В КОНЦЕ XIX НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Чем успешнее шла в психологии экспериментальная работа, тем обширнее становилось поле изучаемых ею явлений, тем яснее проявлялась неудовлетворительность версии о том, что уникальным предметом этой науки служит сознание, а методом – интроспекция.

Положение усугублялось успехами новой биологии. Она изменила взгляды на все жизненные функции организма, в том числе, психические. Рушилось представление о сознании как замкнутом в себе внутреннем мире. Под влиянием дарвиновской психологии психические процессы стали исследоваться с точки зрения развития.

Стимулированное идей развития расширение зоны познания ввело в психологию особые объекты, к которым нельзя было применить метод интроспективного анализа. Таковыми являлись факты поведения животных, детей, психически больных людей.

Новые объекты требовали и новых объективных методов, способных обнажить те уровни развития психики, которые предшествовали изучаемым в лабораториях процессам.

Практика реальной исследовательской работы до основания расшатала взгляд на психологию как науку о сознании. Созревало новое понимание ее предмета, отразившееся в многообразных теоретических воззрениях и системах.

В начале XX в. расхождение и столкновение позиций в психологии определялось тем, что каждая из школ отстаивала собственный предмет, отличный от других.

В этот период прежний образ предмета психологии сильно потускнел, хотя по-прежнему большинство психологов полагали, что изучают сознание и его явления. Лишь очень немногие приверженцы так называемого структурализма продолжали вслед за В. Вундтом считать, что они призваны заниматься поисками строительного «материала» непосредственного опыта и его структурами.

Такому подходу противостоял функционализм, сторонники которого, отвергая анализ внутреннего опыта и его структур, старались выяснить, как эти структуры работают, когда решают задачи, касающиеся актуальных нужд людей. Тем самым предметная область психологии расширялась, охватывая уже не только элементы, но и психические функции – внутренние операции, которые производятся не бестелесным субъектом, а организмом для удовлетворения его потребности в приспособлении к среде.

У истоков функционализма в США стоял У. Джемс (1842 – 1910), известный также как лидер прагматизма –  философии, которая оценивает идеи и теории исходя из того, какую практическую пользу они приносят индивиду.

В своих «Основах психологии» (1890) У. Джемс писал, что внутренний опыт человека – это не «цепочка элементов», а «поток сознания», отличающийся личностной избирательностью.

Обсуждая проблему эмоций, У. Джемс предложил парадоксальную, вызвавшую споры концепцию, согласно которой первичными являются изменения в мышечной и сосудистой системах организма, вторичными – вызванные ими эмоциональные состояния.

Другим важным феноменом У. Джемс считал идеомоторный акт. По его мнению, любая мысль (идея) о движении переходит в движение мышц (моторику), когда этому не препятствует другая мысль.

У. Джемс занимался также проблемой самооценки – соотношения сознания со структурой личности, с тем, как она сама себя оценивает. Он поставил чувство самоуважения в зависимость от уровня притязаний. Согласно его формуле, удовлетворенность или неудовлетворенность жизнью зависит от успеха «деленного» на притязание. Степень самоуважения будет возрастать либо при действительном успехе, либо при отказе от стремления к нему.

Для У. Джемса главный вопрос – это вопрос о том, как сознание связано с реальным адаптивным поведением – с одной стороны, и с интересами личности – с другой. За У. Джемсом последовали многие американские психологи, стремясь сблизить как можно теснее науку с жизнью, с практикой воздействия на людей, в том числе запросами экономики, обучения и лечения. По блестяще написанной книге У. Джемса до сих пор учатся в американских колледжах.

Принципиально новый подход к определению предмета психологии сложился под влиянием работ И. П. Павлова (1859 – 1963) и В. М. Бехтерева (1857 – 1927). И. Павлов и В. Бехтерев обратились к высшим нервным центрам головного мозга – органам управления поведением целостного организма в окружающей среде. Вслед за И.М. Сеченовым они утверждали, что изучать нужно не изолированное сознание, а целостное поведение организма. Поскольку теперь взамен ощущения в качестве исходного понятия выступил рефлекс, это направление приобрело известность под именем рефлексологии.

Рефлекс – это целостный акт. Он включает восприятие внешнего воздействия, затем его переработку в головном мозгу и, наконец, третий завершающий «блок» – ответную реакцию организма в виде работы исполнительных органов.

Изучая концепцию И. Сеченова, И. Павлов и В. Бехтерев независимо друг от друга разработали в противовес субъективному понятию о сознании объективное понятие о поведении.

И. Павлов обнародовал свою программу в 1903 году, назвав ее «Экспериментальная психология и психопатология на животных». В дальнейшем от слова «психология» он отказался. Поводом послужила отягощенность этих терминов родимыми пятнами субъективной психологии сознания, тогда как главным делом павловской школы было строго объективное изучение поведения.

Чтобы понять революционный смысл учения И. Павлова о поведении, следует иметь в виду, что сам он называл его учением о высшей нервной деятельности. Речь шла о кардинальном преобразовании всей системы категорий, в которых объяснялась эта деятельность. И. Павлов ввел в понятие рефлекса принцип условности. Отсюда и его главный термин – условный рефлекс. Это означало, что организм приобретает и изменяет программу своих действий в зависимости от условий – внешних и внутренних. Внешние раздражители становятся для него сигналами, ориентирующими в среде, а реакция закрепляется только в том случае, если ее подкрепляет внутренний фактор – потребность организма.

На этой гениально простой модели, варьируя вместе с учениками бессчетное число раз условия образования, преобразования, сочетания рефлексов, И. Павлов открыл законы высшей нервной деятельности. За каждым на первый взгляд несложным опытом скрывались разработанные павловской школой понятия (о сигнале, временной связи, подкреплении, торможении, дифференцировке, управлении и др.), позволяющие причинно объяснять, предсказывать и модифицировать поведение.

Сходные идеи развивал в книге «Объективная психология» (1907) В. Бехтерев, давший условным рефлексам другое имя – сочетательные.

Между воззрениями двух ученых имелись различия, но оба ориентировали психологов на коренную перестройку представлений о предмете психологии.

Под влиянием этих идей возникло мощное направление, утвердившее в качестве предмета психологии поведение как совокупность реакций организма, обусловленную общением со стимулами среды, к которой он адаптируется.

Кредо этого направления запечатлел термин поведение, а само оно было названо бихевиоризмом. Его «отцом» принято считать Дж. Уотсона (1878 – 1958), статья которого «Психология, каковой ее видит бихевиорист» (1913) стала манифестом новой школы. Дж. Уотсон требовал «выбросить за борт», как пережиток алхимии и астрологии, все понятия субъективной психологии сознания и перевести их на язык объективно наблюдаемых реакций живых существ на раздражители.

Бихевиоризм стали называть «психологией без психики». Этот оборот предполагал, что психика идентична сознанию. Между тем, требуя устранить сознание, бихевиористы вовсе не превращали организм в лишенное психических качеств устройство; они лишь изменяли представление об этих качествах. Реальный вклад нового направления заключался в резком расширении изучаемой психологией области. Отныне она включала доступные внешнему объективному наблюдению, независимые от сознания «стимул-реактивные» отношения.

Изменились и психологические эксперименты. Они стали ставиться преимущественно на животных и белых крысах.

Тема научения, приобретения навыков путем «проб и ошибок» стала центральной для этой школы, собравшей огромный экспериментальный материал о факторах, определяющих модификацию поведения. Материал подвергался статистической обработке, так как реакции животных носили не жестко предопределенный, а статистический характер. Изменялось воззрение на законы, правящие поведением живых существ, в том числе человека, представшего в этих опытах как «большая белая крыса», ищущая свой путь в «лабиринте жизни», где вероятность успеха не предопределена и царит Его Величество Случай.

Исключив сознание, бихевиоризм неизбежно оказался односторонним направлением. Вместе с тем он ввел в научный аппарат психологии категорию действия в качестве не только внутренней духовной, но и внешней, телесной, реальности. Бихевиоризм изменил общий строй психологического познания, предмет которого охватывал отныне построение и изменение реальных телесных действий в ответ на широкий спектр внешних вызовов. Сторонники этого направления рассчитывали, опираясь на данные экспериментов, объяснить законами научения любые естественные формы поведения людей.

Одновременно с бихевиоризмом до основания подорвал психологию сознания психоанализ. За покровом сознания он обнажил мощные пласты неосознаваемых субъектом психических сил, процессов и механизмов. Мнение о том, что область психического простирается за пределами тех испытываемых субъектом явлений, о которых он способен дать отчет, высказывалась и до того, как психология приобрела статус опытной науки, но предметом психологии она стала благодаря психоанализу.

Так называл свое учение австрийский врач З. Фрейд (1856 – 1939), который долгие годы занимался изучением центральной нервной системы и приобрел солидную репутацию специалиста в этой области.

Занимаясь лечением больных психическими расстройствами, З. Фрейд на первых порах пытался объяснить симптомы заболевания динамикой нервных процессов. Однако чем больше он углублялся в эту область, тем острее испытывал неудовлетворенность.

В поисках выхода ученый обратился от анализа сознания к изучению скрытых, глубинных процессов психической активности личности. До З. Фрейда они не были предметом психологии, теперь стали его неотъемлемой частью.

Первый импульс их изучению придало применение гипноза. Истинные причины поведения при гипнозе скрыты от сознания, но именно они управляют поведением. Анализом этих сил занялись З. Фрейд и его последователи, используя психоанализ как одно из самых мощных и влиятельных направлений современной науки о человеке.

Применяя различные методики толкования психических проявлений у пациентов (свободный ассоциативный поток мыслей, образы сновидений, ошибки памяти, оговорки, очитки, перенос пациентом своих чувств на врача и др.), психоаналитики разработали разветвленную сеть понятий. С помощью их они уловили глубинные «вулканические» процессы, скрытые за явленными сознанию в «зеркале» самонаблюдения. Главной среди этих процессов была признана имеющая сексуальную природу энергия влечения – либидо. С раннего детства в условиях семейной жизни она определяет мотивационный ресурс личности.

Этот взгляд привел к пересмотру прежней трактовки сознания. Его активная роль в поведении не отвергалась, но представлялась существенно иной, нежели в прежней психологии. Отношение сознания к бессознательной психике мыслилось неизбывно конфликтным. Так же считалось, что только благодаря осознанию причин подавленных влечений и потаенных комплексов удается (с помощью техники психоанализа) избавиться от душевной травмы, которую они нанесли личности.

Открыв объективные психодинамику и психоэнергетику мотивов поведения личности, скрытых «за кулисами» ее сознания, З. Фрейд преобразовал прежнее понимание предмета психологии. Изменились и представления самого З. Фрейда о структуре и динамике личности. Ее организация выступила в виде модели, компонентами которой является Оно (слепые иррациональные влечения), Я (эго) и Сверх-Я или Супер-Эго (уровень моральных норм и запретов, возникающих в силу того, что в первые годы жизни ребенок идентифицирует себя с родителями). От напряжения, в котором оказывается Я из-за давления на него с одной стороны слепых влечений, с другой – моральных запретов, человека спасают защитные механизмы вытеснения (устранение мыслей и чувств в область бессознательного), сублимации (переключения сексуальной энергии на творчество).

Итак, некое целое, обычно понимаемое под человеческим «Я», психоанализ расщепил на три части, оставив на долю собственно Я, только некоторые психические процессы – память, мышление и др.

А. Фрейд подвергла критике этот взгляд, считая, что на долю самого Я (Эго) здесь остается очень мало, что «бедное Я» оказывается зажатым между двумя мощными силами: Оно и Сверх-Я. По ее мнению, которое развили и другие сторонники психоанализа и ее последователи (прежде всего Э. Эриксон), Я имеет самостоятельное значение и способно активно противостоять влечениям и тирании Сверх-Я. Особые механизмы защиты, присущие Я, спасают человека от чувства тревоги, ограждают его сознание от травмирующих переживаний; благодаря им человек, вовлеченный в конфликт, способен успешно разрешить его, добиться согласия с окружающими и самим собой.

З. Фрейда окружало множество учеников. Наиболее самобытными из них были К. Юнг (1875 – 1961) и А. Адлер (1870 – 1937), создавшие собственные направления. Первый назвал свою психологию аналитической, второй – индивидуальной.

Первым нововведением К. Юнга было понятие о «коллективном бессознательном». К. Юнг считал психику насыщенной формами, которые ни в коем случае не могут быть индивидуально приобретенными, но являются даром далеких предков. Анализ позволяет «нащупать» этот дар, образуемый несколькими потаенными психическими структурами, которые К. Юнг назвал архетипами.

Будучи скрытыми от сознания организаторами личного опыта, архетипы обнаруживаются в сновидениях, фантазиях, галлюцинациях, а также в творениях культуры. Большую популярность приобрело разделение К. Юнгом человеческих типов на экстравертный и интравертный, которым он дал имя «либидо», считая, однако, неправомерным отождествлять их с сексуальным инстинктом.

А. Адлер выделил в качестве фактора развития личности чувство неполноценности, порождаемое, в частности, телесными дефектами. Как реакция на это чувство возникает стремление его компенсации и сверхкомпенсации с тем, чтобы добиться превосходства над другими. В «комплексе неполноценности» скрыт источник неврозов.

В целом психоанализ, по З. Фрейду, строился на постулате, согласно которому человек и социальный мир находится в состоянии тайной, извечной вражды. Иное понимание отношений между индивидом и обществом утвердилось во французской психологии. Личность, ее действия и функции объяснялись социальным контекстом, взаимодействием людей.

Наиболее последовательно эту линию, популярную среди французских исследователей, развивал П. Жане (1859 – 1947). Его первые работы по психиатрии касались болезней личностей, возникающих при разрыве связей между идеями и стремлениями личности из-за падения психического напряжения. В результате ткань психической жизни расщепляется; в одном организме начинают жить как бы несколько личностей. В дальнейшем П. Жане принял в качестве ключевого объяснительного принципа человеческого поведения общение как сотрудничество. Именно в его глубинах рождаются различные психические функции: воля, память, мышление.

Многие психологические концепции принимали волю за особую силу, коренящуюся в сознании субъекта. Теперь же доказывалась ее вторичность, ее производность от объективного процесса, в котором непременно представлен другой человек. Это же относится к памяти, изначально предназначенной для передачи поручений другим людям, тем, кто отсутствует. Что касается умственных операций, то и они с самого начала являются реальными телесными действиями (в частности речевыми), которыми люди обмениваются, совместно решая свои жизненные задачи.

Эта ветвь психологических исследований внесла свою лепту в изменение исходной трактовки предмета психологии. Сохраняя сознание в качестве его ядра, она принимала за его единицы социальные действия (вначале внешние, а затем – внутренние).

Вектор психологического изучения человека связан с индивидуализацией, т.е. причинным анализом того, как из социальных актов и отношений, в гуще которых изначально существует индивид, строится внутренний, личностный план его поведения. Таким образом, в психической жизни человека в качестве непременного «измерения» прорисовывается ее изначальная социальность.

При всех преобразованиях, которые испытывала психология, понятие сознания сохраняло в основном прежние признаки. Изменились лишь взгляды на его отношение к поведению, к неосознаваемым психическим явлениям, к социальным влияниям. Новые представления о том, как организовано само это сознание, впервые сложились с появлением научной школы, кредо которой выразилось в понятии «гештальт». В ней утверждался приоритет целостной структуры, от общей организации которой зависят ее отдельные компоненты.

Сама по себе мысль о том, что целое не сводится к образующим его частям, известна давно. С ней можно было столкнуться также в работах некоторых психологов-эксперименталистов. Важные факты, касающиеся целостности восприятия, его несводимости к ощущениям, стекались из различных лабораторий.

 Идея о том, что здесь действует общая закономерность, требующая нового стиля психологического мышления, объединила группу молодых ученых, в которую вошли М. Вертгеймер (1880 – 1943), В. Келер (1887 – 1967) и К. Коффка (1886 – 1941) – лидеры направления, названного гештальтпсихологией. Они подвергли критике не только старую интроспективную психологию, занятую поиском исходных элементов сознания, но и молодой бихевиоризм. Критика последнего представляет особый интерес.

В опытах над животными гештальтисты показали, что, игнорируя психические образы – гештальты, нельзя объяснить двигательное поведение. Об этом говорил, например, феномен транспозиции. Критике гештальтистов подвергалась и бихевиористская формула «проб и ошибок». В противовес ей в опытах над человекообразными обезьянами выявилось, что они способны найти выход из проблемной ситуации не путем случайных проб, а мгновенно уловив отношения между вещами. Такое восприятие отношений было названо инсайтом. Он возникает благодаря построению нового гештальта, который не является результатом научения и не может быть выведен из прежнего опыта. В частности, широкий интерес вызвала ставшая классической работа В. Келера «Исследование интеллекта у антропоидов».

Изучая мышление человека, гештальтпсихологи доказывали, что умственные операции при решении творческих задач подчинены особым принципам организации гештальта («группировка», «центрирование»), а не правилам формальной логики. Сознание в их теории было представлено как целостность, создаваемая динамикой познавательных структур, которые преобразуются по психологическим законам.

Теорию, близкую к гештальтизму, но применительно к мотивам поведения, а не психическим образам (чувственным и умственным), развивал К. Левин (1890 – 1947). Он назвал ее «теорией поля», понятие о котором было заимствовано им, как и другими гештальтистами в физике и использовалось в качестве аналога гештальта. Личность, по К. Левину, есть «система напряжений»; она перемещается в среде (жизненном пространстве), одни районы которой ее притягивают, другие – отталкивают. Следуя этой модели, К. Левин совместно с учениками провел множество экспериментов по динамике мотивов.

В течение нескольких десятилетий первые ростки новой дисциплины, выступившей под древним именем психологии, развивались в целую область научных знаний. По богатству теоретических идей и эмпирических методов она заняла достойное место среди других наук.

Распад на школы, каждая из которых претендовала на роль истинной психологии, стал поводом для оценки столь необычной для науки ситуации, как кризисная. Реальный исторический смысл этого распада заключался в том, что средоточием исследовательской программы каждой из школ стала разработка одного из блоков категориального аппарата психологии.

Каждая наука оперирует своими категориями, т.е. наиболее общими разрядами мысли, фундаментальными понятиями, невыводимыми из других. Наряду с философскими категориями, конкретная наука оперирует собственными категориями. В них представлен не мир в целом, а предметная область, «выкроенная» из этого мира с целью детального изучения ее особой уникальной природы. Одной из таких областей является психика, или, говоря языком русского ученого Н. Н. Ланге, – психосфера.

Конечно, нужен специальный категориальный аппарат, отличающий психическую реальность от физической, биологической, социальной. Истории было угодно распорядиться так, чтобы этот аппарат формировался в психологии «поблочно».

Среди основных категориальных «блоков» в психологии выделяются психический образ, психическое действие, мотив, психосоциальные отношения, личность. Разобщенность психологических школ в начале XX века стала следствием того, что каждая из них прицельно сосредоточилась на одном из блоков.

Так, категория образа стала одной из первых в теоретических схемах экспериментальной психологии, поскольку она опиралась на физиологию органов чувств, продуктом деятельности которой служат элементарные психические образы – ощущения. Преодолевая «атомистический» структурный анализ вундтовской школы, гештальтпсихология экспериментально доказала, во-первых, целостность и предметность образа, во-вторых, зависимость от него поведения организма.

Рефлексология и бихевиоризм внесли непреходящий вклад в разработку категории действия. Психоанализ поставил в центр своих построений категорию мотива, по отношению к которому вторичны и образ, и действие, а затем, опираясь на нее, была предложена динамическая модель организации личности. Французские психологи сосредоточились на сотрудничестве между людьми, на процессах общения, включив тем самым в систему категорий психосоциальные отношения как инварианту аппарата психологического познания.

Инварианта выражает наиболее устойчивое и постоянное в системе. Категории психологии – инварианты по отношению к системе психологических знаний. Каждая школа сосредотачивалась на одной из инвариант, но проделанная работа обогащала систему в целом. Дальнейшее развитие психологической мысли шло в направлении поиска интегральных схем, которые открывали перспективу синтеза идей, порожденных «монокатегориальными» школами.