Эпистемология и теория научения
Эпистемология — это раздел философии, посвященный теории познания. Эпистемолог задается такими вопросами, как: «Что такое познание?», «Что может быть познано?», «Какие существуют границы познания?», «Что означает "знать"?», «Каковы истоки познания?». Этими вопросами интересовались еще древние греки. Взгляды Платона и Аристотеля относительно природы познания фактически послужили основой для развития существующих и поныне философских направлений. Платон считал, что знание может наследоваться и, следовательно, является естественной составляющей человеческого разума. Согласно Платону, человек приобретает знания, размышляя над содержанием своей души. Аристотель же, наоборот, считал, что знания приобретаются из чувственного опыта и не являются врожденными.
Несмотря на предположения Платона о том, что знание является врожденным, а Аристотеля — что его получают из чувственного опыта, оба философа являлись представителями рационализма, так как считали, что разум активно участвует в процессе приобретения знаний. По Платону, чтобы обнаружить врожденные знания, человек должен быть активно занят интроспекцией. По Аристотелю, разуму необходимо активно осмысливать информацию, поступающую от органов чувств, чтобы получить доступ к знаниям, содержащимся в этой информации. К позиции Платона также может быть применен термин нативизм, так как Платон делал акцент на том, что знания являются врожденными. Позиция же, занимаемая Аристотелем, может быть отнесена к эмпиризму, так как он подчеркивал важность чувственного опыта как основы всякого познания.
На примере философских систем Платона и Аристотеля становится понятной трудность использования таких общефилософских понятий, как рационализм, нативизм и эмпиризм. К любому философу, имеющему отношение к истории теории научения, совершенно правомочно могут быть отнесены все три понятия. Рационалист поддерживает точку зрения о том, что разум должен активно участвовать в поиске знаний (например, через размышление, рассуждение или дедукцию). Несомненно, что и Платон и Аристотель были рационалистами. Нативист полагает, что некоторые важные свойства или отношения являются врожденными. По Платону, одним из таких атрибутов является знание. Аристотель тем не менее не отвергал нативизм полностью. По Аристотелю, способности к рассуждению, используемые для получения знания из чувственного опыта, являются врожденными. Эмпирик придерживается мнения, что познание основывается на сенсорной информации, и так как Аристотель в это верил, то его можно отнести к эмпирикам. Нельзя, однако, сказать, что сенсорная информация не имеет никакого значения в философском учении Платона. По Платону, часто пусковым механизмом для поиска или осознания врожденного знания является чувственное восприятие.
Так как для философов характерны только что описанные частичные совпадения, важно помнить, что отнесение философа к какому-то направлению, например к рационализму, эмпиризму или нативизму, происходит в результате особого акцента, который ставится в работах этого философа. Не существует чистых рационалистов, эмпириков или нативистов. В своей трактовке знания Платон может быть назван нативистом, потому что он делает акцент на врожденных особенностях, Аристотель может быть назван эмпириком, так как он подчеркивает значение сенсорной информации, а Платон и Аристотель могут быть названы рационалистами, так как оба они особо отмечают роль активности разума в приобретении знаний.
Так как взгляды Платона и Аристотеля на природу познания сыграли важную роль в истории теории научения, остановимся на них более подробно.
Платон
Платон (ок. 427-347 до н. э.) был самым известным учеником Сократа. На самом деле Сократ никогда не написал ни одного слова о своей философии, это сделал Платон. Это чрезвычайно важно, так как ранние диалоги Платона были созданы им главным образом для того, чтобы показать подход Сократа к познанию, и являлись воспоминаниями о великом учителе. Однако более поздние диалоги представляют философию самого Платона и к Сократу не имеют практически никакого отношения. Платон был так удручен казнью Сократа, что отправился в добровольное изгнание в Южную Италию, где попал под влияние пифагорейцев. Этот факт имел важное значение для западного мира и имеет прямое отношение ко всем направлениям эпистемологии, включая теорию научения, которые возникли с тех пор.
Пифагорейцы верили, что числовые отношения управляют Вселенной и оказывают влияние на мир вещей. Они считали, что числа и их различные комбинации являлись причиной событий в физическом мире. И оба события, как само число, так и вызываемое им физическое явление, являлись реально существующими. Следовательно, для пифагорейцев абстрактное объективно существовало и имело возможность влиять на физические объекты. Более того, физические явления рассматривались лишь как проявление абстрактного. Хотя во взаимодействие вступают числа и материя, именно материю, а не числа, мы воспринимаем с помощью наших органов чувств. Из этого следует дуалистический взгляд на Вселенную, в которой один ее аспект может быть познан опытным путем, а другой — нет. Следуя этим представлениям, пифагорейцы достигли больших успехов в математике, медицине и музыке. Однако с течением времени это направление превратилось в мистический культ, и лишь избранные могли стать его членами и приобщиться к его мудрости. Платон был одним из таких людей.
Более поздние диалоги Платона отражают полное принятие дуалистической Вселенной, в которую верили пифагорейцы. Он развил теорию знаний, основанную на представлении пифагорейцев о том, что существование абстрактного является объективным и значимым.
Теория знания-воспоминания
Согласно Платону, каждому объекту физического мира соответствует абстрактная «идея», или «форма», являющаяся его причиной. Например, абстрактная идея стула взаимодействует с материей, чтобы произвести то, что мы называем стулом. Идея дерева взаимодействует с материей, чтобы сформировать то, что мы воспринимаем как дерево. Все физические объекты имеют такое происхождение. Следовательно, то, что мы воспринимаем с помощью наших органов чувств, является стулом, деревом или домом, но не «идеей стула», «идеей дерева» или «идеей дома». Чистая идея или сущность этих вещей существуют независимо от материи и иногда теряются, когда идея превращается в материю. Следовательно, если мы пытаемся обрести знания посредством наблюдения за предметами, которые являются частью нашего чувственного опыта, то мы будем введены в заблуждение. Чувственное восприятие предлагает только лишь мнение; абстрактные идеи сами по себе являются единственной основой истинного знания.
Но каким образом мы получаем информацию об идеях, если мы не можем познать их посредством чувственного опыта? Платон говорил, что мы познаем их посредством «духовного ока». Мы обращаем наши мысли внутрь себя и размышляем о том, что нам доступно от рождения. Разум всех людей обладает полным знанием обо всех идеях, из которых соткан мир, из этого следует, что настоящее знание обретается посредством интроспекции или самоанализа. Мы должны научиться отделять себя от чувственной информации, которая может только ввести нас в заблуждение или в лучшем случае напомнить нам о том, что мы уже знаем.
Как мы получаем знания об идеях? Здесь Платон становится мистиком. У всех людей есть душа. Перед тем как при рождении душа помещается в тело, она обитает в чистом и совершенном знании. Поэтому до того, как вселиться в тело, все человеческие души обладают полным знанием. При вхождении в тело знание души начинает «отравляться» чувственной информацией. Согласно Платону, если люди примут поступающую через их органы чувств информацию за истину, они обречены жить жизнью мнений или невежества. Лишь отвернувшись от «грязного» физического мира и обратившись к миру идей, познаваемому с помощью духовного ока, мы можем надеяться достичь истинного знания. Следовательно, все знание является воспоминанием, или воссозданием опыта нашей души, который был у нее «в раю, который за небесами». Платон рекомендует астрономам «оставить небо в покое» и использовать «естественный дар разума» (Republic VII, р. 296).
Как мы уже видели, Платон был нативистом, так как он считал, что знания являются врожденными. Он также был рационалистом, так как полагал, что знание может быть достигнуто только через размышления. Как мы обсудим позже, другие рационалисты не занимали такой крайней позиции, как Платон, в своем негативном отношении к чувственной информации. Однако именно философия Платона доминировала в Европе в течение двенадцати столетий новой эры. Именно благодаря этому раннему влиянию на христианство до сих пор в западной культуре можно обнаружить следы платонизма.
Аристотель
Аристотель (348-322 до н. э) один из учеников Платона, первым последовал учению Платона и позднее почти полностью от него отошел. Основное различие между двумя мыслителями заключалось в их отношении к чувственной информации. Для Платона она была не заслуживающей внимания помехой, а для Аристотеля — основой познания. Благодаря своему благосклонному отношению к эмпирическому наблюдению, Аристотель собрал обширную коллекцию фактов о физических и биологических феноменах.
Однако ни в коей мере разум не отвергался Аристотелем. Он предполагал, что чувственные восприятия являлись только началом познания, затем разуму необходимо размышлять над этими восприятиями, чтобы найти сокрытые в них логические связи. Законы, правящие в эмпирическом мире, не могут быть познаны только лишь с помощью чувственной информации, но должны быть открыты посредством активного размышления. Следовательно, Аристотель верил, что знание приобретается из чувственного опыта и размышления.
Существуют два основных различия между теориями познания Аристотеля и Платона. Во-первых, законы, формы или универсалии, поиском которых занимался Аристотель, не существовали отдельно от их эмпирического воплощения, как это было в случае Платона. Они просто являлись наблюдаемыми взаимосвязями в естественной среде. Во-вторых, по Аристотелю, все познание основано на чувственном опыте. Для Платона, конечно же, это было не так. Именно потому, что Аристотель утверждал, что источником познания является чувственный опыт, его относят к эмпирикам.
Разрабатывая свои эмпирические взгляды на познание, Аристотель сформулировал законы ассоциаций. Он говорил, что опыт или воспоминание об объекте будут вызывать воспоминания о схожих предметах (закон сходства), воспоминания о противоположных вещах (закон контраста) или воспоминания о предметах, которые первоначально были связаны с этим объектом (закон смежности). Аристотель также заметил, что чем чаще два явления являются частью одного опыта, тем более вероятно, что взаимодействие или воспоминание об одном из этих событий будет вызывать воспоминание о другом. Позже в истории эта закономерность стала известна как закон повторения. Следовательно, согласно Аристотелю, чувственный опыт дает начало идеям. Идеи, побуждаемые чувственным опытом, будут стимулом для других идей в соответствии с законами сходства, контраста, смежности и принципом повторения. В философии положение о том, что взаимосвязи между идеями могут быть объяснены законами ассоциаций, называется ассоцианизмом. Пример того, как идеи связаны между собой посредством закона смежности, показано на рис. 3.1.
Помимо повышения статуса эмпирического исследования, Аристотель во многом способствовал развитию психологии. Он написал первую историю психологии, названную «О душе» (De Лпіта). Он написал много трудов, посвященных органам чувств человека, к которым он относил зрение, слух, обоняние, вкус и осязание. Он внес значительный вклад в дальнейшее развитие концепций памяти, мышления и научения. Как мы отмечали, его ассоциативные принципы схожести, контраста, смежности и повторения позже стали основой доктрины ассоцианизма, которая по сей день является частью современной теории научения.
Рис. 3.1. Пример того, как видение, осязание стула и слышание слова «стул» объединяются посредством смежности.
Принимая во внимание его колоссальный вклад в развитие науки, можно простить ему то, что он помещал разум в сердце и считал мозг системой охлаждения крови. Об огромном влиянии Аристотеля на теорию научения Веймер (Weimer, 1973) сказал:
Даже при минутном размышлении... станет очевидно, что доктрины Аристотеля являются стержнем современной эпистемологии и психологии научения. Центральное положение ассоцианизма как механизма разума является таким общепринятым хотя бы в отношении наблюдения, что ни одна теория научения, предложенная для обсуждения в нынешнем столетии, не преминула основать свои доводы на ассоциативных принципах .
Со смертью Аристотеля приостановилось развитие эмпирической науки. В последующие века научные исследования, направление которым было задано философским учением Аристотеля, не получили продолжении Паление древнегреческих городов-государств, набеги варваров на Европу и Г» і і j.. распространение христианства остановили развитие научных исследовани, М- жители раннего Средневековья основывались на учениях древних авторитетов, вместо того чтобы искать новые идеи.
Философия Платона оказала большое влияние на раннее христианство. Концепция человека, которая преобладала в то время, так описана Марксом и Кронан-Хилликсом (Marx & Cronan-Hillix, 1987):
Люди рассматривались как создания, обладающие душой и свободной волей, которая отдаляла их от простых естественных законов и подчиняла только их собственному своеволию и, возможно, власти Бога. Подобное существо, обладающее свободной волей, не могло быть объектом научного исследования.
Даже человеческое тело рассматривалось как священное. Медики, занимавшиеся анатомией, вынуждены были становиться гробокопателями, и это делало анатомию очень рискованным или же очень дорогостоящим занятием. Строгое осуждение научных изысканий на столетия замедлило развитие анатомии и медицины и позволило немыслимым ложным представлениям главенствовать свыше тысячи лет. Психологическая наука не могла процветать в такой атмосфере .
Религия была определена как философия в связи с отсутствием диалога; когда взгляды Платона относительно природы познания стали частью христианской догмы, их стало невозможно оспаривать. Полтора тысячелетия прошло, пока заново открытые писания Аристотеля не были противопоставлены антиэмпиризму церкви.
Когда исследования природы возобновились, они стали распространяться подобно лесному пожару. Для психологии работы Рене Декарта представляют один из наиболее важных примеров этого возрождения.
Истоки современной психологии
Рене Декарт (1596-1650) старался рассматривать все философские вопросы с позиции абсолютного сомнения. «Я могу подвергнуть сомнению все, что угодно, — утверждал он, — за исключением одного, а именно самого факта, что я сомневаюсь. Но когда я сомневаюсь, я мыслю, а когда я мыслю — я должен существовать». Таким образом он пришел к своему знаменитому выводу: «Я мыслю, следовательно, я существую». Декарт сделал это отправной точкой в попытке доказать существование Бога, и отсюда он заключил, что наш чувственный опыт должен быть отражением объективной реальности, потому что Бог не стал бы вводить нас в заблуждение.
Декарт пошел далее и постулировал раздельность разума и тела. Он рассматривал тело человека как механизм, который двигается предсказуемым образом; в этом отношении мы ничем не отличаемся от любого животного. Разум, однако, является уникальным, присущим только человеку свойством. Разум свободен и может управлять движениями тела. Декарт считал, что шишковидная железа является местом, где встречаются разум и тело. Разум может двигать железу из стороны в сторону и, таким образом, открывать или закрывать поры мозга. Через эти поры «животные духи» текут по тонким трубкам к мышцам, наполняя их и делая их короткими и толстыми. Таким образом части тела, с которыми они соединены, приводятся в движение. Несмотря на то что физическое действие — это то, что происходит, когда разум определяет то или иное поведение, чувственный опыт также может быть причиной поведения. Движение вне тела приводит в действие систему «туго натянутых цепочек», направляющихся к мозгу, усилие открывает поры мозга, освобождает «животные духи», которые попадают в мускулы и вызывают поведение. Следовательно, разум или физическая среда могут вызывать поведение. Это описание действия рефлекса имело длительное влияние на психологию. Декарт, таким образом, может рассматриваться в качестве предшественника бихевиористов.
Сравнив человеческое тело с механизмом, Декарт сделал его доступным для научного изучения. Он побудил физиологов использовать анатомирование для лучшего понимания механизмов работы тела. Так как Декарт верил, что люди и животные являются физиологически подобными, то стало возможным изучение животных в целях познания человека. Так Декарт расчистил дорогу для развития общей и сравнительной психологии.
Разум, однако, был свободен и принадлежал только людям. В объяснении работы разума Декарт опирался на врожденные идеи. Это указывает на влияние Платона на его философию. Врожденные идеи не были производными от опыта, но являлись неотъемлемой составляющей разума. В качестве примеров врожденных идей приводились такие понятия, как Бог и самость, геометрические аксиомы, а также представления о пространстве, времени и движении. Проблема врожденных идей вызывала оживленные философские дискуссии последователей Декарта.
Томас Гоббс (1588-1679) возражал против того, что врожденные идеи составляют источник познания. Он поддерживал идею о том, что чувственное восприятие является источником всего знания. Придерживаясь этих взглядов, Гоббс заново открыл философскую школу эмпиризма и связанного с ним ассоцианизма.
Гоббс считал, что стимулы либо помогают, либо мешают работе жизненно важных функций организма. Стимул, помогающий обеспечению этих функций, вызывает чувство удовлетворения, следовательно, человек стремится снова испытать его. Стимул, который препятствует обеспечению жизненно важных функций тела, вызывает аверсию, и человек стремится его избежать. Согласно Гоббсу, человеческое поведение контролируется этими «склонностями» и «антипатиями». Приятные для человека явления называются «добром», а те, которые избегаются, «злом». Таким образом, смысл добра и зла определяется индивидуально, они не являются объективными или абсолютными. Позднее Джереми Бентам (1748-1832) высказал идею, что человеческое поведение управляется «принципом наслаждения», она была подхвачена Фрейдом и позже исследователями, занимающимися теорией подкрепления.
Гоббс более всего интересовался изучением политических и общественных условий жизни человека. Он полагал, что люди по своей природе являются эгоистичными и агрессивными, и если бы им позволили жить в соответствии со своей природой, то жизнь представляла бы собой самоудовлетворение и воины. Людьми создаются политические системы и общества, потому что это им выгодно, а не из-за того, что люди по своей природе общественные существа. Без согласованных правил и предписаний касательно поведения человеческое бытие характеризовалось бы «бесконечным страхом и опасностью насильственной смерти, а человеческая жизнь была бы одинокой, бедной, отвратительной, жестокой и короткой» (Hobbes, 1962 [1651], р. 100). Другими словами, Гоббс полагал, что формирование человеческого общества явилось меньшим из двух зол, так как это уменьшало вероятность постоянной борьбы с другими людьми. Этот взгляд на функционирование общества был очень созвучен тому, о чем писал Фрейд многие годы спустя.
Джон Локк (1632-1704) также выступал против врожденных идей. Он полагал, что разум состоит из идей, а идеи приходят из опыта. Он указывал на то, что если бы идеи были врожденными, то люди повсеместно бы ими обладали, но это не так. Наоборот, различные культурные группы значительно отличаются друг от друга в своих системах представлений и убеждений. Следовательно, разум ребенка при рождении является tabula rasa, чистой доской, и опыт оставляет на ней записи. Разум формируется под воздействием опыта, нет ничего в разуме, чего не было бы сначала в чувствах. Простые идеи приходят из непосредственного опыта, а сложные идеи являются комбинациями простых идей.
Ясно, что Локк был эмпириком. Тем не менее заметьте, что в его философии присутствует важный рационалистский компонент. Несмотря на то что простые идеи происходят из опыта, они связываются между собой в процессе размышлений, а размышление является рациональным процессом. Как сказал Лейбниц (1646-1716), подводя итоги философии Локка: «Нет ничего в разуме, чего не было бы изначально в чувствах, за исключением самого разума».
Как и Галилей до него, Локк проводил различия между первичными и вторичными качествами. Первичные качества — это характеристики физического мира, являющиеся настолько яркими, что они четко запечатлеваются в разуме воспринимающего их человека. Размер, вес, количество, плотность, форма и изменяемость являются примерами первичных качеств. Вторичными качествами являются качества физического мира, слишком незначительные или преходящие для того, чтобы вызвать стойкий мыслительный образ у воспринимающего их человека. Электромагнитное излучение, атомы и молекулы, воздушные волны или белые кровяные тельца относятся к вторичным качествам. Вторичные качества вызывают психологический опыт, не имеющий аналогов в физическом мире, например, опыт видения цвета, слышания звуков, чувствования запахов, различения вкусов и уверенность, что кровь имеет чистый красный цвет.
Хотя Локк не использовал эти термины в таком смысле, определение первичное качество часто используется по отношению к физическим объектам, а вторичное качество — по отношению к любому психологическому опыту, у которого нет точного эквивалента в физическом мире. В дальнейшем и мы будем придерживаться именно такого различения. Разграничение между первичными и вторичными качествами часто рассматривается в качестве причины, по которой психология никогда не сможет стать настоящей наукой. Считается, что поскольку вторичные качества являются исключительно когнитивными, они не могут быть объективно изучены в такой же степени, как первичные. Для многих ученых именно эта недоступность для изучения вторичных качеств выводит их за рамки научных исследований. Многими годами позже именно по причине неограниченности ментальных явлений для многих бихевиористов анализ человеческого поведения стал невозможным.
Джордж Беркли (1685-1753) утверждал, что Локк не был достаточно последователен в своих предположениях. Так или иначе во взглядах Локка существовал определенного рода дуализм относительно того, что физические объекты являются причиной идей о них самих. В то время как Локк настаивал, что существует эмпирический мир, о котором у нас есть идеи, Беркли утверждал, что мы можем опытным путем познать только вторичные качества. Ничто не существует до тех пор, пока оно не воспринято посредством чувств, следовательно, существовать — значит быть воспринятым. То, что мы называем первичными качествами, например форма или размер, являются на самом деле всего лишь вторичными качествами или идеями. Идеи — это единственный непосредственный опыт, и, следовательно, это единственное, в чем мы можем быть уверены. Однако, несмотря на подобные убеждения, Беркли все же считается эмпириком, так как он верил, что содержание разума происходит из опыта внешней реальности. Внешней же реальностью является не мир материальный или физический, но скорее восприятие Бога: то, что мы познаем посредством органов чувств, это идеи Бога.
Дэвид Юм (1711-1776) продвинул дискуссию еще на один шаг вперед. Хотя он и был согласен с Беркли в том, что мы ничего не можем знать наверняка о материальном мире, он добавил, что мы ничего не можем знать наверняка и об идеях. Мы не можем быть уверены ни в чем. Разум, по мнению Юма, являлся не чем иным, как потоком идей, воспоминаний, грез, ассоциаций и чувств.
Это не отрицает того, что Юм стоял на позициях эмпиризма и ассоцианизма. Он твердо верил в то, что знание человека состоит из идей, которые каким-то образом приходят из опыта и начинают объединяться по законам ассоциаций. Однако Юм говорил, что мы можем получать опыт эмпирического мира опосредованно через идеи. Даже законы природы являются плодом воображения, «законность» природы находится в наших головах, но не обязательно в природе. Общие понятия, такие как, например, каузальность (причинность), проистекают из того, что Юм называл «привычным способом мышления».
Излишне говорить о том, что теории Юма многих взволновали. Принять Юма означало подвергнуть ревизии рациональную мысль, науку, психологию и религию. Все догмы, как научные, так и религиозные, теперь ставились под сомнение. Хергенхан (Hergenhahn, 1997) подвел итог философии Юма:
Юм настаивал на том, что все выводы о чем бы то ни было основываются на субъективном опыте, так как это единственное, с чем мы непосредственно сталкиваемся. Согласно Юму, все утверждения о сущности материального мира или нравственности происходят из впечатлений, идей или чувств, которые они вызывали, а также из того способа, которым они были организованы по законам ассоциаций. Даже каузальность, являвшаяся такой значимой для многих философов и ученых, в философии Юма была низ ведена до привычки ума. Например, если Б всегда следует за А и интервал между ними сохраняется всегда постоянным, мы не можем заключить, что А служит причиной Б, так как мы не можем проверить существующую случайную взаимосвязь между двумя событиями. По Юму, рациональная философия, естественные науки и моральная философия сводились к субъективной психологии. Следовательно, ничто не могло быть познано с достаточной степенью точности, так как всё познание основывалось на интерпретации субъективного опыта .
Иммануил Кант (1724-1804) утверждал, что Юм пробудил его от «догматического сна» и был причиной того, что он попытался спасти философию от юмов-ского скептицизма. Кант попытался изменить непрактичные черты как рационализма, так и эмпиризма. Рационализм может касаться только разбора понятий, а эмпиризм — сводить познание к чувственному опыту и его производным. Кант старался привести в соответствие обе эти точки зрения.
Кант пришел к выводу, что тщательный анализ нашего опыта обнаруживает некоторые категории мысли. Например, Кант указывал на то, что у нас есть такие представления, как казуальность, единство и всеобщность, но мы никогда, как говорил Юм, не переживаем никакое из них эмпирически. Эти категории мысли, или «умственные способности», не являются ни частью нашего чувственного опыта, ни его производными. Если эти мысли не являются результатом чувственного восприятия, рассуждал Кант, то, значит, они должны быть априорными категориями рассудка. Они накладываются на наш чувственный опыт и тем самым обеспечивают его структурой и смыслом. Кант полагал, что существует 12 априорных категорий, которые придают смысл нашему опыту в материальном мире, куда включались единство, множественность, целокупность, реальность, отрицание, ограничение, субстанция, причина, взаимодействие, возможность, существование, необходимость.
Наш сознательный опыт, согласно Канту, подвержен влиянию как со стороны чувственного опыта, порождаемого эмпирическим миром, так и категорий рассудка, которые являются априорными. Категории рассудка трансформируют чувственный опыт и, таким образом, обеспечивают ему большую структурированность и смысл. Любая попытка определить сущность познания должна, по Канту, принять во внимание активное участие в этом рассудка. Мы увидим современный пример такой точки зрения, когда будем рассматривать гештальт-психологию в главе 10 и теорию Жана Пиаже в главе 11. Философия Канта может считаться предшественницей современной психологии, занимающейся обработкой информации, и когнитивной науки. Фланаган (Flanagan, 1991, р. 181) говорит: «Когда когнитивисты обсуждают своих предшественников, имя Иммануила Канта можно услышать чаще остальных».
Таким образом, Кант поддержал жизнеспособность рационализма, продемонстрировав, что разум является источником познания. Другими словами, он поддержал подход, не сводящий познание лишь к чувственному опыту. Принимая нативистскую позицию о врожденном знании, Кант оживил взгляды платони-стов, которые со времен Декарта стали терять завоеванные позиции.
Джон Стюарт Милль (1806-1873) был крайне увлечен идеями ранних ассо-цианистов, таких как Гоббс и Локк, о том, что сложные идеи есть не что иное, как сочетание простых идей. Оставаясь эмпириком и ассоцианистом, он сделал очень важную ревизию позиций, занимаемых другими ассоцианистами. Принимая утверждение о том, что сложные идеи состоят из более простых, Милль добавил предположение, что некоторые простые идеи объединяются в новую целостность, имеющую мало сходства с ее составляющими. Например, если мы соединим синий, красный и зеленый свет, то получим белый. Другими словами, Милль считал, что целое отличается от суммы его частей. Следовательно, Милль изменил точку зрения эмпириков о том, что все идеи находят свое отражение в чувственной стимуляции. Он считал, что, объединяясь, несколько идей производят идею, непохожую на каждую изначальную идею.
Другие исторические влияния на теорию научения
Томас Рейд (1710-1796) также подвергал нападкам элементизм эмпириков, но его несогласие приняло отличную от Джона Стюарта Милля форму. Как и Кант, Рейд верил, что разум сам по себе обладает способностями, которые оказывают огромное влияние на наше восприятие мира. Он выдвинул гипотезу о существовании 27 способностей разума, большинство из которых считал врожденными. Вера в существование подобных способностей разума позже было названа психологией способностей. Психолог этого направления смешивает нативизм, рационализм и эмпиризм. Например, Кант изучал чувственный опыт (эмпиризм) для того, чтобы открыть новые категории мышления (рационализм), которые были врожденными (нативизм).
Рейд считал утверждение Юма о том, что мы не можем ничего непосредственно знать о физическом мире, нелепым. Хергенхан (Hergenhahn, 1997) подвел итог позиции Рейда следующим образом.
Рейд настаивал на том, что так как все убеждены в существовании материального мира, то он должен существовать... Если логика Юма привела его к выводу, что мы никогда не сможем познать материальный мир, тогда, по мнению Рейда, что-то должно быть не в порядке с логикой Юма. Мы можем доверять нашим впечатлениям о материальном мире, потому что здравый смысл подсказывает нам так поступить. По природе мы наделены способностью взаимодействовать с окружающим миром и разумно распоряжаться им (р. 166-167).
Рейд приводит примеры того, какой была бы жизнь, если бы мы отрицали факт того, что наши чувства четко отражают физическую реальность: «Я принимаю решение не доверять своим чувствам. Я разбиваю себе нос о столб... я попадаю ногой в водосточную канаву; и после двадцати подобных "мудрых" и "рациональных" поступков меня забирают и увозят в сумасшедший дом» (Beanblossom & Lehrer, 1983, p. 86). Утверждение Рейда о том, что реальность является такой, какой мы ее воспринимаем, получило название наивного реализма (Henle, 1986).
Франц Джозеф Галль (1758-1828) продвинул психологию способностей еще на несколько шагов вперед. Во-первых, он предположил, что способности располагаются в определенных отделах мозга. Во-вторых, он верил, что способности разума в каждом индивиде развиты неодинаково. В-третьих, он считал, что если способность развита хорошо, то на черепе человека в соответствующей мозговой области, где находится эта способность, будет выпуклость или шишка. Аналогично если способность развита плохо, то на черепе будет найдена либо впадина, либо углубление. Вооружившись подобными предположениями, Галль имел все необходимое для изучения формы черепа человека. Он разработал детальную схему, показывающую, к каким способностям относятся различные участки черепа.
Аффективные способности Интеллектуальные способности
| Склонности | Чувства | Перцептивные | Рефлексивные |
| Желание жить | Осторожность | Индивидуальность | Сравнение |
| Способность помочать | Способность одобрять | Целостная Форма | Причинность |
| Деструктивность | сАмоуважение | Размер | |
| Влюбчивость | Доброжелательность | Вес и устойчивость | |
| Плодовитость | Почтительность | Окраска | |
| Приверженость | Твердость | Располажение | |
| Способность заселять планету | Добросовестность | Порядок | |
| Воинственность | Надежда | Расчет | |
| Скрытость | Удивительность | Случайность | |
| Жадность | Идеалистичность | Время | |
| Конструктивность | Веселость | Звук | |
| Имитация | Язык |
Рис. 3.2. Френологическая схема (предложена Г. Спартзхейм, «Френология, или Доктрина о ментальных феноменах». Бостон: Marsh, Capen & Lyon, 1934)
Используя эту схему и делая анализ шишек и впадин на черепе человека, Галль и его последователи утверждали, что они могут сказать, какие способности у человека наиболее развиты, а какие не развиты вовсе. Такой анализ умственных способностей посредством исследования черепа называется френологией. Типичная френологическая схема показана на рис. 3.2.
Френология оказала определенное влияние на психологию. Во-первых, были проведены исследования по изучению принципов работы различных частей мозга. Именно эти исследования, однако, и опровергли предположения, на которых строилась френология. Во-вторых, многие психологи, занимавшиеся изучением способностей, считали, что с практикой способности развиваются точно так же, как и мускулы благодаря тренировке становятся сильнее. По этой причине считалось, что психологи, занимающиеся изучением способностей, по отношению к научению развили подход «ментальной мышцы». Научение, по их мнению, означало усиление способностей посредством тренировки тех навыков, которые с ними связаны. Например, человек мог улучшить свои умственные способности по средством формального изучения таких предметов, как математика или латынь. Убеждение, что конкретный курс обучения может развить определенные способности, было названо формальной дисциплиной, концепцией, которая предлагала ответ на вопрос о том, как научение переносится от одной ситуации к другой. Мы скажем больше о переносе научения, когда будем говорить о Торндайке в главе 4. Однако здесь стоит заметить, что идея формальной дисциплины, основывающаяся на психологии способностей, доминировала в курсах школьного обучения много лет и использовалась для убеждения учеников в необходимости интенсивных занятий по наиболее трудным предметам, таким как математика и латынь, вне зависимости от профессионального выбора. Можно предположить, что многие современные педагоги до сих пор уверены в пользе формальных дисциплин. Действительно, существуют некоторые доказательства их эффективности (см. Lehman, Lempert & Nisbett, 1988).
Чарльз Дарвин (1809-1882) поддержал идею о биологической эволюции таким количеством доказательств, что в конечном итоге она была воспринята серьезно. Церковь резко отвергала положения Дарвина. В действительности Дарвин сам был так обеспокоен теми последствиями, которые его открытия возымеют на религиозное мировоззрение, что пожелал, чтобы его исследование было опубликовано только после его смерти.
Окончательное принятие теории эволюции научным сообществом пробило брешь в коллективном эго человечества, сравнимую только с открытиями Коперника и в будущем с именем Фрейда. Эволюция утвердила преемственность между человеком и животными, которая отрицалась веками. Больше не существовало четкой грани между человеком и другими животными, являвшейся краеугольным камнем большого количества философских учений, например Платона, Аристотеля, Декарта и Канта. Если мы биологически родственны «низшим» животным, то есть ли у них разум, душа, врожденные мыслительные категории, и если да, то как они представлены? Очевидно, что исследования животных приобрели теперь большую значимость. Система взглядов Декарта сделала возможным исследование животных для того, чтобы понять принцип работы человеческого тела, но с этой точки зрения невозможно узнать ничего о человеческом разуме. До Дарвина поведение человека считалось рациональным, а поведение животных — инстинктивным. С появлением Дарвина эта удобная дихотомия была потеряна. Возникло множество вопросов, таких как «Может ли поведение животных хотя бы отчасти быть рациональным?», «Может ли поведение человека быть хотя бы отчасти инстинктивным?». Разум, возникший в процессе длительной эволюции, рассматривался иначе, не так, как разум, который был вложен в тело Богом.
Дарвин бросил вызов всем представлениям о природе человека. Люди рассматривались теперь как комбинация биологического наследия и жизненного опыта. Чистый ассоцианизм эмпириков теперь был соединен с психологией в поисках механизмов, лежащих в основе мышления, а также интенсивно изучались функции поведения как способа приспособления к среде. Индивидуальность принималась во внимание как никогда ранее, и ее изучение стало популярным. Этот новый подход был пояснен двоюродным братом Дарвина, Фрэнсисом Гальтоном (1822-1911), который создал несколько специально разработанных для измерения индивидуальных различий методов, таких как опросник, свободные ассоциации и корреляционный метод. Возможно, самым известным человеком, на которого Дарвин оказал прямое влияние, был Зигмунд Фрейд (1856-1939), который исследовал проблемы мыслящего животного, стремящегося жить в цивилизованном мире.
Такие философские вопросы, как «Как люди мыслят?» и «Что люди могут знать?», превратились в «Как люди приспосабливаются к среде?» и «Что люди делают при определенных обстоятельствах?». Таким образом, сложились необходимые условия для возникновения науки о поведении. Если человеческое поведение теперь можно было изучать так же, как и любой другой аспект природы, то экспериментальный подход, доказавший свою эффективность в естественных науках, мог быть применен к изучению человека.
Герман Эббингауз (с разрешения Corbis)
Герман Эббингауз (1850-1909), как считается, отделил психологию от философии, продемонстрировав, что «высшие мыслительные процессы» научения и запоминания могут изучаться экспериментально. Вместо того чтобы предположить, что ассоциации уже сформированы, и изучать их посредством размышлений, как это делалось на протяжении многих веков, Эббингауз изучал ассоциативный процесс. Следовательно, он мог систематически изучать условия, оказывающие влияние на развитие ассоциаций. Эббингауз был исключительно осторожным исследователем и повторял свои эксперименты в течение нескольких лет, прежде чем опубликовать результаты экспериментов в 1885 г. Многие из его выводов касательно природы научения и памяти до сих пор являются общепринятыми.
Важным принципом ассоциаций являлся закон повторения, на котором Эббингауз сделал акцент в своих исследованиях. Закон повторения гласил, что чем чаще повторяется событие, тем легче оно вспоминается. Другими словами, память развивается за счет повторения. Для проверки этого утверждения Эббингаузу был необходим материал, на котором предыдущий опыт испытуемого никаким образом не отражался. Для того чтобы контролировать влияние предыдущего опыта, он изобрел бессмысленные ряды слогов. Это слова, состоящие из двух согласных и гласной между ними (например, КАВ, ДУГ, ХЫЗ, МАФ или ЦЯЧ). Вопреки принятому мнению в исследовании Эббингауза не слоги сами по себе были бессмысленными. Слоги, которые он использользовал, довольно часто напоминали слова или были словами. Взаимосвязь между слогами, вот что было по-настоящему бессмысленным. Поэтому мы используем термин бессмысленный материал вместо бессмысленные слоги. Слоги первоначально были собраны в группы по 12 в каждой, но Эббингауз менял количество слов в группе, чтобы измерить скорость научения как функцию количества материала, который должен быть усвоен. Он обнаружил, что, как только количество слов для запоминания увеличивается, требуется большее количество времени для их заучивания. Эббингауз был первым, кто продемонстрировал этот факт, который кажется сейчас таким очевидным.
Используя себя самого в качестве испытуемого, Эббингауз рассматривал каждое слово в группе в течение нескольких секунд и затем делал паузу на пятнаддать секунд перед тем, как снова их просмотреть. Он придерживался этого способа до «полного овладения» предметом, что означало отсутствие ошибок при повторении слогов в каждой группе. К этому моменту он отмечал, сколько предъявлений группы слогов необходимо сделать до полного запоминания. Также он схематично изобразил количество ошибок в виде функции последовательных предъявлений группы слогов, тем самым создав первую кривую научения в психологии.
В различные промежутки времени после исходного «овладения предметом» Эббингауз возвращался и заучивал вновь группу слогов. Он отмечал количество попыток, необходимых для восстановления в памяти группы слогов и вычитал это количество из количества первоначальных попыток, необходимых (с разрешения СогЫб) для запоминания этого списка. Разница была названа сбережениями. Он представил сбережения в виде функции времени, прошедшего с момента первичного научения, создав, таким образом, первую психологическую кривую сохранения информации в памяти. Его график указывал, что скорость забывания очень высока в течение нескольких часов после эксперимента и очень низка впоследствии. Он также обнаружил, что дополнительное повторение значительно уменьшает скорость забывания. То есть если он продолжал повторять группу слогов даже после того, как он их запомнил, они удерживались в памяти намного дольше, чем когда научение закончилось на однократном успешном повторении слогов.
Вильгельм Вундт (с разрешения Corbis)
Эббингауз также изучал воздействие того, что сейчас называют значимостью, на научение и удержание материала в памяти. Он обнаружил, например, что ему потребовалось 9 прочтений, чтобы запомнить 80 слов из текста «Дон Жуана» Байрона, но примерно в 9 раз больше предъявлений, чтобы запомнить 80 бессмысленных слогов. Не только скорость научения была быстрее в случае осмысленного материала, но и удержание в памяти было также более высоким.
Исследования Эббингауза произвели революцию в ассоциативном методе. Вместо того чтобы делать предположения о законе повторения, он продемонстрировал принцип его действия. Эббингауз привнес «высшие мыслительные процессы» в стены лаборатории, где они и находятся с тех пор.
Ранние школы в психологии Волюнтаризм
Первой психологической школой был волюнтаризм, основанный Вильгельмом Максимилианом Вундтом (1832-1920), продолжателем немецкой рационалистической традиции. Целями Вундта были изучение непосредственного восприятия сознания и изучение продуктов сознания, таких как разнообразные культурные достижения. Вундт считал, что непосредственное сознание может изучаться научными методами, т. е. как систематическая функция влияний среды. Одной из экспериментальных целей, поставленных им, было обнаружение элементов мышления, тех базовых элементов, из которых состоят все мысли. В 1879 г. Вундт основал то, что принято считать первой психологической лабораторией. Ее главной задачей являлось открытие элементов мышления и базовых процессов, управляющих сознательным опытом.
Однако Вундту экспериментальная психология представлялась недостаточно эффективной для изучения человеческого разума. Наиболее важные аспекты разума могли изучаться только непрямыми методами посредством изучения его продуктов, таких как религия, нравственность, мифы, искусство, социальные устои, язык и закон. Эти продукты умственной деятельности не могли изучаться экспериментально, а лишь с помощью метода естественного наблюдения. То есть их можно было исследовать только в исторической перспективе или же в процессе жизнедеятельности. Вундт провел последние 20 лет своей жизни за написанием десятитомного труда Volkerpsychologie (групповая или культурная психология), в которой он описывает свои наблюдения относительно культурного поведения, о котором упоминалось выше.
В соответствии с немецкой рационалистической традицией Вундт интересовался главным образом человеческой волей. Он отметил, что люди могут быть выборочно внимательными к любым элементам мышления по собственному желанию, при этом воспринимая эти элементы отчетливо. Вундт называл подобное селективное внимание апперцепцией. Несмотря на то что элементы мышления могут быть сознательно организованы в какие угодно комбинации, процесс, к которому обращался Вундт, назывался творческим синтезом. Школа Вундта получила название «волюнтаризм» из-за особого значения, которое он придавал воле.
Структурализм
Аспекты волюнтаризма, перенесенные в США студентами Вундта, претерпели изменения и стали принадлежать к школе структурализма. Эдвард Титченер (1867-1927) создал школу структурализма при Корнелльском университете. Целью структурализма, как экспериментального аспекта волюнтаризма Вундта было систематичное изучение человеческого сознания, а также поиск элементов мышления. В процессе анализа элементов мышления главным методом, который использовали как волюнтаристы, так и структуралисты, была интроспекция.
Необходимо было предварительно обучить испытуемых, участвовавших в экспериментах, правильному использованию техники интроспекции. Они были обучены сообщать свои непосредственные впечатления в тот момент, когда они воспринимали объект, а не сообщать о своих интерпретациях этого объекта. Другими словами, Вундт и Титченер были заинтересованы в «сыром» опыте, а не в том, чему испытуемые в нем могли научиться. В этом смысле научение рассматривалось скорее как помеха, а не как предмет, достойный изучения. Например, при демонстрации яблока испытуемый должен был сообщить об окраске, яркости и пространственных характеристиках, а не идентифицировать этот предмет как яблоко. Называние объекта из опыта по имени во время интроспективного сообщения было названо стимульной ошибкой, например называние яблока яблоком. Другими словами, испытуемый сообщал скорее о сложной идее, а не о простой, и, следовательно, компоненты мышления оставались непонятными. Очевидно, что волюнтаристы и структуралисты были более заинтересованы в содержании мышления, нежели в происхождении этого содержания.
Поиск элементов мышления — вот то главное, что объединяло волюнтаризм и структурализм. При объяснении объединения элементов для формирования сложных мыслей волюнтаризм подчеркивал волю, апперцепцию и творческий синтез в соответствии с рационалистической традицией. Другими словами, волюнтаристы постулировали активность разума. В своем объяснении формирования сложных представлений структуралисты подчеркивали влияние законов ассоциаций в соответствии с эмпирической традицией. Другими словами, они постулировали пассивность разума. Следовательно, уравнивать волюнтаризм и структурализм, как это часто делается, неправильно.
Структурализм как психологическая школа прекратил свое существование еще при жизни Титченера. Для смерти структурализма было множество причин, но одной из самых важных, возможно, была возрастающая популярность функционализма, который мы рассмотрим в этой главе. Структуралисты сделали бесплодную попытку использовать научные методы для доказательства древнего философского утверждения о том, что простые идеи объединяются в сложные посредством законов ассоциаций. Они не приняли во внимание одно из самых крупных открытий в истории человечества — доктрину эволюции. Как только значимость эволюционного процесса стала более очевидной, адаптации организма к среде стали уделять более пристальное внимание. Также доктрина об эволюции сделала вполне приемлемыми исследования «низших» животных с целью изучения человека. Структурализм проигнорировал обе эти тенденции. Он также проигнорировал возрастающую очевидность существования бессознательного, которое было предметом изучения таких исследователей, как Фрейд. Наконец, структурализм выступал против прикладной психологии, популярность которой тоже росла. Структуралисты считали, что изучение принципов работы сознания должно производиться ради самого процесса, и не видели необходимости заботиться о практическом применении своей деятельности. По этим и другим причинам структурализм пришел и ушел. Возможно, самым важным в структурализме было то, что он появился, был опробован и потерпел фиаско.
Функционализм
Функционализм был основан в США и поначалу существовал совместно со структурализмом. Хотя мнения функционалистов расходились, тем не менее основной упор они делали всегда на пользе сознания и поведения в приспособлении к среде. Очевидно, что функционалисты находились под большим влиянием теории эволюции Дарвина.
Основателем функционализма принято считать Уильяма Джемса (1842— 1910). В своей весьма влиятельной книге «Принципы психологии» (Theprinciples of psychology , James , 1890) Джемс призвал структуралистов к ответу. Сознание, говорил он, не может быть разложено на элементы. Скорее наоборот, сознание работает как единый механизм, и его цель состоит в помощи организму в адаптации к среде. «Поток сознания» меняется с изменением опыта. Подобный процесс не может быть разложен на элементы, так как сознательные процессы человека как единое целое включены в процесс адаптации человека к среде. Самое главное в сознании, по Джемсу, — наличие у него цели. Джемс также писал о важности научного изучения психологии. Он делал акцент на том, что люди являются по своей природе как рациональными, так и иррациональными (эмоциональными).
Джемс отмечал важность понимания биологических основ психических феноменов и рекомендовал изучение низших животных для большего понимания человека. Многие из его идей до сих пор широко распространены. Также необходимо отметить, что Джемс оказал огромное влияние на психологию как посредством своих трудов, так и своего вдохновляющего педагогического таланта. Многие считают Джемса величайшим психологом всех времен.
Вместе с Джемсом двумя другими наиболее влиятельными представителями движения функционалистов были Джон Дьюи (1859-1952) и Джемс Р. Энд-желл (1869-1949). В своей знаменитой статье «Концепция рефлекторной дуги в психологии» Дьюи (Dewey, 1896) подверг резкой критике возрастающую тенденцию в психологии обособлять для изучения связь стимул-реакция. Он утверждал, что изолирование подобного элемента для исследования было пустой потерей времени, так как цель поведения осталась без внимания. Задачей психологии должно быть изучение многообразия поведения в приспособлении к среде. Главной заслугой Энджелла было основание в университете Чикаго факультета психологии, на котором преобладали идеи функционализма.
Главный вклад функционалистов в теорию научения заключается в том, что они изучали сознание во взаимосвязи со средой, а не как самостоятельный феномен. Они противостояли интроспективной технике структуралистов, так как она являлась элементалистской, а не потому, что она изучала сознание. Функционалисты не выступали против изучения психических процессов, но настаивали на том, что они должны изучаться всегда в связи с выживанием. В отличие от структуралистов функционалисты живо интересовались прикладной психологией. Большинство функционалистов считали одной из своих основных задач предоставление информации, которую можно было бы использовать для улучшения условий человеческого существования.
Бихевиоризм
Основателем бихевиоризма был Джон Б. Уотсон (1878-1958), который отметил, что сознание может быть изучено только посредством интроспекции, общеизвестно ненадежным исследовательским методом. Из-за того что сознание невозможно изучить достоверно, говорил он, его вообще не нужно изучать. Для того чтобы быть научной дисциплиной, психологии необходим предмет изучения, являющийся в достаточной степени стабильным для проведения измерений, и таковым предметом является поведение. Уотсон считал, что главной заботой психологов должно быть само поведение и его изменения с опытом. Он заявлял, что нужно оставить изучение сознания философам. Следовательно, то, на чем были сфокусированы эпистемологические изыскания на протяжении тысячелетий, рассматривалось бихевиористами лишь как помеха в изучении человеческого поведения.
Никакой интроспекции, никаких разговоров об инстинктивном поведении, больше никаких попыток изучать человеческое сознание или бессознательное.
Уильям Джемс (с разрешения Нью-Йоркской публичной библиотеки)
Поведение — это то, что мы можем наблюдать, следовательно, поведение — это то, что является предметом изучения. По Уотсону (Watson, 1913):
Психология с точки зрения бихевиориста является сугубо объективной экспериментальной отраслью естественной науки. Ее теоретическими задачами являются прогноз и контроль поведения. Как интроспекционные формы не являются основной частью ее методического аппарата, так и научная ценность ее данных не зависит от того, насколько они готовы быть проинтерпретированными в терминах сознания. Бихевиорист в своей попытке постичь общий принцип животных реакций не признает никаких различий между человеком и животным. Поведение человека, со всеми его тонкостями и сложностями, является только частью общей схемы исследования бихевиориста .
В другой работе Уотсон писал (Watson & McDougall, 1929):
Бихевиорист не может обнаружить сознание в пробирке своей науки. Он нигде не находит подтверждения потоку сознания, даже такого убедительного, как в работах Уильяма Джемса. Он, однако, находит убедительное подтверждение все увеличивающемуся потоку поведения .
Уотсон был оптимистически настроен относительно своей работы и ее результатов. Он рассматривал бихевиоризм как средство избавления от невежества и предрассудков в жизни человека, таким образом расчищая путь для более рационального и осмысленного существования. Он думал, что понимание принципов поведения станет первым шагом к подобной жизни. Уотсон писал (Watson, 1925):
Я думаю, что бихевиоризм является основой для более благополучной жизни. Он должен являться наукой, подготавливающей мужчин и женщин к пониманию первичных принципов своего собственного поведения. Он должен заставить людей захотеть переделать свою собственную жизнь и особенно захотеть подготовить себя для воспитания своих детей здоровым методом. Жаль, что у меня нет времени описать это более подробно, чтобы обрисовать вам образ могущественного и прекрасного человека, которого мы должны сделать из каждого здорового ребенка. Если бы только мы могли позволить ему полностью сформироваться и затем предоставить ему мир, свободный от легендарной истории событий тысячелетней давности, свободный от постыдной политической истории, свободный от дурацких обычаев и условностей, которые сами по себе не имеют никакого значения, но ограничивают человека как тугие стальные обручи — бочку.
Очевиден революционный настрой Уотсона. Он воспринял различные объективные подходы к изучению психологии, которые появлялись в разных местах, и за счет своих убедительных письменных трудов и ораторского мастерства сформировал из них новую школу психологии. К сожалению, карьера Уотсона в качестве профессионального психолога быстро оборвалась, когда его попросили уйти из университета Джона Хопкинса по семейным обстоятельствам, приведшим к разводу. В тот же год, когда он ушел из университета, он женился на Розали Рейнер, вместе с которой он осуществил свое знаменитое исследование с младенцем по имени Альберт (мы обсудим это исследование в главе 7), и ушел в рекламный бизнес. Начиная с этого момента, вместо того чтобы писать для профессиональных журналов, Уотсон публикует свои идеи в женских журналах McCall's, Harper's и Collier's.
Джон Б. Уотсон (с разрешения Corbis)
Уотсон никогда не отказывался от своих бихевиористских взглядов, и в 1936 г. он сказал следующее о позиции, которую занимал в 1912 г.
Я до сих пор верю так же твердо, как и раньше, в основную бихевиористскую позицию, которую я открыто занял в 1912 году. Я думаю, что она оказала влияние на психологию. Странно, но я думаю, что это временно замедлило развитие психологии, так как старые преподаватели не могли полностью ее принять и, следовательно, не смогли убежденно говорить о ней на своих лекциях. У молодежи не сложилось полной картины, и поэтому они с полной отдачей не могли посвятить себя бихевиоризму и в то же время не могли больше принимать учения Джемса, Титчснера и Энджелла. Я на самом деле думаю, что в течение нескольких лет психология была бесплодной. Нам нужны молодые преподаватели, которые могли бы учить объективной психологии без всякого отношения к мифологии, на которой большинство современных психологов было воспитано. Когда настанет этот день, психология испытает подъем, который будет значительнее, чем средневековое Возрождение для науки. Я верю сейчас, как никогда, в будущее бихевиоризма — бихевиоризма как спутника зоологии, физиологии, психиатрии и физической хирургии.
Конечно же, основной идеей бихевиористов было изучение поведения методом естественного наблюдения. Психические процессы могут быть проигнорированы, так как их нельзя непосредственно наблюдать. Бихевиоризм оказал сильное влияние на американскую теорию научения. В действительности все теории научения, рассматривающиеся в этой книге, могут считаться бихевиористскими. Однако возможно произвести деление на подгруппы внутри бихевиористского лагеря. Некоторые теории сконцентрированы вокруг поведения, имеющего отношение к выживанию организма. Подобные бихевиористские теории могут быть названы функциональными. Другие теории менее озабочены адаптивным поведением и описывают все приобретенное поведение в понятиях законов ассоциаций. Подобные теории склонны обращаться с функциональным и нефункциональным поведением одинаково. Следовательно, под общей вывеской бихевиоризма могут быть представлены как функциональные, так и ассоциативные теории. То, считается ли теория функциональной или ассоциативной, зависит от типа поведения, на котором сосредоточена теория, и от того, как теория объясняет происхождение этого поведения. Научная деятельность Уотсона оказала два долговременных влияния на психологию. Во-первых, она изменила направление цели психологии от стремления понять сознание до прогноза и контроля поведения. Во-вторых, она сделала поведение предметом рассмотрения психологии. С тех пор практически все психологи изучают поведение. Даже когнитивные психологи используют поведение в качестве показателя постулируемых ими когнитивных событий. По этой причине можно сказать, что все современные психологи являются бихевиористами.
Резюме и обзор
Из краткой истории, представленной в этой главе, хорошо видно, что теория научения имеет богатое и разнообразное прошлое. Как результат этого прошлого на сегодняшний день существует большое количество точек зрения на процесс научения. В главе 2 мы называли точку зрения, разделяемую достаточным количеством ученых, парадигмой. По крайней мере пять подобных парадигм могут быть найдены среди современных теорий научения.
Об одной такой парадигме мы говорим как о функциональной. Эта парадигма, отражая влияние дарвинизма, делает акцент на взаимосвязи научения и приспособления к среде. Вторая парадигма называется ассоциативной, потому что она изучает процесс научения в понятиях законов ассоциаций. Начало этой парадигме было положено Аристотелем и было увековечено и переработано Локком, Беркли и Юмом. Третья парадигма называется когнитивной, так как она отмечает когнитивную природу научения. Эта парадигма была основана Платоном и пришла к нам через Декарта, Канта и психологов, занимавшихся исследованием способностей. Четвертая парадигма рассматривается как нейрофизиологическая, так как она стремится выделить нейрофизиологические корреляты таких понятий, как научение, восприятие, мышление и интеллект. Эта парадигма представляет современное развитие линии исследований, которая была положена разделением Декартом тела и разума. Однако современной задачей большинства нейрофизиологов является соединение вновь психических и физиологических процессов. Пятая парадигма носит имя эволюционной, так как она особо отмечает эволюционную историю обучающегося организма. Эта парадигма фокусируется на способах, которыми эволюционные процессы подготавливают организм к некоторому типу научения, но делают другие типы научения сложными или невозможными.
Эти парадигмы должны рассматриваться только в качестве очень приблизительных категорий, так как сложно найти какую-либо теорию научения, которая несомненно подходила бы к каждой из них. Мы помещаем теорию в какую-то определенную парадигму в зависимости от ее основных акцентов. Однако внутри практически любой теории могут быть найдены некоторые аспекты других парадигм. Например, несмотря на то что теория Халла причисляется к функциональной парадигме, она основывается в большой степени на ассоциативных идеях. Похожим образом теория Пиаже относится к когнитивной парадигме только из-за ее основных акцентов. Теория Пиаже, как и многие другие подвергшаяся влиянию дарвинизма, имеет много общего с теориями, причисленными к функцио-налистским парадигмам. Теорию Толмена также трудно отнести к какой-либо категории, потому что в ней содержатся элементы как функционализма, так и ког-нитивизма. Мы относим ее к когнитивным теориям только потому, что основной акцент этой теории — когнитивный. Также теория Хебба, несмотря на свой основной нейрофизиологический акцент, подчеркивает когнитивные процессы. На самом деле теория Хебба может рассматриваться как попытка описать нейрофизиологические корреляты когнитивного опыта.
Принимая во внимание эти замечания, основные теории научения, освещаемые в этой книге, можно представить следующим образом.
Функциональная парадигма
Торндайк
Скиннер
Халл
Эволюционная парадигма
Боллс
Ассоциативная парадигма
Павлов
Газри
Эстес
Когнитивная парадигма
Теория гештальта Пиаже Толмеп Бандура
Нейрофизиологическая парадигма
Хебб
Какая парадигма является верной? Вероятно, каждая из них. Без сомнения, все они делают акцент на некоторых справедливых утверждениях относительно теории научения и игнорируют остальные. В этот момент истории кажется, что для получения правильного представления о процессе научения необходимо иметь желание учесть при его рассмотрении различные точки зрения. Хочется надеяться, что эта книга позволит студенту сделать именно это.
Вопросы для обсуждения
1. Сравните теории знания Платона и Аристотеля. Включите в ваш ответ определение понятий рационализма, нативизма и эмпиризма.
2. Подведите итог влияния Декарта на психологию.
3. Кратко опишите, что Кант понимал под «врожденными категориями мышления».
4. Резюмируйте аргументы Рейда против скептицизма Юма.
5. Обсудите френологию и теорию разума, на которой она была основана.
6. Обсудите влияние Дарвина на теорию научения.
7. Какова была значимость работы Эббингауза для истории теории научения?
8. Подведите итог важных особенностей школ волюнтаризма, структурализма, функционализма и бихевиоризма.
9. Что послужило причиной распада структурализма?
10. Каковы были долговременные влияния бихевиоризма Уотсона на современную психологию?
Часть II
Дата: 2019-04-23, просмотров: 306.
