Явилось много писанных поучений на разные случаи, например “Поучение князем, егда пойдут на войну”; “Послание о утешении жене о муже умершем” и т.п., которые читались вместо живого слова.

ПРОСВЕТИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ В ЦЕРКВИ В ХVI в. В СВЯЗИ

С ВОЗНИКНОВЕНИЕМ ЕРЕСЕЙ. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СВЯТИТЕЛЯ ГЕННАДИЯ НОВГОРОДСКОГО И ПРЕП. ИОСИФА ВОЛОЦКОГО

Первым возбудительным толчком, после которого началось просветительное движение в Церкви, была ересь жидовствующих, распространявшаяся в ХV в. в Новгороде.

Борьба с еретиками возбудила сильную нужду в просвещении и подняла разные вопросы о современных нестроениях в Церкви. Владыка Новгородский Геннадий первый заговорил о заведении школ. Отыскивая себе помощников для борьбы с ересью, он не нашел в своем духовенстве ни одного образованного человека, кроме Иосифа Волоцкого. Заслуги Геннадия состояли в первоначальном обличении ереси посланиями, в составлении пасхалии и в трудах по переводу и собиранию книг Св. Писания. До его времени у нас не было даже полной Библии; Свящ. Писание было распространено в отдельным книгах и то весьма мало. Даже в Софийской библиотеке, одной из самых богатых, не было книг Бытия, Царств, Пророков, Притчей и книги Иисуса сына Сирахова. Геннадий должен был посылать аа ними в монастыри Кириллов, Ферапонтов и Каменный. Еретики искажали псалмы, а у православных не оказалось ни одного надежного списка Псалтири, несмотря на всю важность этой книги в богослужении и в старинном обучении. Геннадий первый составил полный список Библии (в 1499 г.), но всех книг Библии он все-таки но мог найти на Руси и вынужден был пополнять свой список извлечением текстов из разных толкований священных книг и переводами из Вульгаты.

С Вульгаты переведены были: Паралипоменон, Ездры, Неемии, Товит, Иудиф, кн. Премудрости Соломона, 1 и 2 Маккавейские (3 книга вовсе не была переведена), до 30 глав прор. Иеремии и часть книги Есфирь. Из Вульгаты и немецкой Библии взяты предисловия к книгам и разделения на главы.

ИОСИФ ВОЛОЦКИЙ (1440-1515) так же, как и Геннадий, много занимался собиранием и перепиской книг и положил основание обширной волоколамской библиотеке. Против жидовствующих он написал капитальное богословское сочинение, подобного которому не было еще на Руси, известное под именем “Просветителя”. Так как еретики задевали почти все важнейшие догматы православия, то “Просветитель” представляет собою почти полное изложение истин православной веры, первое русское богословие, в котором сведены были догматические свидетельства всех известных на Руси отцов Церкви.

Кроме этого, Иосиф написал “Сказание о святых отцах монастырей русских”. Целью Иосифа было, с одной стороны, защитить монашество от еретиков, а с другой стороны, подробными правилами и указанием примеров поднять подвергавшуюся нареканиям монастырскую нравственность. Но так как вопрос о монастырской нравственности давно уже соединился с вопросом о монастырских вотчинах, то Иосифу пришлось заняться и этим вопросом — писать в защиту монастырских вотчин.

Кроме еретиков, против владения монастырей вотчинами был преп. Нил Сорский о своими последователями — белозерскими старцами. Один из иноков белозерских Вассиан Патрикевич написал против Иосифа три горячих сочинения, в которых выставил в ярких чертах вое язвы современного ему монашества, происходившие от вотчинного владения,— роскошь, тяжбы по судам, угодничество перед сильными мира сего и т.п.

По вопросу о монастырских вотчинах образовалось две партии — иосифлян и ниловцев. По смерти Иосифа партию его возглавил митр. Даниил.

МАКСИМ ГРЕК

И ЕГО ПРОСВЕТИТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Приезд в Россию Максима Грека сообщил современным спорам и просветительному движению в русском обществе еще большее оживление. Прежде всего он занялся переводами — перевел с греческого толковую Псалтирь — сводное толкование разных отцев Церкви, потом переводил толкование на книгу Деяний, беседы Златоуста на Евангелия Матфея и Иоанна, житие Богородицы из Метафраста и др. Кроме переводов, он написал еще толкования на разные тексты священного Писания, о смысле которых его спрашивали. Такая исключительно ученая деятельность его продолжалась, впрочем, недолго. Сделавшись авторитетом современного общества, он невольно должен был прислушиваться ко всему, что около него делалось, и на все отзываться живым словом.

Остатки ереси жидовствующих вызвали с его стороны несколько полемических сочинений против иудейства. Частые сношения России ^ с армянами по торговле заставили его написать слово “На армянское зловерие”. В своем “Слово на агарянскую прелость и скверного пса Моамефа” он дал образцы противомухамеданской полемики, написанные в крайне раздражительном духе, явно под живыми впечатлениями страданий его родины от турецкого деспотизма. Есть у него также сочинение “На люторы”, в котором он защищает догмат иконопочитания.

Но главное место между его полемическими сочинениями занимают олова против латинян, имевшие тогда особенно важное значение для русского общества, так как со времени Ивана III начались живые сношения России с Западом. В 1519 году папа Лов Х завел с великим князем Василием переговоры об унии через своего агента Николая Немчина; он между прочим учил русских астрологии. Против Римской Церкви Максим восставал с такою же горячностью, как и все его предшественники по полемике с латинством, подводя латинян под анафему, как еретиков.

В религиозной жизни самих русских Максим выступил на борьбу против множества суеверий и апокрифов. В астрологических бреднях Николая Немчина нашло свой отголосок знакомое нам ожидание скорой кончины мира, но пропавшее и после 1492 года. Распространилось мнение, что Москва есть последнее апокалипсическое царство, третий Рим, а четвертому уже не быть. В своих сочинениях Максим излагал историю астрологии и разъяснял православное учение о промысле Божием и о свободе человека.

В разных сочинениях он обличал и другие суеверия, веру во встречи, колдовство и т.п., указывал и сродство освободиться от них — образование чрез сближение с просвещенными народами Запада. На науку он смотрел исключительно с религиозной точки зрения, как на служительницу веры, и в образец научных исследований ставил творения Иоанна Дамаскина.

Во многих сочинениях Максим касался и нравственных нестроении русского общества. Он обличал современные ему распри, придворные смут, неправый суд, притеснения сильными слабых, пьянство, разврат и проч. Будучи поражен противоречием между внешнею набожностью и нравственной жизнью русского народа, он выставлял эту черту общественной религиозности с особенною резкостью, например, в “Сказании живущим во гресех неотступно, а каноны всякими и молитвами молящимся по вся дни, чающим спасение получити”, обличал тех, которые не ели мяса в понедельник, а по целым дням пьянствовали, соблюдали посты — и терзали бедных. Замечательно его слово по доводу большого пожара в Твари “О той, какие речи рекл бы к Содетелю всех епископ Тверский, сожжену бывшу соборному храму и како отвещает ому Господь”. Епископ в этом слове представлен жалующимся, за что пришел на него гнев Божий, когда он с своей стороны совершал все дела благочестия; Господь отвечает на это, что люди всего более прогневляют Его своим фарисейством, предлагая Ему доброгласных пении и колоколов шум, многоценное икон украшение, мир благоухание, златые венцы, и в то же время не милуя нищих и сирот, не отставая от неправд и лихм, пьянства,языческих обычаев и пр.

Подобные обличения должны были сильно задевать патриотическое чувство русских и вооружать их против смелого пришельца, тем более, что немногие могли и понимать настоящий смысл этих обличении, а скорее видели в них нечто вроде стригольничества или жидовства. В “Слове к хотящий оставляли жены своя без вины ж идти в иноческое житие” он обратил внимание на обрядовый взгляд своих современников на монашество и доказывал, что с одной стороны можно исполнять заповеди Божий и в белеческом чине, а с другой, можно оставаться мирянином и в черных ризах.

В споре иосифяян с их противниками Максим с самого же начала встал на сторону белозерских иноков. Он близко сошелся с главным борцом против иосифлян, Вассианом, и пустился заодно с ним обличать монахов-стяжателей. В своем “Сказании о известном иноческом жительстве” он изложил свои мысли о монастырских вотчинах в форме спора двух монахов — вотчинного и безвотчинного. Максим доходил иногда даже до проклятий монахам-вотчинникам. Проклятия эти врагами его были отнесены к русским чудотворцам, которые владели вотчинами.

Своими речами против монастырских вотчин Максим, разумеется, сильно раздражал против себя всех иосифлян, а это но могло пройти даром для инока-пришельца. Иосифляне были сильны при дворе; это обстоятельство давало обличениям против них весьма опасный политический смысл, тем более, что Максим был скоро втянут и в политические вопросы. В своих сочинениях он, например, резко обличал неправды, лихоимство и жестокости властей. Нередко высказывал негодование против независимости Русской Церкви от греков, говорил, что русские митрополиты поставляются “самочинно и бесчинно”, без благословения патриарха. Заметили его сношения с турецким послом; заметили, что келья посещалась недовольными и опальными людьми. Очень вероятна, что Максим доходил до личного столкновения с великим князем Василием III Ивановичем, высказавшись против его развода с Соломенной.

После этого беспокойного обличителя заключили в цепях в симоновскую тюрьму. В 1525 году он был подвергнут допросу на соборе. Кроме обвинений политических, собор выставил против него еще важные церковные обвинения — порчу богослужебных книг, которые он взялся исправлять, и погрешности в его переводах.