Типичными и самыми элементарными инструментами интервалютной литрической политики (отдельные мероприятия которой мы здесь не рассматриваем) являются:

I. в областях с золотой гилодромией:

1) покрытие не обеспеченных наличностью средств обращения товарным векселем, т. е. требованием оплаты проданных товаров под поручительство надежных партнеров — доверенных предпринимателей. Операции банков-эмитентов, проводимые на свой риск, приходятся в основном именно на такого рода сделки, а также на сделки с товарным залогом, прием депозитов, в дополнение к этому, жирооборот и, наконец, ведение государственной кассы;

2) дисконтная политика эмиссионных банков, т. е. понижение процентных отчислений с продаваемых векселей в случае, когда необходимость внешних платежей вызывает такую потребность в золоте, которая представляет собой угрозу вывоза внутреннего золотого запаса, особенно запаса эмиссионного банка. Цель такой политики — побудить иностранных обладателей денег использовать эту процентную возможность и, соответственно, создать затруднение для отечественных претендентов;

II. в областях с не золотыми закрытыми или бумажными деньгами:

1) дисконтная политика, как в случае 1.2, с целью предупредить рост кредитного бремени,

2) политика золотых премий : средство, часто встречающееся и в регионах с золотой валютой и дополнительными серебряными несвободными деньгами,

3) плановая политика скупки золота и планомерное воздействие на валютный курс путем покупки или продажи зарубежных векселей. Эта прежде всего чисто литрически, т. е. денежно, ориентированная политика может, однако, превратиться в материальное регулирование хозяйства.

Банки-эмитенты в силу своей властной позиции по отношению к другим кредитующим банкам (которые, в свою очередь, часто зависимы от кредита банка-эмитента) могут побудить эти последние к регулированию денежного рынка, т. е. к выработке единых условий краткосрочного (платежного или производственного) кредита, и подойти, таким образом, к плановому регулированию доходного кредита и далее — направлений товарного производства. Это наиболее близкая к плановому хозяйству ступень капиталистического, формально волюнтаристского материального порядка хозяйствования в рамках политического союза.

Такие типичные в предвоенное время мероприятия осуществлялись на основе денежной политики, которая первоначально состояла в стремлении к закреплению, т. е. к стабилизации, а если требовалось, к изменению, а фактически (в странах с закрытыми или бумажными деньгами) к медленному повышению интервалютного курса, т. е. была ориентирована, в конечном счете, на гилодромные деньги крупнейших торговых областей. Но в привлечении денег участвовали также мощные заинтересованные субъекты, преследовавшие совершенно противоположные цели. Им требовалась денежная политика, которая вела бы

1) к понижению обменного курса собственных денег ради улучшения возможностей экспорта для предпринимателей и

2) к снижению обменного курса денег по отношению к зарубежным товарам (что означало бы повышение номинальных цен на внутренние товары) путем увеличения денежной эмиссии, т. е. путем аргентодромии, идущей параллельно (а на деле вместо) хризодромии и, возможно, плановой эмиссии бумажных денег.

Целью подобной политики являлось создание возможностей прибыли при производстве товаров, рост цен на которые в пересчете на номинал был бы, возможно, самым скорым результатом увеличения внутренней денежной массы и, следовательно, падения ее цены в интервалютном отношении. Процесс, на который в этом случае делался расчет, называется инфляцией.

Из этого, с одной стороны, следует, что 1) в областях с металлической валютой при любом виде гилодромии в случае очень сильного удешевления и увеличения производства драгоценного металла (или дешевого приобретения такового) с большой вероятностью, хотя и не наверняка (из-за инерционности) возникнет ощутимая тенденция к повышению цен, как минимум, на многие, а возможно, в разной мере, и на все продукты. С другой стороны, неоспоримо, что 2) денежное управление в областях с аутогенными бумажными деньгами во времена серьезных финансовых затруднений (особенно во время войны) обычно ориентирует выпуск денег исключительно на военные финансовые потребности. Также ясно, что страны с гилодромией или металлическими закрытыми деньгами в такие периоды не только задерживали размен своих документарных денежных средств обращения (что необязательно вело к длительному изменению валюты), но и путем финансово (опять же военно-финансово) ориентированных эмиссий бумажных денег окончательно переходили на чисто бумажную валюту, в результате чего ставшие дополнительными металлические деньги по причине игнорирования их ажио при тарифицировании в отношении к бумажному номиналу могли использоваться только немонетарно и, в конце концов, совсем утрачивали свою монетарную функцию. Установлено, что в случаях такого перехода к чисто бумажным деньгам и неограниченной их эмиссии инфляция со всеми ее последствиями разражалась в колоссальных масштабах.

Из сравнения всех процессов, описанных выше — в пп. 1) и 2), становится ясно,

A) что до тех пор, пока имеются металлические свободные рыночные деньги, возможность инфляции сдерживается

1) механически, поскольку доступное при необходимости для монетарных нужд количество соответствующего драгоценного металла хотя и относительно, но все же жестко ограничено, а также

2) экономически, потому что производство денег осуществляется, в конечном счете, по инициативе заинтересованных частных лиц, т. е. чеканка монет производится для платежных потребностей рыночно ориентированного хозяйства.

Инфляция тогда возможна только путем превращения прежде несвободных металлических денег (сегодня, например, серебра в странах с золотой валютой) в свободное средство денежного оборота, но в этом случае при сильном удешевлении и росте производства металла для несвободных денег она становится весьма масштабной. Инфляция средств обращения мыслима только как очень длительное, постепенное увеличение оборота путем отсрочки кредитов и, хотя эластична, в конечном счете, все-таки жестко ограничена платежеспособностью эмиссионного банка. Острая опасность инфляции существует только при угрозе неплатежеспособности банка, т. е. опять же при наличии порожденной войной бумажной валюты. (Особые случаи вроде вызванной военным экспортом инфляции золота в Швеции настолько специфичны, что мы их не рассматриваем.)

B) Там, где существует аутогенная бумажная валюта, возможность пусть даже не всегда собственно инфляции, ибо во время войны почти все страны очень скоро переходят на бумажные деньги, но развертывания последствий инфляции все равно весьма велика. Давление финансовых трудностей, возросших вследствие инфляционных цен, требований повышения заработной платы и других подобных издержек, заставляет финансовое управление разгонять инфляцию и далее, даже если в этом нет абсолютной необходимости и несмотря на возможность с помощью серьезных затрат этого избежать. Различия в этом отношении между Антантой, Германией, Австрией и Россией во время и после войны хотя и лишь количественное, но ощутимое.

Денежная политика поэтому, особенно при дополнительных несвободных металлических или бумажных деньгах, может быть инфляционной политикой. Она действительно была таковой даже в относительно малозаинтересованной в интервалютном курсе Америке, причем некоторое время в совершенно нормальных условиях и без каких бы то ни было финансовых оснований. Сегодня эта политика вынужденно сохраняется после войны в немалом числе стран, переживших военную инфляцию. Теорию инфляции здесь развивать не стоит. Инфляция всегда представляет собой прежде всего особый способ создания покупательной способности для определенного круга лиц. Следует лишь отметить, что материально планово-хозяйственное рациональное ведение денежной политики, которое, казалось бы, гораздо проще осуществлять при помощи управленческих, прежде всего бумажных, денег, как раз поэтому особенно легко (с точки зрения стабилизации курса) начинает служить нерациональным интересам.

Связано это с тем, что формальная рыночно-хозяйственная рациональность денежной политики и тем самым денежной системы (в том смысле, которому мы до сих пор следовали) требует исключения интересов, ориентированных или 1) нерыночно, т. е., например, финансовых, или 2) не на сохранение — по возможности — стабильных валютных соотношений как оптимальной основы рационального расчета , но, напротив, на увеличение собственной покупательной способности путем создания и сохранения инфляции даже без финансового давления. Надо ли этот последний процесс приветствовать или осуждать — вопрос, не имеющий эмпирического ответа. Но его эмпирическое наличие несомненно. Тот, кто руководствуется материальными социальными идеалами, может взять основанием для критики именно тот факт, что создание денег и средств обращения в рыночной экономике определяется лишь стремящимися к рентабельности предпринимателями, а не ориентировано на «правильное» количество и «правильный» вид денег. Управлять можно — как это резонно утверждали бы критики — только управленческими, но не свободными деньгами, поэтому следует создавать именно управленческие деньги, прежде всего в любых видах и количествах дешевые в производстве бумажные деньги как специфическое средство — деньги вообще, не важно, какой материально рациональной цели они служат. Эта аргументация формально логически верна, хотя ее ценность ограничена, ибо как сейчас, так и в будущем миром правят и будут править не идеи экономического управления, а интересы людей. В этом пункте поэтому проявляется противоречие формальной (в принятом нами смысле) и материальной (теоретически конструируемой для денежного управления и размываемой ввиду металлической гилодромии) рациональности; только это для нас и важно.

Очевидно, что изложенные выше соображения представляют собой ограниченную только затронутыми здесь вопросами и даже в этих рамках весьма общую и не входящую в детали дискуссию с великолепной книгой Г. Ф. Кнаппа (Staatliche Theorie des Geldes. 1. Aufl. 1905, 2. Aufl. 1918). Этот труд сразу же (вопреки намерениям автора, но, возможно, не без его вины) был использован для вынесения оценочных суждений и бурно приветствовался, особенно денежным управлением в Австрии. Фактические события ни в одном пункте не опровергли теорию Кнаппа, но показали (впрочем, это и без того было ясно), что в части материальной ценности денег она неполна. Об этом следует поговорить несколько подробнее.