Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

385

 

условиях капитализма средства произ-ва — капитал, является орудием эксплуатации одной частью общест­ва другой, лишенной средств произ-ва. При социализме средства произ-ва являются объектом обществ, собст­венности. Социалистич. П. с, в отличие от капитали­стических, развиваются без кризисов и спадов, пла­номерно и непрерывно. При капитализме значитель­ная часть рабочей силы не находит себе применения в производстве, хищнически растрачивается, дисквали­фицируется. В СССР безработица давно не сущест­вует. Социалистическое общество организует плано­мерную подготовку, распределение и использование рабочей силы с учетом изменений в составе и струк­туре П. с. Неуклонно растет общеобразовательный уровень населения СССР, идет процесс стирания существенных различий в общеобразовательном уровне работников физического и работников умственного труда.

Социальная сущность П. с. проявляется и в том, что экономич. законы данного обществ, строя определяют структуру, размещение, пропорции, темпы и характер развития, формы концентрации и управления П. с., ди­намику роста культурно-технич. уровня и условия жизни работников.

Кооперация и разделение труда, являясь формами совместной деятельности людей в произ-ве материаль­ных благ, выступают как элементы П. с. общества. «... Способ совместной деятельности есть „производи­тельная сила"...» (там же, т. 3, с. 28).

Кооперация, разделение и организация труда об­разуют т. н. обществ, организацию П. с, выражают способ их функционирования и размещения по родам обществ, произ-ва. Пром. переворот привел к глубо­кому сдвигу в обществ, характере произ-ва, сделав кооперацию осн. формой труда в пром-сти и необычай­но развив разделение труда в обществе.

Совр. произ-во основывается на широком примене­нии достижений науки. Предвидя органич. соедине­ние произ-ва и науки, Маркс называл ее «... всеобщей общественной производительной силой ...» (там же, т. 26, ч. 1, с. 400). Превращение науки в непосред­ственные П. с. начинается с появления машины, заменяющей ручной инструмент, и особенно бурно происходит в условиях совр. научно-технической революции. Формы, в к-рых наука действует как П. с, следующие: использование в произ-ве продуктов науч. труда — теоретич. исследований в области математи­ки, физики, химии, биологии, технич. открытий и изоб­ретений, направленных на совершенствование средств и предметов труда, на создание новых машин и меха­низмов, в т. ч. электронно-счетных машин и новых материалов, методов разведки полезных ископаемых и комплексной разработки природных богатств и т. д.; реализация практич. выводов экономических и систем­ных исследований в области размещения П. с, орга­низации труда и произ-ва, использование экономико-математич. методов в планировании и у-цравлешти произ-вом; научный труд конструкторов, лаборантов, инженеров, агрономов, рационализаторов как состав­ная и неотъемлемая часть совокупного производит, труда по обслуживанию текущих технологич. процес­сов; научно-технич. оборудование совр. заводских ла­бораторий; конструкторских бюро, н.-и. ин-тов, рабо­тающих на произ-во.

Развитие П. с. является основой строительства ком­мунизма в СССР и постепенного преобразования соци­алистич. обществ, отношений в коммунистические, соз­дания изобилия материальных благ. Создание матери-ально-технич. базы коммунизма определено в Про­грамме КПСС (1961) как главная экономич. задача партии и сов. народа. Коммунистич. общество пред­полагает достижение несравненно более высокой сту­пени развития П. с, чем их нынешняя ступень, ка-

честв, сдвиги во всех элементах, составляющих П. с. Техника и технология произ-ва будет развиваться в направлении полной электрификации всей страны, всех отраслей нар. х-ва, комплексной, т. е. всесторонней, механизации и все более полной автоматизации пром-сти, транспорта и связи, широкой химизации нар. х-ва и производств, применения атомной энергии. На совр. этапе в огромной степени возрастает роль химии в производств, процессах. Она открывает возможности изменять свойства природных материалов, создавать новые материалы, к-рые не встречаются в природе, ре­волюционизировать предметы труда, ускорять течение технологич. процессов и на этой основе повышать производительность труда, улучшать качество про­дукции, позволяет резко интенсифицировать с. х-во. По своему воздействию на производство химия приближается к электричеству. Будет соз­дана рациональная организация обществ, произ-ва во всех отраслях нар. х-ва. Развитие П. с. коммунистич. общества предполагает также дальнейший подъем культурно-технлч. уровня трудящихся путем осущест­вления всеобщего обязат. среднего образования, раз­вития высшего и среднего спец. образования на базе сокращения рабочего дня и использования свободного времени для всестороннего и гармонич. развития чело-веч, личности.

Лит.: Маркс К. иЭнгельсФ., Немецкая идеология, Соч., 2 изд., т. 3, разд.: Фейербах; их же, Манифест Комму­нистич. партии, там же, т. 4; М а р к с К., Введение (Из эко­номич. рукописей 1857—1858 гг.), там же, т. 12, разд. 4; его ж е, К критике политич. экономии. Предисловие, там же, т. 13; его же, Капитал, т. 1, гл. 5, 11, 12, 13, там же, т. 23; Энгельс Ф., Анти-Дюринг, М., 1957, отд. 3, гл. 2; Архив Маркса и Энгельса, т. 2(7), М., 1933, с. 67, 99, 121, 129; Ленин В. И., Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?, вып. 1, Соч., 4 изд., т. 1; его же, Замечания на книгу Н. И. Бухарина: «Экономика переходного периода», Ленинский сборник, т. XI, М.—Л., 1929, с. 371—74; Программа КПСС (Принята XXII съездом КПСС), М., 1961, ч. 2, разд. 1, пункт 1; Ч а г и нБ. А. и X а р-ч е в А. Г., О категориях «производительные силы» и «производ­ственные отношения», «ВФ», 1958, N» 2; ГЛенкманБ. И., О нек-рых осн. тенденциях развития средств труда, в сб.: Проблемы политич. экономии социализма. М., 1959; X е й н-м а н С, Проблемы развития материально-технич. базы ком­мунизма, в сб.: От социализма к коммунизму, М., 1962; Г и н Л. Т., К характеристике П. с. и материально-технич. базы общества как экономич. категорий, в сб.: Проблемы политич. экономии социализма, вып. 1963 г., М., 1963; Шик О., Эко­номика. Интересы. Политика, пер. с чеш., М., 1964, гл. 1; Ельмеев В. Я., Коммунизм и развитие человека как про­изводительной силы общества, М., 1964. См. также лит. при ст. Материально-техническая  база общества, Коммунизм.

В. Черковец. Москва.

ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ — сово­купность материальных экономич. отношений между людьми в процессе обществ, произ-ва и движения обществ, продукта от произ-ва до потребления.

П. о.— это прежде всего экономич. категория, ха­рактеризующая предмет политич. экономии; в то же время П. о.— одна из важнейших социология, кате­горий. Марксистская политич. экономия и псторич. материализм вкладывают в понятие П. о. одно и то же содержание, но исследуют П. о. под разными углами зрения: экономическим и социологическим. П. о. являются необходимой стороной обществ, произ-ва. Люди не-могут производить материальные блага в оди­ночку, в произ-ве они вынуждены вступать в опреде­ленные отношения друг к другу. В процессе труда между членами производств, коллектива складыва­ются отношения, обусловленные потребностями про­изводств, процесса, напр. отношения между рабочими различных специальностей, отношения между работ­никами внутри производств, бригады, между бригада­ми и т. п. Эти отношения, связанные с технич. разде­лением труда внутри производств, коллектива или в масштабах общества, называются производств.-тех­ническими. Но в произ-ве, кроме этих отношений, ме­жду людьми складываются также экономич. отноше­ния. Производств.-экономич. отношения, или как их

386

ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ

 

обычно называют П, о., отличаются от производств.-технических тем, что они выражают отношения людей через посредство их отношения к орудиям и средствам .произ-ва. Известны два наиболее общих вида П. о., соответствующих двум осн. видам отношений людей к орудиям и средствам произ-ва — обществ, собствен­ности и частной собственности,— отношения сотруд­ничества и взаимной помощи между членами общества и отношения господства и подчинения, отношения эксплуатации человека человеком. Первый вид П. о. в исторически различных формах проявляется в эпоху первобытнообщинной формации и в усло­виях социализма. Люди, лишенные всех или осн. средств произ-ва, неизбежно оказываются в экономич. зависимости от собственников средств произ-ва. Исто­рически конкретными типами П. о. господства и под­чинения являются отношения рабовладельч., феод, и капиталистич. общественно-экономич. формаций. Кро­ме осн. типов П. о., существуют также переходные П. о., когда в рамках одного и того же уклада х-ва сочетают­ся элементы различных типов П. о., напр. гос. капи­тализм в условиях диктатуры пролетариата, полу-социалистич. формы кооперации и т. д.

П. о. охватывают область произ-ва, обмена и рас­пределения материальных благ, т. е. все сферы эко­номич. отношений общества. Обществ, производство в широком смысле слова включает обмен и распределение как свои моменты (см. К. Маркс, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 12, с. 721, 725).

Т. о., отношения в непосредств. процессе производ­ства, конкретно-историч. формы обществ, разделения труда и обмена деятельностью и зависимые от них фор­мы распределения образуют в своей совокупности сис­тему П. о. Эта система П. о. представляет собой опре­деленное единство, благодаря тому что она пронизана и обусловлена данными отношениями собственности. Непосредственно в процессе произ-ва различные от­ношения собственности находят выражение в способе соединения производителя со средствами произ-ва. Так, в рабовладельч. обществе раб и средства труда соединяются как собственность рабовладельца. В ка­питалистич. обществе рабочий может соединяться со средствами произ-ва, лишь продав свою рабочую силу капиталисту. В социалистич. обществе сами трудящие­ся являются коллективными собственниками средств произ-ва.

Хотя необходимость обмена деятельностью вытекает из разделения труда, его социальная природа и формы проявления определяются отношениями собственно­сти. В сфере распределения отношения собственности выступают как фактор, определяющий ту долю сово­купного обществ, продукта, к-рая достается каждому классу и соответственно индивидам этих классов. При этом отношения собственности определяют лишь про­порции, в к-рых распределяется произведенный про­дукт, а его количество зависит от уровня развития произ-ва. Имеется качеств, различие в принципах распределения на базе частной и на базе обществ, соб­ственности.

Т. о., отношения собственности пронизывают все сферы экономич. отношений. Это значит, что формы собственности выступают не просто как основа, на к-рой надстраивается вся совокупность экономич. от­ношений, а как сущность этих отношений. Вся сумма экономич. отношений есть но что иное, как проявление, различные модификации отношений собственности. П. о. придают всем обществ, явлениям и обществу в целом исторически определенное социальное качество. Само выделение П. о. как объективных, материальных, от сознания людей не зависящих отношений из всей суммы обществ, отношений составляет центр, пункт в выработке матерпалистич. понимания истории. Уже в работе «Критика гегелевской философии права» (1843)

Маркс сформулировал положение, прямо противопо­ложное точке зрения Гегеля, что не гос-во есть основа гражд. общества, а, напротив, гражд. общество есть основа гос-ва. Анализируя гражд. общество, его структуру как действительную основу политич. уст­ройства, Маркс пришел к выводу, что именно иму-ществ. отношения людей составляют основу гражд. общества и порождают интересы, определяющие дея­тельность людей. Дальнейшее развитие этой идеи со­стояло в том, что имуществ. отношения были поняты как отношения, складывающиеся в процессе произ-ва. Ленин отмечал, что в «Святом семействе» (1845) «... Маркс подходит к основной идее всей своей „систе­мы", sit venia verbo,— именно к идее общественных от­ношений производства» (Соч., т. 38, с. 13). В «Немец­кой идеологии» (1845—47) Маркс и Энгельс сформули­ровали осн. положения материалистич. понимания ис­тории. Рассматривая произ-во как основу обществ, жизни, они уже выделяют две его стороны — произво­дительные силы и зависящие от них обществ, отноше­ния людей в произ-ве, к-рые, однако, определяются в этой работе как «формы общения». Сам термин «П. о.» был выработан Марксом позже и употребляется в пер­вых зрелых произведениях марксизма: «Нищета фило­софии», «Манифест Коммунистич. партии», «Наемный ^ТРУД ^и капитал».

Выделение экономич. П. о. из всей суммы обществ, отношений явилось основой науч., объективного под­хода к анализу историч. процесса. П. о. дают объектив­ный критерий для отграничения одной ступени об­ществ, развития от другой, для выделения общего, повторяющегося в истории разных стран и народов, находящихся на одной ступени обществ, развития, т. е. для выделения конкретно-историч. типов общества — общественно-экономич. формаций, и тем самым откры­вают путь познания законов развития человеч. исто­рии.

Если отвлечься от П. о., в рамках к-рых совершается труд, тогда останутся лишь нек-рые общие моменты всякого трудового процесса и историч. эпохи будут различаться между собой только уровнем технич. воо­руженности труда, исчезнут коренные экономич. раз­личия между разными обществ, формациями. Об этом свидетельствуют бурж. теории «единого индустри­ального общества», «стадий экономич. роста» и др., к-рые оценивают различные общества только с точки зрения уровня их технич. развития.

П. о. являются социальной формой производит, сил и их можно отделить друг от друга лишь в абст­ракции. В действительности же они составляют две стороны каждого способа произ-ва и связаны друг с другом по закону соответствия П. о. характеру и уров­ню развития производит, сил. Согласно этому закону, П. о. складываются в зависимости от характера и уров­ня развития производит, сил как форма их функцио­нирования и развития. В свою очередь П. о. воздей­ствуют на развитие производит, сил, ускоряя или тор­мозя это развитие. Противоречие между производит, силами и П. о. может быть разрешено лишь путем из­менения П. о. и приведения их в соответствие с произ­водит, силами. В антагогшстич. обществе разрешение этого противоречия осуществляет социальная револю­ция. Диалектика производит, сил и П. о. вскрывает причины самодвижения произ-ва и тем самым сущность всего историч. процесса.

Являясь формой развития производит, сил, П. о. выступают также в качестве базиса по отношению к идеологии, идеологич. отношениям и учреждениям — обществ, надстройке (см. Базис и надстройка). П. о. выполняют функции базиса потому, что опп являются отношениями материальными, определяющими идео­логич. обществ, отношения (см. Общественные отно­шения). В совокупности всех своих социальных функ-

ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ — ПРОИЗВОДСТВО

387

 

ций — и как форма производит, сил и как базис об­щества — П. о. образуют экономия, структуру об­ществ, формации. П. о. коммунистич. формации ко­ренным образом отличаются от П. р. всех предшест­вующих антагонистич. формаций тем, что они ха­рактеризуются обществ, собственностью на средства произ-ва, отсутствием эксплуатации и антагонизмов, являются базисом идейно-политич. единства всего общества.

П. о. коммунистич. формации имеют своеобразные закономерности своего возникновения. Они не форми­руются в недрах предшествующей формации и возника­ют в результате социалистич. революции, установ­ления диктатуры пролетариата, к-рая используется как рычаг для преобразования экономич. отношений.

Характер развития П. о. коммунистич. формации также качественно отличается от развития П. о. предшествующих обществ. Во-первых, противоре­чия, возникающие в развитии социалистич. способа произ-ва, разрешаются не путем устранения социалис­тич. П. о., а путем их развития при сохранении их ка­честв, определенности как отношений сотрудничества и взаимопомощи. Во-вторых, раньше противоречия между производит, силами и П. о. разрешались в интересах одной социальной группы (класса) в ущерб другой, при социализме же они разрешаются в инте­ресах всего общества.

Формирование коммунистич. П. о. проходит три осн. этапа: переходный период, социализм и ком­мунизм. В переходный период происходит замена частной собственности общественной в результате экспроприации частной собственности, основанной на присвоении чужого труда, и кооперирования собственности мелких производителей, основанной на личном труде. Социалистич. П. о. характеризуются наличием двух форм обществ, собственности на средст­ва произ-ва — государственной и кооперативной (эти формы собственности имеются во всех существующих ныне социалистич. странах), существенными разли­чиями между городом и деревней, между умств. и фи-зич. трудом и распределением по количеству и ка­честву труда. Однако в силу недостаточной экономич. зрелости социализм представляет собой низшую фазу коммунизма. Развитие социалистич. П. о. и есть их постепенное перерастание в коммунистич. П. о., пере­ход к третьему этапу их развития — высшей фазе ком­мунизма. В Программе КПСС (1961) научно раскрыт характер тех изменений в П. о., к-рые будут происхо­дить на основе и в процессе создания материально-технич. базы коммунизма. Главным является но мере развития производит, сил и производительности труда постепенное сближение и слияние двух форм социа­листич. собственности и создание единой общенар. собственности на орудия и средства произ-ва, стирание существенного различия между городом и деревней, сближение умств. и физич. труда, стирание социаль­ных различий между рабочими, крестьянами и интел­лигенцией, постепенный переход от распределения по труду к распределению по потребностям, установление полного социального равенства.

Лит.: Маркс К. иЭпгельсФ., Немецкая идеология. Соч., 2 изд., т. 3, разд. 1; и х же, Манифест Коммунистич. партии, там же, т. 4; М а р к с К., Нищета философии, там же; его же, Наемный труд и капитал, там же, т. 6; е г о же, Введение (Из экономических рукописей 1857—1858 гг.), там же, т. 12; е г о ж с, К критике политич. экономии. Пре­дисловие, там же, т. 13; его ж е, Капитал, т. 1, там же, т. 23; Энгельс Ф., Анти-Дюринг, разд. 2, 3, там же, т. 20; Лени н В. И., Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?, Соч., 4 изд., т. 1; ег о же, Раз­витие капитализма в России, там же, т. 3; е г о же, Импе­риализм, как высшая стадия капитализма, там же, т. 22; его же, Очередные задачи Советской власти, там же, т. 27; его же, О кооперации, там же, т. 33; Программа КПСС (Принята XXII съездом КПСС), М., 1961; Ч а г и и Б. А., Харчев А. Г., О категориях «производительные силы» и «производственные отношения», «ВФ», 1958, № 2; Некоторые

теоретич. вопросы стрсительства коммунизма, М., 1960; Фомина В. А. и Белозерцев В. И., Особенности развития социалистич. способа производства, М., 1962; Ос­новы марксистской философии, 2 изд., М., 1964, гл. 11, 12. В. Нелле, М. Ковалъзон. Москва.

ПРОИЗВОДСТВО — процесс, посредством к-рого люди преобразуют предметы природы для удовлет­ворения своих потребностей, собств. деятельностью опосредствуют, регулируют и контролируют обмен веществ между собой и природой. Процесс П. всегда носит обществ, характер: П. обособленного одиночки вне общества представляет собой, по выражению Маркса, такую же бессмыслицу, как развитие языка без совместно живущих индивидов. В процессе П. люди вступают в определенные, независящие от их воли, обществ, отношения, совокупность к-рых со­ставляет экономич. структуру общества, или обществ, строй П. Произ-во играет определяющую роль по отношению к распределению, обмену (обращению) и потреблению. П. всегда выступает в определ. об­ществ, форме на определ. ступени историч. развития общества (см. Способ производства). Обществ, процесс П. охватывает как непосредств. процесс П., так и распределение, обмен и потребление. Эти моменты образуют части целого, различия внутри единства. Между этими сторонами обществ, производств, про­цесса существует взаимодействие, как и во всяком органич. целом. «Определенное производство обуслов­ливает, таким образом, определенное потребление, распределение, обмен и определенные от­ношения этих различных момен­тов друг к другу. Конечно, и производство в его односторонней форме опреде­ляется, со своей стороны, другими моментами» (М а р к с К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 12, с. 725 — 26).

С П. каждый раз начинается процесс, охватывающий ■все четыре момента. П. выступает исходным пунктом всего процесса, потребление — конечным пунктом, распределение и обмен — средними членами, причем распределение представляет собой момент, исходящий от общества, а обмен — от индивида.

Но такое представление отражает, как указывает Маркс, лишь внешнюю связь явлений. Бурж. эконо­мисты, оставаясь на поверхности явлений, рассмат­ривают каждый из моментов обществ, процесса П. как нечто самостоятельное и независимое,делая отсюда вывод, что П. якобы определяется вечными законами природы, распределение — социальными условиями, обмен — психологич. законами, а потребление лежит вообще вне сферы экономики. Таким путем они подме­няют категории исторически определ. форм обществ, х-ва рассуждениями, относящимися вообще к П. и другим сторонам экономич. жизни, призванными затушевать исторически преходящий характер капи-талистич. способа П. и его противоречия.

Марксизм впервые выяснил действит. характер взаимосвязи и взаимозависимости моментов или сто­рон обществ, процесса П. Так, П. ость непосредст­венно также и потребление, а именно — потребление человеч. рабочей силы, с одной стороны, и потребле­ние средств П., с другой. И, наоборот, потребление есть непосредственно также и П. Но это не значит, что можно отождествлять П. и потребление. У одного субъекта П. и потребление выступают как моменты одного акта. Но рассматривать общество как один субъект, значит рассматривать его неправильно, умо­зрительно. Характер потребления определяется об­ществ, строем П. и поэтому качественно различен в условиях капитализма и социализма.

Структура распределения полностью определяется структурой П. Так, в капиталистич. обществе осн. формы доходов — заработная плата, прибыль, про­цент и рента — представляют собой формы распре-

388            «ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЕМЬИ,  ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ И ГОСУДАРСТВА»

деления, имеющие предпосылками наемный труд, ка­питал и землю в качестве факторов П. «Отношения распределения и способы распределения выступают поэтому лишь оборотными сторонами факторов про­изводства» (там же, с. 721). Распределение представ­ляется прежде всего распределением продуктов, но на деле, прежде чем происходит распределение про­дуктов, имеет место распределение средств П. и чле­нов общества по различным видам произ-ва, их под­чинение определ. производств, отношениям. Распре­деление продуктов представляет собой лишь результат этого распределения, к-рое заключено в самом про­цессе П. и определяет его организацию.

Маркс решительно опроверг представление бурж. экономистов, признававших историч. характер отно­шений распределения, но отрицавших историч. ха­рактер отношений произ-ва. «Исторический характер этих отношений распределения,— писал Маркс,— есть исторический характер производственных отно­шений, только одну сторону которых они выражают» (там же, т. 25, ч. 2, с. 456). При этом Маркс указывал, что представление бурж. экономистов основано на смешении и отождествлении обществ, процесса П. с простым процессом труда вообще, как процессом между человеком и природой, процессом, простые элементы к-рого остаются одинаковыми на всех сту­пенях обществ, развития.

Точно так же обстоит дело с обменом (или обраще­нием, т. е. обменом, опосредствованным деньгами). Обмен во всех своих моментах или непосредственно заключен в П., или определяется им. Само П. есть, по определению Маркса, обмен деятельностей и спо­собностей. Далее, обмен продуктов есть средство для произ-ва готового продукта, предназначенного для потребления. Это не что иное, как завершающий акт П. Обмен представляется независимым от П. лишь на последней стадии, когда продукт обменивается непосредственно для потребления. Но такое поверх­ностное представление неправильно, поскольку раз­витие обмена и его формы целиком определяются развитием и организацией П., развитием обществ, разделения труда, обществ, строем П.

Принцип определяющей роли П. был выдвинут и обоснован Марксом во всех его экономич. исследо­ваниях. Этот принцип специально разработан во «.Введении» {Из экономических рукописей 1857—1858 го­дов). Он получил дальнейшую разработку в тру­дах Ленина, к-рый показал, что утверждения критиков, будто марксизм исследует только П., оставляя без должного внимания остальные стороны экономич. жизни общества, основаны на ненауч. понимании предмета политической экономии и диалек­тики развития П. в целом. Игнорируя определяющую роль, примат П., бурж. и мелкобурж. экономисты ста­вят во главу угла то распределение, то обмен, то по­требление. Они стремятся уйти от рассмотрения производств, отношений капитализма. Все подобные антинаучные концепции — распределительные, ме­новые, потребительские — служат апологетическим целям.

Марксистский принцип примата П. имеет важней­шее значение для экономич. науки в целом, для по­нимания сущности и законов каждой общественно-экономич. формации. Этот принцип составляет основу анализа капитализма у Маркса и Энгельса. Ленин в исследовании монополистич. стадии капитализма по­казал, что в превращении капитализма в империализм гл. роль играют изменения, происшедшие в области П. Принцип примата П. определяет правильный подход К задачам революц. перехода от капитализма к со­циализму. В противоположность мелкобуржуазно-утопич. представлениям о том, будто социализм можно осуществить путем изменения лишь отношений рас-

пределения, марксизм-ленинизм исходит из того, что задачей социалистич. революции является коренной переворот в производств, отношениях. После социа­листич. революции укрепление социалистич. произ­водств, отношений и их дальнейшее перерастание в коммунистические происходит на базе быстрого роста П.

Лига. см. при ст. Политическая экономия, Капитализм,
Коммунизм.                                              А. Леонтьев. Москва.

«ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЕМЬИ, ЧАСТНОЙ СОБСТ­ ВЕННОСТИ И ГОСУДАРСТВА» — труд Ф. Энгельса, в к-ром рассматриваются осн. проблемы первобытной истории, прослеживается эволюция семейно-брачных отношений, дается характеристика родового «комму­низма», анализируется процесс разложения родового общества, становления частной собственности, клас­сов и гос-ва. Написан в марте — мае, опубликован в октябре 1884. При подготовке 4-го изд. работы (в 1890—91) Энгельс внес в нее значит, изменения и дополнения (особенно в главу о семье, при доработке к-рой были широко использованы результаты иссле­дований Ковалевского), а также написал новое преди­словие под назв. «К истории первобытной семьи (Ба-хофен, Мак-Леннан, Морган)». В этом предисловии (опубл. первоначально отд. статьей в июне 1891) Энгельс дал очерк развития взглядов на семью, начи­ная с Бахофена и кончая Л. Морганом.

Маркс высоко ценил открытия Моргана в области первобытной истории и собирался изложить резуль­таты его изысканий в спец. работе. Замысел, к-рый Марксу помешала выполнить смерть, осуществил его верный друг и соратник, широко использовавший составленный Марксом подробный конспект книги Моргана «Древнее общество» со всеми содержавши­мися в нем замечаниями. В 1-й главе «Доисторические ступени культуры» Энгельс не просто изложил пред­ложенную Морганом периодизацию первобытной ис­тории, но, как он сам выразился, «обобщая» ее, вы­делил два осн. этапа развития доклассового общества: «период преимущественного присвоения готовых про­дуктов природы», когда «искусственно созданные че­ловеком продукты служат главным образом вспомо­гательными орудиями такого присвоения», и «период введения скотоводства и земледелия, период овла­дения методами увеличения производства продуктов природы с помощью человеческой деятельности».

Излагаемая во 2-й главе книги моргановская схема развития брака и семьи подверглась значит, пе­ресмотру в свете новых данных. Анализируя вопрос о семье, Энгельс, в отличие от Моргана, выходит далеко за рамки первобытности, рассматривает развитие се­мейно-брачных отношений в классовом обществе, резко критикует бурж. семью.

В 3-й главе Энгельс раскрывает значение для науки открытия рода как осн. ячейки доклассового общества и дает глубокую и цельную характеристику перво­бытного родового «коммунизма». К 3-й главе примы­кает четвертая, посвященная греч. роду.

Если в первых четырех главах Энгельс исходит в первую очередь из материалов и обобщений, содер­жащихся в моргановском «Древнем обществе», то в последующих (5—9) главах использует материалы и др. ученых. Здесь Энгельс дает анализ процессов происхождения частной собственности, имуществ. не­равенства, классов и гос-ва. Разоблачая теории бурж. социологов, Энгельс показывает, что гос-во не существовало извечно, а возникло только с появлением частной собственности и связанным с ним расколом общества на враждебные классы, причем возникло как орудие класса эксплуатато­ров для подавления класса угнетенных; с исчез­новением классов исчезнет неизбежно и государ­ство. Работа Энгельса, охарактеризованная Ле-

ПРОКЛ                                                                                          389

ниным как «... одно из основных сочинений совре­менного социализма...» (Соч., т. 29, с. 436), является крупнейшим вкладом в теоретич. сокровищницу марк­сизма и могучим идейным оружием в борьбе за ком­мунизм.

Лит.: Маркс К., Конспект книги Льюиса Г. Моргана
«Древнее общество», в кн.: Архив Маркса и Энгельса, т. 9,
М.—Л., 1941; Л е н и н В. И., Государство и революция, Соч.,
4 изд., т. 25; его же, О государстве, там же, т. 29; В и н-
н и к о в И. Н., Четвертое издание книги Фр. Энгельса «Про­
исхождение семьи, частной собственности и государства»,
в кн.: Вопр. истории доклассового общества, М.—Л., 1936
(Тр. Ин-та антропологии, археологии и этнографии, т. 4);
Золотарев А. М., «Происхождение семьи, частной соб­
ственности и государства» Ф. Энгельса и совр. наука, «Историк-
марксист», 1940, № 12; Семенов Ю. И., «Происхождение
семьи, частной собственности и государства» Ф. Энгельса и
совр. данные этнографии, «ВФ», 1959, № 7; е г о же, Учение
Моргана, марксизм и совр. этнография, «Сов. этнография»,
1964, № 4; Ф. Энгельс и проблемы совр. этнографии, там же,
1959, № 6.                                              Ю. Семенов. Рязань.

ПРОКЛ (ПрохЯ-fjg) (410—485)— представитель афин­ской школы неоплатонизма, ближайший ученик Си-риана и его преемник по руководству Академией платоновской.

В огромном лит. наследстве П. (неск. тысяч стра­ниц), до сих пор монографически не исследованном, многие сочинения являются философско-теоретиче-скими. Прежде всего сюда относятся «Элементы теоло­гии...» (греч. текст, англ. пер., коммент., «The elements of theology...», Oxf., 1965), состоящие из 211 тезисов, содержащих в себе всю систему неоплатонизма, т. е. рассмотрение проблем «единого», «ума», «души» и «кос­моса». Сюда же относится соч. «О богословии Платона» («Procli Successoris Platonici in Platonis Theologiam libri sex», Hamb., 1618; Fr./M., 1960), огромное иссле­дование, заключающее в себе учение о методах ис­пользования Платона для философии, подробное уче­ние об «едином», о богах мыслимых (интеллигибель­ных), мыслящих (интеллектуальных) и мыслимо-мыс­лящих (интеллигибельно-интеллектуальных). Осталь­ные три филос.-теоретических трактата П. сохранились только в лат. переводе 13 в. Вилъема из Мёрбеке: «О десяти сомнениях касательно промысла», «О про­мысле, судьбе и о том, что в нас», «Об ипостасях зла» («Procli Diadochi tria opuscula», Berolini, 1960). До­шли до нас комментарии П. к платоновским диалогам «Тимею» («Procli Diadochi in Platonis Timaeum com-mentaria, v. 1—3, Lipsiae, 1903—1906), «Пармени-ду» («Procli Diadochi in Platonis Parmenidem commen-taria, Lipsiae, 1840, нов. изд. 1961) и др., содержащие систематич. изложение всех центральных вопросов неоплатонизма и массу историко-философского ма­териала. Все эти комментарии П. являются лучшим образцом применения того метода толкования Плато­на, которое ввел Ямвлих. П. написал также ряд сочинений философско-научного и мистического ха­рактера.

Филос. концепции П. основаны на триадич. методе. Триадич. расчленение предмета господствует у П. по­всюду — во всех отделах философии, мифологии, мантики и т. д. Триадич. метод сводится к утверж­дению трех моментов: 1) пребывание в себе (|j.ovy)), причина, неделимое единство, наличие (irrapgig), отец, отчее начало, потенция; 2) выступление (ярообод) из себя, или эманация за свои пределы, причинение или действие на иное в виде причины, переход их единства во множество, начало делимости, мать, материнское начало, энергия; 3) возвращение из инобытия обратно в себя (ёлдатроф-/]), возведение расторгнутого множества опять в неделимое единство, расчлененное единство, эйдос или единораздельная (т. е. структурная) сущ­ность. Универсальная триада Плотина — «единое», «ум» и «душа» — остается в полной мере и у П., но только каждый из ее членов обработан у него уже при помощи этой триадич. схемы.

От первого момента триады абсолютно непознавае­мого «единого» П. отделял другое «единое», к-рое уже содержит в себе нек-рую множественность, но эта еди-но-множественность еще не содержит никаких качеств и есть только энергия самого различения и членения, и потому она предшествует «уму», поскольку этот последний есть не только расчлененность, но и то, что расчленяется. Указанная едино-множествен-ность образует у П. совершенно специфич. ступень эманации «единого», существующую между абсолют­ным «единым» и «умом»; и эту ступень П. называл чис­лом, или областью чисел, или «надбытийными едини­цами». Т. о., понятие «надбытийных чисел» впервые введено в неоплатонизм в качестве самостоятельной эманационной ступени именно П., хотя в принци­пиальной форме соответствующее учение о числах дано Платоном и Плотиной.

П. дал триадич. членение и второго момента триа­ды, т. е. «ума»: 1) «ум» как пребывание в себе, к-рый характеризуется как «интеллигибельный» (vorrrog — мыслимый), т. е. как то, что в «уме» является предме­том для него самого, терминологически у П. это есть «бытие», или объект; 2) «ум» как выхождение из себя, как «интеллектуальный» (vonpog — мыслящий), как мышление «умом» самого себя,— «ум» в собственном смысле слова, или субъект; 3) «ум» как возвращение к самому себе, как тождество бытия и мышления, объекта и субъекта; «ум» как «жизнь» или «вечность», «жизнь — в себе» (абто^шот) — «интеллигибельно-интеллектуальный».

Триада П. резко отличается от новоевроп. триадич. диалектики. Новая триада отражает прогрессирую­щий ход мыслей (так что синтез в ней богаче и тезиса, и антитезиса), триада П. имеет регрессивное значение, поскольку момент синтеза он помещает между первым и вторым моментом, так что наиболее полным и бога­тым «умом» является «ум интеллигибельный», менее богатым — «ум интеллигибельно-интеллектуальный», а еще менее богатым «ум интеллектуальный». Здесь, т. о., мы имеем дело с эманацией, к-рая, чем дальше, тем больше ослабевает.

В связи с триадич. учением об «уме» стоит и диалек­тика мифологии П. Здесь П. устанавливал три триа­ды. Последняя триада, ввиду триадич. деления двух первых ее членов, превращается в седмирицу (гебдо-маду) с повторением этой гебдомады в каждом из составляющих ее моментов, так что в последней триа­де — 49 богов-умов. На основе того же триадич. уче­ния интерпретирует П. и мир «души», включающий в себя божеств., демонич. и человеч. «души».

Историч. значение П. определяется не столько ин­терпретацией мифологии, сколько тонким логич. ана­лизом, непосредственно не связанным ни с какой мифологией, ни с какой метафизикой и представ­ляющим огромный материал для изучения истории диалектики. Большое значение имела диалектика космоса П. Крупнейшими последователями П. яви­лись на Западе Николай Нузанский, на Востоке — И. Петрици.

Философия П., сочетавшая магию, чудотворение, мантику, теургию с систематич. духом, аналитич. проницательностью, виртуозностью детальнейших вы­кладок, доходящих до своеобразного пафоса и экстаза рассудочности, отражала катастрофу всей рабовла­дельческой античности и полную безвыходность для реальной ориентации в жизни.

Соч.: Procli philosophi platonici opera, ed. V. Cousin, Parisiis, 1864.

Лит .: История философии, т. 1,[М.], 1940 (по имен, указат.); Berger A., Proclus. Exposition de sa doctrine, P., 1840; Kirchner H., De Procli neoplatonica metaphysica, В., 1846; Lindsay J.,Le systeme de Proclus, «Rev. de Meta-physique et de Morale», 1921; R о s a n L. J., The philosophy of Proclus, N. Y., 1949; Trouillard J., La monadologie de Proclus, «Rev. philosophique de Louvain», 1959, v. 57, Д"« 55;

390

ПРОКОПОВИЧ — ПРОМЫШЛЕННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

 

Beierwaltes W., Proklos. Grundziige seiner Metaphy-sik, Fr./M., 1965; Totok W., Handbuch der Gescliichte der Philosophic, Bd. 1, Fr./M., 1964, S. 346 — 48. А. Лосев. Москва.

ПРОКОПОВИЧ, Феофан [1681—8 (19) сент. 1736] — рус. и укр. обществ, и церк. деятель, ученый, поэт. Род. в купеч. семье в Киеве. Окончил филос. курс в Киевской духовной академии, продолжал образова­ние в Польше и Ватикане. По возвращении на родину (ок. 1704) принял монашество, преподавал в Киево-Могплянской академии. В 1716 был назначен псков­ским епископом, в 1721 — вице-президентом Синода; с 1724—архиепископ новгородский. Возглавлял «уче­ную дружину» Петра I, к которой принадлежали Татищев, А. Кантемир, А. М. Черкасский, И. Ю. Тру­бецкой.

П.— автор ряда уч. пособий и историч. трудов, первой светской трагикомедии «Владимир» (1705). По поручению Петра I П. написал «Духовный регла­мент» (1720), к-рый представлял собой политич. и са-тирич. памфлет, направленный против претензий «князей церкви» и злоупотреблений духовенства; в памфлете нашло выражение требование о превращении духовенства в «государевых богомольцев» и распро­странителей просвещения. В филос.-юридич. трактате «Правда воли монаршей» (1722), а также в своих речах и проповедях П. выдвигал идеи просвещенного абсолютизма.

В философии П. стремился согласовать веру со знанием и приспособить науку к религии. Он критико­вал материалистич. тенденцию в философии Аристо­теля, выступал против атеизма Эпикура и Спинозы. Критикуя схоластич. умствования, П. стремился рас­пространять естеств.-науч. открытия, вел астрономич. наблюдения, занимался математикой. Отходя порой от традиц. религ. объяснения истории, П. высказывал идеи, созвучные концепциям естественного права и общественного договора. «И замечательно, что наиболее выдающийся публицист эпохи Петра ссылается на естественное право раньше, нежели на Писание; не­даром ревнители православия считали его малонадеж­ным богословом» (Плеханов Г. В., Соч., 21, 1925, с. 47).

Соч.: Соч., М.—Л., 1961; Слова и речи поучительные,
похвальные и поздравительные, ч. 1—3, СПБ, 1760—65; Бого­
словские сочинения, СПБ, 1774; Рассуждение о безбожии...,
М., 1774; История императора Петра Великого, СПБ, 1773.
Лит.: Чистович П., Ф. П. и его время, СПБ, 1868;
Морозов П,, Ф. П. как писатель, СПБ, 1880; История фи­
лософии, т. 1, М., 1957, с. 479—80; Петров Л. А., Филос.
взгляды П., Татищева и Кантемира, Иркутск, 1957; его же,
Антирелиг. тенденции в филос. мысли России первой половины
XVIII в., в сб.: Материализм и религия, М., 1958; его же,
Социологич. взгляды П., Татищева и Кантемира, Иркутск,
1958; его же, Общественно-политич. взгляды П., Татищева
и Кантемира, Иркутск, 1959; Б е т я е в Я. Д., Общественно-
политич. и филос. мысль в России в первой половине XVIII в.,
Саранск, 1959; Б л а г о ЙД. Д., История рус. лит-ры XVIII в.,
4 изд., М., 1960, с. 71—80; Г у д з i й М. К., Ф. Прокопович,
в кн.: Матер1али до вивчення iCTopi'i украшсько! лгтератури,
т. 1, К., 1959; Т е t z n е г J., Theophan Prokopovic und die
russische Fruhaufklarung, «Z. Slawistik» 1958, Bd 3, H. 2—4,
S. 351—68.                                             Л. Петров. Иркутск.

ПРОКОФЬЕВ, Василий Иванович (р. 22 июля 1909) — сов. философ, д-р филос. наук (с 1965). Чл. КПСС с 1937. Окончил Моск. пед. ин-т (1932) и ВПШ при ЦК КПСС (1948). С 1932 преподает в вузах Моск­вы. В 1939—55 работал в аппарате ЦК КПСС и Со­вета Министров СССР. С 1955 — преподаватель Моск. педагогич. ин-та им. Н. К. Крупской. Ведет н.-и. работу преим. по проблемам коммунистич. морали и критики религ. морали.

С оч.: Мораль и религия, М., 1952; Атеизм рус. революц. демократов, 2 изд., М., 1955; Антигуманистич. характер рели­гиозной морали, «ВФ», 1959, JNi 9; Две морали (Мораль рели­гиозная и мораль коммунистич.), М., 1961; Марксизм и рели­гия о счастье, М., 1961; Нравств. качества строителя комму­низма, М., 1962; Кодекс коммунистич. морали и религиозная «нравственность», М., 1964.

«ПРОЛЕГОМЕНЫ» (1785) — соч. Канта, в сжатой форме излагающее сущность его философии.

ПРОЛЕТАРИАТ — см. Рабочий класс.

ПРОЛЕТКУЛЬТ («Пролетарская культура») — культурно-просветит. организация пролет, самодея­тельности в различных областях искусства (литерату­ра, театр, музыка, изобразит, иск-во) и науки. Создан в Петрограде в сент. 1917. Существовал до 1932. Гл. идеологами П. были Богданов, П. И. Лебедев-Полян­ский. В публиковавшейся в журн. «Пролет, культура» «Тектологии» Богданова и его статьях выдвигалась программа выработки в «лабораторных» условиях «чистой» пролет, культуры, создания «однородного коллективного сознания», излагалась концепция иск-ва, в к-рой материалистич. теория отражения была заменена «строительным» «организационным прин­ципом». Эти идеи Богданова нашли отражение в осн. документах и уставе П., где утверждалась автономия П. от партии и Сов. гос-ва, независимость «чистой» пролет, культуры от культуры прошлого, отрицалась преемственность культуры.

Платформа П. была подвергнута критике Лениным в речи на 3-м съезде РКСМ (2 окт. 1920) и в проекте ре­золюции «О пролет, культуре», составленной Лениным (8 окт. 1920) для 1-го съезда П., где Ленин указы­вал на необходимость критич. переработки всей куль­туры прошлого, отвергалась попытка выдумывать особую пролет, культуру и замыкаться в обособлен­ные от Сов. власти и РКП(б) организации (см. Соч., т. 31, с. 291—92). В письме ЦК РКП(б) от 1 дек. 1920 «О пролеткультах» говорилось, что под видом «пролет, культуры» рабочим преподносились махистские взгля­ды в философии (см. Махизм), а в области иск-ва при­вивались извращенные вкусы. Наряду с этим в пись­ме подчеркивалось, что «ЦК ... не хочет связывать инициативу рабочей интеллигенции в области ху­дожественного творчества» («Правда», 1920, 1 дек., с. 1).

Ленинская критика П., письмо ЦК РКП(б) нашли активную поддержку среди членов П. В постановле­нии Политбюро ЦК РКП(б) от 22 нояб. 1921 подчер­кивалось, что письмо ЦК РКП(б) 1920 относилось к «ничтожным по числу элементам, которые те­перь открыто обнаружили себя в особой платформе т. н. „коллективистов" и против которых, как показы­вает почти годовой опыт, выступает подавляющее большинство работников в Пролеткультах» («Вопр. истории КПСС», 1958, № 1, с. 38).

27 сент. 1922 Ленин в письме в «Правду» подверг резкой критике статью нового председателя П. (с 1920) В. Ф. Плетнева за грубые теоретич. ошибки и «...фальсификацию исторического материа­лизма» (Соч., т. 35, с. 475).

В дальнейшем местные организации П. в большей мере согласовывали свою практич. культурно-про-свет. деятельность с сов. и партийными органами. В решении АПО ЦК в 1928 отмечалось, что «ложные тенденции (богдановщина), которые клались в основу организации Пролеткульта, в настоящее время ни­кем из руководителей Пролеткульта не поддержива­ются и никакого влияния на содержание работы не оказывают» («Изв. ЦК ВКП(б)», № 16 — 17, 25 мая 1928, с. 14).

Лига.: Ленин В. И., Маленькая картинка для выясне­ния больших вопросов, Соч., 4 изд., т. 28; Горбунов В. В., Борьба В. И. Ленина с сепаратистскими устремлени­ями П., «Вопр. истории КПСС», 1958, № 1; Денисова Л. Ф., В. И. Ленин и П., «ВФ», 1964, № 4. А. Пухов. Москва.

ПРОМЫШЛЕННАЯ        РЕВОЛЮЦИЯ — качеств,

изменения, происходящие в обществе под воздействием революции в Технике, в технологич. способе соедине­ния человека со средствами труда. История знает три принципиально различных технологич. способа соеди­нения человека и техники: ручной труд, в процессе к-рого роль осн. орудия, источника энергии, двига­тельной и направляющей силы выполняет сам чело-

ПРОМЫШЛЕННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ —ПРОСВЕЩЕНИЕ                                                  391

век; механизированный труд (с превращением орудия ручного труда в машину), в к-ром рабочий выступает как элемент технич. системы; автоматизация (человек становится рядом с технич. системой). П. р. означает переход от одного технологич. способа произ-ва к дру­гому, от одного история, этапа в развитии техники к другому. Маркс связывал первую П. р. (конец 18 — сер. 19 вв.) с превращением орудий ручного труда в машину (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 23, с. 382—92). Первая П. р. вызвала изменения в харак­тере труда (из ручного он стал механизированным), в социальной структуре общества (прежние ремеслен­ник и крестьянин превратились в машинных рабочих), в соотношении отраслей х-ва (земледелие уступило ведущую роль пром-сти), в экономич. и политич. сфере (феод, отношения уступили место капиталистическим). Ленин писал о крутом и резком преобразовании «... всех общественных отношений под влиянием ма­шин (заметьте, именно под влиянием машинной инду­стрии, а не „капитализма" вообще), преобразование, которое принято называть в экономической науке industrial revolution (промышленная революция)» (Соч., т. 2, с. 215).

В совр. условиях на основе научно-технической ре­волюции началась вторая П. р. Произ-во материальных благ имеет тенденцию превратиться в полностью авто­матизированное произ-во в масштабах всего общества. Первая П. р. означала возникновение и становление пром-сти, вторая П. р. — завершение процесса ее создания. На рельсы крупной индустрии ставится с. х-во, жилищное строительство, труд в сфере обра­щения, произ-во в сфере бытового обслуживания. Совр. П. р. ведет к существ, структурным сдвигам в соотно­шении различных сфер обществ, деятельности (относи­тельно сокращается число людей, занятых в сфере ма­териального производства, и быстро возрастает число людей, занятых наукой, в сфере обслуживания и т. д.). Наука является кормчим совр. П. р. Начинающаяся вторая П. р. в странах мировой социалистич. системы ведет к сокращению рабочего времени, к изменению характера труда, к уничтожению противоположности между городом и деревней, между умств. и физич. трудом. С одной стороны, она создает пром. основу для изобилия материальных благ и распределения по потребностям, с другой — увеличение свободного вре­мени является предпосылкой для духовного совершен­ствования личности.

В странах капитала процессы, вызванные начинаю­щейся второй П. р., носят противоречивый характер. П. р. вызывает и обостряет противоречия капитализма. Автоматизация чревата в перспективе ростом безра­ботицы в капиталистич. странах. Тем не менее и там с ее внедрением труд из механизированного все больше становится автоматизированным, наблюдается тенденция роста культурно-технич. уровня трудя­щихся. Происходят изменения в социальной структу­ре общества и в соотношении отраслей х-ва (см. «Структура рабочего класса капиталистич. стран», Прага, 1962).

Если первая П. р. имела локальный характер, на­чавшись в немногих развитых странах Европы, то вторая П. р. имеет тенденцию охватить все страны и континенты, в т. ч. и страны, только становящиеся на путь создания национальной пром-сти и ускоренно­го экономического развития. В этих странах имеет ме'сто одновременное сочетание черт первой и вто­рой П. р.

Термин П. р. используется с.-д. теоретиками ФРГ, Австрии, Италии, Англии для подновления идеи о трансформации капитализма в социализм без социа­листич. революции. Согласно их теориям, вторая П. р. ведет к вызреванию и становлению социалистич. ин-тов в недрах капиталистич. общества, к смягчению

классовой борьбы, диффузии собственности и т. д. При этом проводится аналогия с первой П. р. Однако первая П. р. привела к утверждению капиталистич. отношений в результате ряда политич. революций и ожесточ. классовых битв. Тем более абсурдны утверж­дения о трансформации капитализма в социализм без социалистич. революции, т. к. здесь речь идет о пере­ходе от антагонистич. формации к неантагонистиче­ской.

Теоретики-марксисты, разоблачая реформистские теории «второй промышленной революции», показыва­ют, что П. р. создает материально-технический базис, к-рый все более и более несовместим с капита­листическим способом производства и присвоения. Поэтому неправомерно отрицать сам факт второй П. р. (см., напр., К. Тессман, Проблемы научно-технич. революции, пер. с нем., М., 1963). Подобная т. зр. упрощает сложность противоречивого разви­тия в условиях капитализма, отрывает технику от экономики, ставит между ними непереходимую грань.

Человечество находится лишь у самого порога вто­рой П. р. Полное развитие всех тенденций П. р. не­совместимо с капитализмом. Грядущее общество — это коммунистич. общество.

Лит.: Маркс К., Капитал, т. 1, гл. 5,13, Маркс К.
и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 23; Ленин В. И., К ха­
рактеристике экономич. романтизма, Соч., 4 изд., т. 2; Вер­
ная Дж., Наука в истории общества, пер. с англ., М., 1956;
Ли л ли С, Автоматизация и социальный прогресс, пер.
с англ., М., 1958; О си п о в Г. В., Техника и обществ, про­
гресс, М., 1959; А у э р х а н Ян, Автоматизация и общество,
М., 1960; БобневаМ. И., Техника и человек, «ВФ», 1961,
J6 10; Страшников В. М., Философия и техника ком­
мунизма, Иркутск, 1962; К а ц А. И. .Положение пролетариата
США при империализме, М., 1962; Б у ди ш Дж. М., Изме­
нение структуры рабочего класса США, [пер. с англ.], М.,
1963; Е р о ф е е в Н. А., П. р. в Англии, М., 1963; Шейнин
Ю. М., Наука и милитаризм в США. Научно-технич. переворот
в военном деле и возникновение предпосылок кризиса мили­
таризма, М., 1963; В о л к о в Г. Н., Эра роботов или эра чело­
века? (Социологии, проблемы развития техники), М., 1965;
Какое будущее ожидает человечество, Прага, 1964; В i 11 о г 1
W., Automation. Die zweite industrielle Revolution, Darmstadt,
1956; Emrich L., Fabriken ohne Menschen, Wiesbaden,
1957; Sternberg F., Die militarische und die industrielle
Revolution, В., 1957.                                Г. Волков. Москва.

«ПРОМЫШЛЕННАЯ СИСТЕМА» (1821) — соч. Сен-Симона.

ПРОПРИОРЕЦЁПТОРЫ — см. Органы чувств.

ПРОСВЕЩЕНИЕ — антифеодальная, буржуазная по своей социально-политич. сущности идеология пе­риода становления капитализма. В сов. лит-ре сло­жились две осн. точки зрения на П., к-рые можно различать как понимание П. в узком и широком смысле слова. П. в узком смысле слова пони­мается как такая антифеодальная и объективно-бурж. идеология, к-рая доказывает, что преобразование феодализма и основание нового общества возможно лишь мирным путем, с помощью реформ и просвеще­ния, откуда и производят сам термин. Сторонники революц. форм и способов преобразования общества, согласно этой т. зр., не включаются в число просве­тителей, а выделяются в специальную группу революц. идеологов. Просветители и революционеры рассматри­ваются как два течения в пределах антифеодальной бурж. идеологии. П. в широком смысле слова понимается как синоним антифеодальной, прогрессивной идеологии периода становления капи­тализма и в нем выделяются революционное (ради­кальное) и мирное (либеральное) направление. Наи­более полно эти два взгляда на П. были высказаны на спец. дискуссии, материалы к-рой опубликованы в сб. «Проблемы рус. П. в лит-ре XVIII в.» (М.—Л., 1961).

Идеология П. находила свое филос. обоснование, к-рое именуется философией П., имевшей распростра­нение во всех странах, переживавших эпоху становле­ния капитализма (см. обзорные статьи о развитии философии в этих странах).

392

ПРОСИЛЛОГИЗМ — ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ

 

ПРОСИЛЛОГЙЗМ (от греч. яро — приставка в значении впереди, перед) — посылка в полисиллогизме. ПРОСТРАНСТВО (в математике) — соби­рательное наименование матем. абстракций, предпо­лагающих — или хотя бы допускающих — интер­претацию в терминах «наглядной» материальной про­тяженности, а также близких к ним по форме, струк­туре, отраженной, напр., в аксиоматич. описании, совокупностей абстрактных объектов.

Идея П. претерпела по мере развития математики сложную эволюцию. Вначале наука о П.— геомет­рия — стремилась к описанию «того самого» П., к-рое нас окружает, а единственность «этого» П. представ­лялась само собой разумеющейся. Наметившаяся еще в античной Греции тенденция к аксиоматич. построе­нию, не опирающемуся на пространственную интуи­цию (почти до конца 19 в. считалось, что тенденция эта осуществлена — хотя бы в «Началах» Эвклида), свидетельствовала не столько об отказе от признания эмпиричности идеи П., сколько о характерном для греч. науки и философии примате «высоких», умозрит. методов и представлений по сравнению с «низменны­ми», опытными. Т. о., эвклидова аксиоматика не в большей мере отражала сомнения в единственности П., чем любая из совр. аксиоматик механики или ге­нетики — сомнения в реальности и существ, един­ственности интерпретаций этих теорий. Тем не менее именно античная традиция несла в себе зачатки позд­нейших идей арифметизации (теория пропорций Евдок-са Книдского, также дошедшая до нас по «Началам») и формальной аксиоматизации. Первая из этих идей реа­лизовалась в 17 в. с введением координатного метода, установившего по существу изоморфизм между число­выми и пространственными множествами (П. Ферма, Р. Декарт), а затем в виде многочисл. приложений к геометрии методов матем. анализа. Вскоре «простран­ственная» терминология активно вторгается и во вне-матем. приложения — в теоретич. механику (Ж. Л. Ла-гранж) и др., так что, не подвергая еще сомнению единственность и определенность прообраза геометрия, абстракций — реального физич. П., в математике по­степенно привыкли рассматривать многочисл., «про-странственноподобные многообразия», также назы­вая их «П.». Решительным пересмотром понятия П. ознаменовалась 2-я пол. 19 в.: открытие неэвклидовых геометрий (Н. Лобачевский, Я. Бойай, К. Ф. Гаусс), строгое доказательство независимости постулата о параллельных, означавшее в то же время доказатель­ство непротиворечивости геометрии Лобачевского — Бойая относительно эвклидовой геометрии (Э. Бель-трами, А. Пуанкаре, Ф. Клейн), дальнейшее обобще­ние и частичный отказ от эвклидовых постулатов (Б. Риман), развитие геометрии, алгебры и анализа и их приложений, концепции многомерного и беско­нечномерного пространства (Д. Гильберт) — этап этот завершается четкой формулировкой геометрич. ак­сиом (Паш, Гильберт) и отчетливым пониманием воз­можностей их варьирования. На этом этапе разговоры о «соответствии геометрич. аксиом реальному миру» многие математики, активно воспринявшие формаль-но-аксиоматич. концепцию Гильберта (хотя и не в бук­вальном следовании его идеям), склонны были считать, в соответствии с конвенционалистскими веяниями конца столетия, не более как «пережитками платониз­ма». Термин «П.» в 20 в. уже прочно воспринимается как родовой, и целые разделы математики по­свящаются гл. обр. изучению «природы» многообраз­ных «пространств» (проективная и аффинная геометрии, функциональный анализ и особенно топо­логия). С утверждением представлений теории мно­жеств одним из центральных понятий математики становится понятие «абстрактного» (точечного) П. и различные его модификации: топологич., метрич.,

линейные П. Отныне для математика П. — это просто
совокупность нек-рых «элементов» (чисто условно
именуемых «точками»), полностью характеризуемых
аксиомами (см. Метод аксиоматический), и он
«геометризует», если это ему по к.-л. соображениям
удобно, самые отвлеченные (или, во всяком случае,
далекие от обычных представлений о «П.») теории и
системы, вводя, по ходу дела, в них «метрику» и
«топологию». Но — это отчетливо проявилось как
раз в кульминационный период формально-аксиома-
тич. математики — проблема описания мира отнюдь
не «снимается» построением формальных матем. язы­
ков. Более того, оказалось, что не только вопрос о
«действительном» П. может быть —по крайней мере, в
принципе—разрешен экспериментально, но что «физи­
ческая начинка» П. (распределение масс в нем) сущест­
веннейшим образом влияет на его свойства и тем
самым на формальное описание, сколь бы
априорным оно ни казалось (см. Относительности тео­
рия). На совр. этапе развития математики обе эти тен­
денции — формально-аксиоматическая и «физико-гео­
метрическая» — не только сосуществуют, но и слож­
ными и многообразными путями влияют одна на дру­
гую. Эволюция взглядов на сущность понятия П. в
математике никоим образом не закончилась, и един­
ственное, о чем можно твердо говорить уже сейчас,
так это то, что непреложность аксиоматич. построений
не может быть «опровергнута», а выяснение «сущ­
ности» «нашего» П. (хотя бы проблемы его кривизны,
конечности или бесконечности) не может быть дости­
гнуто чисто умозрительно, ссылкой на догмы. См. так­
же Математика, Математическая бесконечность,
Прерывность и непрерывность, Относительности тео­
рия, Метод аксиоматический, Континуум и лит. при
ЭТИХ статьях.                                               Ю. Гастев. Москва.

ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ — общие формы су­ществования материи, а именно формы координации материальных объектов и явлений. Диалектич. ма­териализм и совр. наука показывают, что П. и в. не могут существовать вне материи и независимо от нее. Отличие этих форм друг от друга состоит в том, что пространство есть всеобщая форма сосуществования тел, время — всеобщая форма смены явлений. По Энгельсу, находиться в пространстве — значит быть в форме расположения одного возле другого, сущест­вовать во времени — значит быть в форме последо­вательности одного после другого. Пространство есть форма координации различных сосуществующих объ­ектов и явлений, заключающаяся в том, что последние определ. образом расположены друг относительно друга и, составляя различные части той или др. сис­темы, находятся в определ. количеств, отношениях друг к другу. Время есть общая форма координации явлений, сменяющих друг друга состояний материа­льных объектов, заключающаяся в том, что каждое явление (состояние), составляя ту или иную часть процесса, совершающегося в объекте, находится в определ. количеств, отношениях к др. явлениям (со­стояниям) .

Пространств, характеристиками являются места объектов (при большом удалении объектов друг от друга или малости объектов эти места можно рас­сматривать как «точки» пространства), расстояния между местами, углы между различными направле­ниями, в к-рых располагаются объекты (отд. объект характеризуется протяженностью и формой, к-рые определяются расстояниями между частями объекта и их ориентацией). Врем, характеристики — «момен­ты», в к-рые происходят явления, продолжительности (длительности) процессов. Отношения между этими пространств.-врем, величинами наз. метриче­ским и. Существуют также и качеств., т о и о л о-г и ч. характеристики — «соприкосновение» различ-

ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ                                                                       393

ных объектов или процессов, порядок их расположе­ния, симметрия.

Пространств.-врем, отношения подчиняются спе-цифич. закономерностям. В соответствии с наличием у материальных объектов и процессов неразрывно связанных противоположных сторон — целостности и дифференцированности, устойчивости и изменчивости, и в пространств.-врем, отношениях различают, с одной стороны, протяженность и длительность, с дру­гой — порядок сосуществования и смены явлений. Протяженность объекта и длительность состояния (его «время жизни») выступают на первый план при рассмотрении объекта или состояния как целого; мо­мент «порядка» выступает на первый план при рас­смотрении отношений частей (объекта или состояния) или отношений различных объектов.

Согласно диалектич. материализму, П. и в. явля­ются формами бытия дифференцированных объектов и процессов. Этим определяется всеобщий характер про­странств.-врем, отношений и закономерностей. По мере углубления знаний о материи и движении углуб­ляются и изменяются науч. представления о П. и в. Поэтому понять реальный смысл и значение вновь открываемых закономерностей П. и в. можно только путем установления их связей с закономерностями взаимодействия и движения материи. Примером может служить неевклидова геометрия, реальный смысл к-рой стал ясен только после открытия релятивист­ских теорий гравитационного поля.

Непосредств. единство П. и в. выступает в движе­нии материи; простейшая форма движения — пере­мещение — характеризуется величинами, включаю­щими различные отношения П. и в. Совр. физика (см. Относительности теория) обнаружила более глубокое единство П. и в., выражающееся в совместном законо­мерном изменении пространств.-врем, характеристик систем при изменении движения последних, а также в зависимости этих величин от концентрации материи (масс) в окружающей среде.

С чисто пространств, (геометрич.) отношениями имеют дело лишь в том случае, когда можно отвлечься от движения тел и их частей. Тогда мир выступает как совокупность неизменных идеально твердых тел, расположенных вне друг друга, и внешние отношения этих тел сводятся к пространственным. С чисто врем, отношениями имеют дело в случае, когда можно от­влечься от многообразия сосуществующих объектов; тогда единственный «точечный» объект испытывает изменения состояния, характеризующиеся различ­ными длительностями.

В реальном процессе измерения пространств, и врем, величин пользуются к.-л. системой отсчета.

Понятия П. ив. являются необходимой составной частью картины мира в целом и поэтому входят в предмет философии. Учение о П. и в. углубляется и развивается вместе с развитием мировоззрения в це­лом, но особенно естествознания и прежде всего фи­зики. Это объясняется тем, что свойства П. и в. имеют весьма существ, значение для физич. закономерно­стей, к-рые часто выражаются в виде зависимостей физич. величин от пространств.-врем, координат; кроме того, точные измерения пространств.-врем, ве­личин производятся с помощью физич. устройств. Именно развитие физики в 20 в. привело к радикаль­ной перестройке науч. представлений о П. и в. Из остальных наук о природе значит, роль в прогрессе учения о П. и в. сыграла астрономия и в особенности космология.

Развитие физики, геометрии и астрономии в 20 в. подтвердило правильность воззрений диалектич. мате­риализма на П. и в. В свою очередь диалектико-мате-риалистич. концепция П. ив. позволяет дать правиль­ную интерпретацию совр. физич. учения о П. и в.,

вскрыть неудовлетворительность как субъективист­ского понимания этого учения, так и попыток «раз­вить» его, отрывая П. ив. от материи.

Пространств.-врем, отношения обладают не только общими закономерностями, но и специфическими, ха­рактерными для объектов того или иного класса, по­скольку эти отношения определяются структурой ма­териального объекта, его внутр. взаимодействиями и процессами. Поэтому такие характеристики, как раз­меры объекта (в частности, его форма), время жизни, ритмы процессов, типы симметрии, являются существ, параметрами объекта данного типа, зависящими также от условий, в к-рых он существует. Особенно важны и специфичны пространств.-врем, отношения в таких сложных развивающихся объектах, как биологич. организм или общество. В этом смысле можно говорить об индивидуальных П. и в. таких объектов (напр., о биологич. или социальном времени).

Основные концепции П. и в. Важнейшая филос. проблема, относящаяся к П. ив., это вопрос о сущ­ности П. ив., т. е. отношения этих форм бытия к ма­терии, а также об объективности пространств.-врем, отношений и закономерностей.

На протяжении почти всей истории естествознания и философии существовали две осн. концепции П. и в. Одна из них идет от древних атомистов — Демо­крита, Эпикура, Лукреция, к-рые ввели понятие пустого пространства и рассматривали его как одно­родное и бесконечное (но не изотропное); понятие вре­мени тогда было разработано крайне слабо. В новое время эту концепцию развил Ньютон, очистивший ее от антропоморфизма. По Ньютону, П. и в. суть особые начала, существующие независимо от ма­терии и друг от друга. Пространство само по себе (абс. пространство) есть пустое «вместилище тел», абсолютно неподвижное, непрерывное, однородное (одинаковое во всех точках) и изотропное (одинаковое по всем направлениям), проницаемое — не воздейст­вующее на материю и не подвергающееся ее воздей­ствиям, и бесконечное; оно обладает тремя измерения­ми. От абс. пространства Ньютон отличал протя­женность тел — их осн. свойство, благодаря к-рому они занимают определ. места в абс. пространстве, совпадают с этими местами. Протяженность, по Нью­тону, если говорить о простейших частицах (атомах), есть изначальное, первичное свойство, не требующее объяснения. Абс. пространство вследствие неразли­чимости своих частей неизмеримо и непознаваемо. Положения тел и расстояния между ними можно оп­ределять только по отношению к др. телам. Др. сло­вами, наука и практика имеют дело только с отно­сительным пространством. Время в концепции Ньютона само по себе есть нечто абсолют­ное и ни от чего не зависящее, чистая длительность как таковая, равномерно текущая от прошлого к бу­дущему. Оно является пустым «вместилищем событий», к-рые могут его заполнять, но могут и не заполнять; ход событий не влияет на течение времени. Время уни­версально, одномерно, непрерывно, бесконечно, одно­родно (везде одинаково). От абс. времени, также неиз­меримого, Ньютон отличал относит, время. Измерение времени осуществляется только с помощью часов, т. е. движений, к-рые являются достаточно равномер­ными. П. и в. в концепции Ньютона независимы друг от друга. Независимость П. и в. проявляется прежде всего в том, что расстояние между двумя точками и промежуток времени между двумя событиями сохра­няют свои значения независимо друг от друга в любой системе отсчета, а отношения этих величин или ско­рости тел могут быть любыми.

Ньютон подвергал критике идею Декарта о запол­ненном мировом пространстве и о тождестве протя­женной материи и пространства.

394                                                                   ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ

Концепция П. и в., разработанная Ньютоном, была господствующей в естествознании на протяжении 17 — 19 вв., т. к. она опиралась на науку того времени — евклидову геометрию и классич. механику. Законы ньютоновой механики справедливы только в инер-циальных системах отсчета. Эта выделенность инер-циальных систем объяснялась тем, что они движутся инерциально именно по отношению к абс. П. и в. и наилучшим образом соответствуют последним. Можно сказать, что часы в таких системах показывают рав­номерно текущее абсолютно универсальное время, а твердые тела, образующие пространств, «остов» такой системы, не деформируются при инерциальном дви­жении. Конечно, измеренная скорость тела может не совпасть с его абс. скоростью, однако осн. закон ме­ханики, связывающий ускорение с создающей его силой, остается неизменным в любой инерциальной системе; инвариантны (неизменны) также и ускорение, и сила сами по себе. Если же перейти к произвольно движущимся ускоренным системам отсчета, то законы классич. механики окажутся неверными. Отсюда де­лался вывод, что только при отнесении движения тел к абс. П. и в. получаются законы механики, оправ­дывающиеся на практике.

Ньютонова концепция П. и в. соответствовала всей физич. картине мира той эпохи, в частности филос. представлению о материи как изначально протяжен­ной и инертной. Существ, противоречием концепции Ньютона было то, что абс. П. и в. оставались в ней непознаваемыми путем опыта. Согласно принципу относительности классич. механики, все инерциаль-ные системы отсчета равноправны и невозможно отли­чить, движется ли система по отношению к абс. П. и в. или покоится. Это противоречие служило доводом для сторонников противоположной концепции П. и в., основы к-рой были сформулированы также еще в древности Аристотелем. Пространство, по Аристо­телю, есть совокупность мест тел, а время — «число движений»; время, в отличие от движения, течет всегда равномерно. В новое время т. зр. Аристотеля развил (очистив ее от телеологии) Лейбниц, опиравшийся также на нек-рые идеи Декарта. Особенность лейбни-цевой концепции П. и в. состоит в том, что в ней от­вергается представление о П. и в. как о самостоят, началах бытия, существующих наряду с материей и независимо от нее. По Лейбницу, пространство — это порядок взаимного расположения множества инди­видуальных тел, существующих вне друг друга, вре­мя — порядок сменяющих друг друга явлений или состояний тел. При этом Лейбниц в дальнейшем вклю­чал в понятие порядка также и понятие относит, ве­личины. Представление о протяженности отд. тела, рассматриваемого безотносительно к другим, по кон­цепции Лейбница, несостоятельно. Пространство есть отношение («порядок»), применимое лишь ко мн. телам, к «ряду» тел. Можно говорить только об отно­сит, размере данного тела, в сравнении с размерами других тел. Если бы других тел не существовало, то нельзя было бы говорить о протяженности данного тела. Протяженность тела имеет смысл лишь постоль­ку, поскольку тело рассматривается как часть мира. То же можно сказать и о длительности: понятие дли­тельности применимо к отд. явлению постольку, по­скольку оно рассматривается как звено в единой цепи событий. Протяженность любого объекта, по Лейбницу, не есть первичное свойство, а обусловлено силами отталкивания, действующими внутри объекта; внут­ренние и внешние взаимодействия определяют и дли­тельность состояния; что же касается самой природы времени как порядка сменяющихся явлений, то оно отражает их причинно-следств. связь.

Логически концепция Лейбница связана со всей его филос. системой в целом. Осн. свойством частиц

Лейбниц считал активность, стремление к действию и движению. Представления о материи древних атоми­стов и Ньютона, рассматривавших мир как конгло­мерат независимых частиц, связанных воедино лишь случайными столкновениями или мистич. силами дальнодействия, Лейбниц считал неудовлетворитель­ными. Идея абс. атомизма не объясняет целостности объектов, их внутр. согласованности, она противоре­чит «гармонии», единству мира. Правда, Лейбниц пони­мает гармонию и активность в идеалистич., телеологич. духе: атомы — это монады, духовно отображающие мир. Но наука той эпохи не располагала данными, к-рые дали бы возможность рационально объяснить «механизм» единства и целостности материальных объектов. Однако лейбницева концепция П. и в. не играла существ, роли в естествознании 17—19 вв., т. к. она не могла дать ответа на вопросы, поставлен­ные наукой той эпохи. Прежде всего воззрения Лейбница на пространство казались противореча­щими существованию вакуума (только после откры­тия поля в 19 в. проблема вакуума предстала в новом свете); кроме того, они явно противоречили всеобщему убеждению в единственности и универсальности евкли­довой геометрии (если геометрич. закономерности обусловлены характером сил, то мыслима возможность иных пространств, отношений, чем евклидовы); на­конец, концепция Лейбница казалась непримиримой с классич. механикой, поскольку признание чистой относительности движения не дает объяснения пре­имуществ, роли инерциальных систем. Ответ Лейб­ница, в к-ром он указал на существование устойчивых («фиксированных») состояний материи, служащих «ба­зисом» П. и в., не был понят в то время. Вообще, одностороннее подчеркивание Лейбницем «порядка» как гл. характеристики П. и в. казалось несовмести­мым с объективностью и «неизменностью» метрич. свойств П. и в., на к-рые опиралась наука. Поправки Лейбница, к-рый в ходе дискуссии с учеником Ньюто­на Кларком включил в понятие «порядка» также и метрич. отношения, не были приняты во внимание. Т. о., современная Лейбницу физика оказалась в про­тиворечии с его концепцией П. и в., к-рая строилась на гораздо более широкой филос. основе. Только два века спустя началось накопление науч. фактов, гово­ривших в ее пользу.

Понятия П. и в. в философии и естествознании 18—19 вв. Философы-материалисты 18—19 вв. решали проблему П. и в. в основном в духе концепций Ньюто­на или Лейбница, хотя, как правило, полностью не принимали к.-л. из них. Нек-рые философы 17 в. (напр., Локк) под влиянием успехов механики пере­шли от концепции Лейбница к концепции Ньютона. Большинство философов-материалистов выступало против ньютоновского пустого пространства. Еще Толанд указывал, что представление о пустоте свя­зано с взглядом на материю как на инертную, бездея­тельную. Таких же взглядов придерживался и Дидро. Еще далее в критике Ньютона шел Вошкович, к-рый рассматривал материю как состоящую из частиц —• силовых центров; понятие протяженности, по Бош-ковичу, применимо не к отд. частице, а только к системе частиц.

Ближе к концепции Лейбница стоял и Гегель. Он критикует представление Ньютона о времени как потоке, увлекающем все в своем течении, и о пустом, ничем не заполненном пространстве. Вместе с тем Гегель не соглашается со сведением пространства к порядку вещей; пространство не совпадает и с протя­женностью отдельных вещей, ему присущи свои спе-цифич. отношения и закономерности. Гегель подчер­кивает единство П. и в. как моментов движения. Толь­ко в представлении, пишет он, П. и в. совершенно от­делены друг от друга. Однако утверждая, что понятие

ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ

395

 

материн производно от понятий П. и в., Гегель теряет мысль, высказанную уже Лейбницем, что пространств, и врем, отношения определяются взаимодейст­вием.

Одним из самых замечат. открытий 19 в. было созда­ние неевклидовой геометрии Лобачевским, Бойаи и Риманом (см. Пространство в математике).

Неевклидова геометрия противоречила ньютоновой концепции П. и в. Отвергнув ее, Лобачевский утверж­дал, что геометрич. свойства, будучи наиболее об­щими физич. свойствами, определяются общей при­родой сил, формирующих тела.

В концепциях субъективных идеалистов и агности­ков проблемы П. и в. сводятся гл. обр. к вопросу об отношении П. и в. к сознанию, восприятию. Беркли отвергал ньютоновское абс. П. ив., но рассматривал пространств, и врем, отношения субъективистски, как порядок восприятий. Понятно, что при этом не было и речи об объективных геометрич. и механич. законах. Поэтому берклеанская т. зр. не сыграла су­ществ, роли в развитии науч. представлений о П. ив. Иначе обстояло дело с воззрениями Канта,, к-рый сначала примыкал к концепции Лейбница. Противо­речие этой концепции и естеств.-науч. взглядов того времени привело Канта к принятию ньютоновой кон­цепции и к стремлению философски обосновать ее. Главным здесь было объявление П. и в. априорными формами человеч. созерцания. Взгляды Канта на П. ив. нашли немало сторонников в конце 18 в. — 1-й пол. 19 в. Их несостоятельность была доказана лишь после создания и принятия неевклидовой геометрии: сама возможность различных геометрий и необходимость определить их области применения на основании опыта отвергает априоризм.

Кризис механпстич. естествознания на рубеже 19—20 вв. привел к возрождению на новой основе субъективистских взглядов на П. и в. Критикуя кон­цепцию Ньютона, Мах снова развил взгляд на П. и в. как на «порядок восприятий», подчеркивая опытное происхождение аксиом геометрии. Но опыт понимался Махом субъективистски, поэтому и геометрия Эвкли-да, и геометрия Лобачевского и Римана рассматри­ваются им просто как различные способы описания пространств, соотношений. Неудивительно поэтому, что Мах отрицательно отнесся к теории относитель­ности. Критика субъективистских взглядов Маха на П. и в. была дана Лениным в «Материализме и эм­пириокритицизме».

Развитие представлений о П. и в. в 20 в. Метриче­ские свойства П. и в. Кардинальное изменение физич. представлений о материи (прежде всего открытие фи­зич. полей — см. Поле физическое) привело к коренной перестройке учения о П. и в. Совр. физич. теория П. и в.— теория относительности — показала, что при переходе от одной системы отсчета к другой, движу­щейся относительно первой, пространств, и врем, величины (расстояния, углы, промежутки времени, частоты) изменяются. Явления, одновременные в од­ной системе отсчета, неодновременны в другой. Ос­тается неизменным при переходе от одной системы отсчета к другой только пространств.-врем, интервал между событиями. Теория относительности ввела новое понятие — «пространства-времени» как единой формы координации явлений. Разделение координа­ции на чисто пространственную и чисто временную оказывается относительным: события, сосуществу­ющие в одной системе (координированные только про­странственно, расположенные в разных местах), в другой системе являются также и последовательными во времени (однако сама последовательность во вре­мени таких событий, к-рые могут быть связаны отно­шением причины и следствия, не может измениться). Т. о., расстояния н длительности приобретают пол-

ную определенность только в той или иной системе отсчета.

Из сказанного неизбежно следует вывод об ограни­ченности ньютоновой концепции абс. П. и в. Теория относительности логически непримирима с представле­нием о пустом пространстве, имеющем «собств.» раз­меры, и с представлением о пустом времени, облада­ющем «собств.» длительностью. Совр. физика подтвер­дила правильность концепции П. и в., идущей от Лейб­ница и развитой в дальнейшем диалектич. материализ­мом. Теория относительности показала, что именно поле играет роль физич. агента, посредством к-рого осуществляется пространств.-врем, координация явле­ний. Эта координация такова, что можно говорить об «индивидуальном», или локальном, П. и в. для каждой замкнутой системы.

Дальнейший шаг в развитии физич. представлений о П. и в. был сделан общей теорией относительности. Согласно этой теории, инерциальные системы, зани­мающие особое место среди любых возможных систем отсчета (только в таких системах верны законы со­хранения), выделяются не тем, что они инерциальны по отношению к абс. П. и в., как полагали последо­ватели Ньютона, а тем, что материальные тела, слу­жащие базисом таких систем, не испытывают замет­ных внешних воздействий и совершают свободное дви­жение в поле тяготения. Отсюда следует, что инер-циальная система является таковой только локально, как в пространственном, так и во врем, отношении, т. е. только по отношению к ограниченному кругу явлений. Так было разрешено противоречие, к-рое в свое время не могла разрешить концепция Лейбница. Согласно общей теории относительности, поле тяго­тения проявляется в характере связи пространств, и врем, величин, или в метрике пространства-времени. Т. н. кривизна пространства-времени, определяющая их метрику (геометрию), зависит от распределения и движения материн — источника поля тяготения, при­чем эта геометрия не евклидова, а риманова. В поле тяготения имеет место разный ход времени (темп про­цессов) в разных точках поля; в различных местах поля различны также расстояния, разделяющие дан­ные события. В поле тяготения невозможна синхрони­зация часов во всем пространстве. Только в статич. поле тяготения могла бы существовать «мировая» система отсчета, со своим «мировым» временем во всей системе, но и такая система была бы локальна, а не универсальна. Изменение темпа процессов (хода времени) происходит, в частности, и при плавном ус­корении (или замедлении) системы. Это создает воз­можность влиять на местный «ход времени».

Дальнейшее развитие общей теории относительности связано с космологнч. проблемами — структурой П. п в-, в наблюдаемой части мира в целом, нулевым «фо­ном», по отношению к к-рому изменяется метрика про­странства-времени в поле тяготения (А. А. Фрид­ман). Метрика «фона» определяется средней плотно­стью и давлением в «мире». Предположение об изме­няющейся метрике нашей части мира нашло подтверж­дение в открытом Хабблом красном смещении.

В последние годы ряд исследователей приходит к заключению, что «мировое» П. и в. расширяется неод­нородно и анизотропно (А. Л. Зельманов). При такой т. зр. исчезают т. н. «особые точки» (истолковывавшие­ся нек-рыми авторами как начало мира и его конец), можно говорить только о регулярных изменениях мет­рики наблюдаемой его части. Идея о неоднородной и анизотропной Вселенной позволяет наметить рацио­нальное решение проблемы конечности или бесконеч­ности мира, возникшей на первых этапах развития релятивистской космологии в связи с допущением однородности Вселенной. Можно говорить лишь о конечности нашей части мира, при переходе же к боль-

396

ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ

 

шим масштабам может измениться сама мера про­странств.-врем, отношений, поскольку наша «мировая система» может оказаться частью качественно иной системы, в к-рой действуют существенно иные законо­мерности.

Топологические проблемы П. и в. Из теории отно­сительности следует, что закономерности П. и в. есть весьма общие физич. закономерности, относящиеся ко всем объектам и процессам, независимо от их специ­фики. Это касается и проблем, связанных с топологич. свойствами П. и в., т. е. с такими существ, свойствами П. и в., как характер отграничения одного объекта от другого (или их «соприкосновения»), число измере­ний П. ив., свойства симметрии. Проблема границы отд. объектов и процессов непосредственно связана с поднимавшимся еще в древности вопросом о конечной или бесконечной делимости П. и в., их дискретности или непрерывности. В античности этот вопрос ре­шался, естественно, чисто умозрительно. Высказыва­лись, напр., предположения о существовании «атомов» времени (Зенон). В науке 17—19 вв. идея атомизма П. и в. потеряла к.-л. значение. Расхождения между ньютоновой и лейбницевой концепциями возникли в связи с проблемой реальной или потенциальной де­лимости П. и в. По Ньютону, П. и в. реально состоят из бесконечного количества точек и мгновений; со­гласно Лейбницу, П. и в. бесконечно делимы только потенциально. Идея непрерывности П. и в. еще более укрепилась в 19 в. в связи с открытием поля; в клас-сич. понимании поле есть абсолютно непрерывный объект.

Проблема реальной делимости П. и в. была постав­лена только в 20 в. в связи с открытием неопределен­ностей соотношения, согласно к-рому для абсолютно точного измерения координаты необходимы беско­нечно большие импульсы, что физически не может быть осуществлено. Более того, квантовая теория ноля показывает, что при бесконечно сильных воздействиях на частицу она вообще не сохраняется, а «размно­жается» — теряется индивидуальность частицы, ее отграниченность. Соотношение неопределенностей су­ществует и для поля; хотя квантовая теория поля до недавнего времени и принимала принцип строгой ло­кальности, точечности взаимодействия, но это допу­щение приводит к трудностям (см. Микрочастицы). В действительности не существует реальных физич. условий, при к-рых можно было бы измерить точное значение напряженностей в различных точках поля. Т. о., в совр. физике установлено, что невозможна не только актуальная бесконечная разделенность П. ив. на точки, но принципиально невозможно осуще­ствить процесс разделения П. ив. до бесконечности. Следовательно, геометрич. понятия точки, кривой, поверхности являются предельными абстракциями, отражающими пространств, свойства материальных объектов лишь приближенно. В действительности объекты отделены друг от друга не абсолютно, они лишь относительно дифференцированы. То же спра­ведливо и по отношению к моментам времени: различ­ные граничащие процессы и явления также в какой-то степени «перекрываются». Именно такой взгляд на точечность событий проводится по существу в т. н. теории нелокализованного поля (В. Гейзенберг, М. А. Марков), в к-рой предполагается, что в пределах весьма малой области само понятие поля, характери­зуемого определ. значениями потенциала в каждой точке, теряет реальный физич. смысл; предполагается, что величина, определяющая предельно малые раз­меры поля, характерна для данного типа частиц. Из существования «элементарной длины» для данного типа частиц следует, что должно быть и минимальное время, в пределах к-рого не имеет смысла понятие фазы (т. е. различия состояния во времени).

Одновременно с идеей нелокальности (или относит, локальности) взаимодействия разрабатывалась гипо­теза о квантовании П. и в. В последние десятилетия квантованное П. и в. рассматривалось как имеющее зернистую структуру типа кристаллич. решетки (Снай-дер, Марх и др.). Появились также исследования (Коиш, И. С. Шапиро), в к-рых П. ив. представляется как состоящее из конечного числа «точек»; эта кон­цепция мало разработана.

Решение вопроса о квантовании П. и в. тесно связа­но с проблемами структуры элементарной частицы и атомизма действия. Появились исследования, в к-рых вообще отрицается применимость к элементарным час­тицам обычного понятия «структуры» как пространств, разделенности (Чу и др.), а следовательно, и приме­нимость к этой области явлений пространств.-времен­ных метрич. отношений. Однако понятия П. и в. не сводятся к чисто метрич. отношениям. Вероятно, раз­работка представлений о П. и в. применительно к микромиру приведет к дальнейшему расширению по­нятий «явления» и «координации явлений».

Тесная взаимосвязь пространств.-врем, свойств и природы взаимодействия объектов обнаруживается и при анализе симметрии П. и в. Еще в 1918 (Э. Нётер) было доказано, что однородности пространства соот­ветствует сохранение импульса, однородности вре­мени — сохранение энергии, изотропности простран­ства — сохранение момента количества движения. Т. о., типы симметрии П. и в. как общих форм коор­динации объектов и процессов взаимосвязаны с важ­нейшими законами сохранения. Симметрия простран­ства при зеркальном отражении оказалась связанной с существ, характеристикой микрочастиц, с четностью их состояния.

Одной из важных проблем симметрии является вопрос о направленности течения времени. В ньютоно­вой концепции это свойство времени считалось само собой разумеющимся и не нуждающимся в обоснова­нии. У Лейбница необратимость течения времени свя­зывается с однозначной направленностью цепей при­чин и следствий. Совр. физика конкретизировала и развила это обоснование, связав его с совр. понима­нием принципа причинности: реальная причина всегда генетически связана с действием, порождает его и, следовательно, обязательно предшествует ему во вре­мени. К этому надо добавить, что врем, последователь­ность связана не только с отношением причины и дей­ствия, но и с такой интегральной характеристикой материальных процессов, как развитие.

К проблемам симметрии П. и в., обсуждавшимся еще
в древности, относится и вопрос о числе измерений
П. и в. В ньютоновой концепции это число считалось
изначальным. Однако еще Аристотель обосновывал
трехмерность пространства числом возможных сече­
ний (делений) тела. Кант в период, когда он еще при­
мыкал к концепции Лейбница, связывал трехмерность
пространства с законом действия сил всемирного тяго­
тения; он доказывал, что в га-мерном пространстве
сила тяготения убывает по закону г"^-1. Интерес к этой
проблеме возрос в 20 в. с развитием топологии. Л. Бра-
уэр установил, что размерность пространства есть
топологич. инвариант — число, не изменяющееся при
непрерывных и взаимно однозначных преобразованиях
пространства. В ряде исследований была показана
связь между числом измерений пространства и струк­
турой электромагнитного поля (Г. Вейль), между трех­
мерностью пространства и спиральностъю элементар­
ных частиц. Все это показало, что число измерений
П. и в. неразрывно связано с материальной структурой
окружающего нас мира.                   Р- Штейнман. Москва.

Общие свойства П. и в. определяются тем, что это объективно-реальные формы существования материи. Основание этих свойств составляют физич. характе-

ПРОТАГОР — ПРОТЕСТАНТИЗМ

397

 

ристики П. и в. Однако все свойства П. п в. не могут быть сведены к физическим: многообразие форм дви­жения материи предполагает, что при общих физи­ческих основах существуют качественно различные пространств.-врем, формы, соответствующие различ­ным видам движущейся материи. Недостаточность об­щей физич. характеристики П. п в. стала особенно заметной в науке 20 в., когда выяснилось, что важ­нейшие свойства биологич. объектов, психич. фено­менов и различных социальных образований связаны со спецификой их пространств.-врем, структуры.

На этой основе в совр. науке начали все более ши­роко разрабатываться проблемы биологической, со­циальной, пспхологич., лингвистич., историч., полит.-экономич. и эстетич. характеристик П. и в.

Лит.: Энгельс Ф., Диалектика природы, в кн.: МарксК.,
Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 20, с. 511 —12; его же,
Анти-Дюринг, там же; ГельмгольцГ., О фактах, лежа­
щих в основании геометрии, в сб.: Об основаниях геометрии,
2 изд., Каз., 1895, с. 101 —102; МахЭ., Время и простран­
ство с физич. точки зрения, в его кн.: Познание и заблужде­
ние, [М., 1909], с. 432; Г е г е л ь Г. В. Ф., Философия при­
роды, Соч., т. 2, М.— Л., 1934, с. 44—50; Эйнштейн А.,
Основы теории относительности, 2 изд., М.—Л., 1935; Нью­
тон И., Математич. начала натуральной философии, М.—Л.,
1936, с. 30; Л о б а ч е в с к и й Н. П., Поли. собр. соч., т. 2,
М.—Л., 1949, с. 187, 158—60; Мандельштам Л. И.,
Лекции по физич. основам теории относительности,Поли. собр.
соч., т. 5, М.—Л., 1950; ЗельмановА. Л., Нерелятиви­
стский гравитац. парадокс и общая теория относительности,
«Физ.-мат. науки» (НДВШ), 1958, N° 2; М а р к о в М. А., Ги­
пероны и К-мезоны, М., 1958, § 34; Свидерский В. И.,
П. и в., М., 1958; Полемика Г. Лейбницаи С. Кларка по вопро­
сам философии и естествознания (1715 —1716 гг.), [Л.], 1960;
Кузнецов И. В., Принцип причинности и его роль в поз­
нании природы, в сб.: Проблема причинности в совр. физике,
М., 1960; Ф о к В. А., Теория пространства, времени и тя­
готения, 2 изд., М., 1961; Ш т е й ям а н Р. Я., П. и в., И.,
1962; Р е й х е н б а х Г., Направление времени, пер. с англ.,
М., 1962; У и т р о у Д ж., Естеств. философия времени, пер.
с англ., М., 1964; А с к и н Я. Ф., Проблема необратимости
времени, «ВФ», 1964, № 12; Вяльцев А. Н., Дискретное
пространство-время, М., 1965; Наан Г. И., Понятие бес­
конечности в математике, физике и астрономии, М., 1965;
Gent W., Die Philosophic des Raumes und der Zeit, Bd 1—2,
Bonn, 1926—3d; Jammer M., Concepts of space, Camb., 1954;
G г ii n b a u m A., Philosophical problems of space and time,
[N. Y.], 1964.                                    Ю. Урманцев. Москва.

ПРОТАГОР (Прштаубрад) из А б д е р ы (ок. 480— ок.410 до н.э.)—древнегреч. философ, основателынколы софистов. Разъезжал по Греции с пропагандой своего учения, много раз бывал в Афинах, одно время был близок к Периклу и Еврипи-ду, во время олигархия, пере­ворота в 411 обвинялся в ате­изме; утонул во время бегства в Сицилию; его книга о бо­гах была сожжена в Афинах. Особенно поражало современ­ников П. то, что он устраивал публичные диспуты, брал пла­ту за обучение, ввел в оборот софизмы(А4:—6, Diels⁹). Все это несомненно содействовало раз­витию красноречия и всякого рода логич. тонкостей мышле­ния. Список его соч., даваемый Диогеном Лаэртским (IX 55 из А 1), во многом оспаривается. Известны его трактаты: «Ниспровергающие» (т. е. аргументы), или, что то же, «Истина», «О сущем», «Великое слово», «О бо­гах», «Противоречия». Ни один из трактатов П. до нас не догаел и о П. можно судить только по фрагмен­там. П. прославился своим знаменитым тезисом (Diog. L. IX 51 из В 1): «Человек есть мера всех вещей, су­ществующих, что они существуют, и несуществующих, что они не существуют». Содержащийся здесь субъек­тивизм, свойственный эпохе восхождения рабовла-дельч. демократии, освобождавшейся от родовых авторитетов и ее религ.-мифологич. мировоззрения, понимался П. как прямой вывод из учения Гераклита

(вернее, гераклитовцев) о всеобщей текучести вещей: если все меняется каждое мгновение, то ни о чем ни­чего нельзя сказать определенного, все существует постольку, поскольку отдельный индивидуум в силах схватить в тот или иной момент; и обо всем можно сказать как что-нибудь одно, так одновременно и что-нибудь другое, ему противоречащее. П. специально обучал тому, как слабейший аргумент сделать силь­нейшим (А 21), т. е. о том, как можно доказывать все, что угодно и в целях утверждения чего-нибудь, и в целях его отрицания. Этот субъективизм и релятивизм проводился у П. и в религ. области: «О богах я не могу знать ни того, что они существуют, ни того, что их нет, ни того, каковы они по виду. Ибо многое пре­пятствует знать это: и неясность вопроса и краткость человеческой жизни» (В 4 ср. А 23). По-видимому, П. признавал существование и богов, и природы, и мира в целом, но в противоположность древней натур­философии отрицал возможность науч. познания объ­ективного мира и признавал только текучую чувствен­ность, не отражающую никаких ни объективных, ни субъективных устойчивых элементов (А 16). В этике и политике П., по-видимому,был не очень склонен последовательно проводить свой релятивизм. До нас дошло его рассуждение о том, что если мы не знаем истины, то мы можем знать, что полезно; и, в част­ности, как медицина нужна, поскольку она лечит больных, так и законодательство необходимо,посколь­ку в нас с самого начала вложены богами «справед­ливость» и «стыд», так что здесь П. являлся сторонни­ком как бы нек-рого обществ, и гос. субъективизма: что на самом деле истинно, мы не знаем; а то, что для нас полезно, об этом нам говорят естественное право и гос. законы (А 21. 22). Гос. законы также текучи, как и все существующее. Но пока существует данный закон, ему необходимо повиноваться. Вообще П. еще очень далек от тех крайних анархич. выводов, к-рые были сделаны его ближайшими учениками и последо­вателями. Имеются сведения о занятиях П. граммати­кой, риторикой и художеств, воспитанием (А 25—29; В 10—12).

Ф р а г м с н т ы в рус. пер.: МаковельскийА., Со­фисты, вып. 1, Баку, 1940, фрагм. 5 — 21.

Лит.: Ягодине кий Й. И., Софист П., Каз., 1906; Чернышев Б., Софисты, М., 1929; Дынник М. А., Очерк истории философии классич. Греции, М., 1936, с. 163— 172; История философии, т. 1, [М.], 1940 (по имен, указат.); МаргулесБ. Б., Обществ.-политич. взгляды П., Л., 1953 (автореф. дисс); История философии, т. 1, М., 1957; с. 102— 103; Morrison J. S., The place of Protagoras in Athenian public life, «The Classical Quarterly», 1941, v. 35, № 1, 2; L о е-n e n D., Protagoras and the Greek community, Amst., [1941].

А. Лосев. Москва. ПРОТАСЁНЯ, Петр Федорович [р. 12 (25) авг. 1910]—сов. философ, д-р филос. наук (с 1961), проф. (с 1962). Окончил Белорусский ун-т им. В. И. Ленина (1931). Член КПСС с 1940. Преподает философию (с 1931) в вузах Минска. Зав. кафедрой философии Бе­лорусского политехнич. ин-та. Работает в области диалектич. материализма и филос. проблем естество­знания.

Соч.: Л1таратуразнаучая спадгына Плеханава, «Малад-няк», 1932, кн. 7; Энгельс и социалистич. моногамия, «ИАН БССР», 1941, N»   1; Псторыя фшасофп' як навука, «Полымя»,

1948, № 1; Барацьба Ленша з «ф1з1чным 1дэал1змам», там же,

1949, JM5 5; Семантычны щэал^зм на службе 1мперыял1Стычнай
рэакцьп, «Полымя», 1954, J\S 4; О реакционной сущности се-
мантич. идеализма, Минск, 1955; О так называемом «языке
жестов», в сб.: Науч. труды по философии Белорус, ун-та,
вып. 1, Минск, 1956; О словесном мышлении как специфич.
особенности сознания, там же, вып. 2, ч. 1, 1958; Происхожде­
ние сознания и его особенности, Минск, 1959; О «Филос. тет­
радях» В. И. Ленина, М., 1959 (соавтор); Проблемы обще­
ния и мышления первобытных людей, Минск, 1961.

ПРОТЕСТАНТИЗМ (от лат. protestans, род. п. рго-testantis — публично заявляющий) — общее обозна­чение вероисповеданий и сект, генетически связан­ных с Реформацией и образующих в совокупности третью важнейшую разновидность христианства —

398

ПРОТЕСТАНТИЗМ

 

наряду с православием и католицизмом. Термин «П.» возник в связи с т. н. «Протестацией 20 имперских чинов» от 19 апреля 1629, с к-рым ряд герм, князей и городов выступил против антилютеранского поста­новления на имперском сейме в Шпейере.

Типологические особенности П. Для П. характерно прежде всего повышенно личностное понимание обще­ния человека с богом. Человек для П. уже не звено в цепи сверхличной общности, каким он был для ср.-век. христианства. Индивидуализм бурж. эпохи ставит в порядок дня такую перестройку религ. пред­ставлений, при к-рой человек со всем своим личным своеобразием мог включаться в ситуацию религ. пе­реживания. Это наглядно прослеживается уже на бытовом уровне: если католицизм и православие стро­го регламентируют систему постов, то П. предлагает каждому упражняться в воздержании, исходя из собств. вкусов, пристрастий и привычек. Соответст­вующие изменения претерпевает в П. и идея бога. Если для ср.-век. религ. философии (см. Патристика и Схоластика) характерно накладывание библейского мифа о личностном божестве («живой бог») на платонов-ско-аристотелианские представления о безличной «со­вершенной сущности», «первопричине всех вещей», «чистом бытии» и т. п., то протестантскую теологию бог интересует преим. как личностный партнер чело­века, к-рому можно с предельной интимностью «по­ручать» свою жизнь и доверять ее «оправдание». В про­тивоположность ср.-век. онтологич. и космологич. доказательствам бытия бога П. постоянно оперировал с «моральными» доказательствами, к-рые приобрели окончат."филос. оформление у Канта (ср. R. Eucken, Thomas von Aquino unci Kant: ein Kampf zweier Wel-ten, В., 1901). С т. зр. П., бог существует потому, что он нужен человеку и что последний в него верит (по формуле Лютера, «во что веришь, то и имеешь»); это приводит к психологизации всей теологии П.

С этим связана и «христоцентричность» П., посколь­ку образ Иисуса Христа — с акцентом на его человеч. чертах — становится в П. последней опорой идеи бога как таковой. Хотя и православие, и католицизм учат, что бог в себе самом не может быть постигнут мыслью и раскрывается для человека лишь в Христе, однако в своей догматич. части эти вероучения занимаются спе­куляцией как раз о боге в себе (католицизм до сих пор настаивает на том, что бог как чистое бытие ра­ционально доказуем и до известной степени рациональ­но познаваем). Но для новоевроп. рационализма мыс­лить триединого творца и вседержителя Вселенной ста­новится все труднее. Остается т. н. исторический Иисус — уже не архаич. чудотворец, но своего рода сверхморалист, совершенный учитель, личность к-рого представляется единств, гарантией против полного религ. агностицизма. Отсюда обостренный интерес протестантской теологии к конструированию рацио-налистич. биографий Иисуса.

Взаимоотношение бога и человека не терпит в П. не только абстрактно-онтологич., но и абстрактно-юридич. интерпретации (последнее характерно для католицизма). С т. зр. П. все, что человек получает от «своего» бога, есть свободный дар, а не оплата к.-л. заслуг (возвращение к «даром данной благодати» Авгу­стина, см. также Предопределение). Бог требует от человека в конечном счете лишь полного и безусловно­го доверия, делающего возможным интимно-личност­ные отношения; именно идею доверия передает в П. (особенно в лютеранстве) термин «вера», обозначающий не умств. убежденность в бытии бога, но охватываю­щее всю психику человека чувство «пребывания в ру­ках божьих» (П. именует это столь желанное для чело­века индивидуалистич. эпохи состояние «оправдан­ностью»). Поэтому П., основываясь на нек-рых тези­сах раннего христианства (см. Новый завет), настаи-

вает на том, что человек может оправдаться и спастись «единственно» верой («sola fide»), без малейшего уча­стия «дел» («заслуг»), т. е. независимо от следования тем или иным формализованным нормам поведения. И на вере в более обычном смысле, т. е. на убежден­ности в бытии бога П. делает более усиленный акцент сравнительно со ср.-век. христианством, видевшим в вере нечто само собой разумеющееся и требовавшим не веры, но послушания (по формуле «и бесы веруют и трепещут»).

Эти повышенно-личностные черты П. определяют и его понимание религии, пределы к-рой оказываются одновременно и суженными, и расширенными. С одной стороны, религия как таковая оказывается сведенной к вере, с другой — вместо замкнутой сферы церков­ности она охватывает всю жизнь человека; повседнев­ная практич. деятельность приобретает религ. смысл (о значении П. в становлении бурж. проф. этики и технич. практицизма — см. М. Weber, Die protestan-tische Ethik unci der Geist des Kapitalismus, Tub. 1934; M. Scheler, Die Wissenschaft und die Gesellschaft, 2 Aufl., Bern —Munch., 1960, S. 101). Если для ср.-век. христианства религия — это либо культ, либо аске­за, требующие особого магич. посвящения (вступить в непосредств. контакт с богом может лишь наделен­ный преемств. апостольской благодатью священно­служитель, а до конца выполнить требования религ. морали способен лишь монах-подвижник — в ср.-век. латыни слово religiosus употребляется как синоним слова «монах»), то с т. зр. П. таким посвящением является уже крещение, к-рым, по словам Лютера, «все мы посвящаемся в священство» («An den chri-stichen Adel deutscher Nation», Hale/Saale, 1877, S. 7). Всякий христианин оказывается наследником всей полноты завещанной Христом «благодати», так что протестантский пастор отличается от мирянина не принципиально, но лишь по кругу своих проф. обязанностей. П. «... превратил попов в мирян, пре­вратив мирян в попов» (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 1, с. 422). Согласно Лю­теру, возродившему представления раннего христиан­ства, «служить богу есть не что иное, как служить ближнему, будь то ребенок, жена, слуга... любому, кто телесно или душевно в тебе нуждается; и это есть богослужение» (Werke, Bd 10, Abt. 1, Halfte 2, Weimar, 1910, S. 168). П. придает повышенное значение «домаш­ней» религиозности: чтение Библии и пение псалмов в семейном кругу так же характерны для П., как всенародные церемонии для католич. переживания импозантной церковности.

Но, раскрепощая религ. жизнь индивида, П. в то же время в несравненно большей степени, чем др. раз­новидности христианства, отказывает этому индивиду в сущностной активности. При общении человека с богом действует только бог — через проповедуемое «слово божие» он внушает веру тем, кого сам же за­ранее предопределил к «спасению» (по словам Лютера, вера пробуждается «там и тогда, где и когда благо-угодно будет богу», цит. по кн. Hertzsch E., Die Wirkfichkeit der Kirche, Halle, 1956, Tl 1, S. 15). Отсюда крайнее упрощение всего «человеческого дей-ствования» в церкви: культ богоматери и святых в П. упразднен как покоящийся на «языческих представле­ниях ... об удовлетворении божества посредством жертвы» (там же, с. 31), от грандиозной системы «таинств», имевших для ср.-век. теологов космич. значение, оставлены лишь два — крещение и прича­щение, непосредственно связанные с новозаветной традицией, причем даже их наиболее радикальные направления П. интерпретируют как условный «знак». По-настоящему важно для П. «слышимое таинство» (sacramentum audibile), т. е. проповедь. Аналогичное упрощение претерпевает и вероучение: объектом веры

ПРОТЕСТАНТИЗМ

399

 

остается «писание» (причем возрастает роль Ветхого завета), в то время как патристич. предание отпа­дает.

Разновидности П. Возникнув в борьбе с надгос. католич. централизмом, П. разбился на ряд течений сообразно с запросами различных социальных кругов и нац. особенностями стран, где он укоренялся. Ра­нее всего выделились лютеранство, реформатское веро­исповедание (цвинглианство и кальвинизм) и англикан­ство. В дальнейшем, особенно в 17 —18 вв., это дроб­ление продолжается под знаком разрыва с застывшей ортодоксией П. и возвращения к первонач. идеям Реформации, что нашло наиболее радикальное выра­жение в конгрегационализме, признающем за каждой отд. общиной право конституировать свою веру. Среди протестантских сект следует упомянуть баптистов, квакеров, методистов (см. Методизм), гернгутеров (Германия, 18 в.), адвентистов и вышедших из адвен­тизма иеговистов.

Наибольшее культурно-историч. значение имеют расхождения между лютеранством и кальвинизмом. Кальвинизм с гораздо большей последовательностью выразил бурж. характер П., чем лютеранство, закон­сервировавшее ряд компонентов ср.-век. религиоз­ности. Лютеранство понимает духовный путь чело­века как ряд иррациональных катастроф, не подда­ющихся рассудочному калькулированию (см. Обраще­ние). Поэтому оно решительно отвергает мораль пер-фекционизма: высшее состояние, к-рое доступно челове­ку, есть состояние непостижимо «оправданного» богом грешника. Путь от греха к оправданности протекает не во времени, но человек есть, как неоднократно пов­торяет Лютер, «одновременно и оправданный, и греш­ник». Подобное отношение к внутр. жизни человека, сочетающее чуткость к психич. диалектике с извест­ным этич. анархизмом, создало благоприятную почву для таких течений, как нем. романтизм; даже иммо­рализм Ницше по-своему продолжает лютеровскую традицию. Кальвинизм разработал строгую доктрину самосовершенствования человека, последовательно проходящего один за другим этапы «совершенства» (ср. соч. пуританина Дж. Беньяна «Путь палом­ника»— «The pilgrim's progress», pt 1—2, 1678—84). Так был выработан тип буржуазно-расчетливого, хладнокровно-непреклонного жизненного поведения, блестяще проявившийся в социальных битвах 17 в., но мало пригодный для художеств, или филос. твор­чества. Поэтому наиболее содержат, развитие теология П. получила именно на почве лютеранства, сыграв виднейшую роль в подготовке нем. классич. идеа­лизма 18—19 вв.

Этапы религиозной философии П. После бурной диа­лектики отчаяния и надежды, неверия и веры, свободы и несвободы, развитой в соч. Лютера, протестантская теология прошла период поверхностной рационали-стич. систематизации, формализуясь по образу и по­добию католич. схоластики (Меланхтон, Хуттер, Гер-хард, Калов и др.). Лютеровский пафос «веры» подме­няется пафосом «чистого у ч е н и я», протестант­ская церковь стала «...церковью теологов и пасторов...» (цит. по кн.: Г а р н а к А., Общая история европ. культуры, т. 6, СПБ, [1911], с. 463). Оппозиция про­тив этой сухой и нетерпимой «ортодоксии» выливается с конца 16 в. в мистич. учения: Вейгель, Штифель, Бёме и Арндт продолжают традиции предреформац. нем. мистики. Позднее легальной формой оппозиции становится пиетизм, возрождающий стиль крайне ин-дивидуалистич. самоуглубления и полемизирующий не только с «отвлеченным» рационализмом догматич. ортодоксии, но и с деизмом просветителей. В 1-й пол. 18 в. в оборот школьной теологии П. попадают идеи вольфианства (через посредство Билъфингера и др.); этим создаются первые предпосылки просветительской

либерализации П., реализовавшиеся в 19 в. Во 2-й пол. 18 в. наиболее четким филос. выражением пер­вооснов П. стало кантианство, до конца переносящее религ. проблематику в «моральный мир» человеч. духа. Кантовское противопоставление мира явлений и умопостигаемого мира свободы исчерпало идею Лютера о человеке как «беспредельно свободном» в духовном измерении и «беспредельно связанном» в измерении эмпирическом («О христ. свободе»). К кон­цу 19 в. Кант воспринимается теологией П. как своего рода протестантский антипод Фомы Аквинского [см. Ф. Паульсен, Философия П. (Кант и протестантство), пер. с нем., СПБ, 1907].

Романтизм выдвинул одного из крупнейших теоло­гов П.— Шлейермахера, доведшего религ. самоуглуб­ление почти до эстетства. Характерная для 19 в. тен­денция к соединению конфессиональной религ. тра­диции с духом историч. релятивизма и позитивистской научности (см. Модернизм) оформилась наиболее от­четливо именно в сфере П. Ричль, один из столпов либерального П. (доминирующего течения в П. во 2-й пол. 19 в.), давал, напр., такое толкование тезису о богочеловеч. природе Христа: поскольку учение Христа представляется наиболее возвышенным среди всех доступных нашему рассмотрению доктрин, «мы оцениваем Христа как бога». Это создавало благопри­ятные предпосылки для науч. исследования истории религии (тюбингенская школа, сер. 19 в., школа А. Гар-нака, ставшая ведущей с 1880-х гг.). Однако союз религии с позитивистским агностицизмом, ликвиди­ровавшим понятие чуда (см. G. Marquardt, Das Wun-derproblem in der deutschen protestantischen Theologie der Gegenwart, Munch., 1933), а понятия богочелове-чества и откровения превращавшим в оценочные мета­форы,не мог быть прочным. В 1910—12 в Америке скла­дывается фундаментализм, требующий безусловного принятия на веру всего содержания Библии при пол­ном игнорировании данных естеств. наук. В Европе после 1-й мировой войны все популярнее становится наследие Къеркегора, под влиянием к-рого склады­вается т. н. «диалектич. теология» (К. Барт, Брукнер, Тиллих, Р. Нибур и др.), становящаяся господств, течением в П. 20 в. Все же либеральный П. не исчезает бесследно, и его методы прослеживаются даже у его оппонентов из лагеря диалектич. теологии [напр., у Р. Бультмана, инициатора известной дискуссии о «демифологизации» (см. К. Jaspers, R. Bultmann, Die Frage der Entmythologisierung, Munch., 1954; P. Bart-hel, Interpretation du langage mythique et theologie bihlique..., Leiden, 1963)].

He составляя компактного единства даже в вопросах вероучения, П. обнаружил различное отношение к политич. проблематике 20 в. Либеральный П., как и резко полемизировавшая с ним по филос.-мировоз-зренч. вопросам «диалектическая теология», придер­живались политич. либерализма. В то же время на-ционалистич. традиции П., противостоящие католич. космополитизму, выявились в т. н. движении «немец­ких христиан», к-рое принесло в жертву фашистской идеологии коренные принципы христианства, призвав, напр., отбросить «раввинические» понятия греха и виновности (см. К. Meier, Die deutschen Christen, Halle, 1964). Созданная в ответ на это организация протестантского сопротивления «Исповедническая цер­ковь» (Bekemiende Kirche) выступила против тотали­таризма и «фюрерства», уничтожающих «священное одиночество человека перед богом» (Д. Бонхеффер), и в памятной записке от 1936 осудила гитлеровский террор. Т. о., религ. индивидуализм П. допускает диаметрально противоположные политич. программы. В этом отношении протестантский теолог в большей степени свободен, чем католич. или православный бого­слов. С одной стороны, П. открыт для таких реакц.

400 ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ — ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ МЕЖДУ ГОРОДОМ И ДЕРЕВНЕЙ

идей, как расизм или одобрение атомной войны (для католицизма и то, и другое составляет, по крайней мере формально, предмет обязат. осуждения), с другой — ряд протестантских деятелей связывает за­поведи П. с прогрессивными целями. Если всякая ре-лиг, идеология в приложении к жизни допускает раз­личные толкования, то к П. это относится больше, чем к к.-л. др. разновидности христианства.

Лит.: Энгельс Ф., Людвиг Фейербах и конец класеич.
нем. философии, Маркс К. иЭнгельсФ., Соч., 2 изд.,
т. 21; Лебедев А., Очерки развития протестантской
церк.-историч. науки в Германии. (XVI-XIX вв.), М., 1881;
СпекторскиЙ Е., Происхождение протестантского ра­
ционализма, Варшава, 1914; Капелюш Ф. Д., Религия
раннего капитализма, М., 1931; Н а г и а с k A., Zur gegenwar-
tigen Lage des Protestantismus, Lpz., 1896; Ritschl O.,
Dogmengeschichte des Protestantismus, Bd 1—4, Lpz.—Gott.,
1908—27; Troeltsch E., Die Soziallehren der christlichen
Kirchen und Gruppen, Tubingen, 1912 (Gesammelte Schriften,
Bd 1); В run пег Е., Religionsphilosophie evangelischer
Theologie, Munch., 1927; BorkenauF., Der Obergang vom
feudalen zum burgerlichen Weltbild, P., 1934; S t e p h a n H.,
Geschichte der evangelischen Theologie seit dem deutschen
Idealismus, В., 1938; Luther—Kant—Schleiermacher in ihrer
Bedeutung fur den Protestantismus, В., 1939; Miiller L.,
Russischer Geist und evangelisches Christentum. Die Kritik des
Protestantismus in der russischen religiosen Philosophie und
Dichtung im 19. und 20. Jahrh., Wittenberg, 1951; Fager-
b e r g H., Bekenntnis, Kirche und Amt in der deutschen kon-
fessionellen Theologie des XIX. Jahrh., Uppsala, 1952; В г е m i
W., Der Weg des protestantischen Menschen. Von Luther bis
Albert Schweitzer, Z., 1953; Tillich P., Protestantismus
als Kritik und Gestaltung, Lpz., 1959; Protestantism, ed. by
J. L. Dunstan, N. Y., 1962; Leonard E.G., Histoire generale
du protestantisme, t. 1, P., 1961.        С. Аверинцев. Москва.

ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ — каждый из двух мо­ментов конкретного, т. е. диалектич. противоречивого тождества. См. Противоречие диалектическое.

ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ МЕЖДУ ГОРОДОМ И ДЕРЕВНЕЙ — объективно обусловленный в анта-гонистич. формациях отрыв деревни от города в со­циально-экономическом и культурно-бытовом отноше­ниях. «Город... представляет собой факт концентра­ции населения, орудий производства, капитала, на­слаждений, потребностей, между тем как в деревне наблюдается диаметрально противоположный факт — изолированность и разобщённость» (М а р к с К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 3, с. 50). П. м. г. и д. органически связана с противоположностью классов, но не сводится к ней (в антагонистич. обществе в го­роде и деревне имеются и классы эксплуататоров, и классы трудящихся).

П. м. г. и д. возникает в рабовладельч. обществе, после появления частной собственности и раскола об­щества на классы в связи с развитием производит, сил и обществ, разделения труда. Города возникают и ра­стут как центры пром-сти, торговли, управления, куль­туры, что было объективно неизбежным и прогрес­сивным явлением. Города стали центрами цивилиза­ции, они дали первые образцы демократии, нар. дви­жений, науки. Города Египта, Индии, Китая, Гре­ции, Италии остались в истории как вехи человеч. прогресса.

П. м. г. и д. выступает прежде всего как противопо­ложность между господствующими, имущими классами города и неимущими трудящимися деревни. Вместе с тем трудящиеся города также отличаются от трудя­щихся деревни по характеру труда, образу жизни, быту, культуре, хотя они не эксплуатируют труже­ников деревни. Сложившаяся в антагонистич. обще­стве социально-экономич. П.м.г. и д. в целом включает: 1) противоположность в уровне развития производит, сил, прежде всего между с.-х. и пром. трудом; 2) про­тивоположность между умств. и физич. трудом (см. там же, с. 49). Город отличается от деревни по уровню образования, науки, культуры, медицинского обслу­живания населения, быту, образу жизни.

Отношения П. м. г. и д. в ходе истории претерпева­ют изменения и развитие. В рабовладельч. странах

подавляющее большинство населения сосредоточено в деревне, к-рой противостоит город — центр сосредо­точения класса рабовладельцев. С переходом к фео­дализму города растут в экономич. и бытовом отно­шении, по численности населения. В условиях средне­вековья «...город повсюду и без исключений эксплуа­тирует деревню экономически своими монопольными ценами, своей системой налогов, своим цеховым строем, своим прямым купеческим обманом и своим ростов­щичеством» (Маркс К., там же, т. 25, ч. 2, с. 365). То, что класс феодалов в значит, части сосредоточи­вается в вотчинах и поместьях (хотя связующим их центром остается город), не ослабляет социально-эко­номич. и культурно-бытовой П. м. г. и д.

Капитализм, перенимая сложившуюся П. м. г. ид., расширяет и обостряет ее (см. В. И. Ленин,Соч., т. 22, с. 81—82). Это проявляется не только внутри капита-листич. стран, но и на междунар. арене как противо­положность между промышленно и культурно раз­витыми метрополиями и колониальными и полуколо­ниальными странами. В результате бурного развития капитализма растет роль города как центра цивили­зации и прогресса, процесс урбанизации приводит к огромному увеличению гор.населения и значит, умень­шению сел. населения. В городе развивается рабочий класс. По мере развития капитализма во взаимоотно­шениях между городом и деревней происходят су­ществ, изменения.

В капиталистич. аграрно-индустриальных странах, особенно где в деревне сохраняются остатки феодализ­ма, совр. П. м. г. и д. еще более обостряется. С.-х. трудом занята значит, часть населения. Так, в Испа­нии в с. х-ве занято 41,5% самодеят. населения, в Пор­тугалии — 43% (1960). В индустриально-аграрных и индустриальных странах (Италия, Франция, ФРГ и др.), где сохраняются латифундии, юнкерские х-ва и с. х-во развивается не по фермерскому, а по деревен­скому типу, положение мелких и средних крестьян неустойчиво. Труд таких крестьян отличается от прем, труда, но по ряду черт произ-ва, культуры и быта часть крест, х-в прогрессирует. В ФРГ в с. х-ве занято 14% самодеят. населения (1961), во Франции — 21% (1962), в Италии — 26,5% (1962). В США с. х-во сложилось на свободной от феодализма почве. Фермерский тип с. х-ва утвердился также в Швеции и нек-рых др. странах. В таких странах нет деревни как населенного пункта, состоящего из совокупности дворов мелких, средних и крупных крестьян. С. х-во представлено капиталистич. крупными фермерами, эксплуатирую­щими с.-х. рабочих, средними и мелкими фермерами. В США, напр., сильно сократились масштабы П. м. г. и д., поскольку в с.-х. произ-ве господствует крупный капитал, а самодеят. население, занятое в с. х-ве, уменьшилось до 6,5% (1960). Но вместе с тем с.-х. рабочие, особенно негры, находятся в тяжелых усло­виях по сравнению с рабочими города. Мелкие и сред­ние фермеры, живущие гл. обр. за счет собств. труда, хотя и мало отличаются по бытовым и культурным условиям от мелких гор. бизнесменов, но в социально-экономич. отношении по-прежнему эксплуатируются городом различными путями и приемами (см. М. Хар-рингтон, Другая Америка, М., 1963, с. 56—57).

На междунар. арене в совр. эпоху в результате рас­пада колониальной системы происходит коренное изменение и последоват. устранение противополож­ности между мировым империалистич. городом и ра­нее колониальной и полуколониальной мировой де­ревней. Подавляющее большинство молодых суверен­ных гос-в еще не вырвалось из мирового капиталистич. х-ва, хотя и занимает там особое место. «Это — все еще эксплуатируемая капиталистическими монопо­лиями часть мира. Пока эти страны не покончат с эко­номической зависимостью от империализма, они будут

ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ МЕЖДУ УМСТВЕННЫМ И ФИЗИЧЕСКИМ ТРУДОМ                   401

играть роль „мировой деревни", останутся объектом полуколониальной эксплуатации» (Программа КПСС, 1961, с. 45). В то же время внутри развивающихся «тран до перехода их на путь демократич. и социали­стич. преобразований сохраняется и выступает на первый план противоположность между более раз­витым, но малочисленным городом и отсталой деревней ■с ее многочисл. населением (в странах Азии и Африки в деревне живет 80—90% населения). В таких стра­нах (большей частью в городе) преобладают капита-листич. элементы, а в деревне — феод., полуфеод, и даже родовые.

Социализм открывает путь ликвидации П. м. г. и д. Материальные и идеологич. предпосылки для устране­ния этой противоположности, к-рые подготавливаются в недрах капитализма, реализуются при социализме. Социалистич. рабочий класс и в целом город организу­ют социально-экономич. и культурно-бытовой подъем деревни. Социалистич. кооперирование крестьянства создает возможность для его экономич. и культурного развития. Экономич. основой ликвидации П. м. г. и д. является создание материально-технич. базы социа­лизма в городе и деревне, духовной предпосылкой — осуществление культурной революции. Темпы и мас­штабы ликвидации при социализме П. м. г. и д. зависят прежде всего от уровня развития стра­ны.

В странах социализма значительно возросла числен­ность гор. населения и соответственно сократилось сел. население. В ГДР в городах жило 73,1%населения (1965), на Кубе — 57.% (1962). В Болгарии гор. насе­ление составляло в 1920 19,9% , в 1965 — 46,2% ; в Венгрии в 1920 — 35,3% , в 1965 — 43,1% ; в Польше в 1931 — 27,4% , в 1965 — 49,7% . В с. х-ве было занято: в ГДР — 17% самодеятельного населения (1963), в Чехословакии — 23% (1962), в Венгрии — 38,5% (1960), в Польше—47,5% (1960), в Югославии — 57% (1961).

В СССР в результате построения социализма ликви­дирована П. м. г. и д. По социально-экономич. и куль­турно-бытовому уровню деревня приблизилась к го­роду. Изменилось соотношение гор. и сел. населения. Так, в сел. и лесном х-ве в СССР работало в 1913 75%, в 1940 — 54%, в 1950 — 48%, в 1960— 39%, в 1964 — 33% населения. Однако в СССР еще сохрани­лись социально-экономич. и культурно-бытовые раз­личия между городом и деревней, не носящие уже анта-гонистич. характера. Слишком велика была в царской России пропасть между городом и деревней. Успехи СССР в приближении деревни к городу были бы намно­го значительнее, если бы не*наличие сложной между-нар. обстановки, что требовало особого внимания к тяжелой и оборонной пром-сти. Ущерб нанес также ряд серьезных ошибок в руководстве с. х-вом (на­рушение экономич. законов развития социалистич. произ-ва, принципов материальной заинтересованно­сти). Имелись также ошибки в планировании, финан­сировании и кредитовании с. х-ва, в политике цен. Мало выделялось капиталовложений на производств, и культурно-бытовое строительство, слабо укрепля­лась материально-технич. база с. х-ва. Меры по устранению этих недостатков, намеченные Мартов­ским (1965) пленумом ЦК КПСС иХХШ съездом КПСС (1966), открывают широкие перспективы для разви­тия с. х-ва, для дальнейшего подъема деревни до уровня города.

В период построения коммунизма будут преодоле­ваться существующие различия между городом и де­ревней. «При коммунизме... по уровню развития про­изводительных сил и характеру труда, формам произ­водственных отношений, бытовым условиям, степени благосостояния населения деревня поднимется до уровня города» (там же, с. 63).

Лит.: Марко К., Капитал, т. 3, гл. 47; Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд.,т. 25, ч. 2; М а р к с К. и Э н-г е л ь с Ф., Немецкая идеология, там же, т. 3; и х же, Ма­нифест Коммуниетич. партии, там же, т. 4; Лени н В. И., Развитие капитализма в России, Соч., 4 изд., т. 3; е г о же, Рецензия. Karl Kautsky. Die Agrarfrage, там же, т. 4; его ж е, Аграрный вопрос и «критики Маркса», там же, т. 5; е г о ж е, Новые данные о законах развития капитализма в земле­делии, там же, т. 22; е г о ж е, Проект Программы РКП(б) (февраль — март 1919), там же, т. 29; е г о ж е, Великий по­чин, там же; его ж е, Детская болезнь «левизны» в комму­низме, там же, т. 31; е г о же, Странички из дневника, там же, т. 33; Программа КПСС (Принята XXII съездом КПСС), М., 1961; Хлебников И. П., Существ, различия между городом и деревней и пути их преодоления, М., I960; К у-р ы л е в А. К., О ликвидации социально-экономич. и культур­но-бытовых различий между городом и деревней, М., 19U1; Семенов В. С, Проблема сближения города и деревни, в кн.; Марксистская и бурж. социология сегодня, М., 1964.

В. Семенов. Москва. . ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ МЕЖДУ УМСТВЕН­НЫМ И ФИЗИЧЕСКИМ ТРУДОМ — противопо­ложность интересов людей, занятых физич. трудом и умств. трудом, возникшая на той ступени развития обществ, разделения труда, когда утвердилось гос­подство частной собственности и появились антаго-нистич. классы. На ранних стадиях развития обще­ства, когда труд людей давал лишь небольшой изли­шек над необходимыми средствами для жизни, необ­ходимым и прогрессивным было такое обществ, раз­деление труда, при к-ром большинство населения за­нято физич. трудом, а небольшая часть общества ру­ководит работами, занимается гос. делами, наукой и иск-вом. Это не означает, что существовала абс. моно­полия господствующих классов на умств. труд. Так, при рабовладельч. строе эксплуататорские классы, считавшие всякий труд недостойным делом для сво­бодного человека, передоверяли рабам многие функ­ции умств. труда: из среды рабов готовились ученые, врачи, учителя, артисты и др. В феод, обществе анта-гонистич. противоречия между умств. и физич. трудом углубились в связи с усилением противоположности между городом и деревней. Умств. труд стал монопо­лией феодалов и духовенства. В условиях капитализма отделение интеллектуальных сил процесса произ-ва от ручного труда и превращение их во власть капи­тала над трудом получает свое завершение. По мере развития производит, сил гл. обр. из среды господст­вующих классов выделялась интеллигенция, профес­сионально занимающаяся умств. трудом. Развитие производит, сил общества (механизация, а затем автоматизация производств, процессов) вызывает не­обходимость в грамотных и культурных рабочих. Борьба рабочего класса за свои права приводит к сокращению рабочего дня и к созданию нек-рых усло­вий для получения образования. Поэтому и повы­шается общеобразоват. и культурно-технич. уровень рабочего класса. Совр. уровень развития производи­тельных сил (комплексная механизация и автоматиза­ция произ-ва) объективно вызывает необходимость в сочетании физич. труда с умственным и создает условия для ликвидации П. м. у. и ф. т. Однако капиталистич. производств. отношения мешают устранению этой противоположности.

Идеологи господствующих классов пытались теоре­тически обосновать неизбежность существующего раз­деления труда и классовой структуры общества. Так, для античности характерны взгляды Аристотеля (см. «Политика», СПБ, 1911, с. 12, 14). В феод, обществе физич. труд рассматривался как труд «черный» и «не­благородный», к-рый вечно должен выполняться спе­циально предназначенными для этого людьми — кре­постными. Как утверждал Фома Аквинский, разде­ление на сословия установлено навечно богом. Неиз­бежным отделение умств. труда от физического счи­тали и крупнейшие представители бурж. политич. экономии (см. А. Смит, Исследование о природе и при­чинах богатства народов, М., 1962, с. 556—57). Даже

402

ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ МЕЖДУ УМСТВЕННЫМ И ФИЗИЧЕСКИМ ТРУДОМ

 

нек-рые социалисты-утописты считали вечным отде­ление умств. труда от физического. Они не могли ре­шить вопроса о том, кто будет заниматься в будущем обществе «грязным» и др. неприятным трудом. По их представлениям, выполнение таких работ следует по­ручать рабам или преступникам (Т. Мор, Д. Верас). Фурье предполагал, что «неприятные работы» надо возложить на детей, которые, по его мнению, склонны к ним.

Совр. бурж.' социологи распространяют ложную теорию «равных возможностей» при капитализме, со­гласно к-рой будто бы каждый талантливый человек, независимо от его социального происхождения и по­ложения, может занять наивысшее положение в об­ществе. С др. стороны, все различия в обществ, раз­делении труда, в т. ч. и между умств. и физич. трудом, они объясняют биологич. особенностями людей, игно­рируя антагонистич. классовые противоречия капита-листич. общества.

Классики марксизма-ленинизма показали, что про­тивоположность и противоречия между умств. и фи­зич. трудом носят исторически преходящий характер. В условиях социализма происшедшие изменения в характере труда, в культурно-технич. уровне рабочего класса и крестьянства привели к ликвидации антаго­нистич. П. м. у. и ф. т. и создают новые отношения рабочего класса, крестьянства и интеллигенции. Вме­сте с тем на первой фазе коммунизма сохраняются определ. неантагонистич. социально-экономич. раз­личия и противоречия между умств. и физич. трудом. Они заключаются в том, что, во-первых, характер труда работников, занятых умств. деятельностью, как правило, значительно отличается от характера труда людей, занятых физич. трудом, хотя и существуют профессии и специальности, в к-рых умств. и физич. труд переплетаются друг с другом. Во-вторых, куль­турно-технич. уровень (общее и спец. образование) работников умств. труда в массе своей более высок, чем людей, занятых физич. трудом. В-третьих, работ­ники умств. труда, занимающие руководящие долж­ности на произ-ве, в управлении, в научно-исследо-ват. учреждениях и орг-циях, получают из нац. дохо­да за свой, качественно более сложный труд соответ­ственно более высокую долю, чем работники физич. труда. Ввиду этого и культурно-бытовой уровень жизни этой части работников умств. труда отличается от уровня жизни работников физич. труда. В-четвер­тых, при одинаковом доступе к образованию, ко всем благам культуры и науки всего народа фактически интеллигенция их использует в относительно большей мере. Так, по данным Мин-ва высшего и среднего спец. образования, в 1963/64 с отрывом от произ-ва училось в целом по СССР рабочих и детей рабочих 39,4%, колхозников и их детей— 19,6%, служащих и их детей — 41%. Социальный состав студентов-вечер­ников: рабочих и детей рабочих — 50,6%, колхозни­ков и их детей — 2,3%, служащих — 47,1%. Заочно обучаются гл. обр. служащие и их дети, они состав­ляют по СССР 67,3%, в то время как рабочие и их дети — 25,7% , а колхозники и дети колхозников — 7,0%. Развитие системы обучения, направленное на укрепление связи высшей школы с произ-вом, а осо­бенно повышение заработной платы низко- и средне­оплачиваемых групп трудящихся сыграет важную роль в выравнивании условий для обучения всей мо­лодежи. При анализе этих социальных различий сле­дует иметь в виду, что в условиях социализма возмож­ность перехода тех или иных трудящихся из одной со­циальной группы в другую несравненно большая, чем в условиях капитализма. Повышение квалификации и общего культурно-технич. уровня широких масс трудящихся означает массовое передвижение работ­ников в группы наиболее квалифицированных трудя-

щихся с более высокими и разносторонними духов­ными интересами. В-пятых, нек-рые неантагонистич. противоречия между работниками умств. и физич. труда связаны с взаимоотношениями между руково­дящими и руководимыми работниками в процессе-произ-ва. Совр. произ-во требует сочетания высокой активности масс с единоначалием. Работники умств. труда, осуществляя это единоначалие на произ-ве, являются полномочными представителями социали-стич. гос-ва. Преодолевается данное противоречие пу­тем широкого вовлечения трудящихся масс в управ­ление произ-вом, развития всех многообразных форм участия в нем коллектива трудящихся путем расши­рения прав проф. орг-ций, повышения роли произ­водств, совещаний, рабочих собраний и т. п. Маркс и Ленин, придавая исключит, значение проблеме лик­видации П. м. у. и ф. т., указывали на необходимые условия ее разрешения. Маркс в «Критике Готской программы» предсказывал, что П. м. у. и ф. т. исчезнет лишь на высшей фазе развития коммунистич.общества. Такой же т. зр. придерживался Ленин. Он, в частно­сти, писал, что интеллигенция остается особой соци­альной прослойкой «...впредь до достижения самой высокой ступени коммунистического общества ...» (Соч., т. 33, с. 169).

Между тем в сов. экономич. и филос. лит-ре была распространена упрощенческая т. зр. Сталина но этому вопросу. Так, в брошюре «Экономич. проблемы социализма в СССР» Сталин отождествлял эксплуата­торов, т. е. собственников средств произ-ва, с «пред­ставителями умств. труда» вообще и говорил об экс­плуатации людей физич. труда представителями умств. труда. Это утверждение игнорировало тот факт, что граница между классом эксплуатируемых и клас­сом эксплуататоров в совр. условиях не совпадает с делением на людей физич. и умств. труда. При капи­тализме эксплуатации подвергается и значит, часть-работников умств. труда, низший, а иногда средний персонал инженерно-технич. и науч. работников и служащих. Противоречия между физич. и умств. трудом в условиях социализма Сталин свел к «существ, различиям» между ними, а самые различия — к раз­личиям в культурно-технич. уровне рабочих и ин­женерно-технич. работников, к-рые будут преодолены «путем поднятия культурно-технического уровня ра­бочих до уровня технического персонала».

Преодоление социальных различий и противоречий между умств. и физич. трудом — сложная социально-экономич. проблема. Ее разрешение происходит на протяжении периода строительства коммунизма и связано с осуществлением комплекса социально-эко­номич. процессов. Во-первых, с изменением характера обществ, разделения труда, постепенным вытеснением, а затем и ликвидацией малоквалифицированного фи­зич. труда, а также с преодолением однобокой специа­лизации работников как физического, так и умств. труда; во-вторых, с соответств. повышением куль­турно-технич. уровня рабочих и крестьян; в-третьих, с повышением культурного уровня и уровня физич. развития всех работников как физического, так и умств. труда; в-четвертых, с постепенным достиже­нием (на основе коренного изменения в характере и уровне развития производит, сил) слияния функций умственного и физич. труда в высшем синтезе — в коммунистическом труде; в-пятых, с уменьшением, социальных различий в условиях труда и быта, а за­тем и с полным их устранением на основе роста про­изводительности труда и подъема благосостояния.

На определ. этапе высшей фазы коммунизма будут ликвидированы социально-экономич. различия между умственным и физич. трудом, а уровень общих и спец. знаний, к-рые получат трудящиеся, будет столь вы­соким, что отпадет нужда в сохранении групп людей,

ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИЕ — ПРОТИВОРЕЧИЕ

403

 

исключит, специальностью к-рых было бы руковод­ство производственными и др. обществ, функциями. Функции управления обществом и произ-вом останут­ся и при развитом коммунизме. Но они будут выпол­няться всеми людьми поочередно. Ленин предсказы­вал, что в будущем обществе «...все будут управлять по очереди и быстро привыкнут к тому, чтобы никто не управлял» (там же, т. 25, с. 458, см. также т. 29, с. 297). В Программе КПСС отмечается, что следует «...вести дело к тому, чтобы государственный платный аппарат сокращался, чтобы навыками управления овладевали все более широкие массы и работа в этом аппарате в перспективе перестала быть особой про­фессией» (1961, с. 105).

Решение историч. проблемы устранения различий и противоречий между умств. и физич. трудом возможно лишь на основе построения материально-технич. базы коммунизма.

Лит.: Маркс К., Критика Готской программы,
Маркс К. иЭнгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 19; е г о ж е,
Капитал, там же, т. 23; Энгельс Ф., Анти-Дюринг, там же,
т. 20; Л е н и н В. И., Государство и революция, Соч., 4 изд.,
т. 25; его же, Речь на I Всероссийском съезде коммунистов—
учащихся 17 апреля 1919, там же, т. 29; его же, Проект
тезисов о роли и задачах профсоюзов в условиях новой эко­
номической политики, Поли. собр. соч., 5 изд., т. 44; Про­
грамма КПСС (Принята XXII съездом КПСС), М., 1961;
Луначарский А. В., Интеллигенция в ее прошлом, на­
стоящем и будущем, [М.], 1924; Бебель А., Будущее обще­
ство, М., 1959; Константинов Ф., Сов, интеллигенция,
«Коммунист», 1959, № 15; Маневич Е. Л., О ликвидации
различий между умств. и физич. трудом в период развернутого
строительства коммунизма, «ВФ», 1961, № 9; его же,
Труд умственный и труд физич. в период развернутого стро­
ительства коммунизма, М., 1961; Струмилин С. Г.,
Проблемы социализма и коммунизма в СССР, М., 1961; И о в-
ч у к М. Т., К о г а н Л. Н., Руткевич М. Н., Подъем
культурно-технич. уровня рабочего класса и его роль в соеди­
нении физич. и умств. труда в СССР, в кн.; От социализма к
коммунизму, М., 1962; Маслин А. Н., Осипов Г. В.,
Соединение умств. и физич. труда — одна из важнейших за­
дач строительства коммунизма, там же; Юдин П. Ф., От
социализма к коммунизму, М., 1962; К у р ы л е в А., Прео­
доление существ, различий между умств. и физич. трудом —
проблема строительства коммунизма, М., 1963; Социология
в СССР, т. 1—2, М., 1965,             Е. Маневич. Москва.

ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИЕ (лат. contrapositio) — в силлогистике преобразование формы суждения путем последоват. применения операций превращения и обращения.

ПРОТИВОРЕЧИЕ (греч. avTi'cpaaig, лат. contradic-tio, нем. Widerspruch) диалектическое.

В сов. филос. лит-ре существуют различные точки зрения на проблему П. Редакция публикует две статьи, отражающие две осн. точки зрения.

1. Общими чертами диалектич. П. следует считать единство (взаимообусловленность, взаимопроникнове­ние) и борьбу (взаимоисключающее, взаимоотрицаю­щее взаимодействие) сторон П., а во мн. случаях также и наличие у него функции осн. движущей силы развития, изменения объекта, к-рому это П. присуще. Типология диалектич. П. не может быть построена по какому-то одному основанию. Кроме деления П. на более или менее широкие, на антагонистические и неантагонистические, можно специально выделять П., к-рые являются осн. источником развития объекта (это П. в его сущности), П., связанные с переходом объекта из данного состояния в ему противоположное, а также такие, когда объект существует через свою противоположность, и П. типа «асимптотического» несоответствия (напр., между организмом и средой, между относит, и абс. истиной, между формальной и диалектич. логикой). Следует строго различать П. са­мого объекта, а также их содержат, отражение в соз­нании и особенно в науч. теориях и, с др. стороны — диалектич. П. различной степени широты, свойст­венные процессу познания и отражающие специфику последнего. Следует также специально выделять П. между результатами познания и тенденциями разви­тия познаваемых объектов. П. двух последних видов

получают нередко выражение в виде формальнологич. П., т. е. в одноврем. принятии утверждения (р) и его же отрицания ( Np ) в системе нек-рого теоретич. языка. Содержат, отражения объективных П. в познании должны быть свободны от формальнологич. П.; диа­лектические же П. процесса познания и П. между итогами познания и познаваемыми объектами, высту­пая в виде парадоксов и антиномий, играют обычно эв-ристич. роль, содействуя раскрытию глубинных П. объекта и преодолению т. о. формальнологич. П.

Осознанное Платоном (см. R. Р., 436; Soph., 259 в; Phaed., 130 в) положение о необходимой совместности в познании диалектич. П. и формальнологич. закона ис­ключенного П. было утрачено Гегелем, но на качествен­но новой основе восстановлено Марксом, к-рый высту­пил против (1) идеалистич.примирения П. в понятиях, (2) их эклектич. соединения по формуле «да и нет в одном и том же смысле», свойственного особенно мла­догегельянцам и Прудону, (3) выделения одной из сто­рон П. как «хорошей», в отличие от отбрасываемой дру­гой как «плохой». Критика этих положений Марксом связана с уточнением характеристики диалектич.синте­за и его отношения к тезису и антитезису, образующим диалектич. П. В гегелевской триаде, в силу принципа идеалистич. тождества бытия и мышления, оказались ошибочно слиты в структуре понятий качественно различные в действительности структуры: (а) тезис и антитезис суть стадии развития объекта, перехо­дящего в противоположное состояние, а синтез — третья его стадия; (б) тезис и антитезис — одновре­менно существующие взаимосвязанные стороны П., к-рое есть движущая сила развития данного объекта, а синтез — новое состояние, в к-ром дан­ное П. находит свое относительное объективное раз­решение; (в) тезис и антитезис суть суждения, в своей совокупности составляющие познават. задачу, к-рая находит разрешение в качественно новом суж­дении, дающем основу для построения теории состояния и развития исследуемого объекта. Если учесть это различие, то не существует общего шаб­лона достижения диалектич. синтеза; во всех слу­чаях этот синтез не есть ни тезис, ни антитезис сам но себе, ни конъюнкция их по формуле «есть и не есть в одном и том же смысле и отношении», приня­тие к-рой означало бы подмену диалектич. соотноше­ния формальнологическим в метафизич. применении последнего. Диалектич. синтез есть итог перехода к качественно новому состоянию, отрицающему (хотя и по-разному) обо стороны исходного П. В случаях (а) и (б) проблема «является или не является синтез формальнологич. конъюнкцией тезиса и антитезиса, взятых в одном и том же смысле и отношении», лише­на смысла вообще, т. к. вне головы человека не суще­ствует теорий и суждений как таковых. Спец. кри­тику понимания диалектич. разрешения П. через конъюнкцию его сторон можно найти в «Нищете фи­лософии» (см. К. Маркс, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 4, с. 132).

Но формальнологич. конъюнкция может быть ис­пользована в случае интерпретации науч. проблем как «столкновения» двух прямо противоположных друг другу возможных их решений. В этом случае конъюн­кция тезиса и антитезиса оказывается формулиров­кой проблемы. Маркс в «Капитале» несколько раз прибегает к этому способу, в частности в проблеме происхождения прибавочной стоимости (капитал воз­никает и не возникает в сфере обращения — см. там же, т. 23, с. 206). В «Математических манускриптах» Маркс выступил против трактовки подобных проблем как уже готовых решений («синтезов») вопроса, а именно против одноврем. трактовки бесконечно малых величин и как обычных отличных от нуля величин, и как величин «исчезающих» (обращающихся в нули)

404                                                                            ПРОТИВОРЕЧИЕ

по ср. с конечными или бесконечно малыми величина­ми более низких порядков, т. е., проще говоря, как л улей и не-нулей одновременно. Ленин указывал, что толкование апории «летящая стрела», не принима­ющее во внимание различие между «результатами» {т. е. гносеологич. фиксациями) движения и самим реальным движением (а именно это толкование ведет к ситуации «есть и не есть»), приводит к тому, что «...(диалектическое) противоречие... не устранено, а лишь прикрыто, отодвинуто, занавешено» (Соч., т. 38, с. 255).

Истолкование формулы «да и нет в одном и том же смысле и отношении» как абсолютно адекватного выражения объективного П. и как разрешения поз-нават. П. приводит к своего рода «параличу» поз-нават. процесса. Понимание же ее как формулировки проблемных ситуаций познания позволяет все более углубленно познавать объективные диалектич. П. Именно так происходит познание через противопо­ложное: для раскрытия объективных диалектич. П. следует преодолевать П. в теоретич. исследовании, выступающие в силу отражения диалектич. процес­сов через формальнологич. «фиксации», в виде фор-мальнологич. П. Эти последние разрешаются так, что перед исследователем возникают далее новые пробле­мы, к-рые опять формулируются в виде антиномий типа «есть и не есть». Этот тройственный ритм, угаданный Гегелем в его триадах, но неверно им истолкован­ный, продолжается без конца, ибо процесс движения от относит, истин к абсолютной через П. бесконечен.

И. Нарский. Москва.

2. Диалектическое П.— такое сущностное от­ношение противоположных моментов внутри системы, в к-ром осуществляется конкретное тождество этих моментов и к-рое делает систему самодвижущимся органическим целым; взаимоопределение этих мо­ментов друг через друга и одновременно через строгое их взаимоотрицание. П. постольку осуще­ствляется, поскольку равным образом содержательно разрешается. Именно непрерывное разрешение и столь же непрерывное воспроизведение П. делает движение самодвижением. П. есть «источник всей диалектики» (см. К. Marx, Das Kapital, Bd 1, В., 1960, S. 626), важнейшее определение ее «ядра», ее «сути»; «в собственном смысле диалектика есть изуче­ние противоречия в самой сущности пред­мет о в...» (Л ени н В.И.,Соч., т.38,с. 249,см. также с. 215, 357), т. е. уразумение конкретной тождествен­ности противоположностей (см.там же, с. 97—98 и др.).

С вульгарной т. зр. П. выступает как сбивчивость или изворотливость мысли и т. п. Филос. категория П. предельно далека от такого представления, от того, чтобы путаницу из-за аморфности, логич. недисцип­линированности мышления оправдывать тем, будто в самой действительности все перепутано. Напротив, только творч. процесс исследования может открыть объективное П. и указать путь его разрешения. За П. как филос. категорию нельзя выдавать поверхностные симптомы, свойственные лишь исторически преходя­щим превращенным формам, хотя именно эти сими томы «заявляют о себе» весьма внушительно и под­мечаются до и вне их науч. исследования. Последнее призвано объяснить их, исходя из строгого понимания всеобщей природы П. При некритич. восприятии пре-вращ. формы П. толкуются как столкновение между не образующими никакого единого целого силами, между изначально различными сущностями (дуализм). На деле всякие полярные .наделенные самостоятельностью противоположности вовсе не изначально внешни друг для друга, но всецело производны от внутр. моментов единого целого, с т. зр. к-рого они только и могут быть систематически объяснены. Диалектич. П. есть пре­жде всего П. не между разными сущностями, а

внутри одной сущности, имманентное ей. Нет дей-ствит. противоположностей без их внутр. единства, без их конкретного тождества. Отрывать их друг от друга и догматически противопоставлять можно лишь в субъективистском идеологич. конструировании, но не в науч. системном исследовании.

Не менее ложно и истолкование П. как продукта субъективного произвола — практич. воли или мыс­лит, рефлексии. С этой т. зр. противоречивая «види­мость» скрывает лишенную П. всегда более простую сущность, открываемую якобы лишь несмотря на П. Но на деле нет и действит. тождества без противо­положностей, без П. Тождество без П. вырождается в абстрактное, рассудочное, лишенное конкретности, постигаемой в творч. движении по логике предмета. Истина всегда конкретна, конкретность же достижима только с открытием и разрешением П. объекта.

Диалектич. П. не поддается непосредств. усмотре­нию в фундаменте бытия — путем построения онтоло­гии. Оно не схватывается и созерцат. описанием эм­пирии. Предпосылка его постижения — доят, освоение природы общественным человеком. Делая П. своим собств. П., предметная деятельность тем самым вос­производит его также и идеально, в мышлении. В наи­более чистой, универс. всеобщей форме оно выступает в разумном научно-теоретич. мышлении — как его категория, выполняющая в нем свою содержат.методо-логич. функцию. Через эту его активную функцию П. и осмысливается филос. исследованием. Поэтому, хотя П. безусловно существует как имманентное всякой действительности, тем не менее адекват­но познается оно начиная только с определенного, весьма высокого уровня культуры теоретич. мыш­ления. Рассуждение о П. предмета вне теоретич. системы знания об этом предмете является методо­логически несостоятельным.

Функция диалектич. П. в познании — быть узло­вым пунктом развертывания расчлененной, много­плановой системы теоретич. знания, т. е. восхожде­ния от абстрактного к конкретному, от всеобщего к особенному, более того — быть побудит, силой такого развертывания теории, формой синтеза ее понятий. Именно благодаря П. каждое понятие внутри теории не просто вводится как заранее готовый результат, из­лагаемый способом, безразличным к способу его воз­никновения, но предстает как процесс. Оно предстает в изложении таким, каким рождается из разрешения П., а тем самым таким, каково оно в процессе идеаль­ного воссоздания самого предмета движением мышления. П. и есть имманентный «двигатель» про­цесса мышления, направляющий его так, чтобы оно своим движением воспроизводило логику самого пред­мета, к-рая совпадает с «двигателем» саморазвития предмета, представленным в его ставшей структуре. Это — определение предмета как порождающего внут­ри себя свою противоположность, в к-рой удержаны и его всеобщие и его особенные характеристики. П. есть способ сращения внутри конкретного предмета непосредственно несовместимых определений, способ синтеза разнородных, разноплановых аспектов в еди­ную сложную систему.

Начало диалектич. П.— такая содержат, антино­мия, к-рую, в силу ее объективности, нельзя устранить никакими усовершенствованиями корректности из­ложения в пределах имеющегося знания. Сам пред­мет антиномичен, таит в себе «проблемность»; схва­тывая ее, антиномия выступает как форма адекват­ной постановки еще не решенной проблемы. Она свиде­тельствует о том, что необходим еще творч. процесс проникновения в предмет. Внутри антиномии самой по себе тезис и антитезис логически равноправны: взаимно отрицают друг друга и столь же взаимно предполагают. Но с т. зр. всей системы и ее развер-

ПРОТИВОРЕЧИЕ                                                                              405

тывашш тезис и антитезис всегда неравноправны, ан­тисимметричны, и только потому П. разрешимо. Диа-лектич. разум не останавливается на сопряженности полярных моментов. Он отнюдь не постулирует про­тивоположности как застывшие, логически симметрич­ные крайности, чтобы на такой дуалистич. основе под­вергнуть всякую конкретность рассечению, абстракт­ному размежеванию. Напротив, он выводит противо­положности, анализирует их генезис и превращение начиная с тождества. Внутри системы предмета им­манентное ему отрицание — антитезис — понимается как производный внутр. момент, а не как нечто изна­чально ему противостоящее или привнесенное произ­волом. Более того, это для разума лишь путь к синтезу через разрешение П.

Понять П. диалектически —значит понять также и его реальное содержат, разрешение в саморазвитии предмета. Настаивать на объективности П. безот­носительно к необходимости открыть его разрешение столь же нелепо, как, напр., брать причину без ее действия или форму без ее содержания. Разрешение П. есть переход в особенное. Поскольку это особенное определено как всеобщее, т. е. остается внутри це­лостной системы, постольку разрешенное П. воспроиз­водится; поскольку же особенное непосредственно не содержится во всеобщем, не «предзаложено» в нем, а отрицается им, постольку разрешение П. рождает свой результат — подлинно творч. синтез, обогаща­ющий само всеобщее, делающий его более конкрет­ным, более развитым. Только творч. движением — через П. и его разрешение — научно-теоретич. мыш­ление «изображает» предмет в его истине как целост­ную систему.

С этим связаны трудности обнаружения диалекти­ческих П. в рассудочном мышлении. Рассудок придает знанию способ организации, не только не воплоща­ющий в изложении творч. движения по логике пред­мета, но, напротив, безотносительных! к этому движе­нию. Знание выступает не как процесс, а как овеще­ствленное, как «языковая вещь», как «готовый» ре­зультат. Тем самым в изложении не находится места для явного выражения диалектич. П. Конкретность рассекается на абстрактно-всеобщие и внешние им специфич. характеристики. Системная целостность распадается на фрагменты, на «частичные» теории, лишенные средств рационального синтеза их в тотальную картину объекта. Эта фрагментаризация диктуется не особенностями объектов, а расщеплением и отчуждением самой предметной деятельности. В от­чужденном знании П. кажется исчезнувшим и даже невозможным в качестве объективной категории, ибо оно тоже рассечено и представлено лишь как антино­мия, к-рая фиксирована в неразрешимой форме и выступает как порок прошлого, преодоленного зна­ния плюс изолированный от нее результат ее разре­шения. Но т. к. нагромождение антиномий неплодо­творно, они оцениваются только негативно, как гра­ница рационального с «иррациональным». Пока кри-тич. анализ социальной природы познания не преодо­левает таких превращенных форм, остается почва для подмены П. к.-л. его суррогатом.

В лит-ре известно много способов классификации П. Однако основания подразделения при этом — не кате­гориального порядка. Гл. принятая градация такова.

П. в природе. Поскольку естествознание вы­ходит за пределы «частичных» теорий и переходят к целостносистемному познанию объекта, оно сталки­вается с необходимостью воспроизводить объективное П. природы и его содержат, разрешение внутри тео-ротич. знания, особенно в случаях, когда надо осу­ществить синтез знаний о предметах, прежде изучав­шихся изолированно. Изложение целостной теории представимо как система систем, в каждой из к-рых

находит себе место и формальный аппарат, подчи­ненный развертыванию понятий, а в узловых пунк­тах, в творч. переходах — вскрытие и разрешение П., что и синтезирует их в целое. Отрицание П. в природе из-за дуалистич. противопоставления ее об­ществу ведет к иррационализму.

В обществе, в классово-антагонистич. форма­циях, П. принимает исторически преходящую пре­вращенную форму антагонистического противоречия, в к-ром воспроизведению П. придается форма противо­стоящих друг другу классовых сил. Превращеиность этой формы состоит в том, что отношение этих сил вы­ступает как столкновение изнач. противоположностей, или сил, лишенных общности генезиса и не нуждаю­щихся в своем единстве, а каждая из них, обретая само­стоятельность, выступает внутри себя как якобы един­ство без противоположностей, как некое «метафизич.» целое. Особенности разрешения антагонистич. П. изучаются теорией социальной революции. Исходя из превращенной формы проявления антагонизма, нельзя понять ни антагонизма, ни П. вообще. Анта­гонизм надо понять, исходя из логики П.

В доклассовом, а также в социалистич. и комму-нистич. обществе П. не выступает в форме антагониз­ма. Борьба за коммунизм направлена на преодоле­ние антагонизмов. Социализм впервые придает раз­решению П. форму сознат. обществ, действия. Анта­гонизм никогда не бывает имманентен собств. логике развития творч. культуры. Дать ей полный простор и призван коммунизм. При социализме важность трезвого изучения конкретных П. в спец. наукг.х дик­туется необходимостью борьбы с пережитками сурж, общества, бюрократии, противоречащей социали­стич. демократии, и т. п.

В истории познания П. выступает часто как антиномия, приписываемая прошлому знанию. В рас­судочном мышлении нет критерия для различения между П., возникающим из-за некорректности рас­суждений, и теми «...великими парадоксами, которые доставляют пищу логической мысли на десятилетия, а иногда и на века» (N. Bourbaki, Foundations of mathematics for the working mathematician, см. «J. Symb. Logic», 1949, v. 14, № l,p. 3). Диалектика указывает такой содержат, критерий, объясняя ис-торич. форму проявления П. из П. постигаемого пред­мета и усматривая в логике П. и его разрешения им­манентную логику развития познания.

Гл. типы концепций П. в истории философии. Сме­нявшие друг друга концепции П., ст. зр. единства историч. и логического, представляют такие уровни последоват. проникновения в проблематику П., к-рые воспроизводятся сегодня и к-рые должны быть сняты в ходе филос. образования.

Мифологизирующая народная мудрость уже на заре культуры подмечала многообразнейшие переходы и «переливы», «схождение крайностей» и т. п. Однако-лишь рождавшаяся в процессе ее критики философия попыталась за этой картиной отыскать космич. «суб­станциальное» начало, к-рое бы ее объясняло, и об­наружила антиномичность такого «начала», но лишь в форме эстетич.-афористич. догадок. Стремление стро­же фиксировать антиномии средствами рассудочных понятий привело скорее к отрицат. результату — к утверждению истинности абстрактной всеобщности и к дуалистич. противопоставлению ее «мнениям». Такие антиномии (апории) принуждали к отказу от конкрет­ности, от многообразия, от движения как истинных (Зенон Элейский) и толкованию их как неподлинных, только чувственно достоверных. Тем самым рассудок демонстрировал свою самокритику, свое самоотри­цание. Такова была «отрицат. диалектика»— историч. предпосылка диалектич. разума. С поворотом от «кос­моса» к человеку П. было представлено как полемич.

406

ПРОТИВОРЕЧИЕ

 

источник истины. В такой, еще внешне субъективной форме все же схватывалось то творч. движение с опре­делением понятий через их противоположности и сня­тием отрицания, к-рому позже было найдено всецело предметное основание. Платон попытался синтезиро­вать эстетич. и отрицат. диалектику. Но его диалек­тика «Идей» лишена подлинного развития и основана на сверхразумном «Едином» (см.также Неоплатонизм). Аристотель по существу ставил проблему П. и сделал здесь много ценного, обсуждая др. категории (форму и материю, энтелехию и движение), но в то же время неправомерно наделил принцип формальной непро­тиворечивости всякого замкнутого рассуждения на фиксированном уровне содержательно-логич. и онто-логич. правами.

Представители скептич. антиномизма всегда превра­щали диалектику из орудия поиска содержания в не­что опустошающее, в «искусство» нагромождать анти­номии, беря их просто как словесные парадоксы: все всему противоречит, всякая определенность обращает­ся в фикцию, растворяется в хаосе «гибкого» произвола (см.в этой связи К.Маркс,в кн.: Маркс К.и Энгельс Ф., Из ранних произв., 1956, с. 209). Мистицизм превра­щал открытия диалектич. разума в средство оправ­дания идеологич. мрака.

Антиподом мистицизму, возводившему в культ не-разрешенность П., может казаться культ формального избавления от всяких П., превращающий терминоло-гич. непротиворечивость тавтологич. рассуждения в содержательно-логич. закон. Однако это лишь мни­мый антипод мистицизму, лишь способ самоподчи­нения «судьбе», смирения перед иерархией институ­циональных отчужденных сил.

В пантеистически-гилозоистич. концепциях пробле­ма П. возникала при попытке постичь «высшую» суб­станцию сущего как «совпадение противоположностей», к-рые «комплицированы» в высшем единстве. Была обнаружена имманентность отрицания утверждению всякого понятия. Однако здесь П. еще не стало развер­тывающимся движением, беспокойным процессом раз­решения антиномий и их воспроизведения. На толко­вании П. еще лежала печать эстетич.-интуитивного созерцания, к-рому П. будто бы только и открывается в противовес дискурсивному мышлению.

Кант создал новую форму «отрицат. диалектики», дав критику познават. применения рассудочно огра-нич. разума. Неразрешимость антиномий, в к-рые разум впадает с необходимостью, должна была быть аргументом против тождества субъекта и объекта и за их дуализм. Но Кант лишь продемонстрировал, что вообще «разведение» тезиса и антитезиса в антиномиях возможно только при предварит, принятии такого дуализма и что только такой дуализм позволяет сами антиномии формулировать как лишь внешние столк­новения, т. е. как такие, необходимость к-рых лежит не в самих сталкиваемых категориях, а вне их. Поэто­му отныне монизм предстал как возможный только вместе с пониманием П. как объективного, всеобщего и содержательно разрешающегося. Т. зр. активно-созидат. деятельности помогла Фихте развернуть П. как движение от тезиса через антитезис к синтезу. Однако все это изображение систематически-синтетич. метода так и осталось внутри трансцендентального субъекта, абс. «Я». Шеллинг провозгласил П. первей­шей действительностью, через огонь к-ройвсе должно пройти, а «построение» такого П.— высшей задачей науки. Эта задача не была им решена из-за неадек­ватности метода — «интеллектуальной интуиции». Ди­алектич. П. распалось на мистич. абс. «индифферен-цию» и «отношение полярности», в равной степени лишенные диалектич. движения.

Философы-романтики отрицали постижимость П. в понятиях науки, не зная иной ее рационально-дискур-

сивной формы, кроме рассудочной. Поэтому они про­тивопоставили науке эстетизированное П. остроумной рефлексии как нечто иррациональное, как некое более подлинное, нежели исследуемое наукой бытие. Призна­ние совпадения противоположностей (антиномизм), но не в природе, не в объектах разумного мышления, а в сфере, открываемой интуицией, мистич.инстинктом и т. п.,— такова тенденция всего иррационализма (А. Бергсон, К. Ясперс и др.). Своеобразной модифика­цией иррационалистич. антиномизма в неогегельян­стве явилась «трагич. диалектика» (А. Либерт и др.), настаивавшая на принципиальной неразрешимости извечных антиномий. Это соответствует общему духу также и экзистенциалистского мировоззрения.

Одновременно Шеллинг (особенно в натурфилосо­фии) оказался родоначальником концепции полярно­сти. Исторически она выступала как создававшая нек-рые предпосылки для диалектики, но с развитием собственно диалектич. понимания П. становится про­тивостоящей диалектике типично метафизич. кон­цепцией. Уже пифагорейцы фиксировали коррелятив­ные пары крайностей в математич. определениях. Про­гресс науки позволил существенно расширить сферу, где наблюдались такие пары, и построить филос. концепцию всеобщей двойственности. С ее т. зр., отношение полярности понимается как сосущество­вание двух изначально различных, обладающих само­стоят, сущностями раздельных полюсов, к-рые вза­имно сопряжены (предполагают друг друга) и в то же время столь же взаимно несовместимы (исключают, вытесняют, выталкивают друг друга); они логичес­ки равноценны. Концепция полярности антидиалек-тична как раз тем, что не видит их неравноценности и производности от П. внутри одной сущности; не прослеживает генезиса и снятия противоположностей на основе разрешения П., делает их статичными. Кон­цепция полярности получила весьма широкое рас­пространение в бурж. философии 19—20 вв. Именно ею часто подменяли и подменяют диалектику такие претенденты на роль наследников Гегеля, как неоге­гельянцы. Ее распространению способствовали: ее рассудочная простота и доступность; возможность полностью обойти обостренно-антиномич. форму­лировки; «правдоподобность» с т. зр. поверхностно-эмпирич. «примеров» из наук на их описат. уровне; идеологич. удобство для эклектич. соединения и «учета» различных и противоположных «факторов» в сложных условиях 20 в.

Гегель впервые сознательно изобразил П. как уни-верс. всеобщую объективно-логич. форму, как центр, категорию диалектики. Сделать это ому позволил его монизм с опорой на фихтевский принцип самодеятель­ности, «ожививший» спинозову субстанцию и сделавший ее также и «субъектом». Гегель устранил роковое для Шеллинга расхождение между методом и «сутью дела», поняв совпадение теории познания с содержат, логи­кой, логики — с диалектикой. Показав всю неосно­вательность попыток «отодвинуть» антиномич. форму­лировки П. в субъективную и вообще внешнюю реф­лексию, лишить П. предметной объективности, Ге­гель раскрывает П. как «принцип всякого самодвиже­ния» (см. Соч., т. 5,М., 1937, с. 521), как глубочайшее определение конкретности предмета. Именно пафос разумно-понятийного постижения конкретного, осо­бенного ориентирует Гегеля на осмысление роли и значения П. С помощью П. можно уразуметь вполне объективно синтез тотального, а одновременно вполне разумно, без всяких ссылок на «иррациональ­ное», понять и субъективную творч. способность. Но для этого надо дать анализ диалектич. разрешения П. или, что то же самое, анализ П. как разре­шающегося содержательно. «Противоречием дело не может закончиться» (там же, т. 1, М.—Л., 1929,

ПРОТИВОРЕЧИЕ

407

 

с. 206), и сила духа — в том, что он «... умеет разре­
шать его» (там же, т. 5, с. 267). Тогда и охватывается
впервые действительность П.— как разрешающегося
и воспроизводящегося: «основание, которое сначала
обнаружилось перед нами как снятие противоречия,
является ... как новое противоречие» (там же, т. 1,
с. 208). Так достигается «самое важное в разумном
познании» — удержание благодаря П. предпосылок в
результате и развертывание системы знания как творч.
процесса (см. там же, т. 6, М., 1939, с. 308—16).
Однако все это диалектич. движение Гегель изобразил
как движение, взятое в его отчужденности от дейст-
ВИТ. обществ, человека.                            Г. Ватищев. Москва.

Создание и развитие Марксом и Энгельсом диалекти-ко-иатериалистической концепции П. Критич. ус­воение Марксом гегелевской категории П. происхо­дило в поиске объективного филос. метода: разумно постигаемая сущность должна «...развертываться как нечто в себе противоречивое и находить в себе своё ■единство» (Маркс К. иЭнгельс Ф., Из ранних произв., 1956, с. 8). Убедившись в ложности дуализма должного и сущего, Маркс искал, источник револкщ. критичности в объективном понимании действитель­ности. Такой источник — П. Однако Маркс наталки­вается на трудность совлечения с П. превращенной формы антагонизма (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 1, с. 321), но затем преодолевает ее: «... свой­ство быть крайностью кроется всё же лишь в сущ­ности одной из них... Положение обеих не одина­ково... Действительного дуализма сущности не бывает». П. должно быть понято как глубочайшее, сущностное П. (там же, с. 322, см. также с. 324). «Вульгарная критика» наличного бытия везде находит П., но она догматична. «Истинная критика... не только вскрывает его противоречия..., но и объясняет их; она постигает их генезис, их необходимость» (там же, с. 325). Только тогда П. научно понято как веду­щее к преодолению существующего, когда капитал и труд взяты как производные от внутр. П. самого труда. Отчуждающийся труд есть П.: он одновременно и ч<субъективная сущность частной собственности», и «объективированный труд»— капитал. Такова «...энер­гичная, напряженная форма, побуждающая к раз­решению этого противоречия»(М а р к с К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Из ранних произв., с. 585). Из не­равенства тезиса и антитезиса в П. следует неравенство «положительного» и «отрицательного» моментов анта­гонизма (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 2, с. 38—39). Но если теряется производность формы антагонизма от внутр. П., то целое, не понятое диа­лектически, превращается в сумму «хорошей» и «дур­ной» сторон. Диалектич. движение на деле есть не гру­бая ликвидация одной из «сторон» П., а«... их борьба и их слияние в новую категорию...», отрицание и синтез нового целого (см. там же, т. 4, с. 136). Более того, революц. сила, чтобы быть способной снять старое и создать новое целое, сама должна заключать в себе П. старого целого. Так, рабочий класс, преодолевающий отчуждение как таковое, должен сам стать по своему положению одновременно и творцом отчужденной культуры я страдающим от него, т. е. «перерасти» бурж. общество (см. там же, т. 2, с. 39—40; т. 3, с. 201). Грубое «отбрасывание» одной стороны практи­чески влечет лишь восстановление «всей старой мерзо­сти» внутри другой стороны. И только объективно необходимое диалектич. отрицание есть тот революц. процесс, в к-ром сам ее творец переделывает себя и очищается от всей этой «старой мерзости» (см. там же, т. 3, с. 33, 70). Отсюда — вся парадоксальность фор­мулы: «Без антагонизма нет прогресса. Таков закон, которому цивилизация подчинялась до наших дней» {там же, т. 4, с. 96). Ведь в превращенной форме анта­гонизма П. непосредственно выступает как то, во-

преки чему совершается прогресс культуры. Только социализм и коммунизм снимают эту превращенную форму: человеч. прогресс перестает уподобляться «...идолу, который не желал пить нектар иначе, как из черепов убитых» (там же, т. 9, с. 230).

В классич. произведениях 1850—60-х гг. Маркс дал образец анализа П. в сущностных отношениях, вскрытия этих отношений за их превращенными, ир­рациональными формами, а затем выведения их и объяснения. Маркс разрешает те антиномии, к-рые на­ходит у своих теоретич. предшественников. Для этого надо было очистить антиномии от заблуждений и найти адекватную форму постановки проблем. Сама по себе антиномичность не есть ни синоним, ни эквивалент ложности — только с такой т. зр. можно оценить по достоинству всякое культурное наследие, вообще исто­рию культуры. Так, Маркс видел не только слабости, но и заслуги у А. Смита, Рикардо и др., когда они об­наруживали П., еще не умея разрешить их (см. К. Маркс, там же, т. 26, ч. 1, с. 62—63, 67, 132; ч. 3, с. 52, 66—67, 269 и др.). Для Маркса задача состояла в том, чтобы, разумеется, отсеяв беспредметные, кажу­щиеся «П.», открыть за антиномиями в их неадекват­ной формулировке антиномии самого предмета (см. там же, ч. 1, с. 62—63). При этом «то, что парадокс действительности выражается также и в словесных парадоксах, которые противоречат обыденному чело­веческому рассудку,...— это понятно само собой» (там же, ч. 3, с. 139). Маркс упрекает Смита как раз за рядополагание тезиса и антитезиса, из-за к-рого сам товаре...ещене выступает захваченным и пронизанным противоречием» (Архив Маркса и Энгельса, т. 4, 1935, с. ИЗ).

Предельное заострение П. завершает лишь предва­рит, работу. Главное — открыть, как П. разрешается. Понимание этого — необходимый момент понимания П. как диалектического (см. К. Маркс, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 26, ч. 3, с. 52; т. 23, с. 114, 166—77 и др.). Не разрешая П., нельзя овладеть кон­кретностью предмета, войти в его особенную логику. Архитектоника «Капитала» — это и есть явное про­слеживание разрешения и воспроизведения П. капи­тализма, прослеживание шаг за шагом всех осложня­ющих и модифицирующих сущностные отношения форм их осуществления, в к-рых П. каждый раз раз­решаются, до тех пор пока все возможные имманент­ные ему особенные формы таким путем не исчерпы­ваются. Тогда анализ П. капитализма выводит за его пределы и ориентирует на теоретич. обоснование не­обходимости его революц. преодоления, его отрица­ния.

Разрешение П. товара дает первый толчок всему теоретич. движению по структуре бурж. общества. Дальнейшее изучение предмета не есть лишь «извле­чение» того, что «предзаложено» в товаре, но есть творч. процесс. И все же этот процесс идет уже внутри того целого, к-рое очерчено анализом ис­ходной элементарной формы — товара и его П. Имманентные товару П. с самого начала берутся как П. определ. формы человеч. предметной деятель­ности, как П. товарного произ-ва. В отд. товаре во­площено всеобщее П. всего товарного мира как це­лого, и именно поэтому товар есть предельно абстракт­ная, элементарная конкретность этого мира. П. то­вара есть лишь элементарное воплощение П. труда, производящего товарный мир. Оно вскрывается Марк­сом в его четырех модификациях — в четырех «осо­бенностях эквивалентной формы». Каждая из них — антиномия: «совокупность противоречивых требова­ний» (см. там же, т. 13, с. 31). За П. потребит.стоимости и стоимости кроется П. конкретного и абстрактно-все­общего труда, за ним — П. непосредственно обществ, формы частного труда и, наконец, самое глубокое П.—

408                                                                           ПРОТИВОРЕЧИЕ

«персонификации вещей и овеществления лиц» (там же, т. 23, с. 124). Только с т. зр. этого П. и можно впервые понять товар не как сумму «сторон», а как конкретное тождество. Это П. может быть разрешено лишь тем, что оно само опредмечивается, так что товар раздваивается (см. Архив Маркса и Энгельса, т. 4, с. 111), его внутр. отношение к самому себе выступает как внешнее отношение двух разных товаров, к-рое, последовательно осложняясь, развертывается в отно­шении товара и денег (см. К. Маркс, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 23, с. 71, 97). П. разрешает­ся «выталкиванием» денег, но воспроизводится в новой форме —через противоположность метаморфоз (см. там же, с. 114, 149) и т. д. «...Имманентное противо­речие получает в противоположностях... развитые формы своего движения» (там же, с. 124).

В диалектике «концепция полярности» снимается не отбрасыванием внешнего отношения противополож­ностей, а выведением его из внутреннего. Даже рас­судок подмечает полярность противоположностей, к-рая есть «неразрывная взаимная принадлежность друг другу и столь же постоянное взаимное исключе­ние». Ибо «даже до проведения глубокого анализа сра­зу же выясняются следующие пункты: а) н е р а з-р ы в н о с т ь..., б) полярность». Таковы «друг друга исключающие крайности, т. е. полюсы» (Marx К., Das Kapital, Bd 1, Hamb., 1867, S. 780, 765). Энгельс также отмечал, что поляризация сама по се­бе — лишь рассудочно фиксированные противополож­ности (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 20, с. 528). Но когда отношение полярности берется ст. зр. разрешающегося и воспроизводящегося П., тогда оно диалектически переосмысливается. Ибо оно больше «не рассматривается, как прежде, аналитически» — то со стороны одного полюса, то со стороны другого,— но берется синтетически, в свете внутр. П. (см. К. М а г х, Das Kapital, Bd 1, S. 44).

Именно диалектика П. делает и теорию и практику подлинно революционными, критически-творческими, поскольку ориентирует их на то, что развертывание и разрешение П. к.-л. формы — «... единственный исто­рический путь ее разложения и образования новой» (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 23, с. 499; ср. т. 25, ч. 2, с. 456; т. 3, с. 236). Т. Батищев. Москва. Ф. Вяккерев. Пермь.

Ленин о категории П. и совр. задачи ее исследова­ния. Ленин обращает гл. внимание на отстаивание строжайшей научности, невозможной без постижения П., а это предполагает критич. овладение также геге­левским наследием, без к-рого нельзя понять и Маркса (см. Соч., т. 38, с. 170; т. 33, с. 208). Научность пред­полагает и борьбу с опошлением диалектики, к-рую никогда не следует путать «... с вульгарной манерой смешивать в кучу», «с той пошлой житейской мудро­стью, которая выражается итальянской поговоркой:... просунуть хвост, где голова не лезет...» (там же, т. 7, с. 380). Недопустимо подменять тождество проти­воположностей суммой примеров (см. там же, т. 38, с. 357): в каждом отд. примере П. берется изолирован­но, эмпирично, вне его роли в познании — как назва­ние для множества случаев, а это «не есть диалекти­ка» (см. В. И. Ленин, Конспект «Переписки К. Марк­са и Ф. Энгельса», 1959, с. 280). Когда П. не берется «...как закон познания (и закон объектив­ного мира)», как «условие познания всех процессов... в их спонтанейном развитии» (Ленин В. И., Соч., т. 38, с. 357, 358), тогда оно подменяется абстрактным противопоставлением «сторон», «крайностей» (напр., «зла» и «блага»), к-рое еще не дает конкретного (см. там же, т. 32, с. 329). Если речь идет о столкновении «...различных сил и тенденций...» (см. там же, т. 21, е. 38), следует рассматривать их как результат раз­вертывания внутр. П. (см. там же, т. 38, с. 213—14,

а также т. 32, с. 9). Именно благодаря тому, что внутри системы науч. знания вскрываются и разрешаются П., такая система дает истину как процесс (см. там же, т. 38, с. 192, 197, 295). Само П. внутри такой си­стемы выступает как внутр. переход, как способ син­теза нового понятия. Тем самым мышление схватыва­ет объект как самодвижущийся и выражает движе­ние «в логике понятий» (см. там же, с. 252). Диалек­тика отличается не тем, что находит вне движения его. «источник» и называет его «П.», а тем, что не выносит «источник» вне движения (см. там же, с. 358) и явно выражает его П. (см. там же, с. 253). Ею теоретически воспроизводится не только его эмпирич. проявление-в пространстве и времени (сумма состояний покоя), но и само движение, его логика — логика П. и его разрешения. Возражение всех метафизич. противни­ков Гегеля тем и неверно, что «...оно описывает р е-зультат движения, а не само движение...», поскольку пытается «устранить» П., а так как это невозможно, то на деле П. оказывается «...лишь прикрыто, отодвинуто, заслонено, занавешено» (там же, с. 255). Поскольку мы пытаемся мыслить движе­ние с помощью рассудка, а не разума, постольку «мы не можем... изобразить движения, не прервав непрерывного, не упростив, угрубив, не разделив, не омертвив живого», причем это касается «...не только-движения, но и всякого понятия» (там же). Диалектич. разум преодолевает это огрубление и изображает объекты «в их живой жизни» (см. там же, с. 358), как тождество, содержащее в себе П. Лишь в этом смысле суть диалектики «...выражает формула: единство, тождество противоположностей» (там же, с. 255). Всякое П. есть логическое, это тавтология (см. там же, т. 23, с. 33—34), но если П.— диалекти­ческое, то оно существует в действительности, а не только в нашем изложении (см. там же, т. 25, с. 324). Для марксиста принципиально важно уметь не просто-абстрактно противопоставлять новое и старое и т. п.,. но мужественно вскрывать реальные П., не маскируя их обывательским морализированием и слащавым само­довольством (см. там же, т. 1, с. 327; т. 2, с. 234—35; т. 33, с. 447, 455).

Потребности прогресса социалистич. общества дик­туют не схоластически-невинное конструирование П., а трезвое и специальное, сугубо конкретное науч. исследование. Чем богаче результаты филос. анализа! П. как категории в творч. процессе, тем плодотвор­нее и их применение в решении спец. проблем (см. Социализм). Ценные методологич. уроки филос. анализ, призван извлечь из изучения П. развития осн. форм культуры (см. там же, т. 38, с. 136).

Верное понимание П. в творч. развитии многообра­зия культуры, в противовес его извращению при гос­подстве антагонизма,— источник верного понимания партийности.

Лит.: Маркс К., Морализирующая критика и крити-зирующая мораль, Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 4; е г о ж е, Нищета философии, там же, гл. 2, § 1; е г о ж е, Теории прибав. стоимости, там же, т. 26, ч. 1—3; Маркс К. иЭнгельс Ф., Великие мужи эмиграции, там же, т. .8, [§ 5]; М а р к с К., Grundrisse der Kritik der politi-schen Okonomie, В., 1953; Ленин В. И., Развитие капита­лизма в России, Соч., 4 изд., т. 3; е г о ж е, О карикатуре на марксизм и об «империалистич. экономизме», там же, т. 23, [§ 3]; е г о ж е, Грозящая катастрофа и как с ней бороться, там же, т. 25, [§ 9]; е г о ж е, Лучше меньше, да лучше, там же, т. 33; Плеханов Г. В., [Предисл. переводчика ко 2 изд. брошюры Ф. Энгельса «Людвиг Фейербах и конец классиче­ской нем. философии»], Избр. филос. произв., т. 3, М., 1957; Л у к а ч Г., Антиномии бурж. мышления, «Вестн. Соц. Акад.», 1923, кн. 5; А с м у с В. Ф., Диалектика Канта, М., 1929, гл. 4; Д е б о р и н А. М., Гегель и диалектич. материализм (§ 12), в кн.: Гегель, Соч., т. 1, М.—Л., 1929; Ильенков Э. В., К вопросу о П. в мышлении, «ВФ», 1957, .№ 9; е г о же,. Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» Маркса, М., 1960, гл. 5; С т я ж к и н Н. И., О логич. парадоксах и их отношении к диалектич. П., «ВФ», 1958, №1; В я к к е р е в Ф. Ф., Разработка К. Марксом категории П. в 1850—1860 гг., «Вестн. ЛГУ», 1959, вып. 2, JSI» 11; е г о же, Диалектич. П.

ПРОТИВОРЕЧИЕ —ПРОТИВОРЕЧИЯ ЗАКОН                                                      409

и марксистская политэкономия, М., 1963; Б а т и щ е в Г. С,

0 категории П. в «Филос. тетрадях» В. И. Ленина, в кн.:
В. И. Ленин и вопросы марксистской философии, М., 1960;
его ж е, П. как категория диалектич. логики, М., 1963;
Г р у-ш и н Б. А., Процесс обнаружения П. объекта, «ВФ»,
1960, № 1; Р о з е н т а л ь М. М., Принципы диалектич. ло­
гики, М., 1960, гл. 6,3; его же, Ленин и диалектика, М.,

1963, гл. 2; Маньковский Л. А., Логич. категории в «Капитале» К. Маркса, в кн.: Диалектич. логика в экономич. науке, М., 1962, гл. 10 и 11; Кедров Б. М., Несводимость марксистской диалектич. трактовки П. к формальнологич. схемам, в кн.: Диалектика и логика. Законы мышления, М., 1962; Лосев А. Ф., История антич. эстетики, М., 1963, ч. 2, гл. 4; Я н о в с к а я С. А., Преодолены ли в совр. науке трудности, известные под назв. апорий Зенона?, в сб.: Проб­лемы логики, М., 1963;«ФН»(НДВШ), 1964, Ли 1—6 (разд. Дис­куссии и обсуждения); Д у д е л ь С. П., Диалектич. логика об отражении движения в понятиях, «Сб. трудов Всес. заочного политех, ин-та», 1964, вып. 31; Прохоренко В. К., П. структуры — П. дифференцированности и целостности, «ВФ»,

1964, Л 8; Диалектика — теория познания. Ленин об элемен­тах диалектики, М., 1965, гл. 3, § 3; Б и б л е р В. С, Понятие как процесс, «ВФ», 1965, № 9; Туровский М. Б., Диалек­тика как метод построения теории, там же, № 2; Нар­екли I. С, Актуальные проблемы марксистско-ленинской теории познания, М., 1966; Горский Д. П., Проблемы общей методологии наук и диалектической логики, М., 1966, гл. 3; В a h n s e n J., Der Widerspruch..., Bd 1—2, В.—Lpz., 1880—82; М а г с k S., Hegelianismus und Marxismus, В., 1922; . его же, Die Dialektik in der Philosophie der Gegenwart, Bd

1                                                          — 2,Tub., 1929—31; Guardini В., Der Gegensatz, Mainz,
1925; H e i s s R., Logik des Wlderspruchs, В.—Lpz., 1932; D e s-
touches-Fevrier P., Contradiction et complementarite,
«Synthese», 1948—49, v. 7, № 3; L u p a s с о S t., Le principe
d'antagonisme et la logique do l'energie, P., 1951; NotrisL.
W. .Polarity..., Chi., 1956; WeinH., Realdialektik..., Munch.,
1957; Jaspers K., Von der Wahrheit, Munch., [1958];
Zinoview А. А., О logicznej niesprzecznosci s^dow pra-
wdziwych, «Studia filoz.», 1959, № 1; Hueck W., Die
Polaritat..., Remagen, 1961; N a rs k i I., O sprzecznosci ruchu.
«Studia filoz.», 1963, № 3—4; AlthusserL., Contradicti­
on et sur'determination, «La Pensee», 1962, № 106; F о u g e y-
rol las P., Contradiction et totalite, P., 1964; S t i e ti­
ler G., Der dialektische Widerspruch. Formen und Funktio-
nen, В., 1966. ,                               Г. Батищев. Москва.

ПРОТИВОРЕЧИЕ (в формальной логи­ке), формальнологическое проти­воречие, — появление в ходе рассуждения (до­казательства, вывода) в качестве логически вытекаю­щих из принятых в нем посылок (или представляю­щихся таковыми) — пары противоречащих суждений, т. е. суждений, из к-рых одно является отрицанием другого. П. в формализованной теории — доказа­тельство в ней пары формул вида А и -\А (п — знак отрицания) [или, что обычно рассматривается как то же самое, доказательство конъюнкции А&пА («А и не-4»)]; нередко П. называют и самою формулу A & iA . В применении к содержательным (неформализованным) теориям термином «П.» обозначают также появляю­щуюся в ней пару противоречащих суждений или про­тиворечивое суждение, т. е. суждение, к-рое приоб­ретает вид А&-\А при нек-рой естеств. формализа­ции теории. Суждения (формулы) вида А&-\А не­обходимо ложны. В формализованной дедуктивной теории, в к-рой обнаружено П., теряется возмож­ность различения истины и лжи, т. к. в ней становится выводимым любое — как истинное, так и ложное суждение (записанное на ее языке и осмысленное в ней); в содержательных рассуждениях обнаружение в них П. означает или ложность к.-л. из их посылок (быть может и той, к-рая не сформулирована явно), или ошибочность хода рассуждения. В логике на­чиная с античности формулируется принцип запре­щения П. (см. Противоречия закон); вывод П. допу­скается лишь для вспомогательных рассуждений, пре­дусмотренных т. н. косвенными правилами вывода, в частности в доказательствах от противного. См. также Непротиворечивость, Совместимость и лит. при этих статьях.

ПРОТИВОРЕЧИЯ ЗАКОН — 1) Один из осн. принципов логич. рассуждения, согласно к-рому ни­какое предложение не может быть одновременно ис­тинным и ложным (или: не могут быть одновременно истинными нек-рое предложение и его отрицание).

2) Тождественно-истинная (см. Логическая истин­
ность) (или доказуемая) формула вида -\( A &~ iA ),
где п — знак отрицания, & — знак конъюнкции.

3) Принцип, требующий, чтобы всякое, имеющее цен­
ность исчисление было бы внутренне непротиворечи­
вым (см. Непротиворечивость, Противоречие в ло­
гике.)

Формулировка П. з. восходит к софистам. Аристотель формулирует П. з. прежде всего как закон, к-рый имеете...силу для всего существующего, а не специального для одного какого-нибудь рода...» (Met. IV, 3 1005 а 23—24; рус. пер., М., 1934). Такому «онтологическому» пониманию П. з. соответствует и др. его формулировка: «Невозможно, чтобы одно и то же вместе было и не было присуще одному и тому же и в одном и том же смысле (пусть будут здесь также присоединены все оговорки, какие только мы могли бы присоединить, во избежание словес­ных затруднений)...» (там же, 1005 в 19—22). Однако у Аристо­теля имеется и неонтологическая, чисто логич. формулировка П. з.: всякий человек должен согласиться, «...что в свои слова он, во всяком случае, вкладывает какое-нибудь значение — и для себя и для другого; это ведь необходимо, если только он высказывает что-нибудь, так как иначе такой человек не может рассуждать ни сам с собой, ни с кем-либо другим...» (там же, IV, 4 1006 а 11). И далее: «... слово... имеет то или другое зна­чение и при этом только одно» (там же, 1006 в 11). Т. о., П. з. выступает у него и как металогич. принцип, согласно к-рому не может быть истинной самопротиворечивая мысль, и как онтологич. принцип, согласно к-рому противоречия в бытии, в познаваемом невозможны.

П. з. может формулироваться как для высказыва­ний, так и для предикатов, как на семантиче­ском, так и на синтаксическом уровне; формулировки П. з. модифицируются в связи с осо­бенностями рассматриваемых логич. систем. В наи­более известной формулировке этого закона: одно и то же высказывание не может быть одновременно ис­тинным и ложным (см. Лейбниц, Новые опыты, М. —Л., 1936, с. 31), фактически указывается на тесную связь П. з. с принципом адекватности (ис­тинности): высказывание истинно, если оно соответ­ствует действительности, и ложно, если не соответ­ствует (см. A. Tarski, Der Wahrheitsbegriff in den forma-lisierten Sprachen, «Studia philosophica», 1935, № 1). Если «приниматься» может только истинное, а лож­ное должно отбрасываться, то одновременное приня­тие и отбрасывание нек-рого высказывания несовме­стимо с принципом адекватности. Если в процессе рассуждения приходят к противоречию, то это сви­детельствует или l) об ошибке в рассуждении, или 2) о несовместимости (совместной неадекватности) принимаемых посылок, или 3) о неправильности самой логики, самой системы мышления, в рамках к-рой проводится рассуждение. О последней ситуации го­ворят как об антиномической, или парадоксальной (см. Парадокс).

Вместе с принципом исключенного третьего П. з., в последней из приведенных выше формулировок, приводит к принципу двузначности, называемому также принципом Хрисиппа: выска­зывание либо истинно, либо ложно, но не то и другое вместе. Для многозначных логик П. з. обобща­ется следующим образом: одно и то же высказывание не может иметь двух различных истинностных зна­чений.

В рамках силлогистики П. з. формулируется след, образом: два контрарные (см. Контрарное отноше­ние) или контрадикторные (см. Контрадикторное отношение) суждения не могут быть одновременно истинными. По существу, в эту формулировку вклю­чается П. з. как «металогического», так и «онтологи­ческого» уровней.

В классическом и конструктивном исчислениях предикатов (см. Предикатов исчисление) доказуема формула вида -\\ jx ( A ( x )&- iA ( x )), также называемая П. з. Этой формуле соответствует принцип: одна и та же вещь не может обладать нек-рым св-вом и в то же время не обладать им (аналогично для отношений). Именно в такой формулировке П. з. был, по существу,

410                                             ПРОТОКОЛЬНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ — ПРУДОН

известен Канту (см. также приведенную выше ари­стотелевскую «онтологическую» формулировку П. з.). Нек-рые логики (напр^, Васильев) предпринимали попытки построения систем логики, отказываясь от ■«онтологического» П. з. Мыслимы системы логики, удовлетворяющие П. з. на «металогическом» уровне, но в к-рых формула i ( A &-\ A ) не будет доказуемой.

П. з. следует четко отличать от закона единства и борьбы противоположностей диалектики. Последний говорит об объективных противоположностях, имеющих место в природе, обществе и исторически развивающемся человеческом познании, тогда как П. з. утверждает, что необходимым (но не достаточ­ным) условием адекватности, истинности знания яв­ляется его логич. непротиворечивость. На необходи­мость соблюдения логич. непротиворечивости в любом исследовании обращал внимание В. И. Ленин: «„Ло­гической противоречивости",— при условии, конечно, правильного логического мышления—не должно быть нив экономическом, н и в политическом анализе». Всякий анализ «...не допускает „логической противо­речивости"...» (Соч., т. 23, с. 29). См. также Совмести­мость, Метатеория, Мышления законы и лит. при этих ■статьях.

Лит.: Васильев Н. А., Логика и металотика, «Логос»,
1912—13, кн. 1—2; Колмогоров А. Н., О принципе ter-
tium поп datur, в сб.: Мат. сб., 1925, т. 32, вып. 4; Ч ё р ч А.,
Введение в математическую логику, пер. с англ., т. 1, М.,
1960, с. 101—02; Котарбиньский Т.. Избр. произв.,
пер. спольск., М., 1963,с. 554—56.       В. Смирпов. Москва.

ПРОТОКОЛЬНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ (нем. Proto-kollsatze) — название, введенное представителями ло­гического позитивизма для предложений, содержание к-рых основывается исключительно на непосредств. наблюдениях материальных вещей или физич. фак­тов. Учение о П. п. было тесно связано с разработкой физикализма. П. п. имеют следующую форму: «N. N. наблюдал такой-то и такой-то объект в такое-то время и в таком-то месте». Стремясь построить замк­нутую дедуктивную модель человеч. познания, логич. позитивисты считали, что процесс получения знания состоит из двух осн. этапов — фиксирования протоколов (причем «исходных», не содержащих ни­каких общих понятий, теоретич. соображений и т. д.) и их обработки с помощью теоретич. аппарата науки. Исходя из такой упрощенной модели, счита­лось, что в основе всех осмысл. предложений лежат исходные протоколы, истинность к-рых основывалась на простом соответствии их содержания с данными наблюдения, т. е. П. п. рассматривались как абсо­лютно неопровержимые, не нуждающиеся в проверке, служащие основой для всех др. предложений науки. Такое понимание П. п. влекло за собой и определен­ное понимание процесса проверяемости как гипоте-тико-дедуктивного процесса (см. Логика индуктив­ная). Учение о П. п., с одной стороны, представляет историч. этап в формировании общегносеологич. кон­цепции логич. позитивизма; с др. стороны, его поло­жительные, науч. моменты находят свое дальнейшее конкретное проявление в исследовании логической и гносеологич. структуры высказываний, в к-рых вы­ражаются результаты познания внешнего мира (см. Диспозиционалъный предикат, Номологические вы­сказывания, Контр фактические предложения, ст. Карнап, Нейрат, Поппер).

Лит.: X и л л Т. И., Совр. теории познания, пер. с англ.,
М., 1965, с. 367, 403, 419—20; «Erkenntnis», 1932—34 (статьи
R. Carnap and О. Neurath); Protokollaussage, в кн.: Philoso-
phisches Worterbuch, Lpz., 1965.   И. Добронравов. Москва.

ПРОХАСКА, Прохазка (Prochaska, Prochazka), Йиржи (10 апр. 1749—17 июля 1820) — чеш. врач, анатом, физиолог и мыслитель. Проф. медицинского фак-та Пражского и Венского ун-тов.

П. принадлежит важное место в истории развития материалистич. теории психики нового времени. Хотя

в трактовке физиологич. механизмов рефлекторной деятельности центр, нервной системы П. следовал общим механистич. принципам исследования рефлек­са, поскольку лишь они обусловливали научно-экспе-римент. подход, однако он по-новому поставил проб­лему биологич. значения рефлекторной деятельности. В первый период деятельности (в «Трактате о функ­циях нервной системы», Praha, 1784, рус. пер., [Л.], 1957) П. дал классическое описание рефлек­са (см. указанное сочинение, с. 91—98), исходя из к-рого он позднее определил головной и спинной мозг как область переключения афферентных импуль­сов на эфферентные. В связи с новой, биологич. трак­товкой детерминации нервной деятельности П. отка­зался от картезианской концепции рефлекса как физич. действия. Он рассматривал работу нервной системы как осуществление свойственного живым организмам биологич. «чувства самосохранения» — сохранения полезных и избегания вредных раздра­жений. Т. о., принципом трактовки организма П. считал не механич. движение, а активное приспособ­ление к среде. С этой т. зр. П. рассматривал и вопрос о качеств, специфике нервной деятельности, к-рую П. обозначил как «нервную силу» по аналогии с нью­тоновым понятием силы.

В более поздних работах (см. «Наставление естест-вословия человеческого...», v. 1—2, W., 1797, рус. пер., ч. 1—2, СПБ, 1809—10; «Физиология, или На­ука о естестве человеческом», W., 1820; рус. пер., СПБ, 1822, и др.) П. распространил рефлекторный принцип на всю центр, нервную систему. Исходя из такой постановки проблемы, П. пришел к идее эволюц. развития нервной системы как следствия биологич. развития организмов. П. объяснял жизнь и ее явле­ния как химико-органич. процесс, как вечный круго­ворот зарождения и исчезновения, организации и дез­организации («Versuch einer empirischen Darstellung des polarischen Naturgesetzes...», W., 1815). При этом психич. процессы выступали в его концепции как формы причинного отношения организма к среде.

Лит.: ЯрошевскийМ. Г., Проблема детерминизма в психофизиологии XIX в., Душанбе; 1961, с. 48—61; К г и-t а V., Med. dr. Jifl Prochazka. 1749—1820. Zivot. Dllo. Doba, Praha, 1956; Cerny J., Jifl Prochazka a dialektika v nemecke pfirodm fllosofii, Praha, 1960.

__  M . Туровский. Москва, И. Черный. ЧССР.

ПРОЭРЕСИИ (П а р у й р) — арм. ритор, фило­соф-софист, живший в сер. 4 в. в Греции, современник и учитель Юлиана Отступника, глава филос. школы неоплатонизма в Афинах, автор ряда риторич. и филос. произв., к-рые, однако, до нас не дошли.

Лит.: Ч а л о я н В. К., История арм. философии, Ереван, 1959, с. 36; Eunapii vitae philosophorum et sophistarum, ed. F. Bolssonade, P., 1878, p. 485—93.

ПРУДОН (Proudhon), Пьер Жозеф (15 янв. 1809 — 19 янв. 1865)—франц. мелкобурж. социалист, теоретик анархизма. Осн. экономич. и мелкобурж. реформа­торские социально-политич. идеи П. (к-рому в 1844— 1845 безуспешно пытался помочь стать революц. ком­мунистом Маркс) сформировались в последние годы Июльской монархии. Они сводились к объяснению ка-питалистич.эксплуатации труда существующимвбурж. обществе неэквивалентным обменом, нарушающим за­кон трудовой стоимости и ведущим к ограблению де­нежными капиталистами всех трудящихся классов, в т. ч. «трудящейся» буржуазии. Поэтому для уничтоже­ния классовой эксплуатации необходимо, по П., произ­вести реформу обращения, организовать безденежный обмен товаров и беспроцентный кредит, сохранив частную собственность на средства произ-ва. Такая реформа привела бы, по мнению П., к преобразова­нию капиталистич. общества в строй равенства, прев­ратив всех людей в непосредств. работников, обмени­вающихся равными количествами труда. Т. о., преоб­разование общества осуществится, по П., мирным

ПРУДОН                                                                                     411

путем, на основе сотрудничества пролетариата и почти всей буржуазии, при условии отказа от политпч. борь­бы, являющейся, по мнению П., важнейшим источ­ником обострения классовых противоречий и уничто­жения гос-ва как гл. орудия угнетения, раскола общества и паразитизма.

На этих идеях П. строил в 1845—47 проект «прог­рессивной ассоциации», объединяющей на принципах «мютюэлизма» (взаимопомощи) ремесленников, торговцев, ра­бочих и владельцев мелких предприятий для «эквивалент­ного обмена». Теоретич. обо­снованию реформаторства П. служила его «Система эконо-мич. противоречий, или Фило­софия нищеты» («Systeme des contradictions economiques, ou Philosophie de la misere»,t. 1 — 2, P., 1846). Науч. несостоя­тельность и реакционность те­оретич. и политич. идей это­го соч. П. блестяще показал Маркс в своем ответном произ­ведении «Нищета философии» (1847, см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд.,т. 4, с. 65—185). В дальнейшем социально-политич. взгляды П. претерпевали весьма противоречивую эволюцию, в процессе к-рой он коле­бался между нападками на реакцию и критикой демо-кратич. лагеря, но неизбежно оставался на своей позиции «мютюэлизма», отвлечения рабочего класса от политич. борьбы.

Идеи П. отразили двойств, положение и двойств, тенденции мелкой буржуазии во Франции в условиях промышленного переворота: с одной стороны, ее протест против разорения и гнета крупного капитала и бурж. гос-ва, с другой — ее стремление сохранить мелкую собственность и пойти назад, к мелкобуржу­азному «маленькому капитализму» (см. Ленинский сб. XXII, 1933, с. 141). Эти идеи П. показывали прин­ципиальную общность прудонизма с бурж. социализ­мом, сущность к-рого «...как раз и заключается в желании сохранить основу всех бедствий современ­ного (капиталистического.— Н. 3.) общества, устра­нив в то же время эти бедствия» (Энгельс Ф., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 18, с. 230; ср. Ленин В. И., Соч., т. 20, с. 17). Закономерно поэтому в «Коммунистическом Манифесте» отнесение П. к созда­телям систем «буржуазного социализма» (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 4, с. 454).

Ф и л о с. и д е и П. противоречивы. Хотя П. нападал на религию и церковь, что было, по словам Маркса, «...большой заслугой в условиях Франции в то время, когда французские социалисты считали уместным видеть в религиозности знак своего пре­восходства над буржуазным вольтерианством XVIII века и немецким безбожием XIX века» (там же, т. 16, с. 30), в целом П. был идеалистом и эклектиком. Не без влияния платоновской концепции первичности мира идей П. пытался построить свое учение об иде­ях «уравнения», «справедливости», «равновесия сил» как «общем, первичном и категорическом законе» бытия, получающем во всяком человеч. обществе вы­ражение «закона справедливости». Эта идеалистич. основа воззрений П. впитала в себя разнообразные влияния бурж. философии, политич. экономии и уто-пич. социализма. Из философии Канта почерпнул П. представления об антиномиях, в к-рых.П. усматри­вал сущность диалектич. противоречий. На формиро­вание представлений П. о диалектике развития ока­зывало также влияние учение Фурье о «сериальном законе» как воплощении равновесия и гармонии про­тиворечивых сил, а на выработку анархич. идей П.

повлияла фурьеристская критика политич. борьбы и фальши бурж. цивилизации, критика свободной конкуренции и порождаемой ею монополии. В фор­мировании взглядов П. играли роль экономизм и признание важнейшего реформаторского значения банков и кредита, свойственные сен-симонизму. В контовском позитивизме П. заимствовал идеали­стич. схему обществ, прогресса по стадиям религии, философии и науки, а также агностицизм.

Материалистич. догадки и положения, встречаю­щиеся в работах П., могут быть правильно поняты в свете его теории плюрализма, близкого позитивизму Копта. Против монизма П. выдвигал утверждение, что «моральный мир, как и физический мир, покоится на множественности несводимых и антагонистических элементов; из противоречивых этих элементов и про­истекает жизнь и движение вселенной» («Theorie de la propriete», P., 1866, p. 213). Этот принципиальный эклектизм, исходивший из дуализма материи и созна­ния, позволял прудоновской «синтетической филосо­фии» совместить в себе такие противоречивые положе­ния, как «антитеизм», отвергающий религию и про­возглашающий «Бог — это зло», и признание транс­цендентного начала в природе п обществе; субъекти­визм волюнтаристич. построений и утверждение фа­тальности процесса развития, телеологич. провиден­циализм. П. пытался примирить эти противоречивые положения с помощью растеологизированной, но по-прежнему мистической идеи абсолютного разума, уп­равляющего миром и осуществляющего «вечные за­коны справедливости». Эти идеалы «вечной справед­ливости» П. черпал, как показал Маркс, «... из юри­дических отношений, соответствующих товарному производству...» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 23, с. 94, прим.). Соответственно этому «социальная наука», к-руюП. провозглашал в проти­вовес социалистич. «утопизму», истолковывалась им как «борьба за справедливость».

Движущей силой развития общества П. считал про­тиворечия, порождаемые колебаниями между требо­ваниями индивидуального и общего разума и сводя­щиеся в конечном счете к антиномии между личностью и обществом. Эта антиномия определяет, по мнению П., универсальный закон «колебаний» в экономике, политике и идеологии, в силу чего историч. процесс совершается в форме «движения маятника». Закон этот нельзя уничтожить, но можно ограничить, введя раз­витие общества в эволюц. русло путем постепенной реализации прав «автономной личности», к-рые П. считал истинным критерием обществ, прогресса.

Представление о диалектике П. расширил поверх­ностным знакомством с философией Гегеля, почерпну­тым из нем. левого гегельянства, от Бакунина и Марк­са, к-рый в 1844 пытался помочь П. усвоить «рацио­нальное зерно» гегелевской диалектики. Как отметил Маркс, «Прудон по натуре был склонен к диалектике» (там же, т. 16, с. 31). Однако П. усвоил лишь внеш­нюю сторону теории диалектич. противоречия, сведя его к сфере «триады» и догматич. различению «хоро­ших» и «дурных» сторон тезиса и антитезиса в целях отыскания такой синтетич. формулы, к-рая уничто­жила бы «дурные» и объединила бы «хорошие» сто­роны. Подобная имитация диалектики построением априорных категорий, не отражающих действитель­ных противоречий объективного мира, делала пру-доновскую «диалектику» попыткой примирения про­тиворечий путем их уравновешивания. П. в конце концов признал эту скрытую сущность своей «диа­лектики», когда в дальнейшем пришел к выводу о невозможности «синтеза» противоречий. «Антиномия не разрешима, в этом основной порок всей гегелевской философии. Два образующие ее члена уравновеши­ваются либо между собой, либо с другими антиноми-

412

ПРУДОН

 

ческими членами, что приводит к искомому резуль­тату. Равновесие вовсе не является синтезом, как это подразумевал Гегель и как предполагал я после него» («De la justice...», P., 1931, t : 2, p. 155). Построение бурж.-реформистских утопий вполне объясняет этот итоговый вывод прудоновской «диалектики».

В теории гос-ва, изложенной в кн. «Исповедь ре­волюционера» («Les confessions d'un revolutionnaire», P., 1849) и «Общая идея революции XIX века...» («Idee generate de la revolution aux XIX siecle...», P., 1851; две последние работы изложены и частично процитированы в кн.: Дж. Гильом, Анархия по Прудону, ч. 1—2, К., 1907), П. выступил как анар­хист, выдвинувший план «социальной ликвидации»— замены государства договорными отношениями меж­ду индивидуумами, общинами и группами произво­дителей, сотрудничающими в эквивалентном обме­не. В более позднем соч. «О федеративном принципе» («Du principe federatif et de la necessite de reconsti-tuer le parti de la revolution», P., 1863) П. заменил лозунг «ликвидации государства» планом раздробле­ния совр. централизованного гос-ва на мелкие авто­номные области, а в соч. «Война и мир» («La guerre et la paix», t. 1—2, P., 1861) выступил с апологией войны как «источника права».

Ретроградными были и моральные постулаты тео­рии П. («О справедливости в революции и церкви» — «De la justice dans la revolution et dans l'eglise», t. 1—3, P., 1858), на к-рые П. переносил в годы Вто­рой империи центр тяжести аргументации своей кон­цепции обществ, преобразования (проблемы «свобо­ды», «достоинства» и «морального совершенствова­ния» личности). Эта ретроградность особенно отчет­ливо обнаруживалась в его трактовке вопросов брака и семьи. П. решал эти вопросы в самом реакционном, домостроевском духе, отводя женщине роль покорной жены и домашней хозяйки, и настаивал на недопуще­нии ее к участию в обществ, жизни и производств, деятельности.

В 19 в. во Франции и нек-рых др. странах с мелко-бурж. составом населения и значительной мелко-бурж. прослойкой в рабочем классе учение П.— прудонизм — получил распространение. Этому способствовало то, что реакц. сущность прудонист­ских идей прикрывалась псевдореволюц. фразеоло­гией (в критике бурж. государства и крупной собст­венности).

Под руководством правоверных прудонистов ока­зались на первых порах франц. секции 1-го Интер­национала. Решит, борьба против них Маркса, Эн­гельса и их сторонников закончилась полной победой марксизма над прудонизмом. Эту победу закрепил опыт Парижской Коммуны, к-рый до конца раскрыл порочность и вред прудонизма, давший себя знать во мн. ошибках и слабостях Коммуны, и заставил участ­вовавших в ней прудонистов делать «...как раз обрат­ное тому, что им предписывала доктрина их школы» (Энгельс Ф., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 22, с. 198). В дальнейшем прудонистские идеи сохранялись в бакунистском анархизме, а после краха последнего использовались различными течениями «мирного» анархизма, а также анархо-синдикализма. Теоретики последнего заимствовали у прудонизма бурж.-анархистские идеи, отрицат. отношение к гос-ву, политич. борьбе и др. Ряд идей П. вошел в арсенал бурж. теорий «солидаризма», «радикал-социализма» и тому подобных проповедей

сотрудничества классов.                  Н. Застенкер. Москва.

Распространение идей П. в Рос-с и и объяснялось тем, что в стране социальной ба­зой обществ, движения было крестьянство, отражав­шее мелкобурж. тенденции экономич. развития. Произведения П. изучались в кружке Летрашевского.

По словам участника кружка, «Прудона и хвалили и бранили, находя в нем недостатки». Петрашевский, прочитав «Философию нищеты», подверг критике воз­зрения П. о капитале и его значении в социальном: преобразовании. Участник кружка П. Ястжембский не соглашался с анархистскими взглядами П. Петра­шевцы с интересом встретили идеи П. о производи­тельных ассоциациях (см. «Дело петрашевцев», т. 1, 1937, с. 514; т. 2, 1941, с. 212; т. 3, 1951, с. 71, 114). В конце 40-х гг. 19 в. мальтузианские идеи П. были развенчаны В. А. Милютиным («Мальтус и его про­тивники», см. Избр. произв., М., 1946) и Салтыковым-Щедриным (повести «Противоречия» и «Запутанное дело», см. Поли. собр. соч., т. 1, М., 1941). Можно-предположить, что критика взглядов П. происхо­дила под влиянием книги К. Маркса «Нищета фи­лософии». В 1860 Чернышевский в статье «Антропо­логический принцип в философии» отмечал, что силь­ные стороны филос. взглядов П. являются результатом влияния Гегеля, слабые — в значит, мере были пред­определены незнанием материализма Фейербаха (см. Поли. собр. соч., т. 7,1950, с. 237—38). Оценка взгля­дов П. нашла место в «Колоколе». Л. Мечников уп­рекал П. за его «неблагосклонные отзывы» о польском: восстании 1863 (см. «Колокол», 1864, № 185, с. 1520). В 1866 он же поместил ряд статей о новой теории соб­ственности П. («Колокол», 1866, №№ 218, 219, 221, 225, 226). Герцен, хотя и критиковал отдельные по­ложения П., все же долгое время находился под его» влиянием. В 1867 Ткачев в рецензии на книгу П. «Французская демократия» увидел в ее авторе, несмот­ря на революц. фразеологию, представителя бурж. экономич. науки, защитника бурж. строя.

Эклектич. взгляды П. позволяли рус. интеллиген­ции делать из них и реформистские и революц. выво­ды. Реакц. интеллигенция поддерживала идеи П. по* вопросам семьи и брака, солидаризировалась с ним в отрицат. отношении к польскому восстанию.

Михайловский, критикуя П. за признание необхо­димости частной собственности, соглашался с ним в вопросе об «идее личности». Следуя за П., он допускал, как и Берви-Флеровский, возможность мирного сот­рудничества классов. В 1860—70 в России делались попытки организовать производительные ассоциа­ции (Ишутинская организация, ассоциация Христо-форова в Саратове и др.), распространялись идеи о введении беспроцентного кредита, о равномерном распределении собственности. В нелегальной книге* «Историческое развитие Интернационала» (1873) про­возглашалась мысль П. о целесообразности непо­средственного обмена продуктов между производи­телем и потребителем, отрицалась возможность введе­ния среди крестьянства коллективной собственности на землю.

Нек-рые идеи П. распространялись среди участни­ков революционно-демократич. движения 1870-х гг. («чайковцы», черниговские народники), особенно его антигос. теория (см. «Революционное народниче­ство 70-х годов XIX века», 1964, с. 140). Созвучны воззрениям участников «хождения в народ» были-рассуждения П. о всеобщем равенстве, о важности связи с нар. средой, о необходимости обращения к нар. разуму (см., напр., слова П. из произведения^-«Что такое собственность?», помещенные в популяр­ной книге И. В. Соколова «Отщепенцы», [Цюрих],, 1872, с. 212). Мирная антигос. анархич. проповедь. П. подготовила почву для восприятия в России идей Бакунина, превратившего реформистские взгляды: своего учителя в бунтарскую теорию революции. Бакунисты заявляли в 1874, что, в противополож­ность П., они хотят «...революции посредством масс, без и против государства» («Анархия по Прудону», К., 1907, с. 78—79). Следы прудонизма содержались

ПРУДОН — ПСИХЕЯ                                                                           413

в документах «Народной воли», где провозглашалась местная автономия и федерация, утверждалось, что при устранении гос-ва откроется свободная деятель­ность для народа («Литература партии „Народная воля"», М., 1930, [с. 25—26]). В программе рабочих членов партии «Народной воли» говорилось, что «продукты общего труда должны делиться... между всеми работниками», для поддержки общин «учреж­дается русский государственный банк с отделениями в разных местах России».

Взгляды П. оказали нек-рое влияние на творчест­во Л. Н. Толстого. Антидемократич. идеи П. и его выступления против польского освободит, движения иногда подхватывали славянофилы и панслависты.

Б. Итенберг. Москва.

Ревизионисты, начиная с Бернштейна, пытались воскресить в европ. с.-д. движении прудонистский реформизм, облекая его в псевдомарксистские одежды. Утонченную форму этих попыток представляли цент­ристские идеи Каутского, противопоставившего импе-риалистич. агрессивному капитализму мелкобурж. утопию «мирного»,«здорового» капитализма, что Ленин охарактеризовал, как «новый прудонизм» (см. Соч., т. 39, с. 91, 172). Сильное влияние оказывает прудо­низм и на совр. ревизионизм, что подтверждает слова Ленина о том, что «...европейский реформист и оппор­тунист. .., когда хочет быть последовательным, неиз­бежно, договаривается до прудонизма» (там же, т. 6, с. 395). В то же время прудоновская критика демокра­тии, партийной системы и классовой борьбы сдела­лась источником вдохновения для ряда идеологов империалистич. реакции, фашизма и необонапартиз­ма в Италии, Германии, Франции, Испании и стра­нах Лат. Америки. Характерны в этом плане и повы­шенный интерес к идеям П. представителей совр. реакц. философии персонализма, равно как идеологов «человеческих отношений», «патернализма», и стрем­ление иек-рых католич. и лютеранских теологов «примирить» его идеи с религией и церковью.

Соч.: Oeuvres completes, t. 1—26, P.— Brux., 1867—70; Oeuvres completes, nouv. ей ., sous la dir. de C.Bougle et H.Moys-set, [t. 1—15], P., 1923—59 (изд. продолжается); Correspon­dence, v. 1—14,P.,1875; Memoires sur ma vie, «Revue Soclaliste», 1904, v. 40; Lettres inedites a Gustave Chaudey et a divers com-tois, Besamon, 1911 (совм. с Ё. Droz); Lettres au citoyen Hol­land, P., [1946]; Carnets, v. 1—2, P., 1960—61; в рус. пер.— Война и мир, т. 1—2, М., 1864; Искусство, его основания и об­щественное значение, пер. под ред. Н. Курочкина, СПБ, 1865; пер. А. П. Федорова, СПБ, 1895; Литературные майораты, П., 1865; Франц. демократия (De la capacite politique des classes ouvrieres), пер. под ред. Н. Михайловского, СПБ, 1867; Исто­рия конституционного движения в XIX столетии, СПБ, 1871 (Франц. конституции XIX столетия и Наполеон III, ч. 1); Порнократия, или Женщины в настоящее время, М., 1876; Бедность как экономич. принцип, М., 1908; Что такое собствен­ность?, пер. Е. и И. Леонтьевых, [2 изд.], М., 1919.

Лит.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 2, с. 20—59; т. 13, с. 49—167; т. 18, с. 203—84, 296—301; т. 27, с. 401 —12; Энгельс Ф., О Прудоне, в кн.: Архив Маркса и Энгельса, т. 10, [Л.— М.], 1948; Мечников Л. И., Прудонова «Новая теория собственности», «Колокол», 1866, вып. 9, лист 218, 219, 221, 225, 226; факсимильное изд., М., 1964; его же, «Весть» о П., там же, лист 230; Жуков­ский Ю., П. и Луи Блан, СПБ, 1866; Д - е в, П. Ж. IIpvflOH, «Вести. Европы», 1875, март, май, июль — декабрь; его же, Последние десять лет жизни П. Ж. Прудона, там же, 1878, июнь — сентябрь; Туган-Барановский М. И,, П. Ж. П., его жизнь и обществ, деятельность, СПБ, 1891; Михайловский Н. К., П. и Белинский, в кн.: Белинский В. Г., Соч., т. 4, СПБ, 1896; Плеханов Г. В., Анархизм и социализм, Соч., 2 изд., т. 4, М., [б. г.]; С т е к л о в Ю. М., П., отец анархии (1809 — 1865), П., 1918; Горев Б., Роль П. в истории рус. мелкобуржуазного социализма, «Красная новь», 1935, кн. 1, янв.; Розен-б е р г Д., История политич. экономии, ч. 3, М., 1936; Гер­цен А. И., Былое и думы, ч. 5, гл. 16, Соб. соч., т. 10, М.,

1        956; 3 а с т е н к с р Н. Е., П. и бонапартистский переворот

2 дек. 1851, «Ист. журнал», 1944, N° 10—11; его ж е, Об
оценке П. и прудонизма в «Коммунистическом манифесте»,
в сб.: Из истории социально-политич. идей, М., 1955; его
я; е, П. и февральская революция 1848 г., Французский
Ежегодник 1960, М., 1961; К а н С. Б., История социалистич.
идей, М., 1963, с. 223—30; У с а к и н а Т. И., М. Е. Салты­
ков—критик П., в кн.: Из истории обществ, мысли и обществ.

движения в России, [Саратов], 1964; D i e h 1 К., P. J. Prou-dhon. Seine Lehre und sein Leben, Abt. 1—3, Jena, 1888—96; Desjardins A., P.-J. Proudhon. Sa vie, ses oeuvres, sa doctrine, v. 1—2, P., 1896; Rappoport Ch., P. J. Proudhon et le socialisme scientifique, P., [1909]; Bougie C, La socio-logie de Proudhon, P., 1911; Nettlau M., Der Vorfrilhling der Anarchie, В., 1925; L a b г у R., Herzen et Proudhon, P., 1928; A la lumiere du marxisme, t. 2, P., 1937; L u b а с Н. de, Proudhon et le christianisme, P., 1945; G u y-G rand G., Pour connaitre la pensee de Proudhon, [Dole], 1947; H a u p t-mann P., Marx et Proudhon, Liege, 1947; Cogniot G., Le centenaire de «Philosophie de la Misere», «La Pensee», 1946, № 9; 1947, № 10; e г о ж e, Proudhon et la revolution de 1848, «Cahiers du Communisme», 1948, N» 6; D о 1 1 ё a n s E. et Puech J. L., Proudhon et la revolution de 1848, P., 1948; H a 1 ё v у D., La vie de Proudhon. 1809—1847, P., 1948; R 1 с h-t er W., Proudhon's Bedeutung fur die Gegenwart, в сб.: Ab-handlungen zur Wissenschaftsgeschichte und Wissenschaftsso-ziologie und eine Studie iiber Proudhon, Bremen, [1951]; G u r-v i t с h G., Les fondateurs franfais de la sociologie contem-poraine, fasc. 2—Proudhon P. J,—sociologie, P., 1955; H e i n t z P., Die Autoritatsproblematik bei Proudhon, [Koln, 1956]; Woodcock G., P.-J. Proudhon, N. Y., [1956].

H . Застенкер. Москва.

ПРУСТ (Proust), Марсель (10. VII . 1871—18. XI . 1922) — франц. писатель и мыслитель. Филос.-эсте-тич. взгляды П., нашедшие отражение в его осн. произведении — романе «В поисках утраченного вре­мени» («A la recherche du temps perdu», v. 1 —15, P., 1913—27, последние 6 тт. посмертно; nouv. ed., v. 1—3, P., 1955—56; рус. пер., т. 1—4, Л., 1934—38), отмечены сильным влиянием интуитивизма и от­части совпадают с учением Бергсона. П. идеалисти­чески противопоставлял иск-во обществ, практике людей, художеств, отображение действительности — науч. познанию и видел цель творчества в преодоле­нии «практического», «условного» видения. Соглас­но П., представления человека о мире, обществе и самом себе недостоверны и только интуитивные вос­приятия позволяют постичь внутр. сущность явле­ний, являются основой произведения иск-ва (в рома­не П. акцентирует внимание на явлениях субъектив­ного восприятия пространства и времени и особенно непроизвольной памяти). Убеждение в субъективно­сти всякого знания является источником глубочай­шего пессимизма П. и приводит его к выводу о «не­реальности» обществ, жизни, о «невозможности» любви и человеч. взаимопонимания, к представлению о человеч. существовании как об «утраченном време­ни». Только иск-во, согласно П., освобождает чело­века из-под власти относительности и приводит к слиянию с вечностью. Эта метафизич. концепция иск-ва получила дальнейшее развитие у А. Малъро. П. предвосхитил ряд мировоззренч. установок франц. писателей-экзистенциалистов, в особенности их анти­номию существования и сущности.

С оч.: Собр. соч., т. 1—4, Л., 1934—38 [вступ. ст. А. В. Луначарского в т. 1; Н. Я. Рыковой в т. 3].

Лит.: Потапова 3. М., М. П., в кн.: История франц. лит-ры, т. 4, М., 1963; Т о л м а ч е в М. В., М. П. «В поисках утраченного времени», «ВИМК», 1961, № 6 (30); его же, Эстетика М. П., «Уч. зап. Моск. пед. ин-та им. В. И. Ленина», 1964, № 218; С u r t i и s E. R., Marcel Proust, P., 1928; A b-r a h a m P., Proust, P., 1930; В r 1 n с о и r t A. et В г i n-court J., Les oeuvres et les lumieres. A la recherche de 1'es-thetique a travers Bergson, Proust, Malraux, P., [1955]; P i-c on G., Lecture de Proust, P., 1963.   M . Толмачев. Москва.

ПСЕЛЛ, М.— см. Михаил Пселл.

ПСИХЕЯ (от греч. гЬиХ'/] — душа, жизнь) — в греч. мифологии олицетворение жизни. П. изобра­жалась в виде девушки. В различных вариантах миф о П. известен у мн. народов. Со времен Апулея («Зо­лотой осел») тема любви П. и Эрота (Амура) широко использовалась в мировой лит-ре.

Корни мифов о П. уходят в глубокую древность. По первобытным представлениям, нек-рое лично-со­циальное начало (связанное с именем сосредоточение социальных и трудовых обязанностей) проходит цикл превращений: рождение—посвящение—смерть— рождение и т. д. Будучи важнейшим звеном цикла, рождение связывалось с участием женщины, которая

414

ПСИХЕЯ — ПСИХИКА

 

возвращает лично-социальное начало из мира теней в мир живых (см., напр., Л. Леви-Брюль, Первобыт­ное мышление, М., 1930, с. 204—44). Трактовка лич­ного имени как комплекса социальных и трудовых обязанностей несла в зародыше представления о ме­темпсихозе (переселении душ), воспоминании (об­ряды посвящения) и др. идеи, использованные впос­ледствии философией. Появление мифа о П. следует, вероятно, отнести к периоду ослабления т. н. «парти-ципации», когда коллективные представления под­креплялись внешними аналогиями — мифами (см. там же, с. 307 и след.).

Отталкиваясь от проблематики мифа и используя не только греч. мифологию, начинающая философия понимает под П. совокупность разнородных по проис­хождению представлений: стороны исходных противо­положностей, особый тип причинных связей, управ­ляющее личное начало и т. п. Вместе с тем исходная общность проблематики сохраняется весьма долго. В ранней философии П.— жизненное, а не познаю­щее начало, она понимается в широком биологич. смысле. Эпихарм, напр., говорит: «курица не родит цыплят, а высиживает яйца, создавая этим способом психею» (Diog. L.III 16, Diels⁹).

Положение категории П. в конкретных системах во многом определялось переориентацией философии с проблем возникновения (милетская школа) на проб­лемы бытия (элейская школа, Гераклит). При этом диалектич. мотивы мифа (первичное единство — раз­дор — соединение разделенного с помощью Эрота в супружескую пару) были переработаны в более аб­страктную схему: первичное единство — выделение противоположностей (сухое — влажное, теплое — хо­лодное) — соединение противоположностей через вла­гу, метеорологии, явления (см. F. M. Cornford, Prin-cipium sapientiae, Camb., 1952, p. 189 и далее). Ос-мысляясь в пределах этой схемы, П. конкретизирует­ся в понятие животворящего семени, а позднее в ру­ководящее, регулирующее поведение человека нача­ло. Условием существования (или происхождения) П. оказывается влага, туман, воздух в функции Эро­та. Уже орфики рассматривали П. как нечто «вдувае­мое ветрами» (Arist., De an. 410 Ь) во все сущее, в т. ч. ив ночь — начало всего (Aristoph. 693). Близ­кая картина обнаруживается в кн. Бытия в событиях первого дня творения (Gen. I—II, 3), когда Земля не имела формы и пустоты, тьма лежала над поверх­ностью бездны, и дух (ветер) носился над водами. Преобразуя космогонию с ее характерным, идущим от мифа пониманием времени «генеалогическим древом» (Гесиод, орфики, кн. Бытия), Гераклит вво­дил вместо генеалогич. древа цикл вечных превра­щений (рождений — смертей), в к-рый включена и П.: «смертью психей рождается вода, смертью воды рождается земля, от земли же вода рождается, и от воды — психея» (В 36, Diels⁹). П. у Гераклита при­обретает ряд дополнит, качеств: ей присущ «возраста­ющий логос» (В 115), что сообщает П. необычайную «глубину»: «Каким бы путем не идти, границ психеи не найдешь: так глубок ее логос» (В 45). В зависимо­сти от понимания логоса П. получает различные зна­чения — от «души», познающей мир по объективным законам, до начала, К-рое направляет поведение и деятельность живых существ (см., напр., В 117,—где действия пьяного объяснены так: «душа его влажна», т. е. душа перерождается в воду).

Начиная с Демокрита в проблематику П. вводятся структурно-генетич. элементы: П. у Демокрита со­стоит из атомов, у Платона — из трех видов вечных сущностей, у Аристотеля П. образует особый для ра­стений, животных и человека тип причинных связей. В религ.-мистич., этич. концепциях П.— «души» (у поздних орфиков,.в пифагореизме, особенно у Пла-

тона) первобытный взгляд на П.— вечное лично-социальное начало — преобразуется в дуализм П. и тела. Этот дуализм уже в орфизме (Cratyl. 40O В — С) связывается с этико-нравств. нормами: Дике докладывает Зевсу о делах людей в целях поощ­рения или наказания их душ. Тем самым П. вклю­чалась в иерархию религ. представлений, становилась объектом дисциплинарной практики верховного бо­жества. Сама эта практика понималась начиная с Ферекида (по др. свидетельствам, с раннего орфизма) как переселение душ в целях их поощрения или на­казания; с др. стороны, у пифагорейцев, затем у Пла­тона оживляется древнейший мотив, т. н. «воспоми­нание», на к-ром основаны в первобытных обществах акты посвящения. У Платона «воспоминание» поло­жено в основу этики, эстетики и гносеологии. Обла­дая врожденными мерами истинного и прекрасного, П. использует внешний мир лишь как повод для вос­поминания (Symp., Phaedr., Phaed., Tim., Theact., R. P., Menon). Наряду с П.—личным началом, Платон вводил универсальные начала: добрую и злую ми­ровые души, к-рые математически упорядочивают (добрая) мир чувственных вещей и нарушают (злая) этот порядок; II. выступает как вечное семя жизни. Учение Платона о П. имеет параллели в более позд­них филос. учениях и в христианстве.

Фрагменты: Маковельский А., Досократжки, ч. 1—3, Каз., 1914—19; его же, Софисты, вып. 1—2, Баку_г 1940—41; Материалисты древней Греции, М., 1955.

Лит.: Т о м с о н Дж., Исследования по истории дрсвне-
греч. общества, т. 2 — Первые философы, М., 1959; Al­
lan D. J., The philosophy of Aristotle, Oxf., 1952; Cla­
sh orn G., Aristotle's criticism of Plato's «Timaeus», Hague,
1954; Winspear A. D., The genesis of Plato's thought,.
N. Y., 1956.                                     M . Петров. Ростов н/Д.

ПСИХИКА (от греч. ohu^ixog—душевный)—свойство высокоорганизованной материи, возникающее на опре-дел. стадии развития жизни и являющееся особой формой отражения. Животные обладают элементар­ной формой П., подчиняющейся биологич. законам. Высшая форма П.— сознание — присуща только че­ловеку, является продуктом общественно-историч. развития и подчиняется социальным законам.

Непосредственно для человека, субъективно П. вы­ступает в виде доступных самонаблюдению явлений — ощущений, восприятий, представлений, мыслей, чувств и т. п. Объективные выражения П. обнаружи­ваются путем наблюдения над др. людьми, их раз­нообразными действиями, речью, мимикой и т. п. Посредством П. человек познает, отображает мир и ориентируется в нем — регулирует свою деятель­ность.

Идеалистич. психология видит в П. проявление осо­бой, независимой от материи и подчиняющей ее себе духовной субстанции и не может решить т. н. пси­хофизическую проблему, объяснить связь П. с телом. Эта проблема оставалась неразрешимой и для мета-физич. материализма, к-рый игнорировал качеств, своеобразие П.

Диалектич. материализм рассматривает П. как одну из форм отражения, возникающего в результате специфич. взаимодействия высокоорганизованных живых систем с окружающей их средой. П. является предметом многостороннего науч. изучения. Установление связи между различными аспектами ее анализа представляет собой весьма трудную дис­куссионную проблему. В качестве наиболее общего подхода к решению этой проблемы можно предложить различение двух тесно связанных между собой, но существенно различных аспектов — гносеологическо­го и конкретно-научного.

В гносеологич. аспекте П. рассматривается с т. зр. ее отношения к отраженной в ней действитель­ности. Если иметь в виду высшую (и вместе с тем наи­более исследованную в науке) — человеч. форму П.,

ПСИХИКА

415

 

то гносеология, аспект ее анализа непосредственно связан с основным вопросом философии и здесь поня­тие П. по своему осн. смыслу отождествляется с по­нятиями сознание, мысль, разум, идея, дух и т. п. С этой т. зр. П. выступает как вторичное, производ­ное от материи. Гносеология, анализ по самой своей сути требует рассмотрения П. и материи как взаимно противоположных, поскольку предметом этого ана­лиза является именно отношение бытия и сознания. Однако такое противопоставление правомерно лишь в пределах осн. вопроса философии. «За этими преде­лами оперировать с противоположностью материи и духа, физического и психического, как с абсолют­ной противоположностью, было бы громадной ошиб­кой» (Ленин В. И., Соч., т. 14, с. 233).

Т.о., в гносеологич. аспекте П. выступает как не­материальное, как идеальное, образ. В основе идеаль­ного лежит взаимодействие материальных предметов, в к-ром один из воздействующих предметов как бы накладывает отпечаток на другой, благодаря чему возникает возможность судить по изменению струк­туры одного предмета о структуре другого, а само видоизменение структуры может быть рассмотрено как копия, образ предмета, оказавшего воздействие. Условием возникновения образа является не только природа предмета, оказавшего воздействие, но и собств. природа предмета, в к-ром это воздействие за­печатлено. Чтобы отпечаток воспринимать как копию, его необходимо «освободить» от его носителя, иначе будет виден не отпечаток одного предмета в другом, а сам предмет — носитель отпечатка. Такое освобож­дение возможно только в абстракции, доступной лишь человеку, решающему познават. задачу (именно это отделение отличает абстракцию от простого предмет­ного расчленения). Т. о., идеальное есть филос. ка­тегория, противоположная по своему значению ма­териальному, характеризующая продукты психич. деятельности человека и наполняющаяся смыслом лишь в гносеологич. анализе.

Вне гносеологич. аспекта мышление рассматривает­ся, как это принято говорить, со стороны его мате­риальной основы, как материальный процесс взаимо­действия человека с окружающим, в ходе к-рого у человека формируются материальные структуры, представляющие его П., являющиеся продуктом и условием данного процесса. Специфич. органом, воп­лощающим в себе такие структуры у человека, явля­ется головной мозг. Этот аспект рассмотрения П. яв­ляется уже не гносеологическим, а конкретно-научны м. Положения классиков марксизма-ле­нинизма о том, что признать мысль материальной, отождествить мысль с материей означает сделать ус­тупку идеализму, и о том, что нельзя отделить мыш­ление от материн, к-рая мыслит — есть диалектико-материалистич. характеристика психического, взя­того в обоих аспектах его исследования.

Классики марксизма-ленинизма исследовали поня­тие П. прежде всего применительно к теории позна­ния диалектпч. материализма, поэтому ими гл. обр. рассматривался гносеологич. аспект П. Конкретно-науч. подход намечался ими лишь принципиально, в плане его общефилос. трактовки, исходя из достиг­нутых к тому времени науч. знаний. Ленин отмечал, что для конкретного решения вопроса о возникновении способности ощущения собрано еще недостаточно данных: «...остается еще исследовать и исследовать, каким образом связывается материя, якобы не ощу­щающая вовсе, с матерней, из таких же атомов (или электронов) составленной и в то же время обладаю­щей ясно выраженной способностью ощущения. Ма­териализм ясно ставит нерешенный еще вопрос и тем толкает его к разрешению, толкает к дальнейшим экс­периментальным исследованиям» (там же, с. 34).

Конкретно-науч. анализ П. составляет задачу пси~ хологии, физиологии, биофизики, биохимии, а в по­следние годы в известной мере и кибернетики. Общим для всех этих наук является стремление понять П. как специфич. средство, в к-ром и через к-рое реализу­ются процессы жизни. К наст, времени относительно более продвинутым оказался физиология, анализ П. Развитие же психологич. аспекта анализа П. долгое время тормозилось давлением многовековых тради­ций идеализма, а также влиянием механицизма. Идеа­лизм всецело сводил П. к идеальному и тем самым на деле отрицал ее объективно реальное бытие. В этих условиях конкретно-науч. анализу оставалось лишь исследование физиологич. деятельности мозга, за­коны к-рой якобы и есть законы формирования обра­за. Но прямое соотнесение образа как отображения действительности с физиологич. деятельностью моз­га, необходимой для возникновения такого образа, неправомерно. Физиологич. анализ, конечно, явля­ется необходимой составной частью конкретно-науч. анализа П., без него не могут быть поняты механизмы процесса отражения. Но физиологич. анализ не охва­тывает всех самых существ, сторон П. Между гносео­логич. и физиологич. анализом П. лежит пропущен­ное звено — собственно психологич. анализ.

Психологич. анализ П. направлен на выявление строения и функций П. как специфического для высо­коразвитой живой системы продукта и условия ее взаимодействия с окружающим миром. Особенности такого взаимодействия выступают в общем виде преж­де всего как особенности способа ориентирования живой системы относительно окружающего. Во всех допсихич. формах взаимодействия ориентирование одного тела относительно другого осуществляется либо как непосредств. контакт тел — компонентов системы взаимодействия, либо через силовые поля, образуемые во взаимодействии или свойственные од­ному из тел. Ориентирование же высокоразвитых живых систем относительно окружающего выступает как качественно своеобразная, особая форма опосред­ствованного отношения. Для этой формы характерно использование носителей информации, построение динамич. моделей действительности (окружающей среды и внутр. состояний живой системы) на основе переработки этой информации. Подобные модели, опосредствующие отношение живой системы к окру­жающему, являются для нее осн. средством, обеспе­чивающим ориентацию в среде. Именно на этой основ» осуществляется специфическое для живого сближение с благоприятствующим и удаление от разрушающего, отсутствующее в неживой природе. Такая форма ориентации и есть психич. форма.

Возникновение П. находит выражение в факте вы­деления субъекта, с одной стороны, и объекта — с другой, а систему взаимодействия этих образований характеризует качественно новый тип связи — сиг­нальные связи (следует иметь в виду, что в дан­ном случае речь идет не о собственно сигналах как таковых, к-рые, конечно, могут быть и нетождествен­ны психич. моделям, а именно об особом типе свя­зи). Они требуют наличия у субъекта чувствительно­сти — особой формы раздражимости, способности к ощущению. Конкретно эта способность возникает тогда, когда для индивида становятся значимыми не только те связи, к-рые обеспечивают непосредств. удовлетворение потребности в обмене веществ, но и те, посредством к-рых он соотносится с другими, на первый взгляд нейтральными воздействиями; именно^ на основе связей второго типа индивид ориентируется в среде. Т. о., субъект в психологич. смысле — это ин­дивид, способный к сигнальному взаимодействию со своим окружением. В той же мере, в какой субъект не тождествен организму, объект не тождествен

416

ПСИХИКА

 

среде. Объектами являются предметы или явления, выраженные в тех их св-вах, с к-рыми индивид — как субъект — вступает в сигнальное взаимодействие. Человек под полным наркозом остается организмом, но перестает быть субъектом: он продолжает взаимо­действовать со средой лишь как организм, на основе соответствующих связей; объекты же для него в этой ситуации не существуют, взаимодействие субъекта с объектом «выключается».

Сигнальное взаимодействие со средой осуществля­ет не только человек, но и любое животное; намеки на такое взаимодействие имеются даже у растений, особенно у т. н. растений-хищников. Поэтому поня­тие «субъект» является более широким, чем понятие «человек». Человека же отличает от др. представите­лей животного мира то, что он является не просто субъектом, но познающим субъектом.

В ходе эволюции живых существ, на основе посто­янной дифференциации и интеграции организма, не­разрывно связанной с особенностями развития спо­собов взаимодействия субъекта с объектом, формиро­вался спец. орган П. У высших животных и человека таким органом является кора больших полушарий головного мозга (подробнее об эволюции П. на основе общей биологич. эволюции см. статьи Жизнь, Антро­погенез, Зоопсихология).

Индивид, выступая как субъект, является компо­нентом системы субъект — объект. В то же время он остается и организмом, т. е. системой, физиологиче­ски взаимодействующей со средой. Но физиологич. законы не могут быть распространены на процессы взаимодействия субъекта с объектом, и, следователь­но, структура П. не может быть отнесена к физиоло­гич. явлениям. Психическое в его отношении к фи­зиологическому выступает как структурная совокуп­ность относительно простых физиологич. реакций, протекающих в закономерной последовательности. Каждая отд. физиологич. реакция строится по зако­нам физиологии, но комплекс этих реакций, в его структурности, строится по законам психологии. Психическое складывается в недрах физиологич. явлений как производное от них. Однако первичность физиологического по отношению к психическому не абсолютна: по мере своего развития взаимодействие субъекта с объектом оказывает на физиологическое существенное обратное влияние.

П. человека — высшая форма развития П. Она воз­никла в связи с появлением особой формы управле­ния, характерной для социального взаимодействия. Решающая роль в развитии П. человека принадлежит наиболее специфическому для человека способу взаи­модействия с окружающим — труду. Реальными ус­ловиями развития человеч. П. явились различные формы социального общения, осн. средством осущест­вления к-рых выступает речь. Т. о., переход к П. чело­века связан с возникновением особой — социальной формы взаимодействия. Психич. системы субъект— объект на уровне животного мира были компонен­тами лишь биологич. взаимодействия, к-рое посред­ством механизма естеств. отбора и направляло «сверху» психич. развитие животных, определяя особенности их способа связи с окружающим. Животное не преоб­разует среду целенаправленно, оно лишь приспосабли­вается к ней. Изменения, вносимые животным в среду, выступают для него как рядоположные со всеми про­чими изменениями, возникающими в среде независи­мо от его деятельности. Результат действия в отно­шении факторов среды не приобретает при этом того специфич. значения, к-рое обнаруживается у чело­века: животное не вычленяет среди воздействий сре­ды того, что является продуктом его собств. действия. Становление социального взаимодействия принци­пиально меняет пути развития П. Это прежде всего

сказывается в преобразовании способа связи субъек­та с окружающей действительностью: и человек, по­добно животным, приспосабливается к среде, но для него характерно иное — подчинение природы себе, т. е. целенаправленное, сознат. преобразование сре­ды. С психологич. стороны такое преобразование ока­зывается возможным благодаря тому, что среди воз­действий, оказываемых на человека средой, он вы­деляет такие, к-рые являются результатом его собств. деятельности: продукт действия человека приобре­тает для него особое значение. Это обусловливает гл. особенность П. человека — возможность намеренного предвидения событий и планирования своих действий.

Переход к П. человека связан с перестройкой ор­гана П.— мозга и прежде всего с появлением второй сигнальной системы, — сигнализации действитель­ности словом (И. П. Павлов).

Ведущей формой психич. взаимодействия являет­ся мышление (понимаемое здесь в конкретно-науч. аспекте). Оно проявляет себя в ситуациях, где для решения задачи необходимо нахождение нового, не известного до этого субъекту способа изменения ок­ружающих условий для удовлетворения потребно­стей. Элементарные формы мышления свойственны и животным; однако у них мышление протекает лишь во внешнем плане и всецело зависит- от непосредств. условий данной ситуации, ход решения задачи лишен замысла, программы действий. Динамич. модели этого уровня фиксируют взаимодействие субъекта и объек­та в слитном виде: действия не отчленены от предме­тов, то и другое дано недифференцированно. Подоб­ные модели имеют место и у человека при неосознавае­мом приспособлении к среде; это первичные динамич. модели, с т. зр. гносеологической выступающие как собственно изображения.

Однако специфич. особенностью человека является способность строить вторичные, знаковые модели действительности. Они основаны на специфически че­ловеч. речевом мышлении, к-рое выделяется из прак­тики как теоретич. деятельность. Благодаря разви­тию второй сигнальной системы мышление переносит­ся во внутр. план действий, ход решения задачи на­правляется замыслом, строится программа действий. Объектом при этом могут быть не только реальные предметы, но и сами психич. модели. Первичные мо­дели дифференцируются и на их основе формируются вторичные, знаковые, уже расчлененно представляю­щие взаимодействие субъекта с объектом, т. е. отде­ляющие отношения субъекта к объекту от отношений самих объектов. Сама деятельность субъекта стано­вится одним из объектов познания. В гносеологич. аспекте эти модели выступают как понятия, суждения, умозаключения, отражающие закономерности дви­жения объектов, их отд. стороны, св-ва (нередко не­доступные непосредств. восприятию), существ, связи и зависимости. Будучи объективированными (напр., в языке), продукты мышления перестают быть резуль­татом деятельности лишь отд. индивида, становятся и предметами действий др. людей, образуя обществ, познание, обществ.-история, опыт. В индивидуаль­ном развитии совр. человека П. формируется в про­цессе овладения этим опытом, овладения исторически сложившимися формами и способами деятельности.

При господстве биологич. законов достижения фи-логенетич. развития животных закрепляются в фор­ме изменений самой их биологич. организации. Ан­тропогенез расчленяется на ряд стадий, в к-рых биологич. закономерности все больше уступали место социальным. Появление человека в собств. смысле связано с установлением полного господства социаль­ных законов. Совр. человек обладает уже всеми мор-фологич. и физиологич. св-вами, необходимыми для его безграничного обществ.-историч. развития, в

ПСИХОАНАЛИЗ

417

 

к-ром биологич. организация человека не подвергает­ся существ, изменениям, а результаты развития фиксируются уже не биологич. аппаратом, а специ­фически социальными средствами. Центр, процесс, характеризующий пспхич. развитие ребенка,— это процесс усвоения им достижений развития предшест­вующих поколений людей. Биологически наследуе­мые особенности составляют лишь необходимое усло­вие этого усвоения. Такой процесс протекает во взаи­модействии ребенка с созданными обществом предме­тами и явлениями, в предметном и речевом общении с окружающими людьми, в совместной деятельности с ними. В этом процессе и формируются собственно человеч. способности, формы поведения, качества лич­ности.

Существ, сдвиги в понимании конкретно-науч. ас­пекта П. произошли в связи с развитием кибернетики. Конструирование совр. технич. систем, все более широко моделирующих специфич. функции человека, выдвинуло задачу более широкого и всестороннего исследования психнч. процессов. При этом, с одной стороны, данные, полученные в исследовании П., используются для нужд кибернетики, с другой — средства и методы кибернетики применяются для ис­следования психич. процессов.

Лит.: Маркс К., Экояомическо-философские рукописи
1844 года, Маркс К. и Энгельс Ф., Из ранних
произв., М., 1956; его же, Введение (Из экономия, руко­
писей 1857—1858 годов), Маркс К. и Энгельс Ф.,
Соч., 2 изд., т. 12; Энгельс Ф., Диалектика природы, там
же, т. 20; Ленин В. И., Материализм и эмпириокритицизм,
Соч., 4 изд., т. 14; его ж е, Философские тетради, там же,
т. 38; Р у б и н ш т с й н С. Л., Основы общей психологии, М.,
1946; его же, Бытие и сознание, М., 1957; его же,
Принципы и пути развития психологии, М., 1959; Леонть­
ев А. Н., Проблемы развития П., 2 изд., М., 1965; С п и р-
к и н А. Г., Происхождение сознания, М., I960; Понома­
рев Я. А., Психология творческого мышления, М., 1960. См.
также лит. при ст. Психология.          Я. Пономарев. Москва.

ПСИХОАНАЛИЗ — психологич. учение, разра­ботанное в конце 19 — нач. 20 вв. Фрейдом. В П. сле­дует различать технику П. как метод психологич. ис­следования бессознательных психич. процессов, свя­занную с ней терапию и основанную на них теорию П.— совокупность взаимно связанных гипотез о строении и функциях психич. аппарата в целом. От теории П. следует отличать фрейдизм, возводящий положения П. в ранг философско-антропологич. прин­ципов. Возникновение П. означало резкий разрыв с существовавшими в конце 19 в. психологич. тео­риями и методами. Одновременно с этим П. предвос­хитил ряд положений совр. науч. психологич. иссле­дования (построение структурных моделей явления, учение о гомеостазисе, противопоставление энергии а структуры, общие принципы изучения сложной разбивающейся системы, отличные от традиц. эво­люционизма). В психологии П. означал переход от внешнего описания изолированных психич. явлений к раскрытию лежащих в их основе «глубинных меха­низмов». Отдельные положения П. можно обнаружить у Гербарта (учение о бессознательных идеях), Фехнера (о психич. энергии), у Шарко и Пьера Жане (психоло­гич. теория неврозов); понятие «вытеснение» встре­чается в соч. Шопенгауэра. Предшественником П. явился т. н. катартич. метод (см. Катарсис), предло­женный в 1882 венским психиатром Й. Брёйером, к-рый показал, что можно достигнуть излечения тя­желой формы истерии (известный случай Анны О.), если с помощью гипноза заставить пациента вспом­нить и «отреагировать» забытую им травматич. ситуа­цию, послужившую источником невроза. Позднее Фрейд заменил гипноз, дававший неустойчивые ре­зультаты, методом свободных ассоциаций, к-рый лег в основ у техники П. Метод свободных ассоциаций обнаружил, что травматич. события, аффективные переживания, неисполнившиеся желания и т. п.

только по видимости исчезают из психики. На деле же они подвергаются «вытеснению» — активному уда­лению из сознания в сферу подсознательного. Не па-ходя прямого выхода в сознании, вытесненное про­должает, однако, активно воздействовать на психич. жизнь, проявляясь часто в замаскированной, «за­шифрованной» форме в виде невротич. симптомов. Последние раскрываются как компромиссные психич. образования, возникшие в результате столкновения вытесненных влечений с противостоящей им внутр. «цензурой», представляющей собой механизм защиты сознательного «Я» против опасных влечений и им­пульсов. Сходной с невротич. симптомами внутр. структурой обладают и сны (см. 3. Фрейд,Толкование сновидений, М., 1913). То, что проявляется в созна­нии спящего как картина сновидения,— лишь ко­нечный результат бессознательной психич. деятель­ности, итог борьбы противоположно направленных психич. сил (вытесненного материала и цензуры). Сновидение — галлюцинаторное символич. исполне­ние вытесненных желаний. Такого же рода компро­миссные образования можно открыть в ошибочных действиях (оговорках, описках и т. д.), а также в остротах, представляющих собой модель для выявле­ния структуры неврозов. Эти наблюдения вывели П. за пределы собственно психиатрии и позволили уста­новить связь между нормальными и патологическими психич. явлениями. В тех и других П. обнаружил общие психич. механизмы символизации, замещения, конденсации и др.

Основы совр. теории П. составляет учение об об­щих принципах функционирования психики (мета-психология), структурная теория строения психич. аппарата и учение о способах распределения и транс­формации психич. энергии (психодинамика).

С т. зр. метапсихологии каждое психич. явление должно быть раскрыто в трех аспектах — динамиче­ском, энергетическом и структурном. Динамика рас­сматривает психич. процессы как результат взаимо­действия и столкновения различных психич. сил. Энергетика — количество и распределение связной и свободной энергии, вовлеченной в тот или иной про­цесс. Структурный подход основан на пространств, модели психич. аппарата; в пространстве локализо­ваны родственные группы психич. функций, причем оно не является внутренне однородным и подчиняется различным закономерностям в отд. своих частях. В основе психоаналитич. модели психики лежит представление о психич. энергии, действующей в пре­делах определенной неоднородной структуры. По ана­логии с физич. энергией П. вводит понятие о коли­честве (квантуме) психич. энергии, о «зарядах» пси­хич. энергии (катексисах), о различных способах рас­пределения и перемещения психич. энергии.

На первом этапе развития П. разрабатывал учение о различных формах и проявлениях психич. энергии с акцентом на сексуальных влечениях (libido), по­скольку, в отличие от влечений к самосохранению, они обладают способностью к вытеснению и сложной трансформации. В процессе индивидуального разви­тия libido локализуется в различных телесных зо­нах, определяя фазы психосексуального развития, в ходе к-рого меняется и объект влечения: от ауто-эротизма через эдипов комплекс к внешнему объекту. Инфантильные компоненты сексуальности, подвер­гаясь в ходе индивидуального развития наиболее глубокому вытеснению, обладают и наибольшим па­тология, потенциалом; создавая гл. источник психо­неврозов, они влияют на формирование характера. Столкнувшись с внешним препятствием, libido мо­жет возвращаться на пройденные этапы развития, приобретая форму патологич. регрессии (лежащей в основе шизофрении), и наряду с этим отклоняться

418                                                                              ПСИХОАНАЛИЗ

от первонач. целей, образуя основу сложных процес­сов творчества.

Учение о психич. структуре возникло в П. позднее, чем учение о влечениях (З.Фрейд, «Я и Оно», М., 1921, и др.). С т. зр. структурной теории психич. аппарат есть единство трех систем, находящихся в постоянном взаимодействии. Наиболее архаическая, безличная часть психич. аппарата получила наименование Id («Оно») — это резервуар психич. энергии, «кипящий котел» влечений, стремящихся к немедленному удов­летворению. Id — часть психики, связанная с сома-тич. областью, служащей для нее источником энергии влечений. Она лишена контактов с внешним миром и не знает различия между внешней реальностью и субъективной сферой. Сознательное «Я» (Ego) фор­мируется как «оттиск» внешней реальности на на­чальной массе влечений и импульсов. Среди факторов формирования Ego особую роль П. придает различ­ным типам идентификации, бессознат. уподоблению с объектами (лицами) внешнего мира. Ego — посред­ник между внешним миром и Id, влечением и удовлет­ворением. В отличие от Id, оно руководствуется не принципом удовлетворения, а требованиями реально­сти. Значит, часть энергии расходуется на сдерживание и контроль иррациональных импульсов Id, против к-рых Ego воздвигает оборонительные рубежи (ан-тикатексисы), используя для этого различные защит­ные механизмы. Генетич. классификация последних дана дочерью основоположника П. Анной Фрейд (A. Freud, Ego and the mechanisms of defence, L., 1946). Эти механизмы функционируют бессознатель­но, хотя имеют сознат. аналогии. Важнейший из них — вытеснение. Как правило, вытесненный ма­териал сохраняет значит, катексис энергии и стремит­ся вернуться в сознание при любых ослаблениях анти-катексисов, чем поддерживается постоянное динамич. напряжение на рубежах вытеснения, на границе Ego и Id. Эти затраты энергии нередко приводят к ослаб­лению др. операций Ego, и целью психоаналитич. терапии является снятие излишних антикатексисов. К числу защитных механизмов относится также реак­тивное образование, построенное на амбивалентности влечений, при к-ром к.-л. влечение заменяется в соз­нании на противоположное (сохраняя в бессознатель­ном свой первонач. характер). Так, бессознат. любовь может проявляться как сознат. ненависть, жесто­кость — как чрезмерная доброта и т. д. Механизм проекции есть перенесение собств. желаний и им­пульсов вовне, что играет большую роль в параноид­ных психозах, а также в формировании расовых и т. п. предрассудков. При механизме инверсии человек, не осмеливаясь направить свой гнев на первонач. объект, обращает его на себя («рвет на себе волосы»), что может быть связано с бессознат. идентификацией («идентификация с агрессором»—по терминологии Ан­ны Фрейд). Третья психич. структура — Super-Ego (Сверх-Я) — формируется в результате интроекции предписаний родителей и воспитателей, выражающих установки социальной среды. Напряжения в психич. структуре, вызываемые Super-Ego, воспринимаются как чувства страха и вины. Хотя Super-Ego функцио­нирует бессознательно, оно имеет и сознат. аналоги (совесть, идеал-«Я»). Ему присущи архаич. формы морали («око за око» — lex talionis, букв.— закон возмездия). Действия Super-Ego приводят к бессо­знат. потребности в искуплении и самонаказанип и служат, согласно П., источником религ. доктрины первородного греха; оно само может стать источником преступных действий, причем чувство вины в таком случае есть уже не следствие, а причина преступления (Т. Рейк, 1926). Деятельность Super-Ego может вы­разиться в неожиданном провале карьеры («невроз судьбы»), в «случайных» травмах, несчастных слу-

чаях и т. д. Поэтому Super-Ego само может быть источником опасности и Ego должно использовать про­тив него те же защитные механизмы, что и против Id. Поскольку запреты воспитателей обычно имеют форму словесного приказания, Super-Ego сохраняет тесную связь со слуховыми восприятиями (голос совести). Отд. социальные группы обладают общностью Super-Ego вследствие идентификации его с одним и тем же лидером (Фрейд, 1921). Резкая перестройка Super-Ego может наступить и в зрелом возрасте (религ. и полп-тич. обращение). В норме все три психич. системы (Id, Ego и Super-Ego) пребывают в относительном равнове­сии. Однако при психич. заболеваниях эти отношения нарушаются. Так, в основе шизофрении лежит регрес­сия к примитивным стадиям организации libido, ве­дущая к господству над Ego (П. Шильдер, 1927), при этом сами функции Ego не разрушаются, но при­ходят в расстройство пз-за ослабления энергетгтч. системы Ego. Напротив, в паранойе регрессия про­текает при сохранении синтетич. способностей Ego, а формы мышления наполняются патологич. содер­жанием, вызванным регрессией. При маниакально-депрессивном психозе нарушаются нормальные связи между тремя системами, причем в фазе депрессии Ego оказывается во власти Super-Ego с его потребностью в наказании и чувством вины, а в фазе мании Ego подпадает под власть импульсов Id.

Распространение П. в Европе началось примерно с 1908, когда возникла Междунар. психоаналитич. ассоциация [ранее было создано об-во психоаналити­ков в Вене (1906)], и особенно интенсивно шло в годы после 1-й мировой войны. В 1920 был открыт Психо­аналитич. институт в Берлине (под руководством К. Абрахама), начавший выпускать проф. врачей-ана­литиков. Однако с приходом к власти фашизма II. подвергается гонениям в Германии, с 1938 — на его родине в Австрии, а также в Венгрии, давшей ряд психоаналитиков с мировым именем (III. Ференци, Г. Рохейм, М. Клейн и др.). С этого времени начинает­ся быстрое развитие П. в Англии и особенно в США, куда эмигрировало большинство психоаналитиков из Европы. Ныне на США приходится св. ³/₄ всей пуб­ликуемой лит-ры по'П.; там организовано св. 20 учеб­ных и-исследовательских институтов П. В годы после 2-й мировой войны П. распространяется в Лат. Аме­рике и ряде стран Азии (особенно Японии и Индии). В традиционно католич. странах развитию П. пре­пятствовало отрпцат. отношение церкви (лишь в 1950 папской буллой было разрешено католикам лечиться у врачей-аналитиков).

Развитию П. с самого начала мешал догматизм, стремление принимать за непреложную догму все положения Фрейда, а также существование замкну­тых психоаналитических обществ, недоступных для непосвященных, и отрыв от общей психологии, свя­занный с малой доступностью применяемых П. ме­тодов, овладение к-рыми требует специальной долго­летней тренировки. Лишь к 40-м гг. эксперименталь­ная психология разработала достаточно точные ме­тоды, чтобы приступить к проверке концепций П. Это выявило в П. ряд неточностей и недоработок, к-рые привели к перестройке и уточнению мн. поло­жений П. (первый обзор экспериментальных данных у Р. Сире, 1943; подробнее — см. кн. «Psychoanalysis as science», Stanford, 1952). Среди новых течений в П. следует отметить разработку Эго-психологиа (Г. Гартман и др.) и связанный с ней перенос центра тяжести изучения с бессознательных на сознат. про­цессы, а также разработку П. детского возраста, про­водимую гл. обр. британской группой психоаналити­ков, возглавляемой Мелани Клейн (1882—1960). Развитие П. в континент. Европе в послевоенные годы проходило в значит, мере под влиянием философии

психологизм —психологизм в социологии

419

 

экзистенциализма (экзистенциальный анализ Л. Бин-свангера, мед. антропология и др.). Из П. выделился ряд самостоят, направлений и школ (см. Юнг, «Инди­видуальная психология», Ранк, Неофрейдизм я др.).

Лит.: Ранк О., 3 а к с Г., Значение П. в науках о духе, пер. с нем., М., 1914; Ф р е й д 3., Лекции по введению в П., [т. 1—2], М.— П., 1922; его же, Осн. психологич. теории вП.,М.— П., 1923;его же, Методика и техника П., М.—П., 1923; П. и учение о характерах. [Сб. ст.], М.—П., 1923; Л у-рия А., П. в свете осн. тенденций совр. психологии, Каз., 1923; его ж е, П. как система монистич. психологии, в сб.: Психология и марксизм, Л., 1925; П. детского возраста. [Сб. ст.], М., 1924; Б ы х о в с к и й Б., Метапсихология Фрей­да, Минск, 1926; Фрейд А., Введение в технику детского П., пер. с нем., Одесса, 1927; Рейх В., Диалектич. мате­риализм и П., «ПЗМ», 1929, Л"в 7—8; Ширвиндт М. Л., П., в кн.: Осн. течения совр. психологии, М.—Л., 1930; Франк С, П. как миросозерцание, «Путь», 1930, № 25; Б а оси н Ф. А., Фрейдизм в свете совр. науч. дискуссий, «Вопр. психологии», 1958, №5—6; X и н к л е Г. Д ж., Социоло­гия и П., в кн.: Г. Б е к к е р, А. Б о с к о в, Совр. социологич. теория, пер. с англ., М., 1961; Hermann I., Psychoanalyse una Logik, W., 1924; его же, Die Psychoanalyse als Me-thode, W., 1934; Politzer G., Critique des fondaments de la psychologie, 1 —La psychologic et la psychanalyse, P., 1928; Dalbiez R., La methode psychanalytiqiue et la doctrine freudienne, 2 ed., [t. 1—2], P., 1949; M u s a t t i С L., Trat-tato di psicoanalisi, 2 ed., v. 1—2, Torino, 1950; Developments in psychoanalysis, L., 1952 (Intern, psychoanalytical library, № 43); Psychoanalysis as science, ed. E. Pumpian-Mindlin, Stanford, 1952; D e 1 p e с h R., Psychoanalysis et cybernetique, Actes de XI Intern. Congres Philos., 1953, v. 7; Psychoanalysis and the scientific method, «Scientific Monthly», 1954, v. 79, jfi 5; Brunswik F., Psychoanalysis and the unity of scien­ce, [Boston], 1954; Braatoy Т., Fundamentals of psycho­analytic technique, N. Y.—L., 1954; New directions in psycho­analysis, ed. M. Klein [a. o.], [L., 1955]; Outline of psychoana­lysis, ed. С M. Thompson [a. o.], Toronto, 1955; Colby K., Energy and structure in psychoanalysis, N. Y., 1955; его же, An introduction to psychoanalytic research, N. Y., 1960; его ж е, Research in psychoanalytic information theory, «Amer. Scientist», 1961, v. 49, № 3; G r i n s t e i n A., The index of psychoanalytic writings, v. 1—5, N. Y., 1956—60; La psychana­lyse d'aujourd'hui de S. Nacht, t. 1—2, P., 1956; Entfaltung der Psychoanalyse, Stuttg., 1956; Destin de la psychanalyse, P., 1956 (La Table ronde, № 108); L ii с k e r t H. R., Konflikt-Psychologie, Munch.—Basel, 1957; G orres A., Methode und Erfahrungen der Psychoanalyse, Munch., 1958; Conceptual and methodological problems in psychoanalysis, N. Y., 1959; Psy­choanalysis. Scientific method and philosophy. A symposium, ed. S. Hook, N. Y., 1960; RappoportD., The structure of psychoanalytic theory, [N. Y.], 1960; T h i s В., La psychanalyse. Science de l'homme endevenir, [Tournai], 1960; Bally G., Einfiihrung in die Psychoanalyse S. Freuds, [Hamb.I, 1961; Scriven M., Psychoanalysis and parapsychology in fron­tiers of science, Pittsbourg, 1962, p. 79—130.

II e p и о д и ч. и з д.: «Imago» (Zeitschrift fur psycho-
analvtische Psychologie, ihre Grenzgebiete und Anwendungen),
Bd 1—23, W.—Lpz., 1912—37; «Psychoanalytic Review», v.
i, N. Y., 1913—; «Internationale Zeitschrift Юг Psychoanalyse»,
Bd 1—25, W.—Lpz,—Z., 1913—40; «The International Journal
of Psychoanalysis», v. 1, L., 1920—; Almanach der Psychoana­
lyse. Hrsg. von A. I. Storfer, Jg 1 — 13, W., 1926—38; «Revue
franchise de psychanalyse», v. 1, P., 1927—; «Psychoanalytic
Quarterly», N. Y., 1932—; «American Imago», v. 1, Boston,
1939—; «The Yearbook of Psychoanalysis», v. 1 — 10, N. Y.,
1945—54; «The Psychoanalytic Study of the Child», v. 1,
N. Y., 1945; «Annual Survey of Psychoanalysis», v. 1,N. Y.,
1950—; «La psyhanalyse (Societe francaise de psychanalyse),
v. 1, P., 1956—; «The Psychoanalytic Study of Society», v. 1,
N. Y., 1960; «Jahrbuch der Psychoanalyse», KOln—Opladen,
Bd 1, 1960.                                            Д. Ляликов. Москва.

ПСИХОЛОГИЗМ (в логике)—т. зр., согласно к-рой логика является частью психологии или по край­ней мере зависит от психологии. Эта т. зр. основана на известном определении логики как науки о пра­вильном мышлении (о правильных формах мышления) в соединении с обычным пониманием мышления как психич. деятельности, являющейся гл. предметом психологии. Проблема психологич. обоснования ло­гики и соответственно психологич. трактовка логич. понятий сложилась в 19 в. в работах X. Зигварта, В. Вундта, Т. Липпса, Б. Эрдмана и др. С появле­нием математической логики П. стал противопостав­ляться логицизму, к-рый выступил с резкой критикой П.: «То, что называется „психологизмом" в логике,— признак упадка логики в современной философии» (Л у к а с е в и ч Я., Аристотелевская силлогистика с точки зрения современной формальной логики, пер.

с англ., М., 1959, с. 48). Известной критике П. под­вергся и в «Логических исследованиях» Э. Гуссерля (рус. пер., т. 1, СПБ, 1909). Однако на связи логики и психологии продолжали настаивать не только мн. философы, но и логики и математики (А. Пуанкаре,

3. Гобло, Ф. Энрикес, Ф. Гонсет и др.) и психологи
(Г. Штёринг, Т.Циген, И.Херман, Э. Риньяно, Ж.Пиа­
же ж др.). Определенную, хотя и косвенную, поддерж­
ку П. получил со стороны сигнифики и интуициониз­
ма, а также в последнее время в работах по прагмати­
ческому и ультраинтуиционистскому обоснованию ло­
гики и математики (см. Прагматика).

Лит.: Энриквес Ф., Проблемы науки, пер. с итал.,

4. 1, М., 1911; G о b 1 о t R., Traite de logique, 5 ed., P., 1929;
Gonseth F., Qu'est que la logique?, P., 1937; Hermann
I., Psychoanalyse und Logik, W., 1924; Mannoury G.,
Les fondements psycholinguistiques des mathematiques, Nchat.,
1947; Lukasiewicz J., Logika a psychologia, в его
кн.: Z zagadnieri logiki i filozofii, Warsz., 1961; A j d u-
kiewicz K., Logika pragmatyczna, Warsz., 1965.

M . Новоселов. Москва

ПСИХОЛОГИЗМ В СОЦИОЛОГИИ — подход к изучению обществ, проблем и социальных процессов, при к-ром в поле зрения социолога оказываются преимущественно явления психологии, характерные для индивида или социальной группы, но рассматри­ваемые изолированно от условий материальной жизни общества, вне их обусловленности объективной логи­кой историч. развития. Внимание социолога сосредо­точивается на проявлениях и формах «человеч. пове­дения», изучении его психологич. механизма и субъ­ективных побудит, мотивов, что само по себе заслу­живает внимания. Однако все эти процессы рассмат­риваются (прямо или косвенно) в качестве самостоят, или даже определяющих движущих сил истории.

Из всей совокупности социальных связей в качестве основных выделяются межиндивидуальные, межлич­ностные отношения или различные типы взаимодей­ствия между отношениями людей, а отношения мате­риальные, производственные, социально-экономиче­ские и классовые (в классовом обществе) либо иссле­дуются лишь с т. зр. их зависимости от первых, либо* остаются вовсе вне социологич. анализа. При этом всякая социальная группа и даже общество в целом с позиций П. в с. трактуется прежде всего как некая идейно-психологич. общность, как совокупность от­ношений, влияний и коммуникаций в сфере сознания, как «коллективный психич. субъект».

Характерные черты П. в с. присутствовали во мно­гих направлениях и течениях домарксистской социо­логии. Однако лишь к концу 19 в. в бурж. социологии сложился ряд самостоят, психологич. школ, прежде всего представленных школами Тарда, Лебона и Мак-Дугалла. В нач. 20 в. П. в с. во все большей сте­пени стал развиваться не в русле отд. школ, а в ка­честве одного из осн. элементов бурж. эмпирич. социо­логии, тяготеющей к философии позитивизма. П. в с. начинает во все более четкой форме выступать как совокупность методологич. принципов, приемов и теоретич. предпосылок исследования обществ, проб­лем. Эти принципы и предпосылки начали разрабатываться амер. социологами Уордо.и, Кули, Э. Россом, Мидом, франц. социологом Дюркгеймом-и др. Становление П. в с. в 20 в. связано с определ. эволюцией в истолковании самой духовной жизни обществ, человека. На первый план выдвинулись явления обществ, и индивидуальной психологии, а роль и значение в историч. процессе различных форм науч. познания обществ, жизни, идеологии и др. про­дуктов сознания оказались приниженными. Особое внимание привлек механизм обыденного сознания, стихийно возникающих привычек, склонностей, эмо­ций и св-в личности. И здесь сказалось значит, влия­ние на социологию бихевиоризма, фрейдизма и нео­фрейдизма. Под их влиянием особой популярностью

420                              ПСИХОЛОГИЗМ В СОЦИОЛОГИИ — ПСИХОЛОГИЯ

начали пользоваться исследования элементов ин­стинктивности, иррационализма и автоматизма в соз­нании и поведении человека. Центр тяжести начал постепенно перемещаться с проблем, в рамках к-рых индивид, взятый как психологич. явление, выступал в качестве центр, момента, на проблемы, в рамках к-рых этот индивид уже оказывался в психологич. зависи­мости от социальной группы или социального инсти­тута. Последнее особенно характерно для психологиз­ма, органически соединенного с эмпирич. тенденция­ми. Эта эволюция в социальном плане связана с раз­витием гос.-монополистич. организации общества и характерных для нее форм бюрократии и бурж. «коллективизма». Вот почему, хотя психологизм мож­но легко обнаружить в многочисл. работах совр. бурж. социологов, посвященных различным пробле­мам (напр., теория классов Р. Сентерса или концеп­ция войн Э. Джонса и т. п.), наиболее типичны в этом отношении социологич. исследования, связан­ные с задачей обеспечения системы управления и «социального контроля» над людьми в рамках бюро-кратич. организаций. Пользуясь всеми методами эмпирич. анализа, социологи собирают и обрабаты­вают информацию об обществ, настроениях и мнениях, о мотивах и специфич. особенностях поведения людей, об их чувствах, симпатиях, антипатиях. Но социоло­га прежде всего интересует приспособление поведения и сознания рядовых членов общества к целям, нормам поведения и «ценностям», задаваемым бурж. органи­зациями, манипуляция людьми ради обеспечения «равновесия» в функционировании бурж. социального организма. При таком подходе игнорируются или фальсифицируются те тенденции, к-рые, действуя и в сфере обществ, бытия, и в сознании и психологии людей, ведут с неизбежностью к коренному преоб­разованию данного социального организма. Подоб­ный социолог выступает не в роли социального фило­софа и тем более не в роли социального критика, а по сути дела, в роли специалиста по человеч. поведе­нию, консультирующего бюрократич. организации: корпорации, политич. партии, гос-во, армию и т. п. Такого рода тенденции особенно типичны для инду­стриальной социологии, для работ по «человеч. отно­шениям в промышленности», для представителей т. н. «управленч. науки» (менеджеризм) и т. п. Аналогич­ные установки можно обнаружить и в работах, по­священных «поведению людей в период выборов» (Лазарсфелъд, Б. Берелсон и др.), входящих в раздел т. н. политич. социологии; в обширной и модной области бурж. социологии, к-рая занимается проб­лемами воздействия на сознание и чувства человека «средств массовых коммуникаций», т. е. кино, теле­видения, радио, прессы, коммерч. рекламы (Лазарс-фельд, Л. Лоувелл, Д. Кате, X. Ласуэлл, К. Хов-ленд и др.); в исследованиях, посвященных социаль­ным заболеваниям личности: алкоголизму, преступ­ности (особенно молодежной),душевных заболеваний п т.п. (К.Меннигер, А.Улмен, X. Блок, Ф. Флинн и др.).

В обобщенной форме принципы и установки П. в с, связанные с проблемами «социального контроля», нашли выражение прежде всего в социального дейст­вия теории, в теории малых групп и отчасти в социометрии.

П. в с. характерен и для растущей группы социо­логов, противостоящих бюрократически-манипулятор-ской ориентации, к-рые концентрируют внимание на болезненных процессах, типичных для личности в условиях гос.-монополистич. бюрократии. Они не­редко выступают в роли социальных критиков, од­нако эта критика существенно ограничена психоло­гизированной трактовкой сложных взаимоотношений человека и социальной организации. В центре вни­мания этих социологов находится детальное описа-

ние психологич. проявлений и последствий духовно-психич. отчуждения человека, однако сама проблема отчуждения оказывается оторванной от анализа действит. объективных социально-экономич. условий. Наиболее крупными представителями этой группы являются Фромм, Рисмен, Д. Мартиндейл, В. Видич, У. Уайт (младший) и т. д. В наст, время среди бурж. социологов растет сознание ограниченности и узости принципов и установок П. в с. Это проявляется,в част­ности, в попытках соединить психологич. подход к явлениям обществ, жизни со структурно-функцио­нальным методом изучения социальных систем (Пар-соне, П. Блау, Ф. Селзник и др.). Все большее число авторитетных социологов выступает с критикой одно­сторонности П. в с. (Мертон, Миллс).

Марксистская социология, выступая с критикой П. в с, выдвигает требования всестороннего и конк­ретного исследования разнообразных явлений и про­цессов обществ, психологии и духовной жизни лично­сти, взятых в их диалектич. связи с объективной ло­гикой социально-историч. развития.

Лит.: 3 а м о ш к и н Ю. А., Психологич. направление в
совр. бурж. социологии, М., 1958; его же, Кризис бурж.
индивидуализма и личность, М., 1966; Попова И. М.,
К вопросу о социальной почве психологизма в бурж. социо­
логии, «ВФ», 1961, № 3; Н о в и к о в Н. В., Совр. амер. ка­
питализм и «теория социального действия» Т. Парсонса, там
же, 1963, № 3; Осипов Г. В., Совр. бурж. социология, М.,
1964; Кон И. С, Позитивизм в социологии, Л., 1964; Ross
Е. A., Social control, N. Y,—L., 1901; World tension. The psy-
chopathology of international relations, N. Y., [1951]; Reader
in bureaucracy, ed. by R. K. Merton [a. o.j, Gleneoe, [1952];
Berclson B. and Janowitz M., Reader in public opinion
and communication, [2 ed.], Gleneoe, [1953]; Blumer H.,
Psychological import of the human group, в сб.: Group rela­
tions at the cross roads, N. Y., [1953]; Bogardus E. S.,
The development of social thought, 4 ed., N. Y., [I960];
Centers R., The psychology of social classes, N. Y., 1961;
The behavioral sciences today, ed. by B. Berclson, N. Y.—[a. o.],
1964.                                                    Ю. Замошкин. Москва.

ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ШКОЛА в социоло­гии — см. Психологизм в социологии.

ПСИХОЛОГИЯ (от греч. \|)rjxi — душа и Коуос, — наука) — наука, изучающая процессы активного от­ражения человеком и животными объективной реаль­ности в форме ощущений, восприятий, понятий, чувств и др. явлений психики.

Особое место психич. явлений в жизни и деятель­ности человека и особая природа их связи с окружа­ющим миром долгое время давали повод для обособле­ния этих явлений и их противопоставления объектам внешней действительности. Специфич. форма данности психич. явлений была одной из причин обособления П. как науч. дисциплины, изъятия ее из общей систе­мы наук, опирающихся на объективные методы. Поэ­тому на протяжении мн. столетий П. оставалась об­ластью описат. знаний. Объяснение природы психич. явлений всегда было предметом борьбы между мате­риализмом и идеализмом, к-рая была одновременно борьбой за возможность создания подлинно науч. П. Впервые филос. предпосылки развития П. как обла­сти объективного науч. знания были даны диалекти­ческим материализмом. Сознат. перестройка П. на этой базе началась лишь в 20-х гг. в СССР.

На рубеже 19—20 вв. началось быстрое развитие П. Оно стимулировалось успехами естествознания, в первую очередь развитием эволюц. биологии, фи­зиологии органов чувств, психофизики и физиологии высшей нервной деятельности, а также возросшими требованиями к П. со стороны медицины, педагогики и произ-ва. Выделились такие спец. области П., как медицинская, детская и педагогия. П., психология труда, социальная П. Все это создало условия для радикальной переориентации психологич. науки. Сущность этой переориентации состояла в следую­щем: объективные методы, применение к-рых прежде ограничивалось почти исключительно сферой из-

психология

421

 

учения внешнего "поведения и нервных физиологич. процессов, были распространены также на изучение собственно психич. деятельности; широкое развитие получили пограничные исследования, прочно связав­шие психологию с нейрофизиологией, а в последние годы — с кибернетикой, техникой, с обществ, нау­ками; наконец, сильно возрос удельный вес психоло-гич. исследований, связанных с осуществлением на-учно-технич. революции (инженерная П., космич. П. и др.)- В результате П. фактически утратила свою былую обособленность и вместе с тем превратилась в самостоятельную, разветвленную область науч. знания.

Широкое развитие П. в последние десятилетия не означает, однако, что ее фундаментальные мето-дологич. проблемы получили общепризнанное теоре-тич. решение. Это относится и к главной из них — проблеме предмета П. и осознания ее принципиаль­ного метода. Осн. трудность здесь заключается в том, что ни очевидная зависимость субъективных пси­хич. явлений от внешних воздействий, ни столь же очевидная зависимость их от внутр. мозговых процес­сов не указывают пути для ее решения. Переходя от субъективных явлений прямо к обусловливающей их внешней объективной действительности, психологич. исследование неизбежно утрачивает свой предмет: ведь сама эта действительность не есть действитель­ность психологическая и ее изучение есть задача дру­гих наук. Утрата психологич. исследованием своего предмета происходит и в том случае, если оно обра­щается вовнутрь, к мозгу. Хотя материальную основу всякого психич. явления составляют мозговые про­цессы, однако их изучение входит в предмет не П., а нейрофизиологии. Проблема не решается и путем соединения обоих этих направлений исследования: психич. явления и в этом случае выступают лишь как сопровождающие объективные физиологич. процес­сы, параллельные им побочные явления — эпифено­мены. Убеждение в невозможности осуществить в П. переход от явления к сущности и привело в конце 19 в. к идее отказа от науч. познания психики и к попыткам строить П. как науку о поведении (см. Бихе­виоризм) или как науку о рефлексах (см. Рефлексо­логия). С др. стороны, в П. выделились различные идеалистич. направления, принципиально отрицав­шие возможность науч. объяснения психики (описат. П., психология как наука о духе). В это же время в П. обостряются и др. противоречия: между биологич. и социологич. подходами к психике человека, между аналитическим и целостным подходами. В итоге в П. образовались различные направления, каждое из к-рых стало разрабатывать свой особый круг вопро­сов, накапливая обширный фактич. материал. По мере накопления материал этот все менее укладывал­ся в исходные концепции, и отд. направления стали постепенно утрачивать свою первонач. четкую очер-ченность, как это произошло, напр., с бихевиоризмом; возникла перспектива их сближения между собой. Однако в пределах идеалистич. и механистич. пони­мания природы психики эта перспектива не могла быть реализована.

Новое понимание предмета и методов П. как обла­сти конкретно-науч. знания развивалось на основе ди-алектич. материализма, ленинской теории отражения. Понимание это исходит из взгляда на психику как на продукт развития живой материи. Психика не просто «прибавляется» к жизни, а необходимо порождается ею и выполняет реальную функцию в эволюции, в развитии дальнейшего приспособления организмов— функцию ориентирования организма в свойствах пред­метной среды и управления его поведением. В основе этой функции лежит особая форма ассимиляции воз­действий среды, состоящая в их преобразовании во

внутр. состояния субъекта, к-рые уподобляются и изоморфны воздействующим свойствам; по отношению к последним эти состояния и суть их психич. отра­жение.

Развитие исследований поведения подвело к необ­ходимости охарактеризовать эти внутр. состояния, раскрыть их объективную функцию; возникла задача изучения взаимозависимости психич. отражения и деятельности субъекта в окружающей его предметной действительности. Анализ полученных данных пока­зал, что переход отражаемого в психич. отражение совершается именно в процессе деятельности; что в деятельности, практически связывающей субъекта с объективной действительностью, происходит вместе с тем сверка психич. отражения с отражаемым и его коррекция, обеспечивающая все большую его адек­ватность.

Важное методологич. значение имело успешное изучение психики животных и детей раннего возраста, еще не владеющих речью: благодаря этому была пока­зана принципиальная возможность дать характери­стику ощущений, образов и чувств, обобщений, не обращаясь к интроспекции. Конечно, при этом иссле­дователь не проникает в субъективные переживания, но это не накладывает принципиального ограничения на науч. познание психики: во-первых, не существует никаких оснований, требующих допустить, что на этих ступенях психич. развития имеется интроспек­ция; во-вторых, тот факт, что у человека эти явления существуют, лишь ставит новую задачу: показать не­обходимость их возникновения и их специфич. функ­цию. Т. о., существование субъективного психич. мира превращается из исходного постулата П. в проб­лему науч. исследования. Решающее значение в успеш­ной разработке этой проблемы имел историч. подход к психике человека, т. е. рассмотрение ее как продук­та развития специфически человеческой, трудовой деятельности. Переход к труду породил новую форму психич. отражения — человеч. сознание, в к-ром от­ражаемое «является» субъекту, открывается ему как картина мира, включающая и его собств. деятельность, и его собств. состояния. Труд как продуктивная целе­сообразная деятельность, подчиненная результату, на достижение к-рого она направлена, требует, что­бы этот результат был представлен в голове человека в такой субъективной форме, к-рая позволяет соотно­сить его с исходным материалом (предметом труда), этапами преобразования последнего и достигнутым результатом (продуктом труда). С др. стороны, это представление само должно активно видоизменяться субъектом на основе опыта деятельности и в соответ­ствии с меняющимися ее условиями. Иными сло­вами, оно должно существовать для субъекта так, чтобы он мог дать себе отчет в нем и совершать в своей голове действия с ним, а это и значит существовать для него интроспективно. Т. о., субъективные (интро­спективные) сознат. явления отнюдь не представляют собой только эпифеномены, сопровождающие чело­веч. деятельность, но составляют ее обязательное внутр. условие. Действит. природа той как бы «удво-енности» отражения, к-рая характеризует сознание, раскрывается лишь объективным анализом условий и процесса осознания.

Историч. условия сознат. отражения возникают в той же деятельности, к-рая создает и его необходи­мость — в деятельности трудовой. В этом процессе превращения формы деятельности в форму покояще­гося свойства или бытия (Маркс) происходит также и опредмечивание психич. деятельности человека. По­буждающий и регулирующий деятельность субъекта внутр. образ реализуется в ней и в ее продукте; в этой экстериоризованной своей форме он сам становится объектом психич. отражения. Происходящее в голове

422                                                                               ПСИХОЛОГИЯ

человека соотнесение регулирующего деятельность представления с отражением объекта, воплотившего в себе это представление, и есть процесс осознания последнего. Этот процесс может реализоваться лишь в том случае, если объект выступит перед человеком именно как запечатлевший психич. содержание дея­тельности, т. е. своей идеальной стороной. Выделе­ние этой последней осуществляется посредством язы­ка, в процессе словесного означения. Поэтому осоз­нанное есть всегда также словесно-означенное, вер­бализованное. В этой своей функции язык выступает уже не только как средство общения людей, но и как их практическое, действенное сознание, к-рое суще­ствует для индивида лишь постольку, поскольку оно существует для др. людей (Маркс). Система языка, носителя обществ, сознания, присваиваемая индиви­дами, и становится субстратом их сознания. Т. о., соз­нание как форма индивидуальной психики возможно лишь при условии существования обществ, сознания. С выделением и развитием духовного произ-ва, обога­щением и технизацией языка сознание индивидов осво­бождается от прямой связи с практич. трудовой дея­тельностью; круг сознаваемого расширяется, и соз­нание становится у человека универсальной формой психич. отражения. Это, однако, не значит, что те­перь все отражаемое в голове человека осознается им; это только значит, что все может им осознавать­ся. Одна из фундаментальных психологич. проблем и заключается в исследовании условий и процесса индивидуального осознания. Совр. исследования выс­ших форм восприятия, речи и ее роли в регуляции целенаправл. деятельности, исследования формирова­ния значений и др. дают достаточный материал для полного преодоления интроспекционистского, созер-цат. представления о человеч. психике.

Др. фундаментальная психологич. проблема — выявление природы тех внутренних, протекающих в голове человека, процессов, к-рые субъективно пере­живаются им как деятельность его сознания. Иссле­дования интеллектуального поведения животных, изу­чение у человека т. н. наглядно действенного мышле­ния и особенно исследование формирования внутрен­ней мыслит, деятельности и других умств. процессов у детей вели к устранению в П. того абс. противопо­ставления внутренней, теоретической и внешней, практич. деятельности, из к-рого исходила старая субъективно-эмпирич. П. Была показана генетич. связь и общность принципиальной структуры этих форм деятельности, подробному исследованию под­вергся и самый процесс преобразования внешних дей­ствий и операций во внутренние, умственные (процесс интериоризации). Вместе с тем перед психологиче­ским исследованием выступил и противоположный процесс: процесс экстериоризации внутренней пси­хической деятельности — ее развертывания во внеш­них формах.

Введение понятия деятельности как процесса, в к-ром осуществляется переход отражаемого в отра­жение, создает возможность теоретич. решения в П. также проблемы биологического и социального. Че­ловек в своей деятельности вступает в отношения к действительности, созданной человечеством в ходе его историч. развития. Присвоение этой действитель­ности индивидом приводит к преобразованию исход­ных биологич. форм его поведения и познания, его потребностей и чувств. Поэтому проблема биологи­ческого и социального в П. есть не проблема взаимо­отношения двух разных факторов, детерминирующих психику человека, а проблема снятия законов биоло­гич. развития психики законами ее обществ.-историч. развития.

По своему предмету П. связана с физиологич. изу­чением деятельности мозга. Успехи физиологии выс-

шей нервной деятельности привели часть исследова­телей к идее о сводимости психического к физиологи­ческому. Эта идея играла прогрессивную роль и была оправдана, пока П. понималась как область чисто описат. знаний о субъективных явлениях. Однако рас­крытие психич. отражения как детерминированного деятельностью, осуществляющей связи субъекта с предметной действительностью, не только выделило П. в самостоят, науку, но и позволило понять дёйст-вит. соотношение П. и нейрофизиологии: хотя и внеш­няя и внутр. деятельность осуществляются системой физиологич. процессов, они не могут быть выведены прямо из физиологич. законов. Так, предметные дви­жения руки, вооруженной орудием, хотя и реализу­ются посредством физиологич. процессов, но управ­ляют ими объективные свойства самого орудия, пред­мета труда, а также трудовая задача. То же соотно­шение обнаруживается и во внутренней, напр. поз-нават., деятельности. Конечно, эта деятельность яв­ляется функцией мозга, однако ее строение, как и используемые в ней логич. операции, не выводимы из физиологич. законов работы мозга. Действит. отноше­ния, связывающие психическое с физиологическим, вытекают из того факта, что работа мозга реализует деятельность субъекта, в частности его внутр. психич. деятельность. Поэтому полная характеристика пси­хич. процессов включает в себя также характеристику реализующих их частных физиологич. механизмов. В связи с этим возникает особая задача: исследовать физиологич. механизмы и морфологич. основу тех или иных конкретных психич. процессов (цветовых ощущений, процессов зрит, поиска, воспроизведения звуков речи и т. п.). Решением этой задачи занимаются пограничные с П. дисциплины — психофизиология и нейропсихология. В свою очередь собственно пси­хологич. исследования широко используют физиоло­гические, особенно электрофизиологич. индикаторы, позволяющие выявить нек-рые особенности проте­кания психич. деятельности. Однако это не превра­щает психологич. исследование в физиологическое, подобно тому как применение в физиологии химич. индикаторов не превращает ее в биохимию.

Совр. П. представляет собой широко разветвлен­ную область знания, включающую ряд отд. дисцип­лин и науч. направлений. Несмотря на прогрессив­ную дифференциацию отраслей П., она сохраняет единство своего предмета, общую направленность на изучение переходов отражаемого в психич. отражение, внешней деятельности в деятельность внутреннюю, психическую, а также переходов психич. отраже­ния в форму деятельности и ее продукты; переходы эти образуют особую форму движения материи, про­дукт высших ступеней развития жизни.

А. Леонтьев. Москва.

История зарубежной П. У истоков детерминистич. понимания психики стояли Гераклит и Демокрит, к-рые трактовали душу как огненное вещество, при­дающее телу жизнь. Медицинские наблюдения и ана-томич. исследования привели к признанию мозга органом психич. деятельности (Алкмеон Кротон-ский), к зарождению учения о темпераментах как различных пропорциях в смеси четырех физич. эле­ментов, определяющих индивидуальные особенности личности (Гиппократ и его школа), а также о пневме как носителе психич. актов. Однако с позиций уче­ния о душе как одном из видов материи нельзя было объяснить происхождение идеальных продуктов — понятий, слов, чисел, что создавало предпосылки для превращения этих продуктов в сущности, пребываю­щие по ту сторону изменчивой природы. Способная к созерцанию идей душа была противопоставлена телу и объявлена бессмертной (пифагорейцы, Платон). В учении Аристотеля было утверждено понимание

психология

423

 

души как способа организации живого тела и его по­ведения. В трактатах «О душе», «О происхождении животных» и др. Аристотель изложил первую систему исихологич. понятий. Лишь при объяснении высших форм умств. активности (учение о нусё) он покидал естеств.-науч. почву и склонялся к дуализму. В эл-линистич. период материалистич. подход к психике отстаивали перипатетики, Эпикур и ранние стоики, в Древнем Риме — Лукреций и Лукиан; линия Пла­тона развивалась неоплатониками. Позиции материа­лизма были укреплены успехами анатомии и меди­цины: Герофил и Эрасистрат открыли нервы, отличив их от мышц и сухожилий, различили чувствительные и двигат. нервы (это открытие было забыто), изучали зависимость чувствительности организма и его двигат. реакций от головного мозга. У Галена скла­дывается детально разработанная схема строения и функций нервной системы, господствовавшая почти полтора тысячелетия. От гилозоизма мысль переходит к строгому расчленению неодушевленного и живого, а собственно психическое отделяется от общебиоло-гического. Следующей ступенью явилась дифферен­циация внутри самого психического, зарождение по­нятия о сознании. Однако единство человеч. сознания, способного к интроспекции, не укладывалось в на-туралистич. схему; поэтому возникли новые попытки утвердить имматериальность психики (Плотин, Ав­густин). Гарантом истинности знания была объявлена душа, к-рая живет и движется в божестве, «повора­чивается к себе», постигая с предельной достоверно­стью собств. деятельность и ее незримые продукты. Система аргументов Августина на века стала путевод­ной нитью для враждебной детерминизму интро­спективной П.

В феод, эпоху развитие положит, знаний о психи­ке резко замедлилось. Однако и здесь естеств.-науч. мысль пробивает себе дорогу в физиологич. П. Ибн Сипы, в борьбе номиналистов с реалистами и др.

17 век открывает принципиально новый подход к психич. деятельности, на к-рую распространяется принцип детерминизма (первоначально в его механи-стич. выражении). Декарт открывает рефлекторную природу поведения, а понятие о душе преобразует в нетеологич. понятие о сознании как непосредств. зна­нии субъекта о собств. психич. актах. В эту же эпоху складывается ряд важнейших исихологич. учений: об ассоциации (Декарт, Гоббс, Локк), о страстях (Декарт) и аффектах (Спиноза), об апперцепции и бес­сознательном (Лейбниц), о происхождении знания из индивидуального чувств, опыта (Локк). Под влиянием механики Ньютона Гартли создает систему, объеди­нившую ассоциативный принцип с рефлекторным. Материалистич. ассоциационизм вскрыл закономер­ный характер течения процессов сознания в зависи­мости от частоты и последовательности контактов организма с внешним миром, а также др. реальных факторов (т. н. законы ассоциации). Учение об ас­социации как осн. механизме душевной деятельности определяло облик большинства психологич. концеп­ций 18—19 вв., как материалистических, так и идеа­листических.

Франц. материализм 18 в. выдвинул учение о раз­личных уровнях нервно-психич. организации (Дидро, Кабанис) и поставил проблему формирования лично­сти, ее интересов и способностей в зависимости от воз­действий социальной среды (Дидро, Гельвеций).

В русле материалистич. мировоззрения складыва­ются и психологич. идеи Ломоносова, Радищева и др. прогрессивных рус. мыслителей. Для 1-й пол. 19 в. характерен расцвет нейрофизиологии. В центре ее интересов первоначально находилось выяснение однозначной зависимости функций от анатомич. структур. Опытное изучение нервной деятельности

приводит к открытию механизма рефлекторной дуги (Прохаска, Белл, Мажанди). В недрах физиологии зародились экспериментальные методы исследования психич. функций, а также первые попытки ввести в анализ этих функций количеств, оценки. Изучая из­менения ощущений при изменении силы раздражи­телей, Э. Вебер установил наличие определ. законо­мерности в соотношении психического и физического. Работы Вебера были использованы Фехнером, сфор­мулировавшим т. н. основной психофизич. закон (см. Ощущение). Др. направление, внесшее эксперимент и количеств, подход в анализ психики, связано с иссле­дованием скорости реакции. Гельмгольц (1850) оп­ределил скорость передачи возбуждения по нерву. В 60-х гг. дат. психофизиолог Ф. Дондерс предложил схему для вычисления скорости психич. процессов как проявлений мозговой деятельности.

Развитие рефлекторной концепции, физиологии ор­ганов чувств, учения о времени реакции, а также ста­новление эволюц. теории в биологии утвердило пред­ставление о том, что психическое включено в работу биологич. систем как фактор, имеющий объективную ценность. Вместе с тем логика развития опытного зна­ния вела к укреплению идеи о том, что психич. явле­ния подчинены законам, не совпадающим с анатомо-физиологическими, и тем самым ставила вопрос о праве П. на самостоят, существование. Выдвигается неск. программ построения П. как опытной науки. Наибольшую популярность приобрела первоначально программа Вундта, направленная на объединение всех современных ему концепций. Но синтез, к-рого он добивался, предполагал объединение направлений, не совместимых по своей идейной сути: интроспектив­ной концепции сознания с детерминистич. психофи­зиологией. Поэтому теоретич. концепция, посредст­вом к-рой Вундт стремился придать единство возглав­ленному им движению за построение эксперимен­тальной П., не выдержала испытания временем. Тем не менее в организац. оформлении эксперименталь­ной П. заслуги Вундта весьма велики. Он создает первую психологич. лабораторию (Лейпциг, 1879), по образцу к-рой возникают аналогичные учреждения в России, США, Англии и др. странах. Появляются спец. периодич. издания. Открываются кафедры в ун-тах. Созываются междунар. конгрессы (1-й в Па­риже в 1889). В 70—80-е гг. и произошло становление П. как самостоят, области знания.

Большинство психологов-эксперименталистов на­ходилось в те годы под влиянием интроспективной трактовки сознания как совокупности феноменов, до­ступных только непосредственно переживающему их субъекту. На необходимости выйти за пределы интроспекции и вскрыть зависимость сознания от объективных факторов настаивали мн. приверженцы «опытной школы» (Бэн, Рибо). Спенсер в имевших большое влияние «Принципах психологии» требовал дополнить субъективную П. объективной. Амер. психофизиолог Дж. Раш разработал оригинальную систему, в к-рой факты сознания трактовались как порождения способной отражать внешний мир мате­рии. Последоват. программу построения П. на базе объективного метода выдвинул Сеченое, идеи к-рого (через И. П. Павлова) повлияли на разработку объек­тивных методов в мировой П. Сеченовские работы стимулировали и развитие прогрессивных учений в России (Лесгафт, Бехтерев, Н. Н. Ланге, Корсаков, Токарский, И. П. Павлов).

Помимо проблем, поставленных еще ранее психо­физикой и психофизиологией, экспериментальная П. подвергла опытному изучению и ассоциации, к-рые изучались сначала с т. зр. скорости их возникновения, а затем на основе экспериментов по памяти (прежде всего Эббингауза) были установлены наиболее общие

424

ПСИХОЛОГИЯ

 

зависимости ассоциаций от частоты повторений и распределения во времени. Были проведены работы по изучению объема внимания (Кэттел), навыков (Брайан и Хартер) и др. Параллельно развивались сравнит. П. (Дарвин, Леб, Ллойд-Морган), а также исследования эмоций (Джемс, Г. Ланге, Рибо), вос­приятия (рус. психолог Н. Н. Ланге), двигат. ощу­щений (Бастиан, Мюнстерберг и др.). Эксперимен­тальная П. складывалась на почве понятий и методов естеств. наук. Социальная же природа психич. дея­тельности человека впервые получила детерминистич. объяснение в марксистском учении, к-рое, однако, стало методология, основой психологич. работы лишь после Великой Октябрьской революции.

Невозможность проанализировать сознание пси-хофизиологич. методами дала повод считать само соз­нание недоступным детерминистич. анализу. Попу­лярной становится идея о двух принципиально не­совместимых подходах к психике: естественнонауч­ном и культурно-историческом (Вундт, Дилътей, Риккерт и др.). В это же время Дюркгейм, Мид, Бол­дуин и др. пытаются утвердить конституирующую роль социальных связей и продуктов по отношению к индивидуальному сознанию. При этом, однако, социальность рассматривается абстрактно, как «чис­тое» общение. Социогенез личности и ее психич. функ­ций не получает истинно каузального истолкования. Обществ, бытие сводится к обществ, сознанию, а последнее либо психологизируется (Тард), либо био-логизируется. Тем не менее эти концепции отмечены несомненной новизной подхода и оказали существ, влияние на ряд психологич. направлений.

Запросы педагогической, медицинской, кримина-листич. практики, а затем во все возрастающих мас­штабах требования капиталистич. произ-ва создали необходимость в разработке методов определения ин­дивидуальных различий между людьми. Один из инициаторов этого направления (получившего назва­ние дифференциальной П.) Ф. Гальтон разработал технику статистич. изучения свойств и способностей личности. Позднее с целью измерения умств. способ­ностей стали применяться тесты. П. получает широ­кий выход в практику, применяется при решении проблем организации труда, проф. пригодности, проф. обучения, изучения сбыта, рекламы и др. Ра­боты в области прикладной П. щедро субсидируются как капиталистич. фирмами, так и гос-вом. Широкое развитие экспериментальных исследований привело к пересмотру ряда исходных принципов совр. бурж. П. Вундтовская схема «субъект и наблюдаемые им процессы внутр. мира» постепенно вытесняется схе­мой «среда и организм, приспосабливающийся к ней». Вюрцбургская школа в ходе экспериментального изу­чения мышления пришла к выводам, к-рые фактически подрывали ее исходную интроспекционистскую схему, поскольку выяснилось, что процесс мышления детер­минируется установкой — задачей, к-рая направляет мысли субъекта, однако им вовсе не осознается. Про­тив субъективного метода школы Титченера (где от психолога требовалось сосредоточиться на элементах сознания как таковых, абстрагируясь от их предмет­ного значения и роли в поведении) выступил т. н. функционализм (Дьюи, Эйнджелл), трактовавший пси­хику как орудие приспособления к среде, «аккомо­дации к новому». Наряду с этим направлением функ­циональной П., восходящим к Джемсу, имелись и другие, представленные в Англии Уордом и Стоутом, в Германии — Штумпфом, в Дании — Гёффдингом, в Швейцарии — Клапаредом. Функционалисты под­готовили почву для появления бихевиоризма, став­шего гл. течением в амер. П. 20 в. В бихевиоризме од­носторонне преломилась потребность в перестройке П. на основе объективного метода: под влиянием по-

зитивизма психич. реальность была отождествлена с непосредственно наблюдаемыми внешними проявле­ниями поведения, а формула «стимул — реакция» трактовалась как конечная единица отношений ор­ганизма к среде. Бихевиоризм дал мощный импульс развитию исследований по проблеме научения. Ук­репляя объективный подход к поведению, бихевио­ризм стал одним из факторов прогресса П. Но в борь­бе с субъективной П. он сам находился под влиянием выдвинутых ею воззрений на сознание и поэтому тре­бовал искоренить все понятия о психич. явлениях, найдя для них телесные эквиваленты (логич. мышле­ние — реакция речевого аппарата, чувство — реак­ции внутр. органов и т. д.). Бихевиоризм проделал сложную эволюцию — от прямолинейно-механистич. схемы Уотсона к связанному с неореализмом учению Э. Холта, от к-рого идут попытки восстановить к правах прежние психологич. понятия, однако в но­вой, поведенческой интерпретации.

Гешталътпсихология подвергла критике психоло­гич. атомизм и направила усилия на исследование целостного, структурного характера психич. деятель­ности, однако при этом она рассматривала интеллект чисто статически, вне развития.

На рубеже 20 в. сложился психоанализ Фрейда, начавший с интерпретации психоневрологич. мате­риала и расширивший свои претензии до масштабов общей теории психич. деятельности, в основу к-рой был положен тезис о предопределенности всех психич. актов энергией слепых сексуальных влечений (ли­бидо). После первой мировой войны Фрейд внес кор­рективы в свою концепцию, введя в нее категорию «Сверх-Я» (Super-Ego), указывающую на социальную детерминацию поведения. Однако социальность при этом оказалась сведенной к биологическому, во мно­гом — к чисто сексуальному. Из школы Фрейда вышли вскоре разошедшиеся с учителем Адлер и Юнг. Адлер, отклонив мнение о всесилии сексуальности, признал осн. двигателем поведения стремление к превосходству, при неудовлетворении к-рого возни­кает «комплекс неполноценности», порождающий «сверхкомпенсацию». Юнг сделал упор на «коллектив­ном бессознательном», понимая под ним доисторич. архетипы мысли, накладывающие ограничения на всю последующую умств. работу человечества. Био-логизация механизмов сознания в учении Юнга и др. психоаналитиков использовалась для расистских вы­водов в фашистской Германии (Йенш, Зандер и др.).

В 30—40-е гг. в зарубежной П. резко усиливается тенденция к сближению и переплетению концепций, выдвинутых в предшествующий период. Это происхо­дит на фоне быстрого совершенствования эксперимен­тальной техники и методов, возрастающего размаха исследований, непосредственно связанных с социаль­ной, инженерной и воен. практикой. В методологич. плане, однако, П. по-прежнему отличает эклектич­ность, отсутствие обобщающих теорий, к-рые бы поз­волили охватить в единой непротиворечивой системе весь эмпирич. материал. Значит, влияние приобрел логич. позитивизм. Сдвиги происходят как в бихевио­ризме, так и в психоанализе (гештальтизм как само­стоят, направление вообще сходит со сцены, его идеи ассимилируют др. школы). В необихевиористских теориях (Толмен, К. Холл и др.) на передний план выдвигается понятие о «промежуточных перемен­ных», т. е. о тех факторах, к-рые опосредствуют дви­гат. реакцию (зависимая переменная) на раздражи­тель (независимая переменная).

В 50—60-х гг. окончательно побеждает тенденция исследования «центр, процессов», развертывающихся между сенсорным «входом» и моторным «выходом» системы организма. Эта тенденция, порожденная ло­гикой развития самой науки и требованиями практи-

ПСИХОЛОГИЯ                                                                               425

ки, утверждается, в частности, благодаря опыту прог­раммирования на вычислит, машинах.

С 60-х гг. широкое междунар. признание получает концепция Ж. Пиаже, к-рый стремится рассматривать П. как одну из наук целостного комплекса дисциплин, занятых изучением человека, и в этой связи пытается построить как биологическое, так и социологич. обо­снование предмета П. Характерным для Пиаже яв­ляется постоянное стремление сочетать в психоло-гич. исследовании методы логики и П., в частности аппарат математич. логики. Пиаже отстаивает сис­темный подход к психике, пытаясь построить особую «логику целостностей», в этом смысле он сделал важ­ный шаг вперед по сравнению с гешталыизмом, до­полнив принцип структурности принципом генетизма.

Предпринимаются попытки рассмотреть нейрофи-зиологич. механизмы как компонент общей структуры поведения (Хебб, Прибрам), распространить объек­тивный метод на изучение чувственно образного ас­пекта жизнедеятельности (Брюнсвик, Гибсон).

Под воздействием математич. логики, кибернетики и теории информации в П. нарастает тенденция к формализации, выступившая уже в «гипотетико-де-дуктивном» бихевиоризме К. Холла. В системе К. Ле­вина понятия топологии были использованы для объ­яснения динамики мотивов индивидуального и груп­пового поведения. Левин был инициатором экспери­ментального изучения личностных отношений, т. е. взаимодействия индивидов в группах различной сте­пени общности. Эти работы образовали новое направ­ление в социальной психологии. Трансформации под­вергся и психоанализ, из недр к-рого вышел нео­фрейдизм, связавший бессознат. психич. механику с действием социально-культурных факторов (Хорни, Салливан, Фромм) и соответственно перестроивший психотерапию, к-рая используется не только для ле­чения невротиков, но и с целью помочь нормальным людям избавиться от чувства беспомощности, страха, неудовлетворенности. Резко возрастает число проф. психологов-консультантов, в функции к-рых входит содействие индивиду в «оптимальной адаптации» к социальным условиям.

Неудовлетворенность биологизаторскими и идеа-листич. концепциями способствовала пробуждению у передовых психологов бурж. стран (Полицер, Вал­лон, Фрес, Уэлс и др.) живого интереса к диалек-тико-материалистич. пониманию психич. деятельно­сти, достижениям СОВ. П.  М. Ярошевский. Ленинград.

История советской П. Накануне Октябрьской ре­волюции в России П. развивалась в сложных и проти­воречивых условиях. Крайнюю правую группировку в ней составляли философы-психологи (А. И. Введен­ский, Л. М. Лопатин, Н. О. Лосский, С. Л. Франк и др.), стоявшие на позициях нем. идеалистич. филосо­фии и П. Им противостояло естеств.-науч. направле­ние («объективная П.» или «психорефлексология» Бехтерева, «биопсихология» В. А. Вагнера, «реаль­ная П.» Н. Н. Ланге), развивавшееся в тесной связи с идеями И. М. Сеченова и И. П. Павлова. Позиция организатора Моск. психологич. ин-та Г. И. Челпа-нова была двойственной: тяготея в своих общетеоретич. построениях к идеалистич. П. («Мозг и душа», М., 1912), он в то же время способствовал развитию экс­периментальных психологич. исследований.

В первые послереводюц. годы ведущую роль игра­ет естеств.-науч. направление, провозглашающее союз с естествознанием (биологией, физиологией, эволюц. теорией) и выступающее с идеями построения П. как объективной науки. В развитии этого направления важнейшую роль играет учение И. П. Павлова о выс­шей нервной деятельности. В эти же годы в работах Бехтерева и Корнилова определяются черты ведущих направлений П. тех лет — рефлексологии  и реакто-

логии. На 1-м Всеросс. съезде по психоневрологии (10—15 янв. 1923) в докладе Корнилова впервые в истории мировой П. выдвигается требование приме­нить марксизм в области П. Вокруг Моск. психологич. ин-та, возглавляемого (с 1923) Корниловым, группи­руются молодые науч. работники, стремящиеся реа­лизовать программу построения марксистской П. (Н. Ф. Добрынин, А. Н. Леонтьев, А. Р. Лурия, В. А. Артемов и др.); видная роль принадлежит Л. С. Выготскому.

На 2-ю пол. 20-х гг. приходятся первые опыты создания марксистской П. При всей очевидности того, что П. не может оставаться «наукой о душе», сов. пси­хологи испытывали еще значит, трудности при опре­делении предмета изучения П. В этих условиях в реактологии и рефлексологии складывается мехаии-стич. трактовка ее как науки о поведении. Однако формирующиеся в этот период психологич. концеп­ции, связанные с проникновением в П. принципов ленинской теории отражения и диалектико-материа-листич. учения о развитии (теория историч. развития высших психич. функций Л. С. Выготского, генетич. принцип трактовки психич. процессов у П. П. Блон-ского и др.), вскоре перерастают те методологич. пред­посылки, к-рые допускала трактовка П. как науки о поведении. Это осознается передовыми психологами. Важнейшая черта перестройки П., к-рая приходится на начало 30-х гг. и сопровождалась дискуссиями по общей П., заключалась в утверждении сознания в ка­честве ее предмета. Начиная со 2-й пол. 20-х гг. на первый план выдвигаются прикладные отрасли П.: психотехника и П. труда, детская и педагогич. П., судебная П. и др. Сов. психологи активно участвуют в решении проблем перестройки произ-ва, науч. орга­низации труда (НОТ), социального воспитания, куль­турно-массовой работы и др. Социальная значимость разрабатываемых науч. проблем становится осн. нервом исследовательской работы. В то же время в области прикладной П. продолжается идейно-теоре-тич. борьба: критика теории «двух факторов» в педа гогич. и детской П., «наследственно-биологич.» на­правления в патопсихологии и характерологии и т. п.

В теоретич. оформлении основ сов. П. существ, роль играло становление диалектич. концепций, преж­де всего теории происхождения, структуры и развития высших психич. функций Выготского. В трудах Вы­готского и его сотрудников складывался историч. подход к изучению психики человека, связанный с двумя гипотезами: об опосредствованном характере психич. деятельности и о происхождении внутр. психич. процессов из деятельности первоначально внешней и «интерпсихической». Историзм в трактовке психики человека получает дальнейшее развитие в работах А. Н. Леонтьева и его сотрудников, где пси­хич. деятельность рассматривается как особая форма деятельности, продукт и дериват внешней материаль­ной деятельности, к-рая преобразуется в ходе об­ществ.-историч. развития во внутр. деятельность че-ловеч. сознания (А. Н. Леонтьев, Проблемы развития психики, М., 1959; Ленинская премия в 1963). В кни­гах Блонского формулируется подсказанная прин­ципами диалектич. подхода генетич. теория развития памяти и мышления. Большое внимание привлекают работы С. Л. Рубинштейна, в к-рых обосновывается принцип детерминизма в П., рассматриваются основы теории мышления, обстоят, критике подвергаются зарубежные психологич. теории.

Перестройка П. на основе теории отражения выдви-нулана первый план разработкупроблемы психологич. структуры познават. процессов. Важное значение при­обретает изучение переходов от ощущения к мышле­нию, а также интеллектуального опосредствования ощущений (Б. Г. Ананьев), исследование зрит, ощуще-

426

ПСИХОЛОГИЯ

 

ний, чувствительности и сенсибилизации органов чувств (С. В. Кравков, К. X. Кекчеев), слуховых ощу­щений (Б. М. Теплое) и т. д. Первоначально возникнув в области изучения восприятий, все более широкий размах приобретают исследования, связанные с тео­рией установки (Д. Н. Узнадзе) и давшие возможность реализовать оригинальный подход к проблемам актив­ности личности и бессознательного. В предвоен. годы заметные сдвиги наблюдаются в исследовании навы­ков (Л. А. Шварц, Е. В. Гурьянов и др.), внимания (Н. Ф. Добрынин), памяти (А. А. Смирнов, П. И. Зин-ченко, Н. А. Рыбников, Л. В. Занков), мышления (П. А. Шеварев, П. Я.Гальперин, А. В. Запорожец, Н. А. Менчинская, Л. И. Божович). Тогда же наме­чаются предпосылки для создания диалектико-ма-териалистич. концепции способностей и их развития в процессе деятельности (Б. М. Теплов). Интерес к П. личности, определившийся в это время, связан с учением А. С. Макаренко о развитии личности в кол­лективе.

Всеобщее признание получает понимание обществ.-историч. обусловленности сознания человека. На этой основе исследуются различные формы активности лич­ности: направленности личности (С. Л. Рубинштейн), установок как модификаций личности (Д. Н. Узнадзе), отношений (В. Н. Мясищев) и др. В П. прочно утвер­ждается принцип развития. Сов. психологи исходят из единства сознания и деятельности, находя основу объективного познания психики и получая возмож­ность правильного решения вопроса о методах П. Исследуя структуру человеч. сознания, П. начинает нащупывать межфункциональные связи и отношения (о к-рых еще в 20-е гг. говорил Выготский), преодоле­вая узкий функционализм в трактовке психич. про­цессов. Однако эта задача не была решена гл. обр. потому, что это требовало перестройки самой системы понятий в П.— теоретически утверждаемый принцип единства психич. деятельности вступал в противоре­чие с традиц. схемой изолированных психич. функ­ций. Разрешение этого противоречия становится одним из факторов дальнейшего развития сов. П.

В период Великой Отечеств, войны в сов. П. широко развернулись работы оборонной тематики (изучение условий повышения чувствительности зрения и слуха, свето- и звукомаскировки, восстановления боеспособ­ности и трудоспособности раненых и т. д.).

В послевоен. годы продолжается интенсивная раз­работка теоретич. и экспериментальных проблем сов. П., проводятся дискуссии по важнейшим методологич. проблемам, выявляются разнообразные науч. школы и течения. Создание Академии педагогич. наук РСФСР (1943) явилось важным фактором, способствовавшим широкому включению психологов в разработку проб­лем обучения и воспитания. На трех всесоюзных сове­щаниях по П. (в 1952, 1953 и 1955) подводятся итоги выполненной в послевоен. период большой работы в области П. личности и воспитания, физиологич. механизмов психич. деятельности человека, П. позна-ват. процессов и др. В 1957 было учреждено Об-во психологов при АПН РСФСР, а в 1959 состоялся его первый съезд. Разработка осн. проблем П. осущест­вляется в исследованиях В. А. Артемова, Е. И. Бойко, П. Я. Гальперина, Ф. Д. Горбова, В. В. Давыдова, Н. Ф. Добрынина, Н. И. Жинкина, Л. В. Занкова, А. В. Запорожца, В. П. Зинченко, А. Н. Леонтьева, А. Р. Лурия, Н. А. Менчинской, В. Д. Небылицына, К. К. Платонова, С. Л. Рубинштейна, П. А, Рудика, А. Н. Соколова, Е. Н. Соколова, А. А. Смирнова, Б. М. Теплова, Ф. Н. Шемякина, П. А. Щеварева, Е. А. Шороховой, Д. Б. Эльконина, П. М. Якобсона (Москва), Б. Г. Ананьева, Л. М. Веккера, В. Ф. Ло­мова, В. Н. Мясищева, М. Г. Ярошевского (Ленин­град), Г. С. Костюка (Киев), Р. Г. Натадзе, А. С.

Прангишвили, 3. И. Ходжава (Тбилиси), П.И. Зинчен­ко (Харьков), М. А. Мазманяна (Ереван), В. С. Мерли­на (Пермь), И. В. Страхова (Саратов), Д. Г. Элькина (Одесса) и мн. других. Для сов. П. конца 50-х —1-й пол. 60-х гг. характерно развитие отраслей, важных для нар. х-ва и культуры (педагогич. П., социальная П., инженерная П., космич. П. и др.), тесный контакт со смежными науками (логикой, педагогикой, киберне­тикой, социологией и т. д.), широкое использование электроники и новейшей экспериментальной техники, факторного анализа, моделирования психич. фун­кций. Эти новые черты сов. П. обнаруживаются в содержании работы 2-го съезда Об-ва психологов (1963).

Заметно расширяются и углубляются связи сов. П. с зарубежными психологами. Это выражается в сов­местном участии в междунар. съездах и конференциях, переводе и издании книг, использовании и проверке эксперимент, методик и т. п.

В наст, время в СССР н.-и. работа ведется во мн.
психология, учреждениях и лабораториях. В Моск.
и Ленингр. ун-тах организованы психологич. фак-ты.
Очередной (18-й) междунар. конгресс психологов сос­
тоялся в Москве (авг. 1966), президент конгресса —
А. Н. Леонтьев.                             А. Петровский. Москва.

Структура совр. П. Строгой классификации психо­логич. науки по отраслям не существует. Ориенти­руясь на фактич. положение дел в совр. П., ее можно разделить на общую П. и социальную психологию. Последняя, занимая на первых порах промежуточ­ное положение между П. и социологией, по мере кон-ституирования и уточнения своего предмета все более обособлялась и в наст, время представляет собой впол­не самостоят, науку, обладающую развитыми собств. методами исследования, хотя и не утратившую связи со своими базовыми дисциплинами.

Если иметь в виду предметное содержание П., то одна из возможностей ее классификации содержится в принятом в П. принципе единства развития и деятель­ности. Исходя из этого, в качестве основания класси­фикации П. могут быть избраны психологич. аспекты: 1) конкретной деятельности, 2) развития, 3) отношения личности (как субъекта развития и деятельности) к обществу (в к-ром осуществляется ее деятельность и развитие).

Если за основу принимается первое основание, то определяется след. ряд отраслей П.: психология т р у-д а, в свою очередь подразделяющаяся на инженер­ную, авиационную (исследование психологич. законо­мерностей деятельности в процессе летного обучения и выполнения полетов), космич. П.; педагогич. П., изучающая психологич. закономерности обучения и воспитания человека; медицинская П., изу­чающая психологич. аспекты деятельности врача и поведения больного и подразделяющаяся па нейро­психологию (исследование динамич. локализации пси­хич. явлений, соотношение психич. функцион. струк­тур с мозговыми физиологич. структурами), психо­фармакологию (изу^тчение влияния лекарств, веществ — т. н. психотропных веществ — на психич. деятель­ность), психотерапию (изучающую и использующую средства психич. воздействия для лечения больного), психопрофилактику и психогигиену (разрабаты­вающую систему мероприятий для обеспечения пси­хич. здоровья людей); ю р и д и ч. П., рассматриваю­щая психологич. аспекты деятельности, связанной сре-ализацией системы права, подразделяется на судебную П., исследующую психологию участников уголовного процесса, криминальную П. (психологич. проблемы поведения и формирования личности преступника, мотивы преступления и т. п.), пенитенциарную или исправительно-трудовую П.; военная П.; пси­хология торговли; П. спорта, иссле-

психология

427

 

дующая психологич. особенности личности и деятель­ности спортсмена, условия и средства психологич. подготовки спортсменов и психологич. факторы, свя­занные с организацией и проведением соревнований; П. научного и художеств, творче­ства, по своему предмету тесно смыкающаяся с эвристикой.

Если за основу классификации принять психологич. аспекты развития, то П. разветвляется на в о з р а с т-н у ю П., подразделяющуюся на детскую П., психоло­гию подростка, П. юности, геронтопсихологию; П. анормального развития (патопсихология, олигофренопсихология, сурдопсихология и т. д.); с р а в н и т. П.

Если же классифицировать отрасли П. с т. зр. психологич. аспектов взаимоотношения личности и общества, то вычленяются такие отрасли, как и н д и-в и дуальная П. (прежде всего П. личности) и общественная П. (социальная П.), исследу­ющая П. коллектива, малых групп, П. религии и т. д.

Дифференциация П. дополняется встречным процес­сом интеграции, в результате к-рого осуществляется «стыковка» П. с др. науками (через инженерную П.—с техникой, через социальную П.— с социологией и т. д.). Вместе с тем внутри психологич. науки обна­руживаются возможности объединения ранее не свя­занных между собой отраслей. Так, на основе утвер­ждающейся в наст, время трактовки формирования личности в трудовой деятельности не непосредственно, а через трудовой коллектив, намечается тенденция сближения социальной П. и П. труда, имеющих раз­личные историч. корни.

Поскольку в конкретном психологич. исследова­нии все три аспекта соотношения деятельности и раз­вития личности в обществе органически слиты, любые схемы классификации оказываются относительными.

Определ. представление о конкретном содержании
совр. П. может быть получено в результате знаком­
ства с такими ее отраслями, как П. труда, инженер­
ная П., космич. П., военная П., психология творчества,
сравнит. П. И детская П.                 А. Петровский. Москва.

П. детская — раздел П., изучающий онтогенез различных психич. процессов, психологич. особенно­сти разных видов детской деятельности (игры, уче­ния, труда), формирование качеств детской личности. J3 качестве особой науч. дисциплины детская П. сло­жилась в сер. 19 в.

Исследования в области детской П. показали, что наследств, особенности нервной системы и процессы ее созревания представляют собой необходимое усло­вие психич. развития ребенка, но не являются движу­щими причинами этого развития. Духовные способ­ности человека формируются на основе прирожденных анатомо-физиологич. предпосылок или «задатков» под влиянием условий жизни и воспитания (Б. М. Теплов и др.). Ведущую роль в онтогенезе человоч. психики играет обучение, в ходе к-рого ребенок овладевает обществ, опытом, накопленным предшествующими по­колениями. В результате обучения происходит не толь­ко обогащение ребенка известной суммой знаний и умений, но и качеств, перестройка его психич. процес­сов, образование новых функцион. систем, формиро­вание новых способностей и качеств личности. Усвое­ние детьми обществ, опыта происходит в активной форме, в процессе деятельности (А. Н. Леонтьев, С. Л. Рубинштейн и др.). Как показали исследования (Б. Г. Ананьев, Л. И. Божович, П. И. Зинченко, Г. С. Кос-тюк, Н. А. Менчинская и др.), развитие психич. про­цессов и формирование свойств личности существ, образом зависят от характера деятельности ребенка и тех возрастных изменений, к-рые в ней происходят на протяжении детства. Между внешней, практиче­ской и внутр., психич. деятельностями существуют

сложные генетич. и функцион. зависимости. Так, исследования формирования у детей интеллектуаль­ных процессов и понятий, проведенные П. Я. Гальпе­риным, Д. Б. Элькониным и др., обнаружили законо­мерные переходы от материальных к идеальным дейст­виям, совершаемым в уме, в плане представлений. Признание детерминированности психич. развития ре­бенка условиями жизни и воспитания не означает от­рицания внутр. логики этого развития, известной его «спонтанейности». На разных генетич. ступенях дети оказываются особо чувствительными, «сензитивными» к определ. содержаниям, тогда как другие усваивают­ся ими плохо или вовсе не усваиваются (Выготский). В процессе развития, особенно в переходные периоды детства, возникают противоречия, приобретающие иногда острую форму «возрастных кризисов» (как это, напр., имеет место при кризисе в подростковом воз­расте). Важное значение имеет противоречие между возросшими физическими и духовными возможностями ребенка и старыми, ранее сложившимися формами взаимоотношений с окружающими и видами деятель­ности. Это противоречие разрешается путем установ­ления новых взаимоотношений и формирования но­вых видов деятельности, что знаменует собой переход ребенка на более высокую ступень психич. развития. В совр. сов. исследованиях показана относительность, историчность возрастных лимитов и стандартов, что имеет важнейшее значение для теории обучения.

А. Запорожец. Москва.

П. труда изучает психологич. особенности трудо­вой деятельности человека. Развитие П. труда нача­лось в 20 в. в связи с движением НОТ — науч. орга­низации труда.

К началу 1-й мировой войны центр, место в П. труда заняли проблемы проф. отбора. В этой связи широкое применение получил метод тестов, с помощью к-рых пытались определять и количественно оценивать предпосылки к успешному овладению той или иной профессией. Наряду с различиями в проф. способно­стях были вскрыты и различия в проф. склонно­стях, интересах и мотивах, побуждающих людей пред­почитать одни профессии другим. Возникла потреб­ность в организации спец. консультационных бюро по оказанию помощи подросткам, выбирающим про­фессию. Так выросла спец. ветвь П. труда, известная под именем проф. отбора и проф. консультации.

Особое направление в П. труда составляют исследо­вания, посвященные изучению законов упражнения и развития навыков и качеств, важных для различных видов труда.

Предпосылкой еще одного направления исследова­ний в области П. труда послужили эмпирич. данные о колебаниях работоспособности, в первую очередь связанных, с утомлением, суточным ритмом. Возникла необходимость в изыскании спец. методов, с помощью к-рых можно было бы измерять утомляемость и сте­пень снижения работоспособности. В этом русле П. труда, как правило, координирует свои усилия с фи­зиологией труда. Вплотную к этому разделу П. труда примыкает в методич. отношении близкий ему раздел, посвященный изучению влияния на психич. деятель­ность внешней среды, рабочего места, конструкции и расположения приборов и др. Возникла потребность в психологич. рационализации оборудования, машин, рычагов управления, средств сигнализации и т. п., включая цветовое оформление. Первые исследования в этой области, начатые еще в 20-е гг., определили со­держание и пути развития самостоят, направления П. труда, известного сейчас под названием инженер­ной П.

Особое место в арсенале методов П. труда заняли аналитич. методы, с помощью к-рых вскрываются психологич. особенности трудовой деятельности. Эта

428

ПСИХОЛОГИЯ

 

глава П. труда получила название П. профессий, или профессиографии.

Существует целый ряд др. направлений П. труда, связанных с задачами рационального реконструиро­вания профессий, анализом причин возникновения аварийных ситуаций и ошибочных действий и т. п.

Наиболее актуальные проблемы совр. П. труда кон­
центрируются вокруг задач инженерной П. и вопросов
проф. обучения, разрабатываемых специалистами в
области П. труда совместно с инженерами и педа­
гогами.                                          С- Геллерштейн. Москва.

П. инженерная — раздел П. труда, изучающий деятельность человека-оператора в автоматизирован­ных системах управления. Как самостоят, науч. дис­циплина инженерная П. возникла в конце 40-х гг. 20 в. На начальном этапе своего развития она решала задачи, связанные с облегчением труда человека (пилота, диспетчера, наблюдателя), работающего с автоматич. устройствами. Были выработаны полезные рекомендации по оптимальному конструированию шкал приборов, указателей, органов управления, по их размещению на пультах управления, по выбору средств сигнализации и т. п. Развитие кибернетич. методов, возникновение системного подхода к проек­тированию новых технич. средств, создание систем управления большого масштаба, наконец, развитие и совершенствование электронных вычислит, и инфор-мационно-логич. машин в 50-х гг. поставили как центр, проблему автоматизации проблему «человек-машина», т. е. проблему рацион, распределения и согласования функций между человеком и машиной. Реальные сис­темы и реальные люди оказались не вполне совмести­мыми, попытки же полной автоматизации, исключения человека из системы управления привели к неудачам. На этом этапе своего развития инженерная П. высту­пает как наука, теоретически и практически изучаю­щая человеч. аспект функционирования автоматизи­рованных систем управления, тогда как системотех­ника изучает его технич. аспект. Решая эти задачи, инженерная П. сталкивается с широкими филос. про­блемами: о месте и роли человека в научно-технич. прогрессе, о будущем технич. цивилизации, о модели­ровании психич. функций и т. п. На этой основе в инженерной П. осуществляется синтез П. труда, общей П. человека, педагогич. и социальной П. К практич. задачам совр. инженерной П. относятся: науч. обос­нование распределения функций между человеком и машиной, отыскание алгоритмов нек-рых операций, выполняемых человеком, с целью передачи их машине; оптимальное распределение функций между операто­рами и координация выполняемых ими действий; определение макс, объема и скорости приема, пере­работки и передачи информации человеком, отыскание наиболее эффективных способов кодирования инфор­мации, предъявляемой оператору; установление крите­риев надежной, стабильной и точной работы опера­тора в реальных условиях, оценка влияния утомления, психич. напряженности и др. факторов на эффектив­ность деятельности оператора; разработка адекватных и действенных методов обучения и тренировки опе­раторов на основе знания психологич. структуры про­цессов усвоения, выработки навыков и т. д.; разра­ботка принципов отбора операторов с учетом их антро-пометрич., физиологич. и психологич. особенностей. Деятельность оператора имеет сложный, опосред-ствов. характер. Упрощенно она может быть описана с помощью следующей схемы: прием (восприятие) ин­формации, оценка принятой информации и перерабо­тка ее в форму, пригодную для принятия решения,— принятие решения — исполнит, действия. В одних случаях центр тяжести приходится на первые две сту­пени (обычно их объединяют понятием «информаци­онный поиск»), в других—главным является принятие

решения или исполнит, действия (обычно объединя­емые понятием «обслуживание»).

Характерной особенностью деятельности оператора является то, что он, как правило, лишен возможности непосредственно наблюдать объекты управления if вынужден пользоваться сведениями о них, поступа­ющими к нему по каналам связи. Для того чтобы оператор мог быстро и безошибочно ориентироваться в ситуации, эти сведения, а также информация о па­раметрах внешней среды и состоянии самой системы управления поступают обычно на визуальные средства отображения информации (индикаторы, табло, экраны и др.). То, что видит оператор на средствах отобра­жения, является информац. моделью реальной обста­новки, реальных объектов. Создаваемые информац. модели должны в макс, степени учитывать функцией, возможности оператора, его знания и опыт. Более то­го, информац. модель должна допускать оперативное декодирование информации и формирование образон, с тем чтобы оператор мог приступить к решению за­дачи с миним. задержкой во времени. Формирование образов означает трансформацию информац. модели во внутреннюю, т. и. концептуальную модель внешней обстановки. Для сложных изменяющихся ситуаций согласование содержания информационной и кон­цептуальной моделей является осн. средством повы­шения оперативности и точности информац. поиска.

Создание адекватных реальности и задачам опера­тора информац. моделей, их улучшение и приспособ­ление к психологич. особенностям человека есть часть более общей проблемы создания информац. языка, понятного человеку и могущего быть использованным машиной, проблемы общения человека с машиной.

В.Зинченко, Г. Смолян. Москва.

П. космическая — новая, быстро развивающаяся ветвь П. труда, изучающая воздействие специфич. ус­ловий и факторов космич. полета на психологич. ас­пекты функцион. деятельности космонавтов. Осн. со­держание космич. П. составляют экспериментально-психологич. исследования, направленные на обеспече­ние отбора и подготовки космонавтов. Психологич. структура деятельности космонавта определяется рядом проф. особенностей: непрерывностью деятель­ности; жестко регламентированным порядком работы; строгим ограничением времени, отводимого на рабочие операции; опосредствованным характером оценки полезных результатов работы (определяемым «включе­нием» автоматич. устройств и приборов в перцептив­ные, интеллектуальные и исполнит, процессы и свя­занным с необходимостью сложного психич. переко­дирования результатов с учетом поправок на запазды­вание приборов); постуральиым фактором, объединяю­щим специфич. воздействия космич. полета (невесо­мость, перегрузки и др.); фактором «новизны», связан­ным с большой эмоц. нагрузкой, нервным и умств. напряжением. Эти и нек-рые другие факторы космич. полета приводят к появлению новых взаимоотно­шений между сигнальной (воспринимаемой) инфор­мацией и оперативной деятельностью, что ведет к воз­никновению психически напряженных состояний, преодоление к-рых требует значит, психич. и мышеч-но-тонич. постуральной адаптации. В качестве иллю­страции можно указать на нарушения спонтанной дея­тельности анализаторов в условиях невесомости, вы­зывающие у отд. лиц пространств, дезориентацию вплоть до полного разрушения правильного восприя­тия внешнего мира и т. н. «схемы тела» — отражения в сознании свойств и способов функционирования как отд. частей и органов тела, так и всего тела. Опыт по­казывает, что только спец. методами тренировки мож­но выработать и закрепить новую функцион. схему анализаторов, при к-рой достигается адаптация к пос-туральному фактору космич. полета.

психология

423

 

Коомич. П. разрабатывает спец. экспериментально-псмхологич. методики, направленные на обнаруже­ние высоких функцион. возможностей организма и адаптацию к разнообразным (известным и предпола­гаемым) факторам космич. полета. Эти методики, строящиеся преим. на принципе воспроизведения, позволили выяснить и объективировать, а в ряде слу­чаев и исключить неблагоприятные психологич. фак­торы, обусловливающие недостаточную нервно-пси-хич. устойчивость кандидатов в космонавты. При от­боре космонавтов немалое значение отводится психич. симптомокомплексу, выражаемому обычно понятиями мнительности, внушаемости. Объективные исследо­вания этого комплекса в космич. П. только начались, однако в систему психологич. подготовки космонавтов уже входят мероприятия, позволяющие преодолеть или ослабить состояние напряженного (тревожного) ожидания, неуверенности, беспокойства за благопо­лучный исход.

Особое значение в космич. П. приобретают вопросы взаимодействия космонавтов, коллективной органи­зации их труда, проблемы прогноза эффективности деятельности экипажа. Совместная групповая дея­тельность космонавтов ставит вопрос о психологич. совместимости, сыгранности отд. лиц. Взаимозави­симая трудовая деятельность и отдых в условиях длит, групповой изоляции выдвигают перед групповой П. такие проблемы, как определение осн. линии пове­дения группы в целом и отд. лиц в различных ситуа­циях, в т. ч. в аварийных.

Ф. Горбов, Г. Смолян. Москва.

П. военная — отрасль прикладной П., исследую­щая проблемы, связанные с оценкой и предвидением поведения человека в боевых условиях, приспособле­ние к условиям воен. жизни, действия по управлению войсками и боевой техникой (П. командования), отбор по родам войск и для спец. заданий, психологич. аспекты воеи. воспитания и обучения, взаимоотно­шения начальников и подчиненных, разработку мето­дов «психологич. войны» (пропаганда и контрпропа­ганда и т. д.). Основным для воен. П. является изу­чение того влияния, к-рое оказывает на протекание психич. процессов, на действия и поступки человека состояние напряженности («стресс»), связанные с ним изменения в работе органов чувств, в осуществлении мыслит, операций, волевых действий, в частнос­ти его влияние на принятие решения. Воен. П. вы­делилась в самостоят, отрасль П. в нач. 20 в. в период подготовки 1-й мировой войны. Первоначально ее гл. тематикой была П. воен. руководства, а осн. тенден­цией — выведение П. армии из П. толпы; социальный аспект репрезентировал всю воен. П. (Тард, Лебон, Компеано, Ардан дю Пик, Курбе, Дю Тейль).С развити­ем воен. техники гл. задача смещается в сторону опре­деления роли человеч. фактора в управлении этой техникой. Особенно большое развитие воен. П. полу­чает после 2-й мировой войны, прежде всего в США, где огромное число исследований самой разнообразной психологич. тематики выполняется как самими воен. орг-циями, так и по контракту с ними.

В СССР исследования по воен. П. проводятся, исхо­дя из общих методологич. установок сов. П. и с учетом качеств, отличия сов. вооруж. сил от армий импери-алистич. стран. Ряд принципиальных положений воен. П. был разработан М. В. Фрунзе и др. полководцами

Сов. Армии.                                           М. Роговин. Москва.

П. творчества как процесса созидания новых со­циально значимых продуктов в различных областях деятельности, прежде всего в науке, технике, иск-ве, становится областью спец. исследования в нач. 20 в. Для ее эмпирич. разработки используются первона­чально статистический (Ф. Гальтон) и биографический (В. Оствальд, А. Пуанкаре) методы, в дальнейшем

тесты, интервью, эксперимент, факторный анализ. Изучение П. творчества приобретает широкий раз­мах в 50-х гг. Работы по П. науч.-технич. творчества развертываются в неск. направлениях. Анализу под­вергается специфика творч. мышления, в отличие от др. форм интеллектуальной активности. В связи с этим обсуждается роль в творч. процессе интуиции, воображения, подсознательного, вдохновения и др. психич. актов и состояний. Большое число работ по­священо особенностям творч. личности. В качестве таковых выделяются: оригинальность, склонность к разумному риску, поиск порядка в беспорядке, дивср-гентность, нонконфоризм и др. Гилфорд предпринял попытку построить математич. модель структуры творч. личности, используя тесты и метод факториаль-ного анализа. Эта модель, как и другие, применялась в США для определения способностей к творч. работе в науке и пром-сти. Изменение характера науки по­требовало перейти к описанию группового творчества (Бруннер). Изучению подвергается также возрастная динамика творч. возможностей и достижений личности (Термен, Леман, Торранс и др.). Важное значение при­дается факторам, стимулирующим творч. активность, предлагается спец. техника «штурма мозга» (Осборн) и даже применение психофармакологических средств (А. Хаксли, Лири).

Значит, лит-ра существует в области П. художеств,
творчества и П. иск-ва. Однако, несмотря на большой
эмпирич. материал, общая теория творч. процесса
остается слабо разработанной, что затрудняет и эф­
фективное решение практич. задач. В последние годы
исследования в области П. творчества начинают раз­
вертываться в СССР (такие исследования проводились
И В 20-е ГГ.).                               М. Ярошевский. Ленинград.

П. сравнительная — область психологич. исследо­ваний, в к-рой осуществляется сопоставление психики животных и человека, устанавливаются характер и причины существующего сходства и различий в их поведении, а также изучается психика животных, при­надлежащих к различным систематич. группам (видам, родам, семействам и т. д.). Хотя предмет сравнит. П., как он исторически сложился, по существу совпадает с предметом зоопсихологии, однако понятие сравнит. П. является более широким, т. к. на первый план здесь выступают сопоставления различных форм поведения и психич. деятельности у животных и человека. Совр. сравнит. П. имеет весьма сложную и далеко неуста­новившуюся структуру, охватывая исследования в об­ласти зоопсихологии и физиологии высшей нервной деятельности животных, антропогенеза, экологии, этологии и генетики поведения. Осн. проблематика сравнительно-психологич. исследований включает в себя проблемы тропизмов, инстинкта, навыков, интел­лекта, т. е. важнейших врожденных и приобретенных механизмов поведения животных. К классич. объектам сравнит. П. (паукам, птицам, собакам, лошадям, ан­тропоидам и др.) в наст, время присоединены кито­образные (дельфины).

В первые десятилетия 20 в. к исследованиям ин­стинктивной деятельности (В. А. Вагнер) присоеди­няются сравнительно-психологич. исследования при­способления посредством индивидуального изменения поведения. Исключит, значение имели здесь классич. эксперименты И. П. Павлова над условными рефлек­сами у животных. Важную роль сыграли осуществлен­ные В. Кёлером исследования интеллекта челове­кообразных обезьян. Сравнительно-психологич. ис­следования человекообразных и низших обезьян проводятся и в СССР (Н. Н. Ладыгина-Коте, Э. Г. Ва-цуро, Н. Ю. Войтонис, Г. 3. Рогинский, Н. А. Тих и др.).

В совр. бурж. сравнит. П. в последние годы полу­чила распространение этологич. школа, изучающая

430

ПСИХОЛОГИЯ

 

гл. обр. вро;кденные компоненты поведения. Вместе с тем развивается биопсихологич. направление (Пьерон, Фишель), дающее не только психологич. и физиологич. интерпретацию поведения, но и принимающее во вни­мание его биологич. характеристику. В работах этого направления (особенно у Фишеля) находят развитие взгляды, принятые в школах сов. сравнит. П.

А. Петровский. Москва.

Лит.: Общая П. К о р н и л о в К. Н., Учение о реак­циях человека с психологич. т. зр., М., 1921; Б л о н с к и и П. П., Память и мышление, М.—Л., 1935; Рубинштейн С. Л., Бытие и сознание, М., 1957; его же, Принципы и пути развития П., М., 1959; Леонтьев А. Н., Об историч. подходе в изучении психики человека, в кн.: Психологич. наука вСССР, т. 1, М., 1959; его же, Проблемы развития психики, [2 изд.], М., 1965; Выготский Л. С, Развитие высшихпсихич. функций, М., 1960; Джемс В., Науч. основы П., пер. с англ., СПБ, 1902; Л и п п с Т., Самосознание, пер. с нем., СПБ, 1903;К ю л ьп е О., Совр. П. мышления, в сб.; Новые идеи в философии, сб. 16, СПБ, 1914; К о ф ф к а К., Основы психич. развития, пер. с нем.,М.—Л., 1934; П. мыш­ления. Сб. переводов с нем. и англ., М., 1965;Wundt W., Gmndriss der Psychologie, Lpz., 1896; 5 Aufl., Bd 1—2, Lpz., 1902; Watson J. В., Psychology as a behaviorist views it, «Psychol. Rev.», 1913, v. 20; Selz O., Zur Psychologie des produktiven Denkens und des Irrtums, Bonn, 1922; К б h 1 с г W., Gestaltprobleme und AnfSnge einer Gestalttheorie, «Jah-resber. iiber gesamte Physiol.», 1922—24; Biihler K., Die Krise der Psychologie, 2 Aufl., Jena, 1929; Janet P., L'evo-lution psychologique et la personalite, P., 1929; Titchcner E. В., Systematic psychology, prolegomena, N. Y., 1929; T о 1-m a n E d. С h., Purposive behaviour in animals and men, N. Y., 1932; L e w i n K., Principles ot topological psychology, N. Y., 1936; P i a g e t J., La psychologie de l'intelligence, 3 ed., P., 1952; Wertheimer M., Productive thinking, N. Y., 1945; W a 1 1 о n H., Introduction a Г etude de la vie mentale, в кн.: Encyclopedic fran?aise, t. 8 (La vie mentale), P., 1938.

История зарубежной П. Рубинштейн С. Л., Основы общей П., 2 изд., М., 1946; Совр. П. в ка-питалистич. странах, М., 1963; Ярошевский М. Г., История П., М., 1966; Р и б о Т., Совр. англ. П., пер. с франц., М., 1881; его же, Совр. герм. П., пер. с франц., СПБ, 1895; Д е с с у а р М., Очерк истории П., пер. с нем., СПБ, 1912; Klemm О., Geschichte der Psychologie, Lpz., 1911; Hall G. St., Founders of modern psychology, N. Y., 1912; Rand В., Classical psychologists, Boston, 1912; Bal­dwin J. M., History of psychology, v. 1—2, N. Y., 1913; H e n n i n g H., Psychologie der Gegenwart, Lpz., 1931; D 6-r i n g W. O., Die Hauptstromungen in der neueren Psychologie, Lpz., 1932; H e i d b r e d e r E., Seven psychologies, N. Y.—L., 1933; Miiller-Freinfels R., Die Hauptrichtungen der gcgenwartigen Psychologie, 3 Aufl., Lpz., 1933; Spearman С h. E., Psychology down the ages, N. Y., 1937; Levine A. J., Current psychologies: a critical synthesis, Camb., 1940; BrennanR. E., History of psychology from standpoint of a thomist, N. Y , 1945; WoodworthR. S., Contemporary schools of psychology, N. Y., 1948; Sargent S. S., Basic teachings of the great psychologists, N. Y., 1948; Dennis W. (ed.), Readings in the history of psychology, N. Y., 1948; Muhlmann W. E., Geschichte der Anthropologic, Bonn, 1948; Schiller P., Aufgabe der Psychologie. Eine Geschichte Hirer Probleme, W., 1948; Murphy G., Historical introdu­ction to modern psychology, N. Y., 1949; Boring E. G., A history of experimental psychology, 2 ed., N. Y., 1950; F 1 ii-gel J. C, A hundred years of psychology, L., 1953; F о u 1-quie P. et DeledalleG., La psychologie contempo-raine, P., 1951; Tomann W., Einfilhrung in die moderne Psychologie, W.—Stuttg., 1951; R о back A. A., History of American psychology, N. Y., 1952; В г е 11 G. S., History of psychology, ancient and patristic, N. Y., 1953; Ralea M., В о t e z С I., Istoria psihologiei, [Buc], 1958; H о 1 z n e г В., Amerikanische und deutsche Psychologie, Wurzburg, 1958; W о 1 m a n В. В., Contemporary theories and systems in psy­chology, N. Y., 1960; В ori iig E. G., Psychologist at large, N. Y., 1961; Documents of Gestalt psychology, ed. by M. Henle, Berk., 1961; EsperE., A history of psychology, Wash., 1964; A history of psychology in autobiography, ed. by G. Murchison, v. 1—3, Oxf., 1930—36.

История сов. П. Те плов Б. М., Сов. психологич. наука за 30 лет, М., 1947; Психологич. наука в СССР. [Сб. ст.], т. 1—2, М., 1959—60; Парией з iCTopil в1тчизняно1 психо­логи кшця XIX i початку XX столггтя, под ред. Г. С. Костюка, К., 1959; Б у д и л о в а Е. А., Борьба материализма и идеа­лизма в рус. психологич. науке (Вторая половина XIX — начало XX в.), М., 1960; Ярошевский М. Г., Проблема детерминизма в психофизиологии XIX в., Душанбе, 1961; Петровский А. В., Об осн. направлениях в рус. П. нач. XX в., в кн.: Из истории рус. П., М., 1961; его же, На подступах к марксистской П., в кн.: Вопросы теории и истории П., М., 1964; его же, История сов. П., М., 1967.

Детская П. Рубинштейне. Л., Основы общей П., 2 изд., М., 1946; Вопросы детской П., ч. 1 — 2. «Изв. АПН РСФСР», 1948, вып. 17—18; Костю к Г. С, Про генезис поняття числа у д1тей, «HayKOBi записки Науково-цослщного

институту психологИ», 1949, т. 1; У ш и н с к и й К. Д., Человек как предмет воспитания, Собр. соч., т. 8—9, М.—Л., 1950; Проблемы высшей нервной деятельности нормального и аномального ребенка, отв. ред. А. Р. Лурия, т. 1—2, М., 1956—58; Выготский Л. С, Избр. психологич. исследо­вания, М., 1956; его же, Развитие высших психич. функ­ций, М., 1960; Менчинская Н. А., Развитие психики ребенка. Дневник матери, [2 изд.], М., 1957; Божович Л. И., Вопросы формирования личности школьника в свете проблем воспитания, «Вопр. психологии», 1963, № 6; П. детей дошкольного возраста. Развитие познават. процессов, под ред. А. В. Запорожца и Д. Б. Эльконина, М., 1964; Б л о н-с к и й П.П., Избр. психологич. произв., М., 1964; Стерн В., П. раннего детства до шестилетнего возраста, пер. с нем., 2 изд., П., 1922; Бюлер К., Духовное развитие ребенка, пер. с нем., М., 1924; Пиаже Ж., Речь и мышление ребенка, пер. с франц., М,—Л., 1932; Валлон А., От действия к мыс­ли, пер. с франц., М., 1956; Пиаже Ж., Инельдер Б., Генезис элементарных логич. структур, пер. с франц., М., 1963; Pi a get J., La formation du symbole chez l'enfant, Nchat.— P., 1945; его ж е, La naissance de l'intelligence chez l'enfant, 3 ed., Nchat., 1952; W a 1 1 о n H., L'evolution psychologique de l'enfant, 4 ed., P., 1952; Child psychology, ed. H. W. Stevenson, Chi., 1963.

П. труда. Трудовой метод изучения профессий. Сб., под ред. И. Н. Шпильрейна, М., 1925; Р у з е р Е. И., Психоло­гич. методы исследования утомления, в сб.: Психофизиология труда, вып. 2, М.—Л., 1927; ГсллерштейнС. Г., Пробле­мы психотехники на пороге второй пятилетки, «Сов. психотех­ника», 1932, JV5 1—2; его же, Вопросы П. труда, в сб.: Психологич. наука в СССР, т. 2, М., 1960; Архангель­ский С. Н., Очерки по П. труда, М., 1958; Вопросы П. труда, «Изв. АПН РСФСР», 1958, вып. 91; Ч е б ы ш е в а В. В., Нек-рые вопросы П. производств, обучения, «Вопр. психо­логии», 1959, Na 2; Л и и м а н О., П. профессий, пер. с нем., П., 1923; Мюнстерберг Г., П. и экономич. жизнь, пер. с нем., 2 изд., М., 1924; М е с с и о Б., Рацион, организация труда и П., пер. с англ., М.—Л., 1924; Клапаред Э., Проф. ориентация, ее проблемы и методы, пер. с франц., М., 1925. См. также лит. при ст. Психотехника.

Инженерная П. Ломов Б. Ф., Человек и техника, 2 изд., Л., 1966; Инженерная П., отв. ред. А. Н. Леонтьев, М., 1964; «Проблемы инженерной П.», 1964—66, вып. 1—4; Пуш­кин В.Н.,Оперативное мышление в больших системах,М.—Л., 1965; Зинченко В. П., Смолян Г. Л., Человек и тех­ника, М., 1965; Экспериментальная П., пер. с англ., т. 2,М., 1963; Инженерная П. Сб. ст., пер . с англ., М., 1964; Fried-m a n n G., Machine et humanisme, v. 2, P., 1946; Miller G. A., Language and communication, N. Y., 1951;McCor-mick E. J., Human engineering, N. Y.—Toronto—L., 1957; Chapanis A., Research techniques in human engineering, Bait., 1959.

К о с м и ч. П. Г о р б о в Ф. Д., Нек-рые вопросы космич. психологии, «Вопр. психологии», 1962, № 6; Первые космич. полеты человека, М., 1962; Первый групповой космич. полет, М., 1964: Психологич. проблемы человека в космосе. XVIII Междунар. психологич. конгресс, Симпозиуме» 28, М., 1966.

Военная П. Те плов Б. М., К вопросу о практич. мышлении (Опыт психологич. исследования мышления пол­ководца по военно-историч. материалам), «Уч. зап. МГУ. Психология», 1945, вып. 90, с. 149—214; Фрунзе М. В., Единая военная доктрина и Красная Армия, Избр. произв., т. 2, М., 1957; его же, Несколько слов о дисциплине, там же; Роговин М. С. и Офицеров В. В., Военная П., в кн.: Совр. П. в капиталистич. странах, М., 1963; Совр. бурж. военная П., [сост. М. С. Роговин], М., 1964.

П. творчества: Грузенберг CO., Психология творчества, т. 1, Минск, 1923; Якобсон П. М., Процесс творч. работы изобретателя, М.—Л., 1934; Пономарев Я. А., Психология творч. мышления, М., I960; Исследования по П. науч. творчества в США. Обзор лит-ры и рефераты, под ред. М. Г. Ярошевского, М., 1966; Creativity and its culti­vation, ed. H. H. Anderson, N. Y., [1959]; Scientific Creati­vity. Its recognition and development, ed. С W. Taylor and F. Barron, N. Y.—L., [1963]; Creativity: progress and potential, ed. С W. Taylor, N. Y.— [a. o.], [1964].

Сравнит. П. Вагнер В. А., Биологич. основания сравнит. П., т. 1—2, СПБ—М., [1910—13]; его же, Возник­новение и развитие психич. способностей, вып. 1—9, Л., 1924—29; Ладыгина-Коте Н. Н., Дитя шимпанзе и дитя человека..., М., 1935; ее же, Развитие психики в про­цессе эволюции организмов, М., 1958; Б о р о в с к и й В. М., Психич. деятельность животных, М.—Л., 1936; В а ц у р о Э. Г., Исследование высшей нервной деятельности антропоида (шимпанзе), М., 1948; Р о г и н с к и й Г. 3., Навыки и зачатки интеллектуальных действий у антропоидов (шимпанзе), Л., 1948; ВойтонисН. Ю., Предистория интеллекта, М.—Л.. 1949; Воронин Л. Г., Лекции по сравнит, физиологии высшей нервной деятельности, М., 1957; С п и р к и н А. Г., Происхождение сознания, М., 1960; Warden С. J., J с п-kins Т. N., Warner L. H., Comparative psychology, v. 1—3. N. Y., 1935—40; T h о r p e W. H., Learning and instinct in animals, L., 1956; Comparative psychology, 3 ed., ed by С P. Stone, L., 1953; Ratner S. С and Denny M. R., Comparative psychology; research in animal behavior, Home-wood, 1964. См. также лит. при ст. Этология.

ПСИХОТЕХНИКА — ПСИХОФИЗИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА

431

 

Омеждунар. конгрессах по П. см. Я р о-шевский М. Г., Прогресс П. и междунар. психологич. конгрессы, «ВФ», 1966, № 7.

О журналах по П. см. ст. Журналы психологические, в кн.: Педагогическая Энциклопедия, т. 2, М., 1965.

ПСИХОТЕХНИКА — ветвь психологии, изучаю­щая проблемы практич. деятельности людей в кон­кретно-прикладном аспекте. В наст, время за рубежом понятие П. в общем идентично понятию прикладная психология (gewandte Psychologie, applied Psycho­logy) и включает в себя содержание различных отрас­лей психологии труда (инженерная, пром. психоло­гия), воен. психологии, психологии торговли и т. п. П. возникла в нач. 20 в. и получила теоретич. оформле­ние в работах В. Штерна, Мюнстерберга, Гизе и др. психологов-эксперименталистов. Осн. задача П. заклю­чалась в осуществлении проф. отбора, проф. ориен­тации, изучении утомления и упражнения в процессе труда, приспособления человека к машине и машины к человеку, выяснении эффективности различных средств воздействия на потребителя (реклама), трени­ровке психич. функций при подготовке рабочей силы и т. д. П. использовала в решении этих задач различ­ные испытания (гл. обр. тесты). В капиталистич. странах П. активно способствовала совершенствова­нию системы эксплуатации рабочих и их социальному подавлению.

В СССР П. получила значит, развитие в 20-е и в 1-ю пол. 30-х гг. Во мн. городах работали психотех-нич. лаборатории, готовились кадры психотехников, было создано Всесоюзное об-во П. и прикладной пси­хофизиологии, издавался журн. «Советская П.» (с 1928 по 1934), проводились конференции и съезд по П. 7-я Междунар. психотехнич. конференция (1931) про­ходила в Москве. Нач. этап развития П. в Сов. России связан с движением научной организации труда (НОТ) и сводился гл. обр. к усвоению осн. понятий и дости­жений бурж. П. Как особая отрасль сов. психологии П. организационно оформляется к 1927—28. Тогда же получает распространение тезис о внеклассовом харак­тере П. В 1930—32 начинается пересмотр методологии сов. П., явившийся следствием марксистско-ленинской перестройки психологич. науки. Сов. психологи и психотехники наметили тогда же перспективный план дальнейшего развития прикладных отраслей психо­логии и конкретной помощи социалистич. строитель­ству. Характерной чертой П. к сер. 30-х гг. становится перенесение центра тяжести в исследоват. работе с проблемы проф. отбора на задачу рационализации методов политехнич. и проф. обучения, организации трудового процесса, формирования навыков и умений, борьбы с травматизмом и аварийностью и т. п.

Культ личности существенно затормозил развитие психологии труда в СССР. Отрицат. отношение к П. еще более усилилось в период повсеместно развернув­шейся критики педологии (1936—37). Справедливо ус­матривая у П. немало общего с педологией, критики по существу перечеркивали все достижения П. и оспа­ривали правомерность почти всей проблематики пси­хологии труда (в 1936 закрываются почти все лабора­тории по П. и психофизиологии труда). Установка на отказ не только от ошибочных тенденций в П. (к-рые во многом были уже к тому времени преодолены или осознаны как неверные), но и от ее принципиальных достижений принесла определ. ущерб психологич. науке и социалистич. строительству. В настоящее время разработка проблем психологии труда возро­дилась, стимулировав развитие инженерной, космич. психологии и др. спец. отраслей психологич. науки.

Лит.: Геллерштейн С. Г., Вопросы психологии труда, в кн.: Психологич. наука в СССР,т. 2, М., 1960; Пла­тонов К. К., Вопросы психологии труда, М., 1962; Л е-в и т о в Н. Д., Психология труда, М., 1963; Петровский А. В., К истории психологии труда в СССР, в кн.: Материалы конференции по психологии труда, Я.,- 1965. его же, Исто-

рия сов. психологии, М., 1967; ет о ж е, Problems of perso­nality and labour in Soviet psychology, в кн.: XVIII Intern. Congress of Psychology. Symp. 38, Moscow—N. Y., 19S6.

А . Петровский . Москва.

ПСИХОФИЗИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА — в более широком аспекте вопрос о месте психического в природе, восходящий к основному вопросу филосо­фии; в частном — проблема соотношения психич. и физиологич. (нервных) процессов. Мысль о зависи­мости психич. проявлений от жизни тела является очень древней, но первые попытки науч.-филос. реше­ния П. п. связаны с пониманием психики (души) как одного из видов материи (милетские натурфилософы, Гераклит, древние атомисты). Им противостояла т. зр. Платона, к-рый саму материю считал функцией идеи. Аристотель в противовес этому построил уче­ние о нераздельности души и материального субстрата тела. Уязвимыми сторонами этого учения явились телеологич. взгляд на регуляцию жизненных актов и трактовка ума как бестелесной сущности.

Новые пути разработки П. п. наметились лишь в 17 в. на основе механистич. картины мира. Декарт предпринял открывшую новую эпоху попытку объ­яснить поведение живых существ по типу механич. взаимодействия, рассматривая с этой т. зр. не только мышечные реакции, но и определ. категорию пспхич. проявлений (т. н. «страстей души»). Однако, признав сознание непространств, субстанцией, способной про­извольно управлять «машиной тела», он утвердил новый вариант дуализма, известный как концепция психофизич. взаимодействия: хотя тело только движется, а душа только мыслит, они могут влиять друг на друга, соприкасаясь в определ. районе мозга. Гоббс и Спиноза отбросили презумпцию субстанциональности сознания (души), объявив его безостаточно выводимым из взаимодействия природ­ных объектов. Лейбниц, поставив целью совместить механистич. картину мира с представлением о психике как уникальной сущности, выдвинул идею психофизи­ческого параллелизма, трактовавшегося им с идеа-листич. позиций. Материалистич. интерпретацию пси­хофизич. параллелизм получил в 18 в. у Гартли и др. натуралистов.

В 19 в. дарвиновское учение потребовало понять психику как активный фактор регуляции жизненных процессов. Это требование иногда ложно преломля­ется в новых разновидностях теории психофизич. вза­имодействия (Джемс). В конце 19—нач. 20 вв. получает распространение махистская трактовка П. п., соглас­но к-рой душа и тело «построены» из одних и тех же «элементов» — ощущений, и поэтому речь должна идти не о реальной взаимосвязи реальных явлений, а о корреляции между «комплексами ощущений». Логич. позитивизм рассматривает П. п. как псевдопроблему и полагает, что связанные с ней трудности разрешимы путем применения различных языков к описанию соответственно сознания, поведения и нейрофизиоло­гия, процессов.

За всеми этими способами решения П. п. скрыт все тот же дуализм, порожденный интроспективным взгля­дом на психику как особую сущность, к-рая лишена всех определений, свойственных материальному миру, и открыта только для ее носителя — субъекта.

Диалектич. материализм основывает решение П. п. на понимании психики как выступающего в форме образов продукта активного взаимодействия высокоор-ганизов. живых систем с внешним миром. Такое ре­шение П. п. позволяет широко использовать при ее конкретно-науч. разработке достижения психофизио­логии, базирующейся на рефлекторной теории (в со сеченовской интерпретации — см. Рефлекс), и др. смежных наук.

В различных разделах психофизиологии и смежных с ней дисциплин накоплен огромный материал о мпо-

432

ПСИХОФИЗИЧЕСКИЙ ПАРАЛЛЕЛИЗМ — ПУАНКАРЕ

 

гообразных формах зависимости психич. актов от их физиологич. субстрата и об активном воздействии соз­нания на ход жизнедеятельности (учение о локализа­ции функций, об идеомоторных актах, данные ряда разделов нейро- и патопсихологии, психофармаколо­гии, генетики и др.)- Однако и в наст, время мн. прин­ципиальные аспекты П. п. не могут считаться одно­значно решенными, поскольку не до конца исследо­вана природа психического.

Лит.: Рубинштейн С. Л., Бытие и сознание, М., 1957; В е к к е р Л. М-, Восприятие и основы его моделирования, Л., 1964; Bain A., Mind and body, 2ed.,L., 1873; M с D о u g a 1 1 W., Body and mind, 7 ed., L., 1928; Boring E., A history of experimental psychology, 2 ed., N. Y., [1950].

_     M. Ярошевский. Ленинград.

ПСИХОФИЗИЧЕСКИЙ ПАРАЛЛЕЛИЗМ — один из способов решения психофизической проблемы, ис­ходящий из невозможности причинного взаимодей­ствия между психич. и физиологич. процессами. За­рождение П. п. относится к эпохе утверждения меха-нистич. взгляда на природу (17 в.). В борьбе с дуализ­мом Декарта Спиноза утверждал, что «ни тело не мо­жет определять душу к мышлению, ни душа не может определять тело ни к движению, ни к покою, ни к чему-либо другому...» (Избр. произв., т. 1, М., 1957, с. 457). Однако истинными родоначальниками П. п. яв­ляются окказионалисты (Малъбранш) и Лейбниц, счи­тавшие, что взаимодействие между душой и телом не­возможно из-за их абс. гетерогенности. Новый вари­ант П. п. представил в 18 в. материалистич. ассоциа­цией Гаргпли и его последователей, к-рые полагали, что психич. явления соединяются параллельно виб­рациям в нервном субстрате. Поскольку эти виб­рации в свою очередь ставились в причинную зави­симость от воздействия внешних физич. тел, психи­ческое трактовалось как производное от материаль­ного. В середине 19 в. П. п. становится господствую­щей доктриной под влиянием открытия закона сохра­нения и превращения энергии, укрепившего взгляд на материальный мир как замкнутое каузальное це­лое. В этот период мн. философы и психологи приходят к т. зр., что сознание неотделимо от тела, по в казу­альном отношении с ним не находится. Среди сторон­ников этой т. зр. имелись как материалисты, так и идеалисты.

П. п. потерял кредит в связи с успехами эволюц. биологии и психологии, теоретически и эксперимен­тально доказавшими важную роль психич. компонен­тов в регуляции и прогрессе жизнедеятельности.

В 20 в. П. п. попыталась возродить гештальт-психология, к-рая описывала психич. явления (геш-тальты) в виде структур, взаимнооднозначно соответ­ствующих нервным структурам, но причинно не свя­занных с ними.

Лит. см. при ст. Психофизическая проблема.

М. Ярошевский. Ленинград.
ПСИХОФИЗИЧЕСКОЕ         ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ —

один из способов решения психофизической проблемы, согласно к-рому психическое и физическое постоянно влияют друг на друга; в рамках концепции П. в. психическое и физическое рассматриваются, как пра­вило, дуалистически.

ПТОЛЕМЕИ (ПтоА,еи.а!ос;) (неправильно Птоломей), Клавдий — греч. математик, астроном и оптик 1-й пол. 2 в. Жил в Александрии. Гл. труд — «Сочинение, или Математическая система» («Sovxagig (шдтцхапхт;», лат. назв. «Compositio seu syntaxis mathematica») явилось высшим достижением др.-греч. математич. астрономии. Соч. переведено в 7 в. на сирийский, в 9 в.— на арабский и в 12 в. с арабского на лат. язык.

Хотя в 3 в. до и. э. Аристархом Самосским были сформулированы принципы гелиоцентрич. системы, к-рой столетием позже придерживался и Селевк из Селевкии, однако геоцентрич. система П. с ее предпо­ложением о неподвижном положении наблюдателя и

его инструментов оказывалась в то время более пло­дотворной как для геометрич. конструкций планетных путей, так и для усовершенствования методов наблю­дений. Теория П. явилась более совершенной в мате­матич. отношении, чем т. н. теория Евдокса и Каллипа, разделявшаяся Аристотелем (см. Евдокс Книдский). Истинность геоцентрич. системы П. пытался обосно­вать целым рядом аргументов. В выборе гипотез П. считал необходимым руководствоваться принципом простоты; в тех случаях, когда простейшая гипотеза несогласна с небесными явлениями, нужно выбирать наиболее подходящие, т. е. согласные с ними. В сред­ние века, в период господства аристотелизма, нередки были попытки истолковать гипотезу П. лишь как удобную математич. фикцию, сохраняя объективное значение за теорией Аристотеля. Борьба обеих кон­цепций, птолемеевской и аристотелевской, закончи­лась побед oil первой, пока на смену обоим вариантам геоцентрич. системы не пришла гелиоцентрич. система Коперника. Последний, однако, использовал ряд наб­людений, приводимых П.

С о ч.: Opera omnia, ed J. L. Heiberg, v. 1—3, Lipsiae, 1898—1952; Geographia, e codicibus recognovit С Mullerus, v. 1, p. 1—2, P., 1883—1901; L'optique, ed. critique par A. Leje-une, Louvain, 1956.

Лит.: ИдельсонН. И., Этюды по истории планетных теорий, в сб.: Николай Коперник, М.—Л., 1947; L е ] е u n e A.,Euclideet Ptolemee. Deux stades de l'optique geometrique grecque, Louvain, 1948; его же, Les recherches de PtoLemee sur la vision binoculaire, «Janus», 1958, [v.] 47, № 2; D и h e m P., Le systeme du monde, v. 1 —10, P., 1913—59 (см. имен, указат.); S art on G., A history of science, Camb., 1952.

I.B. Зубов\. Москва.

ПУАНКАРЕ (Poincare), Анри (29 анр. 1854—17 июля 1912) — франц. математик, физик и философ; член Парижской академии наук (с 1887). Одновремен­но и независимо от Эйнштейна разработал основы спец. относительности тео­рии с анализом ее приложений и математич. следствий (1905). В философии П. известен свои­ми работами по общеметодо-логич. проблемам науки, сти­мулировавшими усилия уче­ных в исследовании структуры науч. знания и его ценности. Некритически восприняв фи­лософию Канта (особенно его учение о синтетич. суждениях apriori) и Бутру,П.в интерпре­тации науки и ее законовявил-ся родоначальником конвенци­онализма, к-рый он, правда, проводил непоследовательно, с «отступлениями» в мате­риализм. Основу филос. учения П. о науке составляет утверждение, что общие теоретич. принципы науки яв­ляются продуктами человеч. ума. В полемике с Э. Ле-руа он доказывал, что ум ученого с помощью соглаше­ний создает понятийный аппарат — категориальную схему («язык науки»), при посредстве к-рой он познает (а не творит) «грубые объективные факты». Теоретич. принципы творятся ученым, но результаты его творе­ния обусловлены опытом и плодотворностью их приме­нения, их способностью «открывать нам чего-то реаль­ного» (см. «Наука и гипотеза», СПБ, 1904, с. 3). Наибо­лее ярко материалистич. тенденция П. проявляется в учении об объект и вн ом инвар и а н т е, в к-ром утверждается, что содержание различных теорий од­ного и того же фрагмента реальности взаимопереводи-мо, т. е. что существуют инвариантные (объективные) закономерности, являющиеся соотношениями между голыми фактами,в то время как соотношения между науч. фактами (т. е. голыми фактами, переведенными па язык науки) всегда остаются в зависимости от услов­ных соглашений, создаваемых человеч. разумом (см.

ПУРИТАНИЗМ —ПУСТОЕ                                                                       433

«Ценность науки», М., 1906, гл. 10, § 4). Признавая объективный характер науки, П. в ряде своих произ­ведений признает и критерий практики, причем, как указывает Ленин, в объективном смысле. Однако в понимании самой объективной реальности с наиболь­шей силой проявился идеалистич. характер взгля­дов П.: отрицание объективного существования мате­рии, признание объективно существующими только соотношений между вещами, только «...они общи и ос­танутся общими для всех мыслящих существ» (там же, с. 190). С такой т. зр. наука объективна лишь как система соотношений. Закономерным исходом подоб­ной интерпретации явился агностич. тезис о невозмож­ности науки открыть истинную природу вещей (см., напр., там же, с. 187). Поэтому ценность науч. тео­рии для П. измеряется не степенью правильности и глубины отображения ею действительности, а лишь удобством и целесообразностью ее применения для практич. целей.

Большое значение для философии математики имела полемика П. с представителями логицизма, в к-рой он доказывал, что из математич. рассуждений нельзя полностью удалить те элементы, к-рые основаны на интуиции как непосродств. интеллектуальном ус­мотрении.

Соч.-. Oeuvres, t. 1—11, P., 1916—56; в рус. пер.— Математич. творчество. Психологич. этюд, Юрьев, 1909; Наука и метод, СПБ, 1910; Новая механика, М., 1913; Ма­тематика и логика, в сб.'. Новые идеи в математике, сб. 10, П., 1915, с. 1—52; Последние мысли, П., 1923.

Лат .: Ражо Г., Ученые и философия, [пер. с франц.],
2 изд., СПБ, 1912; А с м у с В. Ф., Проблема интуиции в фи­
лософии и математике, 2 изд., М., 1965; Necrologie H. Р.
(1854—1912),«Revue de metaphysique et de morale», 1912, sept.;
R о u g i e r L., La philosophic geometrique de H. P., P., 1920;
F о r n а г о G., H. P. e il valore della scienza, Napoli, 1924;
В e n r u b i J., Les sources et les eourants de la philosophic
contemporaine en France, t. 1, P., 1933, p. 350—72; С е с с h i-
n i A., II concetto di convenzione matematica in H. P., Torino,
1954; P о i r i e r R., H. P. et le probleme de la valeur de la
science, «Revue philosophique de la France et de l'etranger»,
1954, № 10—12, p. 485—513; Dantzig Т., Н. Poincare,
N. Y.—L., 1954.                                 И. Добронравов. Москва.

ПУРИТАНИЗМ (от лат. purus — чистый) — рефор-мациоппое течение в Англии и Шотландии 16—17 вв., к-роо в религ. форме кальвинизма отразило оппозиц. настроения буржуазии, нового дворянства, гор. мел­кой буржуазии и части крестьянства, выступавших против феод.-абсолютистского порядка и гос. англи­канской церкви. Сторонники П. требовали продолже­ния Реформации: конфискации земель, оставшихся у церкви после ликвидации монастырского землевла­дения, отделения церкви от гос-ва, упразднения епис­копата и церк. судов, упрощения и удешевления церк. обрядности, сокращения числа религ. праздников, отказа от соблюдения постов и почитания «святых». Обличая роскошь двора и нравы аристократии, пури­тане выступали против театра и развлечений, пропа­гандировали бережливость, воздержание от жизнен­ных удовольствий, деловую активность, что отвеча­ло интеросам англ. буржуазии эпохи «первоначального накопления». Нравств. проповедь П. оказала сильное влияние на англ. лит-ру того времени.

Движение П. в своем развитии прошло ряд этапов. В 30—60-х гг. 16 в. П. был одним из крайних течений внутри англиканской церкви, представители к-рого требовали в первую очередь изменения церк. обряд­ности. Лишь в 60-х гг. сторонники П. открыто высту­пили за замену правительств, епископальной церкви системой пресвитерий — кальвинистских орг-ций во главе с выборным приходским управлением (пре­свитерами). В этот период в П. зарождаются два осн. направления — умеренное пресвитерианское и ради­кальное индопендентское. Последнее выступало про­тив любой принудительной общегос. церк. системы, за независимость каждой религ. общины — конгре­гации (см. Конгрегационализм), вплоть до автоном-

ного определения формы культа и символа веры. Иидепенденты отвергали любое посредничество между душой человека и богом, признавали за каждым чле­ном общины возможность «пророчества» и проповеди на основе откровения. Это сближало их учение с иде­ями анабаптистов.

Превращение П. с сер. 80-х гг. 16 в. в открытую оппозицию господств, церкви привело к репрессиям со стороны властей, продолжавшимся вплоть до бурж. революции в Англии 17 в. и вызвавшим массовую эмиграцию пуритан, гл. обр. в Сев. Америку (начало англ. колонизации). В дальнейшем П. в обеих своих гл. разновидностях становится идеологич. знаменем надвигающейся бурж. революции. Размежевание пре­свитерианства и индепендентства усиливается, они превращаются в политич. партии революции.

И е т о ч н.: The Puritans. A sourcebook of their writings, v. 1 — 2, N. Y., [1963].

Лит.: Энгельс Ф., Введение к англ. изданию, «Раз­витие социализма от утопии к науке», Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 22; Г а р д и н е р С. Р., Пу­ритане и Стюарты. 1603—1660, пер. с англ., СПБ, 1896; Потехи н А., Очерки из истории борьбы англиканства с пуританством при Тюдорах (1550—1603), Каз., 1894; Англ. бурж. революция. Сб. под ред. Е. А. Косминского, т. 1, М., 1954; ГЙтокмарВ. В., Очерки по истории Англии XVI в., Л., 1957; N е а 1 D., The history of the puritans, v. 1—2, N. Y., 1856; С h a m b о n I., Der Puritanismus. Sein Weg von der Reformation bis zum Ende des Stuarts, Z., 1944; Hughes P h., The reformation in England, v. 1—2, L., 1952—53.

Л. Затуловспая. Москва.

ПУРУН1А (санскр.— мужчина, гражданин, чело­век; душа, дух) — термин индийской философии, претерпевший сложную эволюцию и имеющий раз­личное значение в разных школах. В ведах II. означал человека вообще. Однако в ряде гимнов Ригведы (например, X, 90) П. символизировал бытие в целом, выступавшее в виде тысячеглавого, тысячеглазого, тысяченогого космического божества. В эпосе Ма-хабхарата и позднейших филос. текстах П. тракту­ется обычно уже как душа, дух и по своему смыслу совпадает с понятиями атман и брахман. В системе санкхъя П. означает индивидуальную душу, лишен­ную, однако, всех признаков и качеств реального эмпирич. индивида. Она воплощает в себе принцип чистой духовности в ее абс. противоположности ма­терии (пракрити). По мнению инд. исследователя Д. П. Чаттопадхьяя, П. символизирует приоритет мужского начала в мировоззрении арийских скотоводч. племен, где господствовал патриархат, в то время как для мировоззрения коренного дравидийского населе­ния Индии, занимавшегося земледельч. трудом в рам­ках матриархальных отношений, характерен культ женского начала, воплощенный в концепции пракритн (см. Д. П. Чаттопадхьяя, Локаята даршана. История индийского материализма, пер. с англ., М., 1961).

Н. Аникеев. Москва.

ПУСТОЕ (в математике и логике) — то же, что «не содержащее элементов (членов)». Так, П. множество (или класс) — это «множество» (соответ­ственно «класс»), не имеющее (-ий) элементов; П. слово (в формализованных языках математики и математич. логики) — «слово», «состоящее» из нуля букв, и т. п. Эпитет «П.» прилагается, т. о., к «несобственным» (т. е. в несобств. смысле слова) объектам, вводимым в рас­смотрение в соответств. теориях примерно в силу тех же причин (и играющих в них ту же роль), что число 0 в арифметике положит, чисел (англ. термин « null » в качестве прилагательного просто является синони­мом для «empty»). Напр., (1) сумма (объединение) любого множества и П. множества равна данному мно­жеству; (2) пересечение (теоретико-множеств. аналог произведения) любого множества и П. множества есть П. множество; (3) подобно тому как 0 не превосходит никакого натурального числа, П. множество есть подмножество («несобственное») любого множества (в т. ч. и самого себя). К рассмотрению П. объектов

434                                                «ПУТЕШЕСТВИЕ В ИКАРИЮ» — ПУФЕНДОРФ

приводят прежде всего соображения технич. удобст­ва — они делают ненужными многочисленные и гро­моздкие оговорки (типа «если таковые существуют» и т. п.) в формулировках различных предложений; в ряде случаев невозможность (или хотя бы неумение) решить вопрос о пустоте или непустоте к.-л. кон­кретного объекта теории делала бы такие оговорки неизбежными, что, очевидно, осложнило бы (хотя и не принципиальным образом) построение теории. Экстенсиональное (объемное) понимание «пустоты» можно охарактеризовать и интенсио­нально (с т. зр. содержания), напр., как противо­речивость нек-рого понятия; так, П. множеством мож­но, по определению, называть множество всех таких х, что хфх. Но никакая такая интенсиональная харак­теристика не исчерпывает полиостью экстенсиональ­ной, поскольку фактически истинное предложение о пустоте нек-рого класса не обязательно является и логически истинным (пример: класс жителей Луны; см. Логическая истинность, Фактическая истинность}.

Оптологич. допущение (иногда неявное) о непусто­
те тех или иных классов (или предметных областей)
играет важную роль в логике. Напр., такое «очевид­
ное» предложение, как ухА (х) з jxA (х) («если все х
обладают св-вом А, то существует х, обладающий
свойствами ^4»), на П. предметной области оказывается
ложным (в этом случае предложение ухА(х) истинно,
а предложение -зхА(х) ложно для любого предиката
А). Поэтому т. н. универсальную общезначимость
предложения yjxA { x )^ jxA ( x ) узкого предикатов
исчисления следует понимать как его общезначимость
в любой непустой предметной области, описы­
ваемой с помощью этого исчисления. (Вообще непус­
тота предметной области предполагается для исчис­
ления предикатов в качестве исходного «онтологиче­
ского» допущения.) Др. пример: 4 из 19 правильных
(с т. зр. аристотелевой силлогистики) модусов катего-
рич. силлогизма основываются на такой интерпрета­
ции общеутвердит. высказываний вида «Все А суть .В»,
согласно к-рой класс истинности А не является пус­
тым. В рамках классич. логики П. класс есть дополне­
ние универсального класса. Это обстоятельство вместе
с естеств. аналогией между логич. предложениями
(или формулами) и их «множествами (классами) истин­
ности» [т. е. множествами (классами) предметов, для
к-рых они истинны], согласно к-рой П. множество ста­
вится в соответствие (тождествепно-)ложному высказы­
ванию, а универсальное — (тождественно-)истинному,
обусловливает далеко идущие аналогии между логич.
и теоретико-множественными (теоретико-классовыми)
понятиями и предложениями. Примерами могут слу­
жить хотя бы упомянутые выше предложения; (1) — (3)
и соответственно предложения: (1') дизъюнкция любого
предложения с ложным эквивалентна данному предло­
жению; (2') конъюнкция любого предложения с лож­
ным— ложна; (3') из ложного предложения следует лю­
бое предложение. При вероятностной интерпретации
понятий теории множеств (и теоретико-множеств. обос­
новании теории вероятностей, см. Вероятность, Ве­
роятностная логика) аналогом понятия П. множества
служит понятие невозможного события. Эпитет «П.»
применяется естеств. образом и к др. объектам, рас­
сматриваемым в логике и математике (хотя любое такое
применение, при всей своей естественности, должно
быть, строго говоря, специально оговорено, чтобы счи­
таться осмысленным), напр., «выводимость из П.
посылки» есть синоним «доказуемости» (см. Вывод в
математической логике).                        ^ю - Гастее. Москва.

«ПУТЕШЕСТВИЕ В ИКАРИЮ» (1840) — осн. соч. Кабе.

ПУФЕНДОРФ (Pufendorf), Самюэль (8янв. 1632— 26 окт. 1694)— нем. юрист, представитель школы есте­ственного права. Изучал междунар. право в Лей'п-

цигском ун-те, философию и математику — в Пои­ском.

Заслугой П. является попытка построить науку о праве как светскую. Свою систему взглядов на естеств. право (изложенную в работах «О праве естественном»— «De jure naturae et gentium», L., 1672, и более кратко в «De officio hominis et civis», L., 1673; в рус. пер. «О дол­жности человека и граждани­на», [СПБ], 1726) П. строил, опираясь на идеи Греция, Гоб-бса, Спинозы и следуя рацио-налистич. методу картезиан­ства. Все положения науки о праве и гос-ве следует, соглас­но П., строить геометрич. ме­тодом. Предметом обществ, на­ук являются «вещи мораль­ные» — семья, гражд. общест­во, гос-во. Из трех источни­ков естественного права, от­меченных Гроцием (общественные инстинкты, чело­веческий разум и обществ, воля), П. придавал гл. значение первому. Вместе с тем П. уделял большое внимание роли разума, считая, что человек—существо разумное и лишь как таковое может руководствовать­ся определ. правилами. Из обществ, инстинктов (стремление к свободе, к самосохранению) вытекает все естеств. право, безраздельно господствовавшее в естеств. состоянии. Но, в отличие от Гоббса, у П. в естеств. состоянии господствует по всеобщая вражда, а мир. Гос-во П. признавал нравств. личностью (perso­na шoralis), воля к-рой создается в результате едине­ния воли многих — в общественном договоре и рас­сматривается как воля всех. Гос-во обязано исполь­зовать силы и способности каждого в целях достиже­ния мира и безопасности. По мнению П., идея божеств, происхождения власти разрушает идею договора меж­ду верховной властью и гражданами и подрывает осн. законы гос-ва. П. стремился подчинить религию гос. власти, однако, требовал от нее религ. терпимости, а также терпимости по отношению к науке. Сам П. был сторонником деизма — «естественной религии», не связывающей науки. П. провозглашал этич. и юри-дич. равенство граждан, а также считал, что обе сторо­ны договора (и подданные и правители) одинаково об­ременены обязанностями по отношению друг к другу. Вместе с тем П. не допускал сопротивления поддан­ных верховной власти. В политике П., выражая ин­тересы нем. буржуазии 17 в. в условиях экономич. и политич. отсталости Германии, когда феод, порядки в стране, несмотря на проникновение капитализма, были еще сильны, а буржуазия крайне слаба и монар­хически настроена, как и др. представители нем. школы естеств. права (Томазий, X. Вольф), был кон­серватором. Он рекомендовал лишь некоторое огра­ничение императорской власти. Считая, как и Гоббс, междунар. право видом естественного, П. полагал, что первое обладает лишь моральной силой. Такая концепция устраивала нем. князей, т. к. оправдывала феод, раздробленность страны и ослабляла силу меж­дунар. правовых норм.

Соч.: Elementorum Jurisprudentiae Universalis libri II, Hagae, 1660; v. 1—2, Oxf., 1931; De statu Imperii Germanici, Genevae, 1667 (под псевд. Severinus de Monzabano, нов. изд., Weimar, 1910); Einleitung zu der Historie der vornehmsten Reiche und Staaten, Fr./M., 1684; Tl 1—4, Fr./M., 1730—33; De habita religionis christianae ad vitam eivilem, Bremae, 1687; в рус. пер.— Введение в историю Европейскую, т. 1—2, СПБ, 1767—77; Политич. рассуждение о согласии политики истинной с религиею христианскою, СПБ, 1815.

Лит.: История политич. учений, М., 1960, с. 238 — 42; История политич. учений, т 1, М., 1965, с. 172—73; J a s t-г о w J., Pufendorfs Lefire von der Monstrositat der Reichsver-fassung, В , 1882; L e z i u s P., Der Toleranzbegriff Lockes und Putendorfs,Lpz.,t 900 (Stndien zur Geschichte der Theologie und

ПЬЕР ИЗ МАРИКУРА — ПЯТИДЕСЯТНИКИ

435

 

der Kirche, Bd 6, Н. 1); TrcitschkcH. von, Historische
und politische Aufsatze, Bd 4, Lpz., 1920; Wolf E., Grotius,
Pufendorf, Thomasius, Tubingen, 1927; его же, Grosse Rechts-
denker der deutschen Geistesgeschichte, 4 Aufl., Tubingen,
1963; Welz el H., Die Naturrechtslehre S. Pufendorfs,
Hdlb., 1930 (нов. изд., В.,,1959).               E . Вейцман. Москва.

ПЬЕР ИЗ МАРИКУРА (Pierre de Maricourt, Petrus Peregrinus) — франц. ученый 2-й пол. 13 в. Осн. внимание П.изМ. уделял естеств. наукам, зани­мался математикой, оптикой, астрономией, медици­ной, алхимией; изобрел ряд физич. приборов, пытался разрешить задачу создания «вечного двигателя». Сохранилось два соч. П.изМ.: «Новое устройство астролябии» (Nova compositio Astrolabii particularis, не издано) и «Послание о магните» ([Epistola]... de magnete, в кн.: G. Hellmarm, Neudrucke von Schriften und Karten uber Meteorologie und Erdmagnetismus, h. 10—Rara Magnetica 1269 — 1599, В., 1898; в рус. пер.— Послание о магните. Вводная статья, перевод и примечания В. П. Зубова, см. «Труды ИИЕТ», 1959, т. 22, с. 293—323). В последнем П. из М. выступал как сторонник экспериментального мето­да, считал, что исследователю «... надлежит знать природу вещей, быть осведомленным о небесных дви­жениях и вместе с тем надлежит ему прилежно зани­маться ручным трудом, чтобы посредством своего труда выше показать чудесные действия, ибо благо­даря такому прилежному занятию ему ничего не будет стоить исправить ошибку, которую он вовеки не испра­вил бы при посредстве одной физики и математики, сам не владея ручным трудом» (указ. соч., с. 302). В качестве экспериментатора и исследователя П. из М. оказал влияние на Р. Бэкона, к-рый упоминал в своих соч. «магистра Петра», с похвалой отзываясь о его науч. заслугах. Интерес к «Посланию» П. из М., первому европ. соч., специально посвященному маг­нитным явлениям, возрос в 16 в., в период формирова­ния новой экспериментальной науки.

Лит .: Schlund E., Petrus Peregrinus von Maricour,
sein Leben und seine Schriften, «Archivum Franciscanum Histo-
ricum», 1911, Bd 4, S. 436 — 55, 633—43; 1912, Bd 5, S. 22—40;
D a u J a t J., Note sur un fondateur de la physique du magne-
tisme au XVIII siecle: Pierre de Maricourt, «Thales», 1936,
2 annee, p 158—61.                   А. Горфункелъ. Ленинград.

ПЬЕРОН (Pieron), Анри (18 июля 1881 — 6 нояб. 1964) — франц. психолог, психофизиолог и психо­техник. Ученик А. Бине и П. Жане; директор пси-хологич. лаборатории Сорбонны, где по его инициа­тиве создан (1921) Ин-т психологии, основатель Нац. ин-та проф. ориентации (1928).

П. понимал психологию как науку о целостном поведении организмов и указывал, что познание пси-хич. процессов должно опираться на физиологию высшей нервной деятельности, на гистологию и мор­фологию головного мозга, на данные психологии животных и на открытия в области изучения соци­ального развития человека. Социальное воздействие на человека, по П., осуществляется в двух направ­лениях: оно изменяет, социализирует элементарные формы биологич. поведения п порождает новые, спе­цифически социальные формы поведения (вербальное поведение, образование и воспитание, поведение в труде и т. д.).

В области психофизиологии П. установил ряд зако­номерностей, касающихся соотношения интенсив­ности порогового возбуждения и его продолжитель­ности (закон Пьерона), зависимости нарастания яр­кости ощущений от цветности раздражителя и др.

С оч.: L'evolution de la memoire, P., 1910; Le cerveau et la pensee, 2 ей ., Р., 1923; Psychologie experimentale, P., 1927; ... Aux sources de la connaissance: La sensation, guide de vie, [P., 1945]; La vision en lumidre intermittente, P., 1961; Examens et docimologia, P., 1963.

Лит.: Соколов Е. Н., Проблема ощущений в новом
труде А. П., «Вопр. психологии», 1955, № 4; Анри П. (К 811-ле­
тию со дня рождения), там же, 1961, № 4; Анри П. Шекро-
лог), там же, 1965, .№ 3.                          О. Тутунджян. Ереван.

ПЬЕТРО Д'АЕАНО (Pietro d'Abano, Petrus de Padua, Aponensis) (1257—1315) — итал. философ, основатель падуанской школы аверроистов. Был проф. медицины, философии и, возможно, математики в Падуе. В соч. «Примиритель разногласий философов и врачей» («Conciliator differentiarum philosophorum et prae-cipue medicorum», прибл. 1310, Matuae, 1472; Venetiis, 1476) в противоположность схоластам-томи­стам истолковывал философию Аристотеля в натура-листич.-материалистич. духе. П. д'А. составил боль­шое руководство по астрономии. Одним из первых в истории итал. и европ. натурфилософии сделал попытку поставить в зависимость от движения небес­ных светил процессы природы и события человеч. жизни, включая изменения в области религии, за что был привлечен к следствию инквизиции, как и за утверждение о вечности и несотворенности мира. В этом учении П. д'А. в извращенной форме была выражена мысль о естеств. закономерности природных процессов и земных событий, освобождавшихся, т. о., от всемогущего контроля христ. бога.

С о ч.: Liber copilatois phisonomie, Padua, 1474; Expo-sitio problematum Aristotelis, Mantuae, 1475, [Venetiac], 1162, Venetiis, 1501.

Лит .: Dyroff A.. Dante und Pietro D'Abano, «Philos.
Jahrb. der Gorresgesellschaft», 1920, Bd 33, S. 253—71; S a i t-
t a G., II pensiero italiano neir umanesimo e nel rinascimento,
v. 1, Bologna, 1949, p. 32—39; Nardi В., Saggi sull'aristo-
telismo padovano del secolo XIV al XVI, Pirenze, [1958], p.
1 — 74.                                                         В. Соколов. Москва.

ПЯТИДЕСЯТНИКИ — религ. секта, учение к-рой отправляется от евангельского сюжета о «сошествии св. духа на апостолов» в день т. н. пятидесятницы. Отличит, особенность учения П. — идея «индиви­дуальной пятидесятницы», понимаемой как способ­ность ревностного верующего приобрести «дары св. духа», проявляющиеся в глоссолалии («говорении на языках») и исцелении больных путем наложения на них рук. По своим идеям П. близки баптистам и адвентистам: первым — по идее греховности чело­века и единственно возможному для него спасению благодаря искупит, жертве Христа; вторым — по идее о непосредств. близости второго пришествия и установления на земле тысячелетнего царства Христа.

П. появились в первом десятилетии 20 в. почти одновременно в Уэльсе и Лос-Анжелосе и распростра­нились во мн. странах: Скандинавии, Венгрии, Польше, Германии, а также в Лат. Америке. Особенно большой успех проповедь П. имела среди последова­телей лютеранства, методизма, баптизма. В наст, время общая численность П. превышает 10 млн. чел. В 1906 —14 П. проникли из Скандинавии в Финлян­дию, оттуда в Россию, вербуя себе сторонников гл. обр. среди рядовых последователей евангельского христианства и баптизма, недовольных диктатурой «верхов». В первые годы после Октябрьской револю­ции П. не отличались широким прозелитизмом. Оживление деятельности в годы нэпа продолжалось до конца 20-х гг. Секта нмела централизованное руко­водство, проводила съезды, издавала журнал «Еван­гелист». Значительно уступая в численности евангель­ским христианам и баптистам, секта П. к исходу 20-х гг. сравнялась по числу последователей с адвен­тистами. П. упорно отказывались от службы в Крас­ной Армии. В 1944—45 П., при условии отказа от глоссолалии, были приняты в Союз евангельских христиан. Тем не менее они продолжали придержи­ваться своего экстатич. культа. А. Клибанов. Москва.

р

РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКАЯ       ФОРМАЦИЯ — об

ществ. строй, основанный на рабстве и рабовладель-честве; первая в истории человечества антагонистич. общественно-экономич. формация. Рабство, т. е. труд одних людей на других, соединенный с личной при­надлежностью трудящегося тому, кто присваивает продукт его труда,— явление, существовавшее в раз­ных историч. условиях. В Р. ф. рабский труд играет роль господствующего способа ироиз-ва. Странами, в истории к-рых историки открывают наличие Р. ф., являются: Египет, Вавилония, Ассирия, Персия; гос-ва Древней Индии, Древнего Китая, Древней Греции и Италии. Этот перечень свидетельствует, что Р. ф. имела значение мировой системы. Возникнове-лие Р. ф.— историч. закономерность. Но эта законо­мерность только в рамках общемирового историч. процесса, но отнюдь — не в истории отд. народов или стран. Для раскрытия ее философско-историч. смысла необходимо изучение тех рабовладельч. гос-в, пароды к-рых пережили полно выраженную эпоху перво­бытнообщинного строя, перешли потом к эпохе рабо­владельч. строя, а затем вступили на путь феодализма (греки, итальянцы, персы, индийцы, китайцы). Воз­можно, однако, и дальнейшее ограничение материала. Для историч. моделирования Р. ф. важно взять те ярко выраженные и богатые содержанием ее проявле­ния, к-рые возникли и развивались независимо друг от друга: у народов КитаяиународовГрециииИталии.

Общей предпосылкой возникновения Р. ф. было развитие орудий произ-ва, разделения и кооперации труда, в результате чего стало возможным произ-во прибавочного продукта и возникновение частной соб­ственности и эксплуатации. В развитии Р. ф. выде­ляют 3 этапа: 1) складывание, 2) утверждение и раз­витие, 3) достижение зенита и распадение. Историч. характеристику первого этапа можно построить на материале истории Китая времен Чжоуского царства (11 — 8 вв. до н. э.), истории Греции «Гомеровской эпохи» (9—8 вв. до н. э.), истории Италии (8—6 вв. до н. э.). Характеристику второго этапа можно пост­роить на материале истории Китая времени рабо­владельч. царств периода Чуньцю-Чжаньго (8—3 вв. до н. э.), Греции — эпохи полисов в период их рас­цвета (5—4 вв. до н. э.), Италии — времени Рим. рес­публики поздней поры (3—1 вв. до н. э.). Характери­стику 3-го этапа можно построить на материале исто­рии двух империй: Ханьской на Востоке (2 в. до н. э. — 2 в. н. э.), Римской на Западе (1 в. до н. э.— 5 в. н. э.).

Для этапа становления Р. ф. характерны четыре процесса. Первый: постепенное приобретение рабским трудом, бытовавшим до этого лишь на уровне домаш­него рабства, значения важнейшего средства интен­сификации ремесл. произ-ва и с. х-ва, интенсифика­ции, ставшей необходимой ввиду количеств, и ка­честв, роста потребностей. Второй: рост произ-ва за счет расширяющегося применения труда рабов,

появление в связи с этим возможности накопления и отчуждения производимого продукта и возникнове­ние на этой почве частной собственности. Третий: возникновение в связи с появлением частнособст-веннич. присвоения продукта имуществ. неравенства внутри общины, обусловленного возможностью для нек-рых членов общины в силу наследования ими обществ, должностей захватывать в частную собст­венность рабов, а затем — землю. Четвертый: склады­вание в составе общины первых классов — рабов и ра­бовладельцев, антагонистических по своему положению в системе произ-ва, и вместе с тем зарождение анта­гонистич. отношений между крупными рабовладель­цами-землевладельцами, с одной стороны, и мелкими производителями — с другой. Эти процессы развер­тывались в обстановке противоречий: рабского труда и труда мелких свободных производителей; этих по­следних и крупных рабовладельцев-землевладельцев; этих последних и родовой знати общиннородовой эпохи. В итоге борьбы, вызванной этими противоре­чиями, и распада институтов родоплеменного строя возникает гос-во, как стабилизатор и регулятор отно­шений между антагонистич. классами в интересах господствующего класса и как орган управления. Признаком сложения такой обстановки, видимо, являются: в истории Китая — реформы, проведенные в царстве Ци (7 в.) и в царствах Лу, Чу, Чжэн (6 в. до н. э.); в истории Греции — реформы Солона и Клис-фена (6 в. до н. э.); в истории Италии — реформы Сер-вия Туллия (6 в. до н. э.).

Второй этап является временем расцвета того, что в истории Греции получило название «полис», в истории Италии — «civitas», в истории Китая —«го». Под этими наименованиями скрывается в общем одно и то же: гос-во, сведенное к одному центру — городу, господ­ствующему над всей подвластной ему территорией, причем такой город-гос-во был не только политиче­ским, но и экономическим целым. Именно в этом смысле город-гос-во и был базисом собственности — в том ее масштабе, к-рый она тогда приняла: ее объек­том были, во-первых, рабы, во-вторых, земля. Преоб­ладающей формой собственности на рабов была част­ная; форма собственности на землю была двойной — общинной и частной, причем последняя была опос­редствована первой: условием частной собственности на землю была принадлежность к гражд. общине. Рабский труд па этом этапе еще не имел того значения в х-ве, к-рое он получил позднее. Именно к этому этапу античности относятся слова Маркса: экономич. основой «... классического общества в наиболее цве­тущую пору его существования...», когда общинные формы собственности уже разложились, а «... рабство ещё не успело овладеть производством в сколько-нибудь значительной степени», было «... мелкое крестьянское хозяйство... и независимое ремесленное производство...» («Капитал», т. 1, 1955, с. 341, прим.). Эта характеристика относится к Греции и

РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКАЯ ФОРМАЦИЯ

437

 

Риму классич. эпохи, но она приложима и ко второму этапу истории Р. ф. и в Китае, в к-ром эпоха «ле го» — огд. гос-в (7—3 в. до н. э.) с полным правом, может быть названа «классической».

Кризис города-гос-ва обусловил переход к третьему этапу — большим рабовладельч. державам. Развив­шиеся производит, силы требовали др. масштабов самого произ-ва и потребления. Еще в конце классич. эпохи возникла тенденция к образованию широких экономич. и лолитич. общностей — либо в форме союзов, напр. Ахейский, 1-й и 2-й Афинские и Ко­ринфский союзы в Греции 5—4 вв. до н. э., либо в фор­ме федераций, как федерация италийских городов-гос-в иод гегемонией Рима в 4 в. до н. э., либо в форме поглощения одних гос-в другими — четыре крупных города-гос-ва в Китае сер. 4—сер. 3 вв. до н. э.: Хань, Ци, Цинь, Чу. Концом этого процесса политич. и экономич. интеграции следует считать образование в 3 в. до н. э. т. н. эллинистич. монархий и Рим. рес­публики, единого большого гос-ва в Китае — импе­рии (династии Цинь и Хань). С 1 в. до н. э. возникает Рим. империя. В рамках этих больших мировых дер­жав Р. ф. и достигла максимума своего развития. Сущ­ность этого процесса — превращение рабского труда в осн. силу во всем произ-ве, что подрывало положение массы свободных мелких производителей. Этот процесс соединился с ростом крупного землевла­дения (латифундии). К этому толкали повысившиеся требования, обращенные к этому произ-ву со стороны многочисленного и культурно выросшего населения городов, неуклонно увеличивавшихся в своем числе и в своих размерах. К этому же толкал и чрезвычайно расширившийся обмен между районами, ранее обо­собленными, объединенными в одном гос-ве — как в евро-афро-азиатском круге земель времен эллини­стич. монархий, а позднее Римской империи, так и в восточно- и центрально-азиатском круге, подвласт­ном Ханьской империи.

Растущая торговля стимулировала ремесл. произ-во, нуждавшееся в этих условиях в улучшении своей техники и повышении производительности труда. Совокупность этих условий могла образоваться только в городе, поэтому торгово-пром. город и стал главным очагом цивилизации. Сельское же х-во все еще оставалось почти на прежнем техиич. уровне; необходимое увеличение продукции достигалось гл. обр. увеличением рабочей силы — рабов. Поэтому цивилизация этого позднего этапа истории Р. ф. есть в первую очередь цивилизация города.

О наступлении конца третьего этапа истории Р. ф. говорит ряд явлений. Рабский труд перестал обеспе­чивать необходимое развитие х-ва. Для повышения продуктивности произ-ва не только в ремесле, но и в с. х-ве требовалась уже не живая машина, нужен был человек, самостоятельно организующий свою работу. В связи с этим в составе рабского населения появился культурный, интеллектуально развитый слой, ничуть не уступающий в этом отношении тру­женикам из свободного населения, особенно земле­дельческого. Значение и роль рабского труда в произ-ве вступили в полное противоречие с положе­нием раба в социальной структуре. Уравнение ра­бов — в сфере их трудовой деятельности — со сво­бодными трудящимися становилось насущной эко­номич. необходимостью. О кризисе Р. ф. свидетель­ствовало также огромное увеличение имуществ. не­равенства. Угроза пауперизации нависла над всей массой свободного трудящегося населения, как реме­сленного, так и земледельческого. Поскольку же сво­бодные мелкие производители составляли большин­ство населения, постольку их экономич. положение затрагивало само существо социально-экономич. си­стемы.

Т. о., экономич. кризис перерастал в кризис соци­альный и привел в конечном счете к распаду рабовла­дельч. строя. Р. ф., создавшая в свое время условия для огромного развития человечества, исчерпала свои возможности и превратилась в осн. препятствие на пути дальнейшего прогресса. В историч. лит-ре встречаются утверждения, что гл. силой, ниспроверг­шей рабовладельч. строй, были рабы: «рабы опроки­нули Рим». Встречается даже выражение «революция рабов». Такие утверждения не соответствуют историч. реальности. Разумеется, волнения рабов и даже восста­ния их (напр., возглавленное Спартаком) — историч. факт. Но именно свободные земледельцы и ремеслен­ники и были главной силой, покончившей с рабо­владельч. строем.

Утрата рабским трудом значения осн. экономич. силы привела к исчезновению рабов как класса: рабы слились с массой свободных мелких производителей, т. е. стали свободными. Однако на том этапе мировой истории экономич. жизнь общества могла развиваться только на основе принудит, регулирования хоз. дея­тельности трудящегося населения, осуществлявше­гося внеэкономич. средствами, т. е. силой — воинской и правовой. Мелкие производители стали обязанными отдавать тем, кто ими управлял, ту или иную часть производимого ими продукта. Ввиду этого признаком краха Р. ф. служат именно движения свободного трудящегося населения рабовладельч. страны, дви­жения сопротивления налагаемому на него новому — феод, гнету: т. н. «Восстание желтых повязок» в Китае (конец 2 в.), восстания 3 в. н. э. в афр. провинциях Рима и в Галлии (восстание багаудов). Жестокое подав­ление этих восстаний и утвердило новые формы экс­плуатации, а это значит и новые феод, правовые и иолитич. институты.

Историч. смысл Р. ф. очень велик и сложен. Она продемонстрировала прежде всего процесс образова­ния классового общества, резкого антагонизма клас­сов, процесс образования различных обществ. групл_г образования гос-ва. Р. ф. выработала и осн. формы власти в гос-ве, охарактеризованные Полибием и Сима Цяием. Оба историка иришли к идее кругово­рота форм.

К тому общезначимому, что образовалось в эпоху Р. ф., относятся и те категории, к-рые у пас фигури­руют в виде понятий национального и общечеловече­ского. Этап Р. ф., связанный с городом-гос-вом, создал представление о локальной — местной этнической —• общности; во времена союзов и федераций эта локаль­ная общность стала этнической уже в более широком масштабе. С образованием же империй на место этнич. общности стала общность общечеловеческая. Именно в этом и состоит то ощущение общности, к-рое мн. философы и историки эпохи эллинизма обозначают словом космополитизм. Идея человечества, как еди­ного большого целого, проявилась и в понятии «Все­ленная», сформулировавшемся именно тогда. У греков это была «эйкумена» — «обитаемая земля», у рим­лян — «orbis terrarum» — «круг земель», у китай­цев — «тянься» — «поднебесная». Столь же сущест­венной, как и идея человечества, является оформив­шаяся тогда идея гуманизма — представление о че­ловеке, как о наивысшей ценности, как о носителе всех основ обществ, жизни, как о творце культуры. На этой основе был поставлен важнейший для ис­торич. деятельности человека вопрос о его роли в об­щем процессе бытия. Обществ, строй, выработав­шийся в условиях Р. ф., показал существование нера­венства людей. Неравенство социальное породило' идею о неравенстве нравственном {Конфуций, Цице­рон). Однако самым резким выражением идеи нера­венства было деление на людей в полном смысле слова, кем были свободные, и на людей-вещей, кем

438

РАБОЧИЙ КЛАСС

 

были рабы. Именно в связи с таким резчайшим про­тивопоставлением одних людей другим и была сфор­мулирована в двух возникших в это время крупнейших религиях — буддизме и христианстве — идея пол­ной человеческой равноценности как рабов, так и свободных.

В эпоху Р. ф. были заложены важнейшие основы науч. познания природы и человеч. жизни. Противо­поставление двух обществ, классов, соединившись с наблюдениями простейших явлений в природе, при­вело к идее противоположностей (в Китае — инь и ян, а также у Пифагора и Гераклита), связи («восемь триграммов» Ицзина, Гераклит, буддийская концепция Махаяны — «Большого колеса», и др.). Возникли также идеи о существовании первоэлементов материальной природы (Эмпедокл, чарваки, Веданта, Шу-цзин), круговорота (Гераклит, чарваки, катего­рия «преодоления» у китайцев), мельчайших частиц вещества (атом у Левкиппа и Демокрита, «ану» у индийцев). Была создана также логика, как учение о познании. Она развивалась у индийцев, у китайцев, у греков (Акшапада, Мо-цзы, Аристотель).

В эпоху Р. ф. с исключит, отчетливостью и рез­
костью проявились противоположности, прежде всего
общественные. Эти противоположности пребывали
в состоянии непрерывной борьбы, результатом к-рой
был переход на более высокую ступень обществ, раз­
вития.                                                      Н. Конрад. Москва.

Лит.: Маркс К., Капитал, т. 1 — 3, М а р к с К. и Э н-г е л ь с Ф., Соч., 2 изд., т. 23, 24, 25 (ч. 1 и 2); е г о же. Фор­мы, предшествующие капиталистич. производству, [M.J, 1940; Энгельс Ф., Анти-Дюринг, Маркс К. иЭнгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 20, с. 1,79—201; его же, Происхождение семьи, частной собственности и государства, там же, т. 21, с. 108, 109—19, 120 — 29, 145 — 55, 156—78; Ленин В. И., О государстве, Соч., 4 изд., т. 29; Античный способ произ-ва в источниках, Л., 1933; Т ю м е н е в А. И., История антич­ных рабовладельч. обществ, М.—Л., 1935; Валлон А., История рабства в античном мире, пер. с франц., [т. 1 — 2, М.], 1941; К о н р а д П. И., Сунь-цзы. Трактат о военном искус­стве, пер. и исследование, М.—Л., 1950; Р а н о в и ч А. Б., Эллинизм и его историч. роль, М.—Л., 1950; Утченко С. Л., О классах и классовой структуре античного рабовла­дельч. общества, «Вестн. др. истории», 1951, № 4, с. 15—21; Законы Вавилонии, Ассирии и Хеттского царства, там же, 1952, Л° 3, с. 197—303 (Приложение); Всемирная история, т. 1—2, М., 1955—56; Го М о - ж о, Эпоха рабовладельч. строя, пер. с кит., М., 1956; ЮмашевА. И., Рабовладельч. способ произ-ва, М., 1957; ШтаерманЕ. М., Кризис рабо­владельч. строя п Зап. провинциях Римской империи, М., 1957; Т о м с о н Д ж., Исследования по истории древнегреч. общества. Доисторич. Эгейский мир, пер. [с англ.], М., 1958; Алексишвили М., Из истории глубины веков. Рабо­владельч. строй и его падение, пер. с груз., Тб., 1959; Р о б у ш И. А., О переходных производств, отношениях при формиро­вании рабовладельч. общества, «Уч. зап. Ошского гос. пед. ин-та», 1959, вып. 3, с. 137—66; Б оннар А., Греч, цивили­зация, пер. с франц., т. 1—3, М., 1958—62; Законы Ману, пер. [с санскрита], М., 1960; Ч е р н и л о в с к и й 3. М., История рабовладельч. гос-ва и права, 2 изд., М., 1960; К о р с у н-с к и й А. Р., Проблемы классовой борьбы в античном обществе в освещении совр. бурш, историографии, «Вопр. истории», 1962, ЛЬ 8, с. 168—75; Черкасова Е. А., Распад родового строя и образование гос-ва, «Уч. зап. Моск. обл. пед. ин-та. Всеобщая история», 1963, т. 115, вып. 4, с. 125—60; Е л ь и и ц-к и й Л. А., Возникновение и развитие рабства в Риме в VI11— III вв. до н. э., М., 1964; Чанана Дев Рад ж, Рабство в древней Индии, М., 1964; ШтаерманЕ. М., Расцвет ра­бовладельч. отношений в Римской республике, М., 1964; Westermann W. L., The slave systems of Greek and Roman antiquity, Phil., 1955; We is k op f E. Ch., Bemer-kungen zum Wesen und zum Begritf der Sklaverei, «Zeitschrift fur Geschichtswissenschaft», 1957, Jg. 5, H. 3; Etat et classes dans l'antiquite esclavagiste. Structure. Evolutions, P., 1957; Ruben W., Die Lage der Sklaven in der altindischen Gesell-schaft. В., 1957; Vernant J. P., L'antiquite esclavagiste, «Pensee», 1958, № 77; Slavery in classical antiquity. Views and controversies, ed. by M. I. Fenley, Camb., 1960; D 1 11 S., Roman society in the last century ot the Western Empire, N. Y., 1960.

H . Стариков. Москва.

РАБОЧИЙ КЛАСС, или пролетариа т,— при капитализме — класс наемных работников, ли­шенных собств. средств произ-ва, живущих исключи­тельно путем продажи своей рабочей силы и эксплуа­тируемых капиталом непосредственно в процессе

капиталистич. произ-ва (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 4, с. 424, прим.; В. И. Ленин, Соч., т. 2, с. 84). При социализме социальная природа Р. к. коренным образом изменяется. Овладевая средствами произ-ва, превращая их в обществ, собственность и уничтожая тем самым пролет, условия своего сущест­вования, он становится классом тружеников обще-нар. социалистич. предприятий, приобретает руково­дящую роль в обществе. Р. к. представляет собой главную производительную силу индустриально раз­витых стран.

Марксистско-ленинское учение отождествляет поня­тия «Р. к.» и «пролетариат» применительно к капита­листич. условиям. Нек-рые бурж. и реформистские теоретики разрывают и противопоставляют эти поня­тия; к Р. к. они относят только рабочих физич. труда, а под пролетариатом подразумевают либо обездолен­ных людей вообще независимо от их конкретного социального положения и вне определ. историч. эпохи (А. Тойнби), либо только пром. рабочих (Р. Арон). Обе эти т. зр. игнорируют главное — место Р. к. в системе капиталистич. произ-ва. В отличие от рабов и крепостных, наемные рабочие свободны юри­дически, т. е. лично независимы; в отличие от кресть­ян, ремесленников, кустарей,— свободны от собствен­ности на орудия и средства произ-ва, т.е. располагают только своей рабочей силой. Предпосылки образова­ния Р. к. зародились в недрах феод, общества с появлением на европ. континенте в 14 в. первых ростков капиталистич. способа произ-ва; однако в ту эпоху численность свободных рабочих была ничтож­ной. Подлинная история Р. к. началась с наступле­нием капиталистич. эры, т. е. с 16 в., когда в Англии, а потом и в др. странах Зап. Европы развернулся процесс первонач. накопления. Крест, беднота и гор. плебейство были той гл. социальной средой, из к-рой выделился мануфактурный пролетариат 16 —18 вв. Его называют также предпролетариатом. Совр. пролета­риат, промышленный, возник в результате пром. пе­реворота (конец 18 — сер. 19 вв.). С переходом во всех осн. отраслях пром-сти к машинному, фабрич­ному произ-ву «... рабочий класс впервые действи­тельно стал устойчивым классом населения...» (Э н-г е л ь с Ф., Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 2, с. 257). К сер. 19 в. полностью сложились и объ­ективные условия для появления науч. коммунизма. Возникновение марксизма (см. Марксизм-ленинизм) положило начало превращению пролетариата из класса «в себе» в класс «для себя» (см. Класс «в себе» и класс «для себя»),

Маркс и Энгельс открыли в Р. к. ту главную мате­риальную силу, к-рая, будучи вооружена революц. теорией, способна ликвидировать капиталистич. строй и создать новое общество без классов и эксплуа­тации. Всемирно-историч. роль Р. к. вытекает из следующего: 1) В самих условиях существования про­летариата заложено отрицание капиталистич. экс­плуатации, а вместе с тем — всякой эксплуатации вообще. Антикапиталистич. стремления Р. к. пол­ностью совпадают с осн. направлением развития совр. производит, сил, перерастающих рамки частной собственности и требующих обобществления средств произ-ва. 2) Развитие крупной капиталистич. пром-сти ведет к упадку и уничтожению других трудящихся классов (мелких крестьян, ремесленников и т. д.), пролетариат же является ее непосредств. продуктом и постоянно растет. 3) Пролетариат — класс, к-рый в силу своего положения наиболее способен к органи­зации, к развитию классового самосознания. Условия труда и жизни воспитывают у рабочих дух коллекти­визма, солидарности. Самим ходом классовой борьбы пролетариат подготавливается к восприятию социа­листич. идеологии. 4) Интересы Р. к. объективно сов-

РАБОЧИЙ КЛАСС

439

 

падают с интересами громадного большинства тру­дящихся. Даже если пролетариат или его революц. авангард составляют меньшинство населения, они выражают действит. интересы подавляющего боль­шинства. Поэтому сила и подлинная роль Р. к. в ис­тория, борьбе классов неизмеримо выше, чем его доля в составе населения.

История подтвердила правоту марксистско-ленин­ского учения о всомирно-историч. роли Р. к. как сози­дателя социалистич. общества. С 30—40-х гг. 19 в. открылась полоса крупнейших самостоят, выступле­ний европ. пролетариата против буржуазии (чартист­ское движение в Англии, восстания силезских ткачей в Германии, июньское восстание 1848 во Франции, Парижская Коммуна 1871). Развитие рабочего дви­жения вширь и вглубь сопровождалось образованием проф. союзов, формированием пролет, политич. пар­тий, распространением марксизма и вытеснением утошгч., мелкобурж. форм социализма, что связано гл. обр. с деятельностью Союза коммунистов и 1-го Интернационала. К концу 19—нач. 20 вв. в рабочем движении Запада усилилось влияние реформизма, а центр революц. рабочего движения переместился в Россию. С началом 1-й мировой войны в междунар. рабочем движении произошел раскол на два осн. течения — революционное во главе с партией больше­виков и ее основателем — Лениным, и реформистско-оппортунистическое, возглавленное лидерами 2-го Интернационала. В окт. 1917 рус. пролетариат в союзе с крест, беднотой осуществил первую в миро социа­листич. революцию и утвердил диктатуру пролета­риата. Силы мирового революц. рабочего движения объединились в 3-й, Коммунистич. Интернационал. После 2-й мировой войны социалистич. революции победили в ряде стран Европы и Азии, в результате чего социализм превратился в мировую систему. Побе­да революции на Кубе наглядно продемонстрировала возможность перехода новых стран на путь социа­лизма в условиях дальнейшего углубления общего кризиса капитализма.

Предпринимаются попытки поставить под сомнение или опровергнуть положение о всемирно-историч. роли Р. к., рассматривая его как «мифотворческое», «мессианское» (Р. Арон, Ж. Кальвез и др.), обвиняя весь Р. к. зап. стран в «обуржуазивании» и «утрате» революц. потенций (П. Суизи), противопоставляя ему крестьянство стран «третьего мира» как единств, эффективную революц. силу (теория окружения «ми­рового города» «мировой деревней»). Но такие кон­цепции не могут поколебать истинности данного поло­жения. Во всемирно-историч. масштабе именно Р. к. является ведущей революц. силой современности, определяющей характер и направление развития че-ловеч. общества. «В центре современной эпохи стоит международный рабочий класс и его главное детище — мировая система социализма» (Заявление Совещания представителей коммунистич. и рабочих партий, пояб. 1960, см. «Программные документы борьбы за мир, демократию и социализм», 1961, с. 46).

Растущая мощь Р. к. находит выражение в постоян­ном и быстром увеличении его численности, повыше­нии уровня организованности. Если в сер. 19 в. пром. пролетариат насчитывал примерно 9—10 млн. чел., го к сер. 20 в. во всем мире число рабочих несельско-хозяйств. отраслей достигло примерно 200 млн., число рабочих и служащих несельскохозяйств. отрас­лей — приблиз. 300 млн., общее число лиц наемного труда — ок. 400 млн. В нач. 60-х гг. армия наемного труда во всем мире насчитывала прибл. 500 млн. чел. Профсоюзы, только зарождавшиеся в 1-й пол. 19 в., ныне объединяют во всем мире св. 200 млн. трудя­щихся. Политич. партии Р. к. насчитывают ок. Go млн. членов, из них коммунистические пар-

тии, действующие почти в 90 странах мира, — ок. 50 млн.

Р. к. состоит из различных проф., отраслевых и иных групп, роль к-рых в классовой борьбе неодина­кова. Его ядро образуют фабрично-заводские, пром. рабочие. Почти ³/₅ мирового пром. Р. к. сосредото­чено в странах развитого капитализма. На страны социалистич. системы в нач. 50-х гг. приходилась ^l U мирового пром. Р. к.; к концу десятилетия, бла­годаря быстрым темпам развития пром. нроиз-ва, доля его увеличилась прибл. до '/$ и продолжает расти. Фабрично-заводские и горнопром. рабочие, а также примыкающие к ним строительные и тран­спортные рабочие — наиболее развитый в классовом отношении отряд Р. к.

Структура Р. к. постоянно изменяется, отражая сдвиги в развитии производит, сил общества. Для индустриальных стран характерна тенденция к росту пром. Р. к. и сокращению числа с.-х. рабочих. По мере развития техники и дальнейшего разделения обществ, труда все более усложняется состав «сово­купного рабочего» как комбинации рабочих различ­ных специальностей, профессий и отраслей. Рост применения средств механизации и автоматизации требует комбинирования труда рабочих, занятых не­посредственно у машин, с трудом инженерпо-технич. персонала (инженеры, техники, проектировщики, лаборанты, чертежники) и работников, выполняющих различные вспомогат. функции (планирование, учет и др.). С повышением органич. состава капитала эта тенденция усиливается, проявляясь особенно резко в произ-ве средств произ-ва и вообще в новых отраслях иром-сти. Разделение обществ, труда ведет далее к превращению в самостоят, отрасли иром-сти отд. функций домашнего х-ва (обществ, питание и бытовое обслуживание) и концентрации в этих отраслях зна­чит, части Р. к. Наконец, с повышением производи­тельности обществ, труда все больше наемных рабочих отвлекается в процесс обращения (конторские и тор­говые работники). Среди других обстоятельств, опре­деляющих многослойность Р. к., надо указать на неравномерность развития производит, сил и сохра­нение в каждой стране, наряду с ультрапередовым пронз-вом, также отсталых форм х-ва, где положение рабочих отличается своей спецификой. Р. к. в стра­нах империализма — старейший и наиболее многочисл. отряд мирового пролетариата. Общее ко­личество рабочих и служащих в развитых капитали-стич. странах составляет приблиз. 200 млн. чел., из них ок. половины приходится на страны Зап. Европы. Доля лиц наемного труда в самодеят. населении до­стигает 70—80% и более, в т. ч. рабочих физич. тру­да — ок. 50% . Удельный вес активного, т. е. работаю­щего, пролетариата во всем взрослом населении, есте­ственно, меньший. Доля рабочих физич. труда, колеб­лющаяся па разных этапах капиталистич. развития, обнаруживает за последние десятилетия тенденцию к нек-рому сокращению: в США (к самодеят. населе­нию) — с 56,8% в 1910 до 55,8% в 1954, в ФРГ — с 58,7% в 1882 до 52,2% в 1957. во Франции — с 54,8% в 1876 до 45,4% в 1954, в Швеции — с 55,5% в 1900 до 53% в 1950. Ссылаясь на это, идеологи социал-демократии (А. Кросленд, Ж. Мок, А. Филип, В. Эйхлер и др.) утверждают, что Р. к. не растет или даже сокращается, поэтому его интересы не тождест­венны интересам большинства общества. Между тем относит, уменьшение числа рабочих физич. труда отражает прежде всего существ, сдвиги в структуре амер. и зап.-европ. пролетариата (отчасти — изме­нения в методике переписей). Постоянное расширение сферы наемного труда в гл. капиталистич. странах свидетельствует о росте пролетариата, хотя, с дру­гой стороны, далеко не все, кто формально работает

440

РАБОЧИЙ КЛАСС

 

по найму, принадлежат к этому классу (см. Слу­жащие).

По мере эволюции социальной структуры капита-листич. общества изменяется соотношение осн. источ­ников пополнения Р. к. Если в период своего форми­рования пролетариат рос гл. обр. за счет деревни (а в США — за счет иммиграции), то ныне, когда Р. к. вполне сложился, его пополнение идет преим. из пролет, среды.

Наиболее многочисленный и концентрированный отряд Р. к. промышленно-развитых стран — фабрично-заводской пролетариат — составляет примерно V₄ ca-модеят. населения, пром. пролетариат в целом (вклю­чая горняков, строителей и транспортников) —²/₅. Преобладающим типом фабрично-заводского, а также горнопром. рабочего стал полуквалифициро­ванный рабочий. Однако уменьшение доли квалифи­цированных рабочих на протяжении 1-й пол. 20 в. отражает скорее тенденцию к специализации и отно­сит, обесценению квалифицированной рабочей силы, чем к ее деквалификации. Меняется само содержание понятия проф. квалификации. Возрастает значение общей и технич. грамотности рабочего (в США обра­зовав ценз большинства рабочих как квалифициро­ванных, так и неквалифицированных равен 8—9 классам). Механизация и автоматизация произ-ва, снижая общую потребность в рабочей силе, одновре­менно увеличивает число рабочих высокой квалифи­кации—наладчиков, монтажников, ремонтников и т. д. И хотя автоматизация вызывает деквалификацию части трудящихся, в целом доля неквалифицирован­ного труда постоянно сокращается.

Сел. пролетариат — наиболее распыленная и плохо организованная часть Р. к. — сокращается относи­тельно и абсолютно. Если в сер. 19 в. он едва ли усту­пал по численности промышленному (кроме Англии), то ныне он составляет незначит, меньшинство. Подав­ляющее большинство с.-х. рабочих — неквалифици­рованные. Растущее применение в с.х-ве машин, электричества, агротехники создает условия для сближения сел. и гор. рабочих. Сокращение сел. про­летариата перекрывается быстрым ростом конторско-торг. пролетариата.

При капитализме условия жизни Р. к. зависят от возможностей и условий продажи рабочей силы. Ра­бочее движение выработало различные формы и ме­тоды защиты экономич. интересов наемного труда. В большинстве зап. стран профсоюзы стали влиятель­ными массовыми орг-циями, Р. к. завоевал право на стачку (хотя оно сплошь и рядом ограничивается бурж. гос-вом), на заключение коллективных догово­ров, на создание органов рабочего представитель­ства на предприятиях. На основе развития производит, сил и в результате упорной экономич. борьбы трудя­щихся, эффективность к-рой резко поднялась благо­даря влиянию мировой социалистич. системы, возни­кает возможность повышения реальной заработной платы. Однако оборотная сторона более высокого жизненного уровня — чрезмерная интенсификация труда, рост производств, травматизма, необеспечен­ность существования рабочих (угроза безработицы, задолженность по потребительскому кредиту и т. д.). Кроме того, если одни группы пролетариата доби­ваются более или менее сносных условий существо­вания, то другие живут в нищете или на грани ни­щеты даже в богатейших капиталистич. странах.

Бурж. и реформистская социология (К. Майер, Дж. Бернард, Т. Гейгер, Б. Каутский, Р. Кросмен и др.) изображает повышение жизненного уровня как фактор «депролетаризации» Р. к. и превращения его в «средний класс». Эти утверждения лишены науч. оснований, т. к. при капитализме наемные рабочие остаются в социально-экономич. смысле пролетари

ями. Несостоятельны и попытки бурж. и реформист­ских социологов истолковать растущее многообразие отраслевого и проф. состава Р. к., а также значитель­ный еще разрыв в уровнях заработной платы как сви­детельство «распадения» пролетариата на множество не связанных между собой групп (А. Филип, П. Рим-бер, Ф. Штернберг). «Теория распадения» исходит из констатации поверхностных явлений, игнорируя глу­бинные процессы, ведущие к выравниванию условий труда и жизни различных групп Р. к. благодаря тех­нич. прогрессу. Эти процессы подрывают экономич. позиции традиционной рабочей аристократии — наи­более квалифицированной и хорошо оплачиваемой вер­хушки рабочих, к-рая начиная с последней трети 19 в. служила гл. проводником бурж. влияния в Р. к. большинства зап. стран. Правящий класс переносит центр тяжести на более разнообразные и рафинирован­ные методы раскола и подчинения Р. к.— «челове­ческие отношения», «социальное партнерство», «па­тернализм» (распространение «народных» акций, вве­дение «участия в прибылях», «совместного управле­ния» и т. п.). Гл. проводником бурж. влияния на Р. к. становится рабочая бюрократия, т. е. руководящий аппарат реформистских профсоюзов, с.-д. партий, кооперативных орг-ций, тесно переплетающийся с аппаратом монополий и бурж. гос-ва.

Формирование классового самосознания рабочих происходит в сложных, противоречивых условиях. Империализм, используя аппарат идеологич. воздей­ствия на массы (школа, церковь, почать, кино, радио, телевидение), стремится привить Р. к. бурж. идеоло­гию. Объективные условия капиталистич. действи­тельности, вынуждая Р. к. к повседневной борьба за свои жизненные интересы, способствуют развитию классового сознания, хотя оно и выступает при этом часто в тред-юнионистской форме. Осн. масса рабо­чих сознает, что их интересы солидарны, что они при­надлежат к одному классу. По данным бурж. исследо­вателей (Р. Сентерс, Дж. Бонхем и др.), в США от 70 до 80% рабочих относят себя к Р. к., в Англии — 64% . Таковы проявления низших форм пролет, созна­ния. Степень развития высшей формы — политич., революционно-социалистич. сознания — крайне не­одинакова; она зависит от исторически сложившихся условий рабочего движения в той или иной стране. В Италии и Франции для большинства Р. к. харак­терны глубокие революц., демократич., социалистич. традиции, за коммунистами и классовыми проф. цент­рами идет большинство пром. рабочих. Нек-рые черты сближают с этим отрядом пролетариата Р. к. Японии. В рабочем движении большинства остальных стран Зап. Европы, а также Канады и Австралии преобла­дающим влиянием пользуются социал-реформистские партии. Значит, идейно-политич. влияние на рабочие массы оказывают бурж.-консервативные, в частности клерикальные, круги. В США Р. к. более всего пара­лизован бурж.-реформистской идеологией, рабочее движение контролирует коррумпированная проф. вер­хушка, тесно связанная с монополистич. капиталом. Р. к. и его революц. авангард, коммунистич. пар­тии, ведут борьбу против монополий во всех областях жизни. Коммунисты выдвигают программу социально-экономич. и политич. реформ, к-рая служит основой для объединения всех антимонополистич. сил. В совр. условиях все более реальным в ряде развитых капи­талистич. стран становится мирный путь социалистич. революции. Главным препятствием на пути к дости­жению Р. к. своих целей остается раскол рабочего движения. Коммунисты добиваются преодоления этого раскола. Необходимость единства действий как в рам­ках отд. стран, так и в междунар. масштабе становится особенно настоятельной перед лицом новой стратегии империалистич. буржуазии — политики «интеграции».

РАБОЧИЙ КЛАСС

441

 

На междунар. сговор империалистов передовые силы Р. к. отвечают усилением борьбы за сплочение всех отрядов рабочего движения.

Р. к. экономически слаборазвитых стран начал формироваться во 2-й пол. 19— нач. 20 вв. Ориентировочно численность пролетариата здесь составляет: в несоциалистич. странах Азии (без Японии) — в пределах 80—100 млн. чел., причем ок. половины из них приходится на Индию; в Лат. Аме­рике—прибл. 30—35 млн., в Африке—13—15 млн. Доля рабочих и служащих в самодеят. населении сильно колеблется, отражая неодинаковый уровень капиталистич. развития различных стран (в Лат. Аме­рике — ок !/г> в Сев. Африке — ок. ²/₆, в Индии — прибл. 7з> ^в ДР- странах Азии — ок. ^х/_ъ, в странах Африки, расположенных южнее Сахары,— менее ¹/_й). Удельный вес пром. Р. к. еще мал, в Лат. Америке он не превышает в среднем ¹/_ъ самодеят. населения (в Сев. Африке — ¹/ш ^в Индии — V20)- Как правило, в слаборазвитых странах большинство Р. к. образует сел. пролетариат.

Среди других специфич. черт структуры и положе­ния Р. к. экономически слаборазвитых стран надо указать на: 1) Наличие большого слоя плантационных рабочих, к-рые составляют значительную и наиболее концентрированную и организованную часть сел. пролетариата, а порой и пролетариата страны в целом. 2) Преобладание среди пром. пролетариата рабочих легкой пром-сти, а также сравнительно высокий удельный вес горняков, нефтяников, транспортных рабочих, портовиков, что отражает однобокий харак­тер индустриального развития этих стран при импе­риализме. 3) Небольшой удельный вес сложившегося кадрового, иотомств. пролетариата, сохранение мно­гими рабочими, в т. ч. фабрично-заводскими, тесной связи с землей. 4) Сравнительно низкий в целом уро­вень концентрации пром. Р. к., его распыленность по мелким и средним предприятиям, высокий удельный вес рабочих, занятых в ремесл. матерских, кустар­ных промыслах или работой на дому (хотя отд. отрасли и предприятия, чаще всего контролируемые иностр. монополиями, отличаются высокой степенью концентрации рабочей силы). 5) Преобладание неква­лифицированной или малоквалифицированной рабо­чей силы, что отражает, в частности, низкий образоват. уровень населения (до 80—90% неграмотных). 6) Высокий удельный вес в составе Р. к. женщин, молодежи и детей, что, при крайней дешевизне их труда, усиливает неустойчивость положения осн. отрядов пролетариата и затрудняет достижение един­ства действий. 7) Большая доля безработных в составе гор. пролетариата — следствие огромного аграрного перенаселения и ограниченных темпов индустриали­зации, значительно уступающих темпам урбанизации. 8) Крайне низкий уровень заработной платы, но вместе с тем, в отличие от индустриальных стран, сохранение сильного разрыва между низшими и выс­шими уровнями заработков, вследствие чего ослаб­ляется цельность пролетариата как класса. 9) Сохра­нение полуфеодальных и специфически колониальных форм эксплуатации (посредничество, долговая зави­симость, контрактация рабочей силы и т. п.), к-рые уживаются с новейшими методами капиталистич. эксплуатации, заимствуемыми у зап. стран. 10) Нали­чие глубоких нац., этнич. и религ. различий, усугуб­ляемых крупными масштабами междунар. миграции рабочей силы, а также практикой контрактации иностр. рабочих. Эти различия серьезно затрудняют процесс сплочения Р. к., формирования его классо­вого сознания.

От эпохи колониальной и полуколониальной за­висимости Р. к. экономически слаборазвитых стран унаследовал нищенский жизненный уровень. Заработ-

ная плата рабочих во много раз меньше, чем в Зап. Европе и Сев. Америке.

Р. к. в этой части мира (наряду с крестьянством) — одна из гл. движущих сил нац.-освободит, движения, но степень его воздействия на ход и конкретные ре­зультаты антиимпериалистич. революции неодина­кова, как неодинакова и роль различных его отрядов в этой революции. Опыт Кубы опроверг утверждения, будто в слаборазвитых странах пролетариат не­способен возглавить антиимпериалистич. движение (Айя де ла Торре и др.). Он опровергает и тот взгляд, что в этих странах не Р. к., а крестьянство выступает носителем социалистич. идеологии (А. Филип), и одно­временно показывает сравнит, легкость, с какой со­циалистич. идеи усваиваются ныне безземельной и малоземельной крест, беднотой. В этом, в частности, отражение общих условий антиимпериалистич. борьбы в Лат. Америке, где социальные про­тиворечия между трудом и капиталом уже достигли высокой степени зрелости, а Р. к. обладает наиболь­шими возможностями стать гегемоном революции. Лат.-амер. Р. к. отличается высоким уровнем проф. организованности (около половины лиц наемного труда входит в профсоюзы), во всех странах конти­нента действуют марксистско-ленинские коммуни-стич. и рабочие партии, в т. ч. ряд массовых. Все большие успехи делает политика единства действий, пробивающая дорогу вопреки крайней раздроблен­ности профсоюзного движения, в к-ром, наряду с ро-волюц. орг-циями, существуют анархо-синдикалист-ские, реформистские, корпоративистские, клери­кальные центры и группы. Уже имеется ряд единых классовых профсоюзных центров, позиции к-рых все более укрепляются. Подъем рабочего движения спо­собствует образованию широких антиимпериалистич. коалиций, возглавляемых Р. к.

Нац.-освободит, движение в Азии развивалось при активном участии Р. к., однако гегемонию в нем в ряде стран сохранила нац. буржуазия. В ходе анти­империалистич. борьбы значительно выросли силы и влияние Р. к. Индии, Индонезии, Цейлона и др. стран, но его социально-экономич. положение изме­нилось лишь в том отношении, что варварские формы колониальной эксплуатации стали вытесняться более нормальным типом капиталистич. или гос.-капита­листич. отношений. Хотя завоевание политич. незави­симости позволило Р. к. добиться нек-рых уступок у буржуазии (введение более прогрессивного трудо­вого законодательства, улучшение условий труда и социального страхования), материальное положение рабочих остается чрезвычайно тяжелым. Осуществле­ние планов развития нац. экономики и создания крупной пром-сти предвещает дальнейший рост Р. к., изменение его качеств, состава, что открывает более широкие перспективы перед рабочим движе­нием.

Борьба Р. к. несоциалистич. стран Азии разверты­вается в крайне сложных условиях. Нац. буржуазия широко использует расовые, религ., кастовые и пле­менные различия для раскола Р. к. Дискредитация капитализма в глазах масс и растущая популярность социалистич. идей побуждают мн. бурж. лидеров заяв­лять о своей приверженности к социализму, причем социалистич. черты приписываются также различным националистич., религ. и религ.-этич. учениям (пан­исламизм, гандизм, мархаэнизм). С другой стороны, значит, распространение среди трудящихся получают идеи мелкобурж. социализма, для развития к-рого в этих странах существует широкая почва.

Африканский Р. к., роль к-рого в нац.-освободит. движении также растет, политически еще не отдиф-ференцировался полностью от формирующейся нац. буржуазии. В большинстве африканских стран (юж-

442

РАБОЧИЙ КЛАСС

 

нее Сахары) самостоят, рабочие партии отсутствуют, осн. формой организации Р. к. являются профсоюзы (3 млн. членов), большей частью примыкающие к бурж.-националистич. и нац.-демократич. партиям. Осн. задачи, объективно стоящие перед Р. к. в этих районах мира,— достижение и упрочение нац. неза­висимости, преодоление экономич. отсталости путем развития нац. экономики, улучшение своего мате­риального положения, расширение демократич. прав и свобод, обеспечение социального прогресса, борьба за пекапиталистич. путь развития.

Р. к. в странах социализма — наиболее зрелый и организованный отряд междунар. пролета­риата; выполняя авангардную роль в мировом рево-люц. процессе, он первым прокладывает путь челове­честву к социализму и коммунизму. Р. к. социали-стич. стран является правящим классом, осущест­вляющим гос. руководство обществом в союзе с кре­стьянством и народной интеллигенцией. Р. к. стран социализма — оплот мира, демократии и социа­лизма.

Численность Р. к. социалистич. стран быстро ра­стет. В 1950 насчитывалось св. 70 млн. рабочих и слу­жащих, из них в пром-сти было занято 25 млн., к 1960 общая численность рабочих и служащих уве­личилась до 140 млн., т. е. в 2 раза, в т. ч. занятых в пром-сти — до 60 млн., т. е. в 2,4 раза.

В ходе социалистич. преобразования общества рост Р. к. сопровождается глубокими качеств, изменения­ми в его структуре, условиях жизни, сознании, куль-турно-технич. уровне. Так, напр., накануне Октябрь­ской революции в России насчитывалось ок. 3 млн. пром. рабочих, к концу гражд. войны, вследствие распыления и. деклассирования кадрового пролета­риата, число их сократилось более чем вдвое. В годы первых пятилеток начался бурный рост Р. к. Между 1928 и 1940 число рабочих, занятых в гос. пром-сти, увеличилось с 3,1 млн. до 8,3 млн., общее число ра­бочих — с 6,8 млн. до 20 млн., число всех рабочих и служащих — с 10,8 млн. до 31,2 млн. Одновременно сдвиги происходили в структуре Р. к.: резко возросло число строителей, в ряды к-рых влились миллионы крестьян. В составе пром. Р. к. постоянно возрастала доля рабочих тяжелой пром-сти, в т. ч. новых ее отраслей. Появились десятки новых, квалифициро­ванных профессий. Значительно поднялась доля жен­щин, занятых в пром-сти, — с 28% в 1929 до 41% в 1940. Огромные сдвиги произошли в территориаль­ном размещении Р. к. — сложились кадры рабочих в ранее отсталых нац. республиках, бурными темпами рос Р. к. в вост. р-нах страны. Сов. Р. к. с честью выполнил трудные и сложные задачи, выпавшие на его долю в период реконструкции нар. х-ва, индустриа­лизации, коллективизации сел. х-ва, а затем — Вели­кой Отечеств, войны и послевоенного восстановления нар. х-ва. В эти и последующие годы продолжалось интенсивное пополнение, обновление и изменение его состава. К 1961 численность промышленно-произ-водств. персонала в СССР достигла 23,5 млн. чел., общая численность рабочих и служащих — 65,9 млн., их доля в населении (вместе с иждивенцами) составила 71,8% (против 14,8% в 1924).

Формирование сов. Р. к. происходило в трудных и сложных условиях. Осн. его контингент сложился уже после революции, гл. обр. в годы индустриализации, когда в Р. к. влились миллионы выходцев из непро­лет, среды. При этом в жизни сов. общества выступил ряд отрицат. явлений, относительно к-рых предосте­регал Ленин, указывая на узость пролет, слоя в стране после революции. Тяжелые ошибки и извращения в условиях культа личности затруднили строительст­во социализма, но не приостановили прогрессивного развития сов. общества. В результате самоотвержен-

ного труда Р. к. и колхозного крестьянства неуклонно развивалось материальное произ-во. На основе тех-нич. прогресса и развертывания социалистич. сорев­нования росла производительность труда. Постепенно улучшался качеств, состав Р. к., повышался его жиз­ненный уровень. Реальная заработная плата рабо­чего в пром-сти и строительстве по сравнению с до-революц. периодом увеличилась в 3,7 раза, рабочий день сократился с 10 до 7 часов. Неизмеримо выросли сознательность и политич. зрелость Р. к., а также его культурно-технич. уровень. В 1939 лишь 8,2% рабо­чих имело среднее или высшее образование, в 1959— уже 38,6%.

В результате начатой XX съездом последоват. борь­бы с культом личности и его последствиями создались благоприятные условия для повышения творч. ак­тивности и трудовой инициативы Р. к. Усилилась роль профсоюзов в хоз. и культурном строительстве, в улучшении условий труда и быта трудящихся, воз­росло участие рабочих и служащих в управлении произ-вом, планировании, обществ, контроле. В Р. к. родилось движение за коммунистический труд. При­нятая XXII съездом КПСС Программа коммунистич. строительства открыла перед Р. к. и всеми сов. тру­дящимися величеств, перспективу создания коммуни­стич. общества.

Сов. Р. к., вместе со всеми трудящимися первым прокладывающий пути к коммунизму, облегчает и ус­коряет движение к коммунизму всей мировой социа­листич. системы. Он практически проверяет правиль­ность этих путей, отбирает лучшие формы и методы коммунистич. строительства. В связи с полной и окончат, победой социализма диктатура пролета­риата в СССР выполнила свою историч. миссию и перестала быть необходимой с т. зр. задач внутр. развития. Гос-во диктатуры пролетариата преврати­лось в общенародное государство. «Поскольку рабо­чий класс — самая передовая, организованная сила советского общества,—он осуществляет свою руково­дящую роль и в период развернутого коммунистиче­ского строительства. Выполнение своей роли руково­дителя общества рабочий класс завершит с построе­нием коммунизма, когда исчезнут классы» (Программа КПСС, 1961, с. 101).

На путь социализма становятся страны с разным уровнем экономич., социального и культурного раз­вития, поэтому степень зрелости и сознательности различных нац. отрядов Р. к. неодинакова. Если в одних социалистич. странах (СССР; Чехословакия, ГДР, Польша и др.) пром. Р. к. сформировался давно и прошел большую школу классовой борьбы, то в ряде стран, отставших при капитализме в экономич. отно­шении, процесс формирования кадрового Р. к. только развертывается, в его составе преобладают пока ра­бочие первого поколения — недавние выходцы из крестьянства, гор. мелкой буржуазии. Так, числен­ность пром. рабочих в КНР за предшествовавшие ее образованию тридцать лет колебалась от 2,5 до 3,4 млн., к 1958 она возросла до 25,6 млн. Общее число рабочих и служащих увеличилось с 8 млн. в 1949 до 45,3 млн. в 1958. (В последующие годы это число сократилось.) Подавляющую массу населения Китая по-прежнему составляет крестьянство. В условиях огромного преобладания крестьянского населения и незрелости Р. к. в руководстве КПК возобладала линия на военно-бюрократические и грубо-уравнительные методы «казарменного ком­мунизма».

Интересы Р. к. социалистич. стран и всего меж­дунар. рабочего и коммунистич. движения требуют усиления борьбы за сплочение рядов коммунистов на основе марксизма-ленинизма и пролет, интерна­ционализма.

РАВЕНСТВО

443

 

Главная задача Р. к., коммунистич. и рабочих пар­тий социалистич. стран состоит в том, чтобы полностью ютользовать преимущества социалистич. системы и ;шутр. экономич. ресурсы для дальнейшего всемер­ного развития производит, сил, создать материально-гохнич. основы развитого социалистич. и коммунистич. ющества; опираясь на экономич. и оборонную мощь воих стран, обеспечить благоприятные междунар. условия для построения социализма и коммунизма, от­пор агрессивным силам империализма и утверждение принципов мирного сосуществования гос-в с различ­ным социальным строем. Борясь за осуществление этих задач, Р. к. социалистич. стран выполняет свой ин-тернац. долг перед междунар. пролетариатом, перед ;;сем мировым революционно-освободит. движением.

Лит.: Маркс К. иЭнгельс Ф., Манифест Коммуни­
стической партии, Соч., 2 изд., т. 4; Маркс К., Капитал,
г. 1—3, там же, т. 23, 24, 25 (ч. 1 и 2); е г о ж е, Теории приба­
вочной стоимости, ч. 1—3, там же, т. 26 (ч. 1—3); его же,
Наемный труд и капитал, там же, т. 6; е г о же, Критика
Готской программы, там же, т. 19; Э н г е л ь с Ф., Положение
рабочего класса в Англии, там же, т. 2; е г о же, Принципы
коммунизма, там же, т. 4; е г о ж е, К критике проекта социал-
демократич. программы 1891 года, там же, т. 22; Ленин
В. И., Что такое «друзья народа» и как они воюют против
социал-демократов?, Соч., 4 изд., т. 1; е г о же, Фридрих
Энгельс, там же, т. 2; е г о ж е, Проект и объяснение про­
граммы социал-демократич. партии, там же, т. 2; е г о же,
Развитие капитализма в России, там же, т. 3; его же,
Карл Маркс, там же, т. 21; его же, Империализм, как выс­
шая стадия капитализма, там же, т. 22; его же, Государство
и революция, там же, т. 25; е г о ж е, Очередные задачи Со­
ветской власти, там же, т. 27; его же, Великий почин, там
же, т. 29; его ж е, О диктатуре пролетариата, там же, т. 30;
его же, Детская болезнь «левизны» в коммунизме, там же,
т. 31; е г о же, Экономика и политика в эпоху диктатуры
пролетариата, там же, т. 30; Программа КПСС (Принята XXII
съездом КПСС), М., 1961; Программные документы борьбы за
мир. демократию и социализм, М., 1961; Программные доку­
менты коммунистич. и рабочих партий капиталистич. стран
Европы, М., 1960; Кучинский Ю., История условий тру­
да в Великобритании и Британской империи, пер. с англ.,
М., 1948; его же, История условий труда в США с 1789
по 1947 гг., пер. с нем., М., 1948; его же, История условий
труда в Германии, пер. с нем., М., 1949; его же, История
условий труда во Франции с 1700 по 1948 гг., пер. с нем., М.,
i960; его же, Условия труда в капиталистич. странах.
(Теория и методология), пер. с нем., М., 1954; Мукерджи
Р., Р. к. Индии, пер. с англ., М., 1952; Берви-Флеров-
с к и й В. В., Избр. экономич. произв., т. 1— Положение Р. к.
в России, М., 1958; Р а ш и н А. Г., Формирование Р. к. России,
Г2 изд.], М., 1958; Р. к. Японии, под ред. К. Окоти и М. Сумия,
пер. с япон., М., 1959; Виноградов Н. П., Р. к. Китай­
ской Народной Республики, «Проблемы востоковедения»,
1960, № 2; Изменения в численности и составе сов. Р. к., пре-
дисл. С. Г. Струмилина, М., 1961; Подъем культурно-технич.
уровня сов. Р. к., [под ред. М. Т. Иовчука и др.], М., 1961;
ДанилевичМ. В., Р. к. в освободит, движении народов
Лат. Америки, М., 1962; Кац А. И., Положение пролета­
риата США при империализме, М., 1962; Структура Р. к. ка­
питалистич. стран. Материалы обмена мнениями, проводив­
шегося в журнале «Проблемы мира и социализма» в 1960—
1961 гг., под ред. А. М. Румянцева, Прага, 1962; Р.к. стран
Азии и Африки. Справочник, М., 1964; Совр. Р. к. капитали­
стич. стран (Изменения в структуре), М., 1965; Р. к. и рабо­
чее движение в странах Азии и Африки, М., 1965;Строительство
коммунизма и мировой революц. процесс, М., 1966; Р о р i t z
Н. [u. a.], Das Gesellschaftsbild des Arbeiters, Tubingen, 1957;
A n d г i e u x A., L i g n о n J., L'ouvrier d'aujourd'hui,
P.. 1960; Berger В. М., Workingclass suburb. A study of
auto workers in suburbia, Berk.—Los Ang., 1960; G i г о d R.,
L'etude sociologique sur les couches salariees ouvriers et emplo­
yes, P., 1961.                                           А. Вебер. Москва.

РАВЕНСТВО социальное — одинаковое отношение к орудиям и средствам произ-ва, к гражд. правам и обязанностям, равное право пользования всеми созданными обществом материальными и духов­ными ценностями. История человечества выступает как история постепенного и закономерного расшире­ния Р. в обществ, жизни, как история уничтожения различных форм классовых, сословных, нац., расовых и прочих привилегий. Вся полнота обществ. Р. лю­дей утверждается в коммунистич. формации с унич­тожением частной собственности на средства произ-ва, с упразднением классового деления общества.

Идеал Р. сложился после падения первобытнооб­щинного строя, с возникновением различных форм

социального неравенства. Его содержание менялось от эпохи к эпохе и определялось формами экономич., политич. и духовного порабощения нар. масс. В пе­риод рабовладельч. общества идеал Р. был связан в первую очередь с требованием упразднения деления людей на свободных и рабов. В этом состоял объектив­ный смысл восстаний рабов. Идея Р. жила также в сознании свободных крестьян, вольноотпущенных рабов, ремесленников в виде смутных желаний уста­новления уравнит. пользования созданными благами. Нек-рые представления о Р. связывались с идеали­зируемым пройденным этапом историч. развития, выступавшим в сознании масс как «утраченный рай» (см. Ф. Энгельс, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 22, с. 482).

Стремление к социальному и нац. Р. получило выражение в раннехристианском движении, в попыт­ках установления в общинах имуществ. Р., равного потребления и распределения благ. Подобная прак­тика нашла выражение в «Новом завете», где сказано, что «...ворующие были вместе и имели все общее; и продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого» (Деяния апостолов 2, 44—45). В дальнейшем идея Р. приобрела в христианстве мистич. и иррациональное выраже­ние и выступила в провозглашенном Р. всех перед богом и во грехе.

В эпоху феодализма идея Р. жила в среде крестьян­ских масс, поднявшихся на борьбу против своих гос­под. Отд. раннехрист. идеи об имуществ. Р. исполь­зовались идеологами этих масс для обоснования не­правомерности феод, привилегий и эксплуатации (напр., Мюнцер) и выдвижения программы установ­ления Р., носившей в те времена утопия, характер. Идеи социального Р. отстаивались также Т. Мором и Кампанеллой, к-рые осуществление подлинного Р. связывали с уничтожением частной собственности. Однако Мор, Кампанелла и др. мыслители выводили Р. не из объективного хода обществ, развития, а из нравств. велений добра и справедливости. Это прида­вало утопич. характер их теориям, а также теориям Мелъе, Мабли, Морелли и др. представителей домар­ксистского социализма и коммунизма. В эпоху феода­лизма и становления капиталистич. способа произ-ва были выдвинуты эгалитаристские концепции, по к-рым предлагалось наделить всех людей равными долями частной собственности. Это учение получило обоснование у Ж. Ж. Руссо и его последователей. Накануне бурж. революций в Нидерландах, Англии и Франции наиболее типичные представители буржуа­зии, подвергая критике феод, собственность, отстаи­вали естественность и законность бурж. частной соб­ственности. Они требовали установления Р. не в сфере имуществ. отношений, а Р. людей перед зако­ном. Направленное против феодально-сословных при­вилегий юридич. Р. было значит, шагом вперед в раз­витии прогрессивной для своей эпохи бурж. демо­кратии.

Уже в период франц. бурж. революции конца 18 в. и непосредственно вслед за ней идеологи плебейско-демократич. слоев подвергли критике иллюзорность бурж. Р., его формально-правовой характер. Эти на­строения нашли выражение в бабувистском комму­низме (см. Бабёф, Марешалъ). Основоположники марксизма указывали на аскетич. характер и грубую уравнительность бабувистского коммунизма. Мелко-бурж. понимание Р. в эпоху Бабёфа выражало поли­тич. чаяния наиболее радикально настроенных эле­ментов. «Идея равенства мелких производителей,— писал Ленин,— реакционна, как попытка искать позади, а не впереди, решения задач социалистиче­ской революции. Пролетариат несет с собой не социа­лизм равенства мелких хозяев, а социализм крупного

444

РАВЕНСТВО

 

обобществленного производства. Но та же идея ра­венства есть самое полное, последовательное и реши­тельное выражение буржуазно-демократических за­дач» (Соч., т. 12, с. 316).

Идея Р. нашла свое дальнейшее развитие в учениях Сен-Симона, Фурье, Оуэна и их последователей. При существ, различиях в понимании проблемы они не ограничивались юридич. Р. и с разной степенью ра­дикальности обосновывали необходимость утвержде­ния Р. в труде и в потреблении. Сен-Симон, как и Фурье, не дошел до идеи ликвидации классов. В их планах имуществ. неравенство не исчезало, а дово­дилось до возможного минимума. Требование уп­разднения частной собственности, а следователь­но, и упразднения классового неравенства выдвинул Оуэн.

Развитие капитализма и разорение мелкобурж. слоев вызвало к жизни различные направления мелко­бурж. социализма, к-рые апеллировали к идее со­циального Р. Так, Прудон и его сторонники утверж­дение фактич. Р. между людьми искали не в упразд­нении капитализма, а в реформе обращения и кре­дита, в преодолении порочных сторон бурж. экономия, системы в интересах мелких собственников. Нек-рым направлениям мелкобурж. социализма присуще стрем­ление доводить идею Р. до абсурда, т. е. до утвержде­ния уравниловки в области личных способностей и потребностей.

Формальный характер бурж. Р. с особой отчетли­востью обнаружился в эпоху империализма. Разобла­чая несостоятельность попыток примирить Р. людей перед законом с их экономич. неравенством, Ленин писал: «Под видом равенства человеческой личности вообще буржуазная демократия провозглашает фор­мальное или юридическое равенство собственника и пролетария, эксплуататора и эксплуатируемого, вводя тем в величайший обман угнетенные классы» (там же, т. 31, с. 122—23). История показала, что буржуазия не осуществляла сколько-нибудь последо­вательно торжественно провозглашенное ее идеоло­гами Р. между людьми, народами, расами.

Марксистско-ленинская теория Р. исходит из пони­мания социального неравенства как исторически преходящего явления. Оно возникло на основе низ­кого уровня развития производит, сил общества, было закреплено господствующими эксплуататорскими классами, меняло свой формы в различных антагони-стич. общественно-экономич. формациях. На определ. этапе обществ, развития возникают объективные пред­посылки уничтожения классового деления общества, классового неравенства. Это связано с революц. упразднением капиталистич. отношений и переходом к коммунистич. формации. Марксизм-ленинизм исхо­дит из того, что подлинное Р. связано с упразднением эксплуатируемых и эксплуататорских классов, а затем и классов вообще. Имея в виду антагонистич. обществ, классы, Ленин писал: «... Равенство есть пустая фраза, если под равенством не понимать унич­тожение классов» (там же, т. 29, с. 329).

Победа социалистич. строя в СССР и в других стра­нах подтвердила этот единственно науч. взгляд на Р. В социалистич. странах уничтожены частная собст­венность и эксплуататорские классы. Это значит, что граждане здесь равно свободны от эксплуатации, равно владеют обществ, собственностью, равно обя­заны трудиться в меру своих способностей и получают равную плату за равный труд. Социализм принес с собой одинаковые политич. права и обязанности для всех граждан. Он покончил со всеми формами неравенства, связанными в условиях капитализма с социальным и нац. происхождением, имуществ. положением и расовой принадлежностью человека, с различиями пола.

Социальное Р., достигнутое на первой фазе ком­мунизма, является важнейшей предпосылкой политич. и морального единства членов общества, их взаимо­помощи, дружбы и братства, условием социального прогресса. Нарушение принципов социалистич. Р. со стороны отд. людей встречает единодушный отпор со стороны общества, влечет за собой правовое и нравств. осуждение. Р., осуществленное в условиях социализма, является великой историч. вехой на путях утверждения полной социальной справедли­вости. Но марксистско-ленинский идеал Р. не исчер­пывается Р., достигнутым в социалистич. обществе. При социализме нет еще полного Р. в оплате труда, в материальных условиях существования людей. Принцип социализма «каждый по способностям, каждому по труду» с неизбежностью означает, что более квалифицированный работник получает больше, чем работник с меньшей квалификацией; неравное количество членов семьи порождает неравные мате­риальные условия жизни и т. п. Т. о., при социализме в силу недостаточно высокого уровня развития об­ществ, произ-ва невозможно установление Р. во всей его полноте. Имея в виду первую фазу коммунистич. общества, Ленин писал: «... различия в богатстве оста­нутся и различия несправедливые, но невозможна будет эксплуатация человека человеком, ибо нельзя захватить средства производства, фабрики, машины, землю и проч. в частную собствен­ность» (там же, т. 25, с. 437—38).

В социалистич. обществе еще не устранены разли­чия в экономич. и культурно-бытовых условиях су­ществования рабочих и крестьян. Существенны при социализме также различия между людьми физич. и умственного труда. Эти остатки социального нера­венства постепенно преодолеваются по мере разви­тия социалистич. общества и его перехода к ком­мунизму.

Марксизм-ленинизм отвергает идеи мелкобурж. уравнительности, идеи равного дележа созданных благ и равной оплаты при социализме за неравный труд. Такая уравниловка неминуемо приводит к уни­чтожению материальных стимулов к труду, к пониже­нию его производительности, что, естественно, тор­мозит развитие социализма, улучшение условий жизни трудящихся. Разрабатывая конкретные пути осуществления коммунистич. принципа — «от каж­дого по способностям, каждому по потребностям», Программа КПСС указывает на необходимость строго­го соблюдения принципа оплаты труда по его коли­честву и качеству. Борьба с уравниловкой необхо­димо связана с борьбой против незаконных привиле­гий, неоправданно высоких окладов, использования своего служебного положения для получения всевоз­можных благ за счет общества. Раздувая факты, свя­занные с нарушением социалистич. принципа пропз-ва и распределения, мн. представители антикоммунизма создают «теории» о возникновении в социалистич. обществе «узаконенной элиты», «нового класса» и т. п. Носители подобных утверждений обходят мол­чанием ту истину, что КПСС и Сов. гос-во ведут бес­пощадную борьбу против людей, к-рые злоупотреб­ляют своим положением, присваивают незаработанные ими блага. Каждый, кто нарушает принципы социа­листич. Р., привлекается к строгой ответственности в соответствии с моральными и правовыми нормами социалистич. общества. В СССР искореняются все формы нарушения соответствия между мерой труда и мерой его оплаты, все формы присвоения нетрудо­вого дохода, осуществляется большая работа по упо­рядочению зарплаты.

С первых же дней своего существования Сов. гос-во установило равноправие между мужчиной и женщи­ной. Но несмотря на это равноправие, продолжают

РАВЕНСТВО

445

 

сохраняться остатки фактич. неравенства между полами (см. там же, т. 30, с. 25). Это вызвано тем, что ведение домашнего х-ва, воспитание детей (в семье) в совр. условиях гл. обр. ложатся на плечи женщины. С построением социализма было много сделано для преодоления остатков фактич. неравенства между полами. Тем не менее эта задача до конца еще не решена.

Ждет своего радикального решения и задача пол­ного преодоления различий в культурно-бытовых ус­ловиях жизни в различных населенных пунктах. Построение материально-технич. базы коммунизма, переход от социалистич. обществ, отношений к ком­мунистическим, завершение культурной революции знаменуют новый этап в развитии социального Р. «При коммунизме,— говорится в Программе КПСС,— все люди будут иметь равное положение в обществе, одинаковое отношение к средствам производства, равные условия труда и распределения и активно участвовать в управлении общественными делами» (1961, с. 63).

Высокопроизводительный труд в коммунистичес­ком обществе создаст изобилие материальных и ду­ховных благ, что постепенно сотрет из памяти чело­века всякое воспоминание об имущественном нера­венстве.

Бурж. идеологи утверждают, что развитие капи­тализма будто бы приводит к Р. без того, чтобы пере­ступать границы этого общества. Бурж. варианты теории стратификации, социальной мобильности пы­таются создать ложную иллюзию о притуплении классовых антагонизмов, постепенном исчезновении имуществ. неравенства и обществ, классов. Разрыв между доходами капиталистич. монополий и трудя­щихся классов, расширяющаяся стачечная борьба пролетариата полностью опровергают прогнозы бурж. теоретиков. Нек-рые из них пытаются выдвинуть па первый план исчезновение неравенства в области культуры и быта. Так, амер. государствоведы М. Ай-ршы и Дж. Протро в кн. «Политика амер. демократии» утверждают, что экономил, и социальные противоре­чия в США якобы оттесняются общим для всех аме­риканцев «культурным единством». Другая группа бурж. теоретиков пытается в извращенном виде представить сущность марксистского Р. и практиче­ское ее воплощение. Они утверждают, что в социали­стич. странах происходят классовообразовательные: процессы, рост социальных и имуществ. различий. Другие бурж. идеологи пишут о неизбежности ниве­лировки, стандартизации людей при коммунизме, уравнении их потребностей, исчезновении ярких индивидуальностей, об уравнении людей «на низшей основе».

Высокое интеллектуальное и моральное развитие граждан социалистич. общества, богатство их духов­ного мира свидетельствуют, что новое общество не «стандартизирует» личность, а содействует раскры­тию ее дарований и талантов. Упразднение социаль­ного и имущественного, культурного неравенства не означает «выравнивание» духовных особенностей лю­дей, их личных дарований и потребностей. «... Когда социалисты говорят о равенстве, они понимают под ним всегда общественное равенство, равен­ство общественного положения, а никоим образом не равенство физических и душевных способностей от­дельных личностей» (Ленин В. И., Соч., т. 20, с. 128).

Верно и другое: социализм, а тем более вторая фаза
коммунизма, создавая самые благоприятные условия
материальной жизни, возможности всестороннего ду­
ховного и физич. развития людей, приведут к огром­
ному количеств, росту людей, полностью реализую­
щих свои дарования.                       х. Момджян. Москва.

Лит.: Маркс К., Критика Готской программы, Маркс
К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 19; е г о ж е, Капитал,
т. 1, там же, т. 23; Энгельс Ф., Анти-Дюринг, там же, т. 20,
отд. 1, гл. 10; Ленин В. И., Сила и слабость русской рево­
люции, Соч., 4 изд., т. 12; е г о же, Либеральный профессор
о равенстве, там же, т. 20; Программа КПСС (Принята XXII
съездом КПСС), М., 19С1; Г а с п а р е н А., Р., СПБ, 1871;
Б угле [С], Эгалитаризм (Идея Р.). Социологич. этюд,
пер. с франц., О., 1904; Стивен Д., Свобода, Р. и братство,
пер. с англ., СПБ, 1907; Булдаков В. П., Р. сейчас и
при коммунизм*, Пермь, 1960; Леонтьев Л. А., Проблема
Р. в «Капитале» К. Маркса, М., 1960; Куры лев А. К.
и Ильяшенко Ф. И., К полному социальному Р., М.,
1965; L e i b h о 1 z G., Die Gleichheit vor dem Gesetz. Eine
Studie auf rechtvergleichender und rechtsphilosophischer Grund-
lage..., В., 1925; S m i t h T h. V., The American philosophy of
equality, Chi. (111.), [1927]; Landshut S., Kritik der So-
ziologie. Freihelt und Gleichheit als Ursprungsproblem der
Soziologie..., Munch.—Lpz., 1929; Lichtenberger H.
[u. a.], Ausgleich als Aufgabe und Schicksal, B.— Grunewald,
1929; Tawney R. H., Equality... Halley Stewart lectures,
N. Y., 1929; Bindewald H., Der Gleichheitsgedanke im
Rechtsstaate der Gegenwart..., Greitswald, 1931; Bclin J.,
L'egalite des cltoyens devant les charges publiques, P., 1936;
Aspects of human equality. 15th symposium ot the Conference
on science, philosophy and religion, ed. by L. Bryson [a. o.],
N. Y., 1956; M i с h n a k K., Idea rovnosti v dejinach a za
socialismu, Praha, 1962; Lakof f S.A., Equality In political
philosophy, Camb. (Mass.), 1964.     H . Стариков. Москва.

РАВЕНСТВО (в логике и математике) — отношение между выражениями языка логики и ма­тематики, верное тогда (и только тогда), когда оба выражения обозначают один и тот же предмет, т. е., когда все, что можно сказать на языке данной теории про объект, обозначаемый одним из них, верно и для объекта, обозначаемого другим. (При этом решение вопроса о том, имеем ли мы дело с «одним и тем же» объектом, зависит от того, как применяется абстрак­ция отождествления. О диалектике, связанной с этой абстракцией, см. A = z A .) Поскольку обозначение предмета бывает связано со способом его построения (напр., предмет, обозначаемый через «(5+7)-2», по­лучается сложением чисел 5 и 7 и умножением по­лученного результата на 2), отношение Р. позволяет заменить один способ построения объекта др. спосо­бом его построения.

К числу свойств Р., позволяющих производить экви­валентные преобразования содержащих это отноше­ние выражений, относится прежде всего вытекающее из его определения правило замены равного равным; из этого же определения следуют [1] рефлексивность (а = а), [2] симметричность (если а = Ъ, то Ъ = а) и [3] транзитивность (если а == Ь и Ъ = с, то а = с) отношения Р. (С др. стороны, можно, следуя П. Лорен-цену, показать, что для одинаковых конструктивных объектов, порождаемых различными рекурсивными определениями, все свойства Р., в т. ч. [1] — [3], до­казуемы.)

Строя теорию отношения Р. аксиоматически (см. Метод аксиоматический) либо следуя Б. Расселу, непосредственно формализуют приведенное выше лейб-ницевское понимание Р. па языке расширенного исчис­ления предикатов (см. Предикатов исчисление, Типов теория) в виде аксиомы (или определения) а =: Ь = = yfF ( F ( a )^ F ( b )) (т. е. положив, что запись «а = Ь»по определению означает, что всякий предикат F , верный для а, верен и для Ъ), либо же, желая избежать трудно­стей, связанных с употреблением кванторов по преди­катам (см. Парадокс), присоединяют к постулатам ис­числения предикатов первой ступени аксиому: а=а [1] и схему аксиом: a — b ^( F ( a ) ^ F ( b )), где F—произволь­ный предикат. С помощью этих аксиом легко доказыва­ются соотношения [1] и [2] для охарактеризованного ими отношения «=». В т. н. прикладных исчислениях предикатов, содержащих к.-л. спец. (постоянные, индивидуальные) предикатные и(лн) функциональные символы, Р. удается ввести с помощью конечного числа аксиом: для каждого из входящих в такое исчисление я-местпого индивид, предиката Р. вводятся п аксиом вида а-=Ь-=>{Р{а₁, ..., а₍-__х, а, а_{1 + 1}, ..., а„)з

446

РАВЕНСТВО — РАДБРУХ

 

•=>Р(а_х, ..., а_;-_!, Ъ, a, + i, ••■, «„)) (г=1, •••, п)\ анало­гично, для каждого «-местного функционального сим­вола / постулируется п равенств вида а=Ь э з/ (а_ъ ..., а{_!, a , a_{i + 1}, ..., a_n )= f ( a ₁ , ..., а^_ъ Ь,

a ,- + i . ■••, ^ап) (г=1,■■-,«)•

Записи содержащих предикат Р. формул (также обычно называемые просто равенствами) могут содер­жать нек-рые переменные, быть может фиксированные в пределах к.-л. контекста (в этом случае их наз. параметрами данного Р.); если такая формула выражает предложение, истинное при всех значениях входящих в нее переменных (параметров), то ее при­нято наз. тождеством, а если лишь при нек-рых — то уравнением. (Следуя термино­логии Нанта, употреблявшейся Э. Шредером, первые часто называли аналитическими равенствами, а вто­рые — синтетическими; см. Логическая истинность.) В различных (не только дедуктивных) науках большую роль играют отношения «типа Р.», обладающие свой­ствами [1], [2] и [3] и разбивающие предметную об­ласть на попарно не пересекающиеся «классы экви­валентности» (отождествив элементы каждого из к-рых, т. е. игнорируя любые определенные для них «различающие» предикаты, кроме индуцировавшего данное разбиение двуместного предиката «типа Р.», мы определяем для них уже отношение Р. в опреде­ленном выше смысле), для к-рых принято также наи­менование эквивалентность. Примерами могут слу­жить эквиполлентность (равносильность) логич. фор­мул (предложений), эквивалентность (равномощность, равночислегшость) множеств, параллельность, кон­груэнтность и подобие в геометрии, сравнимость по модулю (равенство остатков при делении на к.-л. число) целых чисел, изоморфизм и вообще любое отношение, характеризующее в к.-л. смысле «одина­ковость» (подобие или даже тождественность) рас­сматриваемых предметов, причем термин «Р.» (или к.-л. из его аналогов) часто бывает естественнее отно­сить не к именам отождествляемых предметов, а к ним самим.

Это различие становится несущественным для т. п. графического Р. «слов» в к.-л. «алфавитах», играющего большую роль в разл. приложениях тео­рии алгоритмов. (Напр., в обозначениях А. Марко­ва, запись «Щ1Г 5+7» означает, что ЭТ есть сокращенное (условное) обозначение не числа 12, а «слова», состоя­щего из трех «букв» 5,+ и 7, к-рое, естественно, сов­падает — в самом буквальном смысле — со своей записью.)

Знак Р. (или логич. эквивалентности) часто упот­ребляют и при определении вновь вводимых понятий, но во избежание недоразумений обычно либо снаб­жают его индексом Dj (=д/, = дг, ~о/), либо поль­зуются специальным лоренценовским символом ±^. Хотя сам по себе любой из этих символов и не обозна­чает отношения Р., но порождает таковое — в том смысле, что связанные им выражения можно затем уже (после определения) отождествить и связать обыч­ным знаком =; с др. стороны, знаки «Р. по определе­нию» и вводимые с их помощью новые символы при соответствующих условиях могут быть «устранены» из рассмотрения (по спец. правилам).

Понятие Р., усиленно изучавшееся еще авторами
первых работ по алгебре логики (Дж. Буль, Э. Шредер,
П. С. Порецкий) и лежавшее в основе употреблявше­
гося ими логико-математич. аппарата, является (на­
ряду с противоположным ему отношением разл и-
ч и я, к-рое, впрочем, можно аксиоматически охарак­
теризовать и чисто «положительным» образом) одним
из основных логич. отношений, что и предопределяет
его фундаментальную роль как в самых различных
приложениях математики и логики, так и в их фило­
софском ОСМЫСЛСПИИ.                    \с. Яновская]. Москва.

РАВЕССОН МОЛЬЁН (Ravaisson-Mollien) (наст, фамилия — Л а ш е; Lacher), Жан Гаспар Феликс (23 окт. 1813—18 мая 1900) — франц. философ-спи­ритуалист, ученик Шеллинга, археолог и художник. Проф. в Ренне, чл. Академии надписей и литературы (с 1849), чл. Академии моральных и политич. наук (с 1880); занимал пост хранителя скульптуры в Лувре (с 1870). В гл. соч. «Обзор франц. философии XIX в.» («La philosophie en France au XIX siecle», P., 1868) развивал идею примата духа как основы реаль­ного мира. Материя, согласно Р.-М., является фундаментом естеств. жизни, на к-ром путем непре­рывного прогресса, от ступени к ступени все возвра­щается к единству духа, этому всеобщему первоначалу, создающему материальность. Видимый мир — это внешний аспект духовной реальности. Бог передает Вселенной только часть своего совершенства, предо­ставляя ей возможность развиваться самостоятельно (см. «La philosophie de Pascal», «Revue des deux Mondes», 1887, v. 80, liv. 2). При этом движение и раз­витие понимается телеологически: цель — конечная причина. Высшим авторитетом в идеалистич. эстетике Р.-М. является Леонардо да Винчи.

Идеи Р.-М. подорвали влияние господствовавших во Франции позитивизма Конта и эклектизма Кузена, способствовав возрождению спиритуалистич. мета­физики.

С о ч.: Essai sur la metaphysique d'Aristotc, t. 1—2, P., 1837—46; La Venus de Milo, P., 1892; Metaphysique et mo­rale, «Revue de metaphysique et de morale», 1893, № 1; De l'habitude, P., 1927; Testament philosophique et fragments, P., [19331.

Лит .: Boutroux E., La philosophie de Felix Ravaisson, «Revue de metaphysique et de morale», 1900, annee 8, p. 699— 716; D о p p J., Felix Ravaisson, Louvain, 1933; В е г g s о n H., La pensee et le mouvant, 35 ed., P., 1960.

Т. Сахарова. Москва.

РАВНОВЕСИЯ ТЕОРИЯ — концепция развития, формулировавшаяся рядом . философов 17—18 вв., а в 19 в.— нек-рыми социологами (гл. обр. позити­вистами). Р. т. основывается на принципах механи­цизма и утверждает, что в механизме процесса разви­тия главным является состояние равновесия между развивающимся объектом и окружающей его средой, что всякое развитие направлено на достижение равно­весия. В России нек-рые принципы Р. т. использовали Богданов (для обоснования своей тектологии) и Н. И. Бухарин, т. зр. к-рого была подвергнута резкой критике в парт, документах и лит-ре.

Р. т. следует отличать от широко используемого в естеств. науках, в частности в кибернетике, понятия равновесия, играющего особенно важную роль в ки­бернетических, биологических и психологических исследованиях; в этих исследованиях равновесие существенно как момент устойчивости динамических систем.

РАВНОЗНАЧНЫЕ ПОНЯТИЯ — понятия, объ­емы к-рых совпадают; иначе: понятия А ш В наз. рав­нозначными, если каждый предмет, обладающий свойствами (признаками), составляющими содержа­ние понятия А, обладает свойствами, составляющими содержание В, и наоборот. Символически: ух ((Ах) = =В(х)), где ух обозначает «для всякого ж», А(х) — высказывание о принадлежности предмету х свойств, составляющих содержание понятия А; В{х) — анало­гично для В; «=» — знак эквиваленции. Напр., понятия: «равносторонний треугольник» и «равно­угольный треугольник» — Р. п. Говорят, что между Р, п. имеет место отношение равнознач­но с т и. Отношение равнозначности является част­ным случаем совместимости понятий.

Е. Войшвилло. Москва.

РАДБРУХ (Radbruch), Густав (21 нояб. 1878—

23 нояб. 1949)— нем. правовед и социолог, проф. Киль-

РАДИЩЕВ                                                                                     44'/

ского и Гейдельбергского ун-тов. В 1933 отстранен нацистами от преподавательской деятельности; с 1945—декан юридич. фак-та Гейдельбергского ун-та. Трактовка права, даваемая Р., сводится к аксиологич. конструкции неокантианского типа (Р.— последова­тель баденской школы), согласно к-рой право может быть понято только исходя из априорной идеи права, определяющей его цели. В свою очередь, эта «идея права» состоит из «сопряжения» трех осн. ценностей: справедливости, целесообразности и правовой стабиль­ности, изучение к-рых и является целью «философии права», в отличие от «теории права», выполняющей практич. задачи по толкованию, систематизации и т. п. действующего права. Метод «философии права», по Р.,— это особый умозрит. оценочный подход; обязат. элемент метода — релятивизм. После 2-й мировой войны Р. пытался связать свою конструкцию с «возрожде­нием» естественного права. Забвение естеств. права и позитивистский подход к закону явились, по мнению Р., чуть ли не важнейшей причиной утверждения фашизма. Учение Р. о праве — характерный пример общей тенденции оппортунизма нач. 20 в. подменить марксизм неокантианством.

Соч.: Rcligionsphilosophie der Kultur, 2 Aufl., В., 1921
(совм. с P. Tillich); Vorschule der Rechtsphilosophie, Hdlb.,
1948; Kulturlehre des Sozialismus, 3 Aufl., В., [1949]; Rechts­
philosophie, 6 Aufl., Stuttg., 1963; Der Mensch im Recht, 2
Aufl., Gott., 1961; в рус, пер.— Введение в науку права, М.,
1915.                                                         В. Туманов. Москва.

РАДИЩЕВ, Александр Николаевич (20 августа 1749 —12 сентября 1802) — основоположник революц. традиции в рус. освободит, движении, философ-мате­риалист. Выходец из дворян, в 1762 Р. был определен в Пажеский корпус Екатерины II, в 1766 вместе с группой мо­лодых дворян отправлен в Гер­манию; в Лейпцигском ун-те слушал курс вольфианской ме­тафизики, психологии, матема­тики и др. Неудовлетворен­ность казенной наукой вызва­ла у рус. студентов интерес к энциклопедистам (Гельвеций, Мабли, Руссо). Б унт студентов против надзирателя Бокума сплотил их в тесный круг еди­номышленников, во главе к-рого встал Ф. В. Ушаков. Между членами кружка сохранились на всю жизнь дружеские связи, не исключавшие резких идейных столкновений (полемика Р. с А. М. Кутузовым в 80— !)0-х гг.).

По возвращении в Россию Р. служит протоколистом Сената (1771—73), обер-аудитором (воен. прокурором) штаба Финляндской дивизии (1773—75), членом Коммерцколлегии (1778—80), зам. советника, затем советником таможенных дел петерб. Казенной па­латы (1780—90). Первые же годы службы Р. в России показали ему невозможность применить «для пользы отечества» полученные за рубежом знания (см. Полн. собр. соч., т. 1, 1938, с. 173). Резкой радикализации взглядов Р. способствует общая обстановка конца 60— нач. 70-х гг. Отказ Екатерины II от выполнения декларативных обещаний «Наказа» (1766), прекраще­ние работы Комиссии по сочинению проекта Уложе­ния (1767—68), явное нежелание принимать меры для облегчения участи крепостных «рабов» ставят в оп­позицию к самодержавию радикальное крыло рус. просветителей («Философические предложения» Ко­зельского, сатирич. журналы Н. Новикова).

К 1773 относится и первое выступление Р. — с пе­реводом «Размышлений о греческой истории и о при­чинах благоденствия и нещастия греков» Мабли. В то время как офиц. идеология провозглашала само-

державие строем, единственно пригодным для столь обширного гос-ва, как Россия, защитником «естест­венной вольности» людей (см. «Наказ Екатерины Вторыя...», СПБ, 1770, п. п. 9—19, 57, 80 и др.), Р. в своем «Примечании» к Мабли объявил самодер­жавие «наипротивнейшим человеческому естеству состоянием» (см. А. Мабли, Размышления о греч. исто­рии..., СПБ, 1773, с. 126, прим.).

Период зрелого творчества Р. падает на 80-е гг. После врем, спада, связанного с событиями Крест. войны 1773—75, когда многие оппозиционно настроен­ные дворяне ушли в масонскую мистику (см. Масон­ство), рус. просветит, мысль вновь обретает утерян­ную было радикальную направленность и живой интерес к антифеод, идеологии Запада; возобновляет писат. деятельность и Р. Преодоление этих кризисных явлений было в известной мере определено событиями Амер. войны за независимость (1775—83). В нач. 80-х гг. Р. знакомится с коллективным трудом эн­циклопедистов — 3-м изданием «Истории обеих Ин­дий», авторы его (Рейналь, Дидро, Нежон и др.) заявляли о непрочности преобразований, совершае­мых «просвещенными» деспотами без участия народов и помимо их воли; на страницах труда утверждалась идея прогрессивности гражд. войн, пропагандирова­лись успехи вооруж. борьбы амер. колоний за незави­симость. Пример вольной Америки «обнажил», по Р., «мету» (т. е. цель) освободит, движения в России. В то же время банкротство просвещенного абсолю­тизма Екатерины II в России позволило Р. изба­виться от остатков веры в «просвещение» монархоп, свойственных авторам 3-го издания «Истории обеих Индий».

В нач. 80-х гг. Р. создает революц. оду «Вольность», где славит «пример великий» Кромвеля, подвиги ар­мии Вашингтона, приветствует день грядущей, рево­люции в России — «избраннейший всех дней». В 1789, под непосродств. влиянием начавшейся Франц. рево­люции, Р. приступает к политич. пропаганде печатным словом; в домашней типографии он публикует «Житие Ф. В. Ушакова», где использует автобиографич. мате­риал (воспоминания о «бунте» студентов) для важней­ших политич. аналогий. Сопоставляя притеснения Бокума с самовластьем Людовика XVI, Р. утверж­дает, что залог освобождения народа — в «крайности» угнетения; он проклинает тех, кто хочет смягчить гнет, пытаясь совлечь «покров сей с очей власти». В 1782 Р. пишет «Письмо к другу, жительствующему в Тобольске...» (опубл. в 1790), в к-ром, рассматривая преобразования Петра I, давшего первый толчок «громаде» (России), категорически утверждает, что даже цари-преобразователи не поступаются своей властью в пользу «вольности частной». «... Нот и до скончания мира, примера может быть небудет чтобы Царь уступил добровольно что ли из своея власти, седяй на Престоле» (Полн. собр. соч., т. 1, с. 151).

Всестороннее обоснование на материале рус. жиз­ни революц. идеи Р. получают в «Путешествии из Петербурга в Москву» (посвящено А. М. Кутузову, писалось в сер. 80-х гг., представлено в цензуру в 1789, напечатано с рядом добавлений в домашней типографии в 1790). Для сюжета Р. использовал обыч­ную в лит-ре 18 в. форму путевых заметок. Поехав по петерб. дороге «в след Государя» (в 1787 было со­вершено обставленное «потемкинскими деревнями» путешествие Екатерины II из Петербурга через Москву на юг России), «путешественник» открывает за наружным блеском «блаженствующего» гос-ва безд­ну нар. страданий, а за обманчивой «тишиной» — на­каленную до предела ненависть рабов, ждущих «часа и случая», чтобы восстать «на погубление господ своих». Положит, персонажи книги разными спосо-

448                                                                                   РАДИЩЕВ

бами пытаются помочь «себе подобным». Они апелли­руют к разуму «начальников» или «к закону» (главы «Любани», «Чудово»), поступают на службу («Зай-цево»), пытаются открыть глаза «верховной власти» («Спасская Полесть»), пишут проекты к «постепен­ному освобождению земледельцев в России» и уничто­жению придворного «ласкательства» («Хотилов», «Выд-ропуск»). Однако блюстители порядка оказываются бесчеловечными тиранами, просвещение монарха — возможным только во сне, служба в суде завершается полным разочарованием, проекты освобождения крепостных (созвучные предложениям Коробьина, Козельского и др. по крест, вопросу в Комиссии по сочинению проекта Уложения) валяются в грязи на дороге, они брошены «искренним другом» путешест­венника. Глава «Медное» разъясняет причину его неудач: «Но свобода сельских жителей обидит как то говорят, право собственности. А все те, кто бы мог свободе поборствовать, все великие отчинники, и свободы не от их советов ожидать должно, но от самой тяжести порабощения» (там же, с. 352). С этого мо­мента герои книги прекращают попытки освободить народ в рамках существующих отношений. «Торжок» обосноьывает необходимость революц. просвещения народа. «Тверь» (пересказ оды «Вольность») рисует картину разбуженной вольным словом грядущей ре­волюции, отправляющей царя — «преступника» изо всех первейшего — на плаху. «Городня» повторяет призыв к «человеколюбивому мщению»: пусть рабы ра­зобьют своими оковами «главы безчеловечных своих господ» — на место «избитого племени» встанут новые «великие мужи», они будут «...других о себе мыслей и права угнетения лишенны» (там же, с. 368). Выдвигая идею крест, революции, Р., по всей видимо­сти, учитывал опыт франц. революции, нек-рые выводы Марата (ср.—там же, с. 305 и Ж. П. Марат, Избр. про­изв., т. 2, М., 1956, с. 71). В заключит, главе — «Слово о Ломоносове» — сформулирована концепция рево­люц. просвещения. Заслуги великого соотечествен­ника, проложившего путь ко «храму славы» россий­ской словесности, не заслоняют от Р. узости его поли-тич. позиции. Сопоставляя Ломоносова, к-рый, следуя обычаю «ласкати царям», льстил Елизавете, и Франк­лина «изторгнувшего гром с нобеси, и скиптр из руки Царей», писатель делает выбор в пользу Франклина. «Мужественные писатели», восстающие на «губитель-ство и всесилие», дадут «первый мах» тому великому творению, к-рое преобразит мир: «Вот как понимаю я действие великия души над душами современников или потомков; вот как понимаю действие разума над разумом» (Полн. собр. соч., т. 1, с. 392).

За издание книги, наполненной «самыми вредными умствованиями», попытку «произвесть в народе него­дование противу начальников и начальства», «...не­истовые изражения противу сана и власти царской» (Екатерина II, см. Д. С. Бабкин, Процесс А. Н. Ра­дищева, 1952, с. 244) Р. был осужден на смертную казнь, замененную ссылкой в Сибирь. В ссылке (1790—97) Р., выполняя свой давний замысел, пишет обширный филос. трактат «О человеке, его смертности и бессмертии» (впервые опубл. в 1809). В 1797 Р. было разрешено вернуться в Центр. Россию (в Немцово, под Малоярославцем). После убийства Павла I Р. пере­езжает в Петербург, поступает в августе 1801 на службу в Комиссию по составлению законов; год спустя Р. кончает жизнь самоубийством.

Социологические взгляды. Идейная эволюция Ра­дищева. В работах Р. присутствует общепринятое в просветит, лит-ре объяснение перехода от первобыт­ной вольности к политич. деспотизму (см. Общест­венного договора теория). Учреждая общество, свобод­ные люди кладут «предел» своим желаниям, образуя «общу власть» и «закон». Однако правитель забывает

«клятву», данную народу, попирает мечом «уставы» общества, союз «суеверия политического и священ­ного» — царской власти и веры, закрепляет неспра­ведливый строй. Р. сознает: вековую тяжбу народов с государями решает не формальное право, а сила: «Но на что право, когда действует сила? Может ли оно существовать, когда решение запечатлеется кровию народов?» (там же, с. 263). Реальные средства восстановления попранного монархом нар. суверени­тета он ищет в 80-е гг. в истории победоносных нар. революций. Закономерность революций связывается с неспособностью абсолютизма смягчить гнет: Едино-начальство, «простирая повсеместную тяготу», неиз­бежно доводит народ до «крайности» (см. там же, с. 166—67). Огромное значение в борьбе с узурпатор­ской властью Р. придает «вольному слову», призван­ному разрушить пагубный обман, сорвать «личину» с «истукана власти», вернуть «источнику» (т. е. народу) силу для свержения «истукана». В целом в трактовке явлений обществ, жизни Р. остается на позициях идеализма: «перемена Царств» происходит тогда, когда «...в умствованиях, когда в суждениях о вещах нрав­ственных и духовных начинается ферментация...» (там же, с. 261). Вместе с тем в творчестве Р. заметно и стремление к выявлению глубинных движущих сил историч. процесса. Так, опираясь на Руссо, Р. связывает возникновение порабощения с развитием произ-ва и появлением частной собственности: «Как бы то ни было, земледелие произвело раздел земли на области и государства, построило деревни и города, изобрело ремесла рукоделия, торговлю, устройство, законы, правления. Как скоро сказал человек: сия пядень земли моя! он пригвоздил себя к земле и отверз путь зверообразному самовластию, когда человек по­велевает человеком. Он стал кланяться воздвигну­тому им самим богу, и, облекши его багряницею, поставил на олтаре превыше всех, воскурил ему фимиам; но наскучив своею мечтою и стряхнув оковы свои и плен, попрал обоготворенного и преторг его дыхание. Вот шествие разума человеческого» (там же, т. 2, 1941, с. 64). Сближают Р. с Руссо и определенные представления об антагонистич. характере обществ, прогресса: «Если кто хотя мало вникал в деянии чело-веческия, если кто внимательно читал историю царств, тот ведает убедительно, что где более было просвещение, где оно было общественное, там более было и превратности. Столь добро и зло на земли нераздельно» (там же, т. 3, 1952, с. 29).

Ряд мыслей Р. свидетельствует о том, что он скло­нялся к теории «круговорота» явлений природы и общества, возвращения всего «на прежнюю ступень». Эти представления накладывали печать и на оптими-стич. веру Р. в грядущее царство «вольности». Уже в 80-е гг. опыт прошлого внушал Р. опасения, сумеет ли народ после победы удержать ее плоды в своих руках. Во главе восстания могут встать «мужи твер­дые и предприимчивые» не только «на истину», но и на «прельщение», не только «любители человечества», но и «льстецы», снова узурпирующие власть; так, Кромвель, «власть в руке своей имея», сокрушил снова «твердь свободы». Опираясь на этот пример, а также на пример падения Римской республики, Р. в оде «Вольность» сформулировал «закон природы»: «Из мучительства рождается вольность, из воль­ности рабство...». Гл. причиной такого круговорота обществ, явлений Р., полностью разделяя «Гель-вециево о сем мнение», считал роковую роль человеч. страстей: необузданного корыстолюбия и ненасытной «алчбы власти» (см. там же, т. 1, с. 361, 161, 12 и др.). Однако в 80-е гг. трактовка этого «закона природы» в его применении к обществу не носила у Р. фаталистич. оттенка: бдительность «счастливых народов» могла сберечь «дар благой природы». Произведения Р. по-

РАДИЩЕВ                                                                                     449

следних лет лишены этого оптимизма. Возвращаясь в «Песни исторической» к сюжетам «Размышлений о греческой истории» Мабли и «Рассуждения о причи­нах величия и падения римлян» Монтескье, Р. под­черкивает роковой исход борьбы народов с деспотич. властью. Вольность, сиявшая в Древней Греции, «потухла безвозвратно» вместе с гибелью спартанских добродетелей — простоты, бескорыстия, патриотизма. «Здание римской свободы», основанное на нар. суве­ренитете, рухнуло в результате завоеват. политики Рима. Побуждаемый ненасытной жаждой «власто­любия», поставив целью «присвоение вселенной», Рим кончил тем, что сам стал добычей кровавых вла­столюбцев-диктаторов. Социологич. схема Р., схваты­вавшая внешнюю повторяемость политич. событий, не вскрыла социальных пружин развертывавшейся на его глазах классовой борьбы; она заставила его истолковать не только воен. диктатуру Кромвеля, но и диктатуру якобинцев как пример вырождения свободы в «самовластье», «наглость». Сравнивая кро­вавое правление рим. тирана Суллы с террором Ро­беспьера, Р. приходит к мысли о предпочтительности «мира неволи» бедствиям гражд. войны. К середине 90-х гг. мыслитель отказывается от революц. путей борьбы за «вольность» и сходит с позиции безу­словно отрицат. отношения к монархнч. власти. Рисуемые в «Песни исторической» образы рим. тира­нов призваны, по Р., специально оттенить заслуги добрых, мудрых, «правдивых» самодержцев вроде Веспасиана, Тита, Траяна и Марка Аврелия.

О монархия, иллюзиях говорит и последнее произ­ведение Р.— ода «Осмнадцатое столетие». Ранее призывавший народы к вооруж. восстанию и грозив­ший плахой царю Р. в российском престоле видит теперь единств, твердую опору человечества среди гро­зящих захлестнуть его «кровавых струй». В противо­положность произведениям 80-х гг. в оде высоко оценивается просветит, деятельность Петра I, Ека­терины II; Александр I объявляется хранителем не­осуществленных заветов 18 в. («мир, суд правды, истина, вольность лиются от трона»). «Песнь истори­ческая» свидетельствует о крайней шаткости монар­хия, иллюзий Р. Тот же «премудрый» Марк Аврелий

«...смертной был. Блаженство Рима вянет с Марк Аврелием».

Р. высказывает опасения, не свойственно ли вырож­дение, «упадение» всякой самодержавной власти вообще:

«Иль се жребий есть всеобщий

Чтоб возвышенная сила,

Власть, могущество, блеск славы

Упадали, были гнусны».

Кончились провалом и практич. попытки Р. вну­шить идеалы «века разума» новому рус. самодержцу: идеи поздних закоподат. проектов Р. («О законополо­жении», «Проект для разделения уложения Россий­ской» и др.) остались нереализованными, ода «Осм­надцатое столетие» — неопубликованной. В произве­дениях Р. последних лет все яснее слышатся пессими-стич., трагич. ноты, в т. ч. мысль о бренности всех че­ловеческих творений («смертной что зиждет, все то ру­шится, будет всех прах»; притязать на вечность могут только мысли — «не погибнут они, хотя бы гибла земля»).

В нач. 19 в. круг поисков Р. замкнулся: действи­тельность наполеоновской Франции подорвала веру в «разумность» революций; действительность царство­вания Александра I покончила с последними надеж­ными на «разум» монархов. Подняться до уровня иных георетич. представлений, указывающих выход из этого гупика, Р., надломленный ссылкой, не смог. Его идей-

ная драма — отражение общеевроп. кризиса бурж. просветит, идеологии, приводит Р. в 1802 к трагич. финалу — самоубийству.

Выход из этого кризиса революц. мысли будет намечен два десятилетия спустя декабристами. Раз­деляя отрицат. отношения Р. к якобинскому террору и гражд. войне и пытаясь найти средство избежать подобных междоусобий (см. Пестель), декабризм вместе с тем вернулся к идее прогрессивности рево­люции вообще, попытавшись «ограничить» ее рамками воен. дворянского переворота. К идее крест, нар. революции, выдвинутой Р. в 80-х гг., рус. освободит, мысль обратится только на разночинском этапе дви­жения.

Система филос. идей Радищева. Осн. филос. трак­тат Р. «О человеке, его смертности и бессмертии» построен на принципе сознат. противопоставления двух «противоположностей» — аргументов материа­лизма и идеализма за смертность или бессмертие души (соответственно  1—2-я и 3—4-я книги трактата).

1-я кн. четко формулирует материалистич. решение осн. вопроса: «... бытие вещей независимо от силы познадия о них и существует по себе» (там же, т. 2, с. 59); движение — коренное свойство «веществен­ности», время и пространство — объективные формы бытия вещей. Напротив, «метафизические» доводы 3-й кн. исходят из первичности духа: «без мыслящего существа не было бы ни прошедшего, ни настоящего, ни будущего; не было бы ни постепенности, ни про­должения; исчезло бы время, пресеклося бы движе­ние...» (там же, с. 109). В 1-й и 2-й книгах психика человека рассматривается как действие телесных ор­ганов, «сложения» человека. Обратное утверждает 3-я книга: организация вещества не может создавать новых качеств в силу «простоты» и «неделимости чело­веческой мысли», она является св-вом особой нетлен­ной «духовной» субстанции. Примеры «творческой дея­тельности души» во время сна, у лунатиков, сума­сшедших, факты существования произвольных движе­ний и т. д. говорят о «полной власти» души над телом. В 1-й кн. рассмотрение места человека на «лестнице творений» природы показывало, что он подчинен, как и все на земле живущее, «законам» вещественности, сходен с животными не только строением его тела, но и самой «способностью размышлять». В 3-й кн. рассмот­рение той же «лестницы» вело к противоположному за­ключению: человек принципиально отличен от всех земных творений своей «двуестественностью», только он обладает специфической «духовной силой». Та же явственная восходящая «постепенность» всех извест­ных нам существ заставляет предполагать дальнейшую эволюцию человека в загробном мире «духов» (см. там же, с. 112). Наконец, если в 1-й книге утверждался принцип познаваемости мира, к человеку был обращен призыв «дерзать» в познании «сокровеннейших недр природы», то в ряде мест 4-й книги Р., напротив, со­ветовал ему «усмириться» в своих надеждах познать мир: «человеческий разум вещей не познает», «вну­треннее существо вещей нам неизвестно».

Отмежевываясь от доводов за смертность души, Р. сопровождал их выпадами против «тигров», «челове-коненавидцев», лишающих людей надежды «будущия жизни». Однако автор предупреждает читателя, что его влечет к идеализму не рассудок, а потребность в самоутешении, сердце, изнемогшее от разлуки с друзьями; читателю предоставляется самому выби­рать те доводы, «кои наиболее имеют правдоподобия», руководствуясь только «светильником опыта» и уда­лив «все предрассудки, все предубеждения». Это ключевое положение подчеркивает объективную не­равноценность приводимых Р. материалистич. аргу­ментов, построенных на опытных фактах науки, и иде-алистич. рассуждений, основанных на «нутрозрении»,

450

РАДИЩЕВ

 

оторванном от окружающего мира, «гаданиях» и «мечте».

Обращение к источникам трактата дополнительно выявляет различную степень оригинальности обеих его частей. Так, «метафизические» доводы 3—4-й книг оказываются зачастую буквальным пересказом идеа-листич. концепций Мендельсона («Федон, или О бес­смертии души», 1764, рус. пер.,СПБ,1837)и Ж.Гердера («Идеи к философии истории человечества», 1784—91, сокращ. рус. пер., 1829; «Uber die Seelenwandrung», 1785). В этих разделах Р. принадлежат лишь нек-рые иллюстрации и комментарии, настойчиво подчерки­вающие «гадателыгость» излагаемых взглядов; этот скептицизм в 4-й кн. переходит в прямое отрицание доводов идеалистов. В 1 — 2-й книгах Р. дает более самостоят, трактовку естеств.-науч. и филос. вопросов, дополняя в целом ряде моментов взгляды своих учи­телей — Гельвеция, Дидро, Пристли, Гольбаха и др. Отрицая наличие непроходимой грани между духом и телом, Р. доказывает, что и «разумное вещество» может обладать всеми св-вами «вещественности». Хотя незавершенность концепции и нечеткость терминоло-таа 4&cso а&стгждетэт Р . ва^еаослкь ка. <шысд.едыюсть.» механич. св-ва материи (дискретность, протяженность и т. п.), однако сам он постоянно сознает опасность вульгарно-механистич. трактовки: «...не бойся, я мыс­ленное™ твоей на безмен не положу», жизнь, чувство­вание, мысль «...суть нечто более, нежели просто дви­жение, притяжение и отражение, хотя спи силы в произведении сих свойств много участвуют, ве­роятно» (там же, с. 85, 86). Р. подчеркивает разнород-ностьи множественность материальных «стихий», лежа­щих в основе всего сущего. Одно из гл. средств при­роды есть «организация», благодаря к-рой и возни­кают «почти новые вещества», «совсем новые явления», в т. ч. жизнь, свойственная «...не одним животным, но и растениям, а, вероятно, и ископаемым...»; окон­чательно тайна жизни будет раскрыта, «...когда ис­кусством можно будет производить тела органические» (там же, с. 88).

Разбор физич. теорий Р. завершает рассмотрением понятий о боге. Если до этого в трактате встречаются обращения ко «всесильному», то теперь, опираясь на вывод о неразрывной связи материи и движения, Р. отбрасывает само понятие о «всесильном» (см-там же, с. 81) (правда, в ряде др. произведений Р. имеются деистич. высказывания).

В первых двух книгах Р. выявляет гносеологич. корни идеалистич. представлений о бессмертии души и божеств, первопричине. И на ступени опыта, и на ступени рассуждения все заблуждения исходят не от вещи, а от самого человека. На первой нам могут помешать обманчивые «расположения нашей чувст­венности», создающие ложные представления о вещах, и ошибки разума, ложно воспринимающего «отно­шение вещей между собою» (см. там же, с. 60, 61). На второй, где мы познаем «...союз вещей с законами силы познания и законами вещей», т. е. познаем бытие вещей, «...не испытуя от них перемены в силе понятия нашего», заблуждения становятся особенно многочис­ленными (см. там же, с. 60). Как наши силлогизмы, так и метод сравнения и «сходственностй» (ана­логия) могут вести и к «светлейшим и предвечным истинам, и к неисчислимым и смешнейшим заблужде­ниям». Примерами подобных заблуждений выступают либо «нутрозрительные» доводы идеалистов, не желав­ших видеть «окрест нас разрушение всеобщее», либо умозрит. аналогии Лейбница и др. идеалистов, рас­пространявших на загробный мир закон постоянного «совершенствования» и наблюдаемые в природе мета­морфозы живых существ.

Отбрасывая доводы идеализма, Р. постоянно стре­мится переосмыслить в материалистич. частях трак-

тата ряд диалектич. идей и естеств.-науч. данных школы Лейбница. Понимая, что «заблуждение стоит вскрай истине», он дает в 1-й кн. материалистич. толкование гердеровской идее восходящей сложности форм природы, принимает его антропологич. харак­теристику человека, положение о единстве органа и его функции и др. Если у идеалистов диалектич. по­ложение Лейбница — «настоящее чревато буду­щим» — носило мистич. оттенок (совершенствова­ние — цель человека и на земле и за гробом), то к диаметрально противоположному выводу приходит Р.: «Ведай, что всякое состояние вещества, какого бы то ни было, естественно предопределяется его предшед-шим состоянием... До зачатия своего человек был семя, коего определение было развержение. Состоя­ние жизни приуготовляло расположение и разруше­ние. Когда же жизнь прейдет, почто мечтать, что она может продлиться?» (там же, с. 95). Диалектич. харак­тер носит и общий замысел трактата — столкновение двух «противоположностей» по вопросу бессмертия души (ср. вторую антиномию Канта).

Предприняв своеобразную попытку подвести итог борьбе, фрадл,. и. английского мала^жадкама. (Д-адоо, Гольбах, Пристли и др.) против немецкого идеализма, Р. не сумел преодолеть метафизич. слабость материа­лизма 18 в. Механистич. ограниченность сказы­вается в терминологич. нечеткости и гл. обр. в неспо­собности переосмыслить «чувственные доводы» идеа­лизма — спекуляцию на фактах активности человеч. психики.

В «Путешествии...», «О человеке» Р. высказал ряд интересных мыслей по эстетике. Способность эстетич. восприятия он связывает с развитием органов чувств, считая «соучаствование» важнейшей особен­ностью человека. В создании поэтич. и др. произведе­ний иск-ва огромную роль, по Р., играет сила вообра­жения, нередко отрывающая людей от почвы реального мира. Особенно ценны высказывания Р. о социальной обусловленности эстетич. вкуса (отличие нар. поня­тий о красоте от вкусов «боярыньк Московских и Пе­тербургских»), мысли о бессмысленной помпезности егип. пирамид и др. (см. там же, т. 1, с. 302).

Историография. Своеобразная композиция осн. про­изведений Р. («Путешествие...», «О человеке»), пост­роенных на принципе столкновения взаимоисключаю­щих мнений, при явной шифровке собств. позиции автора, давала повод дореволюц. бурж. историкам изображать Р. в политике реформатором, уповавшим на «доброго царя», в философии — идеалистом, разде­лявшим взгляды Лейбница, Мендельсона, Гердера на бессмертие души (см. М. И. Сухомлинов, Исследова­ния и статьи..., т. 1, СПБ, 1889, с. 539—671; Е. Боб­ров, А. Н. Р., как философ, в его кн.; Философия в России. Материалы, исследования и заметки, вып. 3, Каз., 1900; П. Милюков, Очерки по истории рус. культуры, ч. 3, вып. 2, СПБ, 1903; В. А. Мякотин, На заре рус. общественности, Ростов-на-Дону, [1904]; И. И. Лапшин, Философские взгляды А. Н. Р., П., 1922, и др.).

Эти предвзятые трактовки взглядов Р. были подор­ваны еще в дореволюц. исследоват. лит-ре, выявившей элементы пародии, сатиры на екатерининское законо­дательство в т. н. либеральных главах «Путешест­вия» — «Спасской Полести», «Хотилове», и революц.-респ. идеи в главах «Торжок», «Городня», оде «Воль­ность» и др. (см. С. Г. Сватиков, Общественное движе­ние в России. 1770—1895, Ростов-на-Дону, [1905]; В. И. Семевский, Вопрос о преобразовании гос. строя России в XVIII и первой четверти XIX в., «Бы­лое», 1906, № 1, и др.). Работы авторов революц.-демо­кратии, и марксистского направлений четко опреде­лили место Р. как первого рус. революционера (см. Н. А. Добролюбов, Рус. сатира екатерининского вре-

РАДИЩЕВ — РАДЛОВ

451

 

мени, Собр. соч., т. 5, М.—Л., 1962; В. И. Ленин, Гонители земства и Аннибалы либерализма, Соч., 4 изд., т. 5; его же, О национальной гордости ве­ликороссов, там же, т. 21; Г. В. Плеханов, 14-е декабря 1825 г., [СПБ, 1905]; его же, История рус. обществ, мысли, Соч., т. 22, М.—Л., 1925).

Относительно филос. трактата Р. еще А. С. Пушкин отмечал, что «Радищев хотя и вооружается противу материализма, но в нем все еще виден ученик Гель­веция. Он охотнее излагает, нежели опровергает дово­ды чистого афеизма» («Александр Радищев», см. Поли, собр. соч., т. 7, 1958, с. 357). Аналогичные признания! делались и в дореволюц. бурж. литературе, в част­ности П. Н. Милюковыми Н. Н. Павловым-Сильван-ским.

Сов. историография окончательно утвердила взгляд на Р. как зачинателя революц. традиции в России, фи­лософа-материалиста — см. В. П. Семенников, Р. Очер­ки и исследования, М. — П., 1923; Я. Л. Барсков,

A. Н. Р. Жизнь и личность, в кн.: Материалы к изуче­
нию «Путешествия из Петербурга в Москву» А. Н- Р-,
[М.—Л.}, 1935; И. К. Лупнол, Трагедия рус. материа­
лизма XVIII в. (Филос. взгляды А. Н. Р.), в его кн.:
Историко-филос. этюды, М.—Л., 1935; А. Н- Р.
Материалы И исследования, [М.—Л.], 1936; Г. А. Гу-
ковский, Очерки по истории рус. лит-ры и обществ,
мысли XVIII в., Л., 1938; М. Т. Иовчук, Рус. мате­
риализм XVIII в., М., 1946; М. В. Горбунов, Филос.
и общественно-политич. взгляды А. Н. Р., М., 1949;
Радищев. Статьи и материалы, [Л.], 1950; Р. в рус.
критике, М., 1952; С. Ф. Елеонский, Книга А. В. Р.
«Путешествие из Петербурга в Москву», М., 1952;

B. П. Орлов, Р. и рус. лит-ра, [2 изд.], Л., 1952; Д. Д.
Благой, А. Н. Р. Жизнь и творчество, М., 1953;
А. Старцев, Университетские годы Р., М., 1956; его
же, Р. в годы «Путешествия», М., 1960; Д. С. Бабкин,
Процесс А. И- Р., М.—Л., 1952; Г. П. Макогонепко,Р.
и его время, М., 1956; В. В. Пугачев, А. Н. Р. (Эво­
люция общественно-политич. взглядов), Горький,
1960; Ю. Ф. Карякин и Е. Г. Плимак, Запретная
мысль обретает свободу (175 дет борьбы вокруг
идейного наследия Радищева), М., 1966.

Вместе с тем в сов. лит-ре остается спорным вопрос о характере революц. концепции Р. 80-х—нач. 90-х гг. Часть сов. авторов (Д. Д. Благой, М. В. Горбунов и др.) считают хотиловский «проект в будущем» собств. идеалом Р., разделявшим т. о. и в 80-е гг. определ. иллюзии «просвещенного абсолютизма». Другие ученые (Г. П. Макогоненко, П. Н. Берков, *Н. И. Громов и др.) категорически отрицают наличие подобных иллюзий в произведениях Р. 80-х гг. Эти спорные проблемы мировоззрения Р. рассматрива­лись в дискуссии на страницах жури. «ВФ» (1955, № 4; 1956, № 3, 4, 5; 1957, № 6; 1958, №5- статьи Ю. Ф. Карякина и Е. Г. Плимака, А. А. Галактионова и П. Ф. Никандрова, Ю. М. Лотмана, С. А. Покров­ского, Э. С. Виленской, А. В. Западова, И. К. Панти-па, Л. А. Фялиппова, В. И. Шинкарука, М. М. Спекто-ра). Более подробный обзор историографии вопроса— см. 10. Ф. Карякин иЕ.Т. Плимах, указ. соч.

Остается недостаточно исследованной духовная тра­гедия Р. в конце жизни и ее связь с начавшимся общеевропейским кризисом буржуазной просветит, мысли. Ряд исследователей (Д. С. Бабкин, П. К. Бонташ, С. А. Покровский и др.) считает, что в по­следние годы жизни Р. оставался верен прежним революц. убеждениям и даже продолжал работу над «Путешествием» (Г. Шторм, Потаенный Радищев, М., 1965), другие (Д. Д. Благой, В. В. Пугачев) говорят о монархич. иллюзиях последнего периода.

В сов. лит-ре пет единой т. зр. и на филос. трактат Р.: нек-рые авторы считают доводы за бессмертие ду­ши, изложенные в 3-й и 4-й книгах трактата, выраже-

нием деистич. ограниченности Р., другие видят в трак­тате сознательное противопоставление взаимоисклю­чающих систем материализма и идеализма приме­нительно к проблеме смертности или бессмертия души.

В совр. бурж. историографии, возрождающей пред­
взятые версии рус. дореволюц. лит-ры, гл. упор де­
лается на выявление зап. источников «либерализма»
Р. и его «идеализма» [см. К. Bittner, J. G. Herder und
A. N. RadiScev, «Zeitschrift fur Slavische Philologie»,
1956, Bd 25, H. 1; D. M. Lang, The first Russian radi­
cal A. N. Radisctiev, L., 1958; A. N. Radischcv,
A journey from St. Petersbourg to Moscow, ed. by
R. P. Thaler, Camb. (Mass.), 1958; Mc Connell A.,
A Russian philosophe: Alexander Radischev (1749—
1802), The Hague, 1964].                     ^E - Плимак. Москва.

РАДЛ (Radl), Эмануэль (21 дек. 1873—12 мая 1942) — чеш. философ, проф. методологии естеств. наук Пражского ун-та; был яеовиталистом, испытал влияние Масарика и Крейчи, в конце жизни зани­мался богословием. Гл. объект исследований Р. — история естествознания (см., напр.,«Историюразвития теорий в биологии 19 столетия» — издана в 1905 на нем. яз.; в 1909 на чеш. яз.— ««Dejiny vyvojovych theorii v biologii XIX st.», Praha; «Романтическая наука» — «Romanticka veda», Praha, 1918). P. на­стаивал на противоположности между естеств.-науч. и духовным познанием, призывал повиноваться «аб­солютным моральным законам»; он пытался объединить реформистский социализм с христианством и с этих позиций анализировал проблемы национальности и религии, женский вопрос, чеш. историю и др.

Соч.: Modern! veda. Jejt podstata, metody, vysledky, Praha, 1926; Utecha z fllosofie, Praha, 1946.

Лит .: Smetacek Zd., Kozak—Radl—Hromadka, Praha,
1931; Koutnlk В., Emanuel Badl, kfest'ansky filosof, ve-
dec, politik a morallsta, Praha, 1934.          Л. Свобода. ЧССР.

РАДЛОВ, Эрнест Леопольдович (1854—1928) —рус. философ-идеалист. Окончил историко-филологич. ф-т Петерб. ун-та, продолжал образование в Берлине и Лейпциге. Был директором Петерб. публичной б-кл, редактором фиаос. отдел.а «Эндижиоиедич. словаря» Брокгауза и Ефрона, занимался преподава­тельской деятельностью. Перевел ряд работ Аристотеля. Участвовал в идейно-теоретич. борьбе филос. направлений в конце 19 — нач. 20 вв., выступая с критикой материализма [см., напр.: Натуралистич. теория познания (по поводу статей проф. И. М.. Сече­нова), «Вопр. философии й психологии», 1894, № 5(25)]; пропагандировал религ.-филос. концепцию (Мистицизм Вл. С. Соловьева, «Вест. Европы», 1905, № И; Мистицизм в совр. философии, в сб.: Новые идеи в философии, сб. 5, СПБ, 1913, и др.).

По своим взглядам Р. был близок к В. Соловьеву, с к-рым его связывала и личная дружба. Философия, по Р., исходит из «интуиции действительности, как единого целого», в то время как наука имеет дело с частными явлениями и пользуется «конструкцией понятий» (см. «Введение в философию», П., 1919, с. 12). Философия, религия й наука (соответственно разум, вера и опыт) дополняют друг друга, ибо каж­дая выражает специфич. потребности человека. Фи­лософия решает также морально-этич. проблему о смысле жизни и поведении индивида. Только безус­ловное начало, т. е. бог, придает земной жизни смысл и ценность. Книга Р. «Очерк истории рус. философии» (2 изд., П., 1920) искажала подлинную историю рус. филос. мысли, представляя наиболее оригинальными и самобытными рус. философами славянофилов и продолжателей их теоретич. традиций (В. Соловьева, С. и Е. Трубецких, Эрна и др.).

С о ч.: Отношения Вольтера к Руссо, «Вопр. философии я, психологии», 1890, кн. 2, 4; Об этич. отрывках Демокрита, там же, 1892, кн. 12; Очерки из истории скептицизма. Иеро-ним Гирнгайм, там те, 1893, кн. 3 (18); Уч. деятельность проф.

452

РАДУ ЛЬ-ЗАТУЛОВСКИИ —РАЕВСКИЙ

 

М. И. Карийского, СПБ, 1895; Очерк истории историографии философии, М., 1899; Очерк истории греч. этики до Аристоте­ля, в кн.; Этика Аристотеля, СПБ, 1908; Самонаблюдение в психологии, в сб.: Новые идеи в философии, сб. 9, СПБ, 1913; Филос. словарь. Логика, психология, этика, эстетика и история философии, 2 изд., М., 1913; Владимир Соловьев. Жизнь и учение, СПБ, 1913; Этика, П., 1921; Лавров в рус. философии, в сб.: П. Л. Лавров, П., 1922.

Лит.: К о л о с к о в В. Н., Из истории идеологич. борьбы первых лет Сов. власти, «ВФ», 19_64, № 11. А. Поляков. Москва.

РАДУЛЬ ЗАТУЛОВСКИИ, Яков Борисович [р. 8(21) «ент. 1903] — советский ученый, историк философии Востока, в частности японской; д-р историч. наук, проф. (с 1947); ст. науч. сотрудник Ин-та философии АН СССР. Чл. КПСС с 1927. Положил начало систе-матич. марксистскому исследованию япон. материа-листич. мысли. Р.-З. принадлежат многочисл. работы ло япон. и кит. философии.

Соч.: Материалистич. философия Ито Дзинсай (1627— 1705),«Сов. востоковедение», 1941, [т.] 2; Чарвака — Настика— Локаята — Брихаспатья — Свабхавада, «Раб. хроника Ин-та востоковедения», 1944, № 2; Материалистич. философия Накаэ Тёмин, «Сов. востоковедение», 1945, [т.] 6; Конфуцианство и его распространение в Японии, М.—Л., 1947; «Японизм»— философия япон. империализма, «Филос. записки», 1948, т. 2; Дай-Чжэнь — выдающийся кит. просветитель, «ВФ», 1954, № 4; Великий кит. атеист Фань Чшэнь, «Ежегодник музея истории религии и атеизма», 1957, [т.] 1; Филос. и социологич. мысль в Японии в период домонополистич. капитализма и на­чала его перерастания в империалистич. стадию, в кн.: История философии, т. 4, М., 1959, гл. 10; Андо Сёэки — философ-материалист XVIII в., М., 1961 и др.

РАДХАКРЙШНАН, Сарвапалли (р. 5 сент. 1888) — глава академич. философии и гос. деятель Индии; проф. и почетный доктор наук ряда инд. и зарубеж­ных ун-тов (в т. ч. Московского). В 1949—52 — посол Индии в СССР; в 1952—62 — вице-президент, а с 1962 — президент Республики Индии.

Исходные позиции философии Р.— объективно-идеалистич. система веданты в интерпретации Шан-кары. Р. утверждает принципиальную невозможность рацион, объяснения ряда проблем без признания абс. духа, представляющего всю тотальность бытия. Ста­раясь избежать пантеизма, Р. постулирует неогранич. число возможностей абсолюта. Реализация данной возможности — возникновение нашего мира — яв­ляется выражением свободы абсолюта, деятельность к-рого подобна игре (лила), творчеству художника (см. «The spirit in man», L., 1952, p. 501 — 02). В соот­ветствии с принципами веданты Р. утверждает воз­можность обнаружения абс. духа, т. е. бога, только интуитивным путем. «Великие истины философии не доказываются, а переживаются» («An idealist view of life», L., 1932, p. 152). Неопровержимым доказа­тельством существования бога выступает для Р. прак­тика религ. мистицизма.

В центре внимания Р.— социально-этич. проблема­тика. Он выражает неудовлетворенность совр. дейст­вительностью — положением человека в обществе, неустроенностью жизни, падением нравов, отсутст­вием идеалов и т. д. Непосредств. причину всех бед и пороков человека Р. видит в пороках социального устройства. Он обвиняет цивилизацию Запада с при­сущим ей культом наживы, социальным и нац. нера­венством, милитаризмом, военной истерией и т. п. в том, что она калечит дух человека, убивает его лучшие побуждения, лишает его веры в братство и дружбу между людьми (см. «Religion and society»,L. ,1947, p.16). Причем к западной цивилизации Р. относит и социа­лизм, объединяя последний с капитализмом на основе материалистич. природы их идеалов. Относительно социалистич. системы Р. разделяет распространен­ные на Западе убеждения в недемократичности, тота­литаризме и насилии социализма. Истинное решение всех проблем индивидуальной и обществ, жизни Р. находит только на религиозно-идеалистич. пути. «Для тех, кто потерял опору, для всего нашего века, находящегося в великом брожении, спиритуальный подход является единственной надеждой... Только

когда жизнь духа озарит и преобразует изнутри жизнь человека, сможет он обновить лик земли. Сегодняш­нему миру нужна религия духа, которая даст цель всей жизни...» («The spirit in man», p. 478, 483). Но чтобы религия смогла выполнить свою миссию по спасению и возрождению мира, нужно, считает Р., очистить ее от догматич. и обрядовых пут и восстано­вить ее истинное содержание, к-рое сводится к одному основополагающему принципу — признанию духов­ной субстанциальности бытия. «Сегодня мы озабочены не столько непогрешимостью папы или достовер­ностью Библии, и даже не тем, является ли богом Христос или Кришна и существует ли откровение. Все эти вопросы утратили свое значение и подчини­лись одному единственному вопросу — имеется ли за феноменом природы и драмой истории невидимая духовная сила, есть ли в универсуме смысл или он бессмысленен, является ли он богом или случай­ностью» (там же, р. 483). Особое значение в обновле­нии духа приобретает, по мнению Р., опыт народов Востока и прежде всего Индии; «западная материаль­ность» должна быть одушевлена «восточной спириту-альностью», так же как, впрочем, Восток, в свою очередь, должен быть приобщен к технико-экономич. достижениям Запада. Этот синтез, согласно Р., послу­жит спасению человечества от угрозы новой мировой войны. Р. выступает как активный борец за дело мира и мирного сосуществования.

Соч.: The Hindu view of life, Oxf., 1926; An idealist view of life, L., 1932; Religion and society, L., 1947; An anthology, ed. A. H. Marlow, L., [1952]; Occasional speeches and writings, ser. 1—3, [Delhi], 1957—63; в рус. пер.— Индийская филосо­фия, т. 1 — 2, М., 1956—57.

Лит .: J о a d С. Е. М., Counter attack from the East. The
philosophy of Radhakrishnan, L., [1933]; The philosophy of
S. Radhakrishnan, ed. P. A. Schilpp, N. Y., [1952] (имеется
библ.); Аникеев Н. П., Филос. и социологич. взгляды
С. Р., в кн.: Совр. филос. и социологич. мысль стран Востока,
М., 1965, с. 5 — 33.                          Н. Аникеев. Москва.

РАЕВСКИЙ, Владимир Федосеевич [28 марта (8 аир.) 1795—8(20)июля 1872] — рус. поэт, декабрист. Окончил Моск. университетский благородный пансион (1811) и воен. школу; офицер артиллерии, участник Отечеств, войны 1812. Был арестован (1822) в Кишиневе за поли-тич. пропаганду в Южной ар­мии, особенно среди солдат, содержался в заключении вплоть до процесса декабри­стов, в связи с к-рым был со­слан в Сибирь, где и умер.

Широко образованный чело­век, сформировавшийся гл. обр. под влиянием просвети­тельской идеологии 18—нач. 19 вв., Р. был материалистом и религ. вольнодумцем. Ирони­зируя по поводу философии Фихте, Шеллинга и его рус. последователя Велланского (см. Соч., 1961, вступ. ст. П. С. Бейсова, с. 194—95), он отвергал их системы (см. там же, с. 85). Исходя из деистич. предпосылки, что бог «утвердил» «порядок общий» (см. Стихо­творения, вступ. ст. В. Г. Базанова, 1952, с. 68), Р. по существу отрицал бытие «...высшего существа». Религия как «признание и поклонение высшему су­ществу...» есть всего-навсего некая форма признания детерминированности явлений: «бытие создателя ос­новано на логической истине, что нет действия без причины, когда есть мир, то должен быть и создатель мира» (цит. по кн.: Базанов В. Г., В. Ф. Раев­ский, 1949, с. 103). Религ. вольнодумство Р. прояв­ляется и в понимании им роли религии в жизни наро­дов. Религия, по его мнению,— орудие в руках угне­тателей, стремящихся с ее помощью смирить народ

РАЗВИТИЕ

453

 

(см. Соч., с. 96 — 97). Противопоставляя свой взгляд религ.-идеалистическому, Р. считал человека произве­дением природы и по природе — «членом общества», животным, «.. .имеющим ум, дар слова и душу, которые влекли его к совершенствованию языка» (цит. по кн.: Б а з а н о в В. Г., В. Ф. Раевский, с. 103). «Душу» Р. понимал как нечто естественное и отрицал (хотя н не без колебаний) ее бессмертие: жизнь на земле и распадение после смерти — вот удел всего живущего на земле, «вот связь всех сущих здесь и общий ей (природе.— Ред.) закон». Тех же, кто, «оградясь об­рядами... и верой», ждет бессмертия, Р. называл «безумцами» (см. Соч., с. 86). Утверждая закономер­ный характер сущего, Р. воспевал мощь человека, его способность проникнуть в тайны бытия и даже в самое «сокровенье» (см. там же, с. 70—71). Эти положения Р. использовал для обоснования политич. программы — равенство людей, республиканизм, противоестествен­ность крепостничества (к-рое он резко осуждал в «Рас­суждении о рабстве крестьян», см. Соч., с. 123—27) и монархизма, правомерность насильств. устранения деспотизма. «Граждане! — восклицал Р., осуждая тиранию „дворянства русского",— тут не слабые меры нужны, но решительность и внезапный удар» (там же, с. 124).

В поэзии Р. примыкал к традиции «гражданствен­ной» поэтики Гнедича, Катенина, Грибоедова (см. об этом в публикации 10. Оксмана Вечер в Кишиневе, в кн.: Лит. наследство, т. 16—18, М., 1934, с. 657— 666), был типичным представителем декабризма нач. 20-х гг. В ссылке Р., не прекращая литературной дея­тельности, остался верен декабристским традициям. Он не пожелал воспользоваться правом возвраще­ния в Европейскую часть России, полученным по амнистии 1856.

Соч.: Поэзия декабристов, Л., 1950, с. 443—500; Избр. соц.-политич. и филос. произв. декабристов, т. 2, М.—Л., 1951, с. 337—95 (в 1 т. имеется вводная ст. И. Я. Щипанова); Воспоминания, вступ. ст. М. К. Азадовского, в кн.: Лит. на­следство, т. 60, кн. 1, М., 1956; Неизвестные письма, вступ. ст. Ю. Г. Оксмана, там же.

Лит.: Щеголе» П. Е., В. Раевский (Первый декаб­
рист), в его сб.: Историч. этюды, СПБ, 1913; О к см а н Ю. Г.,
Из писем и записок В.Ф.Р. ГВводная ст. к публикации «Письма
В. Ф. Р.»], «Красный Архив», 1925, т. 6(13); Б е й с о в П. С,
Новое о Р., в сб.: Уч. зап. [Ульян, гос. пед. ин-та]. Пушкин­
ский юбилейный сборник, Ульяновск, 1949; е г о ж е, О
«Курсе поэзии» В. Р., «ВФ», 1950, № 3; е г о же, Обществ.-
политич. взгляды В. Ф. Р., «Уч. зап. [Ульян, гос. пед. ин-та]»,
1953, вып.5; О к с м а н Ю. Г., Ранние стихотворения В. Ф. Р.
(1816—1822), в кн.: Лит. наследство, т. 60, кн. 1, М., 1956,
с. 517 — 30; ЦявловскийМ. А., Стихотворения, обращен­
ные к декабристу В. Ф. Р., в его сб.: Статьи о Пушкине, М.,
1962.                                                    3. Каменский. Москва.

РАЗВИТИЕ — высший тип движения, изменения материи и сознания; переход от одного качеств, со­стояния к другому, от старого к новому. Р. харак­теризуется специфич. объектом, структурой (меха­низмом), источником, формами и направленностью. В зависимости от качеств, специфики природы и стро­ения форм существования материи различают: Р. неоргаиич. материи (или еще уже — макрокосмоса, физич. и химич. форм существования материи), Р. ор-ганич. материи (ее биологич. форм), Р. общества (социальных форм существования материи), Р. соз­нания (различных его форм). Вместе с тем, будучи строго определ. типом зависимости в объекте, Р. лю­бых форм характеризуется рядом существ, общих моментов и признаков, касающихся, в первую очередь, специфики самих развивающихся объектов. Процесс изменения захватывает любые объекты, любые их стороны — их внутр. составляющие и внешние, не­посредственно воспринимаемые формы, их существ, связи и внешние зависимости и т. п. Р.— не просто изменение, не всякое изменение объекта, но измене­ние, связанное с преобразованиями во внутр. строении объекта, в его структуре, представляющей собой сово-

купность функционально связанных между собой элементов, связей и зависимостей. Поэтому в матери­альном и духовном мире, где все без исключения предметы и явления пребывают в состоянии постоян­ного движения, изменения, о Р. можно говорить лишь применительно к объектам с простым или сложным системным строением (см. Система).

Будучи характеристикой объектов с более или ме­нее сложным строением, процесс Р. сам отличается определ. структурой (механизмом). Рассматриваемый с этой т. зр. он представляет собой прежде всего сово­купность ряда составляющих системы, участвующих в процессе. Одни из этих составляющих играют роль образующих процесса, другие — его условий. Обра­зующие процесса, отвечающие на вопрос «что разви­вается?», представляют собой исходный пункт про­цесса; образующие, отвечающие на вопрос «во что развивается?»,— результат процесса. И те и другие являются центральными, ведущими составляющими процесса Р. Если механизм Р. уподобить совокупно­сти разновеликих и разнонаправленных сил, то «от­резок прямой», связывающий исходный пункт и ре­зультат процесса, будет как раз итогом, суммой всех этих сил, кратчайшим расстоянием, наиболее лако­нично выражающим суть происходящих в процессе Р. преобразований в объекте, и одновременно «вектором», указывающим направление этих преобразований. Условия процесса — это те его составляющие, к-рые обеспечивают превращение исходного пункта в ре­зультат. Они отличаются от т. н. конкретно-историч. условий протекания Р.; последние связаны или с внешними признаками развивающегося объекта, или с факторами, лежащими за его пределами, относящи­мися к его взаимодействию с «соседними» системами, и определяют конкретную форму протекания про­цесса.

Р. представляет собой не всякое изменение в струк­туре объекта, но только т. н. качественное измене­ние. «... Развитие заведомо не есть простой, всеоб­щий и вечный рост, увеличение (respective уменьшение) etc.» (Л е н и н В. И., Соч., т. 38, с. 251). Структура объекта характеризуется тремя момента­ми: количеством составляющих (в этом смысле раз­личают структуры двучленные, трехчленные, вообще га-членные), порядком их расположения (напр., структуры линейные и кольцевые) и характером за­висимости между ними (напр., структуры обрати­мые, где все элементы «равноправны», и необратимые, где между элементами существуют отношения «гос­подства» и «подчинения»). Качеств, характер измене­ний в процессе Р. находит свое выражение в том, что-Р. есть переход от структуры одного качества (харак­теризующейся одним количеством, порядком и харак­тером зависимости составляющих) к структуре др. качества (характеризующейся иным количеством или порядком, или характером зависимости составляю­щих). Следовательно, процесс Р. не совпадает только с изменениями в числе структурных составляющих объекта (простой рост или уменьшение их числа) и потому не может быть изображен как движение от структуры с п элементами к структуре с ге+1 или с п—1 элементом. В процессе Р. элементы структуры могут не только возникать, но и исчезать, так что в определ. границах общее число их может оставаться постоянным. Кроме того, качеств, изменение струк­туры, появление в ней новых составляющих может иметь место и без видимого увеличения числа элемен­тов, за счет перераспределения старых элементов, изменения характера отношений между ними и т. д. Главное же, в силу системного характера развиваю­щегося объекта,— возникновение (исчезновение) в его структуре к.-л. составляющего никогда не равно только количеств, .росту (уменьшению), не означает

454                                                          РАЗВИТИЕ — РАЗДЕЛЕНИЕ ТРУДА

простого прибавления (вычитания) «одного», но ведет к возникновению множества новых связей и отноше­ний, к преобразованию старых связей и т. п., т. е. сопровождается более или менее серьезным субстан­циональным или функц. преобразованием всей массы составляющих внутри системы в целом. Структура объекта в исходном пункте Р. и структура объекта в результате Р. суть определ. состояния развиваю­щегося объекта, ограниченные во времени, т. е. исто-рич. состояния. Т. о., процесс Р., взятый с т. зр. его механизма в целом, есть ряд историч. состояний объ­екта в их связях, переходах от одного к другому, от предшествующего к последующему.

Важнейшей характеристикой Р. является время. Р. протекает во времени. Вместе с тем понятие «ход вре­мени» не тождественно понятию «процесс Р.». Об этом говорит как то, что в определенных границах тече­ние времени не сопровождается качеств, изменени­ями в объекте, так и то, что в одни и те же промежутки времени различные объекты способны проходить в своем Р. различные «расстояния» и наоборот: для прохождения аналогичных «расстояний» различным объектам требуется различное время. Иными словами, Р. того или иного объекта является функцией не объ­ективного хода времени как такового, но жизнедея­тельности самого объекта. В отличие от явлений дви­жения, изменения, к-рые могут вызываться дейст­вием и внешних по отношению к движущемуся объек­ту сил, Р. представляет собой самодвижение объекта— имманентный процесс, источник к-рого заключен в самом развивающемся объекте. Процесс такого рода описан, напр., Марксом применительно к Р. денег из товара (см. «Капитал», т. 1, 1955, с. 94). Р. возни­кает в результате противоречий, борьбы нового и ста­рого, борьбы «противоречивых, взаимоисклю­чающих, противоположных тенденций», свойст­венных объектам «природы (и духа и общества в т о м ч и с л е)», их преодоления, превращения в новые противоречия. «Развитие есть „борьба" противопо­ложностей» (Л е н и н В. И., Соч., т. 38, с. 358).

Процесс Р. характеризуется большим разнообра­зием конкретных видов и форм. Это обусловлено как общей природой развивающихся объектов (неоргани­ческой, биологической, социальной и т. п.), так и большей или меньшей сложностью их строения. В ча­стности, Р. может приобретать форму превращения одного объекта в другой (напр., «средство труда из орудия превращается в машину...» — см. К. Маркс, Капитал, т. 1, с. 377), дифференциации объекта (ср. процесс дивергенции в биологии), подчинения одной системы другой и их преобразования (ср. процесс асси­миляции в социологии культуры) и т. д. и т. п. Раз­личают две формы Р.: эволюционную и революцион­ную (см. Эволюция и Революция). Первая форма Р.— это медленные, постепенные, нередко скрытые от глаз изменения в структуре объекта, их называют коли­честв, изменениями. Вторая форма Р.— это внезап­ные, резкие, скачкообразные, т. н. качеств, измене­ния в структуре объекта, связанные с коренными пре­образованиями во всем его строении. Между этими дву­мя формами Р. существует сложная диалектич. связь. Эволюция подготавливает революцию, ведет к ней и завершается ею. В свою очередь новое качество, при­обретаемое объектом, снова ведет к этапу медленных количеств, накоплений. Т. о., каждый процесс пред­ставляет собой диалектич. единство прерывного и не­прерывного, переход количественных изменений в ка­чественные и наоборот.

Р. далее характеризуется определ. направленно­стью. Переход от одного состояния объекта к другому не есть бесконечное повторение пройденного, не есть движение по кругу, хотя исторически позднейшие этапы и включают в себя немало моментов, присущих

предшествующим этапам. Р. совпадает с поступат. движением к более развитому и совершенному или с движением в противоположном направлении. В этом смысле говорят о прогрессивном и регрессивном на­правлениях в Р. объекта, о восходящей и нисходящей линиях его Р. (см. Прогресс, Регресс). Р. материи и сознания, взятое в целом, отличается безусловной прогрессивной направленностью, оно есть бесконеч­ное движение по восходящей спирали, движение про­тиворечивое, включающее в себя отступления, воз­вращения назад, но в целом идущее от форм простых к формам сложным, от систем низших, примитивных, к системам высшим, высокоорганизованным.

Идея Р. находит свое выражение в принципе исто­ризма и является одной из самых ведущих во всей истории философии, естествознания и обществове­дения. В своем первоначальном наивном виде она была сформулирована уже в античной философии Герак­литом: «...все существует и в то же время не сущест­вует, так как все течет, все постоянно изменяется, все находится в постоянном процессе возникновения и исчезновения» (Энгельс Ф., Анти-Дюринг, 1966, с. 16). Огромный вклад в анализ категории Р. внесли Аристотель, Декарт, Спиноза, Кант, Ломо­носов, Руссо, Дидро, Фихте, Гегель, Герцен, Сен-Симон, К. Ф. Вольф, Лаплас, Коперник, Лайель, Майер. Дарвин, Менделеев, Тимирязев, Вейсман и мн. др. философы, естествоиспытатели и социологи прошлого. В истории мышления, как и в совр. науке, существует два принципиально отличных друг от друга взгляда на Р.— метафизический и диалекти­ческий (см. В. И. Ленин, Соч., т. 38, с. 358).

Своего наивысшего выражения диалектич. подход к Р. достигает в системе диалектич. материализма, где идея Р., составляя основной методологич. принцип, впервые получает свое всестороннее обоснование, а само Р. впервые анализируется как естеств. процесс, идущий на основе объективных закономерностей (см. там же, т. 21, с. 38). Формулируя осн. законы диалектики, являющиеся законами Р., диалектич. материализм одновременно дает и метод науч. анализа процессов Р., их воспроизведения в мышлении.

Лит.: К у ш н е р П. И., Очерк Р. обществ, форм, 7 изд.,
М., 1929; А с м у с В. Ф., Очерки истории диалектики в новой
философии, [2 изд.], М.—Л., 1930; его же, Диалектика
Канта, 2 изд., М., 1930; его же, Маркс и бурж. историзм,
М.—Л., 1933; Кедров Б. М., О количеств, и качеств, из­
менениях в природе, [М.], 1946; его же, Отрицание отри­
цания, М., 1957; его ж е, О соотношении форм движения
материи в природе, М., 1958; Проблемы Р. в природе и обществе.
[Сб. ст.], М.—Л., 1958; Рубинштейне. Л., О мышлении
и путях его исследования, М., 1958; Л ем Г., О переходе от
старого качества к новому в обществ. Р., М., 1958; ШаффА.,
Объективный характер законов истории, пер. с польск., М.,
1959; Мелюхин С. Т., О диалектике Р. неорганич. при­
роды, М., 1960; Грушин Б. А., Очерни логики историч.
исследования, М., 1961; Богомолов А. С, Идея Р. в
бурж. философии 19—20 вв., М., 1962. См. также лит. при
ст. Диалектика, Единство и борьба противоположностей,
Переход количественных изменений в качественные, Отрица­
ния отрицания закон, Прогресс.         Б. Трушин. Москва.

РАЗДВОЕНИЕ ЕДИНОГО — процесс образования внутр. противоречия в объекте или выявления этого противоречия в познании объекта.

РАЗДЕЛЕНИЕ ТРУДА. Термин «Р. т.» применя­ется в социологии, философии, экономич. науках- в неодинаковом значении. Обществ., профессио­нальное Р. т., или разделение занятий, обозна­чает дифференциацию в обществе как целом различ­ных социальных функций, выполняемых определ. группами людей, и выделение в связи с этим различ­ных сфер общества (пром-сть, с. х-во, управление, наука, обслуживание, армия и т. д.). Проявлением Р. т. является обмен деятельностью в ее качественно различных исторически обусловленных формах. Т е х-н и ч. Р. т. означает расчленение труда на ряд ча­стичных функций, операций, выполняемых различ-

РАЗДЕЛЕНИЕ ТРУДА                                                                             455

ными людьми в пределах мастерской (мануфактуры), ф-ки, к.-л. орг-ции. Между проф., обществ. Р. т. и технич. Р. т. существует взаимосвязь, хотя они и раз­личны по происхождению и характеру (см. К. Маркс, в кн.:МарксК.иЭнгельс Ф.,Соч.,2 изд.т.23, с. 371 —72).

Маркс характеризовал также разделение обществ, произ-ва на его крупные роды (земледелие, пром-сть, транспорт и т. д.) как общее Р. т., распадение этих произ-в на виды и подвиды — как частное Р. т., раз­деление труда внутри мастерской как единичное Р. т. (см. там же, с. 363). Термин «Р. т.» употребляют для обозначения специализации произ-ва в пределах стра­ны и между различными странами — территориаль­ное и междунар. Р. т. Социология исследует причины и последствия Р. т. в обществе в целом, а также в отдельных его сферах.

История взглядов на Р. т. Аятич. мысль (Исократ, Платон, Ксенофонти др.) высоко оце­нивает Р. т. с т. зр. его преимуществ для общества в целом, ибо вследствие Р. т. товары изготовляются лучше, а люди получают возможность избрать сферу деятельности по своим склонностям (см. там же, с. 378). Платон видел в Р. т. основу распадения об­щества на сословия, осн. принцип иерархич. строения гос-ва. В различных религ. системах Р. т. рассматри­валось как священное установление.

Острые противоречия развития Р. т. в условиях капитализма находят отражение в бурж. идеологии. Критика цивилизации у Руссо была одним из выра­жений его протеста против превращения человека в одностороннее существо. Р. т. изучают экономисты У. Петти, А. Фергюсон, к-рый отмечает его уродую­щее влияние на человека. А. Смит (ему принадлежит сам термин «Р. т.») начинает кн. «Исследование о при­роде и причинах богатства народов» апофеозом Р. т., приводящему к «величайшему прогрессу» в развитии производит, силы труда и «искусству, умению и со­образительности» работника. Однако он признает, что Р. т. превращает работника в огранич. существо. Причину Р. т. Смит видел во врожденной склонности человека к торговле, к обмену. Яркое выражение противоречия бурж. Р. т. получили у Шиллера, взгляды к-рого соединяют протест против феод.-со­словных рамок, препятствующих развитию личности, и критику утверждавшегося капиталистич. Р. т. При этом образцом и. меркой, прикладываемой к совре­менности, у Шиллера выступает «цельный и гармо­ничный человек» антич. Греции (см. «Письма об эсте-тич. воспитании человека», в кн.: Собр. соч., т. 6, М., 1957, с. 264—65). Шиллер положил начало романтич. критике капиталистич. Р. т. Он исходил из противопо­ставления отд. абстрактной личности столь же абст­рактному обществу, целому. Подлинное значение его критики состояло в выражении трагич. мироощущения мыслителей переходной эпохи, понимавших неиз­бежность наступавшей ступени развития общества (см. там же, с. 268—69), зафиксировавших противоре­чия Р. т., но не видевших реальных путей их разре­шения. Характеристика подобных взглядов содер­жится в «Немецкой идеологии» (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 3, с. 69).

Социалисты-утописты не отрицали необходимости и пользы Р. т. и вместе с тем искали способа ликви­дации его вредных влияний на развитие личности. Сен-Симон отмечал, что развитие Р. т. в духовной и материальной области ставит задачу организации хорошо координированной системы, к-рая требует «...тесной связи частей и зависимости их от целого» (Избр. соч., т. 2, М., 1958, с. 16—17). Поскольку каж­дая отрасль труда, науки, политика, управление требуют спец. способностей и знаний, необходима обществ, иерархия, основанная на иерархии способ­ностей. Фурье также утверждал, что Р. т. должно

быть доведено до макс, размеров, чтобы для каждого члена ассоциации нашлись занятия по его склонно­стям и способностям. Для сохранения интереса к ^ТРУДУ он предложил идею перемены труда (см. Ком­мунистический труд, Утопический социализм). В ря­ду утопич. взглядов на Р. т. стоит и система Прудопа, подвергнутая резкой критике Марксом за абстракт­ность понимания Р. т., вне связи с его историч. раз­витием (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 4, с. 147—60; т. 27, с. 404—06).

С сер. 19 в. для бурж. идеологии характерно пре­обладание апологии Р. т., в к-ром видят основу об­ществ, связи, развития разнообразных способностей людей, а к отрицат. последствиям Р. т. подходят как к необходимым издержкам прогресса. Конт рассмат­ривал Р. т. как основу обществ, структуры, разли­чия социальных функций классов и связывал с ним успехи каждой отрасли науки. Он констатировал не­возможность универсальности, а избавление от опас­ностей неизбежной специализации видел в создании спец. науки, изучающей общие науч. положения и устанавливающей их связь с отд. областями знания. В обществе в целом регулирующую роль должно играть пр-во. Спенсер считал Р. т. гл. фактором раз­вития общества, обусловливающим усложнение его структуры и обособление социальных функций, а само Р. т. в обществе относил к действию всеобщего закона дифференциации материи от простого к слож­ному. Дюркгейм(«0 разделении обществ, труда», 1893; рус. пер., О., 1900) подверг критике психологич. тео­рии Р. т., выводящие его из природы человека; рас­сматривал как иллюзию и высмеял идею цельности личности до возникновения Р. т., претензии на универ­сальность, возможную лишь как поверхностный ди­летантизм. Р. т., по Дюркгейму,— «закон природы», а разделение обществ, труда — его частная форма. Развивающееся Р. т. создает систему взаимосвязан­ных социальных функций и порождает органич. со­лидарность взамен механич. солидарности архаич. общества. Благодаря Р. т. индивид обретает сферу социальной деятельности, т. е. становится личностью. Функция Р. т., таким образом, состоит в том, что оно заменяет коллективное сознание в его роли источ­ника обществ, солидарности и основания морального порядка. Общей причиной Р. т. Дюркгейм считал величину и плотность населения, рост к-рых порож­дает борьбу за существование. Возникновение новой социальной функции умеряет эту борьбу и разрешает противоречия между новыми условиями жизни и старыми формами организации общества. Дюркгейм рассматривает и проблему низведения личности до уровня машины, к-рое, по его мнению, является ре­зультатом не Р. т., самого по себе, а искажающих его извне влияний. К болезненным явлениям он от­носил существующее неравенство условий для отд. личностей, принадлежащих к различным классам. Классы и касты, будучи порождением Р. т., закреп­ляют за принадлежащими к ним членами определ. социальные функции и в дальнейшем оказываются несоответствующими естеств. распределению талан­тов. Для закрепления существующей структуры выс­шие классы прибегают к принудит. Р. т. Фиксируя, т. о., антагонизмы бурж. общества, Дюркгейм пред­лагал наивно-утопич. рецепт создания полной обществ, гармонии и солидарности.

Наряду с позитивистскими концепциями во 2-й пол. 19—нач. 20 вв. в бурж. идеологии продолжается резкая критика развивающейся специализации. Бурж. философы констатируют неустранимую трагедию спе­циализации, утверждая, что она является необходи­мой сущностью культуры (Г. Зиммель, Понятие и тра­гедия культуры, «Логос», 1911—12, кн. 2, 3), возникает реакц. романтич. критика и отрицание бурж. культуры

456                                                                       РАЗДЕЛЕНИЕ ТРУДА

(Ницше, О пользе и вреде истории для жизни, Поли, еобр. соч., т. 2, М., 1909, с. 85—178; О. Шпенглер, Закат Европы, т. 1, М., 1923), выход из противоречий специализации видят в обращении к религии как единств, способу сохранения целостного пережива­ния мира (Бердяев, Степун).

В совр. бурж. социологии изучаются различные аспекты Р. т.: в пром-сти, бюрократич. орг-циях, науке, влияние Р. т. на социальную стратификацию и социальную мобильность общества и т. д. Осн. це­лью бурж. социологов являются поиски наиболее рациональной организации труда и повышения эф­фективности управления, достижения и сохранения стабильности отд. орг-ций и всего общества. Сущест­вует антинауч. тенденция трактовать Р. т. как неза­висимое от социальной системы и связанное с разви­тием совр. индустриального общества, в к-ром проф. Р. т. сменяет классовое разделение занятий, свойст­венное раннему капитализму (У. Ростоу, Р. Арон, Ж. Фридман). В ряде теорий утверждается, что ра­стущее Р. т. и специализация демонстрируют мощь совр. капиталистич. пром. и науч. системы, к-рая в ходе своего естеств. развития создает потребность в творческих и образованных людях во всех сферах деятельности, порождая вместе с тем проблему обоб­щения и объединения знаний (см., напр., L. Silk, The research revolution, N. Y. [a. o.] 1960). Вместе с тем ряд либеральных бурж. социологов отмечает от-рицат. влияние Р. т., превращающее человека бурж. общества в функциональный элемент совр. органи­зованного общества, объект манипуляции п принуж­дения крупных бюрократич. орг-ций и гос-ва, без­личный экземпляр массового общества (Рисмен, Фромм, Миллс, Уайт) (см. Отчуждение). Либераль­ным и мелкобурж. критикам совр. капитализма свой­ственна идеализация прошлых ступеней историч. развития.

Историч. материализм о Р. т. В рабо­тах Маркса и Энгельса можно выделить два существ, значения понимания Р. т.: во-первых, Р. т. как опре­деление опосредованного обществ, характера труда в условиях существования частной собственности и обмена (см. Соч., 2 изд., т. 3, с. 31). Труд в условиях антагонистич. общества характеризуется как противо­положный самодеятельности, а Р. т. как один из источников и выражение отчуждения. Революц. лик­видация капитализма, писал Маркс, приведет к ут­верждению нового строя, где общественный характер произ-ва выступит уже непосредственно. «Вместо раз­деления труда, которое неизбежно порождается в об­мене меновыми стоимостями, здесь имела бы место орга­низация труда...» (Архив Маркса и Энгельса,т. 4, 1953, с. 117, см. также «Капитал», т. 1, 1955, с. 358—67). Во втором значении Маркс характеризует Р. т. как «раз­деление занятий» во всем обществе, «сосуществующий труд» (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч.,2изд., т.26,ч.З, с. 278—83). Детально проф. и технич. Р.т. в материаль­ном произ-ве исследуется в «Капитале». Основополож­ники марксизма проанализировали историч. развитие и современные им формы Р. т.и установили, что в каж­дую историч. эпоху оно приобретает качественно иной характер, определяемый господствующими произ­водств, отношениями. Развитие Р. т. связано с ростом и изменением производит, сил, ростом населения, с возникновением в обществе новых потребностей и общих функций, вызывающих усложнение его струк­туры. Р. т. является необходимым процессом, созда­ющим связи и зависимость людей и порождающим обмен деятельностью между ними. Первоначально Р. т. складывается как естественно выросший меха­низм и связано как с естеств. различием людей (поло­вое и возрастное Р. т.), так и с различием природных предпосылок жизни различных общин. На определ.

историч. этапе Р. т. в совокупности с действием др. факторов (имуществ. дифференциации, роста произ­водительности труда, наследственностью функций) приводит к возникновению социальных групп и ан­тагонистич. классов, закрепляющих за собой различ­ные сферы деятельности. В результате роста произ­водит, сил в условиях складывающегося классового деления общества происходит три крупных обществ. Р. т.— отделение земледелия от скотоводства, ре­месла от земледелия, выделение торговли в самостоят, сферу. Выражением Р. т. является также возникно­вение гос-ва, противоположность между городом и деревней, противоположность между умственным и физическим трудом. Историч. ступенями Р. т. были планомерное и авторитарное Р. т. в общине, касто­вый строй, цеховой строй, обусловившие Р. т. в об­ществе, но исключавшие Р. т. в мастерской. Послед­нее, мануфактурное Р. т. является порождением ка­питала, объединяющего под своей властью рабочих одного предприятия. Р. т. в мануфактуре расчленяет трудовой процесс на отд. частичные функции, что превращает выполняющих их людей в «частичных рабочих». Мануфактурное Р. т. уничтожает застой­ное ремесленное Р. т. В свою очередь, оно создает предпосылки для замены мануфактуры машинным произ-вом. Машина технически опрокидывает ману­фактурное Р. т., однако оно воспроизводится капита­лом, превращающим рабочего в одаренный сознанием придаток частичной машины. Развитие этого, по сло­вам Маркса, «абсолютного противоречия» приводит к тому, что становится необходимым уничтожение «старого», т. е. мануфактурного, Р. т. (см. там же, т. 23, с. 498—99). Индустрия, пишет Маркс, постоянно революционизирует Р. т. внутри общества, ее природа обусловливает движение функций и всестороннюю под­вижность рабочего, несовместимые с «закостеневшей специальностью». Как настоят, обществ, потребность уже в условиях капитализма выступает задача сделать рабочего пригодным «... для изменяющихся потреб­ностей в труде» (там же). Т. о., Маркс различал капи­талистич. форму и саму природу пром. способа про­из-ва, а следовательно, специфически капиталистич. Р. т. и проф. и технич. Р. т. вообще (см. там же, т. 26, ч. 3, с. 282—83).

Р. т. в условиях антагонистических формаций и особенно капитализма свойствен классовый харак­тер, когда принадлежность к определ. классу, со­циальной группе предопределяет сферу труда инди­вида, к к-рому он, как правило, привязан пожизнен­но. Кроме того, в условиях капитализма Р. т. носит стихийный характер, ибо движение и развитие инди­видов в пределах класса подчинено власти случая и противостоящим им в качестве самостоятельных и неконтролируемых обществ, связям (см. там же, т. 3, с. 75 — 76).

Именно анализ тенденций развития крупной про­мышленности позволил Марксу и Энгельсу определить контуры будущего общества, в к-ром преодолевается стихийный характер Р. т., уничтожается порабощаю­щее человека подчинение его Р. т. (см. там же, т. 19, с. 20).

В современном развитом обществе характерной тенденцией является обособление необходимых для его функционирования и развития все новых сфер, рост числа подразделений в них и соответственно проф. Р. т. В то же время в каждой отд. сфере Р. т. имеет своеобразный и противоречивый характер.

В современном материальном произ-ве представле­ны различные ступени развития (ручной труд, меха­низация, автоматизация) и связанные с ними ступени и формы Р. т. Автоматизация ведет к преодолению раздробленного труда, вытеснению узкой профес­сионализации. Возникают широкие специальности

РАЗДЕЛЕНИЕ ТРУДА —РАЗДЕЛИТЕЛЬНОЕ СУЖДЕНИЕ                                                457

(наладчики, инженеры, конструкторы), органически включающие перемену деятельности. Этот слой спе­циализированного «научно-образованного персона­ла», к-рый во времена Маркса был незначительным, растет, что существенно меняет структуру «совокуп­ного рабочего».

В сфере науки в результате дифференциации и ин­теграции происходит расширение фронта исследова­ний и увеличение числа науч. специальностей, уд­ваивающегося каждые 8—10 лет. Изменившаяся структура науки (большие и.-и. ин-ты, информац. центры, значит, число отраслей) породила необхо­димость ее организации, создания органов управления и координации, растущее технич. Р. т., при к-ром творч. и технич. функции достаются различным груп­пам специалистов. Узкая специализация, являясь необходимой, в то же время таит опасность для даль­нейшего прогресса науки, порождает разрыв гумани­тарных и естеств. наук. Этому противостоят коллек­тивные формы работы, объединяющие различных специалистов. Различные уровни организации науки требуют и соответствующей подготовки ученых (бо­лее широкого профиля, узких специалистов и т. ц.).

Изменение обществ, структуры приводит к значит. росту становящейся особой специальностью и охва­тывающей разные обществ, уровни сферы управления, планирования. Являясь выражением существования обществ, функций разного уровня, организация уп-равления в свою очередь связана с развитием в нем Р. т. Обособляются и растут также и др. сферы обще­ства (образование, здравоохранение, услуги, иск-во) со своими специфич. формами Р. т. Таким образом, Р. т. может анализироваться в двух качественно раз­личных планах. Во-первых, с т. зр. целостного подхо­да к обществу (различные сферы как элементы целого, их соотношение, разделение обществ, функций, обя­занностей и ответственности). При этом можно выде­лить горизонтальное и вертикальное Р. т., связанное с положением и ролью различных социальных и проф. групп. Во-вторых, возникает необходимость иссле­дования Р. т. в каждой отд. сфере, ее взаимоотношения с другими сферами (город и деревня, наука и образо­вание, наука п управление и т. д.). Особенно сложные процессы Р. т. связаны с переходными эпохами об­ществ, развития (переход от феодализма к капитализ­му, от капитализма к социализму). В этих условиях исчезают или преобразуются социальные группы и классы, учреждения, связанные с пройденным уровнем развития, и возникают новые. При этом взаимодей­ствие проф. и социальных групп зависит от харак­тера утверждающегося общества.

Развитие указанных процессов при капитализме привело к усложнению его структуры в последней четверти 19 — 1-й пол. 20 вв., изменениям в составе классов капиталистич. общества (см: Классы, Буржуа­зия, Мелкая буржуазия, Рабочий класс). В условиях гос.-монополистич. капитализма бюрократизация ие­рархически организованного общества, повышение значения образования и квалификации, а также сосу­ществование сфер и отраслей, находящихся на раз­личных ступенях развития, ведут к возникновению, в дополнение к старым, новых форм закрепления положения различных классов и социальных групп, кастовости элиты, что усиливает противоречия капи­талистич. общества.

В социалистич. обществе уничтожается старое клас­совое разделение занятий, постепенно преодолевают­ся противоположность между умств. и физич. тру­дом, между городом и деревней. Индустриализация и кооперирование с. х-ва приводят к изменению со­става и численности рабочего класса и крестьянства, росту интеллигенции. В материальном произ-ве в связи с изменением характера труда постепенно пре-

одолевается старое Р. т. Развивающееся в социалистич. обществе Р. т., особенно в связи с механизацией и автоматизацией произ-ва, развертывающейся научно-технич. революцией, бурным ростом различных сфер общества приводит к большой мобильности населе­ния, возникновению многочисленных проф. групп. Предпринимаются сознат. усилия для преодоления еще существующего неравенства между крупными промышленными и культурными центрами и перифе­рией, между городом и деревней, между различными социальными группами с тем, чтобы доступ к той или иной сфере деятельности определялся способностями и склонностями каждого человека. Идеал всесторон­него развития личности не статичен и определяется уровнем развития общества и его потребностями. При этом развитие личности на каждой ступени обществ, развития обусловлено не только Р. т. и спе­циализацией, но и совокупностью всех обществ, ус­ловий: социальными отношениями, производитель­ностью обществ, труда, продолжительностью рабочего и свободного времени, уровнем культуры общества, положением различных социальных и проф. групп (см. Личность). В марксистской филос, экономич. и педагогич. лит-ре существуют различные т. зр. по проблеме Р. т., и дискуссия по этой проблеме показала необходимость дальнейшего изучения реальных про­цессов Р. т. в различных ее аспектах (см., напр., «ВФ», 1962, № 10; 1963, № 3, 4, 9, И, 12; 1964, № 1, 6; О. Шик, Экономика. Интересы. Политика, пер. с чеш., М., 1964, в особенности гл. 2, 3; Е. Л. Маневич, Проб­лемы обществ, труда в СССР, М., 1966, гл. 1, 2, 5).

Лит.: Маркс К. и Энгельс Ф.,Из ранних произв.,
М., 1956, с. 610—15; их же, Соч., 2 изд., т. 3, гл. 1; т. 4,
гл. 2, § 2; т. 23, отд. 4, гл. 11 — 13; т. 18, с. 273; т. 19, с. 212,
225—26; т. 20 (см. предмет, указат.); т. 21, гл. 5—9; т. 27,
с. 404—06; т. 37, с. 416—20; Архив Маркса и Энгельса, т. IV,
М., 1935 (см. предмет, указат.); Ленин В. И., Соч., 4 изд.,
т. 1, с. 83; т. 3, с. 546; т. 31, с. 32; Асмус В. Ф., Проти­
воречия специализации в бурж. сознании, «ПЗМ», 1926,
№ 9—10; Д а в ы д о в Ю. Н., Труд и свобода, М., 1962; Б а-
тищев Г. С, Противоречие как категория диалектич. ло­
гики, М., 1963, гл. 2; Корниенко В. П., Обществ. Р. т.
в период перехода к коммунизму, М., 1963; Судеревски й
И., Проблемы Р. т. (Коммунистич. способ произ-ва), М., 1963;
К о н И. С, Позитивизм в социологии, Л., 1964; Наумова
Н. Ф., Бурж. социология о Р. т., «ВФ», 1965, JN1. 2; Социология
сегодня. Проблемы и перспективы. Амер. бурж. социология
сер. XX в., пер. с англ., М., 1965, гл. 2, 4; Немченко В.,
Обществ. Р. т., «Коммунист», 1966, № 16; Schmoller
G., La division de travail etudiee au point de vue historique,
«Revue d'economie politique», 1890; Tilglier A., Work,
what it has meant to men through the ages, N. Y., 1930; North
С. С. a n d H a t t P. K., Jobs and occupations. A popular
evaluation, «Public Opinion News», 1947, № 9; F r i e d m a n n
G., Ou va le travail humain?, [P., 1950]; его we, Le travail
en miettes. Specialisation et loisirs, [P., 1956]; H att P. K.,
Occupation and social stratification, «American Journal of Socio­
logy», 1955, № 55; D u b i n R., The world of work, N. Y., 1958;
FriedmannG. et Naville P., Traite de sociologie
du travail, v. 1—2, P., 1961—62; Ben-David I., Profession
in the class system of present-day societies, Oxf., 1964.
См. также лит. при ст. Отчуждение.           Н. Лапда. Москва.

РАЗДЕЛИТЕЛЬНОЕ СУЖДЕНИЕ, д и з ъ ю н к-

тивиое суждение (от лат. disjungo — раз­общаю),— сложное суждение, к-рое либо (а) обра­зовано из двух (или большего числа) др. суждений (членов Р. с.) с помощью логич. союза «или» (или союзов «либо», «или..., или», «либо..., либо», по­добных союзу «или» с логич. т. зр.), либо (б) может быть без изменения логич. смысла пред­ставлено в виде (а). В зависимости от смысла ло­гич. союза «или» — строго-разделитель­ного (исключающего, исключающе-раздолитель-ного), к-рому при двух членах Р. с. соответствует сильная дизъюнкция, или же нестрого-разделительного (соединительно-раздели­тельного), которому соответствует слабая дизъюнкция,— различают: 1) строго-, чисто-Р. с. (предложения, высказывания) и 2) нестрого-раздели­тельные (соединительно-разделительные) суждения.

458

РАЗДЕЛИТЕЛЬНОЕ СУЖДЕНИЕ — РАЗИ

 

Логич. форма Р. с. (обоих видов) может быть передана записью (*) «А_г или А₂, или..., или А_п» (где Л,- обо­значает к.-л. суждение, г — 1, 2, ..., п; число п обычно невелико, т. к. в содержат, мышлении и ес-теств. языке неупотребительны громоздкие конст­рукции); в случае Р. с. вида (1) иногда применяется запись «Или А_г, или А₂, или ..., или А_п» или «Либо А_и либо А_г, либо..., либо А_п».

В Р. с. вида (1) союз «или» выражает попарную несовместимость его членов, а смысл всего суждения состоит в утверждении истинности одного и только одного из членов Р. с. В таких Р. с. логич. союз «или» можно рассматривать соответствующим опера­ции строгой дизъюнкции лишь в случае двухчленного Р. с, т. к."формулы логики вида ф^\/ф₂У... Уф_т [где ф[— к.-л. формулы (высказывания) логики высказы­ваний или предикатов, г = 1, 2, ..., та, а знак V озна­чает строгую дизъюнкцию], в отличие от Р. с. вида (1), обладают тем свойством, что получают значение «истина» тогда и только тогда, когда нечетное число дизъюнктивных членов истинно, в силу чего, напр., формула вида ф_хУф₂Уфя оказывается истин­ной, когда все три высказывания ф^фпфа истинны.

В Р. с. вида (2) союз «или» не предполагает несов­местимости членов Р. с; смысл Р. с. здесь состоит в утверждении того, что по крайней мере один из чле­нов Р. с. истинен (а может быть, и все они истинны). Союзу «или» в таких Р. с. соответствует операция (сла­бой) дизъюнкции, и Р. с. вида (2) выразимы формула­ми логики вида (* *): ф_хУф₂У ...Уф _т, где V — знак (слабой) дизъюнкции. Р. с. вида (1) выразимы теми же формулами (**), но с конъюнктивным добавлением вы­ражения вида -\{ф₁&ф₂)&-1(ф₁&ф₃)&...&1(ф_т_₁&ф_т), говорящего о попарной несовместимости членов Р. с. (здесь «&» означает конъюнкцию, a ~i — операцию отрицания).

В содержат, мышлении члены Р. с. всегда факти­чески связаны друг с другом по смыслу, причем эта связь часто осуществляется за счет того, что в нек-рых (или даже во всех) членах Р. с. повторяют­ся (или подразумевается, что повторяются) определ. понятия. В таких случаях естеств. язык часто при­бегает к сокращенным конструкциям, в к-рых эти повторения не получают явного выражения; объеди­няемые логич. союзом «или» члены Р. с. могут быть тогда выделены в результате логич. анализа соответ­ствующего предложения. Простейшие случаи такого рода нашли отражение в традиц. логике, к-рая рас­сматривает Р. с. обычно в след. формах (a) « S есть или Р_и или Р₂, или..., или Р_п» и (6) « Si или S ₂ , или..., или S_m есть Р» ( S , S_lt ..., S _т — субъекты, Р, Р_ъ ..., Р„— предикаты в смысле традиц. логики); эти формы легко представимы записью вида (*), если учесть, что, напр., форма (а) по смыслу равнозначна форме «S есть Р±, или S есть Р₂, или..., или S есть Р_п». Иногда термин «Р. с.» применяют именно к указ. формам традиц. логики, обозначая общее понятие Р. с, как оно описано выше, термином «дизъюнкция суждений».

Родственными Р. с. и преобразуемыми в них (прав­да, с нек-рым изменением смысла) являются сужде­ния, выражающие деление объема понятия; в немате-матич. формальной логике их называют разде­ляющими суждениям и. Напр., «Живот­ные бывают позвоночные и (или) беспозвоночные» — разделяющее суждение, а «Данное животное или по­звоночное, или беспозвоночное» — Р. с. Различию видов (1) и (2) Р. с. соответствует различие между разделяющими суждениями, выражающими деление объема понятия при исключающих и при не исклю­чающих друг друга членах деления.

Лит.: Челпанов Г. И., Учебник логики, ГМ.]. 1946, с. 42—43; Асмус В. Ф., Логика, [М.], 1947. с. 83—87;

С трог о вич М. С, Логика, [М.], 1949, с. 167 — 69; Та-
ванец П. В., Суждение и его виды, М., 1953, с. 105 —10;
его же, Вопросы теории суждения, М., 1955, с. 113—21;
Дроздов А. В., Вопросы классификации суждений, [Л.],
1956, с. 43—60; Бирюков Б. В., Исключающее «или»
естеств. языка и строгая дизъюнкция в математич. логике (до­
полнение редактора), в кн.: ГетмановаА. Д., Выражение
дедуктивных умозаключений традиционной логики в симво-
лич. логике, Мурманск, 1962.            Б. Бирюков. Москва.

РАЗДЕЛЯЮЩЕЕ СУЖДЕНИЕ — см. Разделитель­ное суждение. _г

РАЗДРАЖИМОСТЬ — способность живых тел реа­гировать на воздействие среды посредством реакции, по своей физико-химич. природе отличной от раздра­жителя. Подробнее о Р. см. в ст. Жизнь, а также в статьях Диалектический материализм и Зоопсихо­логия.

РАЗИ, а р-Р а з и, латинизир. Разес (Rhazes), Абу Бакр Мухаммед бен Закария (865—925 или 934) —ученый-энциклопедист, врач и философ Ближ­него Востока, рационалист и вольнодумец. Родился в г. Рее (близ совр. Тегерана). Руководил клиникой в Рее, затем в Багдаде. Последние годы жизни Р., подобно Ибн Сине, скитался, жил при дворах мелких феод, правителей. Умер в Рее.

Р. был знаком с антич. наукой, считал себя после­дователем Платона. Произв. Р. были переведены на латынь уже в 10—13 вв. Особенно известны переводы медицинских сочинений: «Liber continens», «Liber (иногда Nonus) Almansoris» и «Liber regius» (см. биб­лиографию всех известных произв. Р. и их переводов: Bibliographie de Rhazes... preparee par M. Nadjambadi, Tehran, 1960). Творчество Р., помимо его самостоят, ценности,— одно из важных звеньев, связывавших культуры Востока и Запада, античность и Ренессанс.

Р. оставил труды по философии, этике, теологии, логике, астрономии, физике, химии (алхимии) и ме­дицине. В 11 в. Бируни составил библиографию тру­дов Р. (см. лит.), содержащую 184 названия (нек-рые авторы называют цифры 167 и 238). До нас дошли 61 произв. и многочисл. фрагменты, включенные в труды др. авторов.

Для стиля науч. исследования Р. характерны сво­бода от догматизма и преклонения перед авторите­тами, борьба с предрассудками и мистич. истолкова­нием явлений природы, широкое использование экс­периментов, стремление к практич. пользе.

Основу онтологич. взглядов Р. составляет вера в пять вечных начал: «творец», «душа», «материя», «время» и «пространство». Сотворение мира имеет у Р. форму гностич. мифа. «Душа» (слепая жизненная сила) пожелала соединиться с «материей», «пропи­тать мир», дабы испытывать в нем наслаждение. Од­нако «материя» уклоняется от воссоединения. Тогда демиург в своем милосердии творит материальный мир, чтобы «душа» наслаждалась в нем и сотворила человека. Так «душа» становится пленницей «материи». Демиург посылает к «душе» разум, чтобы поведать ей: материальный мир — не ее родина. Узнав об этом, «душа» начинает тосковать и стремится освобо­диться от пут «материи». Единств, путь к такому осво­бождению, по мнению Р.,— изучение философии. Когда все «души» освободятся, мир растворится и «материя», лишившись форм, вернется к первонач. состоянию.

В области натурфилософских воззрений Р. высту­пает как противник аристотеликов и мутакаллимов и опирается на Платона. Его атомизм, резко отличный от атомизма мутакаллимов, близок (единств, преце­дент в ср. века) атомизму Демокрита. Р. верил в абс. пространство и абс. время и, очевидно, признавал множественность миров.

Несмотря на пессимистич. выводы, вытекающие из его космогонии, в области этики Р. восставал против чрезмерного аскетизма и рассматривал активную об-

РАЗЛИЧЕНИЕ —РАЗРЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ                                                                  4$«

ществ. жизнь Сократа как достойный образец для подражания. Радость, наслаждения Р. считал не самоцелью, а лишь переходом к нормальному состоя­нию, из к-рого ранее нас вывела боль. Он создал специальный (дошедший до нас) трактат об образцо­вой жизни философа и полагал, что философ, по вы­ражению Платона, «должен походить на творца», быть справедливым к людям и снисходительным к их ошибкам.

Веря в прогресс науки, Р. полагал, что, хотя сам он мудрее Платона и приближается по мудрости к Сократу, вслед за ним придут др. ученые, к-рые свои­ми творениями превзойдут все достигнутое им по­добно тому, как сам он превзошел достижения дру­гих. Р. считал, что не следует говорить о заблужде­ниях и лжи в трудах ученых-предшественников: каждый философ ошибался, делая усилия на пути к истине, и в меру этих усилий приблизился к ней.

Р. критиковал все существовавшие в его время формы религии и издевался над мутазилитами, пы­тавшимися ввести в теологию достижения науки и аристотелевскую силлогистику. Р. создал неск. трак­татов на эту тему, в т. ч. резкий антиклерикальный трактат «Машарик аль-анбийа», популярный впослед­ствии у карматов. Именно этот трактат, по-види­мому, лег в основу ср.-век. антиклорик. трактата «Do tribus impostoribus» («О пророках»). Р. утверждал, что все люди равны от природы и, следовательно, пророки не имеют права претендовать на духовное превосходство. «Чудеса», сотворенные пророками, суть обман либо благочестивые басни, созданные ве­рующими. Истина едина, религий множество, следо­вательно — все религии ложны. Религия существует за счет традиций и привычек, основана на обмане и приносит вред, т. к. является причиной войн, веду­щих к бессмысленной гибели тысяч • людей. Все «священные писания» — совершенно бесполезные кни­ги; гораздо нужнее людям книги Платона, Аристо­теля, Эвклида, Гиппократа. Полемика Р. с религи­ей — самая острая за всю историю ср. веков. Она, очевидно, имеет источник в нек-рых манихейских ересях (см. Манихейство). Антиклерик. высказыва­ния Р. вызвали яростные нападки на него со сто­роны исмаилитов, Насира Хосроеа (11 в.) и Абу Хатима ар-Рази (10 в.). Против эгалитаризма Р. выступали также аль-Фараби и, очевидно, Маймонид, к-рый возражал и против вытекающей из онтологии Р. мысли о том, что в мире больше зла, нежели добра, и что человеч. жизнь является злом и наказанием. С оч.: Epitre de Berunicontenant le repertoire des ouvrages de Muhammad b. Zakariya ar-RazI, publ. par P. Kraus, P., 1936; Abi Bakr Muhammadi fillii Zachariae Raghensis (Razis). Opera philosopluca fragmentague supersunt, collegit et edidit P. Kraus, pt. 1, Gahirae, 1939; см. также книгу: У. И. Каримов, Неизвестные соч. ар-Рази, «Книга тайны тайн». [Исследов., пер. и коммент. ], Таш., 1957; Al-Sirat al-falsafiya, by Muhammad ibn Zakariya al-Razi, ed. by P. Kraus, Tehran, 1964.

Лит .: И б и аби Усейбаа, Табакат ал-апиба, Каир, 1882; Ташкёпри-заде, Мавзуат ал-улум, Стамбул, 1895—96; Pines S., Beitrage zur islamischen Atomenlehre, В., 1936, S. 34—93; К r a u_s P., Pines S., Al-RazT, Abu Bakr Muhammad b. Zakariya, в кн.: Encyclopedic de l'lslam, Livraison 54, Leyde— P., 1936; Pines S., Razi critique de Galien, в кн.: Actes du Septieme Congres International d'histoire de Sciences, Jerusalem, 1953, p. 480—87; Nasir-e Kho-s r a w, Le livre reunissant les deux sagesses..., ed. par H. Cor-bin et M. Mo'In, P., 1953 (Etude preliminaire, p. 128—44); PinesS,, What was original in Arabic science?, в кн.: Scienti-fique change, N. Y., 1963, p. 193 — 97.  А. Бертелъс. Москва.

РАЗЛИЧЕНИЕ (в т р а д и ц. логике) — прием, заменяющий определение понятий и заключаю­щийся в указании на различие между соответств. из­вестным понятием и другим, т. о. (т. е. посредством Р.) определяемым понятием. Р. производится с по­мощью диспаратных суждений (см. Диспаратный).

РАЗЛИЧИЕ — сравнительная характеристика объ­ектов на основании того, что признаки, присутст-

вующие у одних объектов, отсутствуют у других. Р. связано с тождеством, а вместе они входят в более широкую категорию сходства. Познание связано с выявлением тождества и Р. объектов. Когда отобра­жаемый объект жестко фиксирован в определ. грани­цах средствами формальной логики, связь Р. и тож­дества имеет внешний характер: по одним признакам те же объекты тождественны, по другим — различны. В матери'алистич. диалектике в противоположность метафизич. подходу к Р. и тождеству эти категории носят конкретный и относит, характер: должны быть выделены определ. признаки, по отношению к к-рым устанавливается Р.; фиксируются объективные усло­вия существования признаков и соответствующих свойств и отношений, а также интервал (или область), в пределах к-рого существует (имеет смысл) данное Р. или тождество; фиксирован конкретный способ (операция) установления Р. и тождества.

При познании Р. количеств, методами существ, значение приобретает степень точности измерений или вычислений, изменение к-рой может привести к переходу Р. в тождество и обратно (напр., Р. в длине двух тел). Соотносительность Р. и тождества ведет к тому, что Р. следует рассматривать в соответствии с видами и модификациями тождества (квазитождест­во, эквивалентность, равномощность и т. д.— в ма­тематике; тождество элементарных частиц — в фи­зике; тождество слов в математич. логике и структур­ной лингвистике и т. д.). Наиболее тесная связь, внутр. взаимопроникновение Р. и тождества имеет место при отображении движения и развития объектов, когда Р. существует внутри тождества, а тождество— внутри Р. Объективной основой этого единства яв­ляется единство устойчивости и изменчивости вещей. При этом устойчивость проявляется как тождество изменяющегося объекта с самим собою, а изменчи­вость — как нарушение этого тождества, как Р. внутри тождества.

Лит.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 20,
с. 54, 123—25, 516, 529—31, 580; Гегель Г. В., Соч.,
т. 1, М.—Л., 1929, с. 195—207, т. 5, М., 1937, с. 478—525;
Л е й б ни ц Г. В., Новые опыты о человеч. разуме, М.—
Л., 1936, с. 201 —16; Л о к к Д ж., Избр. филос. произв.,
т. 1, М., 1960; Кант И., Соч., т. 3, М., 1964, с. 316—17;
Г о б б с Т., Избр. произв., т. 1, М., 1964, с. 160—65; Мали­
ков М., Основы метрологии, ч. 1, Учение об измерении,М.,
1949; Э гд б и У. Р., Введение в кибернетику, пер. с англ.,
М., 1959, с. 171—274.     К. Морозов, В. Тюхтин. Москва.

«РАЗОБЛАЧЁННОЕ ХРИСТИАНСТВО» (1761) — одно из ранних соч. Гольбаха, направленное против религии.

РАЗРЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ — один из наиболее важных видов массовых проблем. Р. п. данного мно­жества А конструктивных объектов (относительно нек-рого объемлющего множества V конструктивных объектов) наз. проблему построения алгоритма, распознающего по всякому объекту из множества V , принадлежит ли он множеству А или нет. Р. п. (бо­лее подробно — Р. п. для доказуемости) формальной системы (или исчисления) наз. Р. п. множества всех доказуемых формул этой системы относительно мно­жества всех ее формул. Семантич. Р. п. (или Р. п. для истинности) интерпретированной формальной системы (формализованного языка) наз. Р. п. множе­ства всех истинных формул системы относительно множества всех ее формул. (Для обозначения понятия «проблема разрешения» долгое время применялся термин «проблема разрешимости», однако этим тер­мином правильнее обозначать проблему: «имеет ли решение данная Р. п.».)

Р. п. множеств совпадают по существу и с пробле­мами распознавания свойств. Проблемой рас­познавания заданного св-ва (для объектов из заданной совокупности конструктивных объектов) наз. проблему построения алгоритма, распознающего

460

РАЗРЕШИМОЕ И ПЕРЕЧИСЛИМОЕ МНОЖЕСТВА — РАЗУМ

 

по всякому объекту из заданной совокупности, обла­дает он заданным св-вом или нет. Всякая проблема распознавания св-ва есть в то же время Р. п. множе­ства всех тех объектов, к-рые обладают этим св-вом. В свою очередь Р. п. множества есть проблема распо­знавания св-ва принадлежности к этому множеству. В частности, Р. п. для доказуемости является пробле­мой распознавания доказуемости, а Р. п. для истин­ности есть проблема распознавания истинности.

См. также ст. Алгоритм, Массовая проблема, Мета­
теория И ЛИТ. при НИХ.                    В. Успенский. Москва.

РАЗРЕШИМОЕ И ПЕРЕЧИСЛЙМОЕ МНОЖЕСТ­ ВА — оси. понятия теории алгоритмов и теории рекурсивных функций (и предикатов). (Определе­ние этих понятий на основе понятия алгоритма см. в ст. Алгоритм, раздел Основные понятия тео­рии А.)

Простейшим примером разрешимого множества может служить множество всех формул к.-л. исчисле­ния (относительно множества всех конечных последо­вательностей символов алфавита этого исчисления), а примером перечислимого множества — множество теорем (доказуемых формул) исчисления. (В случае разрешимости этого второго множества говорят, что имеет место разрешимость самого исчисления.)

Независимо от понятия алгоритма понятия Р. и п. м. (натуральных чисел) можно также определить в терминах вычислимых (или «рекурсивных») функ­ций: (1) Множество натуральных чисел наз. разре­шимым, или, как чаще говорят, (обще-)рекурсивным, если существует обще-рекурсивная функция, прини­мающая к.-л. фиксиров. значение (напр., 1) на эле­ментах этого множества и к.-л. другое фиксиров. значение (напр., 0) на натуральных числах, не при­надлежащих этому множеству (разрешающая функция). (2) Множество натуральных чисел наз. (рекурсивно-)перечислимым, если существует обще-рекурсивная функция, множеством значений к-рой является это множество (перечисляю­щая функция). Понятия Р. и п. м. связаны и с понятием обще-рекурсивного предиката, причем их определения допускают соответствующие естеств. переформулировки. Напр., для обще-рекурсивного множества С предикат х£С обще-рекурсивен (и, ко­нечно, обратно). Понятия Р. и п. м. могут быть выб­раны и в качестве исходных уточнений интуитивных представлений об «эффективной разрешимости» и «эффективной определимости» св-в (предикатов) кон­структивных объектов, на основе к-рых затем уже можно определить понятия алгоритма и вычислимой (обще-рекурсивной) функции, не впадая в порочный круг. Проблема нахождения разрешающего алгоритма для данного множества конструктивных объектов (напр., формул определенного вида из к.-л. исчисле­ния) наз. его разрешения проблемой.

См. также Рекурсивные функции и предикаты, Массовая проблема.

РАЗУМ — мышление в той форме, к-рая адекватно и в чистом виде осуществляет и обнаруживает его все­общую диалектич. природу, имманентный ему творч. характер. Понять мыслит, способность субъекта как разумную — значит преодолеть дуалистич. противопо­ставление законов мышления и универс.-всеобщих определений объективной действительности и охарак­теризовать мышление не с т. зр. его проявления в ак­тах сознания, но с т. зр. тождественности законов мышления реальным категориальным формам пред­метного мира, деятельно осваиваемого человеком. Р. есть достояние обществ, человека как субъекта всей культуры. Р. обладает высшей, сравнительно с рассудком, определенностью, логич. организованно­стью и строгостью. Его строгость выступает как стро­гость содержат, понимания, как всецело предметная,

т. е. как превращающаяся в активную способность субъекта лишь потому, что она адекватна объекту; она не утрачивается за пределами формально упоря­доченного знания, т. е. не фрагментарна, а всеобща; она, далее, осуществляется не через подчинение по­нятий извне диктуемой формальной строгости изло­жения, а напротив, подчиняет понятиям формальную, языково-терминологич. строгость, делая ее необхо­димым вспомогат. средством. Р. диалектически сни­мает противоположность между «готовым знанием» и интуитивной формой творч. акта. На место рассу­дочной дискурсивное™, в к-рой истина-процесс пре­вращается в противостоящий творч. движению за­стывший результат, Р. ставит свою собств., разумную дискурсивность. Последняя есть лишь явное изобра­жение истины как движения по логике самого пред­мета, как развертывания системы его понятийных определений, Р. рассеивает порождаемую рассудком видимость, будто конкретное и абстрактное суть спе-цифич. атрибуты познающего субъекта, принадлежа­щие соответственно чувственности и мышлению, и выявляет в каждом понятии конкретное единство мно­гообразия. В то время как рассудок убивает особен­ное, придавая самостоятельность абстрактно-всеоб­щему, Р. есть постижение особенного. Р. столь же мало противопоставляет антиномию результату ее разрешения, как и наоборот — он открывает и раз­решает противоречие предмета, тем самым делая его объективнейшим «двигателем» развития теории. Для Р. эмпирич. мышление — то же теоретич. мышление лишь в его описат. применении. В философии Р. тре­бует монизма. Не признавая никаких «запретных» для него сфер, Р. самостоятельно осуществляет целе-полагание, не терпит диктата внешней, чуждой целе­сообразности и не передоверяет никаких проблем сле­пым иррац. силам. Р.— воплощение суверенности науч. мышления: он есть «...та универсальная неза­висимость мысли, которая относится ко всякой вещи так, как того требует сущность самой вещи» (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 1, с. 7).

Антич. философы-досократики уже догадывались, что истоки силы Р.— не в сознании, не в «мнениях», а в объективной всеобщности, следовать к-рой и значит быть разумным (Гераклит, В. 2, 41, Diels⁹). Платон, ухвативший надындивидуальную мощь об­ществ. Р. в ее отчужденности от человека, изобразил ее как абс. мощь «царства Идей», основанного на сверх­разумном «Едином». В познании Платон не только отличал мышление от мнения (Soga), т. е. от упо­добления и верования, свойственного обыденному рас­судку, но и в мышлении различал рассуждение (64a:voia) — «способность геометров и подобных им» — и знание ( imaxf ^ x ]); здесь намечается различение рас­судка и Р. (см. R.P., 6, 511D; 7, 534 А—Е). Аристо­тель детально классифицировал «способности души», из к-рых черты обыденного практич. рассудка схва­тывает cppovnoig, рассудка — oiivoia, отчасти — Xoyiajxog, voOg, в той мере, в какой он лишен движу­щего начала, целеполагания, «страдателен» («О душе», 432 в, 433 а, 430 а; «Никомахова этика», кн. 6 и 10). По Николаю Кузанскому и Дж. Бруно, рассудок зани­мает место между чувственностью и Р. Сила Р. в том, что он—«образ первообраза всех вещей», т. е. бога (Ник. К у з а н с к и й, Об уме, см. Избр. филос. соч., М., 1937, с. 176). Декарт ссылался именно на несоот­ветствие универсальности Р. как «орудия» конечному характеру человеч. тела-«машины», как на основание для дуалистич. противопоставления Р. и субстанции-протяженности. Спиноза критиковал рассудочность ratio (познание 2-го рода) и entia rationis (формальные абстракции и т. п.). Он попытался монистически обо­сновать могущество Р. его универсальностью (мышле-

РАЗУМ

461

 

ние — атрибут субстанции). Однако дуализм, изо­лирующий друг от друга идеальные феномены дея­тельности Р. и те объективные универс. определения, к-рыми они только и объяснимы, все же сохранял свое влияние (напр., у Малъбранша о «raison» и «entendement»—см. «Разыскания истины», т. 1, кн. 3, СПБ, 1903, гл. 1, 2, 4; т. 2, кн. 6, СПБ, 1906, гл. 2). Психологизм вообще подменяет Р. «способностью души», заковывает его в изначальную специфику сознания. Напр., Локк пытался удержать различие между reason и understanding, выделял в Р. «пер­вую и высшую» ступень — эвристич. «проницатель­ность» и в противовес рассудочной схоластике считал силлогизм не «великим орудием» Р., а подо­бием очков для ума, однако Р. у него неизбежно «бли­зорук», т. к. «не может простираться» за пределы, ставимые психологизмом (см. Избр. произв., т. 1, М., 1960, с. 660, а также с. 647—61). С т. зр. психо­логизма «...рассудок оказывается не чем иным, как... инстинктом наших душ...», а Р.— «совершенно инер­тен» (Юм Д., Соч., т. 1, М., 1965, с. 287—88, 605). Это обрекло англ. филос. традицию на утрату под­линного понятия Р. С рационалистич. т. зр. Лейбни­ца, в Р. высшая способность — не рассудительность, а процесс открытия (см. «Новые опыты...», М.—Л., 1936, с. 128, 153, 324, 419—29). Ставя интуицию выше Р., он все же обратился к тому, что «мышление есть... существенная деятельность...» (там же, с. 143) и к «непрерывному» Р. Но универс. всеобщность и необходимость Р. берется им в крайней отчужден­ной форме — как «высший Разум», как бог — гарант «предустановленной гармонии» (см. там же, с. 176; ср. его же, «Монадология», § 29, 30, 78, 82, 83, в кн.: Избр. филос. соч., М., 1908, с. 339—64).

Кант построил первую развернутую концепцию рассудка и Р., понимая под ними в сфере познания способности, дающие соответственно правила и прин­ципы. Рассудок — это «способность составлять суж­дения», мыслить, «способность к знаниям» (см. Соч., т. 3, М., 1964, с. 340, 167, 175, 195), к-рая изна­чально субъективна; неэмпирич. «Я», «трансцен­дентальное единство апперцепции» — высший принцип всей философии (см. там же, с. 196). Это единство апперцепции необходимо именно пото­му, что человек — «конечное», «зависимое» существо, чье мышление не может быть творч. причиной своего объекта (см. там же, с. 152—53, 196, 200). Поэтому же в основе рассудочного категориального синтеза — его спонтанная функция, «продуктивная способность воображения» (см. там же, с. 173, 224), из к-рой про­истекает также «способность суждения». Синтез этот— лишь в границах «конечного опыта», условный, фраг­ментарный. Но рассудок нуждается в ориентировке на целостность, на безусловное, на тотальность, на абс. принципы — нуждается в идеях Р. (см. там же, с. 346, 355). Необходим «самостоятельный», «твор­ческий» Р., способный порождать предметы, воплощая в них свою активность (см. там же, с. 572). Однако «конечность» человека лишает его такого Р. и обрека­ет его действовать лишь «как если бы» имелся такой Р.-прообраз. Способность Р. к опредмечиванию Кант рассматривает в качестве недоступного для человеч. познания «законодательного» Р.— «intellectus ar-chetypus» (см. там же, с. 587). В его познават. «спе­кулятивном» применении Р. имеет не «конститутив­ное», а лишь «регулятивное значение». Сущность Р. выносится за пределы познания — в область нравств. воли, «практич.» Р., причем последний наделяется «приматом» над Р. спекулятивным. О�