Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
НАУКА
После присоединения Крыма правительство России уделяет большое внимание всестороннему изучению края, направляя сюда видных ученых, общественных деятелей. Высоким был интерес к Крыму и в других слоях русского общества.
Помощником первого правителя Таврической области В. В. Каховского был назначен ученый-географ Карл-Людвиг Таблиц (1752-1821). Это назначение, очевидно, диктовалось необходимостью в глубоких и полных сведениях о природных богатствах новообразованной области. В труде «Физическое описание Таврической области по ее местонахождению и по всем трем царствам природы» впервые рельеф Крыма делится на три части. Есть в книге и ботаническая характеристика области. В специальной главе дано описание 511 видов растений.
Русский ученый академик Петр Симон Паллас (1741-1811) с 1795 по 1810 год жил в Симферополе. Дом П. С. Палласа находился на берегу Салгира (в начале современной улицы Ялтинской). За это время П. С. Паллас написал шесть научных трудов. Наиболее ранний из них — «Перечень дикорастущих растений Крыма» (1797 г.) содержит описание 969 видов местной флоры. Наиболее известной работой ученого является «Путешествие по южным провинциям Русского государства». Второй том этого труда, озаглавленный «Путешествие по Крыму академика Палласа в 1793 и 1794 годах», посвящен географическому положению и природным богатствам края, его геологической характеристике. Им же были впервые обследованы некоторые памятники археологии.
«По многогранности своего ума, — писал А. И. Маркевич, — Паллас напоминает ученых-энциклопедистов..., а по неслыханной до него точности и положительности в исследованиях и выводах Паллас — ученый современный. И никто до сих пор не превзошел Палласа в научном исследовании нашего края...»
10 июня 1811 года, при активном участии известного ученого-ботаника, инспектора по шелководству юга России М. Биберштейна в Петербурге был подписан «Указ об учреждении в Крыму Императорского казенного ботанического сада». В том же году близ деревни Никита у местного помещика Смирнова куплено 375 десятин земли.
Пост директора сада М. Биберштейн предложил своему помощнику — 30-летнему ученому X. X. Стевену. Уже в сентябре 1812 года сделали первые посадки. Так было положено начало нынешнему Государственному Никитскому ботаническому саду. За 14 лет неутомимой деятельности X. X. Стевен, прозванный впоследствии «Нестором русских ботаников», собрал около 450 видов экзотических растений.
Первым выдающимся трудом о древностях полуострова по праву можно назвать «Крымский сборник», изданный в 1837 году одним из первых исследователей Крыма Петром Ивановичем Кеппеном (1793-1864). С 1819 года ученый постоянно жил под Алуштой. Он обследовал и подробно описал многие памятники материальной культуры времени тавров, античной эпохи и средневековья, значительно облегчив поиски и исследование многих крымских городищ, укреплений и поселений в последующие годы.
В 1821 году известный доктор Ф. К. Мильгаузен (1775-1853) основал симферопольскую метеорологическую станцию. Впоследствии метеорологические наблюдения продолжались уже по поручению Главной физической обсерватории.
Ф, К. Мильгаузен (в литературе часто встречается искаженный вариант — Мюльгаузен) был известен как прекрасный врач и общественный деятель. В «Известиях Таврической ученой архивной комиссии» о нем писали так: «Ежедневно мы видим почтенного седовласого старца, идущего мерными шагами с мызы своей в город на расстоянии двух верст. Здесь переходит он из дома в дом, навещая больных друзей, чиновников, ремесленников — русских, армян, караимов, евреев. Для его всегда безвозмездных врачеваний не было различий...»
Ф. К. Мильгаузен был одним из главных медицинских специалистов русской армии (а кроме того, член Комитета по ученой медицинской части, член медицинского совета Министерства духовных дел и народного просвещения, член-корреспондент Медико-хирургической академии). Он попал в Крым по болезни и вскоре стал чиновником особых поручений по врачебной части при таврическом губернаторе. Вел очень опасную борьбу с эпидемиями, ездил на Северный Кавказ, обследовал карантины в Феодосии, Севастополе, Евпатории, военный госпиталь в Симферополе, ревизовал крымские аптеки, осматривал в Севастополе чумные бараки. Плодотворной была деятельность Федора Карловича в должности попечителя Симферопольской губернской казенной мужской гимназии, которой он подарил 570 томов книг, атласы, приборы для физического кабинета.
Постепенно начинается историческое исследование Крыма, археологические раскопки, создаются музеи и пишутся первые монографии.
В 1803-1805 гг. вышла монография П. Сумарокова «Досуги крымского судьи», в которой содержится подробное описание края, его природы, экономики, истории. Этот труд и сейчас представляет значительный интерес.
Летом 1827 года симферопольский любитель древностей Александр Иванович Султан-Крым-Гирей совершенно случайно обнаружил камни, которые свозили из Неаполя Скифского на строительные нужды, — один с барельефом воина на коне и два с надписями. Находки он передал в Одесский музей древностей, и они заинтересовали его директора археолога И. П. Бларамберга (1772-1830). Там, где эти камни были обнаружены, — на Петровских скалах — Бларамберг нашел другие плиты с надписями, постамент от статуи, а также обломок мраморного рельефа с изображением (предположительно скифских царей Скилура и Палака). Так началось исследование Неаполя Скифского. Раскопки на Неаполе Скифском продолжили А. С. Уваров, Н. И. Веселовский, Ю. А. Кулаковский и другие исследователи.
Один из первых музеев на территории Крыма был открыт 2 (15) июня 1826 года в г. Керчи — Керченский музей древностей. Основу музейного собрания составила коллекция Поля Дюбрюкса (1774-1835) — родоначальника керченской археологии. Музей производил обследование, описание и раскопки древних городищ и некрополей.
Открытие склепа кургана Куль-Оба в 1830 году побудило правительство ориентировать музей на раскопки курганов с целью извлечения художественных изделий для Эрмитажа. С началом деятельности археолога А. Е. Люценко (1853 г.) эти работы приобретают научное значение. В 1835 году по проекту одесского архитектора Джоржо Торичелли на горе Митридат было построено здание музея, воспроизводившее облик афинского храма Тезея. Во время Крымской войны здание музея и экспонаты были разорены и разграблены неприятелем.
Одним из старейших музеев является Феодосийский, основанный 13(25) мая 1811 года градоначальником С. М. Броневским как Музей древностей. Формирование музейного собрания древностей началось в первом десятилетии XIX века. До настоящего времени это наиболее значительная часть музейных фондов. В его составе было 12 тыс. предметов, в том числе уникальные античные и средневековые эпиграфические памятники, археологические комплексы из раскопов Феодосии и других древних городов и поселений юго-восточного Крыма.
ЛИТЕРАТУРА И ТЕАТР
Первым певцом Тавриды был Василий Васильевич Капнист. В стихотворении «Другу сердца» есть строки, написанные под впечатлением его первой поездки в Крым в
1803 году. Второе путешествие в Тавриду поэт совершил в 1819 году. Внимательно изучая остатки древних городов и укреплений, он составил на имя министра народного просвещения докладную записку, в которой первым среди ученых и деятелей русской культуры настоятельно предложил обеспечить охрану и изучение «достопамятностей и древностей Тавриды».
Большой след в творчестве А. С. Пушкина оставило его посещение Тавриды. 15 августа 1820 года он вместе с семьей генерала Н. Н. Раевского прибыл из Тамани в Керчь. Далее на пути была Феодосия, а затем на корабле они направились в Гурзуф. Погруженное во тьму побережье, предчувствие чего-то сказочного, еще непознанного, возбудили поэтическое воображение А. С. Пушкина. На борту корабля поэт написал знаменитую элегию:
Погасло дневное светило:
На море синее вечерний пал туман.
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан...
Три недели, проведенные в Гурзуфе, поэт называл счастливейшими в своей жизни. «Я любил, — писал он в Петербург, — проснувшись, ночью, слушать шум моря — и заслушивался целые часы. В двух шагах от дома рос молодой кипарис: каждое утро я навещал его и к нему привязался чувством, похожим на дружество». Не раз впоследствии А. С. Пушкин обращался в воспоминаниях к «полуденному краю». Например, в «Путешествии Онегина»:
Прекрасны вы, брега Тавриды,
Когда вас видишь с корабля
При свете утренней Киприды,
Как вас впервой увидел я...
С Южного берега путь поэта пролегал в Бахчисарай, где он осмотрел ханский дворец. 8 сентября 1820 года А. С. Пушкин прибыл в Симферополь и вскоре покинул Крым. Пять лет спустя бахчисарайские впечатления вылились в прекрасные строки:
Фонтан любви, фонтан живой!
Принес я в дар тебе две розы.
Люблю немолчный говор твой
И поэтические слезы...
В любое время года у Фонтана слез вы увидите две свежие розы: красную и белую. Их меняют каждое утро. Так сотрудники Бахчисарайского музея хранят память о пребывании великого поэта в Крыму.
В Крыму побывали А. С. Грибоедов, Адам Мицкевич (написал замечательный лирический цикл «Крымские сонеты»), Н. В. Гоголь, В. А. Жуковский и др.
По мере роста городов и численности их населения росла и потребность в культурных центрах, в выпуске газет и других периодических изданий.
Поселившийся в Симферополе московский купец Волков основал в 1826 году первый в Крыму театр. Сцену и зал он устроил в длинном каменном сарае. Игравшая здесь труппа особыми талантами не блистала, но иногда случались в театре настоящие праздники. Так было в 1846 году, когда на симферопольской сцене выступал великий М. С. Щепкин, посетивший Крым в сопровождении В. Г. Белинского.
В 1840 году в Севастополь приезжает труппа Жураховско-го, и с этого момента начинается история русского театра в городе. Театр тогда размещался в сарае Артиллерийской слободки, затем в 1841 году при адмирале М. П. Лазареве было построено новое здание. Здесь выступали корифеи сцены М. С. Щепкин, М. Г. Савина, Г. Н. Федотова, М. К. Садовский и др.
Основание первого периодического издания — «Таврических губернских новостей» относится к 1838 году. Очевидно, газета издавалась сначала как сборник официальных сообщений и указаний, затем стала «светской», сообщая самую разнообразную информацию. Впоследствии выходили газеты: «Крымский листок», «Таврида», «Крым», «Крымский вестник», «Южные ведомости» и другие.
АРХИТЕКТУРА
В 1807 году по чертежам и под руководством архитектора С. Бабовича была возведена в Евпатории Большая кенасса. Снаружи здание имеет простые и ясные формы, соответствующие внутренней планировке: выделяются двусветный зал с большими внизу и вверху окнами, а также входная галерея. Кенасса, прямоугольных очертаний, ориентирована на юг. По традиции внутреннее ее пространство делится на три части. Использовался этот храм лишь по праздникам, а в будние дни верующие молились в Малой кенассе, построенной тем же зодчим в 1815 году.
За время своего существования Малая кенасса много раз переделывалась. Почти неизменной осталась входная галерея. Обращают на себя внимание шесть мраморных колонн отличной работы, поддерживающих арки, массивную стену храма и крышу.
Евпаторийские кенассы с их дворами — уникальные образцы зодчества малочисленного ныне караимского народа, памятники начала XIX века. В их архитектуре отражены традиции того переходного времени, когда зрел, набирая силу, русский классицизм, оставивший и в Крыму ряд значительных и интересных построек. В стиле русского классицизма в Симферополе построены лавки с колоннадой (начало XIX в.), бывшая загородная усадьба врача Мильгаузена (октябрь 1811 г.), «странноприимный» дом Таранова-Белозерова (1825 г.), загородный дом Воронцова в парке «Салгирка».
«Дом Воронцова» построен в 1826-1827 гг. архитектором Ф. Эльсоном. Здание имеет четкий план и весьма импозантный восточный фасад с колоннадой и широкой лестницей, спускающейся с террасы в парк. Однако в этом здании «чистота» стиля была сразу же и вполне сознательно нарушена. В стиль русского классицизма вплетаются восточные мотивы. Так, веранда на западном фасаде дома и стоящий напротив кухонный корпус выполнены в духе павильонных сооружений Бахчисарайского дворца.
Высокое мастерство показали зодчие при строительстве собора Александра Невского, главного православного храма губернии, построенного в Симферополе. Выбранное для церкви место было освящено в мае 1810 года. Но стройка шла очень трудно, были допущены серьезные просчеты, и почти возведенное здание в 1822 году пришлось разобрать: Новый собор начали строить по проекту выходца из Франции И. Шарлемана, на первой площади Симферополя (ныне Сквер Победы). Наблюдение за стройкой поручили архитектору Якову Ивановичу Колодину. В 1828 году храм был возведен, а 3 июня 1829 года он был освящен. Собор был очень красив и внешне, и внутренне: богатый иконостас, голубые купола, позолоченные кресты, малиновый звон колоколов, ажурная решетка ограды. В 1931 году собор был варварски разрушен.
Около середины XIX века русский классицизм уступал место готике, византийской архитектуре, зодчеству мусульманского Востока.
Классический стиль соблюдался в строительстве официальных зданий, а дворцы и особняки частных лиц возводились в стиле готики, ренессанса или восточном «вкусе». К числу зданий, выдержанных в традициях русского классицизма, относятся колоннада Графской пристани (1846 г.) и Петропавловский собор (1848 г.) в Севастополе. Из построек, отходящих от этого стиля, наибольшей известностью пользуются Алупкинский, Гаспринский и Ливадийский дворцы.
В архитектуре Алупкинского дворца, резиденции генерал-губернатора Новороссии графа М. С. Воронцова, бросается в глаза разнохарактерность дворцовых фасадов. Дворцовый комплекс, состоящий из главного, библиотечного, столового и служебных корпусов, как будто выстроен тремя разными архитекторами в течение нескольких столетий. С запада возвышаются две разновысокие круглые башни, напоминающие архитектуру XIV века. Стрельчатая арка ведет в узкую средневековую улочку с высокими крепостными стенами. Затем следует двор в английском стиле XVIII века. Северный фасад дворца: большие прямоугольные окна, строгие грани эркеров — остекленных балконов, обилие готических завершений — зубцов и шпилей, башенка. Южный фасад имеет ярко выраженный восточный стиль. Монументальный вид имеет портал с величественной, художественно совершенной нишей, украшенной резными кружевами. Все строительные и отделочные работы выполнены с большим вкусом и изяществом.
Алупкинский дворцовый ансамбль — детище действительно трех архитекторов: строили его в течение 20 лет (1828-1848 гг.) англичане Эдуард Блор, Гейтон и Вильям Гунт. Фасады главного корпуса, генеральный план, компоновка основных объемов принадлежали Блору, придворному архитектору английских королей. Осуществлял строительство сначала Гейтон, довел его до конца Вильям Гунт. Именно Гунт увлекался формами крепостной архитектуры. Об этом свидетельствует его самостоятельная работа — Гаспринский дворец (ныне один из корпусов санатория «Ясная поляна»), внешним своим видом напоминающий небольшой готический замок.
Одновременно с дворцовым комплексом создавался парк площадью 40 гектаров. В его планировке достигнуто сочетание регулярной (строго спланированной) и ландшафтной частей. Архитектура дворца, высокое парковое искусство в свое время задали тон аналогичному строительству на всем Южном берегу Крыма.
БЫТ
Таврические города (не говоря уже о поселках) были скромными провинциальными городами. Пожалуй, самым оживленным местом в городах были рынки, базары и «базарчики». Они являлись своеобразной достопримечательностью. В первом путеводителе по Крыму М. А. Сосногоровой описывается губернский рынок, который располагался на одной из пустошей Симферополя (район нынешнего сквера К. А. Тренева): «Единственное место, могущее занять путешественника..., это Базарная площадь в базарный день. Огромное место с фонтаном в середине; застроенное деревянными балаганами, бывает битком набито разноплемённым народом... На земле... навалены горы арбузов, дынь, тыкв, яблок, груш, луку, чесноку, орехов разных сортов, зеленого и красного перцу, помидоров, синих баклажанов и пр. На столиках продают всякую всячину...»
В каждом городе разбивали по нескольку парков для отдыха, «бульваров в английском духе», и летними вечерами там прогуливалась публика, которую услаждали военные музыкальные оркестры. В парках высаживались различные деревья и кустарники, включая и экзотические. Постепенно деревья разрастались, украшая город зеленью и создавая благодатную тень. Бывали случаи, когда место, отведенное под парк, горожане тут же использовали под свалку и «прохожие вынуждены были зажимать нос от дурного запаха». Но, к чести городского управления, это место вновь расчищали, и вскоре появлялся в городе новый парк.
Некоторые ученые рядом со своими домами разбивали парк не только для отдыха, но и с научной целью. Так, в начале XIX века академик П. С. Паллас основал на левом берегу Салгира в Симферополе (в нескольких верстах от города) сад, названный Салгиркой. В дальнейшем тут были плодовый питомник, школа садоводства.
Большой проблемой для горожан была вода, вернее нехватка ее. Городские власти предпринимали отчаянные попытки решить эту мучительную проблему. Рылись колодцы, на месте источников, родников создавались фонтаны, но численность городского населения быстрыми темпами увеличивалась, и проблема с водой оставалась. Положение усугублялось тем, что земли, на которых имелись источники воды, уже были куплены частными лицами, поэтому городу вначале приходилось выкупать эти земельные участки, а затем уже приступать к строительству водопровода. Все это требовало значительных денежных средств. Правда, бывали случаи, когда владельцы таких земельных участков дарили их городу.
Строительный материал, как и здания городов и поселков, был самым разнообразным — от глины (для строительства мазанок) до диабаза (дворец Воронцова). Отовсюду на подводах везли камень, песок, доски. Очень часто на новые постройки разбирали старые, вывозили камень и другой строительный материал из полуразрушенных древних крепостей, поселений, «пещерных городов», при этом не очень задумываясь об исторической ценности разбираемых памятников. К середине века наладилось производство местного строительного материала.
Первоначально не существовало единых планов застройки. Работный люд, отставные солдаты строили свои мазанки в слободках, которые совсем скоро оказывались в черте города. Сановные люди, «чиновники» и люди с «капиталом» возводили свои дома в полюбившихся им местах — одни рядом с рекой, другие в «глуши», где было много свободного места и поэтому можно было посадить сад или разбить парк; третьи — рядом с «присутственными» местами, в центре.
К концу первой половины века появляются генеральные планы строительства. Почти во всех городах, как «новых», так и «старых», улицы не имели названий. Практиковалась «народная» топонимика — Петровская слобода, «дорога на Перекоп», Базарная, Греческая и даже... Кладбищенская. Но к сороковым годам XIX столетия решился и этот вопрос — «для лучшего порядка в городе...». При названии улиц не «мудрствовали лукаво», и очень часто существовавшие уже в обиходе названия просто были узаконены. Давали и новые, весьма выразительные: переулки Узкий, Грязный и т. п., по местоположению церквей: Александро-Невская, Спасская, Троицкая; по национальному признаку: Эстонская, Караимская, Татарская, Русская; именами царей, правителей, ученых и т. д.
Широкое строительство требовало значительных денежных средств, которых на благоустройство постоянно не хватало. Улицы первое время имели фунтовое покрытие, и поэтому летом они зарастали травой, а в ненастье были труднопроходимыми. В первой половине XIX века вопрос «мощения улиц» решался с большим трудом. На страдавшие от антисанитарии города часто накатывались волны жестоких эпидемий — холеры, оспы, тифа и других болезней, именовавшихся «лихорадками».
Развитие Крымского полуострова приостановила Крымская (Восточная) война.
Вопросы и задания
1. Что способствовало развитию науки в Таврической губернии?
2. Расскажи о развитии науки.
3. Кто из ученых больше всего запомнился тебе и почему?
4. Расскажи о развитии литературы и театра.
5. Какие стили были характерны для архитектуры Таврической губернии?
6. Какая из построек понравилась тебе больше всего? Почему?
7. Расскажи о быте первой половины XIX века.
КРЫМСКАЯ ВОЙНА 1853-1856 гг.
ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ В КРЫМУ
Осенью 1854 года союзники начали готовить свои основные силы к высадке в Крыму с целью захвата Главной базы Черноморского флота — Севастополя. «Лишь только я высажусь в Крыму и Бог пошлет нам несколько часов штилю, — конечно: я владею Севастополем и Крымом»,—заявлял французский главнокомандующий. Русское правительство возложило оборону Крыма на 37-тысячную армию под командованием А. С. Меншикова.
2-5 (14-17) сентября англо-французский флот высадил в Евпатории 62-тысячную армию, которая двинулась к Севастополю. 8(20) сентября на реке Альме русские войска сделали неудачную попытку остановить противника. Обе стороны понесли большие потери (союзники — до 4,3 тыс. человек, русская армия — около 6 тыс.). В битве проявились мужество и героизм русских солдат, бездарность и трусость верховного командования. «Еще одна такая победа, и у Англии не будет армии», — воскликнул герцог Кембриджский, наблюдавший за ходом боя. Русская армия отступила в район Бахчисарая. Дорога на Севастополь была открыта соединенным войскам французов, англичан и турок.
Севастополь был плохо защищен с суши. Расположенный по берегам большой бухты протяженностью свыше 7 км, город состоял из двух обособленных частей: Северной и Южной. На Южной стороне располагались старые и недостроенные укрепления со 145 орудиями. Северную сторону города защищало с моря одно, построенное еще в начале XIX века, укрепление с 30 орудиями. Гораздо лучше Севастополь был подготовлен к обороне с моря. Вход в бухту прикрывали 8 береговых батарей с 610 орудиями. Город не имел достаточных запасов оружия, боеприпасов, медикаментов и даже продовольствия.
Войска союзников, приблизившись 13(25) сентября к Севастополю, сосредоточили главные силы на подступах к Южной стороне. Русским командованием было принято решение затопить часть кораблей Черноморского флота при входе в Севастопольскую бухту, чтобы не допустить прорыва в порт флота противника. В ночь на 11(23) сентября здесь затопили пять старых линейных кораблей и два фрегата, с которых предварительно были сняты орудия, а экипажи переведены в ряды защитников города.
«ДВЕНАДЦАТЬ АПОСТОЛОВ»
(Легенда)
Когда летом 1853 года паровой флот англичан и французов подошел к Севастополю, стало ясно: пробил последний час парусников. Их решили затопить у входа в бухту, я чтобы корабли собой закрыли подступы к городу вражеской эскадре.
Ох, как выли матросские женки, собравшиеся на берегу! А между тем с кораблей сгружали орудия, ядра, порох, провиант, парусину... За работой некогда было предаваться унынию, но то и дело кто-нибудь из матросов смахивал маленькую, быструю, злую слезу с обветренной щеки. А у иного рыдание запирало глотку, и он останавливался в спешке, напрасно стараясь схватить воздух сведенным болью ртом. У молодых офицеров дрожали руки, и команды они отдавали, не глядя в глаза матросам...
Сам адмирал Корнилов, командующий флотом, стоял на берегу с непокрытой головой. Великое горе было в его глазах, а благородное лицо стало еще бледнее обычного. Адмирал был красив такой одухотворённой красотой, которая передается из рода в род вместе с наказом беречь честь, служить престолу и Отечеству.
Многие в тот страшный час соединяли взглядом стройные силуэты кораблей, медленно спускавших белоснежные паруса, с фигурами адмиралов, стоящих на берегу. По круглому лицу самого младшего из них, Истомина, проходила судорога страдания. Нахимов был мрачен, чернее тучи.
Корабли уходили на дно по-разному. Одни ложились на бок, волны долго еще плескались в трюмах, били о борт. Другие задирали корму, погружались, сопровождаемые ревом и стоном воды, которая воронкой завивалась вслед ухнувшей громаде.
— Ишь, как! — говорили на берегу. — Будто в охотку пошел к батьке морскому в гости!
— А энтот, душевный, с белым светом расставаться не хочет!
— Тяжко ему. Я на нем еще под Синоп ходил... От трех турецких тогда отбились. Как это тебе?
— Что говорить, постарались для России.
— Постарались...
Но вот дошла очередь до «Двенадцати апостолов». Еще недавно на этом корабле держал свой флаг адмирал Нахимов. На нем он ворвался с Синопскую гавань, его он любил, как детище свое любят одинокие люди. Когда подошла очередь «Двенадцати апостолов», Нахимов не выдержал, ушел с набережной. А матросы между тем продолжали свое невеселое дело. Как и в других случаях, пробуравили в днище корабля несколько дыр, а он — ни в какую: стоит на воде, красуется. Тихонько шлепает волна о крутые бока — будто войны никакой нет. Будто сейчас спустят парадный трап, отлетит от корабля шлюпка, взойдет на нее сам Нахимов, и все очнутся от страшного сна...
Но Бог, видимо, судил иначе. И стали буравить новые дыры в днище корабля. Другим-то и двух-трех хватало. А тут уже четырнадцать, но корабль стоит, мачты в самый зенит, не кренится.
А время не терпит, время подпирает.
Тогда отдали команду: «Владимиру» стрелять в «Двенадцать апостолов». Вот он и начал. Что тогда на берегу поднялось! Бабы, что прибежали с Корабельной, друг другу на грудь падают, ревут, матросы — кто губу закусил, чтоб не завыть, кто рукавом утирается, кто вовсе обмяк.
Адмиралы смотрят пристально, глаза сощурили. Только все равно слеза их выдала: побежала по бледным щекам, лица искривились.
А снаряды попадают, рвут борта. Но никакого результата. Корабль как стоял посреди бухты, так и стоит. А на берегу стоят, переговариваются:
— И за что ему судьба такая? От своих смерть принимать?
— И не говори, ничего горше нет, как на то смотреть.
— От турок сколько раз уходил. А тут — на!
А в это время матросик один как закричит:
— Икона его на воде держит! Икону Пресвятой Божьей Матери, заступницы нашей, забыли, вражьи дети! Не сняли. Эх-ма!
Сказал и так бескозыркой о землю ударил, так закричал, что все к нему головы повернули. А он подбежал к берегу, перекрестился и — в воду!
Доплыл до корабля, поднялся на борт, вынес икону и обратно — вплавь. Одной рукой подгребает, другой икону высоко над водой держит.
И только он на берег ступил, корабль покачнулся, как бы прощаясь с родной гаванью, кланяясь ей и тем, кто стоял, плакал над его судьбой. Вздох раздался. Нет, не на берегу — на самом корабле вздохнуло, горько, с тяжестью. И пошел он на дно...
14 (26) сентября английские войска заняли Балаклаву, а французские — позиции на Федюхинских высотах. Постепенно союзническая армия вплотную подошла к городу, гарнизон которого в то время состоял из 22 тыс. солдат, матросов и офицеров. Началась 349-дневная героическая оборона Севастополя. Город, над которым нависла смертельная опасность, активно готовился к обороне. Вдохновителями и организаторами ее стали начальник штаба Черноморского флота вице-адмирал В. А. Корнилов и вице-адмирал П. С. Нахимов. Все трудоспособное население вышло на строительство укреплений. Непосредственное руководство оборонными работами осуществлял талантливый инженер-фортификатор Э. И. Тотлебен.
Благодаря самоотверженному труду десятков тысяч солдат, матросов и жителей города Севастополь очень скоро был опоясан бастионами, на которых установили снятые с кораблей орудия. К началу 1854 года на Южной стороне города соорудили 7 бастионов и другие укрепления с 341 орудием. В результате, еще до того, как была подтянута осадная артиллерия союзников, город превратился в сильную крепость. Вся линия укреплений состояла из четырех дистанций, непосредственную оборону которых возглавили генерал-майор А. О. Асланович, вице-адмирал Ф. И. Новосильский, контр-адмиралы А. И. Панфилов и В. И. Истомин. Северная сторона оставалась не осажденной противником, что позволяло гарнизону города поддерживать связь с тылом, получать подкрепление, продовольствие, боеприпасы, вывозить раненых.
Дата: 2018-12-21, просмотров: 252.