Социологические методы.
Среди социологических методов, заимствованных девиантологами, числятся опросы и интервью. Основные этапы проведения опроса включают составление анкеты, ее пилотажную проверку, формирование выборки (с соблюдением репрезентативности), собственно опрос, обработка, анализ и интерпретация результатов.
По отношению к составлению анкеты важно соблюдать несколько принципиальных требований. Во-первых, тематический подбор вопросов, которые должны максимально соответствовать изучаемой проблеме. Во-вторых, приемлемая структура вопросов - закрытые и открытые вопросы Ответы на первый тип вопросов легче анализировать, но свободное мнение респондента в этом случае подгоняется под шаблон, что снижает информативность ответов. Свободные ответы информативны и отражают действительное мнение респондента, но их труднее анализировать. Так же необходимо следить за тем, чтобы вопросы не подталкивали респондента к какому-то определенному ответу.
В третьих, вопросы должны формулироваться так, что бы респондент их легко понимал.
Разновидностью опросного метода можно считать интервью. Различие между ними, как правило, довольно условно, по этому вопросу нет окончательного согласия и в среде специалистов. Наиболее оправданным представляется количественный подход к осмыслению результатов интервью, при котором подсчитывается частота встречаемости тех или иных категорий ответов. Опросы, как правило, охватывают большее число респондентов, а в случае интервью, общение с респондентом длится дольше.
Интервью делятся на структурированные (имеющие четкий план задаваемых вопросов), частично структурированные и не структурированные интервью.
Проводить интервью достаточно сложно, но информация получаемая в результате, обычно значительно глубже и интереснее, чем в опросах.
Далее, среди методов, заимствованных у социологов, стоит отметить метод анализа документов. Все документы можно условно разделить на две большие группы - личные и официальные. Среди последних особую группу составляют печатные издания - пресса. Поиск информации в официальных документах можно вести по-разному. Можно, например, сравнить между собой конкурирующие в печатных изданиях точки зрения по какому-то вопросу (скажем, по проблеме наркомании, или детской беспризорности). Можно составить рейтинг упоминаемых в прессе девиантологических проблем, или отдельно анализировать криминальную хронику. К официальным документам относится так же официальная статистическая информация.
Личные документы - это, прежде всего, дневники, письма и фотографии. Изучение писем и фотографий позволяет реконструировать внутренний мир человека. В этом случае взгляды, привычки и проблемы человека предстают перед исследователем в “чистом” виде. Изучая личные документы, ученый получает бесценную возможность взглянуть на интересующие его проблемы глазами того, кого он изучает. Во вторую очередь (по информативности) к личным документам следует относить документы в буквальном смысле – свидетельства, удостоверения, характеристики и проч.
Читатель-психолог по прочтении этого параграфа, по всей видимости, проявит некоторое недоумение, ибо в перечисленном легко узнает те методы, которые прежде вполне справедливо считал методами «чистой» психологии. Но, во-первых, эти методы действительно имеют социологическое происхождение. Во-вторых, опросы и интервью отражают собственно психологические характеристики не напрямую, а опосредованно и субъективно. Наконец, в-третьих, такая ситуация является лучшим доказательством и очень типичным примером междисциплинарного обмена, «диффузии» методов сквозь границы наук.
Психологические методы.
Опросники и тесты.
С помощью тестовых методик диагностируются преимущественно психические свойства, интеллектуальные, профессиональные и творческие способности, тогда как посредством опросных исследуются характерологические особенности, свойства личности, структура мотивации и т.д.
Бытует мнение, что разница между тестом и опросником весьма условна. Так, например, Хагуров (социолог по образованию) в своем «Введении в девиантологию» на этот счет пишет следующее: «…тесты, в большинстве случаев (не всегда), имеют ключ, используя который можно сразу получить интерпретацию данных. Кроме того, тест может состоять из каких-либо заданий (например, что-либо нарисовать), не обязательно содержать вопросы. Опросник же предполагает самостоятельную оценку результатов психологом .»[5]
Между тем, эта разница имеется, и она носит принципиальный характер. Прежде всего, тест сопоставляет результаты данного испытуемого с имеющейся нормой, и, следовательно, возможности его применения, как метода, тем меньше, чем менее определенно то нечто, что с его помощью изучается. Не лишним будет напомнить, что слово «тест» есть слово заимствованное, буквально означающее «испытание» (в значении «проверка»). Но испытание предполагает наличие четко определенного критерия, по которому будет приниматься решение о нормативности полученного результата. Если такого критерия не существует, или он условен или не четко фиксирован, или, наконец, если речь идет не о каком-то одном свойстве, а об их сочетании, называемом обычно словом «профиль», - во всех этих случаях применение понятия «тест» вряд ли уместно.
Однако возразят, что существуют же «проективные тесты» вроде Роршаха, или «Несуществующего животного». Это верно, но никакого противоречия здесь нет, поскольку в таких случаях происходит простой и лингвистически объяснимый, но содержательно не корректный перенос термина с одного понятия на другое – с переменой его подлинного значения. В этих случаях деликатнее пользоваться словом «методика».
Опросник же является инструментом осведомления исследователя о субъективном мнении испытуемого – даже если с его помощью опосредованно изучаются достаточно «чистые» психологические свойства. Другой вопрос – что сами диагностические методики зачастую включают в себя элементы и теста и опроса, но это ни коим образом не стирает содержательной грани между этими методами.
Применение тестовых и опросных методик имеет ряд сложностей.
Сложности, связанные с достоверностью полученной информации:
- соответствие методики проблеме (должна измерять именно то, что нужно);
- адекватность ответов испытуемых (точность, искренность, отсутствие в таковых социально желательного компонента);
- субъективность исследователя в интерпретации полученных результатов.
Эксперимент.
Так называемый «классический эксперимент» состоит в следующем: объект подвергается воздействию каких-либо факторов, которые (согласно гипотезе) влияют на изучаемый нами феномен. Опасности для исследователя здесь состоят в том, что возникает соблазн считать, что те изменения, которые он фиксирует, происходят именно из-за его воздействия, и такому исследователю не помешает вспомнить римскую юридическую мудрость: «После того» – не значит: «вследствие того». Это означает, что исследователю надлежит принимать во внимание иные факторы, кроме привнесенных им, а так же – учитывать возможное действие факторов остаточных, неучтенных. В этом смысле многие сравнительные эмпирические исследования, строго говоря, нельзя назвать экспериментом. Так, если сопоставляются те или иные свойства в группах, между которыми имеется очевидное качественное различие, то даже если эти свойства также окажутся достоверно разными, то все-таки останется не выясненным вопрос, что именно обусловило эти различия? Иногда такие исследования пытаются называть «констатирующим экспериментом», но это не верно. Всякий эксперимент обязательно констатирует какой-нибудь факт (даже такой: «Ничего установить не удалось»), – но не всякое исследование есть эксперимент, и некоторые из них могут называться лишь измерением – не более.
Наблюдение.
Здесь ученый становится непосредственными участником тех процессов, которые он изучает. Погружаясь в изучаемую социальную реальность, глядя на события глазами участника, ученый способен проникнуть в специфику мироощущения интересующей его категории людей. Заметим, что обычно подобная информация исследователю оказывается недоступной, ведь проникнуть в суть жизненного мира какой-либо социальной группы, можно только “став своим” в ней. Особый интерес представляет этот метод для изучения замкнутых сообществ - профессиональных преступников, проституток, наркоманов, сект.
В психологии различают прямое и косвенное наблюдение. По характеру контактов с изучаемыми объектами наблюдение подразделяется на непосредственное и опосредованное, по характеру взаимодействия — включенное и невключенное (со стороны) наблюдение. Метод наблюдения широко используется и в юридической практике в познавательных целях, например следователем в ходе проведения следственных действий, и в этом смысле может считаться также принадлежащим к группе криминологических методов. Вообще же, наблюдение – метод общенаучный. Необходимо особо подчеркнуть, что оно приобретает и сохраняет статус научности только тогда, когда не является пассивным созерцанием, и не выхватывает из увиденного бессистемных, случайных впечатлений, к тому же пропущенных сквозь фильтр интересов, установок и предубеждений Научность наблюдения обеспечивается следующим:
- строгим планированием того, что именно надлежит увидеть;
- заранее определенными критериями того, как выявить искомое;
- фиксацией результатов наблюдения (опять-таки по загодя составленной схеме).
Разумеется, все перечисленное целиком относится и к методу беседы.
Беседа. Основное назначение беседы состоит в том, чтобы в процессе общения с субъектом получить необходимую информацию о нем и других лицах. В ходе беседы составляется мнение об индивидуальном развитии человека, его интеллекте, психическом состоянии, о его отношении к тем или иным событиям, людям. И хотя с помощью беседы далеко не всегда удается получить исчерпывающую информацию, тем не менее, она помогает лучше узнать субъекта, определить по отношению к нему наиболее правильную тактическую линию поведения.
Самоотчеты и самоописания.
При изучении вопросов, связанных с отклоняющимся поведением, анализ таких источников может дать исследователю неоценимую информацию. Причем она может быть использована в трех наиболее широких аспектах:
- с диагностическими целями по отношению к конкретному индивиду;
- с диагностическими целями, связанными с выявлением в таких самоописаниях наиболее типичных черт, присущих этой категории людей;
- в терапевтическом плане – как способ самоанализа.
Так широко известны биографические описания наркоманов, по которым, согласно этой схеме, можно, во-первых, проследить решающие обстоятельства, склонившие их к вступлению на путь порока, и отношение к ним самого больного, выявить его индивидуальные механизмы психологической защиты, и т.п. Во-вторых, по таким описаниям можно составить эскиз типичной «биографии наркомана», в состав которой, к примеру, в обязательном порядке включается наличие «друзей», спровоцировавших первую пробу, зачастую легко выявляется отрицание, как доминирующий механизм защитной мотивации, и т.д. В третьих, самоотчеты и дневники, особенно составляемые в ходе (или после) прохождения терапии сами по себе являются средством рефлексии больного – заявленное (и/или действительно имеющее место) в них новое отношение к себе и наркотикам, к своему будущему - как минимум служит для него ориентиром. Теперь после вербализации – особенно письменной – этого отношения больной будет неосознанно стремиться к соответствию новому ориентиру, новой «модели себя».
Говоря о самоотчетах и самоописаниях, психологу небесполезно будет вспомнить ту мысль, что всякая деятельность есть проекция личности действующего на ту часть реальности, которая посредством этой деятельности преобразуется. (В картине есть частица личности самого художника.) В этом смысле самоотчеты и самоописания могут быть рассмотрены в качестве объекта для применения такого психологического метода, как метод анализа результатов деятельности.
Можно привести пример из книги Н. Модестова «Маньяки… слепая смерть: Хроника серийных убийств». Речь идет о неком Ряховском – маньяке-убийце и геронтофиле:
«…Как-то домашние заметили, что Сережа вдруг начал очень много писать. Просмотрев тетради, они поняли, что их сын сочиняет книгу про Командора... Прозаические "шедевры" Ряховского, изъятые при обыске, дали возможность глубже понять личность их создателя. В общих тетрадях содержатся три варианта повести "Старфал", в которых приводится жизнеописание Великого Командора, посвятившего свою жизнь Межпланетной Федерации, наведению в ней порядка, соблюдению дисциплины и воспитанию нового поколения людей.
Не стоит подробнее вдаваться в изложение сюжета повести, тем более, что и сам создатель, судя по оценке психиатров, не совсем четко представлял, зачем он ее пишет и чем собирается закончить. Однако во время следствия Ряховский, как бы между прочим, заявил, что придет время и он отнесет повесть в издательство.
Фантастика - любимый литературный жанр маньяка. Он перечитал Азимова, Бредбери, других писателей. Вообще проявил начитанность. Упомянул как-то о романе "Молчание ягнят", где рассказывается о его американском "коллеге" - людоеде докторе Лектере. Ряховский скептически отозвался о фильме, снятым по роману, подчеркнув, что в книге, в отличие от фильма, "есть идея, философия".
Похоже, и он претендовал на философское объяснение своих поступков. Убитых мужчин Ряховский считал гомосексуалистами. Утверждал, что преступления совершал совершенно осознанно: "Пусть они пройдут реинкарнацию, после чего возродятся для следующей жизни нормальными людьми". И по поводу убийства женщин у маньяка было готовое объяснение: он, дескать, очищал от проституток общество...»
Заканчивая разговор о методах, следует сказать о различии между методами качественными и количественными. Они особенно эффективны в больших масштабах - когда нужно отразить состояние больших групп людей или наиболее общие закономерности. К этим методам относятся в первую очередь опросы, формализованные интервью и анализ официальных документов.
Качественные методы более глубоки, и нацелены на обнаружение особенного. Исследователь пытается выявить смысл, который люди вкладывают в свое поведение и в свои переживания. Обработка данных, собранных с помощью качественных методов подразумевает их содержательную интерпретацию. Помимо этого, правда, может быть осуществлен статистический анализ встречаемости каких-либо содержательных категорий – так происходит индуктивный переход от единичного, особенного - к общему, типичному.
Вопросы для самопроверки:
1) Попытайтесь разделить перечисленные методы на социологические, психологические и криминологические: опрос, интервью, тест, эксперимент, наблюдение. Отметьте для себя трудности, которые при этом возникали.
2) В чем принципиальное отличие теста от опросника?
3) Чем обеспечивается научность наблюдения?
4) В каких трех основных аспектах может быть использована информация, полученная при анализе самоотчетов и самоописаний?
5) В каких исследовательских задачах качественные методы уступают по информативности количественным , а при каких превосходят их?
Тема 3
Основные психологические подходы к изучению отклоняющегося поведения. Соотношение понятий и терминов дисциплины.
Психология девиантного поведения – по Менделевичу – «междисциплинарная область научного знания, изучающая механизмы возникновения, формирования, динамики и исходов отклоняющегося от разнообразных норм поведения, а также способы и методы их коррекции и терапии».
Предметом психологии девиантного поведения являются отклоняющиеся от разнообразных норм ситуационные реакции, психические состояния, а также развития личности, приводящие к дезадаптации человека в обществе и/или нарушению самоактуализации, непринятию себя в силу выработанных неадекватных паттернов поведения.
Основные психологические подходы к изучению отклоняющегося поведения [6] .
Представители различных психологических школ различным образом подходят к решению проблем, связанных с отклоняющимся поведением, и более того, - по разному определяют и трактуют само понятие «отклоняющееся поведение».
В качестве наиболее популярного критерия нормы психического развития, из употребляемых американскими и западноевропейскими исследователями, выступает способность субъекта к адаптации. Для западной психологии и психотерапии критерий адаптивности является наиболее универсальным и в то же время высшим. Отечественная психология рассматривает адаптацию лишь как один из аспектов психического развития, не обязательно имеющего для человека ведущее значение.
Это понимание предполагает включение в круг критериев нормы не только успешное приспособление к социальной среде, но и прогрессивное развитие творческих способностей, прежде всего, связанных с процессом формирования личности. Естественно, что при таком подходе в этом процессе должны выделяться качественные новообразования.
К этому выводу приходят и некоторые зарубежные психологи. «Оценка нормы и аномалии в контексте развития требует знакомства с общими принципами развития при особенном отношении к личности» (М. Герберт, 1974). В качестве организующего «ядра» личности признается «Я-концепция», определенное качество которой рассматривается как ключ к нормальной адаптации. Эта концепция включает как «хорошую» интеграцию личности (в духе Г. Оллпорта) — гармоничную «Я-концепцию» (при минимуме внутренних противоречий и едином взгляде на жизнь), так и относительную автономию (в смысле способности к независимому, самостоятельному поведению). Автономия связывается с формированием коммуникативных способностей и уверенностью в себе (положительной самооценкой) на их основе. В свою очередь, неуверенность в себе и низкая самооценка рассматриваются как источники нарушения адаптации и аномалий развития (М. Герберт, 1974).
Такое представление, сформировавшееся в русле гуманистической психологии, кажется выходящим за рамки традиционного понимания адаптивного критерия и согласуется с целым рядом представлений отечественной психологии о важной роли отношения к себе и самосознания в целом в процессе формирования личности.
Основным источником отклонений в психоанализе обычно считается постоянный конфликт между бессознательными влечениями, образующими в своей подавленной и вытесненной форме структуру «Оно», и социальными ограничениями естественной активности ребенка, образующими в интернализованной форме структуру «Я» и «сверх-Я». Нормальное развитие личности предполагает наличие оптимальных защитных механизмов, которые уравновешивают сферы сознательного и бессознательного. В противном случае формирование личности принимает аномальный характер. Правда, наиболее видные неофрейдисты отказались от представлений о сексуальной этиологии конфликтов.Так, К. Хорни, Д. Боулби, Г. Салливан видят причины отклонений в дефиците эмоционального контакта, теплого общения с матерью ж первые годы жизни. Негативную роль отсутствия чувства безопасности и доверия в первые годы жизни отмечает в этиологии отклонений и Э. Эриксон. Несколько иное представление об отклонениях можно найти в «индивидуальной психологии» А. Адлера. Согласно его взглядам, младенец появляется на свет с двумя базовыми чувствами-стремлениями:
a) чувство неполноценности и стремление к совершенству как компенсация этого чувства;
б) социальное чувство общности и стремление к установлению значимых социальных отношений:
Развитие социально значимых способностей, или, как говорил А. Адлер, «компенсация на полезной стороне жизни», ведет к формированию чувства собственной ценности, что предполагает доминирование чувства общности над индивидуалистическим стремлением к превосходству. В случае «компенсации на бесполезной стороне жизни» чувство неполноценности трансформируется в комплекс неполноценности, составляющий основу невроза, либо в оборотную сторону этого комплекса — «комплекс превосходства», который может проявляться, например, в ригидной позиции «вундеркинда», не готового к систематическому труду и равноправному общению со сверстниками при появлении такой необходимости. В то же время А. Адлер корни отклонений видит не столько в самих комплексах, сколько в неспособности индивида установить адекватный контакт с окружающей средой. Появление такой способности может превратить исходный комплекс в инструмент позитивного развития личности.
В качестве важного фактора формирования личности А. Адлер выделяет структуру семьи. Различное положение ребенка в этой структуре и соответствующий тип воспитания оказывают значительное, а часто и решающее влияние на возникновение девиантного поведения. Например, гиперопека, по Адлеру, ведет, к развитию мнительности, инфантильности и комплекса неполноценности.
Большой популярностью в психологии США и Канады пользуется поведенческий подход к пониманию девиантного поведения. Акцент в происхождении девиантного поведения здесь переносится на неадекватное социальное научение. Данный подход носит подчеркнуто эмпирический характер и сосредоточивает свое внимание на возможности коррекции неадекватного поведения путем организации положительного подкрепления и коррекции последствий отклоняющегося поведения (Е. Маш, Е. Тердал,1981).
Среди работ этого направления заслуживает внимание исследование проблем саморегуляции у детей (П. Кароли, 1981), Сам предмет изучения вынуждает автора выйти за рамки ситуативной, поведенческой парадигмы. Так, указывая на личностно опосредованный характер саморегуляции, автор выделяет ряд необходимых для развития ребенка способностей:
1) активное осознание «близкой» и «дальней» в пространстве и во времени стимуляции;
2) формирование внутренней картины мира;
3) действие в соответствии с индивидуальным способом кодирования информации и предпочтениями.
Несколько отличный от поведенческого экологический подход трактует отклонения в поведении как результат неблагоприятного взаимодействия между ребенком и социальной средой. Ребенок рассматривается как субъект нарушений в той мере, в какой он оказывается объектом нарушающих воздействий со стороны социальной микросреды. Коррекция здесь понимается как оптимизация этого взаимодействия путем взаимного изменения позиций и научения ребенка навыкам сотрудничества.Практически сливается с экологическим психодидактический подход, который акцентирует роль учебных неудач ребенка в развитии отклонений (Д. Халаган, Дж. Кауфман,1978). Представители этого направления выделяют значение индивидуального подхода в обучении и возможностей самовыражения личности в учебной деятельности.
Весьма популярный в современной психологии развития и детской психологии гуманистический подход рассматривает отклонения в поведении как следствие потери ребенком .согласия со своими собственными чувствами и невозможность найти смысл и самореализацию в сложившихся условиях воспитания. Представители этого направления видят возможность коррекции отклонений в создании специфического для данного подхода контакта учителя с ребенком, дозволяющего в теплой и доверительной атмосфере по-новому ввести ребенка в учебные ситуации, без традиционной дидактической дивергенции (расхождения) позиций и игнорирования интересов ребенка (П. Роблок, 1973).
В последние два десятилетия в западной психологии широкое распространение получил так называемый эмпирический подход к определению и диагностике отклонений. Сущность этого подхода заключается в чисто эмпирической, феноменологической классификации, где каждый поведенчески различимый устойчивый симптомокомплекс получает свое название (аутизм, депрессия, виктимность и т.д.). Этот подход является попыткой сблизить психиатрию и психологию и поэтому использует для описания типов отклонений понятие синдрома как некоторого устойчивого образования в структуре личности. В качестве примера типичной классификации различных форм отклонений в поведении и развитии рассмотрим схему, приведенную в работе Халагана и Кауфман. Путем факторного анализа описания всех элементов девиантного поведения ими были выделены четыре типа синдромов (аномалий):
1) нарушения поведения;
2) нарушения личности;
3) незрелость;
4) асоциальные тенденции.
Первый тип включает следующие проявления (симптомы): непослушание, деструктивность, вспыльчивость, безответственность, наглость, ревность, гневливость, навязчивость, путаность.
Второй тип: чувство неполноценности, развитое самосознание, избегание общения, тревожность, плаксивость и т.д.
Третий тип: рассеянность, неуклюжесть, пассивность, нервный смех, мастурбация и др.
Четвертый тип: наличие плохих товарищей, прогулы, преданность асоциальным группам.
В данной классификации нет единых критериев ни для выделения типов отклонений в психическом развитии, ни для различения причин и следствий этих отклонений. Особенно критически подобные схемы воспринимаются в свете традиционной отечественной методологии, которая требует рассмотрения личности ребенка и ее аномалий в социально обусловленной, развивающейся жизнедеятельности, в смене отношений ребенка к окружающей его социальной действительности. Так, симптом или черта поведения (например, виктимность, тревожность или повышенная сенситивность) в зависимости от своего предметного наполнения и времени проявления может свидетельствовать о прямо противоположных тенденциях в формировании личности. Тревожность у госпитализированного ребенка вовсе не говорит о каком-то отклонении, а повышенная чувствительность дошкольника к правилам социального взаимодействия в ролевой игре говорит о более чем успешном формировании личности. Не менее прогрессивным может быть непослушание или неподчинение родительскому авторитету. Даже совокупность аномальных симптомов негативизма, упрямства, своеволия и т.п. свидетельствует о вполне нормальном кризисе или определенном этапе формирования личности. Лишь затяжной и абсолютно негативный характер этого кризиса может говорить о возникновении отклонения.
В одной из многочисленных работ по оппозиционному поведению (а девиантное поведение по сути своей именно таковым и является) насчитывается 15 функций такого поведения: от стремления к самостоятельности и необходимости поддержания сплоченности группы до апробирования границ своей власти и «приглашения к игре» (Дж.Антони, 1977). Практически все из них могут рассматриваться как нормальные, ибо выполняют конструктивную функцию в процессе формирования личности. С известным допущением можно говорить только о такой аномальности причины оппозиционного поведения, как боязнь нового действия. Как легко заметить, само по себе противодействие ребенка взрослым еще не позволяет говорить о негативных тенденциях в формировании личности. Даже депрессия может иметь вполне позитивное значение.
В свете понимания формы проявления девиантного поведения и его классификации встает вопрос о «моральной дефективности», широко обсуждавшийся еще на заре советской детской психологии. Так, П. П. Блонский показал неправомерность отнесения подобных явлений к сфере патопсихологии, хотя отдельные аморальные явления могут быть прямым следствием болезненных изменений личности при умственной отсталости, эпилепсии и т.п. В то же время П.П. Блонский указывает на социальную условность оценки поведения ребенка как аморального поведения (Блонский, 1979).
Г.М. Бреслав (Бреслав, 1990) предлагает различать отклонения в формировании личности (ОФЛ) как отклонения от нормального хода процесса ее формирования и патологию формирования личности (ПФЛ) как искажение нормы, представленное в психических заболеваниях. Инфантилизм подростков как сохранение на данном возрастном этапе основных черт, присущих предшествующим этапам, т.е. задержка в процессе формирования личности, является отклонением от нормы, но не болезнью.
В заключение следует заметить, что существуют разнообразные взаимосвязанные факторы, обусловливающие генезис девиантного поведения. А именно: индивидуальный фактор, действующий на уровне психобиологических предпосылок девиантного поведения, которые затрудняют социальную и психологическую адаптацию индивида;педагогический фактор, проявляющийся в дефектах школьного и семейного воспитания; психологический фактор, раскрывающий неблагоприятные особенности взаимодействия индивида со своим ближайшим окружением в семье, на улице, в коллективе и который, прежде всего, проявляется в активно-избирательном отношении индивида к предпочитаемой среде общения, к нормам и ценностям своего окружения, к психолого-педагогическим воздействиям семьи, школы, общественности к саморегулированию своего поведения; социальный фактор, определяющийся социальными, экономическими, политическими и т.п. условиями существования общества.
Соотношение понятий и терминов дисциплины.
В уже упоминавшемся учебнике Клейберга приводится следующее важное замечание: «Наряду с термином «девиантное поведение» исследователями употребляются как синонимы «делинквентное поведение», «аддиктивное поведение», «дезадаптивное поведение», «асоциальное поведение», «неадекватное поведение», «деструктивное поведение», «акцентуированное поведение», «агрессивное поведение», «конфликтное поведение» и др., что является, с нашей точки зрения, методологически неверным.»
Однако содержание этих понятий в указанном источнике не расшифровывается, поэтому автор настоящего пособия счел целесообразным сделать это здесь. Для понимания различий между ними воспользуемся приемами математической логики и теории множеств, а описывать станем в указанном выше порядке.
Делинквентное поведение – в отношении этого понятия нет единого мнения. В самом общем смысле можно сказать, что его содержание сливается с понятием «преступное поведение», поскольку под словом «деликт» понимается «преступление». Расхождение мнений (вернее: того смысла, с которым термин «делинквентное поведение» употребляется в научных текстах) состоит в следующем. Относить ли к этому названию только преступления изобличенные, или все, в том числе оставшиеся без воздаяния? Считать ли это словосочетание относящимся только к незначительным по тяжести преступлениям, за которыми не воспоследовало уголовного наказания – или к любому преступлению? Иногда предыдущая формулировка меняется, и вместо «уголовного наказания» употребляется «лишение свободы».
Помимо этой неопределенности возникает другой важный вопрос, к чему психологически допустимо прилагать это (и, кстати, любое подобное ему) понятие? Относится ли оно только к тем действиям, которые индивид осуществлял в процессе подготовки к преступлению, его совершения и его сокрытия? Допустимо ли применять это понятие, скажем, тогда, когда действия и обнаружимые за ними мотивы свидетельствуют о преступном опыте индивида, его преступных наклонностях, привычках, намерениях? К примеру, можно ли охарактеризовать как делинквентное поведение человека, освободившегося из заключения, и в беседе с кем-либо проявляющего избыточную осторожность в словах, чтобы ненароком не оскорбить собеседника, хотя сам его лексикон свидетельствует о тюремном прошлом? (Такое поведение характерно для этой категории лиц, поскольку нормы криминальной субкультуры требуют «выбирать выражения, прежде чем что-то сказать».) Еще один пример: вспомните, как в начале знакомства с Холмсом доктор Ватсон подозревал того в принадлежности к преступному миру, и почему он так рассуждал?
Однако не всякое делинквентное поведение можно вообще охарактеризовать как отклоняющееся. Например, поступки революционера движимые моралью, принятой в среде его единомышленников, могут быть вполне последовательными, и с этих позиций его поведение вполне адекватно, и даже одобряется, хотя с точки зрения антинародного правительства, против которого он борется этот человек – преступник. Итак, «делинквентное поведение» и «отклоняющееся поведение» - понятия, имеющие область пересечения своего содержания. Практически же (без учета предыдущего примера) можно говорить, что делинквентное поведение – частный случай отклоняющегося.
Аддиктивное поведение – то есть зависимое (от addiction – зависимость). Само название этого понятия ясно указывает на невозможность его полного отождествления с отклоняющимся поведением, ибо не всякое отклоняющееся поведение осуществляется вследствие какой-либо зависимости. Различают несколько видов зависимостей, среди которых главное место занимают зависимости химического и не химического происхождения. Поведение наркомана, страстного игрока, ведомого члена деструктивной секты можно охарактеризовать как зависимое, но опять-таки лишь в том случае, когда это поведение есть следствие действия влияющей причины.
Наркоман, изобретающий всякие ухищрения, чтобы скрыть то, на что он расходует деньги, даваемые родителями, или похищаемые в семье, демонстрирует зависимое поведение, ибо оно направляется ведущим мотивом, сделавшимся смыслообразующим ядром его личности – наркотиками. Но тот же наркоман может совершать и иные поступки, например, сходить в магазин за хлебом, в каковом поведении вряд ли кто-то в состоянии будет усмотреть зависимость. В строгом смысле можно говорить о зависимом, аддиктивном поведении тогда, когда вся система ценностей, мотивов и оценок собственных действий и помыслов смещена под действием источника зависимости.
Вот как, например, Ф.М. Достоевский передает ход мыслей зависимого от игры (этим абзацем заканчивается повесть «Игрок»):
«…Вновь возродиться, воскреснуть. Надо им доказать... Пусть знает Полина, что я еще могу быть человеком. Стоит только... теперь уж, впрочем, поздно, - но завтра... О, у меня предчувствие, и это не может быть иначе! У меня теперь пятнадцать луидоров, а я начинал и с пятнадцатью гульденами! Если начать осторожно... - и неужели, неужели уж я такой малый ребенок! Неужели я не понимаю, что я сам погибший человек. Но - почему же я не могу воскреснуть. Да! стоит только хоть раз в жизни быть расчетливым и терпеливым и - вот и все! Стоит только хоть раз выдержать характер, и я в один час могу всю судьбу изменить! Главное - характер. Вспомнить только, что было со мною в этом роде семь месяцев назад в Рулетенбурге, пред окончательным моим проигрышем. О, это был замечательный случай решимости: я проигpал тогда все, все... Выхожу из воксала, смотрю - в жилетном каpмане шевелится у меня еще один гульден. "А, стало быть, будет на что пообедать!" - подумал я, но, пройдя шагов сто, я передумал и воротился. Я поставил этот гульден на manque (тот раз было на manque), и, право, есть что-то особенное в ощущении, когда один, на чужой стороне, далеко от родины, от друзей и не зная, что сегодня будешь есть, ставишь последний гульден, самый, самый последний! Я выиграл и через двадцать минут вышел из воксала, имея сто семьдесят гульденов в кармане. Это факт-с! Вот что может иногда значить последний гульден! А что, если б я тогда упал духом, если б я не посмел решиться?..
Завтра, завтра все кончится!»
Итак, аддиктивное поведение – также частный случай отклоняющегося поведения – объем первого понятия включается в объем второго.
Дезадаптивное поведение – теоретически такое поведение можно понимать широко – как отсутствие адаптации к каким-либо требованиям и нормам. Но такой взгляд, во-первых, уместен, скорее, при социологических подходах, во-вторых, - не содержит объяснения этому явлению, а лишь называет его. (В этом смысле содержание этого понятия будет приближаться к дюркгеймовскому понятию аномии, когда общественные обстоятельства претерпевают существенные изменения, а индивид вынужден к ним приспосабливаться, и о чем речь пойдет позже.)
В части же, интересной психологу, возможно подразделить такое поведение на две большие разновидности, и понимать его, с одной стороны, как общую характеристику личности девианта, состоящую в низкой способности к адаптации в новых условиях. По-видимому, такое поведение может быть описано через понятие «ригидность», как личностную характеристику, или соответствовать типу акцентуации – «застревающие». С другой стороны, дезадаптивное поведение можно понимать, как конкретное поведение в конкретной ситуации, в которой индивид не проявил достаточной способности к адаптации и не сумел адекватно с этой ситуацией справиться. В этом смысле типичным примером, известным нам из курса юридической психологии, может послужить неосторожный преступник, основным отличительным свойством которого является выраженный подъем по седьмой шкале СМИЛ (психастения). Необходимо заметить, что дезадаптивное поведение (и это явствует из только что приведенного примера) не обязательно требует наличия в поведении негативного мотивационного компонента - «злого умысла». Индивид может считать, что придерживается нормативной линии поведения или стремится к ней, и лишь испытывать трудности с реализацией этого «проекта». Наконец, ситуации, действительно характеризующиеся как экстремальные, могут побудить к неадекватному поведению даже лиц с «самой стойкой нервной организацией» - достаточно вспомнить поведение милиционеров в «Мастере и Маргарите», открывших беспорядочную пальбу по Бегемоту на люстре. Итак, согласимся на том, что объемы понятий «дезадаптивное поведение» и «отклоняющееся поведение», строго говоря, имеют область пересечения.
Асоциальное поведение – очевидно, что и этот термин не может претендовать на всеобщность, поскольку не всякое отклоняющееся поведение асоциально. Чтобы поведению быть асоциальным, необходимо, чтобы индивид, его проявляющий, либо действовал осознанно, и тогда его поведение – следствие его убеждений. Либо же индивид – не социализированная личность, - то есть в силу тех или иных причин не усвоивший моральных и поведенческих норм общества, и не действующий в соответствии с ними.
Такими причинами обыкновенно считаются наследственные предпосылки, определенные характерологические и патохарактерологические особенности, дефекты раннего воспитания, вовлеченность в асоциальные группы, и т.п. Во всех этих случаях присутствуют объективные (то есть не зависящие или слабо зависящие от воли индивида) причины его асоциального поведения. В любом случае, если конечно речь идет о человеке вменяемом, даже если асоциальность его поведения не осознается им в конкретных поведенческих актах, то она принципиально может быть осознана, если к этому будут приложены усилия. (Например, в процессе психокоррекционной работы.) Последнее утверждение не тривиально, и в этическом аспекте означает, что ответственность, прежде всего, лежит на самом индивиде, а в психологическом – принципиальную возможность исправления поведения через коррекцию более глубоких личностных образований.
Таким образом, асоциальное поведение – частный случай отклоняющегося.
Неадекватное поведение – этот термин в ряду предыдущих представляется наиболее отвечающим своим задачам, а именно: объять все разновидности отклоняющегося поведения. Однако и он не обладает в этом смысле совершенством, так как с логической необходимостью предполагает точное знание и полное описание ситуации, которой чье-либо поведение должно адекватно соответствовать. В случаях, когда это описание, во-первых, возможно, во-вторых, однозначно, - в таких случаях термин уместен. Но эти случаи не так часты, как может показаться на первый взгляд.
В самом деле: сообразно с какими нормами действовать молодому человеку, когда на его глазах хулиган пристает к девушке – нормам приличного поведения в общественном месте или представлениям о чести и совести?[7] Впрочем, разговор о нормах пойдет несколько позже. Наконец, сказанное прежде не исключает возможности, что один и тот же индивид в различных ситуациях может проявить разную степень адекватности. Уместно задать и противоположный вопрос: как поведут себя разные люди в одной и той же обстановке? Первое относится к проблематике психологии личности и психологии индивидуальных различий, тогда как второе – к сфере интересов и компетенции социальной психологии. Читатель легко увидит, что все сказанное о «неадекватном поведении» в той же мере относится и к понятию «отклоняющееся поведение» вообще. Формально следует констатировать полное совпадение их содержания.
Деструктивное поведение – таким термином очевидно можно охарактеризовать только такое поведение, при котором что-либо разрушается (происходит деструкция чего-либо), и нам остается лишь попытаться обозначить то, что может в таких случаях разрушаться. (Речь, разумеется, не идет о разрушении чего-то вещественного.)
В социальном плане возможна ситуация разрушения старых общественных норм и устоев – действия индивидов (групп, социальных слоев) в этом случае разумно рассматривать двояко: как следствие объективных предпосылок, и как источник, движущую силу происходящих при этом изменений. При этом возможна любая степень осознанности поведения. Например, известная песенная строчка: « Атас ! Веселей, рабочий класс! Танцуйте мальчики, любите девочек…» в неосознанном виде отражала анти-тоталитарные настроения того времени – в качестве замены имеющемуся канону поведения бессознательно выдвигалась идея стихийной неуправляемой свободы.
В психологическом смысле этим нечто могут быть ситуации межличностного взаимодействия:
- ситуации, потенциально имеющие явную возможность положительного разрешения;
- ситуации с легко прогнозируемым или стереотипным разрешением – типичные ситуации.
В обоих этих случаях результат зависит от действий индивида, и если таковые идут во вред, их можно назвать деструктивными. Действия индивида превращают ситуацию вконфликтную или не способствуют разрешению уже сложившегося конфликта. Так или иначе, вопрос о психологических характеристиках такого человека сохраняет первостепенную важность.
В персонологическом и биографическом аспекте допустимо рассмотреть этот термин и с другой стороны – когда какое-либо систематическое поведение индивида приводит его к ситуации регресса, деградации, личностного распада.
Наконец, можно попытаться отнести к деструктивному поведению и периоды переоценки индивидом своей системы ценностей. При этом, как представляется, наиболее существенным вопросом будет: «Заменил ли этот человек прежнюю систему ценностей новой, жизнеспособной, или лишь разрушил старую, уже непригодную, повиснув при этом в идейной пустоте?»
Словом, деструктивное поведение - также частный случай отклоняющегося поведения.
Акцентуированное поведение – для читателя-психолога истолкование данного термина не составит никакого труда. Под это название может подпасть только такое поведение, которое детерминировано какими-либо выраженными характерологическими особенностями индивида – акцентуациями. Однако здесь уместно напомнить, что, оттиснув на лбу клиента штамп той-то и той-то акцентуации из готового набора, психолог ничего этим не объясняет, а лишь пользуется упрощенной моделью описаниямногосложной мозаики из черт характера этого человека. Приписывание названия влечет за собой еще и необходимость ответить на вопросы, из каких элементов состоит эта мозаика, почему узор ее сложился именно так, как сложился, и что надлежит сделать психологу, чтобы помочь человеку научиться употреблять этот набор свойств с пользой для людей и себя самого.
Ясно, что объем и этого понятия входит частным порядком в объем понятия «отклоняющееся поведение».
Оставшиеся в списке два термина, как предыдущий, очевидны в своем содержании, и тоже – частный случай отклоняющегося поведения, поэтому в отношении них ограничимся только некоторыми комментариями.
Агрессивное поведение – Может быть личностной характеристикой. Типичным примером, также известным в юридической психологии может послужить преступник корыстно-насильственного типа (классификация по виду преступного посягательства) – попросту говоря – бандит, грабитель. Эти люди характеризуются закономерными для них пиками на шкалах F, 4, 6,8,9. Значительное повышение по шкале 4 связано с таким свойством, как импульсивность поведения и пренебрежение социальными нормами, агрессивность. Пик по шкале 6 усиливает агрессивность поведения за счет общей ригидности и стойкости аффекта. Повышение по шкале 8 показывает значительную отчужденность от социальной среды, в связи с чем снижается возможность адекватной оценки ситуации. Подъем по шкале 9 (имеет самое высокое значение среди всех типов преступников) до уровня 70 Т-баллов, то есть повышение общего уровня активности приводит к тому, что импульсивность поведения становится наиболее характерной чертой, могут возникать внезапные агрессивные поступки.
Автор пособия считает необходимым обратить внимание читателя на один весьма важный в этическом отношении момент, связанный с некоторыми теоретическими построениями в отношении агрессии. В литературе по этому вопросу широко бытует мнение, состоящее в следующем. Предлагается различать инструментальную агрессию и агрессивность (как личностную черту). Последняя, разумеется, рассматривается негативно, и это обстоятельство само по себе позволяет (в силу бинарности человеческого мышления) приписать инструментальной агрессии положительную окраску. Инструментальная агрессия становится при таком объяснении едва ли не условием деловой и прочей «успешности», а тот, кто ею не брезгует, получает то оправдание, что он, мол, вынужден проявлять напористость для достижения целей, но это, вообще говоря, не порок, потому как в душе он «белый и пушистый». В таком виде понятие «инструментальная агрессия» может служить превосходной индульгенцией любому – от мелкого рэкетира до Нерона и Гиммлера.
Конфликтное поведение – Как устойчивая личностная черта может выражаться в том, что потенциально нейтральную ситуацию такой индивид склонен воспринимать конфликтно, угрожающе для себя, или же – как возможность для реализации своей склонности к реформаторству, сутяжничеству и проч. Такое поведение характерно для паранойяльных психопатов. Однако конфликтность может быть присуща и психопатам истерического круга (демонстративным личностям) – в том случае, когда признание, на каковое они постоянно претендуют, им не оказывается. Тогда привлечение внимания к своей персоне может осуществляться ими любым способом, любой ценой, или, наконец, посредством упреков и претензий к окружающим (как правило, близким). Причем сама содержательная часть этих претензий может приобрести внешне убедительный вид. Аргументация выглядит достаточно рациональной, хотя всегда сводима к обвинению в недостаточном участии, признаки которого истерическая личность может обнаружить в чем угодно.
Разумеется, что агрессивное поведение – есть одновременно и разновидность конфликтного – один из «инструментов» его реализации.
______________
Итак, мы увидели, что объемы перечисленных понятий либо включаются в объем понятия «отклоняющееся поведение», либо имеют с ним область пересечения, либо, наконец, могут быть формально тождественны ему (неадекватное поведение). Понятие же «девиантное поведение» - есть чистый синоним, абсолютное тождество «отклоняющемуся поведению», поскольку эти термины имеют лишь языковое отличие.
К тому же, некоторые понятия могут входить в состав других – родовых по отношению к ним понятий. Так, всякое делинквентное поведение заведомо асоциально, ибо обществом определены нормы, зафиксированные в законах, которые нарушены фактом преступления. Но всякое асоциальное поведение заведомо конфликтно – поскольку подразумевает противостояние интересов общества и того (тех), кто эти интересы (ценности, правила, и т.п.) отвергает. Следствие: всякое делинквентное поведение – конфликтно.
Однако легко можно обнаружить и «взаимопроникновение» всех перечисленных терминов, то есть области пересечения содержания всех понятий попарно - что автор и попытался отобразить на рисунке 1.
Рисунок 1.
Эти области пересечения можно без труда снабдить примерами:
- Деструктивное – делинквентное поведение в сочетании дадут портрет человека, который, утверждаясь на преступной стезе, тем самым разрушает свою личность. Быть может, он по каким-то причинам вынужден совершать преступления, и испытывает угрызения совести, и т.п. Примером может послужить образ Василия Алибабаевича из фильма «Джентльмены удачи» («Шакал я паршивый – все ворую и ворую».)
- Делинквентное – дезадаптивное поведение – оператор, в силу личностных особенностей не справившийся в критической ситуации с управлением сложным оборудованием. Это могло произойти, скажем, из-за неоправданной самонадеянности.
- Аддиктивное – агрессивное поведение – наркоман в поисках зелья может не погнушаться и насилием. Другой пример – террорист, зависимый от его групповой морали на уровне зомбирования, и т.д.
Читателю предлагается самостоятельно поупражняться в приведении подобных примеров для остальных или, скажем, для трех сочетаний.
Однако при более пристальном внимании можно обнаружить и иные возможности группировки данных понятий, как это (только к примеру!) показано на рисунке 2.
Такая возможность возникла бы, если бы мы изменили основания классификации, и исходили, скажем, из такого теоретического допущения: «Всякое поведение – есть следствие каких-либо личностных особенностей индивида». В данном случае (чтобы не использовать других терминов) с этой целью взято понятие «акцентуированное поведение», понимаемое в широком смысле. Тогда сделанное допущение приобретает характер системообразующего понятия – все остальное может быть не только описано через отношение к нему, но и предполагает его своей причиной.
Приведенное рассуждение обладает немалой важностью. Оно означает, что теоретические построения, посредством которых исследователи намереваются описывать и объяснять отклоняющееся поведение, могут базироваться на разных основаниях, но сохранять при этом как содержательную мощность, так и взаимную конкурентоспособность, ибо не исключают возможности существования друг друга. Типичной иллюстрацией к сказанному могут послужить два подхода, один из которых объясняет поведение особенностями личности, тогда как другой – общественными условиями и обстоятельствами, в которые вовлечен индивид.[8]
Рисунок 2.
Наконец, надо сказать о следующем. Выше было отмечено, что между понятиями «отклоняющееся» и «девиантное» поведение мы не должны усматривать никакой разницы,кроме лингвистической. Им же полностью соответствовало понятие «неадекватное поведение», причем с условием, что использование такого термина предполагает обязательную возможность указать: как же именно следовало вести себя адекватно – то есть предполагает наличие «эксперта» и/или правила. Но тогда следовало согласиться с тем, что и «отклоняющееся» поведение тоже в этом правиле или норме или эксперте нуждается, ибо, чтобы отклониться, надо же иметь под рукой то, от чего отклоняешься. Итак, наш дальнейший разговор был бы невозможен без рассмотрения понятия нормы.
Вопросы для самопроверки:
1) Что в западной литературе рассматривается в качестве основного критерия нормы психического развития?
2) Почему отечественные психологи критикуют адаптационный критерий?
3) Чем неофрейдизм заменяет сексуальную этиологию конфликтов?
4) В чем состоит суть поведенческого, экологического, гуманистического подходов?
5) В чем состоит суть эмпирического подхода? Проанализируйте его слабые и сильные стороны.
Тема 4
Дата: 2019-02-25, просмотров: 356.
