(стр. 79-84, переводчик: TavarischTrubka)

Фырканье лошади, темной на фоне серебряных гор, с гривой, подкрашенной охрой заката. Смех сестры, задиравшей его рядом с мутным потоком. Насыщенный запах материнской стряпни, дополняемый отдаленными всхлипами деда. Внезапный вопль орла; то, как он, подобный копью, пронзает слепящее небо, в один жестокий момент настигает и разрывает добычу – змею, так надежно сокрытую в высокой траве. Это единственные его воспоминания о детстве, о времени до Египта, раньше зрелости, перед тем как стылые длинные тени Бесконечной ночи поглотили его. Эти последние крупицы, краткие вспышки образов и чувств – единственный якорь тающей человечности, держащий его над водами заветной жажды.

Нэш родился в краю бжедугских адыгов, одного из племен общей семьи, которую обычно называют черкесами, в землях мамлюков, господствовавших над ближним востоком во времена его юности. Как и множество черкесских мальчишек, он был горд, когда отец устроил его отъезд в Египет на службу в армии султана. То, что его продали в услужение странствующему торговцу, ему казалось не рабством, а ключом к свободе. Звуки и зрелища, повстречавшие его в Каире, превосходили воображение, и вскоре он внял горну Ислама и чарующе непостижимой культуре древней земли фараонов.

Мальчик стал собственностью Кулаба аль-Нахида, влиятельного чиновника, который не скупился на средства, чтобы обеспечить своему молодому ратнику лучшее военное обучение. Его лук, копье, булава и меч стали членами его тела, а мастерство верховой езды так возросло, что его победы в турнирах заметно упрочили положение его покровителя при дворе султана.

Ближе к концу подготовки, Нэша обучили и военным наукам, что заставляло ученого Кулаба аль-Нахида еще сильнее гордиться своим выдающимся молодым подопечным. Юноша получил доступ к личной и религиозной библиотекам хозяина, и к сети его друзей, среди которых были люди, чтимые среди мусульман, христиан и иудеев. Нэш был пленен новыми знаниями и проявил себя как способный ученик, освоив арабский и ряд прочих наречий и стилей письма раньше, чем достиг совершеннолетия. Сильнее прочих он был очарован текстами, открывавшими историю древнего Египта, его царей и богов. Он даже обучился иероглифике, чтобы вытянуть из древних свитков тайны фараонов.

Достигнув возраста воина, Нэш получил свободу, коня и доспехи с оружием. Но это не избавило от обязательств перед аль-Нахидом. Как было принято у мамлюков, Нэш принес бывшему хозяину клятву верности на крови. Поначалу Черкесу это никак не мешало, но со временем стареющий аль-Нахид стал более взыскательным, и все так же относился к Нэшу как к трофею, который можно предъявить своим друзьям и упрочить с его помощью свое положение на зыбких песках политики. Когда Нэш стал противиться такому обращению, аль-Нахид начал распространять сплетни о своем «сыне», и открытые ранее двери стали закрываться прямо перед его носом. Он оказался отрезан от научных изысканий, так занимавших его, знакомые отказывались видеться с ним, и все за счет аль-Нахидовых отравленных слов.

Только одна дверь оставалась открытой для загнанного мамлюка. Копт по имени Абул-Дарда Хашим аль-Мусайяб, соперник аль-Нахида, рвавшийся занять его место сборщика податей, открыто приветствовал Нэша и помог утолить его интеллектуальную жажду. Аль-Мусайяб вскоре изменил взгляды Нэша на клятвы его бывшему хозяину, убедив молодого человека, что отец, не воздающий дань уважения сыну, и сам не достоин, чтобы его уважали. Когда аль-Нахид узнал о сношениях Нэша со своим врагом, он прилюдно осудил его как заговорщика и изменника. Дошлый копт воспользовался этим обстоятельством, чтобы еще сильнее раздуть пожар в сердце Нэша, и призвал того действовать, пока аль-Нахид не зашел дальше. Так действенны были слова аль-Мусайяба, что когда Нэш стоял, склонившись над окровавленным трупом аль-Нахида, он был убежден, что убийство было его собственным замыслом.

Здесь история Нэша могла и закончиться, но нашлось два обстоятельства, спасшие его из петли. Во-первых, народ мамлюков обладал все нарастающей властью с тех пор, как Бейбарса провозгласили султаном, первым из новой династии, пришедшей на смену поколениям Айюбидов. Во-вторых, аль-Мусайяб был только слугой настоящего покровителя Нэша, старейшины Вентру Паламона.

Будучи набожным коптом, Паламон посвятил себя цели очистить Египет от ислама и вернуть ему былую славу. Он наблюдал за Нэшем и увидел в нем превосходного потомка. Это он спланировал низвержение аль-Нахиба, заключив с «сочувствующими группами» среди Последователей Сета союз против мусульманской нежити. Пылкому Вентру не составило большого труда добиться от Нэша новой кровавой клятвы, и в 1263 году он принял его присягу на верность, скрепив ее Обращением. Освобожденный от земных забот, познающий неподвластные смертным оккультные тайны Сетитов, Нэш счел своего сира одновременно спасителем и своим настоящим отцом, который заслужил его вечную верность.

Подобно своему углублению в оккультные таинства, Нэш отдавал много сил на погружение в перипетии политики. Благодаря склонности к Присутствию, добиться мастерства в котором ему оказалось много проще, чем в присущем клану Доминировании, Нэш стал ценным и применяемым в полную силу орудием в руках сира. Их союз оказался удачным и достиг многих успехов ко времени, когда Нэш достиг пятидесятилетия своей новой жизни Сородича и был освобожден от служения сиру. Но их успех не продлился долго. Пока Нэш с сиром распространяли свое влияние на ключевых чиновников Египта и султановой Сирии, они не смогли заметить, как сами стали частью чужой игры.

Последователи Сета, вступившие в союз с Паламоном, входили в общество, скрытное даже по рамкам Сетитов: общество хранителей тайны, которую те стерегли от непосвященных всеми доступными методами. Называвшие себя Кругом Льва, эти Змеи были стражами клановой святыни, которая, как считалось, была усыпальницей самого Патриарха Сета. Они не только знали ее положение, но и тысячу лет охраняли ее от обнаружения и вторжений, блюдя покой своего прародителя до тех пор, пока ему не настанет время вернуться. Помимо прочего, это обязывало их время от времени перемещать иссохший каркас, который, как они верили, был их Первородным. Близилась ночь очередного перезахоронения, и они воспользовались своими пешками из Вентру, чтобы сделать все чисто и гладко.

Замысел Круга Льва заключался в том, чтобы на время перемещения тела перевести внимание всех местных сородичей в другое место. Культ решил, что лучше всего послужит цели культурный и политический скандал, который они организуют, настроив Нэша против его сира. И также, как он поддался обманчивым наговорам на аль-Нахида, молодой Вентру воспринял все, что нашептали ему провокаторы лживых Сетитов. Он стал видеть в сире нового аль-Нахида, авторитарного хозяина, фальшиво изображающего уважение, которого не испытывает. Вскоре он поверил, что его освобождение было лишь уловкой, подстроенной Паламоном, чтобы заручиться его искренней верностью, что под видом свободы тот обрек его не неволю. В конце концов, Круг Льва убедил Нэша, что он, мамлюк и черкес, никогда не будет признан равным своему сиру или любому другому Вентру, и навсегда останется не более чем диковинным рабом.

К этому времени Паламон, не без существенной помощи своего излюбленного дитяти, достиг влияния почти на всех первых советников султана аль-Ашрафа Шабана. При поддержке Сетитов, Нэш сделал свой ход, поддержав восстание мамлюков, которое началось в Сирии и быстро распространилось в Египет. Беспорядки захватили Паламона вместе с другими Сородичами врасплох, и хотя их не низвергли в одночасье, они уже не смогли взять ситуацию в свои руки. Смертный союзник Нэша Баркук, хитроумный черкес, как он сам, сыграл в восстании ведущую роль и после пяти лет политического и военного хаоса, воссел на трон султана, основав династию мамлюков Бурджитов.

Естественно, Паламон и другие Вентру не приветствовали предательство Нэша. Следуя принципу Талиона, они приложили все свои усилия, чтобы превратить жизнь изменника в ад. Нэш знал, что без помощи своих покровителей из Сетитов он, несмотря на свои потуги к сопротивлению, будет обречен. Именно в это смутное время Круг Льва совершил свою роковую ошибку. Уверенные в своей полной власти над погубленным Вентру, они стали небрежными, и вскользь проболтались о своих истинных целях, желая поддразнить воображение Вентру, которого считали своим с потрохами. Они недооценили его осведомленности в старых путях, и когда они потребовали его помощи в защите паломников на пути к некрополю Саккара, он знал, что ему представился долгожданный шанс захватить преимущество.

Зимой 1381 года, отвернув взгляды Сородичей в другую сторону, Круг Льва предпринял опасное путешествие, планы которого они так долго вынашивали. Когда мамлюки Нэша напали на маленький караван на следующее утро после его прибытия в Саккару, упыри и наемники Сетитов оказались к этому не готовы, и не смогли защитить свой груз. Налетчики заполучили богато украшенный саркофаг; приспешникам Сетитов досталась Окончательная смерть. Лишь двоим, обратившись змеями, удалось спрятаться в толще охлажденного ночным ветром песка. Все, что осталось от каравана, было сожжено или запрятано внутри терзаемых пустыней гробниц. В одну из могил поместили и главный трофей, и охраняли его до заката.

Нэш восстал ото сна и стоял подле черного гроба, размышляя о том, что ему нужно сделать теперь. Пытаясь постичь суть Амаранта – Поглощения силы, он прочел множество книг и подслушал много отрывков речей, но все они были расплывчаты. Однако он был уверен, что после всего происшедшего, здесь и сейчас он стоит перед существом, которое шепоты (испуганные, благоговейные) нарекали не иначе как богом Сетитов, и что любой необдуманный шаг приведет его к смерти. Потому он задействовал каждого слугу, каждого информатора, каждую мелкую пешку и почти опустошил казну, чтобы заполучить хоть что-то, что теперь поможет ему остаться в живых и исполнить свой план.

И затраты его окупились. За пару недель до налета в пустыне он обменял у торговца крошечный осколок древней кости на то, чего тот отчаянно жаждал – «вечную жизнь». Торговец божился, что эта кость ни много ни мало фрагмент предплечья Осириса, заклятого недруга Сета. Нэш смаковал открывшиеся возможности, помня слова из отрывка гностического апокрифа, который гласил, что «один из рода предателя» может нанести колоссальный урон «его трижды проклятому потомству». Нэш опросил всех сведущих сообщников, чтобы они подтвердили подлинность найденного осколка, и все же оставался в сомнениях. Однако время его истекало, и других вариантов не было – оставалось только поверить в подлинность артефакта.

Когда его рабы сняли последние печати и убрали на удивление невзрачную внутреннюю крышку, Нэш увидел лицо Патриарха и почувствовал, как мир двинулся с места. То, что началось как шепот, быстро переросло в мерный гул – заполняющее воздух шипение тысячи змей. Гробница вокруг него погружалась в черное ничто. Затем он обнаружил, что стоит на возвышении в огромном открытом храме посреди безбрежной пустыни. Перед ним лежало тело мужчины с головой неописуемой твари. На этом теле не было ничего, кроме повязки на чреслах. Саркофаг куда-то исчез. На мгновение Нэша охватил страх, на фоне которого даже Красный Ужас казался ничтожным. Он не мог пошевелиться. Он предвкушал свой конец. Перед ним был Сет, желавший утолить свою жажду его кровью и жизнью.

В следующую секунду Нэш вспомнил орла и змею. Не позволяя себе других мыслей, он рванулся вперед и вонзился клыками в темного бога.

О том, что произошло дальше, он не хочет или не позволяет себе задумываться. К нынешним ночам Нэш сохранил лишь отдаленное воспоминание о силе, непостижимой силе, лившейся сквозь него, и о невероятном реве, заглушившем все остальное. А еще была боль, как если бы он погрузился внутрь солнца. И конвульсивное сотрясание тела, нарожденное страхом столь всеобъемлющим, что с той ночи все прочие страхи потеряли над ним свою власть.

Пробудившись, Нэш обнаружил, что прошло десять лет. Он оказался в монастыре на Сицилии. Слуги устроили его перемещение сюда из Египта, но при нем остался только один, который немногое смог добавить к картине той роковой ночи в Саккаре. Нэш посчитал, что раз он до сих пор жив, значит, осколок кости Осириса был настоящим. Сперва он решил, что преуспел в совершении диаблери, но это убеждение продлилось недолго. Его сны наполнились странными образами; он видел змей, пожирающих мир, змей, сочащихся из деревьев и стен, и иные, еще более мерзкие вещи. Наяву же его всюду стало преследовать непрекращающееся шипение.

Но самым выдающимся признаком его неудачи стал он сам. Освободившись из торпора, Нэш стал костлявым, и теперь от него несло могильным духом. Он счел это следствием своего долгого сна, и ожидал, что его обычная внешность вскоре вернется, но ни время, ни свежая кровь не смогли обратить перемены. Он вскоре уверился, что желая поглотить сильную кровь Патриарха, или кем бы там ни был тот древний Сородич, он вместо этого отдал ему часть собственных сил. В тщетных попытках вернуть все назад, Нэш закатил кровавую оргию, опустошившую окрестности монастыря. Разумеется, слухи об этом скоро достигли местного старейшины Ласомбра, который едва пережил Век огня и не обнаружил желания, чтобы в его владениях вновь запылали костры. Растерявший свои деньги и слуг, и не желающий привлекать к себе чужое внимание, Нэш решил внять предупреждению и перебрался в Милан.

В течение следующих нескольких лет Нэш держался в тени, играя роль благовоспитанного скромного Служителя Вентру. Проявляя внешнюю верность своему клану, самые близкие связи он, однако, завел среди Тремеров. Вскоре после вступления в круг местных Сородичей, он начал вести расспросы о существовании неких тайных искусств или артефактов, которые смогли бы заглушить его присутствие, спрятать от Сета и его информаторов. Миланский оракул Малкавиан опознал ауру обреченности, довлеющую над Нэшем, и сделал все возможное, чтобы уклониться от встречи с ним и не разделить таким образом его роковой удел. Носферату просто не захотели учить своим дисциплинам прокаженного Вентру. Тремеры же оказались сговорчивей. На самом деле, маг Марко Пессина оказался немало заинтригован положением параноидального Аристократа и предложил свою помощь в обмен на знания Нэша о Последователях Сета и их циклопических ритуалах.

В 1402 году Пессина свершил ритуал, который, как он утверждал, должен был стать ответом на молитвы Нэша. Согласно его словам, Ритуал Сокрытия замаскирует присутствие Вентру так надежно, что ни один Сородич нечестивой линии крови Последователей Сета, даже сам их прародитель, не сможет его отыскать. Обряд воплотился с двумя оговорками. Во-первых, действенность ритуала зависела от поведения самого Нэша. Чем больше он сам афишировал себя, там слабее становилась его защита. Во-вторых, учитывая невероятную силу заклинания – скрыть смертного от взора бога, несомненно, большое искусство – со временем его действие должно было завершиться. Единственной возможностью для Нэша возобновить действие ритуала был торпор, в течение которого магия восстанавливала свою мощь.

В качестве последней платы Тремеру за труды, Нэш подстроил убийство Пессины. Он подбросил достаточно информации птенцу клана Тореадор, очарованному распространяющейся молвой о скором Мятеже Анархистов, и просто дал природе Сородичей взять свое. Затем, чтобы полностью утопить концы, он предупредил Тремеров Милана о недобрых намерениях местных Тореадоров и призвал «отомстить за смерть Марко Пессины, который помог мне, когда я в том нуждался». Кроме почившего мага, еще один Тремер знал о предательстве Нэша. Нэш не смог отыскать его сразу после измены – в ночь смерти Пессины архонт Амврос Келемен был в другом месте.

Этот подход стал визитной карточкой Нэша. На протяжении многих лет, желая упрочить свое положение в Семье, он находил очередного забитого служителя или птенца и убеждал простака, что какой-то высокопоставленный Сородич стоит неодолимым препятствием на его пути, а сам тем временем подчеркнуто чтил Традиции и братался со всем высшим светом. Некоторые, вернее даже сказать многие, поддались его лжи, как если бы они попали под действие вампирских чар, однако чаще власть имущие раскрывали его игру и желали заполучить его голову за раскачку движения Анархистов. Пережить эти ночи ему помогал неразорванный союз с Тремерами, которые сочли стратегически выгодным до поры закрывать глаза на возможную причастность Нэша к низвержению одного из них, пока он продолжал делиться с ними информацией о Сетитах и египетских ритуалах. В конце концов, в одну из ночей они решили, что его ценность подходит к концу, а вместе с ней должна подойти к концу и его жизнь.

Впрочем, пока Тремерам не представлялось подходящей возможности. Несмотря на подстерегающие его опасности, Нэш просто физически не мог избегать внимания публики. Его полагание на Дисциплину Присутствия поджигало костры восстания и жажды немедленных действий в любом, кто попадал под ее излучение, особенно в тех безвольных птенцах его племени, которых стало так много в те времена. Даже когда он намеренно избегал использовать Дисциплины, это не помогало, и вскоре в очередном домене Анархисты выходили на улицы с его именем на устах. Каждую ночь Милан становился полем боя между хранителями Традиций и провозвестниками нового порядка. Бунтари Милана во главе со своим «святым покровителем» Джан Галеаццо из клана Ласомбра провозгласили Нэша своим героем. А сам он тем временем трясся от ужаса, понимая, что ритуал Тремеров теперь не защитит его от мести Сетитов. А даже если и защитит, Тремеры, потерявшие к нему интерес, и сами приберут себе его голову. Но по иронии судьбы, настоящая опасность для Нэша скрывалась совсем в другом.

Анархисты были не единственной силой в Милане. Поднимающий голову Шабаш переманивал на свою сторону все больше Анархистов, поддавшихся увещеваниям Джан Галеаццо по своей воле или принявших веру Меча Каина под страхом мучений. Нэш не смог избежать водоворотов Миланской политики и предстал перед Джан Галеаццо. В отчаянии он разыграл своего последнего козыря. Секретным уговором с Ласомбра он обменял свои знания о предполагаемой могиле Патриарха Сетитов на защиту от Меча Каина. «Святой» Ласомбра согласился и провозгласил его безопасность в Милане, в случае если Архиепископ удовлетворится содержимым захоронения.

Заручившись временной безопасностью, Нэш впал в торпор чтобы восстановить Ритуал Сокрытия Тремеров. Восстав спустя несколько десятилетий, он обнаружил, что Тремеры покинули Город Вепря. Удивленный избавлением разом от внимания разгневанных Узурпаторов и буйного Шабаша – и вновь защищенный полными силами Ритуала – Нэш поспешил скрыться из города.

С тех пор Нэш разменял не меньше двух дюжин городов, в каждом из них не привлекая внимания поначалу, но после не в силах обуздать веяния, разоблачающие его присутствие и заставляющие его вновь скрываться и искать забвения. Его испорченное влияние поражает как вирус, распространяя смуту, мятеж и насилие простив власти еще долгие годы после того как он покидает око вызванной им бури.

В нынешние ночи Нэш все еще цепляется за немногие воспоминания о жизни до кошмара. Темная лошадь, его сестра, стряпня матери. Но последнее, воспоминание об орле, все чаще замещается видением будущего. В нем не орел пикирует на змею, но змея вползает в гнездо спящего хищника и хладнокровно вонзает в него свои зубы, и сминает его всей силой жестокого бога.

Сир: Паламон Копт.

Клан: Вентру.

Натура: Интриган.

Маска: Око Бури.

Поколение: 7-ое.

Обращение: 1263 н.э.

Видимый возраст: со временем увядал.

Физические: Сила 3, Ловкость 3, Выносливость 5.

Социальные: Обаяние 6, Манипулирование 5, Внешность 1.

Ментальные: Восприятие 3, Интеллект 4, Сообразительность 5.

Таланты: Экспрессия 4, Лидерство 4, Хитрость 5.

Навыки: Этикет 2, Ближний бой 3, Скрытность 3, Выживание 4.

Знания: Академические 4 (история фараонов), Оккультизм 5 (египетские ритуалы), Политика 4.

Дисциплины: Прорицание 1, Доминирование 4, Стойкость 5, Могущество 4,

Присутствие 6, Серпентис 1.

Дополнения: Контакты 2, Влияние 4, Ресурсы 3, Статус (Анархисты) 3.

Достоинства/Недостатки: Языки (адыгский, арабский, арамейский, коптский, древнееврейский), Запах могилы.

Добродетели: Совесть 2, Самоконтроль 1, Смелость 4.

Мораль: Человечность 3.

Сила воли: 8.

Запас крови/трата за ход: 20/4.

Внешний вид: Будучи среднего роста и возраста, из-за своей худобы Нэш кажется немного выше, а чрезвычайная изможденность делает его черты стариковскими. Его некогда рельефные мускулы перетянули жесткие жилы, делая внешность еще более отталкивающей. Его темные волосы длинны и всклокочены, но лицо чисто выбрито. Сопровождающий его кладбищенский запах завершает образ чудовища. Только глубокие карие глаза светятся отголосками оставшейся человечности. Из одежды Нэш выбирает то, что подходит его окружению. Он выглядит изможденным, но оживляется в разговоре, не в силах сдержать свои страсти. Однако, он может внезапно замолкнуть в приступе паранойи, чем немало смутит окружающих.

Советы по отыгрышу: Черкес попеременно испытывает ужас перед жестокой судьбой, которая вскоре, несомненно, настигнет его – впрочем, поделом – и азарт построения планов, которые дадут ему как раз достаточно времени чтобы добиться ближайших целей до того как восстание вновь вспыхнет вокруг него. Он постоянно ведет войну с самим собой, стремясь ради собственной безопасности избежать внимания и в то же время алкая черного удовольствия, которое приносит ему любое предательство и мятеж. Он ужасное существо, творец лжи ради лжи, лукавый и злокозненный.

Убежище: Чаще всего, убежищем Нэшу служит собственный хорошо защищенный дом или небольшая постройка в стороне от обычных путей Сородичей. Он никого не приглашает к себе и всегда готов переехать, если его убежище обнаружат.

Влияние: В движении Анархистов Нэш превозносим как лидер и попрекаем как источник всех бед. Сведущие Анархисты уважают Нэша за его роль в Восстании, но также видят, насколько он лжив и чего в действительности стоит его преданность секте. Осмотрительные Анархисты могут попытаться использовать Нэша в качестве мощного вдохновителя масс, а также козла отпущения в случае, если их революция не одержит победы. Как правило, такая уловка обречена на провал, ибо немногие могут устоять со своими планами перед господством Присутствия Нэша. Камарилья определенно не испытывает любви к предателю Вентру, но воздерживается от его уничтожения… прислушиваясь к тому, что шепчут о древнем черкесе Малкавиане и Носферату.