На следующий день молодой человек оказался в кабинете седьмого человека из его списка, которого звали доктор Говард Джекобсон. Доктор Джекобсон был высоким, крупным мужчиной со светлыми волосами и ярко–голубыми глазами. В свои сорок два года он являлся самым молодым из главных хирургов, когда–либо работавших в городской больнице. Его кабинет располагался на последнем этаже здания, и две его угловые стены представляли собой огромные окна, благодаря которым открывался волшебный панорамный вид на западную часть города.

– Я впервые услышал о секретах Истинного Счастья двадцать лет назад, – начал доктор Джекобсон.

– И они помогли вам? – тут же спросил молодой человек.

– Вне всяких сомнений, – ответил доктор Джекобсон. – Они совершенно изменили мой подход к жизни. Я никогда не был особенно счастлив, – признался он. – Я всегда оставался человеком, который скоро станет счастливым. Сначала я надеялся стать счастливым после того, как поступлю в колледж, но, когда я стал студентом, ничего не изменилось. Тогда я подумал, что буду счастлив, когда стану дипломированным врачом, но это тоже ничего не изменило. Никаких перемен не произошло ни после того, как я начал работать хирургом, ни после женитьбы, ни после рождения детей. Следует признаться: несмотря на то, что я добился успеха, у меня были прекрасный дом, любящая жена и дети, я никогда не был по–настоящему счастлив.

Оглядываясь назад, я думаю, что все мои проблемы начались, когда, вопреки моим желаниям, отец отправил меня в десятилетнем возрасте в школу–интернат. Мама погибла в автокатастрофе годом раньше. Мне говорили, что она умерла мгновенно, но у моего отца, который вел машину, не было ни единой царапины. Думаю, что подсознательно я всегда считал его виноватым в том, что произошло, и, хотя в этом очень неприятно признаваться, я рос с ненавистью к нему.

– Почему? – спросил молодой человек.

– Мне кажется, я считал, что он отправил меня в интернат, потому что не любил меня и не хотел возиться со мной. Доктор Джекобсон на мгновение замолчал и посмотрел в окно.

– Я прожил с этим гневом больше пятнадцати лет, – сказал он и добавил, понизив голос: – Очень трудно быть счастливым, когда в тебе столько злости и обиды.

Однажды, когда я улетал на конференцию и был в аэропорту, из громкоговорителя раздалось: «Доктора Джекобсона просят подойти к справочной». Я отправился туда, и мне вручили срочное сообщение – у отца случился сердечный приступ, и он находился в отделении интенсивной терапии в городской больнице. Я сел и в полном замешательстве перечитал это сообщение, не зная, что мне делать. К тому времени мы с ним не разговаривали уже в течение пяти лет.

Я скомкал этот лист бумаги и собирался бросить его в урну, как вдруг какой–то человек спросил, свободно ли место рядом со мной. Я поднял глаза и увидел его... маленького старого китайца. Он присел и немедленно заговорил со мной. Он направлялся к своему другу, который потерял ногу в аварии. Машина сбила его, когда он переходил улицу на зеленый свет, и полностью раздробила ему правую ногу. Он выжил просто чудом. Китаец добавил, что водитель той машины очень спешил и просто не заметил, что кто–то переходит дорогу. «Ненавижу таких типов», – сказал я, но сидящий рядом китаец посмотрел на меня с ужасом. «Неужели можно ненавидеть человека лишь за то, что он совершил ошибку? – спросил он. – За свою жизнь все мы не один раз ошибаемся. Если вы будете ненавидеть каждого, кто делает ошибки, закончится тем, что вы начнете ненавидеть всех... в том числе и самого себя».

Потом он повернулся ко мне, улыбнулся, заглянул мне прямо в глаза и сказал: «В моей стране есть одна поговорка: "Если не простишь, не будешь счастлив"».

«Простить не всегда легко, – возразил я. – Все зависит от того, насколько серьезна ошибка».

«Если все действительно так, – ответил он, – то рай – довольно безлюдное место».

Мы поговорили еще несколько минут, и он упомянул о законах жизни и секретах Истинного Счастья. Я никогда раньше не слышал о подобных вещах, и при его словах нечто во мне словно перевернулось. Несколько минут спустя старик оставил меня в тех же обстоятельствах, в каких мы познакомились, – я сидел, уставившись на измятую бумажку в руке. Но теперь я знал, что хочу сделать.

Я сдал билет и отправился в больницу, чтобы проведать отца. Он лежал на кровати, весь опутанный трубками, а у изголовья стоял прибор, следящий за сердечной деятельностью. Я подошел к нему, присел на край кровати и сделал нечто такое, чего не случалось с самого детства... я взял его за руку. Он лежал совершенно неподвижно, он не мог даже говорить, и доктора были совсем не уверены в том, что он слышит. Я наклонился над ним и прошептал ему на ухо: «Папа, это я, Говард». И тогда произошло самое прекрасное из всего, что мне довелось испытать в жизни. По его щеке покатилась слеза, и, впервые за много–много лет, я разрыдался. Это был миг прощения и расставания с прошлым.

В течение следующих двух недель я ежедневно приходил к нему, и, хотя глаза отца оставались закрытыми, веки его слегка вздрагивали, когда я брал его за руку, и он крепко сжимал мою ладонь. Наконец в один прекрасный день произошло то чудо, о котором я молился все это время. Я пришел в больницу и увидел его в полном сознании, с чашкой чая в руках.

Мы обнялись – а последний раз подобное случалось, когда я был совсем маленьким. И мы заговорили. В тот вечер мы сказали друг другу больше, чем за все предшествующие пятнадцать лет. И лишь в тот день я узнал подробности автокатастрофы, в которой погибла мама, и того, почему я был отправлен в интернат против своей воли. Машина опрокинулась на покрытой тонким льдом дороге, ударилась той стороной, где находится дверь пассажира, и моя мать мгновенно погибла от удара. Никто не был виноват, это был настоящий несчастный случай. И хотя в то время отец никогда не выдавал своих чувств, он был совершенно опустошен. Даже в тот вечер, когда он рассказывал об этом, на его глаза навернулись слезы. Они с мамой были друзьями с самого детства. А я никогда даже не задумывался о той боли, через которую довелось пройти ему, – я думал только о себе. У него была высокооплачиваемая работа, но она была связана с частыми поездками по Америке и на Дальний Восток, так что он решил, что я буду чувствовать себя лучше и получу более серьезное образование, если буду учиться в интернате.

Говорят, что время исцеляет раны, но это не так. Гнев и горечь действительно обычно слабеют с годами, но, если мы не готовь: прощать, они никогда не покинут нашу душу. Нет, ключ к умению прощать заключается не в годах – он кроется в понимании. У индейцев племени сиу есть чудесная молитва:

О Великий Дух, огради меня от высказывания
суждений и обвинений по отношению к человеку,
пока я не проходил в его мокасинах две недели.

– Мы часто обвиняем других, но никогда не можем быть полностью уверены в том, что в тех же обстоятельствах повели бы себя как–то иначе. К примеру, я никогда не задумывался о том, что пережил мой отец после смерти матери, или о том, почему он так настаивал на моем отъезде в школу–интернат. Я предпочитал смотреть на все это со своей собственной точки зрения. Подсознательно я считал, что причиной того, что отец отдает меня в интернат, является его нелюбовь ко мне. Но он думал, что это лучший выход. Он тоже потерял мою маму, которую любил с самого детства, он не знал, как позаботиться обо мне, да и не смог бы делать это из–за своей работы.

Молодой человек задумался о собственной жизни. В ней было много людей, которые вызывали у него чувство обиды. Ему в голову немедленно пришли мысли о начальнике, который, казалось, просто изводил его, и близком друге, занявшем деньги еще год назад и все еще не вернувшем долг. Он вдруг подумал, что никогда не пытался оценить ситуацию с их точек зрения.

– Я могу понять, что можно простить что–то, в чем не было злого умысла, но что, если человек осознанно причинил вам вред? Почему мы должны прощать это? – спросил молодой человек.

– А почему нет?

– Потому что существуют вещи, которых нельзя простить! – воскликнул молодой человек.

– Не думаю, – сказал доктор Джекобсон. – Возьмем, к примеру, тех, кто насилует детей. Вряд ли можно вообразить себе более гнусное и отвратительное преступление, правда?

Молодой человек кивнул.

– И все же, известно ли вам, что более 95 процентов всех тех преступников, которые насиловали детей, подвергались насилию, когда сам и были детьми? Можете ли вы быть уверены, что если бы сами пострадали подобным образом, то не совершили бы такого же преступления?

Молодой человек покачал головой.

– Думаю, нет, и все же подобное очень нелегко простить...

– Никто не говорит, что это легко. Вы ведь знаете, как говорят: «Ошибаться – человеческое; прощать – божественное!» И все же попытки встать на точку зрения другого человека очень помогают. Подумайте, что происходит, если вы не можете кого–то простить? Кто от этого страдает? У кого появляется язва желудка и поднимается давление? У вас!

– Вряд ли, если не вы начали первым. Даже в Библии говорится: «Око за око и зуб за зуб». Разве возмездие не приносит душевного успокоения?

– Но в Библии говорится также: «Подставь другую щеку» и «Оставь наказание воле Господа». Если бы мы стремились к мести при любой ошибке, то, как сказал Махатма Ганди, «весь мир стал бы слепым и беззубым». Месть не может приносить утешения, она лишь вскармливает стремление к новой мести. Это замкнутый круг.

– Если сердце наполнено ненавистью, то найдется ли в нем место для любви и счастья? Умение прощать освобождает душу от ненависти, и в ней появляется пространство, в которое может войти любовь.

Доктор Джекобсон отошел в дальнюю часть комнаты, где у стены стояли два кресла с высокими спинками.

– Люблю эти кресла, – сказал он. – Одно – любовь и счастье, второе – обида и гнев. И нельзя сидеть одновременно в обоих.

– Допустим, можно простить, но нельзя забыть, – продолжал настаивать молодой человек.

– Тогда это не прощение. Простить означает начать все сначала, полностью стереть все из памяти. Это значит расстаться с гневом и осуждением, сбросить их, как камень с души. Когда вы тащите на себе камень, он прижимает вас к земле; сбросьте его, и он уже не будет иметь над вами никакой власти, вы станете свободным. Вот почему Конфуций говорил: «Быть обиженным или ограбленным – ничто, если только ты не продолжаешь вспоминать об этом».

Все мировые религии говорят о силе прощения. Как можно ожидать, что Бог простит нас, если мы сами не умеем прощать? Не умеющий прощать человек сжигает тот мост, по которому ему нужно пройти, поскольку каждому из нас в определенный момент требуется чье–то прощение.

– Но сколько раз можно прощать кого–нибудь?

– Столько же, сколько раз он обижал вас. Никогда не забывайте, что единственный, кто страдает, если вы не умеете прощать, – вы сами, поскольку именно вы несете в себе ненависть, гнев и обиду. Прощение освобождает от страданий. Вот почему оно так важно для достижения счастья. Только умение избавиться от осуждающего отношения и обид позволяет нам свободно наслаждаться радостью и счастьем. Я верю в то, что в свое время каждому человеку приходится расплачиваться за свои дурные поступки – либо в этой жизни, либо в следующей. Если во Вселенной и существует какой–то всеобщий закон, то это закон причин и следствий, или, как написано: «Что посеешь, то пожнешь». Все наши действия возвращаются к нам. Если вы верите в это, нет никакой необходимости в сохранении гнева, горечи или ненависти. Конечно, я не уверен в том, что Вселенная устроена именно таким образом, я могу и ошибаться, и все же предпочитаю верить – и это делает меня более счастливым.

– Кстати, знаете, кого тяжелее всего простить, по отношению к кому труднее всего почувствовать сострадание? – продолжал доктор Джекобсон.

– Нет.

– К самому себе!

– Что вы имеете в виду? За что человеку прощать самого себя?

– За собственные ошибки, за те действия, о которых он позже сожалеет. Но следует помнить, что большую часть времени каждый из нас делает лучшее, на что способен. Мы – люди, а человеку свойственно поскальзываться и совершать ошибки. Всем нам доводится делать нечто такое, чего мы стыдимся, за что себя ненавидим, что хотели бы изменить.

Время от времени очень полезно сделать шаг в сторону и посмотреть на себя так, словно вы маленький ребенок. Будьте мягкими по отношению к нему. Как вы можете быть счастливы, если не любите и не уважаете самого себя? Если вас может простить Господь, то и вы сами можете простить себя. Есть старая поговорка: «Мудрый семь раз в день спотыкается, но и поднимается на ноги семь раз в день».

– Я никогда не размышлял об этом с такой точки зрения, – сказал молодой человек. – Все это звучит замечательно и очень правильно, но я не думаю, что это такой уж легкий путь. Поэтому все, что я могу обещать, – я попробую.

Прежде чем отправиться спать, молодой человек прочитал свои заметки.