Игнат и разговор с любимой в её отсутствие
⇐ ПредыдущаяСтр 27 из 27
Поможем в ✍️ написании учебной работы
Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

 

Игнат долго молчал, смотря стеклянными глазами на экран телефона. Разочарование и недоумение, непонимание и абсурдность. Стекло глаз и стекло монитора.

-Нет, я и в правду не понимаю, как она это делает. Сначала она заставляет тебя почувствовать себя не нужным. Ты пытаешься разобраться в причинах, но эти попытки пресекаются.
Ты уходишь и пропадаешь, поскольку иного варианта в данном случае ты не видишь. Ты чувствуешь себя не нужным, и уйти и пропасть ты вынужден, поскольку это необходимо тебе, ввиду того, что ты чувствуешь себя ненужным, и это видимо необходимо ей, поскольку она делает все так, чтобы ты чувствовал себя ненужным.
Через время, ты появляешься, и тебе вроде, как рады, и тебя вроде, как ждали, и даже убеждают тебя в том, что ты все не правильно понял, и всегда был нужен, и никто не хотел, чтобы ты уходил, и вообще зачем ты уходил, мог бы просто поговорить со мной.
 Совсем не важно, и совсем не обращается внимание на то, что когда ты пытался поговорить, с тобой говорить не хотели, или не считали нужным. Тобой пренебрегли.
Но, твой уход, так же расценивается, как пренебрежение.
То есть, виноваты оба, но поскольку ты крайний в очереди, то ты виноват больше и сильнее.
Ты же заставил её переживать за тебя.
И видимо заставил, и вины своей за это не отрицаешь. Но, то что она заставила тебя переживать не только за нее но и за вас – остается за скобками, поскольку это еще доказать нужно, а доказывать бесполезно, и вообще, ты все неправильно понял, и как она уже говорила ранее, мог бы сначала поговорить с ней, хоть она и не хотела говорить.
Короче, тебе тупо надо было ждать, пока она разберется со своими тараканами, и найдет время на тебя. И пофиг, друг мой дорогой, что по причине того, что она разбиралась со своими тараканами, у тебя тоже завелись тараканы, и ты тоже был вынужден с ними разбираться, и она тоже могла подождать.
Но, в этой игре, которую ты не считал игрой, правила прописаны ей, поскольку она исходит из чувств, а ты из логики.
Логика её сильная сторона, но там где есть чувства, логика идет на хутор бабочек ловить.
Когда ты вернешься, и когда она перестанет радоваться твоему возвращению, она, как это уже много раз бывало, обвинит тебя в твоем отсутствии. Реально, обвинит. То есть, по сути, она заварила кашу, а кушать её тебе.
И ты сидишь и думаешь, какого члена ЦК КПСС вообще происходит.
Жди, тебя обвинят в бесчувственности, в том, что тебя сильно любят, и ты в связи с этим делаешь все что хочешь.
То есть, когда она немножко переходит какие-то границы, ты к этому спокойно относишься «иногда можно, все мы люди». И ты любишь её, и ты не видишь ничего плохого, в том, что она иногда попивает твою кровушку, и ведет себя, как хочется ей. Тебе это не кажется злоупотреблением твоей любовью, ты не думаешь про себя «вот, она себе это позволяет, потому, что знает, как я её люблю и знает, что я никуда не денусь». И ты её не упрекаешь, и она извиняется, а ты и вовсе не видишь состава преступления.
Другое дело ты и твои косяки, твой характер и то, что ты это ты.
Вдруг оказывается, что ты просто свинья, которая пользуется любовью маленькой девочки, которая просто не может ничего сделать, поскольку любит тебя. А ты подлец знаешь это, и топчешь любовь в грязь.
Вокруг тебя развернется таинственный спектакль. Знаешь, бывают такие фильмы, в которых происходит долгое непонятно что, и ты до середины фильма не понимаешь, что происходит, в чем смысл, где логически следственные связи. Так вот, в этом спектакле, ты вообще ничего не поймешь никогда. И попросишь у режиссера программку или краткое объяснение, на что тебе скажут «Это сынок искусство, тут нужно не понимать, а чувствовать. Ты бесчувственная тварь, раз не понимаешь, херли тут творится. Оставь свои допросы, ты отбил во мне желание с тобой разговаривать, а ведь, я так хотела». А если хотела, чего не разговариваешь?

Закончив, Игнат застрелился из хлопушки. Конфетти разлетелись в разные стороны. Занавес. Зритель идет спать.

 

Рассказ Джулия и оценила и не оценила, но я вернулся домой, и всё само собой нормализовалось.

 

 

4

 

Близился новый год, и мы подготавливались к нему, как могли.
Пока мы были в ссоре, Джулия заказала в интернете ёлку с доставкой. Когда мы помирились, ёлка пришла.
Небольшая коробка сразу вызвала много подозрений, но мы верили в чудо.
Мы будет стоять в очереди в супермаркете, когда мужчина в очереди громко скажет по телефону «Она не залетела, это же мать его новогоднее чудо», на что я скажу Джулии «Какой новый год, такие и чудеса». «Год петуха, и курочка яйца не снесла» - добавит Джулия.
Но, вернемся к ёлке. Распаковав её и сравнив с ёлкой на картинке мы поняли, что на картинке ёлка здорового человека, а нам досталась ёлка курильщика. Ветви ёлки не хотели стоять прямо и стремились вверх, словно ёлка пряталась в себе от понимания своей ущербности.

-Что с её лапками? – спрашивала Джулия.
-У ёлки не лапки, а ветки. – поправлял я.
-Слышь, ты! Ботаник-ветеринар, я спрашиваю, что с ней не так?
-Очевидно всё!
-Может нам не стоит праздновать новый год, и вселенная нам на это тонко намекает?
-Максимум на что намекает вселенная, так это на то, что выбирать ёлку в интернете не стоит, как не стоят лапки у этой ёлки.
-У ёлки же ветки?! – перевела в меня мой же подкол Джулия.
-Нет, ты была права, у этой ёлки всё что угодно, но не ветки.

 

Собрав ёлку в коробку, мы отнесли её на мусорку, и собрав себя в руки, мы отправились в магазин за ёлкой здорового человека и прочими новогодними атрибутами.
Джулия зайдя в русский магазин, обратилась к продавщице на английском.

-Вась, ты по-английски понимаешь? Тут парочка чё-то хочет, а я её не андестенд.
-Ну, так пусть покажет на то, что ей надо. Язык разный, а пальцы международные.
-Так, а как я ей объясню, что ей нужно показать мне на то, что она хочет?
-Ребят – вмешался я на русском – Моя жена по-русски не понимает, вы не понимаете по-английски. 2017 год на носу, а у вас в карманах смартфоны…
-И чё? – разозлилась продавщица.
-Гугл-переводчик через плечо.
-Попрошу не хамить!
-Попрошу не провоцировать на хамство!
-О чём вы говорите? – вмешалась Джулия.
-Я объясняю им, что для работы с иностранцами умные ребята придумали гугл-переводчик.
-А они сами этого не знают?
-Нет. И мой совет приравнивают к хамству.
-А в чём хамство?
-Ну, она сказала и «and what?», а я сказал «over shoulder»!
-Не понимаю.
-Тонкости русского языка. Эти слова рифмуются, и она сказала своё «and what?» в грубой форме.
-Пошли в другой магазин.

 

 

В другом магазине мы купили ёлку, два рождественских носка со снеговиком, двухсторонний скотч, гирлянды и бенгальские огни.
Придя домой, я оторвал кусочек двухстороннего скотча и приклеил на стену, после чего приклеил на скотч телефон. Скотч должен был выдерживать до 900 грамм. Так мы выяснили, что мой телефон весит меньше 900-та грамм. Телефон не падал.
Затем я повесил кирпич, который лежал в доме с момента нашего въезда в эту квартиру, и о происхождении и целесообразности которого мы до сих пор не думали. Кирпич провисел ровно три секунды, после чего упал на пол и разбился, расколов собой кусок белой плитки на полу.

-Для чего ты его пытался повестить.
-Мой дедушка, когда слышал какую-то бессмысленность, говорил «На стене весит кирпич, поцелуй ма*да сапог».
-А в чём смысл?
-Смысл в бессмысленности.
-Это я поняла. Но зачем ты пытался приклеить к стене кирпич?
-Мы русские.
-Ладно, я поняла. Умом тебя не понять.

 

Я собрал осколки кирпича на полу, и мы принялись украшать стену гирляндами.
Двухсторонний скотч выдержал телефон, и то, что несколько его кусков выдержат лёгкую гирлянду – мы не сомневались. Но, гирлянда отваливалась от стены постепенно.
Окончательное падение произошло ночью, когда мы мирно спали, а гирлянда шурша упала на собаку. Клянусь, собака издала звук очень похожий на «бл*, какого х*я?».

Новый год мы отпраздновали дома, предварительно пообщавшись в скайпе с родителями Джулии, у которых новый год должен был наступить на 7 часов позже, чем у нас. Было бы логичней не звонить им в 23:30 по нашему времени, когда у них было 16:30, а позвонить утром в 6:30, когда у них было бы 23:30. Но, мы прекрасно понимали, что в 6:30 будем не в том состоянии, чтобы вести светские беседы, да ещё и с родителями Джул.
Время в Москве было на час больше чем у нас. И раньше разница между Минском и Москвой так же составляла час, но в этот раз время почему-то было одинаковое. Единственная страна, в которой время точно совпадало с нашим это Украина.
Мы посмотрели кусок новогоднего обращения Путина, затем Лукашенко, а затем стали ждать израильского обращения.
Лукашенко и Путин поздравляли нас за час до нового года. И было бы умным скачать какое-нибудь приложение на айпад, которое отсчитывало бы часы и секунды до нового года. Сообразили мы об этом всего за несколько минут до нового года. Поэтому, нам пришлось слушать обращения израильских политиков с русскими субтитрами.
Последним нас поздравлял Нетаньяху, который был премьер-министром Израиля, а значит главой государства. (Напомню, в Израиле «Президент» это светская власть, реальная власть у премьера.)
 Нетаньяху был уже премьером в с 1996 по 1999 год. Затем его на 2 года сменил Эхуд Барак, а затем к власти пришел Ариэль Шарон. Родители Шарона были выходцами из Российской Империи, а сам Шарон стал национальным героем Израиля, во время войны судного дня в 1973 году «Возглавляемая Шароном 143-я бронетанковая дивизия к исходу боёв окружила 3-ю египетскую армию и вынудила египтян запросить перемирия.» Шарон в том или ином качестве участвовал во всех израильских войнах, с самого основания Израиля, когда на Израиль напали несколько арабских стран.
Почему я сейчас уделяю такое внимание Шарону? Потому, что слушая Нитаньяху, который поздравляет с новым годом русскоязычных израильтян, мне вспомнился Шарон, которой так же поздравил «русских» 31 декабря 2005 года, а спустя 5 дней впал в кому, в которой пробыл 8 лет. «Новый год удался».

Когда отсчёт закончился, мы с Джулией поцеловались, ровно через секунду, как сделали по глотку шампанского.

-Чёрт. Мы не успели сделать это ровно в 12.
-Успели.
-Нет!
-Да. В 2016-ом была лишняя секунда, и вот именно в неё мы и поцеловались.
-Точно?
-Да!.

 

 

5

 

Во время новогодних каникул мы с Джулией смотрели сериал «Шерклок», и я понял, какой же я идиот. И нет, идиот я не в сравнении с главным героем (хотя и в сравнении тоже), а идиот я поскольку не додумался до того, до чего додумался герой одной из серий: собрать всех своих близких и рассказать им правду о себе, а затем заставить их всё забыть.
Казалось бы, зачем мне это, если все мои близкие это Джулия и собака. Что мне от них скрывать? Но, от Джулии я скрывал коды. Я мог ей рассказать, но что-то меня останавливало.
Наверное то, что при желании, как и без него, Джулия узнав правду о том, что я могу воздействовать на любого человека, решит, что я воздействую и на неё. Даже если она будет мне безоговорочно верить, подобная мысль ей всё же закрадется в голову и будет иногда отравлять своим ядом.
А ещё, она может решить, что её безоговорочное доверие мне, как и её любовь – это просто следствие моих на неё воздействий.
Хотя, получив от меня коды, Джулия запросто прочтёт всего меня и поймёт, что никакого особого воздействия на неё не происходило. Но, именно этот момент меня и пугал, поскольку Джулия сможет меня сканировать и не одна моя мысль не сможет от неё ускользнуть.
И не то, что бы в моей голове были какие-то плохие или постыдные мысли, просто я чувствовал бы себя голым, и от этого было бы стыдно.
Самые здоровые мысли становятся постыдными, если представить, что кто-то за ними постоянно следит и изучает их.
Мысли не постыдны, когда их озвучиваешь, но в своём первозданном виде они глупы и нелепы, они не сформированы и убоги.
Сторонний наблюдатель может возразить «Но, почему ты читаешь её мысли и считаешь это приемлемым, но не хочешь позволить ей читать твои мысли, считая это неприемлемым? Что за двойные стандарты?».
Но, мысли, а вернее переживания Джулии я читаю крайне редко. Крайне редко на неё воздействую и вообще… Если бы я хотел на неё воздействовать, она никогда бы со мной не ссорилась и превратилась бы в домашнее животное. Я любил в ней женщину и личность, а в качестве домашнего животного у нас была собака. Вторую собаку я не хотел.

Что же тогда такого полезного я нашёл в одной из серий «Шерлока»?
 А нашёл я возможность рассказать Джулии про коды и показать ей другие миры. Вот только стирать ей память я не хотел, иначе это доставило бы удовольствие мне, и совсем никакого удовольствия не доставило бы ей.
Вместо стирания памяти, я решил бродить с Джулией по игрушечным мирам, убеждая её в том, что это сон.
Минута в реальном мире могла ровняться часам в игрушечном мире, а значит, я вполне мог разбудить Джулию, как только она заснула, погрузить её в игрушечный мир, скорректировав воспоминания о самом процессе погружения, и пробыть там минут 30 реального времени, проведя в игрушечном пространстве несколько дней.
Затем Джулия просто просыпалась бы, смотрела бы на меня спящего рядом. Окончательно убеждалась бы в том, что это был сон, и продолжала бы спать дальше.
Но, если больше 90% своих снов человек не запоминает, то погружение в игрушечный мир намертво врастаеться в память, и понимая, что это не воспоминания из реальной жизни, Джулия всё же будет их отчетливо помнить, как воспоминания из собственной жизни. При этом разделяя в голове реальность и не реальность.
Решение было принято, и в ту же ночь я решил испытать совместное погружение в игрушечный мир. 

 

 

6

 

Для того чтобы и мне путешествие в игрушечный мир было максимально интересным, я создал симулятор, который сам выбирал место действия и наши роли.
То есть, новый мир, в который мы попадали с Джулией, был мне неизвестен. Симулятор создавал миллионы разных версий миров и подбирал нам роли в этом мире в случайном порядке.
Предугадать где мы будем и кем мы будем - я не мог.
Сами миры симулятор создавал по образам собранным из миллионов книг, фильмов, сериалов и даже человеческих фантазий.
  То есть, да: сериалы и книги это тоже человеческие фантазии, но уже известные человеку, в отличии от тех миллиардов фантазий, которые рождаются в головах рядовых граждан, и которые доступны лишь им, ну и информационному полю.
Эту идею я тоже позаимствовал из сериала «Шерлок» ещё до выхода последней серии в свет. Сестра Шерлока проведя час в твиттере и просканировав тысячи твиттов, высчитала где и когда произойдут теракты. Вот и мой симулятор сканировал мир и людские фантазии, создавая на их основе миры и роли.

 

 

Мы проснулись в просторной комнате лежа на белых простынях. Первой проснулась Джулия и разбудила меня.

-Витя. Где мы?
-А где мы? – спросил я.
-Ты не помнишь?
-А ты?
-Я нет.
-И я нет.

Мы оглядели комнату. Комната была не просто просторной, она была очень просторной.
Нет, опять неверно: Комната была не «очень просторной», комната была охренень какой просторной.

-Мы в гостинице? – спросила Джулия.
-Я не имею ни малейшего представления где мы.
-А что ты помнишь?
-Теорему Пифагора.
-Смешно. Но, я спрашиваю «что последнее ты помнишь»?
-Последнее, что я помню, это, как ты улыбнулась и спросила «Смешно. Но, я спрашиваю «что последнее ты помнишь»?».
-Витя, брось валять дурака.
-Я помню, белые обои, черную посуду, нас в хрущевке двое, кто мы и откуда.
-Что?
-Не важно. Песня такая есть. Я помню, что мы готовились спать в своей квартире. А потом я наверное уснул. А потом проснулся и вот они мы.
-Нас похитили. Нас точно похитили.
-Кто и зачем мог нас похитить?
-Не знаю.
-Ну, озвучь свои варианты. Мне интересно. – я еле сдерживал смех.
-Либо нас похитили ради твоих денег, что логично. Либо нас похитили арабы, что тоже логично.
-Хорошо. Но у меня один вопрос, и по моему он очевиден.
-Какой?
-Если нас похитили те или эти. Зачем нас поместили в эту шикарную комнату, а не заперли в подвал?
-Вопрос на миллион долларов.
-Миллиона у нас нет. Поэтому нужно выбрать вопрос подешевле.
-Витя, ты не узнаёшь эту комнату?
-Нет. А ты?
-И я нет. Может, посмотрим в окно?
-Гениально.

Мы подошли к огромному окну, и отодвинув занавеску увидели огромную площадь. Выйдя на балкон, который начинался за окном, мы увидели несколько солдат с оружием через плечо, а сама площадь была пуста и заканчивалась несколькими стоящими в ряд домами.
Наш балкон находился примерно на 10-ом этаже, и при всём желании уйти через окно – шансы были минимальны. Когда я говорю «минимальны», я имею ввиду, что шансов не было вообще. Но, теоретически шансы есть всегда, и именно поэтому они были «минимальны».
Минимальны они были ещё и потому, что уйти из балкона посредством других балконов не представлялось возможным ввиду отсутствия других балконов. Наш балкон был единственным на этой стороне огромного дома, что делало нашу комнату «привилегированной».

-Я ничего не понимаю – сказала Джулия – Совсем ничего не понимаю.
-Я тоже. – ответил я, и это было почти правдой. Я понимал, что мы в игрушечном мире, и это было всё, что я мог себе позволить понимать.

В дверь нашей комнаты постучались. Переглянувшись с Джулией, я крикнул «войдите».
В комнату вошёл мужчина лет шестидесяти в костюме дворецкого.

-Мы требуем объяснений! – сказала ему Джулия злобного и немного испугано.
-Простите, госпожа президент. Не могли бы вы конкретизировать свой вопрос? – ответил дворецкий.
-Госпожа президент? – побледнев сказала Джулия - Я?
-Вы, госпожа президент. – непоколебимо ответил дворецкий.
-Президент чего? – спросила Джулия.
-Президент всего, госпожа президент – ответил дворецкий.
-Чего «всего»? – спросила Джулия.
-Всего «всего», госпожа президент – ответил дворецкий.
-Чё за х****ю вы несёте? – спросила Джулия.
-Это не х****я, госпожа президент. Это кофе с молоком для вас и черный кофе для вашего мужа, госпожа президент. – ответил дворецкий.

Естественно я быстро уловил суть происходящего и решил скорее вмешаться.

 

-Как вас зовут? – спросил я дворецкого.
-Какая нахрен разница, как его зовут? Пусть объяснит суть происходящего. – вмешалась Джулия.
-Джул, не кипишуй. Как вас зовут?
-Меня зовут Яков, сэр. – ответил дворецкий.
-Яков, будь другом, метнись кабанчиком и принеси нам ноутбук.
-Простите сэр, но зачем вам ноутбук?
-Нужно зайти в интернет, а что?
-В соседней комнате у вас целая студия, сэр. В доме нет более мощных и современных компьютеров, чем те, что находятся в вашем центре, сэр. По моему скромному мнению, сэр, приносить вам чужие ноутбуки будет нецелесообразно, сэр. Особенно при учёте, что их касались чужие грязные руки, сэр, и не известно, где они были до этого, сэр.
-Отлично, спасибо! – ответил я.
-Ещё что-то, сэр?
-Нет, вы пока свободны.
-Благодарю, сэр.

Дворецкий вышел, а офигевшее лицо Джулии застыло с немым вопросом «Какого тут происходит?».

-Что это сейчас было, а? – спросила Джулия, обращаясь ко мне.
-Ты не поняла?
-Я поняла. Поняла, что это твои шутки. Ты снял дворец, нанял актеров и прислугу, и вы меня весело разыгрываете. Честно, я даже поверила. Мне нравиться.
-Но, это не розыгрыш.
-Ага, а я «госпожа президент»!
-Видимо да.
-Витя, тебе, что 5 лет?
-Мне 6 раз по 5 лет. Пошли лучше в соседнюю комнату.
-А, я поняла. Не хочешь выходить из роли. Ладно, пошли.


Мы вошли в соседнюю комнату, в которой не было окон, и сразу автоматически зажглось искусственное освящение.

-Приветствую вас госпожа президент. – раздался женский голос из динамика.
-Кто здесь? – спросил я.
-Меня зовут Е314, я искусственный интеллект обслуживающий эту комнату.

В комнате находилось множество экранов, и каждый из них показывал статистическую обстановку в разных регионах мира.

-Мы хотим получить краткую биографию Джулии – обратился я к Е314.
-Насколько краткую? – уточнила Е314.
-Настолько, чтобы понять суть, но не тратить много времени. – ответил я.
-Сколько времени в вашем понимании «много»? – уточнила Е314.
-Уложись в 5 минут.
-Подождите, я обрабатываю данные. Готово.

  И голос в динамике рапортовал:
«Джулия Бесчастнова родилась (и далее Е314 в течение  3 минут рассказывала нам хорошо знакомую нам биографию Джулии).
Затем в 2034 году Джулия Бесчастнова была избрана президентом соединенных европейских штатов, в состав которых на данный момент входит 73% обитаемой части земного шара.
На протяжении первых десяти лет своего президентства Джулия Бесчастнова сильно увеличила благосостояние каждого отдельного гражданина соединенных европейских штатов, отказавшись при этом от завоевательной политики в отношении оставшейся вне штатов 27% обитаемой части земного шара».

-Стоп! – сказал я» - Не понял. Как соединенные европейские штаты могут занимать 73% обитаемой части земного шара? Куда делась «Не Европа»? Катаклизмы?
-Витя, это всё, что тебя смущает? Тебя не смущает, что она говорит про будущее, в котором мы якобы находимся?
-Нет, не смущает. Это вполне возможно.
-Да??? А почему мы ничего не помним и даже не постарели?
-Ну, возможно это сбой вселенной. И мы просто перенеслись разумом в будущее. А не постарели мы либо потому, что здесь эта проблема решаема, либо мы постарели, но в нашем восприятии друг друга мы по-прежнему молоды.
-Это же всё шутка, да?
-Давай разберемся с моими вопросами, а потом уже с твоими.
-А, значит твои важнее? – возмутилась Джулия.
-Нет, мои не важнее. Просто на твои искусственный интеллект вряд ли даст ответы, а вот на мои вполне.
-Хорошо, давай, общайся со своей Е314!
-Ты ревнуешь меня к искусственному интеллекту?
-Какая разница.
-Джул, она не женщина, она только говорит женским голосом.
-Да? Но ты говоришь о ней «она», значит, для тебя она женщина.
-Хорошо, «оно». Оно такое же женщина… нет, не звучит. Она! Она такая же женщина, как женщина в гугл-переводчике. К гугл-переводчику ты же меня не ревнуешь?
-Я женщина, я ревную тебя к самой себе.
-Давай, всё-таки разберемся в информацией. Е314?
-Да, сэр. – отозвалась Е314.
-Что значит европейские соединенные штаты?
-К 2029 году США утратили свои прежние рычаги влияния на мировую политику, и на смену старой мировой державе пришла новая.
-Как это произошло?
-Всё началось с нового президента России.
Новый глава Российской Федерации решил реализовать свои имперские амбиции новым методом, а именно подняв российскую экономику и уничтожив русскую олигархию.
Для начала были очень сильно подняты зарплаты военным и полицейским верхушкам. Затем были введены зарплаты рядовым военным и подняты зарплаты рядовым полицейским.
Поскольку это две единственные реальные опоры любого государства, новый президент уничтожил старую олигархию без страха за своё место на троне, поскольку за его спиной стояли преданные и благодарные (и главное сытые) полицейские и военные.
Россия впервые за долгое время стала примером для Европы, и достигнув небывалого подъема экономики за счёт полной демократизации общественного, политического и экономического строя – Россия стала ведущей страной на мировой политической арене…
-Сократи рассказ. – обратился я к Е314.
-Сокращаю. Со временем образовался мировой союз, в который каждая из стран вошла на равных условиях. Единственными, кто не захотел вступать в новый мировой союз стали арабские страны, где по-прежнему царила тотальная диктатура и всё европейское и западное воспринималось, как «орудие Дьявола в руках неверных».
-А как в союз вступило США?
-США к тому времени представляла собой ослабленную и почти расколотую страну, с огромным государственным долгом, выплату которого уже нельзя отсрочить военными операциями и влиянием на мировую политику. Нард США здраво рассудил, что лучше вступить в заокеанский союз большинства, чем оставаться наравне с арабскими странами рискуя быть уничтоженными ими без мировой поддержки.
-И как Джулия стала во главе союза?
-Путём открытого голосования.

Я вдруг понял, что мой последний вопрос не имеет смысла, поскольку скрытые механизмы Е314 вряд ли знает, а ими могли является мои коды.
Да, я вполне в этом «альтернативном мире» мог приложить руку к тому, чтобы Джулия стала новым мировым лидером. И судя по тому, что мы проснулись с ней в одной кровати и я по-прежнему её муж – я сделал правильную ставку.

-Ладно – сказала Джулия – Это конечно, весело. Но, я уже начинаю уставать от этого спектакля.
-Джул. Я думаю, всё очень серьезно и взаправду.
-Да? Тогда если я сейчас нажму на одну из этих кнопок, то я взаправду уничтожу ядерными ракетами весь арабский мир?

Джулия указала пальцем на кнопки на стене под стеклом. Под каждой кнопкой было написано название страны, на которую обрушиться шквал ядерных ракет в случае нажатия. Были так же кнопки отвечающие за уничтожения целой группы стран.

-Да, я думаю, ты «взаправду уничтожишь четверть мира.» - ответил я.
-Ну, круто, чё!

Джулия быстро подняла защитное стекло и нажала кнопку, которая должна была уничтожить 22 арабские страны. Она действительно нажала эту кнопку, считая всё это моей игрой.
Сразу после нажатия кнопки, все экраны в комнате сменили картинки и показали спутниковую запись падения ракет.

-Вау! – сказала Джулия – Вы просчитали вероятность того, что я захочу нажать эту кнопку, и заранее записали компьютерную графику уничтожения арабского мира.
Это пожалуй, самый мощный розыгрыш в моей жизни. Где ты нашёл такое агентство, которое всё это устроило?
-Это не розыгрыш – с искренней грустью сказал я – Ты сейчас действительно уничтожила миллионы людей.
-Вот такая я плохая. На сколько времени ты оплатил эту игру? Мы могли бы закончить и просто полежать на кровати. Мне нравиться этот отель.

Я решил, что уже бесполезно что-то ей доказывать. Пусть всё идёт, как идёт. Погружение в эту реальность рассчитано на 12 часов, и по истечению этого времени всё автоматически закончится и мы проснёмся дома.
Да, я решил не делать путешествие слишком длинным, чтобы после пробуждения оно было по времени похожим на обычный сон.

Мы вышли из компьютерной комнаты и в дверь ворвался незнакомый нам человек. Впрочем, незнакомыми для нас были все кроме дворецкого. Незнакомый человек наставил на нас пистолет.

-Я так ждал этот день. День, когда ты сделаешь ошибку – сказал незнакомый человек – И вот ты её сделала. Господи, это же где я так постарался, что ты преподнес мне такой подарок.
Уничтожить весь арабский мир. И одним нажатием кнопки сделать весь мир единым целым.
Сколько раз на закрытых секретных совещаниях мы тебе предлагали подобное, а ты решила сделать это сама, причём без разрешения.
А сейчас я просто убью тебя, и стану национальным героем.
-Ты не думаешь, что если ты её убьёшь без свидетелей, то именно тебя обвинят в нажатии кнопки? – спросил я.
-Отпечатки пальцев-то её!
-Да? А ты не думаешь, что тебя обвинят в убийстве и том, что ты её мёртвыми пальцами нажал на кнопку? Особенно с учётом того, что она известный противник военного вмешательства в арабский мир.

Удивительно, как быстро мне пригодились знания, которые я получил всего 10 минут назад.
Не помню название теории, но есть теория, согласно которой: если ты впервые услышал о чём-то, то в ближайшее время ты услышишь об этом ещё раз, хотя раньше ты никогда этого не слышал.
К примеру, ты никогда не слышал слова «Иероглиф» (сомнительный пример, но это лишь пример), так вот, после того, как ты впервые услышал это слово и узнал его значение, ты обязательно случайно (случайно?) услышишь его в случайной (случайной?) песне группы «пикник» по радио, услышишь его на одном из каналов истории, просто переключая каналы и т.д.

-То есть, я могу проиграть? – удивился незнакомый нам человек.
-Ну, у тебя уже нет выбора. Либо сесть за покушение на президента, которого скорее всего будут судить за уничтожение арабского мира, либо убить президента и получить шанс стать национальным героем. – ответил я.
-Витя?
-Что?
-Моя смерть это не смешно, хоть и в шутку.

Ответить я не успел. Мою попытку сказать что-то прервал выстрел в голову.
Я проснулся в комнате в Хайфе. Увидев, что Джулия ещё спит, я понял, что её ещё не убили. Поскольку её смерть в игрушечном мире была вопросом нескольких минут, я активировал код сна и моментально уснул.
Уснул, чтобы, когда Джулия проснется не выдать то, что возможно мы видели один сон на двоих. Вряд ли она так решит, но рисковать я не хочу.

 

 

7

 

Утром Джулия рассказала мне свой «сон», и думая, что это был сон, в котором я реально не участвовал, зачем-то исказила некоторые факты.
К примеру, Джулия не рассказывала, как уничтожила арабский мир. Вместо этого, она просто рассказала, как в комнату ворвался незнакомый мужчина и убил нас.
Ещё Джулия не рассказала, как в шутку ревновала меня к Е314. Естественно, я не мог её спросить «а не убила ли ты миллионы людей?».

Я решил не практиковать совместное погружение в игрушечную реальность слишком часто. Не хотелось, чтобы Джулия высчитала закономерность происходящего. Раз в неделю – более чем достаточно.
Но вышло так, что я отложил погружения на очень долгое время.

В тот же день я решил совершить путешествие, о котором задумался очень давно. В этом путешествии были некоторые подводные камни, которые меня сильно беспокоили, и над устранением которых я работал уже некоторое время.
Я периодически думал о том, что было бы со мной, если бы в день нашего знакомства с Джулией, я не встретил её, а пошёл бы на свидание с Алисой, желая пройти «от и до» все 10 свиданий.
Я знал о том, что Джулия знала Алису, и та приходила к Джулии перед нашим первым и последним свиданием. Вернее, я этого конечно не знал, но я об этом узнал. Причём, узнал ни каким-то грязным путем, а из личного разговора с Джулией. Правда, разговор этот происходил во сне.
Если быть более точным, то я не спал, а вот Джулия спала, и разговаривала вслух во сне.
Она рассказала, как влюбилась в меня тогда на лестничной клетке, и как узнала, что я иду на свидание с Алисой, которая была её давней знакомой.
Естественно, Джулия не собиралась ничего этого мне рассказывать, поскольку не хотела, чтобы я чувствовал вину за симпатию к Алисе. Джулия не хотела будить во мне вину, и это наполняло душу трепетом и любовью.

 

Что я планировал сделать: перенести себя в игрушечном мире в день, когда я возвращался домой после знакомства с Алисой, но успеть вернуться до того, как Джулия вернется домой и поймёт, что забыла ключи. Так мы с ней не познакомимся в этот день, и встанет вопрос «познакомимся ли вообще?».
Для чего мне это нужно: я хочу понять, могла ли моя жизнь сложиться иначе или Джулия моя 100%-я судьба.
В чём заключаются подводные камни: если я не познакомлюсь с Джулией, велика вероятность того, что я пересплю с другой женщиной, а то и с целой серией женщин.
Казалось бы, всё это произойдёт в игрушечной реальности, а значит и реальность меня будет игрушечной. Но, это всё же буду я, и измена в игре мало чем отличается от измены в реальном мире. И хоть я и не буду помнить всё то, что произошло со мной в настоящей версии реальности, это всё же буду я. А я жене не изменяю.
Как я решил моральный вопрос измен и убрал подводные камни: первый вариант подразумевал вписание в эту версию реальности невозможность любого сексуального контакта с кем-то кроме Джулии. Подобная постановка реальности означала бы смену работоспособности кодов, и сама собой нарушала бы правила игры. Тогда остается только один вариант.
 Окончательное решение сексуального вопроса: я создам не просто игрушечный мир, а создам и игрушечного себя.
То есть, я создам копию себя, за которой смогу наблюдать из внутренней империи и переживать мысли этой копии, но не переживать чувств и ощущений.
То есть, я буду смотреть кино, в котором кто-то играет меня. Но, когда этот кто-то займется с кем-то сексом, я не буду в этом участвовать напрямую и испытывать его чувства, а буду лишь наблюдать со стороны.
Последнее показалось мне легким извращением «смотреть альтернативную версию порнографии со своим участием», и я решил просто свести весь процесс к тому, как подсказал мне однажды профессор.
Профессор сказал, что есть огромная разница между прослушиванием чужого телефонного разговора и чтением распечатки чужого телефонного разговора. Вот и я, просто распечатаю альтернативное развитие событий и прочту его. Не участвуя, не изменяя и не наблюдая за изменой.


 

 

8

 

Я возвращался после знакомства с Алисой, и очень сильно торопился домой, словно от моего скорейшего попадания в квартиру зависела судьба целого мира или одного конкретно взятого меня.
Поднявшись на свой этаж и открыв дверь, я на секунду замер, и посмотрел на соседний коврик. Было странное чувство дежавю, словно я уже проживал этот день, и в той другой версии этого дня со мной был кто-то ещё.
Этот «кто-то ещё» был мне незнаком, но должен был стать кем-то важным и нужным.
От этого воспоминания о несбывшемся стало немного грустно.
Было чувство, что я что-то делаю ни так, и делая это «ни так» обрываю какую-то очень важную цепь событий, которая должна привести меня короткой дорогой к настоящему неоспоримому счастью.
Войдя в квартиру это чувство оборвалось и я почти сразу о нём забыл.

Я провёл весь день и весь вечер дома, и с чувством несбыточности лёг спать.
Совсем не помню, что мне снилось, но проснулся с предвкушением предстоящего свидания с Алисой.
Я позвонил Алисе и напомнил о десяти свиданиях. Алиса согласилась встретиться вечером.
И опять было странное чувство, что что-то должно было пойти иначе.
Но, и в этот раз я проигнорировал своё чувство, которое казалось всепоглощающим, и решил сходить купить хлеб. Очень хотелось настоящего русского хлеба.
После недолгих споров с таксистом, пробив по информационному полю местонахождения самой лучшей пекарни в городе, я отправился на жёлтой машине за хлебом. По дороге, стоя в пробке я зашёл в русский книжный магазин и купил рюкзак с советской символикой, матрёшку для Алисы и книгу Достоевского «Бесы».
С Алисой мы встретились в парке и долго гуляли, а затем зашли в ресторан со средней дороговизной блюд и молча наблюдая друг за другом ели.
В какой-то момент я достал матрёшку и объяснил, что этот раскрашенный кусок дерева, в котором находится другой раскрашенный кусок дерева, в котором в свою очередь находиться ещё один раскрашенный кусок дерева – символизирует многогранность женщин.

-Странный подход. – сказала Алиса.
-Почему странный?
-Ну, во-первых, матрёшка скорее всего символизирует многогранность русских людей, поскольку это русская игрушка.
Во-вторых, если продолжать разбирать матрёшку по твоей логике, то матрёшка символизирует, что у русских большая страна – самая большая матрёшка, у русских большой ядерный потенциал, а сами русские маленькие и прячущиеся за чем-то большим, что символизирует самая маленькая матрёшка.
-Так можно всё разбирать – почти возмутился я.
-Ха! – ответила Алиса – Но, ведь именно этим ты и занимаешься.
-Я пошутить хотел, а ты начала принижать русских.
-Нельзя принизить того, кто не боится быть приниженным.
-Да? Тогда может быть и убить человека нельзя, если он не хочет быть убитым?
-Скучная тема. И ты скучный. Скучно мне с тобой. И цены здесь низкие.
-Зато еда вкусная.
-Какая разница вкусная ли еда?
-Как это «какая разница»? Ты разве не пришла сюда вкусно поесть?
-Дурак, что ли? Я пришла сюда посмотреть, сколько денег ты готов заплатить, чтобы произвести на меня впечатление. Я могу купить этот ресторан. Только зачем мне дешёвка?
-Значит и я дешёвка?
-Выходит, что да.

Я бросил на стол 1000 долларов и вышел из-за стола. Обед стоил почти в 10 раз дешевле, но это был мой «последний понт». Выходя на улицу я заметил, как Алиса собрала деньги и положила их в карман брюк, достав свою кредитку.

-Вот сволочь. Она решила и деньги забрать, и как бы сама оплатить счёт, принизив меня в глазах официанта.
Чёрт с тобой. Хорошо бы сейчас отвести тебя к себе и жестко сексуально наказать, но пошла ты в задницу. Серьёзно, с моим уровнем ненависти к тебе, я тебя случайно убью.

Я погрузил своё тело в такси и отправился домой. Поднимаясь на свой этаж, я услышал громкую музыку из соседней квартиры. Я злобно постучал в дверь, и когда мне открыла испуганная брюнетка, я перекрикивая музыку «попросил» сделать потише.
Когда дверь закрылась и музыка сделалась тише, я услышал другой женский голос:

-Кто это был?
-Придурок какой-то. Музыка ему мешает.
-Шли его нахер, ещё детское время.
-Его уже видимо кто-то послал, у него такая рожа, словно его только что в подворотне изнасиловали.

-Вот суки – сказал я вслух открывая дверь. – Как же я ненавижу людей.

Как же меня всё задолбало.
Как так выходит, что ты знакомишься с «прекрасной дамой», зовёшь её на свидание, думаешь о ней и строишь романтические планы, а потом приходишь на свидание и понимаешь, какая она конченная сука.
И сколько раз в жизни подобное уже происходило. И ведь, это такая редкость узнать всю суть сучености человека на первом свидании.
Обычно на это уходят недели, а то и годы. А потом однажды, когда уже полюбил человека или сильно привязался, останавливаешься и понимаешь, что рядом с тобой редкостная сука.
Инженер наших душ встроил в нас эту тупую необходимость иметь рядом с собой ещё человека, а то и не одного.
Вот только не наградил нас пониманием того, с кем стоит заводить отношения, а с кем не стоит. У него видите ли на нас планы, и мы не должны ни в чём разбираться, чтобы эти планы не нарушать. И все мы лишь средство, и ни разу ни цель.


Я упустил в этой жизни что-то важное.
Наверное, упустил момент, когда нужно было стать добрее и проще.
Когда ты добрый и простой, жизнь тоже становиться доброй и простой.
Но не люди. Люди с прибором клали на то, какой ты. И тут нужно очень постараться в выборе окружения, чтобы не утонуть в болоте мразей и подонков. Ох, как хочется рядом с собой светлых и добрых людей, вот только зачем я им?


Что-то перемкнуло в моей голове, и я решил исправить мелкие нюансы бытия. Я позвонил Алисе и сказал ей:

-Привет. Я подумал, и решил – я прощаю тебе твою моральную ущербность.

Сказав это, я положил трубку. А затем спустился вниз и прошёлся в конец улицы за цветами. И нет, я не шёл покупать цветы для Алисы, я хотел купить цветы двум девушкам из соседней квартиры, которым я приказал выключить музыку.
Я был не прав, и время действительно детское, и музыка «орёт» только если находиться возле их двери, в моей квартире она не слышна. Да даже если бы и была слышна, повод ли это злобно стучать в дверь и кричать на девочку?
Я купил два букета роз и бутылку вина. Поднялся на свой этаж и постучал в дверь.
Дверь опять открыла брюнетка.

-Если ты скажешь, чтобы я сделала музыку ещё тише, я пырну тебя ножом.
-Нет, я извиниться пришёл. Не стоило мне кричать.
-Кричать не стоило? Тебе рождаться не стоило. Шучу, расслабься чувак, всё кошерно. Чё там у тебя? Цветы и вино? Эт нам? Жжешь!
-Это в знак примирения.

Девушка вытолкнула меня к моей двери выходя из своей квартиры и крикнув другой девушке, которая видимо была в соседней квартире. «Джул, я сейчас вернусь!».

-Слушай сюда, чувачёчек. – сказала мне девушка, тыкая мне пальцем в грудную клетку – У моей подруги сейчас сложный период. Девочка сбилась с пути. Не суть. Я тебе предлагаю свидание вслепую.
-Чего?
-Ну, я типа приглашаю тебя к нам на тусу, но мы сделаем вид, что это сюрприз и я тебя заранее пригласила.
-Ничего, что я живу в соседней квартире?
-Ещё лучше. Или нет? – девушка задумалась – Да пофиг. Победителей не судят. Если всё срастется, то потом уже будет не важно.
-А ничего, что она видела, как я на тебя орал, а потом вы меня обсмеивали?
-Ну, так это ж по приколу! Чё ты ломаешься? Я ж тебя не женить собираюсь, да и не на себе Гыы!
-Ну давай.
-Вот! Веселее дядя!

Мы прошли в квартиру и брюнетка крикнула:

-Джул, мы вернулись!
-Кто это «мы»? – спросила некая Джул.
-Я и мой друг! – ответила брюнетка, после чего шепотом спросила меня – Как тебя зовут?
-Виктор.
-Я и мой закадычный друг Виктор.
-Ты не говорила, что кто-то будет – опять раздался голос из соседней комнаты.
-А ты не говорила, что ты такая зануда. Гы!
-А как тебя зовут? – спросил я шёпотом брюнетку.
-Эн!
-Чё за имя такое?
-А чё за имя «Виктор»?
-Нормальное имя.

 

В комнату зашла Джулия, и увидев её впервые я сразу понял, что хочу пойти с ней по жизни вместе. И никогда больше не будет злых Алисы и прочего биомусора. А она узнала мой запах, и вопрос нашей любви был уже заранее решён.

 

 

9

 

 

На этом первый эксперимент с изменением реальности прошлого и нашей с Джулией совместной жизни был завершен.
Производя второй эксперимент я решил усложнить задачу и убрать из уравнения Алису и встречу с ней, так же придумать обстоятельства из-за которых я не должен был присутствовать в своей квартире 7 дней, чтобы не познакомиться с Джулией в те её «сложные дни». И на этот раз, чтобы познакомиться с Джулией мне понадобилось 3 часа.
Я провел больше 10 экспериментов, постоянно усложняя себе задачу. Я заставил себя переехать в другой дом, другой город, другую страну. И каждый раз знакомство с Джулией и наша любовь были лишь вопросом времени.
В самом последнем эксперименте нам понадобился 21 год для знакомства, и мы оба были женаты на других людях. И всё же встретились и полюбили друг друга. Всё же она моя безвыходная судьба, и я этому рад!

 

 

1

 

Наступила середина февраля, и в день всех влюбленных мы с Джулией собрались, взяли такси и поехали в «Теля-шомер» (призывной пункт).
Я ждал этот день с огромным опасением. Я понимал, что ничего плохого не случится, но так же я понимал и то, что не случится ничего хорошего.
Мои переживания и моё подавленное настроение было вызвано сразу двумя вещами:


Во-первых, я очень переживал за то, как Джулия перенесет армейскую службу. Я прекрасно знал, что через три месяца, после окончания «тиранута» (курса молодого бойца), всё постепенно наладится и армейская жизнь превратится в скучную рутину. Джулия просто будет переживать день за днём «день сурка». Но до того, как армия станет рутинной работой, из Джулии высосут все соки.
Если пропустить много нюансов и свести к сути, то: курс молодого бойца это время за которое из тебя выбивают личность и индивидуальность. Армия это место, где из личного есть только средства гигиены и «личный подвиг», всё остальное, как и при социализме – общее. Один на всех командир, один на всех туалет, один на всех гимн, и один на всех ты, поскольку за любой твой личный косяк спрашивать будут со всех.
Спрашивать будут так, что очень быстро ты научишься жить с пониманием, что ты не имеешь права облажаться, поскольку, когда лажаешь ты – лажают все, и эти все получат за общую лажу, и эти все получившие за общую лажу, не забудут её тебе. Очень быстро ты понимаешь, что и другим нельзя лажать, и твоя задача не допускать чужой лажи и любыми средствами прикрывать чужую спину и задницу, поскольку и спина и задница у вас общая, и прикрывая чужое – ты на деле прикрываешь своё.
Курс молодого бойца выбьет из тебя всё дерьмо, и поверь, в тебе есть что выбивать. Как правило, больше половины новобранцев охреневшие маменькины сынки и дочки, которые не умеют брать на себя никакой ответственности, и при любом удобном случае кинут тебя, продадут и «купят». Эти охреневшие маменькины сынки и дочки слышали что-то о том, что земля крутится вокруг солнца, но не особо в это верят, считая что причиной кругового движения земли являются исключительно они, и стоит им перестать быть, как тут же остановиться земля, погаснет солнце, и всё потеряет смысл.
Такие ребята в грош не ставят чужую жизнь, и всё их знание об окружающем их мире сводится к тому, что окружающий их мир создан для того, чтобы они могли его потреблять.
Такие ребята не могут быть эффективными солдатами, и с ними в разведку пошли бы только такие же отморозки, как и они. И подобный отряд отморозков завалил бы любую самую простую операцию.
Вот именно по этой причине (хоть она далеко и не единственная) армия выбивает из человека чувство собственной важности и охрененной индивидуальности.
Процедура для большинства людей полезная, проблема лишь в том, что многим она противопоказана. Есть много детей, которые в отличии от охреневших маменькиных сынков и дочерей, выросли порядочными альтруистами, невинными душой и телом, и армия запросто может сломать их.
Подобные люди, росшие в одной среде обитания, которая позволила им вырасти такими прекрасными, вдруг попадают в другую среду, где насильно вынуждены жить среди имбицилов и отморозков. А с кем поведешься…


Вторая причина, почему армия должна ломать индивидуальность вчерашних детей в том, что индивидуальность не умеет подчиняться. А армии нужны послушные солдаты, которые, как и воспитанная собака, согласна выполнять любую команду, никогда не сомневаться в рациональности хозяина и его приказов, а так же, быть достаточно физически развита, чтобы догнать и откусить врагу кусок жопы.
Солдаты – это всегда расходный материал, как впрочем и любой человек. Просто в армии узаконено понятие о том, что ты расходный материал. Ты даешь клятву/присягу о том, что армия имеет право делать с тобой всё, что посчитает нужным, а ты обязан с мужеством переносить вся тягости и лишения.
Армия это маленький Сталин, который воспитал своё окружение так, что никто не смел сомневаться в правильности каждого решения вождя. «Шаг вправо, шаг влево – расстрел».

 

Мне очень не хотелось, что бы Джулия переживала всё это. Очень не хотелось, чтобы из той нежной девушки, которой она была, армия сделала бы из неё солдафонку, а бабский коллектив превратил её в ТП.
И да, такое возможно. Попадая в любой коллектив, ты либо становишься изгоем, отвергая общие правила и оставаясь собой, либо ты ломаешься под прессом чужой тупости и ассимилируешься в коллективе.
Всегда будучи умным, можно просто притвориться тупым, чтобы не выделяться из общей массы и не получать за это по голове. Но проблема в том, что актер играющий день за днем и год за годом одну и ту же роль, постепенно, поэтапно и незаметно для самого себя вдруг становится тем, кого он играет, в нем уживаются две личности, и либо он со временем перестает отличать, где начинается одна, и где заканчивается другая, либо он и вовсе забывает себя, и становиться играемым им персонажем. Для подобного нужно очень много времени, поскольку речь идет о подмене одной личности на другую, в то время, как для частичной подмены личности нужно совсем немного практики.

Во-вторых: (и мы опять возвращаемся к моим переживаниям) я очень сильно любил Джулию, и мысль о том, что её подолгу не будет рядом сводила меня с ума.
Когда я улетал от нее по своим делам, я всегда знал, что вернувшись домой она будет меня ждать. Но теперь, я оставался, а она исчезала.

 

 

2

 

Перед самым уходом в армию, Джулия приняла странное решение, которое я зачем-то подержал.
Джулия решила сменить своё имя! Да, да! Я серьезно.

-Я хочу сменить имя!
-Чего?
-Имя!
-Что «имя»?
-Сменить хочу я!
-Зачем?
-Мне надоело моё имя.
-Как имя может надоесть?
-Не знаю, но мне надоело.

Я недоуменно молчал.

-Просто представь – говорила она – Я пойду в армию, и каждый день по 100 раз буду слышать своё имя.
-И что тут такого? Это нормально. Я вот тоже по сто раз на дню слышу от тебя своё имя, но мне же нормально. Тебе-то чего вдруг «ненормально».
-Ну, я на время армии хочу сменить имя.
-Зачем?
-Чтобы не возненавидеть его. Сменю имя на два года, а потом вновь верну своё имя. Я то люблю своё имя, и не хочу чтобы оно мне перестало нравиться. Не хочу чтобы моё настоящее имя впитывало в себя армейский негатив и быт.
-А, я понял. Это всё сериал «Игра престолов»?
-Причем тут он?
-Ну, помнишь, когда матерь драконов построила своих безупречных и предложила им выбрать имена, и Серый Червь сказал, что его имя проклято, поскольку, когда он носил своё имя его забрали в безупречные и отрубили писюлю, а когда он стал Серым Червем, его освободила матерь драконов. При этом, он отчего-то забыл, что под этим именем он убил младенца.
-Нет! Это тут не при чем. Просто я хочу на два года сменить имя, войти в армию другим человеком, а выйдя из армии вернуть себя, стать вновь Джулией.
-И какое имя ты выбрала?
-Виктория!
-Виктор и Виктория?
-Да!
-Красиво, но странно.
-Ну, представь, моё имя будет означать «Победа», и я буду в армии.
-Это только на два года?
-Да!
-Обещаешь?
-Обещаю!
-Хорошо.
-Но, Виктор, тогда и ты мне кое-что пообещай. Пообещай, что все эти два года будешь звать меня Викторией. И даже думая обо мне, будешь звать меня Викой. Хорошо?
-Ладно.
-Не ладно, а «обещаю»!
-Обещаю.

Так я был женат на Джулии, а в армию провожал какую-то Викторию.
Но, обещание есть обещание, и даже в своих мыслях и рассказах, я обязался 2 года называть её Викторией.

 

***

Она ушла, уехала, а я стоял на остановке, понимая, что автобус, который скоро приедет за мной, увезет меня не только домой, но и в новую жизнь. В жизнь, где её не будет рядом.

 

«Код мира»

«Перезагрузка – секунду назад»

































































































































































































































































































































































Павел Працкевич

Сентябрь 2017

 

 

3

 

Первые три месяца, пока Виктория была в армии, я развлекался подработками и жил в ожидании её возвращений. Об этом я уже рассказывал, но не рассказывал о том, как эти первые три месяца дались ей.
Она звонила мне каждый день поздним вечером, когда им давали свободное время. Она было очень измотана, и постоянно плакала. Даже для парня армия трудное место, что уж говорить о девушках.
Я не сексист, но давайте смотреть правде в глаза: нормальная девушка может быть подвергнута насилию, но она никогда не ищет его, в то время, как парни в общей массе своей находятся в постоянных поисках приключений, и чаще получают по морде и прочим местам.
В мальчика с детства закладывают программу, согласно которой он должен мужественно терпеть все жизненные невзгоды, уметь постоять за себя не только на словах, но и на кулаках. И так далее. Девочку же учат тому, что за нее постоят парни.
И вот, вчерашняя девочка попадает в армию, где её ждут постоянные моральные и физические потрясения. Где её унижают и убивают в ней индивидуальность.
Девочка готовилась стать матерью и женой, а её засовывают в место, где она чувствует себя бесполым существом.
Больше нет уступок, которые раньше делало общество. Теперь ты не принцесса, теперь ты пушечное мясо без права на своё мнение.
Тебе нельзя краситься, тебе никто не даст понежиться в ванной, рядом нет любимых подружек. Ты одета в бесформенную зеленую одежду, которая висит на тебе и болтается. И рядом девушки, сотни девушек, которые одеты так же, как ты.
Ты вынуждена ходить в общий туалет, который очень отличается от школьного, поскольку после 100 человек наспех посетивших его, он превращается в помойку.
Тебе дается по 30 минут на перерыв, 3-4 раза в день. И перерыв дается не просто так, а в определенных рамках. То есть, только что у вас были занятия, которые длились несколько часов, и вот командирша дает вам перерыв. Она (командир) собирает вас из 12-15 человек, и вы дружно идете в сторону казармы. Идти минут пять. После того, как вы пришли в казарму, командирша спрашивает, кто хочет в туалет. Отзывается половина из вас. И так 7 человек идут в туалет. И всего одна кабинка. И ты смиренно ждешь своей очереди. Кажется, сейчас все быстренько сходят, и у тебя будет свободное время. Но, одна девочка из семи обязательно захочет сходить «по большому», и её желание и его реализация растянется минут на 15. И вот ты понимаешь, что ты «просрала перемену», и что самое обидное, сделали это за тебя. Ведь, даже если ты пошла первой, тебя не отпустят, пока все не закончат. Перерыв прошел, и ты вновь отправляешься служить Родине.
Готовила ли к такому жизнь? Едва ли.
Как тут не заплакать? Да ни как!

-В моем цевете 15 человек – рассказывала она.
-Что такое цевет?
-Ну, это наша группа, грубо говоря. У нас 15 человек, и одна командирша. Представляешь, я её старше на 2 года. Вот. И мы разделены на 2 комнаты. У нас очень маленькие комнаты, где-то 8-10 квадратных метров. Стоит 4 двухъярусных кровати. Очень идиотские кровати. Они железные, и просто обтянуты пружинами, на которых лежат тонкие матрасы.
-Ты там не мерзнешь?
-Нет. В комнатах есть кондиционеры, они нас греют.
-Это радует.
-Так вот, кровати такие идиотские, что надо мной спит толстая девочка, и знаешь что происходит каждую ночь?
-Что?
-Я катаюсь на русских горках.
-В смысле? Каких еще «русских горках»? Может быть американских?
-Нет, у нас это называется «Русские горки».
-Ладно, а у нас американские.
-Так вот, надо мной спит толстая девочка. И знаешь, ей даже не нужно двигаться, чтобы мою часть начинало шатать. Она просто задумываться о том, чтобы перевернуться или подвигаться, и меня уже шатает, как при девятибалльном шторме.
-А вы не пробовали поменяться местами?
-Пробовали. В итоге я упала во сне с кровати, и больше спать наверху не буду.

Пройдет три месяца, и её переведут на базу, на которой будет проходить её дальнейшая служба, и тогда она забудет о своем обещании не спать на верхней койке, и начнет рассказывать другую историю.

-Короче, подо мной спит девочка, и она вещает одеяло, типа шторки. Она привязала веревочку, и повесила тонкое одеяло. И знаешь, что она делает каждое утро?
-Что?
-Я ещё сплю, а она просыпается за час до меня. Просыпается, и без церемоний запихивает свое одеяло под мой матрас.
-Зачем?
-Ну, ей надо его куда-то убрать.
-А снять никак?
-Она не ищет легких путей. Она просто берет, поднимает края моего матраса, и запихивает туда свое одеяло. Я каждое утро просыпаюсь в офигивании от происходящего.
-Ты не думала с ней поговорить?
-Думала, и говорила. Она соглашается, и на утро опять делает то же самое. Когда я делаю ей замечание, она говорит, что забыла.

 

***


Три месяца тянулись очень долго, и были очень насыщенными. Насыщенными настолько, что начиная вспоминать, в голове всплывает слишком много всего, и ты не знаешь о чем рассказать. Поэтому рассказывать не буду ничего. Не буду еще по той причине, что всё это наверняка интересно лишь нам.

Когда прошли три месяца, Викторию определили в разведку. И увы, ничего об этом рассказывать я не могу, поскольку она давала подписку о неразглашении.


«Мы могли бы служить в разведке,
Мы могли бы играть в кино.
Но мы, как птицы садимся на разные ветки,
И засыпаем в метро»
Группа «Високосный год».

 

Затем прошло ещё несколько месяцев, и наступил сентябрь 2017 года. Всё в жизни постепенно устаканилось, и можно сказать «наладилось». Я потихоньку стал забывать свою прошлую жизнь, а вернее две свои прошлых жизни: жизнь, где я был вором и негодяем, и жизнь, где я владел кодами и менял по мере своих возможностей мир, ставя первоочередной цель: сохранить в этом сохраненном мной мире свою жизнь и жизнь своих близких.
Но «и падал стакан». Нет, гром не грянул, просто «и падал стакан».
Стакан упал с кухонного стола, и время без видимой на то причины многократно ускорилось.
Ускорилось настолько, что я наблюдал смену времен года, как уже было однажды при моей потусторонней встречей с моим отцом.
За окном шел дождь, который сменялся ветром бьющим об окна песок, как иногда бывает в этой стране летом. В окна бил мелкий град. Вновь дожди, ветры, пески. Сбитые ракетами ракеты за окном.
Постепенно по мере смены интерьера кухни, начинали разрушаться стены. Дом опустел, а затем полностью развалился. А я завис в воздухе не тронутый всеми мировыми изменениями.
Как только я потерял точку опоры и завис в невесомости, мир ускорил своё ускорение, и через несколько минут я наблюдал город заваленный метровым слоем снега. Всё происходило настолько быстро, что я не успевал заметить смену дизайна города. Я не видел новостроек, и не видел сменились ли израильские дома мечетями и прочей нездешней атрибутикой. Но снег я видел, и он шел и лежал довольно долго. В Израиле снег выпадает лишь в нескольких местах, и как правило быстро тает. Сугробы здесь неуместны, как белое на черном квадрате Малевича. Но в Израиле шел и лежал метровый снег. А значит, сменились природные правила, и я находился в таком далеком отрезке истории земли, что…


Время замерло. Вокруг была нетронутая природа. Я задумался на миг, и попробовал усилием воли спустить себя вниз. И у меня это вышло.
Оказавшись на твердой земной поверхности я почувствовал, как сильно повышается моё давление. Из носа хлынула кровь. Стало страшно, и я вспомнил о кодах лишь тогда, когда кто-то хлопнул меня по плечу.

Я обернулся на хлопок. Кровь перестала идти. Дышать стало легче, и почти приятно.

-Не благодари. – услышал я знакомый голос профессора.
-Какого хера? Опять? Опять, Карл?
-Что опять, Витя?
-Опять ваши шутки?
-Если для тебя остановка кровотечения шутка…

Профессор не договорил. Я уложил его на землю ударом в лицо, и теперь кровь шла из его носа, правда не так сильно, как у меня, и не минуту, а секунд пять от силы.

-Вы всё наиграться не можете? Да вы хоть понимаете сколько потрясений я пропустил через себя, проживая те жизни, которые вы заставили меня пережить?
-Витя…
-Хотя чего я с вами выкаю? Какой ты мне «вы», говна кусок. Имбицил со старческим маразмом. Как же я тебя сука ненавижу!
-За что ты меня, Витя, ненавидишь?
-За отношение.
-А чем плохо моё отношение?
-Тем, что вы при любом удобном случае тащите меня по дерьму и битому стеклу.
-Ну, Витя, так из тебя всё твоё душевное дерьмо выходит…
-Да срать я хотел на ваше дерьмо…
-А это, Витя, уже извращение!
-От извращенца слышу.
-Вить, я в рот «не секу» отчего твоя жизнь так хитро сплетена, что из всех возможных вариантов событий, тебе достаются самые вкусные. Серьезно, Витя, тот путь который ты прошел, его можно описать двумя словами «вот это поворот». Был бы ты писателем, я бы, как твой агент посоветовал бы тебе взять псевдоним «Виктор воэтоповорот Бесчастнов». Но ты не писатель.
-К чему всё это? Вы вот вообще ни разу на мой вопрос не отвечаете.
-А тут был вопрос?
-Да!
-Я видимо старенький стал, пропускаю что-то. В чем был вопрос?
-Да ни в чем. Не важно это всё. Нахера вы время перемотали?
-А, я Вить, ничего не перематывал. Оно само.
-В смысле само?
-Ну, знаешь, как на телефонах и компьютерах время само перематывается на час туда, на час сюда.
-Но, чтобы время перемоталось, кто-то должен внести «перемотку» в настройки телефона и компьютера.
-Да, но это ни я.
-Значит я?
-Может быть это и твой косяк. Я не знаю. Вот что ты делал в момент перемотки?
-Сидел на кухне.
-О чем думал?
-О Виктории.
-О какой Виктории?
-О жене своей.
-Ты поменял жену?
-Нет. Это жена поменяла имя.
-Она в розыске?
-Нет, она в армии.
-Ладно, это слишком тупо, чтобы я спрашивал дальше. Лучше вспомни, о чем ты думал, когда думал о жене?
-Скучал, хотел встретиться и… и думал о том, что хотел бы перемотать эти годы, пока она в армии.
-Перемотал, блин…
-Да не может быть…
-Ты про меня там, часом, не вспоминал?
-Нет.
-Тогда откуда я здесь?
-Да, кстати, откуда вы здесь? И почему стояли за моей спиной? Вы, выходит, раньше перемотались?
-Нет, я просто стоял у тебя за спиной. В метре от тебя. У меня кровь начала хлестать. Я быстро врубился и остановил её кодами. А потом, гляжу, у тебя она ручьем хлещет. Ну, поставил код и на тебя.
-Спасибо. Так, а где вы были?
-Долгий рассказ.
-Ну, я не уверен, что в этом месте вообще существует время, поэтому, думаю, чего нет, того и потратить не жалко.
-В Москве я был. Помогал одной молодой семейке.
-То есть, вы были в реальном мире в своем реальном образе?
-Да.
-И к перемотке непричастны?
-Да, Бесчастнов, я не причастен! Совсем.
-Стоп!
-Что такое?
-Вы остановили мое кровотечение?
-Ну, ты и слоупок тормоз!
-Не, я к тому, что здесь работают коды!
-А как им не работать, если они вписаны в код этого мира?
-Коды вписаны в код?
-Да!
-Тавтология!
-Учи язык программирования, умник!
-Ну, не всем же быть профессорами.
-Меня так-то Эдуард зовут.
-А меня Витя.
-Так вот Витя, на наших кодах строится этот мир, а ты спрашиваешь если они здесь работают.
-Ну, в моих путешествиях в будущее они не работали.
-Ты там бухать не начал?
-Где там?
-В своей новой счастливой жизни.
-Нет.
-Странно. Был бы ты моим мужем, я бы тебе сказал «ты что… совсем мозги пропил?». Я же тебе объяснял, что будущее в котором ты был, лишь вариант нашего мира, но не наш мир. И построены эти не наши миры на не наших кодах. А это наш мир, и построен он на наших кодах.
-А как мы можем быть уверены, что это именно наш мир, а не очередная копия?
-Ты видел раньше смену времен года?
-Только во сне?
-Что за сон?
-Сон про отца. Просто детские переживания.
-Так вот это не сон. Это реальность. И нас реально перемотало вперед.
-Вот кодами назад и отматаемся.
-Зачем?
-Что значит «зачем?»?
-Ну, ты разве не хочешь изучить это место?
-Мне и на моем месте было хорошо.
-Знаешь, Витюш, всё в жизни всегда встает на свое место, и часто это место задница. Причем полная.
-Вы, как хотите, а я назад.
-Ну, давай, давай.

Я попытался усилием воли перемотать себя назад, но ничего не выходило.

-Тужься-тужься. Будем жить не тужить. Хех!
-Вам смешно? А мне не очень.
-Мне не смешно. Мне интересно. Согласно моей теории, мы должны были однажды достичь пика своего развития, и встретиться со своими создателями. Они создали нас, и просто ждут, пока мы достигнем их уровня развития.
-О чем вы?
-Есть у меня теория о том, что древние цивилизации создав нас неразумными, просто ушли в будущее, до которого нам ползти и ползти. И однажды мы доползем. Для нас миллионы лет, а для них короткий миг. И тогда мы поговорим с ними на равных.
-Судя по местности, мы не продвинулись, а сильно деградировали. Вокруг ни домов, ни дорог, ни людей.
-Зато есть мы. И это меня и смущает, поскольку если мы и есть пик человеческого потенциала, то можно было с нами встретиться и в нашем времени. Хотя, может быть, нас просто перемотали вперед, чтобы поговорить с нами без свидетелей?
-Всё же это ваших рук дело?
-С чего вдруг?
-Хотя бы с того, что вы вместе со мной оказались в Израиле, а сами говорите, что были в Москве.
-А кто тебе сказал, что это Израиль?
-Ну, на момент перемотки я был в Израиле.
-Действительно. Давай глянем информационное поле.

Мы погрузились в информационное поле, и вместо наших координатов, мы увидели историю развития земли, с того момента, на котором мы её запомнили.

-Ты это видел? – испуганно спросил меня Эдуард.
-Да. А что видел ты?
-Прошло 5 миллиардов лет, и всё повторилось с начала. Нашу планету словно перегрузили.
-Ты видел погасшее солнце?
-Да, а ты?

Я посмотрел на профессора и развел руками.

-Да, точно, ты бы не спрашивал, если бы не видел. – сказал профессор.
-И куда нам теперь перематываться? Назад или вперед?
-Ты думаешь, история земли повторится с точностью до малейших деталей?
-Не знаю…
-Какой смысл перезапускать историю земли, если в неё не будут внесены изменения?
-Я не знаю.

Мы сели на землю и долго молчали. Мы минуту назад пережили самое странное переживание за всю свою жизнь. Всё то, что случалось с нами раньше, было просто детским утренником на фоне многомиллионного голливудского блокбастера.

-Как мы можем здесь быть? Как?
-Что значит «как»? – недоумевал профессор.
-Нас не должно здесь быть. Твою мать, нас не должно здесь, нафиг, быть. Мы лишние в этом времени. Это же одновременно и прошлое и будущее нашей земли. Это уму непостижимо. Это же… это же..
-Это полный пиз*ец!
-Именно!
-Ну, так давай найдем скалу, и напишем в ней «Это полный П…», и пусть спустя миллионы лет эту надпись найдут археологи, и решат, что все люди произошли от славян. Поднасрем всему миру из прошлого.
-Тогда уж лучше напишем «Слава Украине, Героям слава!»
-«Не пускайте «его» на третий срок – это ловушка!».
-«Он вам не Димон» и подпись «Ваш Алешка!».
-Витя, мы же можем переписать этот мир. Ты понимаешь?
-Мы уже попереписывали. Хватит с мира наших исправлений.
-Нет в тебе духа авантюризма.
-Это называется зрелость.
-Нет, Витюша, это называется стать в 30 лет унылым говном.

Я промолчал.

-Витя, а ты понимаешь, что мы с тобой можем быть теми самыми древними цивилизациями?
-Как это?
-Ну, мы в десятках миллионов лет до нашей эры, и человека еще не существует. У нас есть коды, и если сильно захотеть, мы сможем запустить процесс эволюции таким образом, что это приведет к созданию человечества.
-То есть, запустить долгосрочный процесс мутации у того биологического вида, который мы встретим?
-Да.
-Но, как мы можем стоять за созданием человека, если нас уже кто-то создал?
-Что тебя смущает?
-Во-первых, это как в Терминаторе: машина запускает себя в прошлое, и создание машин в будущем становится возможным только потому, что посланная в прошлое из будущего машина оставила в прошлом микрочип. И Джона не могло быть, поскольку его отец родился позже него.
-А во-вторых?
-Во-вторых, мы можем запустить эволюцию благодаря кодам, но коды уже вписаны в этот мир, их придумали не мы, а значит…
-Это ничего не значит.
-Значит. Да и как же ваши рассказы о том, что создатели этого мира ушли в другие миры?
-Ну, мы вполне могли создать этот мир, и уйти в другой мир – мир будущего. Я же давал тебе поиграть в чужую жизнь, когда ты становился другим человеком, забыв себя прежнего. Так что если мы поступили так же, забыв будущее, и родившись в 20 веке, прожили жизнь, которая была заранее расписана так, чтобы привести нас к раскрытию кодов?

Я молчал и думал.

-Это всё глупо – сказал я.
-Почему?
-Потому, что выходит, что мы заранее решили прожить короткие жизни, ведь, наши жизни оборвались в 2017 году и мы оказались здесь.
-Но мы ещё живы!
-И что это за жизнь? Здесь нет ничего! Пустой безлюдный мир, и только два мужика, которые не очень любят друг друга.
-Но, должно же быть какое-то объяснение тому, что мы оказались здесь?
-Да, но оно не обязано быть таким фундаментальным. Мы два необычных человека, но это вовсе не значит, что мы создатели этого мира.
-Я и не говорю, что мы создатели этого мира. Я претендую лишь на создание человечества.
-Всё равно, это слишком круто.
-Может быть, это говорит лишь о том, что ты не станешь создателем?
-В каком смысле?
-Ну, я же могу теоретически уничтожить тебя.
-Чтобы стать создателем человечества?
-Да.
-Ну, рискните.
-Не стану.
-А чё так?
-Глупо всё это. Ты прав. Мне на самом деле разрывает мозг сложившаяся ситуация, и рад любому объяснению, и видимо выбрал самое приятное, но не самое практичное.
-Мы видели, как погиб наш мир. Погиб, чтобы начать всё с нуля. Но мы не находимся в самом начале существования планеты. Мы бы не смогли дышать, да и нечем было бы. Вместо этого мы оказались в том историческом отрезке времени, где мы можем существовать в рамках этого мира. В этом должен быть смысл, и должна быть причина. Мы здесь явно не для того, чтобы спасать этот мир, поскольку он всё равно погибнет, и перезапустится. Через миллиарды лет, когда мир начнет всё с начала, человечества уже не будет, как биологического вида. Значит, человеческому виду смерть планеты не страшна. Мы пришли сюда гостями, гостями и уйдем. Если верить научным данным, планета скинув нас, восстановится за несколько тысяч лет. Её не сломали кометы и астероиды, её не растоптали динозавры, и она всегда себя восстанавливала. Единственное что может сделать человек – это разрушить пригодную для себя среду обитания. Но это не проблема для планеты, это проблема для человека. Человек вымрет, планета себя подлечит, и запустит более безвредный вид жизни. Поэтому нужно повторять вопрос: зачем мы здесь?
-Ты понимаешь, что всё человечество веками и тысячелетиями задает себе этот вопрос?
-Да, но мы то не всё человечество, и оказались здесь не случайно.
-Ну, так и всё человечество оказалось на земле не случайно.
-А, ведь, и это далеко не факт. Всё ведь, могло произойти случайно. Откуда вы вообще взяли теорию о том, что нас создали древние цивилизации?
-А тебе уже говорил, что когда я умер, мне стали доступны более широкие возможности.
-Помню.
-Ну, так вот изучив информацию из более продвинутого источника, я нашел подтверждение своей теории.
-А не может быть так, что информационное поле работало с вами, как зеркало?
-Как это? – удивился профессор.
-Ну, я замечал, что если ты узнал о чем-то новом, то очень скоро ты об этом услышишь еще раз. Просто раньше ты не обращал на это внимание, не знал о существовании чего-то, а потом когда узнал, это что-то перестало проходить мимо тебя незамеченным.
-А при чем тут зеркало?
-Ну, зеркало в отличии от телевизора, всегда показывает нам то, что мы ожидаем увидеть. Редко зеркало показываем что-то, что не соответствует нашим ожиданиям.
-Витя, я понимаю, как работает зеркало. Я не понимаю, при чем оно к информационному полю?
-Ну, если вы крикните в горах, вам эхо вернет «крикнутое» вами. Так же и информационное поле, вы задаете ему поисковый запрос, и оно выдает вам то, что вы ожидаете увидеть.
-Мудришь ты чего-то. Пошли лучше осматривать новый мир.

«Всё новое, давно забытое старое» - подумал я. И мы пошли смотреть на новый мир.

 

***

 

Ходить по этому миру было очень странно. Ведь, я понимал, что здесь одновременно уже ничего нет и еще ничего нет. Этот смысловой парадокс насиловал мою душу.
Всё что я когда-либо знал и любил – умерло. И всё, что я когда-либо любил и знал – ещё родится.
Этот мир ещё не видел ничего из того, что мы с ним сделаем, и в тоже время уже давно всё это пережил и оставил в невозвратимом прошлом.
В детстве я иногда думал о том, что было с миром до нас. Но я и представить не мог, что до нас были мы.
«Земля круглая, и что кажется началом, на деле может быть концом».
   

Я был зол на профессора, и старался не выдавать свой восторг и ужас оттого, что с нами происходит. Он не был мне врагом в полном смысле этого слова, но всё таки у меня было много негатива к нему, и не хотелось становиться на его сторону не в одном вопросе. Если вдуматься, то у нас была модель поведения подростка и родителя с одной стороны, и модель родителя и подростка с другой стороны. То сеть, с одной стороны я как подросток становился в оппозицию по любому вопросу, а с другой стороны профессор со своим духом авантюризма сам был как подросток, а я был взрослым и скучным родителем.
Мне был интересен этот новый не исследованный мир, но мой интерес и возможность насладиться им отравляло непонимание происходящего, и возможность не иметь возможности вернуться в обычный мир.
У профессора в жизни не было любимых людей, и его ничего не ограничивало в его жажде познания…. И до меня дошло… это же так очевидно….

-Эдуард! – крикнул я.
-О, ты назвал меня по имени!
-Да. До меня дошло!
-Что дошло?
-Как мы можем вернуться в обычный мир!
-И как же?
-Точно так же, как вы возвращались к жизни. Вы каждый раз умирали и затем собирали себя по атомам, появляясь вновь на земле.
-Хм, самые очевидные вещи неочевидны. Но есть одно «но».
-И какое же?
-Для меня никаких «но» нет, а вот для тебя их много. И самое главное заключается в том, что ты не можешь быть до конца уверен, говорил ли я тебе правду о своих возможностях воскресать в любом виде.
-Но я вас убил, и вы появились вновь. Какие тогда могут быть сомнения?
-Наверное, никаких.
-Вы научите меня собирать себя?
-Нет.
-Почему?
-Потому что умирая ты выпадешь из всех мест и попадешь в себя. Там не будет меня. Да и не буду я отсюда уходить, пока не пойму зачем я здесь. А здесь я против своей воли. А если так, то есть в этом мире что-то сильнее меня. Настолько сильнее, что имеет силу надо мной. И я хотел бы с этим разобраться. Может быть это шанс заглянуть в глаза создателю.
-А зачем заглядывать в глаза создателю?
-А тебе не интересно?
-Мужчина часто испытывает досаду, когда снимает с женщины платье, и находит там несоответствие своим ожиданиям. Я думаю, мы ждем от создателя отфотошопленную версию самих себя, но увидим в лучшем случае отражение зеркала…
-Опять ты про свои зеркала.
-Не могу я выразить это иначе.
-Так если ты знаешь, что не можешь, зачем пытаешься, если помимо знания о том, что не можешь иначе, есть ещё знание и о том, что то, как ты можешь, выходит криво.
-То есть, если что-то не получается, не стоит и пытаться?
-Ну, да.
-Тогда зачем вы в свое время продолжали свои попытки найти скрытую Вселенную, если годами эти попытки заканчивались провалом?
-Потому что я был дураком.
-Но именно это привело вас к успеху.
-Знаешь, мне нравилось общение с тобой тогда, когда ты ничего ни о чем не знал. С тех пор ты сильно подрос и можешь поддерживать разговор. И это не интересно. Мы выходим за рамки модели «Ученик и учитель», и я начинаю чувствовать свою бесполезность. Поэтому давай, каждый пойдет в своем направлении. Хочешь - умирай, хочешь катись по этому миру колбаской. Но только без меня.
-Развод и девичья фамилия?
-Иди в жопу.

   

***

 

Я успел отойти от профессора где-то на 20-25 шагов, как вдруг он меня окликнул.

-Стой. Я не могу так. Пытаюсь смочь, но не могу.
-Как так?
-Как негодяй.
-Почему «Как»?
-Потому что негодяйства во мне почти не осталось. Я изменился, сильно. Это для тебя прошли годы, для меня прошли столетия. И за эти столетия произошло столько вещей, столько изменений.
-И они переделали вас?
-Я был негодяем всего лишь одну земную жизнь. И много других жизней был чем-то большим. Да и свою ту первую земную жизнь я прожил почти безгрешно, просто у меня не было чувств к людям, вот и всё.
А сейчас я поступаю по-негодяйски, и мне с этим некомфортно. Я думал, что будет комфортно, и думал, что будет легко, но мне нелегко.
-Да ладно, успокойтесь, послали вы меня в жопу, разом больше, разом меньше.
-Нет, я не просто послал тебя в жопу, я тебя ещё и доставил в неё.
-В каком смысле?
-В прямом. Я перемотал нас сюда.
-Как и зачем?
-«Как» не скажу, а «зачем»? Затем, чтобы убить тебя. Ты должен был истечь кровью от давления.
-Но вы же и остановили моё кровотечение?
-Да, поскольку отец за сына не в ответе?
-Чего?
-Ты не в ответе за своего сына.
-Какого сына?
-Который не родится, если тебя не будет в будущем.
-Не понимаю…
-В 2021 году у тебя должен родиться сын.
-Допустим, и чем он вам помешал?
-Фактом своего существования.
-Мой сын представляет для вас какую-то угрозу?
-Не для меня.
-Для мира? Он узнает про коды и начнет…
-Нет – перебил меня профессор – Ты достаточно умен, чтобы не допустить подобного.
-Тогда, что?
-Он разобьется на мотоцикле в 19 лет, и унесет с собой жизнь дорогого мне человека.
-У вас есть дорогие вам люди?
-Да, трое. Двое людей чьи жизни я проживал, и их дочь, которая будет на заднем сидении мотоцикла, на котором разобьется твой сын.
-Бред какой-то. Не проще ли не допустить аварии, чем избавляться от меня?
-Нет, не проще.
-Почему?
-Потому что при любом варианте развития событий, твой сын станет причиной смерти этой девочки.
-Даже если они не познакомятся?
-Да.
-Как это возможно?
-Не знаю я. Я не Господь Бог, я всего лишь посмотрел ему через плечо и увидел его планы.
-А если мой сын не родится, то с девочкой ничего не случится?
-Да.
-Так не проще ли, сказать мне дату зачатия моего сына, и договориться со мной, что за неделю до, и неделю после я не буду заниматься с женой сексом. Тогда вероятность зачать именно этого ребенка будет равна нулю.
-И ты бы на это пошёл?
-Почему нет?
-Речь идёт о твоём сыне…
-Нет, речь идёт всего лишь о случайном наборе ДНК, который мог бы стать моим сыном. Но вместо этого останется одним из сотен миллиардов потраченных мной впустую сперматозоидов.
-И тебе не жалко?
-Эдуард, не смотрите на ситуацию только со своей стороны. Посмотрите и с моей. Вы заявляете мне о том, что если в одном конкретном месяце 2021 года я займусь незащищенным сексом со своей женой, это приведет к появлению на свет моего сына, который умрет спустя 19 лет, и при этом заберет с собой на тот свет невинную девочку. Даже если мне плевать на девочку, что далеко ни так, то мне совсем не плевать на мою жену и себя. Если я и заслужил чем-то подобное, то она этого не заслужила. Речь не идёт о уже зачатом ребенке, речь идет о возможности зачать ребенка, который умрет. Если есть возможность этого избежать, этой возможностью нужно воспользоваться.
-Спасибо.
-Вам спасибо. А теперь давайте возвращаться обратно.
-Эм, это не так-то и просто.
-В смысле?
-Ну, нам и в правду нужно умереть, чтобы вернуться домой.
-И в чем проблема?
-Да нет никакой проблемы. Только вот боюсь, что ты не переживешь этого.
-Я не переживу собственную смерть?
-Нет, я о другом. О том, каких демонов ты хранишь в себе, и о том, как они начнут рвать тебя на части, когда упадут защитные ограды.
-Какие демоны?
-Когда ты умрешь, ты выпадешь из всех мест и окажешься в самом себе. И там ты встретишь то, во что верил при жизни. И в первую очередь свои страхи. Они оживают первыми. И контролировать их ты не сможешь, поскольку не будешь к ним готов.
-А как подготовились вы?
-Я просто знал, что меня там ждет.
-Ну, так и я же уже знаю.
-Не совсем. Ты знаешь о том, что там будут неконтролируемые материи, которые будут меняться в зависимости от твоих мыслей. Но ты не знаешь, что именно тебя там встретит, что это будет, что конкретно. И не знаешь, сможешь ли совладать с собой.
-Ну, вы же тоже не знали. Или знали?
-Не знал, но я был предельно собран.
-Я не понимаю вашего надо мной преимущества.
-Оно, как минимум в том, что я хотел смерти и долго к ней готовился.
-Я тоже хочу.
-Нет, ты хочешь использовать смерть для возвращения домой. Ты хочешь использовать смерть, чтобы попасть туда, откуда пришел. А я использовал смерть, чтобы уйти отсюда, и попасть туда, где я никогда не был. Стать тем, кем я никогда не мог стать. Плюс, у меня не было страха перед смертью, поскольку незадолго до нее, я выпал из себя.
Когда я был молодым, я ездил в одно русское поселение, где люди пьют лошадиную кровь. Они с детства приучивают лошадь к тому, что из её вен хозяева пускают немного крови, а после её пьют. Лошадь привыкает к этому, для нее это становится нормой, и она не испытывает страха перед привычной для неё процедурой. Но если не приучить лошадь, и просто сделать в ней маленькую дырку, лошадь испытает сильный страх, и произойдет огромный выброс адреналина. Несколько глотков такой крови могут убить человека. Точно так же дела обстоят с животными, которых человек изначально растит для дальнейшего убийства и употребления в пищу. Мясо животного, которое не испытывало страха перед смертью значительно мягче и вкусней.
-Очень занимательно, только к чему это?
-К тому, что страх перед смертью сыграет с тобой злую шутку, и погибнув ты попадешь в водоворот созданный твоим страхом.
-И какой выход?
-Ты должен снять с себя блокировку против чужого воздействия, и позволить мне тебя усыпить, а потом убить.
-А не проще ли мне просто выпасть из общей реальности, и после этого дать вам убить меня?
-Нет, поскольку выпадая из общей реальности, ты всё равно будешь одержим страхом смерти.
-А вы не были одержимы страхом смерти, когда выпадали из общей реальности, до того, как я вас убил?
-Почему ты заставляешь меня повторять одно и тоже? Говорю же, я шел на смерть добровольно…
-Так и я иду добровольно – перебил я профессора – Не проще ли мне выключить в себе страх, потом выпасть из общей реальности, и дать вам себя убить. И это… кто будет убивать вас?
-Меня убьет природа.
-Каким образом?
-Мы находимся в двухста метрах от вулкана, и через 37 часов начнется его извержение.
-Мне нужно подумать. Я пока похожу в одиночестве.
-Хорошо.

 

***

 

Я отошел от профессора примерно на километр.
Я не верил не единому его слову. Я не верил ни в сына, который станет причиной смерти какой-то девочки, не верил в то, что он не захочет использовать в своих целях мою добровольно снятую блокировку чужого воздействия.
Что он может сделать со мной, если я сниму блокировку? Он может отправить меня в кому, и тогда я не смогу вернуться назад. Или смогу? И как долго он сможет удерживать меня в коме, с учетом того, что рано или поздно я умру, и тогда смогу собрать себя заново? Или не смогу? Кома может служить внутренней тюрьмой, но может ли эта тюрьма пропасть вместе со мной, и могу ли я полностью перестать быть?
Добиться моего бессмертия здесь он точно не сможет. Земле предстоит пережить столько катастроф, что куда не спрячь мое полуживое тело, земные разрушения меня всё равно найдут и уничтожат.
Я даже не поднимаю вопрос о том, зачем профессору нужно от меня избавляться. Вариантов может быть нескончаемое количество, и найти хоть отдаленно близкий к правде, так же сложно, как выиграть в лотерею, не покупая лотерейный билет. Хотя, организаторы лотереи всегда выигрывают…
Да, единственный способ узнать правду, это залезть профессору в голову, что невозможно сделать без его согласия. А как получить его согласие? Может быть, просто напрямую попросить его? Откажет – значит: есть что скрывать.

Я вернулся к профессору, и решил говорить с ним прямо, без чайных церемоний.

-Я соглашусь на ваше предложение, но только в том случае, если вы снимите с себя блокировку и позволите мне залезть в вашу голову.
-И зачем тебе это? - наиграно удивился Эдуард.
-Затем, что я вам совершенно не доверяю.
-Не доверяешь мне? Почему?
-Вы серьезно спрашиваете почему? Наверное, потому что за всё время с момента нашего знакомства, вы не разу не были со мной честны. Вы обманывали меня при любом удобном случае.
-Но так поступаю все люди.
-Нет, люди врут из-за необходимости, а вы врете ради развлечения. Всякий раз, когда вы начинаете быть со мной откровенным, через время выясняется, что это была очередная ложь.
-И ты устал жить во лжи?
-Да.
-Ты понимаешь, что правда зачастую очень неудобная вещь. Она как фирменные дорогие ботинки не твоего размера, в то время, как ложь, хоть и является китайской подделкой известного бренда, всё же именно твоего размера и носится с удовольствием.
-Я не думаю, что можно доверить свою жизнь и смерть, человеку, которому не доверяешь.
-А ты и так доверил мне свою жизнь и смерть.
-Когда?
-В тот день, когда пришел в мою квартиру.
-Разве я вам что-то доверил? По моему это вы доверили мне свою смерть.
-Виктор, ты никогда не думал о том, что ты до сих пор живешь в том странном дне, и всё что произошло с тобой после, на самом деле никогда с тобой не происходило. Ты просто пришел в мою квартиру, просто попал под моё влияние, и живешь у меня дома в одноклеточной форме, в то время, как я заставляю тебя переживать сотни больших и мелких потрясений, питаясь твоими переживаниями.
-Всё это слишком абсурдно, чтобы быть правдой. В тоже время и та правда, которую мы имеем абсурдна. Но она хотя бы понятна.
-Хочешь правды?
-Хочу.

***

Время вновь ускорилось. Всё вокруг менялось, едва я успевал сосредоточить на чём-то своё внимание.
В меняющем свои цвета небе проносились сотни комет. Шли и падали замертво динозавры. А затем ускорение времени прекратилось, и мы оказались в амфитеатре.

-Этот амфитеатр построили по моему заказу. – сказал профессор.
-А где мы?
-Мы в тысячах лет до нашей эры.
-И как мы сюда перенеслись?
-Усилием моей воли.
-Но мы же не умирали?
-Умирали.
-Как это возможно?
-В этом мире возможно всё. Просто у людей нет познаний и воли, чтобы стать архитекторами реальности.
-И как работают эти перемещения?
-Тебя, серьезно, не впечатляет сам факт подобного перемещения, и всё что ты хочешь знать, это технический вопрос перемещения?
-Я за последние сутки пережил столько вещей выходящих за рамки моего понимания, что, наверное, удивить меня ещё чем-то будет сложно. Я весь состою из непонимания происходящего.
-Так вот, этот амфитеатр построили по моему заказу. Как и многое другое в этом мире. И я приглашаю тебя на представление.
-И кто будет выступать?
-Я.

Профессор зашел на сцену, а я сел на первое попавшееся место.

-Самое обидное в моей жизни, это понимания того, что, не смотря на всё величие моего гения, некому этого оценить.
Да, да, я считаю, что во мне спит и иногда просыпается маленький гений, который всем гениям гений.
Ему приходиться делить место в моем теле вместе со мной. Со спящим и уставшим, унылым и нудным.
Но все же, среди всех этих личностей, поочередно живущих во мне, есть во мне гений, который не претендует на моря и океаны, горы и степи, небо со всеми его звёздами и космосом с его холодной пустотой.
Нет, он рад своему короткому веку. Веку, который длится несколько минут. Несколько минут, за которые гений успевает родиться, прожить, постареть и тихо умереть.
Но за все эти простые формы существования, гений успевает реализоваться.
Так вот, жаль мне, что некому оценить мой титанический труд. Я так сильно видоизменил этот мир, внес столько корректировок и доработок, что этот мир стал совсем другим. Но никто этого даже не заметил.
Все перемены происходили у людей под носом. Реальность прошлого менялась по крупицам. По таким крупицам, что никто не обращал на них внимания.
Очень сильно этой общей слепоте способствовали журналисты и весь СМИ-аппарат. Они так старательно изменяли и искажали исторические факты и саму историю, в угоду сенсациям и правящей элите, что никто не замечал, как вместе с искаженной версией истории, менялась и сама история.
Был бы жив Сталин, он бы оценил. Был бы жив Иван Грозный, он бы плакал и аплодировал. Но, нет их, все они ушли в века. А на моей планете, я просто не имею права поделиться всем этим. Иначе «из далека долго, черная волга». А ведь, все равно скоро конец. Так или иначе.
Но нет, нет и нет, жизнь продолжается. Я молод и прекрасен, хоть и стар где-то и как-то.
Всегда есть люди младше тебя, и ты всегда стар относительно кого-то.
Всегда есть люди старше тебя, и ты всегда молод относительно кого-то.
А еще есть, к примеру, моя планета, и даже когда мне будет 200 лет, она будет смотреть на меня, как на маленького ребенка.
Вру, в её понимании, я еще даже не в процессе создания.
Она стара, а я пещинка в бесконечности её лет. Я молод и красив.
И пусть она старше меня на несколько миллиардов лет, она и проживет дольше чем я на несколько миллиардов лет.
Миллиард лет, Боже, сумма, которую невозможно вообразить. Можно понять, что такое миллиард долларов или миллиард рублей. За миллиард долларов можно снять на Земле 20 фильмов, или 1 000, смотря где и как снимать. А можно купить 1 000 квартир, или 30 000 квартир, смотря где покупать. Можно заработать миллиард работая в Европе за 1 000 долларов в месяц, и всего за 83 000 лет он будет твоим. Всего!
Можно, можно представить, что такое миллиард в деньгах. Миллиард в людях. А вот миллиард в годах. Это невообразимо, когда человек живет на Земле 50-70 лет.
Но, что-то я все не о том.
Буду я в следующей жизни бурым медведем. Буду спать всю зиму, и вспоминать о чем-то забытом. О том, как был человеком, и был вынужден не спать все зимы, как и лета и весны, и даже осенью в спячку не впадал.
Но, только я не пойму этого воспоминания, оно вспомнится забытым чувством, без сюжета и прочего. И станет неважно, что мой труд не был оценен, и некому мне было о нем рассказать. И рассказывал я своему дневнику. 

Профессор закончил и поклонился. Я снисходительно хлопнул в ладоши три раза. Между каждым хлопком была пауза секунды 3-4.

-Прекрасная речь – сказал я – Вот только я ничего не понял.
-На то и расчет, чтобы никто ничего не понял.
-Старческий маразм?
-Нельзя ничего изменить в этом мире. Нельзя, Витюша. Нельзя поменять прошлое, можно лишь менять будущее.
-И поскольку будущее и есть прошлое, то вы меняете прошлое меняя будущее?
-Именно.
-И что вы изменили?
-Много чего. Например, я переиграл вторую мировую так, что в ней погибло меньше миллиарда человек. Значительно меньше.
-И как вы это сделали?
-Вторая мировая должна была произойти в 18 веке, и вестись ядерными ракетами. Я переиграл прошлое так, что создание ядерных ракет стало возможно лишь после окончания второй мировой войны. Ну, и саму войну отсрочил на 200 лет.
-Принцип, я пожалуй, понимаю. Только вот зачем вам это?
-Наш мир нельзя изменить сразу и весь. Человечество должно пройти огромный путь, чтобы вырасти. Я пережил столько чужих жизней, а вместе с ними и человеческих страданий, что они перестали быть для меня чем-то чужим и далеким. Чужие переживания пережитые мной стали моими переживаниями, и я хотел бы сократить их количество.
-То есть, вы видите в себе реального Иисуса Христа, который умер за наши грехи.
-Нет. Иисус, просто умер, оставив после себя невежественных людей, которые поднимали знамена и убивали целые народы, ссылаясь на авторитетность Бога. Иисус легализовал жертвенность. А ещё он легализовал все человеческие грехи, которые можно девальвировать молитвой и покаянием.
Я же, пытаюсь избавить людей от невежества, с каждым новым поворотом Земли видоизменяя основы общества.
-С новым поворотом Земли?
-Речь идет от момента, где начинается человеческая история, и до момента где она заканчивается.
Я не совсем тот человек, которого ты однажды убил. Я лишь одна из его очень старых версий. Для меня прошло уже несколько миллионов лет, а в целом для меня прошло уже сотни миллиардов лет, поскольку я прохожу полный жизненный цикл Земли уже больше 30 раз.
-Я извиняюсь, что перебиваю. Но, зачем здесь я, и к чему весь этот спектакль про моего сына и всю прочую чушь, которую вы мне наговорили. Каждая сказанная вами фраза противоречит фразе сказанной раньше, и так огромное количество раз.
-Как я уже сказал, мне не с кем разделить свой триумф, и некому оценить величие моего гения. А ты способен оценить, и поэтому я взял тебя сюда.
-И что будет дальше?
-Я верну тебя домой. Но чуть позже.
-А сами продолжите менять мир?
-Безусловно.
-Но я не замечу изменений?
-Не заметишь.
-Даже зная о том, что вы меняете мир?
-Даже зная о том, что я меняю мир.
-Хорошо, но, как тогда возможна вторая мировая война в 18 веке, если вы начали свой путь в 20-м веке? Как возможна реальность, в которой не было ядерной войны, в то время, как она была. Ну, в смысле, как сочетаются две не сочетаемые реальности, которые в итоге приводят меня к вам?
-Дело в том, что ты это я.
-В смысле?
-В смысле я однажды создал тебя, чтобы ты стал моим продолжением.
-Не понимаю.
-Если со мной, вдруг, что-то случится, ты станешь моим запасным вариантом на жизнь. Как только где-то погаснет моя душа, я вспомню себя в тебе, и заменю собой тебя в тебе.
Если хочешь спрятать дерево, то спрячь его в лесу. Я спрятал в тебе код мира, как когда-то до этого прошлый я спрятал его во мне. Мы с тобой лишь продолжение и повторение одного большого Я, которое проживает вечную жизнь, перерождаясь из раза в раз.
Но не беспокойся, с моей душей ничего не случится, и ты успеешь дожить свою жизнь, так и не став мной. Просто, если вдруг, что… то без обид. А обид быть и не может, поскольку ты даже не вспомнишь себя, поскольку некому будет вспоминать тебя.
-Я не верю.
-А мне и не нужна твоя вера. Более того, сейчас я верну тебя в твой привычный мир, и ты проснешься на своей кухне, и проживешь жизнь, гадая, было ли эту путешествие на самом деле, или тебе всё лишь приснилось. Слышишь шум?

Я услышал очень знакомые звуки, но никак не мог вспомнить, откуда я их знаю.

-Что это? – спросил я.
-Это Джулия открывает входную дверь. Сейчас она бросит в прихожей свою огромную сумку и разбудит тебя.

 

4

 

-Виктор, я дома! – услышал я сквозь сон.

Я протер ладонями заспанные глаза, и услышал приближающиеся шаги Виктории.

-Привет, любимый. Я дома.
-Я вижу.
-Ты чем-то обеспокоен?
-Да.
-И чем же?
-Мне очень многое стоит тебе рассказать.
-Давай, я приму душ, переоденусь, мы закажем суши, и ты мне всё расскажешь. Я очень устала с дороги. Или это срочно?
-Нет, наверное, в этом мире нет ничего срочного.
-Хорошо, я быстро.

Виктория вернулась спустя полчаса. Она уселась на диван, и я решил начать издалека.

-Дело в том, что незадолго до нашего знакомства, примерно, за полгода, я убил человека…
-Витя, первое правило бойцовского клуба: никому не рассказывать про бойцовский клуб.
-Не понял.
-Ты серьезно решил рассказать жене о своей тайной жизни? – голос Виктории менялся с каждой произнесенной ей буквой, и последнее слово было произнесено голосом профессора.
-Что происходит?
-Ничего особенного, любимый. Просто, решил принять образ приятного тебе человека, а тебя сразу на откровения пробило.
-Это же всё, просто дурной сон?
-Возможно. А быть может и нет.
-Стоп! Я всё понял. Было же столько подсказок!

И я действительно всё понял. Это понимание было страшным, но всё же оно давало надежду на избавление от этого кошмара. А именно кошмар сейчас и происходил.
Кошмар, который запустил мой мозг, после того, как я умер.
 После смерти, кошмары оживают первыми, и всё то, что со мной происходило с момента разрушения моего привычного мира, было самым настоящим кошмаром. Со мной происходило всё то, чего я втайне боялся при жизни.
Я боялся того, что наш мир конечен, и эти реки никуда не текут.
Я боялся того, что в этой жизни в любой из дней может появиться профессор и перевернуть её с ног на голову.
И последний кошмар, это конечно же, страх того, что я могу потерять Джулию, или она перестанет быть собой.

И теперь, когда я всё это осознал, и впервые был твердо убежден в правильности своего понимания реальности, нужно было идти на свет в конце туннеля, и пытаться выбраться отсюда.

 

***

 

Профессор говорил о том, что после смерти реальность меняется по моей воле, и как только я усомнюсь в реальности происходящего, реальность так же усомнится в своей реальности.
Стало быть, для того, чтобы найти отсюда выход и родиться на земле опять, мне всего лишь нужно выстроить эту реальность так, чтобы она сама нарисовала мне пути отступления.
Из всех возможных вариантов благополучного развития событий, этот вариант кажется мне самым простым, а часто самое простое является самым правильным.
Значит, я знаю куда идти.

***

 

Когда я понял, что умер, меня посетило очень странное для меня чувство, будто бы это происходит со мной не впервые, и на самом деле я уже очень много раз умирал, просто каждый раз забывал об этом.
Так бывает, когда посещаешь место, в котором никогда не был, но в котором, будто бы был много раз. Так бывает, когда идешь по улице, по которой никогда не ходил, и ловишь знакомый запах, который совсем не уместен в этом месте, но который уводит в очень глубокие закрома памяти. Ты при всём желании не можешь вспомнить, откуда ты знаешь этот запах, и от чего он исходит.
Так не разу не бывало со мной в Америке, и так неоднократно случалось со мной в Израиле.
Один год может показаться незначительной цифрой, но у самых удачливых из нас их в жизни всего штук 70-80. А в моем случае их пока было лишь 30. И 6-7 лет прошли почти бессознательно. Итого 23-24 года. 23-24 года, из которых я уже больше года живу за пределами родной России. И за этот год я периодически находил запахи и места, которые заставляли меня поверить в то, что я нахожусь в России. Эти моменты могли длиться несколько секунд или несколько минут, но заполняли собой всё мысли.
В Хайфе был один маленький парк, который состоял из 30 квадратных метров огороженных деревьями. Этот парк я называл «Парк советского периода», поскольку только в нём я мог почувствовать себя маленьким советским ребенком, которого бабушка привела покататься на старых качелях, которые качали мою бабушку в её детстве.
Практически весь Израиль состоял из старых домов, и новых детских площадок. И среди всего этого разнообразия новых детских площадок, которые каждые 5-15 лет сносили и заменяли новыми, каким-то чудом, среди деревьев растущих на горах возле заднего въезда в Хайфский университет «Технион» затерялся старый парк, который, словно оставили для меня. В этом парке я никогда не видел детей, как не видел и любых других представителей рода человеческого, словно не существовало этого парка, и был он рожден моей головой, и погибал он в тот миг, когда я покидал его.

 

Подумав о том, что смерть кажется мне знакомой, и будто бы я уже когда-то переживал её, но забыл о ней, я попытался более детально представить тот парк, который ассоциировался у меня с ностальгией о безвозвратном прошлом. Я представлял его в мельчайших деталях, чтобы оказаться в нём. Я собрал все свои силы, ради того, чтобы поверить в то, что я нахожусь в этом парке.
Процесс перевоплощения той местности в которой я находился в ту местность в которой я хотел бы находиться занял несколько минут. Существующая вокруг меня реальность, которая на самом деле существовала не вокруг меня, а внутри меня – ни так просто поддавалась моей корректировке. Значительно проще взять черную краску и закрасить ею дверь, чем представить в голове дверь и закрашивать её представленной в голове черной краской, при этом «не думать о слонах», и не дорисовывать назло самому себе новые белые пятна на свежевыкрашенной в черный цвет двери.
Реальность являясь мной, всё же сопротивлялась мне как могла, но всё таки через груды усилий я одержал победу.
Я вновь задумался о том, что сказал мне профессор, которого я сам того не понимая создавал в своей голове. Профессор говорил о возможности того, что я умер почти два года назад, когда пришел к нему в гости. Я старался гнать эти мысли, поскольку стоило мне в них поверить, как они стали бы новой реальностью, полностью заменив собой прошлую реальность.

-Да, это очень странное и страшное место. – сказал я себе – Это странное и страшное место, в котором в целях самосохранения и в целях сохранения реальности, в которой мне необходимо самосохранение, очень важно чётко контролировать все свои мысли и мысшилки. Стоить всего на секунду сосредоточиться на какой-нибудь незначительной мысли, как она тут же почувствует свою силу и начнёт захватывать существовавшие до неё берега реальности, подменяя их собой.

Эти мысли напомнили мне мои старые переживания, которые периодически находили меня после нашей первой и последней нереальной встречи с профессором. Если, конечно, эта встреча была реальной, а не являлась очередной его игрой, или игрой моего разума, который находился в очередной его игре.
Так вот, однажды я думал о том, как в голове пробегают за долю секунды десятки мыслей и воспоминаний, и ты пытаешься сосредоточиться на одной мысли или на одном воспоминании, что дается тебе с очень большим трудом, если вообще даётся. Так вот, с очень большим трудом это даётся в реальной жизни, когда ты просто сидишь в тихом и безлюдном парке, а сейчас я и вовсе нахожусь в максимально стрессовой ситуации, осознавая свою собственную смерть. Я нахожусь здесь, и понимаю, что «здесь» это за пределами полностью подвластной мне реальности, которая при этом продолжает быть моей пленницей, но ровно в той степени, в которой я продолжаю быть её пленником. Эта реальность формирует меня точно так же, как я формирую её, и я формирую эту реальность точно так же, как она формирует меня. И не понятно, где заканчивается моё формирование реальности, и где начинается её формирование меня. И при всём при этом я нахожусь в самом себе, выпавшем из всех остальных реальностей.


Как же мне не хватает сейчас профессора, который мог бы всё объяснить, и из сложного цинично сделать простое.
Как только я задумался о профессоре, он тут же появился передо мной. И всё было бы хорошо, если бы я не осознавал, что он ненастоящий. Этот профессор был всего лишь моей фантазией, и состоял из моих воспоминаний о нем, а настоящий профессор был в другом месте. Вставал вопрос «если я сплетаю его из своих собственных мыслей, становится ли он при этом менее реальным и настоящим?». Ответ на этот вопрос зависел лишь от моего отношения к вопросу.

-В каком формате тебе будет удобней разговаривать? – спросил ухмыляясь профессор. – В формате «вопрос-ответ» или в формате «сплошной ответ при отсутствии вопроса»?

Я не мог понять, подобная модель поведения и подобная постановка вопроса возникает потому что я так хочу и облегчаю себе задачу вырисовывая в своей голове и в своей реальности того профессора с которым мне было бы удобней разговаривать или же это «выстроение» происходит ввиду личности самого профессора и моей памяти о нем. Ответить себе на этот вопрос я не мог. И вместо меня на мой вопрос очень предсказуемо начал отвечать профессор.

-Понимаешь ли, Витюша. На самом деле не существует единого ответа. Единого ответа не существует вообще ни на что. Даже столь очевидная всем истина о том, что мы все однажды умрем, определенными группами людей ставится под сомнение. И речь не о маленьких детях, которым понятие смерти незнакомо, и которые не могут осознать глубину этого знания. И речь даже не о тех, кто наивно верит, что именно при их жизни станет возможно бессмертие. И речь не о буддистах и индусах. И речь не о психически больных. И в тоже время, речь о них всех, и ни о ком одновременно.
Всё в этой жизни можно поставить под сомнение. И что для одного четко выстроенная логика, то для другого бред шизофреника. И нет высшей инстанции, которая точно знает, кто прав, кто шизофреник, а кто мастер логических выводов.
Даже твою любовь к Джулии можно поставить под сомнение. Можно разглядывать её с тысячи углов, тысячами чужих восприятий любви, и тысячи раз находить подтверждения или опровержения того, что ты её любишь.
Да, да! Помнишь, ты думал о том, что твоя любовь к ней непоколебима, поскольку ты решил так для себя? Так вот и со всем остальным происходит тоже самое.

Профессор замолчал, словно я поставил его на паузу. А я действительно хотел поставить его на паузу, чтобы подумать о том, что подобные мысли действительно возникали в моей голове, и вряд ли настоящий профессор мог о них знать. А значит, этот профессор формируемый моим разумом, моим представлением о профессоре и о том, как и что он должен мне говорить.
Мне очень хотелось верить в его реальность, вернее, в реальность того, что он реален. Но понимая всю абсурдность происходящего, « я не мог позволить себе этого позволить», как бы не старался.
Мысли в моей голове словно превратились в ангелов и бесов, и начали внутрипартийную борьбу. Не знаю, за кого были ангелы, и за кого были бесы, и не были ли ангелы бесами, а бесы ангелами с обманчивой внешностью, но кто-то из них олицетворял веру в реальность профессора, а кто-то сомнения в его реальности. И моя внутренняя борьба проецировалась на профессора, он начал терять свою четкость, словно расходясь рябью по телевизору, и словно в антенне Вселенной были неисправности или кусок фильма был записан в HD-формате, а другой кусок был записан на убитую домашнюю камеру 90-х годов. Одна картинка накладывалась на другую, и в хаотичной последовательности кадров профессор то был молодым, то старым, то становился кем-то другим.


Как только профессор исчез окончательно, я стал думать о том, для чего собственно я проживал свою жизнь и чего я хотел от неё.
Еще недавно со мной была моя любимая женщина, и я был счастлив. Да, она была далеко, но это не лишало меня счастья знать о том, что она моя и она несмотря на расстояния всё же со мной. Счастьем так же были её частые возвращения ко мне. Но всё таки, сейчас осознав свою смерть, я думаю для чего была вся моя жизнь. Ведь это так глупо взять и умереть в 30 лет. Почти «не пожив», почти не узнав жизни… Хотя, с другой стороны, я компенсировал себе свой дефицит настоящей жизни, жизнью в альтернативной реальности. Примерно так, поступают и обычные люди, читая книги и смотря сериалы. Но в большой степени моя альтернативная реальность была похожа именно на книги, поскольку только они в полной мере могут перенести человеческое сознание в другую реальность, где они перестают осознавать себя и проживают жизнь рождающуюся на книжных страницах. Они проживают жизнь и вместе с героем и за героя. И даже если герои на них совсем не похожи, они всё-таки отожествляют себя с ними. И если смотря сериал человек просто наблюдает за чужими событиями, то читая книгу и абстрагируясь от всей «мирской суеты», замедляя ход собственных мыслей и погружаясь в мысли автора или главного героя, они не просто наблюдают за чужой жизнью, они словно бороздят по просторам своей собственной памяти, словно жизнь героя это их личная жизнь, которую они однажды уже прожили, и сейчас вспоминают посредством букв. Ведь, одно конкретное воспоминание можно прокручивать в своей голове очень долго, растягивая его на минуты и даже часы. Можно и вовсе жить всю жизнь одним единственным воспоминанием, только вот читая книгу в течение часа, можно пробраться не просто из точки А в точку Б, а в какое-то неизвестное до этого часа пространство, о котором точно знал раньше, но полностью забыл сейчас.
Но оставим их с их книгами, ведь, сейчас речь о чём-то большем, чем книжные страницы, речь о моей жизни. И моя жизнь была прекрасна в последнее время. Моя жизнь была опасной и сложной последние полтора года, но сложнее ли всё пережитое мной того, что в обычной жизни проживают обычные люди? Сложнее ли мои путешествия в будущее, моей прошлой обычной серой жизни в обычной разноцветной Москве? Обстоятельства нагибали меня до земли, и нагибая до земли заставляли жрать эту землю. Сложнее ли мои путешествия того, как мне отбивали почки, за то, что однажды я отважился скрысятничать и уронить свою «воровскую честь», не уплатив в полной мере «откат» крышуюшим меня «тимуровцам»?. Да, когда меня убивали на стуле в Германии будущего, это было значительно сложнее всей прошлой жизни, но тогда я уже знал, что у меня есть пути отступления обратно к точке изначального исхода, к точке, где сохранена жизнь. Было понимание того, что смерть не навсегда, и за ней последует привычная жизнь. В то время, как будучи избиваемым толпой в Москве, я чувствовал полную безысходность и понимание возможной «конечности» моей жизни в ближайшие минуты. Мне было 20 с чем-то лет, и умирать было очень жалко. И жалко было не по причине юного и нежного возраста, а по причине того, что всё ещё могло быть впереди, и не имея ничего, я всё же имел целую не расходованную жизнь, которую сейчас пускают в расход стаи голодных массивных ботинков с железными наконечниками.
Расставание с жизнью, как расставание с любимой женщиной. Ты готов пойти на всё, лишь бы удержать её. Но разница в том, что женщина уходящая от тебя красива и любима, а жизнь, за которую ты борешься, зачастую безобразна и не любима.
Жизнь состоит из миллионов шагов, но проезжающий мимо мотоцикл или несущаяся на тебя машина, способны обесценить все былые шаги. Всего один неверный шаг, и он может стать последним. И когда тебе чудом удается не сделать этот шаг, во время остановиться, или наоборот, сделать лишние шаги и перебежать дорогу за секунду до того, как по ней пронесется машина – только в этот миг ты осознаешь себя живым, осознаешь на мгновение жизнь, и то, как она хрупка, и то, как за мгновение способна окончиться. Секунду назад тебя могло не стать. Секунду назад ты пережил своё новое рождение. Сколько в жизни у нас этих «новых рождений» и сколько мы забыли спустя несколько часов, так и не научившись ценить жизнь… Каждый раз переходя дорогу на красный свет, мы рискуем перейти её на «тот свет»… И всё же… всё же… все же… осознать то, что ты смертен очень сложно, практически невозможно. Ведь, мы воспитаны на религиозных догмах, и вся наша культура воспитывает в нас понимание того, что после этой жизни, обязательно следует какая-то другая жизнь. И невозможно по-настоящему представить своё полное отсутствие, как невозможно понять, что было тогда, когда ничего не было…
И весь этот окружающий мир, который ты воспринимаешь своей душой (или тем, что вместо неё)… весь этот мир оборвется, как только ты закроешь глаза. Но оборвется он лишь для тебя. Смерть происходит в одиночестве, и даже если ты окружен толпой, и даже если толпа умирает вместе с тобой, ты всё же умираешь один. Ты «переживаешь» свою персональную смерть, которую видят другие, но которая происходит только с тобой. И вот теперь в одиночестве умер я. Мысли мои были запутаны, реальность в которой я находился была искажена. И я не мог поверить, и я не мог понять. Загнанный в ловушку собственных мыслей, я не мог понять, был ли я раньше… или я начал быть секунду назад.

 


 

 






























































































































































































































































































































































































































































































ПОСЛЕДНИЙ КОД МИРА

ВИКТОР

 

Прошло совсем немного времени, прежде чем я окончательно перестал контролировать происходящую во мне и вокруг меня реальность. Профессор говорил, что кошмары оживают первыми, и они ожили.
В реальной жизни, как и в жизни «относительно реальной» я успел оставить след и следы в сердцах и телах разных прекрасных (и не очень) дам. Я успел в кого-то влюбиться и кому-то разбить сердце. А ведь, я даже не подозреваю о тех девушках (а уже быть может и женщинах), которые по-прежнему бережно хранят мой образ в своих сердцах.
После того, как мне открылись коды, и после того, как я узнал, что могу сканировать весь этот мир и все живущие в нём души, я не ринулся погрузиться в тайны мыслей Путина или Обамы, я не пытался узнать имена всего мирового закулисия. Вместо этого я поступил так, как поступил бы любой «нормальный» человек, который вынужден хранить в тайне тот факт, что он может заглянуть за «общую ширму» и увидеть мир в деталях за пределами ширмы. Получив доступ к безграничному потоку информации, я первым делом решил потешить своё самолюбие, и узнать, что думают обо мне все те, с кем я когда-либо был знаком.
Мысли моих бывших друзей разочаровали меня слишком быстро, и они либо совсем не помнили меня, либо вспоминали словно я был живее всех живых, поскольку только о покойниках либо хорошо, либо ничего. (Обо мне лишь плохо).
Следом я пробежался по мыслям девушек с которыми был, а вернее по мыслям тех девушек, которых смог вспомнить. Все они вспоминали меня только тогда, когда им было плохо. Одни делали это, поскольку я был в компании других незнакомых мне мужчин, с которыми они были, и которых они вспоминали в моменты душевного опустошения. Другие вспоминали меня, когда им было плохо, поскольку плохое неизбежно ассоциировалось со мной. Бывали и другие случаи, но они были столь редки, что терялись на общем фоне негативных воспоминаний и мыслей.
Для одних я был сволочью и подлецом, поскольку по жизни был сволочью и подлецом, и именно таким себя и показал. Для других я был сволочью и подлецом несмотря на то, что с ними я не был ни сволочью, ни подлецом, просто я не захотел стать частью их жизни, а это подло и довольно-таки сволочно. Нет виноватых без вины – родился на этот свет – уже виноват.

Первым всплывшим кошмаром стали все постельные сцены с теми женщинами, с которыми я никогда больше не стал бы вступать в половые отношения, как впрочем и в любые другие.


Катя жадно дышала мне в шею, когда я пытался уснуть с ней в одной кровати в доме её отца. Мы дружили с ней, и как-то однажды решили попробовать жить вместе. Договорились о том, что каждый имеет право на личную жизнь в общем доме, а так же личное пространство и личное постельное место. Так мы прожили пару недель, пока Катя хитроумно не потратила все накопленные ею деньги на установку кондиционера в своей комнате. Тем летом стояла невыносимая жара, и я всё больше времени проводил в её комнате, пока она не уговорила меня спать с ней рядом.
Она была очень крупной и некрасивой женщиной, с которой я не стал бы спать даже будучи в усмерть пьяным. Но если долго жить с женщиной на одной территории, рано или поздно это приводит к сексу. Так произошло и у нас. И все эти годы я совсем не помнил, как и с чего началась наша с ней половая жизнь. Помнил лишь то, что было это четыре раза, и три раза в презервативе.

-Ну, поцелуй меня уже хотя бы в шею – сказала она во время секса, поскольку секс у нас был, а поцелуев не было. Я не смог тогда себя превозмочь, и выполнить её просьбу.

Всякий раз после секса с Катей я чувствовал себя изнасилованным. А однажды, после нашего последнего секса, который состоялся без участия резинового изделия, я и вовсе ушел в соседнюю комнату, сел на диван обхватил колени руками и долго-долго смотрел в пустоту, понимая, что сейчас произошло самое страшное и мерзкое событие в моей жизни. А ведь, я был инициатором, и начиналось всё очень весело:

-Кать, я спрошу издалека: ты пила сегодня противозачаточные?

За Катей я вспомнил более раннюю девушку Наташу, которая была раньше и родилась раньше. Мне было лет 15-16, а ей вроде 24. Будучи крупной молдавской девушкой, Наташа работала в паре с моим близким знакомым. Мой знакомый был дохленьким пареньком, а она была его прикрытием. Обычно дама служит отвлекающим маневром, а парень грабит, бьет и убивает. В этой паре всё было наоборот, и пока мой знакомый служил отвлекающим фактором, Наташа проходила мимо, а проходя мимо резко била, отбирала и убегала.
И вот я остался с этим молдавским гопстопшиком один на один. Зная о дефектах своей внешности и о силе тела, Наташа брала мужчин так же, как брала деньги – то есть быстро и без учета чужих желаний. Я очень понравился Наташе, поэтому бить меня она не стала, и вместо этого просто положила мою руку себе на грудь. Это была самая первая встреча моей руки с чужой грудью, и во мне были очень смешанные чувства: с одной стороны восторг, а с другой стороны желание наложить на себя руки, но наложить на себя руки я не мог, поскольку одну мою руку Наташа наложила на себя, я же просто наложил в штаны. (Для кого-то это веселая игра слов, для меня же это обосранные штаны.)
Дальше «мятия титек» дело не пошло, поскольку это была прелюдия, а когда должно было произойти «то самое», Наташу благополучно посадили в женскую тюрьму, где она доминировала и властвовала, пока ей не всадили перо в бочину.

 

***

Всплывающие в моей голове воспоминания не были бы столь ужасными, если бы они были бы просто воспоминаниями, но вместо этого меня просто засасывало в моё прошлое, и я был самим собой, забыв, что это прошлое, а впереди в будущем есть настоящее.

Казалось, нет и не может быть ничего страшнее собственного прошлого, настоящего и будущего, но это лишь казалось. Моим самым главным страхом было потерять Джулию, и я считал, что потерять её я могу лишь тремя способами: либо она уйдет от меня, либо я умру, либо умрет она… Лишив меня Джулии посредством моей смерти, кошмары в моей голове решили показать мне, что могло быть и иначе.

Я думал, что знаю о Джулии всё, но как оказалось, мой мозг просто скрыл от меня то, что я не хотел бы о ней знать. А что мы обычно меньше всего хотим знать? Правильно, сексуальное прошлое.
Я был первой и единственной настоящей любовью Джулии, а она была моей, но как у меня до нее был опыт с другими девушками, так же опыт был и у нее. И из всех тех кошмаров которые я пережил во время жизни и после неё, нет и не было ничего более кошмарного и мучительного чем пережить вместе с ней её прошлый сексуальный опыт. Это было так же неестественно и болезненно, как психически здоровому отцу смотреть на сексуальные игры своей дочери.

***

-Может в этом и есть настоящий ад: не иметь конца, не помнить начала, и постоянно вновь и вновь переживать повторение прошлого.

Очередной мой кошмар начинался с мучительных воспоминаний Джулии и её первом сексуальном партнере, с которым она провстречалась чуть больше двух месяцев.
Он посмотрел на меня, я не видел этого, но я почувствовал на себе его тупой взгляд. Затем я посмотрел в его сторону и наши взгляды пересеклись. (Его тупой, и мой леденящий души).Его душа не леденела, поскольку на её месте был засохший кусок дерьма.
В его взгляде читалось «Да, чувак, я многое делал с твоей девушкой».

-Нет, мудила ты эдакий, со своей девушкой ты делал многое, со своей. С моей ты не делал ничего. К моей ты даже не прикасался. Моя девушка даже не заговорила бы с таким дерьмом, как ты.

Как только я закончил последнюю фразу, он тут же помрачнел, затем так же быстро «потускнел» и сдулся, как воздушный шарик. Словно всё его существование держалось на том, что когда-то он делал плохо девушкам, делая хорошо себе.
Я не смог сдержаться и не поддаться щемящему душу соблазну. Я подошел к его сдувшемуся телу и начал обильно мочиться на него. Его тело шипело, словно я лил на него серную кислоту, или словно обливал демона святой водой. И всё до тех пор, пока от него не осталось лишь мокрое место.

***

 

Я был большим любителем мировой истории. Я любил просто слушать, и просто переживать события давно и недавно минувшего прошлого. Любил раритетные вещи, но только те, которые не были лишены вкуса.
Еще в раннем детстве, я никогда не представлял себя на месте героев боевиков, не чувствовал их эмоции и не переживал вместе с ними события – я лишь безучастно наблюдал со стороны. А вот если я смотрел «исторический» фильм, то я не просто наблюдал за неким мальчиком гуляющим по просторам древнего мира – я был им, и я чувствовал эту невыносимую жару, песок под ногами и его пещинки парящие в воздухе. Я бродил среди динозавров, и поедал вместе с ними плоть убитой жертвы. Я боялся прихода «белых», и я боялся прихода «красных».
А потом, перед самой смертью, я понял, что все эти фильмы и книги меня давно не радуют. Они доставляют какое-то приятное чувство, но оно далеко от радости и наслаждения. Скорее, это напоминает почесывание зудящего места, когда первые секунды тебе приятно, а затем больно, и ты зачешешь до крови, и это место будет болеть. Так же и фильмы про историю – я устал переживать чужие истории и переживать по этому поводу. Я устал наблюдать за тем, как строятся и рушатся империи, как все начинается с надежды на одной крови, а заканчивается разочарованием на другой крови. Я устал переживать рождения и смерти, которые длятся долго, но проносятся за мгновение, и кончаются ничем.
И сейчас, вспомнив это, я вспомнил то, чего, как мне казалось не могло быть: это я повредил на кухне газ, дойдя до какого-то невероятного отчаянья, и решив уснуть вечным снов. И вот он сон, и по ту его сторону одни лишь кошмары, и одно лишь бесконечное переживание пережитого.
А начиналось мое отчаянное состояние с алкоголя, который должен был веселить, но вместо этого привел меня к воспоминаниям о маме. И эти воспоминание так сильно взяли меня за горло, что я просто вырвал газовый шлаг из стены, увидев в нем не то змея искусителя, не то будущую петлю.
Немного успокоившись, я попытался вставить шланг обратно, и вроде мне это удалось. Так думал я тогда. А сейчас, я вновь переживаю всё то, что привело меня к смерти, но уже наяву. (Вернее, забыв, что это не явь).

 

***

 

Я стоял и смотрел, как песок беспристрастно бьется об крышку гроба. Я понимал, что никогда не буду к этому готов, и хотел верить в то, что мне никогда не придется увидеть подобное. Но я стоял посреди московского кладбища, а песок всё сыпался и сыпался. Тело предавали земле, а казалось, будто бы зарывают мусор. И этим «зарытым мусором» была последняя человеческая жизнь, которая не была мне безразлична. Я никогда не умел плакать, и эта невозможность выплакаться разрывала изнутри. Я оставался один на один с этим миром. Я оставался один в этом мире. Я хоронил мать.

 

***

Я всегда любил одиночество, но мне всегда было с кем его нарушить. В тот день я лишился альтернативы, и одиночество стало удушающим.

Мне было кому позвонить, и наверное было с кем поговорить по душам, вот только души больше не было. У меня оставались хорошие подруги, с которыми можно было говорить, как с самим собой… и в самые отчаянные моменты я брал в руки телефон и нажимал кнопку вызова. Шли долгие и томящие гудки. С каждым новым гудком я понимал, что никто мне не ответит. И за те 30-40 секунд пока шел вызов, я успевал потерять желание изливать душу, и испытать облегчение оттого, что никто мне не ответит, что не с кем не придется говорить, и что моя боль, так и останется только моей болью.

 

***

Под ногами была земля, а на земле были дороги. Дороги, по которым больше не хотелось идти.
Где-то в разных уголках этой земли были зарыты кости всех тех, кто меня растил, кого я любил и кто был мне по-настоящему дорог. Хотелось, чтобы наступил и мой черед.
Я не верил во встречи в загробном мире, мне просто уже совсем не хотелось земных встреч.

***

Мама моя была большей выдумщицей, и именно от неё мне досталась любовь к литературе и к игре в слова (каламбуры).
В Израиле я очень полюбил «хасу» - листья салата, которые кладут в бургеры в макдонельсе. И каждый раз нарезая хасу, я представлял, как в кухню входит мама и говорит:

-Что, режешь дедушку Хасана?

Папа же мой был довольно строгим, и найдя однажды его тетради с рассказами и заметками, мне было сложно поверить в то, что тот строгий и жестокий в проявлениях своей любви человек был способен писать подобные тексты.
Отец никогда не выбирал выражений, и пытаясь принести пользу своим близким, наносил больше вреда. Он напоминал человека, который видит старушку с тяжелыми сумками, и решает помочь ей, но помогает своеобразно, и вместо того, чтобы донести сумки, отбирает их и выбрасывает содержимое в мусорку, отдавая старушке пустые пакеты со словами «Ступай мать, и пусть путь твой будет легок».

Если в детстве я отказывался кушать, отец говорил мне:

-Если ты не съешь всё это, я тебе это в жопу затолкаю.
-Может, тогда уже просто в унитаз кинешь? – вмешивалась мать, и отец уходил курить на балкон, обиженный не пониманием его заботы к сыну и недооцененностью его методов воспитания.

Мама обожала жаренные лепешки «питы». Но отец всегда съедал последние.

-У нас осталась пита?
-Нет, нету питы.
-Сам не тупи ты.

Когда к нам в дверь стучались свидетели Иеговы и прочие понятые, мама всегда провожала их одной и той же фразой «Отче нас, иже еси да не беси!». Сейчас её могли бы засудить за оскорбление чувств верующих, а тогда «свидетели» просто терялись и пугались.

***

Но мамы не стало, остался лишь я… Последний свидетель её дней.

 

 

***

 

Очередной кошмар наяву в отсутствии других вариантов реальности начинался с длинного коридора вновь ведущего в кабинет Сталина.

-Что ж, Сталина я не боюсь.

Невольно открыв массивную дверь кабинета, я увидел привычную обстановку, вот только это была привычная обстановка не сталинского интерьера, а привычная обстановка кабинета австралийского диктатора.
Диктатор вновь стоял лицом к окну и спиной ко мне.

-Ты бы вызывал специалистов, пусть разберутся с кондиционером, он же парит, как в бане – услышал я грузинский голос из соседней комнаты.
-Впервые вижу грузина, который жаловался бы на жару. – ответил австралийский диктатор.
-А вот и наш маленький домашний вредитель, представитель титульной нации, который женился на американской еврейке, и уехал в проклятый Исраиль. – сказал выходящий из соседней комнаты Иосиф Сталин, глядя на меня.
-Вполне осязаем, Ёся.
-А если осязаем, значит наказуем.
-Устроим ему «улицу сизам»?
-Давай лучше поиграем с ним в ту игру, в которую он годами играл со мной.

Свет резко погас, а затем так же резко включился, и я остался один в кабинете.

-Вы уже держали меня в местной тюрьме и мучили чужими голосами и неизвестностью. Думаете, второй раз сработает то, что не сработало в первый? – сказал я «пустоте».
-Ну, да, глупо бить человека туда, куда ему не больно. – отозвалась пустота, обращаясь скорее не ко мне, а к другой пустоте.

 

***

Когда наступил 2017 год, я взял за правило стараться, как можно чаще записывать все события произошедшие со мной и заинтересовавшие меня события мировые. Вспоминая, как мне не хватало «дневников памяти» в 2031 году, я решил, что должен начать их вести. Это была первая причина. Вторая причина была в том, что каждый год воспоминания искажаются, поскольку мы кому-то в чем-то превираем, и «общественная версия событий» постепенно становиться официальной даже для нас. Так же мы забываем истинные мотивы своих поступков. Ну, и конечно же, мне будет интересно однажды сесть и перечитать свою жизнь, прожить её ещё раз… И я помнил этот день, и это была первая и единственная запись в моем дневнике, но переживал я её совсем иначе…

Мы с Джулией стояли на остановке и к нам подошла русская женщина похожая на исполнительницу песни «А я сяду в кабриолет» и попросила зажигалку.

-У тебя такая красивая дочь – сказала женщина.
-Это моя жена.
-Правда зачуханная вся – продолжала женщина игнорируя мой ответ.
-Проходите.
-Я со сна.
-А я пихта, идите от сюда.
-Я не сосна, я со сна.
-Мне вам в ладошки насрать от радости?
-Красивая у тебя дочь.
-Это мой сын.
-О времена, о нравы. Как говорил Черчилль.
-Вам у Черчилля нужно было учиться правильно бухать, а не о нравах судить.
-Да Бог всем судья. Я пойду.

Женщина ушла, и тут ко мне обратилась Джулия.

-Пап, ты думаешь она догадывается о нашей связи?
-О какой связи? И какой папа?
-А, что если в школе узнают? Тебя же лишат родительских прав, а мне опозорят….
-Смешно.
-Нет.

Я смотрел на Джулию, а она смотрела на меня, за мгновение переставая быть собой нынешней и становясь собой прежней. Через несколько секунд таких стремительных изменений, рядом со мной стояла уже не моя Джулия, а маленькая девочка, которая резко заплакала и стала кричать на незнакомом языке.

-Помогите! Помогите! Это не мой папа.
-Что ты такое говоришь?
-Это ваша дочь? – спросил меня о чем-то стоящий рядом мужчина.
-Я не понимаю, на каком языке вы говорите?

Мужчина резко ударил меня в лицо, и я пришел в себя скованный наручниками в полицейском кабинете.

-Я буду вашим переводчиком. Но в ваших же интересах говорить правду. – сказала мне странная и неприятная женщина.
-Что происходит? – спросил я.
-Это вопрос к вам.
-В чем меня обвиняют?
-В растлении малолетней.
-Каком растлении? Кого?
-А вы многих растлевали?
-О чем вы? Я пальцем никого не тронул.
-У девочки, с которой вы стояли на остановки множество синяков и ушибов. Куда вы везли её?
-В армию. Это моя жена. Джулия Бесчастнова…
-Жена значит?
-Да, жена. И ей 22 года, какая из нее девочка?
-Ты понимаешь, что с тобой будет, когда тебя в камеру приведут?
-Где эта ваша девочка? Я хочу увидеть её.
-Увидишь на суде, если переживешь ночь в тюрьме. Мразь.

«Допросы» на этом почему-то закончились, и меня стремительно перевели в тюремную камеру, где тут же начали бить, едва увидев бумагу, с которой меня в эту камеру завели. Страшно не было, поскольку где-то внутри себя я отпустил страх и был готов умереть, не понимая, как возможно всё происходящее.
Но затем страх вернулся, едва я увидел среди бьющих очертание знакомого лица. Это был отец Джулии, а за его спиной смеялся Иосиф Сталин.
Сталин глубоко затянулся дымом из своей трубки, и выдыхая окутал дымом всё пространство.

 

***

Дым растворился утренним туманом, который стоял на школьном дворе израильской школы. Мне 13 лет, и я ждал этот день полтора месяца. Мы недавно переехали с мамой из Москвы, и это уже вторая школа, в которой мне довелось учиться за эти короткие полгода.
Я ждал этот день, поскольку сегодня было 14 февраля 2006 года, и именно сегодня я решил признаться Юле в своих чувствах. Я еще не разу с ней не разговаривал, но она жила в моей голове с того самого январского дня, когда выходя из своего класса на третьем этаже, я увидел её сквозь толпу. Я решил тогда, что она будет моей, нужно только подойти… Но я не подходил. Вместо этого я ждал особый случай, и вот он настал.
Я дождался её возле выхода из здания, и окликнув подошел к ней.

-Можно тебя на минуту? – спросил я её.
-Ма? («Что?» - спросила она меня на иврите).
-Ничего, прости. – сказал я, понимая, что не учел возможности того, что она не знает русский язык.

Она ушла, бросив мне на прощание брезгливый взгляд.

-Ну и ладно, я еще выучу иврит, и ты еще будешь моей. – сказал я тихонько ей вслед, но она успела уйти и не услышала моих слов.

В школьном коридоре было подозрительно тихо, а из двери ведущей на улицу бил нереально яркий свет. И я пошел на этот свет, понимая, что сегодня я входил в эту дверь с одной целью, а выхожу совсем с другой. Я планировал выйти в эту дверь вместе с ней, а выхожу с очередным планом о том, как сделать её своей.

Выйдя за дверь и дойдя до ворот школы, я почувствовал легкий удар в ногу. Я обернулся и увидел Патрика, чернокожего француза, который держал в страхе всю школу. Я посчитал, что это был случайный удар, а если не случайный, то лучше сделать вид, что я принял его за случайный. Но как только я повернулся к школьным воротам, последовал новый удар…

То, что произошло дальше, было, наверное, тем самым мигом, когда перед смертью перед твоими глазами проносится вся твоя жизнь. И я увидел… (Много ли накопилось жизненных впечатлений за 13 лет…)

Скучно жить. Нечем заняться. И всё в таком духе.
А теперь представь, что из киноленты твоей жизни, убрали все те моменты, в которых тебе скучно и не интересно. Представим, что ты парень, и представим типичные ситуации, которые по определению не могут быть скучными. Может быть не радостными и не желанными, но точно не скучными.
Так вот. Ты взял и родился. Вроде, как с пустого места. Рождение мало кто помнит и мало кто осознает, но это рядовое для всего мира событие, совсем не рядовое для конкретно взятого и рожденного на свет человека.
И да, я не зря сказал, что именно «Мало кто» помнит и осознает свое рождение. Я, к примеру, при желании умею возвращаться в день своего появления на свет, и видеть всё глазами самого себя. Вижу и сейчас. И мне жутко. Я голый, маленький и беспомощный. Советский союз только распался, а за стенами больницы все летят обломки вчерашнего светлого будущего, которое никогда уже не наступит, в том виде, в котором его нам рисовали кровавые маляры 20-го века. Все что они писали кровавой краской, превратилось в квадрат Малевича, потому что кровь почернела. И вот на этом черном фоне, нам еще предстоит писать наше завтра, спотыкаясь о тени прошлого.
И все же я родился.
-Боже мой, как же все психоделично, красиво и жутко.
И ведь, я этого еще не понимаю. Я это лишь чувствую. Как любовь, которую понять не можешь, но чувствуешь, а значит понимаешь на клеточном уровне.
Может однажды я умер в той больнице в которой родился, и от того рождение здесь кажется таким жутким? Хотя, что значит «может»? При рождении я пережил клиническую смерть. 7 минут не дышал. Затаил дыхание и смотрел стеклянными голубыми глазами на белый потолок и дядю, который рыбачил надо мной пытаясь поймать мою ускользающую душу на крючок и прописать её в моем крохотном теле. И ему удалось. Спасибо! Так странно, сейчас сказав тебе «спасибо», я чувствую такое облегчение и такой покой. Словно ничего страшного после моего рождения со мной не случится. Возможно в одном из миров. Но, мы не в том, мы в мире этом.

Итак рождение. Тебя не было, и вот вдруг ты есть. Так? Нет. Ты был, был изначально. Только ты себя не помнишь. И точка нового отсчета времен начинается сейчас. Но мы же договорились, выкинуть из жизни все скучные и проходные моменты. Оставить только лютый треш, и безудержное веселье, вперемешку с экшеном и безрассудством. Что может быть более безрассудным, чем родиться на свет? Наверное, жить в нем. Так я и сделал. А был ли выбор? Тогда не было. Ну вот и хорошо!
Мы же договорились, что не будет скучных моментов. А это значит, от одного события, до другого, не будет передышек и времени осознать происходящее. Из одного месяца, мы будем перескакивать в другой. Обнаруживая себя более взрослыми, более опытными. Но, нам не будет понятно, откуда взялся опыт и как изменился возраст. А ведь, так мы себя и помним. Эпизодами, по нарастающей, хаотично, быстро. И только рассуждения автора отвлекают от схождения с ума, от количества безумства на квадратный метр памяти.
Родился, и сразу разбил коленку о железную коробку для игрушек. Весело гулял по квартире, дурачился. И вдруг увидел, что коленка разбита, а на ней запекшаяся кровь. Не болит, не жжет, не беспокоит. Но, вид крови для ребенка, как красное для быка. Вид собственной крови, как команда ФАС. По правилам нужно заплакать. Этикет требует. И ты плачешь. Мама жалеет. Видит, что кровь запеклась, и вряд ли болит, но жалеет. Искренне. Нужно жалеть, нужно. Мужчины не плачут, но боль создана для того, что бы сигнализировать мозгу о том, что тело повреждено, и нужно принимать меры. А плачь ребенка, создан для того, чтобы сигналы тела, дошли не только до безоружного мозга ребенка, но и до вооруженных до зубов аптечкой родителей, которые придут на помощь. Если отучить ребенка плакать, посылая сигналы о бедствии, можно лишиться ребенка. Мужчины не плачут. А дети плачут, чтобы иметь шанс вырасти, и стать не плачущим мужчиной.
Мама перестала жалеть. Нет, не устала. Просто ей сейчас не до того. Она пластырями затягивает огромную рану на твоем подбородке. Потому, что ты бежал, и упав, проехался лицом по жесткому ковру. Когда приедет бригада скорой помощи, они восхитятся смекалкой и умением твоей мамы, которая стянула рану так, что ее даже не пришлось зашивать. И шрам столь незаметен по прошествии лет... Но, после они нагло отчитают твою маму, узнав, что у нее нет медицинского образования, даже в зачатке. И что не стоит оказывать ребенку первую помощь, если не проходили специализированных курсов. А то, что спасла ребенку внешность, ну так могла бы и не спасти, а наоборот ухудшить. Молодец, что спасла, но не молодец, что могла не спасти. Поэтому молодцы мы.
Ау, да что ж такое. Прыгал с горки на горку, и расшиб лоб. Проваливаешься в попытках понять, что было дальше, и понимаешь, что вместе с тобой проваливаются годы, и ты обнаруживаешь себя сбитым старыми ржавыми качелями. Это Дима, разбил тебе лоб по новой. И ты истекая кровью, идешь к подъезду, через весь двор. Капли падают на серые ступеньки подъезда, и оказав тебе первую помощь, бабушка спешит скорее убрать подъезд. Три этажа. Как хлебные крошки, чтобы не забыть дорогу назад.

-Всё, надоело мне получать от жизни увечья. Можно сменить формат воспоминаний? Ну?!
Не только же увечьями запомнилась жизнь. Не только в этом был адреналин и веселье.
Можно? Спасибо!
А можно, вообще никогда больше не получать травм? Нет?
Что??? Еще предстоит порезать руку, вывихнуть её же, и …. Блин, ну хватит. Я понимаю, что список еще длинный: раз 50 мизинцем об тумбочку стукнуться, упасть с гаража, упасть с горки, получить булыжником по голове. И тд. Но можно мне другого тамаду? С другими конкурсами и подходом к организации моей жизни. Этот че-то как-то ну ващеее.
Ладно, фарш невозможно повернуть назад, но можно хотя бы хлебом и луком разбавить. Спасибо.

 

Есть в закромах памяти воспоминания о таких событиях, которые воспринимаешь как данность, ну было и было, чего уж теперь. И всё до тех пор, пока не начнешь эти воспоминания рассматривать более детально. Даже не более детально, а пока не поймешь, что эти воспоминания были на самом деле. Тебе это не приснилось, ты не прочел об этом в книге, не увидел в фильме, и даже не услышал от друга. Нет, это всё и в правду было с тобой. Ты был главным героем этих событий, и весь мир вместе с твоим личным режиссером жизни, наблюдали то, что происходит с тобой. Давились попкорном, комментировали происходящее, лили слезы и смеялись, а так же ставили ставки на то, сумеешь ли ты выпутаться из ситуации.

Тебе лет семь. Ребята постарше спрашивают тебя, видел ли ты когда-нибудь женские прелести.
Ты отвечаешь что видел. Тогда ребята просят тебя описать, что именно ты видел. И ты немного растерявшись, описываешь то что совсем мельком видел в кино, но что так четко тебе запомнилось.
И ребята, которые тоже что-то такое видели в кино, искренне тебе завидуют, приняв твои слова за правду. Они ведь, только в кино видели. А ты в жизни. Ты радуешься. Сумел обхитрить старших.
Они не унимаются, и просят рассказать, где, у кого и как. И ты рассказываешь три на ходу сочиненных рассказа.
Прелесть детства в том, что когда ты придумываешь небылицы, ты и сам в них веришь.
А значит, все ты видел. А значит, ты не просто хитрец и смекалистый лоб. Нет, ты еще и успешный альфо-самец, гроза района и седые волосы на головах матерей красивых девочек. О да, детка… Жизнь прекрасна. И не важно, и кто докажет, что всего год назад, ты считал, что мужчины и женщины, совсем не отличаются тем что ниже пояса. Просто у мужчин ноги волосатые, а у девушек нет. Это мамы рожают девочек, а папы мальчиков. О детство в 90-х, ты прекрасно и непорочно. И не возникает смысловых парадоксов, о том, что если мой папа родил меня, то он моя мама, а моя мама мой папа.
А потом ребята постарше берут тебя с собой в посёлок. После недолгих блужданий, вы натыкаетесь на двор, в котором растет черешня.
И тебе доверяют, пробраться сквозь забор, и набрать черешни. Минут 15 ты орудуешь на дереве, и все хорошо. Но после ты видишь, как в окне дома появляются тени. Боже как страшно. Ты пытаешься слезть. Надо бы прыгать. Но не прыгаешь. Остаешься на месте. И вот хозяйка дома выходит. Бьет тебя веником. Ты спускаешься. Отдаешь ей наворованную черешню. Выслушиваешь долгую мораль, про то, что она сама покупает черешню на рынке. Думаешь, какой же надо быть дурой, что бы иметь свою черешню, и покупать на рынке. Она грозится сдать тебя родителям.
О боже, если, что-то страшнее в детстве, чем «Сдача родителям».
Ты дерешься с мальчиком из соседнего двора. Вас окружает человек 20, которые болеют и подначивают вас. Ты каким-то образом ударяешь его по руке так, что у него вылетает ноготь. Драка прекращается. Тебя стыдят тем, что так не поступали даже фашисты. Ты не можешь взять в толк, какое отношение имеют злостные оккупанты и их методы пыток партизан, к случайному стечению обстоятельств. И тебя ведут всем двором к родителям. Дверь откроет бабушка. И тебя посадят под домашний арест на все лето. За то что случайно в честной драке сломал кому-то ноготь.
Вели на суд всем двором. Весь двор был зрителем и болел. Подначивал. Где суд над ними? Где логика в детстве?
И эта женщина, которая тебя сейчас ругает. Она напугает тебя. И ты будешь молиться, чтобы она отпустила тебя. И она отпустит. И ты наговоришь ей все маты, которые знаешь, после того, как она закроет калитку. И будешь, считать, что прав. Имеешь право. Это весело. И для ребят, что вдалеке наблюдают, ты герой. А на деле залез в чужой двор, воровал чужие дорогие ягоды. Был пойман и отпущен без финансового и физического вреда. И после нанес моральный урон человеку, за бесплатно съеденную черешню, за сочувствие и отпущение.
-Можно вернуться в прошлое, и набить себе семилетнему морду? Нет? Жаль…

 


Злые девяностые, мы все оттуда родом, но память притупляется с каждым новым годом. Память так скупа, что не дает усвоить – новый мир по новому всегда трудно строить.

В начале девяностых, с лица земли пропала огромная страна, оставив на своем месте вместо одной большой себя, полтора десятка больших и маленьких стран. Подпольный миллионер Корейко наворившись на революции и её последствиях, ждал, когда, наконец, капитализм победит социализм, и он сможет тратить свои миллионы. К моменту победы капитализма над социализмом, гражданину Корейко должно было исполниться 100 лет, неплохой повод выйти из подполья. Корейки всего союза, вряд ли дожили до развала СССР, а вот их братья по классу, вполне себе да. Примерную схему того, как многие поднялись в 90-е, описаны в творческом пути гражданина Корейко из романа «Золотой теленок».
Исчезло СССР, а его наследие осталось. Причем и хорошее и плохое наследие. Остались дома, заводы, каналы, остался мутировавший менталитет, ненависть ко всему западному на фоне непреодолимого желания обладать ненавистным западным. К примеру, один товарищ сказал «Хрещев будет гореть в аду только за Хрущевки». При этом, Хрущевки при Хрущеве строились на 20-25 лет, то есть, были временным жильем, и лично Хрущев, не несет ответственности за то, что его временные дома, стали вечными для граждан разваленной страны. При этом до Хрущевок страна жила в деревянных бараках и тесных коммуналках. При этом Хрущевке могли позавидовать многие иностранцы эпохи Хрущева. При этом, около 60 000 000 были розданы народу практически бесплатно.
Причем здесь СССР? Я даже не родился в нем, не то что бы не жил… Стоп мотор, скажу иначе: Мне же, родится в СССР - не довелось, и был я зачат накануне августовского путча 91 года, и рожден на осколках СССР. Если бы не общение с родителями и просто взрослыми людьми, если бы не любовь к истории, я бы с трудом понимал бы сейчас фильмы той эпохи.

-А что там насчет Хрущевок?
-Эмм. В общем, большая часть из нас родилась и выросла в них.
-Я вырос в деревянном доме.
-А я вырос на деревянных игрушках
-А я играл в детстве с картошкой.
-Я так-то тоже, мы же белорусы.

Времена моего детства кажутся мне крайне устаревшими во всех отношениях. Мир, в котором я рос, уже давно перестал существовать. И с какой-то ностальгией вспоминаются вырезки из газет, вместо репостов. Тетради вместо ворда. И 4 не съеденных мороженых, ради покупки аудио-кассеты, на которой из 10-15 песен, у тебя нет всего двух.
Прошло 5 лет. Всего. Было время, когда ты считался крутым, если у твоей мамы или у твоего папы был знакомый, у которого был сотовый телефон. По этому я не скучаю, ибо комфорт есть комфорт. А вот по уюту скучаю. Нет уюта в репостах, ворде и аудио-онлайн. Комфорт есть, а уюта нет.
Но. 5 лет назад, я мог только вырезать из газет статьи и заметки, сегодня могу распечатать. 5 лет назад, я мог только писать своим инопланетным почерком в тетрадь, сегодня могу делать все тоже самое, только при этом еще и в ворд перегонять. 5 лет назад мой музыкальный вкус был значительно уже чем сегодня, но, каждая песня заставляла остановиться, а сегодня песня стала фоном. И мы сами, и всё, что есть в этом мире, стали лишь фоном. В жизни не стало меньше жизни, просто нас в жизни стало меньше. Всего стало много, а нас мало.

  

И тут я понимаю, что вся эта прокрученная в голове автобиография не имеет ко мне никакого отношения… Я помню всё это, но это был не я, и было это не со мной. Словно сидишь ты на краю мира и…

И вот сидишь ты на краю мира. Сидишь себе тихонько, и плюешь в бесконечность. И вдруг понимаешь, что ты и есть эта самая бесконечность. Да, да. Ты и есть эта самая бесконечность. И нет иной бесконечности, кроме тебя самого. И весь мир вокруг, это ты. И все звуки этого мира, это звуки исходящие из тебя. Нет ничего вокруг, все находится в тебе. Ты и есть все. Ты и начало, и конец, и середина. И верх и низ. И далеко и близко. И черное и белое. И робкое и смелое. И большое и маленькое. И все это ты.
Ну, а потом ты теряешь это состояние. И мир вокруг, начинает существовать вопреки тебя. Хотя, казалось бы, не станет тебя, не станет и мира вокруг. Миллиарды людей рождались и умирали, и мир оставался. Но, как только не станет тебя, в ту же секунду не станет и мира вокруг. Ему незачем будет быть, ведь нет его носителя. Нет его создателя. И создатель этот, это ты. И это твой мир погибнет, а чужой останется. Если тебе дело до чужого мира? Есть, в то время, когда нет дела до своего.


Помню, как на кухне (воспоминание черно-белое и со странными звуковыми эффектами), сидели мужчины, и варили что-то в кастрюлях. (Собственно, от этого воспоминание и черно-белое, и звуковые эффекты такие странные).
На кухне варился мак, который отец либо покупал, либо собирал в специальных местах. Стоит ли говорить, какое влияние оказывает вдыхание испарений от варки такой дряни на ребенка?
Моя мама наркоманкой никогда не была, она даже не выпивает. Ни разу в жизни не видел маму пьяной. Ни разу. И отец не пил. Но, всегда имел в доме начатую бутылку водки, и полоскал ей рот, чтобы если его спалят в наркотическом опьянении, по запаху перегара, решили, что он в опьянении алкогольном.
Я начинаю задумываться, если мама моя не была наркоманкой, зачем она продолжала жить с наркоманом, который варит на кухне наркоту с друзьями при грудном ребенке, и убегает в окна, когда за ним приходят, оставляя ребенка под дулом автомата? А было, ведь, и такое. И не такое тоже было.
С одной стороны, мама просто верная женщина, наивно, до последнего верившая, что что-то в отце можно изменить. Это были девяностые, и поскольку при советской власти страну убеждали, что наркоманов в СССР нет, то и понимание того, что героиновая зависимость не лечится – просто отсутствовало в головах многих жен, отцов и матерей. А с другой стороны, отец держал маму в постоянном страхе за её жизнь, за мою жизнь, и за жизнь маминых родителей.
Отец начал свой уголовный путь с подросткового возраста, и в момент знакомства с мамой, имел уже несколько «ходок», и собственно мама понимала, чего можно от него ожидать, особенно учитывая его наркотическую невменяемость, распад личности и взрывной характер.
Второе моё воспоминание из детства, значительно страшнее для меня, чем варка непонятных зельев на кухне. Тогда я не понимал, что происходит, и объяснения получил уже будучи подростком. Я не помню сколько мне было лет, но я вошел в комнату, и увидел плачущую маму лежащую на полу, и отца, который бил маму моим детским велосипедом. Позже, я узнаю, что отец был часто не в состоянии уколоться или найти вену, и этим приходилось заниматься моей маме. Если она промахивалась, следовала вспышка гнева отца, и иногда мама расплачивалась за ошибку физически.
Так моё воспоминание плавно перетекает в будущее, за несколько месяцев до развода родителей. Мне было шесть или семь лет, и это было самое счастливое воспоминание моего детства. Мы шли с родителями зимой возле покрытого льдом канала. А затем я лёг на снег, и стал смотреть в небо. В небе были десятки и сотни далеких звёзд. Я еще не знал, что это лишь эхо света погибших планет. Не знал и того, что через несколько месяцев, у мамы случиться удар, и ей предстоит перенести сложную операцию на голове. Отец заберет меня у дедушки с бабушкой. Все будут говорить мне о том, что мама не выживет, и мне маленькому мальчику стоит готовиться к принятию её смерти. Её похоронили заживо, но, она выживет, и подаст на развод. Вернувшись с больницы и того света – совсем другим человеком. Человеком, который больше не боится моего отца. Человеком, для которого важнее всего в жизни – выжить. Уже не важна моя жизнь, и жизнь её родителей. Важна лишь она. Материнский инстинкт не атрофируется полностью, и его зачатки сохранятся, но это не помешает маме спустя 6 лет за границей, посадить меня в тюрьму, затем добиться моего перевода в интернат, а затем вернуть меня в дом, после того, как в социальной службе объяснят, что без меня она больше теряет, чем получает, и за интернат нужно платить, при этом лишившись многих государственных льгот и привилегий, и статуса матери одиночки.
Но, это будет потом. Всё потом. А пока, только небо, только ветер, только радость впереди.

 

У мамы часто менялось настроение, и вот однажды года за три до развода, у мамы так же поменялось настроение среди зимы, и она наспех одела меня, и мы пошли гулять на улицу в минусовую погоду.
Спустя примерно 10-15 минут, приехал автобус с «маски-шоу», и выломав нашу дверь, добрые дяди в масках вывели моего отца с закрученными за спиною руками. Я этого не видел, или не помню. А по сути, если бы не мама, получил бы психологическую травму, и страх того, что кто-то опять выломает дверь.
Страх, который найдёт меня спустя 6 лет, и уже не вопреки маме, а благодаря ей. Мою закрытую на защелку дверь выломают два полицейских, мне так же как и отцу скрутят руки за спиной, и выведут меня по лестнице вниз. Отвезут в участок, а после посадят в Израильский следственный изолятор.
И только теперь, сопоставив эти два события, я давно простивший мамино предательство меня, задумаюсь о том, а не предала ли моя мама отца в 90-е, и не вызвала ли она ОМОН? Бред, всего лишь совпадение.
Всегда на допросах, когда маму вызывали, как свидетеля, как жену, как возможную соучастницу, мама отказывалась что-либо говорить, и хранила своё законное право на молчание.
Так гласит легенда.

 

В детстве, я естественно не знал, ни про наркотики, ни про то, что мой папа не уезжает в командировку, а просто в очередной раз садится в тюрьму.
Я и сам учавствовал в махинациях отца. И мама тоже участвовала. Естественно, не стану описывать процесс превращения долларовой банкноты в 10-ти долларовую, что в девяностые было огромной разницей. Описывать процесс превращения не стану, зато расскажу свои воспоминания.
Когда мужчина меняет валюту, он автоматически вызывает больше подозрений, чем женщина. Особенно, если мужчина в уголовных татуировках на пальцах и руках, и кулаках набитых вазелином. Особенно, если женщина с длинной косой и внешностью невинного ребенка, и особенно если к женской внешности невинного ребенка добавляется вполне реальный ребенок.
Дома долларовые банкноты превращались в десятидолларовые, а на улице мама со мной искала обменики, в которых эти доллары менялись на рубли. Мы отходили за угол. А затем мама взяв меня за руку, просила бежать не оглядываясь. Сама же мама оглядывалась каждые несколько секунд. Неизвестно, через сколько времени, до людей в обменнике дойдёт, что их развели и кинули на бабки. И как быстро бегает охранник.
К счастью, это были девяностые, и во многих местах, работали люди плохо знакомые с валютой, и способы проверки валюты на месте, очень уступали сегодняшним.
А мы бежали… Бежали не оглядываясь.

Сейчас на секунду остановив и без меня остановившееся «прекрасное мгновение», я понимаю, что должен бежать. Это единственный способ остаться в живых. Но замершее мгновение оживает, не оживляя замершее вне этого прекрасного мгновения прекрасное мгновение. И удар…

Меня били и душили толпой, а за воротами стояла она и внимательно и безэмоционально наблюдала. Это была то ли Юля… то ли моя смерть… Рядом с ней стоял и дымил трубкой Сталин, улыбаясь мне, и впиваясь зубами в её нежную шею.

 

 

***

 

 

Кондиционер охлаждал комнату, и было понятно, что именно он создает уют. Большое окно в полстены было завещано толстой черной шторой, и вся тщательно подобранная атрибутика не стоила ровным счетом ничего, если бы не работал кондиционер. Убери из этой комнаты прохладу, и жить станет невыносимо.
Диву даешься, представляя, как в древности по этим улицам ходили люди. Невыносимая жара с высокой влажностью сводила с ума, и не было совсем никакой альтернативы. Неоткуда было взяться прохладительному напитку или просто холодной воде. Нельзя было пройдя по раскаленной улице зайти в дом и включить кондиционер. Нельзя было за несколько минут сменить климатические условия и почувствовать этот невероятный контраст, который столь привычен нам, и который свел бы с ума жителей древнего мира.
Уверен, что телевиденье и интернет произвели бы на них меньше впечатления, поскольку они подобны магии, а древни люди живущие среди суеверия верили ей значительно больше, чем мы. И это не смотря на то, что они видели мало её проявлений в жизни, в отличии от нас, которые и Нагасаки с Хирасимой разбомбили, и Космос лишили девственности и овечку клонировали. (И да, мы лишили Космос девственности не смотря на то, что к нам из Космоса прилетало много разного мусора, а вот в обратку мы ничего никогда не отправляли, а потом взяли и отправили, целого человека хернули, лишив Космос девственности с другой стороны).
Я лежал на кровати, и думал о том, как же странно жить так, как я живу. Странно и само по себе, и еще страннее если об этом задуматься. Я родился и вырос среди снегов, и зима была неотъемлемой частью моего и общего бытия, а вот лето бывало так редко и так ненадежно, словно его привозили контрабандой из Африки. Привозили ненадолго и только для того, чтобы подсадить нас на него. Чтобы мы жизнь свою ложили на добывание денег, которые потом можно обменять на пару недель лета в чужом краю. И как в нашу страну попадали маленькие партии кокаина, так же к нам завозили и лето: нелегально и через чужую задницу, оттого, наверное, лето и было таким дерьмовым. Иногда лето и вовсе отменяли, и становилось непонятно, чего мы ждали весь год и за что боролись и для чего жили.
Мое тело лежало на кровати в стране, в котором лета так много, что оно никогда не было в цене. В цене лишь кондиционеры – электрические заменители зимы.
В этой стране, как и в соседних странах, народ и правительство с радостью обменяло бы пару десятков своих жарких дней на пару десятков холодных. И если бы такой обмен стал возможен, Россия перестала бы быть только нефтяным и газовым дилером, а стала бы еще и поставщиком зимы. В России закупались бы дождями, которые она разгоняет на праздники за большие деньги, и за это России поставляли бы солнечное тепло в неограниченных количествах…

Мои мысли сбил телефонный звонок. Я практически не пользовался телефоном и редко знал где он лежит. Я раздраженно встал с кровати, по пути споткнувшись об собаку, выругался и нашел откуда исходит звон мелодии.

-Алё – сказал я.
-Это был последний кошмар, всё позади. Я еду любимый. Я еду…

 

ДЖУЛИЯ

 

 

Я ехала домой на поезде полная радости и предвкушения встречи с любимым мужчиной, с которым так редко вижусь.
Я пересаживалась на городской автобус полная радости и предвкушения.
Я шла пешком домой волоча за спиной огромную армейскую сумку, и я была измотана, но по-прежнему полна радости и предвкушения.
Я подходила к подъезду дома, в котором мы снимали квартиру, я поднималась по ступенькам, давно наизусть выучив сколько их тут.
Я доставала ключ, которым нужно было повернуть замок, и этот момент был самым любимым из всего длинного пути. За этим моментом всегда следовало облегчение от скинутой на пол огромной сумки, и снятых наспех армейских сапогов. После этих традиционных процедур следовало самое важное, что было в моей недолгой жизни. (Я часто ловила себя на мыслях, что именно ради этого я и родилась, а всё остальное происходящее со мной в моей жизни – всего лишь побочный эффект, всего лишь излишки «производства». Грудь наполнилась трепетом и восторгом….)
Но на звук открытой двери, никто не вышел меня встречать. Никто не вышел меня встречать на звук скинутой с грохотом армейской сумки. Никто не вышел меня встречать, когда я скинула с себя армейские сапоги.

-Мой любимый спит, а я так бестактно шумлю – подумала я – Как он вообще терпит меня такую? Я порой так бесцеремонна, и каждый раз поступаю по привычке, не учитывая новых обстоятельств, и даже не разведав, какие они сейчас… А ведь, я мать её, разведчица.

Я тихонько надела домашние тапочки, и решила сначала принять душ, прежде чем увидеть спящего Виктора. Я устала, и приняв душ и став свежей, просто лягу с ним рядом, не стану его будить. Буду долго лежать и смотреть на него, замирая от нереальности происходящего, и нереальности того, что он всё-таки мой.

-А ведь, он и вправду мой! Ага-ага, Джулия, иди себя помой!

Раздевшись и бросив в стирку армейскую форму, я включила душ, дожидаясь пока поток прохладной воды сменится горячим.
Как же я любила наш домашний душ, и нет, не за то, за что любят душ одинокие девушки… Я любила наш душ за его мощный поток, и нет, опять же, не за то, за что любят его одинокие девушки. Просто таким душем можно удовлетвориться, и нет, не так, как удовлетворяются душем одинокие девушки. Поток нашего душа достаточно сильный, чтобы не просто умыть, но и мощностью струй сделать легкий массаж. После такого душа выходишь бодрой. После армейского душа чувствуешь себя мокрой курицей. То ли в целях экономии воды, то ли из-за засора в трубах – поток воды в армейских душевых был издевательски мелким. Такой душ напоминал разминку перед настоящим душем, но никакого другого душа не существовало.

Выйдя из душа, я тихонько прошла на кухню, чтобы заварить кофе. Ведь, если собираешься смотреть на спящего любимого, нужно позаботиться о собственной бодрости.
Нет, просто, мне хотелось кофе.

Когда я вошла на кухню меня накрыл ледяной ужас. На полу лежал Виктор. Ужас сразу сменился смехом.

-Ну, вставай, шутник.

Но Виктор не реагировал.
Как описать все те чувства, которые я пережила, окончательно поняв, что Виктор мертв…

 

 

***

 

За смертью человека следует очень много бюрократической волокиты. То ли это тупость системы, то ли так государство пытается отвлечь нас от нашего горя, и как можно плотнее нас занять, чтобы мы не могли остаться наедине со своими мыслями и сойти с ума…

***

Если бы тогда я осталась в Израиле, если бы после долгих мучительных дней я не вернулась бы обратно в Америку… всё могло быть иначе, и трудный путь, который мне предстояло пройти, мог бы быть значительно менее трудным, и я добралась бы до «сегодняшнего дня» прямой дорогой, а не этими зигзагами, каждый из которых пытался вырвать из моей души, как можно больший кусок, а если вырвать из меня «меня» не удавалось, то обстоятельства пытались, как можно больнее впиться в мою плоть и душу, оставив во мне часть себя и не жалея кусая и жаля. Не вернись я в Америку, всего этого могло бы и не быть, но весь ужас прожитого казался мелким и незначительным, поскольку всё меркло на фоне осознания того, что теперь я навсегда осталась одна.
Виктор умер от отравления угарным газом. Очень нелепая смерть для жителя развитой страны в 21-м веке, но 21-й век не отменял старые постройки, и не отменял хозяев квартир, которые в целях экономии или из-за тотального пофигизма не следят за состоянием своих квартир.

***

Вернувшись в США, я не стала сообщать о своём возвращении родителям. Я не рассчитывала, что смогу пережить смерть Виктора и смириться со своей утратой, но мне хотелось, как можно дальше оттянуть момент встречи с родителями, момент, когда придется им всё рассказать. Но и это решение оказалось ошибкой…
Вспомнить самой, как я оказалась здесь – я не могла очень долгое время. Я иногда слышала пересказ о случившемся, но моя собственная память не хотела восстанавливаться по крупицам. Меня просто поставили перед фактом, кто я такая, и как оказалась здесь.
Кто я? Я Джулия Бесчастнова, мне 22 года, я гражданка США и Израиля. Несколько месяцев назад я потеряла мужа, вернулась из Израиля в США и сняв квартиру начала вести затворнический образ жизни.
«Образ жизни» было сложно назвать «Жизнью», а затворничество оказалось настолько тотальным, что после нескольких недель проведенных дома, я одичала до такой степени, что перестала заказывать еду на дом, и просто лежала на полу, смотря опустевшими стеклянными глазами в пустоту этого мира.
Подобное поведение приравнивается либо к сумасшествию, либо к попытке самоубийства, что опять же приравнивается к сумасшествию. Так или иначе, по мнению компетентных органов моё место в психиатрической лечебнице, и пока компетентные органы не изменят своё компетентное мнение в отношении меня, я буду находиться здесь, не понимая и не пытаясь понять, что такое «Я» и что такое «Здесь».


***

 

«Профессия откладывает отпечаток на личности»…, хорошо если просто откладывает и просто отпечаток. В Психиатрической лечебнице среди персонала я видела лишь тех людей, на которых профессия не просто оставила отпечаток, она словно изуродовала их души нескончаемыми ударами сапогов, созданных с целью оставлять «отпечатки».
Раз за разом я видела больше человечности в психах, чем в тех, кто решал за психов, что они психи.
Впрочем, всё это беспокоило меня не слишком. Вряд ли выпав на ходу за борт корабля, вас будет беспокоить моросящий мелкий дождь. Может быть и будет, и из двух зол люди предпочитают выбирать меньшее, но всё ведь зависит от контекста.

 ***

Мишель была вечно плачущей девушкой, которая напоминала статую на каком-нибудь городском фонтане Европы. Очень часто (или так только казалось) статуи на городских фонтанах Европы состояли из бетона или метала, который архитекторы превратили в вечного писающего мальчика, который писал (как и положено чему-то, что длится вечность) без остановки, но делал это без какого-либо энтузиазма и даже не чувствовал облегчения. Обычно, процесс избавления от «лишнего» вызывает облегчение, но как можно испытывать облегчение, когда сколько не избавляйся, а избавиться не можешь.
Жизнь писающего мальчика напоминает картину, когда ты увидел в доме моль и мух, открыл дверцу шкафчика под раковиной на кухне, нагнулся, чтобы взять дихлофос, а на болончике с дихлофосом сидят и выпивают из маленьких бокальчиков муха и моль, и муха посмотрев тебе в глаза, говорит «Ну, как-то, так, сорян»…
В голове у Мишель тоже жили мелкие паразиты, которые однажды сделали в ее голове собрание местной крылатой интелегенции, и превратили её в вечно плачущую девочку, которая плакала на автомате, не с целью облегчить душу, а просто потому, что не плакать было невозможно. В России в 1994 году «плакала девушка в автомате», а в Америке 2017 плакала девушка на автомате.
Мишель рассказывала свою историю крайне редко, и каждый раз, она словно не знала, чем именно закончиться её рассказ.
Но рассказ всегда заканчивался одинаково, и каждый раз Мишель была поражена концовке. Она рассказывала свою историю на автопилоте, и казалось, что рассказывает историю одна Мишель, а слушает её другая. Одна Мишель знала рассказываемую историю наизусть, а вторая Мишель не имела ни малейшего представления о том, что же будет дальше. Обе Мишели на время рассказа переставали плакать, и только в самом конце, очередной слезный приступ накрывал обеих.

***

История Мишель начиналась всегда с момента, когда они вместе со младшей сестрой смотрели выпуск новостей, в котором ведущая рассказывала про очередную жертву маньяка, который сначала убивал своих жертв, а затем насиловал.

-Вот почему они называют это «изнасилованием»? - спрашивала свою сестру Мишель, захлебываясь смехом.
-А как это назвать? – удивлялась сестра Мишель.
-Ну, не знаю. Просто, изнасилование, это когда принимающая сторона против полового акта, а если маньяк занимается сексом с трупом, и труп в силу своей «труповатости» не сопротивляется, то это по моему нефига не изнасилование.

Пройдет совсем немного времени, и Мишель возненавидит себя за свой смех из прошлого. Она возненавидит себя за то, что когда-то рассказ ведущей о маньяке-некрофиле казался ей забавным.
Мир Мишель полностью перевернется 14 июня 2008 года, когда она вместе с родителями поедет в морг на опознания тела сестры.

-Я сходила с ума. Сестра с самого ее рождения была для меня всем. Очень часто маленькие дети хотят сестренку или братишку, но после разочаровываются и быстро теряют интерес. Но у нас всё было ни так. Я безумно любила сестру. Сестра была не просто частью моей жизни, сестра и была моей жизнью. И какая-та сволочь, просто взяла и убила её, а после лишила мою сестру девственности.
Говорят, что время лечит. Но иногда, она нефига не лечит, а просто учит жить с привычной болью.
Лечением моей душевной боли занимались психиатры и психологи, но что они могли?
Затем, когда прошло немного времени, лечением моей души, попытались заняться разные мужчины. Они знакомились со мной, ухаживали за мной, но я не могла переступить через себя и начать доверять мужчинам. Мужчины вызывали во мне отвращение, и преодолеть это отвращение я не могла. Смотря на абсолютно любого мужчину, я всегда помнила о том, на что способны эти похотливые куски мяса. Я всегда помнила, что мужчины дикие животные, и за всеми их ухаживаниями и любезностями стоит только желание сорвать с меня платье, и доставить самим себе удовольствие.
Я помнила своего первого мужчину, помнила наш первый секс. Помнила, как он проник в меня впервые, и помнила азарт в его глазах. Помнила, как его удовольствие усиливалось по мере того, как усиливалась моя боль. Его заводили мои страдания. Он мог остановиться в любой момент, а я не смогла бы его остановить даже если бы ударила его по голове лампой.
Смотря с сестрой тот выпуск новостей, где дикторша рассказывала про маньяка-некрофила, я подумала о том, что моему первому мужчине было важно быть у меня первым, а маньяку-некрофилу видимо важно быть у женщины последним. «Настоящий мужчина не думает о том, кто был у девушки до нее – настоящий мужчина делает так, чтобы у девушки не было никого после него».
Пройдет три года, и я уеду в из Калифорнии в Юту. Я устроюсь работать на почту, и пройдет еще 5 лет, прежде чем в мое почтовое отделение зайдет ОН.
Он был не таким, как все другие мужчины. Он смотрел на меня, и видел меня, а не то, что он мог бы сделать со мной раздев меня.
Он приходил на почту каждый день, и покупал по одной марке.
Он говорил:
-Никогда не думал, что в 30 лет начну коллекционировать марки, причем одинаковые. Но каждая из этих марок несет в себе приятное воспоминание. Воспоминание о наших коротких встречах. Встречах, в которых я занимаю очередь, а ты увидев меня в толпе улыбаешься. Затем очередь заканчивается, и мы обмениваемся бумажками – я даю тебе бумажку, которую ты кладешь в кассу, которая тебе не принадлежит, а я кладу марку в кошелек, чтобы потом прийти домой, открыть кошелек, достать марку, и положить её в специальный альбом. Однажды, в очередной раз придя сюда и купив очередную марку, я приглашу тебя на кофе, мы будем сидеть в кафе, разговаривать и смеяться. А затем я наконец, решусь, и приглашу тебя к себе домой, чтобы показать свою коллекцию марок. Ты улыбнешься, подумав, что это лишь предлог, но затем вспомнишь, что я действительно говорю о своей коллекции марок. А затем ты поймешь, что это не моя коллекция, а наша, ведь мы собирали её вместе. Я каждый день приходил к тебе на работу, давал тебе деньги, а ты давала мне марку.
Я улыбалась… И мы выпили с ним кофе в кафе, когда в его коллекции было уже 93 марки.
Мы стали встречаться. А потом я принесла с работы коробку с марками и сказала «Можно я их тебе прямо на дому продавать буду? Когда закончатся эти, ты меня не выгоняй, пожалуйста, я еще принесу…». Так и зажили. И зажили хорошо. Зажили и мои душевные раны. Не то чтобы совсем, но уже не ныли. Я постаралась отпустить прошлое, а он постарался стать самым лучшим из всех возможных проявлений настоящего. И всё бы хорошо, но…
Но каждые несколько недель, он уезжал в командировку по работе. И нет, проблема была не в разлуке, проблема была в том, что за день-два до отъезда, он всегда терял ко мне интерес. Он становился непривычно замкнутым и не дружелюбным. Он переставал обнимать и целовать меня, и более того, я переставала его интересовать, как женщина.
Первые месяцы, я думала, что дело в переживаниях о работе. Я пыталась снять его напряжение. Я ласкала его, а он не отвечал на мои ласки. Он становился бесполым существом, и его тело никак не реагировало на мои старания… А потом он уезжал, и по возвращению я не знала покоя в постели. Его не было день-два, но еще несколько недель он вёл себя, как изголодавшийся зверь. Он был то нежен, то груб, но всегда хорош.
Он никогда не рассказывал мне о своей работе. Говорил какие-то абстрактные вещи. А затем после очередной командировки, он вернулся с царапиной на шее. Рассказал какую-то невнятную историю про женщину, которая вцепилась в него ногтями за то, что он нахамил ей. Я всё поняла, вернее подумала, что всё поняла. Я поняла, что у него есть любовница, и что он ездит к ней, и поэтому не хочет меня – бережет силы. А после двух дней проведенных с ней, так сильно загорается ею, что еще несколько недель не дает мне спать ночами.
Мне было больно и обидно. Я понимала, что предана ему и предана им. Я очень чётко представила историю их любви, в которой он здесь, а она там. Возможно она замужем, и именно поэтому они не могут быть вместе. Он любит её, а она скорее всего лишь позволяет себя любить. Он очень хорош в постели, и она ему позволяет… А я? Я всего лишь то, что бывает до и после. Я живая секс-кукла, которую он трахает думая о ней. Я просто удобная женщина…
Я попыталась простить его, но это не получалось. Я попыталась поверить в то, что сама всё придумала, но и это не выходило.
И вот однажды, я так сильно расстроилась, что решила заглушать свою боль вином. Вино переросло в мартини. Мартини переросло в водку. А водка привела меня в интернет, где я стала чесать старые мозоли, изучая историю маньяка, покромсавшего мою сестру.
Долгие годы я не позволяла себе даже думать о нем, но сейчас мне было так плохо, что я искала дополнительной боли. Был запущен процесс самоуничтожения. И тогда меня «ударило током». Я не сразу сопоставила эти две реальности, в которой я жила, и которая жила вопреки меня. Словно пробираясь сквозь бесконечный туман, я находила множество совпадений, трезвея и всё сильнее ужасаясь своим находкам. Я не могла доверять своей памяти, поэтому отыскала свои дневники, в которых всегда отмечала отъезды и приезды моего мужчины. И каждая его командировка совпадала по датам с днями, когда маньяк-некрофил выходил на охоту.
В порыве гнева и отчаянья, я зашла в спальню и начала бесконечное количество раз вонзать отвертку в его спящее тело. Он не мог спать без снотворного, и только на шестом или седьмом ударе открыл глаза. Кровать была залита его кровью, и жизнь покидала его тело. Он умер с ужасом в глазах, так и не узнав, за кого.
Я жила и делила кровать с убийцей моей сестры. Может ли быть что-нибудь страшнее этого? Наверное, может, к примеру, понимание того, что после его смерти маньяк-некрофил продолжил убивать девушек…

 

***

Я пролежала в психиатрической лечебнице больше года, пока в один из вечеров привычную звуковую симфонию из случайных звуков не нарушил звук, который никогда не бывает случайным и несет за собою много бед.
После того, как всё привычное и уже родное нарушилось звуками выстрелов, стало казаться, что до них была тишина.
Я чувствовала себя Саррой Конор, за которой пришел сын и будущий губернатор Калифорнии, который прежде, чем стать губернатором Калифорнии снялся в третьем «Терминаторе» в котором разрушал штат вместе с его содержимым. Но то, что я увидела ужаснуло меня еще больше.
Она стреляла из автомата во всё что встречала на своем пути. Видя нескончаемые потоки автоматный очередей, я разумно решила, что всё происходящее просто сон, поскольку автоматные очереди и в правду никак не заканчивались, а такое возможно либо в кино, либо во сне.
Добравшись до меня (что было совсем не сложно) она протянула мне руку и сказала:

-Идём со мной, если хочешь умереть.
-Но я не хочу.
-Но надо бы, и не вставай на дыбы.

За её спиной показался силуэт мужчины, и она будто бы почувствовав его кожей, медленно (и киношно) развернулась и несколькими выстрелами разорвала бедолаге ноги и руки.  

-Ах, ты сука – прокричал сквозь невыносимую боль новоиспеченный инвалид.
-Почему этот огрызок огрызается? – улыбнувшись сказала она поворачиваясь ко мне.

Она вновь развернулась и пошла к плавающему в собственной крови человеку.

-Странно, что ты до сих пор жив, столько крови потерял.. – сказала она стоя над ним.
-Добей меня, гребанный придаток вагины. Стреляй сучье отродье.
-Как скажешь милый мой.

Его мозги разукрасили белые больничные стены, а она вновь направилась ко мне.

-Остановись… - говорила я ей, не имея возможности пошевелиться.
-А смысл?
-Остановись… - вновь повторила я, не имея сил выжать из себя что-то другое.
-А смысл, милая? И не думай, что я слетела с катушек. Всего того, что ты сейчас видишь не станет очень скоро. Всё это совсем не обязательно, но мне порой хотелось устроить что-то подобное, и чем сегодня не случай, а? Что скажешь подруга?
-Остановись…
-Собеседник из тебя так себе, скажу я тебе. Но ничего, Джул, всё ничего.
-Зачем, зачем ты убила всех этих людей?
-Я художник, я так вижу!
-Зачем?
-Я не хочу причинять тебе боль, и любой другой вред…
-Они убьют тебя – перебила я её.
-Это вряд ли. Во-первых, я всё тщательно рассчитала, а во-вторых, нельзя убить то, что мертво. Это как раз про меня. А вот ты жива, и это нужно исправить. А Виктор мертв, и это тоже нужно исправить.
Всё здесь игрушечное! Вспомни! Виктор уже заставлял тебя пережить подобное, когда ты была «госпожой президентом», и нажатием кнопки уничтожила миллиард людей. Ты, правда, решила, что это сон, ну, так и это воспринимай, как сон!
-Всё дело в нём? Да? Ты мне так и не простила?
-Говорят «Бог простит, а я устрою вам встречу» и я таки устрою, а вернее уже. Я верну твоё сознание в тот день, когда умер Виктор. Бросай все дела, не дожидайся поезда и автобусов, бери такси и едь домой. Но прежде, чем приехать, набери номер Виктора и скажи ему «Это был последний кошмар, всё позади!».

Сказав это, она медленно навела на меня дуло автомата и последнее, что я увидела была её дрогнувшая рука. 


 

 

***

 

 

Я проснулась на базе от собственного крика, и в меня тут же полетела подушка с соседней койки. Я ощупала свой лоб, и не найдя никаких повреждений, и своей смерти подтверждений, я начала искать свой телефон. Найдя я набрала дрожащими руками номер Виктора, забыв, как пользоваться записной книжкой, но не забыв порядок цифр ведущих к любимому.
Трубку подняли, и я почувствовала, как всё разрывается в моей груди после того, как я услышала «три волшебные буквы» произнесенные самым важным голосом на свете.

-Алё – сказал Виктор
-Это был последний кошмар, всё позади. Я еду любимый. Я еду…

 

 















































































































































































































Алиса

 


Так странно, что всё это действительно можно было забыть, и что всё это я вспомнила лишь сейчас, когда всё окончательно окончилось.
Мне было всего двадцать два года, и всё чего я хотела от жизни, это тусовки и деньги и самореализация. Но это не то чего хотели родители.

-Запомни Алиса, ты чернокожая девочка в стране, где правят белые парни. И ты должна быть в два раза лучше белых девочек во всем, иначе ты ничего не добьешься в жизни. – говорил мне мой отец.

Отец говорил, а я просто кивала и слушала. Слушала и кивала, из года в год. А потом, мне надоело, и я решила, что это моя жизнь, и никому ничего я не должна доказывать, не должна оправдывать отцовских ожиданий, и не обязана быть лучше кого-то, чтобы чего-то добиться. Мне захотелось просто быть собой, а не лучше других.

С детства я увлекалась написанием статей, и мечтала стать писательницей. Я знала талантливых чернокожих писательниц, как знала их и вся Америка. Вот только это не мешало жить стереотипу о том, что если я чернокожая, и если я хочу стать писательницей, то писать я должна непременно про жизнь в гетто, наркотики и ранние смерти моих друзей. Так считало даже мое окружение, несмотря на то, что мы были детьми представителей среднего класса, и жили в собственных хороших домах. Возможно, мои друзья шутили надо мной, вот только со временем, если шутку произносить слишком долго и слишком часто, она из шутки перерастает в стереотип. Так и произошло.
Мне хотелось доказать всем, что они не правы, и мир чернокожей девочки не живущей в гетто значительно шире и интереснее. И не только я не живу в гетто, но и гетто не живет во мне. Хотелось написать что-то сильное и грандиозное, при этом не используя всё то, что пробивает дорогу в жизнь многим другим. Не хотелось видеть среди своих будущих читателей лишь чернокожих домохозяек, и «сочувствующих» белых попивающих свои дорогие вина в домах построенных теми, кого они считают людьми третьего сорта.
Хотелось написать что-то, что затронет каждого, но при этом никак не затронет узко ориентированный негритянский мир. Вот только о чем писать?


Что важно всем и каждому? Любовь? Ну, так о ней каждая первая книга. О любви или об её отсутствии. Как тут выделиться на общем фоне и войти в книжные чарты? И ведь, папа прав, нужно быть вдвое лучше белых, чтобы чего-то добиться.
И как не задеть негритянскую тему в любовном романе? Напишу про любовь черной девочки к белому мальчику, и это будет очередная история о трудностях столкновения двух культур.
Напишу про любовь черной девочки к черному мальчику, и тут же стану интересна лишь тем, кто может отожествлять себя с главными героями, то есть 12% населения США.
Напишу про любовь белой девочки к белому мальчику, и меня тут же «съедят с говном» те 12% населения США, которые тут же вспомнят о том, что у меня белая мама, и сделают вывод, что я стыжусь своих африканских корней, хотя Джексону они смену цвета кожи почему-то простили, наверное, потому что он король, и что можно королю, нельзя всем прочим.
И казалось бы, пусть меня хоть проклянут 12% собратьев, но проблема в том, что для 88% остальных, моя книга тоже не будет интересна, поскольку что в их понимании я вообще могу знать о любви белой девочки к белому мальчику?
Не писать же мне на обложке предисловие о том, что я из среднего класса? Это оскорбит всех представителей рабочего класса. Не писать же мне о том, что почти все мои друзья белые? Это оскорбит всех чернокожих, словно я считаю, что белые лучше, и горжусь дружбой с ними. Не писать же мне о том, что мы живет в мире который сожрала и высрала глобализация, и даже в гетто, дети растут на «белых сериалах». Не доказывать же мне с пенной у рта, что я не хуже других разбираюсь в белой культуре, и являюсь её частью. А не напишешь – не прочтут.
Да и буду честна с собой, не хочу я писать о любви. Не верю я в нее, и не интересна она мне.
О чём тогда писать?
Полезть в политику, в которой я ничего не понимаю? Записать себя в ряды кучки пустозвонов и теоретиков мирового заговора? А может написать сатирическую книжку назвать её «Черный юмор от чернокожей девушки»? Ну, и чем это отличается от стендапа, где таких как я полно?
О чём? О чём мне мать вашу писать?
Я не знала. Но продолжала искать…

 

Решение о том, какая книга затронет хотя бы треть населения страны, пришла мне в голову после очередного посещения моего любимого бара. Ко мне подсел очередной парень, который искал очередную для очередного знакомства. Он восхвалял мою красоту и наполненный глубинным смыслом взгляд.
Мы разговорились, а затем у него зазвонил телефон. Подняв трубку он начал говорить на каком-то иностранном языке, и я интереса ради незаметно включила диктофон на своем телефоне. Парень был мне интересен лишь для ничего незначащей беседы, и проводить этот вечер с ним за пределами бара я не планировала. Отойдя в туалет, я прогнала запись его телефонного разговора через переводчик.
Я не родилась вчера, и вокруг меня был целый мир, в котором было много информации о том, какими суками умеют быть мужчины, но прочувствовать мужскую сученность на себе раньше мне ни разу не доводилось. Этот ублюдок не просто врал мне, этот ублюдок при мне же на незнакомом мне языке обсуждал с кем-то тактику того, как лучше затащить меня в постель, а еще лучше сэкономить на такси и трахнуть меня в туалете этого бара.
Меня одолело какое-то странное и несвойственное мне отчаянье. Захотелось плакать и захлебнуться слезами. Казалось, что мне нечем дышать и мир уходит из под ног. И всё это при том, что я не собиралась спать с этим парнем, он ничего не значил для меня и его льстивые слова были мне безразличны.
Конечно, этот урод был далеко не первым, кто заставил меня почувствовать себя куском мяса. Но этот урод был первым, кто наглядно и в моем присутствии обсудил с кем-то то, как он будет на меня охотиться, каким ядом обработает пули, которым суждено умертвить моё тело, каким ножом разделает мою тушку, как замаринует моё мясо, и как отдаст мою кости на съедение собакам.
Хотелось выйти из туалета и ударить его по его мерзкому языку, и по этим мерзким губам, которыми он смаковал план моего совращения. Но я не вышла. Я сидела в туалете бара и плакала до самого закрытия. А на утро решила, что больше никогда не буду слабой, и научу других, как быть сильными.

 

***

 

Я потратила 6 месяцев на путешествие по всей стране и на общение с сотнями разных девушек и женщин, и итогом моего путешествия стала книга, которая должна была взорвать наше общество, и сделать из меня культовую женщину 21 века…
Но этого не произошло…
Уже было найдено издательство согласное напечатать мою книгу. Уже был создан сайт и велась активная популизация моей книги, но всё испортил один старый гадкий утенок.

 

Дональд Трам – человек, который положил конец началу моей блистательной карьеры.
В своей предвыборной компании он умудрился так сильно выбесить женщин Америки, что выход моей книги остался просто незамеченным. Моя книга просто утонула в потоке критики женоненавистных взглядов Трампа, и то что в спокойное время должно было прозвучать, как взрыв социальной и гендерной бомбы, с легкой руки Трампа прозвучало, как хлопок отсыревшей петарды.

Я понимала, что проиграла, но сдаваться теперь было не в моих правилах.
Весь небольшой тираж моей первой книги был выкуплен разными феминистическими сообществами, но и это не помогло, поскольку в возникшем невообразимом потоке женской ненависти к Трампу, моя книга опять затерялась. Спасал интернет. День и ночь я писала статьи, забыв о том, что хотела стать писателем, и утонув в своей новой одержимости «уничтожить мир охреневших мужчин».

Моя ненависть была порождением обиды, но и своей ненавистью я смогла многих обидеть. Одним из таких обиженных «мужчин» оказался шизофреник Джимми, который был твердо убежден в том, что все мои статьи написаны про него.
Джимми частенько практиковал разнообразные знакомства с девушками во всяких развлекательных местах, но каждый раз терпел сокрушительное фиаско. И вот однажды шизофреник Джимми попал на мой сайт, и прочитав десятки моих статей, решил, что именно из-за меня с ним не хотят знакомиться девушки.
Шизофреник Джимми выследил и похитил меня, и несколько дней держал в сыром и вонючем гараже, который практически полностью был обклеен фотографиями голых девушек из разнообразных мужских журналов.

-Знаешь – говорил мне шизофреник Джимми – Ты красивее, чем я думал.
-Замечательно.
-А каким меня представляла ты?
-Я тебя не представляла.
-Представляла-представляла. Я только теперь понял, зачем ты мешала мне – ты просто хотела, чтобы я целиком и полностью достался одной тебе.

Сказав это и закрыв мне рот кляпом, шизофреник Джимми начал ножом разрезать мою майку.

-Мда… Не очень то удобно раздевать тебя, пока ты связана.
-Мммм-мммм-мммм – мычала я сквозь кляп.
-Великие слова!

Шизофреник Джимми обошел меня несколько раз, а затем начал разрезать веревки, которыми я была связана, а затем и веревки, которыми я была привязана к массивному железному стулу.

-Раздевайся… Хотя нет, я сам раздену тебя.

Шизофреник Джимми сорвал с меня порезанную майку, и не дожидаясь продолжения невольного стриптиза, я ударила шизофреника Джимми кулаком в кадык. Джимми корчась в муках упал на пол, а я устремилась в сторону упавшего из его рук ножа. Взять нож я не успела, поскольку почувствовала острую боль в левой пятке – Джимми вонзил в меня второй нож, о наличии которого я не знала. Затем Джимми дополз до меня и нанес мне несколько ножевых ранений, пока я не захлебнулась в собственной крови.

 

2

 

 

Когда-то давно, я посчитала, что в этой огромной пустоте мне мало себя одной, несмотря на то, что я это целая бесконечность. Любить всех, это как не любить никого, так же и с бесконечностью. Когда ты сразу всё, ты точно так же сразу и ничто. Захотелось границ. Захотелось иных возможностей быть.
Я поняла, что для строительства нового мира и новой себя, мне нужно разрушить старый мир и старую себя.
Приняв окончательное решение, я взорвалась и расширилась. Мне потребовалось меньше секунды, чтобы взорваться, и десяток миллиардов лет, чтобы стать той, кем я являюсь сейчас.
Сначала я разделила себя на всё «неживое», создав тем самым условия для возникновения всего «живого». Став всем «живым» я завещала всему «живому» (а значит, самой себе) плодиться и размножаться, чтобы всё «живое» продолжало меня и множило. Я продолжалась и множилась через самые примитивные формы жизни, раз за разом эволюционируя и становясь сильней. Я была сразу всем, для удобства и практичности забыв себя во всем и каждом.
И только сейчас, я вспомнила себя…. (И каждый вспомнит).

 

***

 

Не знаю, почему после полной темноты, первыми моими воспоминаниями стала именно Джулия. Возможно, всё дело в том, что из всех окружавших меня в жизни людей, именно она была самой правильной и единственной, кто никогда меня ничем не обижал. И вот вспомнив её, мне захотелось для начала перекроить именно её судьбу, прежде, чем браться за всё остальное.

***


В отношениях между мужчиной и женщиной, крайне нелепо выражение «мы слишком разные». Мы по определению, с рождения и до седин - слишком разные. У нас разные взгляды на жизнь, у нас разные взгляды на вещи, у нас разные взгляды на одну и ту же истину. У нас разные тела, разное восприятие своего тела, разное восприятие чужих тел.
 Мне нравятся в меру небритые мужчины, а тебе кареглазые брюнетки.
У нас разные вкусы, разные потребности даже от одних и тех же отношений.
Мы одеваемся в разные одежды, а правильней сказать, каждый из нас одевается в ту одежду, в которую никогда в здравом уме не оделся бы другой.
Я крашусь, чтобы выглядеть краше, тебе достаточно рубануть себя ножом по лицу, и у тебя уже лучшее мужское украшение на долгие годы.
Ты иногда бреешь лицо, я часто брею ноги. (И тебе не понять, на какие жертвы я иду, чтобы обмануть природу). Ты можешь пить, курить и ругаться матом, а я могу обниматься и целоваться с другими прекрасными девушками, и это будет выглядеть со стороны, не более чем дурачеством.
В нас вложены разные программы, и у нас разные функции. Мы разные до мозга костей, и любовь к одним книгам, фильмам, цвету одежды и музыке, делает всего один маленький шаг на встречу к пониманию друг друга. Всего один шаг, в то время, как нас разделяет многокилометровая пропасть, которую мы никогда не сможем пройти.
Как бы мы не старались, мы никогда не поймем и одной сотой друг друга, не познаем сути противоположного пола. Мы можем потратить всю жизнь, чтобы хоть немного понять суть противоположного пола, а на деле понимать не нужно, нужно просто любить и по возможности быть рядом.

 

Так уж исторически сложилось, что все мы разные, и слишком похожего ты не найдешь никогда, где бы не искал. Разница лишь в одном, либо тебе хорошо, либо нет. Либо удобно, либо нет. Всё остальное, лишь поиск причины не быть вместе. Всё остальное фальшь и мишура.

Исторически сложилась и ещё одна вещь, а именно: любые человеческие отношения, это война. Как ни крути. Избежать этого не получится, ведь, всегда твои интересы будут соприкасаться с интересами партнера. Можно идти на бесконечные уступки, но это значит терять себя, поскольку по аналогии, уступать партнеру в каком-либо важном для тебя вопросе, всё равно, что быть страной, которая уступает другой стране часть своей территории, позволяя эту территорию оккупировать и эксплуатировать.
Можно находить разумные решения в любых вопросах, можно жить душа в душу, и пестик в тычинку, но всё же это война.
Война хотя бы потому, что любые уступки партнеру, это особый вид дипломатической политики: То, есть ты уступаешь одной стране часть своих интересов в сфере рыбалки, за это эта страна, уступает тебе право покататься на её горных курортах, и спустится в недры горящих вулканов. Ты уступаешь другой стране в финансовых вопросах, за это эта страна не выступает по поводу того, что твои табачные заводы, задымляют нейтральную территорию, а от выхлопов алкогольной промышленности, пованивает даже в ближнем зарубежье. И так далее.

Поэтому, либо прекратить воевать с другими странами, и стать одиноким воином, удовлетворяющим себя тем, что сталкиваешь собственные армии между собой. Либо быть воином однодневкой, собирать бюджет страны, прилизывать страну, и делать короткие набеги на другие страны, платя им неустойками, и не вступая в фазу долгосрочным обязательств. Либо найти страну, с которой хочется воевать до скончания режима. И тут не может быть понятия, похожи вы с этой страной, или нет. Основной аргумент лишь в том, хочешь ли ты воевать с этой страной, интересна ли тебе ее культура и самобытность. Нравятся ли тебе горы или равнины, вулканы и кратеры.
Достаточно ли большая страна или наоборот не слишком ли велика. Не слишком ли самодержавно правительство. И всё!. Нравится/не нравится. Всё остальное чушь.

***

 

И всё же, у каждого человека есть огромный и (почти) непреодолимый страх остаться одному. Прожить жизнь, так и не найдя своего счастья.
Страх упустить, страх выбрать не того. Страх не быть привлекательной в глазах других людей.

 

***


Я долго шла по улице, точно зная, что весь мой долгий план, все мои усилия и многочисленные корректировки судьбы целого мира через вмешательство в настоящее, прошлое и будущее – должны привести меня в одно маленькое несетевое кафе, где я должна буду ждать его, а после изображать из себя карикатурную версию той, кем я была когда-то, пока не вспомнила всё.
Он появился в кафе точно по времени. Я потратила столько усилий на свою первую большую игру, что от предвкушения развязки у меня кружилась голова. Через 20 секунд он должен меня заметить, и самое время поставить своё сознание на автопилот, загрузив в тело заранее заготовленную версию меня, иначе он поймет, что всё это игра!
Согласно моему плану, он должен сесть рядом со мной, и просчитав мысли и настроения оставленной мной вместо себя личности начать меня критиковать, пытаясь задеть и зацепить. Он будет думать, что он воздействует на меня и играет мной, не догадываясь, что всё его воздействие и всю его игру придумала я, вернее не придумала, а правильно рассчитала.

-Мне придется дать ему себя поцеловать… Уф, как же это омерзительно, он совсем не мой типаж. Ну, ничего, всё ради Джулии. Она, как никто другой заслуживает счастья, и настоящего мужчину рядом с собой.

 

 

 

Я потратила несколько месяцев, прежде чем из миллиарда мужчин нашла именно того самого, который подошел бы Джулии. Хотя, «несколько месяцев» это преувеличение, поскольку большую часть времени я бездельничала и наслаждалась вернувшимся ко мне пониманием того, кто я есть на самом деле. Хотя, именно со мной это понимание было не воспоминанием, а осознанием. Но всему своё время, и к этому мы тоже вернемся. Вернемся и к тому, почему спеша осчастливить Джулию, я могла позволить себе много месяцев безделья, прекрасная понимая, что это время настолько относительно, что его не стоит воспринимать всерьез.
Пока, лучше поговорим о схеме отсеивания неподходящих кандидатов на роль сердечного друга Джулии.

 

Джулия была умна и мудра, но этого было мало. Деньги и любовь, желание стабильности и все прочие плюшки не важны или не являются решающим фактором в гармоничном построении семьи или прочных и долгосрочных счастливых отношений. Мало быть умной и красивой, нужно еще и найти соответствующего партнера, и если красота не решающий фактор, то ум решающий.
Люди, как бы идиоты, и как бы нетерпимы, и не умеют строить для долгосрочной перспективы. Поэтому, мало самому быть умным, нужно еще и соответствующего партнера найти, а это сложно, и вот почему:
Если не найдешь умного партнера, а сам умный, то выход только в том, чтобы быть умнее и терпеть неумности партнера. Терпеть не хорошо. Но полноценные самодостаточные личности, которые не будут насиловать тебе мозги по поводу и без, способные понимать тебя, прощать тебя, уважать тебя и твои интересы, при этом быть интересными - их очень мало.
Более менее развитых процентов 20, а очень развитых около 5. То есть, примерно 375 миллионов человек сегодня проходят наш фейс-контроль. Подели это на 2 (мужчины и женщины) и получишь 187 миллионов.
Вычти из них до 11% гомосексуалистов, получишь 166 миллионов.
Вычти так же 75% (индусы и китайцы, африканцы, арабы и прочие нации с которыми может быть сложно построить гармоничные отношения ввиду разности культур, а так же нации, для которых неприемлемы отношения с белой девочкой, а так же нации, которые могут быть внешне неинтересны тебе, а так же нации, которые в большинстве своём проживают слишком далеко, и ни ты и ни они никогда не станут менять своё место жительство). Остается 41 миллион.
Далее вычти до 70% (не твоя возрастная группа) остается 12 миллионов.
Затем вычти еще 50% (которые 100% не в твоем вкусе) остается 6 миллионов. Не густо против 7.5 миллиардов.
Далее вычти еще 50% для кого ты не в их вкусе, остается 3 миллиона.
3 миллиона во всем мире, и нужно чтобы вы друг другу понравились, были друг другу интересны. ааааа! Это же практически невозможно!
Затем нужно, так же вычесть 50% людей, которые уже состоят в отношениях, либо скоро начнут состоять в отношениях, и именно в этот момент ты с ними познакомишься без дальнейшей возможности встретить их вновь, когда они смогут быть свободны. Итого 1.5 миллиона человек.
Один из 5000 человек.
И эти расчеты без учета того, что некоторые из этих людей уже смертельно больны, и так и не доживут до встречи с тобой. Кого-то завтра собьет автомобиль. Кто-то не обратит на тебя внимания с первого раза, а на кого-то с первого раза не обратишь внимание ты, а второй раз бывает редко. Многие разбросаны по миру, и если сузить поиск до США, и забыть о смертельно больных и прошедших мимо, вернее не забыть, а просто проигнорировать невозможность встретить их и полюбить, то выходит всего 65 000 человек, а если сузить поиск до Нью-Йорка то выйдет 1600 человек.
Но, в моих руках было кое-что помощнее ядерного чемоданчика, и ограничиваться одним городом или одной страной я не собиралась. Мне нужно было найти для Джулии абсолютную судьбу, и ради этого я готова была пойти на абсолютно всё.

 

 

***

 

В поисках абсолютной судьбы и абсолютного счастья для Джулии, я создала более 4 миллиардов индивидуальных игрушечных миров для 4 миллиардов взрослых душ, и в каждом из этих миров, каждая конкретная душа знакомилась с копией Джулии, и наглядно показывала, сложится ли у них что-нибудь с Джулией, и достояна ли она (душа) Джулии.
Поскольку никогда не знаешь, насколько гетеросексуальна твоя гетеросексуальная подруга, я знакомила с Джулией и женщин и мужчин.
После длительных испытаний, абсолютной судьбой Джулии оказался мужчина 29 лет, которого звали Виктор Бесчастнов, и который жил в далекой и загадочной России.
Для того, чтобы быть с Джулией, ничего неподозревающая душа Виктора, обрекла копию своей души пережить целую череду испытаний в настоящем, будущем и очень далеком будущем.
После прохождения всех испытаний, я решила, наконец, познакомить Виктора с собой, создав тем самым дорожку, по которой Виктор придет к Джулии. Но вернемся немного назад…

 

«Немного назад» это на 45 лет назад, в 1970 годы, когда никакого Виктора еще не существовало, но зато существовал Эдуард Чернин, который должен был сыграть роль первого кирпичика на пути строительства дороги Виктора к Джулии.
Эдуард поехал с экспедицией в Тибет, где долго изучал местную культуру и был впечатлен местными легендами и верованиями. Все эти легенды и верования были придуманы мной, как и всё в этом мире, но с той только разницей, что мир я придумала для себя, а легенды и верования персонально для Эдуарда. Впрочем, Эдуард был лишь связующим звеном между моими легендами и Виктором. Сами легенды писались для Виктора.
В придуманных мною легендах было много правды о том, как и зачем я когда-то создала этот мир. Но истинные мотивы и истинную картину Виктор увидит лишь через пару лет после знакомства с Эдуардом, который на долгое время станет для Виктора просто «Профессором», или, как любил говорить Виктор «Профессором гребаенных наук».
Вернувшись с Тибета, Эдуард будет захвачен идеей, которую я вложила ему в голову через третьи руки. Эдуард потратит всю свою жизнь отказывая себе во всех земных радостях, лишь бы воплотить то, что я задумала. Жизнь его пролетит незаметно для окружающего мира, но за это я дам ему то, о чем он мечтал всё время, пока бежал за моей марковочкой умело привязанной к веревочке, из которой жизнь сплела Эдуарду петлю.
Эдуард умрет старым и одиноким, никому ненужным домоседом, которому я подарю после его смерти тысячи жизней, и тысячи дорог, вместо той одной, по которой заставила его идти босыми ногами. И самое главное, я подарю ему свой поцелуй длинною в вечность. Есть поцелуй Иуды, и есть поцелуй Бога. Бог целует каждого, но лишь один раз. Виктора я поцелую подарив ему Джулию. Джулию я поцелую подарив ей Виктора. А Эдуарда я поцелую подарив ему вечность и все сокрытые в ней тайны.

 

Жизнь Виктора сложится так, что он будет вором домушником. И самым последним его ограблением станет дом Эдуарда. (Я могла бы сказать, что последней кражей Виктора станет кража сердца Джулии, но не буду, поскольку Богу не пристало быть мимимишным, даже если этот Бог чернокожая девушка).
Виктор ограбит дом Эдуарда, и унесет оттуда мешок с наличностью и записные книжки Эдуарда, которые Эдуард написал специально для Виктора, точно зная, что тот его ограбит, и точно зная, что именно Виктор является последним шагом Эдуарда для достижения цели. А цель в этой жизни у Эдуарда оставалась всего одна, а именно прекращения жизни где осталась всего одна цель.
Виктор убьёт Эдуарда, как тот того и хотел. Эдуард получит свою вечность, а Виктор дорожку, которая должна привести его к его вечности.
Всю свою жизнь Эдуард потратил на практику вхождения в транс, и поиски в этом состоянии «кода» на котором держится этот мир, и который откроет его уму новые ранее недостижимые горизонты. И вот этот «код» достается Виктору.
Встает вопрос, зачем мне нужно давать Виктору то, что сделает из него самого влиятельного человека на свете? Зачем мне делать из вора полубога? А затем, что по статистике, верность и честь любого человека зависит лишь от его возможностей и обстоятельств, в которые он загнан.
Нельзя дать Виктору «путь к сердцу каждой женщины» и подразнив эти «путем» сразу знакомить его с Джулией. Поэтому, пусть Виктор поживет полгодика в деревне, и наиграется в секс и прочие открытые ему развлечения. Но после НЕЛЬЗЯ!
Но, как быть уверенной в том, что мужчина, который имеет возможность «взять любую» будет верен своей любимой? В обычной жизни уверенной быть нельзя, а вот в такой необычной можно, поскольку встретив Джулию, Виктору только предстоит проходить заготовленные мною ему испытания, и доказывать мне и вечности свою безоговорочную верность Джулии.
Для начала, я швырну его душу в 2031 год, где он забудет последние 15 лет своей жизни, и найдет себя в Австралии, рядом будет дочь подросток и чуть постаревшая Джулия. Оу, он всё еще любит её? Ну, ладно, тогда продолжим испытание.
Зная его взрывной характер, сделаем в стране государственный переворот, и посадим его в тюрьму, с которой он попадет прямиком в кабинет нового кровавого диктатора.
Пока держится мерзавчик.
Усложним задачу, пусть диктатор доводит Виктора.
Отлично!
Всё ещё держится, и единственное о чем он может думать, это о том, как не натворить глупостей, чтобы за его поступки не пришлось отвечать его семье.
И тут справился.
Ладно, тогда отпустим его на свободу, а потом опять арестуем и опять приведем в кабинет диктатора, который на этот раз сам будет испытывать Виктора, и поставит его перед фактом того, что сейчас Виктор отправится в номер отеля, откуда его заберут и повезут на оргию, где он вместе с диктатором будет пускать по кругу девушек. Отказать Виктор не сможет, поскольку в ином случае пострадает и он и его семья.
Хм, и тут выкрутился, облил своё мужское достоинство кипящим маслом, инсценировав пьяный несчастный случай.

-Всё-то тебе не по чём, мерзавец. Ну, ладно, ладно, ладно, умри в небе над Австралией и вернись обратно в свой 2016 год. Я тебя еще пару раз закину в будущее, чтобы ты не скучал, и даже позволю тебе поиграть в моей игре, где ты решишь, что я главный мировой злодей, а после «убьешь меня». Ты достойный игрок, и мы еще поиграем, но не злись, я всё это шутя и любя.

***

Что ж, Виктор познакомится со мной, и именно благодаря живой встрече со мной сможет познакомиться со своей соседкой Джулией. Джулия уже влюблена в Виктора, и узнает его по запаху, А Виктор еще полюбит Джулию, после еще одной встречи со мной. Всё в этом мире происходит благодаря мне, и всё в этом мире происходит со мной….

***

Наконец, Виктор подсел ко мне в кафе, и начал показывать мне, какой он умелый психолог. Вот только вывести меня из равновесия невозможно. Зато можно попробовать пригласить на свидание, что Виктор и делает, несмотря на то, что считает меня феминисткой и мужененавистницей. И он не просто приглашает меня на свидание, он предлагает мне заключить пари. Пари «10 свиданий» после которых, я должна буду изменить своё мнение касательно всех мужчин.
После этой встречи, я направлюсь к Джулии, которая уже успела бегло познакомиться с Виктором, поскольку он её сосед. Вот только Виктору она не особо понравилась, а он ей понравился очень.
Я расскажу Джулии о своей необычной встрече с необычным русским мужчиной, и Джулия предположив, что им может быть её сосед, решит давать мне вредные советы касательно того, как вести себя с ним. Всё же влюбленность даже из Ангела способна сделать Демона. Хотя, ситуация не столь однозначна. Я чётко дала понять Джулии, что он мне не нужен, и что я всего лишь хочу поиграть с ним. Поэтому, вредные советы Джулии, можно воспринимать, как заботу о Викторе, и попытки не дать мне его использовать.
Воспользовавшись советами Джулии, я приведу Виктора на встречу со своими друзьями, где мы всячески будет его унижать. После этого, Виктор отправится домой на такси, но потеряв ключи, будет вынужден провести ночь на диване у своей соседки…

 

 

БОНУС:
ДИКТАТОР: КНУТ В ГОСТЯХ У ПРЯНИКА

 

Сегодня отличный день, для того чтобы начать наконец-то жить. Всё это время мне приходилось лишь наблюдать за своим жизни развитием. Пока ты строишь дом, ты не живешь в нём. Жить в доме ты начинаешь лишь после завершения строительства. Вот и я годами лишь строил свою жизнь, и только теперь, когда основная часть строительства закончена, я могу, наконец, начать жить.
Но, как может быть окончено строительство жизни, если строим мы до самой смерти? Нет, не правильное уравнение. Мы строим не до самой смерти. До самой смерти мы делаем ремонт, то подкрашивая стены, то меняя протекающие трубы в ванной, то травя насекомых.
Несколько недель назад я взял штурмом небо, захватив власть в своей стране, устроив военный переворот. Мне нет и тридцати, и возможно не будет. Но пока я жив, каждый миг моей жизни должен быть наполнен всем тем, чего лишили меня погоны на плечах.

 

***

Она вошла в мой кабинет, веря, что пришла сюда по собственной воле. Веря, что я способ решения всех её проблем. А ведь, она даже не догадывается, что я не только решение всех её проблем, но и их источник.
Полиция нагрянула в дом её ближайшей подруги, и объяснила, что любой ценой она должна убедить её в том, что звонок мне и просьба о помощи, это единственная возможность спасения. Её подруга никогда не выдаст того, что всё это моих рук дело, поскольку прекрасно понимает, насколько мои «деловитые руки» длинные, и что может произойти с её семьей. (На фоне всего происходящего в стране, её пропажа будет незаметна).

И вот она позвонила. Моя Марго. Девочка, которую я полюбил много лет назад, но которая лишь смеялась надо мной, и никогда бы не пошла со мной по жизни за ручку. А я жил ею. Жил и знал, что однажды она станет моей. Но мне уже было мало этого, мне было мало просто её рядом, мне нужно было, чтобы она стала моей рабой. И нее просто рабой, а несчастной и сломленной. Такой же, каким был я в те далекие школьные годы.
Мы проучились в одной школе всего полтора года, а потом мои родители переехали. Я ненавидел своего отца, и ненавидел её. Она не отвечала на мои звонки, она угрожала мне своими дружками, а я ждал…
Я так хотел, чтобы она стала моей первой, и так хотел быть первым у неё. Быть единственным, и чтобы единственной была она. Но я лишился девственности на офицерских курсах, с потрепанной проституткой, которая своими наигранными стонами сбивала мне весь настрой. Я не выдержал и ударил её. Сутенер забрал все мои деньги, а вышибалы борделя избили меня до полусмерти. Меня предупреждали, что для девушек потеря девственности болезненное мероприятие, но я не думал, что оно будет болезненным и для меня.

Но вот она здесь, смотрит на меня и знает, что нет больше в этой стране иной воли, кроме моей. И она покорится ей.
Она знает, но я не стану ничего говорить ей в лоб. Она должна сама захотеть стать моей. Понятно, что добровольно она не захочет, но важно что, а ни как.

Её отца арестовали два дня назад. Он сбил насмерть человека. Счастливый случай? Нет. В электронных автомобилях есть один серьезный недостаток: при желании их можно взломать и перевести на автопилот, а автопилот в свою очередь можно взять под контроль из вне. Что и произошло.
Но, сбить человека далеко не самое серьезное преступление, темболее, когда в стране военное положение. Поэтому, её отец сбил не просто мирно проходящего по тротуару человека, а полковника спецслужб. В военное время это можно прировнять к диверсии, к контрреволюции, и так далее и тому подобное. В общем, её отца можно, как минимум посадить пожизненно, а как максимум приговорить к смертной казни. И не важно, что сбил он случайного гражданского, а настоящего полковника сбили автомобилем совсем в другом месте, и потом просто поменяли тела в морге. Никто не станет в этом разбираться, если приказ пришел сверху.
И вот она здесь, пока её отец узнает все прелести тюремной жизни.

-Здравствуй, Марго. Извини, раньше не мог принять. Впрочем, как и ты раньше не могла принять меня.
-Прости меня, я была молода… и глупа.
-Что ты, мы были детьми, какие могут быть обиды.
-Ты знаешь зачем я пришла?
-Нет, у меня не было времени изучить твой вопрос. Я страной руковожу, не до мелочей. Ты вкратце расскажи. Плохой начальник, долги в банке? Что нынче тревожит думы прекрасных дам?
-Мой отец… Его арестовали.
-Давно?
-На днях. Он сбил человека.
-Очень интересно. Ну, я думаю, суд разберется. Если невиновен – выпустят. Виновен – отсидит пару лет. Хочешь, могу поговорить с судьей, чтобы был более мягок.
-Он сбил полковника спецслужбы.
-О, как!
-По идеологическим соображениям?
-Нет, что ты. Он антиполитичен…
-Был. – перебил я её.
-Не поняла…
-Он был антиполитичен, но режим сменился, и его стала интересовать политика. Так бывает. Переворот многим башенку посрывал.
-Нет, что ты… Он совсем ни такой.
-А какой?
-Добрый… Он никогда не убил бы человека преднамеренно.
-Ну, милая, в нынешнее время, он убил не просто человека, а государственное лицо.
-Но он же не специально.
-Опять же, с этим разберется суд.
-А ты никак не можешь с этим разобраться?
-Милая моя, я всего ничего у власти, у меня очень много врагов, и представь, как они будут довольны, если выясниться, что я отмазываю от тюрьмы отца своей школьной подруги. Завтра весь интернет начнет петь о том, что я же этого полковника и убил. Мол, твой отец был завербован нашими спецслужбами и ему приказали подстроить несчастный случай для устранения неудобного для меня полковника. Мне нужна такая репутация? Хочешь чтобы это послужило поводом снять меня с тро… поста?
-Я просто не знаю, что мне делать.
-Иди домой. Отдохни. Я подумаю, чем могу помочь. Но не жди от меня чудес, и помни, что просто встречаясь с тобой - я многим рискую. Подумай, на что ты готова пойти.
-Я…
-Не отвечай сейчас – перебил я её – подумай. Я позвоню.

 

 

Я проводил её до двери кабинета, а затем зашел в соседнюю комнату, погладил пса, и принялся фантазировать лежа на кожаном диване.
Конечно, я мог бы взять её прямо сейчас, и просто поставить перед фактом того, что она теперь моя собственность. Но, что это за герой, если он умирает в начале повести. Я хочу растянуть миг блаженства, отодвинуть момент первой близости, сделать её покорной и обязанной мне.

 

Я не буду звонить ей месяц, чтобы окончательно сломать её… Что бы…

 

***


-Мы привели его, впускать? – раздался голос в динамике телефона.
-Да – ответил я нажатием кнопки – Ведите его, но не торопясь, пусть нервничает.

Я не был уверен, что человек, которого ко мне сейчас ведут, способен испытывать стресс. После нашей единственной встречи прошло много лет, но я помню, что он был самым уверенным в себе человеком из всех, которых я когда-либо встречал.
Вряд ли его впечатлят мои театральные фокусы, но спектакль должен продолжаться всегда. Только в полном уединении можно снять сапоги и расстегнуть пуговицы на кителе.
Да и если он не оценит моего представления, его всё же приведут мои подчиненные, а для них я должен быть вечной загадкой. Диктатором, который думает о чем-то таком, что не посильно самым светлым умам человечества.

 

***


Он вошел в мой кабинет, а я не обращая внимания, ни на него, ни на что-либо в этом мире, продолжал стоять спиной к двери и лицом к окну. Пусть мучается неизвестностью.
Выждав приемлемое для меня количество времени, которое с трудом давалось нам обоим, поскольку он напряженно ждал, а я терпеливо считал про себя – я обернулся.
Я часто видел страх в смотрящих на меня глазах, и не ожидал увидеть страха в его глазах. Но увидел. Или просто захотел увидеть.
Он стоял, и смотрел на меня, а я подумал о том, что стоит установить в комнате кондиционеры, которые будут охлаждать комнату особым образом. Моя любимая Австралия жаркая страна, и кондиционеры неотъемлемая часть жизни, но нужно эту «часть жизни» использовать в своих целях. Пусть специалисты настроят кондиционеры так, чтобы они не были заметны, и начинали бесшумно работать тогда, когда «гости» заходят в мой кабинет. Пусть помимо «естественной» температуры, будут особые кондиционеры, которые будут работать на меня в прямом и переносном смысле. Пусть входящий чувствует приятную прохладу, а потом чувствует «ледяной ужас». Я же буду переодеваться в специальное термобелье, и смотреть, как трясется от холода пронизывающего кости мой визитер. Пусть каждый верит, что холод по телу проходит не из-за кондиционеров, а из-за того, что земной Бог смотрит им в глаза. Пусть передается из уст в уста легенда о том, как…. Стоп, я слишком глубоко ушел в раздумья, он сейчас решит, что я не столько мудрый и страшный, сколько умственно отсталый.

-Ты наверное, хочешь узнать, зачем Я, тебя пригласил. – сказал, наконец, я. – Не узнаешь меня?

Он долго смотрел в мои карие глаза, и наверное, прогонял по памяти всю свою жизнь, вот только вспомнить ничего не смог. Ну, ничего… Тем слаще…

-Не узнаю. – выдавил из себя Виктор.
-А это правильно. От того меня, которого ты знал, не осталось совсем ничего. Зато, память о тебе осталась. Я тебя узнал на видеозаписи с камер наблюдения. Когда ты мотоциклиста выстрелом сшиб.
Странное дело, Виктор Бесчастнов, у тебя на счету 41 миллион долларов США, а ты мотоциклы угоняешь. Видимо, в стране после переворота, всем немножко башенку посрывало. И куда ты ехал, на стадион? А зачем?
-Я ехал в другое место. Просто возле стадиона упал с мотоцикла, а там кровавая баня. – быстро нашелся он.

***

 

Устраивать расстрел мирной демонстрации я не очень хотел. Но знал, что бескровная революция должна быть пропитана кровью тех, кто захочет контрреволюции.
Прошло пять дней, прежде, чем я окончательно решился принести жертву Богам революции, и навсегда отучить людей сопротивлению. Понимая, правда, что всё это может перерасти в гражданскую войну, которую нам вряд ли выиграть. У нас маленькая армия, я никому неизвестен, и у нас даже нет идеологии. И поэтому идеологией должен стать звериный страх.

-Все аэропорты страны по-прежнему закрыты. – читали написанный мной текст дикторы на всех подконтрольных нам телеканалах страны - Никакой опасности для граждан страны нет, но в целях безопасности и выявления в стране контрреволюционеров и террористов, власти вынуждены временно закрыть выезд из страны, пока ситуация не прояснится – сказала в очередной раз уже заученную и банальную новость дикторша. – Напоминаю, что сегодня в 16:00 на центральном стадионе Мельбурна, состоится разрешенная новой властью демонстрация. Любой желающий может прийти и выразить свои требования и предложения к новой власти.

Когда все несогласные собрались на стадионе, переодетые в солдат уголовники перестреляли всех, а затем пролетели военные вертолеты и закидали полумертвую толпу гранатами.
Переодетые в солдат уголовники были моим личным планом отступления. Если что-то пойдет ни так, и вместо подавления сопротивления мы его породим, то по телевиденью покажут сенсационный репортаж о том, как выпущенные оппозицией уголовники захватили стадион, перестреляв охраняющих демонстрацию солдат, и переодевшись расстреляли толпу, чтобы вызвать в стране волнения. И военные вертолеты были похищены с военной базы. Причем не просто военной базы, а с военной базы, на которой я в дальнейшем собирался проводить чистки.
Но план отступления не понадобился, и страна не знавшая долгие годы сильных потрясений, просто забилась в угол, плача и дрожа.
Мы даже не стали хоронить погибших, чтобы слухи можно было не только услышать, но и подтвердить. (Возможность того, что после смерти тебя даже не похоронят, пугала многих даже сильнее, чем сама смерть).

 

***

-Допустим. А жена твоя, откуда знала, где ты с мотоцикла упадешь? – спросил я встревоженного Виктора.

Я взял со стола пульт, и включил телевизор. Жена Виктора выбежала из автомобиля и волоча его по асфальту, затаскивала в салон машины.

-Ехала за мной. Мы поссорились – ответил Виктор.
-Знаешь, мне это всё неважно. Всё это прошлое. Но, есть такое прошлое, которое еще важно.

Я опять ушел к окну, повернувшись к Виктору спиной. И опять долго молчал.

 

-Ты никогда не думал, как ты умрешь? – спросил я, и не дожидаясь ответа продолжил – А я вот думал. И думал часто.
Если бы переворот не удался, я бы умер. И если бы дальше всё пошло ни так, как было задумано, я бы тоже умер. Кто знает, как отреагировал бы народ, на расстрел мирной демонстрации при других обстоятельствах. Но, он отреагировал так, как я того хотел. Потому что нет в этой стране иной воли, кроме моей собственной.
Но, даже если бы меня убили, это было бы не так страшно, как умирать до встречи с тобой.
Вижу, твои глаза округлились. Ты меня всё ещё не вспомнил.
Ты спас меня 13 лет назад.
Ну же, вспоминай. Я упал в обморок посреди улицы, а ты шел тогда и говорил по телефону. Ты увидел меня, поднял, отнес на скамейку – и всё прошло. Прошло навсегда. И больше никогда не возвращалось.
Я с 11-ти лет жил в ожидании мучительной смерти. Вернее, с 11-ти лет я мучительно жил в мучительном ожидании мучительной смерти. А ты излечил меня. Ты сказал, что не время умирать и стране нужны герои, пока ОНА рожает мудаков.
Ты исцелил меня. А я пошел по стопам отца, и не смотря на возраст уже в чине генерала. Крутая шутка Бога, да? Наполеон во сколько стал генералом? В 24? А консулом, а императором?
Я в свои годы уже генерал, уже у руля временного военного правительства, а завтра стану императором.
Стану, поверь. Я же поверил тебе. И ты мне поверь. Ты мой посланник, ты рука Бога на земле, и ты даровал мне жизнь, чтобы я сел на трон в этой стране, а там и на трон мира. И будем только я и Бог. А ты будешь моим верным псом, моим пророком. Если захочешь, конечно. А ты захочешь, деньги страшная сила, и кто ты без твоих миллионов? А без жены и детей? Пустое место! А ведь, хочется быть не пустым местом? Правда? Друг. Ты же мне друг?
Ты пистолет, в который Бог положил лишь один патрон, и ты сделал свой выстрел 13 лет назад. Ну, еще и месяц назад, и лишь для того, чтобы я нашел тебя. В тебя вселился дух Божий, и он привел тебя к стадиону, чтобы ты узрел величие Господа твоего Бога. И заставил выстрелить в мотоциклиста, чтобы я тебя нашел.
Но, не думай, что я тебе жизнью обязан, за то, что ты излечил меня тогда. Это ты мне жизнью обязан, поскольку Бог дал тебе жизнь, с одной единственной целью – чтобы ты излечил меня.
-А зачем твой Бог, наградил тебя болезнью? – спросил Виктор.
-Как же? А ты не понимаешь? Чтобы я узрел его гнев и его праведность. Чтобы через муки и обреченность стать тем, кем я стал.

Врать Виктору было не сложно. Я долго репетировал свою речь, и знал, как гипнотически умею воздействовать на людей. Сам себя не похвалишь, никто не похвалит. И культ личности начинается с подачи личности.


-Если я твой друг и пророк, то я могу говорить с тобой прямо, не взирая на чин? – спросил Виктор.
-Можешь – ответил я после паузы – Только помни, что у настоящего диктатора, друзья бывают лишь в прошедшем времени, и жизнь их зависит оттого, хорошо ли диктатор сегодня сходил в туалет, или в его заднице зудит. Понимаешь, о чем я?
-О том, что ты во всем видишь то, что хочешь видеть?
-Нет, это интуиция. Это знамение. Я чувствую это фибрами души. Каждой клеточкой своей души и тела. Это одна единственная правда, и никакой другой правды быть не может. Не приживется она под этим солнцем.

 

Мне не нужно было рассказывать кому-то о том, что я подельник Бога на земле. Достаточно было рассказать людям историю своего чудесного исцеления, и люди сами всё додумают. Сами приплетут сюда Бога, и сами назначат меня его подельником. И пусть я больше похож на пасынка Дьявола, но как известно, Дьявол носит Прадо, и не избавляет от болезней, поскольку эту фишку запатентовал Бог. И всё же, на Викторе нужно проверить силу такого прямого внушения. Если схавает такая личность, то серая масса не просто схавает, а отдаст почку, чтобы получить добавки.

 

-А тебе не кажется, что ты путаешь Бога с Дьяволом? – спросил Виктор.

Хм, он словно мысли читает.

-Нет. В войне все средства хороши. – ответил я.
-Так то война, а тут как бы речь о Боге.
-Я военный человек. И у меня свои приоритеты.
-Это всё слова. А от сути ты отходишь.
-Это небо, по которому плывут облака, создано лишь для того, чтобы мог быть я. А ты говоришь о словах и отходах от сути.
-Ну, ты прям лирический герой песен Стаса Михайлова.
-Что?
-Ничего. Надеть огромный крест на шею, и половина России устроит митинг в твою поддержку.
-Я знаю, кем ты будешь – сказал я радостно – Ты будешь моим шутом. Я тебя даже бить не буду. Мои ребята иногда – да. А я нет.
И убивать тебя не буду. А ты будешь меня иногда развлекать убогостью своего интеллекта. Русский мишка в моем зоопарке. А дочку твою и жену, я отдам солдатам в бордель.

Виктор напрягся. Моя провокация обожгла его изнутри, но следом он моментально остыл, и посмотрел на меня преданным взглядом.

-Адольф, к ноге – крикнул я.

Из соседней открытой комнаты выбежал массивный чёрный пёс.

-Это Адольф. Шикарная псина. Дважды убивал за меня. Преданный, как пёс. – засмеялся я – Игра слов – основа юмора. Смешно – потому, что правда.

Я погладил пса, а затем влепил ему пощечину. Пёс упал к моим ногам, и стал виновато смотреть исподлобья.
Я очень любил пса, но трюк с пощечиной нужно было отыграть обязательно. Псу не больно, а гостю страшно.

-Тут в комнате стоят камеры – продолжил я – Я их сам включаю и сам выключаю. И меня видят только тогда, когда я этого хочу. Звук не пишется, но, если что-то выйдет из под контроля охрана среагирует моментально. Но, если что, то они лишь убьют убийцу, а меня уже не спасти. И для того, чтобы себя обезопасить, во время всех важных переговоров, меня сопровождает пёс Адольф. Он сидит в соседней комнате. Не издаёт не единого звука. Это лучше личного охранника, поскольку он не понимает наших разговоров. Да, и случись что, он не будет бежать в полный человеческий рост, рискуя получить вкусную пулю в лоб. А побежит, как бежит собака – резко и неожиданно.
-А зачем тебе пёс охранник, если ты орудие в руках Господа, и Господь должен тебя беречь? – спросил Виктор.
-Будешь меня злить, Адольф откусит тебе кусочек тела.
-А почему Адольф сидит в соседней комнате. Почему не в твоих ногах?
-Ну, а как еще мне при первой встрече, понять, что человек не хочет меня убить? Когда пёс на виду, мало кто решится напасть. А так, есть большое искушение.
-Что будет со мной и моей семьей?
-Ничего. Вернем тебя домой. Будешь жить, как жил. Иногда будешь приезжать ко мне и развлекать меня. Но, только помни, что морда моего пса, всегда где-то в районе твоих яиц, и эта морда лишь ждет твоего неверного движения. А теперь пошёл нах… отсюда.

 

***

Я не хотел проявлять к Виктору всю свою показную жестокость, поскольку я любил этого человека за то, что он исцелил меня и даровал мне шанс на жизнь. Если бы не он, не было бы меня, не было бы этой безграничной власти, которую я теперь держу в руках. Не было бы ничего. Но я не могу показать свою слабость. Если я смогу не проявить слабости к человеку, которого боготворю, значит - я стал достойным своего трона, и смогу править этой страной.
Да, именно страной, ибо на весь остальной мир я не претендовал.
А еще, мне нужно было проверить Виктора. Мне не просто нужно испытать себя, мне нужно вывести его из равновесия. Нужно поставить его в те условия, в которых он сможет проявить свои способности. А то что способности есть – я не сомневался. Много лет назад, он просто посмотрел мне в глаза, и просто исцелил меня. И в этом должен быть секрет. Но мне не раскрыть секрет, если Виктор будет знать, что я знаю о наличии секрета. Поэтому, я должен быть безумным и верящим в свою богоизбранность. Ведь, если я верю, что это небо создано для меня, то вряд ли стану задумываться о том, кто его строил по Божьему заказу.
У Виктора есть секрет, и видимо, он не смог им воспользоваться в тюремной камере, не смог убедить охрану в том, что его необходимо отпустить. А значит, источник его силы не в нем. Значит, он берет свою силу из вне, и нужно дать ему свободу действий, чтобы он нашел её под пристальным присмотром моих спецслужб.

 

***


Я наконец, позвонил Марго.
Набрав её номер, я наверное, впервые, по-настоящему задумался о том, что мог заиграться, и не суметь воплотить в жизнь всё задуманное на её счет.
Каждый день надо мной нависала угроза смерти, и я мог просто не дожить до этого звонка. Пришлось приложить много усилий, для того, чтобы стать тем, кем я стал, но еще больше усилий нужно приложить, чтобы остаться. Остаться тем, кем я стал, и просто остаться.
В любой момент в мою страну могли вторгнуться «миротворческие войска» и поэтому пришлось договариваться со всеми влиятельными странами в индивидуальном порядке. Я захватил самый маленький и самый сухой материк. Но всё же, это материк. Целый континент, где плотность населения всего три человека на квадратный километр. (Средний мировой показатель 52 человека на квадратный километр).
Что я могу дать «продвинутому миру» взамен на невмешательство? Во-первых: залежи железной руды. (а так же: золото, серебро, нефть, газ – право на разработку их месторождений). Но всё это ни так существенно, как обещание не сменять внешнеполитический курс, и во всём и всегда поддерживать Американскую политику. Большего им по факту и не надо. Им не нужно вводить свои войска (и поднимать войска других стран) чтобы устраивать в моей стране гражданскую войну, которую трудно устроить, и почти невозможно выиграть. Вводить войска имеет смысл, только если я решу повернуть страну в другом направлении, и сдружиться с Россией или Северной Кореей. Или решу, вдруг с арабскими самодурами троллить Америку и поджигать Ближний Восток. Делать я этого не собираюсь. Как не собираюсь создавать или покупать ядерное оружие. И я сразу дал понять это всем. Поэтому со мной выгодней дружить. Они, ведь, понимают только язык денег, и всё остальное совсем не важно. Я могу каждый день лично расстреливать своих граждан, и всем будет всё равно, пока я делаю это на своей территории, и пока не страдают граждане других стран. (В странах, с которыми я сдружился никто и никогда не покажет репортажей о деспотии в моей стране, а репортажи других стран весь цивилизованный мир давно воспринимает, как дешевую антизападную пропаганду).
Навести порядок внутри страны тоже оказалось не сложно.
Я поднял зарплаты военнослужащим, (дискредитировав и посадив многих бизнесменов, которые (вполне обоснованно) подозревались в желании покинуть страну и перевести свой капитал в другие страны. У них отнялись не только миллиарды долларов, но и вся частная собственность. Множество недвижимости (частные дома и многоквартирные дома). Эти квартиры и дома были переданы в частное пользование военным и их семьям. В бывшие квартиры военных (у многих они были) переехали нуждающиеся семьи. Так же, я арестовал более 5 000 «домовладельцев», которые жили на проценты со сдачи своих квартир, и (за редкими и незначительными исключениями) не инвестировали деньги в другие проекты. В общей сложности этим пяти тысячам принадлежало более 200 000 квартир, которые так же были подарены нуждающимся семьям под очень низкий процент. (Если раньше жилье для этих семей обходилось в 2-3 тысячи долларов в месяц, то теперь они платили символические 200 долларов, которые шли в бюджет страны, а не в карманы частных лиц, которые платили налоги со своей недвижимости, но всё же… Сумма налогов могла быть больше, чем та, что государство получало теперь, но за это мы получали 200 000 семей или 400-700 тысяч человек (в зависимости от количества человек в семье), у которых значительно сокращались расходы на жилье, а значит, вырастала (и очень значительно) общая платежеспособность, и как результат – они за новую власть всем сердцем и душой).
Было еще много событий за этот месяц, но главное – я набираю номер Марго.

 

***


Она ответила практически сразу.

-Аллё – встревожено сказала она в трубку.
-Это я. Ты подумала?
-Я ждала твоего звонка. Очень ждала. Я на всё согласна.
-Тогда жду тебя у себя сегодня в 9 вечера.
-Хорошо. Мне одеться как-то по особенному?
-Ммм, да! Будь в джинсах и школьной футболке. И в кедах.
-Хорошо.

 

***


Она вошла в мой кабинет. В кабинете царил полумрак. Она была почти такой же, какой я запомнил её из детства. А ведь, я не видел её уже много лет.
Я указал ей на стул, и она села. Я же сидел на диване, поставив её стул так, чтобы её вытянутые ноги могли достать до меня, и чтобы им не препятствовал мой рабочий стол. Она села, и долго молча смотря ей в глаза, я наконец сказал.

-Твоего отца выпустят сегодня. С него будут сняты все обвинения.
-Как?
-Автомобиль твоего отца угнали, и сбив полковника бросили его.
-Это сработает?
-В этой стране всё происходит так, как того хочу я.
-Но ты же говорил, что будет сложно.
-Обстоятельства меняются. И иногда несколько раз в день.
-То есть, посадят другого человека?
-Сейчас сажают очень многих. И думать нужно не о том, кого посадили, а о том, чтобы не посадили тебя.
-Что я должна сделать взамен?
-Всё.
-Что «всё»?
-А всё! Ты будешь моей собственностью.
-Как это?
-Считай, что я получаю на тебя контрольный пакет.
-Ты хочешь, чтобы я стала твоей женой?
-Нет. Жена мне не нужна.
-А что тогда?
-Мне нужна рабыня.
-Ты хочешь, чтобы я была твоей рабыней?
-Вопрос не в том, чего хочу я, вопрос в том, хочешь ли ты, чтобы твоего отца отпустили, или хочешь его смерти? Он дал тебе жизнь, и ты должна решить, хочешь ли ты отдать жизнь за него. Или хочешь быть дочкой врага народов? Долго ли проживет твоя мама без отца? И не думай, что ты будешь в чем-то ущемлена. Нет. Единственная твоя обязанность – удовлетворять мои сексуальные (и некоторые другие) потребности. Единственное ограничение – не иметь никаких сексуальных связей на стороне. Если узнаю – вырежу тебя и всю твою семью. На съеденье псам отдам. А в остальном – занимайся чем хочешь. Получишь государственное финансирование и все другие привилегии любовницы диктатора.
-Так любовницы или рабыни?
-Рабыни-любовницы. Можешь считать, что ты любовница, но любовница высшего класса. То есть, у тебя не может быть по отношению ко мне слова «нет».
-Я согласна.
-Ну, что ж… Можешь считать, что твой отец уже едет домой.

Я поднял с пола её ногу, и начал медленно снимать кед. Затем, так же медленно, я начал стягивать с её ноги носочек.
Она заворожено и испуганно смотрела на меня и на свою ногу. Ей словно одновременно было и страшно и интересно.
Я смотрел на пальцы её ног, держа её за лодыжку. Её рост был больше 180 сантиметров, и соответственно у нее были длинные ноги. Я прикоснулся губами к её пальчикам ног, а она икнула от удивления или волнения.

-На сегодня всё – сказал я, опуская её ногу.
-Как всё?
-Вот так. Я вызову тебя. А теперь иди.

Она ушла, а я позвонил сначала людям отвечающим за освобождение её отца, а затем приказал подчиненным приготовить машину. Я ехал в женскую тюрьму.

 

***

Для меня секс не был актом любви. Для меня секс был актом наказания.
Единственная с кем я хотел настоящего и чистого секса была Марго. Но с ней я совершенно не хотел торопиться. Я всего лишь коснулся губами пальчиков её ног, но уже готов был умереть от счастья и блаженства. Мне стоило огромных усилий остановиться на этом, но я знал, что если я буду брать её по частям, я смогу растянуть своё счастье.


В женской тюрьме оборудовали новую душевую с огромным зеркалом. По ту сторону зеркала находилась комната, в которую я зашел сегодня впервые, чтобы смотреть на ничего не подозревающих девушек, среди которых мне сегодня впервые предстояло выбирать свой «одноразовый рай».
Девушки заняли открытые душевые кабинки, и пока они принимали душ – я выбирал.
Я сразу отметил для себя тех, с кем мне не интересно проводить «сексуальный акт», и отметил тех, с кем его стоит провести обязательно.
После душа, надзиратели вывели в комнату для встреч с адвокатом тридцатилетнюю брюнетку. Я выбрал её, поскольку у неё была идеальная гитараобразная фигура, наливная упругая грудь, и приятная внешность. Она была совсем не похожа на Марго. Марго было высокой и очень худой. В других девушках меня отталкивала худоба, как отталкивали маленькие груди, но Марго я любил (так, как способен любить человек с моим характером), и меня привлекала её худоба и её незаметная сквозь одежду грудь. Даже её «плоскожопие» было вожделенным. Я любил в ней всё, кроме того, что все эти годы она была не моей.


Брюнетка ожидала меня в комнате, а я всё никак не мог решить, в каком виде мне предстать перед ней? В качестве диктатора, от которого зависит её дальнейшая судьба или в качестве незнакомца, у которого на лице маска, и который возьмет её силой.
Она должна была быть моей секс-куклой, которую я буду трахать, чтобы снять сексуальное напряжение вызванное ногами Марго.
Я подкинул монетку, и выпало «изнасилование».

Я натянул на голову маску, и зашел в комнату.
Девушка смотрела на меня, не понимая, что происходит, и особенно не понимая, что будет происходить дальше.
Я подошел к ней, и разорвал на ней тюремную майку. Она не закричала и не возмутилась. Она посмотрела на меня со жгучим призрением, и не выдержав соблазна я ударил её кулаком по лицу. Она упала, а я поднял её голову за волосы, и ударил в живот.
От происходящего меня накрывало небывалое возбуждение, и я продолжил бить её. Я нанес ей пять или шесть ударом в разные части тела, пока не сорвал с себя и с неё одежду, и не вошел в неё. Я был так сильно заведен, что кончил меньше чем через минуту.
Когда я закончил, вместе с отдышкой меня стянуло непривычное и неприятное чувство. Я чувствовал свою вину за всё произошедшее, и мне впервые в жизни захотелось кого-то обнять. Я обнял её, и мои плечи сразу стали мокрыми от её слез и крови. Мне хотелось умолять её о прошении, но следом меня накрыл гнев за эти чувства, и я вновь ударил её по лицу.

Одевшись я вышел из комнаты, и приказал не трогать её ближайшие часы.
На следующий день её отпустят, аннулировав судимость и дав денег на новую жизнь. (Естественно, взяв подписку о неразглашении).

 

***


Анализирую случившееся в тюрьме, я приду к выводу, что хочу повторять это вновь и вновь, вот только не хочу больше чувствовать сожаления. Поэтому, я принял решение выбирать своих будущих любовниц среди женщин совершивших тяжелые преступления. Я хочу наказывать и насиловать тех. Кто этого хоть немного заслужил.

 

Почти неделю я буду приезжать в тюрьму дважды в день, пока не пойму, что этого мне уже мало. Но всему своё время.
Пока я отдаю приказ на давно срежиссированный в моей голове спектакль.
Я уже отыграл много спектаклей за эти недели. Уже познакомил с тюрьмой многих своих обидчиков, ведь, какой смысл становиться диктатором отдельно взятой страны, если не можешь отомстить тем, кто обижал тебя в детстве?

Оливия была мне столь же неприятна, как оливки в детстве. Я честно проработал всё лето в гостинице, которой она управляла, и в свои шестнадцать лет делал это лучше, чем многие взрослые. Я выходил на работу даже тогда, когда у меня была температура под 40, в глазах всё плыло и не было сил сделать лишнее движение. Но меня уволили, выбросили, как использованный гондон, стоило мне всего один раз проспать работу.

-Ты что? Думал, сука, в сказку попал? – отвечала мне Оливия по телефону.

3 недели назад Оливию забрали ночью из теплой постельки, которая одновременно была и холодной, поскольку жила Оливия одна, и некому было её согреть. Забрав её из теплой постельки, её поместили в одиночную камеру, которая была разрисована одним относительно талантливым художником. На стенах камеры были нарисованы феи и бабочки, Белоснежка и семь гномов, и некоторые другие диснеевские персонажи, в которых я не очень силен.

-Будьте, как в сказке – сказал Оливии охранник, снимая с её головы черный мешок, который ей повесили на голову во время ареста.

 

Новый спектакль был рассчитан на человека, без чьей поддержки я никогда не стал бы генералом в столь юном возрасте.
Я не был сыном Сталина, чтобы получить генеральский чин в 25 лет. И я не Рамзан Кадыров, чтобы получить звание генерала в 33 года. Но, иногда можно стать генералом без оглядки на происхождение. В моем случае мне помог влиятельный покровитель, место которого я занял после революции.
3 года назад, министр обороны нашел интересный способ увеличения своего личного благосостояния. Каким-то образом, он умудрился внушить президенту вероятность скорой революции, и поэтому, в срочном порядке нужно было искать среди молодых офицеров наиболее способных и преданных режиму. Таких оказалось достаточно много. Опасность (по мнению министра обороны) исходила от старых генералов, которые не очень согласны с курсом, которым идет страна, и они готовят военный переворот. На кону стояла личная власть президента, жизнь его семьи и Богиня демократии, которую хотели пустить по кругу в казармах. Поэтому из молодых офицеров быстро делали майоров, полковников и даже генералов.
Министр обороны составил список самых ненадежных полковников и генералов, и их места заняли мы.
2028-2031 годы вся Австралия следуя государственным тенденциям, обновляла руководящий состав всего: от директоров школ до директоров крупных компаний. Эта мода задела не всё и не всех, но всё же, во многих местах закостенелые консерваторы уступили место молодым и продвинутым специалистам, которое многое поменяли, и многое сдвинули с мертвой точки.
И всё бы хорошо, вот только преждевременная отправка «на покой» большого количества пожилых людей привела к необходимости выплат огромных пособий по безработице, компенсаций за увольнение и так далее.
Описывать весь урон нанесенный экономике страны будет очень долго, и я понимаю не все аспекты, поэтому остановимся просто на том, что вместо предотвращения возможной революции, для которой не было совершенно никаких причин, министр обороны создал в стране революционное настроение всего за три года.
Министр обороны, который имел связи во многих кругах, организовал группу, которая занималась сбором огромных средств на дачу взяток новым военным верхам. Помимо денег, которые шли из бюджета страны, Министр так же брал деньги из карманов богатых австралийцев, которых смог убедить в том, что «завтра» случится революция, и у них отнимут всё. Желающих сохранить своё «всё» было много, и для каждого из них даваемая ими сумма была (для них) незначительна. Естественно, все эти деньги нигде не числились, и шли прямо в карман министра (или в портфель), поскольку никакого революционного настроения в стране не было, и подкупать соответственно никого не нужно было.
Но, как я уже сказал, создавая видимость угрозы, министр создал реальность угрозы, и нужно было только время, чтобы из искры вспыхнуло пламя.
Сумма, которая была изъята из левых счетов министра, сразу после переворота и его ареста, удивила даже меня. Удивила настолько, что я задумался: не забрать ли мне эти деньги и не свалить ли из страны? 7 миллиардов долларов за 3 года, при этом так красиво, и чтобы никто не догадался – гений.
Но жадность фраера сгубила.

 

Прямо сейчас его выпускают из тюрьмы якобы подкупленные его доброжелателями тюремные охранники. «Бедный» министр, должен поверить в то, что нашлись люди заинтересованные в его освобождении.
Во-первых, мне нужно знать, не остались ли у него еще неизвестные мне банковские счета, которые он с радостью выдаст в обмен на свободу и жизнь, а во-вторых, ну уж очень хочется мне помучить «старика».

 

***

Пока я ждал развязки игры с бывшим Министром, секретарь принес мне письмо.

-От кого? – спросил я смотря на серый конверт.
-Не могу знать.
-Как это ты не можешь знать?
-Меня просили передать вам.
-Кто?
-Один из охранников.
-Вызови его сюда.
-Хорошо.

Секретарь ушел, и через две минуты в дверь постучался тот самый охранник.

-От кого письмо? – спросил я его.
-От человека в сером.
-Серое письмо от человека в сером?
-Да.
-Вы там «50 оттенков серого» перечитались?- переходя на крик спросил я - От кого письмо я тебя спрашиваю.
-Я не знаю.
-Кто передал тебе письмо?
-Человек в сером.
-Так, позови начальника охраны, и вернись.
-Так точно.

Охранник вернулся с начальником охраны, которым у меня был старый генерал.

-Скажи мне, почему у меня в охране служат умственно отсталые?
-В смысле? – удивился генерал.
-В прямом. Мой секретарь приносит мне письмо, которое он получил от этого придурка, который в свою очередь получил его от какого-то человека в сером. Это по твоему нормальная ситуация?
-Я разберусь.
-Разберись.
-С письмом что делать?
-Сожгите. И вызови какую-нибудь службу, чтобы проверили мой кабинет и всё здание на наличие всяких вирусов и прочей херни, которую твои имбицилы могли сюда занести. «Хор мальчиков-зайчиков, а не служба безопасности».
-Вы уверены, что не хотите после проверки изучить письмо?
-Я не понял, ты потерял список тех, кого нужно бояться? Ты будешь меня учить и ставить под сомнение мои решения? Может, хочешь на моем кресле посидеть? Или может, прямо на меня сядешь? Чего мелочиться?

Лицо генерала становилось красным и начинало обильно потеть, несмотря на прохладу от работающих в кабинете кондиционеров.

-Ты смотри мне – продолжал я – Свято место бюстом не бывает, ещё раз поперек батьки полезешь… Короче… Я съезжу в тюрьму, а ты сделай так, чтобы в следующий раз тебя туда не отвезли. Ты меня понял?
-Да.

 

***


Просматривая «бумаги» на ноутбуке по дороге в женскую тюрьму, мне на электронную почту пришло письмо. Открыв его, я прочел пересказ «со стороны» всего того, что происходило в моем кабинете, после того, как секретарь принес мне серый конверт.
Сложить дважды два было не сложно, и я понял, что в письме было прослушивающее устройство, и с того момента, как оно попало в мой кабинет, кто-то слушал всё происходящее в кабинете.
Немного подумав, я пришел к выводу, что этот «кто-то» таким образом пытается продемонстрировать мне новую технологию.
Но, следом пришло новое письмо, которое удивило меня значительно сильней, и сразу девальвировало мою версию событий.

«Ты захочешь выйти на мой след и найти меня. Сразу предупреждаю, что сделать этого у тебя не получится. Не получится, поскольку меня не существует в привычном смысле этого понятия. И нет, я не компьютерная программа, поскольку даже её можно отследить. Я скорее Бог, но далеко не тот, чьим приемником на Земле ты себя считаешь.
Безусловно, можно понатыкать в твой кабинет прослушивающие устройства, вот только читать мысли не может не один из существующих на свете приборов. Поэтому, в доказательство всего того, что я буду тебе рассказывать, расскажу тебе для начала о том, что ты не просто нашел Виктора, а нашел с целью узнать его секрет. Виктор сам по себе является твоим большим секретом. И ты не стал бы никому рассказывать о своих мыслях на его счет. Ты в принципе, стараешься никому ни о чем не рассказывать.
Все мои письма тебе уже написаны, и я перестал существовать в виде человека, который принес тебе серое письмо, сразу после того, как пропал из поля зрения глаз твоих охранников. Меня нет, и я лишь эхо «погибшей звезды». «Не ищи меня вконтакте, в одноклассниках нас нету». Я одновременно и в прошлом, и в будущем и в настоящем, но чтобы это понять, нужно рассказать о себе».

На этом заканчивалось письмо, и тут же следом пришло новое.

 

***

«Я научился смотреть на людей, как на говно, задолго до того, как узнал этот термин и его значение. И это было не сложно, ибо большая часть окружающих меня людей были просто серой биомассой, нахождение рядом с которой вызывало приступы тошноты и желание повторить чистки 1937-го года.
Единственная причина, по которой чистки в этом мире не рациональная трата времени и ресурсов в том, что занимаются чистками негодяи, а гибнут невинные люди. Нет полностью невинных, но есть невинные в своей смерти. (Тебе ли не знать, негодник ты эдакий)
Но, я почему-то любил людей, видимо вопреки всему. Любил я их на расстоянии, ибо при приближении я начинал видеть то, что видишь, увеличивая неотфотошопленную фотографию девочки подростка. Вместо красоты видишь следы от прыщей и покраснения.
Только если увеличивать фотографию девочки подростка – видишь недостатки переходного возраста, который суров, как старый инквизитор, и не щадит никого. А вот если пристально смотреть на людей, начинаешь понимать, что их противная внешность гораздо красивее их внутреннего содержания. Это души, которые душат. Душат желание жить среди этих душ».

 

-Странный Бог – подумал я – Если люди его творения, то отчего он так удивляется их несовершенству?

***


«Я занимался изучением людей, как ученые занимаются изучением всяких букашек. Чувства людей мне были неинтересны, и ради своего эксперимента я заставил бы человека пережить эмоциональную Хиросиму».

-Ну, это многое объясняет. Мы экспериментальный проект. Смешно, и логично. Но, не верю я в божественную суть этого писаря.


«К счастью, я родился в то время, когда меня звали просто Эдик, при этом не добавляя к моему имени слово «педик», иначе моя нелюбовь к людям переросла бы в ярко выраженное желание убивать их.
(Да-да, не удивляйся. Это русский колорит)».

 -Бог по имени Эдик. Не уверен, что читал когда-нибудь что-либо смешнее этого.

 

«Родителей я своих почти не помню. И нет, это не одна из тех историй, когда я вырос сиротой или моим воспитанием занимались бабушки и дедушки. Мои родители не были ни алкоголиками, ни прочими антисоциальными элементами. Они были вполне обычными и вполне типичными. Но всё же, я их совсем не помню. Не помню, поскольку и не пытался запомнить.
Во мне с раннего детства были очень сильно притуплены эмоции и чувства, и родители не вызывали тех щенячьих чувств, которые вызывают другие родители в других детях.
Родители были фоном моего детства, а фоны я запоминаю плохо. Я плохо запоминаю имена людей, которые представились минуту назад. Я не разбираюсь в марках машин и путаю музыкальные стили. Я не заполняю себя информационным мусором, который теряет свою актуальность сразу после поступления в мою голову. Мне не важны имена ученых, но мне важны их открытия.


Я вырос в мире людей, но очень рано абстрагировался от них и от их мира, найдя комфорт в своём собственном мире.
В мире людей царила вражда и соперничество. В моём мире была идиллия, и нарушить её могло лишь долгое нахождение среди людей. Люди очень хорошо умели отравлять любой покой и любое удовольствие. Они просто появлялись вдруг, и мне становилось тесно с ними.


В моём мире не было погони за внешним успехом и соревнования с другими людьми.
Я в отличии от Наполеона, который соревновался с покойным Александром Македонским, не соревновался ни с кем кроме себя самого.
Чужие успехи всегда «конечны». Соревнование с самим собой означает полную отдачу, поскольку каждый раз побивать свой собственный рекорд хотя бы на 0.1% - это уже немыслимо много. Особенно, когда всё уже не на начальных этапах соревнования, и за плечами годы и недостижимые другими смертными высоты.
Каждый день побивать свой вчерашний рекорд на 0.1%, значит быть лучше себя прошлогоднего на… Ладно, ладно, мои юный гуманитарий, не буду насиловать тебя цифрами. Мир, в котором ты живёшь и так уже изнасиловал тебя достаточно, и поверь, в мире, где правят цифры, они тебя ещё не раз изнасилуют, и поделать ты с этим ничего не сможешь. Не сможешь, поэтому попытайся получить удовольствие. Это сложно, но особого выбора у тебя нет».

***


Открывая следующее письмо, я уже представлял, как всё-таки найду этого анонима, и медленно и сладко его будут пытать, за столь неуважительное ко мне обращение.

«Жизнь в нескольких строках


При моей жизни существовало две моих биографии:

Первая биография не зафиксирована на бумаге, поскольку этой биографией являлась сама моя жизнь. Живя каждый день, я её писал просто самим фактом своей жизни. Не было зрителя, непрерывно наблюдающего за моей жизнью, и не было читателя, который читает мою биографию в прямом эфире или прочтет после целиком.
Не было читателя, а значит - была 100% искренность в каждой строке и в каждом вздохе.
Быть до конца самим собой можно лишь наедине с самим собой.
Выражая себя окружающим посредством слов, все равно искажаешь реальность, хотя бы тем, что описываешь свои чувства словами, а слова лишь частично передают всю глубину внутреннего переживания.
Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. А если речь идет, к примеру, о сексе, то ни просмотр, ни прослушивание не передадут и одной десятой всех тонкостей и чувств от этого мероприятия.
Но в обществе фальшивых людей, очень популярны просмотры чужих фальшивых соитий, совокуплений и оргазмов.
По сравнению с любым порно-фильмом, даже мультфильмы с говорящими животными выглядят правдоподобней.

Многие писатели ограничены тем, что не могут использовать в своих произведениях мат, а он в русском языке служит не только ругательством, но и способом выразить чувства. Более того, мат служит рабочим способом выразить невыразимое.

Можно описать весь свой день в тончайших деталях, а можно свести весь рассказ к одному единственному слову “пи*дец”, и уже никому ничего объяснять не надо. Разве, что уточнить детали пи*деца, или просто прояснить ситуацию добавив к слову “пи*дец” слово “полный”.
Для описания моей жизни в русском языке не хватит матов.

Помимо официальной биографии, у меня была еще и неофициальная биография. Ее я написал для того, кто должен был поставить в ней последнюю точку, а точнее стереть лишние точки из многоточия, сведя их к одной единственной и решающей.

Из этой официальной биографии и будем исходить. Будем использовать ее в качестве разогрева, перед основным блюдом.

Между дел я буду вставлять свои комментарии, дабы тебе всё было понятно».

***

«Мне предстояло умереть. Смерть не страшна, когда точно знаешь, куда попадёшь после неё. Я в отличии от группы исламских террористов, не жил в убеждении, что после смерти попаду в рай, а там меня встретят 72 девственницы, и начнется всё то, чего мне почему-то не дали в жизни, и право на, что, я получил лишь умерев.
Я чётко знал куда иду, более того, знал, что мир, в который я попаду после физической смерти, я сам же и сформирую.
Смерть это такой момент, когда с тебя снимаются все земные ограничения. Ты не ограничен телом и миром, в котором находится это тело. После смерти ты не попадаешь в какое-то место, ты просто выпадаешь из всех мест, и начинаешь быть в себе. Душа перестаёт находиться в чём-то и начинает находиться сама в себе.    


Смерть кошмарна, когда она происходит с близкими. Смерть кошмарна, когда ты не хочешь умирать. Кошмарен процесс собственной смерти. Сама же смерть, а вернее то, что происходит после неё, кошмарно лишь тогда, когда ты не понимаешь принципы происходящего процесса.
То есть, твой мозг начинает создавать в себе пространство, которое становится театром. Театром, в котором оживают все твои страхи и кошмары. И поскольку ты больше не реален в привычном понимании этого понятия, то реальным становится всё то, что оживает в твоей памяти.
Кошмары оживают первыми, поскольку сам факт того, что ты умер - очень сильно пугает.
Жизнь на земле учит бояться смерти и «конкретные пацаны» рассказывают о том, что ждёт душу после смерти.
Ты практически с рождения знаешь, что за грехи придёт час расплаты. И он приходит. Приходит сразу после смерти. Но, приходит не сам по себе, а приходит, поскольку ты сам его создаёшь. Понимание и страхи того, что должно происходить после смерти – формируют то, что происходит после смерти. И нет ничего страшнее, чем омут мыслей, в которых живёт человек.
Жизнь обычных людей можно свети к тому, что они годами копят страхи и кошмары в своей голове. И жизнь, это как дверь, за которой эти страхи и кошмары толпятся. Как только ты умираешь, дверь рассыпается и страхи и кошмары нападают на тебя. Происходит дикая оргия, в которой тебя, как маленькую беспомощную сучку насилуют все те, кого ты годами растил в себе.
Бояться стоит ни смерти, а своих представлений о ней. Потому, что после смерти с тобой случится именно то, что ты от неё ждешь. «Каждому воздастся по вере его». И тут речь не о религии, а о том, во что ты верил. Исламским террористам действительно достаются девственницы в количестве 72 штук. Но не потому, что так заведено, а только потому, что они в это верили при жизни. И чем сильнее фанатизм веры, чем она прочней, тем точнее будет исполнена после финального вздоха.
Если Вася до смерти будет верить в 72 девственницы, то именно они ему и достанутся. Но, как только Вася усомнится в реальности происходящего, реальность усомниться в себе, и перестанет существовать в том виде, в котором существовала, и начнёт существовать в том виде, в котором Вася её представляет.
Если Вася задумается о том, что возможно 72 девственницы, на деле агенты КГБ, то они незаметно станут ими, и Вася забудет о том, что они были кем-то ещё, и сосредоточиться только на текущем моменте, в котором его лихо нагибают кровавые гэбэшники.
Что может сделать Вася в данном случае? Да ничего. Ничего, поскольку он не контролирует процесс своих мыслей. Вася сам формирует реальность, и он со временем обязательно это поймёт, но ему это поможет лишь ненадолго. Почему? Да потому, что Вася не научен контролировать мыслительный процесс, и как только он превратит 72 гэбэшника в 72 девушек, он тут же задумается о своём детстве, и о том, как его лупил пьяный батя. И батя вновь будет пьяным, и вновь будет лупить маленького Васю. Вася заплачет и вспомнит о Наташе, и тут же окажется с ней. Но, на секунду усомнившись в том, что Наташа реальный физический объект, Наташа тут же перестанет быть реальным физическим объектом, и станет чем-то, о чём подумает в эту секунду бедный Вася.


Если говорить иначе, то смерть делает нас Богами. Но, быть Богом не радостное занятие, даже если ты уловил правила творимого тобой мира. Потому что ровно насколько правила играют за тебя, ровно настолько же они играют и против тебя.
А если учесть те эмоции и моральные потрясения, которые переживает человек наблюдая за сменой декораций и главных героев - человек в принципе перестаёт контролировать происходящий вокруг него процесс.


Так происходит почти с каждым, но не со мной. А как было со мной и как я вообще что-то об этом знаю?»

***

«Мне предстояло умереть, и я знал об этом заранее. За годы до этого события, я уже знал время и место своей смерти.
И нет, я не был смертельно болен или что-то в этом роде. Меня должен был убить один человек, которого я даже не знал.
Это не был киллер или простой убийца, это не был мой друг или враг.
Своего убийцу я и вовсе не знал лично, хотя знал о нём практически всё.
Единственное, что я о нём не знал, это его будущее после моей смерти.
Всё его прошлое, настоящее и будущее от сего момента, до момента моей смерти - я мог изучать детально. Но, мне это было не нужно. А вот умереть мне было нужно. Очень. Но обо всём по порядку.


Мой убийца был обычным вором домушником. Редкий ублюдок, но именно ему я должен был оставить после смерти своё главное богатство, точно зная, что по неведомым мне дорожкам жизни, это обязательно сделает из него менее ублюдочного человека.
Впрочем, его жизнь и жизнь планеты после моей смерти меня интересовала не особо.
Я не был привязан к этому миру и этим людям, и после меня хоть потоп. Но, я знал, что «потопа» не будет, поскольку даже у Бога в ванной чиновники поставили счётчики, воспитав в нём привычку рациональней использовать кубические метры воды.

 

Мой убийца попал в мой дом, чтобы унести из него всё ценное, когда меня не было дома. Помимо денег в размере трех сотен тысяч долларов, я оставил убийце две тетради с записями. Записи я оставил в сумке, где лежали деньги. Иначе, этот остолоб никогда бы не додумался их взять, не понимая, что это самое ценное в его жизни.
Правда, мы однажды встретимся с ним после моей смерти, и окажется, что самым ценным в его жизни стала его жена. Но, если бы не мои записи оставленные ему, он никогда бы не уехал так далеко от России, и никогда бы не встретил её. Так, что считайте меня невольным купидоном. 


Мой убийца вернется в мой дом через пару дней, по моему ему приглашению, и убьет меня. Но, давайте по порядку.

 

Вот день, когда убийца проникает в мой дом. Вот он берёт мои деньги и записки. Вот он приходит домой, вот он пересчитывает деньги, вот он находит мои дневники. Что же я там написал ему? Давайте прочтём.
Курсивом я буду отмечать свои примечания». 

 

 

Подъезжая к тюрьме, я закрыл ноутбук и отложил его в сторону. Сегодня меня ждало то, что я придумал давным-давно, глядя на красивых подруг и жен своих знакомых офицеров.
Я часто представлял, как провожу время с этими красавицами, поскольку других женщин я практически не видел, пропадая целыми днями на работе. Да и этих женщин я видел лишь на фотографиях, которые часто просматривал в социальных сетях, стоило мне узнать у своих сослуживцев имена и фамилии их подруг.
Сегодня меня ждал секс с женой того, кто так сильно отравлял мне жизнь на офицерских курсах. Позже, я его конечно же поставлю к стенке, а пока накажу его больней…
Он привез жену в тюрьму, сказав, что это отличное место для ролевых игр. Она согласилась. И он согласился на моё «предложение», поскольку иначе его ждала бы смерть.
Она зашла в комнату для встреч с адвокатом вместе с ним, а он повязал ей повязку на глаза. Для дополнительной остроты ощущений, он предложил ей вставить в уши затычки, и на это она тоже согласилась. Она начала медленно танцевать, раздеваясь и дразня его, не зная, что он покинул комнату минуту назад, а я занял его место в «зрительном зале».
Она скинула с себя майку, и я увидел её черный бюстгальтер.
Она улыбалась и играла со своими рыжими кудрявыми волосами, а я закуривал сигарету, предвкушая то, как она снимет свои шорты, и я увижу её бедра.
Я курил медленно, и так же медленно она «кружила в своём танце». Я готов был разорвать её, ведь, уже несколько лет она жила по соседству с другими моими «любовницами» в чертогах моего разума. Нет более желанной девушки, чем девушка, которая никогда не станет твоей.
Я затушил сигарету об стену, и подойдя к ней, больно укусил её в шею. Она застонала, а я сорвал с нее бюстгальтер, обнажив её грудь третьего размера. Белая с розовыми ореолами и маленькими сосками. А-аа, я начал лизать и покусывать её, проникая сзади в её трусы, и трогая её нежные булочки, постепенно проникая пальцем в то место, через которое не рождаются нормальные дети, но рождаются все мудаки.
Затем я медленно снял с неё трусы, и увидел тонкую полоску волос.
Я положил её на стол, и подарив ей «австралийский поцелуй» начал медленно проникать.
Мне было так хорошо, что пугала мысль о том, как же хорошо мне будет с Марго, когда я доведу дело до конца.
Мысль о Марго возбудила меня еще сильней, и я ударил рыжую бестию за то, что она не она.
Я хотел снять с неё повязку в последний момент, перед самым финалом, но ударив её я перешел черту дозволенности, и она сама сняла повязку.
Её накрыл ужас, а я схватив её ещё сильней, ускорился, и на самом пике кончил ей на лицо.

 

***

-За что ты так с нами? – спросила она меня в слезах, пока я натягивал штаны.
-С кем с вами?
-С живыми людьми.
-И как же я с вами?
-Как с животными.
-Нет, милочка, животных я люблю. И людей, только не всех и не всегда.
Если взять конкретно вашу семью, то давай разберемся:
Тебе было хорошо?
-Нет…
-Нет, было. И даже очень. Тебе было неподдельно хорошо. Да, не кончила, не успела, я перевозбудился. Но всё же, тебе было хорошо. Было хорошо не знать. Что я это другой мужчина. Было хорошо от моих прикосновений и моего проникновения. Если бы повязку не сняла, может и успела бы испытать своё простое «женское счастье».
Было хорошо закрыть глаза, и не видеть своего мужа, гондона и пидораса. Было хорошо скрыться за черной тканью и тонуть в фантазиях о том, что это кто-то другой. Было хорошо, надеть затычки в уши и не слышать его сопенья. Было, было, было.
А плохо и больно тебе сейчас не оттого, что я тебя трахнул, а оттого, что твой уебок муж отдал тебя на пользование, как портовую шлюху.
Пойми, у него был выбор, умереть, как мужчина и отстоять честь семьи, набить мне морду или убить меня, либо продать тебя. Что он выбрал? Он выбрал свою никчемную жизнь. И ведь, я сказал ему, что перед тем, как кончить в тебя, я сниму с твоих глаз повязку, чтобы ты испытала ужас и боль, чтобы ты почувствовала себя преданной и изнасилованной. И он согласился. Поэтому, считай, я оказал тебе услугу – избавил тебя от ублюдка.
Если тебе этого мало, то давай, для того, чтобы ты окончательно во всем убедилась, я сейчас отведу твоего мужа в комнату, где работают видеокамеры, и предложу ему в благодарность за тебя любую заключенную на выбор. И спорим, он согласиться. И он выберет себе девушку, и трахнет её.
-Он не такой. – говорила она продолжая захлебываться слезами.
-Он продал тебя, очнись. И продаст еще раз. Была бы у вас дочь, он и её бы продал.

 

***

Я вышел из комнаты, понимая, что есть такой сорт людей, который никогда не примет правду про себя, а есть еще такой сорт женщин, который никогда не примет правду про своего мужчину.
Садясь в машину, я вновь открыл ноутбук, понимая (или думая, что понимаю) кто этот аноним, и как я его накажу.

«Если можно написать код, который рождает целые пространства в виде интернета, компьютерных игр, то, что мешает создать код, который бы создавал подобные миры в голове человека. Вернее, код, который активировал бы в мозгу человека участки, отвечающие за те или иные качества.
Кто сказал, что нельзя сделать из человека гения?
Только отчего-то ученые пытаются вмешаться в мозг человека с помощью операций или электричества, нейтрализуя определенные участки мозга. Но, никто не пытается разгадать код, вписанный в программу человека.
Да, электричеством ученые пытаются активировать определенные участки мозга, но это всё не то. Совсем не то. Это карательная психиатрия, но не реальное благое изменение личности».

-Можно оспаривать то, что никто не пытается разгадать код вписанный в программу человека. Код разгадать пытаются многие ученые. Но, разгадывать они пытаются код, который отвечает за определенные функции мозга, но не код, который мог бы эти функции расширять.
Естественно, есть ученые, которые пытаются, к примеру, «оборвать в голове человека проводочек» в попытках подавить в нём те или иные свойства. К примеру, ученые ставят эксперименты над животными, пытаясь нейтрализовать в их мозгу склонность к насилию. Но, мозг прописан так, что убивая в нём одно, неизменно убиваешь и всё остальное.
Искушенный читатель возразит, что «если человек слепнет, то у него обостряется слух и нюх». Это не совсем так.
Ничего не обостряется. Просто, перестав видеть, у человека остается лишь возможность слышать. И поскольку помимо физического контакта с миром, слух остается практически единственным способом находиться «здесь и сейчас», то за неимением зрения, человек сосредотачивается на звуковом восприятии окружающего его пространства.
Слух остается прежним, просто теперь ему уделяется больше внимания.
То есть, если человек ел хлеб с колбасой, а сегодня колбаса закончилась и остался лишь хлеб, вряд ли можно сказать, что человек стал более расположен к поеданию хлеба. У человека просто не осталось выбора.
Потеряв зрение, человек ничего не приобретает. Он теряет, и просто пытается компенсировать потерю тем, что у него осталось.

-Почему я считаю подобную «психиатрию» карательной?
Если вы приходите к человеку и даёте ему 10 долларов - вы помогаете ему. А если вы отнимаете 10 долларов?
В мозг человека заложены все необходимые ему функции. Открывать новые - благо. Учить его управлять имеющимися - благо. А вот подавлять или уничтожать то, что было до вас - карательная психиатрия.

-Я пытался искать кардинально новый подход к пониманию человеческого мозга и человеческих возможностей. И об этом далее.

 

***

«В 1970 мне посчастливилось объездить с экспедицией Гималаи и прочие дивные дивы. Тогда я услышал много разных историй и легенд. Одна из них рассказывала о древних цивилизациях, которые всегда жили в этом мире и во времена пещерных людей, и во времена более поздние. Человек был выведен ими практически для практических целей.
Подробности создания человека доподлинно неизвестны, не известно и то, зачем был создан человек».

-Легенды о том, что до нас был кто-то, кто был умнее и лучше нас – это типичная человеческая фишка.
Человеку крайне скучно в той обыденной реальности, в которой он вынужден жить. И если фильмы и книги уносят человека в заведомо «выдуманный мир», то легенды прошлого способны уносить человека в мир, который якобы был, а значит реален. И его можно найти.
Я не говорю о религиозных легендах. Я говорю о том, что человеку хочется верить в драконов и вампиров. Но, помимо драконов и вампиров, которые были и ушли, и которые живут где-то вдали от людей, несмотря на то, что мир вроде как обследован вдоль и поперек и следов подтверждающих древние легенды нет - человеку хочется верить во что-то более возвышенное и близкое.
Человек ограниченный своими физическими и умственными возможностями, хочет верить в «копьё судьбы» или «философский камень».
Человек очень хотел бы, чтобы можно было найти что-то, что без лишних усилий сделает его земным Богом.
Фильмы и книги про препараты открывающие человеку скрытые функции мозга, которые делают из него супер-героя, но, которые вместе с тем и уничтожают человека. Всё это хорошо, но слишком реально, а если реально - то ограниченно.
Вероятность того, что можно изобрести таблетку открывающую скрытые возможности мозга, подразумевает то, что её нужно изобретать. Вероятность её изобрести самому без специальных знаний - равна нулю. Вероятность того, что её изобретут и она станет массово доступна - равна нулю. (Никто не станет делать из стада овец людей, если овцы нужны именно в качестве овец. То есть, если есть секрет бессмертия, то стоит ожидать того, что простые люди о нём никогда не узнают). Вероятность того, что такая таблетка достанется тебе случайно, примерно 1 к 7 миллиардам, ибо ровно столько на земле случайных людей на сегодняшний день.
Что же остается? И как сделать процесс получения «небывалого могущества» более простым и вероятным?
Всё просто, нужно всего лишь найти древнюю утерянную тысячи лет назад реликвию, и ты автоматически станешь хозяином мира. И тебя не должно смущать то, что до тебя её никто не находил. Тебя даже не должна смущать идиотичность того, что кто-то её додумался потерять. Или спрятать.
Ты исключение из всех земных правил и исключение из всех земных жизней. Именно ты избран небесами для того, чтобы найти «древнюю реликвию» и воспользоваться её возможностями.
Если ты никогда не пойдешь в поход по древним местам и кладоискатель из тебя херовый, всё равно не отказывай себе в удовольствии помечтать об этом. Кто запретит тебе в твоих фантазиях находить тайны мироздания и брать их себе на вооружение? Никто. Только ты сам.
Но мир состоит из того, что в нём уже есть. Ничего нового, кроме челябинского метеорита, в этих краях давно не падало. Люди научатся извлекать непривычное из привычного. Энергию из солнца, а до этого топливо из нефти. Но, сколько землю не копай, не найдешь священный Грааль. А если и найдешь, то его ценность только в том, что люди придают ему ценность, и более ни в чём.
Не перебьешь всех врагов копьем судьбы, и не покоришь мир кольцом всевластия. И двери в Шамбалу тоже не найдешь.
Если в мире есть двери в Шамбалу, то искать их нужно в себе, и только через себя ты можешь попасть в запрещенную реальность, поскольку во внешнем мире нет никаких ворот и «раев». Нет и никогда не было. Никто их никогда не рушил и не строил.
«В мире нет ничего, всё находиться в нас». Виктор Цой сам того не поняв, спел нам «И больше нет ничего, всё находиться в нас». Нет более правильной истины для тех, кто ищет что-то, что запрещено «общей реальностью».
Код этого мира вписан в тебя, и ты и есть ключ ко всем потаенным дверям этого и других миров. И искать эти двери нужно так же в себе, ибо в других местах их нет и никогда не было.
 

Вернемся к моим дневникам:

 

 

***

«Та цивилизация могла общаться без слов на уровне передачи информации по пространству, примерно как в нашем 21 веке, передается информация через сети интернета или сообщения из телефона за секунду улетая в небо возвращаются на Землю попадая из одного телефона в другой.


Когда создавался человек, в него была вложена огромная программа, которая должна быть скрыта от её носителя, и раскрываться по частям через определенный период времени.
То есть, человек прошлого, изначально был способен создать мобильный телефон, но не знал об этом, и был способен лишь на примитивное мышление.
Через цепочки поколений в человеческих мозгах раскрывались лишь частично новые возможности, превращая сознание человека через груды лет из примитивного в ныне существующее.
С ростом числа людей, а значит и с ростом числа носителей мозгов, складывался пазл, выводя сознание человека на новый уровень.
То есть, если у нас есть 10 долларов мы можем купить обед в дешевом ресторане. Имея 100 долларов, мы можем очень хорошо покушать в дорогом ресторане. Имея 10 000 долларов, мы можем открыть дешевую закусочную. Имея 100 000 долларов, мы можем купить неплохой ресторан. Имея 10 000 000 долларов, мы может открыть сеть дорогих ресторанов.
Точно так же и с количеством людей, имея 1 000 человек, мы обладаем потенциалом способным создать топор и копья для охоты на мамонта.
Имея 1 000 000 000 человек, мы можем запустить в небо самолет.
Имея 7 000 000 000 людей, мы может создать новые виртуальные миры».

 

-Здесь я не единой буквой не вру своему туповатому убийце.
Вся созданная человеком «цивилизация», возможна лишь благодаря взаимодействию всех ранее существующих и открытых истин.
Чтобы убедиться в моей правоте, просто представьте себе такое понятие, как «испорченный телефон»: Вы говорите человеку новость, и через цепочку других людей узнаете эту новость совсем в другой форме, не узнавая в узнанной новости ту новость, которую вы до этого кому-то сказали.
Каждый раз, когда новость передается из уст в уста, она трансформируется, обрастая новыми словами и «фактами». При этом, часто от изначальной новости не остается и следа. Но, перевоплощения новости невозможны без оригинала.
Сделайте пародию на пародию, затем пародию на пародию пародии, и так до бесконечности. Узнать в конечном результате оригинал, будет практически невозможно.
Такой же путь прошло всё то, что сегодня вас окружает. Обычный телефон в ваших руках, потомок телефона раскладушки, а тот в свою очередь потомок самой ранней версии мобильного телефона, а тот потомок радиотелефона, а радиотелефон потомок домашнего телефона, а домашний телефон потомок электрического телеграфа, а электрический телеграф…. И между электрическим телеграфом и вашим нынешним телефоном, стоят не просто миллионы мелких изменений, которые формируют собой одно большое колоссальное изменение, которое и отличает ваш телефон от его далекого предка. Помимо изменений, за вашим телефоном стоят так же тысячи людей, которые стояли за этими изменениями. И в конечном счете, благодарить нужно того первого человека, который когда-то появился на земле. Он прародитель всего, и все мы его продолжение. И всё, что изобретено в этом мире, изобретено лишь потому, что когда-то он был. Он первопричина всего. Но, если бы не длинные цепочки поколений после него, ничего того, что сегодня есть, никогда не возникло бы само собой.
И так, имея одного человека, мы имеем первопричину, и потенциал человечества, который реализуется лишь тогда, когда на земле одновременно будут проживать сразу 7 миллиардов людей.
В этом историческом расстоянии между 1 человеком на земле и 7-мью миллиардами, родились и погибли примерно 100-150 миллиардов человек, жизнью своей развивая, открывая и реализуя изначально вложенный в древнего человека потенциал к изобретению современного телефона.

 

***

Вернемся к моим старым записям:

«Люди в силу определенных причин делятся на 80% неандертальцев освоивших современную специфику поведения и мышления, но не способных создавать что-то новое, и 20% людей нового времени, способных на основе знаний поколений, создать новое в больших и маленьких масштабах.
Есть так же версия, что на деле процентное соотношение 95/5. При этом, 4% создают посредственные вещи, и 1% на основе этих посредственных вещей создает поистине невероятное, ну и оставшиеся 95% выступают в роли пассивных потребителей, никак не вносящих вклад в общее развитие».

-В дополнение к этому, важно расширить озвученную мной ранее мысль:
На земле жило больше 100-150 миллиардов человек. И каждый (КАЖДЫЙ!) из них внёс вклад в создание всего, что вы видите вокруг.
Это не ново, но об этом редко всерьез задумываются.
В среднем 60% взрослого работающего населения развитых стран работают в сфере обслуживания. 60% не создающих людей. Мало ли их влияние на мир? Охренеть, как огромно!
Писатель никогда не создал бы свои шедевры, если бы его не окружали разные люди, которые стали его невольными соавторами и вдохновителями.
Писатель потратил бы 90% своей жизни на строительство дома, выращивание пиши и охоты на мамонта, и написал бы короткий рассказ о своём скудном мире, если бы за него это не делали люди занятые в сфере обслуживания.
Писатель без людей – никто! Ученый без людей – никто! Все мы без людей – никто! И только взаимодействуя с людьми, мы становимся кем-то.
Творец, который благодарит за помощь друзей и родных, забывает поблагодарить всех живущих в мире, ибо без них он ничего не сотворил бы.
Они бы не сотворили бы за него, но и он не сотворил бы без них.
Опять же, повторюсь: Да, ученый может быть официантом, а официант не может быть ученым. Это если их поменять местами. Но, что успел бы ученый, если не было бы официантов? Что успел бы ученый, если бы всё, что для него делают другие, он делал бы сам?
Каждый должен заниматься своим делом, но, никто не может смотреть на занятия других свысока, поскольку если они не будут делать своё дело, их дело придётся делать ему.
Оно ему надо? Нет! А если так, то будь благодарен уборщику, который убирает за тобой, будь благодарен официанту, который приносит тебе еду. Будь благодарен сбитому пешеходу, что сбит он, а не ты.

***

«Но, вернемся к древним цивилизациям. Исчерпав для себя ресурсы Земли, и поняв, что Земля больше не может удовлетворять их запросы, они спешно покинули её, уйдя в другие миры или другие пространства, оставив мир тем, кого Земля может удовлетворить, то есть постоянно развивающемуся человеку, который должен постоянно ускорять своё развитие».

-Если развивать эту мысль, то исчерпали ресурсы земли древние цивилизации тем, что создали человека, в которого вместили всё то, что могли в него вместить, и закрыв его возможности от него самого. Но, об этом позже.
Сама мысль «исчерпали ресурсы земли», заключается не в том, что земля «потрачена», а в том, что они уже создали на ней всё то, что на ней возможно создать. Создали не «прямо здесь и сейчас», а создали и спрятали так, что всё созданное ими проявит себя со временем.
Представим, что вы играете в компьютерную игру, и в этой игре нельзя пройти больше миссий, чем предусмотрено игрой. Что остается? Играть заново - скучно. Остается купить новую игру и играть в неё.
Но, «древние цивилизации» не играют в игры, они их создают. И возможность дискеты, на которую они пишут игру - ограничена. Стирать дискету и писать на ней новую игру, значит потратить все ранние усилия понапрасну. А если так, то нужно купить новую дискету и писать на ней новую игру. Как собственно и поступали древние цивилизации, уходя из исчерпавшего свои ресурсы мира, в новый нетронутый ими ранее мир.

 

***


«Пиком развития человечества должно стать максимально приближенное состояние ума, к уму которым обладали создавшие нас цивилизации».  

- Сегодня человек неразумное существо, и с ним, как и с только что рожденным ребенком не поговоришь на философские темы.
Сидеть и ждать, пока он вырастет? Зачем? Если можно дать ему возможности развития, и оставить его, чтобы потом вернуться и поговорить с уже равным тебе существом.
Правда, это только наше восприятие подсказывает нам, что глупо сидеть и ждать наблюдая. На деле, древние цивилизации создали нас, и просто перекрутили к моменту, где мы достигли пика своего развития. И там, куда нам идти миллионы лет, они уже сидят и разговаривают с нами на равных.
Где-то в другом временном отрезке, мы уже стали с Богами на равных, но еще не знаем об этом.
И надо ли нам знать это сейчас?

 

***

«Поскольку человек существо дефектное, то и сверх разум достанется лишь 1% людей, 4% подобие сверх разума, и 95% людей просто адаптированное к современным реалиям мышление.
1% людей, должен править остальными 99%, но весь процесс жизнедеятельности этого одного процента, должен, в конечном счете идти на удовлетворение нужд остальных 99%».

- Спектакль, который не рассчитан на зрителя называется - шизофренией.
Актер без зрителя никто. Зритель же вполне может прожить без актера. И как актер считает, что если на его спектакль не придут одни, то придут другие, точно так же и зритель, не получив возможность сходить на спектакль этого актера, пойдёт на спектакль другого.
Не стоит считать себя исключением для людей - тебе всегда найдут замену, и может быть, разница будет не в твою пользу.

 

 

***


«Зачем такое разделение в умах, думаю по тому, что если каждый будет владеть сверх разумом, начнется противостояние желаний, которое просто уничтожит планету.
Во все времена люди состояли из многочисленных лагерей уничтожающих и ненавидящих друг друга, поскольку на одни и те же вещи смотрели с разным пониманием сути вещей. Это постоянное противоречие рождало прогресс, реки крови, и подпитку Земли удобрениями в виде человеческих трупов. Земле жизненно необходим кровавый прогресс, чтобы принимать в себя новые порции пищи, с целью вернуть её в новой форме к жизни, чтобы умертвить и опять вернуть. Вечное колесо жизни, рабом которого вынужден быть каждый рожденный здесь.
Можно было просто ввести в код человека меньший срок эксплантации земного тела, но это не позволило бы человечеству двигаться вперед, поскольку, чем короче срок жизни всех людей, тем меньше они способны усвоить за свою жизнь, и меньше влияния оказать на окружающую среду.
С каждым веком и тысячелетием человеческой истории срок жизни среднего человека должен увеличиваться, чтобы давать возможность человечеству, раскрыть больше скрытого потенциала.
Животным природа отвела короткий срок, чтобы животное успело произвести потомство, и стать пищей для земли. Никакой сверх задачи на животных землей не было возложено. Просто еда для земли и (потом) для человека. Еда, которая исправно рожает новую еду. Животное ест растения и себе подобных, производя удобрение одного вида, и умирает, производя удобрение другого вида. Так же, животное служит едой для человека, другом для человека, помощником для человека, угрозой для человека, и средством передвижения.


Земля не создавала человека. Человека создала та самая цивилизация, жившая на земле.
 Создавая человека, в него нужно было внести такие функции, чтобы земля не отвергала его и не создавала собою условий для его уничтожения. То есть, если человек будет изначально жить долго, не принося земле пользы, земля его уничтожит. Поэтому, человек должен жить не дольше животного, 20-30 лет, постепенно увеличивая срок своей жизни, так, чтобы земля не начала бить тревогу и привыкала к растущему сроку жизни человека.
Чтобы земля не пыталась уничтожить все человечество, желая скорее покушать мертвечиной, нужно сделать так, чтобы люди воевали друг с другом по разным причинам. Так, если средняя жизнь человека будет длиться 40-50 лет, каждые 50-100 лет должна происходить война, которая будет уносить жизни 10-50% всего человечества, утоляя голод земли на ближайшие 50-100 лет. После процедуру с войной нужно повторить.
Можно сделать еще проще: разделить мир не на два враждующих лагеря, а на сотни лагерей. И в каждой точке земли один лагерь будет воевать с другим, то есть не будет большой войны раз в сто лет, но каждый год будет происходить война одного лагеря с другим, передавая эстафетную палочку другим лагерям. Среднее количество людей погибших за 100 лет при 100 войнах, будет таким же, как и при одной большой войне всех лагерей в течение года.
К примеру, в 20 веке, когда рождаемость росла в геометрической прогрессии, тиф и прочие игрушки по уничтожению человечества были уже неудовлетворительны для земли, и земля уже несколько десятков лет не видела глобальных войн - мир разразился таким количеством войн, и таким количеством жертв, что земля вполне могла наестся лет на 300 вперед.
Чтобы немножко держать землю в тонусе, избавляя её от желания новой большой войны, были придуманы такие болезни, как СПИД, наркомания, рак разных мастей, ну и для большей эффективности – президенты пид*расы способствующие мелким конфликтам и голоду в определенных не перспективных участках земного шара.
Помимо прочего, люди мрут ввиду природных катаклизмов, которые внесены в программу земли, и увеличиваются с ростом числа живых существ живущих на ней, и людей и животных.
Войны и болезни человечества, как и все происходящее в этом мире - были заранее просчитаны и прописаны в коде мира, и всё вокруг, всего лишь театр, в котором актеры играют свою роль, не зная, что они актеры и играют роль.

 

Приспособив человеческое тело и мозг к бытовым нуждам земли, и обеспечив тем самым человеку выживание на земле, ушедшие цивилизации скрыли от человека все вложенные в него возможности, чтобы человек не уничтожил землю в первый день своего существования.
Современному человеку, когда он рождается, не дают разрешение на ношение оружия, поскольку, не понимая ценности человеческой жизни, он играючи перестреляет всех кого встретит. Так же, человеку до достижения им определенного возраста запрещено употреблять алкоголь и другие дурманящие средства, поскольку, не имея навыков контролирования своей природы, неокрепшее сознание человека под воздействием дурмана, способно так же нанести вред себе и окружающему его пространству.
Человек законами общества ограничен в использовании всех ресурсов человеческого быта до достижения определенного сознательного возраста, так же и все человечество, насильно ограничено в скорости своего прогресса и своего потенциала, чтобы как маленький ребенок, напившись алкоголем, не перестреляло себя и себе подобных из пистолета.
То есть, человечество получит всё, но оно должно до этого всего дорасти.
Получи человек сверх разум сразу при рождении своего рода, он бы уничтожил все живое и себя в первую очередь, просто напросто не справившись с управлением данного ему разума.

 

Жители Гималаев, были теми «самыми» редкими носителями сверх разума, превосходя своим интеллектуальным развитием всех прочих людей земли.
Как гласила легенда, а вместе с ней и сотни «подлегенд», они могли общаться на расстоянии, следить за всем миром просто входя в транс, и получать любую интересующую их информацию посредством вхождения в общее информационное поле, которое практически полностью скрыто от простого человеческого восприятия.

 

Не знаю точно, насколько я верил во всё то, что я слышал, и насколько доверял показанным мне фокусам, но я зажегся идеей разгадки кода и кодов, которые скрывают от человека весь его потенциал.
Мне четко представлялся человеческий мозг в виде длинного кода, который можно прочесть и на основе которого происходит вся жизнедеятельность человека. Но в который внесены скрытые коды, закрывающие от человека весь его потенциал.


Я не искал Шамбалу, или копьё судьбы. Я искал расшифровку кодов.
Естественно, никаких значимых тайн мироздания о строении человека, мне никто не мог раскрыть, по той простой причине, что никто не обладал этими знаниями, а если и обладал, никогда и ни с кем не стал бы делиться, по рациональным соображениям сохранения равновесия на земле и стабильного постепенного прогресса человеческого интеллекта.
А если и был какой-нибудь умный черт, который до чего-то такого все же допер, то его либо давно сожгли на кострах инквизиции, либо расстреляли в подвалах Лубянки, либо держат в психиатрической больнице, пичкая тонной лекарств, не давая выйти из состояния овоща, и воспользоваться открывшимися знаниями.

 

Постигать основы скрытой вселенной можно с помощью науки, но это крайне медленный процесс, способный открыть одну миллиардную от общей картины мира.
У меня не было миллиона жизней, жизнь была всего одна, и кто знает, сколько она продлится, и не нагрянет ли завтра в мою квартиру воришка с целью поживится моим «годами нажитым» и убить меня на всякий случай.»

 

-Я не просто так упомянул своего убийцу в своих ему дневниках. Я хотел, чтобы он пришёл ко мне, и оставлял ему приглашение в виде этих слов.

***

Машина подъезжал к дворцу, а я окончательно убеждался в своих догадках, что все эти письма мне пишет Виктор. Никто другой, кроме самого Виктора не знал и не мог знать, что сделал для меня Виктор, и что я захочу узнать, как он это сделал.
Хотя, мне кажется немного странным, что мой начальник безопасности уж очень хотел, чтобы я прочел письмо. И он то может без особых усилий прослушивать мой кабинет. Встает лишь вопрос, как он успел так быстро написать мне письмо, в котором описывал всё происходящее в кабинете. Но если у меня в кабинете стоят прослушивающие устройства, то у него вполне могут быть подельники, которые и отправили мне письмо. Ведь, то что кто-то знал обо всём происходящем в кабинете, на самом деле более ключевой момент, чем то, что кто-то знает о моём интересе к Виктору. Виктор точно не мог сам поставить в моём кабинете прослушивающее устройство… Стоп, я же изначально решил, что прослушивающее устройство было в том письме, а значит, Виктор таки мог меня прослушивать.

 

Зайдя во дворец, и оставшись наедине с собой, я вновь открыл ноутбук.

«Идти обычными научными путями к своей цели я не мог, необычными научными путями тоже не представлялось возможным.
В какой-то момент я понял, что лучшим способом познания непознанного является практика считывания информации из общего информационного поля.
Вряд ли моя идея будет понятна простому уму обывателя, поэтому на случай всякий и на всякий случай, я разложу общую концепцию по полочкам.
Я решил использовать все известные практики вхождения в транс. То есть, я реально решил использовать методики тех, кто мне рассказал о древних цивилизациях.
Дорога открывается идущему, а еще терпение и труд все перетрут. Если я посвящу пару десятков лет практике медитации и вхождения в транс, я стану в этом вопросе большим специалистом практиком.
То есть, за год я освою палку-капалку, за десяток лет постоянных тренировок и изучения новых и более продвинутых методов, я освою промышленный комбайн в деле медитации и вхождения в транс.

Далее, если первый раз играя в компьютерную игру человек не может сделать и двух шагов, чтобы не оказаться в числе убитых, то спустя определенное количество времени начинает ориентироваться в огромном пространстве игры, лучше чем в собственной квартире.
Естественно мне совсем ничего не даст умение юзать параллельные миры и всякие информационные поля, если я не освою определенные науки.
То есть, научится входить в общее информационное поле – это одно. Научится понимать, что оно тебе дает – это совсем другое.
Пропустим список всех наук, которые я день за днем изучал, список слишком долгий и проще сказать, чего я не изучал.


Задача моя была такова: Посвятить свою жизнь изучению медитативных практик и разных наук, минимализировав время на все остальное. Нет семье, нет карьере, нет всему миру со всем, что в нем есть.


Жить таким образом в СССР было довольно сложно и приходилось как-то крутиться.
Я использовал свой ум, чтобы меня не трогали ни представители власти, ни сама власть.
Достаточно было написать диссертацию одному брату одного обкомовского работника, как до 1986 года я обеспечил себе спокойную жизнь, вхождение в нужные архивы, и даже фиктивную работу за которую я получал минимальную зарплату, и не преследовался законом за тунеядство.
С приходом перестройки можно было на многие вещи «забить болт», и жить у себя на уме. А с приходом 1991 года я даже юзал информационное поле и применил свои навыки экономики, чтобы заработать себе на уютную квартиру и счет в банке в размере 200 000 долларов. Иметь больше не хотелось, чтобы не привлекать к себе внимание никаких организаций, ни властей, ни ментов, ни братков.
Хотя, я мог себе заработать состояние равное бюджету всей страны, но оставил эту опцию для Мавроди. Ну, а что, хороший тамада, и конкурсы интересные».

-Когда я рассказываю о том, что потратил много времени на изучение разных наук - всё это звучит легко и просто. Но, это так лишь в кратком пересказе. На деле, за этим «я посвятил много времени» стоит целая жизнь.
Целая жизнь, которой я пренебрег ради достижения своей цели. Это был бесконечно долгий путь, и оглядываясь назад, мне становиться не по себе от трудности и длительности преодоленного мной пути.
Я изучал всё, что только можно было изучать. Я имел очень развитое критическое мышление и конечно многое в моём понимании было просто информационным мусором. Но, отделяя апельсин от кожуры, я жадно вгрызался в его мякоть. Я изучал всё, поскольку любая мелочь могла оказаться решающей в моём понимании того, что я пытаюсь понять.
Достаточно упустить одну мелкую деталь, как человек попадёт за решетку, будучи абсолютно невиновным в том, в чём его обвинили и за что приговорили.
Никогда наперед не знаешь, что и где пригодиться. Быть готовым ко всему нельзя, но изучить возможности того, что может с тобой случится в этой жизни - необходимо.
Я читал день и ночь, пропуская через себя тонны информации и знаний. Да, важно уточнить, что знания и информация вещи разные. Я не смотрел новости, поскольку там было много лишней информации. По той же причине я не читал газет. Но, я с удовольствием читал учебник анатомии или описание всех радиоустройств, поскольку это была ценная информация, ценное знание. И если мне не нужно было в обычной жизни знать строение радиоприемника, то в понимании того, что я пытался понять, мне было необходимо точное знание обо всех происходящих процессах.
Возможно, объясняю невнятно. Попробую иначе:
Мне неважно, сколько в этом году выросло пшеницы, но мне важно понимать процесс, который делает рост пшеницы возможным.
Мне неважно, сколько в этом году выпало осадков, но мне важно понимать, как они образуются.
От перемены мест слагаемых сумма не меняется. А вот от понимания того, как правильно менять и слагать - меняется всё.
Мне не нужны были труды Ницше, чтобы разобраться в себе, но мне нужны были его труды, чтобы знать выстроенную им в его голове модель мироздания. Она могла быть незначительной сама по себе, но вместе с его моделью, в моей голове были сотни и тысячи других моделей, и казалось бы, чем они помогут мне «по ту сторону мира», но они могли помочь уловить тот момент, когда я через «эту сторону» переступлю «по ту сторону» и так далее.
Клепать свой «космический корабль» приходилось из подручных средств, и жизнь в СССР научила тому, что «в хозяйстве всё пригодится».
Лишних деталей было очень много, но пока не узнаешь точно, что деталь лишняя, есть вероятность того, что она «та самая» самая необходимая. Рисковать и пропустить хоть что-то я не мог. Хотя, конечно, пропускал очень многое. Но, и того, что успел собрать за жизнь, хватило для того, чтобы попасть в нужное место, и понять, как в нём ориентироваться.
Найдя в себе «информационное поле», я за несколько дней смогу пропустить через себя больше информации, больше знаний, чем пропустил через себя за всю свою долгую жизнь. Но, это будет потом. И я не могу, как древние цивилизации, просто перемотать себя к финишу, где я всё знаю и всё умею. Не могу, а значит должен пройти весь путь от начала и до конца.

Начало моего пути было положено задолго до того, как я впервые отправился в Тибет. Всё началось с жажды познаний ещё в раннем детстве.
Как я уже говорил, во мне были атрофированы многие человеческие чувства. Любовь, сострадание, грусть. Всего этого я был лишен. Причин я тогда не помнил.
Я думал, что это следствие произошедших со мной в детстве моральных потрясений. Но, когда пришло время побывать «по ту сторону мира», я узнал, что никаких травмирующих мою детскую психику потрясений не происходило. И чувства во мне не атрофировались. Нет! Всё было проще, но сложнее для понимания.
При изготовлении меня, инженеры наших душ просто не внесли в мои базовые настройки такие чувства, как любовь и сострадание.
Я был дефектной моделью человека, и это отличие меня от людей, делало меня несчастным в общем понимании природы человеческого счастья, и делало меня счастливым в моём собственном понимании моего собственного счастья.
Лишить меня базовых настроек человеческого восприятия жизни, значит сделать меня ущербным в глазах социума. Но любые человеческие радости и удовольствия, являясь удовольствиями, являются одновременно и слабостями.
Нет большей слабости, чем любовь и сострадание. И если человек может сделать из своей слабости свою силу, она всё равно останется слабостью, если попытаться отнять её у человека.
То есть, если человек сильный за счёт чего-то, то достаточно забрать у него то, что делает его сильным, как он тут же станет слабым. Если человек сильный за счёт любви, отнимите у него его любовь, и вы получите беспомощное жалеющее себя существо.
Счастливая взаимная любовь, в равной степени может, как вдохновить человека и собрать его на подвиги, открытия, достижения, так и убить в человеке (или на время атрофировать) желание что-то делать, кроме наслаждения любовью. Одни лучше работают на сытый желудок, другие должны быть голодными, чтобы еда была стимулом для работы.
Я был лишен возможности любить, а значит вопрос «любовь благо или беда» для меня не стоял. У меня не было выбора «любить или нет», любить я просто не умел и исходил из этого неумения.
В какой-то степени, моя неспособность любить и прочие отсутствующие во мне чувства, не только помогли мне достигнуть моих вершин и не отвлекаться на чувства и эмоции, как делают другие люди. Но и стали стимулом для того, чтобы пройти свой путь. Да, не удивляйтесь. Я хотел полюбить, я хотел испытывать чувства и эмоции - я просто не умел. Я человек, которого стоит пожалеть, и проявить ко мне сочувствие, которое я сам был не способен проявлять. И именно не способен, поскольку открыв для себя коды, я перекроил свои настройки, прошил себя, как меняют прошивку телефона. И стал способен любить и испытывать другие чувства.
Но, была лишь одна загвоздка, сколько не прошивай старый побитый телефон, он останется старым, и молодым не конкурент. Так и я, научился любить и испытывать чувства будучи побитым временем стариком. И хоть я и мог восстановить своё здоровье, я уже не мог стать молодым. А значит, выход был только в смерти, после которой следовало обретение любой удобной для меня формы и реализации того «человеческого счастья», которое я не смог и не мог реализовать в своей жизни.
Я хотел стать Богом, только для того, чтобы понять, каково это быть обычным человеком.

Но, об этом позже. Вернемся к записям.

 

 

***


«Я нашел и расшифровал коды предвидения будущего, чтения мыслей людей, воздействия на людей, и моментального усвоения информации.
Тут стоит сделать некоторые уточнения:
Заглядывать в будущее я мог очень абстрактно, то есть я знал, что будет происходить с планетой, но не знал, что будет происходить со мной или моими соседями. Я видел общую картину завтрашнего мира, но не видел картину в частностях. То есть, то, что Обама станет президентом Америки, я знал уже тогда, когда Обама даже не думал о таких перспективах. Но, я не видел, собьет ли меня завтра машина или нет. Дело в том, что моя смерть это моя личная маленькая трагедия и большая трагедия для водителя автомобиля, который меня собьет, поскольку ему нести уголовную ответственность за мою смерть. Моя смерть никак не влияет на общую картину мира. В то время, как Обама вписан в мировую историю, а мировую историю я видел очень хорошо. Я в мировой истории не фигурировал, соответственно и увидеть своё будущее я не мог».

-На самом деле, я видел свою судьбу, как видел судьбу практически каждого на земле. Кроме своего собственного убийцы. Но, и об этом позже.

 

****

«Читать мысли я мог тоже весьма относительно. Правильней сказать, что я читал не мысли, а чувства людей. То есть, я очень хорошо на себе чувствовал настроение человека, его скрытые эмоции и внутренние колебания его души. Этого было вполне достаточно, чтобы просчитать общий ход его мыслей.
К примеру, если сказать человеку «Ельцин», то по его настроению, которое он автоматически прячет глубоко в себе, я мог понять отношение человека к интересующему меня персонажу.
Скажи я девушке «А любишь ли ты меня?», я мог чувствовать, что она чувствует от моего вопроса. От её ответа и её эмоций во время ответа я мог понять, говорит она правду или нет, и доставляет ли ей эта правда удовольствие, волнение, страх или безразличие.
Воздействовать на людей я мог без каких-либо ограничений. И все было до смешного просто. Воспроизводя в своей памяти код воздействия, я просто включал в себе фонарик, которым освещал себе дорогу. Мне не нужно было произносить магические слова человеку, чтобы он попадал в мое полное подчинение, я наоборот активизировал в себя функцию воздействия, включал фонарь, и все кто попадали под лучи этого фонаря, становились им ведомы. В людях не был активизирован защитный код против моего воздействия, и они подчинялись.
А касательно усвоения информации, я конечно же не мог взять книгу и взглянув на нее прочесть её не читая. Более того, я и вовсе перестал читать книги. Новым источником всей информации выступало общее информационное поле. За секунды я мог найти любую информацию и изучать её часами, при этом мое тело тратило на это секунды, как и мой разум.

Ладно. Тебе мой юный друг, наверняка интересно, как я умудрился упомянуть тебя в середине дневника? Приходи завтра, и поговорим. Я тебе все объясню».

 

 

***


И он придёт, и убьет меня. Я спровоцирую его на это. Но, это уже его история, а не моя. Пусть он о ней и рассказывает. Здесь же моя история, поэтому обо мне и будем говорить.
Правда, перед смертью, я оставил ему в квартире коды мира и еще одну записку. Мой «последний привет». Но об этом позже!


 

***

 

«Свою смерть я не видел, поскольку вовремя выпал из общей реальности в персональную реальность.
Разница между обычным выпадением из общей реальности и выпадением из общей реальности перед смертью заключается в том, что тебе больше некуда возвращаться.
Для примера, представьте, что вы вышли из дома на работу, и вернулись с работы домой. А однажды, вы как обычно вышли из дома в реальный мир, а ваш дом просто развалился, и возвращаться вам больше некуда. Дом перестал существовать в виде одного конкретного здания, и весь мир стал одним большим домом.
Я мог вернуться в реальный мир и конечно же планировал это делать. И да, именно «делать», а не «сделать». Я собирался гостить в реальном мире, но не оставаться в нём.
Как это можно делать? Нет, нет никаких дверей или ворот, входя в которые попадаешь в реальный мир. Ворота не существуют, и их не нужно представлять, чтобы они появились. Ворота есть во мне, и мне просто нужно захотеть быть где-то, и я тут же окажусь там. При этом, я могу быть кем угодно.
Я могу собрать себя из частиц существующих в реальном мире, и стать кем захочу. Все мы звездная пыль. И живя на земле, мы не можем отрастить себе оторванную руку из окружающей нас пыли. На нас стоит блокировка, которая не позволяет нам слишком сильно злоупотреблять визуализацией желаний и их реализацией посредством визуализации. Желания наши материальны, но возможности реализовать желания сильно ограничены. Сделано это по тем же причинам, по которым от нас скрыты все прочие возможности нашего интеллекта. Но, умирая с нас снимаются все земные ограничения. Хотя они всё же есть.
Я могу материализовать себя в реальном мире в любой форме, но выбрать эту форму я могу лишь за пределами реального мира. Как только я попадаю в реальный мир в выбранной мной ранее форме, на мою форму себя накладываются всё те же ограничения, что накладываются на любую другую форму жизни на земле. То есть, со мною остаются мои коды воздействия, но материализовывать свои желания, так же, как я материализовываю их вне реального мира – я не могу.
Для понятности представим, что реальный мир это обычный город с пошлинным режимом торговли. А вот за пределами реального мира беспошлинная зона. Попадая в реальный мир, я становлюсь заложником существующих в нём законов, которые вписаны в код этого мира. Выпадая из общей реальности, я начинаю жить по законам персональной реальности, в которой реально только то, что я хочу считать реальным. В общем мире законы прописаны в общем коде мира. В личном мире законы пишу лично я.

 

Встаёт вопрос: зачем существу достигшему уровня Бога, тратить себя на возвращение на землю и земную жизнь?
  Можно предположить, что это что-то из серии «Миллионер заработал миллионы и вернулся в свою коммуналку пустить слезу». Но, обычно возвращаясь в свою коммуналку, миллионеры не остаются в ней жить. Они показывают себе чего добились и возвращаются в сытую устроенную жизнь. Есть правда ещё и элемент ностальгии, когда оглядываешься назад, и тоскуешь по голодным временам, которые за далью лет кажутся более счастливыми.
Особой ностальгии к прошлому я не испытывал. Моя привязанность к миру людей тоже была весьма условной. Но, я реализовал себя, как домашнего ученого, совсем не реализовав себя, как человека. Я не насладился радостями любви, секса, алкоголя. Что-то я не умел делать (любить), а что-то сознательно игнорировал (секс, алкоголь).

 

 

Я был окружен бесконечностью возможностей и впереди у меня была вечность на реализацию этих возможностей. «Прежде, чем идти на большое дело, не забудь сходить по маленькому» - и именно поэтому, упустив целую жизнь и имея впереди вечность на всякое-всякое, я решил прежде наиграться в то, во что играют все люди.
Любовь и семья - этому люди посвящают жизнь. На это люди тратят жизнь. И хоть люди бесконечно глупы и смотрю я на них, как на говно - может в этих их стремлениях любить и быть любимыми - что-то есть?»

 

***

Откладывая в сторону ноутбук, я вспоминал, как же мне порой бывало холодно в этой жаркой стране, когда я наблюдал за тем, как у всех моих сверстников складывается личная жизнь, а моя замерла на месте, и весь мой мир сужен до одной единственной Марго.
Она всегда проходила мимо улыбаясь, и словно дразня меня. И ведь, она знала, что стоит ей поманить меня пальцем, я сразу прибегу. Но она ни разу не поманила. А в тот единственный раз, когда я сам подошел к ней, она высмеяла меня.

Я ходил в своих черных рубашках по миру, в котором в рубашках не ходят просто так. Наверное, все думали, что мне жарко и неуютно, но мне было уютно. Мне было хорошо. И я хотел быть максимально непохожим на своего отца, которого я редко видел не в военной форме. Я еще не знал, что пойду по его стопам, и верил, что займусь чем-то другим. Вот только, чем конкретно – я не знал.
Помимо желания быть непохожим на отца, я еще очень не хотел быть похожим на своих одноклассников. И это у меня получалось. У меня это получалось, и я получал за это по голове.

Что я знал о прекрасном? Да ничего! Моя комната была похожа на маленькую казарму. Отец хотел воспитывать настоящего мужчину, и там где начиналась моя комната – начинался аскетизм. В моей комнате стоял стол, твердый и неудобный стул без спинки, чтобы я всегда контролировал свою осанку. Если отец видел, что я не правильно сижу, то он отнимал у меня стул, и мне приходилось имитировать его наличие.
Я спал на двухъярусной кровати. На первом «этаже» хранились все мои вещи, а на втором моё тело.
Дверь моей комнаты всегда была открыта, и я жадно ловил те минуты, когда никого не было дома, и я мог «развлекать себя».
Отец считал, что мне необходимо разбираться в компьютере, но в интернете мне позволено быть всего час в день. Домашний интернет стоял на пароле, и отец не догадывался, что когда он вводит пароль на моем компьютере, мне ничего не стоит посмотреть его в настройках подключения к интернету.
Иногда отец будил меня, обливая водой из бутылки. Я просыпался мокрым, и знал, что вернувшись домой буду вынужден спать на мокрой кровати. Иногда постель не высыхала очень долго, и мне приходилось спать среди запаха сырости и….
И ничего прекрасного в моей жизни не было.
Не было, пока я не встретил Марго.
Я выходил из переполненного класса. Моя вечно опущенная голова старалась никогда не смотреть на людей. Но в тот раз я её зачем-то поднял, и мой взгляд был случайно брошен в неё.
Вся вселенная со всей своей космической силой ударила в меня, на миг сосредоточив свои объятия на мне, а затем, резко отпустив, обеспечив меня бесконечной свободой дышать и смотреть.
Я смотрел на нее, и лишь она и тот кусочек пространства, на фоне которого она стаяла, стал цветным, всё остальное в поле зрения моих глаз в миг стало бесцветным и не отражалось в недрах коричневого зрачка. Реальность была словно отфотошоплена. Я был словно опьянен.
  Как в лучших традициях романтических фильмов, камера моих глаз, сантиметр за сантиметром приближала ее ко мне, многократно увеличивая, до тех пор, пока, продолжая стоять на своем месте, я уже и вовсе ничего не видел, кроме нее, всё так же стоящей на расстоянии десяти шагов.

 

С того дня, я больше не ходил по жизни с опушенной головой. С того дня, моя голова всегда была поднята, и глаза всегда искали её.
Каждый раз, когда выходя из класса на перемену я видел её, меня обжигало изнутри, и всё становилось мне безразличным.
Я уже не боялся, что в школу вдруг придет отец, и узнает о том, что я переодеваюсь в черные рубаки. Я не боялся, что меня побьют за смелость в глазах. Я не боялся уже ничего.
Естественно, мои изменения не остались незамеченными дома, и отец решил, что он всё таки смог воспитать из меня мужчину. Он не щадящий меня, пока я болел, верил, что только тиранией способен выбить из меня слюнтяя, и наблюдая за моим преображением, он решил, что в этом именно его заслуга.
Отец даже стал проявлять ко мне больше уважения, и купил мне стул со спинкой… Но всё это волновало меня не слишком. Я был влюблен и одержим своей любовью.
Я уже не смотрел на отца, как на Бога, и он чувствовал это. Теперь уже ни я, а он гонялся за моим вниманием. (Правда, очень быстро он решил, что моё безразличие к нему это следствие переходного возраста, и очень быстро вновь охладел ко мне).

Я узнал её имя примерно через месяц после того, как впервые увидел её. И мне бы подойти к ней… Но я считал, что не достоин её. Считал, что её недостоин никто, и ею можно лишь любоваться…. Она была подобна самой красивой и волшебной картине в самом лучшем музее, на которую можно было без конца смотреть, не замечая ничего вокруг. Но которую нельзя трогать, нельзя дышать на нее, и самым дерзким и отчаянным преступлением было бы похитить ее, оставив на лицезрение лишь самому себе.
  Была бы она действительно картиной, я бы провел остатки своих дней, смотря на нее, и умер бы раньше срока, поскольку забыл бы о еде, воде и сне.
Утром я тратил все перемены на то, чтобы видеть ее настоящую. Днем я был с ней, думая о ней. А ночью я бродил с нею по миру в своих снах.


Шли дни, шли месяцы, прошел год, и ничего менять в своей жизни мне не хотелось, всё ведь, было гармонично и высшей сладости вряд ли можно было бы представить.

Можно было бы быть с нею, но вдруг она окажется на деле совсем не той, вдруг она глупа, вдруг она не так прекрасна внутри, как снаружи. Зачем ломать идеальный образ, зачем портить сказку былью, зачем лишать себя прекрасной, пусть даже и иллюзии. В этом мире столько грязи и столь мало снега, а она была самым белым и самым свежим снегом, зачем же самому втаптывать этот снег в грязь, лишая себя последней красоты? Вдруг перейдя незримую черту, снег не захочет больше падать в этих краях?

Однажды, я всё же решусь подойти к ней, а она засмеется. И теперь, каждый раз видя меня, она будет смеяться.
Это травмирует меня, и я стану становиться озлобленным. Я стану вести списки тех, кого обязательно уничтожу, когда через десятки лет дослужусь до генерала и приду к власти, совершив в стране военный переворот. Мне не нужна власть и почести, мне нужности лишь добраться до верха, и отомстить всем, кто меня обижал. Я еще не знал, что приду к власти меньше чем через 15 лет, и всё будет восприниматься иначе…
Теперь, в своих снах, я буду видеть её еще чаще. Я буду встречать её в разных местах и при разных обстоятельствах, подходить к ней, начинать что-то говорить, а она в ответ будет убегать. Я буду пытаться бежать за ней, но ни разу не смогу её догнать.

 

Но прошли годы, и теперь я могу делать всё, что я захочу.

 

 

***


Мои воспоминания прервал звук нового входящего письма на компьютере.

« Как я решил наверстывать то, что упустил в своей настоящей жизни? Я решил просто пережить чужие жизни. Почему чужие? Потому, что зная, кто я есть, невозможно перестать это знать. Имея всевластие над жизнью, нельзя получать от неё того удовольствия, которое получаешь радуясь обычным земным радостям.
Как можно получать удовольствие от любви, когда способен заставить других людей полюбить тебя, но сам себя не способен заставить кого-то полюбить.
Я знаю тех правителей, которые мечтают хоть на час побыть обычными людьми. О том же мечтают и знаменитости. О том же мечтал и я, и мог себе это позволить.
Я хотел забыть себя прежнего. Но забыть на время. Играть в игру, забыв, что это игра и я лишь персонаж, а я настоящий по ту сторону игры. Перестать на время быть обремененным знанием о своей власти над миром, и побыть самым обычным. Пережить настоящие влюбленности и переживания по их поводу.

Я перенёс себя в сознание ребёнка, и стал им, забыв, что был до этого кем-то ещё.
Игра прекратится в тот момент, когда игра перестанет быть интересной. После игры я на время окажусь в своём внутреннем мире, и начну вспоминать произошедшее со мной. А потом вновь погружу себя в чужое сознание и чужую жизнь»

 

***

Закончив чтение нового (столь короткого) письма, я решил перечитать старые письма, поскольку (как мне казалось) я читал их на автомате.
Перечитывая, я вновь и вновь приходил к выводу, что эти письма пишет мне Виктор. И именно дар убеждения позволил Виктору излечить меня много лет назад. Он убедил меня в том, что я не болен, и я перестал болеть.
А что, если сейчас поняв это, его воздействие спадет с меня, и я вновь стану смертельно болен?
Воздух сгустился. Стало не по себе.
Я вышел из своей спальни, прошелся по длинному коридору, и спустился вниз.
Выйдя на улицу, я долго смотрел на звезды, ловя испуганные взгляды охранников. Если меня сейчас убьют, их жизням настанет конец. Ведь, после моей смерти для них возможны лишь два варианта развития событий: либо придет новый тиран, и их репрессируют, либо в стране возродится демократия, и их осудят, как пособников режима. Даже в нацисткой Германии, после войны многим военным преступникам удалось избежать наказания. Врачи и охранники концлагерей ходили по Германии и миру, не боясь судов и своих бывших жертв. Вот только охранникам первых лиц повезло меньше. 

-Как-то неспокойно – говорил я вслух, ходя по своему саду. – Уж полночь близится, а Гитлера всё нет. Кровавый сумрак опустился на рейхстаг…

Я подошел к одному из охранников, и смотря на его округляющиеся глаза, достал из его кобуры пистолет.

-Что ты будешь делать, если я сейчас прострелю тебе ногу? – спросил я охранника.
-Испытаю боль. – испуганно ответил он.
-И не попытаешься убить меня? – продолжал я свой вопрос «опасно» щуря глаза.
-Никак нет.
-Отчего же?
-Моя жизнь ничто, ваша жизнь всё.
-Красивый ответ. Вот поэтому вы и живете, как крысы. Потому что считаете, что все коты это Боги.

Я бросил пистолет на землю, и пошел прочь в сторону дворца.

 

***


Мне вновь пришло письмо, и вместо того, чтобы лечь спать, я вновь принялся его читать.

« Вспоминая сейчас свою первую детскую неразделенную любовь, я понимаю, что она была настолько тупа и скучна, насколько это только возможно. Просто, каждый день происходила цепочка одних и тех же событий, и я им неимоверно радовался, несмотря на весь мазохизм моего положения.
Был конец 90-х, мне было 7 лет, и я влюбился в девочку, которая была старше меня на 2 года. Я не уверен, что она была старше меня именно на 2 года, что известно точно, это то, что она училась на два класса старше. «2 класса» в том возрасте это настоящая пропасть между людьми, особенно разнополыми.
Я не помню, как увидел её впервые. В какой-то момент она просто заняла все мои мысли, и понять, когда это начало происходить и когда она из общей массы стала единственным объектом моего пристального взгляда - я затрудняюсь ответить.
Я учился в первом классе на первом этаже, а она училась в том же кабинете, во вторую смену в 3-м классе. Когда мы заканчивали уроки, её класс только начинал. После окончания наших уроков и до начала их уроков была перемена в несколько минут, и это были одни из самых счастливых минут моего дня, поскольку я мог смотреть на неё.
Боже, как она была красива! Вокруг было столько девочек, а красивой была только она. И это не передать словами. Сейчас и не понять её красоты, а тогда её красота казалась абсолютной.


К моему огромному детскому счастью школа находилась в соседнем дворе. А её дом находился через двор от моего двора. То есть, чтобы ей попасть в школу, она должна была идти через мой двор. Таким образом, я мог узнать расписание её уроков, и увидеть её не только днём после окончания школы, но и на минутку вечером, когда она возвращалась со школы домой.


Так прошёл почти целый учебный год. Я видел её пару минут два раза в день, и не предпринимал никаких попыток познакомиться с ней. Три раза наступали сезонные школьные каникулы, и я мучился, сходя с ума без возможности её увидеть. Мне сложно давались даже два школьных выходных, которые я вопреки логике ученика начальных классов - не любил. Я не мечтал, как другие школьники: навсегда перестать ходить в школу. Напротив, я хотел проводить с ней (со школой), как можно больше времени, поскольку там была она. Я просыпался утром с радостным предвкушением того, что спустя несколько часов увижу её.


Как я уже сказал, это были поздние девяностые. Тогда ещё не было телефонов с фотокамерами, как впрочем, не было и самих телефонов. Нет, где-то они, конечно, были, к примеру, в редких американских фильмах по выходным на первом канале.
Не было и фотоаппаратов. Не было в моей семье. Фотоаппарат был неимоверной роскошью, а пределом мечтаний был видеомагнитофон. Так было у многих других. Пределом моих мечтаний был обычный кассетный магнитофон. Но, ни фотоаппарата, ни других технических чудес у меня не было, и единственным местом, где я мог смотреть на образ своей любимой, была моя голова. Я прокручивал заснятые за день мозгом моменты, в которых она была рядом, и гонял их в своей голове раз за разом.
Желая хоть как-то запечатлеть её образ в физической форме, я брал карандаш и краски, и рисовал её в альбоме. Да, как Земфира в своей несуществующей тогда песне, где она искала его и рисовала в альбомах гуашью.
Я рисовал свою любовь, и не имея возможности нарисовать её лицо, я просто рисовал её силуэт. Черная кожаная куртка, белые штаны и красная шапочка. Она была прекрасна даже на моих рисунках. Для стороннего наблюдателя мои рисунки были безобразными, но для меня вложившего в них всю любовь и весь художественный талант - мои рисунки были прекрасны. Я просто не видел в них размытый образ какой-то девочки, я видел в них лицо той, которая была для меня всем, и рисунки оживали.»

Я ненавидел, когда чего-то не понимал. А что это за песня, где какая-то Земфира рисует гуашью, мне было не понятно.
Найти песню оказалось не сложно, и посмотрев странный клип, я не увидел ничего про рисование в альбомах. На помощь пришел гугл-переводчик, который перевел текст песни с русского на английский.

«Я искал тебя годами, Я искал тебя темные дворы В журналах, в кино, среди друзей. В тот день, когда я его нашел, я сошел с ума. Ты как во сне Как в альбомах, Где я нарисовал тебя гуашью. Потом были звонки, еще ночь, Слезы, нервы, любовь и стрелы больше. Белки, но не мои, а старые возлюбленные, Вы курите каждые пять, мы оба устали. Ты как во сне Как в альбомах, Где я нарисовал тебя гуашью.»

 

***

 

Я вернулся к чтению письма.


« Детская платоническая любовь возможна лишь до момента полового созревания. Когда тебя привлекают женские прелести изредка мелькающие по телевизору, но ты, смотря на любимую девочку и думая о ней, представляешь, как вы будете гулять, держась за ручку, как вы будете без конца смотреть друг другу в глаза, и однажды её щека случайно коснется твоей щеки, и ты умрёшь от наслаждения и трепета.
Ты не думаешь, как и в какой позе сделал бы с ней «всякую всячину», ты для таких мыслей ещё слишком непорочен. Это ещё девяностые, это ещё не век интернета и повсеместных образов женских тел, которые без смущения преследуют ребенка с раннего детства.


Детская любовь прекрасна сама по себе, но она тупа в своей выжидательной пассивности.
Ты просто ждёшь, когда она признается тебе в любви. Или ждёшь внезапной смелости, которая вдохновит тебя признаться ей в любви. Ты попросишь друга, чтобы он передал ей, что ты любишь её. Или ты пишешь ей записку, и носишь её с собой неделями и месяцами, так и не решаясь подойти к ней и передать ей своё сокровенное. Ведь, возможность её ответной любви 100%-на, лишь до тех пор, пока она не узнает о твоей любви. Как только она узнает, вероятность её любви будет 50/50, и её ответ тебе не понравится. Ты заранее знаешь, что её ответ тебе не понравится, но ты заставляешь себя верить в чудо. Ведь, если твоё чувство не взаимно, зачем тогда жить?


Влюбляться в начальных классах - вещь обязательная. Обязательная, но губительная. Хорошо если эта девочка твоя одноклассница, хуже если она в соседнем классе, и совсем глупо если она на два класса старше. Мне достался последний вариант, и спустя 8 месяцев обожания издалека, я решил признаться в своих чувствах.
Я не писал ей записок, не просил друзей или подруг, я решил поступить максимально тупо, чтобы мне сразу вручили «премию Дарвина».
Я просто выжидал её, и когда она проходила возле моего дома, вылез из кустов и крикнул ей вслед «Таня, я люблю тебя. Люблю, я, тебя!» и убежал. Убегая, я дважды упал, споткнувшись от волнения и адреналина.
Я просидел весь день дома, и за час до конца её уроков выехал встречать её на велосипеде. К моему удивлению, она направилась ко мне вместе с подругой. Подруга сказала мне:

-Это правда, что ты её любишь?
-Люблю - ответил я находясь в каком-то опьянении, и чувствуя вседозволенность.
-Она тебя тоже! - ответила подруга.

Меня не смутило то, что подруга выступает посредником в этой сделке чувств.

-У меня 5-го мая день рождения. Приходи! - сказал я.
-Она придёт! - ответила её подруга.

И я радостный уехал на велосипеде, наматывая круги по двору, и бросая в пространство сигнал «смотрите, как круто я катаюсь и какой я счастливый».
Меня не смутило, что Таня не знает мой адрес. Её подруга сказала, что она придёт, а значит все улажено.


Наверное, стоит отдельно рассказать о моём велосипеде, поскольку в тот год это была моя вторая любовь.
Я научился кататься на двухколесном велосипеде в начале первого класса, и с тех пор мечтал о велосипеде. Жили мы очень скромно, к тому же совсем недавно произошёл дефолт, и мои родители, которые были кому-то должны 50 долларов, попали на огромные деньги. Брали они доллар по одному курсу, а отдавать пришлось по совсем-совсем другому.
«Совсем другой курс» на практике означал, что для выплаты долга, мы должны месяц продержаться на воде и макаронах, и месяц на воде и макаронах с томатной пастой. Покупать на фоне этого «пира» велосипед? «Нет, не думаю».
Я весь год приходя домой, ждал, что переступив порог квартиры, увижу велосипед. Но, велосипед в квартире, так и не появлялся. И вот однажды, за два месяца до окончания школы, меня забирал после уроков дедушка, и мы поехали покупать велосипед. Сходя с ума от счастья, я не обратил внимания на то, что у моего зеленого велосипеда розовые колеса. Я на это не обратил внимание, но на это обратили внимание ребята со двора.
Я катался на велосипеде всё свободное время. Если ты школьник и используешь велосипед не как средство передвижения, а как аппарат, который позволяет тебе сидеть и находиться при этом в движении, при этом вокруг весна и ветерок обдувает со всех сторон - ты наслаждаешься. Ты несешься сквозь пространство мира и конкретно взятого двора, наслаждаясь своим одиночеством и возможностью одновременно сидеть и не находиться на одном месте. Ты погружаешься в свои мысли и фантазии. Как на качелях. Как в автобусе, когда сидишь у окна. Ты ещё не взрослый, для которого автобус пытка, поскольку он везет тебя на работу, а вокруг недовольные жизнью массы. Ты не тот взрослый, который едет на велосипеде, и прохожие видят в нём нищеброда. Нет, ты ребенок, и велосипед напротив показывает твою обеспеченность. В девяностые не нужно было иметь айфон, достаточно иметь мяч и велосипед - и люди к тебе потянутся!


И вот я качусь на своём велосипеде, а она только что призналась мне в любви. Да, не она, а её подруга. Нет, не её подруга призналась мне в любви, а её подруга мне призналась в любви за неё. Я счастлив. Но счастье моё длилось часа два…
Покатавшись ещё час и сходив домой покушать, я вспомнил о том, что не сказал Тане свой адрес, и причесавшись у зеркала, поехал к ней во двор дать ей свой адрес. А во дворе я увидел её с другим мальчиком. Я всё сразу понял, и ничего объяснять мне было не нужно».

 

Хм, нужно было просто подойти к этому парню, и разбить ему лицо булыжником. Тогда и во дворе все бы стали его уважать, и девушка поняла бы, что с ним шутки плохи.

 

 

***

 

Утром, я наконец, вновь позвонил Марго. Я попросил (приказал) приехать ей ко мне во дворец. За ней была выслана машина, и через сорок минут она уже была у меня.
На этот раз наша встреча прошла не в закрытом кабинете, а на открытой летней веранде. (Если учесть то, что лето в Австралии практически круглый год, то название «летняя веранда» не имеет никакого смысла. Но, как и многое другое, моя страна позаимствовала у других стран, зачастую забывая внести изменения).

-Не бойся – сказал я ей – Я не буду склонять тебя к интиму на виду у незаметных охранников и слуг.
-А охранники не слуги? – спросила она, то ли с обидой, намекая на своё «положение» то ли с иронией.
-У нас в армии был паренек, который любил повторять « не одним, так другим, не рабом, так обязанным».
-И к чему ты это?
-К тому, что все мы рабы и все мы обязаны.
-А, типа все люди равные, но одни равнее других?
-Нет, милая Марго, это о другом.
-Я понимаю. Просто, мне это всё равно не нравится.
-Не нравится, что я сравниваю своё «рабство» с твоим?
-Возможно.
-То есть, ты считаешь, что моё рабство лучше?
-Именно.
-А ты дерзкая. Но ошибающаяся.
-И в чем я ошибаюсь?
-Ну, смотри: с того самого первого дня, как я увидел тебя в школе, я стал пленником твоих глаз, твоей улыбки. Я стал рабом своей любви к тебе. И что я мог с этим сделать? Ничего. Я был вынужден таскать тебя в своём сердце, как тяжкий груз, днём и ночью, где бы я ни был. А это, поверь, не так просто.
Ты лишила меня возможности найти себе достойную девушку, и реализовать своё человеческое счастье.
-Чем это я лишила?
-Фактом своего существования.
-Но меня даже не было рядом все эти годы. Мы жили в разных городах, и ни разу не встретились – говорила Марго глотая кофе из маленькой белой чашечки – Хотел бы меня забыть – забыл бы.
-Марго, представь, что у тебя под кроватью живёт монстр. Ты не видишь его, но ты знаешь о том, что он там. Сможешь ли ты забыть о нём? Сможешь ли спать спокойно, или будешь засыпать измотанной своими страхами и переживаниями?
-Ты сравниваешь меня с подкроватным монстром? Спасибо, что не с тапком.
-Нет, я сравниваю любовь с монстром. С монстром, который долгие годы терзал мою душу и плоть.
-Допустим, он терзал душу, но до плоти, он как добрался?
-Да очень просто. У тебя разве бывало такого, что от злости или от отчаянья, тебе было плохо не только морально, но и физически?
-Бывало.
-Ну, тогда прекрати задавать мне тупые вопросы, в попытках загнать меня в угол. Иначе я загоню тебя в угол.
-Хорошо, прости.
-Ты дышишь, потому что я этого хочу. Не забывай об этом.
-Нет, я дышу, потому что у меня есть легкие. И ты к ним не имеешь никакого отношения – злобно ответила Марго.
-То есть, ты продолжаешь нарываться?
-Я такая, какая я есть. Не такую ли меня ты полюбил?

 

Я очень громко засмеялся. В моем смехе не было наигранности, и мне действительно было смешно.

-Ты правда, так считаешь? О дитя наивности. Нет, нет и еще раз нет. Если бы я знал, какая ты, я никогда не полюбил бы тебя. А полюбил я тебя, поскольку из всех девушек, которых я когда-либо видел, ты оказалась самой красивой.
-Так чего же ты не разлюбил меня, когда узнал, какая я? Ты сидишь тут, и врешь самому себе.
-Я вру себе?
-Да. Тебе нужна такая сука, как я. Тебе нужна девушка, которой ты будешь не нужен. Которую ты будешь добиваться, а она всё равно никогда не будет твоей.
Не удивлюсь, если и этот военный переворот ты устроил только с целью добиться меня. И нет, это не моё раздутое самомнение. Просто в этом весь ты, и таким я вижу тебя.
Вот только ты меня видишь неправильно. Ты думаешь, что я холодная злобная сука, и готов наказывать за мою холодность других людей. Вот только я ни сука ни разу, просто ты мне никогда не был нужен. Ты не был мне интересен, не был для меня красив и так далее. И этого достаточно, чтобы решить, что я сука.
Да, я холодна к тебе, но почему должно быть иначе? Что ты из себя представлял? У тебя были какие-то таланты, или быть может ты был очень умным?
-То есть –говорил я, игнорируя выжигающую меня изнутри злость, при этом сохраняя внешнее спокойствие – Я не умен?
-До переворота, ты ничего не добился. Не в чем не реализовался…
-А ты – перебил я её – В чем реализовалась ты?
-Тоже, наверное, ни в чём…
-Тогда почему ты ждешь за себя плату большую, чем ты на самом деле стоишь?
-Конкретно от тебя, я ничего не ждала. Ты мне просто не был нужен и не был интересен.
-Тогда, к чему эти разговоры про ум и представления из себя чего-то?
-К тому, в тебе не было чего-то, чем мы мог конкурировать с остальными. Ты был просто частью массовки какого-то фильма.
-Но теперь, я главный герой своего фильма.
-Да, но не потому, что твоя история интересна, или потому что твои актерские таланты хороши. А просто потому, что ты украл деньги и влил их в бюджет своего личного фильма.
Если бы не обстановка в стране и не случай, ты так и остался бы частью массовки, ни разу не мелькнув в титрах.
Тебя сделало время, в котором ты живешь.
-Может быть! Но, вот только теперь, я делаю время, в котором жить вам всем.
-А вот это самое страшное.
-И еще – говорил я, игнорируя её слова – Все великие люди, которые когда-либо добились чего-то в этом мире, добились этого не только потому, что были сами по себе великими, но и потому, что им помогли время и обстоятельства. Кто-то родился в удачное время. Кто-то в удачной семье.
Если завтра, в какой-нибудь глухой африканской деревне, где никто не умеет писать и считать, мальчишка откроет закон тяготения, он во-первых никому не сможет объяснить что это и почему это важно, а во-вторых, даже если волей случая он доберется до большой земли, его «новое» открытие, никто не сможет оценить.
-Не думаю, что в деревне, где никто не умеет писать и считать, можно открыть закон тяготения.
-Это образ.
-Да, и используя этот образ, ты забываешь, что человек открывший закон тяготения приложил к этому огромные усилия. Ньютон, который не родился в глухой африканской деревне, родился в Английской деревне, и его тяга к учениям не досталась ему в наследство. Его отец умер до его рождения, и был мелким фермером.
-Ты готовилась к этому разговору, что ли?
-Нет, я просто занимаюсь саморазвитием.
-Может ты тогда пойдешь работать ко мне каким-то министром?
-Чтобы ты сказал, что вот мол, если бы я не пришел к власти, и если бы ты не была бы моей знакомой, ты бы никогда не стала бы министром?
-Так, ведь, и не стала бы.
-А я и не стремилась!
-Да? А почему я тогда, по твоему, должен был к чему-то, сука, до фига возвышенному стремиться?
-А я и не говорила, что ты должен.
-А что ты говорила?
-Я говорила, что ты ничем не выделялся из всех остальных, чтобы я обратила на тебя внимание. А если ты чем-то и выделялся, то это скорее играло против тебя.
-А начали мы с чего?
-С того, что я виновата в том, что ты в меня когда-то влюбился.
-Но овцы же виноваты в том, что волк хочет кушать.
-Иди повой на луну.

Я резко встал из-за стола, и схватив Марго за волосы прижал её лицом к столу.

-Никогда, больше, мне не дерзи – говорил я тихонько, приблизившись ртом к её уху – Путь к сердцу женщины лежит через острый скальпель, и я вспорю твою грудную клетку, если ты еще раз позволишь себе такое общение со мной. Ты поняла?
-Поняла – говорила она сквозь проступающие слезы.
-Ты можешь, сколько угодно корчить из себя сильную и независимую женщину, но ты слабая передо мной, и не сильная ни разу. Я перережу все твои сорок кошек, и заставлю тебя их есть, если ты еще раз позволишь себе подобное.
-У меня нет сорока кошек.
-Ничего страшного – говорил я, отпуская её и отходя от неё – Я сделаю из тебя их счастливую обладательницу. И ещё, я буду груб с тобой только в постели, и только потому, что любая женщина в глубине души хочет этого. В остальном я буду нежен с тобой, и ты получишь, всё что захочешь. Но только, если будешь вести себя хорошо.
Сейчас ты встанешь и поедешь домой. А дома проанализируешь всё произошедшее, и постараешься больше не допускать ошибок.

 

***

 

Марго уехала, а я остался сидеть на веранде.
Я позвал охранника, и «попросил» у него пистолет. Перезарядив его, я начал стрелять по выключенным фонарям в саду.

-Будет забавно – говорил я охраннику – Если сейчас сюда приедут убивать меня, а ты тот самый единственный избранник судьбы, который мог остановить террористов. Но у тебя кончились патроны. Кончились, поскольку я потратил их на расстрел мирной демонстрации фонарей. Эх, мы сами роем себе яму. Сами. Иди собирай гильзы, и вызови ремонтника. Если вечером фонари не будут гореть, я лично подвешу тебя со свечкой, и не дай Бог ей погаснуть на ветру.

Историческая справка: Повешение на фонарях — один из способов смертной казни через повешение . Также используется как устойчивое выражение (идеологическое клише), означающее способ устрашения политических противников. Данный способ применяется при народных восстаниях, революциях, переворотах, в условиях войн. Он отличается от повешения на виселицах многократным ускорением процесса казни, так как при нём не нужно строить виселицы

 

 

***

 

Сидя в своём кабинете, я разрабатывал несколько новых законопроектов.
Во-первых, жизненно необходимо сделать так, чтобы у армии никогда не было желания устроить новый военный переворот. Для этого мало просто обеспечить всю армию достойной жизнью, нужно еще и обещать ей перспективу роста.
Наша армия уникальна, поскольку обеспечивает оборону не просто страны, а целого материка. 60 тысяч человек в регулярных войсках, и 20 тысяч гражданских занятых в военных проектах.
От 4 до 7 тысяч австралийских долларов ( 2868 – 5000 долларов США) получает в месяц рядовой военнослужащий. Вернее, получал до переворота. После переворота произошла надбавка на 20%. То есть, сегодня месячная зарплата от 4800 до 8400 австралийских долларов.
Новый законопроект должен начислять 10% прибавку, за каждые полгода службы. Усредним минимальную и максимальную зарплату военнослужащих, и получим 6600 австралийских долларов в месяц в первый же месяц службы. 7260 через полгода службы, 7986 спустя год после начала службы. 9663 через два года после начала службы, и 11692 через три года после начала службы. То есть, через три года зарплата увеличивается почти в 2 раза.
Далее, если военнослужащий продолжает службу, его зарплата увеличивается на 10% каждые 2 года. 12 861 австралийский доллар через пять лет после начала службы. 20 713 австралийских долларов спустя 15 лет с начала службы.
Имея такие перспективы, ни один здравомыслящий человек, не пойдет свергать кормящую себя руку, в надежде, что следующая рука будет кормить лучше. Как не пойдут и офицеры, которым так же подняли зарплату на 20%, и будут поднимать её на 15% каждые 2 года.   

В среднем, австралийская женщина получает в месяц на 1000 австралийских долларов меньше, чем мужчины. Исправив это недоразумение, можно автоматически привлечь на свою сторону миллионы женщин.

 

Но, все эти законы будут приняты странной «на ура». Чего нельзя сказать о других законах, без которых практически невозможна реализация этих законов.
Если в стране есть прожиточный минимум, то должен быть и прожиточный максимум.
40 тысяч долларов США на человека (и 80 долларов США на семью) в месяц, сумма, на которую можно позволить себе всё что угодно. Да, не купишь яхту и дом за несколько миллионов долларов, но разве нужны нормальному человеку яхты и огромные пустые дома?
У тебя есть фабрика? Ты брокер? У тебя огромное наследство? Ты зарабатываешь 2 миллиона долларов в год? 480 тысяч долларов США в год твои, остальное отдай государству.
Обидно? Несправедливо? Как, скажешь, но деньги всё равно отдай.
45 центов с доллара – это максимум, который раньше могло забрать государство. То есть, заработав 10 миллионов долларов, человек отдавал государству 4,5 миллиона, и оставлял у себя 5,5. Сегодня такой человек отдаст государству 9,5 миллионов долларов.
Деньги пойдут на обеспечение нужд армии, которая охраняет материк, и позволяет тебе спокойно зарабатывать свой прожиточный максимум.
Не хочешь отдавать деньги государству? Не беда, поднимай зарплаты своим рабочим. У тебя трудятся 100 человек? Поднимай им зарплаты на 95 тысяч долларов в год. Что? Целых 1000 человек? Тоже не беда, поднимай зарплаты на 9,5 тысяч долларов.
Естественно, тебе нужно расти, расширять производство, увеличивать число рабочих. Мы всё понимаем. И вовсе не собираемся тебе мешать. Ты можешь вложить в дальнейшее развитие своего бизнеса до 30% годового дохода, который не облагается «прожиточным максимумом». Мы даже позволяем, каждый год откладывать тебе по 10% в пенсионный фонд. Но остальное, что смело можно считать денежными излишками – будь добр, не храни под подушкой, а раздай тем, кому нужней.
Что? Тебе тоже нужно? Так ты же и так обеспечен всем. Зачем тебе лишнее? Ты хочешь чтобы твои деньги лежали мертвым грузом в банках? Зачем? Мы же предлагаем тебе использовать твои деньги с пользой. Представь, ты идешь по городу, и знаешь, что ты соучастник чужого счастья. Дети не болеют и их родители не думают о медицинской страховке, потому что ты настолько хороший человек, что позволил своим деньгам обеспечить их. Так же посмотри на выпускников, которым ты своими деньгами оплатил будущее. Посмотри на дороги, посмотри на мирное небо над головой. Смотри-смотри, всё это твоих рук дело.

-Что ж, надеюсь меня не убьют. Нет, сначала нужно подписать закон о повышении зарплат военным и полицейским, и только через время, можно ввести прожиточный максимум. Иначе найдут способ добраться до меня. Найдут, найдут, найдут…

 

 

***

Все мои законы, не имели бы эффекта, если бы я не менял старых политиков на новых. И я менял. Менял так, как никто и никогда не менял до меня.
Менее чем за месяц, я сменил 70% всех министров, мэров, и прочих, прочих, прочих.
Моё новаторство в смене руководства страны, заключалось не в масштабе замен, а в смене пола. Почти 95% всех новых политиков были девушки и женщины. Они выбирались по очень многим факторам, но основных было всего три:
1. Высокий айкью.
2. Умение брать на себя ответственность. (К примеру, в министерство образования были взяты учителя, директора и частные преподаватели, которые были успешны в своем деле, но никогда при других условиях не поднялись бы выше своего уровня. В экономику были взяты экономисты и частные предприниматели, которые так же никогда не получили бы возможность для роста в виду ограниченности средств, но которые при должных условиях могли делать настоящие экономические чудеса).
3. Наличие детей. (Последний пункт был действительно новаторским, и мне неизвестны случаи, когда наличие детей служило бы возможностью продвижения в жизни (за очень редкими исключениями). Мне нужны были женщины, которые будут отвечать не только передо мной, но и перед своими детьми. Политик не имеет права вывозить своих детей за границу, а значит, будет делать всё, чтобы его детям жилось хорошо в этой стране. Женщина не мужчина (кто бы мог подумать) и женщина редко способна бросить своих детей. Ребенок для женщины, это та ниточка, за которую можно дергать, и управлять женщиной, как марионеткой. И женщина понимает это. И женщина сделает всё, чтобы быть заводной куклой, которая не нуждается в том, чтобы кто-то дергал её ниточки).

Мужчина, получающий власть, стремится завести себе кучу любовниц, на которых тратит кучу времени и кучу денег. И пока мужчина играется со своими кучками, вся страна превращается в…

Наступала новая эра. И очень скоро, когда утихнет эхо расстрелянных «фонарей», в эту страну за новой перспективной жизнью устремятся многие женщины. Ученые и специалисты, которые не могли реализоваться в своей стране из-за своего пола, (либо реализовались, но всё равно остались в тени мужчин).

****

Будучи (практически) всемогущим диктатором, у меня оставался один значительный недостаток, с которым я старался бороться, но которому часто проигрывал, и который никогда не мог и не смогу окончательно победить – я был человеком.

«Сколько себя не крути, не ломай, не убить в себе человека, не убить в себе эту тварь».

Я оставался человеком, и многое человеческое мне было не нужно, но многое было и не чуждо. К примеру, привычка многие вещи откладывать на потом. Но, в отличии от большинства людей страдающих (или наслаждающихся) такой привычкой, я откладывал на потом не самые сложные дела, а самые приятные.
К примеру, перед тем, как встретиться с Виктором, я продержал его несколько недель в одиночной тюремной камере, словно готовя его на медленном огне, что бы он максимально пропекся изнутри, и наша встреча была для меня максимально приятной. Точно так же (но немного иначе) я поступил и с Марго.
Наведя справки о Викторе, через все возможные (и невозможные) инстанции, я приходил к выводу, что жизнь этого человека выше моего понимания.
Виктор родился и вырос в России. Виктор не был ни разу судим, но через много лет после того, как он уехал из России, вскрылись секретные документы, в которых была подробна расписана жизнь одного оборотня в погонах. Некий полковник ФСБ, умер в 2018 году от инсульта, и через несколько лет после его смерти в сети автопостингом опубликовалось его секретное досье на всех людей, которых он крышивал. Судя по всему, ФСБэшник вовсе не собирался умирать, и не рассматривал в ближайшей перспективе такой возможности, но на будущее всё же сохранил в сети весь свой многотомный компромат. То что ФСБэшник не собирался умирать, было понятно из того, что автопостинг сработал спустя несколько лет после его смерти – то есть, автопоститнг был настроен, и если бы ФСБэшник почувствовал угрозу своей жизни, он поставил бы более раннюю дату публикации, но публикация была отложена на несколько лет вперед.
Из всплывших документов, стало известно, что Виктор, входил в сферу интересов ФСБ практически сразу после школы. Виктор был мелким вором домушником, который исправно платил процент от своей деятельности конкретному полковнику (который на момент знакомства с Виктором, был в более мелком звании), а потом, в 2016 году, резко пропал, затем уехал в США, а после и в Израиль.
Жизнь Виктора после России, приходилось восстанавливать по крупицам, поскольку у Виктора был фантастический и не понятный талант – Виктора напрочь не замечали налоговые службы, и имея огромное состояние, он не платил налоги не в США, не в Израиле. И если в США он провел всего несколько месяцев, то в Израиле прожил пару лет, а там шутить с государственными аппаратами, так же опасно, как встретиться с акулой. И пройти незамеченным, так же невероятно, как встретить акулу в собственной ванной, если ты её туда не приглашал, и если твоя ванная не имеет открытого выхода в море или океан. Но Виктора не замечали, не трогали, и делали вид, что его не существует. Но он существовал. Вернее жил, поскольку с его деньгами, существованием можно было бы назвать жизнь всех остальных.
Виктор после своего приезда в США, очень быстро женился на ничем не примечательной американке из обычной (местами даже бедной) семьи, и спустя месяц после свадьбы переехал с ней в Израиль, где спустя год она начала проходить срочную службу в Израильской армии.
Чем занимался Виктор, почему его жена (имея все возможности не идти вообще никуда) пошла в армию – не понятно от слова «совсем».
Единственное, что сразу бросалось в глаза, это место службы жены Виктора, а именно военная разведка. Она попала в очень закрытую и элитную базу, которая была для Израиля так же ценна, как Моссад или Шабак (внешняя и внутренняя контрразведка соответственно).
Можно было строить теории о том, что Виктор уезжая из России попросил убежище у Американцев, и сдав какие-то русские группировки на территории США, получил политическое убежище или попал в программу защиты свидетелей. Но, изначально Виктор приехал в США имея более 300 тысяч долларов и компьютерный бизнес с выходом на международный рынок. По всем документам покойного ФСБэшника, было понятно, что у Виктора не может быть и одной десятой этой суммы, поскольку он был мелким вором, и тут ключевое слово «мелкий». Так же, в условиях американских и европейских санкций против России тех лет, возможность открытия такого бизнеса была очень сомнительной. И в этом читался бы след американских спецслужб, если бы Виктор действительно имитировал наличие у себя такого бизнеса, но он не имитировал.
Тогда, логичным было бы предположение, что перед отъездом из России, Виктор ограбил кого-то влиятельно, и оттуда и выросли его огромные деньги. Но этих денег недостаточно, чтобы купить всех, и чтобы тебя не трогали.
Можно было бы решить, что Виктор заставил жену сливать ему военные тайны Израиля, и после он их продавал, заработав своё новое огромное состояние, исчисляющееся уже не тысячами, а миллионами долларов. Но, Австралия всегда во всех вопросах поддерживала США, а США поддерживало Израиль, и если бы Виктор продавал секреты Израильской разведки, ему был бы закрыт въезд в Австралию, и поехал бы он куда-нибудь на ближний восток или нейтральные страны. Но поехал он в Австралию.
Став диктатором, а так же министром обороны и руководителем всех спецслужб Австралии, я не смог найти абсолютно ничего, что хоть как-то компрометировало бы Виктора. А по опыту я знал, что так не бывает. И если у тебя есть деньги, то кто-то обязательно точит на тебя свой кривой и могучий зуб. Но не в случае Виктора. И это ломало мою голову.
   

***

Первое правило, по которому я собирался строить свою будущую жизнь это «разделяй и властвуй». Поэтому, у меня за первый же месяц появилось много мелких секретных ведомств, в которых было по несколько человек, и которые выполняли только мои задания, и отчитывались только передо мной.

Целых три команды, занимались отслеживанием писем, которые приходили мне на почту от некого анонима, который считал себя Богом Эдиком. И, конечно же, никто не мог отследить письма, и никто не мог дать мне ответ, почему я не могу на них ответить.
И конечно же, было команда, которая отслеживала все действия Виктора, и команда, которая следила за его компьютером.
Ничего важно и нужного мне никто не мог дать, словно ничего важно в Викторе и не было, и я сам награждал его важностью.
У меня были распечатки документов с компьютера Виктора, которые, как сказал принесший их человек «Не несут в себе ничего, кроме бытовой философии скучающего человека с кризисом среднего возраста».

Почитывая документы Виктора, я утомился, и решил воплотить в жизнь свой новый сексуальный план. Уже третий день у меня был новый секретарь, и нужно было устроить ей теплую прописку.

 

***

 

Я ждал массовку для своего секс-спектакля, в то время, как мне на почту вновь стали приходить письма, к которым я начинал потихоньку привыкать и привязываться.

 

«Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не снимало видео-блоги и не ходило на митинги.
Прожив чужую скучную и одновременно увлекательную жизнь, я решил повторить опыт. Естественно, я решил, что не стоит опять проживать чужую жизнь полноценно. От и до. Всё же, пусть жизнь и чужая, но в момент, когда я её проживаю – она моя. Это не мои эмоции и не мои переживания, но переживая их, я проживаю их считая их своими. А человеческая жизнь полна разных неприятных всплесков и ударов, после которых человека спасает от самоубийства лишь природой даденный и строго настроенный инстинкт самосохранения.
Поэтому, я решил, что не смотря на то что у меня есть целая вечность и две маленькие тележки времени, тратить нескончаемый временной ресурс на целые человеческие жизни слишком расточительно.
Я создал рандомную систему. Система брала из мировой базы данных совершенно случайного человека, причем из любого времени, и я начинал проживать жизнь этого человека (становясь им), предварительно не зная, чью именно жизнь я проживу. Если заранее знать, есть большая вероятность пропустить много интересного.
Я полубог, а полубог – это получеловек, а значит, как и половина людей сужу книжку по долбанной обложке. А значит, я отсею очень много интересных жизней, если у меня будет возможность выбирать.
Вряд ли меня привлечет жизнь с описанием: Вася, 38 лет, алкаш, безработный. А ведь, это может быть очень интересная жизнь. Может быть, быть 38-ми-летним алкашом Васей очень необычно, и один раз попробовав, мы все захотим так жить. Заранее знать нельзя.
Второй фишкой моей автономной системы стал срок, на который я должен был оказаться в чужой жизни. Я выбрал срок 10 дней. 10 дней порой больше и интересней, чем вся жизнь. И, если я найду оооооочень интересную жизнь, я всегда могу её повторить».

 

***

«Потребовалось всего три погружения в чужую жизнь, чтобы я поставил строгие временные рамки своей автономной системе. А еще мне пришлось ограничить количество стран, в которых может жить тот, с кем я временно стану проживать его жизнь.

И вот почему всё так: даже если бы рандом сделал меня фараоном древнего Египта, мне все равно не достался бы душ и туалет, мне нечем было бы почистить зубы и безболезненно убить паразитов живущих в моем организме.
Понятно, что золото в грязи остается золотом, и танки грязи не боятся, но я не золото и не танк, и тем более не золотой танк, и люблю всё то, что мы редко ценим в своей современной повседневности.

Прошлое было полно ужасно скучных профессий и людей, и как оказалось скучными они были даже сами для себя. И да, мы смотрим на прошлое оценивая его рамками настоящего, но и в те далекие годы людям было трудно и скучно быть собой.
И если современный раб имеет множество развлечений каждый день, и они успели ему жутко надоесть, то что говорить об ограниченных развлечениях прошлого, и того, как они надоедали людям прошлого.
Еще одним важным “но” было общее невежество людей прошлых веков и тысячелетий. Я попадал в прошлое без знаний настоящего, и становился быдлом среди быдла.

И последнее “но” - жизнь в прошлом была до усрачки страшной. Ты либо жил в страхе войны, которая сильно отличается от современных войн, и обязательно сопровождается вспоротыми кишками и бесконечной кровавой баней. Либо ты жил в страхе, что в одну из ночей вырежут «одного» тебя.

 Женщины во многие времена и многих странах боялись еще и изнасилования. И это давайте разберем подробней:

Да, сегодня тебя могут убить, но для этого нужно немножко постараться. Раньше достаточно было просто быть, и стараться не быть убитым. Сегодня: Не ходи и не живи в опасных районах, не нарывайся и обходи тех, кто выглядит опасно. Кричи и зови полицию. Простые меры предосторожности, которые в прошлом не работали.

Женщины это отдельная тема. Вчера, чтобы остановить насильника нужно было его убить, что не под силу подавляющему большинству женщин. Сегодня убивать необязательно. Если ты не идиотка, то ты берешь с собой шокер или перцовый баллончик, что не требует от тебя мужества, но с огромной вероятностью может спасти тебя. А если все же не спасло, ты можешь об этом рассказать, и тебя не покроют позором. Ты можешь пойти к психологу и психиатру, в то время, как раньше об этом нужно было молчать. Ты даже можешь пойти в программу «пусть говорят» и стань кумиром тупых малолеток. Срубить бабла на контрактах с первым каналом, ну и все такое. Даже рожать в случае беременности не обязательно, можно сделать аборт.

И нет, я не настолько сволочь, чтобы утверждать, что быть изнасилованной в наше время менее страшно, чем в прошлом. Я о другом».

 

***

 

«За первые три погружения я прожил короткие отрезки жизни раба, маленького мальчика и парализованного старика. Естественно, быть парализованным стариком оказалось труднее всего. Я страдал провалами в памяти, и часто забывал о том, что я стар и немощен. Просыпаясь на своей кровати, я пытался резко встать, и как только мне это не удавалось, на меня с огромной скоростью обрущивалась боль и память о том, кем я был и кем я стал.
Начинал я свой путь крепким мальчиком, которого отец сразу готовил к военному делу. Я стал отличным воином, и мое телосложение пугало сильней, чем оружие, которым я убивал.
Я получал ранения, и все они проходили для меня почти бесследно. Я считал себя непобедимым избранником судьбы. Я считал, что Боги берегут меня, и вполне возможно, что так оно и было, ибо я выживал там, где умирали тысячи.
Я не смог продвинуться высоко по службе, но всегда был в большом почете у начальства.
Когда я перешагнул 5-й десяток, меня комиссовали, несмотря на то, что я оставался очень крепким и военноспособным мужчиной в рассвете сил. Большинство моих ровесников в нашей профессии не доживали до моих лет, а я дожил и чувствовал себя отлично. Я часто жалел о том, что выбрал ремесло воина, вместо того, чтобы выбрать ремесло военачальника. Переучитываться было поздно.
На гражданке, чтобы не заниматься самоедством, я занимался садоводством, пытаясь убедить себя в том, что именно в этом счастье мужчины моих лет.
Затем незаметно прошло 15 лет, и пережив несколько приступов, я оказался парализованным. Но на этом моя трагедия не закончилась, и место где я жил было захвачено армией недруга. В месте где я жил, молодежи почти не осталось, поскольку все ушли на войну, не зная, что война сама идет в их дома. А я лежал и слушал крики вдов и матерей, которым я ничем не мог помочь.
Вся моя жизнь превращенная в существование была адом. Я сильный и страшный, был беспомощен и не мог ни кому помочь, поскольку сам нуждался в помощи. Мне вернулось всё то, что я принес другим. Я стал беспомощным инвалидом, как сотни тех, кого я сам сделал инвалидами. Я жил в страхе, как жили в страхе те, кому я его дарил. Но я не жалел о содеянном, я жалел лишь о том, что не умер 15 лет назад в бою».

 

***

 

«Быть рабом оказалось значительно легче морально, чем быть парализованным стариком.  

Когда я был рабом, я мог сравнивать свою жизнь только с жизнью господ и других рабов, точно так же, как современные рабы завистливо сравнивают свою жизнь с жизнью тех, кто в силу определенных обстоятельств оказался в жизненной иерархии выше их. И это сравнение себя с прочими, менее болезненно, чем сравнение себя настоящего с собой из прошлого. Чужая жизнь это всегда абстракция, в то время, как своя прошлая жизнь вполне реальна, хоть и затерта и потрепанна в памяти.
Вкус чужой вкусной жизни всегда абстрактен, в то время, как ты всегда можешь заставить себя в мельчайших подробностях вспомнить затерявшиеся в памяти вкусы прошлой жизни, которая могла быть значительно лучше нынешней, или, если она и не была лучше в плане предоставляемых ею благ, то она всегда лучше качеством здоровья и возможностей, которые оно открывает, даже если эти возможности так и не были реализованы.
И можно только вообразить вкус губ женщины с которой у тебя ничего не было и сладость проникновения в ее гостеприимное (только для тебя) лоно. В то время, как образы тех женщин, что были у тебя в прошлом ты можешь воскрешать и точно знать, какая она на вкус, и какая она на цвет там внизу. Можно вспомнить запах пота и сладость духов. И все нетронутые тобой женщины проигрывают тронутым тобой, как проигрывает порно-сайт случайно увиденной обнаженной груди нагнувшейся поднять что-то с пола незнакомки.
Незнакомка и не подозревает о том, что нагнувшись она частично под определенным углом обнажила перед тобой грудь, а ты уже четко прописал эту грудь в своей памяти, чувствуя как прикоснулся взглядом к чему-то запретному, и в отличии от видео на порно-сайтах доступному лишь тебе.
Никто кроме тебя не видел эту грудь под этим углом в этом месте и в это время твоими глазами. И быть может ночью кто-то случайно встреченный или давно прописавшийся в сердце незнакомки будет ласкать и кусать эту грудь, но ему никогда не испытать с этой грудью того запретного, что испытал ты случайно оказавшись в нужное время и в нужном месте.
И ты будешь думать об этой груди еще несколько часов, пока все прочие жизненные впечатления не перетянут одеяло на себя и в огромном количестве не заполонят собой твою голову.
Мало на порно-сайтах таких грудей, которые способны подарить тебе такую радость и заполонить собой твою голову. Мало, и им необходимо быть выдающимися, а случайно увиденная у незнакомки грудь имеет право быть любой. Любая форма и размер. Главное условие: она не должна быть старой.

 

Так вот, рабу рожденному рабом всегда есть о чем мечтать и с кем себя сравнивать. Но раб рожденный рабом лишен самого ужасного чувства на свете: сравнения себя убого сегодня с собой могучим и прекрасным из прошлого.

 

Любая постаревшая женщина привыкает к тому, как ее лицо незаметно для нее самой (ежедневно или ежечасно смотрящей в зеркало) меняется в худшую сторону, показывая ей неизбежное приближение полного увядания.
Она смотрит в зеркало и помнит (и возможно через раз вновь переживает) всё то время, в котором она опять же незаметно для себя превратилась в девушку, постепенно расцветая с каждым днем и месяцем.
И нажать бы на определенном моменте расцветания кнопку “сохранить” и старея чуть-чуть вновь и вновь возвращаться к точке, на которой она сохранилась, но вместо этого маленькая или большая боль живущая в каждой постаревшей или стареющей женщине о том, что лучшие годы ее красоты уже позади, и чем бы не радовала её новая жизнь, что бы не дарил этот чудный новый мир, он никогда уже не подарит самого главного счастья: видеть в зеркале ту, которой хочется быть.
Вторая главная маленькая и большая боль в том, что молодые мальчики, для которых еще вчера ты была бы ровесницей, видят в тебе старуху, не понимая, и даже не догадываясь, что совсем-совсем-совсем недавно ты была молода и красива, и одним своим взглядом могла заставить их сердце биться сильней, а то и вовсе сохранить твой образ в тайниках души, чтобы придя домой вскрыть этот тайник и сняв с себя штаны самоудовлетворить себя любуясь содержимым этого тайника.

Любая молодая девушка недовольная своей внешностью понимает, что всё поправимо. Можно похудеть и сходить к пластическому хирургу, который исправит нос или грудь. Можно сходить к стоматологу, который исправит и отбелит зубы. Всегда есть куда расти, к чему стремиться и о чем мечтать. И даже если молодая девушка никогда не похудеет, не исправит нос и зубы, у нее все же есть на всё это надежда и мечта. Старуха лишена надежды и мечты. Ничего нет впереди, и всё позади, а назад поезда времени не ходят.

 

И если женская боль в утраченной красоте, то мужская боль в утраченной силе. Еще вчера (если он не гондон) он нес сумки с продуктами, а сегодня постарев здоровьем раньше жены вынужден мучиться оттого, что сумки носит она.
Организм, который не жалел себя и работал на износ - износился. И теперь она тратит сохраненное тобой её здоровье и силы, чтобы таскать сумки и выносить мусор. И ты сидишь безоружный в плену у издевающегося над тобой времени, которое и есть Бог, поскольку именно оно дает и отбирает.
И если женщина маниакально хранит свою красоту с детства, то ты пренебрегал всеми советами всех, кто смел тебе их давать. Ты растрачивал свое здоровье в пьянках и отказываясь от настояний жены соблюдать назначенные врачами диеты и ограничения. Ты разбазаривал свое здоровье, считая, что полон сил и они до смерти не успеют иссякнуть. Но они иссякли. И ты живешь с болью о том, как все было раньше. Ты как вор опушенный на зоне, как лишенный влияния миллионер и депутат, как Гитлер весной 1945-го.

 

Быть стариком было морально сложней, значительно сложней. Значительно».

***

 

 

«Казалось бы, какие претензии у меня могут быть к жизни ребенка, но и их скопилось предостаточно.
Я оказался ребенком в столь давние и дикие времена, что сам факт жизни доставлял жуткий дискомфорт. Я жил в каких-то непроходимых джунглях, и был постоянно морально и физически вымотан жарой, бесконечными укусами разных насекомых и вечным примитивным страхом быть убитым и съеденным.
Пугало абсолютно всё, и даже в опытных взрослых я не находил моральной защиты, более того, меня пугало то, что пройдет совсем немного времени, и я займу их место. Здесь не было места фрейдизмам и желанию обладать собственной матерью. Но зато был страх того, что очень скоро в случае опасности защищать будут не меня, а я буду защищать, к чему меня каждый день готовили, и к чему, как мне казалось, я никогда не буду готов.
В мире среди которого я жил не было летоисчисления и понятия лет, вернее оно было, но являлось очень абстрактным и не конкретным. Летоизмерения каждого исчислялись по разному, и если мне было к примеру, 15 лет и моя щетина проросла раньше, чем у парня который меня старше, то я считался старшим, поскольку возраст измерялся внешними признаками и проявлениями. Так вот, летоисчисления не существовало, но существовала смерть, и если тебе повезло дожить до 25-35 лет, то ты был долгожителем. И после этого обязательно следовала смерть.
Я был лишен современной скуки и безделья, и жизнь проносилась столь быстро, что в свои 10-12 лет, (половина из которых прошла в неосознанном возрасте), мне казалось, что только вчера я научился ходить, но уже прожил треть, а то и половину своей жизни. Жизнь стирала людей, стирая их здоровье паразитами внешними и внутренними. К внутренним паразитам можно было отнести бесконечный стресс и страх, который становился хроническим и бесконечные вспышки адреналина очень быстро истощали организм, и внешне сильные люди гасли резко и быстро. Еще вчера мой отец мог повалить пальму, а сегодня уснул и больше не проснулся. Моя мама стала чужой женой, а я потерял последнюю опору в виде сильного мужчины.
Я боялся смерти, но еще больше я боялся жизни. Естественная ненасильственная смерть казалась бесконечным сном и возможностью перестать переживать каждый день бесконечный ужас из которого состояла жизнь.
Однажды мы пошли с ребятами на кладбище и откопали умершего несколько лет назад вождя. Мы хотели узнать, что происходит после смерти, поскольку никаких книг и интернетов не существовало. Увиденное нас ужаснуло. Стоит ли рассказывать? Каждый примерно представляет, что делает природа с человеком за не несколько лет прошедших с момента смерти.
Мы бежали с кладбища в самом сильном ужасе, который когда-либо испытывали за свою жизнь. Звери разрывающие человека пополам казались безобидными по сравнению с тем, как поступала с человеческим телом смерть.
У меня не было знаний о современных представлениях ада, но именно адом можно было назвать то, что делала с человеком земля в которую укладывали человеческое тело.
Мы всегда были убеждены, что после смерти мы продолжаем жить в своем теле и видеть вечные коллективные сны. Сны, которые не прерываются и которые заменяют опасную реальность. В этих коллективных снах мы все вместе, все живущие и все кто еще будет жить. Когда я умру я присоединюсь ко сну своих родителей. В это верилось, но пугало то, что я не смогу найти дорогу к общему сну и потеряюсь в той темноте, которая наступаем, когда закрываешь глаза засыпая.
После увиденного сгнившего тела вождя, я понял, что точно навсегда потеряюсь в бесконечной темноте, поскольку у меня как и у вождя будут выедены временем глаза.
Затем я решил, что в бесконечной темноте я не потеряюсь, и сначала буду как и все видеть коллективный сон, а затем постепенно будет наступать темнота, по мере того, как время будет выедать мои глаза. Слепота оставит меня безоружным перед опасностями сна, и я буду бродить по миру слепых. Которым, точно так же время выело глаза. Будут и зрячие, но их счастье нахождения в вечном коллективном сне будет изначально испорченно видом чужих обезображенных тел и неизбежности стать в будущем таким же как и они».

 

 

***

 

«Моя очередная новая жизнь началась с больницы. Почти всегда жизнь человека начинается с больницы. Вот только свою я начал взрослым человеком. И я не помнил о том, что я взрослый.

Последнее что я помнил, это себя 14-тилетним мальчиком наблюдающим за факельным шествием 1933 года. Мужчина со смешными усиками, которого я знал почти с самого рождения из новостей и уличных плакатов, наконец, пришел во власть. Моя семья вступила в нацистскую партию в 1929 году, и победа Гитлера была настоящим праздником, который пьянил и обещал не кончатся.

И больше я ничего не помню.

 

Я открыл глаза, смотря на нескончаемое количество больничных коек. После я увидел, что у меня отсутствуют ноги и рука. Меня охватил дикий ужас и я стал звать маму.
Всё казалось дурным сном. Страх охватывал всё мое тело, которое сумели сохранить мне врачи, страх душил и я чувствовал как немеют мои ноги, затем видел их отсутствие и понимал, что их нет, но они продолжают болеть.

Вокруг было огромное количество искалеченных и раненых, стоял запах крови и противных лекарств. Мне стало еще страшнее, поскольку вид огромного количества людей недавно ставших инвалидами выворачивал душу.

Затем страх сменился утешением, ведь очень обидно быть единственным искалеченным.

Я попытался успокоиться и привести мысли в порядок. Мне казалось единственной логичной причиной, почему я здесь и почему здесь все эти люди: во время факельного шествия произошел пожар, возможно диверсия сраных коммунистов.

Осмотревшись немного и привстав с кровати настолько, насколько это позволяло мое неуклюжее тело, я увидел на одной из стен портрет Адольфа Гитлера. Мне сразу стало легче и по душе прокатились нотки блаженства. Даже если была диверсия, Гитлер всё равно пришел к власти и удержал ее.

Затем наступил новый страх, я понял, что Гитлер мог и не прийти к власти, а эта больница всего лишь сборище пострадавших сторонников Гитлера, которые естественно повесели на стену его портрет.

Я понял, что это гиблая затея пытаться что-то понимать. Я обратился к лежащему рядом солдату.

 

-Где мы?

-По дороге в ад

-Гитлер проиграл?

-Мы все проиграли.

-И кто у власти?

-Гитлер

-Как это?

-Весь мир спрашивает “как это?”.

-И давно мы здесь?

-Я третий день.

-А я?

-Откуда мне знать? На лучше почитай, что они пишут “война на уничтожение. Придут русские и отомстят”.

Я взял газету, и на меня посыпался страшный психоделический бред. Я не понимал, как ситуация в стране могла так резко и кардинально поменяться. И только затем я обратил внимание на дату выхода газеты “16 августа 1944 года”. Мне охватил новый ужас. Меня всякий раз охватывал какой-то новый ужас с новым оттенком и привкусом, который был совсем не похож на прошлый ужас.

Мне должно быть уже 25 лет. Как такое возможно? Я всё это время провел здесь? Война? Бомбы падающие на Берлин?

 

-Как я выгляжу? - обратился я к соседу по койке.

-Как будущий труп.

 

Я пытался расспрашивать санитара о том, как я здесь оказался, но никто ничего толком не знал.

Постепенно мне стали возвращаться обрывки воспоминаний. Я вспомнил еврейские погромы и то, как был солдатом в концлагере. Я вспомнил, как лично расстреливал пытающихся убежать детей. Память возвращалась ко мне странным способом: я осознавал себя 14-летнмм подростком, и совсем не мог понять то, что мне уже 25 лет, при этом в мои 14 лет я успел побывать палачом.
Затем я вспомнил момент слабости, когда я не смог убить ребенка, и в наказание за это меня отправили на восточный фронт. Там мне всё так же предстояло убивать стариков и детей, но делал я это с огромным энтузиазмом и удвоенной силой. Мне казалось, что в момент своей слабости я провинился перед самим Гитлером, и теперь, во что бы то ни стало я обязан искупить вину перед фюрером. Уничтожить всех евреев и славян, если это возможно и если потребуется. И пока другие солдаты насиловали славянских девушек, я строго следовал расовым теориям и партийным установкам: не вступать ни в какие половые связи с биологическим мусором по недоразвитости своей осмелившимся занять собой территорию так жизненно необходимую рейху.

 

Всплывающие раз за разом воспоминания, которые были чистой правдой, и подтверждение которым я находил в лице каждого лежащего и умирающего рядом со мной солдата, не просто выворачивали мою душу, они выворачивали и мой желудок. Меня очень быстро перевели из общей палаты в коридор поближе к туалету. Врач считал, что у меня инфекционное заболевание, и ни на секунду не задумывался о возможности того, что так выворачивать может простое осознание того, кем ты стал.
Да, я вспоминал того себя, которым успел стать за годы, которые прошли со мной без меня. Но я по-прежнему оставался ребенком, и словно читал книгу про чужую жизнь. Дневники памяти негодяя и падонка.
Я не мог принять этот новый мир, в котором мы все добровольно превратились в мразей и убийц. Мне казалось, что мы высшая раса, и мы будем нести в этот мир спасающий свет нашей культуры и истории. А всё что мы смогли принести в этот мир осознав себя высшей расой – это смерть на острие наших штыков и патронов.
Всё наше расовое превосходство сводилось к тому, что мы топтали грязным сапогом мир наиболее слабых. Мы не брали в руки меч и не шли в костюмах Адама на танки. Но мы брали в руки автоматы и прикрываясь танками расстреливали людей к костюмах Адама и Евы.
Через неделю, когда я вспомнил большую часть своей жизни, я превратился в морального инвалида и сошел с ума. По иронии судьбы, меня застрелил тот самый солдат, который на вопрос о том, как я выгляжу, сказал, что я выгляжу, как будущий труп».

***

Дочитав очередное письмо, я встал из-за стола, и швырнул свой ноутбук в стену. Я найду того, кто мне пишет. Найду! Я прикажу отрубить ему ноги и руки… Нет, прежде я отправлю его в какие-нибудь джунгли, где он реально будет один против дикой природы. Он будет обсираться от каждого шороха и скрипа. Я заставлю его пережить всё то, что он мне тут понаписывал. Но прежде… прежде.. я хочу пережить то, что понаписывал в своей голове.

 

***


В мой кабинет зашли две женщины, которых я заказал в специальном «закрытом» агентстве. Они прошли все проверки на наличие венерических заболеваний у моих личных докторов, и я провел их в «скрытую комнату».
Пока они переодевались, я пытался вспомнить имя своей секретарши. Но, эти хождения по памяти не дали никакого результата.
Не придумав ничего лучше, я просто нажал кнопку на телефоне и сказал «Зайдите».

Она вошла в кабинет, а я чувствовал, как неловко она себя чувствует. Ей всего двадцать лет, а она уже работает секретарем первого лица государства. И не просто лица, а вполне себе молодого. А ещё я мрачный и загадочный убийца, который может не только подарить ей возможности, которых никогда не могло бы быть в её жизни до меня, но и отобрать те возможности, которые есть у каждого.
Где-то в глубине души, мне хотелось оберегать таких, как она. Укрыть от всех невзгод и проблем. Но вместе с тем хотелось насильно брать в свой плен. Ведь, за всё в этой жизни есть плата, и чтобы на тебя не нападали шакалы, ты должна позволить нападать на тебя льву, ну или хотя бы вожаку шакалов.
Она стояла в метре от меня, и покорно ждала.

-Раздевайся. – сказал я ей.
-Что, простите? – спросила она, не поверив услышанному.
-Я говорю, раздевайся. Сегодня ты будешь «моё».

Она стояла словно статуя, так же молчаливо, и так же не подвижно.

-Раздевайся. – повторил я, но она продолжала молча стоять.

Еще секунду, и она заплакала бы. И от моей наглости, и от безысходности положения, в которое я её ставил.

-Мне тебя силой раздеть?
-Я не хочу – наконец, сказала она.
-А чего ты хочешь?

Она вновь не могла найти в себе сил и смелости, чтобы что-то ответить.
Она слегка дрожала, а я всё сильнее возбуждался, понимая, что могу делать всё что хочу. Понимая, что всю жизнь был рабом обстоятельств, а теперь делаю из обстоятельств своих рабов. Понимая, что всю жизнь меня отвергали, и я ничего не получал, а сейчас я получу всё, даже если меня отвергнут. И чем больше сопротивление мне, тем больше удовольствия во мне.

Я уже детально нарисовал в своей голове весь поэтапный план. Как силой раздену её. Как на крики выбегут девушки из агентства, в черном нижнем белье, с голыми и сочными грудями. Как они будут помогать мне раздевать её. Как будут держать её, пока я буду делать с ней то, что хочет каждый мужчина. Я заставлю её смотреть мне в глаза на протяжении всего процесса. А завтра, она приведет сюда свою сестру, и сама будет соучастником того, что я буду с ней делать.

Я подошел к ней, и начал медленно расстегивать её блузку.

-Я согласна – сказала она – Но мне нужно подмыться.
-Зачем?
-У меня эти дни.
-Танки грязи не боятся. А я не боюсь крови.
-И всё же.
-Ладно… - раздраженно сказал я – Иди, но помни, что тебя от сюда не выпустят.
-Я понимаю.. помню..
-И это… Когда вернешься, сделай вид, что ты жертва. И что никуда не уходила.
-Хорошо, мой господин.

Она вышла, а я стал испытывать чувство тревоги. Возможно, от перевозбуждения поднялось давление, и теперь оно кружит голову. За сильной радостью, иногда следует беспричинная грусть.

 ***

Она вернулась, меньше чем через минуту, и задержалась в дверях.

-Ты чё-то быстро.
-Ну, я же не могу заставлять своего господина ждать.
-Я сяду на диван, а ты встанешь посредине комнаты. И сделаешь вид, что моё право на тебя, всё еще спорно.
-Конечно – ответила она с неожиданной издевкой в голове.
-Что конечно? Яешня! Ты мне блядь тупоголовая дерзить будешь?

Ничего не ответив, она улыбнулась «опасной» улыбкой, и достав из кармана маленький дамский пистолет сделала 4 выстрела, два из которых достигли цели, и попали мне в плечо и живот.
Я упал на пол, крича от раздирающей боли.
Она подошла ко мне, и приставив пистолет в трясущейся голове, сказала:

-Ты, говорил, что не боишься крови? Сейчас ты ей умоешься!
-Тебя порвут сука!

Раздался выстрел…

***

Охранник застрелил мою секретаршу, чем спас жизнь мне, и обеспечил жизнь себе.
Раны оказались пустяковыми, и моментально оказанная «прикрепленными» к дворцу докторами медицинская помощь (помощники херовы!), позволила мне не только потерять минимально возможное количество крови, но и появиться на следующий день на центральных каналах с очередным «важным объявлением».
Лежа на «больничной койке», которая на деле была моей кроватью, а больничной могла считаться только ввиду того, что лежащий на ней был болен – я приказал не сообщать никому о покушении, пока я не решу, как это лучше использовать.
Я прокручивал в голове десятки вариантов того, как мне лучше использовать произошедшее с максимальной пользой для укрепления моей власти, и пришел к выводу, что лучшее, что я могу сделать – это не делать ничего. Появиться завтра на телеканалах по какому-нибудь важному поводу, и показать (своим присутствием) что я жив и здоров. Вряд ли информация о произошедшем покинет дворец, но «что возможно – то не исключено», и если вовремя не пукнуть, то можно обосраться.
Да, использовать покушения для борьбы с возможной оппозицией было нерационально, поскольку всех кого я хотел бы поставить к стенке, я могу поставить без надуманных поводов. А давать понять народу, что со мной можно бороться – это, как дразнить бешенную собаку куском голой жопы, протиснувшейся в забор, за которым ждет своего звёздного часа несчастное животное. Стоит только создать претендент, как все поймут «можно». Сложно, опасно и смертельно, но можно. К тому же, совсем не хотелось, чтобы не давшая себя трахнуть, но трахнувшая меня секретарша становилась в оппозиционных кругах святой мученицей, первооткрывательницой и «первострелятельницой».
Я создал новое правительство, которое состояло практически из одних женщин, и именно за женщинами видел будущее своей страны. Но со мной и во главе меня, а не без меня.


-Вы точно не хотите, чтобы это освящалось в СМИ. – спрашивал меня мой пресс-секретарь.
-Ты дурак, что ли? Хочешь, чтобы завтра, в головах обывателя прописалась мысль о том, что убить Диктатора может даже хрупкая девушка?

Начальник моей тайной полиции, был чуть поумнее пресс-секретаря, но всё равно довольно глуп.
-Я думаю, будет целесообразно навести лютый шмон в стране. Посадив всех, кто вызывает хоть малейшее подозрение.
-Скажи мне, ты начальник тайной полиции, или модница на распродаже?
-Начальник…
-Так если – перебил я его – Ты начальник, чего, как кабель на течку бросаешься? Налетай, подешевело, три по цене одной! Ты голову из задницы вытаскивай иногда, пусть подышит, проветрится.
-Так а в чем проблема?
-А до тебя не доходит?
-Пока нет.
-Если её попытка убить меня не была спонтанным решением напуганной и доведенной до отчаянья девочки, которую, как кошку загнали в угол, и за ней стоят люди – при наведении шмона, ты их не найдешь.
-Найду! – радостно перебил меня начальник тайной полиции.
-Ты хоть клитор у жены найти можешь? Я объясняю тебе, неучу, если за ней стояли люди, то они, как и положено умным людям…
-Умные люди, никогда не стали бы убивать своего верх…
-Ты нюх потерял что ли? Совсем мышей не ловишь? Ты кого перебиваешь? Сука, еще раз меня перебьешь, я арестую тебя, и поставлю круглосуточный посменный караул, который будет 24 часа в сутки насиловать тебя бутылкой в то место, из которого ты свою тупую башку достать не можешь. Сука, во мне две дырки, а ты мне давление поднимаешь.
-Простите…
-Короче. Если у нее есть подельники, если за ней кто-то стоит, то они очень практичные и умные ребята, если смогли в обход всей моей службы безопасности пропихнуть ко мне в штаб своего человека, причем в такое непростое и неспокойное время. Либо они хорошие вербовщики, и вербанули её, как только она ко мне работать устроилась. Поэтому, поскольку мы заочно считаем их умными и умелыми… - я ждал, что начальник охраны опять возразит, и скажет, что он не считает их умными, но он лишь изобразил легкое несогласие своим сжавшимся ртом - …то они, посылая её на убийство, давно залегли на такое дно, из которого не выбираются, пока точно не решат, что уже безопасно. А если ты начнешь наводить шмон, то они залезут еще глубже, стоит в стране слегка изменится направлению ветра. А если она одна была, и всё произошло спонтанно, то зачем расшатывать лодку?
-И что делать?
-Как всегда – наблюдать и анализировать. И не путай анализ с онанизмом, а то у тебя по первой части видать беда.
-Я просто хочу действовать на опережение.
-На опережение чего? Выключенной головы?
-Не понял.
-Тебе объяснить шутки, которой я тебя оскорбляю?
-Да, пожалуйста…
-Ты хочешь действовать раньше, чем включишь голову.
-Теперь понял. – сказал не улыбнувшись начальник тайной полиции.
-Тебе обидно?
-Да, немного…
-А мне? Мне, думаешь не обидно, что у меня (как мне сообщают) работают профессионалы, которые на своей работе съели больше собак, чем все корейцы за всю историю Чучхе, а мне приходится думать за них, и даже шутки свои разжевывать.
С сегодняшнего дня, все свои говнорешения будете согласовывать со мной, по всем вопросам.
-Но у нас очень большой объем работы…
-Очень большой и толстый кусок стекла отлитого в бутылку войдет тебе в специальное отверстие, если я узнаю, что ты занимаешься какой-нибудь самодеятельностью. Ладно, иди. Мне отдохнуть надо.

****


Я лежал на кровати, и до меня только сейчас дошло, что я нарушил своё же собственное правило «не показывать свою слабость ни в каком виде». Только что от меня ушел начальник тайной полиции, а до него пресс-секретарь, и оба видели меня лежащим на кровати. Ладно, не велика беда. И даже напротив: что первый, что второй, наглядно увидели, что меня даже пули пробивающие моё тело, не способны выбить из рабочей колеи. И даже отходя от сильных обезболивающих и находясь на ещё более сильных обезболивающих – я способен трезво мыслить, и ставить всех на место. Пусть знают, что даже если я завтра окажусь в инвалидном кресле, я всё равно всем им глотки перегрызу….
…и всё же, начальник тайной полиции редкий идиот. Общаясь с ним, мне показалось, что я общаюсь с умственно отсталым. И почему я раньше за ним такого не замечал? Может быть он просто сильно волнуется? Волнуется, что упустил из вида подготовку теракта. Волнуется, что ему за это придется отвечать. Хочет выслужиться, думая, что я действительно ем ночами детей и запиваю их кровью девственниц. Или он и организовал это покушение? А что если да? Зачем ему это? Бред…


Я достал мобильный телефон, и вызвал к себе начальника безопасности.


-Пошли кого-нибудь, чтобы купили мне новый ноутбук.
-Может, я дам вам свой, или возьму у персонала?
-Не понял, ты на мне экономить решил?
-Не на вас, а для вас. И не деньги, а время…
-Не понял, у меня чё, вдруг стало мало времени? Ты меня уже со счетов сбрасываешь?
-Я не это имел ввиду. Просто проявляю заботу.
-Ты мне кто? Жена? Если да, то вынужден сказать, что ты старая и некрасивая, и я тебя больше не люблю. Мне нужен развод и девичья фамилия. Ничего от меня ты не получишь, и вообще, едь к маме.

Через полчаса мне принесли новый не распакованный ноутбук.


-Последняя модель. Три года гарантии. – сказал начальник охраны.
-Я не понял, ты мне «любовь» принес или ноутбук?
-Ноутбук.
-А кому ты его принес?
-Вам.
-А если мне, то чего ты свои гарантии втюхиваешь гаранту конституции? Мне может, этот ноутбук без чека и гарантийного письма не обменяют.
-Обменяют… наверное…
-Ладно, у меня кончаются остроты. Иди.


Начальник охраны покинул комнату, а я зашел на первый попавшийся порно-сайт. Секретаршу я так и не оприходовал. Бедных девушек из агентства посадили под домашний арест, чтобы не ляпнули кому чего. А между тем, моё сексуальное желание никуда не делось. Позвать бы какую-нибудь шмару, но проще самому, и сразу уснуть.
Так, раздел футфетиша, о, негритяночка. Ну-ка…

Негритяночка бесцельно ходила по комнате, демонстрируя невидимому зрителю свои формы. Зрителей, по видимому было много, поскольку негритяночка показывала себя в разные стороны, и иногда, зритель умудрялся (не попадая в кадр) смотреть на нее снизу.
Наконец, негритяночка начала раздеваться, обнажая свою маленькую грудь с черными угольками сосков.
Негритяночка легла на кровать, выставив ноги в камеру, и лаская себя внизу. А затем, внезапно, всё так же продолжая себя ласкать, она вдруг заговорила, неоткрытая глаз.
- Детство пронеслось слишком быстро. Жизнь имеет свойство тянуться очень медленно, и проходить за мгновение. Как мастурбация против оргазма. Кажется «как же быстро прошел этот год», и кажется так лишь до тех пор, пока не начнешь вспоминать всё то, что за этот год произошло. И детство, до которого можно дотянуться рукой, стоит лишь повернуть голову и посмотреть назад, на самом деле бесконечно далеко, и что самое страшное – в него больше нет дороги. Его можно лишь вспомнить, его можно прожить лишь гуляя по бескрайним просторам себя.
Детство прошло, и волшебник на голубом вертолете так и не прилетел. С него спросили «правильные пацаны» за цвет его вертолета, эскимо оказалось импортным и его тормознули на границе, а Малахов и Астахов дрались за право раскрутить историю «волшебника раздающего невинным детям мороженное и показывающий бесплатные фильмы попадающие под категорию «12+»».
Детство прошло, а у взрослой жизни оказались ботексные губы и силиконовые груди. Накладные ресницы и нарисованные брови. Мы много пили, чтобы забыть «насколько она ненастоящая». Мы пили и ложились с ней в постель, но даже в постели, даже полностью обнажившись, она не подпускала нас близко к своему телу, а если вдруг решалась подпустить, то у неё тут же начинались «эти дни». Жизнь била ключом, гаечным, и с болью в ключице мы отключались.

Я не понял половины отсылок и не узнал ни одного имени. И особенно смутила фраза «про эти дни». В последний раз, когда я её слышал, меня пытались убить.
-Да, да, да… Видишь, как мне хорошо? – продолжала негритянка с экрана ноутбука. – Ты правильно сделал, что не рассказал общественности о том, что тебя пытались убить. Правильно, милый мой, правильно. Ты всё делаешь правильно. А-а-а, ты такой правильный, и жизнь заботится о тебе биг-бой.
Сказать, что я удивился – значит ничего не сказать. У меня моментально начал слабеть стояк, и мне стало казаться, что я всё-таки умер или схожу с ума.
Я натянул штаны, и вызвал начальника безопасности.


-Где ты купил этот компьютер?
-В магазине?
-В каком?
-Компьютерном?
-Больше ты ничего не хочешь мне сказать?
-Нет, а в чем дело?


Я почти открыл рот, чтобы высказать ему всё, что я сейчас пережил, но тут же осекся на мысли, что это будет самым безумным, что слышал этот человек в своей долгой жизни: кровавый диктатор онанировал, смотря порно с мастурбирующей негритянкой, и она вдруг стала его хвалить за то, что он не рассказал прессе о покушении.
Но подумав еще немного, я решил просто перемотать порно на начало, и показать ему, не задавая никаких вопросов и никак не комментируя происходящее.

-Что это? – спросил начальник охраны.
-Это порнография.
-Вы хотите, чтобы я нашел эту актрису?
-Зачем?
-Чтобы вы… ну это… трахнули её…
-Нет, не хочу. Хотя… Ну, подожди… просто смотри.


Мы просмотрели 7 минут ролика, и ничего особенно на экране не происходило. Просто негритянка, просто лежит, просто мастурбирует, и просто при каждом прикосновении к себе, имитирует оргазм, который испытывал Майкл Джексон трогая на сцене свою промежность.
Выходило, что негритянка разговаривала только со мной, и только в первый раз… Я просто отхожу от лекарств… ничего страшного… да такого раньше не бывало, но ведь, всё бывает впервые.

 

Очень хотелось спать, при этом, очень хотелось разобраться в происходящем.
Я знал, что власть над целой страной напоминает игру в твистор, и одно неверное движение может всё развалить. Но я не ожидал, что разваливаться начнет моё сознание, что сдавать будут не подчиненные, а мои нервы. Что попытаться застрелить меня, могут в самом охраняемом месте во всей стране. Что мне анонимно насилующему всю эту страну, будут приходить анонимные письма, которые своей бесцельностью и загадочностью будут сводить меня с ума. Что культ личности станет настолько сильным, что каждый порно-ролик в интернете будет снят лично для меня, и каждая порно-актриса с экрана монитора будет петь дифирамбы моему политическому курсу, и кончать только вспоминая о том, что народ и правитель едины, и ничего не угрожает их союзу.
Я уже и подрочить спокойно не могу, не думая о том, какой я охуи**ьный… Что будет дальше?

Мне срочно нужна Марго. Срочно! Мне нужен её неземной взгляд. Мне нужно призрение в этом взгляде. Она мой кнут, и она мой пряник. Ей бы я простил покушение. Ей бы я простил всё…
Я закрыл глаза, и словно оказался в пустоте. В своей пустоте, которая была всем и ничем одновременно. Я выпал из всех реальностей, оказавшись в самом себе.
Во мне, наконец, родилось то, чего я совсем не желал, и с чем боролся всю свою жизнь. Во мне появились чувства. Чувства, которые, как цветок пробивающийся через слой асфальта, пробивались через черную пелену, на месте которой у нормальных людей душа.
И первое чувство, которое во мне родилось – было чувство ностальгии и привязанности. Моя душа напоминала выжженную солнцем пустыню, где по всем прогнозам никогда не сможет вырасти не один из всех существующих на свете цветков. Цветку пробивающемуся сквозь слой асфальта всё же легче, поскольку под асфальтом плодородная почва. В моей душе плодородной почвы не было никогда. Почти никогда… Моя душа не была райским садом, который выжгли превратив в пустыню. Моя душа изначально была выжженной пустыней от рождения и до сегодняшнего дня. Но сегодня «что-то случилось в раю», и среди вчерашних песков начала расти одинокая роза. И единственной возможностью спасти её, и не дать ей погибнуть среди пустоты и черепов прожитых дней – была необходимость срочно дать этой розе то, в чем она так нуждалась.
Если говорить менее красочно, то во мне появилось непреодолимое желание удовлетворить свою новую потребность, и эта потребность была в том, что бы Марго всегда была рядом. Чтобы мне больше не нужно было её вызывать из дома. Чтобы она была всегда где-то за соседней стеной. Такая чужая, и такая родная.

Я приказал привести Марго, а сам набирал её номер.

-Скоро за тобой приедет машина.
-Что мне надеть?
-Что хочешь. Ты переезжаешь ко мне.
-Зачем?
-Затем, что я так сказал.
-Через сколько будет машина?
-Минут 20-25.
-Но я не успею за это время собрать все свои вещи.
-Зачем тебе собирать вещи? У тебя будет всё, что ты захочешь.
-Кроме свободы…
-Не нарывайся.
-И всё же, как же мои вещи?
-Зачем они тебе? Ты сможешь купить себе всё что захочешь.
-Но есть вещи, которых не купить.
-Какие?
-Вещи, которые несут в себе воспоминания. Неужели у тебя таких нет?
-Не задумывался. На войне не до синтементальностей и привязанностей.
-Я не хочу жить на войне.
-Хорошо. Я пошлю к тебе отряд грузчиков, и они загрузят всё содержимое твой квартиры в несколько грузовиков. Потом разберешься, что тебе из этого нужно.

Закончив разговор с Марго, и отдав распоряжения по её перевозке, я наконец, уснул. Когда Марго перевезли, меня не стали будить, и увидеться нам предстояло уже на следующий день.


….

 

Иногда, я просыпался, и не сразу понимал, где я нахожусь и кем я стал. Засыпал я Диктатором, а просыпался обычным офицером… лениво и обреченно.
Часто мне снился переворот. Мы вводим войска в столицу. Мы штурмуем здание правительства. Мы не имеем права проиграть. А затем я просыпаюсь. Именно я, поскольку после прихода во власть, уже больше нет никаких «мы». Не все проснулись после переворота. А я проснулся. Проснулся держа в руках неограниченную власть. Вот только сначала просыпается память о прошлом, и только потом догружается запоздалая реальность и весь я вместе с ней. Кажется, что переворот был просто сном.
И вот я в очередной раз проснулся в таком состоянии. В состоянии, когда кажется, что всё лучшее осталось во сне. А потом, наступает небывалый прилив счастья и трепета, теплая волна прокатывается от пупка до солнечного сплетения и обратно. Ты понимаешь, кто ты теперь. Ты спускаешься на кухню, поскольку предпочитаешь готовить себе сам. Ты открываешь холодильник, ты включаешь чайник, ты в поглаженном мундире, ты молод и силен. Вот только сегодня всё было иначе. Вместо выглаженного мундира помятая рубашка, и перевязанная рука. Вместо бодрого шагания по лестнице вниз, вялое блуждание, головокружение и пульсирующие от боли виски. В тебе нет свежести и молодости. Ты слаб и раздавлен. И еще хуже оттого, что тебя могут увидеть, и нужно прилагать много усилий, нужно собирать всего себя «в кулак», чтобы ничем не выдать своей слабости. Ты с трудом открываешь холодильник, и понимаешь, что сил на легкую готовку у тебя нет.


-А еще сегодня давать интервью. – ругаюсь я вслух.
-Так перенеси его. – слышу я голос Марго.
-Кто здесь? – кричу я, не успев сложить дважды два.
-Это я! – как-то нежно и заботливо произносит Марго.
-Я забыл что ты здесь.
-К чему эта показуха?
-Что еще за показ уха? Действительно забыл, что ты здесь. Я еще не проснулся.
-А почему ты сам себе готовишь?
-Потому что я не хочу никого видеть с утра. С утра меня всё раздражает. Всё и все. Предпочитаю побыть один, пока не найду в себе желания впускать себя в мир людей.
-Странно, мне провели целый инструктаж, как можно себя вести в этом доме, а про твое нежелание видеть людей с утра не сказали.
-Ну, видимо, хотят, чтобы ты от сюда вылетела. Кто проводил инструктаж?
-Начальник охраны.
-Я поговорю с ним потом. А пока закажи суши, у меня вряд ли получится готовить.
-Давай приготовлю я. Если я не помещаю твоему одиночеству.
-Ну, приготовь.
-Хочешь блинчиков?
-Блинчиков?
-Да! С вареньем или со сметаной.
-Я никогда не ел блинчиков.
-Серьезно? Почему?
-Папа считал это не солдатской едой. Мол, мужчина должен есть мясо с утра, а блинчики пусть готовят педики.
-Суровый у тебя был папа. И видимо несчастный.
-Почему?
-Потому что только несчастные люди, вещают ярлыки и судят, кто чего достоин. Ну и решают, что если ты любишь что-то, то тебе не сидеть за одним столом с «приличными людьми».
-Вот поэтому я и не люблю людей с утра.
-Почему?
-Вы грузите.
-Давай, я тогда молча начну готовить.
-Начни. А я постараюсь смотря на тебя не кончить.


Марго достала муку, яйца, молоко, сахар, соль, масло. А я смотрел на неё, и ловил себя на странной мысли о том, что не испытывал таких чувств практически никогда. Может быть только в самом раннем детстве, когда папа уезжал на учения, и мы оставались с мамой одни. В такие моменты она переставала подстраиваться под отца, и давала мне всю свою материнскую любовь.
Затем, резко, я подумал о том, что в любой момент Марго может взять нож и перерезать мне горло. И что это за привычка, плевать в колодец из которого пьешь?
Спустя некоторое время, она положила на стол блинчики, сметану и варенье. Заварила и разлила по чашкам чай.

-А кто тебе сказал, что тебе можно есть со мной? – спросил я Марго.

Марго ничего не ответила, и взяв свою тарелку с блинами, начала накладывать на нее сметану. Затем, она опустила тарелку на пол. Я решил, что сейчас она начнет есть на полу, но этого не произошло. Марго посмотрела мне в глаза, холодно и безразлично, а затем ударила ногой по ножке моего стула. Я не сумел сохранить равновесие и упал на пол. Она схватила меня за волосы и окунула головой в горячие блины политые холодной сметаной. Затем, продолжая держать мою голову, она взяла со стола чашку с горячим чаем и вылила мне на макушку, обжигая голову мне и руку себе.


-Слушай сюда, мой маленький ванильный маджахет, - говорила Марго мне в ухо продолжая прижимать меня к тарелке – В своей воображляндии ты можешь делать всё что захочешь, и в постели со мной ты можешь делать всё что ты захочешь. Но, в обычной жизни, если ты еще раз меня унизишь, я найду способ тебя уничтожить. А если не смогу тебя, то вспорю глотку самой себе, и тогда, ты будешь как Гитлер, всю жизнь мучиться из-за смерти единственного дорогого тебе человека.
-Отпусти…
-Ты понял меня?
-Понял.


Марго отпустила меня, а я встал, и подойдя к раковине начал умывать лицо горячей водой.


-Раздевайся. – сказал я ей.
-Будешь меня наказывать?
-Секс со мной не наказание. Раздевайся.
Марго не отрывая от меня взгляда, начала медленно снимать свою майку, затем снимать джинсы.

-Остановись.
-Я мгновенье и я прекрасна?

Я подошел к Марго, и посадив её на стул, медленно снял с её ноги носочек, и принялся целовать пальцы её ног.
На этот раз в ней было меньше растерянности, и она опустила руку себе в трусики.
Я столько раз рисовал в своей голове подобные сцены, и столько раз доводил её до оргазма, но вживую это всё казалось чем-то невероятным. Я отпустил её ногу, и стянув с неё трусы заменил своим языком её пальцы.


-Ты блестящий оратор. – говорила она смеясь.

Я делал круговые движения языком, доставая свой возбужденный маршальский жезл. Она отодвинула моя голову, и поменялась со мной местами. Теперь я сидел на её месте, и она «вела со мной переговоры», продолжая круговые движения под своим животом.


-Хочешь меня? – говорила она обхватив мой член рукой и делая быстрые поступательные движения.
-Хочу!
-Хочешь?
-Хочу!
-ХОООЧЕШЬ?
-ХОЧУУ!


Я бился в конвульсиях от самого сильного оргазма за всю свою жизнь. А она легла на пол и продолжила ласкать себя. Изнеможенный но счастливый я не видел, но слышал, как кончила она.

 

Марго встала с пола, и предложила мне посмотреть её новую комнату.


-Я видел все комнаты в этом дворце. Зачем?
-Затем, что с моим присутствием, это уже совсем другая комната. К тому же, я тебя приглашаю.
-Приглашаешь меня в мои же владения?
-Ты всегда себя так ведешь, когда девушка зовет тебя к себе?
-Ну, интимная близость у нас уже состоялась, вряд ли будет что-то получше.
-Однако сложно с тобой разговаривать. Ты как-то не приспособлен к нормальному человеческому общению. Видимо поэтому и шлешь мне свои странные письма.
-Какие странные письма? – я чуть-чуть напрягся, на секунду представив, что понимаю, о чём говорит Марго.
-Не притворяйся. Эта игра уже немного утомляет.
-Я не притворяюсь. Какие письма?
-Электронные.
-И что в этих письмах?
-Слова, точки, запятые.
-Я серьезно, Марго, что там?
-Там ты пишешь про свои погружения в чужие жизни, рассказываешь про свою первую детскую влюбленность. При этом, зачем-то делаешь вид, что ты русский. Я понимаю, что это художественный вымысел, но всё равно, зачем?
-С чего ты решила, что это я?
-А кто еще может знать, что я смертельно больна?
-Что ты что?
-Смертельно больна.
-Чем это ты смертельно больна?
-Раком.
-Ты больна раком?
-Да, и только твои люди могут об этом знать.
-Стой, ты больна раком?
-Браво! Я почти верю в то, что ты шокирован. Но зачем этот театр?
-Марго, бл…, сосредоточься! Ты больна раком?
-Да, я больна раком… Ты что, действительно не знал?
-Откуда я должен был это знать?
-Ты же руководишь целым континентом.
-Континентом, а не местной больницей.
-Ну, местная больница, как и больницы, как и врачи, как и всё остальное попадает в твою орбиту правле…
-Марго! – перебил я её – Боже, ты больна раком? Почему ты мне не сказала?
-Потому что считала, что ты знаешь.
-Знаю, и ничего не предпринимаю?
-А что ты можешь предпринять?
-Ну что-то же наверное, могу? И почему никто об этом не знает?
-Потому что я не хочу кому-то портить жизнь. Я прохожу лечение, пока держусь. Если повезет – вылечусь. А если нет, начну подготавливать родителей к своей смерти.
-Звучит ужасно.
-Ты уже больше 5 000 человек убил, и мне постоянно угрожаешь смертью…
-Это другое.
-А по моему одно и тоже.

Я стал ходить по кухне кругами.


-Хорошо, иди в свою комнату. Мне нужно встретиться с одним человеком. Если всё получится, то через неделю он вылечит тебя. Я встречусь с ним, и приду к тебе. Покажешь мне письма и всё что захочешь.

 


***

 


По моему приказу в квартире Виктора производили тщательный обыск. Изучали каждую щель, и даже рассматривали под специальным ультрафиолетовым прибором каждую книжную страницу в его библиотеке. Программы «шпионы» сканировали его компьютеры, а я сидел в своём кабинете, и не мог найти себе места. Внутри всё будто бы зудело. Было невероятное чувство внутреннего раздражения. Это не было раздражением в голове/в мыслях – это было раздражение, которое испытываешь болея, всё доставляет дискомфорт. Всё, начиная от тела, заканчивая тем, где и в каком состоянии оно находится.
Всего за один короткий час, я пережил самую волнительную интимную близость в своей жизни, и самую страшную новость. Я испытал самое чистое и натуральное счастье, и самую сильную потерю. Любой новый день Марго мог стать последним, как и мой. Вот только свою судьбу я выбрал сам, и казалось, что теперь выбираю и её судьбу, но жизнь всегда хитрее и всевластней. Можно сколько угодно собирать козырные карты, а она всё равно в любой момент может сменить масть. Она, как насильник-шизофреник, который меняет свои личности в хаотичном порядке, и ты никогда не знаешь, какая личность будет следующей, и кого именно она захочет изнасиловать.
Мне стало больно и душно оттого, что столько лет я провел без Марго. Я уже ни раз испытывал боль по этому поводу, но раньше сама Марго была так же нереальна, как возможность стать генералом в столь юном возрасте. А теперь Марго была реальной, более того, она была рядом и была моей. И боль пронизывала меня насквозь.


-Арестуйте его, и проведите с ним полный курс «моральных пыток» - кричал я в трубку телефона.


Бросив телефон на пол, я стал громить свой кабинет. Окна были разбиты креслом, кровь начинала сочиться из раны в руке. Перевернутый стол, разбитый ноутбук, и боль с темнотой, которая начала меня накрывать. Пёс скулил в где-то в углу кабинета, желая помочь, но боясь подойти, а я тонул в густом черно-сером тумане.

….

 

Я приду в себя лежа на кровати. Из меня будут торчать трубки и проводки, и тоненький унизительный шланг в….


-У вас был инсульт. И это уже не первый раз.
-Как это не первый раз?
-У вас уже было два микроинсульта. Первый примерно в дни переворота, а второй на днях.
-Не рановато ли мне для инсультов?
-А для верховного главнокомандующего Австралией?
-Борзеете?
-Могу себе позволить. Лучшего специалиста вам не найти.
-Может вы меня еще и на ноги поставите?
-Поставлю, вот только для этого вам придется перестать борзеть. Инсульт такая вещь, которая не смотрит на ваш счет в банке, и не интересуется занимаемой вами должностью.
-А чем интересуется инсульт?
-Вашими моральными переживаниями, потрясениями. Вашим образом жизни и эмоциональной стабильностью. С учетом того, что это не единичный случай в вашей коллекции, и до этого были микроинсульты, я бы на вашем месте переоформил власть на кого-то надежного, и уехал бы жить в спокойное место.
-Я понял вас доктор, спасибо. Можете идти. Я вызову вас попозже.


Когда доктор вышел, я вызвал к себе начальника охраны.


-Прямо сейчас выведите этого пидораса во двор, и расстреляйте.
-Может всё-таки отвезти его в специальное место?
-Я из твоей жопы сейчас сделаю «специальное место». Неужели я не дал тебе всё то, о чем ты только мог мечтать?
-Дали.
-Сам ты Дали. И если дал, то схерали ты вечно споришь со мной?
-Послушай, сынок… Я всё понимаю, я испортил тебе детство, я был суров и редко проявлял к тебе свою любовь. Я виноват, и вполне заслуженно то, что ты держишь меня на побегушках, хамишь мне и…
-Не зли меня. – перебил я отца. – Мне нервничать сейчас нельзя. Пока ты здесь, ты мне не отец. Я мог бы сослать тебя, арестовать, расстрелять… Я мог бы превратить каждый миг твоего существования в ад. Но я дал тебе второй шанс. Я дал тебе личный домик, я дал тебе деньги, и я назначил тебя руководить моей службой безопасности. Потому что ты единственный, кто точно никогда не предаст меня. Я стал настоящим мужчиной, как ты и хотел. Выше меня в этой стране нет никого. Так уважай мой авторитет, как в детстве я уважал твой. Или мне устроить тебе такие же спартанские условия, которые ты устраивал мне?
-Настоящий мужчина определяется не размером члена в штанах, а умением им пользоваться.
-А я по твоему не умею?
-Умеешь. Вот только настоящий мужчина не трясет хером направо и налево, и находит в себе мудрости и мужественности прислушаться к чужим советам. Ты пропадешь, если будешь слепо следовать своему внутреннему голосу. Нужно еще уметь слышать мир вокруг.
-Выведите доктора во двор, и расстреляйте. И это последний наш подобный разговор. Еще раз позволишь себе подобное, я в целях перевоспитания, превращу твою жизнь в ад.
-Да уже перевоспитал…

Через пару дней, после того, как случился переворот, к отцу, который был на пенсии, приехали ребята в черных тканевых масках, которым был дан приказ, «нежно и любезно» арестовать отца нового верховного главнокомандующего.
В маски некоторых «спецназовцев» были встроены миниатюрные видеокамеры, и я наблюдал всё происходящее на нескольких экранах в своем (тогда еще временном) кабинете.
Отец сидел на кухне в генеральском мундире, и никак не реагировал на выломанную дверь, на звуки приближающихся к нему шагов, и на автоматы направленные ему в лицо. Наблюдая за всем этим, я испытывал гордость за отца, за его мужественность и самурайское спокойствие.
На кухонный стол за которым сидел отец положили и открыли металлический чемодан набитый пачками наличности.

-Мы внедрим вас в личную охрану вашего сына, и вы будете работать нашим информатором. – сказал заготовленную речь один из «спецназовцев».
-Забавно, вы уже вторые, кто приходит ко мне с подобной просьбой. Первые, правда, были более деликатными, и не ломали двери в моем доме. Да и пощедрее они были.


Так я вышел на первую настоящую группу людей, которая быстро сориентировавшись попыталась завербовать моего отца, и так я убедился в своем выборе касательно будущего начальника своей личной безопасности.
Отцу надели наручники, и продержали несколько дней в тюрьме. Когда стало понятно, что ломаться и сотрудничать он не собирается, ему провели детальный инструктаж, и доставили ко мне во дворец.
За его преданность, я готов был простить ему всё своё детство, в конце концов, именно отсутствие детства, сделало из меня личность. Личность, способную прийти во власть, и способную покорить Марго.


За окном послышались автоматные очереди…

***


Переждав несколько минут, я вновь вызвал отца к себе в кабинет.

-Ну, и куда ты его отправил? – спросил я отца.
-На тот свет, куда же еще?
-А сколько тебе за это «светит» ты понимаешь?
-За исполненный приказ?
-Нет, за неисполненный.
-Откуда ты знал, что я его не убью?
-Думаешь, я поверю, что ради моей прихоти ты убьешь лучшего доктора в стране?
-Ты же убил бы?
-Я много чего «бы». Вот только я это ни ты. И ты в свою очередь ни я. Так куда ты его отправил?
-К себе домой.
-Благородно. Вот только я его видеть, всё равно не хочу.
-Не увидишь.
-Что? Пистолет и доброе слово работает лучше, чем просто доброе слово?
-Тебя восстанавливать нужно. А ты нарываешься.
-И в чём моя нарвонасть?
-Ты думаешь, что у этого докторишки не найдется желающих отомстить?
-Кишка тонка… Найди мне докторов, и чтобы они за сутки меня на ноги поставили. Времени у меня нет.
-Ты понимаешь, что у тебя практически парализована половина тела? У тебя был инсульт, а не насморк.
-Найди мне докторов, которые поставят меня на ноги. Если нельзя медикаментами, то пусть сошьют специальный костюм, что-то типа корсетов, которые позволят мне хотя бы ходить и ровно стоять на месте.
-Тебе лежать надо, а не в переодевалки играть.

Я понимал, что отец прав, но тянуть я не мог.

-Мне нужен двойник.
-А тройник с удлинителем не нужен?
-Найди мне двойника. Срок тебе неделя.
-А если не найду?
-Я найду, кем заменить тебя.

***

 

Пройдет почти три недели, прежде чем мне найдут достойного двойника. Я поселю его в одной из комнат дворца, «поставив» его «в режим ожидания». Он мне нужен… но его время еще не пришло. Ему прострелили руку в том же месте, где её прострелили мне, и напичканный огромными дозами обезболивающих, мой двойник залечивал раны.
Я же за эти три недели успею пройти ускоренный курс реабилитации. Мне уже приходилось быть смертельно больным, и я не хотел позволить подобного Марго. Мне нужно было срочно стать дееспособным.
Марго всё так же жила в моем доме, только мы не виделись. Я избегал её, и она даже не знала, что со мной.

 

-Долго ты будешь от неё прятаться? – спрашивал меня отец.
-А что? Внуков захотелось понянчить?
-Просто, заботясь о тебе, она могла бы и полюбить тебя.
-Полюбить меня… Смешно!

 

***


Словно давя на больную мозоль, мне вновь стали приходить письма от Бога-Эдика.

 

«Вторая детская влюбленность нашла меня лишь через три года, когда мне было уже (уже!) десять лет, и я учился в 4-ом классе.
Я видел её несколько раз, и как и в случае с первой детской любовью, эта девочка была старше меня на два года.
Я учился на третьем этаже, а она на втором. Влюбился я не сразу. Я часто видел её, и в какой-то момент осознал, что она самая необычная, самая красивая и я влюблен.
Теперь, я вновь приходил в школу, как на праздник. Мы учились в одну смену, и каждую перемену я спускался на её этаж и смотрел на неё.
А затем, спустя месяца два, меня перевели в другую школу. Перевод был для меня страшным кошмаром, поскольку я больше не видел её. Я даже не имел возможности прийти в свою старую школу и увидеть её, поскольку школы находились далеко друг от друга, и закончив уроки успеть попасть в старую школу было физически невозможно. Даже если у неё было 7 уроков, а у меня 6, преодолеть расстояние от школы до школы за 45 минут + 5 минут перемены - было невыполнимо.


Всё изменилось накануне нового года. Я бродил по улице возле киосков, и вдруг увидел в толпе её. Я так испугался и обрадовался, что мои глаза округлились и пытались покинуть своё привычное местонахождения. А затем, я чуть не стал заикой, поскольку в тот момент, когда я узнал её в толпе, она обернулась и посмотрела на меня. Я так испугался и переволновался, что развернулся и побежал прочь.
Затем я успокоился, и понял, что это мой шанс. Думаете, я решил подойти к ней и познакомиться? Вы, что совсем тупые? Мне было 10-ть лет и я был собой. Какое знакомство? Нет! Я решил проследить за ней, и узнать где она живёт. Так я смогу приходить в её двор и иногда видеть её. Гениальная схема? Знаю, очередная «премия Дарвина» уже ждёт меня.
Так или иначе, и конечно же «так», и совсем не «иначе», я наблюдал за ней издалека, а затем когда она пошла от киосков, аккуратно устремился за ней.
Скажем так, если бы в этот момент я проходил экзамен на «незаметную слежку», я бы его провалил на начальных этапах. Заметила она меня сразу, и то, что я иду за ней тоже заметила. Но постаралась не выдавать этого. Я продолжал идти за ней, и вдруг она начала бежать во дворы. Идиотизм ситуации был в том, что я тоже начал бежать. В какой-то момент она пропала из виду, и это означало, что двор, где потерян след - это двор, где она живёт.
Я вернусь в этот двор спустя несколько часов, потому что идиоты всегда возвращаются на место преступления. Я буду жадно вгрызаться взглядом в каждое окно, в надежде увидеть её в нём. Но, этого, конечно же, не произойдёт.


Спустя три дня, опять оказавшись в её дворе, произойдёт странная и гениальная в своей режиссуре постановка:
Она выйдет из своего подъезда, и увидев меня зайдёт обратно. Я подойду к её подъезду, радуясь тому, что вычислил подъезд, и желая вычислить квартиру. Её дверь захлопнется раньше, чем я смогу заметить, в какую из десятка дверей она зашла. И я сяду в подъезде, ожидая развязки. Она ведь зачем-то выходила, значит, побудет дома и выйдет ещё раз. Мне нужно просто подождать. Но, я не оценил масштаб её ума. Она в свои 12 лет додумалась позвонить по домашнему телефону подруге, и та подошла к её подъезду приперевшись к выходной двери. Увидев подругу из окна, «моя вторая детская любовь» выбежала из квартиры, а я (как она и планировала) побежал вниз. Дверь не открывалась, и я понял «мне хана». Она спускалась вниз, и ещё немного и я описался бы от страха и эмоций. Она подошла ко мне, закинула руку над моей головой прислонившись к стенке. И мужитским наигранным басов сказала:
-Ну, чо?!

 

-Зачем ты за мной следишь? - спросила она после паузы.
-Ну, так, просто. Хочу дружить с тобой.
-А подойти и просто сказать нельзя?
-А так разве можно?
-Нужно!
-Ну, ладно. Извини.
-Меня Жанна зовут.
-А я описался.
-Серьезно?
-Нет. Просто разряжаю обстановку.

 

И мы стали с ней дружить. Да, так просто, сначала я следил за ней, потом меня выловили, сказали мне «Ну, чо?!» и стали со мной дружить.


Мы гуляли с ней по заснеженному городу, и я даже попал к ней домой.
Моя семья жила очень скромно, но её туалет со сливным бачком под потолком произвёл на меня настоящее впечатление. Такие были только в школьных туалетах. А ещё мы ели хлеб с маслом. Я не любил никогда масло в чистом виде, но она видимо зная это, решила сделать масло не чистым, и пытаясь не подавать вида, я ел хлеб на котором было масло, а на масле женский волос. Меня так смущал этот волос и то, что было бы некорректно его убирать при ней, что ни о чём другом думать я не мог.
А затем, в один из дней, она должна была впервые побывать в моём доме. Мы жили с мамой на съемной квартире, и у меня была своя комната, которая была одновременно залом. В комнате стоял телевизор, и он должен был как-то компенсировать отсутствие в доме еды. Был чай, а еды не было совсем.
Моя мама зарабатывала 120-125 долларов в месяц, а сама квартира стоила 100 долларов. Но, моя мама очень хотела жить отдельно от своих родителей, и наивно верила, что однажды сможет зарабатывать не 120-125, а целых 150-170 долларов, и уж тогда-то мы заживём.
Жили мы сыто лишь в те дни, когда к маме приходили «женихи». Мама не хотела отношений, и редко начинала их. Но, она с радостью принимала ухаживания разных мужчин, поскольку те, приходя к нам домой, приносили с собой еду. Моя мама не спала с ним, и после посиделок мужчина уходил. Мужчина уходил, а еда оставалась.
Красота моей мамы спасала нас от голодной смерти. Но, мамино нежелание жить с родителями и порождало необходимость маминой красоте спасать нас от голодной смерти. Мама сама создавала проблему и сама её решала. Между тем, живя с родителями и получая 120-125 долларов в том далеком 2001 году - мы могли жить, как короли. Но жили, как коты на помойке, зато на своей.


И вот она в моём доме. Мне 10 лет и мы бедны. Но, в квартире, которую мы снимали было 3 комнаты. Третья комната была закрыта на ключ, и хозяйка квартиры использовала её, как хранилище личных вещей. «Тайная комната» хе-хе, это мой шанс произвести впечатление. Напомню, это был 2001 год, и я соврал, что в соседней комнате стоит компьютер. Если бы была детская версия Форбс, а она была бы редактором этого журнала, то я бы занял в нём первое место среди детей нашего района.
Рассказ о компьютере в закрытой мамой комнате произвёл на Жанну такое впечатление, что она сказала:
-А чё мы всё дружим и дружим? Давай встречаться?

 

И мы начали встречаться. Продлились эти детские отношения 2 недели, и их пиком стал поцелуй. Да, сучки, я впервые поцеловался в 10 лет. И да, она поцеловала меня в щеку.

 


Мой дедушка работал сторожем в районной поликлинике, и казалось бы «какой в этом толк для меня?». Но, толк был и весьма нехилый. Я приходил к дедушке пробираясь через небольшой забор, который в нашей стране ставят не столько для того, чтобы создать препятствие, сколько для того, чтобы физически обозначить территорию того или иного места. Забор был около двух метров, и преодолеть его было чуть сложнее, чем забор в детских садиках, но всё же легко.
Я пробирался через забор, и попадал на территорию больницы, и сделав несколько шагов, оказывался возле первого этажа поликлиники, которую охранял дедушка. Работал он в ночную смену, и я иногда оставался у него. Хранилище больничных карт старого типажа находилось в той комнате, где нёс свою ночную службу мой дедушка. То есть, дедушка был окружен тоннами архивов, коридором ведущим к входу в поликлинику, и пустыми этажами над головой, в которых «заканчивалась жизнь» после закрытия.
Ходить по пустым коридорам поликлиники ночью я не отваживался. Было в этом что-то ненормальное. Но, в дедушкины обязанности входило делать обход каждые несколько часов. Тогда в поликлиниках не стояли камеры видеонаблюдения, и дедушке было совсем не обязательно делать обход. Вероятность того, что кто-то проникнет в здание через второй этаж - ровна нулю. Проникнуть через первый этаж, на котором находится дедушка, при этом не оставить следов в виде разбитой стеклянной двери - тоже невозможно. Значит, дедушке достаточно обойти первый этаж. Но, дедушка относился к своей работе если не «серьезно», то как минимум с уважением, и если не засыпал на несколько часов, то честно делал обход всей больничной территории.
Тогда дедушкина «обязательность» в работе казалась мне глупой, «зачем делать что-то, если тебе это не нужно, и с тебя за это не спросят?». Я не понимал тогда, что дедушкин ответственный подход к работе – это редкость, и редкость эта очень ценна. Мир вокруг словно собран без инструкции пьяными идиотами, и только потому, что есть такие люди, как мой дедушка, которые работают честно и делают работу с пониманием своей ответственности - мир ещё не развалился. Пока есть люди, которые делают свою работу не «на-оть*бись!» - всё не так уж плохо.
И да, одной из причин, почему дедушка делал обходы, помимо ответственности, была необходимость размять тело. Несчастные те люди, которые охраняют что-то будучи прикованными к одному месту и не имея возможности покинуть его. Как бы это не казалось легко «сидеть и ничего не делать», нет ничего утомительней и скучней, чем «сидеть и ничего не делать». Тогда не было айфонов, которые развлекали тебя, но у дедушки было радио и книги, и они его развлекали. А ещё был я.


Отхожу от темы своей второй детской влюбленности. Пора бы к ней вернутся.


В поликлинике, которую охранял дедушка, хранились больничные карты жителей нашего района. Моя больничная карта была в другой поликлинике, поскольку я был ребёнком. Хотя, поликлиника, которую охранял дедушка, была практически моим домом. Я родился в роддоме, который находился на территории, на которой находилась поликлиника. Опять отхожу от темы. Вот такой я нехороший.
Я бродил среди полок с больничными картами и искал знакомые фамилии. И вдруг нашёл фамилию моей девушки. В мои руках были больничные карты её папы и мамы. Я не стал их изучать, поскольку мне это было не интересно, но я выучил содержимое заглавной страницы. И использовал эту информацию, чтобы произвести на девушку впечатление. Я был изобретателен в своем подходе удивлять, и конечно не упустил возможность подчеркнуть свою исключительность.

-А твоего папу зовут Дима?
-Да. Откуда ты знаешь? - удивилась она.
-И родился он 6 февраля 1968 года?
-Да. - на её глазах было неподдельное удивление переходящее в легкий шок.
-А маму зовут Анна?
-Да.
-И родилась она 24 мая 1969 года?
-Да! Да! Но откуда, откуда ты знаешь?
 

Уважаемые знатоки, вопрос задаю я: ответил ли я ей, что мой дедушка работает в поликлинике и я нашёл больничные карточки её родителей?
Минута пошла.

-Ну, я же говорил, что у меня крутой компьютер – врал я ей не краснея – Так вот, я и про тебя многое знаю.

Много мне про неё знать было ненужно. Вернее нужно, но знал я немного. Достаточно было сказать ей её имя и фамилию, которые я знал от неё самой, добавить к этому отчество, которое вывел сложным математическим путём, предположив, что по теории вероятности «если папу зовут Дима, то отчество должно быть Дмитриевна». А затем, я назвал её дату рождения, которую так же узнал раньше от неё самой. И всё! Этого было уже достаточно, чтобы видеть во мне человека обладающего секретным доступом к секретным базам данных.

 


В моей школе училась её подруга, та самая, которая заперла меня тогда в подъезде. И в один из январских дней эта подруга передала мне записку от Жанны. Если свести к краткому перескажу, то в записке было нарисовано разбитое надвое сердце, и написано «Ты мне очень понравился, но я забыла, что у меня есть парень». Таких записок я получу в жизни ещё две штуки. Девочки подростки очень склонны «забывать» о своих парнях, когда знакомятся со мной.
Я не поверил, что записка принадлежит моей девушке, и считал это розыгрышем её подруги. Мозг узнавая неприятную новость сопротивляется ей до последнего, ища альтернативное объяснение происходящему.
Я хотел объяснений и после школы пошёл за ними к Жанне. Она заканчивала позже меня, а её дом находился через несколько дворов от моей новой школы. Я стал ждать её возле подъезда. Ждал минут срок, а затем ко мне подошла её подруга.

-Жанна прячется за домом. Она боится подходить к тебе – сказала мне её подруга.
-Скажи ей, что ей ничего не будет – ответил я, словно на районе меня знали, как того самого парня, который нещадно бьёт девочек, девушек и детей. Хотя, больше это было похоже на операцию по захвату бандитов, когда здание окружено крепкими омоновцами и командующий операцией предлагает бандитам «сдаться по хорошему». Что я реально мог сделать Жанне? Ничего. Но, она боялась. И мне бы запомнить её страх, но я не запомнил тогда. А это было важно, ведь невиновному нечего боятся? (Не в этой стране, ребята!)

Подруга передала Жанне мои указания, и та появилась спустя несколько минут.

-Это всё была шутка – говорила она – Я просто решила тебя испытать. Проверить. Проверить твои чувства.
-Зачем?

Естественно, она ничего не собиралась проверять. Она просто нашла легкий способ меня кинуть и решила, что я получу записку и смирюсь. А я гад такой не смирился. И она из защиты пошла в нападение. В нелепое нападение, но мне было 10 лет и я ввёлся.

-Ты гулял с Виолетой и вы целовались – говорила она мне.
-Что?
-Да, я всё знаю.
-Я не знаю никой Виолеты.
-Значит меня обманули.
-Ты поверила кому-то и поэтому решила меня проверить?
-Да!

 

Логики во всём этом не было совершенно, но она тогда была не нужна. Мне было достаточно просто того, что мы не расстаемся. Мне действительно было достаточно этого. И я поверил в несуществующую Виолету, и даже задумался «а не гулял ли я с ней?», и я запросто поверил в то, что никакого другого парня, про которого «на время» забыли, не существует. Я хотел верить и я верил.

 

Всё окончательно закончилось ровно через неделю. Она позвонила мне на домашний телефон, был вечер пятницы и по каналу НТВ показывали «Золотая коллекция – Джеймс Бонд». Я сидел в коридоре бабушкиной квартиры и слушал самые сложные и самые болезненные слова, которые слышал за все 10 лет своей жизни.
Она говорила, что врала мне. Что просто пожалела меня. Что у неё есть другой и я не займу его места. А я положив телефонную трубку, лёг на ковёр в коридоре, и просто не мог дышать. Я не хотел жить, и воздух был густым. Я не понимал тогда происходящих в моём организме процессов, но у меня поднималось давление и кружилась голова. Потолок плыл, а звуки доносящиеся из телевизора в зале становились расплывчатыми и я слышал лишь глухие отголоски фраз.

Тогда во мне родилось понимание того, что любовь это боль, и все врут, и всё в любой момент может рухнуть. Но, я верил, что однажды всё будет иначе. Для этого нужно просто найти своего человека и быть с ним честным. Но, впереди меня ждали исключительно «не свои люди», а до «своего» нужно было прожить ещё десяток лет.

 

 

Стоит, правда, отметить, что на этом наше общение с Жанной полностью не прекратилось. Мы учились в разных школах и жили в разных местах, но всё равно иногда пересекались и поддерживали отношения. Дружеские отношения.
Моя влюбленность в неё после расставания быстро прошла, и я видел в ней друга. Это было несложно, поскольку мы были детьми, и у нас не были те отношения, когда вы очень давно друг с другом, вы прошли через все стадии ссор, успели в друг друге разочароваться и возненавидеть всё, что связанно с этим человеком. Нет, этого не было. Были короткие платонические отношения с одним единственным поцелуем в щечку, и почему бы не продолжить эти дружеские отношения, просто не называя их отношениями.
Наверное, мне не стоило с ней общаться из-за той обиды, которую она мне нанесла. Из-за тех чувств, что так сильно ранили меня в том январе. Но, я запомнил свою боль, забыв кто в ней виноват.
Мы редко виделись вживую, но много разговаривали по телефону. Я рассказывал ей о своём прошедшем дне, она о своём. Мы обсуждали фильмы и телепередачи.
А потом, примерно спустя два года, я оказался ночью накануне нового года в её дворе, и она была с двумя парнями. Один из них оказался тем самым парнем, о котором она «забыла» начав отношения со мной. Я увидел её и подошёл поздороваться.
И вот стоим мы вчетвером и разговариваем. Затем Жанна зашла на несколько минут домой, и её парень, который был старше меня на три года сказал мне гениальную в своей простоте вещь:

-Ну, чё? Давай выйдем один на один.
-Давай! - как-то легко согласился я.
-Ниже пояса не бить - сказал он.
-В снег головой не совать, у меня приступы клаустрофобии.

И мы уже собирались драться, но тут вышла Жанна, и мы забыли о том, что ещё минуту назад хотели беспричинно крошить друг другу зубы и бить морды. И мы просто гуляли вчетвером, пока не разошлись по домам. История не имела продолжения, как не имела и логики».

 


****

 

Когда мне исполнились 14 лет, моя мама после очередного сожительства с её родителями, решила, что было бы неплохо ещё раз попробовать жить самостоятельно. И мы сняли квартиру в ветхом трехэтажном доме. Дом был не совсем ветхим, и не таким ветхим, как «ветхий завет», но деревянные перила в подъезде и падающая с потолка штукатурка говорили сами за себя. Вернее – они молчали, и от этой тишины становилось страшно.
Страшно было жить в таком тихом месте, в котором мы жили. Страшно, поскольку казалось, что в любой момент эту тишину нарушит кто-то нехороший, и ничего хорошего из этого не выйдет.
Поскольку квартира была в плохом состоянии, мы платили за неё всего 75 долларов в месяц, что составляло к тому времени половину маминой зарплаты и позволяло нам неплохо жить на оставшиеся 75 долларов. Шёл 2005 год, но у нас по-прежнему не было мобильных телефонов, а в квартире, которую мы снимали не было даже домашнего телефона. Это важный момент, и его стоит учесть в ходе дальнейшего повествования.


Поскольку моя школа находилась далеко от новой квартиры, мама решила в очередной раз перевести меня в другую школу. Там я и встретил её. Вернее, сначала она встретила меня.
Я учился в восьмом классе, а она в седьмом. И однажды выбегая из класса, я сбил её с ног, и она сказала «Дурак!». Нет, после этих слов мы не поженились.
Я был в школе новеньким, и мне почему-то не удавалось завести дружеских отношений с одноклассниками. В школе были свои компании, и я как бы в них не очень вписывался. Позже впишусь, а пока – все перемены я проводил в гордом и тупом одиночестве. Что меня вполне устраивало. Но, со стороны я выглядел жалким, и вызывал желание поговорить со мной.
Ко мне подходили разные ребята, одни шутили со мной, другие пытались обидеть. Но, как они легко приходили, так же легко и уходили. Это были одноразовые дружеские беседы, у которых не было продолжения. А потом, ко мне стала частенько подходить она.
Невысокая брюнетка с черными глазами. Я не знал, что нравлюсь ей, а она оправдывала общение со мной, тем, что я стою тут весь такой одинокий, и ей от этого грустно.
Мы стали проводить вместе время на переменах, затем она познакомила меня со своими подругами, которым я жутко не нравился, поскольку жутко нравился ей. Страшно подумать, как часто она выносила им мозг разговорами обо мне.
Несколько раз я проводил её до дома, но она никогда не приглашала меня к себе. А потом однажды пригласила. У неё была своя комната и компьютер. Меня познакомили с бабушкой и мамой. Мне дали поиграть в компьютер и даже накормили.
Её бабушке я очень понравился, как нравился многим другим бабушкам. А маме я очень не понравился, как не нравился многим другим мамам. Чужие мамы меня практически ненавидели. Не знаю, чем я внушал им чувство тревоги, но некоторым моим друзьям просто запрещали со мной общаться. Пройдёт два года и у меня появиться первый мобильный телефон, и однажды я позвоню своему другу, и трубку зачем-то снимет его мама, у которой голос очень похож на голос сына. Она скажет:

-Аллё.
-Можешь меня поздравить. Меня вырвало.

Я тогда сильно отравился, и не мог избавиться от рвотных позывов, при этом тошнить у меня не получалось. Друг был у меня дома, и когда он уходил, мне по-прежнему было очень плохо. А потом он ушёл, и по понятной причине мне полегчало. О чём я звонил сообщить. Логично? Да! Но не для мамы друга, которая зачем-то берёт мобильный телефон своего сына и не поставив в известность звонящего о том, что она это она, а не он – отвечает на его звонки. Она решила, что я наркоман или пьющий подросток, иначе, зачем я звоню рассказать о своей тошноте?


Но вернемся к девушке. У неё ведь даже имя было. Звали её Маша, и сколько с тех пор прошло лет, но услышав фразу «Можно Машку за ляжку», я испытываю легкий приступ злобы.


Я понравился её бабушке, и не понравился её маме, а сама Машка была в меня влюблена, о чём можно было догадаться, но о чём я старательно не хотел догадываться. Она нравилась мне, как друг, но не как девочка. Хотя она была очень красива и мила, но никакой влюбленности с моей стороны не происходило. А потом, внезапно, я понял, что хочу быть с ней.
Я признался ей в своих чувствах перед зимними каникулами, и мы стали встречаться. Я провожал её каждый день домой, и перед самым домом мы очень крепко обнимали друг друга. И она шла домой.
Обнимая её, я не понимал, почему не чувствую никаких особых чувств. Она нравиться мне, и я должен умирать от счастья в её объятиях, но этого не происходило. Я просто обнимал её, чувствуя возле своего сердца чужое тело, не испытывая в связи с этим особых трепетных чувств.


Затем настали зимние каникулы, и мы стали встречаться днём и сидеть в её дворе. Иногда я ложил руку ей на плечо, и это было всё, что я себе позволял. Но, мне хотелось большего, и однажды я спросил её:

-Я могу тебя поцеловать?
-Нет. – ответила она.

Тогда я не знал, что если хочешь поцеловать, нужно брать и целовать. Более того, думая об этом после, я приходил к выводу, что я вовсе не хотел её целовать, но чувствовал себя обязанным это сделать. И спросив её и получив её отказ, я словно снял груз вины перед ней за то, что до сих пор не поцеловал её. «Нет, так нет».

Напомню, что тогда у меня не было мобильного телефона, как не было и домашнего. Поэтому, я не звонил ей, чтобы назначить встречу, а просто приходил к ней домой и звонил по домофону, сообщая, что «батя прибыл в здание».
Тогда я не понимал, почему её это так сильно злило. Сначала она ничего не говорила, а потом не выдержала. Она говорила одно, но подразумевала то, что я прихожу не предупредив и вырываю её из её дел, ведь она не может меня прогнать или сказать, что занята. А значит, ей приходиться подстраивать себя и свои планы под меня. А приходил я, когда хотел. Но, выражала она это иначе:

-Почему ты никогда не звонишь, прежде, чем прийти?
-У меня нет телефона, ты же знаешь.
-Купи телефонную карточку.

Как я мог объяснить ей, что в свои 14 лет живя с одной мамой на съемной квартире, не могу попросить у неё деньги на карточку или телефон, поскольку помню те голодные годы, и мне жаль каждой потраченной на меня мамой копейки.
Как объяснить, что один доллар на телефонную карточку, это одна 150-я маминой зарплаты. Это одна 75-я тех денег, что у нас остаются после оплаты квартиры. Что это одна 10-ая тех денег, что остаются у нас после покупки еды и бытовых «необходимостей». У моей мамы остается всего 10 долларов в месяц на личные траты. Как я могу попросить у неё 1 доллар?
Но сказать этого своей подруге я не мог, и просто виновато кивал головой, говоря «да, обязательно куплю». Но не покупал. Я собирал втихаря бутылки, и когда накапливался доллар, я шёл и покупал маме кофе или шоколад.


Однажды, в очередной раз, когда она упрекала меня за «приходы без предупреждения», я вспылил и обозвал её просто ушёл.
Спустя три дня, я решил прийти и извиниться. Я поднялся на её этаж, позвонил в дверь, она открыла и мы прошли в зал. Я что-то говорил, пару раз извинился. Она сказала, что для неё слишком утомительно проводить со мной каждый день по несколько часов, что она очень устаёт и ей не хватает времени на себя. А затем в комнату зашла её мама.

-Что он здесь делает? – спросила её мама.
-Пришёл извиняться – ответила Маша.
-Слишком часто извиняешься – сказала её мама обращаясь ко мне – А слишком часто извиняются подлецы.
-Ну, значит – я подлец – ответил я хамством на хамство, не уловив логики в словах её мамы.
-Подлецам не место в моём доме. – сказала её мама.
-А я уже ухожу – ответил я, и проследовал к входной двери.

Теперь меня бесила вся эта семейка. Мама, которая лезет не в своё дело. Дочь, которая сказала «он пришёл извиняться». Кто так говорит? Кто мать твою, говорит своей маме такое при том, о ком говорят?

-Пошли вы все к черту – злобно говорил я, пробираясь сквозь небольшие сугробы снега – Пошла ты, и твоя мать. Пошла ещё раз ты, и много раз пошла твоя мать.

Эта тупая история не могла не иметь тупого продолжения, и оно не заставило себя ждать. Вернее, «продолжение заставило себя ждать», но есть определенные фигуры речи, и давайте уважительно к ним относиться.
Пройдёт несколько лет, и я узнаю, что Маша просила нескольких одноклассников «провожать её домой», аргументируя это тем, что она боится меня. Был это реальный необоснованный страх передо мной или попытка через «страх меня» добиваться «снимания» других мальчиков – я не знаю. Но, факт остается фактом.

 

 

****

 

Новый день начался с того, что я, наконец, вызвал к себе Виктора.
На этот раз я не встретил его стоя лицом к окну и спиной к нему. На этот раз я вышел из соседней комнаты, прежде выпустив одну из своих секретарш, которая должна была имитировать состояние, которое бывает после секса.

-Трахаемся понемножку. – сказал я Виктору, поправляя воротник рубашки.

Я старался, хотя бы внешне выглядеть полноценным мужчиной, несмотря на то, что секса у меня не было уже три недели.
В глазах Виктора я поймал что-то вроде иронии и насмешки, которую он пытался старательно скрыть. Было понятно, что он не верит в то, что сейчас у нас был секс. Сука, как же неловко. И ведь, назад не перемотать. Хотел выглядеть мужественно, а видимо, выгляжу жалко.

-Почему ты не ссылался на меня, во время ареста? – спросил я Виктора – Почему не сказал, чей ты друг?
-Смею ли я, порочить имя своего господина в глазах его верных псов?
-А ты хорош. Пойдем вечером по блядям. А пока, пошел нах… .

Виктор вышел из кабинета, и за дверью его ждало сопровождение, которое должно было отправить его в гостиницу.

…

План у меня был очень простой, и оттого должен был сработать без осечек.
Виктор любил свою жену, и это было понятно невооруженным взглядом. Не стал бы обеспеченный мужчина жить с женщиной 15 лет, если бы не любил её. Конечно, это можно поставить под сомнение, но имея состояние в десятки миллионов долларов, Виктор просто обязан был иметь любовниц, поскольку верность и честность любого мужчины возможна только в двух случаях:
1. Он любит и уважает свою женщину.
2. Он никому не нужен, кроме своей женщины.
Виктор был довольно-таки красив по общим меркам, и даже без денег сумел бы завести себе парочку любовниц. Так же Виктор умен, что многократно увеличивает его шансы нравиться девушкам. Ну, и конечно, Виктор сказочно богат, а когда ты сказочно богат, ты автоматически становишься привлекателен для огромного количества девушек и женщин.
Но любовниц у Виктора не было. За два месяца прошедших с моего прихода во власть и установленной за Виктором слежкой, он ни разу не пытался выйти с кем-либо на связь, и конечно же, не имел половых «связей» на стороне.
Но, как бы мужчина не любил свою женщину, он живой и ему хочется секса на стороне. Да, он не будет изменять, но он хотел бы попасть в ситуацию, где от его измены зависела бы его жизнь и жизнь его близких. Мужчина хочет попасть в волшебную безвыходную ситуацию, где его член будет панацеей от всех земных бед. И я даю Виктору такую возможность.
Даю, чтобы проверить его. Чтобы понять, переступит он через себя или нет. Ну, и конечно, мне нужно чтобы Виктор изменил жене, и у меня появился рычаг давления на него. Как только он изменит жене, я смогу требовать с него всё, что захочу. Я и сейчас могу, но мне нужны 100%-е гарантии.

 

***


Я недооценил Виктора настолько, насколько вообще можно недооценивать человека, которому приписываешь сверхспособности и наличие острого ума.
Оказавшись в гостиничном номере, Виктор долго маялся, а затем начал беспощадно пить алкоголь, при этом достав их холодильника какие-то полуфабрикаты, и поставив на огонь сковородку с подсолнечным маслом.
Масло вскипело, и Виктор игнорируя рвотные позывы, взяв ручку сковородки вылил масло на свой детородный орган.
Даже мне при просмотре этого видео было больно, и остается лишь гадать, какие адские муки испытывал Виктор.

Сначала я был в бешенстве, что так и не смогу получить на Виктора компромат, но затем подумал еще немного на свежую голову, и понял, что более идеальной ситуации придумать нельзя.
Пока Виктор лежит в больнице, он будет смиренно терпеть боль и ожог, но как только его выпишут, прописав домашний курс лечения, он тут же поспешит избавиться от полученного ожога. А если не от ожога, то хотя бы от болевых ощущений.
Я ликовал… но ликование продлилось недолго. За всё время, которое Виктор провел дома, скрытые камеры ни разу не зафиксировали улучшений на его «младшем лейтенанте», как не зафиксировали и отсутствия жгучих болей.
Выходило, что Виктор был самым обычным человеком, который либо никогда не владел способностями исцелять людей, либо владел но утратил свои умения.

-А ведь, он даже не узнал меня… - говорил я вслух, вспоминая нашу первую и вторую встречу. – Может быть, это и вовсе не тот человек? Я же мог ошибиться и перепутать его спустя почти полтора десятка лет? Наверное, мог. Господи, какой же я дурак. С чего я вообще взял, что это он?

 

С этого момента судьба Виктора меня не интересовала. Я отниму у него все его деньги, и пусть живет себе дальше. Будем считать, что заслужил.

 

***


Я чувствовал себя, как ребенок, который узнал, что никакого Санта Клауса не существует. Я верил в то, что именно благодаря Виктору смогу вылечить Марго. Я верил в чудо, забыв подстраховаться и изучить положение дел в современной медицине.
А между тем оказалось, что уже давно (причем очень и очень давно) рак лечится не сложнее, чем насморк. Просто лечить рак не выгодно. Вернее лечить выгодно, но не уничтожая его, а позволяя ему прорастать среди людей, чтобы потом долго и за дорого с ним бороться. Миллиардная индустрия, которая борется с ветряными мельницами.

-То есть, ты хочешь сказать, что существует скрытый геноцид людей? - спрашивал я одного из самых влиятельных миллиардеров Австралии, которому я не стал перекрывать кислород после прихода во власть.
-Я бы не назвал это геноцидом. Просто, люди должны чем-то болеть, а мы должны на этом зарабатывать.
-И как много людей в курсе?
-Да почти каждый человек. Только вокруг столь псевдонауки и столько теорий заговора, что…
-Понятно. Можешь не продолжать. Дорого стоит лечение?
-Для вас бесплатно.
-А не для меня?
-Долларов 200-300.
-300 долларов могут спасти человеческую жизнь?
-В странах третьего мира хватит и 50…

Я направлялся в комнату к Марго, чтобы сообщить ей приятную новость. Но войдя, не знал, что неприятная новость ждет меня.
Войдя в её комнату я увидел её голой и спящей рядом с моим двойником…
Меня моментально накрыла какая-та красная пелена, и я не успев переварить увиденное, достал пистолет из кобуры и выстрелил в неё 7 или 8 раз…
Она умерла не приходя в себя.

 

***


Моего двойника ждали круглосуточные пытки, а меня ждала еще одна неприятная новость.

-Несколько часов назад Виктор выкупил у какого-то таксиста машину, и снимая деньги в каждом встречном банкомате направился на частный аэродром.
-И где он сейчас?
-Самолет движется к границам страны в сторону Новой Гвинеи. Что прикажите делать?
-Поднимайте истребители и взрывайте самолет к херам собачьим.
-Но он с женой и ребенком.
-Это всё уже не важно. – сказал я с самой глубокой досадой за всю свою жизнь.

Мне больше не хотелось жить. Я лично убил Марго. Моё здоровье опять было на исходе, и я держался из последних сил. Меня мучили галлюцинации: то девушки из порнофильмов начинали со мной разговаривать, то вставали перед глазами лица расстрелянных по моему приказу на той проклятой демонстрации…
Власть больше не радовала. Не радовал дворец, не радовал отец ходящий у меня в подчинении, не радовала любовь толпы. Всё опротивело, и я ненавидел всех, и в первую очередь себя.
Я сидел и думал, как именно мне покончить с собой, и что успеть сделать перед смертью… И надо ли что-то делать?

В дверь постучались.

-Да.
-Виктор Бесчастнов и его семья вместе с пилотом ликвидированы.
-Замечательно.
-Что делать с обломками?
-Сдай на металлолом.
-Эм, я имею ввиду, как преподнести это в прессе, если вдруг всплывет этот инцидент?
-Сделай так, чтобы не всплыл. Виктор гражданин США, как и его жена. Если это станет известно в штатах, можешь считать, что тебя первого в Гватемалу отвезут.
-Разрешите идти?
-Катись…

 

***


Как только офицер вышел из кабинета, мне пришло очередное письмо на электронную почту.

«Ну, что ж, я тебя поздравляю. Ты только что уничтожил не только Виктора и его семью, но и своё будущее с настоящим.
Дело в том, что Виктор не помнил себя начиная с 2016 года. Он просто упал в ванной, ударился головой, и очнулся в 2031 году, за несколько дней до того, как ты захватил власть. (Как это возможно и зачем это нужно, я расскажу, чуть позже. А пока, сосредоточимся на другом).
Виктор был послан в будущее с одной целью: предотвратить твоё появления во власти. И он справился с этой задачей. Ты никогда не становился офицером, никогда не становился генералом, никогда не захватывал власть, и Марго увидев тебя, вновь прошла бы мимо язвительно улыбаясь.
Ты не единственный невольный «проект» Виктора, и помимо тебя он предотвратил появление тоталитарного режима в Германии 2025 года, и в объединенном мире 2061 года. Но, пусть года не вводят тебя в заблуждение – у Виктора ты был первым.
Ударившись в ванной в 2016 году, Виктор прожил жизнь на неком виде автопилота, и затем резко осознал себя, проснувшись в своем доме в 2031 году. Виктор считал, что это просто случайность, поскольку больше не работали его коды всевластия, а рядом была постаревшая на 15 лет жена, и дочь подросток. (в создании которой, осознавший себя в этом времени Виктор даже не участвовал).
Даже, когда по телевизору объявили о разрешенной правительством демонстрации, в которой Виктор узнал предсказания своего отца – он всё еще не догадывался, что у него в этом времени есть задача, и состоит она в том, чтобы не дать тебе прийти во власть. Не знал Виктор и того, что у него есть пути назад – то есть, возможность вернуться в свой 2016 год, не вырывая из жизни 15 лет. И эту возможность ему подарил именно ты. В тот момент, когда твои истребители сбили самолет Виктора, он умер здесь, и открыл глаза, лежа на полу в ванной 2016 года.
Если ты умираешь во сне, то в реальной жизни ты просто просыпаешься. А если ты умираешь в компьютерной игре, то ты возвращаешься в момент на котором сохранился. Так же и Виктор, умерев тут, проснулся там.
И естественно, обретя вновь свою власть, Виктор поспешил изменить будущее через своё настоящее. Сначала он поехал к еще маленькой девочке Ксюше, которая управляла сбитым тобой самолетом. Излечив Ксюшу убеждением, которым он излечил тебя, он направился в Австралию, чтобы убить тебя. Но, очень быстро решил, что для предотвращения кровавого будущего, вовсе не обязательно убивать тебя, достаточно изменить твою жизнь.
Если бы кто-то в своё время помог Гитлеру стать художником, мир избежал бы концлагерей и второй мировой войны. (Война, наверное, всё же случилась бы с Гитлером или без, но не так, и не тогда).
С тобой Виктор поступил иначе, чем поступили бы гуманисты с Гитлером. У Гитлера были цели и мечты, у тебя не было ничего. Гитлер кое-как умел рисовать, ты же пирогом в рот попадал не с первого раза – и поэтому Виктор сделал из тебя будущего уборщика-гуманиста.
То есть, уничтожив Виктора, ты уничтожил и своё будущее, и если бы твой мир пересекся сейчас с миром Виктора, ты бы почувствовал легкую воздушную волну, и не понимая причин, убирал бы какой-нибудь офис или двор.
Единственная причина, по которой ты избежал такой судьбы, в том, что коды Виктора не работали в твоем времени, а значит, это были Коды другого Мира.
На случай, если ты до сих пор не понял о чем я, то я объясню на пальцах:
Виктор живёт в другом мире. Миров много, и они отличаются друг от друга незначительно. Вернее, один мир от другого отличается незначительно, а вот первый или десятый от сотого отличается кардинально. Ваши с Виктором миры стоят где-то рядом, но написаны на разных кодах. Поэтому, ударившись в ванной в одном мире, Виктор открыл глаза в другом, при этом обнаружив не работоспособность своих кодов. Уничтожив его в этом мире, ты вернул его в его мир, где он обезопасил мир от тебя изменив твою судьбу.
То есть, в мире, в котором живёт Виктор, ты никогда не станешь Диктатором, поскольку так угодно какому-то смотрителю этого мира.
Возможно, в том мире всё же случится революция, поскольку для неё будут условия, но возглавят её другие люди, и повернут в другом направлении. Ты же будешь обычным сторонним наблюдателем.
В мире, в котором ты живешь, ты продолжишь быть Диктатором, и всё останется на своих местах.
Если ты способен сложить дважды два, то ты должен понимать, что в твоем мире, ты уничтожил Виктора, который действительно случайно встретил тебя и исцелил, но не смог повлиять на твоё правление, поскольку на время, его место занял другой Виктор.
Если бы миру Виктора не нужно было бы избавиться от трех тоталитарных режимов будущего, Виктор из твоего мира сместил бы тебя с власти в первый же день, просто включив своё «убеждение». Поэтому, купи свечку и сходи в местный храм, поскольку твой мир к тебе благосклонен, и бережет тебя.

 

Жизнь, каждого живущего на Земле человека, это просто пранк, который вышел из под контроля. И очень скоро, я научу тебя тому, как не допустить подобного с тобой. Расскажу, как тебе вернуть Марго, и как сделать так, чтобы она была твоей везде и всегда».

 

 

***


Кем бы ни был этот сраный Бог-Эдик, он узнал про взрыв самолета практически сразу после того, как всё это произошло. Виктор явно не мог знать, что его собьют. Мог догадываться… мог предполагать… но знать не мог. И уж точно не мог знать точное время.
Придётся, всё же, поверить во всё это. Возможность того, что мне смогут вернуть Марго… Я заключу сделку с Дьяволом, лишь бы быть с ней.

 

Сразу пришло новое письмо.

 

«Поверь, я не особо горю желанием отнимать твоё время, и мне хотелось бы дать тебе ключ к этой волшебной дверце, но всё же, тебе нужно пройти инструктаж.
Виктор постигал основы скрытого мира сам, и это заняло у него больше 6 месяцев, которые он провел в деревне. НО! Это шесть месяцев для внешнего мира, для его внутреннего мира прошло больше 12 лет. 12 лет, Карл!
Я избавлю тебя от необходимости набивать собственные шишки, хотя, конечно же, полностью избежать их тебе не удастся. Поэтому, прежде, чем даровать тебе такую огромную власть, я подарю тебе что-то вроде дневников Виктора.
Виктор не писал их на бумаге, а писал их в своей голове. И у тебя есть возможность пережить его жизнь, пройти по его тропинкам. У тебя даже будет возможность увидеть себя глазами Виктора.
Я многое вырежу из его дневников, чтобы чтение не заняло у тебя слишком много времени.. Ты узнаешь, о том, как Виктор играл в своей песочнице, как Виктор менял будущее, и как будущее меняло Виктора. Так же, там будут наши с ним встречи, и события, которые способны перевернуть твоё сознание!»

 

 

Читая дневники Виктора, я практически проживал его жизнь. И нет, это не было похоже на обычное чтение книги... я действительно почти проживал его жизнь. Словно в эти тексты были вложены какие-то магические «25 кадры», которых не улавливали мои глаза, но улавливал мой мозг.
Бог-Эдик заставлял меня пережить всё то, что пережил Виктор до меня, а так же пережить всё то, что пережил Виктор из-за меня. Я вместе с ним пытался остановить мною организованный расстрел демонстрации, я вместе с ним дважды сидел в местной тюрьме, и вместе с ним я ненавидел себя, и вместе с ним я пытался убежать от себя.
Мне хотелось как можно скорее воспользоваться «внутренней империей» и увидеть Марго, но мне было позволено лишь сделать вздох… а затем мои глаза вновь стали бежать по тексту, погружая меня в реальность Виктора…

 


 






















































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































Дата: 2019-05-28, просмотров: 220.

⇐ Предыдущая18192021222324252627
fb
inst
tw
vk
Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. © 2018 - 2024