Представительством мы называем прежде всего (описанную выше, см. гл.1, § 11) ситуацию, когда действие определенных членов союза (представителей) приписывается всем остальным или же рассматривается этими остальными как легитимное в отношении их самих и поэтому долженствующее считаться и считающееся для них самих обязательным к исполнению.

В союзах господства представительство принимает разные типичные формы.

1. Апроприированное представительство: руководитель (или член штаба союза) имеет апроприированное право представительства. В этой форме представительство очень старо и встречается в самых разных патриархальных и харизматических (наследственно-харизматических, служебнохаризматических) союзах господства. Представительская власть в этом случае имеет традиционный объем.

Представителями в этом смысле являются старейшины родов или вожди племен, харизматические шейхи каст, наследственные вожди сект, деревенские старосты (patels) в Индии, старшины марок, наследственные монархи и прочие патриархальные и патримониальные главы разного рода союзов. Полномочия на заключение сделок и договоров обязывающего характера со старейшинами соседних союзов встречаются уже в самых примитивных отношениях (Австралия).

2. Сословное представительство (представительство собственного права) близко описанному выше апроприированному представительству. Оно не является представительством в той мере, в какой представляет и утверждает исключительно собственные апроприированные права (привилегии). Но оно все же является представительством и иногда рассматривается как таковое в той мере, в какой наличие сословного членения действует помимо самой личности владельца привилегий, и не только на его крепостных, но и на других непривилегированных лиц, в результате чего обязательность исполнения решений привилегированных либо предполагается по умолчанию, либо утверждается открыто.

Все ленные дворы и собрания сословно привилегированных групп, χατ έξοχήν сословия немецкого позднего Средневековья и Нового времени относятся к этой категории. В Европе в период Античности и в других регионах эта институция известна в единичных случаях, но не как всеобщая стадия развития.

3. Сословному представительству прямо противостоит связанное представительство, состоящее из избираемых или назначаемых по очередности, по жребию или иным подобным способом порученцев, чья представительская власть как вовне, так и внутри представляемого союза ограничена императивным мандатом и правом отзыва и связана с согласием представляемых. Такие представители на деле — чиновники тех, кого представляют.

Императивный мандат издавна применяется в союзах самого разного рода. Во Франции, например, избираемые представители коммун почти всегда были полностью связаны своим Cahiers de doléances. Сегодня этот тип представительства обнаруживается особенно в советских республиках, где является суррогатом невозможной в массовых союзах прямой демократии. Связанные мандаты встречаются, конечно, в разных союзах не только средневекового и современного Запада, но нигде не имеют большого исторического значения.

4. Свободное представительство. В этом случае представитель, избираемый по правилам или назначаемый по очередности, не связан никакой инструкцией, а сам определяет, как себя вести. Его обязательства следуют только из его собственных убеждений и не связаны интересами тех, кто его делегировал.

Свободное представительство нередко оказывается неизбежным следствием пробелов в инструкции или ее неудачного составления. В иных случаях, однако, оно есть результат свободного и осознанного решения представителя, который выступает уже как господин тех, кто его послал, избранный ими самими, а не как их орудие. Это свойственно современному парламентскому представительству, которое в этом смысле является частью всеобщего овеществления, состоящего в привязанности к безличным абстрактным (политическим, этическим) нормам.

Эта особенность в высшей степени характерна для представительских корпораций современных политических союзов — парламентов. Их функцию нельзя объяснить без учета волюнтаристского вмешательства партий, которые представляют политически пассивным гражданам кандидатов и программы, создают (путем компромиссов и голосования в парламенте) нормы управления, сами контролируют их исполнение, получают доверие граждан, в случае отказа в доверии терпят крах, если им не удается получить большинство на выборах.

Руководитель партии и назначенный им штаб управления — министры, госсекретари и иногда заместители госсекретарей — являются политическими руководителями государства, их положение зависит от победы партии на выборах, а в случае поражения они уходят в отставку. Там, где принцип партийного господства реализован полностью, они в силу партийного характера парламентских выборов октроированы формальному господину, князю, которому по причине экспроприации его господских прав остается лишь

1) в ходе переговоров с партиями выбрать руководителя и формально легитимировать его путем назначения, а затем

2) исполнять роль инстанции по легализации распоряжений руководящего на данный момент государством партийного вождя.

Кабинет министров, т. е. комитет партии большинства, может материально быть организован более монократично или более коллегиально; второе неизбежно при коалиционных кабинетах, первое — более точно действующая форма. Прочие средства власти: засекречивание служебного знания и солидарность перед лицом остального мира служат отражению нападений охотников за должностями, все равно — сторонников или врагов. При отсутствии материального (эффективного) разделения властей эта система означает полную апроприацию власти соответствующим партийным штабом; руководящие, а иногда и прочие должности становятся бенефициями для приверженцев. Это и есть парламентское кабинетное правительство.

К фактам, содержащимся в блестящем политическом памфлете В. Хасбаха «Парламентское кабинетное правительство» (1919), направленном против этой системы (и носящем ошибочный подзаголовок: политическое описание), мы еще неоднократно вернемся. Моя собственная работа «Парламент и правительство в новой объединенной Германии» (1918)[234] имеет явно выраженный дискуссионный характер и посвящена только актуальным проблемам.

Если власть апроприирована партийным правительством не полностью, и князь (или, например, плебисцитарно избранный президент) обладает собственной властью, особенно в том, что касается патронажа должностей (включая офицерские), возникает конституционное правительство. Оно часто действует в условиях формального разделения властей. Особый случай, представляющий собой способ сосуществования плебисцитарного президента и представительного парламента, — это плебисцитарнопредставительное правительство. Руководство чисто парламентарно управляемым союзом может также определяться парламентом исключительно путем выборов правительственных органов (или их руководителей); в этом случае налицо чисто представительное правительство. Власть представительного правительства может быть в значительной степени ограничена и легитимирована путем прямого опроса подданных, т. е. референдума.

1. Не представительство само по себе, а свободное представительство и его воплощение в парламентских корпорациях, характерное для Запада, обнаруживается еще в Античности и позже лишь в зачатке (собрание делегатов союзов городов, по сути, со связанными мандатами).

2. Подрыв влияния императивного мандата был в значительной степени обусловлен позицией князей. Французские короли при объявлении выборов постоянно требовали для делегированных в Etats gönöreaux свободы голосования за королевское предложение, поскольку императивный мандат становился причиной обструкции. В английском парламенте способ формирования и внутренний распорядок вели к тому же результату (об этом будет еще говориться позднее), из-за чего вплоть до реформы выборов 1867 г. члены парламента считались привилегированным сословием, что ни в чем не проявлялось так сильно, как в строгой изоляции от общественности (крупные штрафы газетам, сообщавшим о парламентских переговорах, вплоть до середины XVIII в.).

Мысль о том, что депутат парламента — представитель всего народа (т. е. не связан конкретными поручениями, он не слуга , а именно и недвусмысленно — господин ), была уже сформулирована в литературе, прежде чем Французская революция дала ей ставшую с тех пор классической запечатленную в звонкой фразе форму[235].

3. Способ, каким английский король (и по его примеру многие другие) был постепенно экспроприирован неофициальным, чисто партийно ориентированным кабинетным правительством, как и причины этого уникального самого по себе, но ставшего универсально значимым (и при отсутствии бюрократии в Англии не столь случайным, как часто утверждается) явления пока рассматриваться не будут. Также не будет разбираться американская плебисцитарно-представительная система функционального разделения властей, развитие референдума (важного как инструмент выражения недоверия коррумпированным парламентам) и связанная с ним в Швейцарии, а теперь и в некоторых немецких государствах чисто представительная демократия. Здесь были показаны только некоторые основные типы представительства.

4. Так называемая конституционная монархия, к чьим важным особенностям обычно причисляют прежде всего апроприацию монархом патронажа должностей (включая министров) и командной власти, фактически может быть очень схожей с чисто парламентской (английской) монархией, но в противоположность ей ни в коем случае не исключает политически способного монарха из числа реальных политических руководителей (Эдуард VII). Подробнее далее.

5. Представительные корпорации не есть нечто необходимо демократическое в смысле всеобщего равенства (избирательных) прав. Наоборот, ниже будет показано, что классической основой парламентского господства являются аристократия или плутократия (Англия).

Связь с хозяйством. В условиях представительного правления она чрезвычайно сложна и будет позднее разъяснена подробно. Здесь коснемся только некоторых общих положений.

1. Разрушение экономических основ старых сословий обусловило переход к свободному представительству, открывшему прямую дорогу талантливым демагогам независимо от их сословной принадлежности. Причиной этого разрушения стал современный капитализм.

2. Жизненно важная потребность рационального капитализма — потребность в предсказуемости и надежности функционирования правового порядка и управления — вызывала стремление буржуазии ограничить власть патримониальных князей и феодальной аристократии путем создания корпорации, где буржуа имели бы решающий голос, контролировали управление и финансы и участвовали в формировании правового порядка.

3. Развитие пролетариата ко времени этого преобразования еще не достигло уровня, позволявшего ему превратиться в важный фактор политической власти и стать опасным для буржуазии. Кроме того, власть имущих надежно охранялась избирательными цензами.

4. Формальная рационализация хозяйства и государства, способствующая капиталистическому развитию, могла быть успешно реализована через парламенты. Влияние на партии, казалось, можно было завоевывать без труда.

5. Демагогия уже существовавших партий бьша направлена на расширение избирательного права. Необходимость привлечения на свою сторону пролетариата при внешних конфликтах и надежда (не оправдавшаяся) на его консервативно-антибуржуазный характер повсюду заставили князей и министров наконец-то выступить за введение равного избирательного права.

6. Парламенты функционировали нормально, пока знать, т. е., собственно, представители образованных и имущих классов, чувствовала себя там, так сказать, в своем кругу, и преобладали не чисто классовые, а сословные партии, а из противоречий — только обусловленные формой владения. С приходом во власть чисто классовых партий, особенно пролетарских, положение парламента изменилось и продолжает меняться. Особенно большой вклад в изменения вносит бюрократизация партий (система кокусов), имеющая специфически плебисцитарный характер и превращающая депутата из господина избирателей в слугу вождя партийной машины. Об этом пойдет речь позднее.

§ 22. Представительство интересов (в продолжение пп. 1–4 в начале § 21)

5. Представительством интересов будет называться такой тип представительных корпораций, в которых назначение представителей не происходит свободно, без учета профессиональной, сословной или классовой принадлежности, а, наоборот, именно профессиональные, сословные или классовые группы выделяют из своего состава лиц, которые и соединяются, как теперь принято говорить, в профессионально-сословном представительстве.

Такое представительство может иметь разный смысл в зависимости

1) от допущенных в корпорацию профессий, сословий, классов,

2) от того, голосование или компромисс является средством разрешения споров, а также

3) (применительно к случаю 1) от количественного соотношения лиц разных категорий, допущенных в корпорацию.

Оно может быть как крайне революционным, так и крайне консервативным. В любом случае оно есть результат возникновения больших классовых партий.

Обычно создание такого рода представительств связано с намерением лишить определенные сословия избирательных прав. Это делается либо в отношении

a) всегда превосходящих по численности масс путем перераспределения мандатов по профессиям, т. е. материально , либо

b) слоев, превосходящих остальные по экономической мощи, путем ограничения избирательных прав в пользу неимущих, т. е. формально (так называемое государство советов).

Такой тип представительства ослабляет (по крайней мере, теоретически) политическую машину , работающую в пользу активных заинтересованных лиц и групп (партий), хотя, если судить по опыту, не разрушает ее окончательно. Также теоретически можно допустить снижение роли финансовых ресурсов при выборах, но тоже вряд ли в значительной степени. Характер представительных корпораций такого рода не предполагает наличия вождя, поскольку профессиональными представителями интересов считаются только такие, которые могут полностью посвятить себя деятельности по выражению интересов, а если речь идет о неимущих слоях, это будут оплачиваемые секретари союзов, объединяющих людей с соответствующими интересами.

1. Представительство, где средством разрешения споров является компромисс, свойственно исторически всем старым сословным корпорациям. Сегодня оно господствует в трудовых коллективах и повсюду, где Mo in partes и переговоры между раздельно обсуждающими и голосующими группами являются нормой. Основанием для этого становится тот факт, что количественное выражение важности профессий найти невозможно, и интересы рабочих масс и предпринимателей (все меньшего числа), голоса которых как специалистов, хотя и имеющих личный интерес, тоже независимо от их количества должны учитываться, имеют антагонистический характер. В таких условиях, при таком смешении классовых или сословных гетерогенных элементов формальное сплошное голосование представляет собой механистическую бессмыслицу. Поэтому бюллетень голосования как ultima ratio — это уже атрибут борющихся и договаривающихся о компромиссе партий, а не сословий.

2. Применительно к сословиям результат голосования будет адекватен там, где корпорация состоит из приблизительно равных в социальном отношении элементов, например, только из рабочих, как в советах. Прототипом здесь служит mercandanza времен борьбы цехов; союз состоял из делегатов от отдельных цехов, которые принимали решения формально большинством голосов, но фактически — исходя из опасности сепаратизма в случае перевеса голосов самых мощных цехов. Уже вступление в совет служащего создает проблемы, и число голосов служащих постоянно механически ограничивалось. Там, где в совет входят представители крестьян и ремесленников, положение еще более усложняется. А если включаются люди из так называемых высших профессий и предприниматели, то решить вопрос с помощью бюллетеня для голосования становится абсолютно невозможно. «Паритетность» структуры трудового коллектива с совместным голосованием должна, очевидно, означать, что «желтые» профбоссы здесь способствуют победе предпринимателей, любвеобильные предприниматели помогают победить рабочим, т. е. решающую роль играют люди, полностью лишенные чувства классового достоинства.

Даже между рабочими в чисто пролетарских советах в спокойные времена в такой ситуации возникли бы жестокие противоречия, которые, возможно, привели бы к фактическому параличу советов, во всяком случае, создали бы шансы для удачной игры на противоречиях сторон; именно здесь кроется ответ на вопрос, почему бюрократия так мирно восприняла идею паритета. Возникла бы и возможность восстановить крестьянских представителей против рабочих. Наконец, любой не строго революционный состав таких представительных корпораций давал бы возможность создания новой «геометрии» избирательных округов.

3. Шансы профессионально-сословного представительства достаточно велики. Во времена стабильного технико-экономического развития они, вообще, станут исключительно велики. Но тогда партийная жизнь и без того пойдет вширь. Пока этой предпосылки не существует , не может быть и речи о том, чтобы профессионально-сословные представительные корпорации заменили собой партии. Наоборот, сейчас, начиная с советов предприятий (где, как мы видим, процесс уже пошел) и кончая Имперским советом экономики, создается невероятное количество новых «кормлений» для проверенных партийных членов. Экономическая жизнь политизируется, политика экономизируется. Воспринимать это развитие в зависимости от конечных ценностных позиций можно совершенно по-разному. Но факты именно таковы.

Подлинное парламентское представительство с волюнтаристской машиной политических интересов, развившаяся на его основе плебисцитарная партийная организация со всеми ее последствиями, а также современное воплощение идеи рационального представительства как представительства интересов — все эти политические механизмы характерны только для Запада и объяснимы лишь как результат его сословного и классового развития, уже в Средневековье породившего здесь, и только здесь, своих ранних предшественников. «Города» и «сословия» (rex et regnum), «буржуа» и «пролетарии» были только здесь.

Глава 4: СОСЛОВИЯ И КЛАССЫ

Понятия