Кому и когда Иисус Христос говорил такие слова?

а) апостолам на тайной Вечере

б) народу и Апостолам в нагорной проповеди

в) книжникам и фарисеям на беседе в синагоге

г) апостолам перед вознесением Своим

правильный: а

После того как Иуда покинут тайную Вечерю, Христос обращается к Своим Ученикам. Говоря о смерти Своей, которая, однако, составит славу Его, Иисус невольно перешел к мысли о предстоящей разлуке с теми, которые пребыли верными Ему до конца. Обращаясь к ним теперь с прощальным словом, Он назвал их так, как никогда еще не называл. «Дети! — сказал Он, —недолго уже быть Мне с вами (Ин. 13, 33). Как прежде, беседуя с иудеями, Я говорил, что они не могут следовать за Мной туда, куда Я уйду, так и вам говорю, что не можете идти за Мной. Вы должны остаться и продолжать дело Мое. А чтобы вы могли продолжать его так, как Я начал, заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13, 34—35). Из любви к человечеству Я отдаю жизнь Свою за него, и вы должны проявлять такую же самоотверженную любовь к людям; такая любовь будет служить признаком, отличающим Моих последователей».

Любовь к ближним — это закон Бога, безусловно обязательный для всех вступающих в Царство Божие; об этом законе Иисус уже не раз говорил Своим ученикам; следовательно, заповедь о любви вообще не могла быть для Апостолов новой; и если Иисус назвал ее новой заповедью, то потому только, что теперь Он заповедал им не только любить всех, даже врагов, и благотворить им, как об этом сказано было в Нагорной проповеди, но даже жертвовать и жизнью своей, если это необходимо для спасения других, душу полагать за них.

79. Присутствовал ли Иуда при установлении Таинства Евхаристии?

а) да, присутствовал

б) нет, не присутствовал

1. Когда Иуда ушел с Тайной Вечери?

Разбор этого момента Евангелия, об участии Иуды в Таинстве, основан на расследовании собирателя толкований Евангелий и толкователя Гладкова Б.И.

Он пишет:

Некоторые толкователи Евангелия полагают, что Иуда-предатель оставался на Тайной Вечери до самого установления Христом Таинства Евхаристии и даже причастился Святых Тайн. Мнение свое они основывают на церковном песнопении, которое поется в Великий Четверг и в котором говорится, что Иуда «небесный хлеб в устех носяй»

Но с таким мнением нельзя согласиться. Конечно, любой Хлеб из Руки Самого Христа нужно считать Благодатным, но тот ли это Хлеб (Тело Христово), о котором Заповедал Христос?

Из повествований Евангелистов мы знаем, что в этот пасхальный вечер Иисус Христос омыл ноги Апостолов, обличил предателя, установил Таинство Евхаристии и обратился к Апостолам с последними прощальными наставлениями. В начале вечера было двенадцать Апостолов, но, по свидетельству Евангелиста Иоанна, во время вечера Иуда ушел. Спрашивается: когда именно ушел Иуда? До установления Таинства Евхаристии или после? Ел ли он тот хлеб, указывая на который Иисус сказал:

сие есть тело Мое? Пил ли он вино из той чаши, указывая на которую Христос сказал:

сие есть кровь Моя?

Евангелисты Матфей, Марк и Лука, повествуя вообще весьма кратко о Тайной Вечери, говорят только об изобличении Иуды и установлении Таинства Евхаристии, а об омовении ног и прощальной беседе Иисуса с Апостолами, равно как и об уходе Иуды, ничего не говорят, и оканчивают свои повествования словами:

И, воспев, пошли на гору Елеонскую (Мф. 26, 30; Мк. 14, 26, то же и Лк. 22, 39). Поэтому, если основываться только на первых трех Евангелиях, то можно заключить, что все Апостолы остались с Иисусом до конца вечери, — что по окончании ее, воспевши, все пошли на гору Елеонскую, и что лишь после того Иуда отделился от них и пошел к первосвященникам за стражей; а из этого — прямой вывод, что Иуда присутствовал на вечери от начала до конца, а следовательно, был при установлении Таинства и из рук Иисуса причастился Святых Тайн.

Но, ввиду очевидной неполноты сказаний первых трех Евангелистов о происходившем на Тайной Вечери, следует обратиться к Евангелию Иоанна, который, как известно, дополнял упущенное первыми Евангелистами и умалчивал о том, о чем они подробно рассказали. Евангелист Иоанн повествует, что во время пасхального вечера Иисус омыл ноги Апостолам и по этому поводу говорил им о смирении, и что затем последовало обличение предателя и уход Иуды (Ин. 13, 30). Об обличении Иуды рассказали и первые три Евангелиста, а потому если и Иоанн говорит о том же, то, конечно, с целью пояснить, что первые Евангелисты упустили сказать об уходе Иуды; делая же такую поправку, он должен был с точностью указать и время ухода его. Затем, ничего не говоря об установлении Таинства, подробно рассказанном первыми Евангелистами, Иоанн прямо переходит к прощальной беседе и начинает свое повествование о ней словами:

Когда он (то есть Иуда) вышел, Иисус сказал... (Ин. 13, 30-31).

Таким образом, из сопоставления сказаний всех четырех Евангелистов становится очевидным:

1. что Иуда присутствовал при омовении ног;

2. что он удалился тотчас же после обличения его и обращения к нему Иисуса со словами:

что делаешь, делай скорее (Ин. 13, 27); и

3. что при прощальной беседе он не присутствовал.

Теперь постараемся определить, когда именно последовало установление Таинства Евхаристии.

Читая Евангелие Иоанна (13, 1—30), приходишь к несомненному заключению, что обличение Иуды последовало вслед за наставлением о смирении, сказанном Иисусом по поводу произведенного Им омовения ног, так как это обличение находится в неразрывной связи с тем наставлением, служа как бы продолжением его. Следовательно, если установление Таинства не могло последовать между омовением ног и обличением Иуды, то следует прийти к заключению, что оно последовало или до омовения ног, или после ухода Иуды.

Евангелист Иоанн говорит, что омовение совершено во время вечери, и что для этого Иисус встал с вечери (Ин. 13, 2, 4). Но что же происходило в самом начале, пока еще Иисус не встал с вечери для омовения ног? Ответ на этот вопрос надо искать в Евангелии Луки; там сказано, что был между Апостолами спор... кто из них должен почитаться большим

(Л к. 22, 24). Спор этот не мог возникнуть по поводу занятия ими мест за столом, так как они не первый раз возлежали с Иисусом и, вероятно, занимали места по установившемуся между ними обычаю; не могли они спорить и о старшинстве в Царстве Мессии, так как такой спор уже был разрешен Иисусом. Скорее всего, спор этот возник по вопросу о том, кто из них должен, за отсутствием слуги, исполнить в этот вечер рабские обязанности, омыть участникам вечери запыленные ноги; это доказывается и дальнейшими словами Евангелиста Луки, удостоверяющего, что, обратившись к Апостолам по поводу этого спора, Иисус, между прочим, сказал:

кто больше: возлежащий, или служащий? не возлежащий ли? А Я посреди вас, как служащий. Слова — а Я посреди вас, как служащий — произнесены были, очевидно, после омовения Иисусом ног Апостолам, а самое омовение произведено после спора Апостолов. Но, по какой бы причине ни произошел этот спор, во всяком случае следует признать, что Апостолы заспорили в самом начале вечера. Он не мог возникнуть после омовения ног, так как после показанного Иисусом примера смирения подобные споры не могли бы иметь места. Этот спор не мог возникнуть и после установления Таинства Евхаристии, так как это Таинство уравняло всех Апостолов. А если самое начало вечери было занято спором Апостолов, за которым должно было последовать омовение ног; если непосредственно за омовением ног последовало наставление о смирении, а за этим наставлением — обличение предателя и уход его, то очевидно, что установление Таинства не могло произойти в самом начале вечери, до омовения ног. Следовательно, Таинство установлено после ухода Иуды.

К этому заключению приводит еще следующее соображение: предложить под видом хлеба и вина Свое Тело и Свою Кровь и сказать при этом— сие творите в Мое воспоминание — Христос мог только верующим в Него, только тем, которые будут создавать на земле Царство Божие, Царство любви и добра, и объединять всех вступающих в него совершением этого Таинства единения с Основателем и постоянным Руководителем этого Царства. Иуда же к этому Царству не принадлежал с тех пор, как замыслил предать своего Учителя, поэтому не место ему было присутствовать при установлении этого Таинства.

Итак, порядок всего происшедшего на Тайной Вечери таков: спор Апостолов, омовение ног, наставление Иисуса по поводу спора Апостолов и показанного Им примера смирения, обличение Иуды-предателя, уход его с вечери, установление Таинства и прощальная беседа. А из этого несомненный вывод: Иуда при установлении Таинства не присутствовал.

80. Кто произнес такие слова: «…как это вы ничего не знаете, и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб»?

а) Иоанн Креститель

б) Иисус Христос

в) первосвященник Каиафа

Весть эта (о воскресении Лазаря) взволновала врагов Иисуса и была признана настолько важной, что первосвященники и фарисеи немедленно собрали членов верховного совета, синедриона. В заседании синедриона враги Христа, чувствуя себя среди своих единомышленников, не стеснялись так, как это было иногда необходимо среди толпы народной. Они верили, что Иисус творит чудеса; они теперь не говорили, что Он творит их силой веельзевула, так как убедились, что Он творит их Своей божественной властью; они просто испугались, что народ пойдет за Ним и что тогда настанет конец их власти и хищениям; они испугались за свое личное благополучие, которое для них было дороже всех пророков и даже Мессии. «Что нам делать? (Ин. 11, 47) — рассуждали они. — Этот Человек много чудес творит. Если оставим Его так, то все уверуют в Него

(Ин. 11, 48), провозгласят Его Царем Израилевым, восстанут против римского владычества... и тогда беда: придут римские войска, овладеют Иерусалимом и всем народом нашим, и настанет конец нашей власти».

Такие мрачные картины, представлявшиеся испуганному воображению членов синедриона, рассеял практичный первосвященник Каиафа. Он удивился, что его сотоварищи ломают свои головы над разрешением вопросов о том, что будет, если все уверуют в Этого Человека. Надо, чтобы народ не успел уверовать в Него; надо просто убить Этого Человека, чтобы Он не творил больше чудес и не смущал тем народ. «Удивляюсь, — сказал он, — как это вы ничего не знаете, и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» (Ин. 11, 49-50). Речь Каиафы не встретила возражений, и синедрион постановил: убить Иисуса.

Повествуя об этом совещании заговорщиков, Евангелист Иоанн от себя поясняет, что Каиафа, говоря, что лучше одному человеку умереть за народ, говорил, в сущности, не от себя, так как предсказал, что Иисус действительно умрет за народ;

и не только за народ, — продолжает Евангелист, — но чтобы и рассеянных чад Божиих собрать воедино (Ин. 11, 51—52). Говоря так, Евангелист разумел не евреев, рассеянных в то время по всем странам между язычниками, а самих язычников. Приписывая же Каиафе как первосвященнику это пророчество, Евангелист основывался на том, что в древности первосвященники, начиная с Аарона, были провозвестниками воли Божией.

Примеры вопросов психологического характера, которые озвучиваются в последней части игры: