Продолжение было не менее тяжелым.

Как уже говорилось, в апреле 1989 года Военно-промышленная комиссия СМ СССР (ВПК) внесла в ЦК КПСС первые предложения по проекту программы уничтожения химоружия в СССР. А 27 ноября 1989 года на эту тему было издано специальное и поныне не известное обществу постановление ЦК КПСС и СМ СССР. В нем Минобороны получило задание разработать проект программы уничтожения химоружия и, согласовав ее с ВПК, внести в Верховный Совет СССР до 1 апреля 1990 года.

Ну а от имени министерства обороны обычно выступали военные химики.

При создании первой «Программыпо уничтожению химического оружия» ее авторы были очень экономными⁶⁰⁴. Они рассмотрели три очевидных варианта (всего их было 9) размещения объектов уничтожению химоружия: 1) на существующих производственных площадях химических предприятий; 2) в местах хранения химоружия; 3) в малонаселенных районах страны. Разумеется, военные избрали наиболее им очевидный и экономичный. Он предусматривал возведение лишь двух объектов, причем основной планировали развернуть в Чувашской Республике, где на ПО «Химпром» в г.Новочебоксарске и надлежало вместо создания химоружия организовать ликвидацию боеприпасов с ФОВ.

По более чем смелому заявлению генерала С.В.Петрова, принятое решение предусматривало размещение объекта по уничтожению ФОВ в районе «с низкой плотностью населения»²²⁸. Ему и в голову не пришло заглянуть в учебник географии. Иначе бы он знал, что на самом деле Чувашия — это регион России с наивысшей плотностью населения. Что до уничтожения химоружия прямо в 7 местах его хранения, то этот вариант химикам в погонах пока представлялся слишком затратным и потому эти точки названы обществу не были. Кстати, и информирование самих жителей Чувашии они тоже сочли пока излишним.

После передачи проекта первой программы уничтожения химоружия начались обсуждения в комитетах: предварительные — 18 мая, заключительные — 29 ноября 1990 года на заседании группы комитетов Верховного Совета СССР и комиссий Совета Союза. Те слушания были очень многолюдными — в них, помимо парламентариев, участвовали представители молодой Госкомприроды, старых министерств (иностранных дел, обороны, путей сообщения, химической и нефтехимической промышленности, здравоохранения и др.), двух академий наук (общей и медицинской) и даже журнала «Военный вестник».

Во время тех обсуждений было выявлено немало серьезных проблем. В частности, отмечалась опасность перевозок химоружия, а также необходимость разработки способов уничтожения любого нового оружия еще на стадии его разработки (на случай снятия с вооружения). Однако к обществу те слушания не имели ни малейшего отношения — представителей жителей регионов хранения и производства химоружия еще не приглашали (да они и не были в курсе своего грязного прошлого и настоящего). Соответственно, слушания не сопровождались ни анализом социальных проблем с представителями Чувашии, ни учетом каких-либо экологических соображений (на заключительных слушаниях одна секция занималась общей проблематикой уничтожения химоружия, а другая — вопросом выбора места уничтожения химоружия).

Не удивительно, что Госкомприрода образовала комиссию по проведению государственной экологической экспертизы проекта программы лишь 26 ноября⁶⁰⁵. То было время, когда ВХК только-только начал выходить из своего подполья и оглядываться по сторонам (раньше его обитателям жилось спокойнее — их вотчиной была вся страны). И ВХК позаботился, чтобы состав комиссии государственного органа «охраны природы» включал практически все основные силы ВХК. Так что экологическая комиссия особо не затруднила себя анализом проблемы. После перебора 15 способов уничтожения химоружия, рассмотренных в проекте программы (это был звездный час группы академиков, получивших редкую возможность пофантазировать — способы ликвидации химоружия они рассмотрели самые разные, включая подземные ядерные взрывы), она отметила, что в двухстадийном процессе ликвидации ОВ «в настоящее время наиболее отработана первая стадия технологии уничтожения ФОВ, разработанная ГСНИИОХТом. Она прошла экспериментальную проверку в процессе уничтожения химических боеприпасов на подвижных комплексах».

Что касается заключения комиссии, то вывод был сделан лишь один, и он не имел прямого отношения ни к экологии, ни к реалиям международной политики: «Предусмотренные в проекте принципы и сроки уничтожения в основном соответствуют международным обязательствам СССР»⁶⁰⁵.

Тем не менее в заключении комиссии⁶⁰⁵ содержался ряд соображений, которые в принципе могли бы помочь дальнейшей продуктивной работе, если бы кто-то из ответственных лиц в кабинетах исполнительной власти их учел: 1) наиболее опасны стадии транспортировки и перетаривания ОВ в транспортные емкости (транспортировка ОВ в 41 раз опаснее процесса детоксикации); в этой связи транспортные операции в центральной части СССР, где проживает 150 млн человек, по мнению комиссии, должны быть максимально безопасны и по возможности исключены; 2) планы размещения основного объекта уничтожения химоружия на основе ФОВ (на тот момент его предполагалось привязать к г.Новочебоксарску в Чувашской Республике), не были согласованы с местными Советами и не обсуждены с населением.

Кстати, последнее соображение даже нашло отражение в письме в адрес будущего ГКЧПиста О.Д.Бакланова, а на тот момент заместителя председателя Совета обороны при президенте СССР, которому министр охраны окружающей среды Н.Н.Воронцов не мог не написать, что «вопросы размещения объектов по уничтожению ХО… не могут быть решены без снятия социальной напряженности, а также материальной компенсации населению за риск, связанный с проживанием в этих районах». И это притом, что в программе вообще не упоминались места хранения боеприпасов с ФОВ, а многочисленная рать «экспертов» благоразумно сделала вид, что она этого просто не заметила.

В общем на тот момент жители Чувашской Республики так и не узнали о своем запрограммированном будущем, а официальный орган охраны природы Советского Союза/России больше не проводил экспертиз программ, концепций и способов уничтожения химоружия.

Впрочем, и последнее заседание в Верховном Совете СССР, и работа экспертной комиссии Госкомприроды имели лишь исторический интерес — тот первый проект программы ликвидации химоружия выпал из реального времени. Он был разработан до подписания 1 июня 1990 года двустороннего соглашения Буш-Горбачев⁵⁸¹ и, соответственно, не учитывал временной график, вытекающий из межправительственной договоренности по химоружию.

В целом проект программы устроил последний призыв парламентариев Советского Союза, хотя руководству страны было не химического разоружения — она приближалась к развалу.

Тем не менее проект первой программы просуществовал еще целый год.

После согласований по нему было принято совместное решение шести комитетов Верховного Совета СССР и комиссий его палат от 17 февраля 1991 года. Было рекомендовано программу доработать с учетом нового временного графика, а правительству СССР — ускорить ее принятие. При этом предлагалось создать необходимые для выполнения программы вневедомственные структуры, в частности образовать Государственную комиссию по выбору и согласованию мест возведения объектов по уничтожению химоружия. В решении упоминалась и необходимость ратификации соглашения Буш-Горбачев от 1 июня 1990 года⁵⁸¹, в рамках которого и должны были начаться работы по ликвидации химоружия (не позднее 31 декабря 1992 года) .

Все эти документы были направлены президенту СССР, который издал распоряжение от 10 марта о сроках доработки программы. 11 мая 1991 года — уже после доработки — программа перекочевала в кабинет министров. До августа 1991 года, когда ожидалось утверждение, дело не закончилось, а после августовского мятежа — ушло на новый виток обсуждений, на этот раз в рамках новых — послепутчевых — исторических реалий.

ИЗ ПРОЗРЕНИЙ ГЕНЕРАЛА В.С.БЕЛОУСА:

1992 г. — «Представители Управления начальника химических войск разъяснили, что в основе разработанного проекта государственной программы лежит комплексный подход: ОВ, которое можно утилизировать, пустить в переработку, а то, что нельзя, — уничтожить. Примером эффективной утилизации может служить проект получения высокочистого мышьяка.»

«Век», Москва, 5 марта 1993 года.

1995 г. — «Создается впечатление, что, подписывая конвенцию, российское руководство не имело четкой государственной программы уничтожения химоружия, не были разработаны приемлемые для этого технологии, не определены места его ликвидации и возможные сроки выполнения этой работы.»

«Сегодня», Москва, 20 мая 1995 года.

Разумеется, общественность страны ничего этого не знала.

В послепутчевые времена комитеты другого Верховного Совета, на этот раз российского, обсудили программу уничтожения химоружия на заседании представителей семи комитетов, состоявшемся 27 ноября 1991 года. Решением того совещания Верховному Совету РСФСР было рекомендовано рассмотреть армейскую версию программы уничтожения химоружия с целью ее реализации⁶⁰⁶. Результат, однако, был нулевой — не стало Советского Союза.

Ну а в США (скорее всего с перепугу) была принята программа «помощи» непредсказуемому носителю ядерной, химической и биологической угрозы — программа Нанна-Лугара.