Новые критерии научного знания были выдвинуты в XIX в. философией позитивизма. Как уже отмечалось в гл. 1, философия позитивизма (О. Конт, Г. Спенсер и др.) и, особенно, его разновидность "сциентизм" (сайентизм) строились на том постулате, что научное знание и есть высшая форма человеческого знания, выполняющая мировоззренческую функцию, т.е. представляет собой знание философское. Подлинное, т.е. позитивное знание может быть получено только в рамках отдельных специальных наук.

Из этих специальных наук, по Спенсеру, психология уникально выделяется сочетанием ассоциаций между внешними и внутренними факторами, в то время как для остальных наук важны либо внешние факторы (естественные науки), либо внутренние (философия и гуманитарные науки).

Наука как логика исчисления высказываний – высказываний о фактах – должна была заменить, с точки зрения позитивистов, собственно философию и в ее рамках – теорию познания. При этом утверждалось, что наука не нуждается в философских основах, самим же философским проблемам отводилась роль "метафизических".

Такое неадекватное преувеличение роли науки в человеческой жизни сыграло тем не менее положительную роль в развитии исследований самой науки, в изучении закономерностей и факторов роста научного знания (философия науки – Ч. Моррис, П. Бриджмен; неопозитивизм, логический позитивизм – Р. Карнап и др.; логический эмпиризм, философия логического анализа – Б. Рассел и др., логический атомизм – Л. Витгенштейн).

Позитивизм – направление философской мысли, переоценивающее роль непосредственного опыта, требующее прямой эмпирической проверки каждого отдельного утверждения и принижающее роль теоретического знания (особенно философского).

С точки зрения ортодоксального позитивизма наука не объясняет, а лишь описывает явления и отвечает не на вопрос "почему?", а на вопрос "как?". Критерием истинности выступает опыт, узко понимаемый как совокупность чувственных переживаний. Эмпиризм и исчисление логики высказываний являются для позитивизма основными критериями научного знания.

Для любой разновидности эмпиризма как единственной методологической платформы научного познания стали характерны:

• абсолютизация роли эмпирических данных, их сбора и описания;

• недооценка теории. Задача науки – описание и предсказание, но не объяснение фактов;

• однонаправленная зависимость теории от эмпирии (эмпирия задает теорию, но сама от нее не зависит);

• процедура верификации (доказательство как эмпирическое подтверждение истинности), которая осуществляется путем проверки гипотез на фактическую истинность или соответствие данным чистого опыта (а не практики в широком смысле) и должна быть осуществима в отношении любого отдельного логического утверждения;

• утверждение внеисторичности познания как некоторой естественной способности человека. Такое понимание эмпиризма как акцентуации методологической позиции не следует смешивать с закономерной для научного познания ориентировкой на получение опытных данных и их рациональный, в том числе и теоретический, анализ.

Возникший в XX в. неопозитивизм проставил акцент на роли знаково-теоретических средств научного мышления (прежде всего языка), отношениях теоретического аппарата и эмпирического базиса, функции математизации и формализации знания.

Неопозитивизм – в узком смысле слова логический позитивизм 30-х гг. XX в. (или "третий позитивизм), в широком смысле – все позитивистские течения 1920–1960-х гг.

Основным средством описания и анализа научного знания в неопозитивизме становится аппарат математической логики. Чувственно воспринимаемые факты были заменены протокольными предложениями. Особое значение придается логическому анализу языков науки и демонстрации зависимости способов рассмотрения действительности от типа используемого языка. При этом с конца 30-х гг. наряду с анализом синтаксиса языка (его внутренней структуры) начинает развиваться анализ семантики языка (семиотики), затрагивающий соотношение слова с реальностью, а не только с чувственными переживаниями (чистым опытом). До того значения в духе операционализма сводились к способам их эмпирической проверки.

Сильное влияние идей Д. Юма в неопозитивизме отразилось в понимании этого течения как соединения его идеи агностицизма с методологией математической логики. Влияние Э. Маха (1838–1916), австрийского физика и философа-идеалиста, который противопоставил кантовскому пониманию релятивистское понимание априорных форм познания, отражающее их субъективное происхождение, проявилось в понимании "нейтральности" эмпирического материала науки как невозможности отнесения научных фактов к миру объективного или субъективного.

Опытные факты получили название "переживаний" в терминологии Р. Карнапа (1891 – 1970), ведущего немецко-американского философа и логика, опиравшегося на идеи австрийского философа и логика Л. Витгенштейна (1889–1951)^[1] и английского философа, логика и социолога Б. Рассела (1872–1970). Карнап был одним из участников знаменитого Венского кружка^[2], в рамках которого разработаны основные идеи логического позитивизма.

Доверие к содержанию ощущений как непосредственно данному опыту исключило вопросы об отношении знания к внешнему миру и возникновению чувственных ощущений у субъекта. При этом критическому анализу с рационалистических позиций в неопозитивизме подвергались феноменология, экзистенциализм, интуитивизм А. Бергсона, неосхоластика. Б. Рассел, сблизившийся с неопозитивистами в своих воззрениях в 1920–1930-е гг., а также ряд других ведущих философов этого направления, будучи атеистами, резко выступали против религиозного иррационализма и агностицизма.

Отрицание агностицизма в своих позициях неопозитивисты обосновывали толкованием познания как разработки последовательности операций по переводу чувственных данных в знаковую форму, установления формальных соотношений между оформленными таким образом высказываниями (вместо теории) и дедуктивным выведением предсказаний из сформированной системы, а также изменением самих формальных систем при обнаружении в них противоречий или несоответствия опытным данным.

Ведущим для неопозитивистской методологии оставался введенный еще в работах Л. Витгенштейна принцип верификации, который предполагает установление истинности или ложности научных предложений путем сравнения их с фактами опыта. Различие между значениями и смыслами в научном языке при этом отрицалось. М. Шлик обосновал тождество между осмысленностью предложений и их верифицируемостью, т.е. смысл отождествлялся со способом проверки научного утверждения.

Критерий же истины отождествлялся с формальными условиями проверки на истинность, а знание истины – с возможностью предсказания будущих ощущений субъекта (получаемых в этих условиях) как опытных данных. Причинность стада пониматься именно как предсказуемость.

Постановка проблемы значений в контексте изучения научного знания потребовала перехода к новой трактовке языка. Совместимость предложений в нем стала выступать столь же сильным критерием истинности, как и опытная проверка высказываний. И здесь логический позитивизм не был последователен, поскольку значение часто понималось как возможность выразить одни знаки посредством других, а не как означение реальности. За такой позицией стояла концепция двух видов истинности. Вводилось различие между фактической истинностью (так называемый принцип корреспонденции – согласования высказывания и факта) и логической истинностью (так называемая когеренция , т.е. взаимосогласованность логических предложений друг с другом).

Требование исчерпывающей верифицируемости каждого осмысленного научного утверждения в неопозитивизме было заменено возможностью его частичной и косвенной подтверждаемости. Для этого понадобилось наряду с понятием непосредственной верификации (прямая проверка утверждений, формулирующих данные наблюдения и эксперимента, или утверждений, фиксирующих зависимости между этими данными) ввести понятие косвенной верификации (установление логической связи между косвенно верифицируемыми и прямо верифицируемыми утверждениями). Положения научных теорий относятся именно к косвенно верифицируемым утверждениям, поэтому признание правомерности такой процедуры верификации привело к повышению статуса самой научной теории, поскольку теоретическая работа приобрела относительную независимость от эмпирии в отсутствие требования пошаговой эмпирической верификации каждого нового утверждения или вывода.

Критика позитивизма, включая его поздние разновидности, велась разными методологическими направлениями. Американец У. Куайн (1908– 2000), имевший связи с Венским кружком, с позиций логического прагматизма обвинял сторонников позитивизма в недостаточном внимании к такому существенному слою научного знания, как система интерпретации эмпирических данных, роль которой выполняет именно теория, и справедливо обращал внимание на зависимость самой эмпирии от теории. Более развернутая и конструктивная критика позитивистской методологии в понимании сущности и развития научного знания осуществлена в работах Т. Куна, К. Поппера, И. Лакатоса, а также в ряде других направлений в философии и науковедении.

• [1] С 1929 г. жил в Лондоне.
• [2] Образованный на основе семинара М. Шлика при кафедре философии индуктивных наук Венского университета в 1922 г., он прекратил свое существование в конце 1930-х гг. (в связи с гибелью Шлика и приходом нацистов). С этим кружком первоначально была связана и деятельность К. Поппера.