Наиболее характерное объяснение принципа астрологической корреляции на данном этапе: Космос (Небо) коррелирует с земным объектом (социумом) благодаря единым ритмическим закономерностям.

Это виталистическая стадия, по терминологии Бертело-Радьяра, и появление астрологии как таковой, согласно нашему определению астрологии.

Как уже указывалось в 2.2., невозможно выделить один единый очаг возникновения астрологии. Данный этап характерен для многих развитых цивилизаций древности. Но при этом, возникновение развитых астрологических традиций не было одновременным. Наиболее ранним, судя по всему, было появление астрологии в Месопотамии и (возможно) у древних ариев (ориентировочно на рубеже III–II тыс. до н.э.); в Китае и Месоамерике астрологические концепции были сформулированы к середине I тыс. до н.э.; тогда как астрологическая система друидов, видимо, сформировалась в последние века I тыс. до н.э. Точная датировка древнейших этапов становления астрологии весьма затруднена, но поскольку данный вопрос существенен для рассматриваемых проблем, ниже мы кратко рассмотрим имеющиеся данные о времени возникновения основных астрологических традиций.

Месопотамия. Основным источником достоверных сведений о самых ранних астрологических системах являются клинописные глиняные таблички, найденные при раскопках в Двуречье (Месопотамии) – природной области в Западной Азии, в бассейнах рек Тигр и Евфрат. Наиболее ценной в этом плане оказалась обширнейшая коллекция клинописных табличек, собранная ассирийским царём Ашшурбанипалом в 7 в. до н.э. в Ниневии и обнаруженная археологами уже в Новое время. Среди её текстов особенно значима большая астрологическая серия “Энума Ану Энлиль”, в которой были собраны предзнаменования за более чем тысячелетний период [Нейгебауэр, 1969; Pingree, 1982; Ван-дер-Варден, 1991].

Именно Двуречье принято считать местом возникновения древнейшего мирового очага цивилизации и государственности. Первые города-государства были созданы шумерами, которые пришли на территорию Южного Двуречья на рубеже V – IV тыс. до н.э. Во 2-й пол. III тыс. до н.э. здесь уже существовали города, население которых исчислялось десятками тысяч (Урук, Киш, Ур, Лагаш и др.) [Васильев, 1994, с. 84–86]. Как раз к этой эпохе восходит систематическое наблюдение неба шумерами.

Интересное предложение датировать “рождение” астрологии предзнаменований выдвинул современный историк науки Петер Хубер [Huber, 1987]. Среди астрологических клинописных текстов Древнего Двуречья есть предзнаменование, которое считается одним из древнейших: в нём описано зловещее лунное затмение в месяце нисан, предвещающее смерть царя Аккада (“Энума Ану Энлиль”, таблички 15–22). Уточнённая хронология правлений месопотамских царей (установленная в 1982 г.) позволила П. Хуберу взяться за проверку этого астрологического события. И он получил почти невероятное совпадение, найдя промежуток времени, когда на протяжении всего 65 лет не менее, чем трём (!) сменам правления в Аккаде непосредственно предшествовало затмение, которое полностью соответствует описанному в предзнаменовании. Это переходы власти от Маништушу к Нарамсину (2301 до н.э.), от Нарамсина к Шаркалишарри (2264 до н.э.) и от Элулу к Дуду (2236 до н.э.) – каждому из них предшествовало полное лунное затмение в нисане.

На основании своего открытия П. Хубер предположил, что трёхкратное совпадение похожих затмений со сменой власти и было тем ходом событий, который привёл к рождению астрологии предзнаменований. Ведь после такого недвусмысленного свидетельства о соответствии небесных и земных катаклизмов жители Двуречья не могли не заняться более тщательным наблюдением астрономических явлений и происходящих параллельно с ними земных событий [Huber, 1987, p. 12–13].

Однако мы считаем, что 23 в. до н.э. нельзя признать веком действительного рождения астрологии, поскольку для того, чтобы заметить, что лунные затмения определённого типа предвещают смерть правителя, шумерам уже нужно было иметь многолетние записи наблюдений за небом.

Как бы то ни было, мы можем констатировать, что в последние века III тыс. до н.э. в Месопотамии уже велись систематические наблюдения астрономических событий, которым придавалось астрологическое значение.

Китай. Примерно к этому же времени традиционная китайская историография относит создание придворной астрологической службы в Древнем Китае. В частности, в “Шу цзине” указывается, что во времена полулегендарной династии Ся два имперских астролога не смогли предсказать солнечное затмение, за что и были казнены. Астрономы традиционно датировали это затмение 22 октября 2137 г. до н.э. [Николов, Харалампиев, 1991, с. 138]. Однако современные исследователи считают эту историю или полностью мифической, или имевшей место много столетий спустя. Связанная с астрологией служба неба, возможно, существовала в Китае с эпохи Шан-Инь (1600–1027 до н.э.) [Еремеева, Цицин, 1989], но самые ранние реальные сведения о китайской государственной астрологии относятся только к I тыс. до н.э. Наиболее древние известные нам астрологические сочинения, созданные в Китае, датируются концом 5–4 вв. до н.э. [см. Needham, 1956; Сыма Цянь, 1986]. В это же время был составлен первый известный список неподвижных звёзд (свыше 800). Данные работы показывают несомненное знакомство с месопотамской астрологией [Edkins, 1885; Needham, 1956]. Видимо, вавилонские методики были занесены в Китай из Индии буддийскими миссионерами. Соединившись с уже существующими концепциями (в частности, с идеей 28 “лунных стоянок” – сю – на небесном экваторе) и с наблюдениями китайских учёных, эти методики в итоге образовали ту систему, которую мы знаем из трактата астролога-историографа Сыма Цяня “Тянь гуань шу” (нач. 1 в. до н.э.) [Сыма Цянь, 1986].

Месоамерика. Сведения по истории астрологии в Месоамерике (так называется территория современной Мексики и севера Центральной Америки) более скудны. Тем не менее, известно, что ещё за несколько веков до нашей эры здесь существовала развитая культура ольмеков. Резьба по камню, сделанная ольмекскими художниками около 600 г. до н.э., даёт основание утверждать, что ключевые знаки месоамериканской астрологии использовались уже тогда [Scofield, 1994]. Цолькин – 260-дневный цикл, составляющий уникальную особенность месоамериканской астрологии – сформировался к 200 г. до н.э. [Авени, 1998].

Астрология друидов. Что же касается астрологии друидов, то здесь наши сведения особенно неполны и фрагментарны. Данная астрологическая традиция основана на воззрениях многочисленных племён, в древности живших на севере Европы – в Галлии, Ирландии, Британии. Друидами у древних кельтов и галлов назывались жрецы местных дохристианских культов. Обилие лакун в наших знаниях об истории и особенностях астрологической системы друидов связано, во-первых, с тем, что кельтско-галльская культура была бесписьменной, а во-вторых, с тем, что астрология друидов как часть языческой культуры активно подавлялась христианской церковью, начиная с раннего Средневековья, и не сохранилась ни в живой традиции, ни в достоверных источниках дохристианского периода.

Главным источником исторических сведений о кельтах и галлах для нас являются сообщения античных авторов. По свидетельству Юлия Цезаря (I в. до н.э.), друиды “много говорят своим молодым ученикам о светилах и их движении, о величине мира и земли, о природе, могуществе и власти бессмертных богов” [Цезарь, 1962, с. 93]. По утверждению Цезаря, друиды считали святотатством записывать своё учение и потому у них просто никогда не было астрологических таблиц как таковых. Таким образом, мы можем зафиксировать наличие астрологических концепций у друидов ещё до рубежа н.э., но не имеем возможности реально их оценить [Патерсон, 1996, с. 13].

Персия и Индия. Имеющиеся сведения о культуре индоиранцев не позволяют однозначно судить о наличии или отсутствии оригинальных развитых астрологических систем у индоариев на этом историческом этапе.

Арии, консолидировавшиеся на рубеже III–II тыс. до н.э. где-то в районе Причерноморья и Прикаспия, стали энергично мигрировать в разных направлениях с начала II тыс. до н.э. Арии, достигшие Индии в 14–13 вв. до н.э., и иранские арии, осевшие в Иране в начале I тыс. до н.э., относятся к одной ветви индоевропейцев – к южной ветви, часто именуемой индоиранской. Этим объясняется большое количество общих черт в культуре иранцев и индийцев [Васильев, 1994, с. 154]. Астрологические представления раннего периода нашли выражение в священных книгах этих народов – Ведах и Авесте, которые начали создаваться в конце II – начале I тыс. до н.э.

Древнеиранская астрология неразрывно связана с религией зороастризма: разработка основных положений “науки о звёздах” приписывалась непосредственно основателю религии пророку Заратуштре, и одной из главных областей применения астрологии была религиозно-обрядовая сфера. Не менее важное место заняла астрология в индийской ведической религии. Однако трудно сказать, насколько была развита древнеиранская и древнеидийская астрология в доахеменидскую эпоху. Вероятнее всего, здесь следует говорить ещё о протоастрологии.

Ахеменидская эпоха (6–4 вв. до н.э.) стала поворотным пунктом в развитии индоиранской астрологии. Власть могущественной державы Ахеменидов распространялась на большинство стран Ближнего и Среднего Востока (в том числе на Финикию, Египет и Месопотамию) и на часть Индии. Объединение земель, в которых до этого астрология развивалась достаточно самостоятельно, привело к взаимодействию концепций наиболее развитой месопотамской астрологии с менее развитыми местными традициями других частей державы. В частности, концепции астрономии и астрологии Двуречья проникли в Индию – о чём свидетельствует трактат Лагадхи “Джъётишаведанга” (конец 5 в. до н.э.) – и оказали сильное влияние на дальнейшее развитие индийской науки [Pingree, 1963; Pingree, 1987]. Персидская астрономия и астрология также впитала в себя мудрость Двуречья.

Египет. Уже в античности были распространены легенды о выдающемся искусстве египетских астрологов, о том, что история астрономико-астрологических наблюдений в Древнем Египте насчитывает много столетий и даже тысячелетия. Однако беспристрастное изучение первоисточников и исторических свидетельств приводит к совершенно обратному выводу: судя по всему, в Древнем Египте оригинальных развитых астрологических техник вообще не существовало [Parker, 1978, p. 706]. Отдельные элементы примитивной календарной астрологии и астрологии предзнаменований, которые встречаются в древнеегипетских источниках, имеют несомненно месопотамское происхождение [см. Pingree, 1982; Ван-дер-Варден, 1991]. Первый реальный всплеск астрологических знаний в Египте произошёл только после похода Александра Македонского под влиянием месопотамской и греческой астрологии.

В Ахеменидский период в Египте (как и в других регионах под ахеменидским контролем) получают распространение вавилонские астральные предзнаменования. Некоторые исследователи отмечают и возможное месопотамское влияние на календарь. Примерно 6 в. до н.э. датируется папирус из Венской национальной библиотеки, посвящённый толкованию затмений. Приводящаяся в нём методика использовалась месопотамскими астрологами ещё во II тыс. до н.э. [Campion, 1994, p. 87–94].

Важнейшим источником современных знаний об астрологических знамениях в ахеменидском Египте является демотический папирус, написанный на рубеже 2–3 вв. н.э. Первая часть этого текста – о предзнаменованиях, связанных с затмениями, – обычно датируется ахеменидским периодом и содержит не только знамения, параллельные “Энума Ану Энлиль” (хотя и изменённые для того, чтобы соответствовать реалиям египетского общества), но и дискуссию о 18-летнем цикле затмений (очевидно, вавилонском). Вторая часть папируса – о лунных предзнаменованиях – возможно, и пост-Ахеменидского периода, но ряд явлений, описанных в ней, также восходит к соответствующему разделу “Энума Ану Энлиль” [Pingree, 1982].

Халдеи и Древняя Греция. В Греции месопотамские жрецы-астрологи и их ученики стали известны как “халдеи”. Среди наиболее ранних свидетельств появления халдеев в Греции – их упоминание Геродотом (451 г. до н.э.), а также сообщение Геллия о том, что халдеи предсказали по звёздам блистательное будущее великого драматурга Еврипида (родившегося в 480-х гг.) его отцу [Ван-дер-Варден, 1991].

Греческая наука, переживавшая в данную эпоху свой расцвет, внесла значимый вклад в развитие астрологии. Афинский астроном Евктемон около 432 г. до н.э. ввёл использование тропического Зодиака. Его современник и коллега Метон открыл (видимо, независимо от вавилонян) 19-летний календарный цикл. Концепции Эмпедокла (около 490 – около 430 до н.э.), Платона (427–347) и Аристотеля (384–322) – особенно идея 4 стихий и представления о структуре Космоса – составили философский базис астрологии последующих столетий. Идеи Гиппократа (около 460–370) о значимости учёта воздействий звёзд в медицине также получили дальнейшее развитие в эпоху эллинизма и средние века [Куталёв, 1997]. На рубеже 5–4 вв. до н.э. в греческих текстах начали появляться элементы вавилонской астрономии и астрологии того времени. Платон, в частности, знал о периодичности небесных явлений (концепция, являющаяся базисом всей математической астрономии и астрологического учения о циклах) и о делении эклиптики на 12 равных частей. Евдокс Книдский в первой половине 4 в. до н.э. определил восходы, заходы и кульминации ряда созвездий, которые почти точно соответствуют известным месопотамским созвездиям, но совершенно отличны от египетских. Однако следует признать, что разработанной астрологической системы и сколько-нибудь широкой астрологической практики в Греции в данную эпоху ещё не было [Bouché-Leclercq, 1899; Cumont, 1912; Нейгебауэр, 1969]. Первый всплеск популярности астрологии в Греции имел место, как и в Египте, лишь в 3–2 вв. до н.э.

Общая характеристика этапа. Таким образом, возникновение астрологии было процессом, “размытым” во времени и не имеющим единого источника. Месопотамская астрология предзнаменований, астрология друидов и месоамериканская астрология возникли и развивались независимым образом (хотя некоторое опосредованное влияние халдейской традиции на друидов гипотетически можно предположить [см. Campion, 1994, p. 481-482]). Астрология Китая, Индии, Персии, Египта и Греции испытала на себе влияние астрологии Двуречья (особенно в ахеменидский период), и трудно сказать, насколько развитой была астрологическая традиция в этих регионах до месопотамского влияния.

Насколько нам позволяет судить анализ сохранившихся источников, на Дальнем Востоке (в Китае и соседних с ним регионах) ещё до контактов с месопотамской астрологией возникла своя оригинальная астрологическая традиция; о ранних этапах развития астрологии в Индии и Персии можно судить с меньшей определённостью, скорее всего, развитых астрологических систем до ахеменидского периода там не было создано; наконец, о Древнем Египте и Древней Греции следует говорить как о культурах, в которых оригинальные астрологические традиции в обсуждаемую эпоху ещё не сформировались. Первый расцвет греко-египетской астрологии наступит лишь в эпоху эллинизма, близ рубежа н.э.

В целом, для астрологии этой стадии характерны следующие особенности:

1. Астрология базировалась на эмпирическом подходе. Многолетние ежедневные наблюдения небесных явлений были фундаментом астрологии предзнаменований во всех культурах, где она возникла. Календарная астрология тоже могла возникнуть лишь после регулярных многолетних наблюдений за небом;

2. Политические функции астрологии в эту эпоху были в числе важнейших. И в Месопотамии, и в Китае, и в Месоамерике астрология носила государственный характер, клиентура астрологов, насколько это известно, была ограничена правителем и членами его семьи, интерпретации касались общественных, а не частных дел, астрологические материалы и данные включались в официальные записи, а глава астрологов имел очень высокий социальный статус и был советником правителя [см. Needham, 1956; Campion, 1994]. Однако вполне правомерны предположения некоторых историков о том, что параллельно могла существовать бесписьменная традиция “народной астрологии”, которая отвечала запросам простого люда [см. Baigent et al., 1984];

3. Астрологическая информация была окружена высокой секретностью, поскольку имела отношение к национальной безопасности; пост астролога обычно передавался по наследству [см. Nakayama, 1969];

4. Астрология была непосредственно связана с государственной религией и привлекалась к использованию в культовых целях. Таком образом, она выполняла сакрально-религиозные функции в культуре.

3.3. Возникновение и развитие “научной астрологии”

Наиболее характерное объяснение принципа астрологической корреляции: Космос (надлунный мир) коррелирует с земным объектом (подлунный мир) благодаря всемирной симпатии и принципу подобия.

Эта стадия в истории астрологии началась в эпоху эллинизма, после того, как в 333 г. до н.э. под ударами армии Александра Македонского государство Ахеменидов прекратило своё существование. Одну империю сменила другая, не менее великая. Единое государство, созданное Александром, просуществовало очень недолго, но его походы вызвали к жизни колонизацию небывалых масштабов. В результате взаимовлияния греческих и местных элементов на обширной территории (Балканский полуостров, острова Эгейского моря, Египет, Малая и Передняя Азия, южные районы Средней Азии и часть Центральной Азии) возникла эллинистическая культура. Ключевым событием, символизировавшим начало расцвета эллинистической астрологии, обычно считают основание школы астрологии на греческом острове Кос вавилонским жрецом Беросом около 280 г. до н.э. [Бэйджент и др., 1999, с. 44, 63–64].

В это время, в результате деятельности античных учёных, сложились первые научные программы: математическая (пифагорейско-платоновская) и две физических – атомистическая (Демокрита) и континуалистская (Аристотеля). Аристотелевская научная программа оказывала безусловно доминирующее влияние на научную мысль вплоть до конца 16 в. – не только в Европе, но и в арабском мире [см. Lemay, 1962]. Наряду с ней существовала и пифагорейско-платоновская научная программа, в некоторых отношениях выступая в качестве конкурирующей. Что же касается атомистической программы, то она не получила сколько-нибудь существенного развития в средневековой науке [Гайденко, 1987, с. 8].

Крупнейший современный исследователь эволюции понятия науки и истории научных программ П. П. Гайденко в числе ключевых принципов, лежащих в основании античной и средневековой науки о природе, указывает наличие жёсткого водораздела, лежащего между небесным и земным, надлунным и подлунным мирами: “надлунный был воплощением вечного порядка и неизменных движений, в подлунном царили непостоянство и изменчивость” [Истоки, 1997, с. 44]. Другим важнейшим принципом было то, что “не менее жёстко различались между собой две ветви знания – математика и физика. Предметом математики были идеальные конструкции (идеальные объекты); она находила себе применение прежде всего в астрономии, имевшей дело с наиболее близким к идеальному надлунным миром” [там же, с. 44].

В этом ракурсе становится понятной особая роль астрологии в системе научных дисциплин эллинистической и средневековой науки: ведь именно астрология позволяла соотнести между собой процессы в двух жёстко разграниченных частях мироздания и, более того, именно астрология была связующим мостом между математикой и физикой. Таким образом, астрология была необходимым звеном системы научных знаний, и совершенно прав Линн Торндайк, который ещё в 1920-х годах утверждал: “Если астрология и некоторые другие оккультные науки не появлялись в развитой форме до наступления эллинистического периода, то это не потому, что более ранний период был более просвещённым, а потому, что он был менее учёным” [Thorndike, 1923, Vol. 1, p. 22].

Осознание жёсткого водораздела между небесным и земным мирами и между математикой и физикой в аристотелевской натурфилософии позволяет пролить свет и на такой характерный нюанс, как почти полное отсутствие научной критики астрологических учений с позиций физики вплоть до эпохи Нового времени. Действительно, существовавшая критика астрологии исходила из религиозно-нравственных соображений (как, к примеру, у Тертуллиана), из утверждения недостоверности человеческого знания (как у Секста Эмпирика), из социально-политических аргументов (и главный из них: опасность для правителя, если его политические оппоненты будут знать его гороскоп, – чем и были вызваны неоднократные изгнания “математиков, астрологов и философов” из Рима в первые века н.э.) [см. Cramer, 1954]. Могли критиковаться действия конкретных астрологов или определённые астрологические методики (к примеру, Птолемей, признавая ценность гороскопов рождения, отвергал использование гороскопов, построенных на момент, когда астрологу был задан вопрос). Но ни один средневековый учёный не выступал против астрологии, указывая на отсутствие физического воздействия небесных светил на земные события. Ведь физика, согласно аристотелевскому подходу, не может быть применена к процессам в надлунном мире [см. Lemay, 1962].

И возникновение христианства, быстро занявшего доминирующую позицию в духовной жизни западного общества, ничуть не поколебало указанные основания “научной астрологии”. Ведь пропасть между миром надлунным, божественным и миром подлунным, человеческим пролегла не только в аристотелевской натурфилософии. “Не менее глубокая пропасть между божественным и человеческим существует и для христианских теологов: бесконечный Творец и творец конечный – человек – несоизмеримы по своим возможностям. И те законы, по которым создан мир, для человека неисповедимы” [Истоки, 1997, с. 54]. П. П. Гайденко справедливо отмечает: “И в эпоху эллинизма, и в средние века сознание собственной греховности было у христиан очень острым, а потому на первом плане была задача спасения души, а не покорения природы. Острота переживания первородного греха, видимо, помогала сохранять то чувство огромной дистанции между небесным и земным, которое на протяжении всего средневековья оставляло незыблемой античную картину мира, с разделением его на небесный и земной, каждый из которых подчинён особым законам, картину мира, служившую предпосылкой античной и средневековой физики” [Истоки, 1997, с. 54–55].

Философское обоснование астрологии разрабатывалось представителями различных философских течений и школ, прежде всего стоиками, неоплатониками и последователями Аристотеля. Свою роль в популяризации астрологии сыграли и оккультно-мистические учения герметизма, гностицизма и неопифагореизма [см. Богуцкий, 1998; Касавин, 1996; Касавин, 1999]. Фундаментом философского обоснования астрологии было прежде всего общее для античных мыслителей представление о параллелизме микрокосма и макрокосма, а также учение о всемирной симпатии, в наиболее чётком виде сформулированное стоиком Посидонием в 1-й пол. 1 в. до н.э. Как отмечает А. Н. Павленко, “доминантой античной мысли является, безусловно, убеждение не только в том, что человек связан с Космосом, но и в том, что он зависит от него, что между Космосом и человеком существует психофизическое подобие” [Истоки, 1997, с. 188]. Крупнейший знаток античной философии А. Ф. Лосев в своей работе “Античный космос и современная наука” подчёркивает: “Оперируя неоднородным временем и пространством, античный философ и астроном необходимым образом является апологетом алхимии, астрологии и магии (курсив А.Лосева. – Д.К.)” [Лосев, 1927, с. 302]. Более детально вопрос о философском обосновании астрологии с позиций различных школ и течений мы рассмотрим в 4.1.

Естественнонаучное же обоснование астрологии с позиций аристотелевской физики и математики было дано во 2 в. н.э. Клавдием Птолемеем в его знаменитом “Математическом трактате в четырёх книгах”, также известном просто как “Четверокнижие” (Tetrabiblos) [Птолемей, 1992]. Историк культуры античности Ф. Ф. Зелинский, обсуждая значение этого трактата Птолемея, писал: “В нём он оградил астрологию со стороны науки точно так же, как некогда Посидоний оградил её со стороны философии”. И далее: “Он устраняет все мифологические объяснения, бессознательно подготовляя этим торжество астрологии в ту эпоху, когда мифология станет запретной, дьявольской наукой; его объяснения – преимущественно физические. Вообще, в его обработке астрология получила всё внешнее подобие настоящей, серьёзной науки: что только мог сделать человеческий ум для того, чтобы из целого хаоса произвольных, ребяческих и часто противоречивых традиций создать единую, сплочённую и последовательную систему, то сделал для астрологии Птолемей” [Зелинский, 1994, с. 88].

Как верно подметил Р. Тарнас, “в течение эллинистического периода астрология превратилась в единую систему верований, которая стёрла грани между наукой, философией и религией, образовав некую слитную стихию, заметно выделяющуюся на лишённом целостности общем фоне воззрений той поры” [Тарнас, 1995, с. 74].

На Дальнем Востоке происходили сходные процессы. Со второй половины I тыс. до н.э. формалистический рационализм древнекитайского государства искал себе санкции в идеях универсальных космических соответствий, выраженных зачастую в математически точной форме. Один из таких всеобщих классификационных принципов представляла оппозиция начал инь и ян. Другая важная классификационная схема в китайской культуре основывалась на понятии пяти мировых стихий или, точнее, пяти фаз мирового круговорота (у син).

Ключевым моментом в становлении “научной астрологии” Китая явилось создание “Чжоу и” (“И цзин”) – наиболее авторитетного и оригинального произведение китайской канонической и философской литературы. Оно оказало фундаментальное воздействие на всю культуру традиционного Китая, стран Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии. “Чжоу и” включает в себя каноническую часть, то есть собственно “И цзин” (“Канон перемен”), и комментирующую часть – “И чжуань” (семь комментариев-чжуань). “И цзин” был создан примерно в 8–7 вв. до н.э., а комментарии – в 6–4 вв. [Китайская философия, 1994, с. 458].

Специфическую основу “И цзина” составляют возникшие, вероятно, на рубеже II–I тыс. до н.э. 64 гексаграммы (люшисы гуа) – особые графические символы, состоящие из шести расположенных друг над другом черт двух видов – целой и прерванной – во всех комбинаторно возможных вариантах. Черты истолковываются как знаки универсальных сил инь и ян (соответственно прерванная и целая), а их двойные, тройные и прочие комбинации – как знаки более конкретных воплощений инь и ян во всех сферах бытия. Эта система трактуется как учение о замкнутой, состоящей из 64 основных ситуаций структуре постоянно и циклически изменяющегося мира [Щуцкий, 1993].

Формализованный характер операций с гексаграммами и их компонентами позволил “Чжоу и” обрести общеметодологический статус, функционально аналогичный тому, который в Европе принадлежал аристотелевой логике [Кобзев, 1994, с. 10]. В эпоху Хань (206 до н.э. – 220 н.э.) были разработаны приложения цикла гексаграмм практически ко всем областям жизни, и этот цикл был соотнесён со всеми другими аналогичными схемами – “пятью элементами” (у син), циклическими и зодиакальными знаками, магическими числовыми фигурами.

Разработка доктрины, увязавшей концепцию взаимодействия инь и ян с идеей циклического порядка пяти стихий, приписывается Цзоу Яню (305–240 до н.э.) – ведущему представителю китайской философской школы инь ян цзя. Цзоу Янь распространил идею цикличности пяти “благодатей” на исторический процесс, связав её с этапами расцвета и деградации правящих династий и общества в целом [Китайская философия, 1994, с. 419].

Взгляды Цзоу Яня получили развитие в философии Дуна Чжуншу (2 в. до н.э.), философа и государственного деятеля, придавшего конфуцианству характер государственной идеологии. Дун Чжуншу создал в рамках конфуцианства высокоразвитую натурфилософию, в которой использовал идеи даосизма и инь ян цзя. Впервые в китайской философии двоичная и пятеричная классификация схемы – инь ян и у син – были сведены этим учёным в единую систему, охватывающую весь универсум. Ци наполняет Небо и Землю как незримая вода, в которой человек подобен рыбе. Он – микрокосм, до мельчайших деталей аналогичный макрокосму (Небу и Земле) и непосредственно с ним взаимодействующий [Китайская философия, 1994, с. 117]. Выдающиеся историографы-астрологи Сыма Тань и его сын Сыма Цянь (учившийся у Дуна Чжуншу) придерживались такого же взгляда на мир.

Схемы взаимодействия ян-инь и пяти стихий были соотнесены со счётом времени по шестидесятиричному циклу. В соответствии с этим циклом дни обозначались комбинацией одного из 10-ти циклических знаков так называемого ряда “стволов” (гань) и одного из 12-ти циклических знаков ряда “ветвей” (чжи). Первый день цикла обозначался сочетанием первых знаков обоих рядов, второй – вторых, и так далее. Счёт календарных лет по шестидесятиричному циклу утвердился к началу 3 в. н.э. [Сыма Цянь, 1986]. Десятичленный ряд знаков по традиции ассоциировался с Небом и пятью мировыми стихиями, которые рассматривались в мужском и женском аспекте. Что же касается 12-членного ряда, то составлявшие его знаки соотносились с Землёй и имели соответствия среди 12 месяцев, часов суток, сторон света и животных “звериного цикла”. Эта система составила основу позднейшей астрологии.

Среди учёных рубежа н.э., сыгравших важную роль в истории астрологии, следует упомянуть Мэн Си (1 в. до н.э.), каноноведа-ицзиниста, который предложил систему соответствий календарно-климатических процессов 64-м гексаграммам “Чжоу и” [Куталёв, 1997, с. 97], а также Ян Сюна (53 до н.э. – 18 н.э.) – философа, литератора и филолога, автора созданного в подражание “Канону перемен” труда “Тай сюань [цзин]” (“[Канон] великого сокровенного”). Ян Сюн указывал, что задача человеческого познания не преображение природы, а подражание трём упорядочивающим началам космоса – Небу, Земле и Человеку в их идеальных значениях. Такого рода подражание тождественно “почитанию небесных циклов” и одновременно – “контролю за небесной изначальностью”, то есть естественному следованию глубинным природным закономерностям [Китайская философия, 1994, с. 519–520]. Таким образом, философские основания китайской астрологии и эллинистической астрологии имеют много параллелей.

Что касается естественнонаучного базиса китайской астрологии, то он был связан прежде всего с деятельностью Чжан Хэна (78–139), крупнейшего учёного ханьской эпохи, астронома, астролога, механика, сейсмолога и географа. Он был создателем армиллярной сферы (небесного глобуса), приводившейся в движение водой, тележки-компаса, солнечных часов, прибора для регистрации подземных толчков. Чжан Хэн явился родоначальником количественной картографии, основанной на прямоугольной сетке координат, он разделил всё небо на 124 созвездия, первым в Китае сделал заключение, что Луна светит отражённым от Солнца светом, и правильно объяснил явление лунных затмений, определил угол наклона эклиптики к небесному экватору, сделал ряд других открытий [см. Еремеева, Цицин, 1989; Китайская философия, 1994, с. 445–446; Куталёв, 1997, с. 151]. Роль Чжан Хэна в истории китайской “науки о небесных узорах” по важности сравнима с ролью его младшего современника Клавдия Птолемея в истории эллинистической астрономии и астрологии.

Ещё одной крупной фигурой в истории астрологии является Гуань Ло (Kuan Lo; 209–256), занимавшийся хрономантией и геомантией (фэнь шуй). В своих работах он впервые связал систему 12 “ветвей” и 10 “стволов” с концепцией 5 стихий (у син) и выработал на их основе систему предсказаний и определения судьбы. Эта система впоследствии приобрела большую популярность и стала известна в Китае как “чуй мин” или “лю мин” (“вычисление [судьбы]”), а на Западе – как “восточный гороскоп” [Needham, 1956].

Продолжали развиваться и философские аспекты астрологии. В рамках даосизма (в частности, в рамках “учения о бессмертии” – одной из важнейших даосских доктрин) разрабатывались астролого-алхимические построения. Среди мыслителей, сделавших важные шаги в этом направлении, следует назвать Вэй Бояна (около 100–170), Гэ Хуна (4 в.), Чжан Бодуаня (984–1082).

Одним из интереснейших направлений философской мысли Китая, связанных с астрологией, было “учение о символах и числах” (сян шу чжи сюэ), созданное в ханьский период главным образом усилиями комментаторов “Канона перемен”. Они синтезировали принципы конфуцианства, даосизма и школы инь ян и связали их с природными закономерностями, почерпнутыми в основном из астрономии, астрологии и теории музыки. “Учение о символах и числах“ в той или иной мере оказало ощутимое влияние практически на все области культуры традиционного Китая [см. Кобзев, 1994].

Важным явлением, повлиявшим на осмысление астрологии, было возникновение так называемого неоконфуцианства и, прежде всего, деятельность философов Чжоу Дуньи (1017–1073) и Шао Юна (1011–1077), основоположников этого течения религиозно-философской мысли. Главным теоретическим достижением неоконфуцианства было сведение важнейших конфуцианских категорий и связанных с ними концепций в универсальную (от космологии до этики) и чрезвычайно простую, основанную прежде всего на “Книге перемен” мировоззренческую систему. Среди крупнейших учёных данного направления: Чжан Синчэн (12 в.), Е Ши (1150–1223), Цай Шэнь (1167–1230), Дай Чжэнь (1723–1777).

Следует учитывать, что многие астрологические знания в Китае продолжали оставаться эзотерическими, в них посвящался только узкий круг придворных специалистов. Простым людям изучать астрологию запрещалось, поскольку считалось, что в руках людей с разрушительными идеями она может стать опасным оружием. И этот закон неуклонно соблюдался вплоть до начала 20 века [Nakayama, 1969].

Разумеется, астрологические верования бытовали и среди простого люда, но они имели более примитивную, упрощённую форму. Существовали системы определения благоприятных и неблагоприятных дней по так называемому “циклическому календарю” и другие методики, прилагаемые к конкретному человеку, а не к глобальным событиям, как в придворной астрологии. Общеизвестный “восточный гороскоп” относится именно к этому типу календарной астрологии. Наиболее крупные работы по данной теме были написаны в 17 в. [Needham, 1956].

Мы довольно подробно остановились на характеристике “научной астрологии” в Китае для того, чтобы показать наличие несомненных параллелей с процессом становления астрологии как науки на Западе. Это позволяет нам предположить наличие общих закономерностей в развитии астрологии в разных культурах.

Основные направления “научной астрологии”. В эту эпоху астрология впервые стала поистине популярна. Из сферы интересов узкого круга специалистов (обычно жрецов), приближённых к правителям, в эллинистическом мире “наука о звёздах” вышла в народные массы. Это было связано с развитием новой отрасли астрологии – гороскопной астрологии, то есть учения о гороскопах, исходящего из того, что анализ расположения планет на небе в моменты зачатия и/или рождения даёт информацию о течении всей жизни человека. Предсказания по дню рождения встречались и ранее в Месопотамии, начиная со Старовавилонского периода, – в других видах предсказаний, – но до середины I тыс. до н.э. они не играли заметной роли в астрологии [Саплин, 1994, с. 12]. Как заметил О. Буше-Леклерк, мысль, что божественные небесные светила озабочены судьбой и обыкновенного, рядового человека, была результатом греческого демократизма [Гурев, 1970, с. 64].

Для построения гороскопа (схемы расположения светил в заданный момент) требовались гораздо более сложные расчёты, чем в календарной астрологии, и не менее обстоятельные наблюдения, чем в омен-астрологии (однако не настолько длительные). Существенным отличием от астрологии предзнаменований было то, что теперь принимались во внимание лишь те небесные события, которые можно было математически вычислить (заранее или после того, как они случились). Иначе говоря, в гороскопной астрологии перестали учитываться погодные условия, цвет облаков и тому подобное. И если омен-астрология касалась общегосударственных вопросов, то гороскопы могли строиться и на отдельных людей. Технически это стало возможным благодаря развитию математической астрономии [Ван-дер-Варден, 1991; Гурев, 1970, с. 168]. Гороскопная астрологии, как считается, возникла в Двуречье в 5 в. до н.э., а затем распространилась по странам Европы, Азии и Северной Африки. Окончательно доктрина гороскопов сформировалась во 2–1 вв. до н.э. в эллинистическом Египте с появлением концепции Асцендента (восходящего знака Зодиака), Середины Неба (кульминирующего знака) и круга домов.

Самый древний, клинописный гороскоп, который дошел до нас, содержит астрологические данные на 29 апреля 410 г. до н.э. Он происходит из храмовых архивов в Вавилоне. К этому времени концепция гороскопов уже стала известна и в Греции. Согласно уже упоминавшемуся выше сообщению Геллия, “халдей предсказал по звёздам блестящую будущность Еврипида его отцу” [Ван-дер-Варден, 1991]. Если учесть, что Еврипид получил свою первую награду за трагедию в возрасте 40 лет в 442 г. до н.э., то предсказание могло быть сделано не позднее середины 5 в. до н.э. Историк науки Б. Л. Ван-дер-Варден пришёл к заключению, что гороскопы появились в Вавилоне ранее 451 г. до н.э. и стали известны в Греции ранее 441 г. до н.э. [там же]. Однако другие учёные склоняются к более поздней датировке появления гороскопов в Греции, считая сведения о предсказании Еврипиду недостоверными. Всего известно 16 вавилонских гороскопов, из которых наиболее поздний составлен на 69 г. до н.э. [Neugebauer, Van Hoesen, 1959]. В этих гороскопах ещё не используются дома, Асцендент и Середина Неба, они содержат лишь положения планет в созвездиях или зодиакальных знаках.

Самый ранний известный греческий гороскоп – это карта коронации Антиоха I Коммагенского 7 июля 62 г. до н.э., являющаяся частью монумента на вершине горы Нимруд-Даг [Cramer, 1954; Саплин, 1994, с. 251]. Наиболее ранний гороскоп, сохранившийся в греческих литературных источниках, составлен на 72 г. до н.э., однако записан после 22 г. до н.э. (приводится римским астрологом Балбиллом). Там уже указаны угловые точки, то есть зафиксировано положение небесных тел относительно горизонта и небесного меридиана в конкретный момент времени. Иначе говоря, это уже гороскоп в полном смысле слова (буквально “horoskopos” означает “наблюдающий час [события]”). Первый греческий гороскоп, написанный на папирусе, датируется 10 г. до н.э. [Neugebauer, Van Hoesen, 1959; p. 161–162].

Практически весь массив греческих гороскопов (а всего их известно около 180-ти) датируется первыми пятью веками н.э. Таким образом, эти данные подтверждают, что расцвет гороскопной астрологии произошёл лишь близ рубежа н.э. в эллинистическом мире. Трудно считать случайностью, что известно менее 20 клинописных гороскопов того периода, от которого дошло более 1800 астрономических клинописных табличек. С греческими же гороскопами ситуация обратная: мы имеем только 20 астрономических документов и примерно в 10 раз большее количество гороскопов.

Египетских гороскопов известно всего 10. Девять из них записаны демотическим письмом, они датируются от 38 г. до н.э. по 93 г. н.э. Особенно интересен десятый случай. Это единственный известный гороскоп, в котором – вперемешку с греческим – используется язык коренного населения Египта (коптский). Он составлен на дату в 95 г. н.э. и сопровождается обширными астрологическими рассуждениями [Neugebauer, Van Hoesen, 1959].

Наиболее ранний арабский гороскоп, известный нам, составлен на коронацию сасанидского царя Хосрова I Ануширвана 18 августа 531 г. [Neugebauer, Van Hoesen, 1959]. Но начало истинного расцвета астрологии в арабских странах датируется временем правления первых аббасидских халифов (2-я пол. 8 в.). Главным центром астрологии в исламском мире стал Багдад, основанный в 762 г. (весьма показательно, что дата основания города и его планировка была определена придворными астрологами халифа ал-Мансура – персом Наубахтом и евреем Маша'аллахом) [Матвиевская, Розенфельд, 1983]. В 11 в. центр астрологической и астрономической активности переместился в Андалусию, с 13 по 15 в. – в Египет и Сирию, а в последующие века таким центром в исламском мире был Стамбул.

В разные эпохи и в различнных астрологических системах использовались разные схемы рисунка гороскопа. Интересно, что в месопотамских и греческих источниках вообще нет рисунков астрологических карт. Единственное исключение составляет грубая круговая диаграмма в одном из папирусов 1-й пол. I в. н.э. [Neugebauer, Van Hoesen, 1959; Саплин, 1994, с. 321]. Только в византийских манускриптах начинают встречаться схематичные прямоугольные изображения гороскопов. Подобные рисунки затем перешли в арабскую и европейскую традицию, а в Индии (куда гороскопная астрология проникла около 2 в. н.э.) использовались немного другие схемы, хотя тоже квадратные. На Дальнем Востоке концепция гороскопов также стала известна в первые века н.э., во многом благодаря буддийским миссионерам. Что интересно, в Китае и Японии стали общепринятыми не прямоугольные схематичные изображения гороскопов, а круглые, более точно отображающие расположение планет на небесной сфере [Needham, 1956; Nakayama, 1969].

Существенно, что астрология предзнаменований была общегосударственной (мунданной), тогда как календарные вычисления и построение гороскопов могли использоваться и в мунданной, и в индивидуальной (натальной) астрологии.

Упомянем о ключевых изменениях, которые произошли на обсуждаемом этапе в мунданной астрологии. Здесь следует выделить появление представлений о том, что свой гороскоп имеют не только люди, но и города и государства. Подобные представления зафиксированы уже в 1 в. до н.э., когда астролог Луций Таруций Фирман рассчитал гороскоп основания Рима (который лёг в основу летосчисления “от основания Рима”) [Cramer, 1954; Куталёв, 1997, с. 141]. Таким образом, мунданная астрология, продолжая использовать многовековые традиции астрологии предзнаменований, обогатилась и гороскопическими методиками.

В первые века н.э. (а возможно, и ранее) весомый вклад в развитие мунданной астрологии был сделан персидскими (зороастрийскими) звёздочётами. Они разработали методы астрологического изучения исторических периодов на основе циклов Юпитера и Сатурна [Pingree, 1963; Саплин, 1994, с. 26–27]. Особенно судьбоносными считались годы соединений этих двух планет, в которые как бы закладывались основные тенденции последующих 20 лет. Циклы соединений Юпитера и Сатурна объединялись персидскими астрологами в более глобальные сверхциклы, позволяющие делать астрологические выводы о целых эпохах. Эта методика была затем заимствована арабскими астрологами, а от них стала известна и в средневековой Европе, где приобрела большую популярность.

Раздел астрологии, занимающийся построением и толкованием гороскопов рождения людей, назывался по-гречески “генетлиалогия” или “апотелесматика”. В средние века совокупность методик анализа гороскопа и методик прогноза называлась юдициарной астрологией (от лат. iudicium – “приговор”). В этом названии отражены фаталистические тенденции, как и в соответствующем названии данной отрасли астрологии у арабов, которое переводится как “приговоры рождений” [Матвиевская, Розенфельд, 1983].

Особого разговора заслуживает вопрос о соотношении гороскопов зачатия с гороскопами рождения. Считается, что первым астрологом, который начал использовать методы гороскопной астрологии применительно к моменту зачатия, был Архинопол (1-я пол. 3 в. до н.э.), ученик Бероса. Самый ранний известный пример карты зачатия обнаружен в вавилонском клинописном тексте, который содержит положения планет на две даты, отстоящие друг от друга на 279 дней: первая дата (17.03.258 г. до н.э.) относится к зачатию, а вторая (15.12.258 до н.э.) – к рождению ребёнка [Ван-дер-Варден, 1991]. Таким образом, исторически более ранним было, судя по всему, появление гороскопов рождения, а карты зачатия появились позднее и играли подчинённую роль.

Гороскопная астрология, получив развитие в эллинистическом мире (особенно важные разработки были сделаны в Египте), постепенно распространилась по всему Старому Свету: в первые века н.э. она стала известна в Индии, Сирии и Иране, после падения Западной Римской империи продолжала существовать в Византии, с появлением Арабского халифата в 7 в. вошла в жизнь мусульман, а различные торговые и военные походы более позднего времени (особенно монгольские завоевания) сделали гороскопную астрологию широко известной в странах Центральной Азии и Дальнего Востока.

Гороскопная астрология обычно делилась на четыре направления. Помимо юдициарной астрологии (изучающей гороскопы конкретных людей) и мунданной астрологии (изучающей глобальные события, касающиеся масс людей), выделялись катархен-астрология и интеррогативная астрология.

Астрология выбора благоприятного времени для тех или иных действий (катархен-астрология, от греч. katarchein – “начинать, указывать дорогу”) – или, если воспользоваться современным термином, элективная астрология – восходит к хрономантии и календарной астрологии. Некоторые отголоски этого древнейшего этапа элективной астрологии дошли до наших дней (например, в суеверных представлениях, что не стоит жениться в мае, делать важные дела 13-го числа и т.п.). Использование катархен-астрологии зафиксировано уже на рубеже 4–3 вв. до н.э. Известно, что Селевк Никанор (321–281 до н.э.) консультировался с вавилонскими астрологами (в источнике 2 в. н.э. они названы “магами”) о наиболее благоприятном часе для закладки нового города Селевкии недалеко от Вавилона [Cramer, 1954]. С появлением гороскопов катархен-астрология обрела самостоятельную жизнь. Одним из первых известных астрологов, разрабатывавших данную отрасль, был Серапион Александрийский, живший близ рубежа н.э. [Sphujidhvaja, 1978]. Методики астрологии выбора стали широко использоваться в Римской империи, в первые века н.э. получили известность в Индии и Сасанидском Иране, затем активно применялись в Византии и арабском мире, а через переводы с арабского стали известны и в позднесредневековой Европе.

Интеррогативная (вопросная) астрология, сейчас обычно называемая хорарной, также зародилась в недрах хрономантии и до сих пор сохраняет связь с мантикой в наиболее очевидной форме среди всех направлений астрологии. Эта отрасль астрологии занимается изучением гороскопов, построенных для ответа на те или иные чётко сформулированные вопросы, которые касаются актуальных событий ближайшего времени. Интеррогативная астрология не занимается построением карт рождения людей или “развёрткой” этих карт во времени; она изучает гороскоп вопроса как самостоятельный объект исследования. Она тесно связана с элективной астрологией, как бы являясь её оборотной стороной: если интеррогативная астрология по моменту, в который возник объект, определяет его жизнеспособность, то элективная астрология, наоборот, выявляет заранее момент, который наиболее благоприятен для того, чтобы какой-либо объект создать. На ранних этапах развития вопросная астрология воспринималась, очевидно, как единый предмет с катархен-астрологией. Она также сформировалась с введением гороскопов в эпоху эллинизма, и её принципы использовались уже Серапионом Александрийским.

Около 2 в. хорарная астрология проникла в Индию, где её техники были оригинально переосмыслены и обогащены в прашна-шастре, как называли эту отрасль астрологии индийцы. В 9–10 вв. интеррогативная астрология получила широкое распространение в арабском мире.

В Европе знания о хорарной астрологии были утрачены после падения Рима, и новое возрождение наступило лишь в позднем Средневековье, в результате контактов европейцев с исламской наукой. Вопросная астрология достигла своего расцвета в деятельности итальянского астролога Гвидо Бонатти (около 1230 – 1300), который ввёл в это учение ряд положений, ставших для последующих поколений астрологов аксиомами [см. Бонатти, 1998].

Методики хорарной и катархен-астрологии быстро приобрели популярность. Это во многом объясняется тем, что астролог с их помощью мог давать ответы на насущные вопросы клиента без выяснения времени рождения, которое обычно было неизвестно, а если известно – то с весьма малой точностью.

Астрология предзнаменований после появления гороскопов стала терять свои позиции, хотя в ряде стран Азии (в частности, в Китае и Японии) она продолжала существовать даже в 18 в. В Индии основные работы по астрологии предзнаменований были написаны в I тыс. н.э. Это “Гарга-самхита” (1–2 вв. н.э.), “Пайтамаха-сиддханта” из “Вишнудхармоттарапураны” (начало 5 в.), “Брихат-самхита” Варахамихиры (середина 5 в.) [Varahamihira, 1947], “Бхадрабаху-самхита” (7–9 вв.) и комментарии Бхаттотпалы к “Брихат-самхите” (967 г.) [Pingree, 1987; Саплин, 1994, с. 25]. В Китае подобные сочинения создавались на протяжении многих столетий, но, пожалуй, самыми фундаментальными были “Основы астрологии” Хуань Тиня (1653) и “Имперский компендиум астрологии” (1739), подытоживший двухтысячелетний опыт китайских астрологов [Needham, 1956]. В Японии наиболее значительная работа была создана Шибукавой Харуми (1639–1715). Его труд “Тенмон кеито" (“Сокровищница астрологии”), законченный в 1698 г., представляет собой восемь томов астрологических правил и интерпретаций записанных предзнаменований. В основе большой части данного многотомника лежит китайский учебник Хуань Тиня (1653). В Европе и на Ближнем Востоке к середине I тыс. омен-астрология прекратила самостоятельное существование, но ряд её методик сохранился в мунданной астрологии.

В общем, история взаимовлияний различных астрологических традиций совпадает с историей культурных влияний в целом. Главным центром эллинистической астрологии (как и центром эллинистической науки вообще) была Александрия Египетская. В эпоху торжества Римской империи астрология была очень популярна в Риме, причём большинство известных астрологов, работавших в Риме, были египетского происхождения. Во 2–5 вв. н.э. астрологические техники эллинистических астрологов распространяются в Сасанидском Иране, Сирии, Индии. В эпоху упадка Западной Римской империи центром изучения астрологии продолжает оставаться Восточная Римская империя (Византия). После возникновения Арабского халифата начинают переводиться на арабский язык астрологические трактаты с греческого, пехлеви, сирийского языков. Экспансия ислама сопровождалась и экспансией исламской науки, в том числе астрологии. В результате монгольских завоеваний система греко-арабской астрологии становится известна практически по всей Азии, включая Индию, Китай и Тибет, а в результате крестовых походов, конкисты и реконкисты знания об этой астрологической системе попадают в Западную Европу, где астрология (начиная с 12–13 вв.) даже становится университетской дисциплиной. “Как только язычество перестало представлять непосредственную угрозу христианству, теологи высокого средневековья добровольно и не таясь отвели астрологии почётное место среди прочих дисциплин – в особенности, учитывая её классическую “родословную” и тот факт, что к её систематизации приложили руку Аристотель и Птолемей” [Тарнас, 1995, с. 163–164].

Выводы по данному периоду. Подробное изложение истории астрологии выходит за рамки задач данной работы; отметим лишь два принципиальных вывода, вытекающих из изучения истории астрологических традиций в этот длительный период.

Во-первых, астрология легко преодолевала государственные, языковые, религиозные рамки, несмотря на очень настороженное отношение к "знаниям язычников", характерное для многих культур. Иудейские, христианские, мусульманские астрологи, как и представители других религий, пользовались одной и той же астрологической системой. Более того, христианские астрологи работали при дворах халифов, иудейские астрологи давали консультации римским папам, а исламские астрологи делали предсказания для китайских императоров. И подобных исторических свидетельств “надрелигиозности” астрологии, её интеркультурной значимости можно найти множество.

Во-вторых, необходимо отметить, что при перенесении астрологических техник на новую почву нередко имело место недопонимание первоисточников, вызванное культурными и языковыми различиями. В частности, арабские астрологи, несмотря на подчёркнутое стремление следовать букве и духу учения их греческих предшественников, не смогли избежать искажения ряда важных методик античной астрологии. Аналогичный процесс имел место при перенесении эллинистических техник в индийскую астрологию. Европейские астрологи, пользуясь латинскими переводами арабских первоисточников, в свою очередь, вольно или невольно видоизменяли изложенные там идеи. И многие “нововведения” в истории астрологических методик на поверку оказываются результатом именно таких ошибок в интерпретации трудов авторитетов прошлого.

В качестве краткого итога укажем основные особенности, отличающие данный исторический этап от предыдущего:

1. На этом этапе в астрологии появилась линейная концепция времени (наряду с древней циклической): каждый момент времени несёт информацию о всей судьбе возникшего в этот момент объекта: от зарождения до исчезновения. (Отметим корреляцию с идеей К.Ясперса о возникновении в данную эпоху “осевого времени” [Ясперс, 1994, с. 32].) С этим связана сформулированная на данном этапе теория астрологической значимости моментов зачатия, рождения и смерти.

2. Получила развитие индивидуальная астрология. Если ранее астрологи концентрировали своё внимание почти исключительно на общегосударственных вопросах и судьбе правителей, то теперь астрологические правила прилагаются к изучению жизни любого индивидуума, любого живого существа (так, появились методики толкования гороскопов домашних животных [см. Varahamihira, 1957]) и вообще любого объекта, имеющего начало и конец во времени (например, можно построить гороскоп на момент какого-либо начинания или на момент задания вопроса).

3. В астрологии почти перестаёт уделяться внимание тем факторам, которые не могут быть вычислены на любую дату в обозримом прошлом и будущем (расчётным базисом астрологии становится математическая астрономия).

4. Астрология перестаёт быть исключительной прерогативой жрецов и государственных чиновников, происходит десакрализация астрологии. В итоге, астрология стала популярна в широких народных массах, появились трактаты по астрологии, она стала преподаваться в учебных заведениях (в том числе, в общедоступных).