[Согласно наставлениям шастр], цель веры, знания и поведения, составляющих путь к освобождению, – искоренение влечения и отвращения, однако такие люди не допускают и мысли об этом, полагая себя обладателями совершенной религиозной истины на том лишь основании, что они занимаются созерцанием чистой природы собственного Я; все же прочие практики они считают излишними.

Так, они говорит, что изучение шастр не имеет смысла, размышление над природой субстанций, гунастхан, пути к освобождению, трёх миров и т.д. считают отклонением мысли, аскезу – пустым причинением страданий телу, практику обетов – причиной связанности, совершение подношений и иные благочестивые деяния полагают причиной притока кармы, пусть и благой, а потому заслуживающими отвержения, и так, отвергнув все мыслимые духовные практики, живут, предаваясь страстям.

Относительно утверждения о том, что изучение шастр является бесцельным времяпровождением можно сказать следующее: монашеской жизни, как известно, подобают лишь два вида занятий – медитация и изучение писаний. Когда монах неспособен направить свой ум в русло медитации, он всецело погружает его в изучение священных текстов, ибо никакой третьей альтернативы для направления ума у него не существует. Сверх того, благодаря изучению шастр формируется безупречное знание всех особенностей таттв, и до тех пор, пока ум монаха сосредоточен на таких занятиях, страсть остаётся слабой, а степень бесстрастия растёт; так можно ли назвать такую практику бесцельной?

Возражение оппонента: Следует изучать и практиковать лишь те шастры, которые содержат учения о природе души, все же прочие никакой пользы не принесут.

Ответ: Если бы у вас в самом деле сформировалось правильное воззрение, то вы бы знали, что все джайнские шастры содействуют достижению цели человека. Действительно, существуют тексты, рассматривающие главным образом природу души, однако с развитием правильной веры, т.е. когда природа души установлена окончательно, с целью очищения знания и поддержания ума в более-менее свободном от страстей состоянии, рекомендуется изучать и практиковать и другие шастры. Кроме того, даже если природа души и установлена окончательно, всё равно следует продолжать изучение текстов, посвящённых данному предмету – в целях поддержания таковой, но какое-либо проявление пренебрежения ко всем прочим шастрам в любом случае неуместно. Мало того, безразличие к ним служит признаком того, что интерес индивидуума к познанию природы души пока что далёк от истинного.

К примеру, человек, привязанный к чувственным наслаждениям, с удовольствием будет слушать рассказы себе подобных во всех их соответствующих подробностях и любые средства достижения таковых сочтёт приемлемыми. Точно так же и тот, чей интерес целиком и полностью сосредоточен на духовной жизни, будет с наслаждением слушать жизнеописания тиртханкаров, ради познания природы души будет изучать гунастханы и иные предметы и, сочтя практику обетов весьма полезной в осуществлении указанной цели, будет соблюдать их. Таким образом, цели человека содействуют все четыре ануйоги.

Следует заметить, что в целях адекватного их познания полезным может оказаться также знание грамматики и логики. Так что, по мере своих сил и способностей, изучать и практиковать следует все шастры: какие-то в большей степени, какие-то в меньшей.

Вопрос: Но не утверждается ли в Падмананди-паччиси, что ум, оставивший собственную природу души и занимающийся изучением шастр, уподобляется блуднице?

Ответ: Так действительно сказано, ибо буддхи – качество души, и когда он, оставив оную, погружается в чужеродную субстанцию – в шастры в данном случае, его действительно называют подобным блуднице. Однако, подобно тому, как женщина остаётся достойной до тех пор, пока сохраняет свою добропорядочность, если же, оставив благородного мужчину, вступает в связь с неприкасаемым и т.п., становится заслуживающей порицания, так и буддхи, конечно, более подобает оставаться в [созерцании] природы души, но ежели он не только оказывается неспособным поддерживать указанное состояние, но и оставив благородные[ccciii] джайнские шастры, отклоняется в сторону дурных[ccciv] объектов, он, безусловно, заслуживает высшей степени порицания. Подумайте сами: если даже ум монахов отнюдь не всегда пребывает в состоянии, подобающем монашеству, то что говорить о вашем?

Итак, нет никакого сомнения в том, что изучение шастр относится к практикам, достойным следования.

Что же до вашего мнения о том, что размышление над сутью субстанций и этапов есть ни что иное, как отклонение мысли, то это, конечно, так, но есть здесь и оборотная сторона: если ум не занят в такого рода «отклонениях», то неизбежно возникнут другие, причём в форме влечения и отвращения... Кроме того, состояние совершенной однонаправленности ума невозможно поддерживать постоянно: за исключением случаев со всеведущими, таковое сохраняется в пределах получаса.

Если же вы скажете, что медитируете на собственную природу души постоянно, хотя и иными способами, то мы ответим, что в медитации на общие (характеристики) различие способов немыслимо, в случае же с медитацией на конкретные аспекты (учения), включая сюда природу, качества и модификации субстанции, этапы пути, чистые и нечистые состояния и т.д. такое возможно.

Не забывайте также и о том, что путь к освобождению состоит не только из знания природы души. Строго говоря, путь к освобождению начинается, он начинается с формированием правильной веры и знания, а также избавлением от влечения и отвращения. Знание особенностей семи таттв: дживы, адживы, притока, связанности и прочих, служит непременным условием развития правильной веры и знания.

Следующим же этапом будет освобождение от влечения и отвращения, на котором подлежит устранению всё, что способствует росту влечения и отвращения, т.е. здесь ум сосредотачивается на таких предметах, которые служат причинами уничтожения последних. Заметим в этой связи, что размышление над такими темами, как природа субстанций, этапы пути к освобождению и т.п. именно тем и являются, ибо в них не найти никаких стимулов к проявлению страстей. А потому, выработав правильную веру, направляйте свой ум в указанном направлении.

Вопрос: Ум следует сосредотачивать на причинах освобождения от влечения и отвращения, а что же до таких практик, как размышление о состояниях бытия живых существ в трёх мирах, связывании кармой, её созревании и проявлении, размере и иных характеристиках вселенной, то разве эти способствуют достижению цели человека?

Ответ: От размышления на указанные темы влечение и отвращение не возрастают никоим образом, поскольку данные объекты познания не могут быть ни приятными, ни неприятными, а посему не могут служить и причинами появления оных. Благодаря тщательному анализу их характеристик знание таттв очищается, что, в свою очередь, превращает их в причины освобождения от страстей в будущем, а потому они, вне сомнения, содействуют достижению цели человека.

Вопрос: Но не ведёт ли размышление о [счастливой участи] небес и [дурной участи] ада к возникновению влечения и отвращения?

Ответ: Отнюдь! У человека, знающего [их природу], такого рода эмоции не возникают; они могут иметь место лишь у несведущего. Первый же, оставив грех, направляет свой ум на благие деяния, уменьшая тем самым [интенсивность] влечения и отвращения.

Вопрос: В шастрах сказано, что даже небольшие познания содействуют достижению цели человека; так какой же смысл в столь многочисленных аналитических медитациях?

Ответ: Указанные слова обращены к тем, кто, несмотря на факт обширности своих познаний, несведущи в тех вещах, которые способствуют достижению цели человека, а также к лицам, не отличающимся большими интеллектуальными способностями. Тем же, чей интеллект достаточно развит, никто не говорит, что большие знания принесут вред. Более того, нет никакого сомнения в том, что обширные познания окажутся полезными в плане очищения их духовного знания. В шастрах на сей счёт говорится:

«Подробное знание писаний намного эффективнее общего».

Ничто, кроме глубоких и детальных знаний, не поможет нам прийти к окончательному решению [относительно природы таттв], а посему польза их не подлежит сомнению.

Относительно мнения таких людей о том, что практика аскезы, дескать, ничем, кроме бесполезного страдания быть не может, заметим, что образ жизни индивидуума, следующего пути к освобождению, должен являть собой полную противоположность такового обычного мирского существа: если для второго вполне естественно наличие влечения и отвращения к приятным и неприятным объектам соответственно, то для первого возникновение оных крайне нежелательно. А посему он, желая избавиться от влечения, отказывается от приятных объектов – пищи и прочих, а дабы преодолеть отвращение, практикует такие [внешне кажущиеся] неприятными вещи, как однократный приём пищи и т.д. Если человек, руководствуясь собственной свободной волей, обращается к таким средствам, влечение и отвращение не возникают даже в тех случаях, когда ему приходится сталкиваться с независящими от его воли нежелательными вещами. Так действует истинный последователь дхармы, вы же, питая отвращение к посту, объявили его бессмысленным мучением. Если пост – форма страдания, то принятие пищи неизбежно придётся принять за счастье, а там возникнет и страсть... Такого рода состояние ума более присуще заурядным мирским дживам, [а потому мы вправе спросить]: чего же достигли вы, вроде бы став последователями пути к освобождению?

Возражение оппонента: Существует немало людей, придерживающихся истинного воззрения, но аскезу при этом не практикующих.

Ответ: Бывают ситуации, когда в силу определённых обстоятельств нет возможности практиковать аскезу, однако люди эти, признавая аскезу за благо, по мере своих сил всё-таки стараются выполнять её. Вы же, придерживаясь мнения о том, что аскеза – [бессмысленное] страдание, не прилагаете вообще никаких усилий [в указанном направлении]; так можно ли назвать вас придерживающимися принципов истинного воззрения?

Вопрос: Но не сказано ли в шастрах, что если человек, хотя и претерпевает физическое страдание, практикуя аскезу, но не обладает при этом знанием, то цели он не достигает?

Ответ: Действительно, людям, безразличным к знанию таттв и полагающим аскезу единственным путём к освобождению, даётся наставление, согласно коему без знания таттв, одной лишь практикой аскезы, путь этот не обретается. Когда же знание таттв сформировалось, не будет ничего дурного в практике аскезы, ибо цель оной – избавление от влечения и отвращения. Будь эта практика излишней, вряд ли бы ганадхары и прочие стали заниматься ею. А посему совершение аскезы по мере своих сил и возможностей, вне сомнения, весьма полезно.

Что касается утверждения о том, что обеты якобы служат причиной связанности, то, как известно, невоздержанность более свойственна состоянию неведения, с развитием же знания такому образу жизни неизбежно придёт конец. И, конечно, если вы хотите избавиться от низменных наклонностей, отречение от всего, что может служить причинами насилия и прочего, абсолютно необходимо.

Возражение оппонента: А если предположить, что мы чисты даже в аспекте модификации, то какие последствия может иметь отказ от внешних форм отречения?

Ответ: Если бы такие деяния, как насилие и прочие, совершались сами по себе, без участия вашей души в её аспекте модификации, то мы бы согласились признать данное заявление. Но если вы сами, опираясь на этот самый аспект модификации, совершаете те или иные поступки, то может ли он остаться чистым? Возможны ли без участия последнего такие вещи, как чувственные наслаждения, невнимательность при передвижении и т.д.? Вы ведь сами совершенно осознанно совершаете все эти деяния, когда же им начинают сопутствовать насилие и прочие грехи, игнорируете этот факт и мните себя чистыми даже в аспекте модификации. Да само такое мнение загрязняет его! 

Возражение оппонента: Мысли могут быть обузданы, а тенденция к насилию и прочим грехам уменьшена [и без формального принятия обетов], поскольку если таковые принимаются, это становится источником связанности.

Ответ: До тех пор, пока у вас сохраняется надежда на достижение определённой цели, обет, естественно, не принимается, и надежда эта подпитывает страсть. Да даже если бы вы и не прилагали особых усилий к достижению своей цели, связанность новой кармой всё равно нарастала бы вследствие привязанности, а посему нет никакого сомнения в том, что принятие обетов абсолютно необходимо. Каким образом вы рассчитываете обуздать активность аспекта модификации, не принимая на себя обязательств по сдерживанию определённых видов собственной деятельности? То же самое имеет место в ситуациях, когда человек оказывается под властью тех или иных обстоятельств, когда некая нужда давит на него, да даже если этого и не происходит, потаённое желание всё равно сохраняется, так что принятие обетов, повторяем, необходимо.

Вопрос: Если впоследствии обет нарушится, результатом будет великий грех, а когда и как начнётся созревание кармы – этого знать мы не можем. А посему пусть созревают плоды в соответствии с мерой содеянного в прошлом; зачем нам такие заблуждения, как принятие обетов?

Ответ: Если вы, принимая на себя те или иные обязательства, понятия не имеете, как соблюдать их, то, конечно, принимать таковые смысла нет, ибо если в момент принятия обета вы втайне думаете, что при определённых обстоятельствах оставите его, то вряд ли такой обет принесёт пользу. Другая мысль должна владеть умом человека, принимающего обет: «Да не оставлю я его, даже если придёт смерть!» – такое принятие обета достойно похвалы. Не следует забывать о том, что без принятия на себя определённых обязательств избавиться от связанности кармой, возникшей как результат невоздержанности, не удастся.

Если же обеты не принимаются вследствие опасения, что в будущем, когда созреют соответствующие виды кармы, таковые могут быть нарушены, то на сей счёт можно сказать следующее: тому, кто думает только о созревании плодов кармы, придётся отказаться от всех своих обязанностей и целей. Так, если человек знает, сколько пищи его желудок в состоянии переварить, он принимает ровно столько; если же он, прослышав, что у кого-то вследствие переедания случилось несварение, с перепуга откажется от пищи вообще, то неизбежным результатом будет смерть. Точно так же и здесь: принимать следует лишь те обеты, выполнение которых вам по силам. Если же вы, прослышав, что с таким-то случилось падение и, опасаясь того же самого, не желаете принимать обеты, то единственным результатом будет невоздержанность, а посему принимать необходимо любые обязательства, выполнение которых в вашем случае реально.

Сверх того, если вы в самом деле полагаете, что всё, что происходит с вами, имеет место в соответствии с мерой содеянного в прошлом, то зачем, спрашивается, вы добываете пищу и т.д.? Если [определённая сфера вашей деятельности] требует приложения [личных] усилий, то, соответственно, нет ничего нелогичного и в отречении от таковой. Другое дело, если бы вы находились в состоянии, подобном таковому каменной статуи: тогда бы мы действительно признали [исключительную] роль содеянного в прошлом, и не приписывали вам соответствующих функций. Какая польза от построения системы аргументации, оправдывающей неподобающий образ жизни? Итак, любой обет, который человек в состоянии соблюдать, достоин принятия.

Далее, полагая совершение подношений и иные благочестивые акты причиной притока благой кармы, они определяют таковые как низшие практики. Всё это, конечно, верно, но есть одно замечание: если, по оставлении такого рода низших практик чистота сознания сохраняется, то, безусловно, этот человек обретёт счастье, если же она осквернится жаждой чувственных наслаждений, то единственным результатом будет страдание.

Если чистота упайоги позволяет достичь небес, а благие мысли и поступки сокращают продолжительность и интенсивность связывания [кармой], то, следовательно, и обладания совершенной религиозной истиной можно достичь тем же самым. Когда же упайога нечиста, и индивидуум оскверняет себя дурными мыслями и поступками, увеличивающими продолжительность и интенсивность связывания, то результатом может быть рождение в аду или нигодой, и достижение обладания совершенной религиозной истиной станет весьма затруднительным.

Кроме того, благодаря чистоте упайоги уменьшается интенсивность страстей, если же таковая нечиста, то страсти, соответственно, растут, а отказываться от религиозных практик, вызывающих незначительные страсти, совершая при этом деяния, усиливающие их, это всё равно, что уподобляться человеку, предпочитающему вместо горького лекарства принять яд. Данное мнение служит несомненным признаком неведения.

Возражение оппонента: В шастрах сказано, что чистая и нечистая модификации сознания по сути одинаковы, так что какая нам нужда в детализированном знании?

Ответ: Существуют люди, считающие чистую упайогу причиной освобождения и одобряющие её проявления, однако при этом неспособные до конца понять природу таковой. К ним и обращено указанное наставление, рассматривающее обе разновидности упайоги – чистую и нечистую, как причины связанности и, следовательно, равные в своей нечистоте.

Наконец, несложно понять, что благодаря чистоте упайоги страсть уменьшается, вследствие чего уменьшается и интенсивность связывания, тогда как в случае её нечистоты страсть возрастает и, как результат, интенсифицируется и степень связанности. Именно с данной точки зрения в писаниях и утверждается, что чистая упайога приносит счастье. Болезнь, к примеру, в любом случае неприятна, независимо от того, слабы её симптомы или сильны, однако с точки зрения лица, страдающего более серьёзным заболеванием, тот, чьи болячки незначительны, будет счастливым.

А посему, если чистотой упайоги вы на данный момент не отличаетесь, то, оставив нечистую, следует развивать чистую, но никак не наоборот.

Вопрос: У нас нет возможности избежать появления таких разновидностей нечистой упайоги, как желание удовлетворить плотскую страсть или голод, а вот в том, что касается чистой упайоги, то здесь желание совершения благих деяний оказывается вполне осознанным. Истинному практику дхармы, как известно, следует избегать любых желаний; так что какой смысл стремиться к формированию чистой упайоги?

Ответ: Направление упайоги на благие деяния содействует росту бесстрастия, т.е. сокращению плотских и иных страстей. Даже страдание, причиняемое голодом и прочими [естественными потребностями], и то уменьшается. Таким образом, развитие чистой упайоги необходимо. Если же, несмотря на все приложенные усилия, похоть, жажда и т.п. всё-таки причиняют вам боль, то не будет ничего дурного, если вы совершите какие-то менее греховные деяния с целью избавления от таковых. Другое дело, когда человек, оставив чистую упайогу, без колебаний обращается к греходеяниям – это [истинному практику дхармы] не подобает.

Относительно ваших слов о том, что истинному практику дхармы следует избегать любых желаний, – а чистая упайога, как вы сами знаете, имеет место лишь при наличии желания, заметим следующее: подобно тому, как человек, в обычных обстоятельствах не желающий делиться и крупицей своего богатства, видя, что его состояние находится под угрозой, [дабы предотвратить его полную потерю], по собственной воле соглашается отдать малую его часть, точно так же и истинный практик дхармы, не желающий совершать какие бы то ни было деяния, сопровождаемые даже самыми ничтожными проявлениями страстей, видя появление угрозы куда более серьёзных греходеяний, предпочитает направить свою упайогу на благие дела, сопровождаемые незначительными страстями.

Итак, единственный вывод, который можно сделать в данной ситуации, заключается в следующем: если вы, [пребывая в состоянии бесстрастия], чувствуете, что существует возможность возникновения чистой упайоги, то благие деяния [в форме низших религиозных практик] нецелесообразны, но если видите, что появилась угроза скатывания в нечистую, то, безусловно, необходимо принимать меры по поддержанию чистой.

Таким образом, мы опровергли ложные мнения тех, кто, отрицая конвенциональные практики, поощряет тем самым недостойный образ жизни.