Сербская скупщина при Михаиле низведена была на степень собрания единственно pro forma[3]: это было нечто вроде торжественного представления, которое открывалось и закрывалось князем, а на сцене фигурировали министры; депутаты же, как позванная из милости публика, должны были всему рукоплескать. Находились, однако, люди, которые решались дать другой смысл всей этой комедии и со своей стороны заявляли правительству желания и потребности народа и делали предложения. Все эти желания и требования, не входившие в министерскую программу, выходили из среды депутатов провинциальных, а отнюдь не белградских. Это можно видеть из печатаемых протоколов последней скупщины, бывшей при Михаиле в Крагуевце (1867). В нынешнем году выборы на скупщину показали то же самое. Провинции, при всей их бедности людьми интеллигентными в сравнении с Белградом, выбрали на скупщину по крайней мере по одному или два депутата более или менее либерального направления; Белград – ни одного, и высказал свое нерасположение к либеральной партии кулаками и палками. В Белграде слишком много раболепства перед правительством и нет свободного общественного мнения; тогда как в провинциальных городах общественное мнение выражается настолько свободно, что не раз приходило в столкновение со своими местными властями…

…недавно целая Европа могла читать проклятия, занесенные в устав новейшей сербской конституции…[4]

Политические деятели в Сербии разделяются на чиновников и журналистов, которые усвоили название интеллигенции, в отличие от другого фактора в политической жизни – скупщины, которая должны бы служить представителем целого народа и всех слоев его общества, но, в сущности, есть ни что иное, как представитель исключительно необразованной массы горожан и поселян; из образованных классов сюда могут попасть только священники, но, к сожалению, и большинство священства по развитию должно поставить в один разряд с массою. Следовательно, скупщина, главный фактор политической жизни, вследствие неразвитости ее активной деятельности, инициативы ни в чем иметь не может, и бывает пассивным орудием в руках правительства или какого-нибудь демагога. Но с 1858 г. в продолжении последних 10-ти лет Сербия настолько перевоспиталась, что появление какого-нибудь демагога вроде Вучича невозможно. Сербия с того времени слишком централизованна.

Итак, главный фактор парализован невежеством и централизацией; остается интеллигенция, между которой чиновники не могут быть деятелями, потому что в скупщину они не допускаются, а чиновник в канцелярии то же, что солдат на фронте. Итак, остается только посредственный способ действия, то есть действие на общественное мнение посредством журналистики, в которой участвует вся интеллигенция. Следовательно, говоря о политических деятелях, мы должны ограничиться одними журналистами. К сожалению, несмотря на то, что у сербов есть значительное количество журналов с общественно-политическим характером, централизация видна и в них. Две газеты чисто правительственные: «Сербские новины» (официальная) и «Единство» (полуофициальная, получающая от правительства субсидию); одна, «Видовдан», постоянно заявляет, что ее принцип служить правительству; другая, «Световит», собственно политического характера не имеет, но в своей тенденции ставит на первом плане услуги правительству… Следовательно, все эти четыре органа не представляют никакого общественного мнения, никакого политического принципа, так как принцип служения лицу, династии или клике не заключает в себе ничего политического. Остается поэтому одна «Сербия», как орган по крайней мере одной партии, и именно партии либеральной, о которой единственно и можно говорить как о политическом деятеле.

…От Сербии, существующей политически всего полстолетия, я требую в некоторых случаях тех самых успехов, каких другие государства достигли в продолжении двух-трех столетий, следовательно, как бы упускаю из вида одного весьма важного фактора во всем, – время. В этом отношении Сербия, как и всякое, в новое время возникающее государство, имеет ту выгоду, что многое до чего другие доходили долгим путем поисков и борьбы, она находит уже готовым: ей не нужно отыскивать, а только суметь применить к совим потребностям; время ей нужно только для укоренения того или другого учреждения, той или другой принадлежности современной жизни; потом она имеет выгоду выбора…

…Либеральная партия не может выставить ни одного человека, который мог бы стать во главе народа, в противной также нет; и идет теперь народ за правительством, не разбирая, кто стоит во главе: «Кто ни поп, тот и батька!». Все прежние перевороты, не принесшие народу ровно ничего, постоянно революционное настроение, вызывающее особенные меры, вечное ожидание чего-то, – все это утомило народ, надоело ему, и он дошел до политического индифферентизма. Мы может говорить о различных гражданских добродетелях сербского народа, о его достаточной политической развитости, пожалуй, о его либеральном духе, но не можем придавать этому никакого политического значения. Факторами его политической жизни остаются правительство и образованный класс…