Мы подошли к важнейшему из наблюдений, сделанных Шором за двенадцать лет научной работы по собиранию и обработке 2 300 описанных фактов. Для детального изучения негативных аспектов биологии человека, это наблюдение является главным пунктом во второй части данной книги. Развитие лобных долей мозга зависит от накопленного жизненного опыта; окружающая среда должна предоставить этим долям соответствующий стимулятор для обеспечения их полноценного развития.

Обратим наше внимание на то, что лобные доли формируют важные крупномасштабные синаптические (хромосомные) связи с эмоционально-когнитивным мозгом в первый год жизни ребенка, потому что именно на этот период приходится большая часть вскармливания и заботливого ухода. В последние недели этого первого года жизни, где-то на одиннадцатом месяце, между лобными долями и cyngulate gyrus — передней частью эмоционального мозга, — в критической зоне, называемой лобно-глазным нервным узлом, образуются древовидные связи (см. Главу 2). Природа вырабатывает эти нервные соединения в избытке. Как замечает Шор, происходит перепроизводство их из перестраховочных соображений безопасности. Это служит подготовкой к рывку мозгового роста, который предшествует первым шагам ребенка, первым словам и решающему для него исследованию окружающего мира и установлению отношений с ним.

Однако, вскоре после главного предварительного периода резкого роста связей лобных долей с лимбом, природа разрушает упомянутые нервные структуры — и даже тот самый лобный нервный узел, который она только что создала! Вспомним, что лобные доли являются последним творением природы, и эта связь между лобными долями и нервным узлом — четвертое по счету соединение с древним эмоционально-когнитивным мозгом и, через него, с сердцем.

Шор считает, что эмоциональное переживание стыда, которое испытывает начинающий ходить ребенок, вызывает "дегенерацию и расстройство ранее созданного рисунка лимбического цикла… и производит новую связь лобно-глазных столбов"[32]. Далее он подробно описывает не только то, каким образом чувство вины нарушает происходящее развитие нервной системы и существующий гормональный баланс ребенка, но и то, каким образом чувство стыда вызывает деактивацию, разрыв и сокращение тех самых чрезмерно изобильных связей, которые только что были установлены между лимбической системой и лобными долями. По словам Шора, "период максимального синаптического изобилия происходит в передней части коры головного мозга в конце первого года жизни ребенка, а затем понижается. Как известно, подобные изменения связаны с функциональной затребованностью или её отсутствием".

Однако, худшее ещё впереди. Куда более разрушительным, чем это сокращение, является следующий спровоцированный природой рост связей эмоционального круга cyngulate gyrus с нижними структурами амигдалы, отвечающими за принятие решения — "сражаться или бежать", — тем нервным модулем, который напрямую соединен с древними системами защиты и выживания в мозгу рептилии. Таким образом, резкое сокращение связей с высшими трансцендентными частотами сознания и сердца производится для того, чтобы переключить развитие на системы низшего порядка, отвечающие за защиту и выживание[33].

Все это ещё раз в точности повторяет то, что, как мы наблюдали, происходит в мозгу ребенка в утробе, когда мать находится в состоянии беспокойства. Природа ещё раз производит чрезмерное количество нервного материала для движения вперед к высшему разуму, и снова она должна отступить, чтобы выжить. Это будет случаться вновь и вновь, особенно в подростковый период, когда происходит новый резкий рывок в развитии связей между эмоциональным мозгом и лобными долями (в подростковый период создаётся более развитая форма созревания; этот процесс сходен с тем, который имеет место в тот период детства, когда эмоциональные связи начинающего ходить ребенка приобретают главенствующее значение).

Шор полагает, что это и есть способ сокращения количества нервных структур, необходимых на ранней, переходной стадии развития, но уже не нужных для построения "социальной системы личности". Эта идея возникновения временных нервных структур была объяснением, которое длительное время давали избыточному нервному сокращению, случающемуся прямо перед рождением. Сейчас мы знаем, что предродовое сокращение связей происходит от перепроизводства нервных клеток, вызванного необходимостью защиты обеих сторон спектра мозгового роста зародыша — либо как движения в сторону высшего разума, либо переключения на низшие защитные системы. Эта ситуация разрешается в пользу той или другой стороны, как обычно, окружающей средой. "Сокращение" развития связей у младенца, вставшего на ноги, происходит в считанные недели после резкого их роста, спровоцированного природой, и идет по тому же пути развития, который наблюдался при нахождении зародыша в материнской утробе и в первые месяцы жизни после рождения. Это схоже с ситуацией, когда жизненный опыт человека толкает его выяснять погодные условия с помощью ощущений или посылать дипломатов для ведения переговоров, но при этом раз за разом он выясняет, что в целях самосохранения лучше отступить.

Шор ссылается на "зависящее от мозговой деятельности сохранение синапсиса", которое способствует образованию нервных полей мозга. Линия поведения природы, которую можно обозначить изречением "используй это или брось", способствует сохранению её равновесия.

В важнейшее время, когда ребенок учится ходить и начинает исследовать окружающий его мир, лобные доли утрачивают те самые синаптические связи, которые только что установили с лимбической системой и через нее с сердцем. Когда остальная часть мозга развивается с максимальной скоростью и должно начаться колоссальное по объемам исследование внешнего мира, связь лобных долей и эмоциональной системы прерывается. И какая область мозга начинает получать вместо этого энергию, внимание и стимулы для роста? Конечно же — затылочная часть мозга с эмоциональным нервным узлом. Они деятельно выстраивают защиту от внешнего мира, который может предать и которому нельзя доверять.

Во время резкого роста мозга ребенка в раннем детстве и вновь в подростковый период природа задается вопросом: "можем ли мы перейти к высшему разуму прямо сейчас, или нам надо опять защищаться?" Действия развивающегося ребенка ясно демонстрируют древнюю борьбу между эволюцией и регрессом, которая происходит ещё раз. "Двойственные действия, управляющие чувством стыда у ребенка, постоянно воздействуют на переднюю часть коры головного мозга, где содержится лимб (лобный нервный узел)", — замечает Шор. И на самом деле это так.

Потеря материала лобных долей происходит из-за того, что заботливый родитель становится опекуном, вводящим ребенка в социум, в результате чего на втором году воспитания происходит эмоциональное разрушение, и живой, пышущий здоровьем ребенок превращается в ужасное создание. В этот процесс вовлекается нечто большее, чем просто директива "используй или бросай". Мы являемся свидетелями главного перехода от высших уровней разумного на низший уровень инстинкта самосохранения. Это естественная реакция, направленная на выживание, которой отвечает детский организм, находясь в эмоционально-жестком окружении. И мы аплодируем успешной "социализации" ребенка.

Нет времени на воспитание

В своей работе Шор настаивает на том, чтобы за каждым эпизодом, вызывающим в ребенке чувство вины, от воспитателя исходило бы адекватное поощрение. Поощрение, следующее сразу за запретом или укором, указывает Шор, "восстанавливает узы любви; это не просто смягчает обстановку и противодействует негативному эффекту, но и способствует позитивному процессу обучения".

Хотя это заявление имеет привкус рационализации, превращая необходимость в добродетель, Шор возвращает нас на путь, ведущий к тому, что действительно хорошо для ребенка. Он указывает: "Воспитание ребенка влечет за собой долговременные изменения… в передней части коры головного мозга уже взрослого человека… и постоянную модификацию более поздней выработки гормонов, которая будет способствовать… росту исследовательских побуждений в поведении ребенка, а также эмоциональной реакции и будет играть значительную роль в регулировании обработки информации высшего порядка"[34].

Существует немало подтверждений необходимости соответствующего воспитания для противостояния негативному эффекту от вызова в ребенке чувства вины и от запрета на попытки познания мира. Как известно, запреты звучат каждые девять минут, а чувство отчуждения, вызываемое подавлением, длится у ребенка намного дольше. Спрашивается, какой родитель сможет или пожелает потратить массу времени, необходимого для правильного воспитания ребенка? И сколько людей на практике делает это? Почему бы вместо этого не поработать над устранением всей этой культурной пародии, показав несостоятельность принятия негативных запретов и чувства стыда в качестве инструментов для изменения поведения? Нам следует продемонстрировать всю глупость предположения о том, что "социализация" в столь раннем возрасте вообще необходима и несет с собой благо. Воспитывайте, заботьтесь, любите и в ответ жизнерадостное, счастливое дитя явит собой все возможные качества, определяющие общественный успех материнства. И да будут родители узнаваемы "по плодам их", которые позднее принесут мир, а не жестокость.

Вспомните утверждение Патрисии Голдман Ракис: "Главная функция нейронов в передней части коры головного мозга состоит в том, чтобы возбуждать или сдерживать деятельность других частей головного мозга". С помощью запретов и привития чувства стыда пробуждаются наиболее деструктивные системы и подавляются наиболее созидательные. Как говорилось в данной работе, неудачи в воспитании привели к увеличению среди молодых людей неспособности их определять и сдерживать свои примитивные порывы и поведение. К 1995 году в среднем восемнадцать детей в день в Соединенных Штатах подверглись угрозе оружием со стороны других детей. Около шести тысяч человек в день умирают от огнестрельных ранений и проявлений жестокости, что стало уже вопросом национальной безопасности на государственном уровне. У общества нет возможности достаточно быстро строить тюрьмы, и 13-14-летние дети как мальчики, так и девочки, содержатся в исправительных домах. 16-летние девушки рожают детей в тюрьмах, в ужасающих условиях. Мягко говоря, тактика "адаптации к социуму" плохо срабатывает в нашем искалеченном обществе (см. рисунок 9).

К распространившейся эпидемии детей, стреляющих в себе подобных, следует добавить рост детских самоубийств. До периода, начавшегося с окончанием Второй мировой войны, не были зафиксированы случаи самоубийств, происходившие среди детей в возрасте до 14-ти лет. С одной стороны, эта статистика может быть частично связана с отсутствием информации или с отсутствием подтверждения, или с обоими этими факторам. Тем не менее, даже полные статистические данные не смогли бы приблизиться к уровню растущего числа детских самоубийств в Соединенных Штатах. В 1991 году печальная статистика распространилась даже на трехлетних(!) детей, а попытки самоубийства имеют место каждые 78 секунд. В день, в среднем, шестерым детям это удается (что говорит о блестящей Службе спасения в стране и указывает на тот факт, что самоубийство совершить гораздо труднее, чем полагает большинство детей). В 2000 году самоубийство стало третьей по количеству причиной детских смертей в возрасте от 5-ти до 17 лет.

Среди девочек попытки самоубийства происходят гораздо чаще, чем среди мальчиков, а среди мальчиков наблюдается количественное превосходство попыток, доведенных до конца. У этого явления отсутствуют какие-либо исторические прецеденты, и, хотя учителя признают этот факт и не игнорируют его, на государственном и общественном уровне его замалчивают. Пока люди от колыбели до самой могилы будут слышать частые, настойчивые и пронзительные команды "НЕТ!" и "НЕЛЬЗЯ!" со всех сторон, забота и любовь едва ли явятся нашему взору. Снова и снова, год за годом, целая нация будет платить суровую цену за сомнительное согласие маленького ребенка с позорными действиями взрослых.

Рисунок 9. Благодаря новейшим приспособлениям для сканирования мозга, мы можем увидеть неокортекс и лобные доли двух живых людей. Слева — снимок нормального человека, не склонного к жестокости; правый снимок сделан с мозга человека, склонного к насилию. Обратите внимание, что неокортекс (нижняя часть снимка) выглядит одинаково в обоих случаях, в то время как лобные доли разительно отличаются. Такие снимки дают явное доказательство биологических повреждений, беспокоящих жестоких и/или преступных людей и указывают на серьезные трудности, с которыми они сталкиваются в результате этого повреждения.