Война не разражается в один день. Всегда имеется дорога, ведущая к ней. Однако войны не всегда можно избегнуть, даже если на словах от нее отказываются. Органы для арбитража и судебного разрешения споров представляют собой необходимые преграды на дороге, ведущей к войне. Если между государствами заключен надлежащий договор об арбитраже, т. е. договор, делающий принудительной передачу всех международных споров на арбитраж, война не может между ними разразиться, если даже она представляется для них желательной. Поэтому надлежащий договор об арбитраже сам является договором против войны, и, более того, полноценным договором. С другой стороны, если договор против войны не дополняется договором об арбитраже или о судебном разрешении споров, он может иметь некоторое успокаивающее военную лихорадку действие, но бессилен предупредить войну. Иначе говоря, слова «договор против войны» должны означать надлежащий договор об арбитраже и отнюдь не что-либо находящееся в стороне от договоров об арбитраже. Если договор с этим привлекательным названием должен появиться в свет, он должен сопровождаться договором об арбитраже, и эти договоры должны быть связаны между собой, как два близнеца. В своем собственном проекте договора о постоянном мире профессор Шотуэл из Колумбийского университета предусматривает в первой его части отказ от войны и во второй части — комиссии для арбитража и примирения, что представляет собой наиболее подходящую и естественную схему.

Когда автор впервые узнал о переговорах по поводу многостороннего договора против войны, он предполагал, что наверняка одновременно рассматривается договор об арбитраже, и ожидал появления нового типа договора об арбитраже, совершенно отличного от старых договоров с их безграничными оговорками относительно национальной чести и жизненных интересов и похожего, например, на формулу А договоров об арбитраже, выработанных комиссией по арбитражу и безопасности Лиги наций. Прошло больше года с тех пор, как договор против войны был ратифицирован главнейшими государствами мира, но ничего не слышно о том, что должно появиться его дополнение — договор об арбитраже. Правда, с тех пор был заключен франко-американский договор об арбитраже, но он в действительности был только возобновлением, с одной или двумя новыми статьями договора, срок которого истек и который не может рассматриваться ^как арбитражный договор будущего, дополняющий договор против войны. Что особенно странно в отношении нового франко-американского договора об арбитраже — это то, что он содержит оговорку, отсутствовавшую у предшествовавшего, именно, что вопросы, затрагивающие доктрину Монро, должны находиться вне пределов арбитража. Вряд ли найдется хотя бы одно лицо, которое могло бы дать точное определение доктрины Монро. Ее определение варьируется в зависимости от лица и времени. Некоторые полагают, что все важные проблемы, касающиеся американского континента или Западного полушария, подходят под действие доктрины Монро. Если это так, то все важные проблемы, относящиеся к Западному полушарию, исключаются из действия нового франко-американского арбитражного договора, и только споры, затрагивающие Восточное полушарие, должны передаваться на арбитраж, что делает новый договор совершенно односторонним. Хотя возможно, что новый договор не был заключен с таким его толкованием, все же увеличение, а не уменьшение оговорок в арбитражном договоре разочаровало тех, кто многого ожидал от договора против войны. В предварительных переговорах о договоре против войны между Францией и Америкой государственный секретарь Келлог в своей ноте от 28 декабря 1927 г., отвечая на французское предложение, заявил:

«Правительство Соединенных штатов приветствует каждую возможность сотрудничества с другими правительствами для достижения соглашений об отказе от воины и об арбитраже. Мое правительство твердо убеждено что всякая международная поддержка арбитража и каждый договор, осуждающий применение силы для решения споров, которые могут быть разрешены судебным порядком, серьезным образом двигают вперед дело мира»

Нота Келлога выдвигала положение, которое представлялось разумным для авторов и защитников договора против войны. В то время как договор против войны продвигался, ничего, однако, не было слышно об арбитраже. Был ли вопрос о нем отброшен или забыт и какие были для того или другого причины? Настоящий, так называемый, договор против войны не имел следствием договор об арбитраже, который если не составляет часть его, то во всяком случае дополняет его и представляет нечто особое. И если договор против войны является вполне самостоятельным, каковы должны быть будущие отношения между государствами? Если война должна считаться преступлением и подлежит уничтожению, то любая сторона, которая до настоящего времени была уступчива в переговорах из страха перед оппонентом, с устранением опасности войны неожиданно проявит непреклонность, а это приведет к тому, что будет невозможно разрешить проблемы, которые при других условиях могли бы быть разрешены. Если, с другой стороны, вступит в силу договор об арбитраже, стороны, склонные выдвигать большие требования, будут сдерживать себя и будут сговорчивыми, так как ясно, что нерезонные требования будут отброшены в процессе арбитража. Если благодаря отсутствию договоров об арбитраже не будет страха перед арбитражным судом, не окажется ли вероятным, что обе спорящие стороны сделаются упрямыми и думающими только о себе и что спор, который мог бы легко быть разрешен путем уступок, будет продолжен бесконечно, приводя к замешательству в отношениях между спорящими сторонами? И не может ли такое нетерпимое положение дел привести оба спорящих государства неожиданно к трагическому исходу?

В конце концов, статья вторая договора против воины, гласящая: «Высокие договаривающиеся стороны признают, что урегулирование или разрешение всех могущих возникнуть между ними споров или конфликтов, какого бы характера или какого бы происхождения они ни были, должно всегда производиться только мирными средствами», не указывает, каковы должны быть эти средства, не признает, что главным из этих средств является подчинение арбитражу или судебному приговору. Она даже не намечает заключение договоров об арбитраже. Все это приводит только к увеличению неопределенности и беспокойства. Об этих недостатках с точки зрения успеха дела международного мира приходится сожалеть.