Новые критерии научного знания

В методологии науки сосуществуют разные направления, акцентирующие один или ряд из следующих аспектов рассмотрения роста научного знания: социологический, историко-научный, формально-логический, лингвистический, теоретико-эмпирический, а также заданные дихотомиями гуманитарное – естественнонаучное, рациональное – интуитивное и т.д. Не обращаясь пока к проблеме ассимиляции их в психологии (и тем боле порождения собственных методологических представлений в рамках психологической науки и практики), представим некоторые из них. Одновременно расширим терминологию, которая призвана охватить или подчеркнуть превалирование этих аспектов в наиболее известных методологических подходах. При этом со всей очевидностью проявляется и ограниченность маркировки авторских концепций как прописывания их в рамках того или иного направления.

В концепции Т. Куна, который ввел понятие нормальной, или парадигмальной науки, сочетаются историкографический и социологический аспекты методологического анализа. Обращение к социально-психологическим аспектам деятельности ученых, общению, подчеркивание роли научного сообщества как сообщества людей (а не только идей) – эти факторы развития науки четко представлены в его "парадигмальной подходе".

Парадигмы классической науки – в период становления естествознания – включали такие существенные требования, как следование классическому идеалу рациональности, включая проверку достоверности знания, или критерий истинности, а также принятие самоочевидности истин, которые не предполагается проверять (непосредственная данность декартова "я мыслю"). Переосмысление таких картезианских критериев научности знания, как его достоверность и самоочевидность, было осуществлено Ч. Пирсом в 70-е гг. XIX в. Практические последствия действий на основе знания – вот новый критерий научности в направлении позитивистской философии, получившей название прагматизм.

Прагматизм – направление позитивизма, "рассматривающее значение понятий, суждений и пр. в терминах последствий основанного на них действия, успешность которого составляет единственный критерий истинности и отождествляется с нею" [Философская энциклопедия, 1967, т. 4, с. 336].

В 90-е гг. XIX в. благодаря работам философа и психолога В. Джеймса (1842–1910) прагматизм получил широкую популярность. Благодаря работам другого американского философа, психолога и педагога – Дж. Дьюи (1859–1952), который начинал с прагматической интерпретации логики, такой вариант прагматизма, как инструментализм, превратился в универсальный метод мышления, став в США "почти официальной философией". Основой логических форм и законов Дьюи объявил не отражение законов бытия, а "способ действий".

Инструментализм – эго разновидность прагматизма, разработанная Дьюи и рассматривающая интеллект в качестве средства приспособления к изменяющимся условиям среды.

Фаллибилизм

Ч. Пирса (1839–1914) упрекали в смешении логических и психологических аспектов позитивизма как методологии научного мышления. Отметим здесь только два момента. Первый – рассмотрение основной функции мышления и научного познания вообще с позиций биологического и психологического удовлетворения. Согласно Пирсу познание позволяет преодолевать "беспокойное и неприятное состояние сомнения", в результате чего достигается вера, на основании которой человек может действовать без сомнений и колебаний. Второй – введение представлений о том, что научное познание может начинаться с любых гипотез, в том числе и ошибочных. Акцентирование предположительного характера научного знания привело Ч. Пирса к обоснованию фаллибилизма. Для фаллибилизма гипотетичность научного знания выступает естественной составляющей его становления.

Фаллибилизм – это методологическая позиция, согласно которой любое знание лишь приблизительно и вероятностно.

Ч. Пирс подчеркнул, что научное знание может начинаться с любых предположений, в том числе и ошибочных. Научное исследование – это "жизненный процесс", протекающий в критических спорах и проверках предположений как научных гипотез.

Позитивным результатом такого процесса является корректировка гипотетического знания и повышение вероятности его как знания истинного. В критическом рационализме К. Поппера идея фаллибилизма преобразована с учетом ориентировки на роль критического размышления в построении объективного знания и возможность оценивания правдоподобия научных гипотез. Представлению этой методологической концепции, противопоставившей позитивистским установкам теорию наиболее строгой проверки гипотез как теоретических реконструкций на основе опытных данных, мы посвятили специальное место, поэтому далее кратко остановимся на других, не упоминавшихся еще концепциях.

Социологический аспект четко выделяется в подходе Дж. Агасси, рассматриваемом как вариант фаллибилизма [Агасси Дж., 1994]. Поставив вопрос о соотношении автономности науки в обществе и автономности ученого в рамках научного сообщества, он настаивает на приоритете автономности ученого. Ученый взламывает устоявшиеся каноны научной работы, включая в контекст научного познания "философские, политические и экономические баталии, идущие в той общественной среде, в которую погружена наука". То есть не устоявшиеся нормативы или парадигмальные установки ученых, а их независимость и самостоятельность в выдвижении проблем и поиске путей их решения лежат в основе развития научного знания.

Релятивизм и опсрационализм

Признание относительности научного знания имеет иные истоки в старых философских концепциях, получивших названия релятивизма и номинализма.

Метафизический релятивизм, признававший существование вещей и их свойств только в отношениях к другому (например, воспринимающему их субъекту), восходит еще к позиции Д. Беркли (1685–1753), высказанной им в "Трактате о началах человеческого знания". Гносеологическим релятивизмом отличаются все концепции, считающие научные знания значимыми лишь в определенных пределах (а значит, необъективными). Протагоровское "Человек есть мерило всех вещей" – первое обоснование этой позиции, связывающей любое знание с индивидуальным опытом. Путь от философии эмпиризма к философии эмпириокритицизма – одна из линий обоснования относительности знаний в теории познания. Критический рационализм К. Поппера – другой путь, предполагающей возможность объективного знания (на основе ограничения поля неверных гипотез в результате их экспериментальной проверки).

Ситуативность, условность и относительность научного знания подчеркивается в релятивистских концепциях, первая из которых связана с именем В. Джеймса. Прагматизм В. Джеймса задавал такой критерий истинности мышления, как его польза, выгода, к которой оно приводит. Представлены ли в мышлении производственные, бытовые, религиозные или научные связи – это менее важно, чем то благоустройство, к которому они могут приводить. Таким образом, эта концепция предполагает относительность истинности с точки зрения подчиненности гностических целей иным – прагматическим. Другой существенный ее аспект – признание в качестве реальности всего, во что верит человек. Критерии истинности и реальности начинают совпадать, если суждение (будь то знание или верование) приводит к нужным (удовлетворяющим человека) последствиям.

Автономность и относительность знания утверждаются в одной из концепций операционализма, с философским обоснованием которой выступил в 1927 г. П. Бриджмен (1882–1961) в его "Логике современной физики" (а высказал эту идею в 1920 г. физик Н. Кэмпбелл). В этой методологии экспериментальная процедура стала выступать как средство выявления точного физического смысла некоторых физических понятий, т.е. определение понятия имеет смысл только в определенном операциональном контексте.

Существеннейшим признаком научного знания является возможность операционализации как установления операций, посредством которых человек задает представление об опытных данных (эту линию представления научного знания мы уже рассматривали при знакомстве с общими положениями неопозитивизма). Операционализм подчеркнул, что научное знание не может рассматриваться безотносительно к психике индивида и ситуации его получения. Значения научных понятий определяются операциями, которые относятся к способам получения индивидуального опыта. Операции ограничены временным аспектом их осуществления и не должны рассматриваться как надындивидуальные сущности. Общественная наука, с точки зрения автора этой концепции, – миф, поскольку научная деятельность – это личное частное дело. "Моя наука операционально отличается от вашей науки, как и моя боль отличается от вашей боли. Это ведет к признанию того, что существует столько наук, сколько индивидов" [цит. по: Лекторский В. А., 1972].