Готлоб Фреге (1848-1925) считается не только родоначальником современной формальной логики, но и, по крайней мере, в англо-американской философии (благодаря монументальным трудам М. Даммита), инициатором аналитических исследований в области философии языка. К основным работам, в которых затрагиваются проблемы языка, можно причислить его произведения «малой формы» такие, как «Диалог с Пунье об экзистенции» (до 1884), «Функция и понятие» (1891), «О смысле и значении» (1892), «О понятии и предмете» (1892), «Пояснения о смысле и значении» (1892-1895), «Логика» (1897), «Введение в логику» (1906), «Логика в математике» (1914), «Мысль» (1918) и др.

Понятие смысла языкового знака является вторым фундаментальным понятием логической семантики Фреге (первое - значение*, третье – представление**). Его введение можно считать симптоматичным, поскольку оно символизирует отказ от традиционной логики, исходящей из примата изолированных понятий по отношению к суждениям, и концентрирует исследования на суждении.

Смысл появляется только на уровне речевых высказываний, на уровне предложения. Смысл собственных имен Фреге связывает не с предметом, а со способом данности (Gegebenseins) предмета в суждении. Он убежден в том, что «с собственным именем должно быть связано еще нечто, что отлично от обозначаемого предмета и что является существенным для мысли предложения, в котором встречается собственное имя. Я называю это смыслом собственного имени. Как собственное имя есть часть предложения, так и смысл – часть мысли». Свою идею он поясняет на примере выражений «вечерняя звезда» и «утренняя звезда», которые имеют одно и тоже значение, поскольку обозначают планету Венера, но разный смысл.

Существенной составляющей смысла предложения является мысль. В работе «Логика» Фреге дает ее определение: «Я называю мыслью смысл утверждающего предложения (Behauptungssatz)». Позже он неоднократно повторяет: «Предложение имеет для нас ценность благодаря своему смыслу, который мы в нем постигаем, и который мы узнаем как тот же самый даже в переводе. Этот смысл я называю мыслью. То, что мы доказываем, – мысль, а не предложение. Все равно, какой язык мы при этом используем» или «Соответственно я могу сказать: мысль есть смысл предложения, не желая утверждать, что смысл каждого предложения есть мысль».

При этом необходимо учитывать, что в своем исследовании возможности познания Фреге ограничивается только повествовательными предложениями. Как он полагает, «приказ тоже содержит смысл, но этот смысл не имеет отношения к истине. Поэтому смысл приказа я не называю мыслью». На этом же основании Фреге исключает из рассмотрения просьбы, желания, призывы, требования, вопросы и т.д.

На основании приведенных выше определений смысла предложения можно было бы сделать вывод о том, что Фреге отождествляет смысл и мысль. Однако такое суждение представляется поспешным. Термин «смысл» он применяет по отношению к языковым выражениям, термин «мысль» обозначает у него преимущественно интерсубъективно доступную «чистую идею», которая может быть реализована средствами конкретных языков. Именно в силу того, что мышление представляет собой процесс постижения объективных идей, оно не является субъективным, несмотря на свой знаковый характер; вернее, оно субъективно по характеру своего протекания, но имеет объективное содержание.

Вследствие обусловленности мышления языком, выраженная в языке мысль предстает не в своем чистом виде, а получает различные смысловые «довески» или, по словам Фреге, «оболочки». Существенными в этом отношении представляются два фактора: во-первых, оформление мысли под влиянием грамматики того языка, на котором она высказывается; во-вторых, ее включенность в конкретный контекст высказывания. Смысл, таким образом, оказывается более емким понятием, чем мысль.

Тенденция к различению между смыслом и мыслью отчетливо проявляется в стремлении Фреге отделить мысль от прочего содержания предложения. Как он полагает, «различение того, что в предложении относится к выраженной мысли и того, что только прикреплено к ней, имеет большую важность для логики».

Несмотря на то, что языковой смысл отличается от внеязыковой «чистой» мысли, Фреге придает ему объективный характер, поскольку он «может быть совместной собственностью многих», т.е. может быть сообщен и адекватно понят. Как он пишет: «Значение собственного имени есть сам предмет, который мы им обозначаем; представление, которое мы при этом имеем, совершенно субъективно; между ними лежит смысл, который, хотя больше не субъективен, как представление, но не является самим предметом».

Анализируя прочие разрозненные высказывания Фреге, касающиеся смысла, можно заключить, что только смысловой уровень является уровнем собственно мышления, т.е. продуцирования суждений, поэтому только он может быть исходным уровнем для логического анализа языка. Так, исключительно благодаря смыслу имя собственное вступает в отношения с предметом. Смысл оказывается основной предпосылкой возможности использования понятия, даже несмотря на то, что под него могут не попадать никакие предметы. Отношение к предмету Фреге рассматривает для функционирования понятия как «более опосредованное и несущественное».

Наличие у предложения смысла и значения можно рассматривать в качестве критерия, позволяющего разграничить язык науки и другие типы языка, например, разговорный и поэтический (Dichtung).

Обобщая, можно сказать, что смысл в концепции Фреге включает в себя следующие аспекты, важные с точки зрения теории познания: во-первых, следует различать смысл, подкрепленный значением, и смысл, для которого этого сделать нельзя; во-вторых, основным составным элементом смысла, подкрепленного значением, является мысль, отсылающая через свое истинностное значение к предмету речи, т.е. устанавливающая отношение референции; в-третьих, смысл включает в себя способ данности мысли, т.е. ее конкретное выражение при помощи средств языка, которое не имеет к ней непосредственного отношения. Здесь имеется в виду, например, то, что одна и та же мысль может быть передана на разных языках или различными грамматическими конструкциями в рамках одного и того же языка. О месте этого второго аспекта в критике языка Фреге будет сказано позже.

*Значение. В работе «О смысле и значении» Фреге исследует понятие «значения» для логических собственных имен, т.е. для собственных имен в узком смысле (например Одиссей), для обозначений (например, открыватель орбит, по которым движутся планеты), а также для предложений. В статье «Пояснения о смысле и значении» он исследует это понятие в применении к предикатам или понятиям.

** Представление. Сточки зрения семантики, языковой знак характеризуется, прежде всего, при помощи категорий «смысл» и «значение». Однако Фреге не ограничивается анализом данных понятий, а исследует также сопутствующие восприятию речевых знаков представления. Цель анализа представлений заключается в том, чтобы исключить их из области логических исследований как субъективный компонент языковой деятельности. По мнению Фреге, мышление как соединение «вещей, свойств, понятий, отношений» не имеет ничего общего с ассоциацией представлений или со связыванием их друг с другом. Связь представления с представлением снова дает всего лишь представление, а не мысль.

Представления не могут служить фундаментом познания по следующим причинам: во-первых, они не существуют объективно, а нуждаются для своей экзистенции в носителе; во-вторых, они не воспринимаются органами чувств и являются индивидуальным содержанием конкретного сознания; в-третьих, каждый человек имеет свои собственные представления, не сравнимые с представлениями других людей. При этом даже у одного и того же человека одно и то же представление не всегда связывается с той же самой мыслью людей или, наоборот, ту же самую мысль могут сопровождать различные представления.

Предикат «истинно» в применении к представлениям имеет совершенно иной смысл, чем в применении к мыслям. Мысль, согласно Фреге, истинна сама по себе, а когда говорят об истине представления, то подразумевают совпадение образа с отображаемым. Поскольку совпадение есть отношение, то оно не может рассматриваться как истина: «этому противоречит способ использования слова "истинный", которое не является словом, выражающим отношение, не содержит указания на что-то другое, с чем нечто должно совпададать».

Широко распространенное понимание мышления как процесса, связанного с представлениями, приводит к психологической трактовке логики как науки о законах мышления. В такой интерпретации логики Фреге видит серьезную опасность для теории познания, заключающуюся в том, что речь здесь идет не о «законах истинного бытия» (Wahrsein), а о «закономерностях полагания истинным» (Fürwahrhalten). Наука, нацеленная на изучение законов мышления, исследует то, каким образом в действительности протекает мышление у людей, а не то, как оно должно протекать для того, чтобы не отклониться (verfehlen) от истины.

Логические законы Фреге сравнивает с законами нравственности и с государственными законами, которые предписывают, как следует действовать. Присущий им законодательный характер отличает их от законов природы, описывающих действительный ход процессов. Так же, как реальные поступки людей часто расходятся с законами нравственности, так и действительное мышление не всегда протекает в согласии с логическими законами. Поэтому в логике следует избегать выражений типа «закон мышления», соблазняющих рассматривать ее законы аналогично законам природы. Вместо «законов мышления» лучше говорить о «законах суждения», подчеркнув тем самым нормативный характер законов логики, задаваемый порядком «истинного бытия».

Законы действительного мышления представляют собой, согласно Фреге, объект исследования психологии, а логические законы, действующие как предписания, на которые должно ориентроваться суждение, чтобы оставаться в согласии с истиной – объект логики. Таким образом, задача логики диаметрально отлична от задачи психологии. Для того, чтобы функционировать в качестве науки о «законах чистого мышления», логика должна освободиться от всего чуждого ей, следовательно, как от всего психологического, так и от «пут языка указанием на его логическое несовершенство».

Выводы. Проведенный Фреге анализ смысла и значения языковых знаков, а также сопутствующих им представлений имеет важное значение для теории познания. Его можно рассматривать, прежде всего, в качестве философского фундамента для последующих логических исследований. Помимо этого, он закладывает важнейшие методологические принципы критического исследования языка, такие как антипсихологизм и аналитизм. И, наконец, он открывает язык в качестве источника познания в силу его трехсторонней взаимосвязи с миром вещей – через верифицируемость значений предложений, с миром идей – посредством смысла; и с внутренним миром человека – посредством представлений.