ния, Афины, 1956; Апостолопуьос Д., Краткая ис­тория новогреческой философии, Афины. 1959; Кр и т и-v о с Янн и, Теория и тенденция буржуазной обществен­ной мысли в совр. Греции, «Неос космос», 1960, JVS 9—10; Валета Г., Новогреческое просвещение, «Совр. темы», 1962, Л"» 1—2; В а ф и а д и с Т. Д., Философская мысль в новой Греции (приложение) к греч. изд. кн.: М. Т. Йовчук, Т. И. О й з е р м а н, И. Г. Щипано в, Краткая исто­рия философии, Афины, 1963; Дим ар а К. Ф., История новогреческой литературы, 2 изд., б. м., б. г.; Д и м и т р и о с Г л и н о с, Исследования и речи о его жизни и деятельности, Афины, 1963. Я. Критикос, Т. Папандопулос. Греция. Ф. Нессида. Москва.

НОВОЕ — конечный или промежуточный резуль­тат развития, рассмотренный с т. зр. его отношения к предшествующим состояниям развивающегося объек­та. О Н. можно говорить лишь применительно к объектам с выявленной структурой, внутр. строе­нием; понятие Н. соотносительно с понятием ста­рого. Содержание Н. составляют изменения в со­ставе объекта, его структуре, функциональных харак­теристиках, в «поведении» объекта, наконец, в со­стояниях объекта в целом. В более широком смысле под Н. нередко понимают все то, что возникло впер­вые, чего не было раньше. Такое понимание, однако, следует считать упрощенным, поскольку в нем не учтен момент развития и связанного с ним закономер­ного перехода объекта как системы от одной сту­пени организации к другой.

Как и более широкая категория развития, понятие Н. является относительным: оно приложимо только к объектам, к-рые могут быть включены в более широ­кое целое, являясь его элементами, и для к-рых может быть установлена определ. система отсчета, началь­ная точка развития. Необходимо различать характе­ристику содержания Н. применительно 'к прогрессу н регрессу. В прогрессивном развитии Н. выражает совершенствование развивающейся системы в целом пли ее отд. компонентов. В регрессивном развитии характеристика Н. не может быть однозначной: с одной стороны, в регрессе Н. так или иначе связано с общей тенденцией развития, т. е. выражает упадок, деградацию системы. С др. стороны, нек-рые парамет­ры системы могут и в этом типе развития выступать как (относительно) прогрессивное Н. Напр., в про­цессе биологич. эволюции некоторые ветви развития оказались регрессивными, и соответств. виды пошли по пути вымирания; однако общий регрессивный харак­тер их развития не исключал ряда изменений, к-рые выражали определ. совершенствование внутр. орга­низации этих видов.

Центральной для материалистич. диалектики яв­ляется проблема становления Н., особенно прогрес­сивного Н., выявление тех сил и факторов, к-рые его обеспечивают. Этот процесс осуществляется как диа-лектич. отрицание старого, через борьбу Н. и старого, и предполагает наличие преемственности со ста­рым. Утверждение Н. по-разному осуществляется в природе и обществе. Благодаря наличию сознат. деятельности в обществ, развитии появляется воз­можность (и даже необходимость) максимально со­действовать росту и утверждению Н., его победе над старым; это, в частности, является необходимым ус­ловием становления коммунистич. обществ, строя. Вместе с тем и старое в обществ, развитии стремится использовать сознат. деятельность для сохранения отжившего, реакционного. Поэтому в обществ, разви­тии борьба Н. и старого прямо или косвенно высту­пает как борьба сознат. сил, достигающая своего апо­гея в периоды социальных революций.

Л. Серебряков. Москва.

«НОВОЕ УЧЕНИЕ О ЯЗЫКЕ» — совокупность теоретич. идей, выдвинутых сов. исследователем истории, археологии, языков и литератур Кавказа Н. Я. Марром (1864—1934). «Н. у. о я.» не получило у Марра сколько-нибудь последовательного систе-

матич. и стройного изложения. Оно представлено в его работах в виде большого числа разрозненных от­рывков, вкрапленных в обширный контекст лексич. сопоставлений и этимологии, по большей части мало обоснованных и фантастических. При всей своей фрагментарности эти высказывания отличаются од­нако явной методологич. установкой, направленной на преодоление нек-рых идеалистнч. положений традиц. языкознания. В их положит, содержании осн. положения «Н. у. о я.» могут быть сформулирова­ны следующим образом: а) язык это не автономная от общества, абстрактная сущность, а необходимый продукт обществ.-историч. процесса, вырастающий из потребностей практич. деятельности и общения людей; б) осн. задача историко-материалистич. изу­чения языка заключается в раскрытии материальных предпосылок формирования языка и его строевых элементов — грамматич. строя и корнеслова; только генетпч. подход к явлениям речи позволяет правильно понять их роль и место в ряду других обществ, явле­ний; в) история языка это не хаотич. поток случай­ных и разнонаправленных изменений, а единый зако­номерный процесс восхождения от низших форм к высшим, обусловленный постулат, ходом обществ.-историч. развития; г) развитие языков не может быть сведено к чисто количеств, процессам роста и постепенного накопления элементов; оно предпола­гает ряд стадий, отличающихся одна от другой ка­чественно новой организацией языкового строя и отраженных в нем норм мышления; д) в определении стадии языкового развития осн. роль принадлежит «семантике», т. е. смысловому содержанию слов и грамматич. форм; е) древнейшие стадии «речетворчест-ва» характеризуются специфич. полисемантизмом слов, объединяющих в себе целые «пучки» и «гнезда» позднейших лексич. значений; ж) в развитии грамма­тич. строя языка ведущая роль принадлежит синтак­сису, предложению, как выражению активной мысля; морфология в таком понимании это лишь «техника», совокупность формальных средств, вырастающих на базе синтаксиса. Кульминац. пунктом теории Марра является тезис о единстве глоттогония, процесса, со­гласно к-рому все языки мира имеют единое происхож­дение и развиваются по единообразным законам. Глоттогония, т. е. процесс образования языков и язы­ковых типов, и его исходный момент — происхож­дение языка, являются в такой постановке центр, про­блемами языкознания.

Настойчивое подчеркивание идей материализма в языкознании, органич. связи языка и мышления и социальной обусловленности двуединого процесса их развития — бесспорная заслуга «Н. у. о я.». Ценность новаторских идей Марра значительно умалялась, однако, декларативностью и предвзятостью ряда его суждений. Создавая видимость фактич. обоснования теории, анализ материала по «четырем элементам» способен был только дезориентировать читателя. Недостаточно глубокое освоение марксизма порож­дало смешение понятий и путаницу. Марр отождест­влял обществ, практич. деятельность с экономикой, находил классы в первобытном обществе, отождест­влял первобытное мышление с его негативными проду­ктами — первобытной магией, тотемистич. воззрения­ми, анимизмом. В чисто лингвистич. плане вызывали сомнения односторонняя генетич. ориентация, игно­рировавшая функцнон. содержание и сложную фор­мальную структуру совр. речи; нигилистич. отно­шение к достижениям сравнит.-историч. языкознания; наивная попытка приспособить давно отжившую свой век романтич. идею о превосходстве флективного строя к нуждам стадиальной типологии; переоценка значе­ния смешения языков и недостаточно четкое разграни­чение явлений материального и типологич. родства.

«НОВОЕ ХРИСТИАНСТВО» —НОВОТНЫЙ                                                       87

Мн. последователи Марра видели эти недостатки «Н. у. о я.» и на свой лад стремились их преодолеть,— один путем разработки сиптаксич. типологии языков, другие — посредством освоения и реинтерпретащш достижений классич. компаративистики, третьи — путем исследования реальных связей истории языка с историей мышления.

Лпнгвистич. дискуссия 1950 односторонне оце­нила «Н. у. о я.» и, осудив ошибочные стороны этого учения, не сумела уловить положит, значения ряда материалистич. идей Марра.

Лит.: МаррН.Я., Избр. работы, т. 1 — 5, Л., 1933 — 37; Мещанинов И. И., Новое учение о языке, Л., 1936; его же, Общее языкознание, Л., 1940; его же, Члены предложения и части речи, М.— Л., 1945.

С. Кацнелъсон. Ленинград,

«НОВОЕ ХРИСТИАНСТВО» (1825) — последнее соч. Сен-Симона, в к-ром он выступил как вырази­тель интересов рабочего класса.

НОВОТНЫЙ (Novotny), Антонин (р. 10 дек. 1904) — деятель чехословацкого и международного коммунистич. движения, с 1953 — первый секретарь ЦК Коммунистической партии Чехословакии (КПЧ), с 1957 — президент ЧССР.

Родился в семье рабочего в Летняни (предместье Праги); по национальности чех. С 1921 — член КПЧ. После перехода компартии на нелегальное положение (1938) — инструктор Пражского под­польного обкома КПЧ, органи­затор группы Сопротивления. В сентябре 1941 был арестован гестапо, до мая 1945 находился в заключении в нацистских тюрьмах, участвовал в работе подпольной парт, орг-ции ла­геря Маутхаузен. С 1945 по 1953 II.— секретарь Пражско­го обкома КПЧ, с 1946 — член ЦК КПЧ, с 1951 — секретарь и член президиума ЦК КПЧ. В выступлениях, докладах, статьях Н. освещаются и разрабатываются проблемы мирового общественного развития, вопросы дальнейшего развития социализма, роли коммунистич. и рабочих партий социалистич. стран в этом процессе, особенно роли КПСС. «Мы по­нимаем значение Советского Союза в обеспечении мира и обороны социализма. Мы высоко ценим поли­тику дружбы, которую проводит Советский Союз по отношению к нам и которая имеет важное значе­ние для неуклонного развития всего нашего общества, высоко ценим марксистско-ленинские принципы, принцип пролетарского интернационализма, которы­ми Советский Союз руководствуется в отношениях не только с нашей страной, но и с другими социали­стическими странами и остальными государствами. Нам известно, что носителем этой политики являет­ся КПСС, ее Центральный Комитет, непоколебимо соблюдающий свою марксистско-ленинскую програм­му и свою верность принципам мира, свободы народов и социализма» (из доклада А. Новотного на торжест­венном заседании ЦК КПЧ по случаю 20-й годовщи­ны освобождения Чехословакии Сов. Армией 8 мая 1965). Большое внимание в работах Н. уделяется воп­росам стр-ва социализма и коммунизма и деятельно­сти КПЧ: вопросам руководства партией массами в период подготовки социалистич. революции, стр-ва социализма и создания предпосылок коммунистич. стр-ва. В связи с проводимой КПЧ работой в области совершенствования планирования и управления нар. х-вом Н. в своих статьях и докладах рассматривает ряд проблем, связанных с задачами интенсификации нар. х-ва и организацией руководства экономикой на науч. основе, применительно к конкретным усло-

виям страны. Среди этих мероприятий особое значе­ние имеет новая система планирования, наиболее важным моментом к-рой является перспективное пла­нирование. «... Перспективное планирование,— указывает Н.,— относится к наиболее сложной со­ставной части руководства социалистическим строи­тельством, и оно находится во всех социалистических странах в процессе непрерывного совершенствования» (Отчетный доклад ЦК XII съезду Компартии Чехосло­вакии..., М., 1963, с. 15).

Разработка Н. марксистско-ленинского учения о роли масс и личности в истории связана с критикой культа личности. «Культ личности,— отмечает Н.,— имел сильное влияние и в нашей партии... В ра­боте и жизни партии все больше применялось админи­стрирование, была ослаблена руководящая роль партии. Некоторые партийные работники пред­ставляли себе руководящую роль партии как право командовать и поступать по своему произволу. В этот период был нанесен, бесспорно, большой вред как внутренней жизни партии, так и жизни всей страны» (там же, с. 104—05).

Разрабатывая проблемы народно-демократич. гос-ва, II. подчеркивает осн. направление его разви­тия: «у нас развитие социалистической государствен­ности ... идет по пути от пролетарской демократии ко всенародной демократии» (там же, с. 68).

Н. неоднократно рассматривает различные аспекты решения нац. вопроса в стране, подчеркивая, что «установление народной демократии в Чехословакии дало возможность разрешить вопрос о взаимоотноше­ниях между чехами и словаками на основе принципа абсолютного равноправия» (Отчетный доклад ЦК Компартии Чехословакии X съезду ..., М., 1955, с. 84).

Подчеркивая, что в совр. эпоху идеологич. борьба становится наиболее ожесточенной, Н. указывает: «Для торжества коммунистического мировоззрения в сознании трудящихся, для создания прочного мо­рального и политического единства народа, необходи­мо постоянно бороться с буржуазной идеологией» (Отчетный доклад ЦК XII съезду Компартии Чехо­словакии..., М., 1963, с. 88).

Проводя линию Коммунистической партии Чехо­словакии, Н. связывает построение социализма в ЧССР непосредственно с укреплением и развитием мировой социалистич. системы. «В неразрывной свя­зи с борьбой социалистических сил в мире мы рас­сматриваем и свои нынешние усилия, направленные на завершение социалистического строительства в нашей стране» (Отчетный доклад ЦК XI съезду Ком­партии Чехословакии, М., 1958, с. 8).

В своих выступлениях Н. постоянно указывает на стремление коммунистов ЧССР к укреплению един­ства междунар. коммунистич. движения: «Основной предпосылкой нынешних и будущих успехов борьбы трудящихся за мир и социализм являются наше меж­дународное коммунистическое движение, прочное един­ство коммунистических и рабочих партий, базирую­щихся на верности учению марксизма-ленинизма, их боевое сотрудничество, непоколебимая солидарность п взаимная поддержка» (там же, с. 19). Развивая эту мысль в своем докладе на XIII съезде КПЧ, Н. гово­рил о том, что различные объективные условия строи­тельства социализма в отд. социалистич. странах, сложность новых проблем могут вызвать различия во взглядах относительно путей и способов социалистич. строительства. В этой связи, подчеркивал П., особен­но важно «...не допустить перерастания этих различ­ных взглядов в разногласия, которые отрицательно влияли бы на общие взаимоотношения и общее пос­тупательное движение социалистических стран... Ни­какая разница во взглядах на тот или иной теоре­тический или политический вопрос не может оправ-

88                           «НОВЫЕ ОПЫТЫ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ РАЗУМЕ» — НОВЫЙ ЗАВЕТ

дать отказ от единства действий в общей борьбе про­тив империализма» (см. «Правда», 1966, 1 июня, с. 5). В своем докладе Н. обратил особое внимание на недо­пустимость волюнтаризма и произвола в политике партий: «Научный характер политики и деятельности партии необходимо постоянно углублять, одновремен­но укрепляя и развивая всестороннюю связь с тру­дящимися. Это — необходимое условие правильной деятельности партии, если она хочет быть признан­ной руководящей силой» (там же).

Соч.: Projevy a stati, sv. 1 — 3, Praha, 1964. Лит.: Никитин Г. Н., Верный сын трудового народа, «Вопр. истории КПСС», 1964, N° 12. Т. Комкова. Москва.

«НОВЫЕ ОПЫТЫ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ РАЗУМЕ» (1765) — осн. фплос. соч. Лейбница.

«НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ОБЩЕСТВО» (1813) — соч. Оуэна, написанное в досоциалистич. период его развития и излагающее взгляды на воспитание и его роль _в решении социальных проблем.

НОВЫЙ ЗАВЕТ (греч. 'Н xcuvy) АшЩхг\, лат. Novum Testamentum) — комплекс религ. сочинений, прибавленных христианами к иудаистской Библии (обозначаемой в христианстве как Ветхий завет) и составляющих вместе с последней христианскую Библию.

Термин bryt hhash («новый союз» — между богом и человеком) встречается в Ветхом завете (Иерем. 31, 31); затем он служил самоназванием сектант­ской «кумранской» общины. Мысль о том, что бог заново заключит союз с людьми (и не с отд. избранни­ком или избранным народом, но со всем человечест­вом) на основе их более духовного служения, возникла в эсхатологич. чаяниях иудаизма. Христианство выступило с притязанием на то, что «новый союз» бога с человечеством осуществлен в результате при­мирит, миссии и свободной жертвы Христа (ср. Лук. 22, 20). Для традиц. религиозности слово «новый» может быть наделено только негативным смыслом — здесь офиц. иудаизм и греко-рим. язы­чество были едины [критик христианства Келье (V, 25) хвалит иудеев за то, что они, в противоположность христианам, «соблюдая богослужение, унаследован­ное от отцов, поступают подобно прочим людям»]. Молодое христианство ввело это слово в обозначение своего «писания» и вложило в него своп высшие уст­ремления и надежды, окрашенные пафосом эсхатоло­гич. историзма (ср. A. Quispel, Zeit und Geschichte im antiken Christentum, Eranos-Jahrbuch 20, 1951, S. 128 и ел.); члены христ. общин чаяли космич. обновления и сами чувствовали себя «новыми людьми» (Второе поел. ап. Павла к коринф. 5,17). При этом речь идет не только о динамическом реформаторстве, но именно об историзме, ибо взаимоотношения бога и человека оказались соотнесенными с мистически понятой идеей развития, эволюции, получили вре­менное измерение (ср. Послание к римлянам, гл. 1 — 7 и др., где многократно подчеркивается, что Моисеев «закон» возник во времени и во времени же отменяется).

Противоречия и единство Н. з. В Н. з. объединены тексты различных авторов и различных эпох — от сер. 1 в. до сер. 2 в.; отбор ка­нона из огромного материала раннехрист. лит-ры продолжался еще неск. столетий и окончательно завершился лишь ко 2-й пол. 4 в. Естественно, что Н. з. изобилует существ, смысловыми противоре­чиями, давно выявленными библейской критикой. Так, если послания апостола Павла развивают свое­образную концепцию спасения только через веру, резко противопоставленную идее религ. заслуги через исполнение обрядов или иные «дела» (см., напр., Поел, к римл., гл. 4, ст. 2—4; гл. 11, ст. 6: «Но если по благодати, то не по делам; иначе благо­дать не была бы уже благодатью»), то в «Соборном

послании ап. Иакова» мы встречаем прямую полеми­ку с Павлом; «Видите ли, что человек оправдывается делами, а не верою только?» (гл. 2, ст. 24). Здесь дают­ся две различные модели религиозности: первая полу­чила реализацию в протестантизме («спасение еди­ной верой» Лютера, диалектич. теология), вторая — в юридич. рационализме католицизма. «Апокалип­сис» и послания Павла дают различные типы отноше­ния к социальной действительности Рим. империи. «Апокалипсис» побуждает христиан «... ревностно вести пропаганду, смело и гордо провозглашать себя приверженцами своей веры перед лицом противни­ков, неустанно бороться против внутренних и внешних врагов...» (Энгельс Ф., К истории первоначального христианства, см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 22, с. 481), «Послание к римлянам» реко­мендует повиновение светской власти «не только из страха наказания, но и по совести» (см. гл. 13, ст. 5—7). Здесь также намечены две противоположные линии, проходящие через всю историю христианства: религиозно окрашенное бунтарство многих ср.-век. ересей, левого крыла Реформации п т. п. и социально-политич. консерватизм офиц. церквей.

Однако противоречия не отменяют внутр. единства Н. з. как выражения определ. мировоззренч. стиля. Это единство — в общей атмосфере напряженного эсхатологизма, парадоксализма и личностного пси­хологизма. Парадоксализм Н. з., одинаково харак­терный для мышления таких несходных между собой религ. писателей, как автор «Апокалипсиса» и авторы «Посланий ап. Павла», имеет принципиальный ха­рактер и вытекает не только из обычного для религии недоверия к рационализму, но и из переживания кризисной историч. диалектики, принуждающей че­ловека к радикальной переоценке ценностей (см., напр., Первое поел, к коринф. аи. Павла, гл. 1, ст. 21, 26—28). Все традиц. «естественные» оценки подверг­нуты сомнению: человек сильнее всего тогда, когда он доходит до предела в лишениях и отчаянии, ибо только тогда вступает в действие «благодать», раскры­вающаяся в кризисных психологич. ситуациях (напр., Второе поел, к коринф., гл. 12). Символ этого кризиса— смерть и возрождение: «святой», по Н. з., уже здесь, на земле, живет как бы по ту сторону смерти: «Неу­жели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились?» (Поел, к римл. гл. 6, ст. 3—4). Поэтому центр, миф Н. з.— крестная смерть и воскресение бога, коррелятом чему служат муки и воскресение верующих, понимаемые в бук­вальном смысле, но одновременно как символ психо­логич. процесса обновления в земной жизни. Высо­кая оценка страдания (ср. Евапг. от Иоанна, гл. 16, ст. 20—21) вообще характерна для христианства на всех его этапах, но позднее она приобретает более рационалистич. характер аскезы, восходящей скорее к греч. философии, нежели к Н. з. (ср. J. Leipoldt, Griechische Philosophie und fruhchristliche Askese, B.,, 1961). В Н. з. отчаяние понимается не столько как «умерщвление плоти», сколько как мучит, пережива­ние антиномичности космич. процессов и собств. души (ср. Поел, к римл., гл. 7, ст. 19: «Доброго, кото­рого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю»). При этом элементы диалектики в Н. з. лишены того онтологич. характера, к-рый они приобретают в патристике (см. также ст. «Логика диалектическая», в кн.: ФЭ, т. 3, 1964, с. 211); это этическая диалекти­ка, поданная в символико-мифпч. форме.

Миф в Н. з. Характеристика новозаветного повествования как мифологического не стоит ни в какой зависимости от вопроса об историчности Иисуса Христа, апостолов и т. п.; мы имеем здесь дело с мифологией постольку, поскольку конститутивной чертой Н. з. является непосредств. отождествление

НОВЫЙ ЗАВЕТ —НОЖИН                                                                        89

реального и смыслового, однократного и «вечного». Однако мифология Н. з. не изоморфна языч. мифо­логиям, складывавшимся еще в эпоху общинно-родо­вой формации. В свое время большим достижением бурж.-просветит, библейской критики было то, что она сумела разложить топику (т. е. набор мотивов) новозаветного мифа на заимствования из языч. мифов (страждущий, умирающий и воскресающий бог рас­тительности, тотемистич. животное как объект евха-рпстич. трапезы и т. п.). Но топика еще не объясняет структуры: элементы языч. топики, из к-рых склады­вается новозаветный миф, получают в его структуре смысл, прямо противоположный их первонач. значе­нию. С марксистской т. зр. это вполне понятно: в Н. з. возвращение к первобытному языку мифологии происходит на исходе рабовладельч. формации, в условиях дифференцированной цивилизации и неи­моверно возросшей сравнительно с общинно-родовой эпохой индивидуализации сознания. Достаточно сравнить свободную жертву Христа с аналогичным актом любого натуралистического бога-страдальца (Осириса, Аттиса, Таммуза, Диониса и т. п.), чтобы понять эту разницу между двумя мифологиями: языч. бог со своими «страстями» и воскресением вплетен в безличностный круговорот природы и соз-нат. выбор между приятием и неприятием своей уча­сти для него немыслим, в то время как в новозаветном мифе в центре стоит проблема личностного выбора со всеми своими этико-психологич. атрибутами («мо­ление о чаше»). Акцент переносится с объективистски-безразличного «факта» страстей бога на свободный акт его воли, иначе говоря, с природных процессов — на этические. На место космологизма, определявшего антич. мировоззрение в его пдеалистич. и материа-лпстнч., мифологич. и науч. формах, ставится прин­ципиальный антропоцентризм (термины космос и «эои» употребляются в Н. з., как правило, в обес­ценивающем смысле). Мировоззрение, стоявшее за натуралистич. мифом античности было «.. .по существу абстрактно, всеобщно, субстанциально...» (Энгельс Ф., см. Маркс К. п Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 1, с. 604); Н. з. в мифологич. форме преодолевает эту внеличностность (индивидуальная человеч. душа в ее неповторимости с т. зр. Н. з. есть большая ценность, чем все вещественные, интеллигибельные и социаль­ные космосы, вместе взятые).

С этим связано и другое. Языч. миф принципиально внеисторичен и отражает ритм природы с ее «вечными возвращениями»; иудаистский миф ближе к христ. мистич. историзму, но оперирует преим. с отдален­ным прошлым или отдаленным будущим; христ. миф есть миф истории по преимуществу и притом истории актуальной. На место характерной для греч. язычест­ва (как в мифологич., так и в филос. его оформлении) циклич. концепции развития ставится концепция прямолинейного движения (Поел, к евреям, гл. 9, ст. 25—28; Первое поел. ап. Петра, гл. 3, ст. 18; ср. слова Августина, О граде божьем, XII, 14: «Христос один раз умер за грехи наши... по кругу же блуждают нечестивцы... ибо таков путь их заблуждения»). Тот факт, что гл. герой Н. з. максимально приближен хро­нологически, что сам миф дан в форме историч. биогра­фии со всевозможными прозаич. подробностями рим. действительности, вроде переписи населения при Ав­густе, присутствия рим. прокуратора и т. п., выражает целый переворот в мифотворч. установках. Наряду с мифич. символикой, экзальтированной торжест­венностью и т. п., новозаветное повествование пестрит снижающими подробностями, к-рые в подлин­нике резко подчеркнуты вульгарной греч. лексикой; эти снижающие подробности — важнейшие интегри­рующие моменты новозаветного мифа, структура к-рого строится на контрастном единстве, на пара-

доксальном отождествлении «высокого» (мифолого-теологнческого) и «низкого» (историко-бытового) планов, на неожиданном «узнавании» одного в дру­гом, что достигает кульминации в своем центр, пунк­те — изображении крестной смерти Христа. С одной стороны, это самая низменная из всех мыслимых каз­ней и притом будничное зрелище для жителя Рим. империи, с др. стороны,— именно это оказывается высочайшей мистерией, каждый момент к-рой совер­шается «во исполнение написанного». Миф внедряется в историю, оказывается приписанным к определ. историч. датам и географич. пунктам; то единство человеч. жизни и универсально-всеобщего бытия, к-роо в языч. мифологии мыслилось само собой разу­меющимся и затем распалось с ростом абстракции, отыскивается заново, причем на этот раз с абсолютом связывается не только вневременная, «вечная» сфера человеч. бытия, но и специально историч. сторона жизни человека. В этом смысле в Н. з. уже заложены христологич. искания патристики 5—7 вв. с ее проб­лематикой снятия дуализма, хотя, разумеется, вы­читывать из Н. з. христологич. догматику в готовом виде может только консерватпвно-теологнч. эксегеса. Т. о., элементы языч. мифа приобретают новое смысловое единство в структуре христ. мифа. То же самое относится и к продуктам влияния на Н. з. различных идеологич. систем позднеантич. мира. В текстах Н. з. выделены идейные и даже термино-логич. заимствования из вульг. греч. философии (стоико-кинич. направления), из языч. синкретпч. мистики, магизма и мистериальных учений, из иудей­ской эксегетики (не следует забывать, что в эпоху возникновения Н. з. формируются талмудич. методы), из обихода сект типа «кумранской» и т. п. Констата­ция этого факта была в свое время важна в том отно­шении, что генезис христианства был освобожден от теологич. мистификации и поставлен в контекст об­щего идеологич. развития эпохи. Однако в противо­положность плоскому эволюционизму марксистская наука видит в новозаветной системе идей не конгло­мерат «заимствований», а принципиально новый тип воззрения на мир, к-рое в мифологической фор­ме отразило перелом обществ, сознания иа исходе рабовладельч. формации.

Лит.: Энгельс Ф., Бруно Бауэр и первоначальное христианство, в кн.: М а р к с К. и Энгельс Ф., Соч.,

2 изд., т. 19; его ж е, К истории первоначального хри­
стианства, там же, т. 22; Глубоковский Н. Н., Лек­
ции по священному писанию Н. 3., читанные в С. Петербург­
ской духовной академии... в 1892—1901 уч. году, СПБ, 1892—
1901; Францев ю. П., У истоков религии и свободо­
мыслия, М.— Л., 1959, разд. 3; К а ж д а н А. П., От Христа
к Константину, [М., 1965]; Leisegang H., Pneuma
Hagion. Der Ursprung des Geistbegriffs der synoptisclien Evan-
gelien aus der griechlschen Mystik, Lpz., 1922; Barth K.,
Der Romerbrief, Munch., 1926; Bultmann R., Die Ge-
schichte der synoptisehen Tradition, 5 Aufl., Gott., 1961;
Bornkamm G., Klaas W., Mythos und Evangelium,
Munch., 1951; Kerygma und Mythos, hrsg. von H.-W. Bartsch,
Bd 1—5, Hamb.— Volksdorf, 1952—55; D a u b e D., The New
Testament and rabbinic Iudaism, L., 1956; Alt ha us P.,
Das sogenannte Kerygma und der historische Jesus, 2 Aufl.,
Giltersloh, 1958; D i b e 1 i u s M., Die Formgeschichte des
Evangeliums, 4 Aufl., Tubingen, 1961; В а г t h e 1 P.,, Inter­
pretation du language mythique et theologie byblique. Etude de
quelques etapes de revolution du probleme de Г interpretation
des representations d'origine et de structure mythiques de la
foi chretienne..., Leiden, 1963 (these); Studia Evangelica, ed.
by K. Aland, P. L. Cross..., v. 1—2, В., 1959—64; Pueeli
H.-C, Temps, histoire et mythe dans le Christianisme des
premiers siecles, в кн.: 7th International congress for the history
of religions,_Amst., 1951, p. 33—52. С. Аверинцев. Москва.

«НОВЫЙ ОРГАНОН» (1620) — гл. филос. соч. Ф. Бэкона, противопоставленное автором «Органону» Аристотеля.

НОЖИН, Николай Дмитриевич (8 дек. 1841 —

3 аир. 1866) — рус. биолог-дарвинист и социолог,
деятель революц. движения 60-х гг. Происходил из
мелкопоместного служилого дворянства. Образование
получил в Александровском лицее (1854—60) Еще

90                                                                      НОЛЬ —НОМИНАЛИЗМ

будучи его воспитанником, сблизился с революц. подпольем. Изучая химию в Гейдельберге, а затем биологию в Тюбингенском ун-те, деятельно участвовал в жизни заграничной рус. студенч. революц. орг-ции. Занимаясь в 1863—64 в Италии, находился в тесном контакте с революц. эмиграцией. По возвращении в Россию (конец 1864)— один из руководителей пе-терб. отделения ишутинской народнич. организации. С конца 1865 — фактич. руководитель журн. «Книж­ный вестник».

Убежденный последователь Дарвина (Н. перевел на рус. яз. кн. Ф. Мюллера «За Дарвина» — F. Muller, Fur Darwin, Lpz., 1864), H. исходил из единства зако­номерностей развития и строения животного мира. Выступал против социального дарвинизма, маль­тузианства, расизма. Критикуя кастовую бурж. науку, провозглашал ведущую роль науч. знания в со­циальном переустройстве.

Будучи социалистом и демократом, Н. ставил перед собой задачу разработать такую науч. теорию, к-рая, исходя из законов биологии, указала бы человечеству путь к гармонич. обществ, устройству. Распространяя сформулированный им общебиологич. закон на область социальных отношений, он развивал теорию «враж­дебных» и «взаимностных» сил, действующих между различными социальными группами. Отрицая разде­ление труда, он провозглашал взаимопомощь и объе­динение «целостных» личностей естественным и наи­выгоднейшим принципом обществ, взаимоотношений, источником прогресса и гармонии во всех сферах человеч. деятельности. Эти идеи Н. явились одним из источников учения Михайловского о «простой» и «сложной» кооперации.

Лит.: С в а т и к о в С. Г., Н. Д. Ножин, «Голос ми­
нувшего», 1914, № 10; Колосов Е., Молодое народ­
ничество 60-х гг., «Сиб. записки», 1917, К> 2, 3; Г а й с и-
н о в и ч А. Е., Биолог-шестидесятник Н. Д. Н. и его роль
в развитии эмбриологии и дарвинизма в России, «Журн. общей
биологии», 1952, т. 13, Л'а 5; Рудницкая Е. Л., Н. Но­
жин, в сб.: Революц. ситуация в России в 1859—1861 гг.,
М.. 1962.                                             Е. Рудницкая. Москва.

НОЛЬ (Nohl), Герман (7 окт. 1879—1960) — нем. философ и теоретик педагогики, проф. педагогики в Гёттингенском ун-те (с 1920). Продолжая под влия­нием Дилътея обновление гегельянства в иррациона-листич. форме, Н. издает юношеские работы Гегеля, к-рые он истолковывает как теологические, не счита­ясь с тем, что социально-политич. проблемы прини­мают здесь у Гегеля религ. форму. Н. распространяет дильтеевский анализ мировоззрения и его тнпологич. метод на историю иск-ва, выводя художеств, произве­дение из определ. типа миросозерцания, обусловлен­ного, в свою очередь, неким первоначальным пере­живанием. Переживание образует остов и основу ми­росозерцания и лишь позднее осознается философией. И. переносит на художеств, творчество вычлененные Дпльтеем при анализе филос. систем типы мировоз­зрений: дуалистическое, раскалывающее мир на по­сюстороннее и потустороннее начало; пантеистическое, исходящее из единства человека и природы, и, нако­нец, натуралистическое, отмечающее единство чело­века и природы, но как природных, физических явле­ний. Этот анализ Н., игнорирующий богатство и мно­гообразие форм искусства, схематически распростра­няется и на различные способы выражения эмоции: на ритм, символы, формы пластич. движения и т. п. Свое­образие каждого периода в истории эстетики опреде­ляется, по Н., предметом анализа (произведение, художеств, творчество и эстетич. созерцание) и мето­дом изучения (объективный, психолого-аналптический и историко-генетический). Н. во многом продолжает теорию замкнутых культур Шпенглера. Особенность филос. взглядов Н. заключается в иррационалпстич. трактовке миросозерцания как народного духа, а художеств, стиля — как «...единства народа во всех

его жизненных проявлениях» («Die asthetische Wir-klichkeit», Fr./M., 1935, S. 215).

Наряду с эстетикой Н. в последний период жизни занимается проблемами социальной педагогики и этики. В работе «Педагогическое движение в Германии и его теория» («Die padagogische Bewegung in Deu-tschland und ihre Theorie», 4 Aufl., Fr./M., 1957) он подчеркивает мировоззренческую и историч. обус­ловленность целей образования, изучает соотношение содержания образования и его формы (самообразо­вание, игра, развитие нравств. воли в воспитательном коллективе и т. д.). Обращаясь к проблемам этики, Н. во многом модифицирует свою филос. систему: эсте­тика находит свое конечное содержание в этике. В поисках «метафизического обоснования этического» он приходит к выводу, что нравств. опыт является решающим праистоком любого мировоззрения (см. «Die sittlichen Grunderfahrungen. Eine Einfiihrung in die Ethik», Fr./M., 2 Aufl:, 1947, S. 150). Принципы нравственности Н. развертывает соответственно раз­личным слоям жизни: биологич. сфера, сфера души и сфера духа.

Соч.: Die Weltanschauungen der Malerei, Jena, 1908; Padagogische und politische Aufsatze, Jena, 1919; Stil und Weltanschauung, Jena, 1920; Zur deutschen Bildung, Gott., 1926; Jugendwohlfahrt. Sozialpadagogik, Vortrage, Lpz., 1927; Handbuch der Padagogik, hrsg. von H. Nohl und L. Pallat, Bd 1—5, Langensalza, 1928—33; Landbewegung, Osthilfe und die Aufgabe der Padagogik, Lpz., 1933; Einfiihrung in die Philosophie, 6 Aufl., Fr./M., 1960; Charakter und Schicksal, 6 Aufl., Fr./M., 1963; Friedrich Schiller, Fr./M., 1954; Die pada­gogische Aufgabe der Gegenwart, 4 Aufl., Fr./M., 1957.

Лит .: Л и ф ш и ц М., Вопросы искусства и философии,
М., 1935; Lukacs G., Der junge Hegel..., В., 1954 (см.
именной указатель); Ahrens E., Wedemeyer I.,
W е n i g е г Е., Bibliographie H. Nohl zu seinem 75. Geburt-
stag, Weinheim, 1954.                        А. Огурцов. Москва.

НОМЕНКЛАТУРА (лат. nomenclature — перечень, список) — сводка терминов, названий, осн. понятий, употребляемых в к.-л. отрасли знания. В основе любой правильно построенной Н. всегда лежит определ. система классификации.

НОМИНАЛИЗМ (от лат nominalis — относящийся к названиям, именам) — филос. учение, согласно к-рому общее не имеет никакого онтологич. содержа­ния. При этом крайний Н. отрицал существование общего не только в объективной действительности, но и в уме познающего субъекта, сводя общее только к словам (или именам nomina). В отличие от этого, умеренный Н., или концептуализм, признавал суще­ствование общих понятий в познающем уме. В истории ср.-век. схоластики Н. был одним из двух, наряду с реализмом, направлений в решении проблемы уни­версалий. Н. признавал, что реально, объективно су­ществуют лишь единичные предметы. В условиях средневековья, по определению Маркса, Н. явился «...первым выражением материализма» (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 2, с. 142), а по словам Ленина, «...в борьбе средневековых но­миналистов и реалистов есть аналогии с борьбой ма­териалистов и идеалистов...» (Соч., т. 20, с. 173). Осн. идея Н. возникла еще в античной, гл. обр. в древнегреческой философии. Ее выдвинули в полемике против идеализма Платона Антисфен и Диоген Синопский, гл. представители школы киников, а за­тем стоики (см. Стоицизм) и представитель перипате­тической школы — Александр Афродизийский. Однако непосредств. предшественниками Н. и реализма были Порфирий и затем Боэций, поставившие в своих произ­ведениях проблему реальности родовых и видовых понятий, т. е. проблему универсалий.

Социальные предпосылки Н. возникают в Зап. Европе к 11 —12 вв., когда вместе с развитием ремесла, торговли и городской жизни появляется бюргерская оппозиция феодализму, а вместе с ней и первые зародыши буржуазного по своей сути индивидуа-

НОМИНАЛИЗМ                                                                                91

лизма, направленного тогда против сословности и корпоративности феод, общества, и иерархически организованной христ. церкви. Гносеологически Н. явился реакцией на крайний идеализм реализма, яв­лявшегося филос. обоснованием осн. догматов хрпст. вероучения. Одним из первых представителей Н. следует считать Веренгара Турского, но вполне опре­делился Н. в воззрениях Росцелина. Выступлением против Росцелина Анселъма Кентерберийского, а за­тем Гилъома из Шампо, как и выступлением Абеляра против последнего, начинается длительная борьба Н. и реализма (при этом Абеляр возражал и против упро­щений Росцелином крайнего Н., приближаясь к по­зициям концептуализма). Уже Росцелин направил свой Н. против офиц. истолкования догмата троицы п др. положений христ. вероучения. Борьба католич. церкви и ее филос. идеологов в лице Гильома из Шампо против Росцелина, а Бернара Клервоского и др. теологов против Абеляра в известной степени связана с этой, направленной против христ. догматов и, по существу, даже антитеологич. тенденцией Н. Вместе с тем Н. был ранним выражением эмпирич. тенденции, стремившейся направить философию на путь исследования реальной природы. Это в особен­ности относится к Н. 14 в., представленному Оккамом и его единомышленниками — Николаем из Отрекура, Николаем Оремом, Жаном из Мирекура, Буриданом (до них, в конце 13 — нач. 14 вв. к Н. приближался Иоанн Дуне Скот), а также и др, номиналистами, внесшими вклад в естественнонауч. исследование природы (гл. обр. в физике и механике) и ставшими в известном отношении предшественниками естество­испытателей эпохи Возрождения. Н. 14 в. был тесно связан с проблемой языка; он истолковывал имена как знаки, или термины, обозначающие общие поня­тия, складывающиеся в человеч. уме (т. н. терминизм Оккама).

При антисхоластич. и антиреалистич. направлен­ности, Н. уже тогда содержал элементы субъективизма: с одной стороны, понятия объявлялись лишь произ­ведениями ума, лишенными онтологич. значения, а с другой — игнорировалась реальность отноше­ний, связей вещей, к-рые, не являясь единичными вещами, но чем-то общим для них, тем не менее объек­тивно существуют. Это отрицание объективности об­щего приводило Н. (в частности, уже Росцелина, от­рицавшего объективность существования даже частей предметов, выделяемых в них умом) к учению о не-расчленимостп вещи, к-рая не субординирована ни­какому целому. Мир превращался в сумму абсолютно разрозненных предметов, а всякая их общность объ­являлась субъективной характеристикой ума. В силу этого было поставлено под сомнение отношение при­чинности, отвергалось понятие субстанции, поскольку ее существование не может явиться предметом непо-средств. знания. Как нечто неуловимое для человеч. чувств, субстанция объявлялась чем-то фиктивным. Однако этот субъективизм не играл тогда ведущей роли, ибо был направлен против схоластич. реали-стпч. псевдознания, пытавшегося применить понятие причинности прежде всего для осмысления отношений бога к миру, а понятие субстанции — для осмысления догматов христ. вероучения (напр., догматов троицы, таинства причащения и др.). Доказывая субъектив­ность причинности и субстанции, как общих понятий, Н. стремился повернуть умы людей от умозрительно-теологич. проблематики к эмпирич. изучению мира. В силу этого номиналисты 14 в. являлись убежден­ными сторонниками концепции двойетвенной истины. Задача философии с этой т. зр.— науч. познание природы, в которое не должна вмешиваться религия.

Н. 14 в. четко определился в качестве идеологии бюргерского индивидуализма. Исходя из принципа,

согласно к-рому целое представляет собой только простую сумму слагающих его частей, номиналисты доказывали, что иерархически организованное феод.-церк. целое не может иметь приоритета перед состав­ляющими его личностями. Тем самым Н. стал ранним предшественником бурж. индивидуалистич. концеп­ций обществ, жизни.. Через теорию двойств, истины Н. 14 в. был связан и с передовой политич. мыслью своего времени (Дюбуа, Марсилий Падуанский и др.): рождающиеся идеи нац. гос-ва, разделения светской и церк. власти, ликвидации универсальной папской теократии были своеобразным переводом на политич. язык положений Н. о двойственной истине, о прио­ритете отдельного в отношении общего и о чисто но­минальном значении универсального. Н. стал так­же идеологич. обоснованием т. н. соборного дви­жения: нац. церк. соборы как собрания верующих выше пап.

Передовые филос. умы 17 в. (особенно Гоббс, Локк, а также и Спиноза в его учениц о единичных вещах) в борьбе против аристотелизирующей схоластики, необходимо связанной с реализмом понятий, опира­лись на принципы Н. в своем доказательстве реаль­ности единичных предметов, как исходных объектов научно-философ. знания. Н. как «противоядие» про­тив объективного идеализма, гипостазирующего ре­зультаты познания или свойства сознания, оставался эффективным оружием и в руках франц. материали­стов (Ламетри, Дидро, Гольбах, Гельвеций), а также Кондилъяка, у к-рых он был обычно связан С сенсуа­лизмом в области теории познания. Еще и Фейербах в борьбе против спекулятивной отвлеченности Гегеля и др. нем. идеалистов 18—19 вв., рассматривавших единичное п конкретное как несовершенный результат проявления общего, иногда тоже использовал доводы Н. (см., напр., Л. Фейербах, Лекции о сущности религии, в кн.: Избр. филос. произв., т. 2, М., 1955, с. 591—93).

Однако элементы субъективизма, скрытые во всяком номиналистич. истолковании обобщения, были свой­ственны в известной мере даже материалистич. Н. нового времени; напр., Гоббс, утверждая, что «...между именами и вещами нет никакого сходства и недопу­стимо никакое сравнение»... (Избр. произв., т. 1, М., 1964, с. 63), по существу, подвергал сомнению реальность, объективность общего, отрицая тем самым идею связи абстрактных объектов с объективной реаль­ностью как не имеющую смысла. Эти элементы субъ­ективизма выдвигаются на первый план и перерастают в систему субъективного идеализма у Беркли, ста­новясь осн. оружием борьбы против материализма. Критика Юмом понятий субстанции и причинности тоже основывалась на принципах субъективистски истолкованного Н. Борьба против объясняющей ценности человеч. знания, начатая Юмом, была про­должена позитивизмом — Контом и др. (противопо­ставление полезности знаний их якобы только мни­мому объяснению объективного мира).

В. Соколов. Москва.

В конце 19 — нач. 20 вв. Н. возрождается в филос. теории Ф. Брентано, к-рый считал, что абстрактные объекты являются лишь фикциями. Общие же термины Брентано рассматривал как нек-рый способ сокращен­ного выражения утверждений об индивидуальных объектах.

Субъективистская, берклеанская концепция Н. была возрождена в 20 в. неопозитивизмом. Н. явился для неопозитивизма удобным средством отрицания философии вообще, материалистич. философии в част­ности. Науч. филос. проблемы неопозитивизм объяв­ляет псевдопроблемами, т. к. они связаны с утверж­дениями общего и всеобщего характера. Материя объ­является несуществующей, т. к. она представляет

92                                                                              НОМИНАЛИЗМ

собой универсалию. Конкретным выражением номи-налистич. концепции в неопозитивизме явился физи-кализм (Нейрат), еерифицируемости принцип (см. также Проверяемость). Для обоснования номинали-стич. позиции неопозитивизм использует достижения совр. лоп1Ч. науки: теорию определений, дискршщий (см. Описания операторы), анализ кванторов, иссле­дования по интерпретации формализов. систем. На спекуляциях в области логической семантики воз­никло номиналистич., субъективно-идеалистич. на­правление общей семантики.

Наиболее последовательно номиналистич. концеп­цию в неопозитивизме проводит Гудмен, отрицающий существование общего в мире и разуме. На этом осно­вании он не признает правомерности такой логич. процедуры, как абстракция отождествления. Неопо­зитивистская интерпретация Н. приводит к выводу, что законы науки представляют собой лишь правила

ЯЗЫКОВЫХ КОНСТРУКЦИЙ.                                   В. Грязное. Обнинск.