Психологический анализ криминального поведения М. позволяет указать на наличии у него признаков формирования патосексуаль- ного криминального почерка и специфичность обнаруживаемых изменений.

1. из менения соотношения вн утренних (м отивационных) и внешних (ситуативных) факторов в инициации сексуально агрессивного поведения. Все акты насилия совершались без пред- варительного их планирования, подготовки, специального высле- живания жертв. Поисковое поведение в отношении жертв насилия

отсутствует, в ряде случаев поисковое поведение направлено на похищение  собственности.

Насилие во всех криминальных ситуациях происходило ситуаци- онно, осложняя то ли криминальную деятельность, направленную на похищение материальных ценностей, то ли бытовое его поведение и взаимоотношения с окружающими. При этом, в одних эпизодах криминальное насилие выступает как своеобразная форма полевого поведения, осложняющего первично мотивированное стремление к криминальному похищению собственности. В других уже по- хищение собственности имеет характер полевого, осложняющего первичную мотивацию мести «врагу».

В большинстве случаев убийствам непосредственно предше- ствовали малозначащие конфликтные ситуации, большинство из которых вызвано его собственным поведением. Эти конфликты вы- ступают не причиной, а провоцирующим запускающим фактором разбираемого насилия.

Действия М. определяются характером его взаимоотношений с жертвой и его субъективной интерпретацией ситуации. В ходе взаимодействия жертва приобретает в его глазах образ врага, от которого необходимо защищаться всеми возможными способа- ми, что и является сигналом для актуализации агрессивного по- ведения. Криминальное поведение внешне выступает как почти импульсивный поступок, без какого бы то ни было этапа борьбы мотивов. Таким образом, выраженность этой характеристики криминального почерка М. характерна для начальной стадии формирования патологической личности по типу «феномена Чикатило».

2. изменение избирательности при выборе жертв. Характер выбираемых М. жертв также позволяет диагностировать начальную стадию формирования его патологической мотивации.

Актуализация психотравмирующих переживаний (враждебности к нему мира), резко повышающая психическое напряжение М., про- исходит в контексте развития криминальной ситуации. Жертва в его сознании не полностью деперсонализирована: в каждом конкретном случае она «наказывается» им за вполне определенные действия, хотя и весьма субъективно и неадекватно интерпретированные М. Так, давая показания по восьмому эпизоду, он рассказал, что потерпевшая И-ко, увидев его, в пьяном виде валяющимся на улице, подошла и пыталась помочь подняться со словами «нажретесь тут

и падаете». От этих ее слов возникла «злоба через край». Поводом для нападения на В-ву (эпизод N 14) послужили еще менее значи- тельные действия потерпевшей: случайно встретившись с М., она от него отвернулась. С его слов, этого было достаточным, чтобы в нем что-то «сыграло, человек резко от меня отвернулся». И он мгновенно нанес удар острием штыка ей в спину.

В силу всех этих обстоятельств жертвы М. весьма разнообразны по возрасту, внешности и социальному положению: от десятилетней девочки до взрослой женщины средних лет. Кроме того, им совер- шено и убийство мужчины – бывшего мужа Л-ко, его соучастни- цы. Преступления совершались им как в отношении незнакомых, так и знакомых жертв.

Отношение к жертвам в момент совершения криминальных действий характеризуется полным отсутствием идентификации, стремлением не допустить малейшей возможности установления контакта (при нападении избегал и боялся взгляда жертв). Наряду с этим выявляется тенденция к обвинению жертв и возложение на них ответственности за происходящее.

Однако в поведении М. намечаются все же определенные тенден- ции селективности выбора объекта преступного посягательства. Он чаще нападает на одиноких женщин, которые физически его слабее и не смогут оказать ему сопротивление. Большинство его жертв – половозрелые (часто немолодые) женщины, хотя в ряде эпизодов потерпевшими стали несовершеннолетние девочки.

В то же время надо отметить, что эксперты не обнаружили у М. признаков развития педофилии. Выбор жертв в таких случаях определяется большей физической и психической уязвимостью де- вочек. Избирательность при выборе жертв в значительной степени определяется, с одной стороны, недостатком физической силы у М., а с другой, его личностными особенностями, в частности, трусо- стью. Весьма показательно, что те из жертв, которые все же оказывают ему сопротивление, остаются в живых.

Таким образом, в криминальном поведении М. отсутствует фик- сация на определенном типе жертв.

3. Специ ф ич е ски е о с об енн о сти динамики вы бор а м е с т , сп о с обо в зн а к омс тв а с жертвами и способов нападения. В силу того, что крими- нальное поведение М. является непосредственной реакцией на ситуацию взаимодействия с жертвой, то встреча с жертвами преимущественно случайна, и нападение на них происходит в контексте ситуации.

В то же время способ нападения один и тот же, причем действия реализуются в стереотипной последовательности, как в разбойных нападениях, так и при убийствах. В ответ на малозначительные действия потерпевших М. нападал внезапно и, как правило, сзади, применяя всегда имевшееся при нем орудие насилия (штык, нож, отвертку). Первый удар он наносит по голове с целью сбить жертву с ног и помешать ей оказывать сопротивление.

При совершении убийств действия М. также стереотипны по фабуле и технике исполнения. Женщинам причинялись колющие множествен- ные ранения, нередко с одним входным отверстием и массой (до 30) раневых каналов, в область грудной клетки и брюшной полости, что приводило к быстрой смерти потерпевших. Посмертно, или, когда жертва находилась в агональном состоянии, М. совершал акты крайне жестокого насилия над телами жертв: множественные колющие ра- нения, в область половых органов, прилегающих к ним низа живота, бедер, ягодиц, повреждения области промежности, проникающие аж в грудную полость, извлечение через дефект промежности матки и кишечника, введение в полость рта и влагалище инородных пред- метов, расчленение трупа с удалением грудных желез и половых орга- нов. Многие жертвы оголялись частично или полностью. Манипуляции с одеждой включали разрывание нижнего белья. В двух случаях есть указания на действия, имеющие сексуальный характер – незавершенная попытка насильственного сексуального контакта.

Стереотипность криминальных действий М. свидетельствует о наличии эмоционального и поведенческого стереотипа реагирования в криминальных ситуациях. В то же время надо отметить, что они не имеют еще для подэкспертного психологического смысла – ри- туалов. Помимо того клинической картине садизма не соответствует отсутствие цели – изменения своего актуального состояния путем совершения жестокого насилия. Криминальная агрессия у М. вы- ступает как средство разрядки энергетически мощного психического состояния, а не его изменения, то есть отсутствует ее психотропный эффект.

4. эскалация насилия и формирование сексуального садиз- ма. Именно в этой характеристике криминального почерка подэк- спертного обнаруживаются признаки патологического изменения его личности. Способы нападения на жертв обнаруживают тенденцию развития в плане усиления предпринимаемого М. криминального насилия.

Исходно насильственные действия применялись М. в рамках разбойных нападений на женщин с целью подавления сопротивле- ния. Удары наносились тупой частью имевшегося у него штыка. Он валил женщину на землю, отбирал у нее вещи, ценности и скры- вался. Однако после того, как в двух случаях попытка ограбления не удалась – жертвы оказали ему активное сопротивление, М. стал наносить удары острой частью штыка., либо серию ударов тупой его частью. Фактически эта эскалация насилия и приводит его к убий- ству – несовершеннолетней Г-вой (эпизод N 7)  – во время ссоры с ней он нанес ей серию ударов отверткой. После первого убийства агрессивные действия М. приобретают стереотипный характер.

В то же время следует отметить, что действия подэкспертного в криминальных эпизодах (тяжкие повреждения, наносимые именно в область половых органов, манипуляции с нижним бельем и пр.) только формально имеют сексуальный характер, а их особо жестокий характер столь же формально имеет характер сексуального садизма. По своему мотивационному содержанию они таковыми не являются.

Столь брутальным способом М. решает свои не сексуальные, а личностные проблемы: самоутверждение путем демонстрации власти над жертвой, ее жизнью и половой неприкосновенностью, а также месть обществу за перенесенные унижения. В своих самоотчетах М. написал: «когда тебя растоптали, и разорвали душу и психику на части, то, что тут скрывать, хочется тоже уничтожить других». И далее: «Мне кажется, судьба с детства строится. Мне ее строили из чего придется – в детстве родители, улица, школы разных мест, окружающие. Что с меня слепили, выпекли?.. а когда начали есть свое стряпье, скривились и подавились».

Месть обществу приобретает в криминальных действиях М. без- адресный характер. Секс выступает как средство унижения, «опу- скания» и наказания жертвы так же, как в свое время поступили с ним.

Эксплозивно-брутальный характер действий М. пока что обу- словлен силой аффекта и его застреваемостью, а не потребностью в удовольствии.

Таким образом, особенности криминального почерка М. свиде- тельствуют об отсутствии специфических патосексуальных наруше- ний его личности. В то же время характер отмечаемых изменений (эскалация насилия, совершение садистских, пока только формально, действий) указывает на неблагоприятное ее развитие.