После этого внешнеполитический курс Крымского ханства изменился. Этот процесс начался, пожалуй, чуть раньше, в конце XV века, когда, по словам К. Маркса, «изумлённая Европа, в начале княжения Ивана III, едва ли даже подозревала о существовании Московии, зажатой между Литвой и татарами, была ошеломлена внезапным появлением огромной империи на восточных своих окраинах». Турции, как, впрочем, и Крымскому ханству, было явно не выгодно появление «огромной империи» в регионе, где у Турции были свои интересы. И если вначале Турция была не против союза Крыма с Москвой, направленного против Большой Орды и Польши, то теперь она стала требовать от Крымского ханства кардинально изменить свой внешнеполитический курс по отношению к Москве и Польше.

Об изменении внешнеполитического курса Крымского ханства говорит целый ряд фактов.

Например, успехи московских войск в 1500 году, поражение литовской армии у реки Ведроша произвели малоблагоприятное впечатление на крымского хана. Несмотря на то что Иван III отказался зимой 1500/1501 года от похода на Смоленск (поход явно не нравился Менгли-Гирею), крымский хан все же прекратил вооруженную поддержку московского войска и, кроме того, стал форсировать дипломатические переговоры с Краковом и Вильно. Последние, в свою очередь, стремились как можно скорее разорвать союз Крыма с Московским государством. «Весьма показательным были попытки литовского полка — киевского воеводы князя Дмитрия Путятича напугать Менгли-Гирея военными успехами Москвы, перспективой приближения границ Московской державы к самому Крыму и в то же время предложить хану антимосковский союз, регулярную выплату дани... Эти демарши, видимо, были рассчитаны на полную переориентацию политики Крыма, однако они не оказывали еще большего воздействия на Менгли-Гирея, он хорошо знал им реальную цену», — говорится в источнике.

Однако в отношениях Польши с Крымом стали возникать новые моменты. Менгли-Гирей теперь более охотно, чем раньше, принимал польских дипломатов, в то же время он проявлял некоторую «медлительность» в организации набегов на юго-восточные территории Польско-Литовского государства. Так, весной 1501 года Менгли-Гирей как будто был готов выступить против Литвы (об этом доносили Ивану III московские послы), тем не менее данную операцию он все же не осуществил.

Иван III убедился в нежелании Менгли-Гирея продолжать активное сотрудничество с Московским государством, когда были получены сведения о настойчивых попытках польской дипломатии заключить с Крымом мир и союз. Этот момент наступил весной 1503 года. С одной стороны, Менгли-Гирей уже встал на путь переговоров с польско-литовским правительством, принимал польских послов в 1502-1504 годах, тогда же он организовал походы в район Чернигова, находившегося уже под контролем Русского государства, проявлял определенный интерес к смене ханов на казанском престоле; с другой стороны, он боялся политического «воскрешения» Ших-Ахмата, его связей с ногайцами, боялся и восстановления ордынско-польского военного союза. Поэтому позиция Менгли-Гирея была весьма осторожной.

Он, например, намеренно затягивал в 1503-1504 годах московские переговоры, заставлял русского посла почти целый год ждать в Путивле «пропуска» на въезд в Крым. Но в то же время Менгли-Гирей зорко следил за тем, чтоб Московское государство в конце концов вовсе не отказалось от союза с Крымом. Особенно боялся Менгли-Гирей, что Москва, разорвав отношения с Бахчисараем, заключит союз с другим государством данного региона. Поэтому он чередует набеги то на владения польского короля, то на владения Великого московского князя.

О нежелании разрывать отношения с Москвой говорит тот факт, что Менгли-Гирей, зная о замене на казанском престоле его пасынка Абдул Латифа Мухаммед-Эмином, ханом промосковской ориентации, относился к этому вначале весьма спокойно, даже посылает московскому государству грамоту, в которой указывает: «Бывшему в Казани царем, царя Менгли-Гирея пасынку Нурзатань Царицы сыну Абдул Летифу быть у Российского государя во всяком послушании, усердствуя как ему государю, так и детям его, к польскому королю и ко другим государевым неприятелям не приставать, и никак с ним не ссылаться; жить в том месте, которое дано ему во владение, и без позволения государства никуда из России не выезжать». Абдул Латифу московским государем был пожалован город Юрьев.

Но от былого активного сотрудничества остается все меньше и меньше следов, напротив, позиция Крымского ханства и его дипломатов в отношении Московского государства становится все более жесткой. Он все более и более проявляет внимание к Казанскому ханству, начинает решительно требовать возвращения русским правительством в Крым Абдул Латифа. Одобряет подготовку мятежа в Казани против Русского государства, который вспыхнул летом 1505 года. Пользуясь поддержкой, а может даже и помощью Крымского хана Менгли-Гирея, казанский хан Мухаммед-Эмин сначала выступил против «злоупотреблений» московских воевод, но, по мере того как крымский хан все активнее и активнее подстрекал против Москвы, Мухаммед-Эмин даже предпринял попытку наступления на Нижний Новгород и Муром. После же прихода к власти Василия III казанский хан открыто провозгласил о разрыве отношений с Московским государством.

Все более жесткой становится политика Крыма по отношению к Московскому государству и в восточноевропейском регионе, особенно в последнее десятилетие правления Менгли-Гирея и стоящего за его спиной турецкого султана Баязида. Все меньше набегов крымский хан совершает на территорию польского короля, и в то же время Менгли-Гирей приступает к осуществлению все более регулярных опустошительных набегов на южные окраины Московского государства. Тактика Менгли-Гирея к Москве (да, впрочем, и к другим государствам) становится все более вероломной. Одной рукой он пишет грамоту московскому царю с уверением «в дружбе и согласии, противу Польского короля... великого князя земель и подвластных ему Российских князей не воевать», другой рукой седлает коня и совершает разбойничий набег на русские земли (зачастую опережая посла, направленного с грамотой в «дружеских заверениях»).

Наступившие в эти годы важные, крутые перемены внешнеполитического курса Крыма и Оттоманской Порты неоднократно привлекали внимание исследователей. При этом многие из них, пытаясь выяснить причины, вызвашие такую резкую перемену во взаимоотношениииях Москвы и Крыма, часто сводят все дело к проблеме приближения в начале XVI века государственных территорий Московской Руси к границам Крымского ханства и к вопросу якобы возросшей воинственности самой Москвы по отношению к Крымскому ханству. Но такие утверждения не подтверждаются историческими фактами. Так, исследователи И. Б. Греков, Л. В. Заборовский, Г. Г. Литаврин и другие, рассматривая взаимоотношения Турции и стран Европы, где, в частности, уделяют внимание и вопросу отношений между Турцией и Крымом, с одной стороны, и Польшей, Литвой и Московским государством, с другой, подчеркивают: «Такая трактовка тогдашней международной жизни региона не может быть целиком принята. На наш взгляд, двусторонние крымско-московские отношения должны быть впиисаны в систему международных отношений региона в целом». Такая точка зрения позволяет, пожалуй, наиболее верно разобраться в тех переменах, которые произошли во взаимоотношениях Москвы и Крымского ханства в начале XVI века.

Пока Крымское ханство и Османская Порта видели для себя основную опасность в существовании союза между Польско-Литовским государством и Большой Ордой, а также в тесном сотрудничестве Польши, Венгрии и Чешского государства, они активно сотрудничали с Московской Русью, справедливо считая, что именно она способна противостоять дальнейшему усилению Польши и Большой Орды. Но как только Большая Орда, по существу, перестала существовать и вследствие этого опасный польско-ордынский союз распался, перед Крымом и Портой возникла необходимость прекратить атаки на Польско-Литовское государство и форсировать наступательные операции против Московской Руси. И это несмотря на то, что польско-литовские «украины» еще были ближе и доступнее войскам Крымского хана, чем «украины» Московского государства. Изменение внешнеполитического курса Крымского ханства и Османской Порты произошло не сразу, так как полный разрыв с Москвой был чреват целым рядом невыгодных для них последствий. По заключению источников, «...эта политика стала фактом во втором десятилетии XVI века, а на протяжении 1505-1510 годов происходило лишь медленное «сползание» к такому внешнеполитическому курсу, поскольку крымско-османская дипломатия была вынуждена считаться с некоторыми сложностями конкретной исторической жизни региона, в частности с перспективой политического «воскрешения» как хана Ших-Ахмата, так и самой Большой Орды, а, кроме того, и с перспективой усиления Польши на Западе, в связи с симптомами нового сближения Ягеллонов, обусловленного попытками Сигизмунда и Владислава продолжить борьбу против Габсбургов при поддержке Франции».

После того как Московское государство, объединив свои земли, укрепило свое международное значение, а Большая Орда, напротив, утратила свое былое могущество, основной задачей крымско-османской дипломатии являлось разжечь польско-московское соперничество. С учетом этого становится ясно, что не случайно, видимо, Османская империя и Крымское ханство, продолжая поддерживать дипломатические связи и заверять как Москву, так и Краков в «любви и дружбе», вместе с тем использовали все средства для ослабления двух своих восточноевропейских соседей — Московскую Русь и Польско-Литовское государство.

Чаще всего таким средством были опустошительные набеги войск Крымского хана то на территорию Московской Руси, то на территорию Польского государства. Османско-крымская дипломатия использовала и даже подготавливала прямое столкновение между Москвой и Краковом. Это достигалось одновременной поддержкой и представлением параллельных «гарантий» военной помощи как Польше, так и Москве в случае возникновения вооруженного конфликта между ними.

Таким образом, к концу правления Менгли-Гирея внешнеполитический курс Крымского ханства по отношению к Москве резко изменился в сравнении с проводимой политикой его отца и самого Менгли-Гирея в начале его ханства. От активного союза с Москвой Крымское ханство переходит к «параллельной поддержке» Москвы и Кракова.

Этот внешнеполитический курс Крымское ханство и Османская Порта по существу без особых изменений соблюдали до самых последних дней существования Крымского ханства.

Вопросы и задания

1. В чем заключалось основное направление внешней политики при Хаджи-Гиpee?

2. Почему при первых крымских ханах существовал тесный союз между Москвой и Бахчисараем?

3. Какое влияние на внешнюю политику Крымского ханства оказывала Турция после захвата ею полуострова?

4. В чем выражалась зависимость Крымского ханства от Турции?

5. С чем было связано изменение внешнеполитического курса Крымского ханства в конце правления Менгли-Гирея? Охарактеризуй его.

6. Какое влияние оказывало Крымское ханство на политическую жизнь региона?