Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
Есть немало людей, выбирающих себе учителей, принимая во внимание лишь их происхождение. Вот поэтому брахманы и говорят: «Наш род – высок, следовательно, мы все можем быть учителями». Но ведь величие рода не достигается ничем, кроме практики дхармы! Так, если человек, получив рождение в высокой семье, склонился к недостойному образу жизни, то на каком основании мы должны признавать его высшим? Если рождение в высокой касте служит единственным критерием социального статуса, то нам придётся отнести к числу высших даже тех лиц, которые едят мясо и совершают прочие грехи. По этому поводу в Бхарате сказано: «Того, кто, родившись брахманом, творит деяния неприкасаемого, следует считать неприкасаемым брахманом». Вряд ли бы данный текст стал давать столь позорное определение [такого рода людям], если бы статус зависел исключительно от рождения [в определённой семье].
Кроме того, в вайшнавских шастрах говорится, к примеру, что Ведавьяса был рождён от рыбы и т.п. Интересно, каким образом в такой ситуации сохранилась бы преемственность рода? Утверждается также, что всё творение ведёт своё начало от Брахмы, что даёт нам основания заключить, что все люди принадлежат единой семье; так откуда же взялись кастовые различия? Дети от межкастовых браков, где мать относится к более высокой касте, а отец – к более низкой или наоборот, стали обыденным явлением; сохраняется ли кастовая принадлежность в данном случае? Возможно, вы возразите, сказав: «Если ваше мнение и вправду таково, то почему же вы сами признаёте социальные различия?» Причина в том, что в мирской жизни греховные дела возможны, а вот в духовной места им нет, а посему на пути дхармы иерархический статус индивидуума никак не может определяться с точки зрения его происхождения: это зависит исключительно от его личных достижений. Если выходцы их брахманских семей достигают каких-то высот, то лишь благодаря их усердию в практике дхармы; если же они, оставив последнюю, впадают в грех, то, спрашивается, на каком основании за такими людьми должен сохраняться их статус?
Возражение оппонента: Наши предки были великими преданными Господа, обладали йогическими силами, были глубоко верующими людьми, а потому и мы, будучи их потомками, вправе претендовать на статус гуру.
Ответ: Но ведь отцы этих предков вряд ли были столь же возвышенными? Если мера величия потомков [великих людей] определяется их собственными добродетелями, то почему вы почитаете за столь же благородного того их потомка, который данными добродетелями не отличается? Любому из нас известно как их шастр, так и из личного опыта, что отец, совершив благие деяния, может подняться на вершину почёта, а сын, натворив бед, опускается на дно бесчестия, или наоборот: нечестивый отец влачит жалкое существование, тогда как благородный сын заслуживает всеобщего признания. Так что добродетели предков не могут быть основанием для определения собственного статуса.
Таким образом, признание того или иного лица учителем на основании его кастового происхождения служит признаком заблуждения.
Другие склонны считать, что статус учителя – вопрос преемственности: жил когда-то в прошлом некий великий человек, оставивший после себя линию преемственности учеников, и все представители этой линии, независимо от того, обладают ли они добродетелями своего великого предшественника или же не обладают, признаются за учителей. Если всё действительно обстоит именно так, то нам придётся допустить, что даже тот представитель этой линии, который совершил тяжкий грех типа совокупления с чужой женой, по прежнему остаётся духовным лицом, а в конце [своего земного существования] достигнет освобождения. Имеет ли человек, впавший в грех, право на сохранение за ним такого рода должности? Нет, ибо лишь тот, чьи деяния подобают статусу гуру, может считаться таковым.
Или предположим другой вариант: в прошлом члены данной линии преемственности воздерживались от какого бы то ни было общения с женщинами, однако с течением времени линия подверглась деградации, вследствие чего её представители, превратившись в обычных домохозяев, стали вступать в браки. Их наследники так же признаются за учителей, однако мы вправе спросить: допустимо ли сохранение статуса гуру после такого падения? Вся суть здесь в том, что в домохозяев они превратились по причине морального падения; так может ли человек, следующий дхарме домохозяина, признавать их учителями?
Существует также немало людей, погрязших во всех мыслимых грехах, которые признаются за учителей лишь на основании факта их безбрачия. Однако брак сам по себе – отнюдь не грех, а вот насилие и стяжательство – грехи вне всякого сомнения, так допустимо ли признавать человека, совершающего такие деяния, за духовного наставника? Кроме того, нельзя забывать, что такой человек отвергает брак отнюдь не по религиозным соображениям, но лишь из желания заработать деньги или же из стыда. Будь этот «наставник» истинно верующим человеком, разве стал бы он поощрять насилие? Наконец, тот, чей ум лишён истинного духовного настроя, оказывается не в состоянии твёрдо придерживаться нравственных принципов, а потому, даже если он и не вступает в брак, то всё равно рано или поздно впадёт в грех совокупления с чужой женщиной. Поэтому, если люди, несмотря на все вышеупомянутые деяния, признают такого рода публику за учителей, то ни о чём, кроме крайней степени их духовного разложения, это не свидетельствует.
Есть также и такие, кого признают за учителей на том лишь основании, что они носят на себе какие-то специфические одеяния, однако уместно спросить: а представляет ли собой ношение такого рода одеяний некую особую дхарму, благодаря которой человек становится духовным лицом и учителем? Одни носят короны, другие – лохмотья, третьи – длинные халаты, четвёртые – что-то типа чадры, пятые – красные одежды, шестые – белые, седьмые – цвета красной охры, восьмые таскают за собой циновку, девятые оборачивают тело в оленью шкуру, десятые мажутся золой и т.д. и т.п. Но, если вы не в состоянии терпеть жару и холод, а стыд не позволяет вам практиковать обнажённость, то почему вы отказались от таких общепринятых видов одежды, как тюрбаны и рубахи? Оставив их, вы изобрели какую-то клоунаду: это что – особый вид дхармы? Итак, помните, что единственная цель всего этого – обман домохозяев: ведь если бы они сохранили внешность, подобную домохозяевам, то разве последние поддались бы на обман? И не только это: с помощью домохозяев такого рода учителя зарабатывают себе на жизнь, сколачивают состояние, ну и заодно удовлетворяют собственное тщеславие – такова подлинная цель этих личин. Простодушная публика, увидев их шутовское обличье, клюёт на эту приманку и искренне полагает, что следует дхарме, но это, увы, заблуждение. Как сказано в Упадеша-сиддханта-ратнамале: «Как мужчина, влюблённый в проститутку, даже потеряв всё своё имущество, остаётся счастливым, так и дживы, пойманные в сети обманчивой внешности, не отдают себе отчёта в том, что богатство дхармы движется к гибели». Суть изречения заключается в том, что, слушая и почитая обладателей этих лживых масок, мы теряем истинное богатство – дхарму и, ничуть не печалясь об этом, считаем себя вполне счастливыми. И вот человек, обнаружив в ложных шастрах описания этих шутовских нарядов, облачает в них себя самого, но ведь известно, что грешники, создавшие этих шастры, давали свои наставления о достижении совершенства с помощью простых и понятных ритуалов с целью создания собственной традиции и привлечения в оную новых последователей. Джива же, ничуть не склонная к какому бы то ни было анализу сути данной линии преемственности, не допускает даже и мысли о том, что если достижение совершенства обещано столь лёгким способом, то здесь наверняка речь идёт о какой-то мистификации и, движимая собственным невежеством, следует пути, указанному оными наставниками.
Ещё одна категория «гуру», полагая, что путь, проповеданный в шастрах, чрезвычайно труден, говорит людям: «Не практикуйте его!» – но, ввиду того, что без присвоения себе какого-то высокого имени публика им не поверит, величает себя такими титулами, как «яти», «муни», «ачарья», «упадхьяя», «садху», «бхаттарака», «саньяси», «йоги», «тапасви», «нагна» и т.п. Однако поскольку вести жизнь, подобающую обладателям такого рода титулов, они не в состоянии, приходиться, сообразуясь с собственными прихотями, изобретать те или иные «костюмы». Находятся даже и такие, кто, в соответствии с собственными желаниями, придумывает себе некое совершенно новое имя и, соответственно, начинает носить какой-то новый вид одежды.
Вот так люди признают за учителей мошенников, носящих разнообразные одеяния.
Вопрос: Но ведь нам приходится встречать такую массу всевозможных людских обличий! Как же распознать, какое из них истинное, а какое – ложное?
Ответ: Те одеяния, в которых нет и намёка на чувственные желания, знайте как облачения истинного аскета. Эти облачения бывают трёх видов, все же остальные – ложны.
В Шатпахуде[cclxxx] ачарьи Кундакунды по этому поводу сказано: «Во-первых, [монах], подобный своей природой Победителю; во-вторых, высочайший из шраваков; в-третьих, монахиня; никакого четвёртого вида, [совместимого с] правильной верой, не существует».[cclxxxi]
Смысл цитаты: Во-первых, знаки обнажённого дигамбарского монаха, подобные собственной природе Победителей; во-вторых, знаки высочайшего из шраваков, т.е. домохозяина, соблюдающего десятую или одиннадцатую пратиму; в-третьих, знаки дигамбарской монахини – эти три вида знаков совместимы с правильной верой, тогда как какой-либо четвёртый с собственной природой таковой не совместим. Суть приведённого изречения заключается в том, что всякий человек, признающий [за подлинные] знаки учителя что-либо иное, помимо вышеприведённых характеристик, является приверженцем ложного воззрения. Впрочем, некоторые из обладателей вышеописанных лживых личин ради взращивания [в слушателях] доверия к себе могут соблюдать некоторые элементы дхармы: подобно тому, как фальшивомонетчик покрывает свой товар тоненьким слоем серебра, так и эти [гуру], демонстрируя кое-какие элементы дхармы, пытаются тем самым доказать собственную значимость.
Вопрос: Но, наверное, плод будет в любом случае, независимо от того, какую дхарму человек практиковал?
Ответ: Если, взяв на себя обязательство соблюдать пост, принимаешь хотя бы крошку пищи, результатом будет грех, но если, обязавшись принимать пищу только раз в день, довольствуешься малой пищей, то, [даже несмотря на факт отсутствия подлинного поста], прослывёшь за истинного последователя дхармы. Точно так же и здесь: если некий человек, присвоив себе высокий титул, совершит хотя бы самое ничтожное деяние, идущее вразрез с подобающим данному титулу образом жизни, он окажется великим грешником; если же он, довольствуясь обетами более низкого уровня, хотя бы немного практикует дхарму, то будет прославлен как истинный её последователь. Таким образом, если вы практикуете дхарму по мере своих сил и возможностей, то никакого изъяна в этом нет, но если, приняв высокий титул, совершаете неподобающие оному поступки, то результатом будет великий грех.
В той же Шатпахуде сказано: «Тот, чей облик подобен [младенцу в момент его] рождения, не берёт в руки даже шелухи кунжутного семени; если же отважиться взять что-либо – неважно, много или мало, в следующий раз будет рождён нигодой».
Смысл цитаты: Внешний облик монаха подобен таковому младенца, ибо обнажён он точно так же, как дитя в момент своего появления на свет. Монах не вправе владеть даже шелухой кунжутного семени, не говоря уже о богатстве, одежде и т.п., а если рискнёт принять что-либо в этом роде – неважно, много или мало, то придётся ему родиться в состоянии нигоды.
Вывод отсюда достаточно очевиден: даже простой мирянин, ведущий жизнь домохозяина, приняв на себя [посильные] обязательства, получает тем самым право на рождение на небесах и освобождение, тогда как монах, владеющий даже ничтожным имуществом, будет вынужден пойти в состояние нигоды. Поэтому не следует, приняв столь высокий титул, опускаться до неподобающего сему статусу образа жизни.
Как всем известно, наше подразделение нисходящего полуцикла времени называется Чёрным веком. Теоретически, образ жизни джайнского монаха влечёт за собой полный отказ от какой бы то ни было связи с любым имуществом, будь то внешнее или внутреннее, ибо [истинный] монах, единственное занятие которого – познание природы души, благодаря чистоте своих мыслей, остаётся безразличным к какому бы то ни было имуществу, но, увы, вследствие дурного влияния Кали-юги в настоящее время монашество зачастую принимается людьми, подверженными чувственным страстям, которые, [формально] отрёкшись от всех деяний, запятнанных грехом, принимают пять великих обетов, однако, несмотря на это, продолжают носить белые, красные или какие-то иные одежды, демонстрируют все признаки жадности к пище, весьма усердно распространяют своё учение, а порой даже владеют кое-какими богатствами, не гнушаются насилием и разнообразной предпринимательской деятельностью. Но ведь если, согласно вышесказанному, плодом принятия даже ничтожного предмета будет рождение нигодой, то, конечно, не приходится сомневаться в том, что плодом столь серьёзных греходеяний будет бесконечная сансара.
Вот, взгляните на людское невежество: увидев кого-то, нарушившего какой-нибудь второстепенный обет, называют его грешником, тех же, кто пренебрегает Великими обетами, признают за гуру и почитают их, подобно истинным монахам. Помнится, в шастрах говорится о плодах деяний, совершённых лично, через побуждение других и одобрение, что даёт нам основания полагать, что тот же самый плод получат и они.
Что собой представляет нормальный процесс принятия монашества? Вначале формируется знание таттв, затем постепенно развивается индифферентность [к внешнему миру] и, наконец, вырабатывается способность к аскетической практике, после чего желание принятия монашества возникает естественным образом, и совершенный гуру, видя это, даёт соответствующее посвящение.
А что же мы видим в данном случае? Учитель, движимый лживостью и жадностью, даёт посвящение в монахи человеку, начисто лишённому знания таттв, да ещё и несвободному от желания чувственных наслаждений, а затем наставляет последнего в неподобающих [истинному монашеству] практиках. Полнейший произвол – иначе не скажешь!
Такова наша позиция относительно ложных учителей и почитания оных.
А в подтверждение наших слов позвольте нам привести здесь ряд цитат из различных шастр.
Так, в Упадеша-сиддханта-ратнамале сказано:
«Вследствие ухудшения времён учителя превратились в шутов: восхваляя, подобно льстецу-бхату[cclxxxii], своих благодетелей, принимают их пожертвования. А посему в эту дурную эпоху оба – как жертвователь, так и получатель, обречены на блуждание в океане сансары».
Далее тот же текст говорит:
«Тому, кто, увидев змею, спасается бегством, люди не говорят ни слова. О, горе! Взгляните: того, кто оставляет подобного змее ложного учителя, глупцы называют порочным человеком и говорят о нём гадости».
И далее:
«От укуса змеи человек умирает лишь раз, а вот ложный гуру способен убить бесчисленное число раз, ибо общение с ним ведёт к неисчислимым рождениям и смертям. Поэтому, о счастливая душа, [помни]: взяв [в руки] ядовитую змею, ты обретёшь большее счастье, чем от служения ложному гуру».
Далее цитируемый текст приводит ещё несколько шлок на ту же тему, поэтому смотрите там.
И в Сангхапатте сказано:
«Посмотрите: ребёнок какого-то бедняка, истощённый голодом, был вынужден принять монашество в некоем храме и, несмотря на тот факт, что от греха он так и не очистился, был возведён на пост ачарьи. В этом храме он ведёт себя как дома, к монахам своей общины относится как к членам собственной семьи, себя мнит столь же великим, как Индра, тогда как более компетентных лиц считает невеждами, подобными детям, а со всеми домохозяевами обращается как с родной ему беднотой. Вот таков этот «великий ачарья».
Вспоминается в этой связи и такая строчка из некоего поэтического сочинения: «С которыми не рождён и не вырос и которых не купил...»[cclxxxiii]. Смысл же её заключается в следующем: подобно буйволам, погоняет [так называемый «монах»] этих домохозяев, с которыми не был рождён [в одной семье], с которыми не вырос, не вёл никаких торговых дел, которые не ходят у него в должниках и к которым он вообще никакого отношения не имеет; по сути, он берёт их пожертвования силой. Увы, нет в этом мире царя и некому здесь вершить справедливость.
Вопрос: Некоторые из вышеприведённых цитат взяты из произведений шветамбаров. Почему вы решили обратиться к ним?
Ответ: Запрет того, что порицается низменными людьми, высшим кажется само собой разумеющимся. Таким образом, если шветамбары, одобряющие использование одежды и прочего, порицают нечто, то для дигамбаров последнее относится к категории естественных запретов.
В дигамбарских текстах также можно встретить немало высказываний, подтверждающих наше мнение.
Так, в уже цитировавшейся Шатпахуде сказано:
«Победители проповедовали ученикам, что вера – корень всей дхармы. Услышав это собственными ушами, не почитайте тех, кто лишён веры»[cclxxxiv].
Смысл цитаты: Победители указывали своим ученикам, что правильная вера – корень всей дхармы, а потому, о человек, имеющий уши, услышав это, признай, что учитель, лишённой правильной веры, недостоин поклонения. Каким образом вы рассчитываете обрести правильную веру, опираясь на ложного гуру? Ведь без обладания совершенной религиозной истиной невозможно вести речь об освоении какого-либо иного аспекта дхармы. Заслуживает ли поклонения учитель, не ведающий дхармы?
Далее тот же текст говорит:
«Те, кто пали в вере, пали в знании и пали в поведении – самые худшие из падших и, сверх того, губят и других»[cclxxxv].
И далее:
«Те, кто сам деградировал в вере, и ведёт к [такому же] падению других, [в следующей жизни] рождаются немыми и калеками. Достижение пробуждения становится для них весьма трудным»[cclxxxvi].
И далее:
«Те, кто вполне осознанно припадает к их стопам, будь то из стыда, тщеславия или страха, также не достигают освобождения, ибо одобряют грех».
Итак, тем, кто, почитая грешников, одобряет тем самым их деяния, придётся пожать плоды того же самого греха[cclxxxvii].
И далее:
«Тот вид [аскетов], который владеет хоть каким-то имуществом, будь оно большое или малое, подлежит порицанию. Согласно слову Победителя, [истинным бездомным аскетом] называется лишь тот, кто полностью свободен от всякого имущества»[cclxxxviii].
И далее:
«Тот, кто ленив в практике дхармы и [служит] вместилищем пороков, подобен цветку сахарного тростника, не приносящему никаких плодов и не имеющему никаких полезных качеств. [Такой] шрамана напоминает обнажённого танцора»[cclxxxix].
И далее:
«Те, кого влечёт ко греху, принимая обличье Победителей, совершают тем самым грех и отклоняются от пути к свободе».
И ещё:
«Те, кто питает привязанность к пяти видам одежд, владеет имуществом и привык к попрошайничеству, погрязли в пороках, [порождающих] дурную карму, и отклоняются от пути к свободе».
В Ашта-пахуде содержится множество такого рода высказываний, поэтому смотрите там.
И в Линга-пахуде Кундакунды можно найти немало упрёков в отношении тех, кто, приняв монашеский чин, совершает насилие, не гнушается предпринимательством, начитывает мантры и т.д.
И в Атманушасане ачарьи Гунабхадры сказано:
«Огромное сожаление вызывает тот факт, что в этот Чёрный век аскеты, объятые страхом, бродят туда-сюда, подобно оленям и, оставив леса, поселяются вблизи городов. Но ведь [наша вера] запрещает даже останавливаться вблизи городов, а жить в них и подавно».
И далее:
«Даже положение домохозяина отличается в лучшую сторону от такой аскезы, результатом которой могут быть лишь бесчисленные рождения в сансаре: едва только наступает утро – и разбойники в виде косых женских взглядов похищают всё богатство отречения», – так говорится.
И Йогинду Део говорит в Параматма-пракаше:
«Глупцы черпают удовольствие в нахождении в обществе учеников и учениц, а также в своих книгах, тогда как у мудрецов, свободных от всякого заблуждения и осознающих такие вещи как причину связанности [кармой], это вызывает стыд».
И далее:
«Кто же тот, чья душа обманула сама себя? Это – та джива, которая, вымазав голову пеплом и вырвав волосы, приняла обличье Победителя, но стяжательство при этом не оставила».
И ещё:
«О, джива! Те монахи, которые, облачившись в знаки Победителя, продолжают собирать даже дозволенные вещи, выплюнув свою рвоту, затем эту же рвоту и поедают, т.е. достойны порицания», – так говорится[ccxc].
Итак, помните, что шастры однозначно предостерегают нас от следования ложным учителям с их образом жизни, а также от поклонения им.
Кроме того, в шастрах упоминаются сорок шесть ошибок, могущих иметь место в процессе приготовления пищи и принятия таковой: сюда входит увеселение детей домохозяев, передача новостей, начитывание мантр, приготовление лекарств, составление гороскопов, а также принятие пищи, приготовленной лично, через побуждение других и одобрение, однако ныне, вследствие ухудшения времён, монахи, благополучно привыкнув к указанным порокам, принимают пищу, не колеблясь.
В шастрах упоминается несколько видов падших монахов, включая сюда «находящихся поблизости», павших морально и т.д., и в наше время можно обнаружить немало так называемых монахов, демонстрирующих все указанные характеристики. С сугубо физической точки зрения они выглядят обнажёнными, но при этом позволяют себе владеть разнообразным имуществом. Писания однозначно предписывают [лицам, ведущим монашеский образ жизни], тот способ сбора подаяния, который известен как «метод пчелы», однако эти люди, страдая привязанностью [к пище], собирают её, причиняя милостынедателям страдание. Вполне очевидно, что такие деяния, несовместимые даже с дхармой домохозяев, несправедливы, предосудительны и греховны.
Не проявляют они и должного уважения к высрчайшим из достойных поклонения – образам Победителей и священным шастрам и, полагая собственные персоны более значимыми, занимают сидения, расположенные выше таковых и творят иные противные [дхарме] вещи, при этом считая себя монахами, практикующими двадцать восемь мулагун. По сути, они тем самым попросту заставляют простодушных домохозяев признать собственное величие, и те, введённые в заблуждение такими «гуру», прославляют их, ни на мгновение не задумываясь о том, в чём же состоит [истинная] дхарма, и немало усердствуют в таком поклонении, но если большой грех признаётся великой дхармой, то разве не уместно сделать вывод о том, что закономерным плодом такого ложного воззрения будет бесконечная сансара? Ведь в шастрах ясно сказано, что превратная интерпретация даже единственного слова Победителей оборачивается огромным грехом, здесь же от слова Победителей вообще ничего не остаётся; так найдётся ли какой-то иной грех, равный этому?
Дата: 2019-12-22, просмотров: 199.