Я бы даже не сказал, что Карманов уделяет особо много места вопросу о смысле жизни. Напротив, он считает, что такого вопроса просто не существует. Он пишет: "Мы загружаем свой разум задачами, решать которые он не предназначен". (стр.67). "Многие имеют склонность мучительно размышлять о смысле жизни, не замечая, что задача эта не наша… Существовать, как живое, не есть сама по себе наша цель. Это цель того, кто нам в организме предшествует [субъекта-координатора физиологии]… Тот факт, что бодрствующий субъект оказался сопричастным этому процессу, еще не означает, что мы должны ревностно ему служить". (стр.100) "Давление чувств на бодрствующего субъекта в обиходе называют мотивацией. Это то, что побуждает нас к действию… Уберите чувства, и мы не будем знать, что вообще делаем на земле. Сами придать смысл своему бытию мы не в состоянии. Все наше бытие изначально носит подчиненный характер. Никаких собственных целей у бодрствующего субъекта нет." (стр.99) "Каждое утро мы получаем свой крест помимо нашей воли" (стр.100)

Что ж, я как раз из тех, что "имеют склонность мучительно размышлять". Я считаю, что философия это практическая наука, и основным ее вопросом (в отличие от основного вопроса метафизики, рассмотренного выше) является вопрос "как жить?". Это вопрос о выборе правильной стратегии и тактики в "игре с названьем жизнь". И даже с точки зрения теории игр его невозможно решать, если не задумываться о цели игры, то есть о смысле и цели человеческого существования. Таким образом, вопрос этот далеко не праздный. И разумеется, топтанный-перетоптанный. Замечания Карманова здесь не новы и не особо оригинальны. Собственно, это три хорошо известных утверждения:

Вопрос о смысле жизни - логическая ошибка, так как рациональный рассудок по своей природе предназначен только "решать задачи", то есть искать пути к уже поставленной цели. Функция целеполагания ему несвойственна и недоступна.  

Размышления о смысле - практически бесполезное занятие, так как человек в своей повседневной жизни все равно полностью мотивирован лишь биологическими (физиологическими) потребностями организма, субъективно воспринимаемыми как чувства, желания и потребности.  

Поскольку наше сознание по природе своей - идеальная сущность, наша сопричастность материальному миру, человеческому сообществу и даже собственному биологическому бытию - чисто формальная связь, которая не имеет никакого отношения к возможности решения наших экзистенциальным проблем.

В такой формулировке легко заметить, что все три пункта логически противоречат друг другу. В первом пункте фактически признается, что потребность в смысле у человека действительно существует, то есть в этом смысле она существует объективно (как составляющая человеческой природы, причем именно рациональной человеческой природы). А во втором пункте существование такой потребности практически отрицается - среди мотивировок человеческой деятельности рассматриваются только биологические мотивировки. При этом согласно второму утверждению человек в плане своей рациональной деятельности полностью детерминирован потребностями физиологии. Однако, в третьем пункте Карманов вдруг вспоминает о "субстанционально присущей" субъекту свободе и поэтому вообще элиминирует возможную связь целевых установок субъекта с жизненным контекстом - мол, это, конечно, цели, но не наши, мы не принадлежим к этому миру, мы с ним только на время соотнесены.

Надо, однако, заметить, что, будучи нисколько не согласованы между собой, как система взглядов, каждое из этих утверждений по отдельности есть вполне логичное следствие предлагаемой Кармановым дуалистической метафизики, и потому заслуживают хотя бы краткого разбора.

Но сначала нам необходимо рассмотреть тот конкретный фундамент, на котором строится Кармановский аксиологический нигилизм, а именно - утверждение о принципиальной отделённости и полной подчиненности "бодрствующего субъекта" "субъекту-координатору физиологии".

Так кто же движет рукой?

Пожалуй, единственным оригинальным вкладом Карманова в хор критиков смысла жизни является его теория двух субъектов в человеке. Конечно, можно сказать, что триада "тело - душа - дух" - очень древнее изобретение человечества. Но Кармановский тезис о том, что субъект имеет квантовую природу придает этому тезису особую заостренность. Каждый квант "метафизического" есть отдельная монада - совершенно замкнутая в себе сущность. Поэтому между душой и духом, физиологическим субъектом и мыслящим субъектом образуется непреодолимая пропасть, не менее принципиальная, чем между телом и душой. И как следствие, чужеродный диктат чувств по отношению к сознанию выступает у Карманова в особо острой форме.

Однако, так ли уж серьезно наблюдаемое нами на практике размежевание “субъекта бодрствующего сознания” (то есть феноменологического Я наблюдателя) и “субъекта-координатора физиологии? Карманов приводит в пользу этого размежевания только два факта:

Субъект бодрствующего сознания регулярно “покидает” тело, в котором, тем не менее, продолжается нормальная физиологическая жизнь. А значит, там остается какой-то другой субъект.  

Мы сами не знаем, как делаем многие вещи: как и почему просыпаемся по утрам, какие мышца задействуем, когда двигаем рукой или просто ходим. Значит, мы только отдаем приказы, а выполняет их кто-то другой.

Оба этих аргумента представляют собой типичный пример рассуждения с неявной посылкой. Именно такие рассуждения сам Карманов гневно заклеймил как софизмы. Отплатим ему той же монетой.J Скрытая посылка здесь заключается в том, что субъект мыслится как квантовая сущность. Он не может отключать часть своих функций – он все время или есть или нет. Сам факт “покидания тела” или тем более “несуществования сознания” на время сна представляется мне весьма сомнительным – все-таки есть сны, которые мы можем потом вспомнить. Но допустим даже, что это так, и часть функций субъекта на время бодрствования выключаются насовсем. Почему оставшиеся функции – функции другого субъекта? Только потому, что Карманов, доверяясь своему самоанализу, считает Я-наблюдателя целостной квантовой сущностью. В противном случае, он говорил бы только об отключении ряда функций бодрствующего сознания, как это и делают все нейрофизиологи.

Мы действительно не знаем, как сознательно выделять желудочный сок или повышать уровень сахара в крови. Кстати, Карманов пишет об этом далеко не первый. Например, у Савченко в “Открытии себя” сказано примерно все то же самое, включая идею общения с организмом “на языке ощущений”. Но обратимся к нашему излюбленному примеру с компьютером. Разве хоть какая-то программа “высокого уровня” (например, MS Word, при помощи которого я сейчас редактирую этот текст) “знает” как он открывает файлы на диске или рисует текст на экране? Ничего подобного! Windows не подпускает приложения к таким существенным операциям низкого уровня. Они вызывают для этого функции ядра Windows, которые знают только “по именам”. И что отсюда следует? Квантовая субстанциональность Windows и MS Word? Разумеется, ничего подобного. Это деление на программы – весьма условно, оно существует на логическом уровне, но в компьютере они так плотно перемешаны, что на физическом уровне вы никогда не поймете, чья переменная сейчас сидит в каком регистре, и “кто” сейчас опрашивает конкретную ячейку памяти. Поэтому самое правильное будет говорить о компьютере в целом, как единой информационно-управляющей системе, различные функциональные блоки которой выполняют в различное время различные действия. Так что на вопрос, “кто же в человеке движет рукой” следует отвечать самым тривиальным образом – человек.

Итак, разделение на “бодрствующий субъект” и “субъект-координатор физиологии” вовсе не носит такого драматического характера, как считает Карманов. Однако, поднятые им аксиологические вопросы, тем не менее, следует обсудить.