Философии в XX веке

Если XIX век был веком науки и антифеодальных буржуазных революций,  то век XX, не теряя названия научного, включает в своё самообозначение признаки двух мировых войн, унесших более 50 миллионов человеческих жизней, крах колониальной системы и совершение антикапиталистических, социалистических революций более чем в десятке стран, которые в том же веке практически повсеместно были побеждены буржуазной контрреволюцией с последующей реставрацией капитализма в его «диких» первоначальных формах.

Духовная жизнь значительной части человечества от великого смятения, великих поисков и надежд в начале века к концу этого века переживает состояние растерянности и страха перед будущим, «шока будущего». Угрозы мировой ядерной войны, мирового экологического коллапса, предельной социальной поляризации и крайних демографических перекосов, вызывающих  «террористические» реакции целых цивилизаций, антигуманное, античеловечное использование правящими элитами научных достижений – все эти процессы не только не ослабляются, но, наоборот, только взвинчиваются.  При этом, чтобы не допустить социального протеста эти элиты представляют такой порядок вещей как неизбежное и непреодолимое состояние общества. Это страшно, но это неизбежно. Страх перед будущим специально пропагандируется, чтобы не допустить исторического оптимизма в сознании людей. Он всячески навязывается буржуазно ангажированными СМИ, массовой культурой, официозным искусством, включенными в «мейнстрим» буржуазной культуры общественными науками – экономической, социологической, психологической, наконец, и философской.

Однако не иссякает и исторический оптимизм, который проистекает из максим: «нет худа без добра» или «чем хуже, тем лучше». Так жить нельзя, так долго такое продолжаться не может, этот мир, раздуваясь как мыльный пузырь, не может не лопнуть, и это произойдет наверняка в уже недалеком будущем. Передовая общественность во всех странах предвидит, предчувствует неизбежный крах буржуазной миросистемы, у всё большего числа чутких к изломам бытия душ (умов) складывается убежденность в неизбежности скорых прогрессивных изменений и выходе человечества на более совершенную и гуманную посткапиталистическую организацию (см. работы И. Валлерстайна, А. Негри, М. Хардта, М. Кастельса, А. Этцтони,  Альтюссера, С. Жижека и многих других).

Плюс и минус, добро и зло, прогресс и регресс борются в нашем мире сегодня так же, как и во все предыдущие времена, и периоды побед сил зла не означают полной остановки истории ни на каком из ее этапов. В эту идейную борьбу включается и современная философия. Философия сегодня так же партийна, как и две тысячи лет назад, во времена ее возникновения, иначе – зачем она нужна в обществе? И это ее участие в судьбах мира, непременно должно стать предметом внимания и изучения в нашем учебном курсе.

Ниже речь пойдет о некоторых направлениях современной философии. Изучая эти направления, следует постоянно помнить о социальном заказчике этой философии или, по возможности, о конкретных социальных слоях или группах, идеи и идеалы которых выражает та или иная философская система. Не должно составлять труда увидеть в качестве таких заказчиков различные слои современного буржуазного класса.

В целом в так называемой «философии ХХ века», то есть в современной буржуазной философии, господствует субъективный идеализм, произрастающий из кантианства. Выше Канта с его априоризмом и волевыми претензиями «практического разума», то есть веры в ее как религиозном, так и в простом психологическом вариантах, мировоззрение, менталитет буржуазии не поднимается. Для «современной философии» не существует ни фихтеанская, ни шеллингианская, ни гегелевская, ни, тем более, марксистская критика Канта. Признается только робинзонадно понятый антропологический, внеобщественный человек и его индивидуально-индивидуалистическое сознание и практика.  Никакой мысли о социальной его обусловленности и, следовательно, об обществе как субъекте социальных процессов. Это последнее как «гегельянщину» они называют уже марксистским «тоталитаризмом», «командным» отношением общества к человеку. Свое повышенное внимание к изолированному от общества человеку они называют «антропологическим поворотом в современной  философии», заботой о человеке, возвышением человека, постановкой его в центр культуры, представлением его как единственного и самостийного творца культуры. Такой индивидуализм пронизывает и организует всё буржуазное философствование ХХ века. Это присутствует во всех философских системах – в экзистенциализме, феноменологии, герменевтике, прагматизме, всех школах неокантианства, философских построениях фрейдистов и неофрейдистов, во всех этапах и этажах позитивизма и неопозитивизма, во всех построениях буржуазной социологии, психологии, этики, эстетики, юридической и экономической наук и тому подобных.

Вторая важнейшая особенность этой философии – тотальный и воинствующий позитивизм,  позитивистский эмпиризм. Никакого проникновения в сущности, довольствование только непосредственно достоверными, чувственно верифицируемыми опытными данными. Никакой метафизики, никакой философии! И никакой диалектики, никакого внутреннего динамизма предмета, никакого признания его развития в системе мира, никакой диалектической логики тождества противоположностей и так далее. Позитивизм – это целый мир философствования, который строится только на правилах и законах формальной логики, и этот мир представляется его сторонникам достаточно адекватным миру реальному. И именно такую рассудочную картину мира   позитивизм предъявляет человечеству, стремящемуся как-то разумно его обустроить. Воистину, медвежья услуга!

А.  Психоанализ

Реальное научное достижение З. Фрейда (1863 – 1939) – выявление двухуровневой структуры человеческой психики: сознательного и бессознательного ее пластов и их взаимодействия. Психика человека, по Фрейду, разделена на уровни: Ид (бессознательное), Эго (индивидуальное сознание, контролирующее Ид), и Супер-Эго (социальные нормы и требования, осознаваемые человеком как справедливые, как будто свои собственные). Человек представлен как преимущественно биологическое существо, погруженное во враждебное социальное окружение. Бессознательные мотивы (сексуальные, агрессивные) оказываются тотально не удовлетворенными, блокированными обществом, подавленными. При этом непосредственно контролирует человеческие инстинкты сам человек, считая требования Супер-Эго справедливыми и необходимыми. Эта внутренняя психологическая конфликтность делает человека больным, и его попытки вырваться из своей собственной тотальной фрустрации (подавленности) оказываются так называемыми сублимациями его бессознательной сферы, то есть это прорывы ранее подавленных инстинктивных, по сути биологических мотивов во внешнее социальное  поведение человека в виде его политической, религиозной, учебной активности, в виде художественного творчества, занятий спортом и т. д. Все формы культуры представлены, таким образом, как болезненные фантомы подавленной эротики или подавленного стремления к насилию над другими людьми – таково мнение психиатра обо всех людях. Достаточно понятно это изложено в работе Фрейда «История одной иллюзии». Методологическая основа такой позиции – крайний позитивистский эмпиризм (верность Конту, махизму), и непонимание реальной диалектики частей и целого. Часть (человек) представлена как нечто самостоятельно бытийствующее, имеющее собственную, не связанную с общим сущность. О целом же как являющемся «частичкой, стороной или сущностью отдельного» (В. И. Ленин) – никакого даже упоминания. Целое у Фрейда имеет собственную, иную, чем у отдельного и враждебную ему сущность.

На социальную обусловленность такой позиции Фрейда обратил внимание один из его критиков и одновременно последователей Эрих Фромм (1900 – 1980). Он писал, что, «Фрейд был сыном своего времени…. Он принадлежал классовому обществу, где меньшинство сконцентрировало в своих руках основные богатства и защищало свое господство с помощью политической власти и контроля над умами тех, кем оно управляло. По образцу этой модели общества Фрейд создал свою модель человеческого сознания. «Ид», символизирующее «темные» массы, требует контроля со стороны «Эго», то есть, рационально мыслящей элиты. Если бы Фрейд мог только представить бесклассовое свободное общество, то «Эго» и «Ид», эти его универсальные категории человеческого сознания, рассеялись бы словно туман».

Фрейд, заявляет Э. Фромм, психологизирует человека и его социальное поведение. «Образцом психически здорового человека Фрейд и его последователи считали либерального буржуа. Политический радикализм они стали рассматривать как своеобразный признак невроза. Левый или правый радикализм стали объяснять последствиями невротических процессов вроде Эдипова комплекса, и в первую очередь невротическими объявлялись политические убеждения, отличные от взглядов либерального среднего класса».

Фромм также отмечал, что характерная для Фрейда «концентрация на проблемах секса в действительности уводила от критики общества и, таким образом, носила отчасти реакционный политический характер. Если в основе всех психических расстройств лежит неспособность человека решить свои сексуальные проблемы, то отпадает всякая необходимость критического анализа экономических, социальных и политических факторов, стоящих на пути развивающейся индивидуальности». (См.: Фромм Э. Величие и ограниченность теории Фрейда. Введение. Заключение. Доступ: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Psihol/Fromm/vel_ogr.php).