Это — можно сказать, прямо таки главный аргумент последних лет в защиту маленьких и независимых издателей, настоящая история про литературную Золушку. Неформатную и мрачную сказку никому не известной учительницы-разведёнки последовательно отвергли все крупные издательства. Но лондонскому Bloomsbury, специализирующемуся как раз на неформатных необычных книжках, она пришлась как раз ко двору. «Гарри Поттер и волшебный камень» вышел в 1997 году тиражом всего в тысячу экземпляров, которые сейчас являются библиографической редкостью. Дальнейшее, как говорится, общеизвестно.
Второй вариант — никого не уговаривать, а просто издать книгу самому. Сейчас для этого совсем не нужно быть олигархом (или любовницей олигарха). В Питере существует издательство «Геликон+», специализирующееся как раз на этом. На сайтеhttp://publish.heliconplus.ru/ висит честное предупреждение:
Издательство выпускает книги и брошюры за счет авторов и в отдельных случаях — за собственный счет.
Книги, выпускаемые за собственный счет издательства, определяются вкусами главного редактора (какие есть, такие есть), но в большей степени — финансовым положением издательства и возможностями реализации.
Если вам не удастся потрафить широким вкусам милейшего Александра Николаевича Житинского (бывшего «рок-дилетанта», если кто забыл) — то издание книги обойдется вам в сумму порядка десяти тысяч рублей. Зато потом ее можно будет допечатывать хоть по одной-двум штукам в течение практически неограниченного времени. В этом и заключается принципbook-on-demand («книга по запросу»).
На Западе система BoD существует давно, и отличается гораздо большей изощренностью. А с приходом быстрого интернета стала просто всеобъемлющей. Самый известный сайт такого рода — lulu.com. На нем можно самому сверстать книгу (или загрузить заранее сверстанную, если знаете, как это делается) и полностью подготовить ее к печати. А самое главное — назначить цену (точнее, две цены — за «твердую копию» и за электронную книгу), по которой вы сможете продавать свой опус — как с самогó сайта Lulu.com, так и, например, через Amazon. Самое интересное, что издать таким образом книгу на lulu не стоитничего (кроме времени, которое ты на это тратишь), потому что у них другая бизнес-схема, чем у Житинского. На сайте можно полюбоваться на книгу, почитать отзывы, даже пролистать, но вот чтобы получить ее в собственное пользование — надо раскошелиться. При этом lulu забирает 20% от выручки.
Только что (в августе 2010 года) у Житинского (и у Lulu) появился последователь и серьезнейший конкурент на ниве самоиздания: питерское же микроиздательство, которое так и называется «Свое издательство» (isvoe.ru). Основная его специализация — академическая филологическая литература (благо, его создатель Мария Левченко — кандидат филологических наук, доцент филфака, что к тому же служит гарантией достаточного высокого уровня издательской культуры), но оно готово печатать на имеющемся оборудовании книги по требованию. На самом сайте в разделе «издать книгу» предложена простая и прозрачная схема. Скажу только, что издание книги в 128 страниц с мягкой полноцветной обложкой обойдется — без доставки — в 165 рублей за экземпляр. Почувствуйте разницу! Правда, это, конечно, цена за книгу без редактуры, корректуры, дизайна. А главное — без имеющегося у каждой «настоящей» книги кода ISBN, который для книги все равно что номерная табличка для автомобиля — без него не пустят в большой магазин.
Тогда зачем же вообще это нужно? Ведь ни book-on-demand, ни микроиздатели не решат главной проблемы — проблемы рекламы и, соответственно, распространения за пределами узкого дружеского круга. Значит, они нужны только для того, чтобы потешить свое тщеславие — увидеть собственные слова, «начертанные посредством типографского снаряда»? Во-первых, это не так уж мало, потому что, повторяю, на бумаге все преображается, а во-вторых, главная задача таких «полупубликаций» — презентационная. С такой книгой в руках, гораздо удобнее, чем с рукописью или с визиткой, идти знакомиться с издателями.
Можно вспомнить пример Алексея Иванова и его книги «Сердце Пармы, или Чердынь — княгиня гор», выпущенной пермским книжным издательством в 2003 году. Выпущенный провинциальным издательством тяжеленный во всех смыслах фэнтезийно-исторический опус мало кому известного провинциального же молодого автора никак не мог рассчитывать добраться до сколько-нибудь широкого читателя. Но зато в этом издании его прочли и оценили эксперты. Запустился многоступенчатый механизм отбора и рекомендаций внутри профессиональной среды, и уже через три года роман переиздала питерская «Азбука-классика» — вместе с другими произведениями Иванова. Она вложилась в раскрутку нового автора и теперь справедливо считает его одной из звезд своего немаленького редакционного портфеля.
2. Знакомство с родителями издателем.
В Москве с настоящими живыми издателями можно знакомиться дважды в год. Причем место встречи не меняется уже много лет: это Центральный Дом Художника на Крымском Валу. Именно там два раза в год проходят книжные фестивали: в начале зимы — Non/Fiction, в начале лета — Московский международный открытый книжный фестиваль. Выставиться на них считают своим долгом все московские и питерские издательства, а в многочисленных мероприятиях обязательно принимают участие люди, ответственные за выбор новых книжек. Не стесняйтесь к ним подходить: они сюда в том числе и за этим пришли.
А вот на грандиозных сентябрьской и мартовской книжных ярмарках на ВВЦ делать это куда менее удобно: там гораздо больше внимания уделяется деловым переговорам с оптовыми сетями.
В последний год многолетние жалобы на закоммерциализированность и «загламуренность» альтернативного некогда Non/Fiction перешли наконец в новое качество: в Москве появилось сразу несколько по-настоящему демократичных «гаражных» книжных ярмарок-распродаж. Это «Бу-фесты», проводимые дважды в год уже упомянутой Гильдией вольных издателей, и «гаражные распродажи», организуемые также дважды в год радикальным издательством Ad Marginem. На них собираются издательства чуть покрупнее и посолиднее, чем те, что входят в «Гильдию...». Подробности — на сайтах www.proektfabrika.ruи www.admarginem.ru.
Сайты упомянуты здесь, разумеется, не случайно. Если нет возможности добраться до столиц — можно встречаться с издателями «в виртуале». Помимо официального сайта, сейчас все издатели и издательства ведут свои блоги (и фейсбуки), в которых запросто можно пообщаться с главредом. А также — с литкритиками и прочими людьми, имеющими прямое отношение к процессу. Обширный список таких блогов представлен, например, здесь:http://artem-ivolgin.ru/lib/book-blog [3].
А вот что касается сайтов типа proza.ru и zhurnal.lib.ru — мой личный опыт показывает, что главная польза от этих порталов — все-таки скорее репозитарная, чем презентационная. То есть, проще говоря, туда можно выложить большой текст, чтобы дать на него ссылку когда надо и кому надо. То же относится и к текстам, выкладываемым в форумы или в блоги. Это хорошее место, чтобы с ними ознакомиться — но ни один издатель не будет сам прочесывать блоги в поисках самородка. (КПД здесь существенно ниже, чем в поисках жемчужного зерна в известной куче). А лучше дождется, пока этот самый самородок каким-то образом «выпрыгнет» из этой «кучи» навстречу — ему или его коллегам-литераторам.
Приведу свежий пример из своей личной практики.
В апреле нынешнего 2010 года мне написала письмо уфимская девушка, с которой я перекинулся несколькими фразами в конце 2008 года на финальной церемонии премии «БлогБастер», в которой как раз и участвовала «проза из интернета». Она писала мне, что ее новый большой рассказ вызывает дружный восторг ее друзей и знакомых — и, может быть, я посмотрю его и сочту возможным предложить для публикации в толстый журнал? Ознакомившись с присланным текстом, я счел не просто возможным предложить его для публикации в журнал, но и показал на этот предмет своему главреду. И вот результат: присланная повесть открывает выходящую в «КоЛибри» этой осенью антологию «Наследницы Белкина».
Хотел бы здесь подчеркнуть несколько моментов. Во-первых, как и везде, всякая случайность не случайна. Я давно носился с идеей публикации новой нестоличной прозы, и присланная повесть пришлась ко двору. Во-вторых, для автора присланная повесть была не просто «экспромтом», а плодом долгой и упорной работы, далеко не первым ее опусом, да и не последним — сейчас она закончила большой роман, который обещает нам прислать, как только он «отлежится». В-третьих, поискав в «Яндексе», я без труда обнаружил, что присланный мне текст преспокойно лежит уже в нескольких местах. Но мне бы в жизни он не попался на глаза, если бы сама автор не прислал мне его. Во-вторых — эта «success story» красноречиво показывает важность «тусований». Участвуйте в разнообразных литконкурсах, сводите знакомство с литкритиками и редакторами. Это может показаться циничным советом, но это работает — если, конечно, соблюдать элементарные нормы профессиональной и человеческой этики, действовать тактично и без пережима.
Последнее особенно важно, потому что главное достоинство личного знакомства — контакт глаза в глаза — легко может обернуться главным его недостатком. Все мы люди — и если под влиянием какого-то совершенно случайного и постороннего фактора первое впечатление издателя окажется неблагоприятным, преодолеть его окажется очень трудно — и вам, и ему. Чтобы избежать влияния случайности, авторы прибегают к услугам агентов.
3. Агент 020
Литературное агентство занимается двумя связанными, но не тождественными вещами: продажей авторских прав уже изданных (или готовящихся к изданию) книг иностранных писателей, и «пропихиванием» в отечественные издательства книг отечественных же авторов. В этом последнем случае работа агентства подразумевает полный охват в представлении автора: от поиска издателя (и, кстати, кинокомпании) до заключения договора, отслеживание действия этого договора в дальнейшем. А порою, при необходимости, и редакторская помощь в подготовке рукописи.
Для того, чтобы сосчитать агентства, занимающиеся в России первым видом деятельности, хватит одной руки. Для того же, чтобы пересчитать литературные агентства, серьезно продвигающие в русские издательства незабронзовевших еще русских авторов (в отличие от агентства ФТМ, в клиентской базе которого — сплошь неживые классики), а не просто своих друзей и знакомых, хватит одного хвоста.
Потому что такое агентство, равно пользующееся авторитетом и у авторов, и у издателей, на данный момент ровно одно (правда, двухголовое): питерские девушки Юлия Гумен и Наталья Смирнова, то есть Литературное агентство «Гумен и Смирнова» (www.gs-agency.com). Я не зря уточнил: «пользующееся авторитетом у издателей», потому что «Яндекс» выводит еще некоторое количество ссылок на организации со звучными названиями — но ни с одной из них в издательской практике мне сталкиваться не приходилось.
Если литературное агентство в России де-факто всего одно, стоит ли вообще выделять его в отдельный «путь попадания в издательство»?
Я уверен, что стоит. Именно ему в ближайшем будущем не избежать стать главным. Потому что агент не просто умеет лавировать между угловатым порой в общении автором и перегруженным издателем. Он видит издательский пейзаж в целом и лучше понимает, кому, что и под каким углом зрения можно предложить. То, что для уфимской девушки оказалось счастливой случайностью (ее знакомый столичный редактор как раз искал нестоличную молодую прозу), для агента — основа работы.
Наталья Смирнова объясняет смысл своей деятельности так:
Считается, что ты уже перекопал тонны говна, прежде чем найти эту конфетку, и если ты предлагаешь рукопись издателю, значит, она действительно имеет ценность. <...>Издатель понимает, что он не единственный, кому я предлагаю рукопись: если я занимаюсь автором, то этот автор — мой хлеб, а значит, я добьюсь, чтобы он был продан, и продан за хорошие деньги. <...> Мы берем книгу, когда мы видим, что она хорошая, — я сейчас говорю о начинающих авторах, про которых это не очевидно.
У меня нет списка критериев, в котором я ставлю галочки, только чувство, что книга удовлетворяет определенным условиям. У нее есть герой, история, она хорошо написана, она передает некий заряд. Я удваиваю или утраиваю этот заряд, пропуская его через себя, и исполняю на эту тему танец перед издателем. Моя задача — зажечь человека, который влияет на принятие решения[4].
За это зажигание Гумен и Смирнова берут на сегодняшний день не меньше 20% от гонорара автора. Это немало. Особенно если учесть, что средний гонорар за первый пятитысячный тираж книги начинающего автора колеблется в районе ста тысяч рублей (трех тысяч долларов). Но мировой опыт показывает, что агенты необходимы. В одной Великобритании литературных агентств не меньше двухсот. Когда их у нас окажется хотя бы двадцать (а это, я уверен, случится скоро) — конечно, проценты резко снизятся.
Дата: 2018-12-21, просмотров: 409.
