Детективный жанр относится к тому роду литературы, который долгое время оставался без внимания серьезной критики. Общедоступность и популярность произве­дений этого жанра вызывала сомнения в их художественных достоин­ствах. Пожалуй, первым теоретиком детектива как особого жанра стал Гилберт Кийт Честертон, выступивший в 1902 году со статьей «В защиту детективной литературы» [10, 16-19]. С тех пор было опубликовано немало размышлений на эту тему, и принадлежали они, в основном, практи­кам детективного жанра. В нашей стране импульс к теоретическому осмыслению детективной литературы возник сравнительно недавно. Среди авторов, писавших на эту тему, следует вспомнить Я. К. Маркулан, А. З. Вулиса, А. Г. Адамова, Г. А. Анджапаридзе. Работы этих авторов носят обзорный характер. Подобное объясняется тем, что многие не считают детективный жанр серьезной литературой: к нему относятся с некоторым пренебрежением, причисляют его к литературе массовой и не считают достойной исследования. Видимо поэтому в России нет ни традиции, ни школы критического анализа детектива. Однако, на наш взгляд, низовая, массовая литература тоже достойна изучения. Эту мысль высказывал в свое время и Я. Ханкиш: «Все больше и больше любви нынешних читателей выпадает на долю литературы, которая вроде бы находится «вне закона» и одной ногой увязла в макулатуре. Критика, провозглашающая монопольное господство высокого художественного стиля, не занимается «низкими жанрами», а ведь изучение «популярной литературы» сулит много литературоведческих, культурно-исторических и психологических находок. История литературы не может быть историей только писателей: отчасти ей следует быть и историей читателей» [1, 123] Между тем, читательский интерес к детективной литературе поражает своей стабильностью: жанр – один из самых распространенных и читаемых в современном обществе. Но, как справедливо замечает венгерский исследователь детективного жанра Т. Кестхейи, «популярность жанра не может его компрометировать, так же, как не может быть признаком совершенства» [11, 82] Отмечают также два переводных издания: с болгарского языка – «Черный роман» Богомила Райнова и «Анатомия детектива» Тибора Кестхейи с венгерского. В указанных работах прослеживает­ся история жанра, анализируется его морфология, проводится иссле­дование контактных и типологических схождений в произведениях разных авторов. Литературоведы и искусствоведы пытаются раскрыть загадку полуторавековой популярности детективного жанра. Все вышеперечисленные исследования объединяет одно: детектив в них рас­сматривается как явление, связанное преимущественно с беллетри­стикой (массовой, или формульной, литературой). Одним из первых, кто заговорил о формульной литературе, был Джон Кэвелти, посвятивший серьезную и объемную монографию таким беллетристическим жанрам, как мелодрама, вестерн, детектив [38]. Под литературной формулой он предлагает понимать некие сюжетные блоки, восходящие к одним архетипам (например, «история любви»). Их су­ществование не ограничено какой-либо одной культурной эпохой. Та­ким образом, первой особенностью формульной литературы является ее стандартность. Вто­рой особенностью формульной литературы, ее главной функцией являются отвлечение и развлечение (escape and rela­xation). Необычайно широкое распространение формульной литературы в наше время Кэвелти объясняет так: «Тот факт, что формула – это часто повторяемая повествовательная и сюжетная модель, делает ее неким стабилизирующим началом в культуре. Эволюция формул - это тот процесс, посредством которого усваиваются, ассимилируются обыденным сознанием новые ценности, новые интересы» [38, 215]. Прослеживая традиции детективного жанра, накапливание эле­ментов, необходимых для его формирования, исследователи называют имена Шекспира, Вольтера, Бомарше, Годвина, Диккенса, Бальзака [12, 24]. Возможно, ближе всех к созданию образца детективного жанра подошел Эрнст Теодор Амадей Гофман в своей новелле «Мадемуазель де Скюдери» (1818), где есть и тайна, и расследование преступления, но «отсутствует персонаж детектив» [13, 182]. Подлинную историю детектива практически все исследователи отсчитывают со времен появления «логических расска­зов» Эдгара Аллана По (или «рациоцинаций») «Убийства на улице Морг» (1841), «Тайна Мари Роже» (1843), «Похищенное письмо» (1844), общим героем которых был первый знаменитый детектив Огюст Дюпен. Иногда к образцам детективного жанра причисляют еще две новеллы По: «Золотой жук» (1843) и «Ты ecи муж, сотворивый сие!» (1844). Однако, создав жанр, По не стал создателем термина «детектив». Его впервые ввела Энн Кэтрин Грин, соотечественница Эдгара По, определившая так жанр своего «Левенуортского дела» (1871). Итак, все исследователи творчества По, а также теоретики де­тектива считают американского романтика родоначальником этого жанра, а точнее – детективной новеллы. Первым, кто в отечественном литературоведении дал целостный анализ произведений Эдгара По и вывел жанровые особен­ности его новеллистики, был Ю. В. Ковалев [14]. В разделе «Детективные рассказы» своей монографии ученый подробно анализирует «логические рассказы» По, указывая, что это понятие «шире, чем понятие рассказа детективного» [14, 208]. Жанр детективной новеллы, сохраняет на протяже­нии всей своей истории верность некоему жесткому своду правил, канону. «Перед автором современного детектива стоит вечная зада­ча – быть оригинальным в рамках канона» [15, 8]. Здесь можно проследить схожесть с литературой эпохи античности и средневековья, где подчиненность искусства канону определялась особенностями мифологического или теоцентристского сознания. Детектив как бы несет в себе остатки такого сознания, воспоминания человечест­ва о том времени, когда вера в торжество справедливости была непоколебима. Этим детектив с его под­чиненностью канону импонирует современному человеку с его тягой к стабильности. С точки зрения литератора XX века, детектив является «замк­нутой структурой», где сюжет не допускает смысловых колебаний и разгадка является единственно возможной [16, 273-278]. Именно из-за своего нормативного характера эстетика детективного жанра так часто вы­ливается в своды правил [17, 38-41, 77-79]. Не случайно окончательное оформление этот жанр получил именно в творчестве По, чьи эстетические воз­зрения отличались аналитичностью, рационализмом, известной норма­тивностью.

Важнейшим жанровым признаком новеллы является ее объем. «По­этизируя случай, новелла предельно обнажает ядро сюжета - центральную перипетию, сводит жизненный материал в фокус одного события» [18, 115]. Это событие оказывается, как правило, удивительным, нередко парадоксальным. «Новелла есть свершившееся неслыханное событие», - говорил Гёте [19, 78]. Г.К.Честертон в статье «О детективных романах» писал: «Детективный роман должен в основе своей строиться по модели новеллы, а не романа». Длинный детективный роман «сталкивается с определенными трудностями. Главная задача состоит в том, что детективный роман - драма масок, а не лиц. Он обязан своим существованием не истинным, а ложным «я» персонажей. До самой последней главы автор лишен права сообщить нам самое интересное о своих ге­роях. И пока мы не прочитаем роман до конца, не может быть и речи о его философии, психологии, морали и религии. Поэтому лучше все­го, если его первая глава будет и последней одновременно. Детективная драма, основанная на недоразумении, должна длиться ровно столько, сколько положено новелле» [20, 16-19].

Новелла и роман, построен­ный по принципу новеллы, оказываются наиболее подходящими для про­цесса разгадывания детективной загадки. Сочетание неправдоподобия с реалистичностью деталей остается важнейшим структурным элементом детективного жанра. С одной стороны, «до конца детектива и речи не мо­жет быть ни о каком правдоподобии» [21, 92]. С другой, «детектив пропитан так называемой реалистической идеологи­ей, где у каждого предмета одно единственное значение» [16, 273]. Совре­менный теоретик детективного жанра пишет: «Удачное равновесие ре­ального и ирреального создается тогда, когда вся ситуация в целом хотя и абсурдна, но в деталях все-таки достоверна. Действие детектива прямолинейное, но прокрученное обратно: из настоящего, от загадки, показанной в экспозиции, мы отправляемся в прошлое, в неизвестность, чтобы реконструировать уже разыгравшиеся события» [Цит. по 11, 210-211].

Таким образом, поскольку многие исследователи и литературные критики зачастую не принимали детективный жанр всерьез, теоретиками жанра становились практики. Они изучали первые детективы, исследовали классические образцы жанра, чтобы потом на их основе создать свои собственные произведения, не уступающие в художественной ценности известным на весь мир романам, рассказам и повестям.