Но Виан — не Оксана Робски; он оставляет открытым вопрос, действительно ли в Исиде не было ничего привлекательного, кроме желтой юбки, или это юному снобу Колену — главному герою книги — так кажется.

Вообще персонифицированные описания окружающей действительности, «привязанные» к восприятию персонажа, с которым связана позиция рассказчика, встречаются довольно часто. И они очень помогают сразу обозначить внутренний мир героя, взглянуть на окружающий мир его глазами.

Так, начало повести Виктора Астафьева «Печальный детектив» сразу же задает тональность повествования:

Он шел по родному городу, из-под козырька мокрой кепки, как приучила служба, привычно отмечал, что делалось вокруг, что стояло, шло, ехало. Гололедица притормозила не только движение, но и самое жизнь. Люди сидели по домам, работать предпочитали под крышей, сверху лило, хлюпало всюду, текло, вода бежала не ручьями, не речками, как-то бесцветно, сплошно, плоско, неорганизованно: лежала, кружилась, переливалась из лужи в лужу, из щели в щель. Всюду обнаружился прикрытый было мусор: бумага, окурки, раскисшие коробки, трепыхающийся на ветру целлофан. На черных липах, на серых тополях лепились вороны и галки, их шевелило, иную птицу роняло ветром, и она тут же слепо и тяжело цеплялась за ветку, сонно, со старческим ворчаньем мостилась на нее и, словно подавившись косточкой, клекнув, смолкала.

Картина, как видим, крайне удручающая. А вот нечто прямо противоположное. Герой «Серебряного голубя», университетский филолог Дарьяльский, приехав в деревню, под влиянием вспыхнувшей страстной любви к деревенской бабе Матрене, примыкает к религиозной секте и поступает в работники к главе этой секты — столяру Митрию. И описание его трудовых будней все проникнуто этим мистически-эротическим духом:

Благодатная у столяра потекла для Дарьяльского жизнь, чуть-чуть страшная; светлый в груди его затеплился свет; как огней поток, из груди его вырывалась любовь к Матрене; как огней поток, рвался ему навстречу Матрены взгляд; как потоки огней на них изливал столяр; и обоих их, светом светлых, ясностью оясненных, охраняла столяра пламенная молитва; будто добела раскаленная печь, на них разъяв свою пасть, палила невыносимо, — приподымала, несла — а куда молитва несла? Но в потоке дней видны были берега трудовой жизни, по утрам встречались все трое, друг на друга не глядя, не упоминая о их пепелящем пламени; подавали друг другу руки с угрюмыми лицами, плавимыми лишь молитвой ночной или молниями ночных ласк; встречались они за работой, ночи отгоревшие: столярничали себе в плавном пламени полдня; будто бы даже меж них троих, немых, произошел уговор; и будто бы даже столяр Петра к Матрене Семеновне любовь благословлял; и будто бы в том благословеньи пламень любовный переплавлялся в пламень Духа.

Этот пассаж восхищает не только парадоксальным переплетением мистики и эротики, но и тем, как виртуозно и в то же время свободно, естественно, он написан. Это полная противоположность стилю «Пиковой дамы» — но у каждого писателя своя задача и свой язык. Выше я говорил о необходимости избегать нелепиц. Теперь же, в заключение, я хочу напомнить о том, что не следует под этим предлогом корежить свой стиль. Но об этом мы поговорим ближе к концу курса.

Итак: наличие описаний — это первый из отличительных признаков фикшна. И поэтому механизм воздействия их на читателя в каждом конкретном случае с трудом поддается рассудочному объяснению. Что, впрочем, не помешало нам разобрать простейшие основные ингредиенты, из которых варится эта «живая вода» литературы.

[1] «О русской прозе»

[2] Из статьи «Искусство как прием».

[3] См. его трактат «Об искусстве».

[4] Перевод Риты Райт-Ковалевой

[5] Глава 11. Я знакомлюсь с театром.

[6] В книге Умберто Эко «Vertgo. Круговорот образов, понятий, предметов» (русское издание — М, «Слово», 2009) приводятся еще более впечатляющие и разнообразные примеры бесконечных списков в лучших образцах мировой литературы. Не беря на себя смелость предложить купить эту очень дорогую и ученую книгу, я все-таки советую при возможности полистать ее в книжном магазине. См. также мою рецензию:http://www.chaskor.ru/article/golovokruzhenie_-_put_k_uspehu_12319

[7] Перевод Л. Лунгиной

ДИАЛОГ

18 октября 2012

Значение диалога в фикшне

Диалог — полная противоположность описанию. Это то, что герои проговаривают вслух, адресуясь друг к другу. Когда герой разговаривает с Богом, собакой, умершим отцом, далекой возлюбленной, самим собой — это мы считать диалогом не будем.

Является ли диалог обязательным элементом фикшна? Спектр ответов может быть очень широк. Есть классические рассказы, целиком построенные на диалоге — как многократно уже упомянутые «Белые слоны» Хемингуэя, и целые главы в романах, состоящие из одной прямой речи двух или множества героев (в этом случае говорят о полилоге — как например, глава 16 в «Белой Гвардии»). И есть большие рассказы без единого диалога — будь то внутренний поток сознания героя или просто сверхдлинное описание, как «Последнее путешествие корабля-призрака» Маркеса.

Нет общего правила — сколько должно быть диалога в тексте. Это зависит от типа повествования, темперамента автора и ритма его письма, множества других факторов. Но в целом надо прямо сказать: большое художественное произведение без диалогов просто невозможно. Потому что нас интересуют люди. А людям свойственно не читать мысли, а разговаривать.