Если мы продолжим чтение библейского повествования дальше и вообще рассмотрим всё христианское Писание, то увидим, что жизнь и поклонение последователей Божьего Сына не были строго регламентированы. В христианстве не было своего символа веры или свода законов, а для служения Богу верующим даже не требовалось специальных зданий. Суть нового поклонения не заключалась в выполнении особых культовых действий, которые выражали бы набожность и богобоязненность человека и приближали бы его к Богу. Христианство открылось как образ жизни, который охватывал все действия и поступки верующего. При чтении слов Учителя и посланий апостолов становится ясно: не принадлежность наша какой–либо религиозной системе и не участие в таинствах в определенное время и в определенном месте свидетельствуют о том, что мы являемся истинными служителями Бога, а наши личные качества , проявляемые в повседневной жизни. Именно поэтому апостол мог сказать: «И что бы вы ни совершали словом или делом, всё делайте во имя Господа Иисуса, благодаря через него Бога, Отца». Он также написал рабам: «Что бы вы ни делали , трудитесь от всей души — как если бы это было для Господа, а не для людей. Ведь вы знаете, что Господь даст вам в награду наследие. Ваш Господин — Христос, вы служите Ему»[956].

Если люди не осознаю́т этого принципа, то, освободившись от какой–либо авторитарной, догматичной религиозной организации, где большое внимание уделяется делам (а таких организаций в мире не мало), они зачастую испытывают чувство растерянности в отношении того, как им теперь служить Богу в этом новом состоянии свободы. В 1976 году мне как члену Руководящего совета Свидетелей Иеговы поручили подготовить материал на тему священного служения, который впоследствии был опубликован в «Сторожевой Башне» в статьях «Цени сокровище священного служения» и «Совершай священное служение ночью и днем»[957]. В статьях обсуждалось значение греческого глагола латрео (в Переводе нового мира переданного словами «совершать священное служение», а в большинстве других переводов — просто «служить»). В журнале на основании Писания показывалось, что священное служение не ограничивается какими–либо специфическими видами деятельности (например, проповедью или посещением собраний), осуществляемыми в заданные периоды времени по особому распорядку в специально выделенных местах или зданиях. Оно охватывает все дела человека, будучи служением всей его жизни . Было привлечено внимание к словам Писания, в которых «жертвами Богу» названы не только «плод уст, всенародно возвещающих его имя», но и доброта, щедрость и благотворительность — «ибо такие жертвы угодны Богу»[958]. Показателен один из абзацев статьи (с. 598):

⁹ Поэтому «священное служение» простирается не только на какую–либо одну часть нашей жизни. Оно не ограничивается каким–либо одним делом или несколькими делами, а охватывает все аспекты повседневной жизни человека. Коротко эту мысль можно выразить следующими словами: едите ли вы, или пьёте, или другое что делаете, всё делайте как для Иеговы (1 Кор. 10:31). Показывая, сколь всеобъемлющим является это служение, апостол в Римлянам 12:1, 2 говорит: «Умоляю вас, братья, состраданием Бога: отдайте тела ваши в жертву живую, святую, угодную Богу, для разумного священного служения. И не сообразуйтесь больше с этой системой вещей».

Продолжая эту мысль, далее в статье говорилось: «Сюда входят многие дела, но являются ли они священным служением или нет, определяется, в конечном итоге, вашей целью и внутренними побуждениями». Во второй статье отмечалось, что значительную часть священного служения родителей составляет воспитание детей — «святого» «наследия от Иеговы»[959]. Забота родителей о детях — это священное служение, которое необходимо совершать «ночью и днем». Супруги совершают священное служение, оказывая честь своему спутнику жизни, поддерживая хорошие отношения друг с другом, совместно работая над своим брачным союзом[960]. Жена–домохозяйка заботится о жилище, «как для Господа», показывая действенность благой вести прибранным домом, добротой, гостеприимством и дружелюбием к соседям[961]. Мужчины способствуют уважительному отношению к благой вести и ее продвижению тем, как они выполняют ежедневную работу, вкладывая в нее свое сердце, делая ее как «для Господа, а не для людей»[962]. При наличии такого духа кто может сказать, что это не служение Богу?

Многие выразили признательность за эти статьи, найдя их освежающими, придающими жизни бóльший смысл — ведь было показано, что важно не только лишь проводить время в «проповедническом служении» и присутствовать на всех встречах собрания. Конечно, не всем это пришлось по нраву. По прошествии времени некоторые разъездные надзиратели, основная задача которых заключалась (и заключается) в продвижении дела «проповеди», стали обращаться в служебный отдел с жалобами, что опубликованная точка зрения снижает эффективность их стараний. Ставя другие дела на один уровень по значимости вместе с «полевым служением», она принижает значимость их работы и умаляет силу их призыва «даешь больше часов в проповеди!». Насколько я знаю, кроме них возражений больше никто не выражал.

В 1980 году, вскоре после моего ухода из Руководящего совета, в номере «Сторожевой башни» за 15 августа вышла серия статей, направленных на то, чтобы вновь свести смысл «священного служения» к проповедническому служению и посещению собраний. В этих статьях подчеркивалось (да и вообще вся аргументация сосредотачивалась в основном на этом), что для иудеев, живших незадолго до Христа, «священное служение всегда ассоциировалось с поклонением, которым выражалось послушание Союзу закона» и что это священное служение «не имело ничего общего с повседневными делами народа»[963]. Приводился такой аргумент: если люди, не являющиеся Свидетелями Иеговы, едят, пьют, работают, убирают квартиру, не противятся властям, то разве это можно считать священным служением Богу? Нет, только «особые», «необыкновенные» действия, такие как провозглашение вести из книг, журналов и трактатов Общества Сторожевой башни и обсуждение ее на встречах собрания могут рассматриваться как священное служение Богу. Тем самым игнорировалась мысль о том, что мотивация и побуждения могут придать обыденным делам духовный смысл священного служения, делая их выражением нашего поклонения Богу.

В том же номере (в английском издании) в рубрике «Вопросы читателей», подобная аргументация получила дальнейшее продолжение, основываясь на сравнении со служением израильтян под Заветом закона. Снова была сделана попытка полностью исключить мысль о том, что такие дела как работа, забота о семье, доме или другие подобные действия могут рассматриваться как исполнение «священного служения» Богу. Ни в коем случае, ведь служение Богу должно быть чем–то «необыкновенным». По сути в заметке содержался утвержденный перечень дел, которые могут считаться «священным служением». Вот основные из этих занятий: проповедь («полевое служение»), посещение собраний, семейное изучение, разбор ежедневного текста из «Сторожевой башни», пионерское и миссионерское служение, работа в Вефиле (в главном управлении или в филиалах), труд районного надзирателя, старейшины или служебного помощника. Таким образом, по определению, формальное изучение Библии с женой и детьми (обязательно с использованием литературы Общества) муж может считать священным служением Богу (и также может включить это время в ежемесячный отчет о проповедническом служении). Если же он в неформальной обстановке поговорит с сыном или дочерью об их жизни, мыслях, проблемах, постарается понять их переживания, предоставит им возможность выразить свои взгляды, поможет справиться со школьными проблемами, выработать здравый христианский взгляд на жизнь, или же если он уделит время обучению их какому–нибудь ремеслу, которое пригодится им в будущем — это частью «священного служения» Богу считаться не будет. Такое догматичное отношение, несомненно, вполне объясняет ощутимо низкий процент молодых людей, выросших в семьях Свидетелей Иеговы и по достижении совершеннолетия оставшихся в рядах организации. Я припоминаю один разговор, который состоялся у меня во время служебного визита в одну из стран Центральной Америки (Белиз). Официальный представитель Общества по своей инициативе заговорил о том, что из всех молодых людей, выросших в семьях Свидетелей в этой стране, в организации не осталось ни одного. Хотя это и довольно крайний случай, во всех странах число молодых людей, покидающих организацию по достижении совершеннолетия, непропорционально велико.

Подобные организационные установки, определяющие, что является служением Богу, а что нет, глубоко укоренены в мировоззрении Свидетелей. Хорошей иллюстрацией этому может послужить обсуждение вышеупомянутых статей за 1980 год в Зале Царства города Гадсден, штат Алабама. В конце изучения старейшина Тим Грегерсон, проводивший встречу и обсуждение «Сторожевой башни», задал присутствующим вопрос: «Представьте себе сестру, у которой умер муж. После его кончины она очень сильно переживает и удручена. Кто–то из нас решил поддержать ее в скорби. Является ли это священным служением»? Зал призадумался на время, затем кто–то поднял руку и ответил: «Нет, это нельзя назвать священным служением». Тим обратил внимание аудитории на то, что в обсуждаемых статьях красной нитью проходит мысль о религиозных аспектах «поклонения» (которое входит в «священное служение»), после чего попросил присутствующих открыть в Библии слова Иакова:

Поклонение, чистое и неоскверненное в глазах Бога и Отца нашего, заключается в том, чтобы заботиться о сиротах и вдовах в их бедах и хранить себя незапятнанными миром[964].

Прочитав эти слова, он сказал, что Иаков называет заботу о вдовах «поклонением», то есть что такая забота, бесспорно, является «священным служением»[965]. Я также поднял руку и обратил внимание присутствующих на выражение «священное служение» в тринадцатой главе послания Евреям, где добрые дела и проявление щедрости к людям названы «жертвами», приносимыми христианами на духовном алтаре. Однако более типичным оказалось воздействие статей на умы Свидетелей, выраженное другим старейшиной, Дэном Грегерсоном[966]. Выслушав наши комментарии, он выразил свою неудовлетворенность и сказал: «Я бы хотел заметить, что в конце этого номера у нас есть „Вопросы читателей“, и там четко расписано, что такое священное служение». Никаких библейских подтверждений он не привел, главным для него было то, что написано в «Сторожевой башне».

В перечне дел из «Вопросов читателей», причисляемых к «священному служению», выражение из книги Евреям не упоминалось. Однако в статье было сделано краткое упоминание о том, что «делать добро и делиться с другими» подразумевает оказание помощи «нашим братьям [Свидетелям Иеговы], находящимся в нужде, переживающим какие–либо бедствия или времена подавленности»[967].Но, как и в случае с принесением «жертвы хвалы» (которая в «Сторожевой башне» была сведена к «всенародному проповедованию»), смысл указания «делать добро и делиться с другими» был также сужен до вышеупомянутых рамок и относился лишь к оказанию помощи соверующим Свидетелям, а не всем людям.

Однако сама Библия подобных ограничений на значение выражения «делать добро» не накладывает — эти слова могут иметь самый широкий смысл. То же самое можно сказать и о словосочетании «делиться с другими», четкого определения которому также не дано[968]. Опять–таки, подобное утвержденное сверху определение, накладывающее ограничения на апостольское выражение и сводящее его смысл исключительно к оказанию помощи сохристианам (то есть другим Свидетелям Иеговы) в крайних обстоятельствах, приводит к тому, что многие Свидетели проявляют отчужденное, прохладное и невнимательное отношение к своим ближним и соседям — отношение, свойственное священнику и левиту из притчи, которой Иисус ответил на вопрос о том, кто является человеку «ближним». У этих религиозных деятелей, активно занятых «священным служением», было немало более важных дел, чем какая–то там забота о пострадавшем путнике, и лишь самаритянин — человек из другой религии — пришел ему на помощь, оказавшись для него настоящим ближним[969]. Опубликованное в статье однобокое понимание не согласуется со следующими словами Иисуса:

Только так станете вы сынами своего Небесного Отца, потому что Он велит всходить солнцу и над добрыми и над злыми и посылает дождь и для праведных и для грешных. Если будете любить только тех, кто любит вас, за что вас тогда награждать? Разве сборщики податей делают не то же самое? И если вы приветливы только с друзьями, что особенного вы делаете? Разве язычники поступают не так же? Так будьте совершенны , как совершенен ваш Небесный Отец[970].

Главная цель статей, напечатанных в «Сторожевой башне» в 1980 году — вынести служение Богу в отдельную категорию дел. Была сделана попытка провести границу между просто «служением» и «священным служением» Богу, сводя последнее к ограниченному числу четко определенных «необыкновенных» дел. Действительно, обсуждаемое понятие (латрео ) используется в Писании только в применении к «служению Богу (богу или богам)»[971]. Для язычников такое служение включало действия, совершаемые в храмах и специальных зданиях, особые обряды и жертвы, посвященных их божествам. У иудеев этим словом описывались дела, требуемые Заветом Закона: сюда входили обряды, жертвоприношения, праздники, служение священников. Все это очевидно. Однако христианство имеет одну кардинальную отличительную особенность: служение Богу получает в нем гораздо более широкое, всеобъемлющее значение и не ограничивается действиями, совершаемыми в специально выделенных зданиях по заранее предписанному порядку, затрагивающим лишь отдельные стороны жизни человека.

Автор статей, напечатанных в «Сторожевой Башне» в 1980 году, справедливо отмечает, что для иудеев «священное служение всегда ассоциировалось с поклонением, которым выражалось послушание Союзу закона». Однако он делает необоснованный вывод о том, что для христиан «основные необходимые действия повседневной жизни» священным служением быть не могут. В то время как «послушание Союзу закона» действительно включало в себя некоторые «необыкновенные», неповседневные дела, Закон также распространялся и на массу обыденных занятий. Закон не только предписывал периодические жертвоприношения животных, посты, священные праздники и церемонии, но также призывал к ежедневному проявлению справедливости, праведности, честности, сострадания. Заповеди Закона призывали к проявлению доброты не только к братьям–израильтянам, но и к странникам, чужеземцам, рабам, и даже животным (в том числе птицам)[972]. В основном своем большинстве израильтяне стали придавать этим указаниям минимальную важность, в отличие от церемониальных и сугубо «религиозных» аспектов жизни. Последние давали им повод для гордости, словно не повседневные дела, а именно церемонии доказывали их преданность Богу. Подобный ошибочный курс прослеживается и в «Сторожевой башне».

Апостолы Иисуса Христа показали: «основные необхо?димые действия ежедневной жизни» могли совершаться «как для Господа», «к славе Божьей». Понимая это, автор статьей пытается выявить несуществующее различие между «служением» Богу и «священным служением» ему. Но как может служение Богу быть несвятым? Разве Бог приписывает обычным делам меньшую ценность, чем каким–либо «необыкновенным» занятиям? Порицая израильтян, Иегова ясно показал, что это не так. Повседневное проявление милосердия, сострадания и справедливости со стороны людей было для него гораздо важнее дел, которые израильтяне называли «святыми». Бог говорит:

Ибо благочестия хочу Я, а не жертвоприношений, и познания Бога (больше), чем всесожжений[973].

Что касается этого «познания Бога», то через своего пророка Иеремию Иегова спросил сына царя Иосии:

Разве ты будешь царствовать, потому что обстроил себя (строениями) из кедра? Ведь отец твой ел и пил, но творил суд и правду, и потому он благоденствовал. Разбирал он тяжбу бедного и нуждающегося, потому и хорошо было. Именно это значит познать Меня, — сказал Господь[974].

Подобно воскликнувшим во время Пятидесятницы: «Братья, что нам делать?», израильтяне также вопрошали, как же им правильно служить Богу. Через пророка Михея, Иегова повторил их вопрос и ответил следующим образом:

С чем предстать мне пред Иеговой, поклониться Богу Всевышнему? Предстать ли мне пред Ним со всесожжениями, с тельцами единолетними? Удовлетворится ли Иегова тысячами овнов, тьмами рек елея? Дать ли мне первенца моего за преступление мое, плод чрева моего за грех души моей? Он указал тебе, человек, в чем добро, и чего требует от тебя Иегова: исполнять закон и любить добродетель, и смиренно ходить пред Богом твоим[975].

Автор статей в «Сторожевой башне» принижает важность побуждений, способных превратить обычные дела в священное служение Богу. В то же время огромная важность побуждений подчеркивалась еще в дохристианские времена, когда был в силе Завет Закона. Это подтверждается тем, что именно отсутствие правильного сердечного настроя (очевидное из несправедливого и недоброжелательного отношения к окружающим в повседневной жизни ), заставило Бога возненавидеть то самое «священное служение» — жертвоприношения, соблюдение праздников и новомесячий, посты, — которое совершалось большинством иудеев[976]. Бог возненавидел эти дела даже несмотря на то, что это были особые, «необыкновенные» поступки, напрямую связанные с «поклонением в послушание Завету Закона», как описывает их статья из «Сторожевой башни». Иегова совершенно ясно дал понять, что без правильных побуждений в повседневной жизни и каждодневных делах, все праздники, жертвы и другие виды служения теряли всякий смысл и ценность.

Вступление в силу нового завета привело к тому, что закон Бога стал записываться на сердцах. Этот закон — не свод правил, а закон любви и веры, и данные качества должны являть себя во всех делах человека, а не только в определенные промежутки времени. Они позволяют любому человеку (а не только особому классу священников) «отдать себя полностью » как живую жертву для служения Богу — ведь поклонением Богу становится вся его жизнь[977]. Совершенно очевидно, что всеобъемлющий характер жертвы не подразумевает, что ее можно приносить только в определенное время путем совершения определенных дел, в то время как при других обстоятельствах эта возможность исключается. Если прочитать дальнейшие стихи 12–й главы послания к Римлянам, то можно убедиться: призвав братьев «отдать тела ваши в жертву живую», апостол далее перечисляет широкий спектр дел. Отношения с окружающими, проявление привязанности и смирения, гостеприимства и доброты, поддержание мира «со всеми» (не только в христианском собрании, но и вне его), — все это части «жертвы живой». Предоставляя себя в жертву, христиане делают это не в какие–то промежутки времени, но отдают Богу всю свою жизнь. Этим они показывают, что не «сообразуются с веком сим», но демонстрируют в своей повседневной жизни принципы и отражает требования, которым их научил Сын Бога.

Что касается лексикографии греческого языка, то сужение смысла слова латрео , проведенное в статье из «Сторожевой башни» за 1980 год, также не имеет под собой основания. В «Новом международном словаре богословия Нового Завета» [The New International Dictionary of New Testament Theology] при обсуждении Римлянам 12:1 об использованном апостолом слове латрео говорится:

Оно подразумевает посвящение всего человека Богу — разумное , охватывающее всё сознание верующего, а также практическое , распространяющееся на все его занятия в повседневной жизни как в церкви, так и в мире[978].

Описывая то, как человек приносит «жертву живую», апостол ни в одном стихе не упоминает «полевое служение», посещение собраний, служение в каких–либо главных управленческих центрах или другую подобную деятельность. Насаждаемый Обществом Сторожевой башни взгляд на служение и поклонение Богу на самом деле является шагом назад, обращенным к дохристианской точке зрения: даже не ко временам Завета закона, а к нездоровым взглядам, отличающимся чрезмерным рвением в соблюдении правил и совершении дел. Таким образом, из–за упора на назначенную сверху и подробно регламентируемую деятельность, самовольно объявленную единственным способом «служения Богу», значимость непринужденных сердечных побуждений отдельных людей была преуменьшена. Это возврат к взглядам прошлого, когда «свобода, к которой призвал нас Христос», еще не появилась. И Общество Сторожевой башни не одиноко в такой трактовке, есть и другие религии, делающие то же самое.

Подобное отстраненное от Писания, ветхое понимание христианского служения Богу в ранние послеапостольские времена привело к развитию точки зрения, согласно которой «поклонение» стало пониматься как «посещение церкви», а духовный смысл совершаемого «в церкви» оказался выше, чем у тех поступков, которые верующий мог совершать за её пределами. Места, в которых проводилось подобные «церковные службы», соответственно превратились в священные здания. Это в свою очередь привело к тому, что священников или служителей церкви стали считать людьми, чей образ жизни обладал более высоким духовным содержанием, чем, например, образ жизни обычного человека, трудом зарабатывающего на прокормление своей семьи. Священник или церковнослужитель стал почитаться «человеком Божьим», остальных же можно было считать народной массой : так появилось разграничение между классами мирян и духовенства. Эта позиция постепенно привела к возвышению духовного статуса обета безбрачия, даваемого священниками, монахами и монахинями, что «косвенным путем принизило значение брака… как несовершенного, второсортного положения». И хотя Реформация исправила некоторые из этих взглядов, многие из них по–прежнему остаются в силе[979].

ПЕРЕЛОМНЫЙ МОМЕНТ

Одна из главных причин, по которой было написано библейское письмо евреям, состоит в том, чтобы помочь людям понять новую и более глубокую точку зрения по важному вопросу. От тех, кому было адресовано это письмо, христианство требовало знаменательного и трудного изменения взглядов. Оно призывало к коренному пересмотру многих общепринятых точек зрения, которые руководили ими в поклонении Богу на протяжении всей жизни. Я полагаю, что даже среди сегодняшних номинальных христиан, большинство не осознает всего величия христианства, находясь под воздействием тех же ошибочных взглядов, которые мешали понять всю силу новой веры первым читателям послания. Многие люди в наши дни переживают ту же внутреннюю борьбу, с которой сталкивались поклонники Бога в первом веке, и чувствуют полную растерянность в вопросе выбора дальнейшего жизненного пути. Они не знают, какими ценностями руководствоваться для принятия решений в вопросах поклонения Богу. И хотя обстоятельства в наше время отличаются от ситуации в первом веке, я считаю, что основная проблема вызвана непониманием важного урока, изложенного в послании Евреям. Можно утешаться, по крайней мере, тем, что наша внутренняя борьба не более тяжкая, чем у тех, кому адресовалось это письмо. В предисловии к толкованию на это послание в одном справочнике по Новому завету (Expositor’s Greek Testament ) содержатся следующие проницательные наблюдения:

Цель автора… — раскрыть истинную значимость Христа и его дела и таким образом устранить все сомнения, всю неуверенность и подозрения, жившие в умах обратившегося в христианство иудея: всё, что запинало его веру, сдерживало его радость, ограничивало его жизнелюбие… Вряд ли когда–нибудь до этого момента людям приходилось выслушивать слова, призывающие к столь важным и одновременно сопряженным со столь огромной неопределенностью переменам… Иудею, выросшему в религиозной атмосфере, насквозь пропитанной божественным руководством, теперь нужно было признать, что огромный пласт его веры остался в безвозвратном прошлом. История его религии давала иудею много поводов для гордости: на определённых этапах она была отмечена посещениями ангелов, божественными голосами и чудесными поворотами событий. Теперь же его призывали отречься от освященных веками установлений и традиций и обратиться к Личности — Личности, о земной славе которой упоминают лишь в связи с ее полным отсутствием и чьи «заслуги» в глазах самых уважаемых народных судей требовали его смерти как мошенника.

Испытывающий чувство небывалого почтения к своему уникальному религиозному наследию: храму и его святой атрибутике, обитающему в нем Богу, жертвеннику, царственному священству и обширному своду постановлений, он все же обеспокоен зарождающимся христианским чувством, что во всем этом недостает чего–то главного, и что для него все это величие бесполезно и бессмысленно…

Короче говоря, для иудея Христос создал столько же проблем, сколько и решил… Многим христианам из иудеев, должно быть, пришлось пережить в те первые дни чувство болезненной тревоги, испытывая и непреодолимое желание довериться Иисусу (благодаря всем знаниям о его святости и истине), и одновременно боязнь довериться ему полностью — по причине неожиданно открытого в новой религии духовного содержания, давления прежних единоверцев, обязательного отказа от видимой красоты и блеска и очевидной невозможности соединить в одно целое великолепие старого и скудость нового[980].

«Великолепие старого и скудость нового…». Бесспорно, старое дарило столько много волнующих ощущений — зрению, слуху, осязанию. Столь многое было призвано произвести впечатление, внушить восхищение и трепет: грандиозность и блеск храма, огромное число занятых в нём служителей, красота одежд и церемоний священников и левитов, общавшихся от имени людей с Богом перед его жертвенником, чудесные песнопения хора левитов, чувство приближения к месту, присутствие Бога в котором считалось неоспоримым, и причащения к Нему через принесение видимых жертв, совместное путешествие к храму с тысячами единоверцев три раза в год во время священных праздников —и всего этого новая христианская вера была лишена . У последователей Христа не было ни одного специального здания, предназначенного для религиозных целей (они собирались в частных домах), у них не было проводившихся три раза в год больших собраний, не было ни класса священников, ни священнических одежд, никаких церемоний, видимого жертвенника, материальных жертвоприношений, никаких особых символов — и даже при праздновании Вечери господней они использовали обычные хлеб и вино, представлявшие его тело и кровь. Вроде бы «скудость нового»…