Ко времени колонизации Северного Понта греки достигли больших успехов во многих сферах жизни. Ионийцы при гегемонии Милета начали осваивать Боспор на рубеже первой и второй четверти VI в. до н. э. В первой половине столетия были основаны Пантикапей, Нимфей, Тиритака и Мирмекий, а к концу века уже существовали Фанагория, Гермонасса, Кепы, Феодосия, Китей, Порфмий, Корокондама, Парфений, Тирамба, Киммерик, Патрей и Зенонов Херсонес – основные греческие поселения на Боспоре [14;336-420]. Духовная культура Ионии в VI в до н. э. достигла очень высокого уровня. Были возведены величественные храмы – Артемиды в Эфесе, Аполлона в Дидимах, на острове Самос. Прекрасные монументальные статуи украшали святилища и площади городов. Мировоззрение эллинов переступило рубеж хтонической, или доолимпийской, мифологии с ее несоразмерным, дисгармоничным видением мира. Человек упорядочивает природу и свои представления о сверхъестественном, могущественном, познает окружающий его мир. В коллективном сознании складывается образ божественного пантеона – 12 богов-олимпийцев, во главе которых стоит всесильный Зевс. Древнейшие хтонические божества и демоны были перенесены в загробный мир, Тартар, куда их загнали боги нового поколения [94;69-79].

Хтонические представления являлись неотъемлемой частью религиозных верований любого народа на ранней стадии развития его сознания. Они служат основой при реконструкции представлений о мироздании и как объяснение смысла системы «жизнь – смерть – жизнь после смерти (или возрождение)», ее связей и функционирования. К древнейшей эпохе восходят и хтонические по своей сути идеи таинств, смыслы мистерий и оргиастических обрядов, связанных с иррационализмом и эзотеризмом окружающего мира. Данные воззрения являлись весьма устойчивыми и не теряли своей актуальности в течение многих веков [12;127-128]. Это справедливо и для религии населения Боспора.

Как известно, главным покровителем Милета, метрополии Пантикапея, был Аполлон – «олимпийский бог, включивший в свой классический образ архаические и хтонические черты догреческого и малоазийского развития (отсюда разнообразие его функций, как губительных, так и благодетельных, сочетание в нем мрачных и светлых сторон)» [60;52-53]. Жрецы храма Аполлона в Дидимах руководили колонизацией Северного Понта, переселенцы приносили на вновь освоенные места огонь священного очага храма, своих богов-покровителей. Покровителем Пантикапея и большинства боспорских городов был Аполлон. О популярности его культа на Боспоре свидетельствуют многочисленные эпиграфические данные – посвящения Аполлону Врачу из Пантикапея, Фанагории, Гермонассы, Танаиса [39; № 6,10,25;974,975,985,1037,1039,1044,1239] и граффити из Нимфея и Пантикапея [100; №115,169,174]. На пантикапейских монетах изображалась его символика - голова или маска льва, звезда, отражающая космические начала этого бога [79;16].

К IV в. до н.э. получил особое распространение древнейший по своим истокам образ хтонического Аполлона. «Его хтоническое значение тесно связано с мифами о гипербореях и с идеей Аполлоновой религии, по которой Аполлон похищает праведных в свой рай, нагорную страну гипербореев» [76;110]. Аполлон и Артемида даруют быструю, легкую и неожиданную смерть. Так они расстреляли из луков детей Ниобы, оскорбившей в своей гордыне Лето. Природа Аполлона противоречива – это бог солнечного света и мрачный бог смерти; пророк и целитель – и жестокий каратель; властелин страны блаженных и нисходящий в Аид, страшный, ужасающий бог, предводитель Муз и бог судьбы – самый мрачный и таинственный бог. Мифы об Аполлоне и Артемиде служили мотивом для украшения саркофагов, росписей погребальных ваз. Существует мнение, что помещение стрел, монет с изображением Аполлона в составе сопутствующего инвентаря в могилы населения Боспора связано с губительными и возрождающими функциями Аполлона [93;213-231].

На Боспоре с древнейших времен большое значение получил культ женских богинь плодородия Элевсинского круга. Земледелие было главной основой богатства населения Боспора. Культ Деметры здесь глубоко укоренился и нашел благоприятную почву для развития в культах соседних народов, почитавших богиню плодородия, великую богиню, мать природы. Деметре посвящены надписи из Пантикапея [39; №8,14,18], граффити из Пантикапея и Нимфея [100; №110,116,117,120-123,125,167,168,170,177]. Надписи с именем Деметры известны с V в. до н.э. по III в. до н.э. [42;3]. Древний образ Деметры в виде сидящей на троне в величавой позе богини распространен в мелкой пластике. Боспорские терракоты, относящиеся к культу Деметры, найдены в Тиритаке, Мирмекии, Нимфее, Пантикапее. «В ранних терракотах Боспора, изображавших Деметру и Кору, заложен глубокий сакральный смысл: земледельческие представления о добротном урожае переплетались с верой в защитительные функции богинь и идеей о возрождении всего сущего (природы, души человека) после вынужденной смерти» [84;63].На надгробных рельефах часто изображались Деметра и Кора с факелами и хлебными колосьями в руках (рис. 1). Факелы свидетельствуют о хтоническом значении богини, а колосья – о будущем воскрешении. Миф о Деметре и Персефоне был популярным сюжетом для росписи склепов: склеп в кургане Большая Близница на Тамани (рис. 2), знаменитый «склеп Деметры» в Керчи [27;67,146-150].

С V в. до н.э. получает распространение культ Кибелы, которую боспорцы именовали Фригийской матерью или просто Матерью [38; №21,23]. В скульптуре и коропластике Боспора Кибела представлена сидящей на троне с львом на коленях или возле ног (рис. 3.1,2). Экстатический культ Кибелы, иллюстрированный мифом о гибели и воскрешении возлюбленного богини Аттиса, перекликался с элевсинской религией Деметры.

Широкую популярность приобрел также культ Артемиды [39; № 6а,11,12,28 из Пантикапея; № 1040,1114,1014 на Таманском полуострове. 100; № 163,173,176,184]. Своей воинственностью и агрессивностью, непреклонным характером Артемида схожа с таврской богиней Девой и очень напоминает амазонку. Ее владения – мир животных и растений, старинные обычаи, связанные с ними. Эта жестокая девственница особенно долго не желала расставаться с человеческими жертвами. Греческая Артемида более всего походила на варварских кумиров, именно поэтому в своих мифах эллины поместили ее в храм, в котором жрицей служила Ифигения, в таврской земле и даже называли ее таврской богиней. Все три богини оказались настолько тесно связанными между собой, часто просто подменяли друг друга; Артемиду называли то Ифигенией, то Девой [71;46-47].

Наибольшее распространение получил на Боспоре культ Афродиты Урании владычицы Апатура, считавшейся верховным женским божеством. Большое количество самых разнообразных данных свидетельствует об особой популярности этой богини на Боспоре. Это многочисленные лапидарные надписи [39; № 97,972,1041,1043,1045,1055,1111,1115,1237,1244 из азиатской части Боспора; из Пантикапея № 7,13,17,30,31,75], граффити из Нимфея [100; № 114]. Особенно широко она почиталась на азиатском берегу Боспора, где находился комплекс ее святилищ, известных в греческом мире еще с VI в. до н. э. Главным святилищем Афродиты был Апатур, местонахождение которого достоверно не установлено*. О существовании этого святилища сообщает Страбон (Strabo, XI,2,10). Для объяснения эпитета богини ( !a3pa5th - «обман») он приводит миф о том, как Афродита, когда на нее здесь напали гиганты, позвала на помощь Геракла и спрятала его в пещере, куда заманивала поодиночке гигантов и отдавала Гераклу для расправы. Cуществует предположение, что эта легенда является пересказом несохранившегося сочинения боспорского или заезжего мимографа [102;114-117]. Действительно, комичность ситуации, в которую попала Афродита, наделенная чертами Пандемос или даже Порны **[122;23], принимающая гигантов одного за другим, - очевидна и должна была вызывать смех у зрителей разыгрывавшегося на сцене мима. Геракл – частый персонаж в комедийном жанре, в том числе и в миме; иногда в мимах фигурировали и гиганты.

М.И. Ростовцев в свое время высказывал мнение, что культ Афродиты Урании на Боспоре был слит с культом какого-то местного божества, центром которого было святилище Апатур [77;18]. Миф, пересказанный Страбоном, воспринимают в контексте этногенетической легенды скифов***, согласно которой родоначальником скифов был Геракл, а родоначальницей - местная змееногая богиня. Геракла связывают с Северным Причерноморьем особые отношения: с пребыванием здесь связаны такие его подвиги, как захват быков Гериона и получение золотых яблок Гесперид в стране гипербореев, здесь он добыл в сражении с амазонками пояс Ипполиты, освободил от мучений Прометея. В этих мифах греческий герой выступает как культурный герой, борьба с разными чудовищами, враждебными людям и богам, - его обычное занятие. В колониях Северного Понта Геракл воспринимается как цивилизатор данной местности. Нас же интересует хтонический аспект культа Геракла. Связь Геракла со смертью отражена в мифе о пребывании героя в Аиде, откуда он уводит стража ворот Кербера. Молодильные яблоки Гесперид также относятся к потустороннему миру. В этих мифах Геракл выступает победителем смерти. В погребальном культе боспорцев миф о связи Геракла с местной змееногой богиней иллюстрировал тот комплекс представлений, который стоял за греческим браком-смертью. Женщина воспринималась как существо более «природное», нежели мужчина, который выступает в роли цивилизующего начала. В силу этого брак представляет собой союз, в котором противоположные начала объединяются, природное, подчеркиваемое змеиной, хтонической сущностью местной нимфы, подчиняется цивилизующему началу [41;149-153]. Так же жизнь, космическое начало, подчиняет себе смерть, хаос, нарушение мирового порядка. В мифе о битве Афродиты и Геракла с гигантами сказываются те же тенденции к упорядочиванию дикой, стихийной природы, в том числе природы смерти.

Восточными чертами культа Афродиты считаются ее эпитеты Урания («небесная»), Эпитрагия («на козле») и Кепы («в садах»), а также ее связь с морем. Все эти черты свойственны Афродите на Боспоре. Урания – ее самый распространенный эпитет здесь. Наряду с главным святилищем Афродиты, Апатуром, на Тамани был город Кепы, где обнаружено святилище этой богини. Само его название («Кепы» - «сады») указывает на связь с этим культом. Изображение Афродиты, сидящей на козле, засвидетельствовано терракотовыми рельефами [87; табл. 5,5]. Связь богини с морем фиксируется на Боспоре фигурными сосудами [34; табл. 25а] и терракотами [87; табл. 23,3,4]. Как покровительница мореплавания Афродита выступает с эпиклезой Навархида («Судоначальница») [114;54]. С загробным миром Афродита связана прежде всего благодаря своей принадлежности водной стихии – рождению из пены морской, образовавшейся из крови оскопленного Урана, упавшей в море [51;132]. С потусторонним миром в античном сознании ассоциировалась прежде всего Афродита Пандемос как Госпожа загробного царства. В этом обличье Афродита неоднократно изображается в V – IV вв. до н. э. и позднее на предметах погребального комплекса (на терракотовых протомах*, на керченских вазах, на щитке билонового перстня). Афродита, и Афина (ее связь с загробным миром зафиксирована многочисленными изображениями в греко-скифской торевтике), и сама Гея выступают как ипостаси единой Владычицы Преисподней в вазовой живописи в виде поднимающейся из земли большой женской головы. В пределах мифологического синкретизма, принятого боспорскими греками, Афродита и Афина мыслятся в какой-то степени взаимозаменяемыми, едиными по своей основе, однако при индивидуальном проявлении характерных для них качеств [119;129-130].

В скифо-сарматской среде особой значимостью пользовалась Владычица зверей, покровительница природы и всего сущего. Первоначально она почиталась в собирательном образе Киммерийской богини, вобравшей в свой образ черты Артемиды и скифской Аргимпасы, которую отождествляли с греческой Афродитой. Среди скифов, осевших на землю, верховное женское божество могло ассоциироваться с Табити, которую Геродот отождествлял с Гестией (Herod.IV,59). Гестия – богиня семейного очага, огонь ее очага из пританеи переселенцы приносили на новые места поселений. Позже ее отождествляли с Артемидой Эфесской и Кибелой [42;7].

По своим функциям покровительницы произрастающих сил природы верховная богиня олицетворяла идею бессмертия и была тождественна малоазийской Кибеле, иранской Анаит и сирийской Атаргатис [54;118-121]. Племена синдов и меотов, населявшие азиатскую часть Боспора, почитали ее как Астару. Греки ассоциировали ее с Афродитой, а также Артемидой Таврополой, Деметрой и Персефоной [89;116]. По-видимому, это верховное женское божество первоначально еще не имело атрибутов, различающих позднее Деметру, Афродиту, Афину и др. Образ верховной богини в представлениях древнейшего земледельческого населения объединял в себе функции, которые позднее стали свойственны различным женским божествам [42;6]. Возможно, что она была анонимной и не имела антропоморфного облика, что указывает на несомненную древность ее культа [23;108-109]. В Горгиппии культ Великого женского божества получил распространение в образе Артемиды Эфесской. Посвящения этой богине найдены также в Пантикапее и Гермонассе и относятся к IV в. до н. э. [2;43]. В Пантикапее были открыты остатки святилища божества круга Артемиды [99;88-114]. Находка гекатейона указывает на то, что богиня могла почитаться здесь как Артемида-Геката, а фрагменты единственной найденной здесь мужской фигуры могли означать скульптуру Приапа – одного из сопутствующих божеств хтонического круга, подчеркивающих животворящие функции этой грозной богини.

Культ Диониса приобретает большую популярность в IV –III вв. до н.э. в связи с расцветом виноградарства на Боспоре, к этому времени относятся посвятительные лапидарные надписи в честь Диониса [39; №15,24] и граффити [100; №118,164]. Мифологические сюжеты, связанные с культом Диониса, воспроизводились в мистических действиях и ритуальных обрядах. В основе дионисийских праздников лежит идея о Дионисе, как о боге страдающем, умирающем и воскресающем, олицетворяющем производительные силы природы, которые засыпают зимой и вновь возрождаются с первыми весенними лучами солнца. С этой сущностью Диониса связана его другая ипостась бога вина и виноделия. Весь процесс обработки винограда и превращения его в вино можно считать метафорой смерти и возрождения Диониса [106;126-127]. В искусстве Боспора IV – III вв. до н.э. много произведений, связанных с культом Диониса: статуи Диониса (рис.4), статуэтки актеров (рис. 5), рельефы (рис. 6), театральные маски, изображения сатиров и менад (статуэтки и маски). Маски широко представлены находками из пантикапейских погребений позднеэллинистического времени. Широко представлен тип маски Диониса-винограда с бородой в виде виноградной грозди (рис. 7). В погребальном культе на Боспоре маски часто служили украшениями саркофагов (рис. 8). С образом Диониса-Сабазия связывают позднеэллинистические изображения всадников на надгробных рельефах Боспора (рис.9), терракотовые фигурки скачущего на коне бога в плаще и фригийском колпаке. Апофеоз умершего в качестве бога-всадника, соединенного с сидящей на троне богиней, был обычным представлением на Боспоре в эллинистический период [25;107].

Разнообразные обряды и церемонии были неотъемлемым элементом древнегреческой религии. Культовые действия играли важнейшую роль в жизни городов Боспорского царства. Обрядовую сторону почитания богов освещают надписи, упоминающие о жреческой деятельности, свидетельства о проведении священных агонов, жертвенники и алтари. Обязательными элементами культовой жизни греческого населения Боспора были общественные жертвоприношения; молитвы, сопровождаемые обрядами, включающими в себя ритуальное очищение, увенчание венком, возлияния и воскурения благовоний; совместные пиры. Эти ритуалы могли совершаться как самостоятельные культовые церемонии, но обычно сопровождали самую яркую священную церемонию – религиозное празднество. Такие празднества устраивались обычно в честь божеств, чьи культы были официальными. Устраивались они за счет казны и регулировались законами [80;73-86].

 Важнейшим источником, отражающим некоторые легенды и культовые церемонии, связанные с дионисийством в загробном культе, является вазовая живопись. Сюжеты погребальных ваз всегда изображаются на фоне дионисийского фиаса. В дионисийских сценах едва ли не постоянно присутствует Эрот как символ брачных уз в потустороннем мире. Среди божеств дионисийско-элевсинского круга определенное место принадлежит Гермесу Психопомпу, мифическому сопроводителю душ умерших в царство мертвых [119;111-113]. Дионис же выступает либо в роли похитителя душ умерших, в качестве которого сливается с Аполлоном, либо благословляющим брак-смерть. В этом качестве он является мужским коррелятом хтонической Афродиты или Коры-Персефоны, или Ариадны, аналогом Плутона, мистическим супругом души умершей. Обряд посвящения в дионисийские мистерии включал очистительные обряды, сопровождавшиеся сакральной фразой: «я избежал зла, я нашел добро». Плутарх отмечает, что эта формула принадлежит и свадебному обряду. Ее произносит жених во время свадебной церемонии, с венком из дубовых листьев на голове и с корзиной со священными хлебцами в руках. Это обстоятельство наводит на мысль, что инициация намекала в символической форме на священный брак, мистическое единение посвященного с божеством. В это момент посвящаемый получал частицу божественной сущности, получал надежду на бессмертие и ощущение новой блаженной жизни [25;101-102].

Греческие переселенцы никогда не забывали о самых древних функциях своих богов, связанных с землей, плодородием, небом, водой, и именно они оказались особенно нужными для обслуживания погребального культа - одной из наиболее важных сторон человеческой жизни. Как мы могли убедиться, боспорские греки в VI-II вв. до н. э. почитали богов и героев греческого пантеона: Аполлона, Афродиту, Диониса, Деметру и Кору, Артемиду, Гекату, Гестию, Афину, Гермеса, Геракла. Но они не отрицали и местных богов, о чем свидетельствует почитание на протяжении всего античного периода автохтонного культа Великого женского божества плодородия. Население Боспора поставило себе на службу местных богов, связав их со своей историей освоения новой родины и с погребальным обрядом. Греческие культы вобрали в себя черты местных божеств животворящих сил природы, обогатив тем самым арсенал собственных религиозных представлений и заручившись поддержкой могущественных богов и в этом, и в потустороннем мире. По нашему мнению, именно хтонические идеи оказались тем общим звеном, которое сблизило воззрения греков и варваров на природу культов и позволило двум культурным системам найти единый язык.

Вариант реконструкции погребального ритуала на Боспоре

Греческий ритуал погребения

Сведения о греческом погребальном обряде нам дают письменные источники – сочинения греческих и латинских авторов, составляющие так называемую античную традицию. На основании письменных источников, подтверждаемых данными археологии, мы можем реконструировать погребальный ритуал древних греков и, по возможности, религиозно-магические представления, с ним связанные.

Наиболее ранние и полные сведения о погребальном обряде сожжения представлены в гомеровском эпосе*. Обряд трупосожжения с обычаем насыпания высокого кургана подробно представлен в «Илиаде» Гомера в сцене описания похорон Патрокла и Гектора. Это описание замечательно тем, что дает яркую и полную картину всего обряда, о котором на основании археологических данных мы имеем только некоторое представление. Греки придавали большое значение соблюдению всех обычаев, которые должны были, по поверьям древних, обеспечить умершему благополучный переход в царство Аида.

Ради похорон павших в военное время заключалось временное перемирие. В «Илиаде» обе враждующие стороны – ахейцы и троянцы – с обоюдного согласия прерывают бой:

«Что до сожжения мертвых, нисколько тому не противлюсь.

Долг – ничего не щадить для окончивших дни человеков,

И умерших немедленно должно огнем успокоить», -

[18; VII .408-410],-

отвечает Агамемнон на предложение троянского вестника о перемирии.

Умершего необходимо было обязательно оплакать. Это считалось обязанностью родичей, для придания обряду большей пышности приглашали наемных плакальщиц. Они громко стенали, били себя в грудь кулаками, рвали на себе волосы – в общем, выражали крайнюю скорбь по поводу смерти героя. В обряд оплакивания входили похоронные песни или причитания, имевшие религиозное значение как своего рода умилостивление духа умершего. Погребальный плач – френос - был важнейшей частью похоронной церемонии и, возможно, связан с надеждой на возрождение, которую давала людям религия Диониса*. Оплакивание длилось несколько дней. Приам на вопрос Ахилла, сколько дней ему потребуется на погребение сына ответил: «Девять бы дней мне желалось оплакивать Гектора в доме,

Гробу в десятый придать и пир похоронный устроить;

В первый-на-десять мертвому в память насыпать могилу».

[18; ХХ IV, 660-662].

Перед погребением тело покойника омывали, производили очистительные обряды, натирали благовонными маслами, в состав которых входил мирт, розмарин и другие ароматические вещества, для того, чтобы заглушить запах разложения.

В течение этих девяти дней, пока готовились к погребению, свозили в Трою множество леса, на десятый сооружали большой деревянный сруб, на который помещали тело умершего и разжигали костер.

Рано, едва розоперстая вестница утра явилась,

К срубу великого Гектора начал народ собираться.

И, лишь собралися все (великое множество было),

Сруб угасили, багряным вином оросивши пространство

Все, где огонь разливался пылающий; после на пепле

Белые кости героя собрали и братья и други,

Горько рыдая обильные слезы струя по ланитам.

Прах драгоценный собравши, в ковчег золотой положили,

Тонким обвивши покровом, блистающим пурпуром свежим.

Так опустили в могилу глубокую и, заложивши,

Сверху огромными частыми камнями плотно устлали;

После курган насыпали...

Скоро насыпав могилу, они разошлись; напоследок

Все собралися вновь в доме великом Приама, любезного Зевсу владыки.

(18; ХХ IV .788-803)

Ахейский обряд погребения Патрокла отличался поистине варварской пышностью. В первый день Патрокла оплакивают Ахилл, дружина, наложницы, даже кони [18;ХХIII.750-759]. На второй день происходил обряд воинского оплакивания с ритуальным обходом убитого и похоронный пир, для которого было зарезано великое множество жертвенных животных. На третий день состоялось сожжение тела Патрокла с принесением в жертву овец, волов, коней, собак и убитых пленных троянских воинов.

Затем костер загасили, оросили вином кострище, и в золотую чашу собрали кости Патрокла, которые лежали в центре костра. По краям же костра лежали кости коней и убитых юношей. Часть погребального праха была собрана, чтобы увезти на родину и там захоронить. Вокруг кострища был сооружен из камня фундамент насыпи и насыпан курган [113;30-31].

Рыдать по умершему непрестанно и исступленно не должно, так как, в представлениях греков, смерть символизирует новое рождение, уже в новом качестве – качестве героя. «Ибо совершается вечный круговорот жизни и смерти, и одно не отделимо от другого и не превосходит одно другое окончательно» [118;208]. И потому после похорон устраивались игры в честь погребенного: состязания в беге колесниц (ристания), кулачный бой, состязания героев в беге, в единоборстве с копьем и щитом в руках, в метании диска и стрел из лука. Ахилл выдавал награды не только победителям, но и побежденным за участие в агонах [113;31]. Погребальные игры были демонстрацией силы, ловкости, стойкости и противостояния смерти «как особого рода сакральное действо, знаменующее торжество цивилизации над варварством, гармонии над первородным хаосом и, наконец, божественного разума над неистовством и безумием сил мрака» [3;194].

Курган, сооружавшийся на могиле, увековечивает славу героя, его великие подвиги и служит символом бессмертия в памяти потомков. Курган, тризна и сам обряд погребения являются залогом посмертного воздаяния в потустороннем мире за подвиги и славную жизнь в этом мире [118;125,143].

Самые грандиозные гробницы – толосы – были открыты в микенской Греции. И в более позднюю эпоху подкурганные монументальные каменные гробницы создавались в Греции, но чаще на периферии античного мира: в Малой Азии, во Фракии [30;273], на территории современной Болгарии [70;64-65], в Северном Причерноморье – везде, где греки жили по соседству с варварскими народами.

Обычай трупосожжения был широко распространен в древней Греции в IX-VIII вв. до н.э., но уже с VI в. до н.э. не являлся господствующим. Наряду с кремацией в античных некрополях в одно и то же время существовал обряд трупоположения, с VI в. до н.э. получивший широкое распространение. Существуют разные мнения относительно появления и удержания на всем протяжении античной эпохи обряда трупосожжения*. Мы считаем, их необходимо связывать с представлениями древних о душе (psyche) и ее существовании после смерти. Древнейшие причины трупосожжения, вероятно, были связаны со стремлением ускорить переход души в царство мертвых. Огонь также обладал очистительной силой. В погребальный костер бросали разбитые сосуды, используемые («оскверненные») при совершении тризны, сжигали животных в качестве жертвы умершему [30;274].

Рядом с местом совершения тризны находят каменные жертвенники-эсхары, представляющие собой каменную плиту с прорезью в центре, через которую кровь жертвенных животных проникала в специально вырытую в земле яму-ботрос. Кровавые жертвоприношения – дар подземным богам, к которым приобщался погребенный. Этот обычай известен в Греции в гомеровское время и является непременной частью культа героя, истоки которого коренятся еще в эгейской эпохе. В погребальном культе Греции обычай кровавых жертвоприношений сохраняется вплоть до VI в. до н. э. [31;131-132]. Позднее кровавые жертвоприношения подземным богам и теням умерших были заменены бескровными жертвами: возлиянием вина с медом или молоком и сжиганием на кострах ритуальных лепешек, зерна.

Обряд погребения с трупоположением реконструируется по данным археологии: возведенная гробница засыпалась землей и насыпь, как правило, во много раз превышала погребальный склеп. В большинстве случаев насыпь окружала каменная ограда-кромлех. В погребальную камеру вел длинный дромос, символизировавший вход в подземное царство Аида. Вход закладывали камнями. Покойного хоронили, как правило, в деревянном или мраморном саркофаге лицом ко входу. В склеп клали вещи покойного, сопровождавшие его при жизни и необходимые, по мнению древних, и в подземном мире. Как правило, склеп содержал одно захоронение.

Интересно в этой связи описание похорон красавицы Каллирои, дочери сиракузского полководца Гермократа в греческом романе Харитона (II-III в. н. э.): «Стройными рядами ехали на конях первыми перед ложем сиракузские всадники. За ними следовали гоплиты (тяжеловооруженная пехота), которые несли знаки одержанных Гермократом побед. За гоплитами выступали члены совета, а потом шел народ, сплошь вооруженный копьями, как конвой Гермократа. Позади шествовали жены граждан в черных одеждах, а за ними двигалось царственное богатство погребальных даров, золото и серебро, приданое Каллирои и роскошь ее одежд и ее драгоценностей. Много даров прислал Гермократ и из состава военной добычи. Были подношения и со стороны ее родственников и друзей. Последним провожало Каллирою богатство Херея, готового, будь это только возможно, сжечь вместе с женой и все свое имущество. Похоронное ложе несли сиракузские эфебы (юноши), а дальше тянулась толпа народа…Роскошный могильный памятник Гермократа находился близ моря и плывущим по морю виден был еще издали. Памятник этот наполнило, словно сокровищницу, великолепие погребальных даров» [110;22-23].

Тотальный переход к обряду трупоположения в Греции, как мы считаем, правомочно связывать с изменением общественного строя у греков. С переходом от патриархально-родового строя к классовому обществу связаны законы Солона о праве наследования имущества вне рода и ограничении роскоши погребений. Обряд кремации был присущ только состоятельным слоям населения и связан с культом героя, характерным для периода военной демократии с поголовным вооружением всего мужского населения. С установлением государственной власти с регулярной армией следует связывать и исчезновение предметов вооружения из погребений греческих некрополей.

Итак, участники похорон в последний раз прощались с погребенным, трижды выкрикивая его имя. На погребальной урне из Клузи, вырезанной из дерева, изображены плачущие родители, стоящие около покойника, который лежит на кровати посреди комнаты. Все простирают руки кверху с жалобными стонами. Им аккомпанирует девушка, играющая на флейте, потому что в античности музыка была повсюду, и кажется, что даже боль не могла обойтись без ритма и такта [62; илл. 74]. Первыми уходили с кладбища женщины, после – мужчины. Затем в доме усопшего устраивали тризну, куда гости приходили с венками на головах [13;315].

Поминальная тризна совершалась и через некоторое время после похорон. Жертвоприношения совершали еще над гробом - на третий день после смерти, а затем после похорон – на девятый день. Отголоски этой традиции сохранились до сегодняшнего дня. Период траура длился в Афинах и Аргосе 30 дней, в других полисах меньше, в Спарте – 19 дней. На время траура греки обряжались в траурные одежды. Во всей Греции цвет траура был черный и лишь в Аргосе – белый. Но и после окончания срока траура память об умершем продолжали чтить, принося богатые жертвы богам в годовщины и дни поминовения мертвых [13;317].

На могиле родственниками умершего устанавливался надгробный памятник. Это могла быть статуя, антропоморфное изваяние, надгробная ваза или стела с рельефным изображением или стихотворной эпитафией [82;104]. Устройство надгробных памятников связано с идеей героизации умершего, приобщения его к сому подземных богов.