Иной, чем в классической онтологии, подход к поступку осуществляет известный русский ученый, философ, литературовед, теоретик искусства Михаил Михайлович Бахтин (1895-1975гг), к собственно философским трактатам, которого относится ранняя работа, написанная в начале 1920 года «К философии поступка». Остро прочувствовав и глубоко осознав, как отмечают исследователи его творчества, кризис человека в XX столетии, его овеществление, распад человеческого бытия, прежде целостного и единого на противопоставление друг другу жизни и культуры [6,с.58], М.М. Бахтин выступает с программой построения «первой философии» нового типа.

По сравнению с Аристотелем, который обозначает этим термином фундаментальную онтологию и считает, что ей «надлежит исследовать сущее как сущее – что оно такое и каково все присущее ему как сущему» [3,с.119], М.М. Бахтин рассматривает «первую философию» как онтологию человеческого бытия, которая призвана преодолеть дихотомию жизни и культуры через поступок, индивидуально-ответственное поступление, где только, и может быть преодолена дурная неслиянность и невзаимопроникновенность культуры и жизни» [4,с.12]. И далее он поясняет: «вся жизнь человека в целом может быть рассмотрена как некоторый сложный поступок: Я поступаю своей жизнью, каждый отдельный акт и переживание есть момент моей жизни – поступление» [4,с.12].

М.М. Бахтин начинает свою работу с различения двух понятий бытия. Первое – классическое (оно широко распространено было и во времена автора) – абстрактно теоретическое, для которого «безразличен… факт моей единственной действительной приобщенности к бытию» [4,с.17]. В теоретической мире, подчеркивает Бахтин, никакая практическая ориентация моей жизни невозможна, в нем нельзя жить, ответственно поступать, в нем я не нужен, в нем меня принципиально нет, потому что допускается принципиальное отвлечение от моего единственного бытия и его нравственного смысла. Здесь, нетрудно заметить, звучит резкая критика «рокового теоретизма» и обвинения его в противопоставлении мышления и поступка, познания и жизни. Автор же «Философии поступка» отстаивает понимание бытия не как «бытия вообще», то есть безотносительно к человеку, а как совершающегося в человеке и для человека. Онтология человека при этом определяется взаимоотношением между «единственностью наличного бытия» и «целым бытием». На смену homo-sapiens приходит человек поступающий, выявляется онтологическая не случайность всякого поступка [6,с.58]. Сам же человеческий поступок оказывается не чем-то извне данным, ставшим, а фактором, формулирующим бытие, специфическим проявлением человеческой жизни.

На этот, новый подход к бытию и месту в нем поступка обращает внимание и В.И. Стрельцова [11.]. «В классической философии, - пишет она, - поступок рассматривался только в его неизменности, как некоторое понятие, абстрактное и лишенное жизни. В современной философии преобладает мнение по поводу того, что поступок не существует как таковой, поступок всегда «поступают», совершают, т.е. поступок неотделим от человека, от субъекта, который его осуществляет».

Категория поступка становится ключевой в системе новой онтологии и «первой философии» М.М. Бахтина. При этом он мыслится как форма непосредственной включенности индивида в бытие, как со-бытие. Под поступком философ понимает любой ответственный способ отношения к бытию в плане его воплощения. Это и «поступок-мысль, и поступок чувство, и поступок-дело» [4,с.50]. Бытие в таком случае предстает как «мир человеческого действия», «мир поступков», а поступок - как единственное доказательство того, что человек существует, что он «укоренен в бытии» и своим сознанием, и своими переживаниями, и характером своих действий.

Отстаивая новое понимание бытия, где задано «ответственное единства мышления и поступка», М.М. Бахтин вводит и новые категории, скорее, это категории – образы, первым из которых является «поступающее мышление» или «участное мышление». Человек, «участно мыслящий, - формулирует свой главный тезис автор «Философии поступка», - не отделяет своего поступка от его продукта». «Я есть», и я причастен бытию единственным и неповторимым образом. Я занимаю единственное, неповторимое, незаменимое для других место. То, что мною может быть совершенно, никем и никогда совершенно быть не может [4,с.41]. И далее «Единственное мое (нетеоретическое) Я причастно к единственному бытию: Я есть в нем» [4,с.42].

В категориях теоретически безучастного сознания, заключает полемику с рационалистами М.М. Бахтин, - бытие – со-бытие неопределяемо, но лишь в категориях действительного причащения, то есть поступка, в категориях участно – действительного переживания» [4,с.20]. Поступок, таким образом есть присутствие, бытийственная причастность человека ко всему происходящему в мире.

Для осознания активной причастности человека бытию со своего единственного места М.М. Бахтин вводит еще один образ – понятие – «не-алиби в бытии». Если «алиби» есть попытка доказать свою непричастность к чему-либо, то «не-алиби в бытии» лишает человека нравственного права на «алиби», то есть на уклонение от той единственной ответственности, которой является реализация его неповторимого места «в бытии, от неповторимого поступления, каковым является вся его жизнь». «Пафос моей маленькой жизни и бесконечного мира, - пишет М.М. Бахтин, - пафос моего участного «не-алиби в бытии» есть ответственное расширение контекста действительно признанных ценностей с моего единственного места» [4,с.49]. Поступок выступает как осуществленность этого не-алиби в бытии, как нераздельное утверждение себя в нем, как способ бытия человека в мире с другими.

В связи с этим ведущую роль в бахтиновской философии поступок выполняет понятие «ответственность». Сам философ рассматривает ответственность как имманентное (то есть неотделимое от человека) свойство и главную характеристику нравственного человека. «Быть ответственным» означает способность «отвечать за себя», совершать поступки на основе признания своего не-алиби в бытии. Принять на себя ответственность за свое бытие всегда имеет в виду другого (других). И этот другой является не только соучастником, но и потенциальным свидетелем такого самоудостоверения личности. Ответственность по Бахтину, это всегда «испытание человека в человеке»: может или нет человек в бытии друг с другом «отвечать за себя»? Человеческое бытие испытывает себя на свои собственные возможности.

Поступок поэтому не может быть какой-то отвлеченной схемой. В его архитектонике М.М. Бахтин выделяет такие конкретные (и общие для всех поступков) компоненты, как: Я-для-себя, другой-для-меня и я-для-другого; все ценности действительной жизни и культуры, расположенные вокруг этих архитектонических точек действительного мира поступка: научные, этические, политические и, наконец, религиозные [4,с.52]. Этим и обозначается место собственной позиции человека в мире, нравственно смысловое направление его поступка, персональная участность, характеризующаяся непосредственной сознательной включенностью в события, нравственной вменяемостью, свободно взятой на себя личной ответственностью.

Акцентируя внимание на поступке как ответственном способе бытия, позволяющем занять единственное место в мире, М.М. Бахтин рассматривает другие человеческие действия. Например, политический акт или религиозный обряд, где человек выступает не в собственной единственности, а как представитель специального действия, когда он уполномочен быть кем-то. Здесь тоже возможны поступки, если я не отрекаюсь от своей персональной ответственности и участности. «Действительное признание – утверждение целого, которому я буду представительствовать, есть мой персонально ответственный акт… Само мое представительство и уполномоченность ее учитывают» [4,с.50].

Если же происходит отрыв от единственного контекста, потеря при специализации единственной персональной ответственности, что, замечает М.М. Бахтин, часто имеет место в политической деятельности, поступки начинают разлагаться, «в последнем случае мы имеем не поступок, а техническое действие» [4,с.53], ибо оно не укоренено в единственном единстве. Здесь нет причастности к единому бытию единственным образом. В то время как в поступке ответственное не растворяется в специальном действии, которое я уполномочен совершить.

В связи с этим М.М. Бахтин четко выделяет два способа бытия человека в мире – ответственный и безответственный. Первый, как мы уже уяснили, - поступок, второй философ называет «самозванством» [4,с.50] и поясняет: «Пытаясь понимать свою жизнь как скрытое представительство и каждый свой акт как ритуальность, мы становимся самозванцами» [4,с.50]. Самозванство, таким образом, есть такой способ бытия, при котором действия человека не удостоверяются персональной ответственностью, то есть они не основаны на признании своего не-алиби в бытии. Они не являются личностно ориентированными, индивидуальными и свободно совершаемыми.

Комментируя условия возможности осуществления самозванного, то есть не собственного, способа бытия, М.М. Бахтин пишет: «Я прячется в другое и других, хочет быть только другим для других, войти до конца в мир других как другой, сбросить с себя бремя ответственности в мире Я (я-для-себя)».

В ответственном поступке личность самоутверждает себя, в самозванном же действии происходит самоотчуждение личности.