В 1490 г. был созван в Москве собор, который осудил ересь, несколько человек было сослано в ссылку, а некоторые отправлены к Геннадию, который предал их публичному позору.

Но позором ересь не была ослаблена; скоро она нашла случай даже к новому торжеству. Прошел 1492 год, которым оканчивалась седьмая тысяча лет и который народ проводил в страшной тревоге от ожидания кончины мира. Еретики стали смеяться над православными и ругаться над их книгами, на которых были основаны ожидания кончины, над воскресением мертвых и над самим Христом, отчего-де Он не явился судить живых и мертвых. Геннадий усилил свою деятельность; он продолжил пасхалию на 70 лет восьмой тысячи. После (в 1539 году) она была еще продолжена на всю восьмую тысячу новгородским священником Агафоном.

Геннадию в борьбе с ересью помогал Иосиф Волоцкий, который настойчиво советовал вел. Князю даже кающихся еретиков не принимать в Церковь, а наказывать. Но против этого мнения восстали белозерские старцы, которые доказывали, что кающихся еретиков нужно принимать в Церковь и удостаивать их причастия и совершенно отрицали смертные казни за ересь.

ОТНОШЕНИЕ К ЕРЕТИКАМ ИОСИФЛЯН И БЕЛОЗЕРСКИХ СТАРЦЕВ

Иосиф Волоцкий и его партия в отношении к еретикам были очень строгими. Они доказывали, что не следует щадить даже кающихся еретиков, т.к., говорили иосифляне, вынужденное и лицемерное их раскаяние не есть раскаяние, что и после раскаяния их следует держать в темницах, дабы не прельщали других, и не давать им причастия до смерти, как отступникам веры.

Но против такого мнения восстали белозерские старцы, которые доказывали, напротив, что кающихся еретиков нужно принимать в Церковь, удостаивать их причащения, и совершенно отрицали смертные казни.

Хотя в 1504 г. мнение Иосифа восторжествовало, еретики на соборе были осуждены, и главные из них сожжены на костре, но вопрос об отношении к еретикам не затих. Эти две монашествующие партии вели между собой жаркую полемику по этому вопросу.

Около 1511 г. появилось послание от имени белозерских старцев, в котором заключалось колкое опровержение Иосифова мнения о казни еретиков. Думают, что оно было написано иноком Вассианом (в миру князь Василий Патрикевич), который стоял во главе белозерцев. Послание приводит примеры милосердия из Св. Писания Осуждение еретиков на смерть, а тем более чрез сожжение, утверждали белозерские старцы, является предвосхищением суда Божия.

Несогласия между обоими партиями дошли до того, что Иосиф перед своей кончиной (1515 г.) заповедал своим ученикам не иметь никакого общения с учениками Нила и Вассиана, а Вассиан говорил, чтобы иосифляне и в келью к себе не пускать.

Вскоре явилось особое послание, в котором излагались несогласия обеих партий. Заканчивалось это послание поучительным изречением: “Всем страстям мати — мнение, мнение — второе падение”.

ЕРЕСЬ БАКШИНА И КОСОГО Развитие в русском обществе крайне консервативного направления после Стоглавого собора вызвало вполне естественное противодействие со стороны свободомыслящих элементов. В 1553 г. духовнику царя Сильвестру и самому царю стало известным, что некий Матфей Бакшин проповедует ересь.

На допросе Бакшина выяснилось, что его взгляды являются смесью из элементов ереси жидовствующих и протестантизма, а именно: Бакшин не признавал Божества Сына Божия, Евхаристию считал простым хлебом и вином, отрицал иконы, священство и всю обрядность.

Были замешаны в эту ересь также и Максим Грек, монах Кириллова монастыря Феодосии Косой, а также белозерские старцы.

По этому поводу был созван собор в 1553-54 гг., который осудил ересь, а Бакшин был сослан в монастырскую тюрьму. Косой же бежал в Литву, где проповедовал это новое рационалистическое . учение, еще более отрицательное, чем Бакшин.

Косой в Литве проповедовал исключительное почитание одного Ветхого Завета, отвергал Св. Троицу, Божество Иисуса Христа, Его воплощение, почитание св. креста, почитание святых, отвергал всю церковную иерархию, таинства, обряды, проповедовал неповиновение светским властям.

В Литву в это время бежал также и находившийся на покое игумен Троицкого монастыря Артемий, который в Литве и Западной Украине известен борьбой с протестантизмом. Артемий был в то время одним из образованных церковных деятелей. Но при тогдашней тревоге за православие было легко обвинить человека в ереси за всякий недоуменный вопрос и всякое его обличение. На суд над Бакшиным и Косым был вызван и старец Артемий, а также и Максим Грек, которого еретики впутали в свою ересь, чтобы придать ей больше торжества, даже приведен был на суд известный просветитель лопарей Феодорит Кольский, человек святой жизни.

Причиной к подозрениям в ереси указанных трех лиц были их обличения против дурной жизни духовенства и общества того времени. Артемия, например, обвиняли в том, что он выступал против обрядоверия и безнравственности общества. Обвиняли в хуле на акафисты, за то, что он, подобно Максиму, говорил: “В акафисте говорят: радуйся да радуйся. Чистая! а сами о чистоте не радят; так это говорят по привычке!”. Не проклинал Артемий жидовствующих, хотел беседовать в Пскове с немецкими пасторами и разузнавал об их вере (стало быть, в вере пошатнулся), на Воздвижение у царя рыбу ел и т.п. Все это послужило причиной обвинения игумена Артемия в ереси. Бежав в Литву, Артемий сделался там ревностным защитником православия против протестантизма и особенно против Косого.