Для того, чтобы изучить проблему восприятия и понимания стереотипов в художественном тексте, нужно коснуться вопроса понимания инокультурного текста в целом. Понимание можно определить как позитивный результат человеческой коммуникации. Как парное психическое переживание характеризует понимание Б.Ф. Поршнев: без наличия двух индивидов – говорящего и слушающего, сообщающего и воспринимающего – не существует языка (речи) и восприятия (понимания) [ цит. по Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. М., 1966, с. 77; 28, с.80].

Для современных работ по проблемам понимания характерно стремление выйти за пределы узколингвистических исследований и гипотез, найти пути комплексного изучения этого феномена. Поскольку понимание – это процесс и результат человеческого общения, а общение осуществляется в определенной ситуации, необходимо учитывать разнообразные экстралингвистические факторы, влияющие на понимание. Прежде всего необходимо выяснить, какие роли играют говорящий (коммуникатор) и слушающий (реципиент).

Деятельность реципиента – процесс понимания – характеризуется следующим:

ментально-физиологической активностью;

степенью текстовой сложности;

креативностью: понимание – это всегда в определенной степени “разумение по-своему” (А.А. Потебня). Смысл текста изменяется (переструктурируется) в процессе понимания, и понимание текста требует выхода за пределы текста (в так называемый “затекст”);

различной степенью и глубиной: понимание может быть полным и неполным, адекватным или неадекватным

Пониманию, по мнению Дж. Миллера, обычно способствует нечто существующее сверх языкового (речевого) контекста и связанно с конкретным высказыванием [цит. по Миллер Дж. Психолингвисты // Теория речевой деятельности: Проблемы психолингвистики, М., 1968, с.249; там же, с.81]. А.А. Леонтьев считает, что пониманию способствует “психологическая ситуация”, в условиях которой происходит процесс общения [цит. по Леонтьев А.А. Факторы вариативности речевых высказываний // Основы теории речевой деятельности. М., 1974, с.30, там же, с.81]. Иными словами, реципиенту необходимо ориентироваться в ситуациях использования речи. Для достижения понимания необходима одинаковая интерпретация высказывания говорящим и слушающим. Возникшую возможность двоякого истолкования содержания С.М. Эрвин-Трипп называет функциональной двусмысленностью, которая может приводить к недоразумениям в процессе общения.

Однозначность понимания смысла текста может служить критерием адекватности его понимания, а многозначность текста и неидентичность его интерпретаций можно рассматривать как шум, возникающий в процессе коммуникации. Если многозначность текста является целью коммуникатора, который стремится к тому, чтобы содержание было интерпретировано неоднозначно, то результатом восприятия будет лишь самое общее впечатление от текстового смысла: каждый из реципиентов понимает произведение по-своему, причем интерпретации текста могут существенно различаться.

Как показывают исследования, понимание текста и оценки, приписываемые ему реципиентом, обусловлены комплексом факторов социально-демографического, социально-психологического, культурно-языкового характера. З.И. Клычникова приводит следующие факторы, влияющие на степень трансформации текста реципиентом:

соотношение систем понятий, которыми оперируют отправитель и получатель информации;

общие и специальные знания реципиента;

коммуникативная насыщенность текста;

эксплицитность языковой информации;

индивидуально-психологические свойства реципиента;

общие закономерности его психической деятельности [цит. по Клычникова З.И. Некоторые психологические особенности обучения взрослых чтению на иностранном языке // Чтение. Перевод. Устная речь. Методика и лингвистика. Л., 1977, с.87; там же, с.82].

Существенное влияние на степень и адекватность понимания оказывает содержание (смысл) текста: чем ближе оно к интересам и потребностям какой-либо группы, тем более схожи варианты понимания информации в этой группе.

Вопрос о критериях адекватности понимания должен решаться применительно к различным текстам (типам информации) по-разному. В качестве одного из основных и наиболее общих критериев адекватности понимания можно рассматривать поведение, соответствующее ситуации использования речи, или, иными словами, поведение, соответствующее смыслу высказывания. Анализ деятельности позволяет судить, насколько осмыслен текст (насколько он правильно понят).

С социально-психологической и культурологической точки зрения результатом понимания текста можно считать “приобщение к большинству” (социализацию) реципиента, получающего через тексты культуры программы социального наследования, формирующего человека как личность [ цит. по Брудный А.А. Проблема языка и мышления – это прежде всего проблема понимания // Вопросы философии. – 1977. - №6, с.102; там же, с.83]. Приобщение к “чужому” большинству может быть достигнуто в результате усвоения языка некоторой лингвокультурной общности, что является первым шагом к пониманию ее культурного своеобразия. Непонятное (“чужое”) следует трактовать широко: это могут быть и незнакомый язык, и несвойственные реципиенту стандарты восприятия, потребности и системы ценностей. В качестве примера приведем диалог из романа Э.М. Ремарка “Три товарища”, который происходит между Пат Хольман и влюбленного в нее Роберта Локампа:

Also, was willst du nun, Tee oder Kaffee?

Kaffee, einfach Kaffee, Pat. Ich bin von Lande. Und du?

Ich trinke mit dir Kaffee.

Aber sonst trinkst du Tee?

Ja.

Da haben wir es.

Ich fange schon an, mich an Kaffee zu gewöhnen. Willst du Kuchen dazu? Oder Brötchen?

Beides, Pat. Ich werde nachher auch noch Tee trinken.

В переводе этот диалог звучит так:

Итак, чего же ты хочешь, чай или кофе?

Кофе, просто кофе, Пат. Я ведь сельский парень. А ты?

Я выпью за компанию кофе.

А вообще ты пьешь чай?

Да.

Я так и думал.

Но я уже начинаю привыкать к кофе. Хочешь к кофе пирожное? Или булочку?

И то, и другое. А потом я выпью еще и чаю.

Для русского читателя разговор молодого человека и девушки выглядит как пустая застольная болтовня, потому что русский читатель не знает, что понятия чай и кофе в послевоенное время имели для немцев определенную социальную коннотацию: кофе считался напитком простых людей, а чай – напитком представителей более высоких слоев общества. Если прочитать диалог еще раз, уже зная это, то становится понятным его смысл, скрытый под разговором о чае и кофе. Роберт, мучимый постоянными мыслями о том, что такая девушка не для него, простого парня, постоянно горько иронизирует по этому поводу. Пат, соглашаясь пить вместе с ним “напиток простых людей” и уверяя, что уже начинает привыкать к кофе, высказывает тем самым готовность пойти Роберту навстречу, не думая о социальных барьерах.

Итак, основными причинами неадекватного понимания инокультурного текста могут являться описания речевых ситуаций, несвойственных для культуры носителя ПЯ, столкновение с нетипичным невербальным поведением, в которое могут входить мимика, жесты, телодвижения, не имеющие аналогов в культуре носителя ПЯ либо интерпретирующиеся в соответствии с представлениями данного народа. Незнакомую культуру следует рассматривать как самоорганизующуюся систему, обладающую специфическим для нее набором кодов, являющихся для другой локальной культуры “чуждыми”. Процесс понимания незнакомой культуры, таким образом, есть расшифровка “чуждых” кодов, преобразование их в свои, ‘естественные”.

3. Языковая картина мира, стереотипы и

художественный текст.

Остановимся подробнее на взаимоотношении и взаимодействии языка и реальности. Эти проблемы играют важнейшую роль как для совершенствования форм и эффективности общения, так и для преподавания иностранных языков.

Язык есть важнейший способ формирования и существования знаний человека о мире. Отражая в процессе деятельности объективный мир, человек фиксирует в слове результаты познания. Совокупность этих знаний, запечатленных в языковой форме, представляет собой то, что в различных концепциях называется то как “языковой промежуточный мир”, то как “языковая репрезентация мира”, то как “языковая модель мира”, то как “языковая картина мира”. Чаще всего употребляется именно последний термин. Понятие картины мира (в том числе и языковой) строится на изучении представлений человека о мире. Если мир – это человек и среда в их взаимодействии, то картина мира – результат переработки информации о среде и человеке. Картина мира — это не зеркальное отражение мира, а некоторая интерпретация мира, осуществляемая отдельными субъектами, которые отличаются друг от друга. Поэтому можно сказать, что картина мира — динамичное явление: она постоянно уточняется [25, с.29]. Таким образом, представители когнитивной лингвистике справедливо утверждают, что наша концептуальная система, отображенная в виде языковой картины мира, зависит от физического и культурного опыта и непосредственно связана с ним.

Финский исследователь Паули Кайкконен тоже выдвигает понятие «культурная картина мира», вернее говоря, культурная картина. По Кайкконену, культурная картина (мира) состоит из родной культурной среды, родного языка и ценностей и норм, входящих в родную культуру. Чужая культурная среда, чужой язык и чужие ценности и нормы представляют собой вторую сторону культурной картины мира [цит по Kaikkonen P. Kulttuurien välinen oppiminenja kasvatus. Teoksessa K. Matinheikki-Kokko (toim.) Monikulttiiurinen koulutus. Perusteita ja kokemuksia. Helsinki: Opetushallitus, 1999. P.17—18; 40].

Важное место в структурной части картины мира играют ключевые концепты культуры – это обусловленные культурой ядерные (базовые) единицы, обладающие экзистенциальной значимостью как для отдельной языковой личности, так и для лингвокультурного сообщества в целом. К ключевым концептам культуры относятся такие абстрактные имена, как совесть, судьба, воля, доля, грех, закон, свобода, интеллигенция, родина и т.п.

Концепты возникают в сознании человека не только как намеки на возможные значения, но и как отклики на предшествующий языковой опыт человека в целом – поэтический, прозаический, научный, социальный, исторический.

Концепты культуры можно разделить, по А.Я Гуревичу, на две группы: космические, философские категории, которые он называет универсальными категориями культуры (время, пространство, причина, изменение, движение) и социальные категории, так называемые культурные категории (свобода, право, справедливость, труд, богатство, собственность). Целесообразно выделить еще одну группу, которая имеет непосредственное отношение к нашей работе, - категории национальной культуры (для русской культуры это – воля, доля, интеллигентность, соборность и т.п.). Следует разграничить понятия “стереотип культуры” и “концепт культуры”: стереотип культуры содержит в себе субъективную оценку, а концепт культуры выражает объективное отношение к действительности, при этом, чтобы считаться концептом культуры, слово должно быть общеупотребительным, частотным.

Для немецкой культуры ключевым концептом является понятие Ordnung, которое на русский язык можно приблизительно перевести как “порядок”. “Время и пространство в Германии пропитаны духом строгого порядка (Ordnung). Этому идеалу в Германии подчинены семейная жизнь и бизнес, правительство, свободное время, школьная жизнь. Женщина хочет содержать свой дом и воспитывать своих детей в порядке (in Ordnung); рабочие места на заводе также должны быть в порядке (in Ordnung). Кабинет учителя, вся человеческая жизнь должны быть в порядке (in Ordnung). Понятие Ordnung – неотъемлемая часть стереотипа, создаваемого иностранцами о Германии, это то, что их поражает в немцах. Подчинение времени и пространства порядку – одно из величайших достижений германского общества” [цит. по McIver Weatherford Jack. Deutsche Kultur, amerikanisch betrachtet. Berlin. 1978; 3, с. 185].

При ближайшем анализе концептов выясняется, что культурно-специфичных концептов в любом языке значительно больше, чем кажется на первый взгляд. Например, культурно-специфичным можно считать концепт картошка. Для русских – это эталон скудного питания, отсюда фразеологизм сидеть на одной картошке; для белорусов – это привычная национальная пища, являющаяся вторым хлебом, который даже важнее первого.

Явления и предметы внешнего мира представлены в человеческом сознании в форме внутреннего образа. По мнению А.Н. Леонтьева, существует особое “пятое квазиизмерение”. В котором представлена человеку окружающая его действительность: это – “смысловое поле”, система значений. Тогда картина мира – это система образов.

Между картиной мира как отражением реального мира и языковой картиной мира как фиксацией этого отражения существуют сложные отношения. Картина мира может быть представлена с помощью пространственных (верх - низ, правый - левый, восток – запад, далекий – близкий), временных (день – ночь, зима – лето), количественных, этических и других параметров. На ее формирование влияют язык, традиции, природа и ландшафт, воспитание, обучение и другие социальные факторы.

Языковая картина мира не стоит в ряду со специальными картинами мира (химической, физической и др.), она им предшествует и формирует их, потому что человек способен понимать мир и самого себя благодаря языку, в котором закрепляется общественно-исторический опыт – как общечеловеческий. Так и национальный. Последний и определяет специфические особенности языка на всех его уровнях. В силу специфики языка в сознании его носителей возникает определенная языковая картина мира, сквозь призму которой человек видит мир.

Ю.Д. Апресян подчеркивал донаучный характер языковой картины мира, называя ее наивной картиной. Языковая картина мира как бы дополняет объективные знания о реальности, часто искажая их.

Поскольку познание мира человеком не свободно от ошибок и заблуждений, его концептуальная картина мира меняется, перерисовывается, тогда как языковая картина мира еще долгое время хранит следы этих ошибок и заблуждений. Так, довольно часто для обозначения и передачи состояния эмоционального подъема говорящий использует фразеологизм воспарить душой, не осознавая, что это средство языка связано с архаическими представлениями о наличии внутри человека животворящей субстанции – души, которая мыслилась в мифологической картине мира в виде пара и могла покидать тело, перемещаясь к небесам.

Языковая картина мира формирует тип отношения человека к миру (природе, животным, самому себе как элементу мира). Она задает нормы поведения человека в мире, определяет его отношение к миру. Каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации (“концептуализации”) мира. Выражаемые в нем значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка.

Таким образом, роль языка состоит не только в передаче сообщения, но в первую очередь во внутренней организации того, что подлежит сообщению. Возникает как бы “пространство значений”, то есть закрепленные в языке знания о мире, куда непременно вплетается национально-культурный опыт конкретной языковой общности. Формируется мир говорящих на данном языке. То есть языковая картина мира как совокупность знаний о мире, запечатленных в лексике, фразеологии, грамматике.

Термин языковая картина мира – это не более чем метафора, так как в реальности специфические особенности национального языка, в которых зафиксирован уникальный общественно- исторический опыт национальной общности людей, создают для носителей этого языка не какую-то иную, неповторимую картину мира, отличную от объективно существующей, а лишь специфическую окраску этого мира, обусловленную национальной значимостью предметов, процессов, избирательным отношением к ним, которое порождается спецификой деятельности, образа жизни и национальной культуры данного народа

Языковая картина мира создается разными красками, наиболее яркими являются мифологемы, образно-метафоричные слова, коннотативные слова и др. Наше миропонимание частично находится в плену у языковой картины мира. Каждый конкретный язык заключает в себе национальную, самобытную систему, которая определяет мировоззрение носителей данного языка и формирует их картину мира.

Именно в содержательной стороне языка (в меньшей степени в грамматике) отражена картина мира данного этноса, которая становится фундаментом всех культурных стереотипов. Ее анализ помогает понять, чем различаются национальные культуры, как они дополняют друг друга на уровне мировой культуры. При этом если бы значения всех этих слов были культурноспецифичны, то вообще было бы невозможно исследовать культур-

ные различия. Поэтому, изучая культурно-национальные аспекты, нужно учитывать и универсальные свойства языковых единиц.

Итак, культурная и языковая картины мира тесно взаимосвязаны, находятся в состоянии непрерывного взаимодействия и восходят к реальной картине мира, а вернее, просто к реальному миру, окружающему человека.

Разумеется, национальная культурная картина мира первична по отношению к языковой. Она полнее, богаче, чем соответствующая языковая. Однако именно язык реализует, вербализует национальную картину мира, хранит ее и передает из поколения в поколение. Язык фиксирует далеко не все, что есть в национальном видении мира, но способен описать все.

При необходимости язык заимствует слова для выражения понятий, свойственных чужому языковому мышлению, из чужой языковой среды. Если в русскоязычном мире отсутствуют такие напитки, как виски и эль, а в англоязычном мире нет таких блюд, как блины и борщ, то данные понятия выражаются с помощью слов, заимствованных из соответствующего языка. Это могут быть слова, обозначающие предметы национальной культуры (balalaika, matryoshka, blini, vodka; футбол, виски, эль), политические, экономические или научные термины (Bolshevik, perestroyka, sputnik; импичмент, лизинг, дилер; файл, компьютер, бит) [29].

Более сложной оказывается ситуация, когда одно и то же понятие по-разному – избыточно или недостаточно – словесно выражается в разных языках.

Рассмотрим, например, способы выражения того факта внеязыковой реальности, который по-русски называется палец Чтобы назвать этот предмет по-английски, необходимо уточнить, что имеется в виду: палец руки или ноги, и если руки, то какой палец, потому что, как известно, пальцы руки, кроме большого, у англичан называются fingers, большой палец - thumb, а пальцы ноги – toes. То же самое касается и немецкого языка, где для обозначения пальцев руки и ноги используются разные слова (der Finger и die Zehe соответственно).

Выбор эталонов или символов в наивной картине мира, как правило, мотивирован. Эта мотивация завивит от характеристики всей концептуальной системы и может быть выявлена в некоторых случаях на уровне языковой картины мира.

Проблема изучения языковой картины мира тесно связана с проблемой концептуальной картины мира, которая отбражает специфику человека и его бытия, взаимоотношения его с миром, условия его существования. Языковая картина мира эксплицирует различные картины мира человека и отображает общую картину мира.

Человеческая деятельность, включающая в качестве составной части и символическую, то есть культурную, вселенную одновременно и универсальна, и национально-специфична. Эти ее свойства определяют как своеобразие языковой картины мира, так и ее универсальность.

Итак:

Язык, фиксируя коллективные стереотипные и эталонные представления, объективирует интерпретирующую деятельность человеческого сознания и делает ее доступной для изучения.

Картина мира того или иного этноса становится фундаментом культурных стереотипов. Ее анализ помогает выявить различия в национальной культуре того или иного народа