Я знала, что прежде существовали «родовые поместья», «родовые устои», «родовая знать»... А у меня была родовая травма. Врач-акушер на миг растерялась, замешкалась. И в моей ещё ни о чём не успевшей поразмышлять голове произошло кровоизлияние, но, как сказал, утешая маму, один из лечивших меня врачей, «ограниченного характера». Характер был «ограниченный», а ненормальность охватила весь мой организм и стала всеобщей. История моей болезни вошла в историю: не потому, что я заболела, а потому, что в конце концов вылечилась. Это был уникальный случай.

Говорят, что у каждого человека в жизни должна быть цель. Но даже самых заветных целей бывает много. Или в редком случае несколько. У моей бабушки же со дня моего рождения цель, действительно, была только одна: поставить меня на ноги. Сначала в прямом, а потом в переносном смысле. По профессии бабушка была медсестрой. Муж её, то есть мой дедушка, погиб на войне.

Мама и папа, когда оставались вдвоём, кажется, ни о чём, кроме моей болезни, не говорили. Они отчаивались, страдали, а бабушка общалась со мной, как со здоровой.

— Ничего страшного! — уверяла она. — Даже имя твоё говорит об этом.

Меня зовут Верой.

Бабушка заставляла меня, как альпинистку, не интересоваться холмами, а стремиться к вершинам, которые издали кажутся недоступными. Она занималась этим целыми днями — и я могла бы возненавидеть

её. Но бабушка сумела убедить меня, как, наверное, убеждала не раз тяжелобольных, что там, за труднодоступными хребтами, долина спасения. Она уверяла меня в этом без истеричных заклинаний — особым голосом медсестры, которая подходит к постели, взбивает подушку — и вселяет надежду.

И однажды врачи объявили, что я практически здорова.

С того вечера всё изменилось в нашей семье. Я видела: то, что раньше ставилось бабушке в заслугу, теперь вызывало укор. О бабушкином подвиге старались не вспоминать. Неужели мама руководствовалась просто-напросто выгодой?.. Мне трудно было осознать это.

«Но ведь так можно забыть о любом подвиге, сперва воспользовавшись его результатом? Люди не должны жить минувшим горем. Но тех, кто спас их от горя, они обязаны помнить!» — думала я.

Когда я была в девятом классе, учительница литературы придумала необычную тему домашнего сочинения: «Главный человек в моей жизни».

Я написала про бабушку, и, когда я потом пошла с Федькой в кино, мама прочла моё сочинение, которое я оставила на столе.

— А кто я в твоей жизни? — не дожидаясь, пока я сниму пальто, голосом, который, будто с обрыва, вот-вот готов был сорваться в крик, спросила она. — Не главный человек... Это бесспорно. Но всё же какой?!

Я так и стояла в пальто. А она продолжала:

— Больше я не могу, Вера! Возникла несовместимость. Я предлагаю разъехаться... Это бесспорно.

— Нам с тобой?

— Нам?! Ты бы не возражала?

— Ас кем же тогда? — искренне не поняла я.

— С той, которую ты... Которую ты, пренебрегая моими материнскими чувствами...

Когда я была в ванной комнате, готовясь ко сну, пришла бабушка. Мама и ей не дала снять пальто. Голосом, который вернулся на край обрыва, не стремясь что-либо скрыть от меня, она стала говорить сбивчиво, как некогда говорила я:

— Вера написала... А я случайно прочла. «Главный человек в моей жизни»... Школьное сочинение. Все у них в классе посвятят его матерям. А она написала о вас... Нам надо разъехаться! Я не могу больше. Моя мама ведь не живёт с нами... И не пытается отвоевать у меня мою дочь!

Я могла бы выйти в коридор и объяснить, что прежде, чем отвоёвывать меня, маминой маме надо было бы отвоевать моё здоровье, мою жизнь, как это сделала бабушка. И что совершить это по телефону вряд ли бы удалось. Но мама опять зарыдала. И я притаилась, затихла.

— Как же я без Верочки? — не поняла бабушка.

— А как же мы все... под одной крышей? Я напишу заявление. В суд! Там поймут, что надо спасти семью. Что практически разлучаются мать и дочь... Я напишу!

...В борьбе за существование порою не выбирают средств. Когда я перешла в десятый класс, мама, не боясь уже моего нервного срыва, выполнила своё обещание. Она написала о том, что мы с бабушкой должны разлучиться. Разъехаться... И о разделе имущества «согласно действующим судебным законам».

Уйдя утром из дома, я оставила на кухонном столе письмо, а точнее, записку, адресованную маме и папе: «Я буду той частью имущества, которая по суду отойдёт к бабушке». (По А. Алексину)