Правильная организация церковной жизни в любой стране связана с разрешением вопроса о т.н. "юрисдикции" или высшем церковном управлении. С самого начала Русская Церковь входила в юрисдикцию Константинопольского патриарха, поскольку именно из Византии Русь приняла Православие. В Константинополе получал свое посвящение Киевский митрополит, и нередко сам он был родом грек. Однако между Византией и Киевской Русью лежали Черное море и в особенности степь, в которой путешественника подстерегали опасности от кочевников-язычников. Христиане становились добычей степных разбойников, их продавали на невольничьих азиатских рынках. По причине своей удаленности и опасности Киевская митрополия не считалась престижной. В списках греческих архиерейских кафедр русская митрополия, будучи самой обширной, находилась, однако, на 61 месте.

С 1037 г., т.е. со времени Ярослава Мудрого, главным городом Русской митрополии стал Киев. И даже после разорения Киева от татар и переезда русских митрополитов во Владимир, а затем в Москву, они все равно продолжали именоваться "Киевскими".

В XII-XIII вв. русское население продолжает свое колонизационное движение на северо-восток, на верхнюю Волгу и Оку. Другой колонизационный поток устремляется из Поднепровья на юго-запад, в Волынь и Подолию. Две сильных княжеских семьи выделились из рода св. Владимира Мономаха. На северо-востоке Владимиро-Суздальские князья - Юрий Долгорукий, Андрей Боголюбский, а на юго-западе Галицко-Волынские князья - Роман, Даниил и Василько. В XIV в. политическая инициатива переходит на востоке к Московскому княжеству, а на западе - к Великому княжеству Литовскому. Два политических центра возникли на обширном пространстве, которое осваивали расселявшиеся к востоку и западу от границ прежнего киевского государства русские люди. Политическое обособление между Московской и Литовской Русью стало угрожать единству Киевской митрополии.

В 1303 г., когда Галиция и Волынь еще находились во владении княжеского рода Даниила Романовича, патриархом Константинопольским Афанасием в ответ на неотступные просьбы Галицкого князя Юрия была учреждена Галицкая митрополия. Это была первая удачная попытка образования двух независимых друг от друга русских митрополий. Однако в 1305 г. свт. Петр, выходец из Галиции (из Львова или Бельза), был поставлен митрополитом Киевским, и так было восстановлено нарушенное единство. Свт. Петр, занятый утверждением своих архипастырских прав во Владимирской Руси, нашел себе верного союзника в лице московского князя Юрия Даниловича и потому втянулся в круг московских интересов. Такое положение дел не устраивало литовского князя Гедимина. В 1316 или 1317 г. по его инициативе была образована особая Литовская митрополия. В нее входили Полоцкая и Туровская епископии, а также области прежней Галицкой митрополии с городами Галичем, Перемышлем, Владимиром Волынским, Холмом, Луцком. Первым Литовским митрополитом стал Феофил. В 1328 г. обе русские митрополии объединись под омофором митр. Феогноста, проживавшего в Москве. Литовская митрополия была упразднена по причине малочисленности христиан в самой Литве.

Более 100 лет продолжались попытки учреждения западно-русской митрополии, и всякий раз успех был непродолжительным. Литовские князья последовательно обращались к Константинопольским патриархам, а те одно время уступали просьбам, а в другое - восстанавливали единство. Так Ольгерд в 1353 г. выдвигает своего кандидата Феодорита с тем, чтобы возобновить Литовскую митрополию. Эта попытка оканчивается неудачей. В следующем 1354 г. его кандидат Роман получает посвящение на Литовскую митрополию с центром в Новогрудке. В 1361 г. митр. Роман умер, и единство Русской митрополии было восстановлено свт. Алексием. В 1371 г. польский король Казимир добивается возобновления Галицкой митрополии (Галиция тогда уже входила в состав Польши), которую возглавил митр. Антоний. Воодушевленный этим примером Ольгерд добивается в 1375 г. посвящения для Литвы митр. Киприана. Однако в 1390 г. свт. Киприан объединяет разрозненную паству обоих митрополий. Затем литовский князь Витовт возобновляет ходатайство об открытии Новогрудской митрополии. В 1415 г., получив отказ Константинопольского патриарха, Витовт приказывает западно-русским епископам посвятить своего кандидата - игумена Григория Цамбалка. После 1419 г. единство Киевской митрополии восстанавливается митр. Фотием.

Ферраро-Флорентийская уния 1439 г., ознаменовавшая соединение Римской и Греко-Восточной Церквей, привела к окончательному разделению русской митрополии на Московскую и Киевскую. Митр. Исидор, принявший унию, был осужден и бежал из Москвы, однако нашел себе католическую поддержку на землях Великого княжества Литовского. Когда в Москве собор русских епископов в 1448 г. избрал на место Исидора митр. Иону, Исидор сумел поставить в качестве митрополита в Литве своего ученика-униата болгарина Григория. В 1458 г. 9 западно-русских епархий (Киевская, Брянская, Смоленская, Перемышльская, Туровская, Луцкая, Владимиро-Волынская, Полоцкая, Холмская и Галицкая) вошли в состав Киевской митрополии Григория. Так совершилось окончательное разделение. Однако западно-русская паства не хотела подчиняться митрополиту-униату, и Григорий не смел даже въехать в Киев. Он находил себе поддержку только у католического правительства, которое видело в унии самое действенное средство для подавления в Великом княжестве Литовском сопротивляющегося русского национального начала. В конце своего правления митр. Григорий вынужден был считаться с твердыми убеждениями своей паствы, и отдал долг послушания православному Константинопольскому патриарху. Спустя 3 года после смерти Григория Болгарина, в 1475 г., на Киевскую митрополию был поставлен епископ Смоленский Михаил, защитник Православия. В 1488 г. русские удельные князья обращались к патриарху Константинопольскому по случаю избрания Киевским митрополитом архиепископа Полоцкого Ионы и, между прочим, жаловались на гонения за веру. В 1480 г. польский король и литовский князь Казимир издал указ о запрещении строительства новых и ремонта старых православных храмов.

Греческие патриархи видели на пространстве былой Киевской Руси образование двух политических центров и старались поддерживать между ними церковное единство. Однако они вынуждены были считаться с продвижением католической миссии на восток. В 1386 г. произошло латинское крещение язычников-литовцев. Великие литовские князья также стали исповедовать католичество. Они могли стеснять в вере своих православных подданных. Разделение Русской митрополии на Московскую и Киевскую ставило западно-русскую православную паству Киевского митрополита в большую зависимость от католических литовских и польских правителей.

"Почему избрали Свидригайло"

Со времени династической унии 1386 г. между литовским князем Ягайло и польской королевой Ядвигой православные в Великом княжестве Литовском стали испытывать ограничения. Литовские бояре, плотным кольцом окружавшие литовского князя, постарались не допустить в свой круг удельных русских князей и бояр. Привилей 1387 г., данный Ягайло литовским боярам с целью склонить их к принятию католичества (что было одним из условий династической унии с Польшей), соединяет получение привилегий с католическим крещением, а Городельский привилей 1413 г. предоставляет право занимать высшие государственные должности в этнической Литве только католикам по вере и литовцам по национальности. К тому времени в самой столице великого княжества г. Вильно проживало значительное количество русских, было несколько православных храмов. Теперь приток русского населения в этническую Литву должен был уменьшиться. Католичество становится религией привилегированной и господствующей в Великом княжестве Литовском.

Католическая церковь приобретала свое преимущественное положение отнюдь не по причине своей многочисленности или древности на литовских землях. Если не считать князя Миндовга, принявшего католичество в 1251 г. и потом снова объявившего себя язычником, и нескольких крестовых походов ливонских рыцарей, навязывавших крещение силою оружия, только монахи францисканцы и доминиканцы имели небольшой миссионерский успех при литовских князьях Гедимине (1316-1341) и Ольгерде (1345-1377). Ягайло в 1387 г. приступил ко крещению языческой Литвы, а Витовт в 1413-1420 гг. четыре раза водил свои войска в Жемайтию, чтобы принудить ее жителей к принятию католического крещения, но литовский народ внешне крещенный, еще не одно столетие оставался при своем языческом мировоззрении. Одни лишь бояре, почувствовав, что с принятием католической веры соединены материальные выгоды, охотно подчинялись ксендзам и бискупам.

Гоединение с Польшей обязывало великого князя литовского быть ревностным католиком. В своей грамоте Виленскому католическому епископу от 22 февраля 1387 г. Ягайло говорит: "Согласно королевской присяге, мы заверяем, что все население литовского княжества, народы обоего пола, любого сословия или достоинства, находящиеся в наших владениях Литвы и Руси, будут приведены к католической вере и послушанию Римской церкви. Они будут привлечены, призваны и согнаны туда, в какой бы вере они не состояли". Православие распространялось среди литовцев нередко посредством смешанных браков. Теперь Ягайло запрещает браки литовцев с русскими, если православная сторона не заявит наперед о своем согласии принять католичество. А если такой брак уже состоялся, то не расторгать его, а принудить, не исключая и насильственных мер, православную сторону к католическому крещению. Как следствие подобных запрещений сохранилось известие о мученической смерти двух знатных литовцев, не пожелавших изменить Православию.

При Витовте (великий князь 1392-1430) русское население Великого княжества Литовского только роптало на стеснения и ограничения. Однако после его смерти все русское большинство поддержало избрание на литовский престол Свидригайло, давнего политического противника Витовта. Этот князь, будучи католиком, большую часть времени правил в русских областях и сумел завоевать симпатии русского населения. После вступления его в должность, в 1431 г., как знак благоволения к русским православным началам на т.н. "Острых воротах" г. Вильно появляется чудотворная икона Божией Матери (Остробрамская). Избрание Свидригайло было совершено вопреки Городельскому определению, т.е. без совещания с поляками. По отзыву польского Краковского епископа Збигнева Олесницкого, Свидригайло окружил себя русскими людьми, которые входили в великокняжескую раду наравне с католиками литовцами, получали назначения на важные государственные должности в самой Литве. Очевидно, он нисколько не стеснялся Кревскими и Городельскими соглашениями. Однако пренебрежительное отношение великого князя к литовскому боярству его и погубило. Был организован заговор, Свидригайло едва спасся в Полоцк, а на его место был избран Сигизмунд, младший брат Витовта. Чтобы привлечь на свою сторону русскую знать, он в 1434 г уравнял права князей и бояр литовских и русских, уже не упоминая об их религиозных различиях. В 1435 г. Свидригайло потерпел окончательное поражение от войск Сигизмунда в битве у Вилькомира, когда погибло 13 русских князей, а 42 были взяты в плен.

Борьба Свидригайло и Сигизмунда в 1432-1435 гг. не была частным эпизодом междукняжеских отношений. Это была борьба национальная. С одной стороны литовцы стремились ограничить русское влияние. Русский язык, русские гражданские понятия, русская вера (Православие) не находили препятствий в языческой Литве. Связи с Польшей открыли дорогу польскому влиянию. Католическое крещение обособило литовцев от русских. Католичество самого литовского правителя и его ближайших советников (рады) предоставило возможность искать привилегий по национально-религиозному признаку. Это последнее вызвало протест русской знати, которая стремилась к тем же сословным привилегиям, что были у литовского боярства. Борьба приобрела и религиозный оттенок. Когда шел с войском Свидригайло, тогда разрушались костелы и изгонялись католические священники, когда Сигизмунд, соответственно, страдали православные.

В результате этой междоусобной войны русские не получили полного удовлетворения. Правилен, данные в 1434 г. при Сигизмунде и в 1447 г. при Казимире, распространили на западно-русских князей и бояр имущественные и другие права литовской знати. Теперь они могли брать те же рыцарские гербы, что прежде получили литовские фамилии от польских панов, свободно распоряжаться своим имуществом, не подвергаться наказанию без суда, судить крестьян в своих имениях и не платить в княжескую казну ни натуральных повинностей ("дякла"), ни денежных ("серебщины"). Однако религиозное ограничение участия в высшем государственном совете-раде не было отменено, русская (православная) знать не добилась политических прав, т.е. юридически, по праву не разделила с великим князем литовским его власть, как этого добились литовские бояре католики. Религиозные ограничения Городельского привился 1413 г. были отменены только в 1563 г. накануне вхождения литовско-русского государства в состав Речи Посполитой.

"Храмы–замки"

XV в. в истории Православия на Беларуси был временем тревожным. Ограничения политических статей Городельского привилея 1413г., междоусобная война при Свидригайло в 1432-1435гг. и попытки подчинения Киевской митрополии Римским папам, имевшие место при митр. Григории Болгарине (1458-1478) и митр. Иосифе Болгариновиче (1500-1501), заставляли православных подумать о своей защите. Характерным образом это отразилось в архитектуре некоторых церквей на Беларуси к. XV- перв. пол. XVI вв. Ведь самым драгоценным для верующего сердца всегда остается храм. Беречь его от поругания, от посягательства иноверцев, беречь как свое сокровище во время войн и грабежей - это значит беречь самого себя, свое имя христианское. "Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше" (Мф.6,21).

Польский и литовский государь Казимир IV в 1480г. издал указ о запрещении строительства новых и реставрации ветхих православных храмов. Это запрещение было сделано под действием настоятельных просьб его болезненного сына, отличавшегося большой ревностью к католичеству, которого тоже звали Казимиром. Так свидетельствует предание, записанное в житии королевича Казимира, канонизированного Римской церковью. Во всяком случае, в 1495г. великий князь литовский Александр говорил московским послам: "Князья наши и паны, вся земля имеют право и записи от предков наших, от отца нашего и нас самих, а в правах написано, что церквей греческого закона больше не прибавлять - так нам этих прав рушить не годится". Указ Казимира IV, не дошедший до нашего времени в письменном виде, имел, однако, больше политическое, чем практическое значение. Католическое правительство не имело силы воплотить его в русских областях литовского государства. Православные продолжали строить свои храмы, но делали это как бы против закона, неофициально. Именно в это время появились храмы т.н. "оборонного типа", напоминающие замок по своему внешнему виду.

Свято-Михайловская церковь оборонного типа, д. Сынковичи, 1407г.

Михайловская церковь в Сынковичах имеет все признаки оборонительного сооружения. Ее толстые стены выложены из прочного кирпича, по углам высятся башни. В современном виде храма не достает центрального купола, но все покрывает высокая двухскатная крыша. Не определена точная дата построения этой церкви. Исследователи заметили архитектурное сходство церкви в Сынковичах и Мирского замка, строительство которого было начато ок.1510г. Возможно, в обоих случаях воплотился замысел одного и того же архитектора. Храм запечатлел в себе влияние готического стиля, нового для прежней восточно-византийской архитектуры в Юго-Западной Руси.

Другим памятником замковой архитектуры является церковь Рождества Богородицы в Мурованке (Маломожейковская). Ее стены толщиной ок. 2-х метров, башни со спиральными каменными лестницами, потайные ходы и подземелья, наконец, железная входная дверь, опускавшаяся и поднимавшаяся на цепях из специальной ниши в стене, - все это черты оборонительного сооружения. Этот удивительный храм много пережил на своем веку. Изначально православный, он был захвачен униатами, католики поставили в нем орган. Местные помещики довели церковь до такого жалкого состояния, что имп. Александр I, пожелавший однажды осмотреть ее, приказал незамедлительно начать реставрацию. К сожалению, удар молнии в 1805г. привел к обрушению церковную крышу, и полное восстановление храма было закончено только в 1873г., уже после возвращения его православным.

Еще один памятник храмового зодчества оборонного типа - это Благовещенский собор Супрасльского монастыря (совр. Польша). В 1503-1510гг. благодаря щедрым пожалованиям основателей мужского монастыря на р. Супрасле литовским вельможам Александру Ходкевичу и Иосифу Солтану здесь был построен великолепный храм, стены и башни которого напоминали по своему изяществу скорее дворец, чем замок. Нижняя часть собора была украшена ромбовидными кирпичами, а устремленные вверх башни венчались луковичными куполами и крестами.

Храмы-крепости известны не только на территории современной Беларуси. Есть Покровская церковь в Суткивцах (1467г.), на Украине, Онуфриевская церковь в Посаде Работицкой, в Польше.

Храмы оборонного типа находились во внутренних областях Великого княжества Литовского, где не было угрозы пограничных стычек и грабежей от хищных соседей. Но здесь проходила граница другого рода, граница конфессиональная. С одной стороны - православное население русских областей княжества литовского, с другой - католическое население Польши и этнической Литвы. Очевидно, что православные готовились оберегать свои храмы и свою веру.

Как жило духовенство"

Советская школа под Церковью обычно понимала духовенство. Учили, что Церковь – это учреждение, дурманящее простой народ, чтобы тем легче было дворянской «верхушке» его эксплуатировать. На самом же деле, Церковь – это не духовенство и не учреждение для оправдания господства одних над другими. История XX в. это ясно доказала. В январе 1918 г. Церковь лишили государственной опоры, отделили от школы, начались гонения и убийства ее священнослужителей. Но за свои храмы боролись приходские общины, на место сосланного или убитого священника рукополагался вчерашний прихожанин, наградой которого опять были всевозможные лишения, голод и жестокие притеснения. Сменилось несколько поколений, и … Церковь выжила, наглядно показав, что ее опора и источник жизни находится не снаружи, а внутри ее самой.

Но внутреннее содержание церковной жизни не понятно человеку внешнему. Придирчивый взгляд нашего современника естественно обращен на духовенство: вот люди, прямая обязанность которых служить Богу и людям. Они в ответе за состояние духовной и материальной жизни Церкви, их достоинства равно, как и недостатки незамедлительно отражаются в ней. Такую точку зрения нельзя не признать справедливой. Всякий священнослужитель призван с честью выдержать этот взгляд.

Пастырь, храм и люди – вот Вселенская Церковь в ее местном проявлении. Без какой-либо из этих составных частей не строится церковная жизнь. Община может построить храм, но пока в нем не будет священника, чтобы он наполнил его совершением божественной службы, тот храм будет пуст. Чтобы был священник, необходимо обеспечить его содержание. Благочестие наших предков старательно проявляло себя в строительстве многочисленных церквей, кто же были тогда священники и на какие средства они жили?

Древняя Русь, куда органически входили Полоцкая и Туровская земли, представляла собой большое пространство с малочисленным разбросанным населением. Это население жило в областях, средоточием которых были города, расположенные по берегам рек. С самого начала Русской Церкви ее особенностью стала обширность ее епархий. Епископ жил в городе, главным украшением которого был соборный храм, один или несколько монастырей, а вокруг, среди густых лесов и топких болот, стояли редкие деревянные церквушки, связывающие в один приход несколько передвижных крестьянских дворов, которые трудом расчищали себе для запашки одни лесные участки, чтобы после их истощения через несколько лет рубить и выжигать другие. Постепенно крестьянские хозяйства переходят от подсечного земледелия к двух- и трехполью, оседают и скучиваются в общинные миры. Иметь свой храм для сельской общины становится «делом чести». Также и в городах, каждая улица (жившая наподобие сельской общины) должна была украшаться своей собственной церковью. Бывало, что для избавления от разных бедствий (голода, мора и проч.) община воздвигала маленький храм за одно утро так, что еще до полудня епископ совершал его освящение и первую литургию.

Большому количеству храмов соответствовало еще большее количество священнослужителей. Духовенство сначала не было замкнутым сословием. Умение читать и писать, грамотность, выдвигали священника на почетное место и в городе, и на селе. Характерной чертой периода X-XV вв. было широкое участие мирян в выборе кандидатов на священный сан. Князья с боярской думой и областная сходка (вече) выбирали себе епископа, горожане выдвигали из своей среды священника для соборного храма, а сельские миры присылали достойного кандидата, взятого из крестьян. В епископы поставлялись чаще всего монахи, имеющие происхождение от знатных и состоятельных родителей. Один монастырь Киево-Печерский по свидетельству еп. Симона Владимирского (†1226) выпестовал около 50 будущих архиереев. Выходцами из этого монастыря были свтт. Мина, Дионисий и Симеон Полоцкие.

На содержание епископа и его соборного духовенства (т.н. «клироса») князь давал десятину своих доходов, которую впоследствии заменили земельные пожалования из княжеских владений. Монастыри также получали в дар от князей и бояр села, поля и покосы. Приходские священники получали от сельской общины земельные наделы и определенное денежное или натуральное содержание по договору. Плата за требы, размер которой зависел от обычая и доброй воли дающего, была для них другим источником дохода. Приходы и священники платили разнообразную дань епископу: во время его посещения церкви, за хиротонию священника, за «благословенную» грамоту, назначающую на приход и др. В материальном отношении между епископами, с одной стороны, монахами и соборным духовенством, с другой, и приходскими священниками, с третьей, появилось различие, крайне невыгодное для последних. Высшее духовенство было лучше обеспечено, лучше защищено социально, а сельское духовенство находилось в податном положении к своему епископу и часто подвергалось злоупотреблениям мирских чиновников, находящихся на архиерейской службе. Тяжелой для священника была материальная зависимость от сельской общины, которая нанимала себе пастыря, сообразуясь со своими собственными выгодами. Поэтому священник чаще всего питался не от алтаря, а от сохи. «Мужик за соху – и поп за соху», «если попу пашни не пахать, то голодну быть», – говаривали в старину.

Наблюдение за порядком в обширных епархиях было затруднено для епископа. Вошло в обычай делать объезд приходов через три года на четвертый. Поэтому когда на епископский двор приезжал кандидат на священство к новопостроенной церкви или преемник умершего священника из какой-нибудь сельской общины, то архиерей не затруднялся с выбором альтернативы. Ставленник платил приличный взнос за хиротонию, выдерживал экзамен и выполнял послушания при епископском доме или монастыре. Затем следовали его посвящение и священническая практика при соборной церкви, после чего давалось благословение на приход. Теперь священник был тесно связан с сельским начальством, да с архиерейским чиновником (десятильником), который в отличие от епископа посещал приход каждый год для сбора т.н. «подъезда». А если еще учесть самоуправство князей и бояр в церквах своих домов и имений, когда к священникам, бывало, относились не лучше чем к слугам, то будет понятно, сколько разных беспорядков волновало Русскую Церковь даже в ее лучшие времена. В этом отношении интересны материалы церковного собора 1509 г. в Вильно.

"Собор 1509 г."

25 декабря 1509 г., в праздничный день Рождества Христова, в столице Великого княжества Литовского г. Вильно митр. Иосифом Солтаном был созван собор духовенства Киевской митрополии. В нем приняли участие все восемь западно-русских епископов (включая митрополита), семь настоятелей монастырей, семь настоятелей соборных храмов и простые священники. 15 правил этого собора, направленные против разных злоупотреблений, хорошо характеризуют недостатки церковной жизни того времени.
Условно можно разделить все постановления собора на две группы: одни правила касаются поведения духовных лиц, другие – вмешательства светских лиц в дела церковные.

Рукоположение в священные степени, согласно церковным канонам, должно совершаться епископом только для своей епархии с учетом открывшейся где-либо вакансии. Кандидат на священство должен пройти ставленническую исповедь перед духовником, который свидетельствует затем перед епископом, что у кандидата нет никаких препятствий к принятию сана. Правила Виленского собора запрещают нарушать установленный в Церкви порядок. Имея в виду таких людей, которые искали себе престижного и доходного епископского, игуменского или священнического места, занятого еще здравствующим лицом, собор запрещает рукополагать кого-либо занимающегося, как бы мы сейчас сказали «подсиживанием», а также запрещает рукополагать неизвестных соискателей духовного сана из других епархий и принимать без должного рассмотрения перебежчиков из одной епархии в другую. В отношении к исповеди кандидата на священный сан постановлено, что если ставленник скроет от духовника какой-либо тяжкий грех или обманет на исповеди, а после рукоположения все станет известным, то недостойный запрещается в священнослужении.

Запрещается отлучать священника от прихода по епископскому произволу, но только в случае нарушения священником своей присяги: если священник содержит храм в небрежении, совершает службы не по уставу или упивается, то запретить ему священнослужение временно, в надежде на раскаяние, а если и во второй раз не образумится, тогда поступать с ним по строгости. Достойно замечания также правило, основанное скорее на греческом обычае, чем на церковном законе, запрещающее священствовать вдовым священникам (дело в том, что после принятия сана второе венчание невозможно без оставления священства: не сам по себе брак есть препятствие к священству, но второбрачие). Правило справедливое если вдовый священник живет с наложницей и тем самым подает пастве соблазнительный пример внебрачного сожительства.

Светские властители с другой стороны осложняли церковную жизнь своим вмешательством. Точкой соприкосновения духовной и светской власти служил т.н. «патронат» или ктиторское право. «Ктитор» – это греческий термин, обозначающий основателя храма. На свои средства он строил церковь и из своего имения давал землю на содержание священника и причта. Однако не все доходы с этой земли поступали в распоряжение церкви, но только необходимая часть, остальное возвращалось ктитору. Передавая свою землю в собственность храму, он становился как бы арендатором этой земли. Кроме того ктитор имел решающий голос в выборе священника к построенной им церкви. Еще он заботился о благолепии храма, защищал интересы прихода и перед светским чиновником, и перед архиерейским служкой. Однако общая тенденция была такова, что светские патроны имели притязания распоряжаться в своей церкви как епископы. Рукоположение священника стало определяться не избранием его архиерея, а назначением патрона. Польские короли и князья литовские стали назначать митрополита и епископов в своем государстве, игуменов монастырей и настоятелей храмов, которые построили на свои средства. Им подражали в своих имениях меньшие властители, также назначая и изгоняя священников. Городские общины строили своим иждивением церкви, избирали для них старост и тоже выступали в роли патронов, стараясь присвоить себе епископские полномочия надзора за своими храмами и духовенством.

Отцы Виленского собора старались ограничить злоупотребления правом патроната. Они запрещали принимать священника без благословения архиерея, также и изгонять священника без письменного изложения его вины и суда архиерейского. Если храм пустует и богослужения не проводятся в нем более трех месяцев, то епископ назначает туда священника не считаясь с мнением патрона того храма. В заключение участники собора постановили не уступать возможным протестам вельмож против означенных правил. Если необходимо, то созывать чрезвычайный собор для отстаивания интересов Православной Церкви перед главой государства князем литовским.

Однако правила собора 1509 г. были далеки от исполнения и большинством остались только на бумаге. Право патроната в течение XVI в. стало для Киевской митрополии одним из самых больших зол. Главные патроны Православной Церкви, одновременно польские короли и литовские князья, были католиками и покровителями католичества. Стесняемые военными нуждами, они все более и более попадали в зависимость от мелкопоместного дворянства – шляхты, награждая приближенных за выслугу лет и ратные подвиги не столько деньгами и почестями, сколько доходными должностями, в том числе и епископскими. Такой «нареченный» епископ, пропахший порохом войны и охоты и парами бесшабашных пирушек, совсем не стремился оставить свой прежний образ жизни, но смотрел на церковные имения как на награду. Нередко такие «нареченные» епископы уже подсчитывали «доходы» епископа еще здравствующего, и даже после кончины последнего не один год могли оттягивать свое рукоположение, не испытывая к священническому служению такого влечения, какое имели к церковной скарбонке.

Беспорядки в церковной жизни нарастали. Епископы в споре друг с другом и митрополитом обращались к королю. Горожане судились со священниками, монахи с архимандритами. Между мирянами и епископами стало возникать отчуждение и взаимное недоверие. В это время развились западно-русские братства, которые приняли на себя часть миссионерских, благотворительных и административных обязанностей, упавшего во мнении общества духовенства.

"Начало западно-русских православных братств"

Жизнь Церкви не ограничивается службами и проповедями духовенства, это жизнь общинная: монашеская или приходская. Община строит храм, избирает священника и посредством старосты следит за состоянием храмового имущества. В средние века если церковь была построена на земле государственной (королевской, великокняжеской), то жизнь общины (монастыря, прихода) часто зависела от княжеской администрации, если на земле частновладельческой - от власти панской, а если в городе - от городских властей. В XVIв. злоупотребления правом патроната (см. "Собор 1509 г.") когда на церковные должности назначались лица малодостойные, привели к ослаблению влияния духовенства в жизни общественной. В это время из городских профессиональных союзов (цехов) стали создаваться союзы, выдвигающие на первый план своей деятельности религиозные цели. Так появились знаменитые западно-русские братства, вставшие на защиту интересов Православной Церкви.

В Священном Писании есть такие слова: "Братство любите" (1 Петр. 2,17). Здесь подразумевается христианская община, где все мужчины как братья, а женщины как сестры во Христе. В книге Деяний апостольских очень тепло живописуется быт первых христианских общин: "У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее" (Деян. 5,32). Эти примеры из Священного Писания послужили образцом для благочестивого подражания. Первоначально целями православных братств были дела милосердия и служения ближнему.

Ремесленные союзы (цехи) городов, имевших самоуправление (Магдебургское право), создавались без различия вероисповеданий. Но в сер. XVв. православные ремесленники стали образовывать внутри цеха свои отдельные собрания. Возможно, причиной такого обособления стало отвержение православными Ферраро-Флорентийского собора 1439г., провозгласившего будто бы соединение Восточной и Западной Церквей, на самом же деле только усугубившем это разделение. Во всяком случае, первое западно-русское православное братство появляется в самом 1439г. во Львове. В 1458г. другое братство образовалось в Вильно.

Пришел XVIв., и без малого пол Европы было охвачено реформацией. Молодые люди из знатных фамилий, учившиеся в университетах Германии, принесли в Польшу и Литву новые религиозные веяния. Мода на протестантизм охватила не только католическую, но частично и православную шляхту. Вслед за реформацией пришла контрреформация. Католический орден иезуитов, обосновавшийся сначала в Польше (с 1564г.), а затем в Литве (с 1569г.), ревностно начал возвращать "заблудших овец в единую римскую овчарню". В 1569г. в результате Люблинского соглашения Польское королевство и Великое княжество Литовское соединились в одно государственное тело - Речь Посполитую (Rzeczpospolita Polska). Католическое влияние на западно-русских землях усилилось. В 1583г при короле Стефане Батории православных пытались централизовано склонить к принятию григорианского календаря. Король Сигизмунд III (1587-1632) показал себя ревностным католиком, началась активная пропаганда церковной унии.

В этих обстоятельствах православные братства начали умножаться и ставить перед собой не только благотворительные цели. Необходимы были меры к защите Православия. В 1586г. во время посещения Львова Антиохийский патр. Иоаким дал старейшему Львовскому братству первый устав, который стал впоследствии образцом для всех остальных. В нем помимо обычных правил о выборе старейшин, братской кружке, братском суде и взаимной помощи, давались права обличать поступки своих членов, противные закону Христову, даже отлучать их от Церкви, обличать самих епископов. Стало обычным для братства содержать больницу и богадельню для дел милосердия, школу и типографию для дела просвещения. Членами братства теперь становились не только жители одного города, но и православные из отдаленных мест, живущие даже в других государствах: епископы, монахи, священники, князья, паны, мещане. В братство вступали иногда целыми приходами. Кроме старейших братств Львовского и Виленского учреждаются братства Луцкое, Киевское, Могилевское, Слуцкое, Брестское, Минское, Пинское, Оршанское и др. Каждое братство именовалось по названию храма, при котором было основано. Так Львовское - в честь Успения Богородицы, Виленское - в честь Св. Троицы, Могилевское - в честь Богоявления Господня, Слуцкое - в честь Преображения, Брестское - в честь свт. Николая, Минское - в честь св. апп. Петра и Павла.

Раз в год после Пасхи, в неделю о Фоме, братчики избирали из своей среды четырех старшин. Они проводили собрания, представляли братство перед светскими властями, возглавляли братский суд, хранили казну, следили за состоянием имущества и т.д. Каждую неделю после воскресной службы братчики проводили собрания, а если необходимость требовала какой-нибудь чрезвычайной сходки, то по городу обносилось братское знамя. Ежегодно все делали денежные взносы (обычно 6 лит. грошей) или давали определенное количество свечного воска. Важной статьей братского дохода была выручка от продажи книг своей типографии.

Королевская власть не препятствовала образованию церковных братств, подтверждала их привилегии, одной из которых было право на строительство новых храмов и монастырей. Когда по приказу короля Сигизмунда III и проискам униатов православные храмы будут закрываться, одни только братства сохранят свою привилегию на постройку новых церквей. Другое важное преимущество заключалось в содержании братской типографии и издании православной литературы, в том числе полемической. Немалое значение имели также братские школы. Из них Киевская коллегия стараниями митр. Петра Могилы приобретет значение первого центра просвещения не только для православных всей Киевской митрополии, но и Русской Церкви с центром в Москве.

Брестская церковная уния 1596г. станет тем испытанием, в котором православные западно-русские братства окрепнут. Это будет время закалки, при которой железо превращается в булат, а душа терпением преодолевает страдание.

"Брестская уния 1596 года"

Брестская уния 1596 г. ознаменовала целый период истории Православия на белорусской земле. До первой пол. XIX в. церковная уния разделяла прежде бывшую здесь единой православную паству на принявших католическое вероучение униатов и оставшихся верными восточному учению православных.

Само слово "уния" перешло в русскую лексику из польского языка, а корень этого слова латинский. "Уния" означает "союз", "соединение", "согласие". История же церковной унии показала, что это не союз или согласие, а подчинение части православной паствы Католической церкви с римским епископом (папой) во главе. Подчинение, имевшее самые горькие последствия. Так, в жалобе православной шляхты Белой Руси и Украины Варшавскому сейму 1623 г. уния именуется яблоком раздора, брошенным между поляками, русскими и литовцами. "Оно вместо единства и согласия, - говорили тогда православные делегаты, - повлекло за собой разногласия, отталкивающую вражду, ненависть, беспорядок и не на благо нашей родины, оно, вероятно, во время сна людей было брошено врагом человеческим". История Брестской унии - это история борьбы за свободу исповедания православной веры в пределах государства Речи Посполитой Польской.

Есть люди, которые говорят, что союз между религиями есть дело прогрессивное и, прямо таки, мечта человечества. Есть другие, которые говорят, что Брестская уния выявила самобытность белорусского народа, что это его национальная религия. Они видят только идею, она увлекает их своей наглядной привлекательностью. Но как хороша та или иная идея на практике? Вдруг для ее осуществления применяются обман и насилие? Можно ли обман оправдать во имя "прогресса" и насилие во имя "национального возрождения"? Пусть исторические факты помогут дать правильные ответы.

Идея церковной унии как восстановление утраченного единства между европейским Востоком и Западом бытовала уже с самого начала церковного раскола. Слышала о ней и молодая Церковь Русская. Еще во времена св. Ольги и св. Владимира, крестителя Руси, в Киев приходили римские посольства. По этому поводу было написано послание от Константинопольского патриарха русскому митрополиту не сообщаться с латинянами. Затем каждое столетие при каждом удобном случае римские папы слали словесные обращения: будь то свадьба русской княжны с польским королем или великокняжеские усобицы. Но католическая миссия не имела успеха. В 1233г. князь Владимир Рюрикович даже изгнал появившийся было в Киеве орден доминиканцев.

Несколько раз римским папам как будто удавалось распространить свою власть на Греческую Церковь, когда Византия находилась в критическом положении под осадой турок. Так появились в 1274г. Лионская и в 1439г. Ферраро-Флорентийская унии. Условия соглашения были такими: православные признают католическое учение о главенстве папы, об исхождении Святого Духа (лат. Filioque - "и от Сына"), о чистилище и при этом сохраняют свои богослужебные традиции, т.е. обряды. Но вынужденные политическими обстоятельствами и давлением императорской власти условия были отвергаемы православным народом, отступали от них и сами греческие епископы. Таким образом, уния заключалась только на бумаге.

Иные благоприятные условия для католической миссии складывались в государстве, где совместно проживали литовцы и русские. До тех пор, пока эта страна сохраняла опоры своей независимости, здесь трудно было утвердиться католичеству даже при помощи оружия сильного монашеского ордена. Но когда Великое княжество Литовское стало подпадать влиянию католической Польши, тогда появилось небывалое прежде приобретение прав и вольностей по религиозно-национальному признаку. Всеми преимуществами могли обладать только католики-литовцы (см. "Городельский привилей 1413 г."). Династический союз двух государств, Польши и Великого княжества Литовского, когда два государства возглавлял один общий правитель, подготовил их слияние в одно целое. Так состоялась Люблинская уния 1569 г. Теперь в едином государстве господствовал единый сейм и единый король, но еще сохранялось религиозное различие. Когда католичество имело своим союзником светскую власть, то оно не отличалось веротерпимостью. Сразив протестантство в Речи Посполитой в напряженной борьбе, римское духовенство, лидером которого стал орден иезуитов, приступило к пропаганде унии среди православных.

В 1577 г. первый раз издается сочинение иезуитского проповедника Петра Скарги "О единстве Церкви под единым пастырем". "Милые братья, - восклицал в своей книге Скарга, - почему вы от нас отступили, от единственной главы своей, от верховного пастыря отделились?" После защиты католического учения о власти папы и других латинских нововведений, напомнив о заключении Ферраро-Флорентийской унии, Петр Скарга переходит к описанию печального положения Православной Церкви. Священники вступают в брак, пекутся только о мирском, огрубели как холопы. Язык церковнославянский держит русских в невежестве, потому что языком богословия и школы могут быть только греческий или латинский. Наконец, права православного духовенства попираются мирянами, которые вмешиваются в церковные дела. Выход начертан Скаргой только один - это уния, дань послушания римскому епископу.

В кон. XVI в. православная Киевская митрополия, включавшая в себя земли современной Западной Украины и Беларуси в составе Речи Посполитой, действительно находилась в тяжелом положении. Православные были многочисленны, насчитывалось приблизительно 11 тыс. священнослужителей и соответственно немногим менее храмов и монастырей. Однако общественное положение духовенства и его влияние на народ было незначительно. Многие представители высшего сословия, знать, потомки русских удельных князей и бояр, прельстившись политическими выгодами и вкусив плоды иезуитскго школьного образования, оставляли Православие и уходили в католичество. Так же поступала и мелкопоместная шляхта. Православными оставались в своей массе только крестьяне и мещане. Самым болезненным явлением церковной жизни было нарастающее недоверие между высшим духовенством, епископами, и мирянами, составлявшими братства (см. "Начало западно-русских православных братств"). "Как, - говорили владыки, - какой-нибудь сходке ремесленников, седельников и кожевников, неучам в вере, дать право составлять приговоры о делах Церкви!" Миряне со своей стороны были недовольны епископами, которые выглядели более светскими панами, чем пастырями. Константинопольский патриарх Иеремия, посетивший Киевскую митрополию в 1588-1589 гг., поддержал братства, изъял некоторые из них из подчинения местным архиереям. Недовольные епископы решили уйти от послушания греческому патриарху, присягнув римскому папе. Так они надеялись не только возвратить свои прежние полномочия, но и добиться новых выгод, которыми располагали католические бискупы, заседавшие вместе с королем и магнатами в государственном совете.

Когда королем Речи Посполитой стал Сигизмунд III (годы его правления 1587-1632), ревностный католик и воспитанник иезуитов, для заключения церковной унии создалась благоприятная обстановка. В 1590 г. иезуитский проповедник Петр Скарга во второй раз издает свою книгу об унии и прямо посвящает ее королю. Без единства церковного, говорит Скарга, невозможно осуществить полного государственного единства Речи Посполитой.

В 1591 г. четыре западно-русских епископа присылают королю Сигизмунду III свое согласие на унию с Римом. Владыки поставили условиями унии сохранение восточных обрядов и своих иерархических полномочий. Король с радостью прочитал это пока еще конфиденциальное обращение и принял епископов под свою защиту. Так начались переговоры о соединении с Римской церковью. Среди сторонников унии особенно выделялись епископ Брестский Ипатий Потей и епископ Луцкий Кирилл Терлецкий. Свое согласие на унию тайно дал и митрополит Киевский Михаил Рагоза.

Идея церковной унии, пропагандируемая католиками, обсуждалась, конечно, среди разных слоев православной паствы. Известный покровитель Православной Церкви, престарелый князь Константин Острожский, считал, например, что уния - это возможно благоприятный выход из того состояния нравственного упадка и подавленности, в котором находились и народ, и православная иерархия. Но обсуждение условий унии, по мнению князя, должно было вестись открыто и с участием православных патриархов, в особенности, Константинопольского и Московского. Известно также, что собор женатого и монашествующего духовенства Львовской епархии, созванный во Львове в 1595 г. по частной инициативе епископа Гедеона Балабана, единогласно высказался за подчинение римскому папе. Православные миряне, составлявшие братства, наоборот, отрицательно относились к идее унии. В послании патриарху Константинопольскому Иеремии в 1592 г. львовские братчики описывали какое было бедственное брожение умов и состояние Православной Церкви: "Горе миру от соблазнов! Епископы похитили себе право распоряжаться монастырями, ввели в них своих родственников и мирских урядников, истощили все церковные имения и разорили обители так, что монахи разбегаются, и в монастырских храмах служат мирские священники. Многие из духовенства укрепились в решении предаться Римскому первосвященнику. А папа римский прислал своего священника (грека, принявшего унию - А.Х.) и велел ему совершать службу в здешних костелах по восточному обычаю. Иезуит Петр Скарга проповедует унию самому королю, и власть мирская готовится совершить все по своему хотению. Простой народ рассуждает, что вера Христова может правоверно исповедоваться и под римской властью". Братские типографии начали издавать сочинения против соединения с Католической церковью.

Епископы-сторонники унии решили скрытно вести переговоры между собой и королем. Они обсудили и составили условия заключения унии для римского папы и получили от Сигизмунда III гарантии неприкосновенности своего церковного и имущественного положения. Важнейшим условием было обозначено сохранение православного вероучения, восточных традиций и обрядов. Епископы хотели просто переменить послушание греческому патриарху на подчинение римскому папе. Король отрядил двух самых деятельных сторонников унии епископов Ипатия Потея и Кирилла Терлецкого с условиями унии и челобитной посланниками в Рим.

23 декабря 1595 г. состоялась торжественная аудиенция русских послов в Риме. Дело происходило в большой зале Ватиканского дворца, называвшейся Константиновой. Папа Климент VIII восседал на своем троне, рядом с ним находилась вся коллегия кардиналов, состоявшая тогда из 33 членов. Тут же присутствовали многие епископы Римской церкви, послы, высшие сановники и придворные чины. Перед лицом этого многочисленного собрания предстали послы, епископы Ипатий Потей и Кирилл Терлецкий со своими спутниками. Оба посла сначала сделали три приветственных коленопреклонения и затем, приблизившись к папе, поцеловали его ногу, далее, стоя на коленях, изъяснили цель своего пришествия и подали папе челобитную от западно-русских епископов. Затем они отступили обратно к своим спутникам, стоявшим на коленях у входа в заседание коллегии. После оглашения челобитной, т.е. декрета об унии западно-русских владык, на латинском и русском языке, послы снова приблизились к папскому трону и, стоя на коленях, присягнули папе перед Евангелием. После чтения присяги епископы опять целовали папскую туфлю. Затем папа объявил во всеуслышание о принятии в общение всех западно-русских епископов, их клира и мирян, обнял и лобызал послов, преподал общее благословение и оставил собрание.

Православная паства была взволнована. Еще до отъезда послов в Рим от союза епископов, согласных на унию, отмежевались Гедеон Балабан и Михаил Копыстенский. Князь Константин Острожский, возмущенный ведением тайных переговоров, опубликовал открытое воззвание: "стоять в Православии пока хватает сил". В Вильно кафедральный проповедник Стефан Зизаний открыто обличал измену епископов и критиковал католическое вероучение. Православные добивались от короля разрешения на открытие собора для рассмотрения епископских полномочий вести самостоятельные переговоры о церковной унии с Римом. И король, и митрополит, и епископы, присягнувшие папе, понимали, что без проведения собора невозможно объявить унию законной. Но они не могли решиться на обсуждение уже совершенного ими. После возвращения послов стало известно, что они сделали уступок в Риме более, чем были уполномочены. Хотя православным было разрешено папой употребление Символа веры без римской вставки об исхождении Святого Духа "и от Сына", но послы согласились со смыслом этой вставки, признали католическое учение о чистилище, индульгенциях, причастие под одним видом хлеба. И это понятно: ведь признание главного - учения о власти папы в Церкви - естественно влечет за собой признание всех остальных особенностей католического учения, провозглашенных через папу. Сами обряды православные были допущены с оговоркой: "если только эти обряды и церемонии не противоречат истине и учению католической веры". Так был совершен обман, скоро приведший к насилию.

6 октября 1596 г. в Бресте открылся церковный собор. Однако он сразу разделился на униатский и православный. Первый проходил во главе с митрополитом Михаилом Рагозой и согласившимися на унию епископами, с участием представителей католического духовенства и королевских послов. Другой собор возглавил посол Константинопольского патриарха экзарх Никифор с двумя несогласными на унию западно-русскими епископами с участием большого числа духовенства и мирян. За нарушение архиерейской присяги о послушании своему главе, патриарху Константинопольскому, а также за отступление от православной веры митрополит Михаил Рагоза и единомышленные с ним епископы были лишены православным собором своего сана, а пропагандируемая ими уния была отвергнута. Униатский же собор объявил соединение с Римской церковью состоявшимся, а собор православного духовенства и мирян незаконным. Оба собора обратились за утверждением к королю. Сигизмунд III признал решения униатского собора. Теперь только Униатская церковь считалась законной. На православных, не принявших унию, начались жестокие гонения. Первым пострадал по ложному обвинению экзарх Никифор. Он был схвачен и заточен в Мальборкском замке, где был уморен до смерти.

Брестская уния расколола Православную Церковь в Речи Посполитой. Положение оставшихся верными Православию стало неимоверно тяжелым. Особенно это сказалось на жителях белорусской земли. Здесь не осталось ни одного православного епископа. Храмы насильно отбирались и передавались униатам, несогласных священников мучили до смерти или изгоняли. Насильственные меры только усиливали вражду между православными и униатами. Брестская уния с тех пор стала одним из самых серьезных препятствий на пути истинного церковного единения Запада и Востока.

"Первые богословские споры вокруг Брестской унии"

С самого начала XVI в. стал временем религиозных споров в Западной Европе. Распространение реформации и ответ на это католической реакции всколыхнул и Речь Посполитую в обеих ее частях: польской и литовско-русской. Благодаря активной деятельности ордена иезуитов католичество быстро возвращает здесь потерянное было влияние в общественной жизни. Католическая полемика уже направляется теперь не только на протестантов, но и на православных. Идея унии, послушания римскому папе, навязывается сочинениями отцов-иезуитов Петра Скарги «О единстве Церкви Божией под одним пастырем» (1577г. -- первое и 1590г. - второе издание) и Бенедикта Гербеста «История веры Римского костела и греческой неволи» (1586г.). В 1595г. издается «Уния греков с костелом Римским», приписываемая Ипатию Потею. Православные не медлят с ответом на эти призывы к «единству». Появляется книга свящ. Василия «О единой истинной православной вере» (1588г.). Учитель виленской братской школы свящ. Стефан Зизаний гласно обличает не только иезуитские подкопы, но и закулисные совещания самих западно-русских епископов. В 1596г. он издает перевод «Слова» св. Кирилла Иерусалимского об антихристе с прибавлением опровержения новых ересей, подразумевая, что время пропаганды унии - это время антихристово.

Заключение унии в Бресте на одном соборе (униатском) и проклятие ее же на другом соборе (православном) (см. "Брестская уния 1596 года") - только обострили религиозную полемику. Каждый собор опровергал решения другого. Известно, что светская власть в лице короля Сигизмунда III встала на сторону униатов, что осложнило православным свою защиту. По причине гонений большинство православных полемистов скрывали свои настоящие имена и подписывались псевдонимами. Ниже называются важнейшие полемические сочинения между католиками и униатами с одной стороны, православными - с другой. Их много, да не утомится благосклонный читатель. Все это факты истории, факты, ясно свидетельствующие о том, что уния была не примирением, а настоящим фронтом религиозной борьбы.

Новое сочинение иезуита Петра Скарги «Брестский Собор и оборона его» (1596г.) нашло себе ответ в «Апокрисисе» (возражении) Христофора Филалета (псевдоним). Книга была издана в 1597г., предполагают, что автор - протестант Христофор Вронский. В том же году вышел «Эктезис» - краткое изложение деяний православного собора в Бресте. Тогда Ипатий Потей издал «Справедливое описание синода Брестского» с униатской точки зрения (1597г.). На что скоро появился «Ответ клирика Острожского Ипатию Потею» (1598г.). Книга «Апокрисис» так сильно раздражала католиков, что на нее вышло ругательное сочинение «Антиррисис» (1600г., автор - грек Петр Аркудий). Православные продолжали полемику. В 1603г. неизвестный написал «Вопросы и ответы православного папежникам». В 1605г. во Львове издано новое историческое сочинение против унии «Перестрога» (предостережение). В том же году Ипатий Потей издал подложную грамоту (датируемую 1476г.) с описанием униатского Флорентийского собора и обращением киевского митрополита Михаила и всех панов русских к папе Сиксту IV, якобы свидетельствующую о давнем существовании унии в Западной Руси. В 1608г. он напечатал еще одно сочинение в пользу унии - «Гармония Восточной Церкви с костелом Римским». В 1610г. появился «Фринос» или «Плач» о Православной Церкви в Западной Руси Мелетия Смотрицкого (под псевдонимом Феофила Ортолога), талантливого церковного писателя, к великой скорби и смущению православных, впоследствии отступившего от родного исповедания и перешедшего в унию. На это трогательное сочинение иезуит Петр Скарга тотчас ответил «Предостережением Руси против жалоб и воплей Феофила Ортолога», а в 1612г. Николай Мороховский продолжил критику в сочинении «Паригория или утоление плача». В 1617г. униатский архимандрит Лев Кревза написал «Оборону унии», и в 1621г. в ответ на это сочинение вышла «Палинодия» (с греч. «песня наперекор») православного архимандрита Захарии Копыстенского, в которой вполне разрешены все догматические и исторические вопросы, связанные с возникновением унии. Большое влияние на православную паству также имели вдохновенные послания патриарха Александрийского Мелетия Пигаса и письма афонского инока Иоанна Вишенского «о латинских обольщениях».

Все эти полемические сочинения писались о главном предмете: что такое уния между Римской церковью и Православной Церковью по своей сущности. Обе стороны сходились в определении, что уния - это подчинение римскому папе. Однако само право папы на такое подчинение католики и униаты утверждали, а православные отрицали. Первые прибегали к воспоминаниям о Флорентийском соборе и приводили самые разные исторические известия о якобы бывшем некогда послушании патриархов константинопольских римским папам. Вторые вскрывали исторические подлоги своих оппонентов и свидетельствовали о равенстве римского епископа и восточных патриархов. «Никто не хвались человеками», - цитировали православные слова ап. Павла (I Kop. 3,21) в опровержение латинских выдумок о преимуществах папы.

Сопутствующей темой было заключение унии в Бресте: могли ли православные иерархи подписывать унию без согласия своей паствы? Католическая и униатская сторона однозначно утверждали, что епископы имеют безусловную власть в таких вопросах. «Они пастыри, а вы овцы, - писал Петр Скарга, - они начальствующие, а вы подданные». Никакого согласия и одобрения «низов» здесь не требуется, только подчинение. Православная сторона указывала на то, что послушание пастырям прекращается в случае отступления их от правого исповедания веры. Православные отвергали постановления Брестского Собора, заключившего унию с Римом, поскольку ради этого соглашения была принесена в жертву православная вера. «Не прелагай предел вечных, яже положиша отцы твои», - цитировали они слова Священного Писания (Притч. 22,28). Спор переходил в область догматов веры, касался вопроса об исхождении Святого Духа (католического Филиокве), учения о чистилище, и так доходил до внешних различий - причащения под одним (католическая облатка) или двумя видами (хлеб и вино у православных).

Полемика продолжалась все время существования унии. Однако с закрытием братских типографий она ослабела, православных втягивали в многочисленные судебные процессы, их депутаты безуспешно добивались правды на сеймах и, наконец, доведенный до отчаяния народ взялся за оружие под руководством казацкой вольницы. Необходимо отметить, что с самого начала споры вокруг унии были жесткими, непримиримыми и в то же время обе спорящие стороны старались привести в свою защиту доводы богословской науки, основанные на Священном Писании, творениях святоотеческих и фактах церковной истории. Полемика способствовала развитию у православных систематического богословского преподавания, переходу от братских школ к Киевской духовной академии.

«Витебское дело» или убийство Иосафата Кунцевича

Брестская церковная уния привела к расколу православной паствы в Речи Посполитой и послужила поводом к сильному религиозному конфликту. Словесной полемикой (см. Первые богословские споры вокруг Брестской унии) дело не ограничивалось. Католики и униаты с одной стороны, православные с другой - обращались к государственной власти с жалобами друг на друга. Для одних законы служили средством для нападения, а для других - средством для защиты. Но обе стороны не смогли удержать себя в рамках законности. Жестокие притеснения привели к кровопролитию.

15 декабря 1596г., чуть более месяца прошло после провозглашения унии с Римской церковью на Брестском соборе, король Сигизмунд III издал окружную грамоту в поддержку унии, чтобы православные духовенство и миряне «постановлению того собора ни в чем противны не были». В марте 1600г. еще одна королевская грамота определяет, что все прежние права и привилегии, которыми пользовалось православное духовенство, переходят к униатам. Кто не принял решения Брестского собора, а среди таких были два западнорусских епископа, большинство духовенства и мирян, католическими и униатскими духовными трактовались как мятежники, неповинующиеся своим законным пастырям. В связи с чем меры против них применялись самые жестокие. Православные храмы по первому требованию передавались униатам, а жалобы тех, кто были верными своему родному исповеданию оставлялись без удовлетворения. Во власти униатского меньшинства оказывалась не желавшая унии многочисленная православная паства. В письме к папскому нунцию в Польше (14 дек. 1622г.) прямо сказано что «только небольшое количество лиц из духовенства и еще меньше из народа выражало желание присоединиться к унии, считалось, что она была введена без их согласия, ради удовлетворения личных интересов и тщеславия небольшого круга лиц. Фактически существуют епископы и пастыри-униаты, но они почти без паствы».

Для обращения в унию насилия и разного рода неправды стали обычным средством воздействия. Вот что говорил на Варшавском сейме в 1620г. депутат от волынской православной шляхты Лаврентий Древинский:

"Кто ж, о Боже живый! Явственно сего не видит, сколь великие притеснения и несносные огорчения сей древний российский народ, в рассуждении благочестия своего претерпевает? Уже в больших городах церкви запечатаны, имения церковные расхищены, в монастырях вместо монахов, скот запирают. В Могилеве и Орше церкви запечатаны, священники разогнаны. В Пинске то же учинено, монастырь Лещинского в питейный дом превращен. Вследствие этого дети без крещения от сего света отходят, тела умерших без церковного обряда из городов, как мусор вывозятся. Народ без исповеди, без приобщения Святых Тайн умирает. Не уже ли это не Самому Богу обида? Что во Львове делается? -Кто греческого закона и к унии не преклонен, тот в городе жить, купечествовать и в ремесленные цехи совсем не может быть принят. Если же кто в городе отважившись жить, умрет, того тело по обряду церковному к погребению проводить не разрешено, также и открыто идти к больному с Тайнами Христовыми».

Среди униатских епископов находились люди, которые почитали хорошими подобные средства принуждения. Это приводило к озлоблению против них. В 1609г. в Вильно на униатского митрополита Ипатия Потея (сменившего Михаила Рагозу в 1599г.), который собственноручно мог избить священника не принимавшего унию, было совершено покушение. На него с саблей бросился гайдук (вооруженный панский слуга), митрополит пытался заслониться от нападавшего рукой, но потерял при этом два пальца. Виновный тотчас был схвачен и затем казнен после страшных пыток. Отсеченные же пальцы положили на престоле в Свято-Троицком монастыре г. Вильно.

Лев Иванович Сапега (04.04.1557 - 07.07.1633)

Более трагичной была судьба полоцкого униатского архиепископа Иосафата Кунцевича. Рукоположенный в свой сан из простой, нешляхетской фамилии (вопреки сложившейся традиции), он отличался необычайной ревностью в деле распространения унии среди православных. Действуя убеждениями и проповедью там, где не встречал явного сопротивления, Кунцевич доходил до жестокости, если встречал твердый отпор. Он не позволял проводить неуниатам богослужения, отнимал храмы и изгонял священников. В Могилеве и Орше более пяти лет были закрыты церкви так, что люди не могли ни крестить своих детей, ни исповедаться, ни причаститься, ни венчаться, разве только ехать для этого за десятки километров в другие места. Служить не разрешалось даже в шалашах, устроенных за городом. В Полоцке архиепископ приказал раскопать свежие могилы и выбросить из них тела умерших православных как какую-нибудь падаль. Даже католики с возмущением смотрели на жестокие меры Кунцевича. Литовский канцлер Лев Сапега отвечал Полоцкому архиепископу на его обращения: «Мне никогда и в мысль не приходило, чтобы Ваше Преосвященство решились приводить людей к унии столь насильственными средствами...Вы же неосмотрительными усилиями принудили русский народ ожесточиться...У вас полны земские суды, полны магистраты, полны ратуши, полны повесток, тяжб, доносов. Одна уния виновница всех этих несчастий. Когда насильствуете совести людские, когда запираете церкви, чтобы люди без благочестия, без христианских обрядов, без священных треб пропадали как неверные».

Кунцевич открыто признавался, что не боится смерти за унию, что он хочет быть умученным за нее. В 1623г. архиепископ приехал в Витебск. Приближенные лица предупреждали его перед этой поездкой, предупреждали сами витебские городские власти, что жизни его здесь грозит опасность, но тот искал смерти. В течение двух недель Куцевич жил в городе в своем архиерейском доме без вреда для здоровья. Но когда он дал приказание схватить православного священника Илью, шедшего из города для совершения службы (православным по-прежнему запрещалось проводить богослужения в городе), то это привело к народному возмущению. Униатский архиепископ был растерзан горожанами, его израненное тело было брошено в Двину в самом глубоком месте реки. Это мученичество было вынужденным, эти страдания были мщением за насилия. Униаты не смотря на это причислили Иосафата Кунцевича к лику святых и покровителей унии.

Православных жителей Витебска постигло суровое королевское возмездие. Сам римский папа Урбан III взывал: «жестокость убийц не должна остаться безнаказанной...пусть ересь почувствует, что жестоким преступникам нет пощады». В течение трех дней суд был завершен. 19 человекам были отрублены головы, многие бежавшие были приговорены к смерти заочно. У города было отнято право самоуправления (Магдебургское право). Звон в колокола был запрещен на некоторое время во всех храмах и проч. Здесь королевский суд был скор на расправу, но не на правосудие. Многочисленные жалобы православных людей на притеснения от униатских духовных и светских католических властей, которые поднимались не только перед местными судами, но и на сеймах, находили большей частью один ответ: «За множеством дел вопрос о примирении людей, разделенных в греческой религии, отлагаем на рассмотрение в следующий раз, предлагаем им соблюдать тишину и окончить до времени свои споры».